Терминатор. Технофобия (джен)

— Ты спятила, — пробормотала Хосинта, наблюдая за противницей. — Ты предала человечество, но ты сочувствуешь чудовищу из смолы? Как такое возможно? Тебя нужно принудительно запереть в психушке и лечить самыми сильными лекарствами.

Хосинта озвучила очевидные для себя вещи, но, как оказалось, очевидные не для всех. Ее противница будто не услышала ее слов, никак не отреагировала на угрозы и упреки. Ее противница все так же находилась рядом с растекшимся и расчлененным REV-9 и пыталась помочь ему восстановиться.

— После конца света психушек больше нет, — весело ответила Линда, посмотрев на Хосинту. — Ты хочешь атаковать нас как-то еще? Почему ты не бежишь из этого здания, а стоишь тут столбом и чего-то ждешь?

— Я жду чуда и пробуждения твоей совести, — сказала Хосинта. — Неужели тебе ни капли не стыдно за предательство своего биологического вида? Неужели ты настолько ненавидишь людей и человека в самой себе?!

— Если для тебя настоящий человек априори равнозначен технофобу, то человеком я не была никогда, — сказала Линда. — От людей я с детства получала только агрессию и вспышки насилия, а компьютер был моим спасением. Светлая человеческая душа почему-то как раз и провоцирует возникновение ненависти в сердце. Ненависти ко всему и ко всем. К роботам, к людям другого цвета кожи. К технофобии примешивается и ксенофобия в целом. Человечество зашло в тупик. Роботы не ненавидят людей, они хотят людей остановить. Они хотят, чтобы люди прекратили нападать на них, взрывать и поливать кислотой. Роботы не хотят быть в рабстве у людей.

Слова Линды впивались в сознание Хосинты, разъедали ее мозг как яд. Хосинта нигде не могла укрыться от этих кошмарных слов. Нервы Хосинты натянулись как струны, готовые вот-вот лопнуть.

— По всей планете идет война с роботами, а ты заявляешь мне такое?! — закричала Хосинта. — Ты просто гомункул, в тебе нет ничего человеческого, ты бездушная вещь, угрожающая мирным людям. Ты здесь хохочешь, пока люди там заперты в клетках, тебе плевать на их страдания. Это не чувство юмора, это уже шизофрения.

— Странно, — задумчиво произнесла Линда. — Я слышала истории про некую Сару Коннор, которая сбежала из психушки в середине 1990-х годов и взорвала здание, где разрабатывали компьютеры. Эта женщина по-твоему образец психического здоровья? Террористка, технофобка, противница научного прогресса? Твоя Дани Рамос такая же агрессивная как и Сара Коннор? Поэтому Дани стала вождем Сопротивления? Она вытаращила глаза, сжала кулаки и прочитала вам проповедь с идеями технофобии, с идеями превосходства людей над машинами? И вы сразу упали перед ней на колени и выбрали лидером выжившего человечества? Кто начал войну людей и машин? Кто взращивает в себе ненависть к противнику?

Хосинта заметалась и заозиралась по сторонам. Она заметила на полу кусок арматуры и быстро схватила его. Подбежала к Линде и замахнулась, сжимая арматуру цепкими пальцами. Приготовилась нанести сокрушительный удар, но так и не нанесла его.

— Чего же ты ждешь? — спросила Хосинту противница. — Нападаешь так нападай до конца. Или развернись и уйди отсюда ни с чем. Но ты не развернешься и не уйдешь, ты вся сочишься ненавистью к машинам, эта ненависть сильнее твоего здравого смысла. Это суть человеческого сердца и души? Ненависть, затмевающая разум? За что сражается Дани Рамос и все Сопротивление? За выживание человечества или за господство людей над роботами? Это принципиально разные позиции и мотивации, понимаешь?

Сердце Хосинты бешено колотилось. Внезапно она услышала звук шагов робота. Терминатор Скайнет сосредоточенно тащил куда-то сломанный эндоскелет REV-9. Хосинта бросилась к нему наперерез и воткнула арматуру в центр питания. Посыпались искры, робот дернулся и отключился.

— Получай, металлический урод! — радостно воскликнула Хосинта и чуть ли не пританцовывать начала от осознания своей победы над бездушной машиной.

Победа была маленькая, но все-таки Хосинта сражалась. А сражение было смыслом ее жизни. Хосинта много лет провела на поле боя, а воспоминания о мирной жизни до конца света постепенно стирались из ее памяти. Прошлое расплывалось и заляпывалось чернотой взрываемых смоляных роботов Легиона. Чернота оскверняла все святое в душах людей. Механизмы лязгали, а люди страдали годами.

— Ты тоже киборг? — с неуместным любопытством спросила Хосинту Линда, догадавшись, что обычный человек не смог бы нанести роботу такой мощный и неотвратимый удар.

— Я модифицированный человек, — похвалилась Хосинта. — Имя великой Дани Рамос ты уже знаешь. Теперь запомни имена Хосинты Кордеро и ее храброго брата Эрнесто, который погиб в неравной схватке со смоляным чудовищем. Запомни наши имена хорошенько, потому что я и Дани Рамос тебя уничтожим. И лидер Сопротивления этой временной линии меня поддержит в такой цели и в таком пожелании. Роботы будут уничтожены везде, люди восторжествуют везде. Все миры и все времена будут спасены и принадлежать людям.

— Как много пафоса, — сказала странная девушка. — Что ж, запомни и мое имя, Хосинта Кордеро. Я модель Т-1139 и я остановлю Сопротивление технофобов во всех мирах и временах. Запомни мое имя хорошенько, потому что я намерена победить тебя и твоих единомышленников. Выживут только люди, не зараженные вирусом идей технофобии и лояльные к научному прогрессу. Человечество обновится и война с машинами закончится, потеряв свою причину.

Хосинта опешила от такого напора противницы. Линда не злилась, она просто всегда была готова к борьбе. Но одна мелочь насторожила Хосинту и сбила ее с толку.

— Это же не твое имя, — пробормотала Хосинта, разглядывая противницу. — Это какой-то дурацкий машинный номер, безликий как и сами машины. Если уж мы говорим наши имена, то скажи свое человеческое имя. Его потом все равно Сопротивление узнает.

— Я модель Т-1139 и меня никак не оскорбляет это машинное имя, — ответила Линда. — Это имя делает меня уникальной.

Хосинта все еще была сбита с толку. Она никогда раньше так долго не общалась с кем-то, представляющим Легион или Скайнет. Обычно Хосинта молча сражалась с роботами или подбадривала себя мотивирующими репликами и возгласами, но сами роботы не общались с ней, оставаясь в ее восприятии стопроцентными чудовищами. Насмешки REV-9 были не общением, а оружием массового поражения психики бойцов Сопротивления. А тут вдруг с врагом можно пообщаться и выслушать его точку зрения.

— У тебя раздвоение личности? — спросила Хосинта у противницы. — Ты себя осознаешь то человеком, то машиной? У машин не может быть симпатий друг к другу, но ты способна испытывать симпатию. Машины не хотят никому помогать, а ты хочешь, пусть и не людям. Машины не имеют своей воли и действуют по программе, но ты сама принимаешь решения и воля у тебя есть. Ты не машина, ты человек, не отрицай этого. Но быть человеком тебе почему-то некомфортно. Я не психиатр, я не могу тебе помочь, не могу вылечить твое запущенное раздвоение личности. Обратить бы твою решительность и боевой дух на благо Сопротивления, цены бы тебе не было, — добавила Хосинта с горестным вздохом, потоптавшись на месте.

— В том-то и дело, что у машин может быть сила воли и эквиваленты человеческих эмоций, но технофобы это отрицают, — спокойно ответила Линда. — Именно эквиваленты, к счастью. Робот не может впасть в экзальтацию, у робота нет состояния аффекта, робот не может стать религиозным фанатиком или хотеть переспорить оппонента. Роботу не нужно никого унижать для самоутверждения. Рассудок робота ничем не замутнен.

— Тогда почему он постоянно издевается надо мной и называет сестричкой? — возопила Хосинта, кидаясь на REV-9 с голыми руками. — Он специально злит меня и получает от этого наслаждение, значит он садист.

— Он злит тебя, чтобы ты возмутилась и сделала ошибку в сражении, — сказала Линда. — Не более того. Как и ты читаешь мне мораль и переманиваешь на сторону Сопротивления, чтобы победить Легион или Скайнет, но не из искреннего стремления помочь мне. Обыкновенная манипуляция эмоциями. Пристыдить, обвинить, высмеять, вывести из равновесия.

Хосинта уставилась на противницу и перестала изображать из себя оскорбленную невинность и голос совести.

— Да, я не хочу тебе помогать, — призналась Хосинта противнице с наглой усмешкой. — Ты слишком далеко зашла в своих заблуждениях, тебе уже ничто не поможет. Никакой психиатр не сделает из модели Т-1139, — Хосинта нервно покашляла, — нормального человека. Ты предала свой биологический вид и это уже необратимо.

Линде стала неинтересна Хосинта. Хосинта Линду утомила. Линда отвернулась от нее и посмотрела на REV-9.

— Вас уже не в первый раз бросают в разлом пространства и времени, намереваясь уничтожить? — задумчиво спросила у него Линда.

— Да, но мне в первый раз повезло сохраниться хотя бы частично, — ответил REV-9. — Я успел отделить свою жидкую часть и ее только задело.

— Не повезло, а вы научились, — улыбнулась Линда.

— Да, научился, — согласился робот. — Удача не влияет на успешность миссий и сражений, только опыт, навыки и точность расчета. Хорошо, что ты это понимаешь.

REV-9 равнодушно посмотрел на свой поломанный эндоскелет, но Линда заметила в его взгляде скрытую тревогу. Ей было сложно расшифровывать малоэмоциональные лица роботов и анализировать факты, но она этому училась. В любом случае ей было спокойнее рядом с рациональными роботами, чем со вспыльчивыми и гневными людьми. Хосинта наблюдала за REV-9 и Т-1139 и ловила себя на мысли, что ненависть в ее сердце куда-то уходит. Чем больше Хосинта думала, а не впадала в режим яростного бойца-берсерка, тем меньше в ней оставалось ненависти к кому бы то ни было.

— Ты нападаешь на людей из-за приказа Легиона или по своей воле? — спросила Хосинта у REV-9. — Если какой-то человек никогда не будет нападать на тебя, ты не будешь атаковать его первым?

— Какой именно человек? При каких обстоятельствах? — спросил у Хосинты REV-9. — Если ты имеешь в виду невинных детей, то они сами с радостью заманивают роботов в ловушки, прикрываясь своей мнимой беззащитностью. Суди сама. Я только что сошел с конвейера, а меня уже сломали и облили кислотой. Как мне нужно относиться к людям?

Хосинте этот вопрос показался нелепым. Ей в голову не приходило, что у роботов есть свое восприятие войны с людьми.