Трилогия «Соперница» (гет)

Без редакции беты

В начале был Том. Том был очарован магией и хотел жить вечно, чтобы узнать о ней больше остальных. Путь к бессмертию был долог и лежал через горы смертей, лишь пять из которых сумели расколоть его душу. И когда Том, уже давно звавший себя лордом Волдемортом, почувствовал, что есть на свете человек, гибель которого ознаменует шестую рану на его душе, он возликовал и отправился за ним так быстро, как только смог.

Он не хотел ждать, когда Эмилия Поттер вырастет и наберётся обещанного в пророчестве могущества, — он рассчитывал погубить угрозу в зародыше. И при всём нетерпении, что обуревало Волдемортом, он трижды дал возможность матери девочки уйти с его пути. Упрямая девчонка не отходила от ребёнка, умоляя взять её жизнь взамен дочери, и Волдеморту пришлось поступиться обещанием впервые пощадить кого-то.

Но луч отвернулся от ребёнка и вернулся к Волдеморту, вырвав его из тела, заставив метаться в агонии и бежать прочь — подальше от мракоборцев, от Ордена Феникса, от всех, кто мог бы воспользоваться его беспомощностью. Он был слаб — был меньше, чем дух, и с трудом помнил, как добрался до логова в Албании, где мог в безопасности прийти в себя и набраться сил. Запредельная боль оглушала его, но Волдеморт, осознавая, что всё-таки жив, секунда за секундой заставлял себя существовать, хоть и не представлял, где искать спасение. У него не было палочки, чтобы творить прежнюю магию, более того, у него не было тела, чтобы творить магию вообще. С ним остались немногие из его способностей, и при помощи одной из таких он овладевал животными, чтобы творить хоть какое-нибудь беспалочковое волшебство. Но вселение в зверей было немногим лучше: он не мог сам себе помочь и вернуть тело, а жизнь животных стремительно угасала, пока он находился в них. Последняя надежда оставалась на верных Пожирателей смерти, которые давно уже должны были потерять его и начать поиски. Но к нему не пришли ни Лестрейнджи, ни даже Чарльз Нотт. Волдеморт был покинут всеми и десять долгих лет, показавшихся мучительной бесконечностью, держался только за одну мысль: он по крайней мере жив — вероятно, именно крестражи удержали его в этом мире, а значит, он должен выжидать и не сдаваться.

Наконец к нему пришли. Квиринус Квиррелл не был его последователем, но намеревался им стать. Этот молодой человек был шансом, которого так ждал Волдеморт. Он готов был служить в обмен на знания, которыми мог поделиться Тёмный Лорд, и тот обучил Квиринуса достаточной силе, чтобы он мог добыть для него знаменитый философский камень. Волдеморт был близок к настоящему бессмертию! По крайней мере до тех пор, пока будет пить эликсир, а потом он обязательно придумает что-то более надёжное. Но его слуга подвёл его, и его пришлось взять под контроль. Вместе они последовали за камнем в Хогвартс. Они уже готовы были посмотреть, как артефакт охраняется, подготовили отвлекающий манёвр с троллем, но в последний момент Волдеморт увидел шанс покончить с девочкой Поттер. Квиррелл столкнулся с ней совершенно случайно, но её услышанные мысли зародили в Волдеморте надежду на то, чтобы добраться до неё, пока все будут заняты троллем. Она упала с башни, и Волдеморт был уверен, что она погибла. К сожалению, девочка выжила, но зато стало известно, как охраняется камень и что его защиту явно ослабили, перебросив все силы на то, чтобы не дать Волдеморту добраться до Эмилии Поттер. Он знал, что больше никто из преподавателей не поставил своё задание на полосу препятствий в подземельях, потому что Квиррелл, которому было доверено одно из них, на тот момент единственный выполнил свою часть. Но о цербере в начале пути не знал никто, и ушло несколько месяцев, чтобы понять, как мимо него пройти.

Но сюрприз ждал и в конце. В последнем зале стояло зеркало, и Волдеморт видел в нём, что владеет камнем, но не обладал им по-настоящему. Вернувшись наверх, Волдеморт смог выяснить, что Эмилия Поттер заглядывала в него и знает, как с ним работать. Он думал добраться до неё и продержать в живых до тех пор, пока она не выдаст ему тайну зеркала, и лишь под Новый год она, рано вернувшись в Хогвартс, осталась без вечной дамблдоровской охраны. Квиррелл привёл её вниз, по пути уничтожив трёхголового пса одним из тёмных заклинаний, которое Волдеморт придумал за эти недели, но она ничего не смогла сказать и не врала. Волдеморт решил, что девочка ещё сама не подозревает о своём знании, и применил к ней легиллименцию.

То, что он увидел, отодвинуло в сторону камень, болезненного Квиррелла и даже пророчество. В Эмилии находилась долгожданная, седьмая часть него. Оказывается, в ту ночь убийство всё-таки раскололо его душу! Вот кто сделает всё правильно! Ему больше не нужен носитель, который к тому же умрёт в ближайшие месяцы. Волдеморт бросил Квиррелла и намеревался овладеть телом Эмилии, где уже, как он увидел, хорошо прижился его осколок, но что-то не впускало его дальше и причиняло страшную боль, как тогда же, когда Квиррелл прикасался к её коже. А потом эта боль вышвырнула его обратно, едва не лишив той жизни, что у него осталась. И Волдеморт снова бежал.

Он не мог долго находиться поблизости, потому что Дамблдор призвал в окрестности Хогвартса мракоборцев. Волдеморт хотел переждать в Запретном лесу и выманить Эмилию Поттер, которая — он точно чувствовал — была готова отдать ему своё тело. Он не хотел возвращаться на материк, но мракоборцы напали на его след и выдворили с острова. Теперь он по-прежнему в Албании, в месте, где никто не сможет до него добраться, и каждую секунду он зовёт её в надежде, что связь между ними не ослабла за прошедшие дни.

Он прислушивался к своим чувствам, сосредотачивался на её образе, на том, что она часть него, но не мог докричаться. Между ними стояла стена, и больше он не смел пытаться взломать её — ядовитыми шипами впивалась в него каждая такая попытка вначале. Он мог лишь ждать, когда она снимет ментальные щиты и проложит мост в его душу. Неужели она не хочет отыскать его? Неужели она тоже предала его? А может, просто решила занять его место? И в такие моменты Волдеморт вспоминал свой первый крестраж… Видимо, его частям приходилось осваиваться в предметах куда хуже, чем он представлял. Значит, тот Волдеморт, который владеет сейчас Эмили, больше не хочет думать о своём немощном осколке. Значит, за ним никто больше не придёт, и он обречён вести полуживое существование без малейшей возможности когда-либо ещё почувствовать эйфорию от сотворения магии.

Чаща дышала тьмой. Здесь давно не пробегал даже самый храбрый зверь. Все сторонились этого места, все убегали прочь, и только одному существу албанская глушь дарила безопасность. Прошло почти два года — Волдеморт наблюдал всё это время за звёздами и планетами, — а он до сих пор влачил жалкое существование и не имел никакой связи со своим седьмым осколком. Но однажды, совсем того не ожидая, он по привычке, которая заставляла его жить, подал знак самому себе в теле Эмилии и получил ответ. В его сознании начали появляться чужие образы. Волдеморт словно тонул, но всё-таки находился среди почерневших от его экспериментов деревьев осенней Албании. И тогда он с прежней силой позвал её:

— Эмилия! Найди меня, Эмилия!

Ещё когда в первый раз он собирался обратиться к ней, он долго думал, как её позвать. Он точно знал, что никогда больше не будет использовать своё старое имя, но и называть её лордом Волдемортом или, хуже того, Тёмным Лордом, не хотел. И он стал называть седьмой кусочек себя той, в чьём теле он находился. Он привык к этому имени за прошедшую бесконечность, успев возненавидеть Эмилию за промедление и за то, что она не слышала его и не думала о нём. И вот теперь оно снова было символом надежды. Она одна знала, что он существует, она одна могла вернуть ему хотя бы обыкновенное, смертное тело. Лишь бы только она услышала его, согласилась помочь…

Но чем тоньше становилась между ними стена, тем отчётливее он чувствовал смерть. Они оба умирали, и он, чтобы не поддаться убивающим мыслям, вновь проговаривал слова, что поддерживали его все эти годы. Он маг, и магия по-прежнему с ним, он не умрёт, он не сдастся просто так. Пусть сейчас он немощен и вынужден полагаться на кого-то другого — он не умрёт. Волдеморт держался с Эмилией до тех пор, пока не почувствовал, что её сознание снова наполняется тем ядом, который он едва перенёс в прошлый раз. Волдеморт оставил её прежде, чем она смогла причинить ему боль, и не знал, что с ней стало дальше.

Если она, его седьмая частичка, погибла, его больше никто не спасёт.

* * *

В комнате Северуса Снейпа горел только камин, а сам он безмолвно смотрел на чёрную, как в прежние времена, Метку на своём предплечье и не знал, что чувствует. Втайне от себя он мечтал, чтобы эта Метка не темнела вновь, но разумом понимал, что тогда это означало бы смерть девочки. Северус вспомнил Поттер: она лежала с закрытыми глазами и даже тогда, когда он не видел их, Эмилия не была похожа на Лили. Как бы ни заблуждались остальные, но тёмно-рыжие волосы вовсе не делали её похожей на Лили, и Снейп, пожалуй, был единственным, кто не был ослеплён этим мнимым сходством.

А теперь она и вовсе не то, что он хотел в ней видеть. Как много она сейчас вспомнила? Дамблдор ничего не смог ответить на этот счёт и не дал пока никаких указаний, обмолвившись, что всё будет ясно, когда она проснётся. Метка темнела на предплечье, знаменуя возрождение Тёмного Лорда, а Северус всё сильнее осознавал, что боится того, что последует за пробуждением девочки. Он не готов ещё служить ему — не представляет, как служить ему в ней. А Дамблдор обязательно попросит о чём-то подобном.

Старик был сам не свой, когда всё закончилось. Он что-то шептал девочке, а потом, вместе с загоревшейся Меткой на руке Северуса разогнулся, отложил палочку на покрывало и спрятал в ладони лицо. Разговор, последовавший чуть позже, был долгим, и Северус узнал много нового: почему на самом деле с Поттер случилось всё это, почему Дамблдор не может ничем помочь, почему, в конце концов, сейчас она не сможет сделать то, на что Дамблдор рассчитывал изначально. Впрочем, казалось, что старик рад тому, что ему не придётся просить девочку о тех вещах. Северус не знал всех его планов, но по глазам видел, что, отменив их, Альбус будто испытал облегчение. Снейп догадывался, что всё дело в том, что произошло с девочкой от этого первого соединения с крестражем. Ей пришлось перекроить свою целую душу, чтобы вместить осколок своей якобы прошлой жизни. Чудо, что ей это удалось, если верить Дамблдору.

Северус выяснил ещё одну важную вещь: жертва Лили действительно первое время спасала девочку от Волдеморта внутри неё, и она действительно впоследствии защищала и Волдеморта. А тот не просто мог пользоваться магией Поттер: он, разбуженный и мутировавший, чтобы выжить, был проводником между ними. И только приняв его в себе — став им, — Эмилия могла пользоваться магией, которой всё детство не давала выхода. Вот почему начала гореть Метка, и было страшно подумать, какая сила доступна девочке теперь.

Ещё Дамблдор намекнул Северусу, что ошибся с природой разделения души: как он теперь понял, срикошетившее заклинание не разбило душу Волдеморта, а лишь окончательно разделило две её половинки и лишило их сосуда. Душа в нём уже дала трещину от какого-то ранее сотворённого убийства. И теперь Дамблдор сильнее уверен в том, что случившееся с ней окончательно и бесповоротно необратимо и, если Волдеморт направит на неё Смертельное заклятие, он убьёт не только свой крестраж, но и её саму.

Впрочем, теперь, как говорит Дамблдор, она тоже может убить его, минуя крестражи. На вопрос «захочет ли?» старик ответил туманно. Он собирается как минимум дать ей знать об этом, чтобы, в случае чего, она была готова. О большем Северус узнать не мог, Дамблдор сказал, что сначала будет говорить лично с Поттер. Северус пытался воззвать его к благоразумию: девочка не должна пытаться сделать с Тёмным Лордом то, что сделала с его осколком внутри себя, если Дамблдору вдруг пришла эта безумная мысль. Но старик всё время повторял, что случившееся — чудо, и если будет возможно спасти оставшуюся душу Волдеморта, чем это будет не победой над ним?

Так или иначе, Северус должен ждать, какая роль в этом будет отведена ему. Он знал, что всё это в первую очередь из-за него. И раз уж он рассказал Тёмному Лорду о пророчестве, а Лили умерла, защитив дочь, он сделает всё, чтобы эта смерть не была напрасной. Северус смотрел на Метку, понимая, что все Пожиратели смерти тоже ужасаются ей в этот самый момент, — ему придётся служить Тёмному Лорду в девочке, чтобы защитить её в первую очередь от его слуг.

* * *

Ещё несколько раз солнце вставало на горизонте и, проплывая по небу, тонуло во тьме. Волдеморт видел это, но не чувствовал красоты смены дня и ночи. Он не чувствовал также холода или голода, ему не был неприятен моросивший с самого утра дождь. Но он не мог творить магию и ощущать эйфорию от своей силы — и это раздражало его. Он хотел бы, как прежде, чувствовать, как магия течёт по руке и наполняет палочку знакомым теплом, но ни один волшебник так и не забрёл в эту глушь с тех пор, как Волдеморт сюда вернулся. Все животные в округе давно обходили это место, и даже толики того чувства, что даёт колдовство в чьём-то теле, Волдеморт был лишён. У него оставались лишь деревья, которые проводили магию ещё хуже животных, но зато они умирали от его присутствия в них, и это помогало Волдеморту осознавать, что он всё ещё привязан к этому миру, магия по-прежнему с ним, а значит, ещё не всё потеряно.

В траве зашелестела змея — одно-единственное существо, которое не боялось проползать через эти земли. Волдеморт давно приметил её по характерному цвету и рисунку тела и в какой-то мере даже был рад, вернувшись в Албанию, встретить её вновь. Она приползала, когда хотела, и он не мог удержать её. Но он сдерживал себя, чтобы не завладеть её телом. Эта змея пахла магией, и был велик соблазн попробовать колдовать с её помощью, но, скорее всего, она умерла бы, а могла понадобиться, чтобы вернуть ему тело. У Волдеморта было время, чтобы придумать ритуал воскрешения, и яд этой змеи, по его расчётам, мог бы пригодиться. По крайней мере, в отличие от других вариантов, она была под рукой и с её ядом можно было поэкспериментировать. Он называл её Нагайной…

Нагайна поприветствовала его и, не успел он начать с ней разговор, уползла на восток. Он снова остался наедине со своими мыслями, но вскоре чужие образы замельтешили перед глазами. Сквозь мёртвые деревья Волдеморт приближался к мосту, обуреваемый сомнениями. Он чудился ему вместе со знакомым покалыванием, и, узнав в своих мыслях сознание Эмилии, Волдеморт возликовал. Она услышала его! Она жива и ищет его! И теперь он сам мысленно шёл к этому мосту, подгоняемый возбуждением от выпавшего ему ещё одного шанса вернуть себе былую мощь.

Волдеморт приближался к мосту и к мыслям другого себя осторожно, но краем сознания ощущал, что Эмилия контролирует тот свет, который мог бы проникнуть в их связь и вышвырнуть его. Он шёл с ней шаг в шаг и выравнивал дыхание, чтобы мост стал отчётливее и резонанс их душ позволил говорить друг с другом.

И наконец, на выдохе коснувшись перил моста, он услышал тихое:

— Интересная сложилась ситуация, правда, Том? Здравствуй, это я.

КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ