Когда дерется львица (гет)

Гермиона поднялась с места. Она сначала взглянула на Северуса и Альбуса, затем на Драко. Гарри чувствовал ее неуверенность, но когда она заговорила, голос звучал твердо и спокойно.

— Это я, – сказала Гермиона, и все звуки в комнате стихли. — Я – главный шпион.

* * *

На мгновение все замерли. Гарри даже показалось, что Дамблдор или Снейп наложили «Петрификус Тоталус» на всех членов Ордена, но тут Грюм сердито откашлялся.

— Ну хватит уже, девочка, – проворчал он. — Это не смешно. Совсем не смешно. Если считаешь, что сейчас время для шуток, то лучше вернись в свою комнату и играйся там с куклами. Мы здесь о войне говорим.

Гарри не знал, какой реакции Грюм ожидал на свои слова, но уж точно не насмешливый кивок в сторону Дамблдора.

— Директор? – произнесла Гермиона.

Все, включая Гарри, заметили, как ее голос приобрел глубину и уверенность, которых не было раньше.

Но изменился не только голос. Осанка стала прямее, исчезли беспокойные движения школьницы, невинный взгляд карих глаз утратил постоянное удивление и интерес. В мгновение ока она превратилась в женщину с грацией кошки.

Дамблдор вздохнул, и, как Гермиона поменялась секундами ранее, то же произошло и с директором, но в худшую сторону. Он прибавил в возрасте, стал выглядеть более изможденным и обеспокоенным.

— Она говорит правду, Аластор. Гермиона Грейнджер – наш главный шпион вот уже семь месяцев.

— Но это... это невозможно! – испуганно и удивленно взвизгнула миссис Уизли. — Гермиона – всего лишь девочка! Она не могла...

— Она не просто девочка, Молли, – устало возразил Дамблдор. — Она наш самый изобретательный и способный шпион. Ее знания о внутреннем круге и Волдеморте, превосходят даже знания Северуса и мои. Она привела нас ко многим победам за последние месяцы. Мы не справились бы без нее. И вы бы не справились, – он обвел взглядом всех присутствующих. — Она заслуживает вашу благодарность.

— Она магглорожденная девочка, лучший друг Гарри Поттера, – Тонкс почти кричала. Ее волосы побелели. — Если бы ее и приняли, она не протянула бы и неделю! Это невозможно!

— Доказательство перед тобой, Нимфадора, – ответил Дамблдор.

Тонкс была настолько удивлена и возмущена, что даже не заметила, как ее назвали по имени.

— Покажите, мисс Грейнджер, – вздохнув, попросил директор. — Боюсь это единственный способ убедить.

Гарри знал, что Гермионе это совершенно не нравится, но она бесстрастно закатила рукав и продемонстрировала татуировку в виде извивающейся змеи. Послышались удивленные возгласы и изумленный шепот, но Гарри не обращал на окружающих никакого внимания. Он сосредоточился на Гермионе, мысленно пытаясь ободрить ее. Без сомнения, Драко сейчас проделывал то же самое.

Но девушка не смотрела в их сторону. Она протянула руку вперед и стояла, не шевелясь, устремив взгляд куда-то поверх голов.

— Понимаю ваше удивление, – медленно произнесла Гермиона. — И понимаю ваше неверие. Я и правда наиболее сомнительный выбор для подобной работы. Но, тем не менее, это правда. Метка на моей руке, как и слова профессора Дамблдора, тому подтверждение. Уверяю вас, он сохранял тайну, потому что я так попросила. Прошу принять мои извинения за это притворство.

Она опустила руку, но оставила рукав закатанным.

— Так это действительно вы, – наконец нарушил тишину Шеклболт, озвучив мысль, которая читалась на лицах всех. Черная метка не оставила места для сомнений. — Наш главный шпион. Восемнадцатилетняя магглорожденная девочка. Лучший друг Гарри Поттера и гриффиндорка.

Судя по тону, последнее казалось самым удивительным. Гарри поразился: эти люди продолжают придерживаться стереотипов о факультетах даже в такую минуту.

— Да, – прозвучал ясный ответ.

— Пожиратель смерти, – снова сказал Кингсли так же изумленно.

— Внутреннего круга, – подтвердила Гермиона.

— Вы предупредили нас о засаде шесть недель назад. Предоставили информацию о нападениях. Заманили МакНейра в ловушку и рассказали, что Волдеморт хочет объединиться с Орденом Жанны Д'Арк.

— Да.

— И Дамблдор все время об этом знал.

— Я сообщила директору сразу же, как получила метку.

Шеклболт кивнул.

Никто не проронил ни слова. На лицах присутствующих застыло изумление. Казалось, члены Ордена хотели, чтобы задавал вопросы Кингсли. Но тот больше не собирался спрашивать Гермиону. Вместо этого он повернулся к Дамблдору.

— Ты позволил девочке, ребенку подвергнуть себя опасности, чтобы улучшить наши шансы, – сказал он. Гарри впервые увидел его таким сердитым. — Я всегда знал, что ты любишь манипулировать людьми, но на этот раз ты зашел слишком далеко!

— Гермиона может принимать решения сама, – возразил Гарри, внутри у него все клокотало. — Никто не манипулировал!

— Вообще-то можно сказать, что все произошло с точностью до наоборот, – с легкой улыбкой добавил Дамблдор. — Месяцами я пляшу под дудку мисс Грейнджер.

Директор с гордостью и любовью посмотрел на Гермиону.

— Так ты все знал, – Грюм повернулся к Гарри, и тот почувствовал на себе всю силу магического глаза. — Кто еще?

— Я, – подала голос профессор МакГонагалл. — И прошу заметить, что Гермиона совершала практически невозможное. Ты можешь ее недооценивать, но, скорее всего, это станет последним действием в твоей жизни.

— Я тоже знал, – добавил Ремус. — Я все обнаружил вместе с Роном и Гарри. Хотя я тоже не сразу поверил, позже я увидел достаточно, чтобы никогда не сомневаться в ее способностях.

— Но она всего лишь девочка, – произнесла миссис Уизли. Ее глаза наполнились слезами, и она прижалась к мужу в поисках поддержки. Мистер Уизли обнял супругу, но не отрывал взгляд от Гермионы, все еще спокойно стоявшей, будто происходящее в комнате не касалось ее.

— И я знал, – тихо сказал Драко. — Именно она уговорила меня обратиться к Дамблдору и показать письма отца.

— И ты, Северус, – Артур Уизли внезапно повернулся к профессору зельеварения. — Ты тоже знал, кто заменил тебя?

— Да, – спокойно ответил Снейп, продолжая смотреть на Гермиону. — Я знаю уже несколько месяцев.

— И почему ты ее не остановил? – потребовала ответа миссис Уизли. — Ты же знаешь, как это опасно!

— Причина проста, Молли, – сказал Снейп и улыбнулся. — Она слишком умна, чтобы позволить себя остановить. И она гораздо лучший шпион, чем я.

Профессор сказал это таким тоном, что сразу пресек любую попытку возражения.

Снова наступила тишина.

— Как тебе удалось? – наконец спросила Тонкс. Гарри послышалось в ее голосе любопытство, восхищение и отчасти страх. — Как ты убедила их в своей верности? Ты магглорожденная и подруга Гарри!

— Терпение, упорный труд и актерский талант, – ответила Гермиона и села, как будто посчитав, что некая часть разговора закончена. — Нетрудно убедить человека с таким раздутым эго, как у Волдеморта, что ты наконец-то осознал его превосходство, – она вздохнула. — Послушайте, мне жаль, что я от вас скрывала.

Гарри не мог не заметить, как спокойно она это произнесла по сравнению с ночью, когда обо все узнали он, Рон и Ремус.

— Я предвидела подобные сложности и знала, что никому от этого добра не будет. Информация не станет ценнее только потому, что ее добываю я. То же касается и заклинаний, которыми вы защищаете свой разум, или охранной системы, которую я помогла создать.

— Ты придумала эти заклинания? – восторженно спросила Тонкс. — Но я думала, это заслуга Северуса!

— Мы с Гермионой работаем довольно успешно, – ответил Снейп. — Мы создали охранную систему и потолок, показывающий карты. Измененное заклинание «Обливиэйт» – полностью проект Гермионы. Я лишь приложил руку к созданию зелья.

— Хочешь сказать, девочка – легилимент, Северус? – резко спросил Шеклболт.

— Она владеет этим искусством. И достаточно хорошо, чтобы одурачить Темного Лорда. Вдобавок она не просто «девочка». Тебе лучше это запомнить, – в голосе Снейпа тоже появилась резкость. — Она сделала...

— Северус, – тихо произнесла Гермиона. К удивлению членов Ордена, профессор тут же замолчал. Даже Дамблдор выглядел изумленным. Но именно Тонкс связала факты в единое целое.

— Погоди-ка, – медленно произнесла она, ее тон не предвещал ничего хорошего. — Ты относился к ней, как к дурочке с самого ее вступления в Орден. Только на прошлой неделе она довольно бурно выступила против Малфоя. А теперь ты говоришь, что у нее блестящий ум, и прислушиваешься к ее словам? Что это значит?

— Северус и Гермиона делали необходимое, чтобы сохранить прикрытие, – поспешно ответил Дамблдор.

— Нет, – отрезал Грюм. — Вы нас просто-напросто дурили. Вы впустили вашего послушного шпиона в Орден и позволили ей обвести нас вокруг пальца. На прошлой неделе вы использовали ее, чтобы принять Малфоя в Орден. Да вы нами манипулировали с помощью девчонки!

Снейп нахмурился. Гарри ожидал, что тот все-таки разразится гневной тирадой о всезнающем Ордене, который только мешает его работе. Но профессору удалось взять себя в руки.

— Брось, Аластор, – немного зло ответил он. — Мы – Орден Феникса, и нами непросто манипулировать. Да, мы немного подыграли, но только чтобы защитить Гермиону. Поттер решил присоединиться, так что было бы странно, если бы его друзья не последовали за ним. Гермиона решила сохранить свою тайну, а после вашего сегодняшнего поведения я ее прекрасно понимаю. Ее работа опасна и трудна. Самое меньшее, что мы с Альбусом могли сделать, – это уважать ее желания и действовать соответствующе.

— А что по поводу прошлой недели? – снова спросил Грюм.

— Прежде чем Драко пошел к директору, – быстро вмешался Гарри. — Прежде чем он стал моим другом, он был другом Гермионы. Они работали вместе и постоянно общались с конца пятого курса. Он помог стать шпионом и поддерживал ее. Но мы не могли об этом рассказать, иначе пришлось бы раскрыть личность главного шпиона. Простите.

Краем глаза Гарри заметил, как Драко одобрительно кивнул. Лучше об этом  услышат от него, чем от Снейпа или Гермионы. Возможно, так он даже отвлечет внимание.

Но опять же Гарри недооценил упрямство Ордена.

— Но почему мы не должны были знать? – спросила Тонкс. — Вряд ли из-за защиты. Ты знала, что благодаря новому «Обливиэйту» ты в безопасности. Почему же не доверяла нам?

«По крайней мере Тонкс обращается к Гермионе, а не говорит так, будто она не человек», – мрачно подумал Гарри, злобно поглядывая на Грюма и Шеклболта.

Гермиона пошевелилась.

«Интересно, как она ответит?» – подумал Гарри.

Последние несколько минут она оставалась совершенно безучастной, позволяя Снейпу, Дамблдору и даже Гарри объяснять свое поведение. Пожалуй, это было мудрым решением. Однако вряд ли все поверят, будто безобидная студентка вдруг превратилась в самого безжалостного, опасного человека в комнате, если Гермиона решит отмалчиваться до конца.

Но она не могла уйти от вопроса. И этот ответ заставит всех принять ее сторону. Либо отвернуться от нее.

— Доверие тут не при чем, Тонкс, – тихо ответила девушка. — Я никогда не боялась, что вы предадите меня. Но я не рассказала даже Гарри и Рону. Только Драко был в курсе, потому что я нуждалась в этом, и Дамблдор, потому что я ему докладывала. Я не хотела, чтобы знал кто-то еще.

— Почему? – спросил Шеклболт. — Если вы делали то, о чем говорите, если ваши намерения были благородными, вы должны были рассказать нам. Было бы гораздо проще.

— Посмотрите друг на друга, – вдруг сказала Гермиона. — Посмотрите на лица друг друга. Что вы видите?

Гарри послушно огляделся; кроме него никто не последовал совету, все члены Ордена продолжали смотреть на Гермиону.

— Шок, – ответила она за них. — Раздражение. Растущее отвращение. Отчуждение, – она вздохнула. — Многих из вас я считаю семьей. С тех пор, как я попала в Хогвартс, мир магглов стал для меня чужим. Родители не знают меня и вполовину так хорошо, как миссис Уизли, мои дяди и тети не видят меня и вполовину так часто, как Ремус или профессор МакГонагалл, а мои двоюродные братья и сестры, друзья детства теперь для меня незнакомцы, по сравнению с Гарри и Драко. Вы – всё, что у меня есть, – она оглядела всех за столом. Когда взгляд остановился на Гарри, на губах появилась еле заметная улыбка. Гермиона вдруг стала выглядеть ужасно грустной и уставшей. — Вы – моя семья. Мои друзья. Я стала такой, чтобы защищать наш мир, магический мир, частью которого являюсь. Однако все, кто узнали обо мне, испытали шок и отвращение. Северус сначала ненавидел меня. Гарри обращался со мной, как с чужаком. Рон отвернулся от меня, – девушка взглянула на мистера и миссис Уизли и слегка кивнула, когда они побледнели. — Да, по этой причине он перестал с нами общаться. Он назвал меня слизеринской шлюхой и вел себя так, будто я предала нашу дружбу.

Локон выбился из косы, и Гермиона поправила его чуть дрожащей рукой. Наблюдая за ней, Гарри гадал, что же из этого отрепетированная речь, а что настоящее.

Но, может, эти понятия больше нельзя применять к ней. Неважно, наиграна ли боль в голосе и взгляде, Гарри знал, что когда-то она испытывала эти чувства. Знал, что ее слова правдивы. Даже если она сейчас и приукрасила, ну и что с того?

— Мне сложно, – продолжила она, когда никто так и не проронил ни слова. — Вы знаете Волдеморта и его приспешников, вы понимаете, что такое быть магглорожденной среди этих людей. Что такое быть Пожирателем смерти. И еще сложнее об этом говорить. Мне стыдно, – впервые Гермиона опустила голову. — Я не горжусь тем, что делаю и кем стала. Нужна вся храбрость, чтобы возвращаться туда, вся сила, чтобы выжить. Разве это неправильно, что я пыталась отдалиться от этого насколько возможно? Я возвращалась в Хогвартс, докладывала директору, а потом я могла снова стать Гермионой, упорной ученицей и лучшей подругой Гарри. Я не хотела быть главным шпионом, который каждый день рискует жизнью, или слизеринкой в гриффиндорском обличье. Я хотела, чтобы вы остались моими друзьями, – теперь Гермиона говорила так тихо, что Гарри приходилось напрягать слух. — Чтобы вы разговаривали со мной и не задавались вопросом, а что же я делала прошлой ночью. Я о многом просила? Я манипулировала, чтобы оставаться такой, какой хочу? Если да, то простите меня.

Когда Гермиона продолжила, стало понятно, что это ее окончательные слова:

— Но тогда это было единственное, что я могла сделать, чтобы выжить.

Она замолчала и закусила губу. Гарри неосознанно потянулся к ней, взял за руку и ободряюще погладил. Никто не проронил ни слова. Казалось, никто не осмеливается даже дышать.

Наконец, Гермиона подняла голову и встретилась с изумленным взглядом Тонкс.

— Надеюсь, ты довольна ответом?

Тонкс медленно кивнула. За ней повторили миссис Уизли, Билл, Артур и Ремус.

Тишину нарушил Дамблдор.

— Ну что ж, – заявил он, его бодрость разительно отличалась от скорбной атмосферы. — Полагаю, теперь мы все считаем мисс Грейнджер надежным источником. Опять же настаиваю, что я и Северус проверили план несколько раз, в нем нет недостатков. Думаю, больше трудностей не возникнет. Так почему бы нам...

— Не торопись, Альбус, – раздалось ворчание Грюма.

Тонкс, Шеклболт и Уизли раздраженно повернули головы, будто Грюм произнес особенно неприятное оскорбление.

— Что-то многое не сходится. Прежде чем я приму план и этого так называемого главного шпиона, я хочу получить информацию.

— Какую? – немного растерянно спросил Дамблдор.

— О вашей милой шпионке. Ты уверен, что она не под Империусом? Или, может, поменяла сторону? Ее способность выживать среди Пожирателей, мягко говоря, подозрительна. А вдруг она наслаждается своей ролью?

— Твои подозрения зашли слишком далеко, Грюм, – возмутился Артур Уизли. — Я соглашался с тобой, когда личность шпиона скрывали, но Гермиона – часть нашей семьи вот уже семь лет! Вдобавок она лучший друг Гарри и магглорожденная. Мы знаем ее слишком хорошо, чтобы так плохо думать!

— Хорошо знаешь? Да что ты! – проворчал Грюм, его лицо искривила насмешка. — Поэтому-то ей удавалось вас дурачить последнее время? Вы видели ее поведение, истерику и страх перед Северусом и тоже верили.

Миссис Уизли открыла рот, чтобы возразить, но тут же озадаченно закрыла: Грюм говорил чистую правду.

— Мы слишком много доверяли, – продолжил Грюм. — С этой минуты я хочу получить ответы на вопросы, иначе я ни на что не соглашусь.

— Что же это за вопросы? – бесстрастно спросила Гермиона.

Грюм рыкнул, но она даже не моргнула.

— Во-первых, что именно ты сделала, чтобы стать Пожирателем. И хочу знать зачем.

«Нет! – подумал Гарри. — Только не это. Не заставляй ее отвечать».

Он посмотрел на Драко: во взгляде Малфоя читалось то же беспокойство.

Обладая чутьем отличного охотника, Грюм задал самый больной вопрос. Но Гермиона не подала виду, лишь глубоко вздохнула.

— Я бы предпочла сегодня об этом не говорить.

— Ты обязана ответить, – настаивал Грюм, подаваясь вперед. — Я хочу услышать ответ, прежде чем приму твой план.

— Почему я должна? – парировала Гермиона. — Я ответила более чем на один вопрос. Я готова принести клятву, что была и остаюсь верной Ордену, но о большем не просите!

— Это ответ не преданного члена Ордена, – поддел Грюм.

Обстановка накалялась. Уголком глаза Гарри заметил, как Снейп медленно выпрямился. Стало понятно, что профессор готовится к нападению: магическому или словесному. Если Гарри верно истолковал выражение лица Снейпа, то на месте Грюма он бы оставил этот допрос.

— Считаешь, что можешь и дальше нас дурачить, Альбус? – Грюм отвернулся от Гермионы, словно она не стоила его внимания. — Ты ставишь под угрозу судьбу нашего мира из-за безумных домыслов мелкой девчонки...

— Я. Не. Девчонка, – холодно перебила Гермиона. — На твоем месте, Грюм, я бы воздержалась от подобных суждений. Неизвестно, чем они обернутся.

Гарри захотелось нырнуть под стол: такая сила исходила от Гермионы. Казалось, она устала от Грюма. Исчезла бесстрастная, немного грустная девушка. На ее месте сейчас сидела властная женщина, чей голос требовал внимания и послушания. Гарри заметил, как глаза Тонкс удивленно расширились, а Шеклболт выпрямился, как и Снейп несколько секунд назад.

Но как бы ни изменилась атмосфера, Грюм этого не почувствовал.

— Это что, угроза, девочка? – насмехался он, не обращая внимания на предостерегающий жест Дамблдора. — Чем же ты угрожаешь мне, гриффиндорское дитя? Как ты меня остановишь?

Внезапно Гермиона улыбнулась, да так, что миссис Уизли удивленно охнула. Глаза девушки потемнели, взгляд стал таким же пронизывающим, как у Снейпа. Она откинулась на спинку стула.

— А на этот вопрос я с удовольствием отвечу, – сказала, нет, даже промурлыкала она, пальцами поигрывая с локоном.

— Полагаю, тебе неинтересны традиционные методы Пожирателей, не так ли, Грюм? – она снова улыбнулась. В комнате царила такая тишина, что можно было расслышать, как пылинка падает на пол. — Ты ведь чувствуешь себя в безопасности от проклятий? Считаешь себя неуязвимым для такого ребенка, как я?

Она резко подалась вперед, заставив многих испуганно дернуться. Но Грюм все так же снисходительно улыбался. Гарри не мог не подумать, что тот сейчас совершает самую страшную ошибку в своей жизни.

— Но нет абсолютной безопасности. Особенно для бывшего министерского работника, который не так уж тщательно следил за протоколами и различными процедурами, как следовало бы. Все уязвимы.

Теперь и Грюм подался вперед. Улыбка исчезла с его лица.

— Ты что мелешь? – рявкнул он. — Я не совершил ничего предосудительного! Моя работа была безупречной! Я не потерплю нападки от Пожирателя смерти!

Гарри опять услышал оханье, но не обратил на него внимания: сейчас он ухмылялся так широко, что даже щеки заболели.

«О-о да, серьезная ошибка, – удовлетворенно отметил Гарри. — Он и не поймет, откуда произойдет удар!»

— Безупречная, конечно, — промурлыкала Гермиона, и провела пальцем по столу. Казалось, она не заметила оскорбления, а беседа ей крайне наскучила.

— А что же тот рейд в Лютном переулке шесть лет назад? Не понимаешь, о чем я? – она улыбнулась, заметив беспокойство, скользнувшее по лицу Грюма. — Или ты предпочел бы не говорить об этом? Неважно, я отвечу за тебя. Если я правильно припоминаю, ты вносил в протокол все конфискованные темномагические артефакты. И разве взгляд одного твоего глаза – второй ты потерял несколькими месяцами ранее – не упал на шкатулку, в которой хранился вполне определенный магический предмет, благодаря которому ты стал знаменит? Не ты ли...

— Хватит нести чушь! – вдруг прогремел Грюм, его волшебный глаз бешено крутился в глазнице. — Я не принимаю план и хочу, чтобы девчонку немедленно выгнали из внутреннего круга!

— Невежливо перебивать, Грюм, – весело заметила Гермиона. — Или лучше называть тебя Грозный Глаз? – она снова улыбнулась. — Так на чем я остановилась? Ах да. Взгляд упал на шкатулку, в которой хранился магический глаз. И хотя ты знал, что нарушаешь совершенно все возможные законы, ты поддался искушению и опробовал его. А когда узнал его возможности, было так легко спрятать его в кармане и не упоминать в протоколе. Так легко... Через несколько дней, когда о рейде забыли, ты вставил глаз и сказал, что это подарок друга. Все просто, никакого риска. И следующие шесть лет ты ходил по коридорам министерства с незаконным магическим предметом в глазнице, предметом, созданным с помощью самых темных заклинаний. Ай-яй-яй, какой нехороший мальчик, – насмешливо протянула Гермиона. Грюм покраснел от злости и нарастающего страха. Все остальные, включая Гарри, смотрели попеременно то на Грюма, то на Гермиону со смесью удивления и восхищения.

— Вот только ты не учел, – продолжила девушка со стальными нотками в голосе, — что владелец незаконного магазина, в котором был рейд, узнает свой самый дорогой товар. Я с ним встречалась, знаешь ли. Визенгамот может и не поверить дельцу с черного рынка. Но существуют заклинания, которые соединяют предмет и его создателя. А тот владелец создал волшебный глаз, – она замолчала. Снова улыбнувшись, она посмотрела на Грюма так, будто говорила о погоде. — Насколько я знаю, министерство может снизить пенсию аврору даже через несколько лет после окончания службы, если станет известно о серьезных нарушениях. Нам же это не нужно, да, Грюм? Не нужно, чтобы самый известный за полвека аврор вдруг предстал перед миром как мелкий воришка?

Хотя это казалось невозможным, но Грюм покраснел еще сильнее, а его голос превратился в едва сдерживаемый рев.

— Откуда ты знаешь? – прорычал он, даже не заметив, как выдал сам себя.

Гермиона хмыкнула:

— Я шпион. Всё знать – моя работа.

Казалось, Грюм достиг точки кипения. А как только это произошло, аврор уже не мог трезво мыслить.

— Ах ты... мелкая мразь... я тебе покажу, как угрожать...

Одним движением он выхватил палочку, но даже не успел ее нацелить. Каким-то образом Гермиона уже не сидела рядом с Гарри, а была на столе. Затем один прыжок – и она, как большая кошка, уже у Грюма и прижимает нож к его горлу.

— А это я возьму, спасибо, – она дружелюбно улыбнулась и вырвала палочку из рук аврора.

Гарри удивился, что у нее даже дыхание не сбилось.

— Мерлинова борода, – послышался чей-то шепот. Гарри был готов поклясться, что это Шеклболт. — Никогда не видел такой скорости.

— Я разочарована, Грюм. Ожидала, что ты с достоинством принимаешь поражения. Что теперь? Станешь послушным скромным параноиком или мне и дальше держать нож у твоего горла? – вежливо спросила Гермиона. Грюм не издал ни звука. Он был похож на загнанного оленя, и Гарри пришлось подавить улыбку. Похоже, постоянная бдительность его все-таки не спасла.

— Думаю, Аластор усвоил урок, мисс Грейнджер, – так же вежливо вмешался Дамблдор. — Освободите его, пожалуйста.

— Да, сэр, – ответила Гермиона, и нож тут же исчез. Она бесшумно спрыгнула со стола и вернулась на свое место. Все члены Ордены не отрывали от нее взгляда. Но никто не проронил ни слова, пока она не села. Гарри заметил, что ни один локон не выбился из прически подруги. Она выглядела так, словно весь вечер просидела рядом, а не победила самого известного аврора.

— Кто-то еще сомневается в моих возможностях и верности? – последовал спокойный вопрос.

Именно сейчас, когда Гермиона в мгновение ока превратилась в спокойного мастера своего дела, Гарри понял, что она управляла положением с тех самых пор, как Грюм начал свои нападки. Она выбрала аврора, потому что его легче всего спровоцировать. Прошедшая стычка – это демонстрация. Она хотела убедить Орден в своей компетентности.

И ей это определенно удалось.

Поступки сказали больше, чем слова. Орден наконец понял, что Гермиона не девочка, случайно подслушавшая небольшую тайну в учительской. Она – главный шпион. Теперь они увидели, что это означает, увидели, на что она способна, и снова замерли, не говоря ни слова.

— Ну что ж, – улыбнулась Гермиона. — Если вопросов нет, то пора проголосовать. Будьте спокойны, я проверила план так же тщательно, как происхождение глаза Грюма. Директор?

Все члены Ордена молча приняли план, закончили собрание и покинули штаб-квартиру, по-прежнему не спуская глаз с девушки, которая спокойно сидела, вежливо улыбалась и прощалась.

Гарри с тоской наблюдал, как все смотрят на Гермиону: как мыши на змею. Сегодня Гермиона Грейнджер – беспокойная всезнайка и дотошная ученица – умерла. Она никогда не вернется в эти комнаты. Ее место заняла загадочная женщина, известная как главный шпион.

Наконец, Гарри понял, почему она так отчаянно цеплялась за свою тайну. Он знал, как люди смотрят на него: они видели только шрам на лбу, больше ничего. Но они хотя бы смотрели ему в лицо. А от Гермионы теперь остались лишь черная татуировка и бледная рука, способная с такой подозрительной легкостью справляться с ножами.

А это не так уж и много.