Быть Северусом Снейпом (джен)

— Директор, вы хотели меня видеть? — Я посмотрел на Минерву, сидящую в глубоком кресле с чашкой в руках, а затем перевел вопросительный взгляд на Альбуса. — Я могу зайти позже.

— Нет, Северус, проходите, присаживайтесь, — Дамблдор послал мне теплую улыбку и кивнул на второе кресло. — Нам всем необходимо обсудить кое-какие школьные вопросы.

Молча кивнув, я приблизился и опустился рядом с Макгонагалл, которая тут же смерила меня предостерегающим взглядом. Я едва подавил желание бросить какую-то саркастическую реплику. Что случилось на этот раз, если она заранее остерегается моей реакции?

— Дело касается одной из наших учениц, — сообщил директор, придвигая ко мне большую синюю кружку с чаем. — Мисс Грейнджер...

— Альбус, я прошу прощения, но не кажется ли вам, что лучше было бы вначале связаться с Министерством? — напряженно проговорила Макгонагалл, нервно сцепив пальцы.

— Ну-ну, Минерва, — Дамблдор укоризненно взглянул на нее, — перед тем, как принимать такое важное решение, мы должны обсудить его со всеми членами преподавательского состава.

Та сдержанно кивнула и, казалось, выпрямилась еще больше. Мои подозрения усилились. О чём бы они ни хотели со мной поговорить, я этого явно не одобрю.

Любопытно.

— Почему бы нам не перейти к делу? — холодно предложил я, даже не пытаясь сделать вид, что хоть в малейшей степени заинтересован стоящим передо мной напитком. — Что такого могла натворить летом мисс Грейнджер, что теперь нам не обойтись без Министерства?

— Мисс Грейнджер — чрезвычайно старательная и исполнительная ученица, — сухо сказала Макгонагалл. — Неужели вы и правда считаете, что она в состоянии совершить серьезный проступок?

— Учитывая, с кем она водит дружбу? Элементарно. Стоит только вспомнить прошлый год, когда они вместе с Поттером и Уизли нарушили все существующие школьные правила.

— Хватит, — довольно резко прервал нас Дамблдор. — Надеюсь, вы оба согласитесь, что, учитывая ситуацию, сложившуюся в нашем мире, времени для бессмысленных споров у нас нет. К тому же мне по-прежнему предстоит найти преподавателя по защите от темных искусств, чем я планирую заняться в ближайшие несколько дней. Однако перед этим мы должны утрясти менее важные школьные вопросы, и чем быстрее мы это сделаем, тем эффективнее сможем подготовиться к началу учебного семестра.

Макгонагалл бросила на меня последний неодобрительный взгляд, а затем сконцентрировала всё свое внимание на Альбусе. Я последовал ее примеру.

— Мисс Грейнджер, — продолжил тот, — попросила разрешения посещать больше занятий, чем позволяет школьная программа. Разумеется, просьба необычная, к тому же — трудновыполнимая, но я не думаю, что мы имеем право в ней отказать. Жажду учеников к знаниям следует поощрять, никак не игнорировать.

— Но ведь это физически невозможно, — не удержался я. Моя неприязнь к и без того нахальной девчонке возросла еще больше. Посещать больше занятий, чем предусмотрено, — что и кому она хочет доказать? Даже для такой заучки, как Грейнджер, это слишком. — Сомневаюсь, что преподаватели захотят проводить для нее отдельные, индивидуальные занятия. Я точно не готов жертвовать свом временем только для того, чтобы польстить ее раздутому самолюбию.

— Мисс Грейнджер — образцовая студентка, Северус, — возмутилась Макгонагалл. — Наш долг — предоставить всё необходимое для ее дальнейших успехов!

— Она прекрасно справляется с учебой самостоятельно. Пусть читает дополнительную литературу в свободные часы.

— На самом деле, есть еще одна возможность, — произнес Дамблдор. — Учитывая небывалые достижения девочки, мы можем сделать исключение и позволить ей пользоваться хроноворотом.

— Хроноворотом?! — Какое-то время я пребывал в уверенности, что это не более чем шутка, но, видя серьезное выражение лица Альбуса и то, как подобралась Макгонагалл, я перестал надеяться на рациональную беседу. — Поверить не могу, что вы даже рассматриваете подобный вариант. Хроноворот — опасная и редкая вещь, которая часто попадала в руки идиотов и приводила к непоправимым последствиям! А вы планируете отдать его в пользование тринадцатилетней необразованной девчонке, чьи лучшие друзья — Поттер и Уизли?! Это абсурд!

— Сначала я тоже не был склонен давать свое согласие, — признал Альбус, — но Минерве удалось убедить меня. Думаю, вам также стоит выслушать ее доводы.

Чувствуя, как кипящее внутри раздражение поднимается на поверхность, я глубоко вздохнул и крепче сжал кулаки, пытаясь хоть немного успокоиться. Чужая глупость всегда выводила меня из себя, а сейчас ее количество превышало все мыслимые пределы. Позволять ребенку пользоваться хроноворотом, подвергая опасности как его самого, так и окружающих людей? Неужели они не понимают, насколько велик риск? И ради чего — только чтобы удовлетворить эго всезнайки?

— Мисс Грейнджер показала себя с превосходной стороны за эти два года, — уверенно начала Макгонагалл. — Она добилась очень высоких результатов, доказала, что на нее можно положиться во всех вопросах. Ни один учитель — смею заметить, даже вы, Северус, — ни разу на нее не жаловался. Уже сейчас можно сказать, что в будущем девочка станет преуспевающей, сильной волшебницей. Она из тех людей, что могут повлиять на ход истории, изменить ее в лучшую сторону — у Гермионы для этого достаточно знаний и настойчивости, не говоря уж о трудолюбии и усидчивости.

— Идеальные качества для Рэйвенкло, — язвительно протянул я. — Даже удивительно, за что же ее в таком случае сослали на Гриффиндор.

Минерва негодующе вспыхнула и уже открыла было рот, но Альбус поспешил опередить ее:

— Я уверен, мисс Грейнджер не станет злоупотреблять оказанным ей доверием, и конечно, ей будет строго запрещено делиться этой тайной с кем бы то ни было, даже с ее ближайшими друзьями. Девочка действительно ответственная, Северус, вы должны это признать. Под пристальным контролем своего декана она всё сделает правильно и сможет посещать столько занятий, сколько считает нужным. Да, от нее потребуется крайняя осторожность и секретность, но думаю, она с этим справится.

— Мне казалось, вы упомянули, что хотели «обсудить» этот вопрос со мной. Но — очевидно, что решение уже принято, вне зависимости от того, что я скажу. А спешу заверить — я нисколько не поддерживаю вас в этом сумасшедшем плане. Однако к счастью, Грейнджер учится не на моём факультете, так что проблемы с хроноворотом, успеваемостью и ее физическим состоянием будут не моими. Сразу считаю нужным оговорить: я не намерен давать ей никаких поблажек...

— Как будто это когда-то случается, — пробормотала Минерва.

— ...и мне наплевать, сколько предметов она решит посещать. Я буду оценивать ее так же, как и других учеников — в соответствии со знаниями. А если она не сможет успевать за программой, я не стану выслушивать ни ее жалобы, ни жалобы ее декана, — я бросил ледяной взгляд на Макгонагалл.

— Никто не ждет, что вы измените свою систему оценивания из-за того, что девочка будет заниматься куда больше своих сверстников, — мягко заметил Дамблдор. — Но я рад, что вы приняли предложение с хроноворотом, Северус.

От негодования я лишился дара речи.

— В ближайшее время я сообщу об этом другим преподавателям. Думаю, можно считать вопрос закрытым, — подытожил директор. — Минерва, подготовьте документы для Министерства. Я приложу свои рекомендации к вашему письму, — дождавшись, чтобы декан Гриффиндора кивнула и покинула кабинет, он повернулся ко мне: — Северус. Я хотел спросить — у вас ведь есть все основные запасы ингредиентов?

— Практически, — осторожно ответил я, мгновенно отвлекшись от хроноворотов, несносных учениц и прочих безумных идей. — Вам нужно какое-то зелье? Что-нибудь случилось?

— Не совсем, — уклончиво ответил Альбус, глядя на меня очень странным взглядом. — Я просто поинтересовался.

Подозрительно прищурившись, я решил не уточнять и, поднявшись, тоже направился к двери.

— Северус, — остановил меня голос Дамблдора, — убедитесь, что у вас достаточно волчьего корня, ладно? — Когда я повернулся, недоуменно глядя на него, он лишь загадочно улыбнулся и пожелал: — Хорошего вам дня.

* * *

Слова Альбуса, какими бы обычными на первый взгляд они ни казались, преследовали меня еще несколько дней. Возможно, я преувеличивал их значение — но кому, как не мне, было знать, что этот человек никогда не говорит ничего просто так. Если он упомянул волчий корень, на это должна быть четкая причина.

Больше всего меня раздражало то, что какие-то смутные догадки то и дело вспыхивали в сознании, но были слишком мимолетными, чтобы я мог вынести из них смысл. Неоднократно мне казалось, что еще немного — и всё резко встанет на свои места, но ответ продолжал ускользать, усиливая и без того бушующую внутри злость. Я бы многое отдал, лишь бы наконец догадаться, о чём может идти речь.

И вот сегодня, как раз когда я возвращался из Запретного леса с аккуратно сложенным в специальную емкость волчьим корнем, я увидел его.

И всё стало сразу понятно.

* * *

«Бойся своих желаний, они имеют обыкновение сбываться», — отстраненно подумал я, наблюдая, как заметно постаревший и уставший Люпин на мгновение остановился, увидев меня, а потом, неуверенно улыбнувшись, двинулся в моём направлении.

Наверное, я должен был почувствовать какое-то злорадство, возможно — даже ликование, видя, во что прошедшие годы превратили этого человека. Но, как ни странно, я не чувствовал вообще ничего. Я был... в ступоре.

— Северус, — Люпин подошел почти вплотную, и мне тут же бросились в глаза глубокие морщины, бороздящие его лицо. — Так приятно видеть тебя. Прошло столько лет с нашей последней встречи.

— Что ты здесь делаешь? — процедил я, изо всех сил стараясь держать под контролем медленно просыпающуюся внутри ярость. Спокойствие, которое я ощущал еще несколько секунд назад, разбилось вдребезги с одним звучанием отвратительного, фальшиво-радостного голоса.

Голоса, молчавшего тогда, когда он должен был говорить. Когда это было действительно нужно.

— На самом деле, мне тоже хотелось бы это знать, — Люпин рассеяно посмотрел на Запретный лес, а потом снова взглянул на меня и почти робко улыбнулся. — Альбус прислал мне письмо, попросил зайти в Хогвартс при первой возможности. Сначала я думал, это имеет какое-то отношение к... — он на мгновение запнулся, и я тут же язвительно протянул:

— К твоему дружку, который был бесполезен во всём кроме того, чтобы водить за нос доверяющих ему людей? Для меня навсегда останется загадкой, как кто-то мог купиться на его бредни — учитывая, что он всегда был не более чем лживым ублюдком.

Боль, исказившая лицо Люпина, заставила мечтающего о расправе зверя внутри меня торжествующе взвыть. Ядовито усмехнувшись, я продолжил:

— С другой стороны, ничего удивительного, если вспомнить, кто именно входил в его ближайшее окружение. Вы все предпочли закрывать глаза до последнего, лишь бы не признавать, что и среди вас, гриффиндорцев, может быть предатель.

— Северус, — мягко проговорил Люпин, — поверь, ты не сможешь ненавидеть меня больше, чем я сам себя ненавижу. Мне тяжело вспоминать о Сириусе... еще тяжелее — делать это сейчас, зная, что он сбежал из тюрьмы, но не зная, где он, и что с ним, и о чём он вообще думал, когда... — Люпин резко оборвал сам себя и глубоко вздохнул. Я с отвращением окинул его взглядом.

— Очевидно, тебе всё еще дорог ублюдок, — выплюнул я. — Не представляю, почему, учитывая это, ты по-прежнему на свободе. Меня бы не удивило, если бы выяснилось, что именно ты помог Блэку сбежать.

Люпин предостерегающе сузил глаза.

— Я бы никогда не стал помогать убийце моих лучших друзей, — холодно произнес он. — Однако это не значит, что мне легко забыть о всех годах дружбы, что нас с ним связывали. Нельзя просто перестать заботиться о человеке, Северус, особенно если когда-то он имел для тебя большое значение.

— Меня не интересуют твои философские рассуждения, — презрительно сообщил я ему. — Кстати, ты так и не сказал, что ты здесь делаешь.

— Я ведь уже говорил о письме Альбуса, — Люпин снова расслабился и едва заметно улыбнулся. — Если честно, я и сам пока не понял, зачем он меня позвал — но я всё равно рад, что приехал. Он рассказал мне о Гарри... я ведь совсем ничего о нём не знаю, помню его лишь маленьким ребенком. Альбус говорит, что он удивительно похож на своих родителей... внешне — Джеймс, внутренне — Лили. Хотелось бы мне на него посмотреть.

— Да, не сомневаюсь, вы бы поладили, — издевательски проговорил я, — учитывая, что умственно вы с ним одного возраста.

Люпин закатил глаза.

— Да, да, Северус. Честное слово — ты правда считаешь, что тысяча твоих предыдущих оскорблений до меня так и не дошли, и я до сих пор не понял, что ты обо мне думаешь?

Я безразлично пожал плечами:

— Судя по моим ученикам, которым мне приходится повторять одно и то же из раза в раз, меня бы это не удивило.

Раздраженно вздохнув, Люпин покачал головой:

— Ты невозможный человек. Прошло столько лет, а ты ничуть не изменился.

— Чего не скажешь о тебе, — я, поджав губы, демонстративно медленно осмотрел его с головы до ног. Так плачевно он не выглядел даже в первые годы в Хогвартсе — если бы не мое презрение, я мог бы даже поинтересоваться, как ему удалось довести себя до такого состояния. Жаль, что меня не было рядом, чтобы пронаблюдать весь процесс.

— В любом случае, — Люпин послал мне ту самую фальшивую теплую улыбку, — я был рад тебя видеть. Что бы ты там ни говорил.

Я недоверчиво уставился на протянутую мне руку, гадая, какую игру затеял чертов оборотень и чего он планирует добиться. Сначала «рад тебя видеть», а теперь это?

Смерив его уничижительным взглядом, я решительно двинулся к замку, желая оказаться внутри как можно скорее. Старые воспоминания, ненужные вещи в сундуке, фотография Мародеров, Блэк, Люпин — и всё это только за одну неделю.

Мне оставалось лишь гадать, какая часть прошлого воскреснет следующей.

* * *

Дамблдора не оказалось на месте. Я прождал его около пятнадцати минут, а потом, скрипя зубами, направился к себе в подземелья. Мне не терпелось обсудить с ним визит Люпина в школу, услышать хоть одну причину, объясняющую его присутствие здесь.

Конечно, у меня были догадки — одна хуже другой. Они пугали настолько, что я отказывался даже рассматривать их всерьез. Ведь не может Альбус думать... нет, точно не может.

С другой стороны, они все привыкли полагаться на Альбуса — и не без причины. Если он действительно хочет что-то сделать, то сделает несмотря ни на что, еще и убедит всех вокруг, что это пойдет им на пользу. Как ни странно, даже со мной этот фокус продолжал срабатывать вновь и вновь, хотя я привык верить, что могу рассуждать трезво и не поддаваться влиянию других людей.

Но на этот раз ничего подобного не случится. Никогда и ни за что Дамблдору не удастся меня убедить, что годовое содержание волка в замке принесет кому-то выгоду. Особенно учитывая, что где-то неподалеку шатается безумец, его старый друг, мечтающий добраться до Поттера.

Я попытался поставить себя на место Альбуса. Что его может привлекать в этой сумасшедшей идее?

Спустя несколько минут я удовлетворенно признал, что по-прежнему вижу одни минусы. Стало быть, я ошибся, и Альбус затеял что-то совсем другое.

Но что?

Легкий стук в дверь прервал мои размышления.

— Да?

— Северус, — Дамблдор приветливо улыбнулся и приблизился к креслу, — мне передали, что вы хотели меня видеть.

— Да, — теперь, увидев директора, я внезапно снова начал чувствовать себя неуверенно. Что, если я пропустил какой-то пункт при своих подсчетах? — Я хотел с вами поговорить.

— Я так и понял, — неожиданно посерьезнев, Альбус опустился в кресло и выжидающе посмотрел на меня. — Что-то случилось?

— Я встретил Люпина, — начал я без предисловий. — Он сказал, вы попросили его зайти в Хогвартс. Вкупе с вашим советом приобрести побольше волчьего корня, это всё не выглядит простым совпадением. Боюсь, я не совсем понимаю, что именно происходит.

— Честно признаться, я не ожидал, что вы увидитесь так скоро, — Дамблдор отстраненно посмотрел в камин. — Я надеялся, пройдет еще какое-то время.

— Еще какое-то время? — медленно повторил я. — Значит, визит Люпина не являлся одноразовым?

— Нет. Если он согласится на мое предложение — а я на это надеюсь, то мы будем видеть его в замке очень и очень часто.

— Какое предложение? — выдавил я, вдруг понимая, что хочу оказаться где угодно — лишь бы не здесь. Лишь бы не видеть сочувственный взгляд Дамблдора, не слышать слов, после которых моя жизнь окончательно превратится в ад.

Лучше бы я не видел сегодня Люпина. Лучше бы я наслаждался незнанием еще какое-то время.

— Я планирую предложить ему место преподавателя защиты от темных искусств, — после долгой паузы проговорил, наконец, Дамблдор. Я резко поднялся с места, сделал несколько шагов к двери, а потом остановился.

— Почему? — Я с ужасом понял, что мой голос звучит практически беспомощно. В глазах Альбуса промелькнуло сожаление.

— На это есть причины, Северус, — тихо произнес он. — Я знаю, вы сейчас едва ли...

— Причины? — издевательски протянул я. — Причины?! Вы действительно полагаете, что вашему решению пригласить оборотня преподавать школьникам можно найти оправдание?! Зачем? Зачем вы это делаете? После стольких лет, вы внезапно вспоминаете о Люпине, видите, в каком отвратительном состоянии он находится, и... что? Чувствуете жалость? Желание помочь бедному страдающему монстру, который раз в месяц совершенно невменяем? Чем еще можно объяснить вашу безумную задумку?

— Северус, Гарри...

— А. Поттер, — я зло рассмеялся. — Конечно, я всё ждал, когда вы упомянете его имя. Я еще мог поддержать вас в вашем плане с Локхартом — видит Бог, мальчишка помешан на своей славе, ему не мешало показать, в каких идиотов она превращает людей, но это? Как Люпин может повлиять на процесс воспитания, которым вы так рьяно занимаетесь? То, что он знал родителей Поттера, внезапно делает его хорошим кандидатом на место учителя? Вы забыли о Блэке, который сбежал из Азкабана очень таинственным способом и которого никак не могут поймать? Неужели вы не понимаете, что, поместив Люпина в школу, вы даете Блэку еще один стимул проникнуть сюда, предоставляете лазейку, которая может оказаться роковой!

Дамблдор, дождавшись, чтобы я замолчал, мягко заговорил:

— Прежде всего, Северус, я хочу сказать, что понимаю причины вашего недоверия — как и понимаю вашу злость. Я знаю, что вас связывает с Ремусом и его друзьями, как глубоко в прошлое уходят корни вашей истории. Поверьте мне, я делаю это не для того, чтобы причинить вам боль. Если бы существовала возможность избежать назначения Люпина на должность учителя — я бы это сделал. Но в наше время, Северус, мы просто не можем рисковать, не можем жить старыми обидами — никто из нас не знает, когда миру придет конец и начнется война. На Гарри возлагаются очень большие надежды, но вы сами неоднократно повторяли мне, что он ничего не умеет. Неудивительно — с такими преподавателями, как Квиррелл и Локхарт, научиться чему-то было невозможно. Но годы идут, ситуацию пора менять. Конечно, моральные уроки — замечательная вещь, но мне кажется — и думаю, вы согласитесь со мной, — что пришло время обратить внимание и на физическую сторону вопроса. Я уверен в Ремусе, я знаю, что он сможет стать прекрасным педагогом. Навыки по защите от темных искусств нужны не только Гарри, Северус, но и всем остальным детям. Я не могу предложить кандидатуры лучшей. К тому же — сам Гарри. Он нуждается в советнике, в человеке, который сможет его понять, который поможет ему преодолеть многие психологические барьеры и страхи.

— Какие барьеры? — настороженно спросил я.

— Самые обыкновенные, которые есть у каждого ребенка — особенно у такого, как Гарри, которому пришлось многое пережить. Он потерял родителей в раннем возрасте, он очень мало о них знает, а ведь со временем его интерес будет расти, возможно даже — становиться опасным. Ему некого спрашивать о них: его родственники не являются частью нашего мира и не расскажут многого, ко мне он не пойдет, Артур и Молли знают недостаточно... но такой человек очень нужен. И единственный подходящий на эту роль — Ремус. Кому, как не ему, известно всё, о чём мальчик только захочет узнать?

— Хорошо — сносный учитель и жилетка для Поттера. Две причины? Этого недостаточно.

— Есть еще и третья, — сообщил Дамблдор, — и думаю, вы сами хорошо ее знаете.

— Блэк, — я кивнул. — Вот только очевидно, что мы с вами смотрим на это с совершенно разных сторон. Я считаю, что приводить Люпина в замок рискованно по многим пунктам. В частности из-за того, что он может воспылать чувствами к старому другу и предать всех — вас, школу... Поттера.

— Северус, — Альбус пристально посмотрел на меня, — я верю ему. Точно так же, как я верю вам.

Резко выдохнув, я на мгновение замер, а потом яростно сжал кулаки.

— Какие у вас основания ему доверять? Что он сделал, чтобы заслужить ваше доверие — почему вы считаете, что он не переметнется к Блэку?

— Я уверен, если вы попробуете оставить предрассудки в стороне и взглянуть на ситуацию здраво, вы всё поймете. Думаю, в глубине души вы и сами не верите, что Ремус может присоединиться к убийце. Он был предан Сириусу — но он точно так же был предан и Джеймсу с Лили.

Я промолчал.

— Надеюсь, Ремус, наоборот, поможет нам добиться того, чтобы убийца и предатель получил по заслугам.

Я безнадежно покачал головой. Дамблдор уже всё решил, единственная надежда в том, что Люпин сам откажется от должности.

Как будто это когда-нибудь произойдет.

— Что насчет его волчьей проблемы? Полагаю, вы хотите, чтобы я варил для него зелье — вы же на это намекнули несколько дней назад?

— Не столько для него, Северус, сколько для учеников и их безопасности. Зелье поможет свести агрессию к минимуму, устранить опасность. Вы должны признать, это замечательный выход.

— Нисколько в этом не сомневаюсь, — я послал директору ледяной взгляд. — Хотя лично мне кажется, что два безумных плана за один месяц — слишком. Единственное, что меня утешает — Люпин явно не продержится дольше года. Должность проклята, вам об этом прекрасно известно.

— Даже год может изменить многое, — сказал Альбус, продолжая изучающе меня рассматривать. Напрягшись, я холодно проговорил:

— Что ж. Благодарю вас за визит и за то, что дали мне знать о планируемой расстановке кадров. Если на этом всё — то, с вашего позволения, мне еще нужно закончить ряд зелий для больничного крыла.

— Конечно, Северус, — Дамблдор со вздохом поднялся и направился к двери. — Я надеюсь, что рано или поздно вы всё же сумеете понять мое решение и, возможно, даже переступите через ваши разногласия с Ремусом. Он хороший человек, и он очень изменился за эти годы. Думаю, вы в этом убедитесь.

Как только дверь захлопнулась, я яростно выругался и швырнул в нее несколько запирающих заклятий. Разумеется, это бессмысленно — если кто-то постучит, всё равно придется открывать, но так мне было... спокойней.

Устало потерев лоб, я обрушился в кресло и некоторое время сидел не двигаясь.

Что бы Дамблдор ни говорил, какие бы благородные качества ни приписывал Люпину — я не куплюсь на это. И я никогда не поверю, что безответственный, слабый и безвольный подхалим может измениться. Нет, Люпин захочет использовать пребывание в Хогвартсе в своих целях, от него можно ожидать чего угодно, поэтому как бы приветливо и безобидно он ни пытался себя вести, я не спущу с него глаз.

Я докажу Дамблдору, что был прав с самого начала.