Эндшпиль: шах и мат (джен)

Нижняя пыточная. База Ярги. Настоящее время

— Как вы могли довести навь… до такого? — Ярга брезгливо поморщился: то ли вид собеседника ему не нравился, то ли участь своего народа.

Судьба навов, проживших без своего Первого князя, была неоднозначна. С одной стороны, они владели Землей, с другой — были изгнаны в Тайный город. С одной стороны, они жили очень долго, с другой — с трудом контролировали молодые расы. С одной стороны, это была его навь, с другой — уже чужая.

И этот мальчишка Ортега лучше всего иллюстрировал, кроме слепой преданности своему Комиссару, тот новый путь, по которому шли остатки его народа: изворотливость и хитрость вместо ярости и гнева, расчетливость и скупость вместо власти и величия.

Они просто разочаровали его.

— Нам нужно было импро-визи-ровать…

Последнее слово произнесено почти по слогам: чтобы голос не дрогнул, не сорвался в стон: Ярга усмехнулся, но внутреннюю силу оппонента оценил.

У него никогда не получались такие хорошие куклы… Все дрянь всякая. То боли боятся, то излишне импульсивны, то глупы, то… Скхинки. Обезьяна преданная, яростная, умная, и в то же время совсем не идеальная. К тому же обезьяна.

Хотя он и не стремился делать такие идеальные игрушки: просто выкидывал все лишнее. А если игрушка начинала забывать свое место, он ее ломал и делал новую. Посылы нынешнего Князя хранить свой сосуд и терпеть его выходки была ему не понятны. Но с другой стороны, у каждого правителя свои развлечения…

Сантьяга же, выдав такую короткую фразу — почти иронично — замолчал: копил силы. Все заклятия и артефакты Ярги работали на полную мощность. Комиссар понял, что Легенда не забыл искусство пытки, и даже напомнил старые и совсем забытые способы получения…

«Получения чего? Чего ты хочешь?»

За двое суток побоев, пыток, насилия и унижений ни одного вопроса. Ни одного. Тишина. Скхинки, масаны, какие-то чуды, зеленые колдуньи оказывались в пыточной почти непрерывно, все оставляли после себя очередную порцию боли и издевательств. Кто-то молчал, кто-то напоминал ему его прошлые грехи, за которые он сейчас получает возмездие. Но никто ничего не спрашивал.

Больше всего лютовали масаны. Остатки непримиримых после выступления Великана крови не сбежали от Ярги, а наоборот, осознав, что идти больше некуда, стали самыми верными, самым рьяными вассалами. И именно их ярость, их дикая и почти физиологическая ненависть были мощными стимулами для расправы над древним врагом. Фактически Сантьяга выжил за эти два дня только потому, что Ярга не хотел пока его смерти и планомерно давал необходимое количество энергии для регенерации.

«Но что ты хочешь?»

Тишина. Насилие ради насилия он никогда не понимал. Должна быть логика. Банально представить, что Ярга стал сумасшедшим или, по-человски, маньяком, можно, но теоретически. На практике враг показал, что у него есть серьезная цель, и простые издевательства над пленным не вяжутся с его стилем.

С одной стороны, Комиссар понимал, что мучить жертву без предъявления претензий и вопросов — это двойная нагрузка на мозг, на сознание, на силу воли и веру в себя. С другой — не представлял, какая информация нужна от него.

— Плохо иметь много врагов? — почти что с живым интересом поинтересовался Первый Князь, рассматривая измученное тело пленника, удерживаемое лишь силой магии в соседнем кресле. Сантьяга выглядел хуже некуда: ни единого живого места на теле, старые раны и гематомы не успевали изживать себя, как появлялись новые, черная навская кровь размазанная, запекшаяся, спутанные волосы, сжатые губы, горящие глаза. Лицо пленника он велел не трогать. Так было удобнее.

Ярга любил беседовать в комфортных условиях, а его собеседнику, явно, было все равно: висеть или сидеть. Где-то в углу еще валялся Ортега, преданный пес, тоже хорошо побитый за верную службу.

— Плохо, — не дожидаясь ответа, кивнул Легенда и покрутил стакан с виски в руках. — Очень плохо. Как беседы с масанами? Вы уладили старые недоразумения?

Нижняя пыточная. База Ярги. День назад.

— Смотри, какие у тебя гости…

В камеру вошли четверо: разного роста, но одинаково бледные, красноглазые. Вампиры. Сантьягу как-то нехорошо тряхнуло, в глазах стало немного темнее. Комиссар не испытывал страха, нет. Это было другое, животное глубокое чувство. Ему стало понятно, что будет через несколько минут, когда Ярга закроет дверь в пыточную с той стороны. Сработал инстинкт. Он пробил все: и опыт, и возраст, и силу, и разум. Инстинкт, наплевав на знание и мощь нава, услужливо подсказал, что будут делать с ним его враги, дикие и безжалостные, единственные, полные ненависти настолько мощной, что позавидовали бы и асуры.

И Сантьяга вздрогнул. Лишь на мгновение. Но этого хватило Ярге, чтобы улыбнуться и уйти.

Самый невысокий масан достал длинный прутик, тончайший, из какого-то металла, и тихо произнес:

— Такое странное чувство… Челы бы сказали, что мы как дети, которым дали торт и разрешили съесть весь, как угодно… И знаешь, мы не понимаем, с какого куска начать? Сверху — снизу? Справа — слева? А? А чтобы сделал ты, нав, если бы кто-то столетиями убивал членов твоей семьи? Планомерно, расчетливо, ради… э-э-э… экономической выгоды и политического веса? Молчишь?

Пленник сохранил спокойствие: знаменитая выдержка Комиссара пока не дала сбой. Он понимал: говорить бессмысленно: приговор вынесен. Пытаться убедить жаждущих его крови масанов в том, что…

«В том, что?.. Он же прав, Сантьяга. Ты играл с ними, как с игрушками. Кого куда ставить. Кого выкинуть, кого заменить. Если бы они были сильны, как асуры, ты убил бы их всех, до последнего. Но они были слабы. Их можно было «не принимать в расчет». А ты был уверен, что никогда — даже гипотетически — не попадешь в такую ситуацию. Это наказание за самоуверенность».

Просто. И коротко. Сам виноват. Сантьяга все это прекрасно понимал, даже был согласен с свои проколом. Но было одно «но».

«Наказание за самонадеянность».

Но когда тонкий прут погрузился в тело и распустил свои металлические лепестки, только огромная сила воли не дала ему закричать. Тело как будто разорвало на тысячи кусков, кажется, снова пошла кровь. Реальность пошатнулась.

— Это «ветка Робене»: она проникает в любое отверстие в теле, распускается внутри, как роза, дарит нестерпимые волны боли… и чем сильнее ты сопротивляешься, тем сильнее она открывает свои шипы… — голос вампира звучал, как из небытия.

— Ты хоть понял, куда мы его загнали, мразь!? — не выдержал кто-то из оставшейся двойки от непреодолимой радости и напряжения.

Он понял. Старался держать себя в руках. И пытался унять собственные рефлексы, думая о том, что это всего лишь начало…

— Да, нав, мы только начали. Все кланы принесли тебе дары, — как будто прочел его мысли масан.

И снова хохот.

Нижняя пыточная. База Ярги. Настоящее время.

Тот смех все еще стоял в ушах. «Дары» у масанов были, мягко говоря, не самые приятные. Но запомнил он только название «ветки». Все остальное слилось в одну картину Кандинского: линии, цвет, хаос… Боль, боль, боль. Ничего больше. Разная, неповторимая, уникальная. Страшная.

— Ощутил новые оттенки страдания? — Ярга поставил стакан на стол.

— Я могу спросить? — смысла отвечать не было. Попытаться понять цели врага: был.

— Да.

— Почему? — последние силы ушли на то, чтобы поднять на Яргу глаза, встретиться взглядом и увидеть…

— А почему бы нет?

Увидеть насмешку, иронию, интерес. И ничего. Сантьяга чуть не застонал, но больше от непонимания, от безысходности своего положения, от бессмысленности. Но каков вопрос…

— Мне интересно, где твой предел. Сколько мощи заложил Князь в свою куклу. Зачем. И что из этого можно вынести для себя, — внезапно серьезно ответил Ярга. — Я исследую тебя. Изучаю. Как голема, например. Фактически, ты сам понимаешь, что ты и есть некий вид голема, созданного Тьмой. Мне тебя не жаль, скажу честно, ты не нав. Но и всем твоим бедам я не радуюсь. Мне все равно. Я хочу разобрать и понять, как все это работает. Я не могу просто вскрыть тебе грудную клетку, как роботу, и найти ответы. Я вскрываю твое сознание... твою душу, если так понятнее. Исследование. Кхарри Яст, — по-навски буднично закончил Легенда, и Комиссар в который раз за эти дни вздрогнул: название древнего обряда заставило подступить к горлу тошноту. Древняя церемония. Изучение. Познание. Целый комплекс мер, чтобы дойти до сути. Уничтожение всех слоев личности, дабы понять ее глубину. Изучение доскональное. Разбор до последней косточки. У него нет шансов.

— Ты вряд ли слышал… — самонадеянно протянул Ярга.

— Мы отказались от него давно. Есть «Игла инквизитора». Он же был жесток и по сути неприменим ко всем расам, кроме асуров, — тяжело выдавливая из себя слова, произнес Сантьяга, перевел дух и тихо закончил: — Почему не «Игла»? Она даст все ответы и так. А тут… Она применялась к врагам… самым…

При Кхарри Яст жертва всегда сходит с ума, но не из-за вторжения в разум, а из-за планомерного физического и морального давления. Боль, унижения, страх, пытки. Он имел смысл раньше. Сейчас есть «Игла».

— Ты и есть мой «самый враг», — жестко бросил Ярга. — Что, боишься сойти с ума? Или боишься это увидеть воочию? Ты, кстати, почти провалил масанов… Чуды и Люды, конечно, злы на тебя, но что «эльфийские стрелы» и «мини-левифаны» по сравнению с первобытной ненавистью вампиров? Ты хоть помнишь, как ползал по камере? Как орал так, что у них уши закладывало? Кажется, даже на стены бросался… Правда, думал, я позволю прекратить исследование так быстро?

Сантьяга не помнил. Даже слова, что только что прозвучали, не отозвались в разуме. Как будто ему рассказали чью-то историю. Жуткую, но чужую: память молчала. Болело что-то иное. Вздрогнуло что-то иное. Треснуло что-то иное.

«Ты не молил о помощи. Ты все равно терпел. Тело не слушалось, сознание покидало тебя. Но разум не позволил скулить. Ты держался. Он ненавидит тебя за это»

Но сейчас его все еще интересовало иное:

— Какая цель? — голос чуть сорвался на хрип.

— Я уже ответил.

— Это не цель, — ответ был слишком спокойным для измученного пленника.

База Ярги. Кабинет. Настоящее время

Ярга сидел за письменным столом и буравил стену напротив невидящим взглядом. Кхарри Яст должен был его сломать. Не сломал. Кхарри Яст должен был его уничтожить. Не уничтожил.

Это невозможно.

Это работало всегда.

«На асурах…»

— Какая разница?! — стакан с виски полетел в стену.

— Господин… — Скхинки, явившийся по приказу, в нерешительности замер в дверях.

— Проходи… — Первый Князь уже совладал с собой: голос звучал ровно. — Мне нужна информация по Ларисе и Нуру. Тат обещал быть сегодня: хочет нанести визит своему старому другу, что отдыхает у нас…

— Понимаю, — орангутан зло усмехнулся. — Все готово к свиданию. Лариса… Ей не очень понравилась ее первое сотрудничество с Лордом: сейчас она даже встречаться не хочет.

— Эмилия? Ему известно?

— Нет. Она даже не знает, кто это такой.

— Странно, что Нур… Хотя он, видимо, не успел. Навы, насколько я понял, забрали ее из-под носа чудов и людов почти сразу, — постучал пальцами по столешнице Ярга. — Встречай Нура. Ларису нужно будет отправить на задание в Южную Америку. Я примерно определял ей, что необходимо сделать, не говорил лишь, когда. Видимо, время пришло. А Эмили… постарайся сделать так, чтобы он с ней не увиделся.

— Хорошо, господин.

Скхинки склонил голову и медленно удалился. Хозяин был не в настроении. Все шло не совсем так, как планировалось, а этого практичный и упертый нав не любил.

«На асурах…»

Легенда встал и прошелся по комнате. Ему хватило нескольких минут, чтобы полностью совладать с собой. Кукла не ломается, но это вопрос времени. Эмилия пока испугана и запутана, но это тоже вопрос времени. Нур и Лариса… Но удар по Тайному городу откладывается. И это тоже — время.

А времени у него не так много. Все-таки это должен быть блицкриг, а не затяжная компания.

— Почему ты молчишь, Князь… Почему молчит навь. Что вы задумали… Что решили?

Цитадель. Кабинет Князя. Настоящее время (несколько дней назад).

Их было четверо: Князь, сидевший на простом деревянном табурете, и трое Советников, полукругом стоявших напротив него. Тьма устало ворочалась в пространстве: последние дни выдались сложными для всех.

— Времени нет, — тихо сказал Первый Советник. — Мы должны что-то делать.

— Времени нет на что? — вкрадчиво спросил Князь.

— На решение. Навь хочет знать судьбу Комиссара. Навь хочет знать, что предпримет их правитель. Навь начала волноваться.

— Они хотят к Ярге? — капюшон чуть качнулся.

— Они хотят знать, что происходит, — прошелестел Второй Советник.

— Но они не хотят знать того, что мы не понимаем планов Первого Князя, — подытожил Первый Советник.

— Мы их знаем.

— Это общие планы. Ярга не обращался к нави. Навь не хотела его слушать. Но теперь… Скоро она будет готова.

— Почему теперь?

— Сантьяга был лучшим Комиссаром с момента войны с людью. То, что он убит или пленен, заставляет задуматься нашу семью: тому ли властителю они доверили свою жизнь, — Третий Советник высказал эту самую непопулярную, но нужную новость, еще тише, чем говорили двое предыдущих.

— Сантьяга жив. Ярга еще не добился цели. Вы скажете нави, что ответ я дам им через пятнадцать дней, — Князь откинул капюшон и уставился провалами глаз на Советников. — Это мое слово нави.

— При нынешнем кризисе… это много, — попытался начать Первый Советник.

— Это мое слово.

И от того, как это было произнесено, тьма вздрогнула и начала ластиться к повелителю. Она тоже скучала по пятну, что слишком часто врывалось в ее объятия, и пока тоже верила своему нынешнему властителю.

— Навь подождет, — уже более ровно произнес Князь. — Потому что ждет даже Тьма.

Мрак скрыл фигуры Советников, и он остался один на один со своими мыслями. Но ненадолго.

— Ты пришла?

— Да… — тихо.

— Зачем?

— Ты в затруднении, — жестко.

— Я знаю, что делать.

— Не знаешь, — мягко.

— Что ты хочешь предложить?

— Совет, — насмешливо.

— И какой?

— У тебя есть все для победы, — уверенно.

— У меня нет ничего…

— У тебя есть начало и конец. У тебя есть нитка. У тебя есть иголка. У тебя есть пуговицы. У тебя есть ножницы. Осталось понять, костюм какого кроя тебе нужен… — тихо.

— Все остальное я знаю?

— Все остальное ты знаешь. И они правы: времени нет, — напряженно.

— У кого?

— У него.

Во тьме зашелестело, и снова наступила тишина.

У тебя есть начало и конец. У тебя есть нитка. У тебя есть иголка. У тебя есть пуговицы. У тебя есть ножницы. Осталось понять, костюм какого кроя тебе нужен…

Что ж… О крое он будет думать сам. Об остальном пускай думают другие: им полезно.

— Бога, подойди, — кивнул Князь внезапно очутившемуся в центре его кабинета наву.

— Да, Князь… — тот тихо склонил голову.

— У меня есть предсказание Западного крыла… И вам предстоит его понять…

Клуб «Ящерица». Настоящее время.

— …После этого над предсказанием бились Советники, Доминга, Тамир и остальные… — Бога повертел в руках пустой бокал.

Они с Яной сидели в полупустом зале «Ящерицы»: день — не самое популярное время. На столе тихо мерцал навский оберег. Полчаса назад он пригласил ее выпить кофе и поговорить: неожиданно и странно. Ведь с утра все обсудили. Но тема разговора быстро заставила Яну собраться.

— Я рад, что вы сами вышли к похожим выводам… Не хотел вас привлекать, но, если вы сами догадались, то тут стоит вспомнить слова Комиссара: ничего не происходит случайно.

— «Начало и конец» — это Эмилия. Нитка — это Навский узор, — Яна грустно улыбнулась: это было очевидно. — Осталось понять, что такое иголка, пуговицы и ножницы…

— Иголка тоже известна. Пуговицы нам стали понятны после утренней встречи…

— Погоди, кто иголка? Неужели… — Яна никогда не славилась глупостью, но и тщеславием тоже. — Неужели я?

— Ты.

— Почему?

— Ты — гиперборейская ведьма, на данный момент одна из самых сильных колдуний на планете. Ты сможешь открыть переход тихо и быстро. И только ты сможешь связаться с Эмми… — Бога покраснел, но тут же поправился и продолжил: — С Эмилией. Скорее всего, необходим будет транс.

— Я смогу?

— Кроме тебя, некому, — вместо ответа произнес нав. — Князь по понятным причинам не сможет сделать это незаметно для Ярги, Всеведа нам не помощница, Де Гир… тоже, скорее всего. Еще есть Нур и Лариса. Но что-то мне подсказывает…

— …что помогать они нам не станут, — подытожила Яна. — Как нужно установить связь? Точнее, можно?

— Не знаю. Аналитики и Советники не спят ночами, — грустно усмехнулся Бога. — Мы пытаемся найти ответы и понять…

— Пуговицы — гарки, — Маннергейм не спрашивала — утверждала. — А ножницы?

— А вот этого пока не поняли…

— Что ж, стоит ускорить понимание. Есть что-то еще, что ты мне не говоришь? Еще какая-то информация…

— Есть, — Богу немного кольнуло то, что Яна догадалась о неполном тексте быстрее их: сразу. Они думали целых пять минут. — Но мы ее не знаем.

— Понимаю.

— Я должен идти. Сбор будет в ближайшее время.

Экономный Бога почти сразу, не прощаясь, провалился в портал. Яна тоже ушла переходом в свой автомобиль: позже можно расплатиться с Птицием, есть дела поважнее.

Если Князь молчит, на то есть причины, но Яна обладала еще некоторой информацией, поэтому ей вдруг стало понятно, что такое ножницы и что скрыл правитель нави.

— Ножницы — это решение, — тихо прошептала она сама себе. — Это тот приговор, что принесут игла и пуговицы. А вот что это, будет решать портной… Князь.

Ярга или Сантьяга.

«…Однажды Ярга и Сантьяга сойдутся в последней битве, — уверенно произнес Галла. — И как бы она ни закончилась, победитель обязательно вернет Искру Вечности в Оракул. Ты будешь рядом.

— Я?

— Да. Ты выживешь при любом исходе.

— Спасибо.

— Меня благодарить не надо, ты все сделаешь сама, — толстяк помолчал. — Так вот. Победитель вернет в Оракул Искру, а ты — меня. И никто ни о чем не догадается»

Сантьяга или Ярга.

Яна вздохнула: ответа нет даже у Князя. И это плохо. Очень плохо.