Всё будет по-другому (гет)

Большая белая коробка, украшенная атласной лентой, лежала на кровати — уже больше года Аделина не решалась её открыть — это был подарок отца на день рождения, отпраздновать которое им вместе так и не удалось. За неделю до торжества Пожиратели со всей жестокостью расправились с её семьёй, забрав самое дорогое — отца и брата. Украшенный свёрток прислали в назначенный срок, к нему прилагалась записка:

«Моей любимой моднице в день рождения, от папы».

Всего одна строчка, а сколько в ней смысла; убитая горем Адель не смогла открыть коробку ни тогда, ни через месяц, даже спустя полгода девушка не решалась на этот шаг. Подарок от умершего отца был спрятан далеко в шкафу, лишь изредка, наводя порядок, она натыкалась на него, но тут же убирала его подальше от своих глаз. Даже спустя время, девичье любопытство не брало верх, и коробка так и оставалась нетронутой. Аделине не просто было этот сделать, боль до сих пор о себе давала знать, со временем лишь немного притупилась. Именно поэтому она не хотела так долго вновь бередить не желающую заживать на сердце рану.

Отец для неё был всем: и наставником, и другом одновременно, который всегда поддержит и даст дельный совет. Даже со своими девичьими проблемами Адель бежала к нему, а не к маме. Забежит, бывало, в его кабинет, сядет в кресло, подожмёт ноги под себя и начнёт рассказывать ему все свои секреты. А он, в свою очередь, выслушает её, нежно улыбнётся, погладит по голове и начнет вместе с ней искать выход из неразрешимых, по её мнению, проблем. Отец всегда находил на неё время, даже если был очень занят, никогда не лишал Аделину своего отцовского внимания, говоря: «Дела подождут, а вот моё сокровище ждать не будет». Мистер Гамильтон очень баловал дочь, он просто души в ней не чаял и не жалел никаких средств, лишь бы всячески ей угодить. Несмотря на то, что Адель просто купалась в любви и ласке, она выросла очень доброй и отзывчивой, во многом благодаря отцу — он всегда был для неё примером.

Сейчас, разглядывая со всех сторон огромную коробку, воспоминания, которых она так боялась все это время, вновь ворвались в её сознание. Но сейчас, как ни странно, они ей были очень нужны, и девушка не станет больше прятаться от них за семью замками, как раньше. Теперь Адель была абсолютно готова принять подарок от умершего отца, к этому решению она пришла во многом благодаря Рону, который вновь вернул ей смысл жизни. Его энергия, оптимизм, бесконечное внимание заставили мисс Гамильтон посмотреть на все другими глазами, и она увидела то, чего раньше даже не замечала. С каждым днём этот рыжеволосый парнишка заставлял её все чаще думать о себе, и постепенно они оба приближались к той тонкой грани, что разделяет друга от любимого человека. Оставался всего лишь один шаг, который ещё нужно было решиться сделать…

Девушка дрожащими руками взяла коробку, в этот момент она испытывала непонятный страх, но отступать было уже поздно, она сорвала голубую ленту и отбросила её в сторону; затем, чуть дыша, осторожно приоткрыла крышку. Внутри лежало платье, аккуратно сложенное, оно было на ощупь нежным, как молодая листва, и когда Адель начала извлекать его из коробки, оно словно бы само поднялось ей навстречу, такое воздушное и тонкое.

Вблизи платье показалось ещё красивее. Аделина зарылась лицом в материю и внезапно заплакала, она отчётливо вспомнила тот день, когда она с подругой сидела на диване у себя в гостиной, и они обе восхищались новой коллекцией мадам Малкин. «Я просто мечтаю о таком», — произнесла тогда Адель, — ткнув пальчиком в брошюру с нарядами. Отцу достаточно было пройти мимо в тот момент, чтобы определиться с подарком для дочери. Видимо, он в тот же день сделал заказ портнихе, чтобы платье было готово к торжеству.

Её сердце переполнилось теплом и безмерной благодарности к родному человеку, память о котором будет жить вечно.

Мисс Гамильтон стянула с себя свой повседневный наряд и облачилась в прохладный шуршащий шёлк. Девушка застегнула крючки на спине, вынула шпильки, и на плечи упали длинные волосы, блестящие, словно шлифованная поверхность подводных скал, и шелковистые, точно водоросли. Лёгким движением девушка оправила шлейф и, выпрямившись, подошла к зеркалу. Платье сидело как влитое, а ниже спины спадало пышными складками. Из старого, местами позеленевшего зеркала на Адель смотрела незнакомка: тонкая, застенчиво-прекрасная, повзрослевшая. В её облике, словно в один миг все оформилось, встало на свои места, заиграло, точно камень после искусной огранки. Девушка смотрела на своё отражение и видела свои высыхающие слёзы, нежный румянец и невольно появившуюся улыбку. Потом она по-женски повертелась, разглядывая себя со всех сторон, тонкими пальчиками осторожно расправила дымчато-розовую воздушную ткань, обрамлявшую обнажённые плечи. Ей ещё не доводилось примерять такой фасон — видимо, отец счёл её достаточно взрослой, чтобы подарить столь элегантный наряд.

— Ещё бы туфли на каблуках, чтобы стать дюйма на три повыше, украшения, шляпку и веер! — Адель рассмеялась, — И карету с фестралами, собственный дом, и…

Она кружилась на месте и слегка взмахивала руками, словно в такт музыке, плавно поводила обнажёнными плечами, склоняла набок голову и тихо напевала что-то. Она плакала и смеялась, так как была не в силах разобраться в своих чувствах — самое главное, что сейчас покой и облегчение были на её душе.

В дверь настойчиво постучали, прервав неудержимое веселье девушки. В комнату вошла мама и улыбнулась, увидев дочь в таком расположении духа:

— Милая, к тебе пришли.

— Ой, я совсем забыла о времени. Пусть подождёт, я сейчас, — она крепко обняла мать, чмокнула её в щёку и вновь закружилась по комнате.

* * *

Рональд с нетерпением ждал девушку внизу, теребя в руках свою коричневую куртку; любопытные посетители кафе, улыбаясь, глазели на него и о чем-то шептались. Неожиданно взгляд парня упал на столик у окна — женщина, сидевшая за ним, показалась ему до боли знакомой: «Ну, конечно же, это бабушка Невилла». В таком виде её просто было не узнать. На ней не было ни старого поношенного платья, ни её несравненной шляпки с чучелом. Вместо этого волшебница облачилась в очень элегантный наряд, наверняка пытаясь кое на кого произвести впечатление. «А что это за старик так искренне улыбается ей и нежно держит за руку?», — недоумевал Рон, — «Если бы я не знал миссис Лонгботтом, то подумал, что она по уши влюблена».

Размышление Рональда мгновенно прервала прекрасная дева, представшая перед ним. От одного брошенного взгляда на неё его сердце будто остановилось, немедленно прервав дыхание, и лишь одна её улыбка вновь вернула его к жизни. Он немного растерялся, замешкавшись у порога — парень даже не нашёлся, что сразу сказать. Адель всегда выглядела прекрасно, с её-то французским вкусом, но сегодня она превзошла саму себя.

Девушка первая начала разговор:

— Я очень ждала нашей встречи. Куда пойдём?

Рон стал быстро соображать: в такую погоду долго не походишь, в «Три метлы» в подобном наряде нельзя — слишком шикарно, а вот в кафе миссис Паддифут в самый раз. Наконец-то и у него прорезался голос, парень быстро откашлялся и произнёс:

— Подходящее место для такой прекрасной леди, думаю, я уже нашёл, — он помог ей надеть пальто, заботливо накинул ей на голову капюшон, чтобы не замёрзла, и, приоткрыв перед ней дверь, с замиранием сердце пропустил её вперёд.

* * *

В кафе миссис Паддифут их пара произвела настоящий фурор: изящная Адель и галантный Рон, бесспорно, смотрелись великолепно, и хогвартская молодёжь весь вечер не сводила с них глаз. Сегодня, как назло, даже яблоку некуда было упасть, и молодые люди с большим трудом отыскали место для себя. Это и понятно — на улице бушует метель, а в кафе царили тепло и уют, да и ещё романтика била просто через край. Чего стоили эти ангелочки, летающие по комнате, они будто взбесились при виде Рона и Адель. Эти пухлые карапузы то и дело кружились над их головами и громко напевали гимн любви.

Рон в такой обстановке чувствовал себя немного глупо — он не любитель всех этих романтических штучек, но ради своей любимой он готов был на все, даже на надоедливых ангелочков, летающих над головой.

Вся обстановка в кафе просто кричала о любви: тарелки, чашки, блюдца, даже салфетки были в красных сердечках, все вокруг, безусловно, располагало к откровенным признаниям. Рональд не был в этом деле явным знатоком, и в случае с Лавандой, и с Гермионой все происходило как-то само собой, а вот с Адель было немного по-другому. Сейчас он добивался её уже не первый месяц и получал от этого настоящее удовольствие.

Юноша заказал кофе и мороженое, чтобы хоть немного остудить свой пыл, небольшая нервозность накаляла обстановку. Адель откровенно умилялась ангелочкам, она следила глазами за этими малышами, а когда они заканчивали петь и начинали кланяться, девушка весело аплодировала им, хлопая в ладоши.

Рону явно уже поднадоели эти назойливые создания, и лишь он кинул на них свой злобный взгляд, они на удивление быстро удалились, не забыв осыпать их напоследок чем-то вроде конфетти.

— О, какие они милые, — проговорила Адель, сложив ладошки у груди, — Просто прелесть!

Конечно, Рон не мог разделить её умиления, но решил ей немного подыграть:

— Забавные, ничего не скажешь, — но за одну её улыбку он готов был вытерпеть ещё и не такое.

Сегодняшний вечер обещал быть необыкновенным, и это чувствовали они оба, уже просто давно все к этому шло, но ни один из них первый шаг сделать до сих пор не решался. Конечно, Адель — девушка, и она не могла говорить о своих чувствах первой, а Рон, будучи нерешительным, мог вообще этого никогда не сделать, но романтика, царившая вокруг, не спеша делала своё дело.

Уизли был очень взволнован: он нерешительно взял её руки в свои. Несмотря на то, что в кафе было тепло, её ладошки были просто ледяными. Рон немного растёр их, чтобы согреть, и слова сами собой стали складываться в предложения:

— С самого первого дня, когда я увидел тебя, ты полностью завладела моим сердцем, и не было такого дня, чтобы я не думал о тебе, — Адель не сводила с него глаз, а он даже боялся на неё взглянуть, уставившись на её ладошки в своих руках. — Подобного со мной не происходило ещё никогда, я даже не представлял, что такое, вообще, возможно. С того самого дня я лишился покоя и сна, пока лично не познакомился с тобой, и не было тогда счастливее человека на земле, чем я, — пульс начинал зашкаливать, волнение росло, а его голос, как нарочно стал дрожать. — Моё сердце просто переполнено прекрасным чувством, которое все называют — любовью, остаётся лишь один вопрос, взаимно ли оно?

— Да! — не задумываясь, выпалила она, заставив парочку за соседним столом обернуться, — Да, да и ещё раз да!

Рон не сразу понял, что сейчас произошло, а когда до него дошло, то он так расчувствовался, что его глаза даже увлажнились, и он уткнулся лицом в её ладони, не веря в своё счастье. Юноша поцеловал каждый пальчик на её руке, и только после этого поднял свой взгляд. Её глаза просто светились, безмолвно подтверждая сказанное раньше, в них можно было прочитать буквально все: и то, что она так же любит его и давно мечтала об этой минуте признания, и то, что сейчас больше всего на свете мечтает остаться с ним наедине.

Они допили кофе, и, не притронувшись к десерту, покинули уютное кафе. До дома Адель было совсем недалеко, но огромные сугробы мешали им быстро идти, разбушевавшаяся метель очень быстро замела все тропинки, заставив всех прохожих Хогсмида самим себе прокладывать дорогу. Рон сразу понял, что в таком наряде его девушке будет неудобно идти, и тут же взял её на руки и понёс свою драгоценную ношу прямо к дому. Адель обняла его за шею, чувствуя сквозь тонкое пальто, как еле заметно напрягаются его мышцы, она была уже в предвкушении чего-то большего и таинственного.

Выпускать её из своих рук ему очень не хотелось, но, подойдя к её дому, это сделать всё-таки пришлось. Рон поставил её на ноги, но из объятий выпустить девушку он был уже не в силах. Метель, как по волшебству, тут же прекратилась, лишь лёгкие снежинки кружились по воздуху в своём безмолвном танце, ласково приземляясь на их лица. Прощальный поцелуй был неизбежен, и парень первым прильнул к её губам, так явно желающих его... Они наслаждались этим таинством, таким нежным и чувственным, потеряв голову от любви, и крепчающий мороз им был не страшен, потому что их объятья оказались столь горячи, что способны были растопить даже лёд.

Рон смахнул снежинки у неё с волос и укутал в уже распахнувшееся от жарких объятий пальто.

— С нетерпением буду ждать новой встречи, — прошептала она, и, услышав шаги матери за дверью, быстро прошмыгнула в дом.

Уизли не помнил себя от счастья — он даже забыл, в какую сторону ему нужно идти, но вдруг его взгляд упал на окно, где виднелись фигуры его друзей. Это был магазин Джорджа, и, догадавшись, что Гарри с Гермионой и Джинни ещё там, решил тоже туда зайти.