Цунами (гет)

Тяжело. Веки налились свинцом. Неподъёмные. Рука… Она ещё тяжелее. Надо выбирать: открыть глаза или пошевелить пальцами. Мурашки. Что-то холодное коснулось предплечья. Щекотно. Кости затрещали. Больно. В голове разлился горячий пульсирующий туман.

— Нолсики! Ыбртсо!

Голоса! Много голосов. Громкие. Слишком.

— Окупсайте аруктакно.

Сириус ужаснулся. Он забыл человеческую речь! Или это вовсе не люди вокруг? С него снимали одежду, разрезали куртку, которая срослась с ним чёрной запёкшейся кровью. Сейчас его развернут, как окуклившегося шелкопряда, освежуют и бросят в исполинский котёл. Он хотел спросить, куда его несут, но губы не слушались, и Сириус оставил попытки разлепить их. А есть ли у него рот? И был ли когда-нибудь вообще? Ему говорили, что он болтун. Значит, был. Значит…

Что-то задело его ногу, и Сириус полетел в темноту с ветерком.

* * *

Кап, кап, кап. Капель. Весна. Неужели он продрых всю зиму? Он не знал, который теперь час. Не знал, какое время года… Страшно хотелось пить. Нужно попросить воды, но как это сделать? Язык приклеился к нёбу. Язык такой тяжёлый и большой. Как только умещался во рту?

Невыносимо чесался нос. Вот бы сменить позу… Нет, это подождёт. Сначала промочить горло… Надо поднапрячься.

Сириус открыл глаза и зажмурился. Света вокруг чересчур много. Всё такое белое, острое… Он поднял руку к лицу, отгораживаясь, но поздно. Свет успел уколоть его зрачки, войти через них в голову и ужалить мысли. Как больно думать! Он даже забыл, что хотел. А! Вспомнил! Воды!

— Ну-ну, сейчас я приглушу свет.

Мама?

— Тебе хочется пить?

Не было сил кивнуть. Но, кажется, его мысли вытекли через уши и стали видны всем, потому как вскоре к губам прижалась восхитительно прохладная кружка — кружка, пахнущая водой. У воды был чудесный запах — запах воды.

Да! Вода! Во-да!

Странный вкус.

— Не двигайся, дорогой. Ты ещё очень слаб. Поспи.

* * *

Он стоял перед огромной каменной аркой в тёмном зале с мраморным полом и уходящим в бесконечность потолком. Между колоннами арки колыхался занавес, из-за которого слышались голоса, будто бы там играли спектакль. Кто-то выкрикивал проклятья, кто-то плакал, а кто-то… громко звал Сириуса — так требуют актёра на бис. Потом занавес порвался, и из образовавшейся дыры вывалился некто смеющийся — мужлан с обрюзгшим лицом; от него несло дорогим алкоголем и дешёвым табаком. У этого человека были серые глаза — точь-в-точь как у Сириуса, но всё остальное… Кривое зеркало могло быть благосклоннее. Седые пряди в чёрной гриве волос, морщины… Сколько ему лет? Нельзя сказать точно. Проекция. Копия копии, потерявшая большую часть черт оригинала. Боггарт с плохим чувством юмора. Мертвец из Зазеркалья.

Чужак, этот прокуренный, искорёженный временем неудавшийся двойник, удивлённо замолчал, уставившись на ошеломлённого Бродягу, моргнул, а затем разразился удушающим хохотом.

Сириус развернулся и побежал прочь — в необъятную тьму коридоров. Смех гремел у него за спиной, отскакивая от стен.

Он обернулся, ощутив невесомое прикосновение к затылку, и увидел на месте горе-двойника андрогинную фигуру в чёрном плаще. Она стояла у арки. Она ждала. Она никуда не торопилась, уверенная в том, что когда-нибудь дождётся.

Сириус на ощупь пролагал себе путь. Казалось, он никогда не остановится. Он не знал, куда бежать, ведь бежать было некуда.

Бродяга влетел в первую попавшуюся дверь. Та привела его в комнату с решётками. Западня! Клетка. Он узнал это место. Азкабан. Белый шум снаружи — рокот морских волн, мечтающих смыть с лица земли проклятый остров Экриздиса.

Как же так?! Сириус кинулся к окну. Это невозможно. Он уже вышел отсюда. Всё — сон. Это не может быть правдой. Не может быть правда такой.

Сириус попытался пролезть между прутьями. Он должен выбраться. У него получится. Обязано получиться, иначе он не проснётся. Никогда.

«Сделай это! Сделай это сейчас. Или этот ад никогда не кончится».

Каким-то чудом ему удалось протиснуться наружу, однако он не удержался на крохотном выступе внешней стены и полетел вниз. Море стремительно приближалось.

«Наконец-то вдоволь напьюсь».

Бродяга падал, мир вертелся колесом. Колесо скрипело.

— Нет! — крикнул он.

Сириус резко проснулся и уткнулся взглядом в потолок. Во рту стоял вкус желчи. Шевельнуться — всё равно что совершить подвиг, а к подвигам он пока не был готов. Скрип всё ещё стоял в ушах. Бродяга медленно повернул голову в поисках источника столь неприятного слуху звука.

Регулус с недовольным видом искал что-то в прикроватной тумбочке, петли её дверцы нуждались в хорошей смазке.

— Привет, Колючка.

Брат вздрогнул и посмотрел на Сириуса так, как мог бы посмотреть на внезапно обретшего дар речи садового гнома. Хотя голос Бродяги в самом деле звучал отвратительно, будто в глотку забилась земля с копошащимися в ней огневицами.

— Ты часом не из-за меня слёзы-то лил?

Реджи закрыл дверцу тумбочки и выпрямился на стуле. Видок у брата был не из лучших, но оделся он как обычно с иголочки. Свой же «наряд» Сириус изучить не имел возможности из-за высоко натянутого одеяла. Загипсованную руку было трудно не заметить. С одной ногой тоже явно что-то не так: она выделялась под тканью.

— С чего такие выводы? — спросил Реджи. Ему было сложно побороть по-детски счастливую улыбку.

Сириус уже позабыл свой вопрос.

— Все глаза красные.

— Все?

Бродяга коротко кивнул, вцепившись свободной рукой в простынь. Его укачивало, словно он находился в койке в трюме плывущего сквозь шторм корабля.

— Два над первым носом. И два над вторым.

— Понятно, — слегка обеспокоенно сказал брат. — Я простудился и всё никак не могу выздороветь.

— Ты всегда подолгу болеешь, — произнёс Сириус с ноткой самодовольства. — Не то что я.

— Не то что ты, — тихо подхватил Регулус, всматриваясь в него, точно в привидение.

— Пить, — прохрипел Сириус, облизав сухие губы.

Регулус исполнил его просьбу. На этот раз в кружке оказалась обычная вода без того странного привкуса.

— Я позову целителя.

Сириус прикрыл глаза и промычал что-то в ответ. Пусть зовёт кого хочет.

Воспоминания наводняли его разум, как дождь — русло старого ручья. Великанье поселение, Мальсибер, грохот камнепада, стрела, пронзившая ногу насквозь… Сириус провёл языком по зубам. Все на месте. Его улыбка не пострадала.

Брат привёл какого-то мужичка в лимонной мантии, и тот закудахтал над Сириусом, потрясая палочкой, с кончика которой лился свет.

— Самое страшное позади, — заключил он. — Теперь пациент пойдёт на поправку.

Целитель обменялся с Реджи ещё несколькими фразами, сказанными полушёпотом, поколдовал, поколдовал и заставил Сириуса проглотить пилюлю, похожую на липкий, уже обсосанный кем-то леденец. Гадость несусветная! Выплюнуть бы, но как-то неудобно перед человеком. Тут вроде как стараются его вылечить.

— У вас большая потеря крови. Это крововливающая таблетка. А теперь позвольте мне обновить восстанавливающие руны.

Сириус несколько опешил, когда колдомедик ловко управился с его накрахмаленной рубашкой с металлическими кнопками по боку и оголил Бродяге рёбра с правой стороны. Кожа в том месте оказалась расписанной непонятными письменами, что едва отливали серебристо-голубым сиянием.

— Одно из рёбер у вас, мистер Блэк, было сломано, как и левая рука в районе предплечья…

Сириус нахмурился, почувствовав, как натянулся заживающий над бровью рубец.

— А что с пробоиной в бедре? Ходить-то я смогу?

— Конечно! Наберитесь терпения.

Сириус тотчас успокоился. Не хотелось стать калекой и щеголять протезом, как дедушка или Грюм. Они оба, разумеется, ещё ого-го, но… лучше остаться при своих лапах.

Сириус немного приподнялся. Только теперь он обнаружил, что изголовье его кровати в больничной палате пестрело всевозможными безделушками. Здесь будто растрясли парочку торгашей из оккультной лавки. Пока целитель обновлял руническую вязь на рёбрах, Сириус рассматривал диковинки.

— Тотем из рябины — от бабушки, — пояснил Регулус, проследив за его ошарашенным взглядом. — Талисманы по центру — от тёти Друэллы. Справа — от тёти Элси. Куколку из кукурузной соломы сделала мама. Куль под подушкой лучше не трогай — там мумифицированное тельце крота. Дедушка велел положить. Прости. Все надея… ждали, когда ты очнёшься.

— Та-ак, — скептично протянул Сириус. — Я очнулся. Может, этот музей народного творчества переедет куда-нибудь ещё?

— С удовольствием приму в дар засушенного крота, — вклинился ушлый целитель. — Очень хороший оберег! Я его тестю подарю!

— Забирайте с моего благословения! Слушайте! А ведь у меня день рождения! — опомнился Бродяга и поморщился от боли, прострелившей тело от макушки до кончиков пальцев на ногах. Хорош подарочек.

— Ты пробыл без сознания около недели, — сказал Регулус. — Ты поступил в Мунго в тяжелейшем состоянии. Отец дежурил возле тебя несколько суток, иногда его сменял я. Сириус, ты мог умереть. Ты это понимаешь?

Умереть… Ну, нет. Это Реджи загнул для красного словца.

Однако перед мысленным взором возникла фигура в сотканном из теней плаще — фигура возле каменной арки, её арки.

— А мама когда приходила?

— Мама? — удивился Регулус. — Её здесь не было. Отец решил, что твой болезненный вид — зрелище не для слабонервных, не стоит усугублять её состояние…

Сириус нахмурился. Нет, он определённо видел миссис Блэк. Вальбурга дала ему напиться, когда он умирал от невыносимой жажды, а потом гладила его волосы, пока песочный человек насыпал сонный порошок в уставшие глаза. В царстве Морфея Сириус не чувствовал боли. В основном он отдыхал и набирался сил.

Мама приходила. В палате пахло её духами. Так оно и было. Да, так и было! Как давний сон.

Сириус ненароком оглянулся на многочисленные любовно разложенные обереги у изголовья кровати. Эта магия древнее стен Хогвартса. Кто знает: может, его предок, бороздивший моря возле Туманного Альбиона, тоже клал тушку крота себе в койку, чтобы легче справиться с цингой.

— Ладно, пусть пока дарёный хлам полежит у меня, а то придёт кто-нибудь из наших навестить и обидится, что я всё выкинул.

Целитель немного приуныл, но брат лишь деловито кивнул и сдержанно улыбнулся, но, слава Мерлину, воздержался от каких бы то ни было комментариев. И всё ж глаза у него смеялись, радовались.

— Настоящая магия — это забота, — сказал брат, будто прочёл его мысли.

— Уйдёшь ты когда-нибудь или нет? — проворчал тронутый всей этой чёртовой заботой Сириус, пытаясь застегнуть пуговицы на рубахе.

* * *

Отец явился утром, сел и долго пристально смотрел на Сириуса. Регулус держался чуть поодаль — прямо-таки олицетворение кротости, античная скульптура ангела в халате. Такой же халат накинул на плечи и отец. Блэки сегодня в белом.

Бродяге стало неловко. И чего все молчат?

Орион не сдержал улыбки, когда Сириус нервно пошевелил пальцами забинтованной руки.

— Сможешь ухватить меня за мизинец?

— Пап, мне всё-таки двадцать лет, а не дней. Нечего со мной нянчиться.

В глазах отца сверкнули молнии. Он откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди.

— Не знаю. Когда мне сообщили, что сын упал с мотоцикла, я подумал, что ты перебрал Огденского и не удержался в седле. Это послужило бы тебе уроком. Затем сказали, что ты ещё и ранен. Тогда я подумал, что тебе досталось в заварушке в Ба…

Регулус надсадно закашлялся и принялся искать по карманам носовой платок.

— …в каком-нибудь баре, — холодно договорил отец, хотя Сириусу показалось, что он хотел закончить фразу иначе. — Стычку с Пожирателями я тоже не исключал. Это вопрос времени. Среди людей Волдеморта довольно много наших родственников и знакомых, желающих тебя подстрелить. Уже в приёмной Мунго я узнал, что ты весь переломан и едва дышишь, но следов проклятий на тебе нет. Пока целители боролись за твою жизнь, я ждал в коридоре, отчаянно надеясь, что ты выкарабкаешься. Я представлял, как ты сталкиваешься в воздухе с летящей навстречу почтовой совой и падаешь вниз, не успев выхватить палочку. Вместо совы могла быть и любая другая дикая птица — в сумерках сложно разглядеть. Шанс столкнуться с фестралом ничтожно мал, но и такой исход нельзя списывать со счетов, ведь речь шла о тебе. И всё же человеческое воображение весьма убого… Помню, как целитель вышел из твоей палаты и сказал, что ко всему прочему у тебя сотрясение мозга. Откуда он это взял? Будь у тебя мозги, ты бы не полетел над поселением великанов без хамелеоновых чар.

На последних словах голос отца окончательно заледенел, несмотря на солнце, вышедшее из-за облаков и обнявшее мистера Блэка сзади за плечи. Тени в палате стали глубже, рельефнее. И на лице Ориона — тоже. Он выглядел измождённым и осунувшимся. Под глазами набрякли синяки.

Сириусу стало жарко от накрывшей с головой волны стыда. Он вновь и вновь заставлял близких волноваться.

— Я был в Ирландии не просто так. Я выполнял поручение Дамблдора и потерпел сокрушительное фиаско.

— Рассказывай! — из уст отца это прозвучало ультиматумом.

Бродяга не посмел ослушаться и принялся излагать. Он всегда чувствовал себя лучше, когда имелся чёткий план действий, и Дамблдор предоставил ему оный. Казалось бы, плёвое дело: подкрадись к парочке Пожирателей смерти и выруби их без шума и пыли. Проблем с великанами им было не избежать, но до смертоубийства бы не дошло.

Орион Блэк обладал удивительной способностью с серьёзным видом выслушивать сыновей, даже если их слова напоминали бред.

— Теперь понятно, почему в Мунго тебя доставил Дамблдор, — проговорил он. Вид у него был очень недовольный, но отец воздержался от упрёков.

Закончив рассказ, Сириус ощутил слабость, выдохся.

— Какие новости с большой земли? — спросил он, попытался сесть и завалился обратно, едва сдержав зевок.

— Дамблдор нашёл диадему Равенкло, — подал голос Регулус.

Дремоту как ветром сдуло.

— Серьёзно?!

— Крестраж у директора, — подтвердил брат. — Дамблдор сейчас занят поисками способа его уничтожить. Как мы и предполагали, диадема защищена сложнейшими чарами. Он пытается их снять.

— А как вы поняли, что она у него?

Орион с гордостью посмотрел на Реджи.

— У твоего брата родилась интересная идея…

— Идея, скажем честно, не совсем моя, — заметил Регулус. — Я воспользовался методом мистера МакКинонна и развернул собственную шпионскую сеть в Хогвартсе.

— Финеас Найджелус! — осенило Сириуса.

Регулус заразительно улыбнулся. Они снова на одной волне.

— В точку! Его портрет висит в кабинете директора. Прапрадеду ничего не стоило подглядеть за тем, чем занимается Дамблдор. Правда, бывшим директорам запрещено разглашать тайны действующего главы школы, но мы сумели решить эту проблему. Пришлось сыграть в необычные шарады…

— И что теперь?

— Хотел бы я знать.

— Для начала, — вмешался отец, — полностью поправиться. До тех пор, Сириус, у тебя не может быть никаких дел. И ещё кое-что. Учитывая, что Пожиратели смерти могут вести на тебя охоту из-за того, что ты Хранитель Поттеров…

Бродяга с укоризной посмотрел на Регулуса. Болтун отделался извиняющимся взглядом.

— …я хочу как можно скорее забрать тебя на Гриммо. Дома намного безопаснее. Риддл не станет открыто выступать против нашей семьи, но втайне может отдать приказ тебя похитить.

— Мне бы волшебную палочку, — со вздохом вымолвил Сириус.

— Я принесу тебе ту, что принадлежала прадеду. Новую купишь сам, когда встанешь на ноги. На обе ноги. — Орион ясно дал понять, что пререкаться с ним неразумно, однако без палочки Сириус чувствовал себя голым. — Я переговорю с главным целителем и попрошу разрешения наложить защитные чары на твою палату.

Как только отец вышел за порог, Сириус снова обратил взор на брата.

— Чего стоишь? Садись.

— Стулья тут — орудия пыток.

— Это ты в допросной Аврората не бывал. Как считаешь, что Дамблдор сделает с диадемой? — спросил Сириус уже вполголоса. — Готов поспорить, у него уже есть мыслишки на сей счёт.

Регулус пожал плечами.

— Может быть, наденет себе на темечко, и она ему подскажет верный способ её уничтожить… — сказал он таким ровным голосом, что Сириусу захотелось пнуть его здоровой ногой. — Финеас в любом случае сообщит нам, если будут подвижки.

— Директор наверняка начнёт разыскивать остальные крестражи! Что, если ему намекнуть, дать наводку, а? Я могу написать ещё одно анонимное письмо. Здесь всё равно заняться нечем. А как ты думаешь, Волдеморт как-нибудь проверяет части своей душонки? Или чувствует их? Если уничтожить диадему, он узнает? Может, крестражи с ним связаны? Ну, знаешь, ментальным путём… Нет? Они же когда-то были единым целым…

— Верно, — задумчиво отозвался Регулус, прикоснувшись к рукаву в районе левого предплечья. — Части целого… Мне надо кое-что проверить! — заявил он ни с того ни с сего, снял белый халат посетителя и засобирался на выход. — Я забегу к тебе завтра.

— Постой-постой! — всполошился Сириус, вынудив его обернуться у двери. — Завтра ты можешь меня не найти. Я же умру от скуки! Мне даже почитать нечего — разве что инструкции к лекарствам. Принеси пару газет, что ли.

Регулус надел перчатки и покладисто сказал:

— Ладно.

— Но только не макулатуру вроде «Ежедневного пророка»! Они даже гороскопы неправильные печатают, — авторитетно обозначил Сириус. — Принеси маггловские! Точно! Принеси «The Sun»! Там самые классные кроссворды! Ты же не боишься продавцов газет? Они, в отличие от сов, даже не кусаются и не оставляют помёт на подоконнике.

Регулус потёр лоб, с трудом сдерживая смех.

— Хорошо. Я что-нибудь тебе раздобуду.

— «The Sun», солнышко! — крикнул Сириус ему в спину. — Не забудь. Не перепутай с «Daily Mail»!

* * *

В дверь постучали с такой силищей, что полотно содрогнулось. Сириус не спал, но всё равно тряхнул головой, отгоняя дрёму — его постоянное состояние в четырёх стенах. Он крикнул, что можно входить и, упершись рукой в перину, взгромоздился на подушке на несколько дюймов выше. Получилось неважно. Шее было неудобно, но что поделать… Зато сам.

Посетителем, жаждущим его увидеть, оказался Хагрид. Полувеликану пришлось сильно пригнуться, чтобы вписаться в проём. Палата разом показалась Сириусу маленькой, а предметы в ней — и вовсе миниатюрными. Стерильно-белый пол ещё не знал таких тяжёлых сапожищ, которые Рубеус старательно вычистил, пошаркав подошвами на пороге.

Он вынул из-за спины букет медно-красных, как волосы Уизли, октябринок, среди которых затесались лязгающие цветочными зубками кусачие герани.

— Это самое… Тебе принёс! Поставить только, гляжу, некуда.

— Вот так сюрприз! Хагрид! Как же я соскучился по новым лицам в моей стерильной горнице! Проходи скорее!

Рубеус воткнул букет в чистый ночной горшок и водрузил его на подоконник между двумя хилыми кактусами, затем примерился к стулу. Регулус в прошлый раз пожаловался, что стулья здесь жёсткие, неудобные, но зато такой «железный трон» смог выдержать вес полувеликана.

— Как здоровьице, Сириус? Вижу, теперича ты на поправку пошёл. Как вспомню, как увидел, как ты летишь, так сердце в груди щемит. Ох, и рисковый ты парень. Падал каменем, прям каменем!

— А где мой малыш? — затаив дыхание, спросил Сириус. — Мой железный конь?

— Вот незадача, — пробормотал Хагрид, со скрипом почесав заросший подбородок. — Беда. Шмякнуло его оземь будь здоров. Тебя-то я успел подхватить, ты с сиденья-то шурх… и дальше сам полетел прямо каменем, говорю. Я тебя кой-как замедлил, как умел. А мутоцикл твой… Всё, что осталось, я забрал, конечно. Чинить там толком нечего, — со свойственным ему тактом обнадёжил Хагрид. — Но ты как окрепнешь — приходи. Вдруг чего придумаем…

Новости о судьбе любимого байка полоснули ножом по сердцу. Сириус громко выдохнул через рот. Triumph закончил свою жизнь на триумфальной ноте, избавив хозяина от страшной смерти в ручищах великана.

— А как ты меня оттуда вытащил? В заповедной зоне нельзя аппарировать.

— Дык я Дамблдору позвонил: в овечьих костях покопался и соорудил черепофон наспех. Магия нехорошая, но куда деваться. Тебя спасать надо было. Дамблдор с Фоуксом в сию ж секунду объявились. Фоукс наш всем птицам птиц! Магия у него ух какая! Подхватил он нас троих — и фьють оттудова!

— Как же тебе удалось замедлить моё падение? Ты же колдовать не умеешь. И палочки у тебя нет.

— Чёй-то? Колдовать ещё как умею! — выпятив грудь колесом, заявил Рубеус. — Я, считай, три года всё ж в Хогвартсе проучился! — похвалился школьный лесничий. — А палочка… Иногда можно и без палки обойтись, был бы зонтик под рукой. А то знаешь, как в сказке говорится? Нечего выходить на улицу без зонта!

— Это верно подмечено! — Сириус слабо улыбнулся. — Спасибо, Рубеус. Ты мне жизнь спас.

Хагрид засмущался. Он неуклюже похлопал ладонью по бедру Сириуса. Синяк однозначно останется.

— Ты давай того… этого! Выздоравливай! А то волшебники тёмные совсем распоясались. Управы на них нет! Дамблдор один не справляется. Тяжко ему.

Бродяга напрягся.

— Что ты имеешь в виду? — спросил он с нехорошим чувством в груди.

Рубеус понурил голову и пробубнил себе в жёсткую, как проволока, бороду:

— Нету больше нашей Доркас, Сириус. Нету.

* * *

Ремуса Сириус узнал по стуку, больше походившему на деликатное покашливание двери. Друг вошёл в палату и расцвёл в улыбке, которая посещала его лицо так же редко, как Флетчер — душевую кабину.

— Чёрт, как же ты нас всех напугал!

Дьявольских отродий Ремус поминал только в самых крайних случаях.

Сириус ответил ему угрюмым кивком.

— К тебе не так-то просто попасть. От защитных чар даже в коридоре фонит.

— Отец постарался.

Лунатик осмотрелся.

— Кажется, зря я в прошлый раз тебе завидовал, — хмыкнул Сириус, проследив за его взглядом. — Теперь в люксовой палате вынужден куковать я сам.

— Да у тебя здесь алтарь с подношениями, — сказал Ремус, кивнув на коллекцию талисманов.

— Целое языческое капище, а в центре — обескровленная жертва, — безрадостно сострил Сириус.

— Не знал, что в Мунго проводится конкурс украшений в больничных палатах…

— Ага, первый приз достанется самой уродливой. Под подушку вообще лучше не заглядывать. Там дохлый крот. Колдосестра вчера меняла мне постельное бельё и заработала сердечный приступ.

— Красивая колдосестра?

Бродяга вяло усмехнулся. Лунатик пытался шутить близкими Сириусу примитивными шутками. У него из кармана торчала бумажная именинная корона. Подготовился.

— Если тебе нравятся дамы постарше, то вполне себе.

Ремус достал из дорожной сумки через плечо яркий пакетик с эмблемой кондитерской.

— С прошедшим, дружище!

— Что там? — тусклым голосом поинтересовался Блэк. — Шипучки?

— Они самые. Если пососёшь их пару минут, ушная сера сама вытечет из раковин.

Сириус всё же улыбнулся.

— Дай одну, а остальные спрячь куда-нибудь, пока целитель не забрал.

— Да здесь и некуда…

— Сунь их к цветам на подоконнике! Только учти: герань может палец оттяпать.

— Ты имеешь в виду странную вазу в стиле брутализма?

— Я имею в виду ночной горшок, Рем. Вряд ли Хагрид, поставивший его туда, разбирался в дизайне интерьера. Он недавно навещал меня. Рассказал много интересного.

Лунатик прикрыл глаза. Всё понял.

— Доркас мертва?

Друг поморщился и заговорил так же тихо, как Сириус, прошептав:

— Она сражалась. До последнего вздоха сражалась.

— Кто её убил?

— Волд-деморт.

Сириус милостиво сделал вид, что не услышал запинку. Он уже знал ответ, выпытал у Хагрида всё, что мог, но сердце отказывалось верить. Это удар наотмашь. Нужно время, чтобы принять случившееся, чтобы оправиться. Друзья и соратники умирали. Удивительно, как быстро стирались из памяти их лица. Боунс, Питер, теперь Доркас… Сириус мог описать упаковку любимой конфеты, ясно представить незатейливо закрученный с двух сторон яркий фантик, но черты Медоуз будто расплывались. Воображение влияло на память, воспоминания искажались.

Сириус запустил пальцы в волосы — всё, что ему оставалось. Он рвался в бой, но его тело было не согласно. Никчёмность.

— Правда в том, что, окажись ты рядом с ней в ту ночь, всё равно ничего бы не смог сделать, — произнёс Ремус.

Это так. Нельзя убить бессмертного.

— Грозный Глаз поклялся отомстить за неё. Он уже начал действовать, — горячо заговорил Ремус, надеясь дать хоть какое-то утешение. — Ты ни за что не угадаешь, кого недавно задержали. Олливандера!

— Мастера волшебных палочек?! — изумился Сириус. — За что его взяли? Срубил дерево в саду министра магии?

— Не знаю. Но слышал от Вэнс, что Грюм и Дамблдор серьёзно из-за этого повздорили.

— Ну вот. А мне как раз нужна новая палочка… Ты что-то не так понял, Рем. Нельзя арестовывать Олливандера. Иначе вся Магическая Британия останется безоружной!

— Я слышал о Джимми Кидделле. Он открыл лавку и торгует палочками неподалёку от входа в Лютный переулок.

Стоило другу упомянуть название самой мрачной части Лондона, как Сириуса сковало чувство досады. Кое-что грызло его с первого дня пробуждения. Сверхважное дело. Нарушенное обещание.

— У меня к тебе просьба, Лунатик…

* * *

Часы, проведённые в Мунго, казались Бродяге разрозненными осколками суток. Иногда заходил Тед Тонкс, передавал подарочек от Меды или кружку со смешной надписью от Доры, рассказывал о забавных случаях в своей практике — иными словами, скрашивал серые будни. Сириус засыпал, просыпался, ел, пил, позволял целителю осматривать отощавшее тело, раскрашивать рёбра руническими письменами, глотал таблетки и зелья, от которых снова клонило в сон… И так без конца.

Сириус приподнялся на локтях и сел. За пару дней он добился приличного прогресса, его рёбра перестали трещать при смене позы, и он больше не боялся в приступе боли выкашлять съеденный завтрак. Он осторожно откинул одеяло и переместил корпус, затем ноги — спустил с кровати одну за другой, пока ступни не коснулись пола. Сириус напряг мышцы и попробовал встать. Здоровая рука упёрлась в матрас. Кто-то сказал, что попытка — не пытка. Мерлин, этот человек заблуждался или специально привирал, дабы сподвигнуть обнадёженных бедолаг на подвиги.

Ноги задрожали. Рука — тоже. Оказалось, боль никуда не уходила, она караулила поблизости и, словно дикая кошка, ждала шанса вонзить в Сириуса когти. Появился соблазн превратиться в пса и исполнить соло. В Мунго никого не удивишь славным воем из палаты.

Внезапно щёлкнула дверная ручка. Сириуса от неожиданности повело в сторону. Он упёрся рукой в тумбочку и нечаянно скинул кружку — подарок Нимфадоры.

Регулус обещал навестить его и пропал на двое суток, а сейчас же бесцеремонно появился на пороге. Увидев скрючившегося старшего брата, он поспешил ему на выручку и помог сесть обратно на кровать. Сириус тоскливо посмотрел на крупные керамические черепки на полу — даже то немногое, что ему доверили, он не сумел сохранить. Его затопило стыдом, словно это был самый страшный грех в жизни.

— Я уберу, — сказал Регулус.

— Почини!

— Сириус, таких кружек в «Зонко» немерено.

— Я хочу именно эту.

Брат не стал препираться и направил палочку на осколки.

— Репаро.

Магия — удивительная штука. Благодаря ей можно склеить чашку, заставить швабру танцевать, вмиг перекрасить волосы или трансфигурировать пуговицы в кнопки, но что-то действительно важное сделать либо невозможно, либо это чревато сроком в Азкабане. За столько лет никто не научился возвращать мёртвых к жизни. Нет, поднимать тела из гроба умели многие некроманты. Истории об инферналах и других ревенантах, набитых колдовской соломой и зашитых конопляной нитью, периодически будоражили общественность, но ни о какой душе в этих гнилушках говорить не приходилось.

— Ты мог бы не выдумывать небылицы про кроссворды, — проворчал Регулус, бросив на одеяло свежий выпуск маггловской газеты.

— Кажется, кто-то добрался до третьей страницы⁽¹⁾ и два дня не мог оправиться от шока, — едко откликнулся Сириус.

Регулус не шелохнулся, лишь внимательно всмотрелся в его побелевшее от затраченных усилий лицо.

— В чём дело, Сириус? Вожжа под хвост попала?

— Ты знал, что Медоуз мертва?

— Да, знал, — несколько насторожённо ответил брат. — Собираешься отчитывать меня за то, что я не сообщил тебе о её смерти, как только ты продрал глаза?

Проклятье! Именно это Бродяга и собирался сделать, но теперь… теперь… Стрела великана вышибла из него всю петушиную надменность, хоть и дерьма пока осталось предостаточно, но выплёскивать его на брата не стоило. Он стиснул зубы и покачал головой.

— Есть ещё пострадавшие?

— Магглы, авроры… Всех понемногу.

— Ясно.

Регулус не ожидал такой реакции, покладистость Сириуса была для него в новинку.

— Нотт жив?

Брат криво улыбнулся.

— А мне ты не сказал, что он один из ваших… Понятия не имею, что стало с Ноттом. Но едва ли из темниц Малфой-мэнора можно выйти живым и в здравом уме. А лучше спроси у второго шпиона Ордена.

Сириус нахмурился.

— Есть ещё?

— Определённо. Кто-то предупредил Орден о том, что Нотта раскрыли, но Медоуз решила обернуть ситуацию в свою пользу. Вышло неважно.

— У тебя есть варианты, кто это может быть?

— Есть, но я тебе не скажу. Не хочу ломать твою хрупкую психику.

Сириус взглянул на него с недоверием.

— А что слышно во вражеском лагере о Мальсиберах?

— Некрологов не прибавилось, если ты печёшься об этом. Персиваль выжил благодаря твоей помощи, он коснулся метки, и его спасли. Миссис Мальсибер горюет по почившему супругу. Мама вчера осталась у неё в поместье. — Регулус запнулся и заговорил вновь, но уже совсем иным тоном: — Сириус, надеюсь, ты не ждёшь, что я на всех парах полечу к Персивалю за мантией-невидимкой Джеймса Поттера?

Сириус иной раз забывал, какой Реджи несговорчивый говнюк.

— И мечтать не смею, но я рад, что мне не нужно возвращаться за ней в ирландские чащобы и снимать её с хладного трупа бывшего однокурсника. Под мантией его ещё хрен найдёшь.

Регулус сунул руку под плащ и достал продолговатый деревянный футляр.

— Держи! — Брат протянул его Сириусу. — Палочка прадеда. Отец сказал, что у вас с ним общие не только имена, но и характеры. Палочка должна тебя признать.

— О-хо-хо! — Бродяга не смог сдержать улыбку от уха до уха. — Иди ко мне, красавица!

Он открыл футляр и впился глазами в полированное древко волшебной палочки маслянисто-красноватого цвета. Она выглядела совершенно как новая. Рукоятка была слегка изогнутой с отчётливо уходящим вниз хвостовиком.

— Клён, — пояснил Регулус. — И сердечная жила дракона. Теперь сможешь сам починить всё, что сломаешь. Я помню, в каком состоянии ты держал прежнюю палочку… Не сгрызи и эту.

— Превратности анимагической формы, — оправдался Сириус, с трепетом прикоснувшись к полученному «наследству». — Я буду беречь её. Спасибо.

Брат удовлетворился этим скромным обещанием.

— Так где тебя носило эти дни? Неужели мисс Грейнджер наконец ответила на твои ухаживания и проявила благосклонность?

Эти слова повеселили Регулуса.

— Какое качество отличает хорошего ловца от посредственного? — внезапно спросил он.

— Скорость.

— Терпение. — Брат слегка улыбнулся. — Снитч так устроен, что не терпит равнодушия. Он хочет быть пойманным. Всему своё время.

Сириус издал нечто среднее между смехом и рычанием. А младшенький кое-чему научился.

— Пусть так.

И всё же с ним было что-то не так. Он то и дело поглядывал на дверь, будто в любой момент ждал вторжения полчища врагов. Регулус обошёл палату и, перестав взволнованно мерить шагами помещение, остановился перед окном, отодвинул кактусы…

— Заморозить меня вздумал? И кактусы не трожь! Они мне дороги!

Регулус приложил палец к губам, попросив Бродягу замолчать. Он отодвинул щеколду и попробовал поднять створку. Она ходила вверх-вниз довольно легко.

— В коридоре подозрительный тип.

— А?

— Не нравится мне он. Я давно его заметил. Он не первый день маячит неподалёку от твоей палаты, выжидает, — вслух размышлял Регулус, чуть ли не прижавшись носом к стеклу. — Итак, карниза здесь нет, а до соседнего окна не меньше пяти футов…

— Уверен, что он по мою душу? Это же Мунго. Здесь полно подозрительных чудиков. Под них целый этаж отрядили.

— Тёмный Лорд мог послать сюда своего человека.

— Для этого ему было бы достаточно приказать сделать всю грязную работу тебе. Да и папа всё заколдовал — ни один недоброжелатель не пробьётся…

Регулус остался непреклонен.

— Нельзя недооценивать Тёмного Лорда. Я хочу кое-что проверить. Скоро вернусь.

Так ничего и не объяснив, он решительным шагом направился к двери.

— Я приду завтра! — громогласно объявил он, приоткрыв её. — Держи палочку наготове, — шепнул брат одними губами и вышел.

Бродяга всерьёз задумался, стоит ли для пущего эффекта крикнуть в ответ «Я буду ждать!», однако воздержался.

Палочка удобно лежала в его ладони. Казалось, она затаила дыхание, не веря, что её час вновь настал, что сон в коробке прервался.

Вскоре за окном послышался негромкий звук. Там кто-то возился. На слуховые галлюцинации Сириус пока ещё не жаловался.

Ставни поднялись, и в палату вместе с ледяным воздухом забрался Регулус, после чего он втянул в тепло парящие носилки и закрыл окно.

Братья переглянулись и стали ждать. И, как оказалось, не зря. Через несколько минут ручка двери медленно повернулась — кто-то решился войти.

Регулус встал у стены так, чтобы быть вне поля зрения вторженца, а Сириус, хоть и притворился спящим, поглядывал на вход из-под ресниц, готовый отразить заклинание, если то полетит в него прямиком с порога. Едва ли это будет Авада. Он нужен Волдеморту живым.

Сириус услышал тихий шум из коридора больницы, донёсшийся до ушей из появившегося проёма, а затем увидел человека с красным широким лицом. Он осторожно протиснулся в палату, не сводя глаз с Бродяги.

Регулус мешкать не стал. Он выскочил из укрытия и схватил вошедшего, приложив того лицом к стене.

Сириус тотчас подался вперёд, используя обезоруживающие чары. Из кармана плаща незнакомца вылетела волшебная палочка.

— Ты кто такой? — прошипел Регулус, надавив ему локтем между лопатками. — Что здесь понадобилось?

— Борода Мерлина! — простонал тот. — Зачем же так сразу? Нельзя ли понежнее?

Регулус приставил кончик палочки к его спине под рёбрами.

— Отвечай!

— У тебя личный охранник, Бродяга?

Сириус прищурился. Откуда этот мордастый знал его прозвище? Он перевёл взгляд на лежащую на полу палочку — прямую, без ярко выраженной рукояти. Знакомая штучка. Сириусу доводилось держать её в руках и даже творить с её помощью магию.

— Сохатый?

Прижатый к стене волшебник издал типичное оленье фырканье.

— Узнал всё-таки.

Сириус открыл рот от удивления.

— Реджи, отпусти его. Это Джеймс.

Регулус сдвинул брови, а затем поражённо отступил назад.

— Поттер?!

Сохатый повернулся к Блэкам и потёр заднюю сторону шеи.

— Вот это горячий приём.

— Обращайся ещё, — язвительно произнёс Регулус. — Прости, что не признал, а то бы приложил куда сильнее.

— Да я бы ещё век тебя не видел, зелёный галстук.

— Долго же ты собрался отсиживаться под Фиделиусом.

— Думаешь, я не смогу тебя без палочки отделать?..

— Бодаться рогами будете в коридоре! — прервал обмен «любезностями» Сириус. — Только не говори, что потратил Оборотное зелье на то, чтобы попасть сюда, Джеймс!

Сохатый всплеснул руками.

— С тобой приключилась беда. Неужели я мог поступить иначе?

Регулус возвёл глаза к потолку, пробормотав:

— Телячьи нежности. Не буду мешать вам лобызаться. Пойду проветрюсь.

— Скройся уже, — огрызнулся Джеймс, подобрав свою палочку, и обратился к Сириусу: — С каких пор он тут командует?

Сириус почесал подживающий рубец на лице.

— Долгая история. Я доверяю ему, и не будем об этом.

В глазах Джеймса было больше любопытства, чем возмущения.

— Лунатик рассказал мне, что случилось. Жаль твой байк. Вдруг его можно подлатать?

— Гляну, как выберусь отсюда. Как Лили и Гарри?

— Всё хорошо, — сказал Джеймс, оттянув воротник — слишком тугой для его новой бычьей шеи. — Ты же не думаешь, что я забыл про главный праздник в году? — сменил тему друг, преувеличенно бодро воскликнув: — С днём рождения! Теперь у тебя их, судя по тому, что я слышал, целых два. — Джеймс двумя руками протянул перевязанный ленточкой кассетный плеер Sony Walkman. — Лучше поздно, чем никогда. Держи презент! Неделю с ним промучился, зато теперь звук чистейший. Он больше не тарахтит от обилия магии, так что ты его не сломаешь. Лили кучу песен на кассету записала. Ты уж извини, что с рекламой. Она то с пластинок, то с радио записывала…

— Это… это… У меня нет слов, — восхищённо выдохнул Сириус. — Это самый лучший подарок на свете, Сохатый!

— Если хочешь, перебирайся к нам, как немного полегчает. Отпразднуем как следует! Лили будет рада!

Сириус помотал головой. Поначалу он хотел сказать, что отправится к себе, но от Сохатого можно ждать чего угодно — ещё явится в гости и увидит Белби.

— Я обещал отцу вернуться на Гриммо.

Джеймс досадливо поджал губы.

— Вот как? Раньше я и представить такого не мог. Мы с Лили, Пит и Рем были твоей семьёй.

«Раньше я считал, что другой семьи у меня нет».

* * *

В мире не было ничего более унылого, чем английское утро ноября.

Снег, похожий на сахарную пудру, лежал на карнизе ровным слоем. Сириус наблюдал за прыгающей по нему синицей, напоминающей помпон на зимней шапке.

В ушах хрипел Мик Джаггер. Сириус залечивал им душевную травму, нанесённую песней Кейт Буш двумя треками раньше. Лили, должно быть, записывала её на аудиокассету в бреду.

Сириус расхаживал по палате, разрабатывал конечности. Наконец он остановился у окна. Требовалась передышка. Ему не нравилось, как далеко друг от друга стояли два кактуса. Он подвинул их ближе. Странные растения — ютились на подоконнике в холодной стране так далеко от родного края. Они не цвели, и он понятия не имел, мог ли заставить их набрать бутоны магией. Вдруг он навредит им? Может, они вовсе не предназначены для этого?

Синичка подлетела совсем близко. Открыла клюв, и из её круглого маленького тельца вырвались ноты. Сириус буквально видел их — ажурные облачка пара в холодном утреннем воздухе.

За спиной раздался стук, и птица улетела.

Видимо, пришла пора менять бельё. На сей раз никаких сюрпризов под подушкой. Сириус сложил все обереги, переданные родственниками, в тумбочку. Однако вместо колдосестры он различил в отражении в стекле другую девушку.

Сириус снял наушники, оставив солиста «The Rolling Stones» в одиночку страдать по Энджи⁽²⁾.

— Твой друг сказал, что я смогу найти тебя здесь, — произнесла Адриана, когда он обернулся. — Я принесла мороженое.

Сириус ответил девушке спокойной нежной улыбкой.

— Хорошо, что ты пришла. Мне нужна консультация. У меня кактусы не цветут.

1) На третьей странице газеты на протяжении нескольких лет размещали женские фотографии топлес.

Вернуться к тексту

2) "Angie" ("The Rolling Stones")

Вернуться к тексту