Цунами (гет)

Солнце пронизывало стрелами крышу оранжереи, расстреливая зелень, незнающую бед под толстым стеклом. Снаружи завистливо бодали друг друга клёны. Дланевидные листья то и дело срывались с ветвей и неслись по земле в сторону оранжереи, чтобы подобно зевакам с покрасневшими от холода мордашками прилипнуть к стенкам, беззастенчиво заглянуть внутрь. Усы ядовитой тентакулы грозно щёлкали, отпугивая этих праздношатающихся зрителей через стёкла.

Поначалу Гермиона напрягалась из-за их бесконечного потрескивания и долго не могла расслабиться, но Лорелею, пригласившую её на чаепитие, вовсе не беспокоило соседство с опасными растениями. Миссис Роули невозмутимо наслаждалась «чайным шампанским»⁽¹⁾, и её спокойствие постепенно передалось Гермионе. Она откинулась на спинку кресла, снабжённого горой мягких подушек, в которых хотелось спрятаться от осени. Ей нездоровилось, и, видимо, это было написано на её лице, так как Кричер, которого она взяла с собой, всё время на неё озабоченно посматривал, пока помогал второму эльфу в обслуживании столика.

— Который час? — безмятежно поинтересовалась Лорелея.

Гермиона приподняла брови. Рассеянной её собеседницу точно назвать было нельзя.

— Ты спрашиваешь четвёртый раз за пятнадцать минут.

— Я даю тебе благопристойный предлог полюбоваться часами, но ты можешь и дальше втихаря коситься на них. Я сделаю вид, что ничего не замечаю.

Гермиона порозовела, а в глазах красавицы Лорелеи заплясали смешинки.

— Дашь мне три попытки, чтобы угадать, кто их подарил? Хотя я уверена, что мне хватит и одной.

Казалось, покраснеть ещё сильнее было невозможно, но Гермионе это удалось, когда в уме всплыл горячий шёпот и щелчок браслета на запястье.

«Они твои».

И это Лорелея ещё не знала, что носовой платок Регулуса лежал у Гермионы в кармане, а на шее с недавних пор висел стеклянный шарик, который она превратила в кулон. Грейнджер одновременно хотела и не хотела, чтобы Блэк заметил его минувшей ночью.

Из-за Регулуса она так и не сомкнула глаз и совершенно не выспалась. С ним что-то случилось. Просто так он бы не пришёл, не стоял бы под дождём под её окнами.

У Гермионы не было сил разыгрывать непонимание, как и желания жеманничать.

— Это подарок Регулуса, — сказала она как можно более ровным голосом.

Раздался звон посуды. Кричер не удержал поднос с сервизом в руках. Эльф выпучил глаза. Тони сердито пихнул его в бок и принялся извиняться перед хозяйкой и её гостьей.

— Лори, дорогая! — У входа в оранжерею появился Торфинн Роули с маленьким мальчиком на руках и со счастливой улыбкой направился к супруге. — Ты только послушай, что сделал Блейз! Ох! Я не знал, что ты принимаешь мисс Грейнджер. Доброе утро, Гермиона! Рад вас видеть.

— Доброе.

Лорелея поднялась из кресла и поправила воротничок детской рубашки сына.

— И чем же отличился мой pulcino⁽²⁾?

— Мы построили пирамидку из трёх кубиков! — просиял Торфинн. — Вижу, что ты занята. Мы попробуем добавить ещё один этаж к твоему приходу, дорогая.

Лорелея поочерёдно чмокнула в щёку обоих своих мужчин и вернулась к Гермионе. Роули ушёл, помахав Гермионе маленькой ручкой Блейза. Это было так странно, но столь естественно, что у Грейнджер встал ком в горле. Ей хотелось спросить, почему этот Пожиратель смерти всё ещё жив! Неужто не противно его целовать? И вместе с тем ответ был перед глазами.

Нет, не противно.

Лорелея откусила конфету, но та ей не понравилась, поэтому остаток полетел в цветочный рот гигантской лианы. Раздалось довольное чавканье.

— Я немного поколдовала над рецептом восстанавливающего крема для кожи, — сказала Лорелея, закончив с чаем. Оставалось лишь по-доброму дивиться её самообладанию. — Ты не находишь, что цвет лица Торфинна значительно улучшился?

«Не говоря уже о запахе».

Гермиона ответила натянутой улыбкой.

Лорелея подождала, пока эльфы уберут последние осколки сервиза, и, нервно постукивая ногтями по скатерти, снова заговорила:

— Торфинн сам копается в земле. — Она окинула взглядом неуёмное зелёное царство вокруг. — Никому не разрешает ухаживать за своими растениями. Тентакула больно жалит его каждый день, но он говорит, что это от большой любви — эти цветы не умеют выражать свои чувства иначе. Как и некоторые люди, — добавила Лорелея со вздохом. — Я знаю, о чём говорю. Отец Блейза был плохим человеком, Гермиона, и ещё более паршивым мужем. Меня всегда тянуло к смазливым мерзавцам. Я не носила траур ни единого дня. Хочешь, расскажу, что с ним стало на самом деле?

Гермиона накрыла беспокойную руку Лорелеи своей ладонью и покачала головой.

— Не надо.

— Я бы могла списать чувства Торфинна ко мне на амортенцию, которую исправно подливала ему в первые дни знакомства, но ничто бы не заставило его полюбить Блейза…

— Вы не должны оправдываться за то, что счастливы, миссис Роули.

Лорелея тихонько рассмеялась над показушной официозностью.

— О, я не из тех, кто пригвождает себя к позорному столбу, но я признательна тебе за понимание. Не каждый день влюбляешься в Пожирателя смерти, верно?

— Тебе нравится меня дразнить! — воскликнула Гермиона.

— Чуть-чуть.

— Торфинна часто вызывают на рейды? — шёпотом спросила Гермиона, вспомнив, в каком состоянии был Регулус при их последней встрече. Она не могла больше относиться к нему, как раньше. Между ними не вышло спокойной дружбы.

— Очень редко. Я уговорила его увеличить денежный взнос в пожирательский котёл в четыре раза, — призналась Лорелея. — Спокойствие нынче дорого, но и полезных сведений стало доходить до меня меньше. Герр Гриндевальд будет разочарован.

Гермиона прикусила губу. Она сомневалась, что у Регулуса не хватало ума и тем более средств провернуть нечто подобное. Дело в другом. Риддл не считал Роули своим приближённым и не рассчитывал на его боевые навыки. Торфинн оказался везучим дураком.

— Кричер принёс мисс Гермионе свежие газеты! — вежливо доложил эльф, водрузив утреннюю прессу на столик. — Кричер прогладил каждую страничку утюгом и сшил страницы по центру, чтобы мисс было удобно читать.

Это что-то новенькое. В стопке были даже маггловские газеты.

— Спасибо.

Кричер так и остался стоять, словно ждал чего-то ещё. Новых распоряжений?

Гермиона смерила домовика самым что ни на есть подозрительным взглядом и развернула подшитый «Пророк».

Беспорядки в Баттерси. Что ж… Многое стало ясно.

Журналист возложил вину за них не только на Пожирателей смерти, но и на членов Ордена феникса — организации неподконтрольной Министерству магии и, следовательно, представляющей собой не менее опасную ячейку, чем соратники волшебника, чьё имя нельзя называть. Авроры появились в парке в самый разгар битвы. В результате столкновения погибло двое стражей порядка, ещё пятеро тяжело ранены. Серьёзно пострадало двадцать четыре маггла. Все пострадавшие волшебники были своевременно направлены в больницу Святого Мунго, а магглы после стирания им памяти — в местные лечебные заведения.

В маггловском выпуске «Daily Mirror», в отличие от «Пророка», статья о происшествии на Квинстаун-роуд пестрела фотографиями. Утверждалось, что дорожное полотно было разрушено упавшим на него строительным краном. Сам виновник трагедии на снимки не попал, зато сгоревшим автомобилям не было числа.

Напоследок Гермиона открыла «Придиру». Пандора Лавгуд не церемонилась и всю вину в случившемся с ходу возложила на Волдеморта.

Сердце сжала тревога. Вдруг среди пострадавших оказался Сириус, а Регулус об этом и не знает? То, что сам он был в Баттерси, сомнений не вызывало. Он не пожелал это обсуждать. Пусть так. Она не вправе требовать от него исповеди.

— Чем сейчас занят герр Эйгенграу? — поинтересовалась Лорелея. — Он совсем измотал тебя поручениями. Ты выглядишь уставшей.

— У него на уме одни только Малфои, — сказала Гермиона, оставив замечание о самочувствии без внимания. — Ты когда-нибудь бывала в Малфой-мэноре?

— Ещё не доводилось. Говорят, там очень красиво…

* * *

— В Малфой-мэноре вовсе не так красиво, как в загородном доме Блэков! — припечатал Кричер, когда Гермиона попрощалась с Лорелеей и, отказавшись воспользоваться камином, вышла за ворота поместья Роули.

— Ты бывал во владениях Малфоев?!

— Кричер помогал миссис Цисси нянчить маленького мастера Драко, пока мистер Абраксас не узнал, что Кричер — чужой эльф в доме. Кричера тут же выгнали и велели не возвращаться. Даже заступничество миссис Цисси не подействовало.

— Так ты должен хорошо ориентироваться в мэноре! Кричер, ты видел у Малфоев фамильный гобелен? Едва ли он сильно отличается от того, что висит у твоих хозяев на Гриммо.

Было видно, что домовику что-то известно, но он не спешил делиться сведениями о родственниках обожаемой Нарциссы Малфой. Кричер скрючился, выдохнув долгий свистящий звук. Что сейчас творилось в эльфийской голове? За Кричером водилась привычка всюду совать свой нос. Он был необычайно любопытен. Гермиона могла бы приказать ему сию секунду выложить всё как на духу, но Регулус предупреждал её, что с этим эльфом следует быть начеку — Кричер умел обходить приказы, если того хотел.

— Никто не осудит тебя за то, что ты пробрался туда, куда не следовало. Я обязательно расскажу Регулусу, как ты меня выручил! Он будет тобой очень-очень доволен и разрешит тебе вернуться на Гриммо!

— Кричер пока не хочет возвращаться на Гриммо! — огорошил её домовик, вышагивая рядом по красной от кленовых листьев аллее. — Кричер — дальновидный эльф. Не то что вздорный Пинки! Кричер понял, почему мастер Регулус отправил его к мисс Гермионе.

Грейнджер остановилась посреди дороги. Так. Как бы измышления Кричера не привели его куда-то не туда. Что это он там понял?

— Кричер видел гобелен. Случайно. По просьбе хозяина Регулуса Кричер иногда ворова-а… брал взаймы редкие книги из библиотеки Малфой-мэнора и однажды заметил потайную дверь…

— Ты можешь аппарировать туда и забрать гобелен для меня?!

Эльф отрицательно замотал головой.

— Вход закрыт. Мистер Абраксас очень рассердился тогда, очень. Он так кричал на миссис Цисси! А потом пообещал, что найдёт такое заклинание, что ни один эльф не переступит порог его дома, если только там не родился. Кричер один раз попробовал туда сунуться. Интересно же! И не смог.

— По крайней мере мы можем быть уверены, что гобелен существует! — жизнеутверждающе провозгласила Гермиона, дабы отогнать разочарование. — Может, ты и тетрадку старую там видел? Тёмная обложка. На обратной стороне тетради стоят инициалы Тома Риддла.

— Увы, мисс Гермиона. Ах-ах! Завяжите получше шарф! Здоровьице надо беречь! Вам бы ещё муфточку, как была у госпожи Урсулы Блэк…

Гермиона дальше не слушала. Стоило Кричеру упомянуть о Блэках, как её мысли устремились к двум дорогим ей людям из этой странной семьи. Может, Регулус зря беспокоился о брате. Может, Сириус попросту начал праздновать день рождения загодя и не участвовал в заварушке в Баттерси. Крёстный Гарри обладал непревзойдённым талантом находить неприятности на пятую точку.

Гарри… Вот бы хоть разок его увидеть! Но Поттеры сидели под Фиделиусом. И правильно делали.

Ох… Наверное это её судьба: переживать за непоседливых мальчишек. Эти привязанности мешали, путали ей все планы.

Кричер притих, когда Гермиона достала сквозное зеркальце и назвала имя Регулуса. Если он и на этот раз не ответит, она отправится прямиком на Гриммо — настолько сама себя накрутила за ночь. Слава Мерлину, идти на кардинальные меры не пришлось. Рябь в зеркале вскоре исчезла.

— Давно не виделись, — сипло поприветствовал Регулус.

— Чуть меньше десяти часов назад.

— А мне казалось только что, — сказал Регулус и откинулся назад, вытянув руку с зеркалом так, что в поле зрения Гермионы попали его плечи, обтянутые белой рубашкой с открытым воротом, взъерошенные волосы, подушки за спиной и изголовье кровати. Поразительно развратный вид. — Видимо, ты мне снилась.

— Я тебя разбудила, — виновато пробубнила она, отойдя подальше от развесившего уши Кричера. — Это был хороший сон?

И только тут Гермиона осознала, что буквально вручила ему перевязанный ленточкой повод потренировать остроумие. Однако, видит бог, на этот раз Регулус её удивил. Она нашла отражение своего смущения в его глазах. Момент для искромётного ответа был упущен, поэтому Блэк лаконично сказал:

— Волшебный.

Его голос… Мерлин! Он звучал ужасно… Ужасно волнующе. И всё-таки то, что на первых порах она приняла за хрипотцу спросонья, оказалось банальной простудой. Его щёки горели нездоровым румянцем, а вовсе не от стеснения.

Гермиона свела брови.

Её так и подмывало разразиться нравоучительной тирадой по поводу отказа некоторых личностей укрыться от проливного дождя под крышей милейшего домика с натопленным камином.

— Не сдерживайся, Гермиона, — подначил Регулус. — Я же вижу, как тебе не терпится отвести душу и дать мне ума — дескать, не внял уговорам и потому теперь заслуженно страдаю.

— Ничего подобного, мистер Блэк, — чопорно ответила Гермиона. — Да, вы неблагоразумно отвергли моё приглашение, но я бы никогда не позволила себе самоутверждаться за счёт больного человека.

Регулус расхохотался, но смех его быстро сменился кашлем.

— Я видела передовицы утренних газет.

— И что же? — напряжённо спросил Блэк, изменившись в лице. Маска балагура треснула, явив настоящие эмоции.

— Я подумала о том, что ты говорил о Сириусе. Он не выходит на связь…

— Его не было в Баттерси, — успокоил Регулус. — Я заглянул к нему в квартиру и встретил там Люпина, почему-то читающего энциклопедию бытовых чар. Сириус отправился на задание Ордена и забыл зеркало на кухонном столе. Большего от Ремуса мне добиться не удалось.

— О-о… Понятно.

Они замолчали. Гермиона понятия не имела, что ещё сказать, о чём спросить… Продиктовать список лекарств? Тишина была настолько комфортной, а взгляд Регулуса — таким говорящим, чуть ли не физически осязаемыми, что менять ничего не хотелось. Она практически ощущала его присутствие рядом. С минуту они могли только смотреть друг на друга. Регулус улыбнулся.

— А как тебе спалось, Гермиона?

— Волшебно, — хмыкнула она.

— Что снилось после моего ухода?

— Не надейся услышать своё имя!

Теперь она провоцировала его намеренно, но Регулус не воспользовался предоставленным шансом поддразнить её, как в первые дни их знакомства. Он зевнул, прикрыв рот свободной рукой, и зажмурился, потянулся, как насытившийся сливками кот.

— Ах! Пинки уже тут как тут: стоит над душой и велит прервать разговор ради стакана молока с мёдом и имбирём, — отвратительно спокойно сказал Регулус. Он прощался. На долю секунды его улыбка стала чуть шире, а в глазах сверкнули нечестивые искры озорства. — До встречи, мисс Грейнджер. Горячо вас целую.

«Да ты издеваешься!» — вскипела Гермиона, когда зеркало погасло. Мало того что не дал ей поцеловать его вчера… Хотя не больно-то и хотелось! Не так, как сейчас. Вот же…

Гермиона тряхнула волосами.

— Когда по молодости госпожа Вальбурга сердилась на господина Ориона и проклинала его от переизбытка чувств… — Кричер не упустил возможность поделиться житейской мудростью, — …то она использовала исключительно такой сглаз, который могла снять.

— Спасибо, Кричер, — безупречно вежливо сказала Гермиона, вернув себе самообладание. — А теперь отправляемся в Гастингс.

* * *

Она не сразу узнала в распихивающем сконы⁽³⁾ по карманам мантии человеке сэра Гектора. Он обернулся к Гермионе с видом воришки, пойманного с чужим кошельком в руках. На его лице были очки с огромными диоптриями, которые словно сошли со страниц стимпанковского комикса и упали прямиком ему на переносицу.

— Нагнала ты на меня страху, Гермиона, — выдохнул Дагворт-Грейнджер, сунув ещё один сладкий треугольничек в карман и прикрыв оставшиеся сконы салфеткой. — Я уж было подумал, что это Уолда крадётся ко мне с метлой, чтобы выгнать из кухни, как садового гнома.

— Здравствуйте, дядя, — с улыбкой произнесла Гермиона, порадовав обращением старика. Она давно не видела его в приподнятом настроении, а тут Дагворт-Грейнджер так и просиял.

— Не думай, что я такой проглот. Это компенсация за пропущенный завтрак и ужин. Я почти не выхожу из лаборатории, и, клянусь посохом Мерлина, впереди нас ждёт величайшее открытие в истории алхимии! Мистер Блэк недавно подал мне отличную идею, когда напомнил о чудесном Алкагесте! Эта полумифическая субстанция способна растворить что угодно!

— Насколько я помню из курса зельеварения, Иоганн Кункель доказал невозможность его существования. Если Алкагест растворяет все тела, то он растворит и сосуд, в котором содержится, — по памяти процитировала учебник за четвёртый курс Гермиона.

— Это так! — воскликнул Гектор, приподняв очки на лоб. — Но Геллерт подсказал решение этой неприятной проблемы. Ты наверняка слышала о магозоологе Ньюте Саламандере. В тридцатых годах ему удалось отделить обскура от ребёнка и сохранить паразиту жизнь. Он поместил его в магическую вакуумную сферу; её защитное поле позволяло держать обскура в невесомости и не давало взаимодействовать с границами импровизированной камеры.

— Вы сможете создать такую же?!

— О нет, что ты! — Гектор был тронут. — Этим займётся Геллерт. Наше дело — сам Алкагест! Я подключил всех членов «С.Э.О.З.» к решению вопроса!

— Даже профессора Слизнорта? — лукаво уточнила Гермиона.

— Удивительно, но именно Гораций дал наиболее толковые советы.

— А где же герр Хаппель? Неужели настолько увлечён работой, что не может отойти от котла?

Сэр Гектор укоризненно фыркнул.

— Гуляет в Кенсингтонских садах с фрау Уолдой под ручку.

— О Мерлин! — Гермиона едва удержалась от того, чтобы захлопать в ладоши. Свершилось!

Собеседник её восторг не разделил.

— И это несмотря на то, что работы у нас выше крыши! Одного меня не хватает, чтобы отслеживать все реакции веществ, — пожаловался Гектор, раздосадованно покачав головой.

— Они же любят друг друга много лет. Будьте снисходительны к своему прозревшему коллеге.

— Как влюблённые люди вообще понимают, что они влюблены? — риторически вопросил Дагворт-Грейнджер.

Гермиона вздохнула, бросив взгляд на наручные часы. Она была уверена, что знала ответ всегда, но, оказалось, длительное время заблуждалась.

«У них меняется патронус, сияют глаза. У них болит сердце и поёт душа».

— Вот что, Гермиона… — сэр Гектор воздел указательный перст, потрясая им, точно строгий учитель, — …влюблённость — первейший враг дела! Лучше уж я пропущу завтрак из-за того, что с эйфорического эликсира надо вовремя снять пену, или не высплюсь, потому что пойду в лес за заунывниками, а те цветут лишь при лунном свете, чем из-за любовных переживаний. — Затем он взял притихшую Гермиону за руку и нежно похлопал её по тыльной стороне ладони. — Я пришлю тебе превосходную мазь от синяков под глазами, моя дорогая. Собственный рецепт.

— Спасибо, — с искренней признательностью ответила Гермиона и печально улыбнулась. — Неужели я выгляжу так, словно всю ночь собирала заунывники?

— Если бы… Вчера за тучами луны не было видно.

На кухню зашёл Кричер с курицей под мышкой, и Гермиона мудро решила сменить тему:

— А где же хозяин дома? У себя?

— А как же… — ответил Гектор. — Принимает важного гостя — того, что похож на усатый корнеплод.

— Мистера Крауча?

— Его самого.

Гермиона вышла в холл и посмотрела наверх. На галерее промелькнула высокая тень. В особняке она могла принадлежать лишь одному существу.

Грейнджер поднялась на второй этаж и прикрыла нос рукой. Лаборатория находилась в противоположной стороне, но во всём коридоре пахло сгоревшим эфиром — результат неудавшегося алхимического опыта, от которого Дагворт-Грейнджер сбежал на кухню. Одна из дверей на этаже была открыта, и Гермиона заглянула внутрь.

Эдвин Шотт стоял в тени между прямоугольниками солнечного света, падающего на ковёр. В комнате было прохладно из-за двух открытых настежь окон, но воздух приятно щекотал ноздри свежестью. На одном из наружных карнизов сидела птица, пригревшаяся на солнце. Смоляные крылья отливали синевой. Любознательный ворон повернул голову, когда Гермиона вошла в комнату. Чёрный глаз, будто гагатовая пуговка, уставился на неё, упуская из вида куда более опасного мистера Шотта.

— Вы собираетесь его съесть? — шёпотом спросила Гермиона.

Вампир повернулся к ней. Впервые на его пугающе бледном лице проскользнули эмоции. Он был сбит с толку.

— Почему вы так решили?

Гермиона сконфуженно отступила назад. Она уже и не помнила, с чего это взяла. Должен же мистер Шотт чем-то питаться, если не пил человеческую кровь? Может, пригласить его на обед, чтобы разузнать подробности? А где он спит? В гробу, как граф Дракула?

Ворон тем временем рассмеялся почти как человек и перепрыгнул на соседний карниз, пустившись в погоню за сухим листиком.

Если молчать с Регулусом было комфортно и приятно, то с Эдвином Шоттом — изнуряюще тяжело.

— У вас плащ испачкан, — заметила Гермиона. — Давайте я очищу.

Вампир коротко кивнул, позволив ей произнести нужное заклинание.

— Пришлось добираться сюда в трюме катера. Не люблю бегущую воду. Это плохо. Я должен идти, но день сегодня солнечный. Нехорошо.

Ишь как разговорился…

— Герр Эйгенграу поручил вам новое задание?

— Дело, — коротко сообщил Шотт, сверкнув золотистой радужкой глаз. — В Литтл-Хэнглтоне.

Вот оно что. Гриндевальд заинтересовался малой родиной Гонтов.

— Счастливого пути, — пожелала Гермиона. — Литтл-Хэнглтон находится гораздо севернее. Солнце там будет к вам милосерднее.

И снова в ответ лишь кивок, лишнего слова не вытянешь. Глядя на Шотта, Гермиона вдруг подумала о Северусе Снейпе, которого на Гриффиндоре частенько величали «Школьным упырём», «Слизеринским кровопийцей» и «Ужасом подземелий». Кто-то поговаривал, что профессор обращался в летучую мышь и вылетал из Хогвартса в поисках крови… Где он сейчас? Шпионит для Дамблдора? Можно ли это использовать?

Шотт покинул комнату, как только солнце скрылось за большим пуховым облаком.

Гермиона ушла в себя и не заметила, как осталась одна.

Ей безумно хотелось послушать, о чём за стенами толковали двое волшебников, строящих козни против Тома Риддла. А ведь она вправе знать! Гермиона круто развернулась и поспешила обратно на кухню.

Кричер мурлыкал что-то себе под нос, натачивая нож для разделки птицы. Эльф внезапно вспомнил про свои прямые обязанности.

— Оставь эту несчастную курицу! Отправляйся на Гриммо прямиком к Регулусу! — воскликнула Гермиона. — Скажи ему, что мне нужно его сквозное зеркальце как можно быстрее.

Домовик яростно закивал и растворился в воздухе.

— Опять что-то придумала, — насмешливо изогнув брови, посетовал Гектор.

— Небольшая уловка, — оправдалась Гермиона и под озадаченным взглядом алхимика схватила поднос с чашками. Ей нужен заварник, молочник и оставшиеся сконы. Ей нужен повод зайти в кабинет, и она его нашла. — Это никому не повредит. Мне просто любопытно…

— Ты перенимаешь методы Геллерта, Гермиона. Ты даже заговорила, как он.

Она застыла, опершись одной рукой о стол, сражённая словами, точно чарами ступора. Гектор подшучивал или считал так всерьёз?

Кричер возник в центре кухни и чинно поклонился.

— Хозяин одолжил зеркальце с условием, что мисс Гермиона вернёт его лично и расскажет, для чего оно ей понадобилось. Кричер уполномочен получить от мисс обещание, — на одном дыхании выпалил эльф.

— Твой хозяин не перестаёт меня удивлять. Хорошо, я обещаю!

Гермиона активировала оба зеркала и сунула одно под салфетку, потом взяла нагруженный поднос.

* * *

Гриндевальд встретил появившуюся в дверях девушку лисьей полуулыбкой.

— На случай, если вы проголодаетесь, — елейно пропела Гермиона, пройдя в комнату и опустив поднос на стол.

— Благодарю, — откликнулся Гриндевальд.

Крауч даже не повернул голову. Он насупился из-за того, что их разговор прервали самым бесцеремонным образом — и правда сморщенная редька.

Оба, очевидно, ждали, когда Гермиона уйдёт. Она же ничуть не торопилась, придерживаясь всех чайных традиций, даже наколдовала два ситечка для процеживания заварки. Начищенный до блеска бок чайника служил ей зеркалом дальнего вида. Она убедилась, что в её сторону никто не смотрит, и незаметно переложила из-под салфетки сквозное зеркальце Регулуса под стопку скрученных свитков. Готово. Больше её ничего здесь не держало, так что Гермиона с лёгким сердцем и вспотевшими ладонями покинула волшебников, которым было о чём потолковать.

Она вышла в коридор и, пропустив несколько дверей, заперлась в пустой комнате, достала зеркало. Оно показывало только пыльную серость свитков, зато прекрасно передавало все звуки.

— …выдать им тело Игоря Каркарова, — недовольно рассказывал Крауч. — Невыразимцы хотят изучить его мозг. Сомневаюсь, что им удастся что-то вытянуть из покойника, но я отдал бы тело преступника без колебаний на любые опыты, если бы не запрос из болгарского Министерства магии. На родине его ждут живым или мёртвым. Я должен сообщить о смерти Каркарова по международному каналу связи.

— Что произойдёт, если вы этого не сделаете? — невозмутимо поинтересовался Гриндевальд.

Крауч замялся.

— Так положено.

— Вы собираетесь занять кресло министра в Магической Британии, а не на Балканах. Пойдите навстречу невыразимцам.

— Если кто-то узнает…

Гриндевальд негромко рассмеялся.

— Уж точно не от доблестных сотрудников Отдела тайн, они свои секреты за пределы ведомства не выносят. Вы в хороших отношениях с главой Аврората?

— Мы вместе учились. Я доверяю Руфусу Скримджеру больше, чем кому-либо во всём министерстве!

— Так пусть ваш друг позаботится о том, чтобы со стороны авроров не было утечки, и вопрос решён. Вам нужна поддержка невыразимцев. Они ощущают себя не в своей тарелке из-за того, что Руквуду удалось сбежать. Стоило действовать жёстче, чтобы не допустить этого.

— Он оказал сопротивление! Более жёсткие меры могли бы привести к жертвам среди сотрудников министерства.

— Нельзя было садиться ему на хвост в Атриуме. Он почувствовал слежку, почувствовал, что что-то не так.

— Авроры были замаскированы под обычных служащих. В толпе легче вести наблюдение… Впрочем, вы правы, Вальтер, — неохотно признал Крауч. — Спешка ни к чему не привела. Теперь-то Волдеморт позаботится о том, чтобы хорошенько спрятать Руквуда.

— Я постараюсь узнать, где он, — сказал Гриндевальд.

— Не удивлюсь, если Руквуд скрывается у нас под носом и даже не потрудился покинуть столицу, — раздражённо выплюнул Крауч.

Гермиона расслышала шаги: глава департамента правопорядка принялся нарезать круги по комнате, скрипя начищенными до лоска оксфордами.

— В Лютном переулке найдётся пара десятков волшебников, которые с радостью предоставят ему кров. Эти люди называют Волдеморта спасителем магии, а его ручных псов — Вальпургиевыми рыцарями. И откуда только взяли эту чушь?!

— Глупцы и пьянчуги, — невозмутимо произнёс Гриндевальд, прихлёбывая чай. — Неказистые маленькие люди, неспособные даже на палочку скопить. Всё, что у них есть, — это сказки. Чернь всегда жаждет миракля.

— Разогнать бы этих мерзавцев да стереть с лица Лондона их зловонное болото — все пять линий Лютного переулка… Это гнилое пятно на карте Магической Британии, место, куда без проводника лучше не ходить, потому что иначе тебя околдуют, ограбят, отравят или принесут в жертву во время кровавого ритуала твои же соотечественники, собратья волшебники…

Было легко представить, как в эту минуту на впалых щеках Крауча играли желваки и смешно топорщились усики над верхней губой, как у Бэзила Фолти⁽⁴⁾.

— Иногда мне кажется, что они не заслуживают ничего, кроме отвращения! Министерство столько для них сделало за последние годы… Вывело ряд заклинаний из списка запрещённых, узаконило продажу таких товаров, о которых раньше говорили только шёпотом, взяло на себя часть расходов на лечение в Мунго… Однако они видят в этой помощи лишь слабость, лишь временные уступки!

— Всё так. Эти люди никогда не поддержат вас, Бартемиус, как не поддержат ни одну законную власть. Им нравится винить других в своих бедах.

Голос Гриндевальда журчал, как ручей, обрамлённый сочной травой. Резкие слова обтачивались интонацией. Гермиона завидовала его красноречию. Хладнокровный, бесстыдный лжец.

— Их сдержит в узде только сила, только тотальный контроль. Вы видите в них капризных детей, мой друг, а себя — их воспитателем. Это ошибка. Представьте, что вы надзиратель, неусыпное око правосудия и порядка. Подопечные должны принять ваши правила и жить в мире, лишённом тайн и секретов, или испытать на себе последствия неподчинения. Когда кресло министра станет вашим, вы осушите это болото.

— С вашей помощью, хотите сказать.

— С моей помощью, — согласился Гриндевальд всё тем же обволакивающим тоном.

Крауч громко вздохнул.

— В Визенгамоте или на совещании у министра меня не поймут. Я могу поделиться своими тревогами только с вами, Вальтер.

— Ваши тревоги — мои тревоги, Бартемиус. Как ваш сын? В Румынии ему ничего не угрожает?

Раздался звук пристукнувших каблуков.

— Всё в порядке, но эти мерзкие слухи…

— Что за слухи?

— Наверняка за ними стоит Волдеморт! Поговаривают, что я убрал сына подальше из-за его пристрастия к тёмным искусствам, намекают на связь Барти с Пожирателями смерти.

— Людям свойственно строить домыслы. Вам следует дать интервью.

— «Ежедневный пророк» давно куплен Трэверсом!

— «Придира» — отличная замена. Я думаю, мы сможем объяснить отъезд Барти вашим беспокойством за его жизнь. Нелегко быть сыном главного врага Волдеморта.

— Меня посчитают трусом!

— Глупости. Непримиримый борец с преступностью, как оказалось, ещё и заботливый отец… Разве это плохо? Что может быть трогательнее в глазах волшебниц, почитывающих «Придиру» за чаем или в очереди у мадам Малкин? Возьмите на интервью супругу. Пусть она расскажет душещипательные подробности сама, пусть другие говорят за вас.

Гермиона могла поклясться, что расслышала скрежет зубовный: идею Геллерта Крауч наверняка встретил со скепсисом, но возражений не последовало. Он привык не нравиться людям.

— Нам предстоит ещё многое сделать, — сказал Гриндевальд. Раздался скрип колёс его коляски: он сдвинулся с места. — Готовьтесь к тому, что в ближайшие дни поддержка со стороны Аврората усилится.

— С чего вы это взяли?

— Этой ночью Доркас Медоуз была убита.

— Вы и это знаете?! Да, это так. Прессе ещё не сообщили. Но Медоуз была человеком Дамблдора, а он не одобряет мой подход к делу.

— Она несколько лет проработала в Аврорате и заслужила уважение многих коллег. Даже нелюдимый Аластор Грюм, как я слышал, был с ней довольно близок. За неё захотят отомстить. Продолжайте придерживаться…

Внезапно голос Гриндевальда оборвался. Раздался звон стекла и следом — испуганный возглас, который был слышен не только из зеркала — он разнёсся по всему этажу.

Гермиона без раздумий кинулась в коридор и чуть не налетела на сэра Гектора. Они вместе поспешили в кабинет хозяина дома.

— Я не понимаю, что случилось, — пробормотал Крауч, пропустив Гермиону к одеревеневшему волшебнику в кресле. — Всё было хорошо, как вдруг Вальтер… Его глаза закатились, а пальцы намертво сжали подлокотники.

У Гермионы камень с души свалился. Она уже видела подобное. Гриндевальд был во власти своих видений. Выглядело это действительно жутко. Неудивительно, что Крауч обомлел.

— Герр Эйгенграу скоро придёт в себя. — Гермиона собрала с пола осколки выпавшей из рук австрийца чашки и оглянулась на встревоженного мастера зелий. — Наколдуйте, пожалуйста, воды, дядя. Она ему сейчас понадобится.

Гриндевальд шевельнулся — отмер. Он опустил голову и прикрыл глаза. Его веки трепетали, будто под ними всё ещё проносились наброски возможных событий.

Гермиона обратила взор на Крауча, передавшего ей стакан воды раньше Гектора. Не к добру это всё. Бартемиус молча двигал челюстью, будто пережёвывал собственные зубы.

Итак, Доркас Медоуз погибла минувшей ночью. Гермиона не могла предотвратить её убийство. Да и не пыталась. Даже не думала об этой женщине в рядах Ордена. Возможно, к лучшему. Сильнейшая волшебница, соратница Дамблдора так и осталась для неё безликим именем на страницах подшивок газет. Каркаров тоже нашёл свою смерть. Искупления не будет. Не сказать чтобы Гермиона огорчилась. В её времени Каркарову она не нравилась, и он не стеснялся науськивать Виктора.

«Магглокровка!» — презрительно бросал директор Дурмстранга, видя её с Крамом, и качал, и качал головой.

Теперь его голова отправится в Отдел тайн.

Гермиона вспомнила зловещую комнату с огромным бассейном, в котором плавали мозги. Удостоится ли мозг Игоря Каркарова почётного места в этом жутком водоёме?

— Прошу простить меня. Я не хотел вас пугать, — произнёс Гриндевальд, осушив стакан до дна.

— Вы провидец, Вальтер? — без обиняков спросил Крауч.

Гермиона затаила дыхание. Уже пора бить тревогу?

— Больше всего это было похоже на то, что вы впали в транс, — продолжил глава департамента.

— Я предпочитаю называть это «эпизодами», — устало откликнулся Гриндевальд, спрятав ладони под пледом — присущий старикам жест. Он будто разом осунулся, одряхлел. Полудохлая рыба на дне водоёма… забурилась в ил…

— Вас посещают видения будущего, — хмуро констатировал Крауч. — Почему вы раньше не сказали?

— Потому что вы имеете предубеждение против волшебников, обладающих необычными способностями.

— Резонно, — согласился Бартемиус, и его подозрительный взгляд мазнул по Гермионе, как будто она вот-вот обратится в демона. — Всякий маг, обладающий экстраординарным даром, врождённым или приобретённым, должен быть зарегистрирован. Это разумное ограничение магии. Метаморф и анимаг вредоноснее, чем оборотень, а предсказатель на службе тёмных сил — опаснее этих троих вместе взятых. Взять того же Гриндевальда. Дар предвидения помогал ему на протяжении многих лет строить изощрённые планы и уходить от правосудия, дуря всем головы…

Крауч так резко замолчал, что у Гермионы ёкнуло сердце. Раз — и мир перешёл в беззвучный режим. Возможно, всё бы ещё как-то обошлось, если бы не перепуганный вид сэра Гектора. Крауч взялся за рукоятку палочки, которую пока что держал в рукаве пиджака, всё ещё не решаясь направить её на тщедушного волшебника в инвалидном кресле.

— Зачем вы приехали в Англию, Вальтер?

Гриндевальд исподлобья посмотрел на Крауча и иронично ухмыльнулся.

— Komisch, dass Sie das fragen. Erst jetzt⁽⁵⁾.

Красный луч вмиг осветил кабинет и ударил Крауча в грудь — того отбросило к камину с такой силой, что он ударился о решётку и без чувств сполз по ней на пол.

Гермиона отшатнулась от неожиданности, а Дагворт-Грейнджер и вовсе налетел на банкетку, опрокинувшись вместе с ней.

Дымящийся плед сложился складками у ног Гриндевальда, держащего волшебную палочку. Всё произошло очень быстро. Обманчивый образ дряхлого старца растворился за ненадобностью. Гриндевальд деловито постучал любимым оружием из осины по раскрытой ладони.

— Lieber Gott, danke für die dummen Menschen⁽⁶⁾.

Гермиона приблизилась к Краучу, присела и проверила пульс.

— Всего лишь оглушающее, — проворчал Гриндевальд, проследив за её действиями. — Отделается синяками.

— Синяками… — эхом повторила Гермиона, выпрямившись, и застыла в мрачном молчании.

— Он разоблачил тебя, Геллерт, — прошептал Гектор, находившийся на грани паники.

— Чуть раньше, чем я думал. — Гриндевальд повернулся к Гермионе и пристально уставился на неё холодными глазами. — Измените ему память.

— Что?

— Ещё не время отправлять кандидатов в министры на фамильные кладбища. Вложено слишком много труда… Вы никогда не задумывались, что Мерлину было ужасно скучно выполнять роль наставника для венценосного юнца? Не делайте такое лицо. Мне не нравится. Или вы забыли формулу заклинания?

«Ещё не время…» — мысленно повторила за ним Гермиона.

— Я всё прекрасно помню.

— Тогда чего вы ждёте? Какие-то сомнения?

Гермиона ощутила вспышку гнева. Стиснув зубы, она сделала всё возможное, чтобы сдержаться.

Чары забвения вышли идеально, палочка из рябины справилась с ними блестяще. Крауч отделается лёгкой мигренью, когда очухается и сообразит, где он вообще.

— Что бы вы делали без меня, герр Эйгенграу? — отпустила шпильку Гермиона.

— Поверьте, уж как-нибудь бы справился, — откликнулся Гриндевальд. — Гектор, посади Бартемиуса в кресло. Ему пора прийти в себя. Мой друг переутомился.

1) Дарджилингский чай. Он приготовлен из разновидности камелии китайской. В Великобритании традиционно ценится выше прочих чёрных чаёв.

Вернуться к тексту

2) Цыплёнок (итал.)

Вернуться к тексту

3) Скон — британская сладкая выпечка.

Вернуться к тексту

4) Бэзил Фолти — главный герой культового для британцев ситкома 1970-х годов «Башни Фолти». Бэзил — циник, человеконенавистник, консерватор и сноб.

Вернуться к тексту

5) Забавно, что вы это спрашиваете. Только сейчас. (нем.)

Вернуться к тексту

6) Боже, спасибо тебе за глупцов. (нем.)

Вернуться к тексту