Друзья моря. Книга первая. Эарнил (джен)

Эарнил заканчивал несение дежурства на улицах Пятого Яруса. Издали он увидел, как в сторону Цитадели проследовала королевская чета со свитой, а вскоре после них — Блюститель с сыном и дочерью. Когда юноша подошел к Дому Гвардейцев, его окликнул капитан Минардил.

— Тебя хочет видеть капитан Кемендур, — сказал он.

— Капитан Кемендур?! Но зачем?..

— Не знаю.

— Когда, господин капитан?

— Сразу после дежурства.

— Где?..

— В Доме Третьего отряда Гвардии Цитадели.

Эарнил поклонился своему командиру и отправился в Цитадель.

Он поднялся в верхний Ярус, разыскал Дом Третьего отряда и спросил капитана Кемендура. Его проводили внутрь и оставили с Капитаном наедине.

— Итак, Эарнил из Ламедона, твой покровитель, — он с ударением произнес это слово, — изъявил желание видеть тебя в Гвардии Цитадели.

— Мой покровитель?!. Господин капитан.

— Да, — ответил Кемендур, очень внимательно глядя на Эарнила, — отныне ты зачислен в Третий отряд Гвардии Цитадели.

— Благодарю вас, господин капитан, но я не ищу подобной чести…

Кемендур продолжал пристально и недобро смотреть на юношу.

— Ты искал ее десять дней назад, — холодно напомнил он.

Эарнил в растерянности молчал.

— Желание видеть тебя в Цитадели высказал один очень высокопоставленный и могущественный человек, — продолжил Кемендур, так же пристально глядя на Эарнила, — ты по-прежнему будешь делать вид, что не знаешь, о ком идет речь?

— Не знаю… Лорд Фарамир? — наконец спросил Эарнил.

Кемендур насмешливо кивнул.

— И ты будешь утверждать, что не просил его об этом?

— Нет, никогда!.. Господин капитан.

— Я не стал отказывать столь достойному и уважаемому человеку, — со значением произнес Кемендур. — Полагаю, не посмеешь отказать и ты. Послезавтра начнешь службу в Цитадели. Тебе все понятно?

— Да, господин капитан, — расстроенно произнес Эарнил.

— Можешь идти.

Ошеломленный Эарнил спустился в Пятый Ярус. Он прошел к дому капитана Минардила и постучал. Служанка открыла ему и проводила в гостиную.

— Простите за мое вторжение, капитан Минардил.

— Не нужно извинений, говори, — ответил хозяин, заметив, что тот чем-то сильно взволнован и огорчен.

— Капитан Кемендур зачислил меня в Третий отряд Гвардии Цитадели…

— Вот как? Но, я погляжу, ты не сильно рад этому.

— Господин капитан, если это только возможно, я хотел бы остаться у вас…

— Интересно, что заставило его изменить свое... столь взвешенное решение.

— За меня попросил Блюститель, — вздохнул Эарнил.

— Понятно, — задумчиво произнес Минардил. — Думаю, что теперь тебе невозможно остаться в Пятом Ярусе...

Он с сочувствием посмотрел на удрученного юношу.

— В Гвардии Цитадели тебе будет непросто. Но кто знает… Возможно, когда-нибудь ты будешь благодарен Судьбе за эти перемены. Мы редко знаем, что может обернуться добром для нас в будущем. Иногда печальные события ведут к благу, а радостные и желанные — к гибели.

Старый воин положил руку Эарнилу на плечо.

— Если тебе будет нужен совет или помощь, не стесняйся и обращайся, я постараюсь помочь тебе.

— Спасибо, господин капитан, — тихо ответил юноша и откланялся.

«Опять нужно переезжать», — расстроенно подумал он, придя в свою комнатку. Мысль о казармах Гвардии Цитадели была отвергнута сразу: ему хотелось поменьше попадаться на глаза Кемендуру да и своему столь некстати проявившему участие покровителю — тоже. «Зачем, зачем он это сделал?..» — сокрушался Эарнил. Но он понимал, что Блюститель явно хотел ему помочь. «Что ж, надо будет подыскать недорогое жилище”, — наконец решил он.

Это оказалось не так просто. Жалование в первый год службы было весьма скромным. Все комнаты, которые Эарнилу подходили по средствам, располагались в Нижнем Ярусе на оживленных улицах, где было очень шумно. Наконец ему удалось найти две маленькие комнатки с крошечной кухней в Третьем. Расположенные на самой удаленной от Ворот улице, они, действительно, были тихими, но, похоже, помимо доступной цены, это было их единственным достоинством. Он вернулся в Пятый Ярус, сдал обмундирование, собрал вещи и в тот же вечер, тепло попрощавшись с капитаном Минардилом и товарищами по Гвардии, отправился в свое новое пристанище.

На следующий день Эарнил поднялся в Цитадель и подошел к Дому Третьего отряда. При его появлении все собравшиеся повернулись в его сторону. «Похоже, что Кемендур успел всех предупредить обо мне», — с горечью подумал он и не ошибся. Вскоре появился Капитан и приветствовал своих гвардейцев. «Как вы знаете, — продолжил он, — в нашей Гвардии пополнение. Это Эарнил, бастард из Ламедона и воспитанник нашего высокочтимого блюстителя Фарамира», — объявил Капитан Цитадели. Взоры гвардейцев вновь устремились на юношу. Эарнилу захотелось провалиться сквозь землю или исчезнуть; ему вспомнились рассказы о Кольцах Власти. «Не отказался бы от одного сейчас», — подумал он и едва заметно усмехнулся. Когда Кемендур закончил, Эарнил поклонился и прошел в Дом Третьего отряда, где в оружейной получил подходящее ему по размеру облачение Гвардейца Цитадели. «Черное с серебром в Гондоре издревле могли носить лишь короли, их наследники и гвардейцы Цитадели… И, с этого дня, еще неизвестно чей… отпрыск», — во всеуслышание произнес Кемендур, когда юноша, одетый в кольчугу и черно-серебряный плащ, вышел на улицу. «Это поистине знаменательный день в истории нашей Страны, запомните его», — обратился он к присутствующим. Эарнил побледнел от бессильного гнева и унижения.

Так началась служба Эарнила в Цитадели. Кемендур никогда не ставил его на дежурства во Дворце или у Белого Дерева. Единственное место, где Капитан Цитадели позволял нести службу бастарду с темными глазами, были внешние Ворота Седьмого Яруса. «Интересно, если меня поставить на страже в Фонтанном Дворе, несчастное Дерево не переживет столь позорного соседства и увянет?» — невесело шутил про себя юноша. Его пребывание в Гвардии Цитадели было почти невыносимым. Кемендур большей частью игнорировал его, а когда все же снисходил до общения, то Эарнилу потом стоило немалых усилий вновь обрести душевное равновесие.

Особенно утомляло умного и деятельного юношу бесконечное стояние у входа в Цитадель. Тем более, что Кемендур всегда был готов поставить его на это дежурство вне очереди. Вытянувшись в струнку на страже у Ворот, Эарнил много размышлял. Он пытался решать в уме задачи, вспоминал старинные баллады и легенды и даже пытался сочинять стихи. Иногда его с новой силой начинали мучить воспоминания. Более всего он вспоминал свое детство, привольную и, как он теперь понимал, счастливую жизнь с Матушкой в Ламедоне, а также время, проведенное рядом с принцем Фарамиром в Эмин-Арнен. Эти годы были прекрасными, но безвозвратно ушедшими, и потому мысли о них причиняли ему боль.

Шли месяцы, но Эарнилу так и не удалось до конца привыкнуть к службе в Цитадели. Большинство гвардейцев если и не подражали капитану Кемендуру в его пренебрежительном отношении к юноше, то держались отстраненно. Его единственным товарищем стал Гвиндор, сын Инголда из Пиннат-Гэлин. Отец Гвиндора умер, когда мальчику было всего четырнадцать лет, и из близких людей у него остались мать и младшая сестра. Как и Эарнил, он жил очень скромно, пересылая большую часть жалования семье. Однажды, после очередного дежурства, они сидели на крепостной стене и разговаривали.

— Скоро армия Минас-Тирит отправится в Харондор, — сказал Гвиндор. — Я хочу записаться десятником и отправиться на войну. Для таких, как мы, это единственная возможность чего-то достичь. Кемендур предпочитает продвигать гвардейцев из богатых или влиятельных семей, а мы к ним не относимся.

Эарнил вздохнул. Гвиндор был абсолютно прав.

— Если отличиться, то есть шансы подняться по службе, а если на тебя вдруг обратит внимание Король или тебе удастся совершить подвиг, то можно даже стать капитаном… — мечтательно добавил Гвиндор.

— А если тебя убьют? — внезапно спросил Эарнил. — Твоя мать может не перенести этого.

— Тогда у нее будет пожизненная пенсия, но не надо думать о плохом. Я хочу стать воином. Настоящим воином. А не просто стоять с мечом у Ворот, пусть даже и Цитадели.

Зазвонил вечерний колокол, и друзья расстались. Гвиндор отправился в казармы, а Эарнил — к себе в Третий Ярус. «Пойти с Гвиндором на войну? Все равно служить в Цитадели невыносимо... — размышлял он над словами товарища. — Отпуска этой осенью точно не будет, и навестить Матушку не удастся». Эарнил прекрасно понимал, что его вряд ли когда-нибудь сделают капитаном, но мысль стать настоящим воином не оставляла его.

На следующий день друзья отправились к Кемендуру просить отпустить их в Поход. Тот, с присущим ему высокомерием, выслушал их, но возражать не стал. После чего Эарнила и Гвиндора записали десятниками в отряд одного из армейских капитанов. Армия выходила из Столицы через пять дней, и товарищам нужно было успеть подготовиться. Кольчугу и меч гвардейца брать в действующую армию запрещалось. У Гвиндора были неплохие меч и кольчуга, доставшиеся ему в наследство от отца. Эарнилу же только предстояло обзавестить ими.

Он отправился к капитану Минардилу и попросил его помочь выбрать подходящую экипировку. Старый воин согласился, поэтому на следующий день Эарнил, отстояв очередное дежурство у ворот Цитадели, отправился с Минардилом в оружейные мастерские. «Самые хорошие кольчуги — митриловые: легчайшие и при этом необыкновенно прочные… Да ты и сам это знаешь, — сказал Капитан, — но стоят они столько, что нам не скопить на них, даже живи мы двести лет, подобно нуменорцам. Они доступны лишь знати».

Они подошли к одной из оружейных. «Попробуем здесь найти тебе что-нибудь достойное», — произнес Минардил. Начали они с меча. Эарнилу очень понравился один из относительно старинных мечей гондорской работы: узкий и длинный, не слишком легкий, но и не тяжелый, с красивой и удобной рукоятью. Опытный Капитан одобрил его выбор. «Тебе не нужен тяжелый меч, ты с ним быстро устанешь. Твое преимущество — скорость. К тому же, сталь очень хорошая», — похвалил он. Теперь настала очередь кольчуги. Наконец, нашлась не очень тяжелая кольчуга, отлично севшая на Эарнила. «Сколько будут стоить меч, кольчуга и шлем?» — спросил Минардил. Оружейник назвал цену. У Эарнила похолодело внутри. У него не было и половины нужной суммы. Пришлось признаться в этом Капитану, и тот заметно расстроился.

— За эти деньги ты не купишь ничего хорошего, — сказал он покачав головой. — Может быть, лорд Фарамир может помочь тебе? Эмин-Арнен здесь близко, ты должен успеть.

Эарнил на мгновение задумался.

— Нет, господин капитан, не думаю.

— Эарнил, многое на войне зависит от мастерства воина, но не все. Одна кольчуга спасет своего обладателя, а другая — погубит. На этом нельзя экономить.

— У меня нет достаточной суммы денег, — ответил Эарнил, — и потому нет выбора.

— Давай, я одолжу тебе денег, — предложил Минардил.

— Премного благодарен, но я не могу у вас их взять...

Минардил снова вздохнул. Уложиться в столь скромную сумму ему казалось невозможным. К тому же, Эарнил не хотел отказываться от понравившегося ему меча. Наконец уставший и недовольный оружейник вынес очередную кольчугу. Она была далеко не новой, тяжелой и сильно давила юноше на плечи, но он все же купил ее, так как оружейник согласился уступить в цене, да и выбора со столь скромными средствами у него, действительно, не было. Эарнил тепло поблагодарил капитана Минардила за помощь и отправился к себе. «Как я мог взять у него у деньги, — размышлял он по пути домой. — Ведь если я погибну, то не смогу вернуть долг...»

Через несколько дней армия вышла из Минас-Тирит и повернула на юг. Спустя неделю воины пересекли Андуин, и двинулись через Южный Итилиен к переправе через Порос в Харондор. Эарнил помнил, что изначально Харондор не принадлежал Южному Королевству и стал гондорским владением только во время правления короля Хиармендакила, а уже через несколько столетий был утрачен. Сейчас этот край частично был вновь присоединен к королевству Элессара, и шла война за то, чтобы установить границу с Умбаром и Харадскими Царствами по реке Харнен. После плодородных полей Лоссарнаха, приморских садов предместий Пеларгира и тенистых рощ Итилиена блеклые степи и полупустыни Харондора угнетали Эарнила. День шел за днем, неделя сменила неделю, а пейзаж оставался одинаково унылым. И каждый новый день в точности повторял предыдущий. Юноше порой начинало казаться, что эта серая дорога никогда не кончится, и он так и будет идти по ней всю оставшуюся жизнь. «Впрочем, возможно, жить мне, действительно, осталось всего несколько дней, и последнее, что я увижу в своей жизни, будут эти безрадостные степи».

«Зачем нам эти земли? — думал он, устало шагая по пыльному Южному Тракту. — Гондорцев осталось не так уж много, Южное Королевство явно не страдает недостатком плодородных и благодатных земель. Для чего мы идем туда?..» Неунывающий Гвиндор держался несколько бодрее.

Армия преодолевала не более двадцати миль за день. Наконец, спустя много дней, уже покоренные Гондором земли кончились, и вдали показались очертания крепости. Войско разбило лагерь, и главнокомандующий армией Маблунг позвал капитанов на военный совет, а после его окончания они собрали своих подчиненных. Из слов капитана Эдельмира Гвиндор и Эарнил узнали, что гондорскому войску предстояло взять харадскую крепость Дарбаш, до которой оставалось несколько часов перехода. Эта крепость была последним оплотом харадцев в Харондоре, и ее взятие позволило бы установить границу по реке Харнен, по крайней мере, в районе Южного Тракта. «Когда гондорские войска займут весь Харондор и граница пройдет по Харнену, это откроет Гондору возможность подчинить себе Умбар и навсегда покончить с южной угрозой», — бодро закончил свою речь капитан, дабы подчеркнуть важность стоявшей перед его воинами задачи.

После дня отдыха армии предстояло осадить и, по возможности, как можно скорее взять крепость. Построена она была гондорцами во времена морских королей, и теперь потомкам ее строителей предстояло штурмовать произведение военного искусства их предков.

— Хорошо, что крепость не нуменорская, — заметил Эарнил Гвиндору, когда они покинули капитана. — Взять нуменорскую крепость с их прочнейшими стенами было бы чрезвычайно трудно.

— Меня больше волнует, — ответил Гвиндор, — что, пока мы тащились по этой плешивой степи, только ленивый в харадских землях не узнал о нашем приближении, и как бы они не устроили нам какой-нибудь скверный сюрприз. Наши капитаны слишком уверовали в непобедимость Гондора. Да, в само Королевство никто не посмеет сунуться, а здесь нас может подстерегать любая неожиданность.

Эарнил невесело кивнул.

Утром следующего дня армия двинулась дальше, и уже через несколько часов на недосягаемом для вражеских стрел расстоянии был разбит лагерь. Остаток дня прошел в приготовлениях к осаде. Воины чистили оружие, проверяли ремни на щитах и шлемах, осматривали кольчуги, после чего отдыхали и набирались сил для завтрашнего наступления. Прошла ночь, и утром небольшой отряд всадников во главе с Маблунгом отправился к воротам крепости. С высоких башен по обеим сторонам ворот за ними молча наблюдали харадские воины. Запела труба, и генерал Маблунг предложил защитникам крепости сдаться. Ответом были несколько выпущенных стрел, которые, однако не достигли цели. Отряд развернулся, командующий взмахнул рукой, и немедленно прозвучал сигнал к началу штурма. Сейчас же пешие воины авангарда, часть которых, прикрытая щитами товарищей, несла мощный таран, быстрым шагом проследовали к воротам, и гондорцы предприняли первую попытку взять крепость. Ворота оказались достаточно крепкими и не подавались, а харадцы, не жалея стрел, осыпали ими штурмующих. Появились первые раненые и убитые.

— Можно было бы попробовать застать их ночью врасплох, а не являться средь бела дня, словно на праздник, — сердился вечером Гвиндор.

— Ты же сам говорил, что все в ближнем Хараде знают, что мы тащимся к ним в гости. Внезапность уже не могла стать нашей союзницей, — напомнил ему Эарнил.

— Надо было строить осадную башню, а не тратить время! — горячился его друг. — Если мы останемся здесь надолго, то нам, наверняка, нанесут удар с тыла, и будет, как с армией Мордора на Пеленноре.

— Деревьев нет, и строить не из чего, — удивительно спокойно ответил Эарнил.

— Что они тогда думали?! — воскликнул Гвиндор. — Что харадцы настолько испугаются нашего вида, что будут немедленно просить о пощаде?

Эарнил задумался.

— Надеюсь, у Маблунга есть какой-то разумный план, — сказал он. — Мне очень хочется в это верить, но, думаю, ты прав: нам не дадут спокойно взять крепость измором.

Гвиндор оказался прав. Под утро появились смертельно уставшие разведчики и донесли, что с юга приближается значительное войско из Умбара. Маблунг принял решение отправить ему навстречу большой отряд, чтобы задержать врага и выиграть время для основных сил. Его выбор пал на капитана Эдельмира и его людей. Отряду предстояло быстро преодолеть немалое расстояние, встретить приближающегося врага и дать ему бой.

К полудню отряд Эдельмира уже был на месте и преградил путь приближающимся умбарцам. Увидев большое, хорошо вооруженное войско, Эарнил подумал, что сегодняшний бой, скорее всего, станет последним в его жизни — да и день тоже. Он поднял глаза и посмотрел на небо. Солнце выглянуло из-за облаков. У него защемило сердце. Но он сам по своей воле пришел сюда, отказавшись от размеренной, хотя и ненавистной службы в Цитадели.

Враг неумолимо приближался, прозвучал сигнал к атаке. Эарнил выхватил меч и бросился вперед. Все мысли оставили его. Теперь весь его разум, воля и силы были нацелены на одно: сразить как можно больше воинов противника и не быть убитым самому. Он снес голову первому воину, отбросил следующего, ранил третьего. Гондорец рядом с ним споткнулся и упал, но Эарнил не успел помочь ему. От его меча пал еще один умбарец, потом еще один. Казалось, время остановилось… Вдруг Эарнил увидел, что Гвиндор с трудом сражается сразу против трех воинов, а практически все его люди убиты. Он бросился на помощь, в отчаянии схватил меч одного из павших и запустил в рослого южанина, теснившего его товарища. Меч врезался умбарцу в лицо, Эарнил сам не ожидал от себя такой меткости, и тот, заревев от ярости и боли, пошатнулся и рухнул на колени. Точным ударом меча подоспевший Эарнил покончил с ним. Гвиндор расправился с остальными. Вдруг что-то обожгло Эарнилу плечо, и рука с мечом повисла. «Ранили!» — понял он. «Эарнил, уходи! — заорал Гвиндор, глядя на окровавленного друга. — Немедленно уходи!» Тот из последних сил отбил щитом в слабеющей руке выпад очередного противника и стал отходить.

Когда он оказался позади сражающихся, к нему подоспел незнакомый ему воин. Эарнилу подняли кольчужный рукав, и он застонал от боли. Воин наспех наложил ему повязку и указал на повозку, где уже было несколько раненых. Стиснув зубы, юноша добрел до нее и сел, опираясь на здоровую руку. Наконец, когда места в ней больше не осталось, повозка тронулась. Казалось, прошла вечность, прежде чем они оказались в гондорском лагере. Ослабевшего Эарнила переложили на носилки и оставили на земле возле шатров лекарей. Вокруг лежали искалеченные люди. Он услышал стоны и с трудом повернул голову. У молодого воина, лежавшего рядом с ним, было страшно обезображено лицо. «Пить!» — хрипел несчастный. Кто-то из дежуривших воинов поднес флягу к его окровавленному рту, но тот не смог сделать ни глотка. Вскоре его унесли. Эарнилу становилось хуже. Наконец за ним тоже пришли, и он оказался на попечении лекарей.

С него сняли шлем, плащ, кольчугу...

— Хадор, засунь ему дощечку в рот, а то все губы изгрызет, — приказал лекарь помощнику. — Кольчуга — дрянь, крошится...

— Рубаха вся в крови — прилипла, мастер Имразор.

— Отмачивай, но не долго, времени нет.

Наконец они раздели Эарнила и добрались до раны.

— Плохо, в ране — обломки, будем чистить, — сказал Лекарь.

— Кровотечение усилилось, мастер Имразор.

— А как иначе, промывай спиртом.

Рану словно обожгло огнем. Эарнил дернулся и едва не раскусил дощечку от боли.

— Не смей дрыгаться, — строго приказал Лекарь.

— Мастер, Имразор, надо перевязывать, он и так много крови потерял! — сказал Хадор, глядя на кровоточащую рану.

— Если мы ее как следует не прочистим, то он умрет не от потери крови, а от заражения.

Лекарь посмотрел на посеревшее, застывшее от боли лицо юноши. «Совсем еще мальчишка, лет восемнадцать-двадцать, не больше… — подумал Имразор. — Неужели умрет…»

— Похоже, он впал в забытье, мастер Имразор, — произнес Хадор, наклоняясь над Эарнилом.

— Хорошо... не люблю по живому, — ответил Лекарь.

Какое-то время Эарнил был без памяти. Когда сознание начало возвращаться к нему, он увидел над головой бледно-голубое небо. Повозки с ранеными не спеша ползли на север, и путешествие назад было мучительным. Останавливались лишь утром, днем и вечером. Приходили лекари, меняли повязки, давали пить, а тем, кто был в состоянии, — есть. Эарнилу было плохо. Он потерял много крови и очень ослаб. Также немалые страдания ему приносила рана.

— Худо? — хмуро спрашивал его Имразор.

— Да, — отвечал Эарнил.

— Ты потерял много крови, и оттого у тебя слабость.

— Очень болит…

— А что ты хотел? Чтобы через день рана зажила? Так не бывает. Надо терпеть.

Эарнил послушно замолкал. «Наверное, так и должно быть...» Лежа в трясущейся повозке, юноша думал о том, как еще недавно он был здоров и полон сил — и что с ним сталось теперь?.. Он даже не в состоянии сам выпить воды, сам справить нужду. Наконец болезненная слабость брала свое, и он вновь проваливался в беспамятство.

— Мастер Имразор, по-моему, ему стало хуже, — услышал он сквозь полузабытье голос Хадора.

Помощник лекаря встревоженно потрогал ему лоб:

— Лихорадит...

Лекарь подошел к повозке, откинул покрывало и плащ, которыми был укрыт раненый, снял бинты и принялся изучать рану.

— Тьфу ты, покраснело как.

— Будем вскрывать? — спросил Хадор.

— Отдадим его целителям в Пеларгире: в наших условиях мы сделали все, что могли. К тому же, мы не можем из-за одного человека задерживать караван с ранеными, — ответил лекарь.

— Доедет? — расстроенно спросил Хадор.

— Не доедет — значит, такова его судьба и Воля Высших Сил,— пробурчал в ответ Имразор.

«Значит, я все же умираю, — мелькнуло у Эарнила, прежде чем он снова потерял сознание. — Жаль бедную Матушку…»

(C) 2019-2021 murzwin