Когда дерется львица (гет)

— Малфой! — рявкнул холодный голос позади. Драко остановился как вкопанный, страх сжал его тело в стальные тиски.

В тот момент, когда он прошел через зачарованный гобелен и увидел милое собрание гриффиндорцев, он понял: все изменится. Ему нравилось быть самим собой с Гермионой, хотя он все еще пытался понять, что же это значит — «быть самим собой». Он даже стал спокойнее себя чувствовать в присутствии Северуса и профессора МакГонагалл.

Но терпеть оборотня, проклятого Поттера и его закадычного друга? Ну уж нет!

И, похоже, Поттер собирается это доказать прямо здесь и сейчас, при свидетелях, как это сделал вчера вечером Уизли, потому что, как только Драко попытался уйти, старательно притворившись, что ничего не произошло, он опять услышал голос Поттера:

— Малфой! Не делай вид, что не слышал меня!

Неужели Поттер так непроходимо туп? Собирается устроить стычку в вестибюле да еще и во время завтрака!

«Мерлин, помоги мне! Останови этого придурочного!» — взмолился Драко, медленно оборачиваясь. На его лице уже красовалась фирменная ухмылка Малфоя. Но рядом не было никого, кто мог бы остановить надвигающуюся бурю: ни МакГонагалл, ни Люпина, ни директора.

В вестибюле стояла лишь группка любопытных когтевранцев и несколько слизеринцев, направлявшихся в подземелья, но остановившихся понаблюдать за представлением.

«Черт!»

— Поттер, — протянул Драко в ответ, отчаянно ища пути к отступлению. — Чего тебе?

— Хватит на меня таращиться! — сердито потребовал Поттер. Драко чуть рот не открыл от удивления: что это вообще значит? — А то кто-нибудь еще подумает, что ты или твои дружки Пожиратели никогда не видели гриффиндорца! — продолжил Поттер.

На этот раз Драко заметил в его глазах какой-то странный, озорной огонек.

— Пялишься на меня уже пятнадцать минут, как бородавчатый Барон на зеркало! Влюбился, Малфой?

Сказав это, Поттер развернулся и взбежал по ступенькам. Драко наверняка выглядел, как разозленный слизеринец, обставленный гриффиндорцем.

Но ум Малфоя—младшего уже лихорадочно работал, пытаясь понять смысл странного поведения Поттера. Он ни словом не обмолвился о Гермионе, а его обвинение звучало просто смешно. Сегодня утром Драко постарался избежать контакта с гриффиндорцами, чтобы не спровоцировать новую вспышку ярости Уизли.

«Поттер пытался что-то сказать! — вдруг понял Драко. — Бородавчатый Барон... пятнадцать минут».

Натянув на лицо маску холодного безразличия, он ухмыльнулся:

— Я всегда говорил, что этот Поттер сумасшедший.

Несколько человек согласно кивнули.

— Идите без меня. У меня появилась отличная идея для нового проклятия, нужно в библиотеке кое-что проверить, — объяснил Драко, ждущим его слизеринцам.

Медленно, словно никуда не спеша, Малфой поднялся на второй этаж. Но как только парень оказался один, он мгновенно ускорил шаг, повернул налево, потом направо, снова налево, прошел через сеть извилистых коридоров, через потайные ходы, пока, наконец, не убедился, что его точно никто не преследует. Только тогда он направился к статуе бородавчатого Барона, у которой его уже поджидал гриффиндорец.

— Поттер, — поприветствовал его Малфой. — Что это еще за шпионские уловки?

Поттер пожал плечами.

— Извини, если перестарался, — ответил он, криво усмехнувшись. — Я еще новичок в этом деле.

На этот раз Драко даже не пытался скрыть удивление.

«Это же Поттер, Мерлин меня побери! А я беззаботно с ним шучу! Куда катится мир?»

— Так почему ты меня позвал? — спросил он, нарушив неловкое молчание. — Хотел поговорить по поводу Гермионы?

— В некотором роде, — ответил Поттер. Судя по его виду, он не очень-то хорошо спал. — Хотел сказать, что я и Рон не представляем для вас с Гермионой никакой опасности. Сегодня утром на нас применили то заклинание, вариант Обливиэйта. Дамблдор наверняка добавил в заклинание и Фиделиус. Думал, тебя это успокоит.

— Я похож на того, кого нужно успокаивать, Поттер? — отрезал Драко. Зачем гриффиндорец так поступает? Может, это часть плана, чтобы заставить Драко поплатиться?.. Изворотливый ум слизеринца начал просчитывать и анализировать все возможные последствия этой встречи, но следующие слова Поттера застали Драко врасплох.

— Я также думал, что ты похож на Пожирателя смерти. И, похоже, я был чертовски неправ, — тихо произнес Поттер.

Поколебавшись, Драко ответил:

— Это лишь доказывает, что у меня хороший актерский талант.

Малфой готов был поклясться, как гриффиндорец ругнулся и прошептал: «Неужели в этом замке все притворяются, черт возьми».

Видимо, он должен быть благодарен Поттеру за предложение мира. Но он все еще был очень зол из-за вчерашних событий. Никто раньше не значил для него так много, как Гермиона и это странное, крепнущее сотрудничество с Северусом, а Уизли напал на двух дорогих ему людей почти со слизеринской злостью. А этот Поттер просто сидел и слушал.

— А где твой телохранитель, Поттер? Бегает по замку и оскорбляет девушек? — резко спросил он и с удовольствием отметил, как гриффиндорец вздрогнул.

— Он со мной не разговаривает, — вздохнул тот. — Очевидно, он решил, что вы — зло. А так как я не поддерживаю его точку зрения, то он и меня в вашу компанию записал. С ним ничего не поделаешь, когда он в таком состоянии.

— Удивительно, как я раньше этого не замечал? — протянул Драко, облокачиваясь на стену и скрещивая руки на груди. — Это все, что ты хотел мне сказать, Поттер?

Гриффиндорец снова вздохнул.

— Драко, — прошептал он, словно моля о помощи. Драко не пошевелился. Тогда Поттер продолжил таким усталым и полным сожаления голосом, что Малфой не мог не удивиться.

— Драко, вчера... эта боль, что мы ей причинили... это часто происходило? Мы... Я и Рон часто были причиной подобного?

В его словах звучали страх и крохотная, теплящаяся надежда, что слизеринец опровергнет его слова. Драко мысленно усмехнулся.

— Ваши бездумные выходки чуть не убили ее. И не раз, — ответил он, не чувствуя ни капли сожаления. Если уж Поттеру нужно было утешение, он точно бы не пришел к нему. — Например, ночь, которую вы провели на поле для квиддича. На следующий день я навестил Гермиону. И хотя перед классом она держалась, она едва могла передвигаться. Пожиратели смерти, особенно мой отец, делали с ней такое...

Поттер помрачнел, выражение полного поражения и одиночества заставили Драко замолчать. Гермиона за такое спасибо не скажет. В конце концов, он и Поттер были на одной стороне, как бы странно это ни звучало.

— Она сама приняла это решение, Поттер, — резко начал Драко, гриффиндорец удивленно посмотрел на него. — Я умолял ее рассказать вам о последствиях ваших действий, но она хотела, чтобы вы остались в неведении. Не только ради вас самих, но в основном ради нее. Она бы ни за что вам не рассказала, Гермиона ужасно стыдится своих поступков. Я видел ее после встреч с отцом: равно как неживая. А с вами она может забыть, кем стала. Для нее это важнее всего.

Казалось, Поттера эти слова не убедили, и Драко вдруг понял, что он утешает этого безнадежного гриффиндорского дурня.

— Она даже Снейпа обманула, — уже мягче продолжил Драко. — Если бы я все не испортил, он бы ничего и не обнаружил. И даже тогда Гермиона три месяца водила его за нос. Шпиона, хоть и бывшего. И слизеринца вдобавок. Поэтому не вини себя, что ты якобы ничего не заметил. Все-таки ты гриффиндорец, а значит, слеп по определению.

Вот оно. Утешение, запрятанное в признании, которое в свою очередь укрылось в колкости. По крайней мере, он постарался придерживаться стиля слизеринца, хотя сами утешения было совершенно не в его характере.

Чего нельзя было сказать о реакции Поттера. Слизеринец на его месте усмехнулся бы и замаскировал бы благодарность в такое же количество колкостей. А этот пустоголовый гриффиндорец схватил Драко за руку, — слишком быстро, чтобы тот успел отступить на безопасное расстояние, — и крепко пожал ее.

— Ты был ей другом тогда, когда мне это не удалось, Драко, — прошептал Поттер. — Спасибо тебе за это. И извини, что считал тебя Пожирателем смерти. Мне лучше других следовало бы помнить, что нельзя судить человека по его родителям.

— Что ты хочешь сказать, Поттер? — в мысли Малфоя опять закралось подозрение.

— Что я рад иметь такого союзника, Драко, — искренне ответил Поттер. — И я рад, что у Гермионы такой союзник. Я тебе доверяю.

— И все это «превращение в слизеринку» тебя не беспокоит? — Драко даже не пытался скрыть недоверие.

В ответ Поттер просто пожал плечами:

— В нас много различных черт характера. Рон, конечно, истинный гриффиндорец, это одновременно и его сила, и слабость. Но я не встречал ни одного гриффиндорца, у которого не было бы черт другого факультета. Когтевранцев со второго курса бесит, что Гермиона не на их факультете. И я видел в ней достаточно проявлений характера слизеринки. Да и к тому же, — Поттер снова пожал плечами и ухмыльнулся, — Распределяющая шляпа чуть не отправила меня в Слизерин. Я оказался в Гриффиндоре только потому, что очень сильно попросил ее об этом.

Драко удивленно уставился на Поттера. Ему всегда было интересно, что же нашла в нем Гермиона. Ну, кроме того, что он чертов Мальчик-Который-Выжил. Но эта маленькая встреча позволила ему взглянуть на настоящего Поттера и дала пищу для размышлений. Возможно, он ошибался так же сильно, как и гриффиндорец.

Но подобные признания последователям Годрика не делают. Никогда. Поэтому Драко просто усмехнулся в ответ, заметив, однако, что одурачить Поттера ему не удалось.

— Спасибо Мерлину, что у тебя хороший дар убеждения, Поттер, — сказал Драко.

* * *

Гермиона ожидала, что пролежит без сна почти всю ночь, но, на удивление, заснула, как только ее голова коснулась подушки.

Она подозревала, что в какао, предложенном Северусом, было не только молоко и шоколад, но следовало признать, что ночь без снов принесла ей только пользу.

— Поторопитесь с завтраком, — сказал Северус, когда Гермиона спустилась в библиотеку на следующее утро. — Я намерен вытащить вас отсюда хотя бы на день.

— Вытащить? — переспросила Гермиона и села за стол, не обращая внимания на боль во всем теле. — Но у нас нет на это времени, столько предстоит сделать...

— Я все продумал, — ухмыльнулся Северус. — Я нашел способ совместить отдых от этого треклятого замка и работу. Вы когда-нибудь бывали в Тинтагеле зимой?

Гермиона, конечно, там не бывала и, по-видимому, многое пропустила.

Одна только подготовка делала это путешествие стоящим. Северус предложил использовать сложное тройное заклинание, которое не распознают даже очень сильные волшебники, а также переодеться в магглов.

Когда Гермиона увидела его в полном облачении, она не сдержалась от смеха: короткие, медного цвета волосы Северуса немного завивались, цвет глаз превратился в шоколадный; зельевар был одет в бордовую водолазку и брюки землистого цвета. Гермиона предпочла стиль, который ее соседи-магглы называли готическим: черные волосы, темно-карие глаза, в тени меняющие свой цвет на черными; на девушке была черная длинная юбка и топ. Такая одежда предоставляла свободу движениям и позволяла спрятать ножи.

По иронии судьбы, они будто поменялись цветами, хотя и тщательно замаскировались. Северус немного напоминал Люка, дядю Гермионы, а девушка в свою очередь походила на дочь печально известного профессора зельеварения.

— Прелестно, — только и сказал Северус, но в его улыбке таилась гордость, когда он взял девушку под руку и отвел к зачарованному гобелену.

Благодаря мантии-невидимке, они дошли до границы, за которой кончались антиаппарационные чары, без происшествий.

— Эти мантии — просто находка, — шепнула Гермиона, когда они проходили мимо группы первокурсников. — Я всегда терпеть не могла, когда Гарри использовал свою мантию, обладание ею скорее подталкивало его к опасным ночным приключениям, но когда ты знаешь, на что идешь...

Ее голос стих. Гермиона вспомнила о своих друзьях. Как же прошел разговор в кабинете директора?

— Я поговорил с Альбусом сегодня утром, — сказал Северус, когда они покинули территорию замка и подошли к окраине леса. — Мистер Поттер оказался благоразумным человеком. Он даже провел небольшую лекцию по вашим прошлым... приключениям, — зельевар сухо улыбнулся. — Подумать только, я винил его в исчезновении кожи бумсланга. Он наверняка даже не знал, как она выглядела.

Гермиона покраснела:

— Простите, Северус. Но нам нужно было Оборотное зелье. По крайней мере, я тогда так думала.

— Вообще-то, я горжусь, что вам удалось приготовить Оборотное зелье на втором курсе, — заметил Северус, прокладывая путь через кустарник. — У вас, должно быть, был великолепный учитель.

Гермиона улыбнулась:

— Так и есть.

Когда они дошли до места, откуда можно было аппарировать, Гермиона спросила:

— А как отреагировал Рон?

Северус лишь покачал головой.

— Вам лучше этого не знать, — ответил профессор и аппарировал.

Тинтагель выглядел... внушительно. Когда Гермиона впервые увидела замок, она была во втором классе начальной школы. И хотя в то время она даже не мечтала быть волшебницей и не знала о Хогвартсе, только увидев, как камень, трава и вода сплелись воедино, образовав живое существо, девушка решила: магия существует.

А когда она увидела дыру, известную как «пещера Мерлина», скрытую неподалеку от каменного пляжа, где волна за волной бились о серо-коричневый берег, она поверила, что магия и вправду есть. На какой-то момент.

А потом они встретили шумную компанию туристов из Голландии и зашли в местные магазинчики, где можно было купить волшебные мечи, волшебную палочку Мерлина, хрустальные шары. Тогда логический ум Гермионы посоветовал ей забыть романтические фантазии и напомнил, что это лишь экономическая уловка для туристов.

Но все-таки Гермиона не смотрела достаточно внимательно, или точнее, недостаточно глубоко, потому что Тинтагель всегда был разделен надвое: то, что было на поверхности и то, что находилось под ней.

Магглы верили, что Тинтагель — это легендарный Камелот короля Артура и рыцарей круглого стола, хотя на деле это были владения мелкого лорда со своими представлениями о величии и мелким служащим, ловко создающим исторические документы.

Поверхность принадлежала людям, магглам, слепцам, которые верили, что магию можно найти в дешевеньком хрустальном шаре на распродаже в близлежащей деревеньке. То, что крылось под этой поверхностью — уже совершенно другая история.

Пещеры под этими зелеными, острыми камням скрывали неведомый магглам Тинтагель. И даже сейчас это было таинственное и удивительное место.

Мерлин и вправду жил здесь, хоть и не в той пещере, о которой говорят магглы. И Мерлин подавно не был аскетом и отшельником. Он устроился в зале из камня, золота и драгоценных камней, создав империю среди существ этих глубин.

Сегодня его жилье стало музеем, и волшебники со всего мира съезжались сюда. Они были не лучше магглов-туристов, но, по крайней мере, соблюдали тишину и старались одеваться как магглы. Так как Тинтагель ежедневно посещали толпы полубезумных людей, даже странно одетым волшебникам удавалось покинуть место незамеченными.

В отличие от многих волшебников и волшебниц, которые использовали безопасное место аппарации, предоставленное местным туристическим агентством волшебником, Гермиона и Северус воспользовались небольшим скоплением деревьев и кустов, расположенным в полумиле от замка.

— Что теперь? — спросила Гермиона, когда они шли через зеленую, каменистую местность к месту назначения.

— Повторим некоторые ваши тесты. Вдобавок мне нужно ознакомиться с территорией. Как только вы сообщите о вашем плане Пожирателям смерти, ни одному члену Ордена не удастся посетить это место. Темный Лорд прикажет следить за замком день и ночь. Если я собираюсь спланировать нападение, я должен знать здесь каждый камень.

Он взглянул на небо и улыбнулся. Его загорелые черты лица смягчились в лучах зимнего солнца.

— И нам крайне необходимо провести день на солнце. Еще один болезненный урок: время от времени нужен отдых от всех и всего, чтобы помнить, что именно защищаешь и что оно того стоит.

Гермиона поняла, что этот урок только для нее одной, что Северус сам никогда им не пользовался. И, тем не менее, девушка была ему благодарна.

— Для этого мне не нужен Тинтагель, — тихо ответила она, скользя взглядом по холмам. — Достаточно вечера в вашей библиотеке, Северус.

Зельевар посмотрел на девушку. В его взгляде появилось какое-то новое чувство, которое Гермиона не могла определить. Она отвернулась, будто сосредоточившись на окружающей их местности.

«Рон, — грустно подумала она, — ты не имеешь представления, как много он для меня сделал!»

Внезапно, она почувствовала его руку на своем плече.

— Смотрите, — Северус показывал куда-то вдаль. — Вот он.

Он посмотрела в нужном направлении и увидела Тинтагель, купающийся в серебристо-белых лучах.

Все обязательно будет хорошо.

* * *

Гермиона никогда так не боялась войти в Большой зал, как в эту субботу. Даже тронная комната Темного Лорда казалась приятней, когда Гермиона шла к гриффиндорскому столу. Пришлось собрать всю волю в кулак, чтобы не развернуться и не исчезнуть в темных недрах подземелий, где она чувствовала себя в безопасности.

Время, проведенное вне стен Хогвартса за изучением местности, рассказами старых историй, дало ей силу, но ее явно не хватало, чтобы пройти через это. Ну почему нельзя было подкараулить друзей в темном углу и не стереть им память?

Но Гермиона все же шла вперед, хотя ее и трясло от мысли встретить Рона. Его обидные обвинения еще звенели у нее в ушах.

Северус заверил ее, что Альбус добавил к изобретенному заклинанию «Фиделиус». Они смогут разговаривать об ее шпионской деятельности только с людьми, которые уже об этом знают.

Но заклинания и объяснения никогда не заставляли Рона сворачивать с уже выбранного курса, каким бы глупым или неверным он ни был. Стоило Рону вывести суждение о какой-нибудь ситуации, и его уже невозможно было переубедить. Только дракон, как, например, на четвертом курсе, или воскрешение Коросты заставило его признать ошибку, но даже тогда Рон все равно вел себя отвратительно.

Однако, подойдя к столу, Гермиона не увидела там своего друга, отчего облегченно вздохнула: значит, прилюдного столкновения не будет.

Оставался только Гарри.

Гриффиндорец испытующе посмотрел на Гермиону.

— Он ушел есть на кухню, — тихо сказал Поттер и похлопал по пустому месту рядом с собой.

Гермиона молча кивнула и осторожно села, пытаясь подавить внутренний голос, который просто кричал, чтобы она быстрее убегала от Гарри.

«Спокойно, это мой друг, — подумала Гермиона, накладывая в тарелку рагу. — Если он может сидеть рядом после всего, что узнал обо мне прошлой ночью, значит, и я справлюсь.

Гарри спокойно смотрел, как Гермиона приступила к еде. Сам же он к завтраку не притронулся.

— То заклинание, которое используют в Ордене... Его ведь ты придумала? — наконец, спросил он. Гермиона чуть не поперхнулась. Она тут же взглянула на стол учителей, за которым сидел нахмурившийся Северус.

«Я в порядке, — мысленно заверила его девушка. — Он просто меня удивил. В общем-то, все идет неплохо».

— Откуда ты знаешь? — напряженно спросила она, снова поворачиваясь к Гарри. — Дамблдор сказал?

Гарри улыбнулся, и внезапно Гермиона заметила, что ее друг будто повзрослел, стал серьезнее.

— Я знаю тебя семь лет, Гермиона, — с легкой укоризной ответил он. — Мы ведь учились вместе, и я видел, как ты создала несколько заклинаний. Думаешь, я не распознал бы твой почерк? Вряд ли ты придумала весь процесс самостоятельно, особенно часть с зельями... Снейп, я полагаю?

Не доверяя своему голосу, Гермиона просто кивнула.

— А Рон?.. — прошептала она, но Гарри в ответ только покачал головой:

— Рон видит то, что хочет. Как и я... до недавнего времени.

Заглянув ему в глаза, — покрасневшие от усталости и какого-то еще чувства, которое Гермиона не могла назвать, — девушка поняла, насколько сложившиеся события ужасны для ее друга: он сидел в комнатах Северуса и узнавал от других людей, от чужаков, кем стала Гермиона, что она сделала и что еще сделает.

Как тяжело, должно быть, осознавать, что золотая троица распалась уже давным-давно. Понимать, что его лучшая подруга неоднократно обманывала его. И доверилась врагам.

— Прости, Гарри, — прошептала она. — Я не хотела, чтобы ты обнаружил все вот так. Не знаю, я думала, что жду подходящий момент, но я должна была тебе сказать...

— Ты тоже меня прости, — перебил Гарри, коснувшись ее плеча. — Этой ночью я много думал и, наконец, понял, как много потерял. Как часто я пренебрегал своими обязанностями в пользу детских игр. И когда понял, что это мое поведение толкнуло тебя на этот поступок, я...

— Нет, Гарри! — она не дала договорить гриффиндорцу. — Даже не думай! У меня были свои личные причины, о которых я не могу тебе рассказать, но я не решала выполнить обязанности, которых избегал ты. Ты ни в чем не виноват. И если ты и причинял мне страдания то только потому, что я сама была трусихой и боялась тебе все рассказать.

Гермиона замолчала, когда мимо стола прошла Джинни, приветственно ей улыбнулась и снова сосредоточилась на рагу в тарелке. Оно уже давно остыло, но ей было все равно.

— Спасибо, что сказала мне об этом, — через некоторое время произнес Гарри. — Эта мысль сводила меня с ума. И я не заставляю тебя рассказывать мне все, но... — он смолк, и Гермиона задержала дыхание. Вот оно, это «но». Неужели сейчас он скажет, что не сможет больше дружить с Пожирательницей смерти?

— Были времена, — продолжил Гарри, аккуратно подбирая слова, — когда мы друг с другом делились. Конечно, не всем, как я вчера понял. Ты никогда не рассказывала нам все, да мы бы и не поняли, даже если бы ты попыталась. Но мы всегда помогали друг другу. Мы поддерживали друг друга. И если кто-то из нас вдруг заходил в тупик, не мог дальше идти, мы давали друг другу силу.

Он глубоко вздохнул. Ему явно было сложно говорить, и Гермиона подозревала, что большую часть этой ночи он провел за обдумыванием речи.

— Я не требую полной откровенности, — продолжил Гарри, в его голосе появились умоляющие нотки. — И я знаю, что у тебя и Снейпа будут какие-то тайны, которые я не пойму. И он, и Драко нужны тебе, и я не встану между вами. Я лишь хочу попросить... начать все сначала, — он повернулся к Гермионе и взял ее руку в свою. — Я хотел бы узнать тебя лучше, Гермиона Грейнджер, — мягко сказал он. — Я надеюсь, что когда-нибудь мы станем друзьями.