Эндшпиль: шах и мат (джен)

Где-то на краю сознания. Недавно

— Хочешь, я расскажу тебе сказку? — мужчина сидит на краю постели. Огромный, с бородой, глаза добрые.

— Хорошую? — спрашивает она и натягивает лоскутное одеяло.

— Как взглянуть…

— Ну, наши-то хотя бы победили? — она пытается отшутиться.

— Ну, наших-то там отродясь не было, — разводит руками великан.

— А говорите, сказка хорошая…

— Это не я, а ты, — усмешка в бороду.

— Я так я, — покладисто соглашается девушка. — А вы-то, кстати, сами чьих будете?

— Мы-то? — усмехается гость, и вид его вдруг теряет очертания.

— Вы... — завороженно глядит она на мерцающий разноцветный свет.

— Своих, — свечение исчезает, и отвечает ей уже не герой былин и легенд, а до боли знакомый чел.

Человек.

— Исчерпывающе, Сказочник.

Эмили села на кровати. Последняя пара недель на Базе стала невыносимой: появились сны. Иногда образы, иногда слова, действия и какие-то события. Она их плохо помнила и редко могла собрать в единую нить. Но была уверена: связь есть. Эссенц что-то пытался ей показать и рассказать. В первом случае, в этом совсем нет никакого смысла.

Сказочник…

Лодочник…

Джинны какие-то.

И почти все жители Тайного города.

Артем, Кортес, Яна, Лариса, чуды и люды, даже шасы и Бесяев за компанию.

Но никогда не снились ей навы.

Никогда.

* * *

ТыЖеУмер нервно расхаживал по комнате. Впервые у него не получалось ни-че-го. То есть что-то, а не то, что надо. Как убить неубиваемое? Как растворить нерастворяемое? Как выжечь из картины мира то, что прочно с ним связано?

Искусство создания артефакта, способного уничтожить любого, это предтеча геомантии и прочувствованность того, что и как творится в мире и с чем и с кем связан в нем объект. Разумеется, это касалось только сложных объектов, а не неудачливых партнеров или неверных жен.

Впервые связей было столько, что создать нечто рвущее их выходило за грани возможностей артефактора.

Но у него не было пути назад.

Это решение не из тех, которые ты принимал ради денег, славы или мечты. Это тяжелое решение по необходимости, неудачливость которого откликнется на всей планете.

В изнеможении прислонился он к холодной поверхности зеркала…

* * *

— Привет, Кузнец! — возникает как из воздуха.

— Привет.

— Ты не нашел, — искренне сожалеет голос.

— Я не нашел.

— Ты плохо искал, — внезапно смеется.

— Я искал везде.

— Ты не искал под носом.

— Под каким?

— Тогда уж под чьим! — и снова смех. — Ты ищешь способ убить. Ты всегда их находишь. Ты убиваешь ради защиты. Но сейчас ты ищешь сложное, потому что убить нужно сложного. А ты забыл простую истину…

— Истину?

— Да. Против сложного можно ставить лишь простое.

— Лишь простое…

— Да. Ты все сможешь, я верю, — и касается его плеча.

— Вера — вопрос спорный.

— Вера — вопрос веры.

— Я не уверен. Не уверен, что смогу. Эта задача выше моих сил, — он грустно улыбается. — Вы ошиблись.

— Мы не ошибаемся. Ты просто теряешь веру. Посмотри в зеркало! Все ответы там! Твои глаза расскажут все твоему сердцу. Ты мастер. Великий мастер, и без тебя не будет больше шанса у этого мира.

— Я…

— Осталось мало времени, — она вздыхает и открывает что-то, отдаленно напоминающее портал. — Ты должен собраться.

— Я… — он кивает уходящей в вихрь блестящего света девушке. — Должен.

* * *

Клопицкий открыл глаза и стряхнул навалившуюся дремоту.

Опять эти сны.

Что-то мучило его. Что-то важное она сказала. Он посмотрел в зеркало и посмотрел на себя. Ничего не изменилось. Но что-то было не так. Что-то он упускал…

Неожиданно маленькая и необычная мысль проскочила в уголке сознания, но он успел ее ухватить. Взгляд Артефактора менялся и из опустошенного становился все более азартным:

— Все просто! Все так необычайно просто… Убить всегда можно. И вопрос не в том, как!

Москва. Зарядье. Настоящее время.

Как и когда начался бой, никто не заметил. Как будто сработал невидимый спусковой крючок, и накопившееся напряжение между враждующими сторонами взорвалось яростными атаками и контратаками.

Бой красивый. Безжалостный и злой. Бой на выживание.

Так яростно воины, защищавшие Тайный город, дрались лишь с тварями Азаг-тота. А теперь… Люды против людов, чуды против чудов и даже оплот единства — навы — друг против друга.

В этой дикой схватке группа Яны влилась в бой почти незаметно для сторонников, но эффектно для противоборствующей стороны.

Исход боя было трудно предсказать, пока внезапно не забрезжил черный вихрь портала: огромный вихрь, из которого внезапно хлынула целая масса воинов.

Туча масанов.

Сторонники Ярги издали яростный клич; сам Первый Князь расхохотался и искренне жалел лишь о том, что рядом не было дракона, чтобы полюбоваться на все происходящее сверху, не тратя силы.

Его противники были в смятении, удивлении, некоторые даже в шоке и страхе. Но отступать никто не собирался.

И бой закипел с новой кровавой жаждой.

— Мы не сможем справиться со всеми масанами! Откуда их столько?! Анна же смогла уничтожить почти всю армию! — Яна откинула шестом еще одного незадачливого вампира. Но лавина воинов Ярги заполоняла поле боя.

— Кажется, мы падем под натиском количества, — стиснул зубы Де Гир: пошлая выходила смерть.

— Так бывало всегда… — мрачно прошипел Сорга. — Ярга возьмет мир руками масанов. И он снова изменится.

— Мы проигрываем… — злые слезы блеснули в глазах Инги. — Нам нужно чудо…

Вместо чуда над ними разнесся хохот Ярги: Первый Князь праздновал победу. Портал закрылся, и масаны обступали и сжимали горстку защитников старого миропорядка. Почти тысяча разъяренных и голодных вампиров, множество безжалостных существ, готовых на все.

Новая сила. Древняя сила.

Яна сжала шест. Гарки приняли боевые позы. Дагни что-то зашептала, призывая джинна. Франц и рыцари приняли боевой порядок, тоже сделали Снежана и ее воины. Артем и Инга сжали руки друг друга, Лариса презрительно фыркнула: романтика в битве была ей чужда.

— Помирать так с музыкой, — рассмеялся Головин. — И прихватим с собой побольше этих засранцев!

Молчаливое угрюмое согласие было ему поддержкой.

Но в этот момент пришел удар.

Удар пришел неожиданно.

Удар пришел со стороны Москвы-реки.

Никто точно не знал, откуда он был.

Но все увидели, что он сделал.

Знающие Выселки. Настоящее время.

На Выселках было тихо. Плескалась вода, шумел ветер. Где-то вдали разгорался бой, его магический фон достигал острова, но не мешал ему. Лишь звенел в ушах навязчивым напоминанием, что все идет так, как надо, но слишком быстро.

Мельник покинул мельницу, кивнул Лодочнику. Тот только спустился на берег и впустил гостя.

Сказочник был далеко.

Мельник вздохнул. Бой шел тяжело, исход был предрешен. Тактик Ярга рассчитал все, идеально рассчитал.

Не учел одного.

— Добро всегда побеждает зло, — улыбнулся своим мыслям Лодочник.

— Кто победил тот и добрый? — участливо спросил Гость.

— Кто добрый — тот и победит, — покачал головой Кузнец.

— Как у вас все просто.

— Усложнять жизнь — не наша прерогатива.

Мельник подошел к Кузнецу и кивнул на наковальню:

— Пора.

— Нужна кровь.

— Будет. Дашь? — кивнул он Гостю.

— За этим и звали?

— Да. Нам нужна кровь человека. Обычного, но смелого, готового совершить невозможное, ибо… — тут Лодочник замолчал, расхохотался и голосом Аэрбо закончил: — Кортес, кровь нужна твоя, биохимически человеческая. Ну, заклятье такое: наша — не подойдет.

Кортес, а именно он был Гостем, усмехнулся и протянул руку.

— Берите, если это единственное, на что я гожусь…

И с грустью посмотрел в ту сторону, где шел бой. Приказ Князя настиг его внезапно «Поступить в распоряжение Аэрбы и следовать указанным путем». Вот так просто. И в то же время невыносимо: там дрались друзья и гибли сторонники. Там шло действие, тут — ничего.

— Хочешь подраться? — участливо спросил Аэрба.

— Хочу, — параллельно с ответом Кортес по привычке вгляделся в лица Кузнеца и Мельника. Он их знал, но не узнавал. Магия скрывала.

— Поможем доброму молодцу осуществить его безрассудное, но понятное желание? — спросил друзей Лодочник.

— Поможем.

Тихо и быстро творилась заклятье; у берега формировалась волна, черная и синяя, искристая и мрачная, тягучая и прозрачная, видимая и невидимая. Лодку трепало легко, но уверенно. Мельница все сильнее гудела.

— Тогда садись в лодку, Кортес, — неожиданно строго сказал Кузнец. — Садись и слушай: я дам тебе меч, лодка оседлает волну. Когда волна нависнет над полем боя, ты должен будешь спрыгнуть с нее и вонзить меч в того, в кого пожелаешь. И воины одной с ним крови сгинут с поля битвы.

— А если я не попаду?

— Это невозможно. Ты и меч связаны. Твое желание будет исполнено.

— Я смогу убить даже Яргу?

— Даже Яргу.

— Заманчиво… — человек сел в лодку и зажал в руке волшебное оружие. Чудо-артефакт.

— Думай хорошо, Кортес.

Лодка медленно отплыла. Волна набирала обороты.

— Это искушение, — вздохнул Лодочник.

— Весь путь — искушение, — пожал плечами Кузнец.

— Он не ошибется.

— А что есть ошибка?

— Неправильная цена, — гулко отозвался Мельник из мельницы.

Москва. На гребне волны. Настоящее время

Волна надвигалась быстро и неумолимо. Все как будто оцеплении. Лишь Ярга в бессильной злобе старался снять заклятие: но механизм действия был чужд, нов и неясен. Не подступиться.

Кортес видел всех. Это было похоже на симуляцию боя, где сердце противника подсвечивалось тем или иным светом. Алые — чуды, зеленые — люды, черные — навы, серые — масаны, множество, оранжевая — Нур и белые… много белых. Люди. Одна странная мерцающая, то черная, то серебристая.

Кортес не понимал, как ему поступить. Выходило, что он принимал решение за всех. Итог битвы сейчас был в его руках.

Выбор был прост. Масаны или Ярга. Убрать пехоту врага, дать шанс и влезть в битву на коне. То есть на лодке. Или убить Первого Князя. Пожертвовать Комиссаром и группой гарок. Немыслимо? Сложно. Но он сможет обезопасить Землю.

Выбор был неимоверно сложен.

Кортес не был жертвой гордыни, не мнил себя Спасителем и суперменом, который в одиночку одолеет врага.

Но он мечтал спасти свой дом, свою планету и свой народ. И даже свой Тайный город.

Мозг его лихорадочно соображал, ведь волна все приближалась и приближалась: нужно было успеть. Решиться на что-то.

Он сомневался. И не верил, что в 100 % сможет убить древнего нава. Никто не отменит случая.

А вот масана убить легко.

Цена за вампира — мелкая.

Цена за Яргу — огромная.

Но смерть древнего нава — это шанс жизни. Нужно быть готовым платить даже высокую цену. Ради Земли.

Кортес стиснул зубы и подошел к краю лодки: перед ним маячили черная и серая аура. Он вскинул меч и с криком бросился вниз, на секунду опережая заклятье.

Москва. Зарядье. Настоящее время

В Зарядье все замерли. Волна завораживала и пугала.

«Магия, — догадался Артем. — Эта магия держит всех. И сейчас накроет. Суетится только Ярга, но сделать ничего не может.

Значит, не он. Значит, друзья».

Сантьяга с тревогой вглядывался в небо, он чуял что-то неясное. Какую-то тревогу. Угроза нависала над навью, угроза шумела в ушах.

Москва. Тиградком. Прошлое

— Для того чтобы победить Яргу его нужно хорошо знать. Несколько хорошо вы знаете вашего Первого князя, Комиссар?

— Кто вы, Сказочник? — вопросом на вопрос ответил нав.

— Простой чел: Егор Бесяев. Жутко талантливый и обыкновенный, — развёл руками его собеседник. — Ну, а про остальное… Вы, наверное, давно догадались?

— Нет. Но с истории с Выселками я задумался. Расскажете о друзьях? — Сантьяга покрутил в руках серебряную ложку: они с Егором пили кофе у последнего в кабинете.

— Пока это не нужно. Вы сами знаете: в вашем положении лучше меньше знать.

— И все же: зачем вам это?

— Ярга, как скажут люди этого времени, есть суть психопат. Обычный. Хотя нет, не обычный и тем ещё более опасный.

— А как бы вы назвали его? — не сдержал любопытства нав.

— Лишним. И это грустно: он бесспорно талантлив, — без колебаний ответил Сказочник. — Такие существа чужды миру, они приходят в моменты кризиса, чтобы победить или научить. Свою победу он уже одержал. Значит, второе. Научить многих и нас с вами, Комиссар.

— Научить выбирать? Научить жертвовать? Научить понимать?

— Нет

— Тогда чему?

— Научить жить. Через смерть. И главное для меня сейчас то, что он захочет нас убить. Нас — это Выселки.

— Но мы тоже хотели вашей смерти, — напомнил Сантьяга; ответ чела остался неясным, но это не было главным.

— Вы нас не понимали и боялись, а мы упивались силой и дразнили. Логично, что вы... э-э-э… перенервничали, — улыбнулся Егор. — С вами мы договоримся. Если захотим. С ним нет.

— Вы самоуверенны… — протянул Комиссар и отставил чашку.

— Я не прав? — деланно удивился Егор.

— Правы.

— А теперь скажите: насколько вы готовы рискнуть?

— Полностью готов, — пожал плечами нав. — У меня совсем нет выбора. Мне некуда уходить, меня точно не возьмут в вассалы. Так что я могу лишь драться. До последнего,

— А вы готовы идти в вассалы? — теперь уже любопытствовал древний чел.

— Не готов. Но если бы была такая возможность, то она могла бы меня удерживать, где-то на задворках сознания. И это могло бы помешать. Однако ее нет, и я готов на все. На все.

— Какой вы… интересный. Однако перед битвой придётся немного помучиться. Или много. Как повезет. К этому вы тоже готовы?

— Я не боюсь боли, — снова прозвучал равнодушный ответ.

— Всех ее граней? Всеми своими «задворками сознания»? — без тени иронии произнес Сказочник. — Тогда вы молодец. Но должны быть готовы к тому, что ее будет очень много. У нас была такая поговорка: одному не по силам, двоим на волосок. Так что у вас есть шанс. Хоть и мизерный.

— Вы знаете мою историю? — вот теперь Комиссар выглядел серьезно озадаченным.

— Знаю.

— Откуда?

— Это важно? — скучно поинтересовался Егор.

— Любопытно… Расскажете?

— Не сейчас. Постарайтесь, поверить на слово.

— Хорошо. Я понимаю, — Сантьяга подумал и вкрадчиво закончил: — Вам могли рассказать ее только Князь...

— Не мог.

— …или асуры.

— Могли, — снова просто кивнул Егор: — Сказочник никогда не врет.

— Даже так…

— Вас только это смущает?

— Меня смущает то, что я доверяю жизнь свою и своего народа своему врагу, — тихо произнес нав, прикусывая губу.

— Не доверяйте, — равнодушно было брошено ему.

Сантьяга молча скрипнул зубами. Обычно так говорил он. Теперь с ним. Это раздражало, обескураживало и веселило. Собеседник не сможет сказать «нет»: все продумано наперед. Финал известен его визави. Все просчитывать веками наперед за всех удобно, но невыносимо скучно. Поэтому злости и не было: был азарт и немного страха. А помощь нужна любая.

«Не бойся. Он не предаст. Это не его путь. Он даст направление. И не думай о боли. Она все равно закончится».

— Хорошо. Я согласен, — кивнул Комиссар, понимая, что выполнил лишь формальность.

Москва. Зарядье. Настоящее время

Кортес влетел в сражение и точным ударом снес голову первому попавшемуся масану. Волна опустилась следом. Когда шок от заклятья прошел, сражающиеся лицезрели, что поле битвы опустело существенно: масаны исчезли. Все, кроме Яна Луминара и пары его соплеменников.

Недоумение. Шок. И прилив сил у защитников Тайного города: битва закипела заново. Ярга яростно метал заклятия. Силы сравнялись.

— Кортес, ты принял верное решение, — остановился рядом с наемником Егор.

— Не знаю. Выбора не было.

— Почему, если не секрет?

— Я никогда не трачу больше, чем зарабатываю, — усмехнулся воин. — Зарабатываю я, конечно, неплохо, но это был бы долг, который не покрыть и по ту сторону края.

— Значит, ты правда принял верное решение.

— Почему?

— Потому что все, что дают Выселки — это испытание.

— Заклятие не убило бы Яргу?

— Убило бы.

— Но?..

— Но, во-первых, не навечно. А, во-вторых, это было не заклятие — а контрзаклятие. Против похищенного артефакта.

— Меня не просто так звали на остров?

— Ты принял бы верное решение.

— А вы предусмотрительны.

— Я — Сказочник. Сказки всегда предусмотрительны.

База Ярги. Кабинет. Некоторое время назад.

Скинхи положил перед повелителем небольшое колечко.

— Изящно. Украл? — Ярга присмотрелся к артефакту.

— Само в руку упало, — жеманничала обезьяна.

— Странно, что тебе позволили с ним уйти…

— ТыЖеУмер — самонадеян. А я осторожен. Купил у него шесть боевых артефактов для наших нужд, а колечко просто взял… с полки, пока хозяин подсчитывал прибыль, — презрительно плюнул Скинхи. — Но не понимаю, этот множитель нам зачем? Пушки увеличим?

— Увеличим… Но не пушки. — Ярга усмехнулся: интересную вещь стащила его зверушка. — Позови мне Луминара! И живо!

Очень интересную вещь.

Москва. Зарядье. Настоящее время.

В пылу сражения мало кто, кроме высших иерархов, мог следить за тем, как менялась погода. Битва тут была плохой идей с самого начала: излишняя магия на этом ничтожном клочке могла навсегда повредить фон Земли, но разве это волновало Яргу? Его цель была ярче и дальше, чем несчастная планета. Вышедший из ада редко умеет хранить рай.

Эмилия уже давно перестала понимать, что происходит: очерченный для нее Круг Защиты работал на максимуме: маги и заклятия отлетали. Ей строго-настрого было запрещено выходить, но она и сама не могла понять, что могло бы ее заставить это сделать. Самоубийство никогда не было свойственно ее натуре. А бой был таким диким, первобытным и жестоким, что леденил душу. Противники боролись яростно и без жалости.

Насмерть.

Чуть поодаль в своей защите стоял Сказочник. Стоял и улыбался. Эмилия, сама не понимая почему, все время возвращала свое внимание к нему и нервничала. И вот в какой-то момент Эмили уловила едва заметное движение пальцев и… что-то произошло. Она не могла этого понять и увидеть, но как будто воздух в мгновение изменился, уплотнился, потеплел и вновь стал собой. Все стало как прежде.

Но не совсем.

Еще секунду назад парящий в небе, сдерживаемый заклятием, Сантьяга внезапно оказался на земле. А еще спустя мгновение в Яргу полетело первое боевое заклятие.

С эстетической точки зрения было странно видеть абсолютно голого сражающегося нава в гуще огня, взрывов, крови и металла. Со всех других точек, во-первых, не ясно было, откуда у Комиссара силы, в во-вторых, кто мог его освободить.

Яргу неожиданно отбросило в строну: он пропустил удар, внезапный и сильный. И бой разгорелся с новой силой.

Первый Князь, еще мгновение назад отбивавшийся от Советника, Снежаны и Де Гира, как будто просто забыл о них и оказался перед Сантьягой. Но его легко отшвырнуло каким-то сильным заклятием метра на три. Ярга зарычал, рванулся обратно и вдруг… внезапно расхохотался:

— Думаешь, все так просто?

— Все всегда просто.

— Это у тебя все всегда просто! И чем ты кончил?

— Я еще жив.

— Это жизнь? Это кукла на веревочках! Как твой кукловод?

— Куклы — это ваша стезя… — Сантьяга умудрялся быть вежливым даже сейчас. — У нас другая сказка…

— И она будет с плохим финалом, — усмехнулся Ярга, почти взяв себя в руки.

— Суть сказки такова, что ее финал всегда положителен, — назидательно заметил аватара.

— Но главный герой выживает не часто… — с притворным участием парировал Первый Князь

— О, я не главный герой, — вскинул руки Сантьяга. — И даже не второстепенный.

— Кто же главный? Она?

Эмили вздрогнула: трое мужчин посмотрели на нее.

— Не она, — покачал головой Комиссар. — А было бы неплохо…

— Ну, тогда я могу побыть главный героем, — усмехнулся Ярга. — Выжить и создать вам… красочный финал.

— А я могу побыть феей-крестной и устроить счастливый… — мечтательно протянул Сказочник

— Если успеешь… — внезапно рявкнул Ярга и скороговоркой начал читать: — Эрр. Тар.. Геирро. Паррат. Ара…

Это только в кино злодей сообщал о своих планах, и герои успевали его остановить. Не в жизни. И замедленный ритм — это все оттуда, из романов да блокбастеров. Все происходило быстро, слишком быстро, чтобы понять.

Эмилия лишь заметила злое лицо Сказочника, удивленное Сантьяги и безумное, торжествующее Первого Князя. Заметила в едином порыве, как калейдоскоп, как картинку из тысячи кусочков одним фрагментом.

А потом ощутила что-то странное. Внутри как будто взвыла сирена и заглушила собой все мысли, чувства, сознание. Все стало приглушенным, тело перестало слушаться и осознаваться, она слышала лишь вой, дикий и безудержный.

Потому что что-то пошло не так, как задумали асуры.

Но и не так, как задумал Ярга.

Ведь в жизни всегда есть место случаю, удаче и неудаче, счастливой звезде или черной неожиданности. И самый удивительный продуманный план самого высшего иерарха, самого древнего интригана и воина может оказаться под угрозой, если он забывал учитывать самые малые фигуры. Незначительные с виду малые неприятности опаснее сильного врага. Ярга — знал, не мог не знать. Но забыл.

«Самая малая неприятность» Эмилия сделала шаг из Круга. Она ничего не слышала, не видела и не чувствовала. Лишь белое пятно тела Комиссара и черную, надвигающуюся на него волну.

— Не умирай! — произнесла она, ощутив внутри, что заклятие Ярги будет последним в жизни Комиссара.

И Князя.

Дико выла внутри сирена, как будто требуя вернуться в безопасное место, скручивая ее болью, заставляя превозмогать боль и идти. Не просто давление, а запрет. Запрет, который мог стоить жизни.

— Не умирай… — все повторяла она, как в бреду.

Ведь ирония была в том, что эссенц сам гнал Эмили вперед: инстинкт защиты того, кого выбрал своим. Кого выбрал достойным себя. Злая ирония. Разрушающая.

— Не умирай… — почти плакала она, когда их с Комиссаром разделяли сантиметры.

— Не буду, — вдруг покладисто согласился Сантьяга и легко вскинул руки.

Первого Князя на мгновение перекосило, однако он успел дочитать заклятье.

Но только и Эмилия-эссенц успела сделать шаг.

Шага бывает достаточно, чтобы изменить любой расклад.

Шага бывает достаточно, чтобы умереть или выжить.

Шага бывает достаточно, чтобы испортить все планы.

Шага бывает достаточно, чтобы встать на пути летящей не к тебе смерти.

И тем самым спутать карты судьбы.

Вопреки всем историям, она даже лица Сантьяги не увидела, когда накрыло болью. Мир просто исчез.

«Как-то глупо вышло… Но хотя бы теперь тихо…» — пролетело в угасающем сознании. И на заднем фоне тающего мира никто не кричал с болью «Не-е-е-ет!» Ей стало даже немного обидно. А потом мир исчез.