Времена не выбирают (джен)

Дым поднимался над землянкой, стоявшей на опушке леса, недалеко от ручья. Землянка была явно не новой, давно и плотно обжитой, откуда-то с севера к ней шла основательно утоптанная тропа, а на крыше сидел полуголый мальчишка лет двенадцати на вид, и точил короткий меч. Мальчишка был светловолос, жилист и бос, — всю его одежду составляли штаны из похожей на тартан ткани нескольких оттенков синего, да висящий на шее довольно крупный серебряный крест.

И мальчишка их заметил — отложив точило, он поудобнее перехватил меч, спрыгнул на землю и что-то крикнул, указывая мечом. Прятаться смысла не имело, поэтому Гарри кивнул Гермионе, и они неторопливо вышли из леса, остановившись шагах в десяти от землянки.

— Кто вы?! — язык показался Гарри смутно знакомым — что-то подобное он когда-то слышал…

— Бог в помощь, юный воин, — ответил он. — Мы лишь мирные странники, которых причудливые пути судьбы привели в этот день. Имя мне Гарри, а моей жены — Гермиона, и мы просим тебя о гостеприимстве.

— Хм… — мальчишка опустил меч. — Вроде бы вы не похожи на саксов — да вы вообще ни на кого не похожи — но вот имя у тебя вполне саксонское, а саксам здесь не рады… Но и гостя оттолкнуть — грех… И даже если ты и правой веры, ты всё равно можешь быть саксом… Вот что: будь вы и саксы, грех отказать гостю, поэтому, коли нужна вам пища, дам я её вам, но всё ж пока не пущу к огню, а прежде спрошу, как быть. Учитель! Учитель, мне нужен твой совет!

Дверь землянки открылась, выпустив того самого учителя — невысокого мужчину лет тридцати на вид, с короткой аккуратной бородкой, одетого весьма примечательно. На нём была белая рубаха с синей полосой по вороту, поверх которой был на манер римской тоги наброшен зелёный с белым тартановый плащ, на ногах — сандалии, а в руке — тяжёлый посох, окованный бронзой. Магический посох…

— Что на этот раз смущает тебя, Медвежонок? — спросил волшебник. — Дурно ведь не пустить гостя к очагу, и дурно не признать гостем того, кто пришёл с миром — разве не этому я учил тебя, Медвежонок? Впрочем... Простите его — юнцы в его годы вечно буянят и идут наперекор старшим.

— Не думаю, что его стоит винить, — пожал плечами Гарри. — Как я понял, опасения его ни капли не беспочвенны.

— Увы, да, — кивнул волшебник. — Что ж, будьте нашими гостями. Имена ваши я услышал, меня же зовут Мирддин маб Эмрис, а в юности римляне прозвали меня Дербником…

Он говорил что-то ещё, но Гарри уже не слушал — осознание того, кто стоит перед ним, накрыло его с головой. Дербник. Мирддин.

— Мерлин великий!..

— Великий — это, пожалуй, слишком сильно, — хмыкнул Мерлин, — тем более, что гордыня есть корень всех грехов, но всё-таки моё имя кое-чего стоит на острове Придайн… А вот про вас я не слыхал, а ведь знаю всех хоть чего-то стоящих волшебников — а вы явно стоите и больше.

— Мы чужаки здесь, Мирддин, — отозвалась Гермиона, спускаясь в землянку, — чужаки настолько, что не знаем даже, где и когда очутились.

— Нетрудно это сказать, — хмыкнул Мирдддин. — Вы в Гвинеде, у подножия горы Ыр-Уитва, и сегодня день накануне августовских календ года от сотворения мира пять тысяч девятьсот девяносто пятого.

Гарри старательно изображал понимание — на самом же деле он не понимал почти ничего. И ладно бы гора — Сноудон сам по себе достаточно узнаваем, а как его называют валлийцы — вопрос уже другой, но дата?.. Нет, он, конечно, слышал, что в некоторых странах считали время от сотворения мира, и кажется, чем-то таким до сих пор пользуются евреи… И всё. Календы? Вроде бы так римляне называли первый день месяца, значит, сейчас тридцать первое июля, но какого года? Тем более, что дат «сотворения мира» было несколько, это он помнил точно…

Землянка была невелика, но тесной не казалась. В основном потому, что была почти пустой — очаг, две лежанки, полка с кухонной утварью и сундук, а больше ничего и не было.

— Неплохо устроились… — хмыкнула Гермиона, оглядевшись.

— Неплохо, конечно, но обычно я живу на вилле близ Каэр Сегейнт, а это место предназначено, в основном, для упражнений в магии… А также для разного рода встреч, о которых не стоит знать всем подряд. Например, таких, как эта… Кто вы такие?

— Странники, — хмуро ответил Гарри. — Не думаю, что ты поверишь в том, что я родился полторы тысячи лет спустя.

— Может быть, и поверю — я встречал много удивительного, и знаю, как вольно обращаются с временем Добрые Соседи. Да и великим меня пока ещё не называют…

— Полторы тысячи лет спустя тебя будут считать величайшим чародеем всех времён и народов, — хмыкнула Гермиона, — а волшебники — и вовсе почитать, словно святого.

— А что, неплохо, — задумчиво хмыкнул Мирддин. — Гордыня, конечно, грех, но и чрезмерное уничижение есть гордыня, поэтому меня радуют ваши слова. Что же, завтра или послезавтра мы вернёмся в город, и я приглашаю вас. Пока же, пусть для четверых это жилище и тесновато…

— Не стоит терпеть стеснения без нужды, — отмахнулась Гермиона. — Мы захватили с собой зачарованную палатку и без проблем устроимся рядом.

— Ну, раз так, то возражать я не буду, — кивнул Мирддин, пригладив бороду. — Увы, но законы гостеприимства иной раз вступают в рознь с долгом… И скажите вот что: не попалось ли вам по пути сюда что-нибудь подозрительное или странное?

Посох он при этом держал под рукой — может, он и поверил Гермионе, но явно не доверял, и Гарри его прекрасно понимал: странные гости со странной историей, появившиеся ниоткуда — а у тебя принц…

Разумеется, сюжет Артурианы Гарри знал — но во-первых, в самых общих чертах, а во-вторых, был абсолютно уверен, что к реальности всё это имеет очень косвенное отношение. В конце концов, в реальности дело происходило в Уэльсе, и на собственно Англию у Пендрагонов были самое большее планы, — в конце концов, Гарри не знал, какую часть Уэльса подчинил Утер. Да и сам Артур был в легендах приёмным сыном Эктора, а не сидел с Мерлином в лесу…

Поставив палатку и заблокировав вход, Гарри отправился в лес, рассчитывая поохотиться. Конечно, охотником и следопытом он был посредственным, но кое-чему всё же научился — и продолжал учиться при любом удобном случае.

С переменным успехом.

Впрочем, на сей раз — вполне успешно. Свежие оленьи следы попались почти сразу, и Гарри с копьём наперевес двинулся по ним. Конечно, можно было взять ружьё, но… Это почему-то казалось неправильным, а чутью Гарри обычно доверял — оно его не подводило. И чутьё упорно намекало на две вещи: во-первых, никакого огнестрела, а во-вторых, в лесу что-то готовится. И потому, когда вместо оленя на него вылетел кабан, Гарри не слишком удивился. Хотя, разумеется, ничего подобного не ожидал… Кабан, впрочем, тоже — но он, издав мерзкий взвизг, развернулся и бросился на Гарри. Тот едва успел упасть на колено и выставить перед собой копьё, мимолётно пожалев, что древку не хватает поперечины… которая тут же появилась.

Кабан не успел ни остановиться, ни свернуть — и аккуратно налетел грудью на подставленное копьё. Обсидиановый наконечник неожиданно легко пробил грудь кабана, тот, продолжая двигаться, упёрся, попытался встать, но ноги его больше не держали, и зверь, несколько раз дерущихся и затих.

— Пронесло… — тихо выдохнул Гарри.

Желания продолжать охоту не осталось, да и добыча была — и пусть Гарри сомневался в его съедобности, кабан был впечатляющим трофеем. Пригодится для чего-нибудь, хоть клыки на шее носить. Но это всё потом, а пока что…

— Вингардиум левиоса, — туша всплыла над землёй.

Пора возвращаться.

— Добыча, достойная и самого короля, — высказался Мирддин, разглядывая тушу. — И без собак… Тебе повезло.

— Не то слово, — поморщился Гарри. — Проклятая тварь выскочила прямо на меня, я едва успел копьё выставить. Ну а дальше… Его хоть есть можно?

— Можно, если проварить как следует или выдержать в вине. Так, Медвежонок, иди сюда и помогай!

Вчетвером кабана разделали довольно быстро, Мирддин облил шкуру каким-то зельем, растянул на раме и оставил до вечера, мясо отправилось частью в котёл, а частью в коптильню, тщательно укрытую в лесу, и только тогда Мирддин, жестом позвав Гарри, отошёл подальше и спросил:

— Если ты и впрямь из будущего, скажи: что ждёт моего воспитанника?

— Слава, предательство и гибель, — ответил Гарри. — По крайней мере, так говорят сказания. Из истории мы не знаем о нём почти ничего, учёные мужи даже сомневаются, что такой человек был… И в то же время он — идеал правителя и любимый герой, истории о котором рассказывают даже спустя пятнадцать веков — и теперь уж не понять, что правда в них, а что ложь.

— Значит, мой труд не был напрасным, — вздохнул Мирддин, — ведь даже если мы потерпим поражение, нас запомнят и спустя многие века всё ещё будут вдохновляться нашими делами… А я не собираюсь проигрывать. Рано или поздно, но саксам и прочей швали, которую притащил сюда Гвортгин, придётся проваливать с острова Придайн!

Гарри промолчал — не хотелось говорить, что изгнать саксов уже не удастся, и только тысячу лет спустя корона уже совсем другой страны вновь окажется в руках валлийского клана — пусть и ненадолго. Пусть всё идёт своим чередом…

— Хорошо, — Мирддин подхватил посох, заглянул в котёл и кивнул. — Скоро будет готово, а к ночи и мясо закоптится, завтра утром можно уходить.

Когда-то — жизнь назад — это было бы серьёзным испытанием для Гарри, но с тех пор прошло слишком много времени… И дюжина миль пешком и с поклажей была неплохой прогулкой. Единственный, кто был недоволен — Артур, который надеялся провести в лесу побольше времени — там, на его взгляд, было гораздо интереснее, чем на вилле под Карнарвоном, который пока ещё звался Каэр Сегейнт. Спорить с ним никто не собирался, и в результате, не добившись ничего, мальчишка просто бурчал себе под нос что-то не слишком вежливое.

Гарри же расспрашивал Мирддина обо всём — и ответы частенько вгоняли его в ступор…

И прежде всего — сам Мирддин: великий маг оказался маглорождённым, да ещё и бастардом. Отцом его был Эмрис Вледиг, а матерью — Лелиан, вольноотпущенница, которую Эмрис за грамотность и цепкий ум сделал скрибой — секретарём, что было делом неслыханным. И этот Эмрис был Амвросием Аврелианом, старшим братом Утера Пендрагона. Ещё большим шоком оказалось то, что Мирддин женат, и жену его зовут Нимуэ с Ллин-Тедиг.

Мысль, что прямые потомки Мерлина могут жить и в двадцатом веке, в очередной раз загнала Гарри в ступор…

В общем-то, в этом не было ничего невероятного — в конце концов, маги в двадцатом веке знали о Мерлине едва ли не меньше, чем ничего — но в сложившийся образ эти знания не вписывались никак. К тому же, хоть Мирддин и был силён и искусен, но до величия ему пока что было далеко… Именно «пока что» — Мирддину было чуть меньше сорока, возраст, даже для магла не выдающийся, а с учётом того, что маги вообще жили дольше маглов, времени у него было достаточно.

Вилла выглядела вполне ожидаемо — как на картинке из учебника. Ну, почти — всё-таки ей много лет владели кельты, и это чувствовалось… Да и сами хозяева не слишком походили на римлян.

Помимо самого Мирддина, его жены и Артура, на вилле жил один из гвардейцев Утера — Кинир — со своей семьёй. Его сын, ровесник Артура и его лучший друг, звался Кай — вот только на сэра Кея из «Артурианы» он ничуть не походил.

Подобные несоответствия изрядно выбивали из колеи, и когда Гермиона и Гарри, наконец, остались наедине в комнате, он спросил:

— Ты хоть что-нибудь понимаешь?

— Хоть что-нибудь — понимаю, — кивнула Гермиона, развалившаяся на кровати. — Правда, не больше… Мы, в отличие от маглов, точно знаем, что Мерлин был реальным человеком, но всё это относится к тому времени, когда он уже был величайшим магом своей эпохи, да и не только своей — даже в наше время мало кто мог бы с ним потягаться. Да что там, даже сейчас он гораздо могущественнее большинства наших магов — и при этом маглорождённый.

— Да пожалуй, — кивнул Гарри. — Надо будет как-нибудь спарринг устроить, тогда и увидим, что он может. К тому же сейчас и половины привычных заклинаний нет…

— Да, это будет интересно… — протянула Гермиона. — Но не забывай, что творится на острове — думаю, совсем скоро нас попросят принять участие в разгроме какой-нибудь банды саксов.

— Как будто что-то плохое, — фыркнул Гарри. — А вообще, надо будет их как следует расспросить и посмотреть, как оно соотносится с Артурианой — ну кроме того, что очень слабо… Да и попробуй представь, что будут думать про наши похождения полторы тысячи лет спустя.

— Если их вообще будут помнить, — поморщился Гарри. Обладая достаточно богатым воображением, он вполне мог представить результат… И не один. И некоторые варианты ему совсем не нравились…

— Как ты думаешь, надолго мы тут застряли? — спросил он.

— Понятия не имею… Но у меня есть одна гипотеза.

— М-м?

— Мы попадаем не просто не случайно — всякий раз мы должны что-то сделать, — ответила Гермиона. — Может быть — подтолкнуть историю в нужном направлении, может — что-то скорректировать… Мы же не сидим на месте, хоть и стараемся не влезать в глобальные авантюры…

— Ну да, только в локальные, — кивнул Гарри. — И то не всегда.

— В будущем или в параллельном мире можно ни в чём себе не отказывать, — ухмыльнулась Гермиона. — Ладно, пошли посмотрим, чем нас хозяева собираются кормить…

Как бы старательно ни подражали римлянам бритты, они всё же оставались варварами. А потому и обедали сидя, и пили неразбавленное вино, и особыми кулинарными изысками не баловались. Готовили, впрочем, вкусно и сытно, а вино и само по себе было не слишком крепким и беседе только помогало.

Говорила, в основном, Гермиона, расспрашивая об обстановке, но и Гарри время от времени высказывался — но больше слушал. И то, что он слышал, ему не нравилось…

Римляне ушли из Британии полвека назад, и с тех пор дела стремительно катились под откос. Осмелев, с севера наступали пикты, с востока — саксы, с запада — скотты и круитни из Ирландии… А сами бритты тонули в привычном болоте междоусобиц. Время от времени кому-нибудь удавалось подчинить кусок, достаточный для того, чтобы объявить себя верховным королём, и последним таким правителем был Утер Пендрагон, чью власть признавали во всём Уэльсе, Корнуолле и южной Англии — признавали довольно условно, конечно… Да и сам Утер был стар и болен — Мирддин давал ему не больше пары лет — а недругов у него хватало. И именно поэтому Артур воспитывался не при дворе…

— И да поможет нам Бог протянуть ещё четыре года, — подвёл итог Мирддин.

— Ты мог бы сам править от имени Артура, пока не придёт время, — заметил Гарри.

— Друид не может править, — ответил Мирддин, — а следовательно, и маг. А даже если бы и мог — Клоака Максима, что собирает нечистоты всего Рима, в тысячу раз чище, чем это болото со змеями.

— А ученика ты готов бросить в это болото?

— Если бы я не был Пендрагоном, колдунья, я бы первым убрался с этого несчастного острова, — ответил Артур. — Да и ты давно уже могла бы остановиться, но идёшь вперёд. Ты сама и твой муж — вы такие же...

— Ты прав, Медвежонок... — протянул Гарри. — Прав во всём, но если тебя это утешит — тебя не забудут. Веками твоё имя будут славить и чтить, назовут Королём былого и грядущего, веря, что однажды ты вернёшься.

— Я поверю тебе, — Артур отложил нож, — но учти, если ты обманываешь меня… Если ты обманываешь меня, то и в раю, и в аду до самого Страшного Суда я буду попрекать тебя этим.

— Разве не грех быть злопамятным?

— Ради такого мне его простят, не надейся, — Артур потянулся за кубком. — Эй, а где моё вино?! Кай, мерзавец, ты опять хватаешь мой кубок?!

— Вот так и живём… — вздохнула Нимуэ, переглянувшись с женой Кинира.

— Ну, по крайней мере, у вас не скучно, — хмыкнула Гермиона.