Друзья моря. Книга первая. Эарнил (джен)

На следующий день утром Берегар помог Эарнилу одеться, и вскоре они с Принцем верхом начали спускаться в Нижний Ярус. Казни в Гондоре были редкостью, и, к сожалению Эарнила, возле площади толпилось множество людей. Блюстителю и его отцу освободили дорогу, они спешились и заняли место на возвышении напротив эшафота.

Вскоре пробил колокол, и по оживлению со стороны ворот Блюститель догадался, что ведут осужденных. Насколько мог видеть Эарнил, первым возле эшафота оказался долговязый Илверин. Он нетвердой походкой поднялся по ступеням и теперь слушал, как глашатай зачитывал собравшимся совершенное преступление и приговор. Толпа негромко гудела: последний раз в Гондоре казнили лорда не одну сотню лет назад. Фарамир бесстрастно смотрел на бледного Илверина — босого, со связанными за спиной руками, в одной нижней сорочке выше колена. Осужденный смотрел прямо перед собой.

Когда глашатай закончил, палач собрал падавшие на плечи волосы бывшего наместника Харондора и небрежно срезал их выше шеи, после чего разорвал на приговоренном рубаху и спустил ее до локтей. Из толпы раздались истерические женские рыдания. Эарнил сжал блюстительский жезл. Обреченного поставили на колени перед плахой и завязали глаза. Палач прижал повинную голову к деревянной колоде, коснулся мечом шеи прицеливаясь и теперь взирал на Блюстителя. Люди на площади замерли, время остановилось. «Эарнил же плохо видит!..» — внезапно сообразил Фарамир.

— Дай знак палачу, — тихо произнес Принц, — он ждет тебя.

— Как? — прошептал Эарнил.

— Подними левую руку и опусти вниз.

Эарнил вздохнул, поднял руку и почти уронил ее. Блеснуло острие, раздался глухой удар, и палач, сорвав повязку, поднял за волосы голову еще мгновения назад живого человека. Эарнил явно ощутил почти забытый запах человеческой крови. Отец нащупал его руку и теперь сжал ее. Сквозь пелену молодой человек видел, как тело и голову положили на носилки, а затем унесли.

— Интересно, а где лекарь?.. — произнес Принц.

— Его не видно?..

— Нет...

Потянулись минуты. Несчастную женщину увели, и рыдания постепенно затихли. Люди в толпе шептались. Вдруг к возвышению подошел офицер.

— Милорд, — обратился он не то к Принцу, не то к Блюстителю, — я должен сообщить вам, что казнь осужденного Хадора не состоится…

— Почему? — спросил Фарамир.

— Только что пришли из тюрьмы и сообщили, что он повесился перед казнью.

— Благодарю, господин капитан. — Принц отпустил его, и тот с поклоном отошел.

— Это даже хорошо… — прошептал Эарнил.

— Это очень странно, — ответил отец, — мастер Хадор не из тех, кто сдается.

— Возможно, чтобы избежать стыда и позора, он решил пренебречь минутами жизни и сделал то, что все равно каких-нибудь полчаса спустя с ним сделал бы палач...

Принц подозвал глашатая и вполголоса сообщил ему о том, что вторая казнь не состоится, и тот громогласно возвестил об этом собравшимся. Люди начали медленно расходиться, причем многие, к ужасу Эарнила, похоже, жалели, что эффектное зрелище столь внезапно окончилось.

— Пойдем, — сказал отец.

Они поднялись, медленно подошли к лошадям и двинулись в сторону Цитадели. На пороге их встретил Берегар. «Берегар, принеси мне и лорду Эарнилу крепкого вина», — велел Принц. Они поднялись в его покои, Эарнил опустился в кресло и устало закрыл глаза.

— Мне не хотелось бы продолжать об этом думать и, тем более, говорить… Но, я сомневаюсь в самоубийстве лекаря, — произнес Фарамир.

— Вы думаете, его убили? Но зачем бы?..

— Ты сам ответил на вопрос. Убивать его было бессмысленно. Он и так был не жилец.

Берегар аккуратно поставил перед ними кубки наполненные вином.

— Желаете еще что-нибудь, милорд?

— Нет, спасибо. Можешь идти, — ответил Фарамир.

— Я не понимаю… — Эарнил взглянул на отца.

— Не могу утверждать этого наверняка… Все, конечно, может быть… Ты знаешь, кто стал комендантом тюрьмы, пока тебя и меня не было в Столице?

— Откуда? Я даже не знал, что комендант сменился.

Принц усмехнулся.

— Твой старый друг капитан Кемендур.

— По-моему, если он на что-то и годится, так это быть тюремщиком.

— На первый взгляд, ты прав… Но такому человеку, как Кемендур, противопоказана любая власть… А там слишком большой простор для самоуправства и злоупотреблений. Кто помешает ему унижать заключенных, если он спокойно унижал гвардейцев Цитадели... Люди в тюрьме куда более бесправны и беззащитны. Надеюсь, ты не настолько наивен, чтобы не понимать, что в тюрьме могут оказаться невиновные?

— Понимаю, отец. Но к Хадору это явно не относилось...

— О Небо! Мальчик мой, подумай хорошенько!

Эарнил развел руками.

— Скорее всего, лекарь жив! — ответил Фарамир.

— Думаете, он умудрился бежать?..

— Нет, ему помогли.

— Но это такой риск… Зачем Кемендуру неприятности? — удивился сын.

— Кемендур неглуп и очень хитер. Не даром он столько лет продержался капитаном Гвардии Цитадели.

— Простите мою бестолковость, отец…

— У тебя мало опыта… Я, наверное, все же пойду и прикажу предъявить его тело, — сказал Принц и решительно встал.

Эарнил остался один. Он не спеша допил вино, позвал Берегара и попросил проводить его.

— Как вы себя чувствуете, милорд? — спросил верный слуга, пока они шли к покоям Эарнила.

— Спасибо, Берегар, намного лучше, — улыбнулся он.

— А глаза?.. Простите, что спрашиваю…

— Посмотрим…

Эрендис в покоях не оказалось.

— Ты не знаешь, где леди Эрендис? — Эарнил обернулся к Берегару.

— К сожалению нет, милорд.

— Можешь идти…

Эарнил в нерешительности стоял посреди гостиной. Читать он не мог. Писал почти вслепую и потому с трудом. Он подошел к арфе и провел по струнам. «Интересно, сколько лет Эрендис училась играть на ней…»

— Нравится? — вдруг услышал он голос за спиной. — Сыграть тебе?

— Пожалуйста.

Она села и начала перебирать струны. Он слушал ее и вдруг подумал, что лишиться слуха было бы не менее печально.

— О чем ты думаешь?.. — вдруг спросила она.

— О Берене, который услышал пение Лютиэн и влюбился в нее.

— Еще бы он в нее не влюбился, — хмыкнула Эрендис, — а вот она — странная.

— Странная?

— Да.

В дверь постучали, и вошел Гвиндор.

— Как ты? — спросил он, когда Эрендис закончила.

— Жив. Ты был на казни?..

— Конечно. И Матушка твоя была.

Эарнил вздохнул и покачал головой.

— А медовый-то не захотел позориться.

— Гвиндор… А ты знал, что Кемендур теперь комендант тюрьмы? Впрочем, ты всегда все знаешь...

— Знал. Вели принести вина. Преступники наказаны, выпьем за твое скорейшее выздоровление.

Внезапно дверь резко распахнулась, и в комнату вошел Принц. Гвиндор немедленно встал и поклонился.

— Можешь остаться, — кивнул ему Фарамир, опускаясь в кресло. — Я так и думал!..

— Хадор таки бежал?!. — спросил сын.

— Да.

Пораженный Гвиндор не сдержался и выругался.

— Простите, милорд, — пробормотал он, глядя на Фарамира.

— Как ему это удалось? — спросил Эарнил. — Неужели Кемендур рискнул помочь ему?.. Он же несет ответственность.

— Все не так просто. Повешенный имеется, но я уверен, что это не лекарь… К сожалению, физиономию погибшего так раздуло, что ничего и не доказать. В Столице нет никого, кто бы хорошо знал Хадора и мог бы подтвердить, что это не он. Возможно, мог бы Илверин… Но поздно.

— Вы хотите сказать, отец, что Кемендур или его люди повесили другого человека и теперь выдают его за лекаря, а Хадору помогли бежать?..

— Да.

— Нужно сообщить Королю… — произнес Блюститель.

— Мальчик мой, ты еще веришь, что это может помочь?.. — грустно усмехнулся Фарамир.

— Простите, что вмешиваюсь, милорд, — сказал Гвиндор, — мне кажется, надо приказать закрыть городские ворота и ворота между Ярусами! Вы или Эарнил можете отдать подобный приказ?

— В отсутствие Короля — да, но он в Столице, — ответил Фарамир.

— Но он же должен быть заинтересован, чтобы возмездие свершилось. — Капитан сжал кулаки.

— Он, скорее всего, не поверит. Повешенный имеется… Как я смогу доказать, что это не он...

— Я могу подтвердить! Берегар… Хурин, — горячился Гвиндор.

— Там ничего наверняка не сказать. Телосложением покойник похож, а лицо… — Принц покачал головой.

— Но вы уверены, милорд?... — спросил Капитан.

Фарамир кивнул.

— К тому же лекарь наверняка уже покинул Город… — добавил он.

— Конечно, пока все глазели на казнь... — тихо произнес Эарнил.

— Зачем, Эарнил? Они не стали дожидаться. Хадор исчез, самое позднее, сегодня рано утром, если не вчера вечером. А вот повесить другого можно было и незадолго до начала. Наверняка лекарю дали одежду, деньги... возможно, даже помогли изменить внешность.

— Но… — начал сын, — но если они отпустили одного узника, а вместо него повесили другого… то в тюрьме не хватает заключенного! Нужно арестовать Кемендура и сделать проверку…

— Кемендур — не Илверин. Тот был дурак и надеялся, что вдали от Столицы ему ничего не грозит. У Кемендура связи… Он весьма неглуп, да и Король не отдаст подобного приказа… А ты не можешь распорядиться, так как Элессар здесь.

Эарнил обхватил голову руками.

— К тому же, думаю, у Кемендура все заключенные на месте, — заметил Фарамир.

— Как?

— Мальчик мой, ты пытаешься понять людей, поставив себя на их место. Это далеко не всегда работает. Если бы ты был комендантом тюрьмы, повесил одного заключенного и отпустил другого, то у тебя бы не хватало человека. А надо думать, как повел бы себя негодяй и подлец.

— Я так не могу… — покачал головой сын.

— Надо учиться.

— Я все равно не понимаю, простите, отец.

— В тюрьме не только смертники, верно?

— Разумеется, — ответил Эарнил.

— Там хватает и воришек, и прочих… Например, Кемендур должен был отпустить одного из них, но не отпустил.

— И повесил вместо лекаря?!. Милорд, — не выдержал Гвиндор.

— Не обязательно его, — ответил Принц. — Нужно было найти, во-первых, похожего, а во-вторых, без родственников. Его и повесили. Но если случится проверка, то все заключенные на месте. А человек, которого должны были отпустить, вроде как отпущен.

— А может быть он все-таки… повесился... — вздохнул Капитан.

— Лекарь не собирался сдаваться. Когда вы его привели ко мне на допрос в Хиармении, он сначала пытался заверить меня, что ошибся, и, скажу я, был весьма убедителен. Когда я все же не поверил ему, он перешел в наступление…

— В наступление?!. — изумились Эарнил и Гвиндор.

— Да. Не только брату не давало покоя твое клеймо, Эарнил. Он угрожал мне, что если я не отпущу его, то на королевском суде он расскажет, что Блюститель — преступник. Я сказал, что постараюсь как можно скорее доставить его в Минас-Тирит, чтобы он смог рассказать об этом Королю…

— Зачем Кемендур отпустил его?.. — Эарнил смотрел на отца.

— Лекарь может быть очень полезен. Он весьма недурно разбирается в ядах. Достаточно подмешать человеку в пищу какую-нибудь умело подобранную отраву, и он умрет. Все решат, что от разрыва сердца, например. Или можно изобразить, что человек заболел какой-то тяжелой болезнью, как он попробовал с тобой.

— Думаю, лекарю рискованно продолжать заниматься подобным… — заметил сын.

— Гондор огромен. Можно найти, где спрятаться. Но так, чтобы самые лучшие друзья вроде капитана Кемендура знали, где тебя можно отыскать, — объяснил Фарамир.

— А если… Поймать Кемендура и поговорить с ним… — предложил Капитан.

— Тоже хочешь на эшафот? — угрюмо заметил Эарнил.

— Кемендура так легко не поймаешь. — Фарамир покачал головой. — Нужно много людей, чтобы его арестовать без санкции Короля, и куда его потом девать? Чтобы вскоре не прибыла гвардия Минас-Тирит и его не освободила, одновременно взяв под стражу нас? К тому же он весьма осторожен. И как ты вообще себе это представляешь, Гвиндор? Хорошо, у меня есть личная гвардия и собственный Замок. Допустим, я все же захвачу Кемендура, найду для него подземелье, где его не сразу отыщут, и надавлю на него, чтобы он во всем сознался... А потом? Просто возьму и отпущу? Он же немедленно пожалуется на меня Королю и Совету, и как бы мне не превратиться в его подопечного... Если же мы попробуем после допроса сразу отвезти его на королевский суд, то там он заявит, что признание сделал под давлением, чтобы вырваться от нас, и что все это неправда. Да и незаконное лишение его свободы будет говорить не в нашу пользу. Король ревниво относится к своей власти и никогда особо не любил наш род. Так что он не потерпит превышения полномочий ни со стороны Эарнила, ни с моей. Единственный выход — это убить Кемендура после “доверительного разговора” и уничтожить тело. А я не убийца. Даже и чужими руками, — закончил Принц.

— Но, милорд, с помощью лекаря он может устроить любую гадость, — простонал Гвиндор.

— Надо думать, как избавиться от Кемендура законным путем, — ответил Фарамир.

— Давайте, я вызову его на поединок… — Капитан посмотрел на Принца, а потом на Эарнила. — Клянусь, я убью его.

— Он откажется. У вас большая разница в возрасте, и Кемендур выставит против тебя Дирхаэля. А если ты убьешь его сына… То это только добавит ему ненависти к нам.

— Но должен же, должен быть какой-нибудь выход… — расстроенно произнес Гвиндор.

— Я буду думать над этим... И поговорю с капитаном Аксантуром. Он очень проницательный, опытный и умный человек. Правда, он весьма непрост. Но Кемендура он не любит, а к тебе, Эарнил, относится с симпатией...

— А если они?.. — начал Капитан.

— Кемендур терпелив. Вряд ли он решит отравить кого-нибудь из нас сразу. Да и Хадор пока остался без своих замечательных лекарств.

— Он поедет за ними в Хиармению?.. — спросил Гвиндор.

— Сейчас не поедет. Хиармениа — маленький город. Там его мгновенно вычислят. А вот спустя год, два, три, когда все уляжется, это возможно. Но я, естественно, предупрежу лорда Минастана. Гвардия Пеларгира будет следить за прибывающими в город и, особенно, за отплывающими в Харондор, но не думаю, что лекарь окажется настолько глуп.

— Да… — вздохнул Эарнил. — Он может отправиться в Дол-Амрот или вообще в Арнор и оттуда отплыть в Харондор.

— Если вообще куда-то поплывет. Отраву можно отыскать и в Гондоре, — заметил Принц.

Эарнил сидел и задумчиво смотрел перед собой. Гвиндор стиснул кулаки.

— У нас пока нет иного выбора, кроме как быть начеку, — произнес Фарамир. — Но, боюсь, убрать Кемендура из комендантов тюрьмы будет сложнее, чем из Цитадели. Он всеми силами демонстрирует свою глубочайшую преданность Элессару, а тот это любит.

— А если?.. — снова начал Капитан.

Принц взглянул на него и вопросительно вздохнул.

— Если застрелить его из лука?..

— Убить? — уточнил Фарамир.

— Да, милорд.

— Он пока не причинил никому из нас реального вреда. Я, конечно, понимаю, что Эарнил да и ты немало от него вытерпели, но все же это не заслуживает смерти. Если ты убьешь его, да еще и исподтишка, то просто уподобишься ему. Я прошу тебя не делать этого.

— Гвиндор, — внезапно заговорил Эарнил, — ты всегда все и обо всех знаешь… Будь внимателен, поспрашивай... Может быть, выяснишь что-нибудь важное или интересное.

* * *

Прошло несколько месяцев, и Королева родила долгожданного наследника. В Столице и по всей стране началось празднование. Уставшие ждать несколько десятилетий люди восприняли это событие хоть и с воодушевлением, но уже не столь радостно, как могло бы быть в первые годы царствования Элессара.

— Видишь, все разрешилось. Не понадобится ни Архаэль, ни изменение правил престолонаследия в пользу Эльвинг… — сказал жене Эарнил, вернувшись из Дворца.

Эрендис тоже должна была вскоре родить и потому не покидала резиденции Блюстителей, что, впрочем, вполне ее устраивало.

— Этого мы не можем знать наверняка, — заметила она.

— Элессар — любимчик Валар, так что не думаю, что он потеряет наследника подобно лорду Дэнетору или королю Тэодену. — Блюститель поцеловал жену и вопросительно посмотрел на ее большой живот, прикрытый складками платья.

— Скоро, — улыбнулась она.

Эарнил за минувшие месяцы более-менее оправился после харондорских «лекарств», и, к огромной радости близких и Гвиндора, к нему вернулось зрение — правда, не такое острое, как прежде. Но все же теперь он мог читать и писать, хотя глаза быстро уставали.

Король любил длинные торжества, и они еще были в разгаре, когда к Блюстителю, терпеливо сидевшему на очередном пиру, пришли и сообщили, что у супруги начались роды. Элессар пребывал в благостном настроении и отпустил Эарнила, а заодно и Принца домой. Когда молодой человек оказался в своих покоях, выяснилось, что дверь спальни заперта. Лекарь и повитухи не забыли прошлых родов Эрендис и решили на этот раз не допустить мужа к «таинству появления на свет», как они это высокопарно именовали. Эарнил вернулся в гостиную, где сидел Принц, сел рядом и обнял его. Время словно остановилось, и лишь бесстрастный колокол отсчитывал очередной час. Ближе к вечеру в тишине раздался плач младенца. Фарамир улыбнулся, поцеловал сына и поздравил его. Но Эарнил был бледен и явно нервничал.

— Фириэль умерла после того, как благополучно родила… — тихо сказал он. — Даже Матушка поначалу ничего не заподозрила.

— Не знал… Но, учитывая, как легко Эрендис родила в прошлый раз, думаю, что не стоит сильно волноваться.

Через четверть часа, показавшихся Эарнилу бесконечными, дверь распахнулась, и лекарь с улыбкой пригласил его к жене. Он вскочил и почти вбежал в комнату. Эрендис сидела на постели и кормила младенца. Муж аккуратно обнял ее и поцеловал.

— Почти получилось, — заметила она.

— Что значит «почти»?..

— Я хотела родить мальчика, похожего на тебя, но у него голубые глаза…

— Это мальчик?..

— Да. Эарнил?..

Тот присел на край постели и пытался осознать случившееся. У него родился сын. Хотел ли он этого?.. Наверное, да — какой мужчина, да к тому же имеющий дочерей, не хочет сына. Но радость, даже счастье, смешивалось со странной тревогой. Ведь мальчик — не только его сын и наследник, но и наследник принца Фарамира и всего Дома Хурина... А у Эльборона так и нет сыновей.

— Ты знала до его рождения, что это мальчик? — спросил он.

— Знала почти сразу, — невозмутимо ответила жена.

Малыш насытился, и она протянула мужу сверток. Эарнил бережно взял младенца на руки. Через минуту в комнату вошел Принц, которому довольный лекарь сообщил о появлении наследника. И почти сразу после Фарамира в спальне появилась запыхавшаяся Гильмит.

— Отец, — обратился к Принцу Эарнил, — раз родился мальчик, назвать его должны вы…

— А ты не думал о возможном имени прежде?

— Я думал, что снова родится девочка, — признался сын, — и мы назовем ее Амариэ.

— Тебе мало трех девиц в семействе? — хмыкнула Эрендис, откидываясь на подушки.

Фарамир аккуратно взял малыша на руки.

— Я бы назвал его Кирионом… В честь одного из достойнейших людей и властителей в нашем роду… — сказал он, с улыбкой разглядывая новорожденного внука.

На следующий день появился Гвиндор.

— Говорят, у тебя все-таки получилось, — заявил он, глядя на малыша, спящего на руках у отца. — Вот это шевелюра!

— И у Элессара тоже, — усмехнулся Эарнил и посмотрел на крошечного Кириона.

— Твой мне больше нравится. Кстати, рассказывают, что супруга Эльборона побывала едва ли не у всех бабок и знахарок… — ухмыльнулся Капитан.

— Гвиндор, не надо… пожалуйста, мне не смешно.

— Тебе жаль его?

— Да.

— Дети у него есть, вполне здоровые и даже красивые, пусть и дочери. Что его жалеть...

— Ты прекрасно знаешь, о чем я.

— Эарнил, успокойся. Ты ни в чем не виноват перед ним. Ты же не просил своих родителей производить тебя на свет, верно? К тому же Король все равно после смерти принца Фарамира не сделал бы его блюстителем… А стать следующим принцем Итилиенским ты ему не мешаешь.

— Гвиндор, он этого не понимает или не хочет понимать.

— Так это не твоя, а его беда.

— И тем не менее… Если бы у него родился сын, он бы очень обрадовался и, возможно, смягчился.

— Даже, если бы он перестал тебя ненавидеть, его супруга точно бы не утешилась. Мышрен слишком завистливая.

— Мышрен? — поднял брови Эарнил.

— Так ее называют в Минас-Тирит да, думаю, и в Итилиене тоже. Слушай, ты точно с луны… Неужели никогда не слышал прежде?

— Нет.

— Мышрен ненавидит твою жену, ведь Эльборон сначала сватался к Эрендис.

— Эрендис?! И называй ее Майрен, Гвиндор. По крайней мере, в моем присутствии.

— Хорошо, пусть Майрен — это не меняет дела. Так что сначала ты был ни при чем. А уж теперь, когда два ее нелюбимых человека поженились, и у них родился сын…

— Вот видишь. Теперь она еще сильнее будет нас ненавидеть…

— Такие, как Майрен, не бывают счастливы. Она все равно нашла бы кому завидовать.

— Это бы меня уже не касалось. Кстати, про лекаря или Кемендура ничего интересного не слышно?

— Про лекаря глухо. Все верят, что он повесился. А вот Кемендур неплохо работает над своей репутацией. Уже есть люди, которые удивляются, что его убрали из Гвардии. Такой любезный, обходительный… Как он, кстати, держится с тобой?

— Чрезвычайно любезен и обходителен. Но мне каждый раз не по себе после его улыбок.

— После того, как твой отец выставил его из Цитадели, похоже, он решил припрятать свое высокомерие.

— Интересно, что творится в тюрьме… — сказал Блюститель.

Малыш проснулся и захныкал, и Эарнил отнес его к жене.

— А мне не интересно, — заявил Гвиндор, когда друг вернулся.

— Отец говорит, что тюрьма очень старая, и ее точных планов нет ни у кого… Там целый лабиринт. Можно спрятать человека так, что его никогда не найдут...

— Я тебе давно говорю: ходи со свитой, в том числе по Минас-Тирит. А то утащит тебя в подземелье...

— ...И скормит Балрогам, — усмехнулся Эарнил. — Я давно уже не хожу один.

— Ну да, с Хурином ходишь. Ему лет-то уже сколько… Можно и Хурина скормить впридачу. Запросто.

— Гвиндор...

— Кстати. По поводу того, о чем говорят в Городе…

Эарнил вопросительно посмотрел на Капитана.

— Пошли упорные слухи, что госпожа Альмариан твоя родная мать. Эарнил?..

— Мне интересно, откуда они пошли…

— Этого не знаю, но от нескольких людей слышал. И в гвардии, и матушка моя с большими глазами мне это сообщила. — Капитан выразительно вытаращил глаза. — И даже Иримэ про это рассказали, хотя уж моя Иримэ — совсем не сплетница.

— Почему люди не хотят жить своей жизнью... — вздохнул Эарнил.

— Должно быть, скучно, — пожал плечами друг.

Когда Гвиндор откланялся, Эарнил пришел к жене. Счастливая Эрендис баюкала малыша.

— Эрендис…

Она подняла глаза и улыбнулась.

— Ты ведь никому не говорила, что госпожа Альмариан моя мать?.. Ни Гильмит, ни лорду Минастану?..

— Конечно.

— В Городе пошли слухи об этом…

— Кто точно знает, что она твоя мать?.. — задумчиво сказала жена. — Сама госпожа Альмариан, Принц, ты и я. И никто из нас не стал бы болтать об этом. Но предположить это не так уж и трудно… У вас у обоих глаза темные.

— И все же. Столько времени это никому не приходило в голову…

— Значит, пришло.

— И он немедленно начал всем об этом рассказывать?..

Эрендис опустила заснувшего Кириона на постель:

— Он так хорошо ест… Намного лучше, чем маленькая лентяйка Эарвэн… — Она поцеловала ребенка. — Знаешь… госпожа Альмариан ведь уехала из Минас-Тирит за несколько месяцев до твоего рождения…

— Прошло около сорока лет. Мало кто уже помнит об этом.

— Помнят. Не такой уж это и огромный срок для дунэдайн. Из этого следует, что или она уехала по просьбе Принца… например, чтобы растить тебя. Она же его родственница. Это вполне вписывается в версию о том, что лорд Фарамир прекрасно знал, что ты его сын, и потому забрал тебя в Эмин-Арнен, а потом пытался опекать, когда ты оказался в Гвардии.

— Или?

— Или, что она родила тебя сама… А если еще учесть, что у вас у обоих темные глаза…

— Это ничего не значит. У лорда Дэнетора, моего деда, были темные глаза.

— Есть наблюдение… У двух светлоглазых людей не рождаются темноглазые дети. Чтобы у ребенка глаза были темными, они должны быть темными у одного из родителей.

— Почему же у моего отца глаза светлые? И у лорда Боромира тоже? У Эарвэн? У Кириона?..

— У темноглазого человека могут быть дети с серыми или голубыми глазами, — ответила Эрендис. А вот у светлоглазых отца и матери с темными — нет. Почему — не знаю. Но это значит, что у твоей матери должны быть темные глаза.

— И все же это ничего не доказывает…

— В любом случае, ее внезапный отъезд незадолго до твоего рождения говорит о том, что или она знает, кто твоя мать, или это она сама.

— Я думаю о том, кому это понадобилось…

— Вот что… Думаю, лучше нам забрать госпожу Альмариан в Дом Блюстителей. Гильмит занята с девочками, а Кириону нужна няня.

— Не знаю… Матушка привыкла к одиночеству.

— Она не откажется, вот увидишь. Пригласи ее посмотреть на Кириона и предложи.

Эарнил оставил жену, надел теплый плащ и отправился к матери. Взволнованная Альмариан открыла ему.

— Говорят, у тебя родился сын?! — спросила она, обнимая Эарнила.

— Да.

— Когда мне можно будет посмотреть на него?..

— Я за этим и пришел.

Женщина обрадовалась, быстро оделась, и они направились в Цитадель. Увидев малыша, Матушка пришла в восторг от крошечного внука и немедленно согласилась стать его няней. Ей отвели комнату недалеко от покоев сына, и на следующий день она перебралась туда. Эарнил пришел к ней.

— Матушка… — негромко начал он.

Альмариан, разбиравшая вещи, повернулась к сыну. Даже несмотря на последнее радостное событие, он был бледен и по-прежнему болезненно худ. На лбу проступила тонкая борозда. «Все же он до конца так и не оправился после этого проклятого Харондора», — мысленно вздохнула она.

— В Городе откуда-то стало известно, что вы моя мать.

— Я никому этого не говорила.

— Будьте осторожны… Не покидайте Дом Блюстителей без особой надобности, а если все же придется отлучиться — берите провожатого.

— Я не привыкла бояться, Эарнил.

— Осторожность и осмотрительность не есть страх, — возразил он.

— Ты достаточно отдыхаешь? — Она подошла и заглянула ему в лицо.

— Мы сейчас говорим не об этом… Пожалуйста, не пренебрегайте моей просьбой. — Он обнял мать и вышел из комнаты.

Эарнил вернулся к себе и занялся очередными донесениями. Король на время празднования рождения сына отстранился от дел, и практически всем занимался Блюститель, так что освобождение от «пиршественной» повинности пришлось очень кстати: Эарнилу больше не нужно было засиживаться с работой далеко за полночь, отсидев перед этим очередное застолье.

За окном стемнело, он зажег лампу, но вскоре глаза все равно дали о себе знать. Наконец, покончив с бумагами, он пошел в спальню. Эрендис с ребенком у груди спала. Он стянул одежду и тихо лег рядом. Иногда ему казалось, что блюстительство и Элессар по капле, но неумолимо и беспощадно забирали у него жизненные силы, хотя стране ничего не угрожало: не было ни серьезных природных бедствий, ни эпидемий.

Он неслышно приподнялся на локте и взглянул на спящего малыша. — «Когда мои силы иссякнут, настанет его черед. Служить, терпеть, работать и потихоньку угасать… Принцу недавно исполнилось восемьдесят пять, и он выглядит старше Элессара, хотя тот ровесник лорда Дэнетора, моего деда. Почему? Чем он заслужил такие милости?.. Ведь уничтожил Кольцо и спас Средиземье вовсе не он. Разумеется, Арагорн-Элессар много сделал для победы. Но разве меньше сделал мой дед, пожертвовавший собой и столько лет с невероятным напряжением удерживавший Гондор от падения? Но одному достались почести, молодость не менее века, жена из эльфов… А другому — раннее вдовство, преждевременная старость, потеря сына, страшная смерть и после всего этого — презрительное забвение… Интересно, скольких блюстителей он переживет?» С этими невеселыми мыслями Эарнил уснул.

(C) 2020-2021 murzwin