Друзья моря. Книга первая. Эарнил (джен)

Эарнил равнодушно оглядел свое новое «жилище». Он не считал, сколько времени прошло с того дня, когда его привезли сюда. Дней десять? Или больше? Впрочем, все дни были одинаковы. Утром приходил смешной старичок, умывал и причесывал пленника, а потом приносил ему завтрак, который оставался нетронутым. Как и обед, и ужин. Но не пить узник не мог. Когда он совсем ослабел, старичок начал насильно поить его бульоном, а иногда и вином.

Теперь шок от утраты медленно прошел, и к Эарнилу вернулась способность разумно мыслить. «Что теперь?.. Наверняка они отправили в Гондор свои требования… отец, конечно, сделает все, чтобы собрать деньги на выкуп… И, возможно, относительно скоро меня освободят… А может быть и нет. Обычно умбарцы убивали попавших к ним в руки гондорцев, не щадя королей и знати. Хотя теперь многое изменилось. И что им даст моя смерть?.. Разве что капитан сожженного мной корабля порадуется. — Он усмехнулся. — Да и если бы они хотели меня убить, лохматый старичок не возился бы со мной».

Камера была примерно три ярда на четыре. С одной стороны довольно высоко было расположено крошечное зарешеченное окно. В углу было отверстие, куда можно было справлять нужду, и оттуда шел невыносимый смрад.

«Все же хорошо бы выбраться отсюда…» Но возможное возвращение домой скорей угнетало его, чем радовало. Как посмотрит он в глаза Эрендис, отцу, Минастану, Альмариан… Ведь мальчик был всеобщим любимцем. Он уцелел, а Кирион — нет. Эарнил снова вспомнил сына, судорожно вздохнул и заплакал. Скрипнула дверь, и вошел Старичок. Узник отвернулся к стене. Но тюремщик наклонился над ним, потом вернулся с тазиком, сел у изголовья и начал его умывать. «Сейчас опять начнет пичкать меня бульоном», — хмуро подумал Эарнил. Неожиданно Старичок взял его за руку. Слегка удивленный гондорец покосился на него.

— Я могу тебе чем-нибудь помочь? — Голос Старичка был довольно глухой, но не лишенный приятности.

«Оставить меня в покое», — подумал пленник, но вслух ничего не сказал.

— Понятно, что ты хочешь выбраться отсюда… — продолжил тюремщик, — и тут я помочь тебе не могу. Но все же…

Эарнилу стало немного жаль его. Старичок так старательно ухаживал за ним, а он ни разу не только не поблагодарил его, а еще и показывал, пусть невольно, что отвергает его помощь. Пленник повернулся к Старичку и вопросительно посмотрел на него.

— Что ты можешь сделать?.. — тихо произнес он. — Время вспять не повернуть.

— Многого, конечно, не могу, — согласился обладатель кудрявой бороды. — Хотя, возможно, у меня получится хоть как-то помочь.

— Можно чем-нибудь заткнуть то зловонное отверстие?.. — наконец произнес Эарнил.

— Подумаю… А что касается времени… Я бы тоже хотел вернуться назад… — Он поднялся и вышел из камеры.

Через какое-то время Старичок вернулся и принес крышку.

— Позаимствовал на кухне, — фыркнул он.

— Тебе не попадет?..

— Они ее никогда не отыщут. — Он прикрыл крышкой отверстие в углу. — Если хочешь… Можно попробовать проветрить…

— Проветрить? Это было бы замечательно.

Старичок задумался.

— Я могу на несколько минут открыть дверь в камеру… Но…

Эарнил снова вопросительно посмотрел на него.

— Если стражники увидят… Мне очень попадет. Если ты согласен, я пока прикую тебя к стенке. А когда проветрю — освобожу.

— Хорошо.

Старичок аккуратно взял Эарнила за руку и надел на запястье наручник, после чего подошел и распахнул дверь. Потянуло сквозняком, Эарнил с наслаждением вдохнул почти уличный воздух. Через несколько минут Старичок запер дверь и честно освободил узника от цепи.

— Вы не похожи на надзирателя… — сказал Эарнил.

— А я и не надзиратель вовсе, — обиделся Старичок, — я — лекарь. Просто мой господин князь Гнаружин прогневался на меня… — помолчав, вздохнул он. — И нашел для меня занятие.

— Простите.

Старичок только махнул рукой.

— Есть будешь?

Эарнилу стало неловко: опять Старичку придется заливать в него бульон.

— Буду. — Гондорец сел.

Лохматый лекарь просиял и протянул ему миску. Когда пленник допил, Старичок в очередной раз осмотрел его шрам от раны и втер в него какую-то пахучую мазь.

— Мне бы рубашку… — сказал Эарнил.

— Мерзнешь?

— Иногда.

— Почему не говорил мне?..

— Не замечал прежде.

Спустя какое-то время Старичок вернулся с тазом побольше.

— Давай-ка я обмою тебя.

Эарнил не стал возражать и помог ему раздеть себя. Он очень исхудал, и собственные ребра напомнили ему доски, которые используют прачки. Закончив, лекарь протянул пленнику рубашку из льна и помог надеть ее. Внезапно к горлу Эарнила снова подошел ком. Он отвернулся и прижался лбом к стене. Старичок взял его за плечи, опустил на постель и начал гладить по волосам. Когда гондорец уснул, тюремщик получше укрыл его и оставил.

К ночи Эарнил проснулся. Больше сна не было, и это означало одинокую тоскливую ночь, полную отчаяния, болезненных воспоминаний и мучительного чувства вины. Как хотелось ему проснуться дома в Минас-Тирит или в Пеларгире. Чтобы все это исчезло, как страшный сон… Выйти из спальни… И Кирион, по обыкновению, бросился к нему навстречу.

Эарнилу стало жутко. Он откинул покрывало и сел на ложе. Почему мальчик погиб, а он остался жив? Почему он не оставил его в Гондоре?.. Почему он должен жить дальше?.. Почему эти проклятые умбарцы не убьют его?.. Нет, наоборот, возятся с ним… Он не хочет жить…

В камере стоял сумрак, маленькая масляная лампа давала мало света и нещадно коптила. Темные стены давили на него. Он закрыл глаза и снова ясно увидел Кириона. «Нет! Нет!» Он несколько раз изо всех сил ударил кулаком по стене. Руку пронзила острая боль. Он медленно сполз на ложе, закусил губу и закрыл глаза.

— Что же ты наделал?.. — Пришедший утром Старичок склонился над ним и бережно взял посиневшую, распухшую кисть.

— Не трогай меня! Слышишь?! Не трогай! Уйди!..

— Тс. Уйду, — ответил Старичок и опустил сломанную кисть в таз с водой. — Полежи так.

— Не надо меня лечить… Убирайся… — Эарнил заплакал.

— Уберусь, уберусь. — Казалось, лекарь совсем не обиделся и начал, словно ребенка, гладить его по голове. — На, выпей, — сказал он. — Будет не так больно…

— Пусть будет…

— Выпей, поспишь немного.

— Я хочу уснуть и не просыпаться.

— Пей. — Старичок поднес чашу ко рту пленника, и тот все же начал пить.

— Простите меня… — наконец прошептал узник.

— Что же, я не понимаю, как тебе плохо?.. — Лекарь положил ему руку на лоб.

Какое-то время они молчали.

— Вы же лекарь… У вас должен быть яд… — Эарнил посмотрел на него.

Старичок покачал головой.

— Я хочу умереть... Они убили моего сына. — По щекам узника снова покатились слезы. — Помогите мне… пожалуйста…

Старичок поднялся и вышел. Скоро он вернулся с каким-то снадобьем.

— Пей.

— Это яд?.. — с надеждой спросил Эарнил.

— Пей, узнаешь.

Через какое-то время у Эарнила начало все плыть перед глазами. «Живет ли душа после смерти тела?.. Смогу ли я отправиться за Кирионом? Найти его там…» Думать стало совсем тяжело. Мрачные стены, старичок-лекарь — все куда-то исчезло, и он увидел море.

* * *

Кирион сидел на носу парусника и, по обыкновению, смотрел на море. Мысли его были заняты необычным поведением Деда. Уже не первый день после завтрака Фарамир выпроваживал его из каюты и запрещал себя беспокоить. Это казалось очень странным, потому что, будучи разумным существом, Кирион совершенно не мешал ему, когда тот работал. Более того, дома Принц никогда не возражал, если мальчик тихо сидел у него в кабинете. «Чем он может быть так занят на корабле?.. Ему не нужно просматривать донесения… Подписывать бумаги, готовить указы…» — Кирион вздохнул. С отцом они столько общались во время путешествия — и именно потому, что у того было много свободного времени. Мальчик ничуть не жалел, что отправился с Дедом, но он переживал за отца, а отвлечься было особо не на что. Когда он сбегал из дома, ему было не до книг, и теперь Кириону было совсем нечем заняться.

Показался капитан Аксантур. Он сел неподалеку от Кириона и закурил трубку. «Интересно, зачем он это делает?.. Какой в этом смысл?» — подумал мальчик, но спрашивать не стал.

— Расскажи-ка мне свои приключения, — попросил Аксантур. — Особенно обо всем, что было на корабле.

— Мне не хотелось бы вспоминать это.

— Я прекрасно тебя понимаю, но любая деталь, даже мелочь, может помочь нам в поисках твоего отца.

— Корабля было два… Они казались не больше нашего… Но на них было столько народу...

— А как они выглядели? Пираты. Больше похожи на харадцев или умбарцев? Хотя ты же их не различаешь… — сказал Аксантур. — На каком языке они говорили? На вестроне или на непонятном языке?

— Больше на вестроне… Но он у них какой-то другой… Я не все понимал.

— Их вестрон испытал сильное влияние харадского языка и диалектов. Значит, команда была в основном из умбарцев.

— Умбар же изначально был нуменорским городом, — сказал Кирион.

— Так когда это было — три тысячи лет назад... Сейчас в них почти не осталось ничего нуменорского.

— Но вы же отличаете их… — Мальчик взглянул на Аксантура.

— Отличаю, хотя это и не всегда просто. Они повыше ростом, чуть менее смуглые.

— Почему они ненавидят Гондор?

— А ты как думаешь, почему?

— Гондор завоевал их королевство...

— Ну, и это тоже, но они всегда ненавидели нас. Потомки темных нуменорцев, для выживания они были вынуждены смешаться с харадцами. Они потеряли продолжительность жизни, утратили многое из знаний... В Гондоре же большая часть даров Нуменора так или иначе уцелела. Конечно, живут гондорцы не по двести-триста лет, а лишь немногим больше остальных народов. Да и часть знаний и умений нами тоже утрачена, но с упадком умбарцев все равно не сравнить. Зависть, — закончил он.

— Капитан Аксантур, а это правда, что в Умбар в свое время бежало немало людей из королевского рода Гондора? Наследников Анариона.

— Правда. И я скажу тебе больше… В Гондоре принято считать, что их роды быстро угасли, но это не так. И там есть потомки гондорских королей, у которых прав на трон, думаю, не меньше, чем у Элессара. Другое дело, что крови дунэдайн у них уже почти не осталось…

— Элессар… По гондорским законам он ведь не наследник Анариона, а только потомок? — спросил мальчик.

— Конечно. Но ему и тем, кто его поддерживает, выгоднее именовать его именно так.

Из кают вышел Принц и направился к ним. Он сел рядом с мальчиком и крепко обнял его. Кирион с готовностью прижался к нему.

— Поднимается ветер, тебе не холодно? — спросил Фарамир.

— Нет.

Кирион хотел спросить у Деда, долго ли им еще плыть, но вспомнил, что после того, как он задал этот вопрос отцу, на них напали пираты.

— Хочешь что-то сказать? — заметил Принц.

Мальчик помотал головой.

— Капитан Аксантур… Я помню несколько имен… — Кирион повернулся к капитану.

— Хорошо, и какие?

— Капитана, который командовал всеми звали Зирдул. Другого капитана, старого, который набросился на отца, — Ардун или Ардунг.

— Скорее — Ардунг, — сказал Аксантур.

— Наверное. Отец сказал, что это тот самый капитан, которому он сжег корабль… Они узнали друг друга. И еще… Они упоминали какого-то царя… Как же его звали?.. Кажется, Фирлух.

— Вот это уже интереснее, — оживился Аксантур. — А что они про него говорили, не помнишь?

— Они хотели меня ему продать. Сказали, что покажут ему меня, узнают сколько он даст, и потребуют у Гондора двойную сумму.

— Вот как? Значит, они нашли убежище у этого самого Фирлуха, — сказал Аксантур.

— Вы знаете, где его владения?! — воскликнул Кирион.

— Нет, но в Умбаре наверняка можно это выяснить.

— Становится прохладно, пойдем-ка в каюту. — Принц встал и взял внука за руку.

— Как вы думаете, отец жив? — спросил Кирион, когда они остались одни.

— Да, — уверенно ответил Фарамир и неожиданно улыбнулся.

Мальчик внимательно посмотрел на него. Лицо Деда было осунувшимся и уставшим, но глаза почти сияли.

Кирион забрался в постель.

— Ну вот, а говорил, что не холодно. — Фарамир потрогал ему лоб. — Сейчас будешь пить горячее вино, чтобы не заболеть.

— Я не заболею!

— Я не хочу проверять.

Кириону пришлось выпить чашку горячего вина с пряностями, и он уснул. На следующий день Принц, велев внуку потеплее одеться, снова отправил его на палубу.

«Чем же он так занят?.. — мучился мальчик. — Надо обязательно выяснить». Спустя какое-то время он услышал голоса и обернулся. Дед стоял и разговаривал с капитаном. Кирион немедленно бросился назад в каюту. Но ничего интересного не увидел. Более того, не было видно ни книг, ни бумаг. Он на мгновение задумался, а потом подошел к довольно большому сундуку с одеждой, открыл крышку и забрался в него.

Скоро скрипнула и закрылась дверь. Кирион услышал щелчок задвижки. Его распирало любопытство. Потом раздался стук деревянной крышки. После этого мальчик ничего не слышал, кроме вздохов Деда. У Кириона затекли руки и ноги, но он терпел. «Будь что будет, выгляну…» — он слегка приоткрыл крышку сундука и увидел Принца. Тот держал в руках странный шар и пристально смотрел в него. Лицо Деда было напряжено, на лбу и руках проступили жилы. «Что это?.. — изумился мальчик. — Зачем он в него смотрит?..» Кирион тихо опустил крышку и попробовал поудобнее устроиться в сундуке.

Наконец, к радости Кириона, в дверь постучали, и Принц вышел из каюты. Мальчик с трудом вылез, а вернее, вывалился из сундука. Затекшие руки и ноги кололо тысячами иголок. Он кое-как забрался на кровать. Дверь открылась — Фарамир вернулся в каюту.

— Ты уже здесь? — удивился он.

— Ага, — отозвался Кирион.

— У тебя лицо красное, позову-ка я лекаря.

— Не надо.

Но Дед все же велел позвать мастера Амандила, чтобы тот осмотрел мальчика.

— Ничего серьезного, пусть день-два побудет в каюте, — сказал лекарь и откланялся.

— Дедушка… — позвал Кирион.

Фарамир взглянул на него.

— А скоро Умбар?

— Скоро.

Теперь Кириона мучили угрызения совести с одной стороны, а с другой — еще сильнее распирало любопытство. Он не находил себе места и все время ворочался.

— Тебе нехорошо? — Дед снова потрогал ему лоб.

Кирион сел и обнял его. В дверь постучали, и вошел капитан Аксантур.

— Я хотел поговорить с вами, милорд.

— Кирион немного нездоров… Давайте у вас в каюте. Лежи. — Принц поднялся и ушел вместе с капитаном.

Когда они отошли, Кирион вскочил и запер дверь на задвижку. Осталось найти странный шар. В каюте стояло два сундука. Мальчик откинул крышку второго, поменьше — там лежало покрывало. Он приподнял его и увидел шкатулку. Кирион открыл и ее: в темную бархатную ткань было завернуто что-то большое и круглое. Кирион развернул ее и вытащил Шар. Он оказался довольно тяжелым и сделан был из какого-то темного стекла. Мальчик сел на кровать и стал рассматривать его. «Интересно, для чего он?.. Зачем столько времени смотреть на него… — Кирион еще покрутил его в руках. — Дедушка смотрел на него, словно что-то видел… Если мне попробовать…» Мальчик начал вглядываться в сердцевину Шара. Внезапно изнутри сферы вспыхнул отблеск огня. «Ух ты! А еще?..» Он снова посмотрел внутрь. «Покажи еще что-нибудь, раз ты волшебный…» Снова внутри стекла что-то сверкнуло, потом еще. В руках мальчика начало разгораться пламя. Он испугался, отдернул руки, и Шар «погас». Кирион осторожно потрогал его вновь. Стекло было холодным. «Попробую снова… Возможно, он не жжется…» Мальчик опять начал пристально смотреть в стеклянную сферу. Сначала он еще раз увидел всполохи огня, а затем сфера внезапно осветилась изнутри гигантским пламенем, которое, казалось, пыталось вырваться наружу. Словно завороженный, Кирион смотрел на страшное и красивое зрелище. Вдруг на стекле под его руками проступили черные обугленные ладони. Мальчик в ужасе закрыл глаза и отшатнулся, а когда осмелился их открыть, страшное видение исчезло — стекло снова было холодным и темным. Он встал, кое-как завернул странный Шар в ткань и убрал в шкатулку, затем положил ее в сундук и накрыл покрывалом. Щеки Кириона пылали. Мальчик отодвинул задвижку, лег в постель и отвернулся к стене.

Вскоре вернулся Фарамир.

— Как ты? — спросил он у Кириона.

— Все хорошо. Спасибо, милорд, — пробормотал он.

Принц поправил ему одеяло, наклонился и поцеловал его.

— Ты горячий…

Кирион не знал, что ответить. Некоторое время Дед сидел у него на постели и держал за руку, потом поднялся, зажег лампу и начал что-то писать.

Ночью мальчик почти не спал. Фарамир несколько раз вставал к нему, чтобы убедиться, что внуку не стало хуже. Наконец он прилег рядом и обнял ребенка. Кириону стало совсем тоскливо. «Если я признаюсь, он разгневается на меня… — подумал мальчик. — Хотя я полностью заслужил это…»

— Дедушка…

— Что, мой хороший?.. — Принц коснулся губами его лба.

— Я должен вам кое-что сказать…

— Что?..

Кирион кусал губы. «Сейчас он страшно рассердится и расстроится…» — в ужасе думал Кирион.

— Что ты хотел сказать? — ласково спросил Дед.

— Я залез в сундук и все видел…

— В какой еще сундук?!

— В большой сундук… Я видел вас… с этим шаром.

Фарамир замер, потом медленно сел и посмотрел внуку в глаза.

— Вот как?..

Кирион дрожал и едва удерживался, чтобы не заплакать.

— Это еще не все… — прошептал он.

Принц не отрываясь смотрел на него.

— Когда вы ушли... я достал шар и смотрел в него, — закончил Кирион, опустив голову.

— Ты следил за мной, а потом без спросу рылся в моих вещах?.. И брал то, что тебе совершенно не положено?

Мальчик горько заплакал.

— Я не ожидал, что ты на такое способен. И доверял тебе. Что же, получается, ты больше не можешь жить со мной в одной каюте?

Кирион заплакал еще горше.

— Пожалуйста, милорд, простите меня… Я никогда больше не позволю себе так поступать!..

Фарамир смягчился и обнял его.

— Запомни, малыш, нет в мире ничего дороже, чем те, кого мы любим и кому доверяем. Смотри, как тяжело тебе сейчас, когда ты осознал свой проступок. Я знаю, ты просто не подумал, что поступаешь дурно. И я рад, что ты это понял и признался. Пусть это станет для тебя уроком. Ты знаешь, как я люблю тебя и твоего отца, и ты должен верить мне и тогда, когда я не посвящаю тебя в свои планы. Ты — наш дорогой и бесстрашный мальчик, но тебе нужно еще многому научиться, стать терпеливее, уметь ждать и больше всего на свете дорожить доверием близких тебе людей.

Принц вздохнул, вспоминая свою последнюю встречу с отцом, поцеловал плачущего внука в лоб и встал, чтобы принести ему воды.

— Пей, похоже, у тебя все-таки жар.

Кирион послушно выпил воду, Дед забрал у него чашу, снова прилег рядом, и Кирион устроился у него на плече. Скоро мальчик перестал всхлипывать и затих. Подождав немного, Фарамир осторожно переложил его на подушку, встал и ушел на свою кровать. Долгое время он лежал без сна, обдумывая случившееся и вспоминая далекое прошлое, но наконец усталость взяла свое, и он тоже уснул.

* * *

Эарнил открыл глаза и снова увидел серые стены. “Нет… не яд… — тоскливо подумал он. — Наверное, Старичку попадет, если я умру. Он и так в немилости у князя…” Он сел и покосился на перевязанную кисть. Отек спал, но было еще больно. В коридоре послышались шаги. Пленник сначала обрадовался: ему было немного легче в обществе кудрявого лекаря. Но когда шаги приблизились, он понял, что это не Старичок. Щелкнул замок, дверь распахнулась, и в сопровождении Старичка и стражника вошел высокий, богато одетый мужчина. Несмотря на довольно смуглый цвет лица и темную аккуратную бороду, черты лица его были тонкими, а взгляд умным и проницательным. Весь облик пришельца говорил о том, что перед Эарнилом был потомок древнего и весьма знатного рода.

— Ты, наверное, догадываешься, кто я? — спросил посетитель.

— Нет, — не глядя на него, ответил пленник.

— Я — князь Гнаружин, глава умбарских изгнанников.

Эарнил молчал.

— Тебя взяли в плен по моему приказу.

— Премного благодарен, — холодно ответил гондорец.

— Это была вынужденная мера. Вы захватили наши земли, земли, которые тысячелетиями принадлежали нам. Мы не беспокоили вас после гибели нашего флота под Пеларгиром и поражения Саурона… Но сначала вы присоединили к Гондору Харондор, а потом и Умбар.

Узник не ответил.

— Мы взяли тебя в плен в надежде, что самозванец с севера вернет нам наши земли.

— Он никогда не вернет их вам. Даже если вы возьмете в плен его самого.

— Если он не сделает этого, ты умрешь.

— Вы можете не дожидаться ответа, а убить меня прямо сейчас. Не тратьте время и силы достойного лекаря.

Старичок расстроенно вздохнул.

— Выследить и взять тебя в плен было не так просто… Убить мы тебя всегда успеем. Сначала я хочу получить ответ от вашего королька. А он, к сожалению, в отъезде. Так ответил твой отец. — Князь вытащил бумагу и протянул ее пленнику.

Эарнил не удержался и взял ее. Да, это было написано рукой отца. Как хорошо знал он этот почерк... и сейчас это послание стало для него словно последним приветом из дома.

— Не ждите… — тихо, но отчетливо произнес он. — Король никогда не пойдет на это.

— Зачем ты служишь этому самозванцу?

Пленник не ответил.

— У меня намного больше прав на Гондор, чем у северянина и твоего деда Дэнетора вместе взятых, — помолчав, произнес князь. — Я потомок короля Тарондора Гондорского. От отца к сыну через столетия. Мой пращур Анкалимон, правнук короля Тарондора, был вынужден бежать в Умбар из-за подозрительности короля Нармакила и его сына Калимехтара.

Но и эти слова не произвели на узника должного впечатления.

— Я не решаю вопрос о признании или непризнании Элессара королем, — ответил Эарнил. — Я принес ему присягу и буду ей верен. И не потому, что люблю или уважаю его, а потому, что ценю свое слово.

— Присоединяйся к нам. Нам нужны незаурядные люди. Вы в Гондоре не привыкли считать нас людьми, но мы тоже потомки и наследники великого Нуменора.

Узник не ответил и смотрел куда-то сквозь него.

— Лекарь сказал мне, что ты хочешь умереть… Эти идиоты утопили твоего сына. Мне жаль, что так случилось.

— Зато теперь он не в вашей власти! — внезапно ожил пленник и посмотрел князю в глаза. — И я — свободен. Да — свободен! Будь он здесь, я бы переживал за него… Но его больше нет. Я не хочу жить, и мне больше ничего не нужно. Я хочу умереть, и потому ничего не боюсь.

— Если мы решим предать тебя смерти, она не будет легкой, — жестко произнес князь.

— Я буду только рад этому. Мой дед сгорел заживо, не проронив ни звука. Вам меня не сломать и не запугать.

В глазах Гнаружина промелькнуло что-то похожее на уважение, но Эарнил уже не смотрел на него и не видел этого. Князь резко развернулся и оставил пленника.

(C) 2020-2021 murzwin