Финн, Джейк и Волшебный Камень (джен)

Иногда принцессе Жвачке кажется, что в землях Ууу царит вечное лето. За всю свою достаточно долгую жизнь она не помнит ни единого дня, когда здесь выпадал снег, разве что его заносил Снежный Король.

Снег принцессе Жвачке нравится. Иногда она подходит к Снежному Королевству, тихо, чтобы этот сумасшедший ее не заметил, берет в ладонь холодный, липкий, белый комочек и прижимает его к груди. Ей сразу становится холодно и больно, но боль отрезвляет, делает сознание ясным и незамутненным, и ей это нравится. Принцесса Жвачка прикладывает снег ко лбу, и сквозь тупую ноющую холодную боль наконец-то прорываются они. Видения.

Маленькая девочка выбегает во двор и падает прямо в снег. Белые хлопья падают ей на лицо, она заливисто смеется и ловит их языком. Маленькая девочка гуляет с родителями по парку. Родители держатся за руки, она же едет сзади на маленьком трехколесном велосипедике. Вкусно пахнущий краской и резиной велосипедик подпрыгивает на маленьких камешках, и девочке весело. Маленькая девочка сидит на ковре и слушает, как грохочет телевизор. Тот дяденька в костюме говорит непонятно, но у него нахмурены брови,, черные и густые. Он говорит непонятно, но страшно, и девочке хочется плакать. Маленькая девочка лежит на жесткой кровати и смотрит в потолок. У нее болит горлышко и подбородок, во сне у нее с головы падают слегка розоватые волосы, целыми прядями, а с пальчиков слезает кожа. Девочке страшно, но она не может пересилить себя и подойти хотя бы к маме, которая спит на полу, раскинув руки. Девочку лихорадит, она перегибается через спинку кровати, и ее безудержно рвет.

Через страх и одиночество прорывается холодная, парализующая головная боль, и принцесса Жвачка отнимает снег от головы, потирая ноющий розовый лоб. Она не знает, что это за маленькая девочка, но чувствует, что она как-то с ней связана. Правда словно лежит на поверхности, но она не может, хоть убейте, разгадать эту странную загадку.

Принцесса пробовала носить снег домой, к любимой лаборатории, собирая его в маленькие розовые контейнеры, но снег таял, как только она пересекала границу королевства вечных льдов.

— Вы уже не спите, принцесса? — деликатный стук в дверь полностью отвлек принцессу от мрачных раздумий.

— Нет, Мятный, все в порядке! — медленно открылась дверь, и Боннибелла натянула одеяло чуть ли не до подбородка. В комнату, покряхтывая от тяжести выкатного столика, вошел Мятный лакей.

— Ваш завтрак, принцесса, — Мятный чинно поклонился. — Морковь, молоко и арахис, все, как вы любите. Ах да, и еще чашечка горячего кофе.

Мятный… Иногда Бонни казалось, что между ним и ее видениями определенно есть какая-то связь. Казалось, только стоит обратиться к нему — и тайна раскроется сама собой.

Впрочем, Бонни знала, что к Мятному с подобной просьбой она не обратится никогда. Не столько даже из-за его странных увлечений всяческой оккультной ерундой, которые со временем становились все сильнее и сильнее, сколько из-за абсурдности самой просьбы. Хей, Мятный, ты не мог бы помочь мне вспомнить прошлую жизнь? Я ведь чувствую, что ты связан с моим падением в кучу радиоактивных фекалий! М-да. Дурацкая вышла бы просьба. Мятный, чего греха таить, еще подумает, что дражайшая принцесса королевства Сластей сошла с ума.

Бонни с аппетитом позавтракала и неспешно начала выполнять все те процедуры, что полагается выполнять настоящим принцессам. Вчера она, вычисляя связь между облучением и исчезновением человеческой расы, легла спать к рассвету, поэтому сегодня у нее страшно ныли виски, вызывая стойкое желание забраться в кровать и пролежать в ней весь остаток дня.

— Нет, мне, пожалуй, следует сделать небольшой перерыв, — обратилась принцесса к своему отражению в зеркале. Отражение же скептически потрогало мешки под глазами изящным розовым пальчиком и царственно кивнуло. — Как давно я не выходила на свежий воздух?

Уж явно не вчера. И явно не на этой неделе. А если хорошенько постараться и поднапрячь память — то явно больше месяца. Правда, последнее время Бонни все чаще пропадала в лаборатории —интереснейшие, но очень трудоемкие исследования требовали ее постоянного присутствия, а привлекать к ее исследованиям других принцесса не хотела — она прямо-таки чувствовала, что все это закончится катастрофой.

Правда, до придворного сада Боннибелла так и не дошла, ибо вдруг, вопреки законам физики и здравому смыслу, взлетела в воздух. Пустота отозвалась тихим смехом, и принцесса тяжело вздохнула.

— Я совершенно не вижу смысла в этой шутке, Марселина! Отпусти меня, это не смешно. Не смешно и глупо.

— По-моему, кое-кто совершенно не видит смысла ни в чем веселом, — ровно отозвалась Марселина, которая вновь стала видимой. Бонни медленно опустилась вниз, на секунду зависнув над полом, и резко упала на землю. Удар гулко отозвался в ногах, прокатившись от ступней к пояснице. — Есть разговор. Очень важный. На твою, научную тему.

— Научную тему? — принцесса усмехнулась. — И что же тебе понадобилось на этот раз? Слепить идеального парня вроде того, что ты отбила у меня когда-то? Извини, но это явно не мой профиль.

— Это серьезно, Жвачка, — прошипела Марси, поправляя выбившийся из общей прически локон.

— Не здесь, — Жвачка предупреждающе подняла руку, — здесь полным-полно лишних ушей, которые так и норовят услышать что-нибудь не то. Предлагаю пойти ко мне в лабораторию.

Не найдя, что ответить, Марси пожала плечами. Принцесса Жвачка поманила ее рукой, кивком указав на нужный проход. Они прошли по коридору, юркнули в переход и, преодолев ход за портретом Финна, начали спускаться по лестнице глубоко-глубоко вниз. В кромешной темноте горели яркие факелы из апельсиновой шипучки, разгоняя тьму розовато-оранжевым светом буквально на два-три шага.

— Да сколько можно спускаться?! — чертыхнулась Марселина, уже в который раз стукнувшись лбом о покатый каменный потолок.

— Лаборатория должна быть защищена, — спокойно ответила Бонни, поддерживая рукой массивную металлическую дверь. — Расслабься, мы уже пришли.

Отворив дверь, которая, по задумке конструктора, была способна выдержать вторую войну Грибов, Бонни оказалась в своей святая святых — исследовательской лаборатории. На розовых металлических столиках стояли образцы, в розовых клетках-аквариумах бегали подопытные мыши, кролики и прочие мелкие животные, забавно перебирающие лапками. Комната тонула в освещении люминесцентной лампы, ботинки стучали по бледно-розовому кафелю, гулко отдаваясь эхом даже в наиукромнейших уголках, пахло спиртом, миндалем, бензином и медикаментами. Увидев принцессу Жвачку, одна из крыс возбужденно запищала и, подбежав к краю клетки, прилипла к стеклу своим черным носиком.

Не обратив на столь трогательную преданность ровно никакого внимания, Жвачка взяла со стола почти не остывший кофе и плюхнулась на обитый розовой кожей диван — на нем она спала, когда из-за особо важных исследований или экспериментов оставалась в лаборатории на ночь.

— Итак, — произнесла Бонни, поставив чашку с допитым кофе на столик и нетерпеливо постукивая пальцами по коленке, — что же за «важный разговор» меня ждет? Настолько важный, что ты даже не погнушалась обратиться к такой, как я? Или, быть может, это еще одна твоя шутка, которую ты считаешь ужасно гениальной?

— Бонни, — за все время разговора Марси впервые назвала ее по имени, — это не шутка, поверь, это очень важно. Мне… мне больше не к кому обратиться.

Бонни удивленно раскрыла глаза, которые вылезли чуть ли не на лоб. Эту фразу Марселина произнесла, сделав явное усилие над собой, а значит, она не лгала. Это было правдой, и Марселине, замкнутой-крутой-независимой-не-как-все Марселине, действительно нужна помощь. Ее помощь.

— Отлично, — произнесла принцесса Жвачка, смотря на свои соединенные «замочком» пальцы. — В чем же суть?

— Мне… — вампирша замолчала, словно собираясь с мыслями, — мне нужна информация. Быть может, в твоих научных книгах найдется что-нибудь, что сможет снять проклятие… с короны Снежного Короля?

— Серьезно? — Бонни подняла бровь. — Надо же, я никогда и не подозревала, что Снежный Король… проклят? Я всегда думала, что он просто психопат. Так и быть, я посмотрю на досуге, исключительно из-за того, что мы общались раньше. Ничего, естественно, я гарантировать не могу. И еще кое-что, — Жвачка подняла палец вверх, — за это ты должна мне… кое-что сделать взамен.

— Что именно? — спросила Марси, откидывая иссиня-черные волосы назад. Бонни задумчиво смотрела, как они медленно падают на ее бледно-серые плечи.

— Конфетные стражи за несколько десятков, а то и сотен лет уже состарились. Многие части механизмов испорчены, изношены, проржавели… Им требуется серьезный ремонт, а, может, и реконструкция.

— Что от меня конкретно требуется? — нетерпеливо спросила Марселина, рассеянно трогая розоватую обивку. — Извини, но я явно не инженер-конструктор. И не богатырь-сварщик, если уж на то пошло…

— Нет-нет, — принцесса махнула рукой. — Инженеры-конструкторы и богатыри-сварщики у меня имеются, и в большом количестве. Мне нужно другое…

— Ну же, — чуть ли не прошипела Марси, — ближе к делу!

— Мне нужен металлолом. Тот, который мы можем видеть на Великой свалке. Когда нам нужны запчасти, мы берем материал именно там. Сама понимаешь, чистый металл мало где можно достать…

— Хорошо, — Марси протянула холодную длинную ладонь вперед. — Ну, что, по рукам?

— По рукам, — улыбнулась Бонни краешком губ.

Марси благодарно посмотрела на нее и медленно вышла, а Бонни так и сидела на розовом диванчике, понимая, что она вновь проведет весь день в четырех стенах…

* * *

Снежный с недоумением смотрел на осколки вазы, льдинки от которой были похожи на маленькие драгоценные камни.

— Гюнтер? Гюнтер, что со мной было? Кажется, мне снился очень и очень странный сон…

Пингвин крякнул и ласково ущипнул Снежного за ногу. Снежный вздрогнул и, взяв из туалета веник и совок, начал медленно убирать осколки. Мысли переполняли его и противно жужжали, словно осиный рой. Сон. В этом сне определенно было что-то важное.

— Я вспомнил! — Снежный торжествующе поднял сжатый кулак. — Мне нужно… мне нужно выполнить три самых моих заветных желания, но какие?

Снежный выбросил осколки в мусор, сел прямо на ледяной пол и задумался, теребя бороду.

Что он хотел? О чем мечтал вечерами, такими же унылыми и холодными, как и вся его жизнь?

Ответ был прост. Он хотел себе много друзей. Финн и Джейк не в счет: этим двоим хорошо вместе, и в их компанию он не очень-то и вписывается. Он хочет быть популярным, как… как те же Финн и Джейк. Их все любят и не гонят прочь, у них много друзей (явно больше, чем пальцев на руках и ногах), все мечтают попасть на их вечеринки…

Так. Стоп машина. Снежный щелкнул пальцами — нужная мысль наконец нашарилась. Вечеринка! Больше всего на свете он хочет устроить вечеринку, да такую, чтобы она запомнилась вообще всем!

Интересно, а раньше он ходил на вечеринки? Устраивал ли? Снежный крепко вцепился пальцами в белые волоски, не чувствуя ровно никакой боли.

Саймон присел на краешек стула и приложил пальцы к вискам, пытаясь хоть как-то абстрагироваться от окружающего шума. Звуки обволакивали его, наплывали, рокотали и больно били по ушам. Музыка грохотала так громко, так сильно, что удары барабанов отдавались гулким буханьем где-то в груди, а мелодию было невозможно разобрать.

— Надо будет сказать этому… Смиту, что он слишком мудрит с колонками, — вздохнул Саймон, в адском шуме не слыша даже себя.

В душе медленно поднималась зависть, смешанная с яростью. Мысли отчего-то стали такие… холодные, словно принадлежали и не ему вовсе, а тому голосу, что зазвучал у него в голове, когда он впервые надел эту адову корону. По глупости…

Посмотри на этого ублюдка Смита… В универе вы даже близко не пересекались, ты ведь считал его совершенно никаким. И что теперь? Смит занял твое место, место, принадлежащее тебе по праву… и всего-то из-за одной пропущенной репетиции! Как же ты безумствовал за барабанами, как зажигал, и что в итоге? Они тебя недостойны…

— Заткнись, — Саймон устало откинулся на бархатно-безликую спинку стула; усталая спина отозвалась благодарным нытьем. — Смита взяли, потому что он нормален, нормален, а не сходит с ума, как я, ясно? Больше ничего не хочу слышать!

— Эй, ты что, разговариваешь сам с собой? Не круто, чувак, — за столик к нему подсела рыжая девица в слишком уж откровенном наряде. Прическа ее, взлохмаченная и неумело собранная, резко напомнила ему о Бет. Куда она делась? Что с ней произошло? Он же просто хотел объяснить…

Девица вальяжно закинула ногу на ногу и, достав из пачки «Лаки Страйк» длинную тонкую сигарету, чувственно закурила и выдохнула сладковатый дым прямо ему в лицо. Саймон поморщился: сходства с Бетти как не бывало.

— Пошли, прошвырнемся? — как бы ненавязчиво спросила девица грудным голосом.

— Нет, — коротко обрубил Саймон и вновь углубился в собственные мысли. Девица разочарованно что-то пробормотала и отсела за другой столик. Минута — и она уже охмуряет непоколебимого атлета со смешными нелепыми усами. Недокуренная дымящаяся сигарета так и осталась валяться на столе, никому не нужная.

— Wenk? — Гюнтер потерся клювом о его ногу, возвращая в реальность. Снежный недовольно дрыгнул ногой, этой костью, обтянутой голубоватой кожей, и пингвин с жалобным полукриком-полукряком упал на спину.

— Ты… ты все испортил, Гюнтер!

— Wenk!

— Хорошо, хорошо… — Снежный взял крякающего Гюнтера на руки и принялся укачивать, как маленького ребенка. — Впрочем, теперь я знаю, что потребуется для действительно хорошей вечеринки, дорогой!