Эндшпиль: шах и мат (джен)

Цитадель. Несколько месяцев назад.

Тьма чернильным пятном растеклась по кабинету. Она волновалась, была взбудоражена и постоянно, как будто не замечая, натыкалась на единственное светлое пятно в комнате: на Комиссара Темного Двора. Каждый раз, охнув, словно живая, она отползала от него, а потом налетала вновь, словно забывая, словно думая о своем.

— Какова вероятность, что это действительно эссенц? — гулко поинтересовался Князь.

— Ошибку я исключаю. Люды и чуды гоняются за ним, как будто сообща. Это может говорить только об одном: сработали предсказатели. Правда, люды сглупили: бросили клич наемникам, думали, ЭТО не привлечет внимания.

— Думаю, они были уверены, что мы ничего не знаем. Мы же не видели?

— Нет. Но почувствовали в Западном крыле. Кстати, мне это кажется высшей формой несправедливости: больше всего эссенц нужен нам, а чувствуют его другие Великие дома, — грустно усмехнулся Сантьяга.

— Раньше нам он был без надобности, — пророкотал Князь. — Пока асуры не отомстили…

— Времена изменились, — подытожил Комиссар: вспоминать историю не хотелось. Больно было от бессилия и злобы. Больно было уже много тысяч лет.

— Вот и ответ.

— Простите?

— Эссенц был создан для них: людов, чудов, челов. Их спасательный круг. Не наш. Это дар для них… — голос из-под капюшона звучал зло и тихо. — Мы же и сейчас пытаемся его использовать, не более того.

— Один раз не вышло, — напомнил Сантьяга.

— Не вышло. Но мы учтем все ошибки.

— Хотите ее видеть?

— Зачем? Чела меня не особо волнует, особенно сейчас. Если эссенц сработает, будет на что посмотреть. Когда станет все ясно окончательно?

— Эрлийцы уже здесь. Осмотр будет скоро, как только наша гостья проснется.

— Разбуди! — приказал Князь.

— Нельзя, — мягко, но настойчиво ответил Комиссар. — Если мы хотим учесть все ошибки, мы должны расположить к себе носителя. Она и так нас боится дальше некуда. То ли чудам надо сказать спасибо, то ли это система безопасности эссенца срабатывает.

— Надеюсь, чуды. Будет жаль потерять такой козырь. Особенно сейчас.

— Ярга? — скептически поджал губы Сантьяга.

— Да. Что тебе не нравится?

— Ярга сможет сам разыграть этот козырь лучше нашего. Появление эссенца совпадает с возвращением Первого Князя.

— Эссенц не наш символ, не наш «последний шанс». Связать его с Яргой было бы ошибкой для всех. Мы же просто проводим эксперимент. Но ты прав, это возможно. Но лишь в том случае, если эссенц примет его.

— Ну, тут ничего нельзя поделать, если хоть малая часть, известная нам про этот организм, верна.

— Не юродствуй. Эссенс должен принять тебя, — внезапно жестко произнес Князь.

— Звучит, как приговор, — Сантьяга поморщился.

— Носитель — женщина, у тебя не должно возникнуть проблем.

— Носитель всегда женщина, — машинально отметил Комиссар. — Вы думаете, я бросаюсь на каждую женщину?

— Когда-то бросался, — совершенно безучастно ответили ему из-под капюшона.

— Это было давно. Я стал разборчив.

— Чела уродлива? — внезапно заинтересовался Князь.

— Нет. Но мне категорически не нравится, что кто-то решает за меня подобные вещи. Даже вы, — уши нава немного заострились.

— Сантьяга…

В голосе Князя прозвучала усталость. И еще что-то неуловимое, что делало правителя правителем. И пусть Комиссару было дозволено многое: как избалованному сыну. Но были вещи, после которых оставалось лишь подчиниться. Или умереть.

— Хорошо, — прекрасно понял настроение правителя нави Комиссар. — Я постараюсь.

— Ты сделаешь.

— Хорошо, Князь, я сделаю, — Сантьяга даже не пытался больше шутить.

— Иди. Работай.

В ответ тот молча кивнул и направился к выходу.

— К тому же это может компенсировать потерю Анны, — в спину ему заметил Князь.

— Никогда… — почти про себя прошипел Сантьяга, а уши его заострились еще больше.

— Дай время… — хмыкнул Повелитель Темного Двора

Нью-Йорк. Несколько месяцев назад.

Девушка, красивая блондинка в изумительном летнем платье, сидела на террасе стильного кафе и пила коктейль, поражающий и размером, и ингредиентами. На самом деле, она совершенно случайно заказала местный супер-напиток, отдавая дань моде и высокой цене. И теперь расплачивалась за излишние претензии и невнимательность. Бокал напоминал мини-тазик: кроме лимонада, рома, сиропа, лайма, мяты и ананасов, в него были воткнуты перевернутые бутылки с пивным напитком, два по ноль пять. Чтобы наверняка.

— Не знал, что ты столь пристрастилась к алкоголю с нашей последней встречи, Лариса.

Ярга заметил про себя, что все разговоры начинаются одинаково: его собеседники приходят раньше и пытаются собраться с мыслями. Или напиться…

— Ты много обо мне не знаешь, Ярга, — в тон ему ответила девушка, но бокал отставила. Пить это не хотелось, да и разговор предстоял не из легких. Как и с Нуром, это не ее лига. Как и с Нуром, это не ее решение. Как и с Нуром, она боится ошибиться.

— Начало неплохое, — нав подозвал ухмыляющегося официанта и жестким, пробирающим тоном стер улыбку с его лица. — Унесите эту мерзость. Принесите «Шабли», сыры, фрукты и устриц.

— А ты хорошо освоился… — весьма искренне заметила Хранительница, когда официант в мгновение ока исполнил приказ — а это был именно он, и бутылка белого вина вальяжно залегла в ведерке со льдом, разлив немного прохладной жидкости по бокалам.

— В этом мире много… удобного… и довольно приятного, — Первый Князь поднял свой бокал. — Это не идет ни в какое сравнение с изысканностью навской культуры или совершенством асуров, но не буду скрывать: люди мне нравятся больше, чем чуды и люды… и их прихвостни.

Хранительница не могла не отметить, что он назвал ее семью не челами, а людьми. Не могла, но и сильно радоваться не стала: зачем он ей льстит? Что ему нужно?

— Им говоришь то же самое? — весьма невинно заметила она. — И о величии напоминаешь? Былом?

— Ты, правда, думаешь, что я буду льстить тебе? — Ярга даже поморщился: по сути, лесть не входила в его картину мира. — Не смешно? Я констатирую факт. Чуды — горды и узколобы. Люды — самодовольны и вспыльчивы. Люди же… Вы живете в иной плоскости, чем магический мир, и тем самым вы выделяетесь.

— То есть мы не опасны и сойдем за рабов на перспективу. Ты помнишь, что я — Хранитель?

— Не рабов, а вассалов. Магов среди людей мало. Но вся цивилизация живет и продолжает развиваться, не стремясь отдать правление иной семье. Мне это интересно, кстати. Думаю, и Большая дорога закрыта неспроста. Семьи новой не появилось. Но появился я.

— Ты…

— Да, — легко согласился нав. — И мой дом есть. Он немногочислен. Мы будем довольны тем, что станем во главе по праву сильного и древнего игрока.

— А масаны станут над нами?

— Всем отведено свое место.

— То есть, да? — Лариса не унималась.

— То есть, нет. При чем тут масаны? — Первый Князь начинал сердиться. — У каждого свое место.

— И мне ты его придумал?

— И тебе.

Девчонка «тыкала» ему, но Ярга справился с раздражением. Он чувствовал ее страх, неуверенность, азарт, и ему стало интересно.

— Мне сложно, Лариса. Я должен построить новый мир, когда разрушу старый. Захватчик приходит со своим народом и берет, что ему хочется. Я же… Кажется, я создаю новый вид семьи: не по рождению, по призванию. Мне приходится иногда объединять несовместимое и смотреть, что выйдет. Приходится постоянно разыгрывать свои же неудачи. И пытаться приблизиться к семье. Показать им и объяснить...

— Так при чем тут я? — пожала плечами Лариса. — Сантьяга тебя не пустит к навам.

— Пока жив.

— Пока жив. Но я то тут при чем?

— Я хочу, чтобы Хранитель был со мной, — просто ответил Ярга. — Великие Дома тебя не жалуют, каждый хочет убить, а Книгу уничтожить. Я не вижу в этом смысла. Для меня ты не опасна. Значит, я могу предложить тебе что-то, что не могут остальные.

— Великодушие всесильного. — усмехнулась она.

— Есть немного. Лариса, — Ярга внезапно почти нежно накрыл ее руку своей, — пойми, я не Нур. Я не буду пытаться что-то украсть и подставить. Я могу убить тебя даже сейчас: и с книгой, и без нее, даже с Малым троном. Но я этого не делаю. Как думаешь, почему?

— И почему? — Лариса понимала, что он говорит слишком уж желанные слова, но обаянию поддалась. И силе. Каждый серфер знает: волне всегда лучше поддаваться, иначе сбросит в море. А Ярга, что стихия, неумен и неудержим.

— Я хочу договориться. Не использовать тебя в многоходовке, как творит Сантьяга. Мне, правда, хотелось бы, чтобы ты встала рядом со мной. И возглавила людей — после моей победы. Им нужен будет лидер. Свой лидер.

«Твой лидер. Твоя кукла».

Искушение властью. Искушение значимостью. Искушение быть со своими. Не одной. Так хочется… Так хочется иметь рядом союзника: сильного. Так устала…

Но история с Нуром научила многому.

— Я тебе не верю.

— И зря. Все, что я говорил тогда… Катерине… правда. И я даже готов простить тебе твой выпад. Более того, мне это понравилось. Но свое покровительство я предлагаю один раз. У тебя будет время подумать.

— Тогда ответь мне на вопрос, на который придется ответить еще сотни раз: чем ты лучше Сантьяги? Что иное ты можешь предложить всем, кроме нави? — сама того не ожидая, вдруг спросила Лариса.

Вопрос — удар. Она обманула его однажды. Она сможет еще раз. Она проиграла Нуру. Но Нур — не Ярга. При всей легендарности последнего, его не было тысячи лет: он не знает ни старых владельцев мира, ни нынешних. Идет на ощупь. Часто ошибается. Собирает отщепенцев и пытается сделать из них новый народ. Изворотливость обреченного.

« А если нет… Она может получить многое».

Ларисины слова достигли цели. Уши нава заострились. Глаза пронзили нечеловеческая ярость, гнев и боль. Лариса чуть не задохнулась от силы эмоций такого древнего существа. Все планы мигом вылетели из головы. И пусть первобытная ярость и ненависть направлены не на нее, мощь от этих чувств обжигала.

«Почему он так ненавидит Комиссара?»

— Чем я лучше? Я настоящий нав, — внезапно справился с собой Первый Князь. — Он всего лишь кукла. Я просто выкину ее. И навь получит мир. А остальные могут получить свое место рядом. Или на кладбище.

Каков вопрос — таков ответ.

— Я не тороплю, но ждать буду месяц. Если надумаешь, используй вот это, нет — уничтожь его. И все наши договоренности аннулируются.

Перед ней материализовалась маленькая брошь в виде морского конька: красивая и дорогая. Портал. Скорее всего, индивидуальный. Совсем недешевая игрушка.

«Откуда Ярга берет столько энергии?!»

Но задать вопрос она не успела: Первый Князь исчез внезапно, оставив в душе больше вопросов, нежели надежд. Увеличив сомнения и подкинув искушение.

Не быть одной. И чтобы все знали ее силу. Знали и преклонялись.

Кому, как ни ему, знать о боли забвения, одиночества и отверженности.

Она жалеет нава?

Получается, она купилась?

— Нет, — прошептала Лариса и сжала кулаки. — Нет.

Цитадель. Несколько месяцев назад.

Спать в Цитадели — развлечение не самое приятное. Хоть комната и была похожа на комнату, но что-то давило, незримо и очень мощно.

Так было, когда Эмилия проснулась. А спала она как убитая. Организм просто отключился, не в силах справиться со всеми выпавшим на его долю приключениям.

Эмилия проснулась хорошо за полдень и тут же вздрогнула от звонка телефона на тумбочке.

— Доброе утро, — раздался в трубке строгий голос. — Вы проснулись?

«Нет, вы говорите с автоответчиком».

— Да, — шутить с этим голосом не хотелось.

— Тогда прошу принять эрлийских врачей.

— Я… — просьба была похожа на приказ. По сути, им и была. Но она ведь только открыла глаза.

— Вы не готовы?

— Я только проснулась… Минуту назад… Я не одета и вообще...

Зачем она это объясняет, было неясно: на том конце провода все решили. И так скажи спасибо, что дали выспаться.

— Это не важно, — как будто подтверждая ее мысли, отрезал голос и отключился.

Ну, как сказать. Хотя, по сути, в ее положении это вправду было не важно. Поэтому ничего не оставалось, как подчиниться строгому тону.

* * *

Эрлийцы вошли неслышно: толстяк и высокий, оба в рясах, оба улыбаются. Классические представители своей семьи. Открыли чемоданчики, разложили разные приспособления. Чуть ли не лабораторию на колесах создали. Эм присвистнула.

— Серьезный подход.

— Что есть, то есть, — улыбнулся один из эрлийцев. — Я брат Ляпсус. Это брат Фрасус. Хотите снотворного при осмотре?

— Я только проснулась, — неуверенно протянула она, вопрос про снотворное был слишком неожиданным.

— Поспите еще немного, и никаких неприятных ощущений.

— А будут неприятные?

— Будут ощущения, — отрезал эрлиец.

— А что вы будете делать?

— Вам лучше не знать, — насмешливо заметил толстяк.

— И все-таки?

— Покопаемся у вас внутри, и все. Достанем — проверим. И все положим обратно, — не теряя оптимизма, заверил брат Фрасус.

— Давайте ваше снотворное.

— Серьезно? — почти обрадовался монах.

— Нет!

Эмили почему-то была уверена, что спать ей точно не стоит. То ли хотела что-то увидеть по лицам монахов, то ли выслушать их. Хотя может, просто привычка не доверять докторам и банальная боязнь наркоза.

Осмотр чем-то походил на гинекологический. Если не считать, что делегация гинекологов из двух человек ее никогда не осматривала и пометок в планшетах не делала, и со старыми списками не сверялась...

Ощущения могли бы быть смущающими, если бы не волнение и дикая усталость от всего происходящего. Да, и доктора отличались легким нравом и рьяно заговаривали зубы, пытаясь отвлечь и поднять настроение.

* * *

— Что вы скажете?

Сантьяга чуть наклонил голову, когда делегация из Ортеги и двух эрлийцев расположилась в его кабинете. Вино было разлито по бокалам, все осмотры проведены. Монахи пребывали в добродушно приподнятом настроении, а это давало надежду, что ошибки нет.

— Эссенц, — лишь кивнул брат Ляпсус.

— Настоящий, — зачем-то уточнил брат Фрасус.

— Вы еще «всамделишный» скажите, — недовольно пробурчал Ортега.

— Так и есть, — Ляпсус отпил вина. — Неактивный. И весьма качественный. Думаю, можно попробовать с насыщением.

— Вы уверены? В прошлый раз…

— Я читал, — кивнул Ляпсус. — Скорее всего, нужно избежать прямого насилия. Эссенц чувствителен именно к этому. К тому же удачно, что носитель — чел.

— Что тут удачного?! Более слабого организма представить себе нельзя, — хмуро заметил Ортега. — Особенно для нас!

— Комиссар, — Фрасус посмотрел на Сантьягу, игнорируя его помощника. — У челов нет генетической ненависти к навам, как у людов со времен войны. И кстати, навов к людам тоже. Эссенц обладает эмпатическим восприятием, и думаю, он очень хорошо чувствовал, что испытывали ваши… воины. И даже если девочка сейчас боится, то это совсем не то, что было тогда. Ну, и гарок в ночи без предупреждения не посылайте, сделайте одолжение.

— А организм их спокойно может воспринять навский… биологический материал, — немного смутился брат Ляпсус. — Мы проверили.

— Интересно, как... — под нос пробурчал Ортега.

— Есть еще одно. Вы знаете, как активируется эссенц? — спросил толстый монах, крутя в руках бокал.

— Да.

— И как?

— Э-э-э… Если очень грубо говорить… — Комиссар немного поморщился: любые пошлости казались ему неприемлемыми. — Самец должен оплодотворить самку.

— Это чтобы произошло зарождение, — отмахнулся Фрасус.

— Простите?

— Если грубо…

— А если нет? — помощник Комиссара хорошо чувствовал настроение своего командира и пытался свести на нет нелицеприятное поведение монахов.

— Если стараться говорить-по научному, — менторским тоном продолжил Ляпсус, — то, чтобы активировать эссенц, вам нужно использовать много генетического материала. У вашей расы — это шесть… э-э-э… особей.

— Хм…. Простите? Вы серьезно? — Сантьяга подумал, что ослышался. — Почему так… много?

— Звучит, как сюжет пошлого человского порнофильма, — тяжело вздохнул брат Фрасус. — Но все так. Эссенц не для навов был создан, поэтому мы сами… сами высчитали это число!

— Вы могли ошибиться, — отбрил Ортега.

— Только если в меньшую сторону, — развел руками брат Ляпсус.

— Спящего ради! Вы что нам предлагаете устроить!?

— Вы такой нежный, Ортега. Насколько нам известно, на кону большой куш.

Названный нежным нав чуть не вцепился в Фрасуса голыми руками, однако увидел легкий знак Сантьяги и сдержался. Комиссар был хмур, но, кажется, лоялен к тому, что слышал.

— Мы говорим о том, что носитель чел. Значит, если бы эссенцом воспользовался чел, то мог быть один партнер, — мягко закончил Ляпсус. — Если бы эссенцом воспользовались люды, то минимум десять, у чудов — семнадцать.

— А нас…

— А вас необходимо для активации шестеро. Иначе механизм не сработает.

— Кто вообще придумал такую дикость? — Ортеге почему-то неприятно было слушать этот разговор. Наверное, потому, что он понимал, что первые два нава для данной «операции» найдены.

— Асуры, должно быть… — начал было Ляпсус, но, заметив лица навов, а также их уши, быстро перевел тему в безопасное русло. — Но вообще эссенц придуман для одной расы и должен использоваться внутри расы. Просто остальным тоже хочется свой кусок пирога.

— Как нам это объяснить носителю? Ведь насколько я понял, решение должно быть сравнительно добровольным? — Ортега тяжело вздохнул: работать придется в любом случае.

— Обязательно. И не факт, что сравнительно. Чем более лоялен носитель, тем проще должно все пройти. От любого насилия эссенц разрушится и убьет тело.

— Это как-то… — Сантьяга подбирал слова. — Действительно, дико.

— А что делать… — Фрасус в который раз за вечер пожал плечами. — Древняя техника не отличается ни изяществом, ни грацией, ни этикой. Зато говорят, работает. Как моряны фаты Мары…

— Погодите. У челов есть технологии искусственного оплодотворения… Может, можно просто собрать материал и…

— Ортега, откуда у вас такие познания в человской анатомии и медицине? — полюбопытствовал Сантьяга.

— Да, я просто… читал… — почти смутился помощник.

— Не выйдет. То есть, может выйти, а может, нет. Вероятность пятьдесят на пятьдесят. Эссенц не машина, он живой объект почти со своим сознанием. Древним сознанием. Как он себя поведет, не ясно. Поэтому любое искусственное вмешательство может воспринять, как атаку. И самоликвидироваться вместе с носителем.

— Очень жаль.

— И нам, комиссар. И еще… — брат Ляпсус тяжело вздохнул под напряженным взглядом навских черных глаз и, набравшись смелости, продолжил: — Я так понимаю, замыкающим или ведущим в шестерке будете вы…

Ортега уже было решил, что его начальник совершенно равнодушно воспринимает ситуацию, как рабочую, но вдруг заметил, как у Сантьяги довольно сильно заострились уши.

Комиссар не привык — и не желал — вступать в интимную связь с первой попавшей женской особью, тем более, челой. Но был приказ Князя и польза для нави. Но, то что эрлиец заговорил с ним, как с племенным жеребцом, вывел из равновесия. Однако легендарное самообладание сработало и на этот раз.

— Я должен делать что-то особенное? Может быть, брачные танцы каких-нибудь диких племен? — вежливо улыбнулся нав улыбкой людоеда, буравя монаха взглядом, полным черного огня.

— Простите, Комиссар, в мыслях не хотел обидеть... В общем, у вас есть ряд моментов, необходимых к исполнению, — Ляпсус продолжил как можно более строго, давая понять, что он просто выполняет свою работу.

Москва. Несколько месяцев назад.

Яна медленно прогуливалась на Патриарших: непозволительная роскошь последних нескольких дней.

Почему-то именно сейчас вспомнился Дубай: Ярга ее не убил. Мысль была ни к месту, просто возникла внутри.

Потрепал по плечу.

Не убил.

То, что он не хочет жертв среди челов, это мелочь. И ложь. Как сказал Де Гир, по его приказу Шарге вырезал корабль с китайцами. Жестоко и беспощадно.

Он не убил ее. И их он не убил из-за нее. Значит, Галла рассказал ему, Но какую… какую роль сыграет она, Яна, в судьбе поединка? Получается, раз Ярга ее бережет, или это неизвестно, или она сыграет за Первого Князя.

Неизвестность гиперборейская ведьма отмела сразу: думать об этом бессмысленно: понятней не станет. А вот второй исход… Что же должно заставить ее выступить на стороне врага. Или что-то очень серьезное, или что-то важное.

Кортес тоже некоторое время шел молча: его женщине необходимо было о чем-то подумать. Ему впрочем, тоже. Предложение Де Гира слегка смущало чем-то неясным. Вопреки ожиданиям, что Великий Магистр запросит поиск этой несчастной Ингиной подруги, Франц пришел заключить контракт на поиск предателя. Крота.

В том, что в Замке есть предатель, он не сомневался, но как его определить, было не ясно. По сути, под подозрение попадали все. И никто.

— Почему вы обратились к нам?

— Вы лучшие, Кортес. С вами работает Темный двор и Сантьяга лично. А значит, кроме вашего участия неофициально — и заинтересованно — в этом примет участие Комиссар.

Вот и ответ. Франц был максимально честен. Их нанимают, потому что сейчас Орден не может войти в официальное сотрудничество с Темным Двором. Все просто. Политика и тайна. Однако Комиссару наемник пока ничего не рассказал.

Нужно было подумать.

— Мне не дает покоя вопрос, что будет делать Ярга дальше… если не получит поддержки соплеменников, — внезапно произнесла Яна.

— Если это не мысли вслух, то могу ответить, — Кортес обнял ее за плечи.

— Давай…

— Все то же самое, просто навов выкинет из списка.

— Кортес, это его семья, и он борется за нее!

— Он борется за власть на Земле. И даже то, как он собирает команды… Ему нужны вассалы и рабы, и совершенно все равно, кто это будет. А навы… За столько лет они привыкли быть свободными. Помнишь, что Сантьяга рассказывал про «Слово»?

— Помню.

— Чем дальше Ярга будет бороться, тем быстрее поймет, что его народ уже и не его народ. И что мало кто будет поддерживать идею мирового господства да полного подчинения. Возможно, господством их он бы купил, но в остальном нет.

— А если он научился… Научился быть…

— В тренде? — усмехнулся наемник. — Не научился. Если я хоть чуть разбираюсь в психологии индивида, то Первый Князь — оплот тоталитаризма и культа личности.

— Сантьяга боится…

— У него давно не было сильного противника, — пожал плечами Кортес.

— Нет… — тихо произнесла Яна. — Он боится не Яргу. Он боится, что навы примут Яргу. Поэтому я и задаю вопрос: что он может им предложить?

Мадрид. Несколько месяцев назад.

В темном проулке,недалеко от центра Мадрида, встретились два масана. Не случайно, по делу.

— Здравствуй, Ян.

— И тебе не хворать, Захар. Что надо? — немного грубо отозвался Луминар

— Я расследую дело смерти семьи рыцаря Де Нота, — если Треми и был удивлен грубостью, то вида не подал.

— Печально, — Ян пожал плечами. — А ты когда в следователи подался?

— Недавно. Мне нужна твоя помощь.

— Моя?

— Я знаю, что ты не принимаешь Догмы. Из всех отвергнувших их, ты самый молодой, но и самый умный.

— Захар, я не охочусь на своих, — отрезал Луминар.

— Это очень важный вопрос, — жестко обронил Захар. — Это провокация. Ты хочешь новые походы очищения? Тебе мало Москвы?

— Пусть попробуют, — мстительно сжал кулаки масан.

— Ты знаешь, что смогут, — покачал головой Треми.

— Не в этот раз.

Ян Луминар нехорошо улыбнулся и внезапно провалился в портал.

Захар вздрогнул: Ян работает на Яргу. Вот так все просто. Но Ян его не убил, не попытался. Просто ушел.

«…я не охочусь на своих»

А если планы Ярги на семью масан и вправду настолько хороши…

Нет…

Гнать от себя искушение.

Ничего хорошего масанам нав предложить не может. Лучшее из худшего уже дал Сантьяга. Остальное — глупость. Опасная иллюзия, вера в которую может привести к непоправимым последствиям.

Треми, словно сбрасывая оцепенение, тряхнул головой и тоже исчез в портале.