Недоверие (джен)

Проснулись мы вовремя, но из-за того, что ванная комната была лишь одна, едва не опоздали на завтрак.

— Очередь, — пропел незнакомый старшекурсник, глядя на нас с насмешливой улыбкой.

Мы дружно потупились.

— Доброе утро, — хмурый Уолтер махнул рукой, приглашая следовать за ним, и принялся поучать: — Договаривайтесь, кто за кем и сколько времени занимает ванну. Чередуйтесь, если нужно, но не допускайте опозданий… Дорогу запоминаете? Я буду сопровождать вас лишь первые пару дней. Кстати, держите расписание.

— Первый урок — Зельеварение, — озвучил Гойл.

— Отлично, мы будем проходить мимо кабинета, так что дорогу найдёте, — обрадовался Пирс уменьшению работы.

На завтраке я познакомился с девочками (остальные их давно знали). Пэнси Паркинсон и Дафна Гринграсс — надменные куклы, Миллисента Булстроуд — толстая дурища; Розалинда Льюис — жеманная насмешница; и Трейси Девис — забитая тихоня. Вовремя вспомнив, как отличался «Драко в гостиной» от «Малфоя на людях», я не стал спешить с ярлыками и постарался скопировать холодную улыбку Драко.

— Вам пора идти, — напомнил Пирс, проходя мимо.

Крэбб с Гойлом горестно вздохнули, но без возражений встали из-за стола, и мы все вместе отправились на первый урок.

Кабинет был небольшим, без окон. В шкафах, расставленных вдоль стен, тесно стояли банки с какими-то жуткими тварями… Засмотревшись на одну из них, я едва не врезался в стол.

— Осторожнее! — поймал меня Винсент.

— Спасибо… Что это за мерзость?

— Коллекция Снейпа, — хихикнул Малфой, занимая первую парту.

Рядом с ним мгновенно плюхнулась Паркинсон, а я вопросительно остановился перед Ноттом:

— С тобой можно сесть?

— Нужно, — беззлобно хмыкнул Теодор. — Пока ты разберёшься, что к чему, я постараюсь помочь.

— Спасибо, — не зная, как реагировать, поблагодарил я.

— Свои люди, сочтёмся.

Не могу сказать, что мне понравилась эта фраза, на улице подобное обычно означало неприятности, но Теодор не выглядел как человек, способный сделать гадость на ровном месте, и я заставил себя расслабиться. В конце концов, не все люди в одиннадцать лет рассматривают любое знакомство исключительно с точки зрения выгоды, есть же нормальные домашние дети… Утешив себя мыслью, что выбора у меня всё равно нет и без помощи однокурсников мне придётся туго, я улыбнулся и сел с Ноттом.

Северус Снейп был ужасен и прекрасен одновременно. Ни за что ни про что смешал Поттера с дерьмом, унизил, лишил баллов… Но, чёрт возьми, как красиво он это сделал! Невозмутимое лицо, сарказм, чарующий голос — вот на кого нужно равняться!

Нотту не пришлось напрягаться, с зельем я справился самостоятельно. Хотя, если бы не видел, как действует Теодор, вряд ли бы у меня что-то получилось. Снейп наградил меня сухим кивком, но почему-то показалось, что он доволен моими успехами.

В коридоре нас встречал Флинт, чтобы отвести на следующий урок, а вот других старшекурсников поблизости не наблюдалось, что означало, что гриффиндорцам помощи ждать не от кого.

— Крис, Джемма отобрала тебе книги по Зельеварению, прочти первый раздел сегодня же, — вручив мне два толстых учебника, Маркус постучал пальцем по обложке одного из них. — Нужно, чтобы ты сразу же разобрался в принципе взаимодействия ингредиентов, иначе проблем не оберёшься.

— Ладно, прочту. Спасибо.

Флинт кивнул и, оставив нас под дверями кабинета чар, убежал на свой урок.

Флитвик оказался полугоблином. Как сообщил вчера Малфой, гоблины злы и агрессивны, но профессор чар — сама доброта и беспристрастность. Репутация оправдалась: Филиус Флитвик много шутил, щедро начислял баллы и готов был бесконечно повторять одно и то же, лишь бы студенты поняли материал.

Колдовать нам пока не разрешали: нужно было запомнить основные движения палочкой — и мне стало любопытно, почему чистокровные маги учат это наравне с такими, как я, пришельцами из маггловского мира, только-только узнавшими о существовании волшебства.

Дождавшись обеда, я прямиком направился к Фарли.

— Это у нас все готовы помочь новичку, ведь Слизерин — это семья, а на других факультетах каждый справляется сам. И, чтобы не афишировать ограниченность некоторых учеников, первые дни занятий — это повторение азов.

— Но ведь таких учеников единицы! Почему же все должны…

— Это вопрос политики, Шэпард, — негромко заметил Пирс. — Подобные вещи не обсуждают за обедом.

Я понятливо кивнул и принялся за еду. Видимо, пора привыкать к тому, что Слизерин — это факультет актёров, за пределами гостиной играющих какие-то роли. Почему так, я пока не разобрался, но такое положение вещей всем кажется единственно возможным и естественным; более того, никого не удивляет надменное лицо Малфоя, презрение во взгляде Пирса или брезгливость незнакомых мне старшекурсниц, отчётливо проступающая на их лицах каждый раз, когда они поворачиваются к гриффиндорскому столу.

После уроков нас встретил Люциан Боул и показал дорогу домой. Обменявшись впечатлениями, мы дружно принялись за уроки. Да и не мы одни. В гостиной постепенно собирались ученики, но рабочая атмосфера сохранялась. Те, кто уже освободился, тихо занимались своими делами, не мешая товарищам, и это было удивительно. Вспоминая жизнь в коллективе, я не мог не восхищаться слизеринцами. Когда я жил у Сойеров, взявших на воспитание шестерых сирот, мы постоянно мешали друг другу. Здесь же детей было гораздо больше, но все считались с нуждами сокурсников… Наверное, так и должно быть в семье.

Закончив с домашним заданием, я достал книжку, которую передала Джемма, и углубился в хитросплетения таблицы взаимосвязи растительных ингредиентов.

— Крис, пойдём, нужно отработать практические задания.

Заложив закладку, я убрал учебник, и двинулся за Драко. Справа от входа была сливающаяся со стеной дверь, незамеченная мной ранее. Туда-то мы и пошли.

— Заклинания разучивают здесь. Стены закрыты специальными щитами, — пояснил Малфой. — В этой комнате какие-то хитрые чары, у меня дома тоже такое есть, не знаю, как это работает, но они ещё и нас защитят в случае чего.

— Верно, — улыбнулся Пирс, — но на первых порах не колдуйте без присмотра. Кто-то из старшекурсников всегда должен присутствовать. Договорились? Тогда приступайте.

Уолтер сел в углу, уткнувшись в книгу, но периодически поглядывал, как мы справляемся. Казалось бы, он ничего не делал, просто присутствовал, но на душе почему-то становилось теплее.

Некоторое время мы отрабатывали базовые позиции, вертя кистями в разные стороны, разбирали превращение спичек в иголки, потом парни стали учить меня Люмосу и заклинанию левитации, которое первым проходят на Чарах…

— Шэпард, ты спрашивал, почему все должны делать вид, что не имеют понятия, за какой конец держать палочку?

Забыв о Нотте, который как раз показывал, как нужно махать палочкой, чтобы поднять предмет в воздух, я обернулся к Пирсу и кивнул.

— Всё довольно просто: нас боятся. Ты жил с магглами и вряд ли имеешь представление о ситуации, так что тебе будет полезно послушать. В мире магов три политические силы: консерваторы — это в основном старые чистокровные семьи, так сказать аристократия; либералы — это Дамблдор со своими сторонниками; и Министерство магии, которое мечется между двумя первыми, примыкая то к одной стороне, то к другой, в зависимости от того, что в каждый конкретный момент ему выгоднее. Консерваторы стремятся сохранить наши знания, традиции, правила и законы. Дамблдор выступает за всеобщее равенство. И вот тут-то и кроется главная проблема. Мы неравны изначально. Чем чище кровь, тем сильнее маг. Исключения так редки, что лишь подтверждают правило. Потенциал волшебника с десятью чистокровными предками намного выше полукровки, не говоря уже о грязнокровках. К совершеннолетию волшебник достигает своего истинного уровня, но уже сейчас можно с высокой долей вероятности предсказать, что из кого вырастет. Чем темнее ауры, тем выше сила. Может, грязнокровки потому «тёмных» магов и боятся, что подсознательно знают: они сильнее. Если проверить любого нечистокровного мага, будет видно, что результат желтый — напомни дать тебе литературу, потом прочтёшь об этом подробнее. Магглорождённые не в состоянии освоить большую часть заклинаний, которые не представляют для нас никакой сложности. Это не делает магглорождённых плохими, только слабыми. Им недоступно сильное колдовство. Несколько десятилетий назад Министерство с подачи Дамблдора запретило многие разделы магии, признав их Тёмными. Всё то, что недоступно магглорождённым, причислили ко злу: магию Крови, некромантию, демонологию, истинную алхимию, большую часть артефакторики… А семьи, веками практикующими их, объявили преступниками.

— И, чтобы не выделяться, чистокровные притворяются, что так же слабы, как магглорождённые, — закончил я мысль старосты.

Пирс удовлетворённо кивнул:

— У нас своя библиотека, и учимся мы тоже сами. Декан защищает нас от пристального внимания директора, но нужно высовываться поменьше. И ещё. Книги в шкафах принадлежат всем слизеринцам, никто не станет контролировать, что вы читаете. Однако есть правило, которое следует знать: чем выше стоит книга, тем сильнее и опаснее то, что в ней написано. В вашем распоряжении первые три полки. Если решите взять что-то с верхних — обязательно посоветуйтесь со мной, Джеммой или деканом.

Я закивал вместе со всеми.

Слова Пирса многое прояснили. Слизерин выступает противовесом всем остальным факультетам. Когда ты находишься в вооружённом перемирии, споры внутри недопустимы.

Вечером мои соседи по спальне продолжили рассказ о волшебном мире, и я наконец-то узнал, чем же так знаменит Гарри Поттер…

— Зачем же ты предлагал ему дружбу? — не удержавшись, перебил я Драко.

— Поттера знают все, Крис. Он был бы очень полезен в роли союзника, — совсем по-взрослому пояснил тот. — Но, наверное, это даже хорошо, что он отказал. Чем больше я на него смотрю, тем сильнее убеждаюсь, что в Гриффиндоре ему самое место.

Утром мы смогли убедиться, что Драко прав. Договорившись накануне о посещении ванной комнаты, мы вовремя пришли на завтрак, а потом и на Трансфигурацию. Преподавателя ещё не было, но слизеринцы чинно сидели на местах, все как один уткнувшись в учебники. Решив не выделяться, я сделал то же самое.

Гриффиндорцы громко переговаривались даже после того, как прозвенел колокол.

Наконец, с десятиминутным опозданием, в кабинет ввалились Поттер с рыжим мальчиком… И с преподавательского стола спрыгнула кошка. Я с открытым ртом уставился на профессора МакГонагалл, слабо отреагировав на пинок Нотта.

Гриффиндорцы были в шоке от увиденного, лица слизеринцев оставались бесстрастными. Кое-как придав своему такое же выражение, я отвернулся. Да, прав был Драко, Поттер наивный ребёнок, взирающий на мир через розовые очки. Почему я так решил? Да потому, что заметил, с каким снисхождением на него смотрел рыжий! Не повезло Поттеру: с такими друзьями и враги не нужны.

Вчерашняя тренировка помогла справиться с заданием: к концу урока на моём столе лежала блестящая иголка.

— Не выделяться, помнишь? — зашипел Теодор, перед которым лежала заострённая спичка, хотя я собственными глазами видел, как он произвёл нормальную трансфигурацию.

Кивнув, я сосредоточился и трансфигурировал иголку обратно в спичку, а потом чуть расслабился и превратил её в точную копию теодоровской — деревянную, но острую.

Немного неприятно было слушать восхваления в адрес лохматой девочки, которая «единственная» справилась с заданием, но надо так надо. По дороге на ужин я расспросил сокурсников, в каких случаях можно выполнять задания, а когда нужно косить под сквиба (забавное слово, теперь буду так называть всех, кто мне не понравится), и выслушал краткую лекцию о золотой середине.

— Это хорошая тренировка, — пожал плечами Малфой, завершив объяснения. — МакГонагалл делает вид, что справедлива, но она на стороне гриффиндорцев всегда, как Снейп всегда на нашей. Поэтому, даже если мы все завтра превратим её стол в свинью, она начислит Слизерину пять баллов и расхвалит очередную Грейнджер за «идеальное» превращение спички. А вот у Флитвика можно колдовать нормально. Чары у нас совместно с равенкловцами, на их фоне можно не изображать магглов.

— А остальные профессора?

— Ну… — Драко замялся, но не стал ничего выдумывать, просто признавшись: — Не знаю, отец меня только о МакГонагалл предупреждал.

— Значит, разберёмся на месте.