Второй шанс аврора Уизли (гет)

29 августа 1992 года. Малфой-мэнор — Ливерпуль

Ночь давно вступила в свои права, но Люциусу Малфою не спалось. Вместо того, чтобы отправится в кровать глава древнего рода заперся в кабинете, откупорил вторую бутылку коньяка и, медленно потягивая янтарный напиток, обдумывал своё текущее незавидное положение. К уже привычным дрязгам с гоблинами Гринготтса, интригам светских "доброжелателей", тщетным попыткам вложить хоть каплю ума в голову единственного сына добавилась новая напасть: развязанная Дамблдором газетная травля. В очередной раз наполняя бокал, Люциус уже тысячекратно успел пожалеть о неосторожно начатой им войне против бородатого паука. Тогда, восемь месяцев назад, посчитав будто старик вот-вот отправится к Мордреду, аристократ действовал по принципу: "падающее — подтолкни". О, как же он ошибся! Столетний интриган не просто смог подняться и ударить в ответ: нет, взбешенный Альбус начал полноценно мстить, на корню изничтожая репутацию Малфоев. Очень многое из того, что Люциус считал глубоко похороненным, вылезло на белый свет, источая зловоние. И если бы дело касалось лишь ошибок молодости!

Те забавы с маглами и грязнокровками даже сейчас воспринимались многими уважаемыми волшебниками как своего рода детская шалость — ну разве только "шалуны" слегка перегнули палку. В узком кругу посвященных можно было даже прихвастнуть особо удачной "проделкой", но наказывать за подобное? Да Мерлин упаси! Нет, периодически Люциус натыкался на разного рода поганые статейки, где тот или иной маглолюбец требовал пересмотреть "излишне мягкие приговоры холуям Того-Кого-Нельзя-Называть". Нетрудно догадаться, кто стоял за подобными писульками — один обладатель увешенной колокольчиками длинной бороды, обитающий в директорском кабинете Хогвартса. Сковырнуть оттуда этого зловредного старикашку являлось заветной мечтой Малфоя, которую он лелеял уже пятый год. Увы, подловить Дамблдора на чём-то серьёзном не удавалось до сих пор, отчего газетная перепалка между ними то затихала, то разгоралась вновь. Со временем Люциус даже начал воспринимать её как некую игру в долгую, где пока нельзя победить, но и бросать которую тоже не хотелось — иначе жизнь стала бы слишком пресной. И вот, когда противостояние вышло на новый уровень, блондин понял, что переоценил свои силы: в рукавах директора обнаружилась целая россыпь козырей, перебить кои никак не выходило. Подноготная рода Малфоев, считавшаяся надежно спрятанной, вылезла на белый свет, выставляя семью в самом неприглядном виде. И ладно бы жаренные факты касались афер полувековой давности, провернутых старым Абраксасом на пару с Флимонтом Поттером, или пикантных отношений лорда Аттикуса с прадедом Этьеном, имевших место аж девятнадцатом веке! Всё это конечно нервировало аристократа, но не особо его задевало. В конце-то концов сам Малфой не имел к тем стародавним событиям никого отношения.

А вот сказать тоже самое про "драгоценную супругу" не получалось никак. Разлетевшаяся несколько дней назад новость об истинном происхождении Нарциссы стала для Люциуса громом среди ясного неба. Оказывается, все эти годы он состоял в браке с полукровкой и теперь вынужден был слушать лицемерные "слова поддержки" от разных ничтожеств.

— Ах куда катиться этот мир, если древний род Малфоев возглавит безродный внук грязного магла, — едва сдерживая улыбки, говорили они. — Как же мы тебе сочувствуем, Люциус.

От подобных речей Малфой был готов по-магловски наброситься на "утешителей" с кулаками и в хлам измочалить их холёные морды, однако подобный поступок не изменил бы главного: грязное происхождение жены, подкреплённое неопровержимыми доказательствами, вышло наружу и смердело на всю Британию.

— Да уж, удружила Нарси, так удружила, — вполголоса произнёс аристократ, в очередной раз наполняя бокал. — Дурачка на свет произвела, чистую породу испортила, так ещё и о наследстве Блэков теперь придётся забыть. К ним " милая женушка", как выяснилось, не имеет никакого отношения. Паскуда!

С яростью швырнув наполовину опустевшую бутыль коньяка в стену, Малфой вскочил с кресла, намереваясь ворваться в опочивальню супруги и хорошенько отдубасить паршивку. Остановило его лишь одно: в этом не было никакого смысла — Нарцисса сама пребывала в шоке от подобной новости. Всю свою жизнь она искренне считала своим отцом Сигнуса Блэка, а тут такое... И ведь тварь ни словом не солгала! Не получится брехать после двойной дозой сыворотки правды.

Самое же паршивое для Люциуса заключалось в том, что он заподозрил неладное ещё семнадцать лет назад. Нет, когда отец указал на юную Нарси, как на будущую жену, младший Малфой лишь пожал плечами. Древний род Блэков вполне отвечал критериям чистой крови, был богат, влиятелен и имел представительство в Визенгамоте. Союз с ним принёс бы Малфоям немало выгод сейчас и в будущем. Даже то обстоятельство, что между знакомством и свадьбой пройдёт меньше четырех месяцев, а помолвки не будет вовсе, не вызвало тогда у Люциуса беспокойства. В конце концов надвигающиеся смутные времена не располагали к долгим политесам да и продолжением рода стоило озаботиться, благо проблем с последним точно не возникнет. Наличие у Нарси двоих старших сестёр говорило о плодовитости семьи Блэк лучше иных нумерологических карт. Внешность же будущей супруги проходила у Люциуса в качестве мелкого, но приятного бонуса — при столь значительном приданом молодой человек без колебаний лёг в постель даже с распоследней уродиной. Впрочем, таких жертв от Малфоя не требовалось, поэтому к охмурению Нарциссы Люциус приступил с лёгким сердцем. Небезосновательно считая себя неотразимым, блондин рассчитывал за пару свиданий влюбить в себя неопытную юную ведьму, но уже на первой встрече его ожидал неприятный сюрприз. Оказалось, легче растопить айсберг, чем пробудить в Нарциссе хоть какие-то чувства! Комплименты, подарки, совместные прогулки по красивейшим местам, ужины в лучших ресторанах — всё это не вызвало у юной Блэк никакого интереса. Словно закрывшись в своей раковине, выпускница Хогвартса на все поползновения отвечала холодно и отстранёно. Молодому Малфою иногда даже казалось, будто перед ним не женщина, а оживленная древней магией кукла из сказок барда Бидля. Три месяца ухаживаний не принесли ничего кроме злости да подозрений в затеянной Блэками непонятной грязной игре. Люциус честно поведал об этом отцу, но старый Абраксас оказался глух к сыновним предчувствиям, в итоге ответив фразой, которую младший Малфой ненавидел всеми фибрами своей души.

— Так надо, сынок, — и Люциусу осталось лишь стиснуть кулаки от бессилия: с раннего детства его буквально корёжило от столь нехитрого набора слов.

— Так надо, сынок, — говорил отец, и потерявший полгода назад мать семилетний мальчонка шёл вежливо приветствовать очередную кандидатку в мачехи. Но даже в таком возрасте он видел их насквозь: за всеми теми приторными улыбочками, поглаживаниями по головке, сладкими угощениями "для несчастненького малыша" сквозило одно — желание заполучить титул леди обедневшего рода, а ненужного наследника поскорее сплавить к Мордреду. К огромному счастью, матримониальные планы отца обернулись крахом, и старик успокоился... на некоторое время.

— Так надо, сынок, — сказал Абраксас в день пятнадцатилетия сына, и Люциус отправился на собрание сторонников того, кого величали Тёмным Лордом. Положа руку на сердце, юному Малфою были близки идеи превосходства чистой крови, но их реализация... Лозунг истребления маглорожденных и маглов (в особенности последних) выглядел явным перебором. Благодаря знакомству с несколькими полукровками из Равенкло, сын Абраксаса изучил быт простецов и пришёл к выводу, что стричь их куда выгоднее, чем пускать под нож. Правда высказывать подобные мысли вслух Малфой благоразумно не стал — слишком уж много отморозков кучковалось вокруг так называемого Лорда Судеб. Да и сам Тот-Кого-Нельзя-Называть стремительно терял человеческий облик, заражая своим безумием всех вокруг. Любое неосторожное слово, сказанное в его присутствии, могло привести к фатальным последствиям, и Люциус с содроганием вспоминал разговор, в котором сумел-таки убедить Волдеморта, что рекрутёр из него выйдет куда лучший, нежели боевик. В тот день Малфою повезло: он прошёл по самому краю, но добился своего.

Конечно после этого жизнь среди Пожирателей не стала лёгкой: не реже раза в полгода приходилось делами доказывать преданность шипящему безумцу, калеча и убивая маглов, но какой у Люциуса оставался выбор? Умереть ради каких-то простецов? Нет, к такому самопожертвованию Малфой был неготов — он же не скудоумный гриффиндорец. Это лишь они да фанатики, наподобие Лестрейнджей, готовы рисковать своими тушками ради призрачных идеалов. Сам Люциус старался держаться от подобных "мероприятий" как можно дальше, большую часть времени проводя за налаживанием связей. Сперва он успешно вербовал молодёжь в Хогвартсе, затем нанимал разного рода отребье в Центральной Европе и в конце концов стал доверенным лицом горбатой Эмбер Форрестер, отвечающей за финансы Пожирателей. Позднее это сыграло Люциусу на руку. После того как змеемордый Недолорд сгинул в Годриковой Впадине, Малфой, не моргнув глазом, сдал убежище горбуньи аврорам, а когда с ведьмищей было покончено — присвоил кассу себе.

Вспоминая ту нехитрую интригу, блондин не раз задавал себе вопрос: а мог ли он поступить схожим образом с Блэками? Ведь стоило попросить нескольких должников об ответной услуге, и Нарцисса оказалась бы скомпрометирована. Увы, с высоты прожитых лет Люциус знал ответ: Абраксас ни при каких обстоятельствах не отменил бы свадьбы сына, ибо на кону стояло нечто большее, чем золотые галеоны. В кои-то веки снизойдя до объяснений, старший Малфой раскрыл карты. Будучи втравленным Флимонтом Поттером в очередное "верное" дельце, глава семьи не только потерял все сбережения, но оказался крупно должен сразу нескольким кредиторам. От озвученной суммы Люциус в тот вечер долго и изощрённо ругался. По сути Малфои с Поттерами, превратились в банкротов, и если на "доброго дядюшку Флимонта" было плевать с Астрономической башни, то становится безродным изгоем Люциус не желал категорически. Таким образом свадьба с Нарциссой (и в особенности выделяемое Орионом Блэком колоссальное приданое) становилась единственной альтернативой нищете. Это вкупе с обещанием Абраксаса отдать в распоряжение сына финансовые дела семьи, а позднее — место в Визенгамоте примирило молодого человека с жизнью. Избавится от отцовской власти, а с рождением собственного наследника самому взять главенство в доме показалось Малфою хорошей компенсацией за временную покорность, и он принялся готовится к свадьбе.

Сама состоявшаяся в канун Литы⁽¹⁾ 1975 года церемония, вышла помпезной, затратной и весьма затянутой. Многие сочли столь разорительное действо бросанием денег на ветер, но как грубо высказался Фенрир Грейбэк: "иной раз понты дороже бабла". Именно из-за понтов перед собравшимися чистокровными Люциус несколько часов кряду терпел духоту, кислую рожу невесты и бесконечные поздравительные речи, сыпавшиеся от гостей. От стоящей в тот вечер жары он едва не сварился в тяжелой родовой мантии, которую вынужден был носить не снимая с самого утра. Подобное обстоятельство не добавляло настроения ни ему самому, ни Абраксасу, ни Блэкам. Единственным из "ненаглядных родичей", кому происходящее доставляло удовольствие, стал кузен невесты. Всю долгую церемонию пятнадцатилетний гриффиндорец, на пару со своим очкастым дружком — сыном Флимонта, балагурил, паясничал, провозглашал тосты, в которых нёс ахинею о доставшихся Малфоям надкусанных румяных яблоках и надрезанных клубничных пирогах, отчего Вальбурга Блэк буквально исходила пятнами, тщетно пытаясь унять расшалившегося отпрыска.

Сперва молодожён не особо обращал внимание на ту болтовню, считая происходящее затянувшейся глупой шуткой дорвавшегося до огневиски молокососа, однако с наступлением брачной ночи ему резко стало не до смеха. Оказалось, всё это время наследник Блэков напропалую издевался над наследником Малфоев. Доставшаяся Люциусу Нарцисса оказалась порченой и её семейка прекрасно об этом знала, сплавив шлюшку-племянницу на сторону. То, что ему, привыкшему получать самое лучшее, достался бракованный товар Малфой воспринял как личное оскорбление: пылая гневом, он потребовал от отца аннулировать брак, но получил отказ. Оказывается, Абраксас прекрасно знал ситуацию с будущей невесткой. Был он в курсе и о юном кобеле, обесчестившем кузину, однако даже это не остановило старика.

— Я не расторгну брак, мой мальчик: Нарцисса теперь часть нашей семьи, — сказал старший Малфой и закончил сентенцию своей излюбленной фразой. — Так надо, сынок.

Это стало для Люциуса последней каплей. Не в силах ничего сделать отцу, он в ту ночь жестоко изнасиловал Нарциссу. Тщетно та молила прекратить пытку — стенания женщины вызывали у молодожена лишь злобный оскал да желание попробовать очередную задумку из арсенала Басти Лестрейнджа. К утру на теле новобрачной не осталось ни одного живого места, а для Люциуса всё это стало лишь началом долгой мести за свадебное унижение. К великому разочарованию, он не каждую ночь мог пользоваться правом супруга: командировки в Европу или за океан, рейды и переговоры иногда на долгие месяцы вынуждали его покидать мэнор. Но когда он возвращался... И самый смак заключался в том, что Нарцисса не могла отказать ему в близости до зачатия наследника: таков оказался матримониальный контракт. По прошествии семи лет Люциус, согласно всё тому же договору, намеревался аннулировать постылый брак — в силу бесплодия супружницы — и вышвырнуть негодяйку прочь в чём мать родила. Для облегчения подобной задачи, он заделал одной американской грязнокровке дочку и даже тайно признал бастрючку, позднее намереваясь представить их обеих в качестве свидетельства собственной мужской состоятельности. Ну а чтобы схожего "свидетельства" не появилось в браке Люциус перед каждым соитием поил женушку особыми зельями — "для нужного результата". План казался идеальным, но четыре года спустя обернулся крахом.

То ли из-за того, что зелье оказалось бракованным, то ли жаждущий появления внука Абраксас раскусил сына, подменив эликсир на пустышку, но "драгоценная женушка" умудрилась залететь и, спустя положенный срок, родить мальчика. После такого афронта Люциусу осталось лишь официально признать Драко да заключить с женой своеобразный пакт о нейтралитете: он забывает путь в её спальню, она получает ежемесячное содержание и молчит, оба они соблюдают внешние приличия.

Вот с последним-то и возникли проблемы. Если первые несколько лет Нарцисса держала себя в руках, то потом натура потаскухи взяла верх. Для начала, она спуталась с каким-то нищим оборотнем, непостижимым образом заимевшим диплом об окончании Хогвартса. Узнав об этом, Люциус даже обрадовался, втайне надеясь, что рано или поздно "интеллектуал" загрызёт "любительницу походов за земляникой". Но такие "лесные прогулки" являлись ещё цветочками — ягодки взошли, когда с помощью Доминика Гринграсса "драгоценная супруга" разнюхала местоположение своего кузена. Оказалось, вместо того, чтобы пожизненно гнить в Азкабане, блудливый кобель прохлаждался в Рио. Совершенно растеряв свой невеликий ум, Нарцисса опрометью бросилась на край света, где чуть не свернула шею. О как же Люциус жалел, что этого не произошло! Белобрысая дрянь не просто выжила — она умудрилась крупно подставиться соглядатаям Дамблдора. Колдографии, запечатлевшие её в самом непотребном виде, старый паук предъявил вместе квитанцией за работу местных обливаторов. В тот день Люциус проглотил обиду, до последнего кната оплатив выставленный счёт, однако ничего не забыл. С блондинистой потаскушкой он сразу же потолковал на понятном ей языке, а бородатую сволочь оставил на потом, намереваясь при случае разобраться и с ним. Но, как показал нынешний год, силы их были слишком неравны. Хогвартский старик — силён, Люциус — слаб.

Тяжкие мысли аристократа оказались прерваны хлопаньем крыльев: в открытое окно влетел Плутос — огромный филин, больше двадцати лет служивший Малфоям. Птица прекрасно чувствовала настроение хозяина: швырнув огромную кипу недавно отпечатанных утренних газет на стол, пернатый хищник тут же упорхнул из дому. Попадаться под разгоряченную руку изрядно перебравшего блондина Плутос не желал — брани нетрезвого двуногого ему оказалось более чем достаточно.

С грязными ругательствами Малфой поднялся с кресла, дотянулся до газет, дрожащими руками разорвал стягивающую их бечевку, приманил очередную бутыль с алкоголем — на этот раз с огневиски — и, с кряхтением усевшись обратно, приступил к чтению. Он ожидал очередных разоблачений, но сегодняшний день обошёлся без них. Даже PlayWizzard временно отыскал себе иную цель. Впрочем, Люциус не обольщался: не завтра, так послезавтра старик нападёт вновь. Что он выкинет в следующий раз — покажет бразильский стриптиз Нарциссы или задаст вопрос об исчезнувшей кассе Пожирателей — Малфой не знал, но понимал одно: унять гнев Альбуса Дамблдора необходимо любой ценой. Если та информация выйдет наружу, то либо он окончательно станет посмешищем, либо оставшиеся на свободе соратники Лорда придут в Малфой-мэнор с неудобными вопросами. Да чего говорить — уже сейчас те же Крэббы с Гойлами начали забывать своё место. Во время последней встречи на их тупых мордах ясно читалось: "а нужен ли нам такой сюзерен? Может ну его к Мордреду?". Того гляди ещё взбунтуются, тролльи отродья!

Со всем этим надо было что-то делать, однако Люциус пока не видел выхода из сложившейся ситуации. Тщетно он через третьих лиц пытался навести мосты: бородатый паук молчал, по всей видимости ожидая более щедрых предложений. Старик держал Малфоя за яйца и мог позволить себе поступать именно так. Тем не менее, блондин не терял надежды выпутаться. Одиннадцать лет назад многим казалось, будто ему открыта лишь одна дорожка — в Азкабан, но Люциус сумел вывернуться и взобраться наверх. В сравнении с тогдашней ситуацией, нынешняя выглядела не столь беспросветной. Его, в отличии от того же Северуса, не держали в каталажке и на два месяца не селили по соседству с дементорами. В сравнении с изрядно поседевшим Снейпом Малфой смотрелся сейчас редкостным живчиком. Трясущегося беднягу Сева лишь неделю назад отдали в заботливые лапки Дамби, и где ныне пребывает его приятель Люциус не имел ни малейшего представления.

— Того и гляди, самому скоро придётся лично ползти к директору на поклон, — подумал блондин и его лицо озарила невесёлая усмешка.

Бросив взгляд в сторону окна, Люциус лишь сейчас понял, что ночь почти закончилась, а идти в кровать уже поздно — на улице начинал брезжить рассвет. Поднявшись с кресла, Малфой начал прохаживаться по комнате, разминая затекшие части тела, и тут его взгляд случайно упал на висящее на стене зеркало. Обрамленное помпезной рамой стекло показало человека с землистым цветом лица, мешками под глазами и хорошо заметной щетиной.

— Да, красаве́ц — ничего не скажешь, — тихо пробурчал глава рода. — Ещё немного и тебя спутают с инферналом да приложат Серым Молебном. Как думаешь: оценят авроры такую шутку?

Естественно, отражение ничего не ответило, лишь взирая на Малфоя покрасневшими от недосыпа глазами. Покачав головой, Люциус потянулся к лежащему в одном из отделений бюро флакону с рябиновым отваром, залпом выхлебав его содержимое. Облегчение наступило почти мгновенно: тремор исчез, взор прояснился, цвет лица стал почти нормальным, но некоторая слабость в теле всё же осталась. Дабы закрепить эффект, Малфой потянулся за вторым флаконом, однако остановился на полдороге. В голове блондина шевельнулась неприятная мыслишка.

— Плохой это знак раз даже презентованное самим Северусом зелье действует вполсилы, — чуть слышно сказал он самому себе. — Неужто придётся увеличить дозу? Или стоит перейти к стимуляторам покрепче? Нет, сволочи, не дождётесь! Не сделать вам из Люциуса Малфоя торчка из Лютного!

Схватив в охапку всё, что лежало на трюмо, блондин принялся швырять их в стену. Каждый бросок он сопровождал отборной бранью в адрес Дамблдора, Волдеморта, Нарциссы, Абраксаса и всех виновных в его нынешнем незавидном положении. Минуту спустя трюмо опустело, а выпустивший пар Люциус вновь повернулся к зеркалу.

— А пошло оно всё к Мордреду! — со злостью выкрикнул он. — Два месяца, два долгих месяца я верчусь как белка в колесе! Ни продыха, ни расслобона, ни бабы нормальной! С меня хватит — беру выходной!

С этими словами Люциус раскрыл особое отделение сейфа и извлек оттуда пузырёк с настойкой малинового цвета. Несколько глотков и волосы блондина резко удлинились, черты лица стали более грубыми, потеряв всякое сходство с чопорным вельможей. Кто был тот магл, давший несколько прядей волос для оборотного зелья, Малфой не помнил, но про себя называл его Джейсон Деррис или кратко — Джей. Под такой личиной он не раз посещал Ливерпуль, отрываясь там на полную катушку.

Двадцать девятое августа девяносто второго года не стало исключением. Опохмелившись в одной из местных забегаловок, Люциус решил побывать на Энфилде⁽²⁾, где местная команда встречалась с приезжими из Лидса. Малфой не особо разбирался в футболе, но царящая на стадионе атмосфера настолько увлекла его, что к середине матча он ничем не отличался от простого фаната, радостно вопя, когда забивали красные⁽³⁾, или горестно стеная, когда голы заколачивали павлины ⁽⁴⁾. Если бы чистокровным снобам стало известно, как именно проводит свой досуг глава древнего рода, то они наверняка были бы шокирована увиденным.

— А насрать, — подумал Люциус, аплодируя игре местного вратаря, вытащившего трудный мяч. — Всё равно эти черви меня не узнают! Здесь я неуязвим!

Мысль о собственной защищенности придала Малфою дополнительных сил, и он орал, свистел, хлопал, дудел в "позаимствованный" рожок — одним словом развлекался по полной. Даже свисток к окончанию игры не сбил его куража. Протиснувшись к краю трибуны, Люциус с криком "Мудака на мыло!" запустил в уходящего судью чем-то тяжелым да так удачно, что последний свалился обливаясь кровью. Маглы из местных поддержали бросок одобрительным криком, а авроры ринулись наверх, желая скрутить стрелка. Не тут-то было! Слишком много простецов считали, что поверженный судья подыгрывал гостям, поэтому у "Джея из Леонардо" образовалась целая куча защитников, вступивших в бой с бобби. А дальше события понеслись вскачь. Куча мала на стадионе, прибытие подкреплений к силам правопорядка, пакование всех, подвернувшихся под руку. К счастью для Люциуса, последнее его миновало: благодаря отводящему глаза кольцу "Джейсон" спокойно покинул ставшую слишком горячей зарубу.

— Маглы развлекли меня, а дальше пусть разбираются как-нибудь сами, — с довольной улыбкой произнёс он, беспрепятственно покидая стадион.

Весь остаток субботнего дня Люциус без дела слонялся по городу, а когда небо стало темнеть зашагал к "Висячему топору", предвкушая отличное завершение недели. Пару лет назад Малфой под личиной Джея случайно забрёл в тот район Ливерпуля и как-то незаметно для себя прикипел к этому месту. Для стороннего наблюдателя выбранный блондином паб мог показаться грязным, обшарпанным, с дрянной выпивкой и хамящей обслугой. Тем не менее именно здесь Малфой уже второй год подряд чувствовал точно рыба в воде, выпивая с поддатыми матросами, по мелочи надувая простофиль в карты, горланя незатейливые песенки о шлюхе Шарлотте или находя среди местного контингента подругу на одну ночь. И вот же ирония: подцепленная сегодня девица тоже звалась Шарлоттой, была не слишком смазлива, изрядно потаскана и не отличалась разборчивостью в связях. Правда все те недостатки перевешивало два громадных достоинства: в отличии от Нарциссы, она не изображала из себя страдающую целку и трахаться с ней представляло сплошное удовольствие. Именно это Малфой ценил больше всего. Затянувшись сигаретой, он вновь подвинулся к лежащей Шарлотте, намереваясь продолжить столь приятно начавшуюся ночь, но в этот момент почувствовал странное покалывание в предплечье левой руки.

Малфой вздрогнул. Уже двенадцать лет эта поганая отметина никак себя не проявляла. Тщетно Люциус пытался свести мерзкое клеймо — знак рабства у змеемордого безумца — все попытки обернулись крахом. Единственным утешением ему было, что за прошедшие годы она оставалась бледной и неактивной... до сегодняшнего дня. Теперь же боль нарастала с каждой секундой. Казалось, будто набитая в виде татуировки змея обрела плоть и теперь ползает под кожей, то сдавливая кости, то жаля внутренности. От нестерпимых мучений Люциус рухнул с кровати и в отчаянье принялся царапать плоть ногтями, желая поймать и вышвырнуть ненавистного подселенца. Всё тщетно. Будто смеясь над бесплодными потугами, набитая безумным татуировщиком змея зашипела и постепенно издаваемое ей шуршание начало походить на человеческую речь. Сперва это были звуки, затем они превратились отдельные слова, слова сложились во фразы и наконец...

— Значит ты не рад своему повелителю, мой скользкий дружок, — прозвучал в мозгу знакомый голос Того-Кого-Нельзя-Называть.

— Ми... Ми... Милорд, — только и мог простонать Люциус.

— Эй, Джей, ты чего? — недоуменно спросила Шарлотта.

— Это... ну... — промямлил Малфой и вновь застонал от боли.

— О, вижу, Люци, развлечение с грязной маглой-потаскухой для тебя важнее, чем разговор с Повелителем? Crucio !

— Нет, Милорд, не надо! Не надо! Прекратите! Умоляю — хватит!

— Джей, ты ебанулся совсем?! — в испуге крикнула Шарлотта. — Джей, что с тобой? Да ты... не Джей.

— Stypefy! Silenco! — успел прокричать Малфой прежде, чем шлюшка успела выбежать из комнаты. Бросив взгляд на свои изменившиеся руки, Люциус понял, что действие оборотного зелья окончилось раньше срока. Теперь потаскуха знает его истинное лицо.

— Ну вот так-то лучше. А теперь скажи: ты предан своему Лорду?

— Да, Милорд... Конечно, Милорд...

— Тогда докажи это делом! Как в старые времена. Уничтожь грязную тварь!

— Но... но... но я...

— Crucio!

— Простите... Простите меня... Я сейчас... Avada

— Нет, не так. Действуй стальным пером!

— Хорошо, Милорд...

На негнущихся ногах Малфой подошёл к лежащей на полу обнаженной Шарлотте, переворачивая её на живот. Несколько томительно-долгих секунд он смотрел в источающие ужас глаза той, с которой беззаботно трахался ещё несколько минут назад, и нанёс первый удар. Преобразившаяся в стилет волшебная палочка легко вошла в тело. Шарлотта беззвучно застонала, а Малфой дрожащими руками продолжал наносить укол за уколом. От мысли грохнуться в обморок его удерживало осознание, что несчастную потаскушку это всё равно не спасёт, а ему будет только хуже.

— Ну вот видишь: можешь же когда хочешь — прошелестел ненавистный голос, когда бедная магла испустила дух. — Готов ли ты поговорить, как взрослый человек?

— Да, Милорд, — дрожащим голосом произнёс Малфой. — Я готов... готов...

— Слышал я, о мой скользкий дружок, что за все эти годы ты не предпринял ни одной попытки для моего возрождения...

— Это неправда...

— Crucio! Ты смеешь обвинять своего Повелителя во лжи?

— Нет, Милорд... Простите, Милорд...

— Все эти годы ты жил в роскоши, присвоив собранные потом и кровью наших соратников средства. Ты погубил несчастную Эмбер. И ради чего? Ответь своему Лорду, Люциус!

— Милорд, вас ввели в заблуждение. Те деньги не растрачены — о нет! За двенадцать лет я удвоил... нет практически утроил вашу казну. Я готов отчитаться за каждый вложенный кнат! Эмбер этого не понимала. Она хотела зарыть средства в землю... Я объяснял, что деньги должны работать, но она... Я был вынужден так поступить.

— Браво-браво отличная речь. С таким языком тебе, дружок, прямая дорожка в магловский парламент. Благо у тебя и жена наполовину магла, и сынишка не чужд магловской крови.

— Это... Это просто досадное недоразумение...

— Crucio! Выходит, твой Повелитель недоразумный?

— Нет, Милорд, я просто неправильно выразился...

— Вернее — неправильно женился.

— Увы мне. Брак организовал отец, но он умер три года назад во Франции. Если бы я тогда только знал, кто настоящий отец белобрысой шлюхи, то лучше стал бы изгоем, чем невольно осквернил чистую кровь!

— И тебя не тяготит, что древний род возглавит осквернитель?

— Тяготит, Повелитель, конечно тяготит. Но что я могу сделать? Мальчишка — мой сын...

— Мальчишка может поспособствовать моему возвращению. Помнишь тот дар, что я преподнёс тебе в день его рождения?

— Да, мой Лорд. Я до сих пор бережно храню его.

— Прекрасно, Люциус, прекрасно. Эта одна из дверей, благодаря которой твоему Повелителю дана возможность возвращаться из-за Грани. Сегодня же отдай её пащёнку, а что будет дальше — не твоя забота.

— Но дневник может быть опасен...

— Crucio! Конечно он опасен. Для чужих. Когда откроются врата, мы с твоим сыном поменяемся местами. Или ты так жаждешь занять его место, о мой скользкий дружок?

— Нет, Милорд... То есть да, Милорд. Эта великая честь для меня... и для пащёнка.

— То-то же. Иди и исполни повеление. И не думай меня разочаровать. Но сперва приберись здесь!

— Да, Милорд. Конечно, Милорд.

Малфой раз за разом шепотом повторял последние слова, хотя шипящий голос в мозгах давно замолк, а татуировка в виде черепа со змеёй побледнела. Лишь спустя несколько минут блондин облегченно выдохнул. Сегодня ему повезло: Лорд не стал подвергать своего оступившегося слугу слишком жестокому наказанию. Убийство блудливой маглы? Да кому она нужна! Даже без возвращения Милорда отношения с ней прошли бы по схеме: перепихнулись, встали, разошлись и забыли. Деньги? Здесь ситуация посложнее. Конечно жаль расставаться с тем, что больше десяти лет считалось твоим, но есть вещи подороже бабла. Жизнь, к примеру. К тому же Милорд никогда не оставит своих верных рабов пребывать в нищете. Жизнь сына? А кто вообще сказал, будто Драко его сын? Может это Абраксас поспособствовал его появлению на свет. Что-то в последние годы у него с Нарциссой были слишком тесные отношения для свёкра и невестки. Ну и наконец сама "ненаглядная супружница", которую удушить мало: вышвырнуть её с голой задницей будет самым меньшим наказанием. Пусть живёт одна, в нищете, торгуя собственным бледным тельцем за кнат да миску хлёбова! Сам же Люциус подберёт жену получше — чистокровную да покладистую — и наследников заделает побольше.

Последняя мысль принесла блондину успокоение. Одевшись, он приступил к исполнению повелений Тёмного Лорда.

P.S. Интерлюдия закончена — пора возвращаться к основному герою. Пока пишется новая глава, попытайтесь найти в этой пасхалку, относящейся к одной американской киновселенной, самый знаменить фильм которой вышел в 1999 году.

1) Летнее солнцестояние, происходит между 20 и 22 июня

Вернуться к тексту

2) Домашний стадион футбольной команды "Ливерпуль"

Вернуться к тексту

3) прозвище местной футбольной команды "Ливерпуль"

Вернуться к тексту

4) Прозвище футбольной команды "Лидс Юнайтед"

Вернуться к тексту