Времена не выбирают (джен)

Жизнь наёмника представляет собой сплошной триллер, в котором ты оказываешься то жертвой маньяка, то самим маньяком, причём роли могут поменяться в самый неожиданный момент… И в данный момент Гарри играл именно за маньяка. Правда, вместо озабоченных американских тинейджеров приходилось иметь дело с ещё большими маньяками… И это, на самом деле, было хорошо. Недаром было сказано: Царство Небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают его — маг мог развиваться, лишь раз за разом выкладываясь на полную и сверх того, каждый раз ставя на кон жизнь… И в смертельном бою за считанные минуты, а то и секунды достигая высот, на которые иначе не смог бы подняться никогда…

Добыча уже знала, что на неё охотятся — смерть Хайнце не сочли случайной и насторожились — а и сил, и опыта у всех подчинённых Павелич хватало. Впрочем, у Поттеров — тоже, так что противостояние шло на равных. И пока что в счёте вели Поттеры…

Гарри неторопливо шагал по улице, поглядывая по сторонам и время от времени задерживаясь перед особо выдающимися лозунгами на стенах или останавливаясь послушать очередного оратора. Ораторы, в особенности студенты, явно не стеснялись расширять сознание и порождали шедевры, которые наверняка пришлись бы по вкусу Луне…

При этом он не выпускал из виду Джильдо Франки, правую руку Павелич, которого очень желательно было взять живым. И не только потому, что он был вторым человеком в банде — синьор Франки вообще был разносторонней личностью. И прежде всего, он, в отличие от абсолютного большинства магов, магловским оккультизмом не интересовавшихся, был масоном. И не просто масоном, а членом ложи П-2 — той самой, мастером которой только в прошлом году стал Личо Джели и которой ещё предстояло замазаться в череде громких скандалов… Но для современников это было всего лишь курьёзным фактом — маг, и вдруг масон, какое чудачество!..

Как будто этого было мало, он занимался составлением новых заклинаний — и даже успешнее, чем большинство его коллег, был превосходным зельеваром, обладал обширными познаниями в целительстве, правда, в основном полевом, и был очень сильным бойцом…

И он, похоже, что-то заподозрил — маршрут он менял уже второй раз за сорок минут. Гарри, впрочем, это было безразлично — рано или поздно противник подставится, и тогда…

Франки остановился, изучая разбитую витрину. Гарри тоже задержался — в этой части Парижа было относительно спокойно, и разбитая витрина не могла не привлечь внимания… Но уж слишком чётко было видно, что выбили её обыкновенные воры, утащив всё мало-мальски ценное, а потом кто-то намалевал на остатках стекла фирменное «Запрещается запрещать».

— Поразительное высказывание! — неожиданно заявил итальянец. — Вот скажите мне, юноша, вы хотя бы сами понимаете, что это значит?

— Если вы обращаетесь ко мне, месье, — ответил Гарри, — то я предполагаю, что весь смысл этой фразы в отсутствии у неё смысла. Абсурдизм в чистом виде и даже более…

— Никогда не понимал этих новомодных фокусов, — вздохнул итальянец. — Даже когда они перестали быть новомодными… И тем более не могу понять, какое этим соплякам дело до профсоюзов. Уж им-то точно не грозит работа на заводе!

— Модерн умирает, месье, — усмехнулся Гарри, подойдя поближе, — как древний ящер с новым вирусом в клетках. А наступающая эпоха постмодерна отрицает всё и сразу, для его адептов вся мировая культура — лишь поле для игры… Или сырьё. Культура — это жизнь наоборот, так говорят горластые детишки из Сорбонны. И на политику им наплевать, просто на левом фланге всегда собираются те, кто не может или хочет вписываться в существующие рамки… И периодически решает, что рамки не нужны вообще. По большому счёту их не волнует политика, они хотят лишь кричать и веселиться, снова став дикими и свободными…

— Кричать, убивать и веселиться, — поправил Франки.

— Убивать? — фыркнул Гарри. — Право же, месье, вы их переоцениваете. Убивать — и умирать — они не готовы и не желают.

— Я вижу, вы весьма начитанный молодой человек…

— Библиотека была единственным местом, где я мог укрыться от навязчивого внимания кузена, — ответил Гарри совершенно искренне, — так что к чтению я пристрастился ещё в детстве… И неоднократно имел возможность оценить крайнюю полезность этой привычки. Например, для того, чтобы понимать, с кем тебе решительно не по пути…

— И с кем же, простите мою нескромность, по пути вам?

— Определённо не с теми, что ищет пляж под камнями мостовой, — хмыкнул Гарри.

— Вы, вероятно, голлист?..

— Пожалуй, был бы им, будь я французом. Но я англичанин, и хотя мои взгляды достаточно консервативны, мне всё же ближе лейбористы, хотя и с ними я согласен далеко не во всём…

— Столь взвешенная позиция в столь юном возрасте? Поразительно! К сожалению, задержаться дольше я не могу, так что наша беседа, увы, остаётся незавершённой…

— Ну почему же? — Гарри достал визитку и протянул ей собеседнику. — Не вижу ни малейших сложностей, тем более, что в ближайший месяц я точно останусь в Париже…

Франки взял визитку, не задумываясь, Гарри разжал пальцы… И только тогда итальянец почуял неладное, и даже попытался отбросить визитку — но было слишком поздно. Чары приклеивания и портал, срабатывающий с двухсекундной задержкой, не оставили никаких шансов.

— Слишком просто… — задумчиво констатировал Гарри.

Единственный возможный вариант — Франки просто не понял, что имеет дело с магом, что само по себе похоже на бред. Но… Другого объяснения у Гарри не было — пока. Возможно, он его ещё получит, но это уж точно вопрос не первостепенной важности. И кстати о вопросах — как раз пора ими заняться.

Джильдо Франки явно был ошарашен и выбит из колеи — порталы-ловушки в его жизни наверняка встречались… Но его совершенно точно не били током в пункте назначения и не надевали наручники из хладного железа.

— Не ожидал такого от вас, синьор Франки… — протянул Гарри, заметив, что пленник пришёл в себя. — Честное слово, вы меня разочаровали. Как вы не заметили столь элементарной ловушки?

— Я не ожидал встретить мага, — глухо ответил итальянец, дёрнувшись.

— Не старайтесь, — Гарри покачал головой, — это всё равно бесполезно. Пока вы были без сознания, я ввёл вам дозу веритрасеума внутривенно. Противостоять этому вы не сможете… Как и пережить, впрочем, но это уже не важно. Итак, времени у нас немного. Поэтому не будем терять его зря. Рассказывайте. Всё, что вы знаете о Злате Павелич, о делах банды, о планах, все имена и явки…

И Франки принялся рассказывать — против воли, пытаясь заставить себя замолчать и каждый раз терпя неудачу.

Он знал много, очень много — и всё же на удивление мало для человека его положения. Злата Павелич ему до конца не доверяла — и, судя по всему, по-настоящему она не доверяла вообще никому, возможно даже, что и себе. Тем не менее, выяснить удалось немало…

Для начала — Злата Павелич не имела к беглому хорватскому «поглавнику» никакого отношения, и Франки был уверен, что это не настоящее имя. Правда, в том, что она действительно хорватка, сомнений у него не было…

С планами всё было гораздо хуже. Как и любой политик, Павелич обожала трескучие речи о светлом будущем, но как только дело доходило до конкретных задач, информация выдавалась буквально по капле, не на задание даже, а на каждый шаг… Причём сформулированы они были так, что понять, для чего всё это делается, было невозможно… Да и сами задания бывали странными — хотя, например, исследование самых глухих закутков парижских катакомб Гарри насторожило. Мерлин знает, какая дрянь может там оставаться ещё с римских времён — парижские подземелья тянутся на сотню с лишним миль, и не факт, что там нет скрытых магией ходов… Как минимум.

Монфокон — Соколова Гора, как его упорно именовала Павелич — её интересовал чуть меньше, или же так казалось — понять, что у неё на уме, подчинённым не удавалось, к тому же к этому месту она не подпускала никого…

На этом допрос пришлось прекратить — речь Франки стала сбивчивой и замедленной, а затем бессвязной. Покачав головой, Гарри остановил перо, встал и снял наручники.

— Ты уверен? — настороженно спросил Делакур. — Если он очнётся…

— Не очнётся, — покачала головой Гермиона. — Он уже в коме, и где-то через час-полтора умрёт. Маглы, может быть, и смогли бы его откачать…

— Но к маглам он не попадёт, — мрачно вздохнул Делакур. — Дерьмовая, конечно, работёнка…

— Если ты думаешь, что это нравится мне, ты сильно ошибаешься, — поморщился Гарри. — Кстати, имей в виду: если тебя так подловят — у тебя будет минут десять, чтобы проглотить минимум тройную дозу противоядия, а лучше больше, три — это предел. Вряд ли мы одни такие умные…

Впрочем, именно в этом Гарри сомневался — до такого применения веритрасеума маги додумались только в двадцать первом веке. Почему? Мерлин их знает…

— Минус один, — констатировал Гарри, когда камень, в который превратили труп чернокнижника, скрылся в водах Сены. — Кто следующий?

— Посмотрим, — пожала плечами Гермиона. — Сейчас мы в любом случае не будем трогать никого — как минимум, пока Жак не организует базу — хотя бы одну. К тому же надо посмотреть, как они на это отреагируют…

Это было важнее всего — не отреагировать на такое невозможно, Павелич начнёт копать — и направление этих раскопок может сказать многое. Не иск4лючено даже, что кто-нибудь вспомнит тридцать пятый год… Но вряд ли. Тех, кто мог бы вспомнить Крысолова и Выдру, в живых осталось немного, и оставшиеся не горят желанием делиться воспоминаниями. Да и не светились Поттеры, по сути, только Жак Делакур о них и знал…

Но постоянную бдительность никто не отменял.

— Забавно, — неожиданно сказала Гермиона, провожая взглядом полицейский катер, — насколько мы все привыкли, что Париж и романтика — почти что синонимы… И насколько далеко он сейчас от этого образа.

— Ну почему? — хмыкнул Гарри. — Революционной романтики тут предостаточно… И к счастью, на этом всё и остановилось. Ещё неделя-две, и всё это заглохнет окончательно…

— Ну да, к концу мая голлисты их придавят окончательно, в конце июня будут выборы в парламент, но в следующем году Де Голль всё-таки уйдёт, — кивнула Гермиона. — Французам повезло, что обошлось без крови… Дьявол!

— Что такое?

— Надо бы уточнить, но я тут перебирала всё, что помню, и кажется, догадалась, что могла затеять Павелич. И если я права, то она задумала столкнуть Париж в резню, на волне которой избавиться от голлистов и протащить в президенты своего человека. Знать бы ещё, кого… Чёрт, надо было его про масонов спросить, а мы не успели.

— Я не думаю, что у них нет запасного варианта, — покачал головой Гарри. — И кстати, как именно они, по-твоему, собираются это провернуть?

— Ритуал, — вздохнула Гермиона. — Не особенно древний — где-то конца Средневековья, место казни там нужно для фокусирующей конструкции. Эта дрянь будет раздражать людей, вытаскивая на поверхность всякую дрянь — как дементоры, только здесь не отчаяние, а злость и агрессия. Люди и так напряжены, а тут ещё и это… И даже провокаторов не понадобится, хотя они наверняка будут — дополнительно подогреть толпу. И тогда Париж, а за ним и вся Франция утонут в крови…

— Нам надо спешить, — негромко заметил Гарри. — Как и им…

— Значит, поспешим, — кивнула Гермиона.

Первым делом Павелич и её команда залегли на дно. И не просто свернули всякую активность, но даже почти не покидали убежищ. Разумеется, все прежние конспиративные квартиры были брошены, новые разыскать удалось с трудом и далеко не все, но это не играло особой роли — ведь так или иначе, но планы противника были сорваны. Потеря времени, причём именно сейчас, когда беспорядки начали затухать, была для планов Павелич неприемлемой… И после недельной паузы она вновь начала действовать. Как и их оппоненты — только теперь ни Гарри, ни Гермиона даже не пытались понять, что затевают чернокнижники, а просто выслеживали их по всему Парижу. Целью номер один, была, разумеется, сама Павелич…

Но упускать случай Гарри не собирался.

— Авада Кедавра!

Молодой испанец рухнул лицом на тротуар, вокруг мгновенно вскипела суета — кто-то бросился к телефону-автомату, кто-то оттаскивал тело в сторону, кто-то пытался делать искусственное дыхание…

Гарри спокойно прошёл мимо, бросив мимолётный взгляд на труп. Минус ещё один — Игнасио Пералес, изгнанный из Высокого Дома Пералес и лишённый статуса Сангре Вердадера — и это в болезненно-консервативной Испании Франко, которого Сангре Вердадера — старые чистокровные семьи — поддерживали деятельно и искренне… И изгнали как раз за правые взгляды — вот уж действительно, выгнали из Гестапо за жестокость.

Подробностей этой истории информаторам Гарри найти не удалось, да они и не имели значения — хоть его и изгнали, и доступа к семейным ресурсам у него больше не было, всё, что он знал, оставалось при нём, а знал он немало… И скорее всего, успел этим поделиться. Неприятно, конечно, поскольку гарантирует пару-тройку весьма вредоносных сюрпризов, но не смертельно — Гарри и сам играл исключительно краплёными картами. И в любом случае, беспокоиться стоило не об этом…

Трое убитых меньше, чем за три недели. Первую из этих смертей ещё можно было списать на случайность — строго говоря, она и была случайностью, но вот следующие — уже никак. И вопрос времени, когда Павелич всё-таки выйдет на Поттеров — потому что следы всё же остаются, а Гарри, к тому же, не слишком скрывался. В том и состоял план, чтобы заставить главу ковена взяться за решение проблемы лично, раз уж остальным это оказалось не под силу… Тем более, что, если верить трактирщику из «Башни», терпением Злата Павелич не отличалась. Был, конечно, ещё один вариант — если приготовления к ритуалу зашли достаточно далеко, она может сосредоточиться на нём… Но на этот случай Гермиона в точке фокуса подготовила какую-то хитрую ловушку из арсенала Схолы Святой Софии.

На следующий день Гарри узнал, что Павелич назначила награду в тысячу галлеонов за любые сведения об убийствах. Сумма была невероятной, и магическое общество насторожилось…

За информацию таких денег не платили никогда — и недоверчивые жители Парижа немедленно заподозрили, что платить не собираются вообще, а единственное, что получит информатор — «Авада». Волдеморт так бы и поступил, но вот Павелич — не обязательно… Но ей и без того не доверяли, и большинство, причём абсолютное, сходилось во мнении — тут что-то нечисто… И соблазняться деньгами не спешили. Вопрос времени и цены, конечно — но серьёзные игроки вряд ли заинтересуются, как ни повышай награду… Особенно если повышать награду. Начни она хотя бы с пятисот галлеонов, и расклад был бы другой, а так всё это слишком походило на попытку обмануть. Хотя, конечно, найдутся и те, кто рискнёт, но они гарантированно ничего не получат, поскольку ничего не найдут. Вот если за дело примется кто-то более-менее серьёзный, то уже будет повод напрячься…

— Тысяча галлеонов? — переспросила Гермиона. — Серьёзно? Она что не понимает, что это выглядит натуральными кидаловом?

— Она спешит, — пожал плечами Гарри. — А следовательно — ошибается. И снизить ставку она теперь не сможет — тогда в ней вообще никто и никогда не станет иметь дела… Знаешь, похоже, она раньше не имела дела с наёмниками, вот и чудесит.

— Запросто, но нам от этого не легче. Ловушку я поставила, но перекрыть всё не получится, так что она может и не попасться…

— Посмотрим, — хмыкнул Гарри. — в конце концов, можно просто подкараулить её там и пристрелить.

— Просто? — Гермиона подняла бровь.

Ловушка сработала три дня спустя — а из заявки Павелич к этому времени вообще исчезла сумма. Теперь предполагалось, что наёмники вправе назвать свою цену… И вот это уже заставило оживиться многих. Стало понятно, что заказчик в отчаянном положении… Но, как обычно, оказалось, что уже поздно.

Злата Павелич выглядела лет на тридцать, не больше — что, впрочем, ничего не говорило о её реальном возрасте. Она стояла в центре мерцающего круга, сжав кулаки и закрыв глаза, словно напряжённо прислушивалась к чему-то — а возможно, действительно прислушивалась: некоторые маги воспринимали магические потоки именно так.

— Добрый день, госпожа Павелич, — Гарри шагнул в круг. — Кажется, вы хотели видеть причину ваших проблем?..

— Крысолов!.. — Хорватка открыла глаза. — Надо было догадаться сразу… Хотя я была уверена, что ты давно сдох.

— Не припоминаю, чтобы мы пересекались, — заметил Гарри, — но, впрочем, это неважно. Всё кончено, госпожа Павелич…

— Ошибаешься, Крысолов, — Павелич неторопливо расстегнула плащ и вытянула из кармана шпагу — старую, ещё недалеко ушедшую от меча. — Хотя… Для тебя действительно всё кончено.

— Это, — заметил Гарри, вытянув копьё и пару раз взмахнув им, разминаясь, — опасное заблуждение, госпожа Павелич. Очень опасное…