Орден Чертополоха (гет)

Вчера лицезрел очередное превращение школьницы в кошку. Эмерик Свитч, гуру трансфигурации, считал процесс трансформации человека венцом науки преобразований. Простой, как три сикля, Флитвик говорил, что анимагия — это занятно, но, по моему мнению, это не просто занятно, это чудесно. Волшебство раскрытия в себе человеком второй сущности, но уже животного, подчинение её себе при помощи сильной воли и многолетних трудов — вот что есть анимагия! И это может быть полезно. Но всё теряет смысл, если волшебник становится зарегистрированным анимагом, тем самым отдавая свои достижения на откуп пресловутому Министерству магии. Что же до девушки, то в своих превращениях она напомнила бутон, который стремительно распускается и становится прекрасной розой. Хотя мне по-прежнему неприятна её анимагическая форма. Кошка — это животное, которое гуляет само по себе.

Во время позднего субботнего завтрака Минерве кусок не лез в горло. Она нервничала как перед сложным экзаменом. Вернее даже самый сложный экзамен сейчас казался ей пустяком в сравнении с перспективой идти на отработку к Риддлу. Минерва вообще впервые за семь лет учёбы заработала себе взыскание, да ещё от столь сурового преподавателя. Было из-за чего переживать. И Минерва беспокоилась не из-за работы, которую может заставить её выполнить Риддл в наказание, на неё больше морально давил сам факт, что она получила взыскание. К тому же Минерва понимала, что одной только уборкой учительского кабинета, как в случае с Рупертом, ей не отделаться. Отработка — это лишь предлог, Риддлу было нужно от неё что-то ещё. Не просто же так он ранее назначил ей дополнительное занятие, на котором ей не позволила побывать болезнь.

— Зря ты сегодня не идёшь в Хогсмид, — обратился к Минерве Руперт. — Неужели ты не понимаешь, дорогая наша староста, что сидение в стенах этого замка ещё больше испортит тебе настроение? А с нами ты бы развеялась и к вечеру была бы готова к тяжёлой физической работе у Риддла!

— Считаешь, Риддл заставит Минерву драить полы, как тебя? — усомнился Дэвид.

— Меня же заставил! — простодушно отмахнулся тот. — Чем она от меня отличается?

— Ты в самом деле не понимаешь? — Дэвид даже подавился бутербродом.

— Чего не понимаю?

— Как бы тебе это объяснить… — вздохнул Дэвид. — Просто Минерва всё-таки… девушка! Это же как-то особо унизительно заставлять девушку драить полы у тебя на глазах и без всякой магии.

— О, Дэйв, мы вообще об одном учителе говорим? — горячо воскликнул Руперт и поднёс к щеке руку, на которой блеснуло кольцо Паркинсона. — Это ты у нас тут джентльмен! Унизительно заставить девушку драить полы? Да Риддл же изверг! Он нас всех, в конце концов, изведёт! Попомните мои слова!

Он вскочил из-за стола и принялся ругать Риддла на чём свет стоит. Это привлекло внимание всего стола, а Минерва опешила. Руперт и прежде был импульсивным юношей, но сейчас прямо-таки превзошел самого себя: его лицо перекосилось от злости, глаза лихорадочно горели, а руки дрожали. Он и без того в последние дни был какой-то взвинченный, Минерве даже показалось, что он начал терять в весе от перевозбуждения, под глазами у него пролегли тёмные круги, но сейчас… Сейчас Руперт уже напоминал человека близкого к нервному срыву. Попросить, что ли, для него у школьного целителя Умиротворяющего бальзама?

* * *

Я по сей день помню каждый раз, когда мне приходилось драить полы в проклятом приюте. Помню каждую комнату, каждый угол. Полы были так холодны, что и без того вечно мёрзнущие коленки окончательно коченели. Одним разом никогда не отделывался. Чёртов персонал всегда заставлял перемывать полы. Делали они это из вредности, чтобы унизить. Приходилось брать в руки вонючую тряпку, рядом ставить неподъёмное железное ведро с ледяной водой, вставать на колени…. И вперёд! Первый круг, второй, десятый, тридцатый…

Старинные часы в гриффиндорской гостиной мрачно отбили половину восьмого вечера. Пора было отправляться на отработку. Тихонько проскользнув мимо портрета со спящей Полной Дамой, Минерва неторопливо направилась к кабинету защиты от тёмных искусств. Она с тоской подумала о других старостах, которые сейчас, наверное, уже планомерно работают с пятикурсниками в Большом зале. Минерва бы многое отдала, чтобы сейчас быть с ними и исправлять ошибки Роланды Хуч, их капитана сборной по квиддичу, которая, преуспевая в спорте, совсем не поспевала в учёбе.

Минерва старалась идти как можно медленнее, чтобы хоть немного оттянуть момент встречи с неприятным преподавателем, но, как назло, лестницы доезжали до очередного этажа необычайно быстро, а все двери отворялись от одного только её прикосновения к ним. Появилось ощущение, что всё в замке сегодня заколдовано для того, чтобы ускорить её путь на эшафот… Мерлин, ну и мысли уже лезли ей в голову!

Вот только как бы Минерва ни медлила, но минут через десять она была уже на месте. Минерва застыла перед такой привычной за шесть лет обучения и такой нежеланной на данный момент дверью, которая была слегка приоткрыта — так любил Риддл. Вежливости ради Минерва постучала в дверь, при этом лелея мысль не обнаружить за ней учителя. К её удивлению, она не услышала привычного «Войдите!», каким преподаватели приглашали к себе учеников. С неприятным скрипом дверь перед ней лишь шире отворилась. Минерва неуверенно заглянула в кабинет. Вся комната была в полумраке, освещали её лишь две свечи, стоявшие на столе, за которым сидел…

— Проходите, Макгонагалл. Нет необходимости стоять в дверях, — Риддл поприветствовал её, даже не подняв глаз от множества пожелтевших пергаментов.

Минерва всё так же неуверенно прошла на середину комнаты. Она всё ещё не была полностью здорова и продолжала отходить от затяжной болезни.

— Поживее! — поторопил Риддл. — У книжного шкафа стоит ведро с водой, а рядом лежит тряпка. Тридцать шесть раз пройтись по полу кабинета этой тряпкой без какой-либо магии. Приступайте!

Минерва поджала губы. «Действительно, чем она отличается от Руперта?»

— Что, Макгонагалл, не привыкли к тяжёлой работе? — впервые в голосе Риддла послышались какие-то детские капризные нотки. — Давайте, начинайте! Времени у вас до полуночи.

Минерва приблизилась к ведру с водой (она уже возненавидела это ведро) и наклонилась за тряпкой. Это она-то не привыкла к тяжёлой работе? Родившись в семье простого священника и всё детство прожив в скромном деревенском доме? В их семье у каждого были свои обязанности, в том числе и у неё, тем более у неё, как у старшей дочери, маминой помощницы… Минерва не какая-то белоручка, которая в жизни не держала тряпки в руках!

Ей вдруг стало так досадно, что она резко опустила руку с тряпкой в ведро по самый локоть, не потрудившись при этом даже закатать рукава своей мантии. И тут же вскрикнула от жгучей боли, охватившей её руку. Точно она сунула её в огонь. Минерва молниеносно вытащила руку из ведра и оглядела ее. И снова вскрикнула: от локтя до кончиков пальцев рука начала стремительно покрываться жуткими волдырями. Минерва взглянула на жидкость в ведре: прозрачная, как ключевая вода, до момента, как она сунула в неё руку, и чёрная, как кипящая смола, сейчас — вот она эта «вода» для мытья полов.

Минерва бросила возмущённый взгляд на Риддла. К её негодованию, он просматривал свои бумаги всё так же безмятежно, словно и не слышал её криков. Конечно, ведь он был готов к этим крикам, ожидал их.

Минерва резко встала и отбросила в сторону тряпку.

— Да какая же это вода!

— Вы весьма сообразительны, Макгонагалл, — елейным голосом отозвался Риддл. — Впрочем, в названии этого зелья действительно присутствует слово «вода». Ну, вы ответите мне, что это за зелье?

Он оторвался от своих бумаг и взглянул на неё.

— Огненная вода! — довольно ответил на свой собственный вопрос Риддл. — Профессор Слагхорн вас этому не учил? Отлично справляется с пылью и грязью. Разъедает их только так. Вам поможет…

— Мне нужна обычная вода! — потребовала Минерва, стараясь не смотреть на свою обожжённую руку.

— Нет, Макгонагалл, обычная вода — это для маглов. А вы — волшебница, потому и вода должна быть волшебной. — Он улыбнулся самой что ни на есть сладкой улыбкой. — Вы не уйдете отсюда до тех пор, пока пол в кабинете не засверкает чистотой. Живо беритесь за дело! И не отвлекайте меня от работы своими жалобами.

После этих слов Риддл снова погрузился в чтение своих записей. Минерва же несколько минут стояла, не зная, как действовать дальше. Кожу на руке больно щипало, к горлу подступила тошнота. Что ей оставалось делать?

Она медленно наклонилась к ведру. На этот раз Минерва опустила тряпку в обжигающую жидкость, стараясь не задеть её даже ногтем мизинца. Смочив тряпку в зелье, она предприняла попытку выжать её. Касаясь обожженными пальцами мокрой тряпки, Минерва думала о том, что ещё мгновение, и её руки начнут растворяться. Она украдкой взглянула на Риддла и увидела, что он что-то увлечённо выписывает на бумагу.

Её охватила злость. Хотелось перевернуть ведро с едким зельем и послать всё к чертям. Риддл уже напоминал ей, что она гриффиндорка. И что же, она не выдержит и сломается? Расплачется как какая-нибудь изнеженная слизеринская аристократка? Нет, она дочь Шотландии — это часто повторял ей отец, надо быть готовой претерпевать невзгоды, выдерживать самые сложные испытания. Минерва не покажет Риддлу своей слабости!

Она пересилила себя, отжала тряпку, встала на колени и принялась вытирать пол, наблюдая за тем, как на её руках возникает всё больше волдырей самых разных размеров. Боль Минерва предпочитала терпеть, стиснув зубы так сильно, что казалось, будто они вот-вот рассыпятся у неё во рту. Нужно не обращать внимания, не смотреть, думать о другом. Риддл запретил ей колдовать, но теоретические основы магии Патронуса — это ещё не магия. Важно думать о чём-то хорошем — это не возбраняется и всё равно способно помочь волшебнику, ведь магические способности никуда не делись. Можно вспомнить о родном доме.

Что там сейчас делают родители? Мама, наверное, украдкой достав из тайника волшебную палочку, старается немного увеличить в размерах небольшой пирог с бараниной, ведь ей нужно вечером накормить мужа и двух подрастающих сыновей.

Отец, наверное, сегодня задерживается у кого-нибудь из прихожан, ведь так многим в их деревне требуются его поддержка и доброе слово. К ночи его ноги будут опять сильно болеть, но он снова твёрдо откажется от обезболивающего зелья, что попытается предложить ему мама. Отец отказывается от всего, что может быть связано с магией. Во всяком случае, от всего явно волшебного.

Во время мытья пола Минерва чувствовала, что с каждым новым кругом боль в обожжённых руках становилась всё более затяжной, а перед глазами всё расплывалось. Волшебные способности вкупе с использованием азов магии Патронуса помогли отвлекаться от боли, но и они не всесильны.

И вот пятнадцатый круг, а у неё нестерпимо зачесалась правая щека. Как же начало жечь то место на щеке, где Минерва, забыв обо всём, коснулась пальцем, смоченным в едкой жидкости! Теперь у неё и на лице появятся волдыри? Поясница нестерпимо заныла на двадцать первом круге от крайне неудобного положения. Пол же, казалось, даже на двадцать третьем круге оставался всё таким же пыльным и грязным.

Нет, ей стоит продолжить думать о доме. О братьях, что учатся пасти овец под присмотром Дугала Макгрегора, юноши из соседнего дома, с которым она дружит с пяти лет…

Двадцать седьмой круг. Риддл продолжал что-то старательно выводить роскошным орлиным пером на чистом пергаменте. Двадцать восьмой круг. Минерва вспоминает, как ей пришло письмо из Хогвартса, и как заплакала мама, увидев заветный конверт в клюве маленькой серой совы. Заплакала от зависти и тоски по миру магов. Тридцать второй круг. Осталось совсем немного. Её голова была уже так тяжела, словно в неё поместили целый Хогвартс-Экспресс со всем его багажом. Она покупает свою первую волшебную палочку у Олливандера, и это была пихта и сердечная жила дракона — идеальная палочка для превращений. По виду напоминала красивую учительскую указку и знала Минерву на тот момент лучше, чем Минерва знала саму себя. Тридцать четвертый круг. Почему Риддл задал тридцать шесть кругов? И тут её окончательно отяжелевшая голова рухнула на конечности, которые некогда были руками.

Казалось, прошла вечность с тех пор, как Минерва просто перестала двигаться, распростёршись на холодном полу. Но вот откуда-то издалека она почувствовала, как что-то прохладное коснулось её головы и приподняло её за подбородок. Прямо перед собой Минерва смутно различила черты лица Риддла. Риддл провел своими пальцами, смоченными в чём-то приятно-прохладном, по её горящей от ожога щеке. Затем взял её многострадальные руки в свои и стал мягко водить по ним всё той же приятной прохладной жидкостью. Зрение Минервы восстанавливалось, а волдыри на руках стремительно уменьшались. В то же время к голове возвращалась лёгкость. Черты лица Риддла становились все более чёткими.

Именно в тот момент, когда Минерва решила, что ещё немного и её руки вновь станут прежними, что целебный эликсир их излечит, Риддл резко встал, возвысившись над нею, словно высоченная тёмная башня.

— Поднимайтесь! — скомандовал он и направился к своему столу.

Минерва, всё ещё ощущая боль в пальцах, медленно поднялась на ноги, расправила длинную юбку и направилась было в сторону двери.

— Куда это вы собрались? — резкий голос Риддла остановил её.

— Я ведь всё отработала, профессор, не так ли? — спросила Минерва еле слышно, изо всех сил стараясь добавить голосу твёрдости.

Риддл расхохотался. Смех его был злым, наполненным каким-то, только его обладателю известным, торжеством. Она действительно ожидала, что её наказание на сегодня окончено?

— Макгонагалл, вы думали, что я вас так просто отпущу? Нет, напоследок вы получите ещё литературу для дополнительного изучения, а значит и новую пищу для размышлений. В этот раз пойдём уровнем сложнее и…

— Я сыта по горло вашей дополнительной литературой! — перебила его Минерва и решительно двинулась к двери. Таких издевательств над ней ещё никто не учинял!

— Неужели? Помнится, профессор Дамблдор рассказывал, что вы чуть было не попали на Равенкло, а там, между прочим, ученики ни дня не могут прожить без дополнительного чтения, настолько они любят гранит науки грызть, — усмехнулся он ей вслед. — Вы хотите, чтобы я усомнился в словах вашего наставника?

Издевается? Схватившись за дверную ручку, Минерва обнаружила, что дверь наглухо закрыта. Аллохомора тоже не помогла.

— Профессор, пожалуйста, откройте дверь! Иначе я закричу! — заявила она и тут же почувствовала себя глупо, ведь, конечно же, Риддл установил на дверь чары, способные заглушить даже самые душераздирающие крики.

Он игнорировал её возмущения. Минерва принялась искать в карманах своей одежды волшебную палочку, но так и не нашла её. Тогда ей не оставалось ничего иного, как вернуться к учительскому столу. Его взяла! Проклятый тиран! Риддл же явно только этого и ждал.

— Присаживайтесь, — пригласил он, и стул рядом с ним сам придвинулся к Минерве. — Итак, я обещал вам литературу, — Риддл протянул ей один из пожелтевших свитков. Затем коснулся его своей волшебной палочкой, и на поверхности проступили символы.

— Руническое письмо?

— Верно. Я думаю, вы уже поняли, что вам предстоит сделать?

— Перевести? — Минерва удивлённо вскинула брови. Она немного изучала руны на шестом курсе, чтобы переводить некоторые манускрипты по трансфигурации. — Зачем вы заставляете меня всё это делать? Чего вы добиваетесь?

— Вы не догадываетесь? — С его губ исчезла усмешка, лицо стало серьёзным.

— Нет, и не намерена всё это продолжать! — Минерва резко поднялась со стула.

— Продолжите! — отрезал Риддл и крепко сжал её руку, по которой сразу же разлилась утихшая было боль.

— Зачем я вам? — Она сморщилась от дикой боли.

— Не притворяйтесь, что не знаете!

— Я не знаю! — в сердцах бросила Минерва.

— У вас есть потенциал. К тёмным искусствам.

— Есть всего лишь элементарное желание защитить себя. А вообще, у меня не лежит душа к темной магии. Это не моё! И потенциала у меня к этому нет! Лучше обратите своё внимание на Дэвида Лонгботтома. А на мой счёт вы ошиблись.

— Вы не смеете заявлять, что я ошибся! — Риддл повысил голос, и она вздрогнула.

Затем он все же отпустил её руку.

— Или вы по девичьей наивности сочли, что я настойчив, поскольку вы привлекли меня как женщина? — спросил вдруг Риддл уже более спокойным тоном, и Минерва почувствовала, как её щеки начинают гореть. — Но подобные фантазии — это удел легкомысленных школьниц, а вам хватает ума для понимания, что меня заинтересовало в вас другое. Думаю, вы и не поверили бы мне, если бы я сказал вам, что безмерно вами очарован. Меня влекут ваши магическая сила и тяга к знаниям.

Она молчала, не зная, что на это ответить.

— Держите ваше новое задание! — Риддл протянул ей пергамент. — Вы свободны.

* * *

После отработки Минерва решила зайти в то место, где сможет побыть одна. Ну или почти одна. В туалет Миртл она заглянула и услышала привычные всхлипывания привидения в одной из дальних кабинок. Ну и ладно! Минерва приблизилась к раковинам и взглянула на себя в зеркало. И не поверила своим глазам: кожа на её лице сияла свежестью, точно Минерва только что умылась утренней росой. На щеках заиграл лёгкий румянец, который сделал Минерву еще краше. Она сейчас выглядела такой хорошенькой! С руками тоже всё было в порядке, на них не осталось ни царапинки, словно и не этими руками она недавно отмывала полы обжигающим, как огонь из преисподней, зельем. Выходит, это всё действие исцеляющего эликсира, который применил к ней Риддл? Это было, как если бы Сахарисса Тагвуд, исследовательница зелий красоты, изобрела своё лучшее косметическое средство для омоложения.

Минерва осталась так поражена увиденным, что не заметила, как сзади к ней подкралась Миртл.

— Ах, это опять ты, — разочарованно протянула Миртл. — Гриффиндорская староста, которая постоянно оборачивается кошкой. Всегда хотелось тебя погладить, когда ты бываешь кошечкой. Можно?

Она с готовностью протянула к ней полупрозрачную руку.

— Нет, Миртл! — Минерва отпрянула от нее. Ей ещё только сегодня не хватало ледяного прикосновения призрака!

— Как хочешь, — скучающе отозвалась Миртл.

— Ты ждала кого-то другого?

— Да так… — Миртл поковыряла в носу. — Думала, он наконец заглянет ко мне…

Минерва вопрошающе на неё взглянула.

— Когда Том учился, то приходил ко мне чаще, чем сейчас, — пожаловалась Миртл. — Но я понимаю, он сейчас занят, у него работа, теперь он учитель…

Ну вот, речь о профессоре Риддле.

— Ты его знала? — устало спросила Минерва.

— Конечно! Его знали все! Том был старостой и лучшим учеником школы! — охотно начала рассказывать Миртл. — И он единственный, кто хорошо ко мне относился. Надо мной вечно все смеялись, а Том на правах старосты всегда заступался за меня. А когда я училась на третьем курсе, то он даже помогал мне с зельеварением, так как его об этом попросил профессор Слагхорн. Том был добр ко мне, никогда не смеялся, если я путала ингредиенты, допускала ошибки. Все девочки могли только мечтать, чтобы он хоть к одной из них просто подошёл, но помогал он мне, понимаешь, гриффиндорка? Только мне! Том шутил, что это его первый серьёзный педагогический опыт. Всегда подбадривал меня и советовал ко всему относиться проще и с юмором. Меньше слёз — больше смеха. Обещал, что у меня всё получится со временем. Он…

Миртл даже покраснела, разумеется, настолько, насколько могло покраснеть привидение. Кажется, даже после смерти она всё ещё по-детски была увлечена Томом, тогдашним красивым, талантливым, обходительным старшекурсником.

— А когда я умерла, — вдруг погрустнев, сказала Миртл, — то он был единственным, кто продолжал навещать меня и интересоваться моими делами. Говорил, что очень сожалеет о случившемся, что так тогда и не смог уберечь меня от гибели, хотя был рядом. Я спрашивала его, сможет ли он, как и я, умереть и поселиться здесь со мной и снова начать объяснять мне зельеварение. Том почему-то не отвечал. А я так его жду! О, Ровена, так жду! А его все нет!

Теперь у Миртл проступили слёзы, но не такие, как обычно. Теперь в них виделась невыплаканная тоска, тоска по Тому. Минерве стало не по себе. Она начинала чувствовать себя лишней, точно непрошено заглянула в чужую израненную душу. Минерва тихонько покинула туалет, а Миртл даже этого не заметила, она была всецело погружена в свои воспоминания.