Когда дерется львица (гет)

На мгновение все застыли, словно ледяные фигуры, и Северус ощутил, как на губах расползается прежняя издевательская ухмылка. Из всех его драматических выходов этот стал лучшим. Зельевар почувствовал, как Гермиона неловко заерзала, и коснулся ее плеча своим, передавая тепло и уверенность.

Девушка немного расслабилась, но от нее продолжало исходить напряжение. Все-таки она покинула друзей не при лучших обстоятельствах и наверняка приняла их реакцию за чистейший шок.

Затем Минерва нарушила затянувшееся молчание и, шагнув к Северусу, крепко его обняла, да так, что у зельевара затрещали ребра.

— Хорошо, что ты вернулся, мрачный ужас Слизерина, — сказала она и, повернувшись к девушке, тоже ее обняла.

— И ты, дорогая, — добавила Минерва и вернулась к столу с картами, будто ничего не произошло.

Северус заметил ошеломленные взгляды всех присутствующих, и ухмылка растянулась до искренней улыбки. Часто люди забывали, что Минерва была истинной гриффиндоркой — эмоциональной до мозга костей — и, более того, дружила с Северусом уже лет двадцать.

Ее реакция — резкая, пылкая, по существу — ни капли не удивила зельевара, но, очевидно, внутренний круг не ожидал, что именно МакГонагалл растопит лед внезапной встречи. Теперь, когда это произошло, поток невозможно было остановить.

Северуса осыпали сердечными приветствиями и похлопываниями по плечу, которых он бы с удовольствием избежал. Некоторых членов Ордена пришлось остановить грозным взглядом, иначе они последовали бы примеру МакГонагалл.

Минерва могла делать что угодно, — собственно, она так всегда и поступала, — но будь он проклят, если позволит себя обнять кому-то еще. Северус, может, и влюбленный дурак, но в излишней сентиментальности обвинить его было нельзя.

Зельевар кинул взгляд на Гермиону. Кажется, в порядке, немного потрясена. По крайней мере, окружающие идиоты вели себя осторожней, наверняка памятуя о ее физическом и психическом состоянии. Молли Уизли, разумеется, пыталась по-матерински обнять девушку, но Гарри, будто заняв пост рядом с подругой, отбивался от наиболее ярых попыток.

Северус широко улыбнулся, приветствуя Ремуса, и похлопал его по спине. Однако же зельевара удивляли перемены, произошедшие в Гарри Поттере.

Казалось, мальчик — нет, мужчина — мудро воспользовался неделями их отсутствия, выступил из тени своих друзей и наконец стал лидером, которого раньше Северус не мог в нем разглядеть, хотя Гермиона всегда настаивала, что у него есть способности.

Северус поискал взглядом Драко — с исчезновением Гермионы он всегда был рядом с Гарри — но не обнаружил слизеринца и пожал плечами: видимо, занимался зельями, если всерьез принялся за стажировку, как надеялся Северус. Все-таки приближалась грандиозная битва, исцеляющие зелья явно не будут лишними.

Северус отыскал в толпе других знакомых и удовлетворенно кивнул. Никаких потерь в опасных операциях за прошедшие недели. Замечательно.

Зельевар повернулся и столкнулся лицом к лицу с Альбусом, чья неприкрытая радость от встречи заставила Северуса обреченно вздохнуть, хотя в тайне и грела сердце.

— Все идет хорошо, Северус, — объявил он, пропустив приветствие и перейдя к интересующему зельевара вопросу. — И, позволь признаться, для такого старика, как я, нет ничего приятнее, чем удивиться неожиданности.

Северус улыбнулся.

— Рад стараться, Альбус, — ответил он, оставив недосказанным «рад вернуться», Дамблдор и так поймет. — И надеюсь, ты не превратил мою тщательно организованную систему в свой творческий беспорядок.

— Конечно, нет, — ответил Альбус. — Минерва возглавила твою работу, поэтому все должно быть в идеальном состоянии.

— Лучше бы так, — пробормотал Северус, но он был так занят, осматривая все кругом, что скорее высказал угрозу машинально. Все-таки приятно вернуться.

— Как справляется мисс Грейнджер? — спросил Альбус, и Северус оглянулся на Гермиону. Ее окружали ровесники, и в глазах девушки боролись беспокойство и радость.

— С ней все хорошо, Альбус, или будет, когда мы наконец победим, и она сможет закончить эту главу жизни.

— А-а, — протянул Альбус, — признаться, я задавался этим вопросом, Северус. Так вы примете участие в битве?

— Да, оба.

Ответ прозвучал из уст Гермионы, ясный и решительный, он перекрыл беззаботную болтовню. Девушка подошла к ним, Гарри — следом, и толпа расступилась перед ней.

Она взглянула на место Северуса и собственное за столом, который наверняка не использовали, судя по скопившемуся слою пыли, и улыбнулась.

— Мы выступим вместе, — объявила она, — и отправим этих ублюдков в ад.

* * *

Гарри заметил, что слова Гермионы привлекли внимание членов внутреннего круга. Когда девушка и Северус устроились за столом, где обсуждалась стратегия, и стали просматривать карты и диаграммы, те присутствующие, что занимались деталями плана, приступили к своим делам, а Ремус и Тонкс вернулись к тренировке членов Ордена.

— Смотрю, вы практически закончили подготовку, — сказал Северус, перебирая и раскладывая документы на столе. Гарри пришлось подавить ухмылку. Он удивится, если к вечеру каждая бумага не будет продублирована и аккуратно сложена. — Внимательное отношение к деталям.

Редкая похвала от Северуса заставила Гарри испытать чувство гордости, и он заметил, как даже Грюм выпятил грудь.

Гермиона и Северус участвовали в каждом этапе плана, большая часть изощренных задумок была их детищем, и одобрение этих людей напоминало похвалу мамы за приготовленный обед.

По крайней мере, так это представлял Гарри, ведь родители умерли, а от Петунии он не дождался доброго слова за всю жизнь.

— С вашим возвращением у нас появилось ощутимое преимущество, — сказал Грюм, в глазах которого горел возбужденный блеск. — Вы больше всех сражались с Пожирателями смерти и знаете их слабости. Если мы разместим вас здесь, в первой нападающей группе...

Он дотронулся палочкой до карты, и, прежде чем масштаб увеличился, Гермиона покачала головой.

— Думаю, мы могли бы сделать гораздо больше, — возразила она, мрачная улыбка превратила ее лицо в маску воина. — Гораздо, гораздо больше...

Гарри молча наблюдал, как Гермиона и Северус вливаются в ряды Ордена, с легкостью входят в прежние роли, будто никогда и не уходили. Гриффиндорца переполняли чувства, казалось, он вот-вот взорвется. На задворках сознания он понимал, что чувствует усталость и беспокойство от предстоящей битвы, но, по сравнению с возвращением Гермионы, все стало не столь существенным или, скорее, легче переносимым.

Он предполагал, что подруга изменится. Вообще-то он видел перемены уже сейчас, поза девушки была не такой хищной, а улыбка казалось более открытой. Улыбка, которой она приветствовала Гарри, была полна любви, радости от возвращения, теплоты; заинтересованность в битве была искренней. В кого бы она ни превратилась за прошедшие недели, она по-прежнему была его другом, соратницей, большего он не мог и желать.

На импровизированное обсуждение стратегии ушло много времени, учитывая что Северус и Гермиона только вернулись. Когда девушка отошла от стола, в зале осталась только их группа.

Она со всеми попрощалась, обняла и поцеловала Северуса (еще одна перемена — они никогда не показывали свои чувства в присутствии посторонних), затем перехватила взгляд Гарри и вопросительно подняла бровь.

Гарри кивнул, также попрощался и последовал за Гермионой к гобелену.

Мгновение девушка молча стояла, осматривая зал, и, будто ее присутствие дало возможность взглянуть на все по-новому, Гарри тоже оглядел комнату со всеми ее воспоминаниями и переменами, будто не провел тут большую часть времени за прошедшие месяцы.

Куда бы он ни посмотрел, он видел продуктивную, тщательную подготовку и внимание к деталям, которые удовлетворят даже Северуса и Гермиону.

Гарри гордо улыбнулся. Теперь, как бы со стороны, его чувство незащищенности больше не имело значения. Они справились.

— Где Драко? — Гермиона наконец нарушила тишину, и Гарри с удивлением понял, что его друг наверняка ничего не знает.

— В подземелье, — ответил он. — До изнеможения варит зелья. Однажды он чуть не заснул и не свалился в котел — пришлось его спасать.

Гарри ухмыльнулся, вспомнив тот день.

— Удивим его? — спросил он, и, загадочно улыбнувшись, девушка кивнула.

— Давай пойдем длинным путем, — добавила она, когда Гарри повернулся к гобелену, ведущему в подземелье. — Я давно не ходила по коридорам Хогвартса.

— Без учеников здесь жутко, — признался Гарри и направился к гобелену, который выходил недалеко от вестибюля. — Хотя гораздо тише. И чище.

— Кажется, изменилась не только я, — сказала Гермиона, когда они прошли через гобелен и очутились в большом пустом вестибюле рядом с Большим залом.

Гарри удивленно посмотрел на подругу. Она говорит о Северусе? Или Драко? Но она его даже не видела.

Как и всегда, девушка с легкостью прочитала его мысли и рассмеялась, на мгновение коснувшись его щеки.

— Ты так вырос, — ответила она, ее лицо засветилось от гордости и боли. — Лидер. Они будут смотреть на тебя в поисках силы и смелости. Ты поведешь людей в битву и завершишь ее. И ты наконец стал спокойно к этому относиться?

Гарри ошеломленно уставился на подругу. Он и забыл привычку Гермионы говорить без обиняков, когда это требовалось.

«У тебя эмоциональный диапазон, как у чайной ложки, Рон», «Гарри, тебе не кажется, что у тебя есть такой пунктик… что тебя вечно тянет кого-то спасать?»

— Я... просто... — запнулся Гарри. Он осознавал перемены, но никто из окружающих в открытую на них не указывал.

— Не оправдывайся, — перебила Гермиона, хотя у Гарри и не было ответа. — Здорово видеть, как ты стоишь среди членов внутреннего круга и тебя уважают, как и следует. Просто я...

Теперь уже она смолкла и глубоко вдохнула.

— Просто я вспомнила маленького Гарри, который впервые появился в Хогвартсе, всем восхищался и понятия не имел о своем наследии. Теперь я вижу тебя таким, и мое сердце переполняет гордость.

Она снова рассмеялась, взяла друга за руку, и они продолжили путь в подземелья.

— Я рада вернуться, — сказала Гермиона наконец. — Но я вдвойне рада, что вы отлично без меня справлялись.

* * *

— Драко.

Малфой вздохнул. Ему нравилось, когда Гарри навещал его в подземельях, но в последние дни было столько забот, и на все не хватало времени.

— Да? — рассеянно откликнулся он, но не оторвал взгляда от зелья, осторожно мешая его по часовой стрелке.

— У нас гость, которого ты точно захочешь увидеть.

Голос Гарри поддразнивал, и Драко внезапно почувствовал себя лучше. Гарри всегда удавалось поднять настроение. Слизеринец закончил мешать зелье, поднял взгляд и тут же выронил хрустальную палочку в котел.

Жидкость опасно потемнела, и Гарри поторопился ее убрать.

Драко смотрел, не отрываясь. Он определенно уставился на галлюцинацию, ведь Гермиона не может находиться в подземельях Хогвартса, стоять прямо перед ним.

Он все не отрывал взгляды. Молча посмотрев в ответ, Гермиона обошла теперь уже пустой котел, приблизилась к другу и раскрыла объятия.

Драко как будто вернулся домой.

— Драко, — сказала она, и ее голос звучал так живо, как у прежней Гермионы, что первое потрясение наконец утихло.

— Но как ты... когда... — прошептал он, не зная, что хотел спросить.

— Вернулась сегодня, — на ее губах играла улыбка. — Но решение маячило несколько недель. Мне нужно было сюда вернуться.

— Значит, будешь сражаться.

Гермиона ухмыльнулась.

— Определенно.

Она замолчала, ее лицо вдруг словно осветилось изнутри, и она показалась такой молодой.

— А теперь я хочу увидеть твои комнаты, — властно заявила Гермиона. — Мы ведь до этого так и не дошли. Помнится, ты обещал пригласить меня и Гарри на обед.

Драко колебался. Он всей душой хотел так и сделать, но не мог же он быть стажером, который все бросит при первом удобном случае.

— Нужно сварить так много зелий, — медленно сказал он. — И Кэтрин на меня рассчитывает.

Гермиона рассмеялась.

— Меня не было пару недель, а вы все вдруг выросли и стали ответственными? Что за дивный новый мир!

Драко обменялся непонимающими взглядами с Гарри. Что имеет в виду Гермиона? Но, прежде чем он успел спросить, девушка продолжила:

— Если ты забыл, Северус — высококвалифицированный зельевар, и я варю не хуже. Мы все успеем, обещаю.

Это было не просто обещание помочь с зельями, и оно успокоило Драко.

Но пока слизеринец вел друзей к себе, наблюдал, как Гермиона осматривает комнату, просил Добби приготовить ужин, и пока они вместе ели и смеялись, внутри Драко росло какое-то беспокойство.

Гермиона вернулась. Она снова была собой. Но тревога грызла Драко, и он не мог, даже не хотел ее подавить.

Да, она снова была здесь и, похоже, хочет остаться. Однако Драко однажды поверил в эту сказку, и, когда осознал свою ошибку, она его полностью опустошила. Он не хотел, чтобы все повторилось.

— Ну так что, — ему практически удалось сказать это прежним ленивым тоном, растягивая слова, — нам нужно снова тебя узнавать?

Гермиона оторвалась от куска шоколадного торта. Что-то в ее взгляде подсказало Драко, что она поняла истинный смысл вопроса. Ты действительно наша Гермиона? Ты останешься с нами или опять убежишь посреди ночи? Могу ли я доверять тебе?

Гермиона аккуратно отложила вилку. По лицу пробежала тень, будто она вспоминала что-то очень-очень давнее.

— Не совсем, — ответила она, и от скрытого признания Драко похолодел. — Но перемены есть. Думаю, ты уже заметил.

Она посмотрела Малфою в глаза, оставалось только гадать, что же она там увидела — желание получить ответы, смешанное с ужасом перед ними.

Гермиона вздохнула и встала.

— Я попытаюсь объяснить, — тихо начала она. — Когда я впервые восстановила воспоминания после... после исчезновения, я чувствовала себя ученицей перед учебником. Передо мной были все знания, но они не были моими. Как на первом курсе в Хогвартсе, Гарри, когда мы знали, что можем колдовать, что теоретически у нас нет ограничений, но перед использованием мы должны были сверять каждое заклинание.

У меня были воспоминания, но будто какие-то чужие. Умом я понимала, кем была, что делала, кого любила, но не могла ассоциировать себя с этими знаниями. Казалось, во мне живут два разных человека: Гермиона, которой я должна быть, и нынешняя Гермиона; и это безумно меня пугало.

Она замолчала, глубоко вдохнула и, казалось, только сейчас заметила, что ходит взад-вперед по комнате. Она усмехнулась и расслабилась.

— Но эти недели с Северусом дали мне время на то, чтобы усвоить эти знания, смириться с ними. Фактически я сделала то, что мне лучше всего удается, — она ухмыльнулась, — я вызубрила учебник. Но это было легче сделать в другом месте, и я не жалею, что ушла.

Драко метнул взгляд в сторону Гарри, что в последние дни уже вошло в привычку, и заметил, как друг медленно и понимающе кивает. Но уход Гермионы не обернулся для него таким же ударом, каким стал для слизеринца.

В жизни Поттера дорогие люди всегда исчезали, и он давно научился преодолевать такие периоды. Драко не знал, как с этим справляться, хоть и старался изо всех сил.

Прежде чем Малфой смог собраться, с его губ сорвался усталый вздох, и он от досады ущипнул себя за переносицу. Гриффиндорцы его испортили: он ничего не мог от них скрыть, даже если хотел.

— Прости, Драко, — в голосе Гермионы искренне звучало беспокойство, и на мгновение слизеринец задумался, насколько же отчаянно он сейчас выглядит. От этой мысли он себя возненавидел. — Я знаю, я ранила тебя, всех вас, но для меня не было другого выхода.

— Конечно, — за последние минуты голос Драко осип. Хотелось закрыть глаза и уснуть.

— Я лучше пойду, — вдруг объявил Гарри спокойно и со всей осторожностью, которой научился у Драко. — Нужно обсудить некоторые детали с Альбусом и выспаться.

Он поцеловал Гермиону в щеку, положил Драко руку на плечо, затем вышел через волшебный гобелен, ведущий в штаб-квартиру. Внезапно Драко оказался один на один с Гермионой.

Он вел себя совершенно нелепо и глубоко внутри прекрасно это понимал. Наконец-то Гермиона вернулась, и оба друга были в безопасности в замке; день, когда они освободятся от Волдеморта, приближается, а он сидел, как идиот, и таил обиду — мелочь по сравнению со всем, через что они прошли. Но Драко ничего не мог поделать: великодушие не было его сильной стороной, а великодушие в сочетании с виной, которая переполняла слизеринца всякий раз, как он вспоминал худое беспомощное тело, извивающееся под действием Круциатуса — просто невозможно было вынести.

— Я ранила тебя, — Гермиона наконец нарушила тишину. — Возможно, я выбрала неправильный путь. Я могу об этом рассуждать сейчас, когда стала другим человеком и отличаюсь от Гермионы-шпиона. Она так придерживалась выбранного плана, так зациклилась на безопасности любимых, что никогда не задумывалась — ее действия могут ранить близких людей.

Драко усмехнулся, хотя усмешка получилась слабой.

— Странно, когда ты так говоришь о себе, словно о другом человеке.

— В некотором роде так и есть, — тихо призналась она. — Чего-то во мне стало больше, чего-то меньше, чем в прежней Гермионе. Я бы никогда не смогла продолжить жить ее жизнью. Дело не в нехватке силы, просто я никогда не была бы такой целеустремленной, безжалостной по отношению к желаниям других. Прости меня.

Драко не знал, за что извиняется подруга: за произошедшие изменения или за прежнее поведение, но ее слова заставили чувство вины вырасти до огромных размеров.

— Это я должен извиняться, — сухо ответил он. — Я сотворил с тобой ужасное. Я...

— Знаю, — спокойно перебила Гермиона. — Северус рассказал. В этом не было твоей вины.

— Ты не можешь знать.

Он хотел бы принять ее извинение, но в то же время знал, что это слишком просто. Гермиона не должна прощать за то, что он сделал, за то, кем был.

— Ты ведь не помнишь.

— Нет, — легко согласилась она. — Но я помню, что планировала на такой случай.

Девушка замолчала, и Драко задумался: каково это — пересматривать собственные мысли? Причиняли ли они боль или удивляли?

— Полагаю, как только ты меня увидел, твоей первой мыслью было — спасти меня здесь и сейчас, так?

Он молча кивнул.

— Но я проникла в твой разум, и сработал Обливиэйт. Заклинание превратило тебя в подобие отца, который не против провести пытку.

— Я наслаждался, — прошептал Драко. — Я хотел этого.

Гермиона покачала головой.

— Неправда, — возразила она, ее голос не оставлял места для сомнений. — На самом деле ты настолько этого не хотел, что мне пришлось запустить это заклинание и не дать меня спасти. Ответственности на тебе не больше, чем если бы на тебя наложили Империус.

— Но я вел себя... что, если это просто часть меня?

— Это не так, — с нажимом ответила Гермиона. — Я знаю тебя, Драко. Я знаю, что ты сделал за прошедший год, сколького ты достиг. Ты хороший человек, не знаю только, как тебя отблагодарить за все, что ты сделал.

— Отблагодарить? — спросил Драко, проявилась прежняя горечь. — За что? По сравнению с тобой я ничего не сделал. Я спрятался в замке, варю зелья, никак не применяю свои навыки, а ты...

Но Гермиона, кажется, его даже не слышал.

— Да, Драко, спасибо тебе, — прошептала она. — Спасибо, что заботился о Гарри. Был рядом с ним, когда я не могла. Поставил под сомнение все свои убеждения и поменялся так, как не смогло бы большинство! Я... — она на мгновение замолчала в поисках слов — и не потому что не знала, что сказать, всего лишь хотела не спешить и выразиться как можно точнее.

— Я никогда по-настоящему не понимала, что ты чувствуешь, — наконец продолжила она. — Для меня все всегда было ясным: моя сторона в войне, мое место, самоощущение. Я — магглорожденная и друг Гарри, и это не оставляло мне выбора. Но теперь я знаю, каково разрываться между жизнями, и я думаю, что теперь могу тебя понять.

— Разрываться между жизнями, — медленно повторил он. Точно. Видимо, это и было верное описание чувства, которое он испытывал каждый день после того, как подружился с Гермионой и стал шпионить за отцом.

С тех пор его жизнь разделилась на две противоположности: одна была напоказ, другая — личная, и, несмотря на гигантскую, непреодолимую бездну между ними, границы были размытыми, неопределенными.

Драко использовал свое слизеринское воспитание, чтобы обучить Гарри, и свое аристократическое положение, чтобы помочь Гермионе вручить Волдеморту пророчество. Заклинания, полученные от Ордена, обеспечивали ему безопасность во время визитов к отцу, а Гермиона, Гарри и Северус нашли способы, чтобы он мог увереннее снискать расположение Люциуса.

Безумная жизнь. Разорванная.

И менее чем через месяц две половинки этой жизни отправятся на войну друг против друга.

* * *

Хогвартс, 18 октября

«Малоун вошел в замок», — мрачно подумал Гарри.

Впервые за неделю даже мысль о возвращении подруги не могла улучшить настроение гриффиндорца. Невозможно было не позвать координатора со стороны авроров в тренировочный центр Ордена, но, пока Малоун шел по залу, оскорбляя и задевая поразительное число присутствующих людей, Гарри отчаянно хотел, чтобы был какой-то другой выход.

Он так привык к миру и доверию, которые находил в этом зале, привык знать, что все объединены общим делом и каждого можно назвать другом, даже если Гарри не знал всех так же хорошо, как Драко и Уизли.

Малоун, словно пиявка, высасывающая все приятное, презрительно глядел и насмехался над членами Ордена и был как ведро холодной воды для всех в зале.

Однако его присутствие было неизбежно, поэтому каким-то образом придется справляться. Умом Гарри это понимал. Однако, когда аврор увидел Драко — тот участвовал в дуэли со своим любимым противником, Минервой МакГонагалл — его лицо покраснело, и он вразвалку направился к платформе, Гарри с уверенностью подумал, что этот мерзкий тип не доживет до конца собрания.

Он только не знал, кто именно посягнет на жизнь аврора первым, хотя и не удивился бы, если первым решится на убийство.

— Кто это тут у нас? — хмыкнул Малоун, и если бы Гарри не пугала последующая стычка, он бы раздраженно закатил глаза. — Я думал, в этот клуб попадают только по приглашениям.

Гарри напрягся, но, прежде чем успел среагировать, заступилась Минерва.

— Так и есть, — сказала она. — Здесь только те, кому мы всецело доверяем.

Жесткий взгляд четко давал понять, что Малоун в число таких людей не входит.

— Значит, верите Малфою, — повторил аврор, и неприкрытое веселье в его взгляде привело Гарри в ярость. Он посмотрел на красное лицо Малоуна, вызывающую позу, словно тот был главным в этом зале, и вдруг понял, что этот тип активно нарывается на драку, он не оставит их в покое, пока не возникнет открытая схватка. Или пока его кто-нибудь не запугает, но Гарри в это слабо верил.

— Малфой, — Малоун усмехнулся, многозначительно оглядел присутствующих, задержав взгляд на семействе Уизли, которое молча за ним наблюдало. — Интересно, все ли разделяют это доверие.

Краем глаза Гарри заметил, как Рон отошел от семьи и направился к платформе.

«Нет, Рон! — подумал Гарри с растущим отчаянием. — Только не сегодня. Сейчас не время и не место!»

До этого Рон, казалось, нехотя смирился со слизеринцем в рядах Ордена, но Гарри не знал, на сколько его хватит.

Рон мог расценить подзуживание Малоуна как возможность, а когда бы Уизли пренебрегали возможностью выпустить пар?

— Рональд Уизли, так? — Малоун пустил в ход свое обаяние. Рон поднимался на платформу спиной к Гарри, и тот не мог понять, подействовало ли на него дружелюбие аврора. С Уизли никогда не знаешь наверняка.

— Тебе есть что сказать?

— Да, есть, — спокойно ответил Рон. Он развернулся, и Гарри заметил, что Уизли встал по левую сторону от Драко, повторив позу Минервы. Внимание всех присутствующих было приковано к платформе, и Гарри знал, что Драко будет разбит, если сейчас что-то пойдет не так.

Поттер почувствовал, как все тело напряглось, так и хотелось встать между Роном и Драко и все остановить, пока ситуация не вышла из-под контроля. Но при этом он прекрасно понимал, что вмешательство может только навредить.

Если Малфою или Ордену покажется, что Драко нуждается в защите Гарри, что он здесь только потому, что Гарри всех удерживает, исход будет неутешительным. Не говоря уж о том, что Поттер — не рядовой член Ордена. В последние дни он вел внутренний круг наравне с Альбусом, и если он вмешается, то фактически даст Малоуну власть над их распорядком.

Лучше превратить конфликт в пустяк, в мелкую перепалку, чем позволить ему стать полноценной демонстрацией силы. Но все же, глядя на каменное выражение лица Драко, Гарри хотелось выступить вперед и покончить со всем этим.

— Драко — один из нас, — сказал Рон так тихо и буднично, что до Гарри не сразу дошел смысл слов. — Он, может, из Малфоев и слизеринец, но он член Ордена Феникса. Мы ему доверяем.

Только благодаря муштровке Драко гриффиндорцу удалось не раскрыть рот от удивления. Малоун пожал плечами, огорченный, что не удалось вызвать бурю, на которую надеялся, но он явно не понимал, что́ именно сейчас произошло.

Рон доверяет Малфою?

Гарри повернулся к остальным членам семейства Уизли (Фред и Джордж широко улыбались, а Молли решительно кивала — разве не странно?!), затем снова к платформе, на которой неподвижно стоял Драко, Минерва все так же рядом.

Профессор улыбалась Рону и, Гарри мог поклясться, одними губами произнесла: «Десять очков Гриффиндору». Поттер встретился взглядом с Роном, и тот просто пожал плечами и криво ухмыльнулся.

«Даже Уизли взрослеют», — словно говорила эта ухмылка, и Гарри так широко улыбнулся в ответ, что даже щеки заболели. Рон предал их однажды, но нынешний поступок искупил его вину. Внезапно последние остатки сомнений в поддержке на поле боя исчезли.

Когда Гарри перевел взгляд на Малоуна, тот уже был на полпути к столу с картами. Он все еще рвался в бой, но это более не вызывало беспокойства.

Они — Орден Феникса. Они будут держаться вместе, как бы ни старался задиристый аврор.

Гарри глубоко вздохнул и собрался, было, присоединиться к группе стратегов, но не успели они избежать первой катастрофы, как тут же наступило время второй.

В зал вошла Гермиона, и все звуки стихли.

Малоун бросил на девушку взгляд, и его лицо исказила довольная гримаса. Казалось, он нашел следующую жертву.

Кивками и улыбками она приветствовала друзей и знакомых и не сбилась с шага, когда взгляд упал на грузную фигуру Малоуна. Гарри не сомневался: Гермиона знала, что аврор будет здесь, ведь не в ее привычках входить в комнату неподготовленной.

— Аврор Малоун, я полагаю, — вежливо произнесла она и заняла место за столом.

— А ты, должно быть, Гермиона Грейнджер, — ответил Малоун, выговаривая имя девушки, как нечто неприятное. — Как вижу, вернулась с каникул.

Гарри в раздражении прикрыл глаза. Аврор знал о Гермионе и Северусе, и что эти двое сделали.

Аврорат требовал полное раскрытие всех деталей, их приводило в ярость, что ни единая доля сведений не покинет штаб-квартиру Ордена незащищенной. Так что они делегировали Малоуна, который согласился на Фиделиус и Обливиэйт и должен был знать все, что касается дел внутреннего круга.

По этому вопросу Гарри спорил, причем довольно ожесточенно, с Альбусом, но в конце концов сдался, хотя тяжелое предчувствие не отпускало.

Значит, Малоун многое знал. Он знал членов внутреннего круга, их обязанности, имена шпиона и главы шпионов. Знал, что Гермиону чуть не убили, а ее смерть была сымитирована. А также знал, что Гермиона и Северус исчезли в середине августа. Даже простому человеку не составило бы труда додумать детали, что уж говорить о матером авроре.

И сейчас он нацелился на Гермиону.

Не удостоив его ответом, девушка просто кивнула и продолжила рассматривать карты на столе. Очевидно, она решила, что избегать конфликта с Маулоном — лучшая тактика. Или, Гарри вспомнил поведение подруги в столкновении с Грюмом, возможно, она решила подтолкнуть аврора к каким-то действиям, но Гарри не мог представить, что может из этого получиться. Задумала она что-то или нет, но Малоун заглотил наживку.

По пути к столу аврор окинул Гермиону довольно двусмысленным взглядом, а на лице появилась хитроватая ухмылка.

— Удивлен, что вы допускаете ее к засекреченным сведениям.

— Заверяю вас, мистер Малоун, — ответил Альбус, его голос внушал спокойствие и уверенность. — Мы испытываем полное доверие к мисс Грейнджер.

— Да, — пробормотал Малоун так, чтобы его услышали совершенно все. — Малфой и подстилка Пожирателя смерти. Очевидно, самые надежные люди.

Гарри зло зашипел, и даже Альбус выглядел потрясенным. Гермиона же по-прежнему делала вид, что ничего не замечает.

Малоун надеялся вовсе не на это.

— Как вы мне сообщили, она психически неуравновешена, — усмехнулся он. — Ее следует упечь в больницу Святого Мунго, а не ставить под угрозу исход очень важной битвы.

— Гермиона более чем уравновешена, уверяю вас, мистер Малоун, — возразил Альбус спокойно, однако в его голосе зазвучали нотки раздражения. — Она — один из самых ценных стратегов. Все за этим столом с радостью ее принимают, так же следует поступать и вам.

Аврор уже стоял перед столом, напротив членов Ордена, и усмехался, глядя на Гермиону, а та по-прежнему его не замечала.

— Не понимаю, почему, — сказал он. — Лечь под Люциуса Малфоя не признак гениального стратега.

Гарри заметил, как Гермиона напряглась, и взгляд Дамблдора потемнел от гнева, но, прежде чем кто-то успел ответить, в ухо Малоуну прилетел точный удар ногой, от которого аврор растянулся на полу.

Глухой стук удара заставил всех в зале замолчать. Малоун не издал ни звука, потеряв сознание практически мгновенно.

— Энервейт! — раздался бархатный голос, и аврор медленно сел, изумленно уставившись на нападавшего.

Над ним стоял Северус Снейп, подобный ангелу мести; его дыхание даже не сбилось.

— Что за черт... — прошептал Малоун, все еще потрясенный.

— Мистер Малоун, — вмешался Дамблдор, его глаза поблескивали за очками-половинками. — Вы помните Северуса Снейпа, главу шпионов? Пожалуй, следует упомянуть, что он также близкий друг мисс Грейнджер.

— Снейп! — Малоун медленно и, явно испытывая боль, встал сначала на колени, затем, шатаясь, поднялся. — О чем ты, черт возьми, думал...

Хотя Северус смотрел на аврора сверху вниз, будто обнаружив на полу лаборатории некую мерзкую субстанцию, его внимание было приковано к другому человеку.

— Можно его убить, милая? — весело спросил он, как ребенок, выпрашивающий печенье у матери.

— Нет, Северус, не надо, пожалуйста, — так же игриво ответила Гермиона. — Ты забрызгаешь пол кровью.

— Но Джейн за мной уберет, — заканючил Северус. В исполнении зельевара этот тон звучал странно угрожающе.

— Нет, — строго ответила Гермиона. — По будням никаких убийств в доме. Ты знаешь правила, Северус.

Малоун постепенно приходил в себя, пыхтел и стонал, напоминая Гарри «ранение» Драко, нанесенное ему гиппогрифом. Аврор посмотрел на Северуса, Гермиону, затем на Альбуса, будто ожидая, что директор его защитит, но глаза Дамблдора лишь рассеянно поблескивали. Малоун покраснел еще сильнее, и Гарри задумался, не это ли тайный план Гермионы и Северуса: довести аврора до сердечного приступа и таким образом избавиться от него навсегда.

Но, к сожалению, Малоун отличался крепким здоровьем. И, к великому удивлению Гарри, он все еще не понял намека.

— Так эта шлюшка нашла себе нового защитника, — хмыкнул он, поморщившись от боли. — Вряд ли от этого она...

На этот раз нога остановилась в сантиметре от лица Малоуна, в противном случае удар грозил переломом носа.

С презабавным выражением аврор уставился на миниатюрную ножку, чуть не столкнувшуюся с его головой. Он медленно провел взгляд вдоль ноги, которая даже не дрожала, несмотря на напряжение, и вверх на Гермиону, которая рассматривала его с холодной улыбкой.

— Я научила Северуса этому удару, мистер Малоун, — сказала она. — Я не довела удар до конца, хотя вы дали мне предостаточно причин, — это должно ясно говорить о моей уравновешенности.

Медленно, с уверенностью и грацией, поразившими Гарри, она опустила ногу. Но одного взгляда на лицо девушки хватало, чтобы понять: опасность не миновала.

— Я бы очень хотела, чтобы вы приняли решение, мистер Малоун. Вы можете переосмыслить свое отношение ко мне и работе Ордена или можете проследовать за мной из замка, где мы наиболее эффективно разрешим наши трудности, — она ухмыльнулась. — А если вы не хотите, чтобы вас до полусмерти избила женщина, я уверена, Северус займет мое место.

— С удовольствием, — согласился зельевар.

Гарри не знал, что подействовало сильнее: ножи, которые открыто носила Гермиона, спокойствие, с которым она говорила об избиении аврора, или ощутимая угроза, исходящая от этих двух людей. Однако случилось невероятное. Малоун заткнулся и уступил.

— Надеюсь, в этом не будет необходимости, — ответил он, безуспешно пытаясь звучать уверенно.

Но Гермиона не отпустила его с крючка так просто.

— Рада это слышать, — сказала она. — Значит ли это, что отныне вы будете действовать, как профессионал?

В ярости Малоун выпятил грудь и выпрямился, очевидно решив, что не может стерпеть такое оскорбление.

Но нечто в лице Гермионы поменялось. Ее глаза потемнели, девушка чуть передвинулась. Сейчас она не походила на новую Гермиону, а скорее на прежнюю — шпиона, опасного хищника. Она ухмыльнулась, обнажив зубы, рука, словно сама по себе, скользнула к рукояти кинжала. Блеск в глазах, наклон головы — вся ее поза будто провоцировала Малоуна на глупость и ясно давала понять, что она жаждет этой схватки.

Гарри пробрала дрожь. Даже в бытность Гермионы шпионом он видел подругу такой лишь раз или два. Казалось, она готова порвать глотку кому угодно при малейшем намеке на вызов.

Малоун отступил.

— Да, как профессионал, — слабо ответил он. Аврор очевидно не верил, что принимает главенство подростка, но ничего не мог с этим поделать.

— Подобных сцен больше не будет? — строго спросила Гермиона.

Как и все в зале, Малоун распознал оскорбление, но, по-видимому, в нем не осталось запала.

— Совершенно верно, — аврор старался выглядеть самоуверенно, но казался скорее побежденным.

Гарри придвинулся к девушке, склонился так, что только Гермиона могла его расслышать, и прошептал на ухо:

— Я помогу спрятать тело.