Трилогия «Соперница» (гет)

Без редакции беты

Дафна оторопела и оглянулась на Эмили:

— Но... Разве такое может быть? Наследник нападает только на магглорожденных.

Невольно сглотнув, Эмили пожала плечами.

— Откуда ты узнал? — спросила она Драко.

— В гостиную её подруга вбежала, сообщила. Сейчас многие в Большом зале, её там нашли.

Драко сел рядом с Дафной на скамью, но Гринграсс подняла его вновь, закидывая вещи в сумку.

— Пойдёмте, нужно узнать, что случилось.

Эмили не вмешивалась, сосредоточившись на том, чтобы не выдать своё волнение: руки вновь задрожали. Драко отрицательно покачал головой и вывернулся из-под руки Дафны.

— Я туда больше не пойду. Мне отец говорил держаться от этого подальше. А если Наследник вздумал нападать на чистокровных... Нам там точно делать нечего.

— Я не думаю, что это сделал Наследник, — сказала Дафна.

— Почему? — Эмили повернула к ней голову.

— Нам просто решили отомстить, вот и всё. Кто-нибудь из гриффиндорцев наверняка, — уверенно ответила Гринграсс.

— Сомневаюсь, — скривился Драко.

Дафна вопросительно посмотрела на него. Малфой сначала поколебался, но потом пояснил:

— Старшие говорят, это сделал сам Наследник. Жертва оцепенела, как было в прошлом году.

— Вот я и говорю: подставили, сделали так, чтобы было похоже на Наследника.

— Нет! — взвился Драко. — Такое... такое не сделать обычному магу! В прошлом году даже Дамблдору не удалось в один момент расколдовать магглокровок — ждал, когда мандрагоры созреют.

— А Дамблдор видел новую жертву? — спросила его Эмили.

— За ним послали, когда я уходил оттуда.

Малфой тяжело вздохнул и опустил лицо на руки.

— Ты чего? — дотронулась Эмили до его локтя.

— Я не понимаю... Если это Наследник, то почему он так... с нами? А ещё он на стене новое послание оставил...

— Какое? — Дафна все-таки опустилась на скамью, поставив сумку на стол.

— Что-то про то, что грязнокровки достойны магии. Но ведь это не так! Почему вдруг Наследник защищает их?

— Может, осознал, что и они маги?.. Вообще-то, это именно так, — хмыкнула Эмили.

Но Драко, отмахнувшись от неё, продолжил недоумевать:

— Почему его до сих пор не нашли? Мой отец обязательно будет с этим разбираться.

— Ты ему уже сообщил?

— Сразу же как узнал! Теперь Дамблдору точно не поздоровится.

Эмили мысленно усмехнулась. Ей было интересно, что же сделает Люциус, узнав, как обернулся его план. Если она верно помнила, что за человек Малфой, то он прежде всего сейчас будет волноваться за себя. Он точно знал, что при помощи Дневника можно открыть Тайную комнату — в своём прошлом Эмили говорила ему это, когда отдавала крестраж на хранение, — но ему было приказано беречь эту вещь до поры до времени. Дневник создавался специально для того, чтобы выпустить Василиска много позже, когда Дамблдор не будет этому препятствовать. Но Дамблдор стал директором школы — не было и речи о том, чтобы использовать первый крестраж у него под носом. Ко всему прочему эксперимент с разделением души оказался не таким успешным, как хотелось: половина Тома, попавшая в ежедневник, была слишком живой, слишком своевольной.

Видимо, Малфой потерял страх, ведь наверняка он считает, что его повелитель погиб. Летом он начинал избавляться от тёмных артефактов, как рассказывал Драко, — может, он решил вместе с ними отделаться и от того, что должен был оберегать как зеницу ока, но что точно не понравилось бы работникам Министерства, найди они это во время рейда. Более того, Люциус вздумал использовать Дневник себе на благо: подкинуть его своим врагам. Если бы всё вышло по плану, он не только скинул бы с поста самого Альбуса Дамблдора, но и подпортил бы жизнь одним из его верных людей. Однако Малфой и предположить не мог, чем по-настоящему является чёрная маггловская тетрадка. Теперь он увидит, как ошибался, думая, что может поступать с чужими вещами, как ему вздумается.

Эмили опустила лицо в руки и слегка потёрла кожу, затем убрала выбившиеся пряди за уши и встала:

— Идёмте, посмотрим что там. Может, вам нужно в свою гостиную.

Она закинула сумку на плечо и, взяв Дафну под руку, направилась к выходу из библиотеки. Драко, поколебавшись, вышел следом, и втроём они молча стали спускаться к вестибюлю.

Приближающиеся гудящие голоса заставляли ноги подкашиваться, и Эмили недоумевала, куда девалось её хладнокровие. Учащалось сердцебиение, а перил касались влажные руки. Она спускалась по лестнице, дыша медленно и глубоко, и уговаривала себя, что все хорошо — её никто не заметил и она все сделала аккуратно. Проматывая события прошедших часов, Эмили раз за разом убеждалась в том, что ничем себя не выдала, и все равно внутри разрастался ком сомнений.

Они находились уже на первом этаже, голоса из вестибюля звучали всё отчётливее. Эмили повела ребят к парадной лестнице по другому коридору: ей казалось, что если она пройдёт там, откуда вывела в замок Василиска, то выдаст себя излишним волнением. А едва показался вестибюль, стало ясно, что происшествие с Матильдой задело чистокровных сильнее, чем ожидала Эмили. Весь этаж был заполнен учениками, по большей части слизеринцами. Кто-то кричал. Эмили не могла разобрать, где происходила ссора, и потянулась вслед за Дафной и Драко к подножию мраморной лестницы.

Не успела она преодолеть и половину ступеней, как распахнулись двери Большого зала. Все, кто находился в вестибюле, притихли, а когда Альбус Дамблдор переступил порог, слизеринцы накинулись на него с вопросами. Директор властно поднял руку, прося тишины. Пока он размеренно и тихо пояснял ситуацию и взывал к спокойствию, Эмили наблюдала за профессором Снейпом, что вышел из Зала следом. Он окинул вестибюль взглядом и остановился на ней. Эмили заметила это краем глаза и всеми силами старалась не глядеть на профессора прямо. Он, однако, сразу, как увидел её, стал пробираться сквозь толпу к парадной лестнице.

Эмили сглотнула и невольно сжала руку Дафны сильнее. Гринграсс обернулась к ней, но не успела ничего спросить: к ним уже подошёл Снейп.

— Мисс Гринграсс, мистер Малфой, — бросил он, не глядя на Эмили, — вам следует вернуться в гостиную.

— Сэр, это правда? — подрагивающим голосом спросила Дафна. — Правда на чистокровного слизеринца напали?

— Правда. Это всё, что вам следует знать, — сухо ответил Снейп.

— Мой отец это так не оставит, — уверенно сообщил Драко.

Казалось, что он говорит это Дафне, но Эмили, краем глаза посмотрев на него, подумала, что успокаивает он в первую очередь себя.

— Безусловно. — Снейп подтолкнул его вниз, и Драко безропотно сбежал по ступеням и юркнул в подземелья.

Дафна попрощалась с Эмили встревоженным взглядом, и та, успокаивающе кивнув ей, сжала руку в знак поддержки. Снейп смотрел вслед Дафне, пока та не скрылась из виду, а затем резко обернулся к Эмили. Она стояла чуть выше него на лестнице и наблюдала за Дамблдором, который ни разу не взглянул на неё и продолжал отвечать на вопросы учеников. Где-то среди них мелькала компания Маркуса, но Эмили быстро потеряла парней в толпе. И вот сейчас она заметила, что Снейп выжидающе смотрит на неё. Она аккуратно повернула голову в его сторону и невольно заглянула в глаза, желая узнать, чего же он ждёт. Её поразило, насколько тёмными они были. Так прямо она смотрела в них не в этой жизни, и оттого было вдвойне странно: профессор Снейп никогда во время учёбы или кратких встреч в коридоре не смотрел на неё, всегда прятал глаза, отворачивался или делал вид, что не заметил её. Эмили настолько не ожидала такого ясного контакта, что задержала взгляд дольше, чем обычно.

Мелькнувший образ в его сознании, заставил её прирасти к полу. Эмили почувствовала, как лоб покрылся испариной. Вокруг исчезли звуки; оборвались все внутренности, а на щеках вспыхнул жар; в голове стучала только одна мысль: образ Матильды и слова Дамблдора о том, что её уже не спасти. Эмили собрала все свои силы, чтобы сомкнуть губы и не дать им задрожать.

— Вам тоже следует отправиться в свою башню, мисс Поттер, — дошёл до неё голос Снейпа, необычно живой, с каким-то неопознаваемым оттенком в тоне.

Профессор продолжал смотреть на неё, а Эмили, даже отведя глаза, видела, очевидцем чего стал Снейп в Большом зале. Она медленно поднялась на одну ступень выше и последний раз оглядела вестибюль и взволнованных учеников, грозящих Дамблдору связями в Министерстве. Всё это показалось ей теперь таким неважным, и даже страхи, что она каким-то образом выдала себя, отошли на десятый план.

Она убила Матильду.

Только это теперь имело значение. Эмили поднималась по ступеням медленно, словно груз этой вести лежал на её плечах, не давая сил поднять ноги. Она вновь свернула в другой коридор, не желая видеть место преступления. В голове был только один вопрос: «Как это могло случиться?» Эмили прокручивала в голове всё, что сделала, и не понимала, где совершила ошибку. Ей вспомнился пульс, который она нашла с таким трудом. Что, если он ей и вовсе показался? «Не может быть, — говорила себе Эмили. — Я уверена, что у неё был пульс. Она просто оцепенела, как и все жертвы!» Она подумала, что уж точно отличила бы мёртвую жертву от оцепеневший, а перед глазами встала картина из далёкого прошлого.

Том вошёл в туалет для девочек на первом этаже. Было тихо. Под ровным рядом прикрытых кабинок никого не было видно. Том запер дверь и быстрым шагом преодолел расстояние до нужной раковины. Змей выполз из открывшейся трубы очень быстро, и Том начал говорить с ним, объяснять, куда нужно направляться. Всё должно было выйти по-другому: была выбрана другая жертва и она должна была лишь оцепенеть, чтобы в следующем году ни духа грязнокровного не было в его школе.

Но за спиной щёлкнула задвижка кабинки, и Том почувствовал, как сердце оборвалось в его груди. Заметив движение в зеркале прямо за головой Василиска, он обернулся, готовясь использовать палочку, и в этот же момент девчонка-рейвенкловка распахнула дверь с последними в своей жизни словами:

— Это женский туалет, иди отсюда!

Том смотрел, как её замолкшее тело сползает по стенке и как загибается рука при падении, а рубиново-красный закат касается её длинных растрёпанных волос, делая их хоть сколько-нибудь привлекательными. С секунду Том вспоминал, кто рейвенкловка Уоррен по крови, а едва осознал, что под взгляд Василиска попала грязнокровка, обернулся к Змею, ждавшего приказа, и велел ему возвращаться в своё логово.

Когда раковина встала на место, Том огляделся, убедился, что не оставил за собой следов, и с мыслью «сойдёт и эта» вышел в коридор.

Это сейчас Эмили брела по замку и с ужасом думала, что в очередной раз жертвой стала девочка, случайно попавшая в её поле зрения, а тогда она до самой новости о том, что школу собираются закрывать, радовалась этой случайности, рассчитывая, что уж смерть точно отвадит магглорождённых возвращаться в Хогвартс. Эмили провела рукой по лбу, становилось очень жарко и свободные пряди мешали глазам. Одного взгляда в сторону коридора, в котором находился туалет Миртл, хватило, чтобы она ринулась вверх, не задерживаясь близко с местом, теперь угнетавшего её.

На четвертом этаже Эмили без сил прислонилась к стене и, передохнув некоторое время, зажмурилась, прогоняя наваждение, а после заставила себя двинуться дальше. Ей нужно дойти до гостиной, подняться в спальню, забраться в кровать и наглухо задёрнуть полог, чтобы с головой укрыться одеялом и утешиться в одиночестве. Эмили с трудом шла по коридору и старалась держаться прямо, не дрожать. Ей казалось, что портреты смотрят на неё, может, даже провожают на её пути. «Дамблдор всё знает», — промелькнуло в голове, но и эта мысль не была такой страшной, как образ мёртвой Матильды в сознании Снейпа.

Она убила человека.

Эмили чувствовала подступающие к горлу рыдания, но ещё могла сосредоточиться на том, что ей нужно не привлекать к себе внимания и добраться до спальни. Мысль о мантии отвращала, а на Добби она сейчас не смогла бы и взгляда кинуть. Всё это — свидетели её ошибки, её падения. Эмили с трудом посмотрела бы в глаза своему отражению, что уж говорить о близком существе, которое чуяло в ней тьму уже давно!

Какое она чудовище.

И лишь сейчас, оглядываясь на своё прошлое, она осознавала это и ужасалась. Судорожный всхлип вырвался из груди, а нетвёрдая нога сделала ещё один шаг. Вокруг, пряча головы в плечи и опасливо оглядываясь, торопились в свои гостиные парочки и одиночки. Редкие рейвенкловцы, замечая её галстук, останавливались и спрашивали, всё ли с ней в порядке. Эмили неизменно кивала, отвечая, что она страшно расстроена произошедшим, и они убегали вперёд.

Эмили старательно успокаивала разум, но отчаяние, с которым она вспоминала своих мёртвых жертв, сметало хлипкую ограду. Вновь и вновь перед глазами падала Миртл и замирала Матильда, чьё запястье было холодно и молчаливо. Эмили упрямо проживала нападение, ища подтверждение тому, что увидела в сознании Снейпа. Она не помнила ни одного неверного действия, и Селвин стояла твёрдо, как статуя, а ещё у неё бился пульс.

Или всё-таки не бился?

Вдруг Эмили придумала его, заставила себя не обращать внимание на то, что его нет? Может, Матильда и вовсе обернулась и встретилась с Василиском взглядом, но Эмили сделала вид, что этого не было, а потом сотворила из безвольного мертвеца устойчивое изваяние? От этих мыслей затошнило, и Эмили, не удержавшись, приложила руки ко рту и сжалась. Она зажмурилась, прогоняя из памяти стеклянные глаза слизеринки, а очнулась, только когда её сильно затрясли за плечи.

— Лия, эй! — доносилось до неё глухо, будто их разделяла толща воды. — Ну! Ты мне ответишь или нет?

— Что?.. — едва ворочая пересохшим языком, спросила Эмили, когда поняла, что голос принадлежит Роберту.

— В башню, говорю, живо! Никому нельзя в коридорах оставаться.

— Я иду, да...

Она попробовала сделать шаг, но Роберт по-прежнему держал её за плечи.

— Ты чего? Тебе нехорошо? Может, до больницы довести лучше?

— Не надо, — сжав зубы, процедила Эмили и отдёрнула руку Роберта.

Не хватало, чтобы он видел её в таком состоянии. Эмили догадывалась, почему у неё не получалось взять над эмоциями вверх: она не могла отпустить ситуацию, нужно было разобраться, почему всё случилось именно так. Ну почему?! Эмили не удержала очередной грудной всхлип и поспешила прочь от Хиллиарда, но он ухватил её за руку.

— Да тише ты, — растерянно произнёс он. — Всё не так страшно. Ну... Может, хоть сейчас его найдут.

Как может быть нестрашно! Случилось то, чего Эмили желала меньше всего. Она судорожно вздохнула, закрывая лицо руками, и постаралась заплакать как можно тише. Зазвенело в ушах. Пришлось присесть на корточки и прислониться к стене, чтобы не упасть. Дышать становилось всё сложнее — Эмили в панике хватала ртом воздух.

— Эй-эй! — Роберт легонько ударил её по щекам, приводя в чувство. — Так, вставай, обопрись об меня. Мы идём в Больничное крыло. Оно тут рядом совсем. Слышишь? И дыши медленно, через нос. Вот! Вот так.

Эмили больше не управляла своим телом, она лишь чувствовала, как её поднимали с пола, видела, как перед глазами вспыхивала тьма, и всё отчётливее вспоминала мёртвую Миртл. «Нет, нет, нет! Только не снова», — мысленно взмолилась Эмили, мотая головой. Но Том опять и опять вызывал Змея, а Миртл падала на пол. Эмили спрашивала себя, почему она тогда не раскрыла все кабинки, почему не обратила внимания на то, что одна из кабинок прикрыта сильнее остальных, почему, в конце концов, не услышала плачущую Миртл? Ведь она видела её красные вспухшие глаза, как же вышло, что она её не заметила? Неужели в тайне она желала, чтобы кто-то вышел и попал под взгляд Василиска?

Как можно было быть такой бесчеловечной?

«Нет, не падай», — молила она ещё недавно живую Миртл, а рубиново-красный закат беспощадно высвечивал мёртвые глаза. Она всего лишь хотела, чтобы магглорождённые испугались и никогда больше не переступали порог Хогвартса!

А потом в воображении предстала размякшая на её руках Матильда. Эмили уже точно была уверена, что смалодушничала, стёрла из памяти этот момент, лишь бы завершить план. Ведь она всего лишь хотела, чтобы чистокровные узнали, что чудовище слушается Наследника, а Наследник понял, как был неправ!

Она никого не хотела убивать. Но убила. Как страшно было осознавать это! Но самое ужасное было в том, что Эмили помнила, как бездушно она отнеслась к смерти Миртл в своей первой жизни. И знала, что все последующие смерти от её руки также не приносили её душе тех мук, что она испытывала сейчас.

Чудовище, чудовище, чудовище.

* * *

Роберт тащил Эмили, которая буквально повисла на его руках, до самого Больничного крыла, попутно разгоняя замешкавшихся в нишах рейвенкловцев. Что творилось с Поттер, он совершенно не имел представления, но знал, что хотя бы до врача довести её надо: она вся дрожала и была сама не своя.

— Мадам Помфри! — крикнул он, отпинывая дверь лазарета. — Нам нужна ваша помощь.

Он втащил Эмили, уговаривая её хотя бы чуть-чуть передвигать ногами, и уложил на первую свободную койку. В Больничном крыле больше не было пациентов, поэтому Роберт крикнул ещё раз:

— Мадам Помфри, вы здесь? Нам помощь нужна.

Он опасливо глянул на Эмили, поджавшую под себя ноги и уткнувшуюся в подушку. Она пыталась приглушить рыдания, но Роберт всё равно знал, что она плачет. Он никогда не имел дела с ревущими девчонками и не представлял, как себя вести. Роберт подумал, может, у неё болит живот, а так как Мадам Помфри не откликалась на его зов, он сказал Эмили, что скоро вернётся, и направился к шкафам с лекарствами. По его возвращении она лежала на кровати совсем тихо. Роберт, забеспокоившись, опустился на корточки, чтобы посмотреть Эмили в лицо, и спросил ещё раз:

— С тобой что? Ты мне скажи. Живот болит или что-то другое? Мадам Помфри нет, но я знаю, как помочь, если что.

Эмили больше не утыкалась в подушку. Она устало прижималась к ней щекой и смотрела пустым взглядом вдаль коридора за незакрывшимися дверями. Она не отвечала Роберту, и тот, отложив склянки с зельями, аккуратно ткнул её пальцем.

— Э-эй! — совсем неуверенно произнёс он, не на шутку испугавшись.

Ещё секунду он соображал, что делать, а затем резко вынул из кармана зеркало и позвал Флинта.

— Чё орёшь? — недовольно ответил Маркус, показываясь в раме.

— Я это... — Роберт перевёл дух. — Будь другом, найди Помфри. Пусть возвращается в лазарет. Срочно! Или ещё кого, но лучше её.

— Ещё нападение? — Маркус встал и, судя по фону за ним, намерен был выйти из гостиной.

— Э-э-э, не уверен, просто... — Роберт обернулся на Эмили и замер. — Что за чёрт?!

Эмили лежала недвижима, одна рука свисала с кровати, глаза закрыты. Она больше не дрожала, но испугало его другое: к её вискам тянулись тёмно-фиолетовые сгустки. Роберт проследил взглядом до того места, где они начинались, и остановился на её сумке, валявшейся на полу.

— Это Лия, что ли? — раздался голос Маркуса. — Что там у вас? Я почти в вестибюле.

Роберт сжал зеркало, боясь уронить его из задрожавших рук.

— Марк, смотри, — прошептал он, разворачивая зеркало к Эмили. — Что это? Я никогда о таком не слышал.

— И я. Может, порча чья-то?

— Что мне делать?

— Лучше сам не лезь. Это может быть опасно.

— Эта хрень лезет ей в голову! — воскликнул Роберт, одной рукой потянувшись к замку сумки.

— Сдурел? Не трогай ничего, может руку оттяпать!

— Она ведь её держала, и всё хорошо было. — Вспомнив об этом, Роберт взялся за собачку и потянул её в сторону.

Фиолетовые ленты становились более яркими с каждой минутой, и Роберт без труда откопал среди пергаментов и всяких девчачьих вещей, на которые старался не смотреть, чёрную тетрадку, из которой они брали начало. Едва он взял её в руки, как почувствовал, будто всё его существо потяжелело в несколько раз — в солнечном сплетении зародилось неясное, но настойчивое беспокойство, а сознание заволоклось виной, словно туманом. Роберт на секунду замер, вспоминая вещи, о которых предпочёл когда-то забыть. Бездумно перелистнув пару страниц, он понял, что это всего лишь пустой маггловский ежедневник, но не смог долго держать его в руках и бросил на пол. Слишком сильно было чувство вины, ощущать которое снова ему не хотелось.

— Ты видел? — спросил он Маркуса. Тот ещё бежал по тёмным подземельям.

— Наверное, заколдован. Эта хрень на тебя не перелетела?

— Нет. — Роберт осмотрелся. Тёмно-фиолетовые ленты были уже почти чёрными и вились вокруг своей оси, зарываясь у висков Эмили в тёмно-рыжие, такие же кручёные пряди. — Они всё ещё в неё лезут.

— Попробуй как-нибудь их рассоединить. Я пока поищу кого-нибудь, может, ещё не ушли.

Сложив зеркало в карман, Роберт потянулся к шее Эмили — пульс бился как сумасшедший. Обернув руку в край мантии, Роберт поднял ежедневник, но снова ощутил внутри себя безысходную тяжесть и расслышал нечто, будто сердцебиение. Оно билось так же дико, как и у Эмили. Решив, что сможет пережить эти неприятные чувства, Роберт подёргал рукой, пытаясь порвать «ленты», но это не помогло. Так же не получилось и вытянуть их, отходя назад. Роберт тряс ежедневник, махал руками через фиолетовую связь, уходил в другие комнаты Больничного крыла и закрывал двери, даже пытался применить отменяющее заклинание и всё, что ещё вспомнил из книг. Ничто физическое и даже магическое не мешало этим тёмным узам.

Больше Роберт не мог терпеть, боясь, как бы не удариться в самобичевание. Если с Эмили происходит именно это, то ему следует убрать от себя тетрадку как можно дальше, чтобы его самого не затянуло в омут прошлых грехов. «На эту вещь наложены сильнейшие ментальные чары», — подумал он и обессиленно опустился на пол рядом. Он откинул ежедневник и, помешкав, взял опущенную руку Эмили за кончики пальцев. Проведя взглядом до лица, Роберт заметил, что она очень бледная, и даже щёки, алевшие до этого от рыданий, потеряли свой цвет. Единственным ярким пятном на её лице был шрам — Роберт никогда до этого не видел его таким отчётливым. Давящая на голову вина ослабила свои тиски, и он, потерев лоб, собрался с мыслями:

— Скоро придут. Потерпи, ладно? Скоро они придут...

* * *

Альбус находился в своём кабинете и разбирался с многочисленными письмами из Министерства. Он ждал. Не далее как пять часов назад его портрет сообщил, что Эмили вызвала Василиска. Хоть Альбус и составил приблизительную картину того, чем занимаются Добби с Эмили, новость взволновала его. На кого она собирается напасть? По своей ли воле действует или очарована крестражем? И главное, за что беспокоился Альбус, насколько опасны для остальных её действия? Хорошо, подумал он, что почти все ученики сейчас в Хогсмиде. Может, тогда её цель кто-то из преподавателей? Может, он сам?

Нужно было узнать, на что пойдёт Эмили, на что она теперь способна. Он хотел бы, чтобы девочка осознала своё преступление. Раскайся она — и будет надежда на то, что Темного Лорда она сможет победить, потому что в первую очередь победит его в своей душе. На этот раз привидения и портреты должны были вести себя еще более незаметно, чтобы дать Эмили возможность подобраться к жертве очень близко и сделать задуманное, но им было велено вмешаться, если бы они заметили, что она решилась именно на убийство.

И всё-таки это был огромный риск, поэтому, когда Дамблдору сообщили о нападении, он взволновался, не случалось ли непоправимое, не пропустили ли его помощники опасных знаков. Он отдал приказ портретам определить, если смогут, где находится Эмили, вылетел из кабинета и в мгновение ока оказался на мраморной лестнице. В вестибюле громко переговаривались младшекурсники из Слизерина, а поодаль от них ждал Снейп. Именно он пресёк первые возгласы своих подопечных, когда те заметили спускающегося директора.

— Где? — спросил Альбус, глядя на Северуса.

Тот указал на двери Большого зала, а когда они вместе направились туда, тихо произнёс:

— Напали на чистокровного. Люциус Малфой уже в курсе.

Дамблдор озадаченно кивнул и распахнул двери. Он не дошел до столов и остановился, с прищуром глядя в другой конец зала. Его губы шевелились, пока он несколько раз прочитывал надпись. Снейп захлопнул двери, не дав любопытным ученикам, которых он недавно выгнал отсюда, совать свои носы, и встал рядом.

— Это дело рук Поттер? — спросил он холодно.

— Да.

— И что теперь?

Дамблдор промолчал и медленно пошёл вдоль столов. Дойдя до ученицы, он опустился и дотронулся до змеиной кожи, затем поднялся и стал осматривать жертву. Она стояла твердо, хотя по ногам было видно, что девочка делала шаг. Дамблдор проследил от ступней до вытянутой руки и нахмурился, увидев завязанный на запястье галстук. Несколько заклинаний — и стало ясно, что девочка жива. Мерлин, жива! Её не собирались убивать. Затем он перевёл взгляд на надпись и вновь перечитал её, уперев руки в бока. Во всем нападении был заметен почерк Тома, но жертва и послание говорили о том, что выбор сделал совершенно другой человек.

Сзади открылись двери, и в Большой зал вошла Мадам Помфри. Она быстро засеменила к ним и, причитая, начала осматривать девочку.

— Альбус, в конце-то концов! Когда это кончится? Неужели нам и нынче придётся терпеть этот ужас? Ну, её мы быстро на ноги поставим. Ещё, кажется, на троих таких прошлогоднего зелья хватит.

— Это последняя жертва, — заверил её Дамблдор. — Будьте добры, уложите её на носилки. А мы с Северусом пока разгоним зевак.

— Нужно успокоить их, — отозвался Снейп. — Весь факультет как разворошённое гнездо змей. Один Малфой кричал больше всех. Даю галлеон, что уже завтра нам придётся общаться с его отцом.

— Хорошо, пообщаемся, — мирно ответил Дамблдор.

Они уже готовы были выйти в вестибюль, но Альбус остановился, оглядев Большой зал, — ни единого портрета, неудивительно, что Эмили поставила мисс Селвин именно сюда. Тогда он тихо попросил Северуса:

— Займись Эмили, пожалуйста. Она должна считать, что убила девочку. Спроси у портретов, где её найти. Может, она где-то себя уже обнаружила.

Предполагая давным-давно, что Эмили (или Том) хочет напасть на кого-то, Альбус готовил себя к очередному тяжёлому решению. Прошло почти два года с тех пор, как девочка приняла осколок души Тома Риддла как саму себя. Всё, что можно было увидеть внешне, Альбус уже увидел, но было важно понять, как их связь выглядит изнутри и сколько в девочке осталось от неё самой, непогрязшей в тёмной магии и мечтах о бессмертии и могуществе. К тому же истории с Наследником должен прийти конец. И пусть Матильда, к великому облегчению, всего лишь оцепенела, сейчас был единственный — и, пожалуй, последний — шанс узнать, справится ли Эмили со своей ношей и право ли было пророчество.

Снейп сжал челюсти, но кивнул.

— И следи за меткой. Толпу просто так не разогнать, мне придётся ответить на их вопросы. Я могу положиться на тебя? — спросил его Альбус.

— Разумеется.

Они вышли из Зала. Эмили была уже там, поэтому Альбус уклонялся от ответа о состоянии мисс Селвин до тех пор, пока она не исчезла из поля зрения. Только тогда он смог сообщить подруге Матильды, что ту вернут к нормальному состоянию уже на днях. А спустя несколько минут Снейп дал понять, что метка начала теплеть, — Эмили добралась до раскаяния, и часть Волдеморта в ней начала вбирать в себя осколок из крестража, его знания, опыт и силу.

— Мы закончим на этом, — поднял руку Дамблдор. — Я прошу всех разойтись по своим гостиным.

Он видел, что не все ученики довольны услышанным, но рассудил, что они пострадают от этого куда меньше, нежели Эмили, рядом с которой необходимо оказаться как можно скорее. Альбус полагал, что Том не смог бы раскаяться в принципе, но у неё это вышло бы так искренне и сильно, что действительно могло её убить. Хоть Эмили, почти два года прожив со знанием о том, чей осколок души в ней сидит, была наполовину готова обнаружить в себе бездну ужаса, Дамблдор подозревал, что она видела только то, что находилось на поверхности. Вообще, попытка раскаяться должна была произойти гораздо позже, когда Дамблдор подготовил бы её, научил, как это пережить, — не в этом возрасте. Но Эмили решилась на страшную вещь, а Дамблдор помнил, чем кончил Том, когда его вовремя не остановили, не заставили задуматься.

Ему сообщили, что Эмили видели на пути в Больничное крыло, и он широким шагом отправился вместе со Снейпом на четвёртый этаж.

— Профессор Снейп, сэр! — послышалось за их спинами, едва они поднялись на этаж выше. Перешагивая через ступеньку, к ним стремительно поднимался Маркус Флинт. — Ох, и профессор Дамблдор...

Альбус кивнул ему.

— В чём дело, мистер Флинт? Почему вы не в гостиной? — ответил Снейп.

— Нужно срочно найти Мадам Помфри. Она нужна в лазарете, — пояснил Флинт, переводя дух и бросая взгляд с одного профессора на другого.

— Сейчас она занята мисс Селвин, — тихо произнёс Альбус. — Не переживайте, нам как раз по пути.

— Это Эмилия Поттер, сэр, — поторопился сказать Флинт, пока Дамблдор не успел свернуть в коридор. — С ней Роберт Хиллиард, это он сообщил. Она... гм-м...

Альбус к нему не обернулся, но на ходу, как бы приглашая идти вслед за ним быстрее, спросил:

— Что рассказывает мистер Хиллиард?

— С ней что-то не то... Она связана с какой-то вещью. Та будто... хочет забраться в неё.

Дамблдор перешёл на лёгкий бег и вскоре открыл один из гобеленов, скрывавших потайной ход.

— Сэр, это Наследник так её? — спросил Флинт, рысцой следуя за профессорами.

— Не исключаю этого, — запыхавшись, ответил Альбус. — Думаю, если она захочет, то всё расскажет вам сама.

Они минули последнюю дверь и оказались прямо около входа в Больничное крыло. Коридор был пуст, в приоткрытую щель виднелся парень, сидящий у чей-то кровати. Дамблдор распахнул двери, и все увидели, как вились из брошенной на пол тетради тёмно-фиолетовые ленты и терялись в волосах Эмили. Роберт Хиллиард, услышав шаги, вскочил и выпалил:

— Профессор Дамблдор, сэр, так уже несколько минут, и эти штуки только сильнее выбрасываются оттуда. — Он указал на тетрадь.

Альбус впервые жизни наблюдал за слиянием душ. Он успел, ещё чуть-чуть, и Эмили осталась бы с последствиями раскаяния один на один. Но он рядом, он здесь, чтобы помочь, чтобы узнать, насколько глубоко Эмили посмотрела в Тома и как глубоко Том посмотрел в Эмили в ответ.

— Выйдите, пожалуйста, — попросил он учеников невозмутимо, чтобы те не увидели его страха от происходящего и не заволновались сами.

Парни переглянулись. Роберт хотел что-то возразить, но Маркус подскочил к нему, схватил за локоть и потащил к выходу. Они остановились на полпути, заметив, как чёрная тетрадка испустила из себя последние ленты. Те невесомыми струйками, медленно, будто парашютики одуванчика на ветру, втянулись в Эмили — она, выгнувшись в спине, издала протяжный стон и вновь притихла.

Краем глаза Альбус увидел, как Снейп дёрнул левой рукой и послал многозначительный взгляд. Он выпроводил парней, плотно закрыв за ними двери, пока Дамблдор наклонялся за дневником. Тетрадь зашелестела в его руках совершенно по-простому, Альбус не чувствовал в ней ничего необычного. Ещё немного повертев в руках дневник, он раскрыл его посередине и выдернул целый лист. Тот легко потянулся за его пальцами, но клочок бумаги остался под скрепляющей нитью. Дамблдор выдохнул, закрыв глаза, а затем достал палочку и вернул дневнику прежний вид.

Эмили, считая душу Тома своей, смогла вобрать в себя осколок него — она действительно раскаялась.

— Эмили? — Альбус мягко прикоснулся к ней. — Ты слышишь меня?

— Альбус, — тихо произнёс Снейп. Он закатал рукав мантии и показал Дамблдору левое предплечье. — Она умирает?

Метка, ещё недавно начинавшая темнеть до своего изначального состояния, говорившего о силе и могуществе того, кто её нанёс, постепенно бледнела и выцветала. Посмотрев на неё, Дамблдор ничего не ответил Снейпу, лишь направил палочку на Эмили, не подававшую признаки жизни.

Он не торопясь пробирался в её сознание, защищая одновременно и свой разум. Её же барьеров практически не было, они иссякали с каждым мгновением, оголяя её душу. Альбус непрестанно приговаривал: «Держись. Держись, не уходи» — и ужасался, видя, как раскаяние убивало то, что само же и соединило.