If we could turn back time (гет)

14 июля 1988 года. Лонгботтом-мэнор

Невилл ворочался в постели. Визит колдомедика ничего не выявил — уровень магии в пределах нормы, следов магического воздействия не обнаружено. Честно говоря, Невилл испугался, когда дед предложил позвать целителя, так как мало ли что покажет диагностика — он опасался, что выяснится более высокий уровень магии или его больший возраст. Но нет, для врача он был просто семилетним мальчиком, которому вот-вот стукнет восемь. Неужели Невилл действительно всё себе придумал? Ну не мог он поверить в такой подробный и детальный сон — или не хотел. Или всё это сон, или всё же посмертие? Голова уже болела от напряжённых мыслей.

«Или я пророк? — осенила Невилла внезапная мысль. — А вдруг я действительно увидел будущее, но не прожил его, а просто знаю, что случится?»

Нет-нет-нет, такого он точно не хотел. Знать, что всё, что он видел, случится, и не иметь возможности это исправить — так недалеко и в Трелони превратиться и не просыхать с малых лет.

Он натянул на себя одеяло плотнее и уставился в темный потолок, освещаемый тонким лучиком света из прикрытого окна. Надо будет попросить бабушку наколдовать ему светящиеся звёзды на потолке. Ему не хотелось оставаться одному в темноте.

Вскоре Невилл провалился в сон.

Он стоял посреди леса, того самого, в котором оборвалась его жизнь. Тогда он не имел возможности осмотреть место досконально, но сейчас замечал каждую деталь: круг из мелких камней, покрытых мхом, по периметру всей поляны, светящихся тусклым зеленым светом; большой плоский валун по центру, больше похожий на жертвенный алтарь; и на нём — две фигуры, слившиеся в предсмертном объятии, пронзённые мечом. Невилл отшатнулся. Мир словно замер, будучи блёклой тенью сцены его смерти. Он увидел пару кентавров, скрытых сенью деревьев, и уходящую в чащу Беллатрикс. А затем развернулся и столкнулся нос к носу с ещё одной Беллатрикс, но не замершей, как на маггловской плёнке, а хищно улыбающейся острыми, словно акульими, зубами.

— Здравствуй, Невилл, — странный пробирающий до костей голос исходил от Лестрейндж.

Тот отпрянул со сдавленным криком и, споткнувшись, упал на землю и начал отползать от страшной фигуры. Его руки не встречали никакого сопротивления, хотя должны были путаться в корнях, и только это успокаивало его, но самую малость. Недостаточно, чтобы его сердце прекратило колотиться в бешеном ритме.

Беллатрикс надвигалась на него. Её мантия развевалась, растворялась в пространстве, придавая ей сходства с дементором. Чёрные кудри словно жили своей жизнью, оттеняя горящие алым глаза. В руке, появившейся из складок мантии, сверкнул меч Гриффиндора, и Невилл закричал в полный голос.

«Это просто кошмар! Страшный сон! Я сейчас проснусь!» — метались лихорадочные мысли в голове.

Он ущипнул себя за руку, пытаясь не поддаваться панике, но боли не было.

— Да, это сон, Невилл, — с лица страшной женщины пропало хищное выражение, сменившись лукавой улыбкой, всё ещё выглядящей пугающе, — но проснёшься ты, только когда я разрешу.

— К-кто вы? — странное существо было самым реальным в этой сцене, и оно точно не было Беллатрикс Лестрейндж.

— Я? Я — Смерть, — фигура отвесила шутливый поклон и выпрямилась.

Невилл сдавленно сглотнул.

— Смерть?

— Я думала, у тебя плохо только с памятью, но не со слухом, — женщина развернулась с плавной грацией, недоступной живому существу. Невиллу показалось, что он услышал смешок.

— Но почему вы выглядите как Беллатрикс? — он обернулся в сторону леса, где застыла посередине шага Лестрейндж, пытаясь понять, как той здесь может быть две.

— Потому, что для тех, кто умер насильственной смертью, я всегда принимаю облик их убийцы, — Смерть развела руками, и Невилл только сейчас обратил внимание, что она действительно схожа с дементором — она парила над землёй, и клочки мантии терялись в черном тумане, окружающем всё её существо. — Так что для тебя я выгляжу как Белла.

На удивление, тон, которым говорила Смерть, был вполне дружелюбным. Так что Невилл попытался собраться. Он встал с земли, отряхивая брюки, и только сейчас понял, что ему снова семнадцать.

— Всё-таки это был сон? Моё возвращение к бабушке с дедушкой? — грустно произнёс он, глядя на свои вновь большие руки. — Что-то типа пролетающей перед глазами жизни перед окончательной смертью?

— Нет, Невилл, — Смерть подплыла к нему, уже выглядящая менее пугающей. Когда она не улыбалась, и не было видно острых зубов, она казалась такой спокойной и умиротворённой, в отличие от вечно живой и яростной Беллатрикс. — Ты действительно жив, и тебе действительно семь лет.

— Но почему сейчас я снова выгляжу как... он? — он несмело указал рукой в сторону камня, где их с Луной тела переплелись в последнем объятии.

— Потому что тебе правда было семнадцать, когда ты погиб, — и снова усмешка.

— Я ничего не понимаю... Что происходит?

— Для олуха, которым тебя считали при жизни, ты на удивление сообразителен, так что не принижайся, — Смерть подплыла к камню, на котором были приколоты как бабочки взрослые Невилл и Луна. — Ты действительно умер в тот день, в битве за Хогвартс, но сама Магия решила вернуть тебя во времени, чтобы исправить будущее.

— Почему меня? Я же не герой. Я трус, недоучка и не смог защитить даже самого дорогого для себя человека, — Невилл подошёл и хотел было провести рукой по волосам Луны, но рука провалилась насквозь.

— Это иллюзия, которую я показываю тебе, чтобы объяснить происходящее, — Смерть сделала лёгкое движение рукой, и этот иллюзорный мир словно ожил на несколько секунд. Ветер затрепетал волосы Луны, и Невилл увидел испуганное выражение своих глаз и как они потухают. Его пробрал озноб. — Ты смотришь не туда, — Смерть указала на камень, на котором находились их тела. Кровь из раны стекала вниз, заполняла собой желобки, вырисовывая странную руническую вязь на поверхности камня. Ещё несколько секунд — и их тела оказались по центру сложной пентаграммы, которая начала светиться таким же потусторонним светом, как и маленькие камни вокруг. И всё вновь застыло.

— Что это?

— Это друидский рунический круг, построенный здесь ещё самим Мерлином несколько сотен лет назад. Когда волшебники того времени были вынуждены уйти в изгнание из-за опасности, которую начали для них представлять магглы, здесь они собрались в последний раз. Каждый камень по периметру этой поляны был возложен одним из представителей древних чистокровных родов или «Священных двадцати восьми», как вы их сейчас называете. Глава каждого рода высек по руне на своём камне и поклялся перед самой Магией хранить своё наследие и пронести его сквозь века. И Мерлин был свидетелем этой клятвы. С этой поляны маги разошлись, рассредоточились по всей Англии и начали жить тайно, стараясь не контактировать с миром не-волшебников, чтобы выжить и наращивать своё могущество.

Однако со временем сила этой клятвы ослабла. Поколение сменяло поколение, и часть магических родов начала угасать. Часть магов отказывалась от своего наследия, не развивала родовые дары. Появилось министерство, регулирующее использование магии, множество древних ритуалов оказались забыты или под запретом. Лишь некоторые рода, например, Блэки, придерживались старинных традиций, даже вопреки запретам.

Но что мы имеем сейчас? На момент этого воспоминания из старинных родов в живых осталось меньше половины. Тех, кто хранили их наследие, — и того меньше. Цель Тома Риддла была благой — восстановить былое величие магов. Но он потерял и уничтожил слишком многих и теперь будет править руинами. Цель же Альбуса Дамблдора, скорее, наоборот, противоречила самой Магии — он хотел стереть различия между представителями древних родов и магглорожденными. Но ни у одного магглорожденного нет поддержки рода, нет Даров, и магический резерв всегда будет меньше, чем у чистокровного волшебника.

— Это всё очень интересно, но при чём здесь я? — Невилл неловко перебил Смерть, которая, казалось, была погружена в собственные размышления, пока рассказывала историю мира магии.

— Ты — наследник древнего и благородного рода Лонгботтомов, потенциально обладающий двумя дарами, из которых в прошлой жизни ты развил лишь один. И так уж получилось, что Магия привела на эту поляну тебя. Можешь считать это судьбой или проклятием, но именно Магия направляла в тот день тебя, Луну и Беллатрикс. Ты ведь не успел подумать, а как она вас нашла в Запретном лесу? Её тоже вела Магия, и Магия приказала ей убить вас на этом камне. Ваша судьба была предопределена в тот день, и все ваши действия были заранее просчитаны. Ты не мог победить и не мог выжить.

— Получается, Магия разумна? — озадаченно произнёс Невилл, пытаясь переварить услышанное.

— Я бы не сказала, что она именно разумна, но она стоит над всеми законами этого мира, и её единственная цель — защита самой себя. Позволь мне показать вариант будущего, которого Магия пыталась всеми силами избежать, — Смерть убрала меч в складки тени, что служила ей мантией, и начала совершать пассы руками, словно читая незнакомое Невиллу заклинание.

Поляна вокруг померкла, растворившись в белизне, которая окружила Невилла, обволакивая словно пуховым одеялом. Вокруг не было ничего, он парил в невесомости, наравне с туманной фигурой Смерти. Внезапно вокруг него завертелся целый калейдоскоп событий.

Вот Волдеморт шествует к Хогвартсу, держа голову Золотого Мальчика на пике. Значит, он действительно убил Гарри Поттера, и никакая магия уже не смогла бы вернуть его к жизни. Защитники замка теряют голову, и их перебивают по одному, как овец. Война окончена, Волдеморт победил.

Вот какое-то время спустя в Хогвартс прибывают ученики. Их совсем мало — выжили только слизеринцы и редкие представители других факультетов. От силы сотня учеников на все года обучения — факультеты упразднены, песочные часы за спиной нового директора Волдеморта разбиты. В школу прибывают только чистокровные волшебники.

Вот подземелья в Отделе тайн — Невилл помнит эту круглую комнату с дверьми. За одной из них находится тюрьма. Из-за решёток мелькают сотни глаз — дети всех возрастов, чья кровь не прошла проверку на чистоту. Магглорожденные, потомки смешанных браков или просто сквибы — все они отданы на исследования. За очередной дверью в конце коридора — пыточная камера, за другой — лаборатория. В качестве подопытных — всё те же дети.

Вот облава на скрывающихся нарушителей режима. Невилл узнает среди них своих бывших однокурсников, которые отбиваются и умирают от рук новых авроров — Пожирателей Смерти на страже нового порядка. Все, кто против власти, подлежат немедленному уничтожению.

А вот отмена Статута о Секретности. Волшебники выходят из тени и хотят покорить маггловской мир. Но проигрывают. Люди давно шагнули вперёд в технологиях, и отсутствие магических сил не мешает им дать отпор захватчикам. Используются технологии, которые позволяют отследить и уничтожить неудачливых оккупантов. Магглы изобрели оружие массового поражения и не стесняются использовать его в полную силу, когда противник превосходит их в честном бою. Это грязная война, с десятками тысяч жертв со всех сторон, и если для немагического мира это восполнимая потеря, то для волшебного — тотальное уничтожение. Волдеморту суждено пасть, и остаткам магической Британии вместе с ним.

Затем эти кадры остановились, и они снова оказались в белой пустоте. Невилл хватал ртом воздух, пытаясь осознать, что он только что увидел.

— Теперь ты понимаешь, что этот ход событий необходимо предотвратить? — Смерть смотрела на него серьезным взглядом, который смотрелся чужеродно на точеном лице Беллатрикс. — Магия выбрала тебя для исправления этого хода событий, а я — лишь её глас. Твоя судьба, как и судьба всего мира, в твоих руках.

— Но это слишком большая ответственность, — возразил Невилл, — Я не герой и не спаситель магического мира. Да я даже запомнить больше десятка заклинаний не смог, как я спасу мир магии?

— Тебе и не нужно становиться спасителем. Живи своей жизнью, такой, как бы ты хотел её видеть. Меняй свою судьбу, но помни — у некоторых действий есть последствия и есть цена. За каждую спасенную тобой жизнь я заберу другую. Баланс всего сущего должен быть соблюден.

— Но это же противоречит желаниям Магии — спасти волшебников от исчезновения!

— У каждой жизни есть цена. И жизнь некоторых стоит сотен жизней других. Тогда как другая жизнь невзрачна и является лишь песчинкой в песке времени. И смертью одних ты можешь дать жизнь сотням других.

— Я опять ничего не понимаю, — Невилл раздражённо закатил глаза, а Смерть лишь усмехнулась.

— Ты поймёшь со временем. А пока запомни одно — Магии не важно, какая из сторон победит в этой войне и на чьей стороне окажешься ты. Ты лишь её инструмент, мальчик со знанием будущего, которое уже может и не случиться. Используй свои воспоминания с умом и помни, что порой взмах крыла пикси в одном лесу может привести к пожару в другом. Даже такой незначительный волшебник, как ты, может изменить ход судьбы.

Смерть начала растворяться в воздухе, и Невилл понял, что разговор окончен.

— Постойте! А как же Луна? Она же погибла вместе со мной на том алтаре, — но ответом ему была тишина, и лишь акулья улыбка Смерти, зависшая в пространстве, где была его странная собеседница, ещё несколько секунд напоминала о ней, прежде чем исчезнуть.

— Похоже, пора просыпаться, — Невилл обвёл взглядом белую пустоту и закрыл глаза.

Открыв их, он вновь оказался в своей комнате. За окном едва светало. Небо успело посветлеть, но солнечных лучей ещё не было. Старинные часы в углу показывали пять часов утра, стрелки медленно ползли по циферблату с негромким пощелкиванием. Невилл встал и подошёл к окну, раздвинув шторы. Потянул за щеколду и открыл тяжёлые ставни. В лицо ударил поток свежего ветра. На улице стоял предрассветный туман, и Невилл вдохнул воздух полной грудью, словно впервые.

Он жив. Ему дали второй шанс. Шанс всё исправить.

Невилл не считал себя героем и не был уверен, что подходит на эту роль. Но из разговора со Смертью он вынес одно — нужно, чтобы не исчезла Магия, которую хранят древнейшие и благородные дома, в том числе его собственный. Если подумать, в той войне и до неё прервалось великое множество родов: многие пали в бою или жертвами политических распрей, многие не оставили наследников, другие лишились их. Магия угасала поколениями, и всё чаще рождались посредственные волшебники вроде него самого.

Его отец был чистокровным волшебником, а мать — полукровкой. Это, конечно, не помешало Невиллу оставаться чистокровным, но всё же это наложило свой отпечаток. Его отец, со слов деда, отвергал наследие своего рода и не захотел вводить в него свою жену и ребенка по всем законам магии, так как считал это пережитком прошлого и слишком опасался нарушения закона, который запрещал магию крови. И только после того, как на них было совершено нападение, дед ввел внука в род по всем правилам, вопреки желаниям сына. Но так как ритуал был проведен спустя почти год после его рождения, Невилл рос слабым магом и очень поздно проявил склонность к магии в прошлой жизни.

Сейчас же всё уже шло иначе. Перемещение во времени спровоцировало ранний магический выброс, и Магия приняла его.

Невиллу было интересно, о чём говорила Смерть, когда сказала, что он развил только один из двух даров. Насколько он знал, Лонгботтомы были травниками и зельеварами. Но если с травологией не было вопросов — он действительно разбирался в растениях и у него, со слов Гермионы, был «зелёный палец», то в зельях он был абсолютным нулем. Дедушка обещал начать заниматься с ним, но не успел, так как погиб. Такой глупой и бессмысленной смертью. А в Хогвартсе Невилл настолько боялся Снейпа, что даже боггарт на занятии на третьем курсе принял облик нелюбимого профессора. Как тут разберёшься в предмете, если тебе даже на отработках не дают задачу сложнее отскребания котлов. Так что Невилл точно не разбирался в зельях и решил, что будет лучше посмотреть в домашней библиотеке, не было ли у их семьи каких-либо ещё даров, чтобы понять слова Смерти.

В общем, эта встреча оставила у него больше вопросов, чем ответов, и он бы многое отдал, чтобы иметь возможность задать их и понять происходящее. Но сейчас он больше хотел насладиться моментом. Невилл вдохнул пахнущий озоном, как перед грозой, воздух и улыбнулся восходящему солнцу. Начинался новый день его новой жизни. И он всё исправит.

* * *

30 июля 1988 года. Лонгботтом-мэнор

День рождения Невилла подкрался незаметно. Поняв, что правда вернулся во времени и будет снова жить, он на несколько дней просто отдался течению времени и наслаждался детством. Он снова был ребенком, с любимыми бабушкой и дедушкой. И он искренне радовался каждому дню. Копался в теплице вместе с дедом, который не мог нарадоваться, как хорошо у Невилла получается обращаться с растениями, учился под строгим присмотром бабушки, и каждый завтрак и ужин проводил вместе с ними, слушая их разговоры и ощущая себя окружённым любовью и заботой. Он был искренне счастлив.

Листы пергамента с воспоминаниями о прошлой жизни он достал всего раз, в общих чертах набросав события, которые помнил за оставшиеся пять лет, и не вдаваясь в такие подробности, как он описывал первые курсы. Он решил не напрягаться, и затем и вовсе забросил записи. Они так и остались лежать в нижнем ящике стола, запертом Тилли, а Невилл просто жил.

И вот подошёл его восьмой день рождения. Из зеркала на него смотрел взъерошенный слегка пухловатый мальчишка, с каштановыми и слегка кудрявыми волосами, тёмно-синими глазами цвета ночного неба и едва тронутой загаром кожей. На нём были коричневый джемпер, на тон темнее волос, из-под которого выглядывал воротник белой рубашки, черные брюки и коричневые ботинки, в тон верха. Невилл слегка закатал рукава джемпера и, поверх него, рубашки и, оставшись доволен, побежал вниз. Сегодня они с дедом идут покупать ему жабу!

Бабушкин подарок, цветок с хитрым названием, уже стоял на письменном столе Невилла, и они с дедом отправлялись за фамилиаром, который будет охранять этот цветок от насекомых. Невилл не мог дождаться этого дня, чтобы снова увидеть любимого питомца.

В Косой переулок они отправлялись через камин. «Дырявый котел» встретил их той же темной атмосферой и затхлым воздухом, что и в воспоминаниях Невилла. Джером приветственно кивнул бармену Тому и сразу же направился к выходу в переулок, а мальчик, подпрыгивая от воодушевления, едва ли не бежал перед ним.

До начала учебного года оставался ещё целый месяц, поэтому в переулке было не так много людей. Волшебники и волшебницы в длинных мантиях чинно прогуливались по переулку. Дед здоровался со знакомыми, с удовольствием представляя внука коллегам и друзьям, если те ещё не знали его.

Но он-то знал почти всех. Мадам Боунс — глава департамента магического правопорядка — осведомилась у деда о здоровье супруги, с которой соседствовала на заседаниях Визенгамота. Джером же поделился радостными новостями о магическом выбросе у внука и его дне рождения. Амелия Боунс поздравила мальчика в своей манере — сдержанно и даже слегка чопорно, но изъявила желание познакомить его с племянницей — Сьюзен. Невилл, разумеется, ничего не имел против, так что детали визита договорились обсудить позже, отправив сову.

На другой стороне улицы он заметил множество рыжих голов, которые точно принадлежали Уизли. И действительно, несколько макушек старших сыновей, чьих имён Невилл не помнил, послушно следовали за полной женщиной, которая уверенным шагом шла в сторону магазина уцененных товаров. Замыкал процессию отец семейства, с которым дед обменялся короткими кивками, но не стал подходить. Семейство скрылось за дверьми лавки старьёвщика, и Невилл заинтересованно подёргал деда за рукав:

— А кто это был?

— Уизли. Своеобразное семейство, не советовал бы тебе с ними общаться, — Джером поджал губы, которые чуть ли не полностью скрылись в густых усах, что в его гамме эмоций было одной из высших степеней неодобрения.

— А что в них плохого? — в прошлом Невилл не мог спросить мнения деда о своем «друге» Роне Уизли, почему сейчас ему было интересно вдвойне, одобрил бы он такой круг общения внука или нет.

— Это очень старая чистокровная семья, которая, увы, растеряла всё своё богатство: как магическое, так и финансовое. Давным-давно они нарушили клятву, и на их род пало проклятие, которое не позволяет им стать сильными магами. Ну, и деньги у них всегда утекают сквозь пальцы, — дед пожал плечами, давая понять, что больше нечего и сказать об этой семье. — Они не плохие люди, нет, но я бы не хотел, чтобы ты общался с ними. Конечно, решать тебе, но это не самое полезное знакомство.

— Хорошо, дед, буду иметь в виду, — беспечно согласился Невилл, понимая, что второй раз дружить с Роном он не намерен. Из всей рыжей семейки ему импонировала только Джинни, да и ту было сложно терпеть, когда её переклинивало на Поттере.

Вскоре они дошли до «Магического зверинца», по дороге встретив ещё нескольких знакомых. От Слагхорна, с которым они столкнулись у аптеки, деда пришлось едва ли не оттаскивать. Тому было очень интересно, почему именитый зельевар оставил преподавательскую должность в Хогвартсе. И он был очень удивлен, узнав, что её теперь занял никто иной, как Северус Снейп, один из самых юных мастеров зельеварения в Магической Британии. Тогда как сам Слагхорн решил отправиться на заслуженную пенсию и заняться наукой, оставив должность своему лучшему ученику.

Мужчины проговорили бы весь день, если бы Невилл не начал канючить, что они шли за жабой. И, спешно распрощавшись со Слагхорном, они всё же добрались до своей точки назначения.

Зверинец встретил их шумом: со всех сторон ухали совы, мяукали коты, квакали жабы. Владелец этого дурдома, мистер Доэрти, с радостью проводил их к аквариумам, где сидели самые различные жабы: от крошечных ядовитых особей до огромных валуноподобных жаб. Но Невилл лишь краем взгляда окидывал всё это квакающее многообразие, точно зная, какой аквариум ему нужен. Последний ряд, третий слева. А вот и он!

— Мне нравится вот этот! — он громко позвал дедушку и продавца к аквариуму, в котором мирно сидел его будущий и бывший друг. — Я назову его Тревор.

— О, колорадская жаба, крайне интересная особь, — продавец улыбнулся, доставая крупную коричнево-пёструю жабу из аквариума и протягивая её мальчику. — Советую быть осторожным с ушными железами, они вырабатывают сильный галлюциногенный яд. Может быть полезным ингредиентом в некоторых зельях, и это уже не говоря о коже, которую этот самец будет менять три или четыре раза в год. Стоит только отметить дополнительно крайне свободолюбивый характер этой жабы. Рекомендую приобрести самозапирающуюся переноску, а то вы буквально на секунду задумались и не закрыли — и жаба тут же сбежит.

— Не думаю, что это будет обязательно... — начал было дед, но Невилл перебил его.

— Ну давай возьмём, дед, — он умоляющим взглядом посмотрел на Джерома. — Все равно же брать переноску, а тут не сильно дороже должно быть? — он перевел взгляд на продавца.

— Да, верно. Сама жаба обойдется вам в шесть галеонов, а ещё за четыре вы приобретёте зачарованную переноску, в которой всегда поддерживаются идеальные условия для жабы, а также на неё наложены самоочищающие и самозапирающие чары. По желанию можно добавить автоматическую кормушку, в которую будут переноситься насекомые или мелкие зверьки из закрытого контейнера, и вам не потребуется трогать их руками. Имейте в виду, жаба плотоядная и будет не прочь полакомиться полевкой. Этот вид вырастает до семи с половиной дюймов, но не переживайте, на переноску наложены и расширяющие чары, так что она подстроится под размер жабы...

— Ну, автоматическая кормушка уже не обязательна; я думаю, Невилл и сам покормит своего питомца, — Джером сдался и отсчитал продавцу десять галеонов из кошелька. Тот едва не испарился с деньгами, и через минуту появился, неся в руках зачарованную переноску, куда Невилл пересадил Тревора и забрал её у мистера Доэрти.

— Большое спасибо! — он счастливо улыбнулся продавцу и за руку с дедом отправился на улицу. Что же, проблема с вечно сбегающим Тревором решилась достаточно легко — больше не нужно будет ловить его сначала по всему дому, а затем по всей гостиной в Хогвартсе. И никаких эпизодов с поиском жабы совместно с Грейнджер, отлично!

Когда они оказались снаружи, дед выдохнул спокойнее. Было видно, что гвалт животных его порядком утомил.

— Спасибо за подарок, дед! — Невилл с любовью рассматривал пёструю шкурку Тревора, подняв переноску на уровень глаз.

— Рад, что ты доволен, малец! — дедушка улыбнулся и потрепал его по волосам. — Куда теперь? За мороженым к Фортескью?

— Да... — Невилл согласился, но словно задумался, ощутив странную тягу в груди. Что-то манило его, и пока они с дедом шли по улице, это чувство нарастало. У книжной лавки оно стало почти невыносимым, и он потянул деда внутрь. — Давай зайдём, я вспомнил, что хотел найти книгу... — он не договорил и, оставив удивлённого Джерома у входа, побежал вглубь магазина. Манящее чувство никак не пропадало, а лишь нарастало. Он взлетел по лестнице на второй этаж и свернул в первую секцию. Его сердце пропустило удар.

— Луна... — не веря своим глазам, выдохнул он. Светловолосая девочка подняла на него озадаченный взгляд. На секунду ему показалось, что в серых глазах мелькнуло узнавание, но затем оно вновь сменилось удивлением.

— Прости, что? — мелодичный детский голосок выбил его из колеи, и он поспешно ответ взгляд, переведя его на книжную полку рядом.

— Э-э-э... Да вот же! «Луна и её фазы. Влияние на ночные растения», — он вытащил с полки столь удачно подвернувшуюся книгу и показал девочке название.

— А я думала, ты звал меня... — в голосе девочки мелькнула нотка грусти. — Меня зовут Луна.

— Очень приятно! А я Невилл, — тот широко улыбнулся. — Ты интересуешься астрономией? — он перевел взгляд на секцию, где они находились.

— Ну, мне нравится ночное небо. А мама обещала наколдовать мне звёзды на потолке, если я найду красивое созвездие. Вот я и ищу, — Луна показала на открытый перед собой справочник.

— О, как интересно! Я тоже хотел попросить бабушку наколдовать мне звёзды на потолке, — Невилл подошёл ближе и заглянул в справочник. — Покажешь мне, какие созвездия тебе понравились?

— Конечно! — она зашуршала страницами, перелистывая их, — Вот! Я не могу определиться. Мне нравятся созвездия Кентавра и Змеи, — у Невилла засосало под ложечкой, потому что казалось, словно это была проверка. Но он не знал, как ответить, чтобы её пройти. Поэтому он просто замолчал, делая вид, что рассматривает созвездия.

— Мне нравятся оба. Почему бы не попросить твою маму наколдовать оба созвездия? — наконец выдавил он.

— Хорошая идея, пожалуй, так и сделаю, — Луна широко улыбнулась ему и, подхватив книгу, побежала вниз по лестнице. Невилл, перехватив клетку с Тревором поудобнее и взяв под мышку книгу, которую взял с полки, поторопился следом за Луной.

— Мама! — окликнула та стройную светловолосую женщину, чьи волнистые волосы ниспадали до середины бедра, придавая ей схожести с нимфой. — Невилл помог мне выбрать созвездия!

— Невилл? — женщина вопросительно посмотрела на дочь, затем перевела взгляд на слегка пухловатого мальчика, который спешил за ней следом.

— Мы познакомились в отделе астрономии, ему тоже нравятся звёзды, и он хотел попросить бабушку наколдовать красивое созвездие на потолке, — тараторила Луна, едва не подпрыгивая на месте. Женщина улыбнулась ей, а затем перевела взгляд на Невилла.

— И как вас звать, молодой человек?

— Невилл Лонгботтом, миссис...

— Лавгуд. Пандора Лавгуд. А это моя дочь, Луна Лавгуд. Я так поняла, вы уже познакомились? — женщина говорила с едва уловимым французским акцентом, слегка картавя.

— Да, так получилось, что я случайно прочёл название книги вслух, — он показал книгу, что держал в руках, — а Луна решила, что я обращаюсь к ней. Так и познакомились...

— Какая милая история, — со спины к Невиллу подошёл, положив ему руку на плечо, дедушка. — Джером Лонгботтом, — представился он. — Я дед этого шалопая.

— Очень приятно, мистер Лонгботтом, — Пандора протянула ему руку, которую тот элегантно поцеловал в знак вежливости. — Рада знакомству.

— Взаимно, леди, — Джером обворожительно улыбнулся обеим.

— Если наши дети уже познакомились, не хотите ли переместиться из этого пыльного магазина на свежий воздух? — Пандора взяла несколько отобранных ею книг по чарам и жестом предложила направиться к стойке продавца.

— О, мы как раз собирались к Фортескью и будем рады столь милой компании, если дети хотят пообщаться, — дед вопросительно взглянул на Невилла, и тот закивал в ответ. — Что же, тогда решено. Мы угостим вас мороженым, так как у Невилла сегодня день рождения.

— О, мои поздравления, — Пандора мило улыбнулась мальчику. — Позвольте, в таком случае купить ему книгу, которая заставила его познакомиться с моей дочерью, — дед перевел взгляд на Невилла, и тот слегка смущённо протянул книгу.

— Да, похоже, в нашей библиотеке такой ещё нет, — дед ободряюще улыбнулся внуку. — У Невилла чутье на полезные книги по травологии.

— Вроде бы они были в разделе астрономии? — Пандора удивлённо взглянула на обложку. — А, всё понятно. Задались целью вырастить ночные растения?

— Ночные лилии, — пробормотал Невилл, стесняясь. — Это очень редкий цветок, и я хотел узнать о нём больше, прежде чем сажать.

— О, я знаю этот цветок! — в разговор встряла Луна, до этого шедшая под руку с мамой. — Он очень красиво светится в лунном свете и цветет лишь в полнолуние, — Невилл удивлённо посмотрел на девочку. Он помнил, как водил её на свидание, уводя по узкой, но безопасной тропке в Запретный лес, когда он учился на шестом курсе. И он показывал ей поляну с этими лилиями и рассказывал, какой это редкий цветок. А затем украшал её волосы одной из таких лилий, и при её свечении ее глаза казались ему похожими на две полных луны. Он тряхнул головой, словно сбрасывая наваждение взрослой пятнадцатилетней Луны. И перед ним стояла семилетняя девочка, держащаяся за руку матери.

— Да, всё верно, — он улыбнулся в ответ. — Я выращу эти лилии у нашего мэнора и обязательно позову тебя в гости посмотреть на них, — Луна восторженно запищала.

— Всегда хотела их увидеть!

А может, ему показалось? И он просто хотел верить, что она помнит его? Какие вообще у него гарантии, что она тоже перенеслась во времени и тем более помнит его? Да почти никаких. Так что скорее всего, он просто выдавал желаемое за действительное. Но почему его так к ней тянуло? На этот вопрос у него не было ответа.

Расплатившись за книги, они отправились в кафе, где съели по несколько шариков мороженого и болтали обо всём на свете, начиная с жабы Невилла и заканчивая тем, какого размера звёзды нужно наколдовывать, чтобы на потолке спальни поместилось как можно больше созвездий. Разговор продолжался бы до позднего вечера, если бы не пришёл отец Луны, Ксенофилиус Лавгуд, и всё семейство не откланялось. Невилл с Луной договорились писать друг другу письма и иногда встречаться.

Джером Лонгботтом отправился с внуком домой через тот же камин, через который они прибыли в Косой переулок. Он тоже приобрел полезное знакомство благодаря случаю, который свёл Невилла с этой девочкой. Пандора Лавгуд, урождённая де Монтепелье, была из французской семьи, известной своими мастерами чар. Сама Пандора увлекалась чарами, но так и не получила мастерство, так как вышла замуж и у неё родилась дочь. Но всё равно она нашла работу, связанную с изобретением и испытанием чар. Это было полезным знакомством. С её супругом, Ксенофилиусом, Джером был знаком поверхностно, знал лишь, что он выпускает журнал со странным названием «Придира», и те выпуски, которые случайно попадали ему в руки, были полны антинаучных исследований или статей, посвященных мифическим существам, чье существование не было доказано. так что Джером не сильно переживал, что разговора с ним не сложилось. Куда интереснее было то, как Невилл легко сошёлся с незнакомой девочкой вместо того, чтобы мямлить и смущаться. Это интриговало старика куда сильнее.

Невилл же не знал о размышлениях деда и предавался своим собственным. Основным, что ускользало от его понимания, была эта странная связь, которая тянула его к Луне и познакомила их на много лет раньше, чем в прошлой жизни. С этим предстояло разобраться. Ну, или оставить всё как есть и наслаждаться жизнью, которая помимо второго шанса давала ему и возможность поближе узнать Луну в детстве, когда её мать ещё не погибла. А возможно, и спасти её. Чем не цель? Опять же, Магия будет довольна, если не умрет сильный специалист по чарам. А что уж говорить о Луне, которую именно смерть матери превратила в Полоумную Лавгуд. Он не хотел ей повторения такой судьбы. Уж в этот раз он сможет её защитить и всё сделать правильно.