Слепота/Blindness (гет)

Гермионе было трудно поверить в историю, которую рассказал ей Гарри, но в то же время, полнейшая невероятность происходящего делала ее правдоподобной.

Читала ли она когда-нибудь о слепых волшебниках? Гермиона видела некоторых из них в очках, что доказывало — не существует простого волшебного средства от несовершенного зрения. Но никто по-настоящему не был слеп.

А Гарри Поттер был именно слеп — в привычном понимании этого слова.

Она задавалась вопросом, достаточно ли волшебники общались с ним, чтобы сделать выводы, что на самом деле он не был нормальным?

— Свет? Т-т-только цвета, или , или... ф-ф-формы тоже?

Гарри пожал плечами. Они с Гермионой сидели в почти пустой библиотеке, большинство студентов были на занятиях.

Возможно, Гарри сойдет это с рук, а вот Гермиона была уверена — ей достанется за прогул.

Но оно того стоило.

— Я вижу цвета, они движутся с разной скоростью и складываются в узоры. Нет двух вещей, выглядящих одинаково, и я научился распознавать многие узоры и цвета достаточно хорошо, чтобы различать предметы. Все люди представляются мне примерно одним и тем же узором, хотя ведьмы и волшебники светятся ярче. Но все они имеют разные оттенки по всему цветовому спектру. Однажды я увидел женщину и понял, что она беременна, потому что у нее внутри был другой цвет, отличный от ее собственного.

— Точно, — выдохнула Гермиона, находя эту мысль более чем очаровательной.

Гарри усмехнулся.

— У меня есть свои преимущества, свои хитрости. Но я не могу развить свой истинный потенциал. Волшебники не берут меня в свою школу, у них нет книг, которые я мог бы прочесть. Мне нужна помощь, Гермиона. Мне нужен другой такой же, как я.

Ее сердце забилось быстрее, а затем пропустило удар.

— Н-н-но я не такая... Я м-м-магглорож-ж-жденная, и я была в Х-х-хогвартсе только два м-м-месяца. Я почти ничего не знаю об их м-мире.

Гарри наклонился вперед, улыбка исчезла с его лица.

— Мне не нравятся вешать на людей ярлыки, и мне не нужен студент Хогвартса. Мне нужен кто-то умный и готовый работать со мной, чтобы помочь найти способ узнать то, что любой другой может просто прочитать в книгах. Кто-то, кто проведет меня по Косой аллее и поможет с практической магией.

Гермиона закусила губу.

— Мы не можем использовать м-магию вне школы, ты же знаешь. Мои р-р-родители должны были подписать специальные бумаги в М-М-Министерстве, чтобы они позволили м-мне свободу действий, пока я з-з-заним-м-малась с репетитором. Я удивлена, что тебя не поймал Надзор.

— Надзор? — переспросил Гарри, и Гермиона кивнула, потом поняла, что он не видит этого маленького жеста.

— Это что-то вроде м-маяка, который дает им знать, когда мы используем магию без взрослых.

Он вздохнул, рассеянно перекатывая свой длинный посох между ладонями.

— Я не знал. Возможно, он не отслеживает случайную магию детей, а учитывая, что я никогда не был зачислен в магическую школу... возможно, он не был активирован. Гарри вдруг улыбнулся. — Видишь, ты уже оказалась полезна. Я понятия не имел, что волшебники могут отслеживать меня.

Гермиона покраснела, глядя вниз, слова путались в ее голове и мешали говорить связно.

Давно уже никто, кроме ее родителей, не говорил с ней таким тоном. Особенно люди, чье положительное мнение она не могла не ценить.

"Этот тролль лишил меня намного большего, чем просто нормальной речи", — подумала она, стиснув зубы.

— В чем дело? — спросил Гарри, и Гермиона выдохнула.

— Н-н-ничего. Я сделаю это. Я п-п-помогу.

Гарри просиял. И хотя он не мог этого видеть, Гермиона улыбнулась ему в ответ.

С того дня все изменилось.

У нее был друг, друг, который заставил её однокурсниц, привыкших пренебрегать ею, начать толпиться вокруг, ища ее дружбы.

Гермиона отвергла их всех. Дружбы Гарри было более чем достаточно, он давал ей больше, чем она могла надеяться. Их общение и совместные занятия занимали все ее свободное время.

На его средства она покупала новые книги и читала, прочесывая том за томом в поисках какого-нибудь решения, какого-нибудь заклинания, способного помочь.

И когда она нашла его, то не могла ждать ни дня.

Так Гермиона Грейнджер познакомилась с маггловскими родственниками Гарри Поттера, которые были больше удивлены тем, что она была подругой их асоциального племянника, чем тем фактом, что она была ведьмой.

Это было простое заклинание, хотя и на уровне четвертого курса. Оно просто произносило вслух любой текст, на который указывали палочкой. В школе его использовали, чтобы помочь обучить молодых волшебников правильному произношению на латыни.

Но для Гарри это открыло новый мир.

Теперь он запросто открывал страницу, клал на нее руку и произносил слово.

— Enuntiare.

И голос прочитывал всю страницу вслух.

Когда это сработало впервые, Гарри встал, дрожа от переполнявших его чувств, потянулся к свету своей Виолы и, притянув ее ближе, — обнял. Его голова упала ей на плечо, в то время как он шептал пылкие слова благодарности.

Она застыла, словно окаменев, и Гарри отпустил ее так же быстро, как и притянул к себе.

С того дня он решил, что даст ей все, что в его силах, стоит ей только попросить.

1993

Для Гермионы тот год прошел словно калейдоскоп, наполненный чудесными исследованиями и разнообразной магией.

Она делилась с Гарри своими тетрадями и книгами, он поглощал их с удивительной скоростью. Вместе они практиковали магию в ее комнате: она — с палочкой и точно выверенными изящными движениями, он — интуитивными жестами и словами, одна рука всегда на резном древе посоха, сделанного ему Олливандером.

Гарри помогал ей с ее маггловскими предметами, объясняя вещи так, как Гермиона никогда не могла и подумать — текстурами и звуками, математическими узорами и геометрическими формами. Они проводили время в школьных лабораториях, занимаясь химией: Гермиона выполняла тонкую физическую работу, на которую Гарри был неспособен, а он обучал ее словам и жестам.

У родителей Гермионы не было ни малейших сомнений на счет Гарри. Мальчик, которого их дочь пригласила в дом, был ее первым другом, и помимо прочего, был очень вежлив.

Им не нужно было бояться, что он, как волшебник, может втянуть их дочь обратно в опасный мир магии. В конце концов, он был слеп, и Гермиона утверждала, что он не нужен в том мире. Они не понимали, о чем думают волшебники, для них было очевидно — мальчик достаточно хорошо владеет магией. Но у волшебников странный ход мыслей, и это не их дело. Грейнджеры были только рады снова видеть свою Гермиону такой счастливой.

* * *

Однако в школе волшебства и магии надежно спрятанной в горах Шотландии, не было ни мира, ни счастья.

Школу терроризировал монстр. Призраки и магглорожденные каменели, стены были исписаны кровью, залы затоплены, и страх, как яд, просачивался в сердца студентов.

Сестра Рона Уизли исчезла, и позже, в тот же день, директор Хогвартса и его Феникс с трудом отбивались от василиска в Большом зале перед испуганными взглядами сотни сбежавшихся студентов.

Невилл Лонгботтом, держа меч Гриффиндора, помог отвлечь и убить монстра Слизерина, прежде чем тот смог нанести еще больше разрушений. Трое друзей бились на его стороне, уклоняясь и наступая — настоящие герои Хогвартса, а затем и директор обрушил на него обволакивающий огонь и вовремя использовал проклятие, отрубив ему голову.

Но пятеро студентов успели погибнуть, взглянув в глаза василиска, прежде чем феникс смог их выклевать.

И ещё один мальчик погиб после битвы, когда огромное тело мертвого монстра повалилось на него. Позже студенты скажут, что они не могут опознать мальчика, и больше о нем никто не вспомнит.

Только директор и четверо героев знали истинную правду о мальчике, Томе Риддле, который так хвастался, что убил Джинни Уизли, чтобы снова обрести себя.

Лорд Волдеморт ненадолго вернулся и снова оставил за собой кровавый след.

Тело Джинни Уизли и мифическая Тайная комната так и не были найдены.

* * *

Гарри нравился ум Гермионы даже больше, чем цвет её жизненных сил. У нее были идеи, блестящие идеи, остроумные и логические выводы, которыми он восхищался. Она читала столько же, сколько и он, ссылаясь на древних авторов и теории, которые члены его семьи не могли оценить.

Она больше не испытывала благоговения перед его знанием и не воспринимала его слепоту как неудобство. Гермиона была терпелива и добра.

Когда она была взволнована или увлечена изучением, ее заикание исчезало, как тени от пластика в его видениях, становясь ничем.

И когда она, наконец, рассказала ему о том, что случилось с ней на Хэллоуин: о тролле, о жестокости маленьких мальчиков, он знал, что никогда не забудет имя Рональда Уизли, который забрал у нее магию, вместо этого оставив лишь слезы.

Гермиона была великолепна, ее сияющий свет притягивал его, как мотылька на огонь, и Гарри нисколько не волновало, обожжется ли он.