Семь шаров для безумной рулетки (джен)

На каждую хорошую мысль неизбежно находится свой дурак, аккуратно доводящий её до абсурда.

Илья Ильф, Евгений Петров,

"Пьеса в пять минут"

На душе словно кошки скребли. Не хотелось ни злиться, ни обижаться на судьбу, ни ругаться с голосом, который то и дело едко комментировал происходящее. Даже думать желания не было.

Наверное, так вот и сходят с ума. Тихо, спокойно. Под шуточки невидимого собеседника. И стрекотание невидимого сверчка.

И как теперь жить дальше? Что с ним будет? Как мама и папа отреагируют, узнав, что он сумасшедший?

Родителей было жалко.

Мама будет плакать. Отец расстроится.

Им придётся часто ездить в дурдом, тратить деньги на его лечение.

И вообще, это такой удар по репутации. Начнут сплетничать, тыкать пальцами: их сын в психушке, вдруг и они такие же?

Никто не захочет иметь с ними никаких дел.

На заборе какие-нибудь обидные слова нацарапают. Придётся дом продавать, уезжать. А значит навещать его станут реже.

Как жестока и несправедлива жизнь!

И себя жалко.

«И детей жалко», — тут же прокомментировал всё тот же мерзкий голос, продолжив тему известной цитатой из мультфильма. — «Посодют тебя в палату грязную. И будешь ты сидеть там на подоконнике в рубашке смирительной, взирая грустно из окна старого на хмурый больничный двор.»

«Ну ты же обещал меня не доставать!» — возмутился Илья.

«А что уж тут. Снявши голову по волосам не плачут!»

«Ты о чем?»

«А Бука наш сидит, бумаги пишет. В дурку тебя оформлять будут, вот что!»

«Откуда ты знаешь?» — новость ошарашила. Такой быстрой реакции Илья не ожидал.

«Сам видел. Сидит и пишет. Докладную с рекомендацией строчит.»

Это уже совсем плохой расклад. А он даже подготовиться не успел. На глаза сами собой навернулись слёзы. И сверчок, зараза, завёл что-то грустное-прегрустное.

«Ничего, ничего. Привыкнешь. И в психушке люди живут.»

Не голос, а прямо козёл какой-то… У всех голоса, как голоса. И только у него — настоящий козёл! Сволочь, так по больному резать. Одним словом — Глюк!

Напряжение последних часов дало о себе знать и вырвалось наружу. Не выдержав, Илья уткнулся в подушку и разрыдался как маленький.

«Ну ладно тебе. Не такой уж и настоящий. И не такой уж козёл.»

«Тебе легко тебе говорить — ты же Глюк! Это не тебя в палату к психам посадят и лекарствами колоть будут!»

«А я говорил — не шуми. Да кто же козла слушать будет?!»

Постепенно Илья начал успокаиваться, принимая реальность как она есть.

«Извини. Но что делать-то теперь?!»

Наверное, он и в самом деле был неправ. Возможно стоило прислушаться к дельному совету.

Голос замолчал, словно что-то обдумывая. Затем примирительно произнёс:

«Не боись, прорвёмся! Прекратим спокойствие и сохраняем панику. Я тебе помогу, но с уговором!»

Нда-с… Договариваться с обладателем неизвестного голоса, чтобы откосить от психушки. И на что только не пойдёшь, сойдя с ума?

«Что ты хочешь?»

«Я хочу нормально поговорить с тобой.»

«А разве не этим мы сейчас занимаемся?»

«Это не то. Тут более важное дело. Давай так: если в психушку тебя не посадят, то мы сядем и поговорим. В одном тихом спокойном месте.»

«Можно подумать палата в дурдоме для тебя слишком шумно...», — невольный всхлип вырвался в подушку.

«Представь себе да. Есть проблемка, от которой тебя и дурдом не спасёт.»

«Хорошо, договорились. Но только ты меня не достаёшь!»

«Ладушки. Но и молчать не буду.»

«Идёт.»

Подушка была мокрая. Поэтому Илья просто перевернул её. Грустно уставившись в потолок, он пытался примириться с новой реальностью. Выходило откровенно плохо: тянуло либо колотить кулаками о стену, либо снова начать рыдать в подушку.

«Ты главное ничего сейчас не делай. Начнёшь биться о стену — все усилия насмарку пойдут!»

«Иди ты...»

«Тихо! Бука идёт!»

В палату и в самом деле зашёл Константин Константинович. Мельком взглянув на Илью, он подошёл ко второй кровати и что-то чиркнул в своём планшете.

— Безобразие, все нужно делать самому, — проворчал он. Затем развернулся и сел на скрипнувшую кровать, оказавшись лицом к мальчику.

Словно не замечая заинтересованного взгляда, он продолжал что-то писать, комментируя какие-то мысли вслух:

— Дать задание санитарам: подготовить кровать для размещения пациента.

«Не иначе как про тебя говорит!»

Настроение Ильи сразу упало. Неужели уже переводят в сумасшедший дом? Да не, не может быть!

— Приготовить спецодежду. Хлопотно, но раз главврач сказал, надо достать, — очередная пометка в планшете.

«Смирительную рубашку упоминает, не иначе!»

Как это все мерзко. Словно не замечает, что пациент, которого собирается в дурку отправить, находится прямо перед ним. Издевается?

«Не исключено!»

Он даже сел на кровати, повернувшись к доктору. А тот все продолжал:

— Направление будет вместе с больным, — ещё одна пометка и доктор поднялся с кровати. И увидел расстроенное лицо Ильи, — Что с тобой?

— Константин Константинович! Пожалуйста! Не отправляйте меня в дурдом! Родители этого не переживут!

— Что ты, что ты! — доктор подошёл к совсем уже отчаявшемуся мальчику. — Никто и не собирался это делать!

— Но вы сами только что сказали. Про направление. Про санитаров.

Константин Константинович подошёл и сел на кровать Ильи, повернувшись к нему лицом.

— Ты все понял неправильно. Поступило указание подготовить место для ещё одного пациента. Вот и пришлось этим заняться мне.

— А смирительная рубашка?

— Спец-о-деж-да, — повторил доктор по слогам. — Пациент особый. Грубую одежду не любит. По диагнозу — проблемы с ногами. От того и санитары — довезти нужно. До палаты. А, напомнил! Кресло-каталка!

Очередная пометка в бумагах.

— Значит это я просто…

Хихиканье вредного голоса подтвердило его догадку. Илья неожиданно покраснел. Какой стыд!

«Ну и сволочь же ты!»

«Бывает. Но ты ведь поверил!»

— Слишком много напридумывал себе, — Константин Константинович похлопал его по рукам. — У тебя нормальные показатели. Причин куда-то отправлять нет. А даже если бы и были, сто раз бы ещё подумал, прежде чем принять решение.

— Правда?

— Сущая правда. Уж поверь, знаю о чем говорю. Однажды пришлось сделать это... с одним человеком. До сих пор себе простить не могу. Так как подобную ошибку повторять не намерен, просто выбрось беспочвенные страхи из головы.

Интересное кино. Узнав доктора поближе, понимаешь, что он не такой уж и бука. Просто жизнь такая.

«Да, промахнулись мы с первоначальной оценкой Небуки.»

«А ты вообще молчи, скотина!»

«Ой-ой, какие мы обидчивые...»

Доктор поднялся с кровати.

— Побегу. А то дел ещё много. Но вот совет: даже если что-то не так, держи себя в руках. Неадекватное поведение — первый признак расстроенного сознания, — посмотрев на телефон, он добавил. — Скоро обед. После обеда рентген, если не забыл. Все, ушёл!

Константин Константинович быстрым шагом вышел было из палаты. Но тут же вернулся:

— Планшет-то я забыл!

Забрав оставленное, он ушёл окончательно.

Ощущать облегчение после пережитого стресса было приятно. Готовиться к худшему и узнать вдруг, что беду пронесло мимо тебя — это дорогого стоит.

Как-то на душе стало легче, захотелось что-нибудь съесть.

«Вот видишь от меня какая пользя! Депрессия-то ведь прошла?»

«Я с тобой не разговариваю!»

«Хочу напомнить, что у нас договор. Начнёшь снова меня игнорировать — снова начну тебя доставать.»

«Дать бы тебе в рожу! Жаль дотянуться нельзя.»

«Могу предоставить такую возможность. Тихо! Обед везут!»

И в самом деле привезли обед.

Уже знакомая молчаливая тётка привезла суп (оказавшийся на этот раз рассольником), картошку с котлетой и компот. Обеденные ароматы наполнили палату.

Пока она готовила посуду, Илья рассматривал неприятное лицо и думал, кого же эта пожилая санитарка ему все-таки напоминает? Пожалуй ворону. Старую, откормленную, молчаливую (но сварливую, что интересно!) ворону.

Разобрав еду по тарелкам, тётка укатила тележку прочь — кормить других пациентов.

Вскоре она вернулась за грязной посудой. Не изменяя собственной привычке, так же без слов всё собрала и ушла.

Всё это время собеседник Ильи почему-то молчал. Наверное, не хотел мешать процессу поглощения пищи.

А может просто уснул?

Послеобеденный сон у Глюка? Расскажи кому — не поверят! Хотя рассказывать-то как раз и не стоит. Обидно — прикольные мысли, а поделиться нельзя.

Относительно сытный обед и пережитое до него напряжение вызвали расслабленное дремотное состояние. Даже вроде и сон какой-то начал сниться под аккомпанемент неутомимого сверчка. И не лень же ему!

Из тишины и расслабленности его выдернул хмурый неласковый женский голос:

— Стариков! На рентген!

«Ну надо же, смотрите кто заговорил?!» — отозвался голос.

На пороге нарисовалась та же тётка. У них что, работников больше нет? А где вчерашняя медсестра?

Как есть Ворона! Ощущение, что она слова не сказала, а прокаркала — настолько грубым показался голос. Может потому и молчит все время? И встала на пороге, руки в бока, словно крылья растопырила.

Глюк от чего-то хихикнул.

«Понаберут, понимаешь, Ворон по объявлениям!»

Какая же она всё-таки неприятная. Лучше бы пришла Пелагея Петровна. Та хоть и со странностями, но прикольная.

В руках тётка держала планшет с направлением.

— Ну? Долго ждать?!

— Мне доктор запретил вставать.

— Разрешил. На рентген и обратно. Одевайся, быстро!

«Ну и порядочки в этой больнице. Хуже чем на рынке, честное слово.»

Наверное, стоило бы согласиться с Глюком. А смысл? Все равно всё по своему перекрутит.

Илья не стал никому из них отвечать, а покорно поднялся с койки. Натянув кое-как штаны и футболку, сунув ноги в тапочки (так же принесённые заботливой мамой), он поплёлся за хмурой медработницей. С её статусом он так и не разобрался — то ли нянечка, то ли санитарка. То ли медсестра в возрасте, которой осточертела собственная работа.

В рентгеновском кабинете ждала ещё одна пожилая полная докторша. И тут выяснилось, что Ворона умеет неплохо так разговаривать. Да что там разговаривать — они с властительницей рентгенологического кабинета принялись трещать без умолку. О погоде, о политике, о докторах, о ценах. Параллельно выяснилось, что обе тётки приходятся друг другу какими-то родственницами. Илья не успевал следить за ходом их мыслей, так быстро они перескакивали с темы на тему. Но что ещё интереснее, болтовня совершенно не мешала их прямым обязанностям. Так, сообщая о ценах на овощи, рентгенолог взяла направление, и выслушивая ответные фразы что-то почеркала, отметила и записала, не забывая отвечать собеседнице.

— Проходим в кабинет! — приказала она Илье. Тот покорно последовал куда было велено, а вслед за ним двинулись обе говорливые кумушки.

— Я ж тебе главного не рассказала! — продолжила вдруг Ворона, наклоняясь к уху приятельницы что-то жарко и со вкусом рассказывая. Складывалось ощущение, что смаковала какие-то подробности. Делала она это неприятно. И даже гадко. Вроде и слов не разобрать, а ощущение, что невольно участвуешь в грязной травле. Как будто вслух, прилюдно, чьи-то личные секреты комментировал, опубликованные в общем чате.

— Одеваем фартук, как плащ! Ложимся на стол, лицом вниз!

На кушетке и в самом деле обнаружился зелёный прорезиненный фартук. Пока рентгенолог нажимала какие-то кнопки и рычажки, одновременно кивая в такт местным сплетням, мальчик успел его нацепить и лечь на стол.

«Ну глянь, прямо Бэтмэн. Летучая мыша легла на операцию!»

«Тебе бы такую операцию!»

«Лезть под этот допотопный аппарат? Не, я ещё не настолько сошёл с ума.»

Какое-то громкое шелестение, шорох множества суставчатых ног донёсся справа. Или показалось? Шум от болтовни стоял такой, что и немудрено ослышаться.

— Да ты что?! — изумилась рентгенолог. И тут же, не отрываясь, — Руки по швам! Голову прямо!

— Я тебе точно говорю! Вся больница видела, как он за ней бегал, за руки хватал и извинялся.

— На какой рухляди приходится работать, — проворчала рентгенолог, продолжая нажимать кнопки и щёлкать тумблерами на своей панели управления. С медленным жужжанием сверху на Илью опускалась другая часть аппаратуры. — И что она?

— А что ей сделается. Гордая. Сказала, что после такой жестокой шутки не хочет с ним ни встречаться, ни разговаривать.

С левой стороны раздалось громкое шипение, из-за чего Илья чуть не повернул голову, чтобы посмотреть.

— Не шевелиться, я сказала! — раздался громкий окрик. — Сколько уже главврачу заявок подавали, а в ответ тишина. А он?

«Крикну! А в ответ тишина. И снова нет рентгена.», — зачем-то пропел Глюк.

Рентгенолог продолжила нажимать кнопочки, управляя движением аппарата.

Неужели никто ничего не слышал?

— Чуть на колени не вставал. Божился, что яйцо ему кто-то подложил. Потом полдня по отделению бегал, искал что-то.

Яйцо? О чем это они?

«Занятный разговор. Не о том ли яйце, что у Небуки в кармане треснуло?»

«Не знаю. Почему ты его так называешь?»

«Ну ты же назвал меня Глюком. Почему я не могу называть его Небукой?»

Ну да, логично.

— Замереть! Не дышать! Ну, и нашёл в итоге?

Тихое шуршание гибкого извилистого тела. И звук внезапной атаки и агонизирующего стука множества хитиновых лап по морде невидимого хищника.

И снова одна только болтовня.

— Нет. Никто так и не понял, что он искал. Но чую, что с Машкой у него теперь кранты, — уверено заявила Ворона.

— Можно вставать и одеваться! Ну, я бы тоже не простила, если бы мне вместо подарка сырое яйцо подложили.

Илья осторожно снял фартук и положил на кушетку. Кто знает, что за невидимые существа тут водятся. Комната вроде пустая. Только из отдалённого угла послышался звук долгого проглатывания.

«Ты это. Не смотри туда...»

«Почему?»

«Просто не смотри. Ничего не увидишь, а неприятностей огребёшь.»

Ха! Кажется Глюк снова его пугать вздумал.

Осторожно боковым зрением он попытался посмотреть на угол.

Как и ожидалось: никого и ничего!

— Да, попал наш доктор, — лицо Вороны прямо светилось от удовольствия. — Тут папаня уже не вытащит. А я сразу говорила, что она ему не ровня! Медсестра за доктора — какой моветон!

— И не говори: от горшка два вершка, сама неказиста, а туда же. Хорошенького да богатенького подавай. А чем я хуже?

— Или я!

Тётки расхохотались собственной шутке. Затем Ворона оглядела уже готового Илью:

— Пойду, отведу его обратно в палату. Потом ещё свидимся. Не на отшибе живём.

— Ага, и тебе не хворать, Кариночка!

Рентгенолог открыла дверь в предыдущее помещение. Тут же из угла донеслось неприятное шипение, которое быстро направилось в их сторону. Мурашки высыпали по всему телу, когда невидимое существо проскользнуло рядом и рвануло в открывшуюся дверь.

— Ох, ну и и сквозняки! Двери сносит! — прокомментировала женщина.

Что же такое происходит?

По дороге в палату Ворона снова превратилась в молчаливую хмурую тётку. Глядя на неё, в жизни бы не поверил, что только минуту назад она хрипло смеялась и хохотала, пересказывая местные сплетни. Прямо волшебство какое-то.

Вот и верь после этого людям!

После возвращения в палату Илья устало лёг на кровать. Всё-таки утомительным вышло путешествие. Голова вроде и не разболелась, но подавала предательские симптомы типа звона в ушах.

И все-таки — что же это такое было?

«В рентген-кабинете? Да забудь ты про это. Пока не обращаешь внимания, все будет норм!»

«И все-таки? Хочу знать!»

«Хочу все знать, упрямо твердила мышь, залезая в мышеловку! Сказал же — забудь. В этой больнице и без мистики то и дело происходит какая-то ерунда», — голос Глюка звучал как-то очень задумчиво.

«В каком смысле?»

«Не нравится мне эта история с яйцом.»

«Да чья-то глупая шутка. Что тут непонятного?»

«А тебе не кажется странным, что пошутили над Небукой, а извинялся за шутку он почему-то перед какой-то медсестрой. Причём та капитально так на него обиделась!»

Действительно странно.

Может нашёл виноватую и высказал всё в лицо, а та обиделась?

«Чушь! С какого перепугу он принялся грубо обвинять женщину, с которой у него отношения?»

«И правда, не сходится!»

«А ещё обрати внимание, что Небука активно искал какую-то пропавшую вещь. И вообще поведение для него совсем нетипичное!»

А Глюк прав. Тут явно скрывается какая-то тайна.

Прям детектив.