Всё будет по-другому (гет)

Луна, мечтательно улыбаясь, сидела возле койки Невилла. Она замечала бросаемые в её сторону настороженные взгляды мадам Помфри, но абсолютно не обращала на них внимания — девушка привыкла к неоднозначному отношению к своей персоне и не обижалась на людей, которые не принимали её. Какой смысл обижаться на тех, которые никогда не смогут понять и принять. Наверное, это было бы очень больно для маленькой девочки, вот только девочка выросла. И стала сильной. И была уверена в своих силах. Луна сколько угодно могла делать вид перед всеми остальными, что ничего не соображает в реальной жизни — врать себе девушка не умела. И поэтому без лжи, облечённой в мантию непреложной истины, она могла признаться, что её не волновало мнение недалёких людей, которые причислили Невилла к лику мертвецов только потому, что не могли ему ничем помочь. Она могла. И это не было подсказкой от невидимых и непонятных большинству существ, просто Луна Лавгуд, помимо признанной всеми странности, обладала и другими качествами. И она ни за что бы не позволила умереть своему другу. Конечно, вначале было немного одиноко, но, познакомившись и подружившись с компанией гриффиндорцев, она поняла, что перестраивать себя под общественное мнение вовсе не обязательно. Что друзья могут принять и такой. За это Луна была им очень благодарна. А вот сейчас один из её друзей нуждался в помощи. И кем бы она была, если бы ни помогла парню? Ведь Невилл всегда старался помочь ей.

Луна вновь улыбнулась и продолжила тихий разговор, который не касался остальных людей, даже любопытной медсестры, делающей вид, что просто не может оставить своего пациента наедине со странной девушкой. Ну и пусть мадам Помфри крутится поблизости, она не может помешать общению. Ведь девушка не станет рассказывать ей, что Лонгботтом все слышит и понимает и выражает согласие или несогласие со словами Луны лёгким движением потеплевших пальцев.

Она на мгновение представила, как Невилл приходит в себя и открывает глаза, прищуриваясь от яркого дневного света, как его щёки вновь наполняются здоровым румянцем, а лицо озаряет радостная улыбка. Эта картинка так чётко возникла в её сознании, что, взглянув на парня, лежавшего на больничной койке, она даже не сразу поверила своим глазам. «Видимо, это плод моего безумного воображения», — подумала она и помотала головой из стороны в сторону, чтобы прогнать наваждение.

Но ничего не изменилось, на неё действительно смотрел улыбающийся Лонгботтом, и даже пытался что-то сказать. Но у него во рту от многодневного молчания так все пересохло, что язык наотрез отказывался слушаться и произносил что-то нечленораздельное. Впрочем, для Луны слова никогда не имели такого важного значения, как для всех остальных. Она просто засветилась от счастья, причём это было настолько заметно, что Невилл даже прикрыл глаза рукой, заслоняясь от ярких лучей. Неизвестная магия? Что ж, в этом мире было столько неизвестного, что даже морщерогие кизляки могли где-то в нём притаиться.

Мадам Помфри не в шутку называли Цербером больничных покоев. Едва услышав лёгкий шум, который раздался в её владениях, она тотчас же примчалась в палату.

Луна догадалась, что сейчас ей нужно уйти. Хотя делать этого абсолютно не хотелось. Но... Странно, Луна никогда не шла на поводу у других людей, но именно сейчас решила, что мадам Помфри заслужила то счастье, которое испытывает целитель, увидев, что его практически безнадёжный пациент пошёл на поправку. Она изобразила Невиллу знаками, ведомыми только ей, что зайдёт к нему позже и бесшумно прошмыгнула в приоткрытую дверь.

Вскоре в больничном крыле было не протолкнуться — весть о том, что Невилл наконец-то пришёл в себя, быстро облетела всех вокруг и вышла далеко за пределы Хогвартса. Помимо директрисы и мадам Лонгоботтом, у кровати гриффиндорца столпилась дюжина колдоведьм из Мунго, которые шумно обсуждали случившееся.

Мадам Помфри во всей этой суматохе, даже не заметила, когда Лавгуд покинула лазарет. «В ней есть что-то необычное», — подумала колдоведьма, — «Нет, она всё-таки не чокнутая, как уверены практически все обитатели Хогвартса, а именно необычная. Нужно с ней обязательно поговорить».

Помфри очень жалела, что она до сих пор ещё этого не сделала, возможно, её сдерживал диплом рационального целителя, который позволял верить только в лечебные зелья и заклинания, а, возможно, это просто было нежелание принимать то, что не в силах объяснить даже самой себе. Ей было так стыдно, что до этого момента она пополняла ряды тех, кто на самом деле считал Луну, мягко говоря, странной. За все то время, что Помфри наблюдала за ней, она с каждым днём убеждалась, что девушка — прирождённый целитель, и такой, что в самом Мунго вряд ли найдётся тот, кто бы мог составить этой девушке конкуренцию. Каждый раз после того, как она навещала Невилла, в его состоянии сразу был заметен очевидный прогресс, она может лечить одним прикосновением к больному. Этот самородок колдомедицины дипломированная медсестра Помфри не собиралась ни в коем случае упускать и задалась целью переговорить с Луной при первой же возможности.

* * *

За окном было пасмурно — дожди в Шотландии в это время года были обыкновенным делом, да ещё туман по утрам постоянно опускался на землю, скрывая под собой все вокруг. Дождь бывает разным... Летом, когда тёплые струи позволяли просто купаться в небесной влаге, кажется, что ничего не может быть лучше, чем это. Осенью, когда промозглая сырость просто не даёт согреться даже под согревающим заклинанием. Но вокруг Шотландия, и если ты не привык к потопу, который каждую осень привычно сваливается на твою голову, то ты здесь просто не выживешь. И выбирать для своей учёбы стоило тёплый Шармбатон, а никак не Хогвартс.

Приблизительно так думал Драко Малфой, наблюдая за падающей с неба водой, и благодарил судьбу, которая заставила его отца не отослать его в Дурмстранг, где вместо дождя ещё более ненавидимый слизеринцем холод. Хотя скверная погода имела и свои преимущества. Сейчас, Драко был очень благодарен такому явлению природы, как туман, так как прятаться ото всех сейчас для него было более чем привычно.

После того случая на башне прошло уже достаточно времени, и свои приступы агрессии он кое-как научился контролировать. Конечно, с того момента пострадала не только заброшенная туалетная комната, даже несколько хогвартских статуй неудачно попались ему под руку и мгновенно превратились в пыль. На удивление, его не только не обвинили в этом, а даже ни разу не заподозрили. И это было странно. Ведь тогда в туалете с ним была младшая Уизли, и уж ей точно не надо было далеко ходить, чтобы догадаться о том, кто там сумел погром устроить. Вот только она молчала. Возможно потому, что сам Драко спас её от падения в пропасть, а может, были и какие-то другие причины. Всё-таки парень, воспитанный, как наследник могущественной и знатной семьи, по инерции искал в действиях окружающих корысть и подобострастие.

На самом деле, он никогда не был пай-мальчиком, но опуститься до периодической порчи школьного имущества — такого ещё не было. Это было как-то не в правилах аристократа, коим Драко считал себя практически с момента рождения. Хотя раньше, когда за его спиной была такая свита, ему можно было проворачивать ещё не такие дела.

Малфой всегда был окружен всякого рода прихвостнями и сынками пожирателей, которые и приятелями могли бы назваться с трудом, но, несмотря на это, он всегда себя чувствовал одиноким. Конечно же, Креб и Гойл постоянно были рядом, как тень, и безропотно сопровождали его, говоря магловское «Аминь» на каждое сказанное им слово. Поначалу это даже забавляло и тешило самолюбие Драко, но со временем их чрезмерная тупость и всесогласие стали его здорово раздражать. Иногда ведь и поговорить с кем-то хотелось, и совета попросить. Наверное, шляпа сильно ошиблась, отправив его именно на Слизерин, но с её решениями как-то не принято было спорить. Как ни странно, своими друзьям Малфой Креба и Гойла никогда и не считал, принимая дружбу этих двоих как нечто должное и само собой разумеющееся. Да, верные телохранители были откровенно глупы, но, если разобраться, никто другой и не горел желанием постоянно общаться с ним. Так что и сам Драко Малфой, как это ни горько было понимать, не являлся для остальных отпрысков магических семей чем-то особенным — тем, на кого стоило тратить своё время. Если раньше подобные мысли уходили так же быстро, как и появлялись в голове, то сейчас одна странная гриффиндорка заставила его многое переосмыслить.

Малфой брёл в окрестностях Хогвартса, укутанный с ног до головы туманной дымкой — подобная конспирация его более чем устраивала. После того, как беспричинная мигрень стала реже его донимать, с ним начали происходить не менее странные вещи. Неизвестно откуда в его голове появлялись отчётливые команды к действию. Изо дня в день в его мозгу крутились одни и те же слова: Поттер, книга, судьба. Он понимал, что от этих трёх слов напрямую зависит его дальнейшая жизнь. Так как на поклон к бывшему Избранному он никогда не пойдёт, а разобраться самому, не имея доступа в гриффиндорскую башню для слизеринца до мозга костей, не представлялось возможным, он нашёл один-единственный выход — действовать через друзей Поттера. Рон сразу же отпадал, так как у них ещё с детства возникла взаимная неприязнь друг другу. Грейнджер тоже для этого не подходила, да и, вообще, он бы даже не решился обратиться к ней, она ведь как-никак от него немало натерпелась, хотя её рациональное мышление в этом деле ему бы точно не помешало. Оставалась одна Джинни, и она оказалась для Драко одним из самым подходящих и приятных вариантов — тем более, в последнее время их отношения здорово наладились. Как бы ему ни хотелось, но попросить о помощи он был просто вынужден, пришлось свою гордость засунуть куда подальше и начать немедленно действовать.

Уже несколько дней он выслеживал её, чтобы поговорить наедине, но, как назло, девушка всегда была в обществе многочисленных подруг или в сопровождении знаменитой троицы. В те моменты, когда он часами наблюдал за ней со стороны, Драко все чаще ловил себя на мысли, что Джинни даже очень привлекательная девушка. Со временем он изучил все её повадки и жесты, как же она забавно начинала морщиться, когда её злили чьи-то высказывания, по одному её взгляду можно было понять, что сейчас младшую Уизли лучше не трогать. А стоило ей задуматься о чем-то, то она непременно поднимала глаза кверху и обязательно заправляла прядь волос за ухо. Её волосы — это вообще отдельная тема, в солнечный день от них глаз нельзя отвести, так и кажется, что если тронешь их рукой, то тут же обожжёшься. А как она может улыбаться глазами... По его мнению, среди всех учеников Хогвартса так делать не умел никто, а может и умел, только Драко не замечал этого. Или не хотел замечать.

Со временем его умом целиком и полностью овладела эта рыжеволосая бестия — не так давно он, как и многие другие, называл её именно так. Теперь не только по жизненно важному делу он жаждал с ней встречи, а причиной этому было и нечто очень личное. Конечно, у Малфоя о любви и мыслей не было; по хорошему счёту, это чувство он и не испытывал никогда, так, было несколько несерьёзных привязанностей и симпатий, по его мнению. Но сейчас всё было как-то по-другому, не так, как раньше.

Не испытывая до этого дня настоящие нежные и трепетные чувства к противоположному полу, Драко с лёгкостью может назвать своё особое отношение к Джинни как угодно, только не любовью. Объясняя для себя стремление с ней увидеться лишь целью выжить, закрывая глаза на ту бурю эмоций, что уже не первый день заставляла бешено колотиться его сердце в груди.

Малфой уже отчаялся застать девушку одну, но рыжая копна волос неожиданно показалась из-за деревьев. Он быстро направился к намеченной цели и не ошибся — это была именно она. Джинни шла в сторону замка, обхватив учебники руками, и, к его великому счастью, гриффиндорка была абсолютно одна.

Малфой следовал за ней по пятам и, когда почти догнал её, решил окликнуть:

— И куда мы так спешим?

Уизли резко обернулась — она, конечно, не ожидала встретить его именно здесь, но видеть Драко девушка была очень рада, хоть и старательно это пыталась скрыть.

— Иду в Хогвартс, как видишь. Погода сегодня мерзкая, ненавижу туман, — ответила она и поморщила нос.

Малфой подошёл к ней поближе, чтобы его могла слышать только она:

— Я не буду ходить вокруг да около, а сразу напрямую скажу. Мне нужна твоя помощь.

Девушка немного опешила, она даже не знала, что сказать. Безусловно, Джинни подозревала, что с ним творится что-то неладное, но чтобы сам Малфой просил у неё помощи… Уизли поудобнее перехватила книги, чтобы не рассыпать их прямо у его ног, и как можно спокойнее произнесла:

— Я тебя внимательно слушаю — чем смогу, тем помогу.

Драко втайне надеялся, что ответ будет именно таким, но до конца не верил в это, поэтому на его лице сразу отразилось некое чувство облегчения.

— Давай отойдём с дороги, я бы не хотел разговаривать при свидетелях, — проговорил он, и в его голосе явно прослеживались нотки волнения.

Драко взял её под руку и увёл подальше от протоптанной тропинки, по которой уже вереницей повалил народ.

Действительно, здесь их никто не мог услышать, повсюду стояли вековые сосны, надёжно скрывая молодых людей от любопытных глаз. Джинни пошла вслед за ним не раздумывая, даже опыт последней встречи с парнем ничему её не научил. Чувство влюблённости подавляло в ней чувство страха и делало её ещё сильней.

Драко долго собирался с мыслями, обдумывая каждое слово, он очень боялся, что она может все не так понять, но более затягивать с разговором было уже нельзя:

— Джинни, — начал он, и его былая решимость куда-то испарилась. Ещё никогда в присутствии девушки Драко не чувствовал себя так неловко, — В настоящее время я могу доверять только тебе, — он не забыл, что она его не выдала после погрома в туалете и вообще никому не рассказала о его странностях, которые уже, очевидно, бросались в глаза.

Она слушала его, затаив дыхание, пытаясь заставить сердце колотиться медленней — Джинни тоже ощущала некое волнение, но старалась ни в коем случае его не показать.

— Я не буду вдаваться в подробности,— продолжил он, — Конечно же, ты захочешь узнать причину моего странного поведения, — Драко тяжело вздохнул, взглянуть в её глаза он до сих пор не решался, — Если честно, я и сам точно не знаю, что со мной, — неожиданно он побледнел и отступил назад, — Глупо все это, забудь, — отрезал он и стал давать заднюю, испугавшись, что окончательно упадёт в глазах девушки, к которой с недавних пор стал испытывать некий интерес.

Малфой схватил себя за голову и отвернулся, окончательно пожалев, что решился втянуть её во всё.

— Ну уж нет. Выкладывай быстро, иначе мне придётся применить легилименцию, и я узнаю все твои тайны и так, — соврала она — конечно же, подобными способностями она не обладала, но, очевидно, её слова попали точно в цель.

Драко вновь повернулся к ней, отругав себя мысленно за очевидную трусость. Столько дней стремиться к этому и вот так остановиться на полпути — это было не в его правилах.

— Я просто не хочу тебя впутывать во все это, — начал он уже более уверенно, — Это может быть опасно. Да и тень на твою репутацию я не хочу бросать.

— Позволь о своей репутации позаботиться мне самой, — перебила его Джинни, — Раз я до сих пор ещё здесь, значит, готова на все. И встречаться с опасностями, если ты знаешь, мне не впервой, — добавила она, пытаясь усмирить непослушные пряди волос, управляемые ветром, которые то и дело норовили скрыть от чужих глаз её лицо, — война с Волан-де-Мортом, как ни странно, сделала меня, как и всех, сильнее, закалила как сталь, и теперь меня мало что может напугать.

Последние слова Джинни вызвали в нём внезапное чувство отвращения, доходящее до тошноты, голова внезапно пошла кругом, ему даже пришлось ухватиться за ствол ближайшего дерева, чтобы не упасть. Но нахлынувшие ощущения исчезли так же быстро, как и появились, и уже через две минуты он смог продолжить разговор:

— Хорошо, расскажу тебе все, а ты уже сама решишь, стоит тебе ввязываться в это или нет, — отступать было уже поздно, да и выбора особого не было, поэтому Драко решил быть с ней предельно откровенным, — Все произошло неожиданно, после того, как ты ушла с Астрономической башни, я даже сам толком не сообразил, что произошло. Толчок в грудь — и я уже себе не принадлежу, словно это не я, а кто-то абсолютно другой. Моё безумное поведение ты уже имела честь лицезреть, — он устало потёр виски, чтобы справиться с неожиданно нахлынувшим, но ставшим за прошедшее время уже таким привычным, приступом мигрени. — Хотя я уже и привык к такому состоянию и стараюсь, чтобы мои приступы ярости никто не видел, всё равно немного не по себе. Но с этим можно жить. Вначале я подумал, что это одержимость каким-то духом, особенно после того, как мне захотелось узнать у Поттера о какой-то книге. Но ведь я — это я. То есть я прекрасно осознаю себя именно Драко Малфоем, и никем другим. Так какого Мерлина мне нужно что-то.

Его слова заставили Джинни содрогнуться, она не могла понять, при чём здесь Гарри. Конечно, у них всегда была взаимная неприязнь друг к другу, но обвинять её бывшего парня во всех смертных грехах было уже слишком. Она посмотрела на него с укоризной, пытаясь одним взглядом передать своё негодование.

— Да нет, ты не поняла, — спохватился он, — Я не обвиняю Поттера в этом, но мне кажется… Нет. Я абсолютно уверен, что моя жизнь зависит именно от него.

— Как это? — не удержалась Джинни, она не могла уже больше молчать.

— Изо дня в день, каждую минуту, каждую секунду в моём мозгу будто впечатываются три слова, — он был очень рад, что непростой для него разговор подходил к его кульминации и решение теперь остаётся только за ней. Он набрал побольше воздуха в лёгкие и уже на выдохе произнёс, — Поттер, книга, судьба.

Девушка стояла задумавшись, размышляя над его словами, стараясь найти хоть какую-то взаимосвязь, но в голове была какая-то каша из не связанных между собой мыслей. Она, как обычно подняла глаза кверху и свободной рукой заправила за ухо прядь волос, чем неожиданно вызвала улыбку Малфоя.

— Похоже, кому-то слишком весело, — раздражённо пробормотала девушка, внимательно рассматривая собеседника с тем выражением лица, которое хорошо знавшие её люди старались никогда не допускать.

— Просто у тебя листья запутались в волосах, — не говорить же гриффиндорке о том, что за прошедшие несколько недель он досконально изучил все её повадки. Любая другая девушка восприняла бы это как комплимент — чего ждать от младшей Уизли, он до сих пор не знал. Так что умение перевести разговор в нужное русло было как раз кстати.

— Правда? Где? — и она стала мотать головой из стороны в сторону, пытаясь стряхнуть с себя мнимые листья.

Смотреть на происходящее было на редкость забавно, и для того, чтобы скрыть рвущийся наружу хохот, Малфой приблизился к девушке. Он перехватил её руку, придвинувшись ещё ближе, и прикоснувшись к рыжим волосам сделал вид, что убирает несуществующие листья. Тепло, идущее от Джинни, и лёгкий запах её духов внезапно оглушили его, заставив покачнуться и забыть самого себя. Драко почувствовал себя глупым подростком, впервые оказавшимся рядом с обворожительной девушкой, и изо всех сил старался сдержать себя, чтобы не заключить её в объятия. Возможно, это было глупо, но испугать и оттолкнуть её он не хотел.

Джинни замерла в ожидании, близость Малфоя сводила её с ума, его тёплая рука согревала её ледяную ладошку, а тепло, одновременно с этим, медленно разливалось по всему её телу, направляясь к самому сердцу. Их разделяла лишь стопка учебников, которые она удерживала одной рукой у своей груди. Больше всего на свете Джинерва сейчас хотела, чтобы этой преграды и не было вовсе. Его прикосновения были настолько желанными для неё, что она готова была наплевать на все правила приличия и броситься тут же ему на шею.

Рука Драко медленно сползла по волосам и тонкие пальцы нежно коснулись щеки. Он и сам не знал какой реакции ожидал от девушки, но её неподвижность позволила ему сделать следующий шаг. Сам себе удивляясь, но предпочитая откинуть мысли куда-то далеко — далеко, Малфой слегка погладил тонкую девичью шею и совершенно не заметил, как на пол с грохотом посыпались тяжёлые учебники. Громкий звук абсолютно заглушался стуком крови в ушах. Преграды больше не было.

С каждой следующей секундой расстояние между ними сокращалось все быстрее, пульс у обоих отдавался в висках. Руки Джинни теперь были уже свободны, и она, напрочь забыв, как должна себя вести приличная девушка, полностью поддалась инстинкту и обняла его.

Драко давно потерял контроль над собой и решил больше себя не сдерживать. Он приблизил своё лицо к её лицу и уже было ощутил вкус полуоткрытых нежных губ девушки, так настойчиво стремящихся к нему. Но неожиданно послышался чей-то голос:

— Джинни. Джинни, ты где? — этот голос мгновенно их отрезвил, и они резко отпрянули друг от друга. Чувство разочарования, неудовлетворённости и незаконченности, в конце концов, охватило их обоих.

— Нас ни в коем случае не должны видеть вместе, — сообразил Малфой и кинулся к её ногам, чтобы собрать упавшие книги. Он вложил в её руки учебники, — Ты иди первая. Встретимся через неделю здесь, в это же время.

Джинни стояла, не помня себя, долго соображая, куда же ей идти; настойчивый голос её подруги услужливо подсказывал направление. Она повернулась к нему спиной и уже было сделала шаг, но неожиданно резко развернулась и произнесла, — Я сделаю все, что смогу, можешь на меня положиться. И ещё... Будь уверен, я приду, — и взмахнув рыжей копной волос, Уизли медленно удалилась, растворяясь в таком ненавистном для неё тумане.