Нарушая границы (джен)

25 октября 1976 года.

Наконец, пришло время для первого в этом году, долгожданного похода в Хогсмид. В гостиной каждого факультета развесили соответствующие уведомления, и только тогда Фред с Джорджем сообразили, что ни у кого из них нет подписанного разрешения. К счастью, Дамблдор оказался гораздо снисходительнее к ним, чем к Гарри в прошлом году.

— Что ж, — рассуждал Джордж, возвращаясь вместе с Фредом из кабинета Дамблдора, — серийный маньяк-убийца еще не сбежал, можно идти спокойно.

— Не считая того, что он спит на соседней кровати, — проворчал Фред.

— Мы что-нибудь придумаем, — пообещал Джордж, — или Снейп.

— Конечно, в последнее время он такой любезный, — скептически отозвался Фред.

Джордж поморщился. Мадам Помфри целый час безуспешно пыталась отменить заклятие приклеенного языка, пока не вызвала Снейпа, угрюмого как всегда, и не заставила его самого расколдовать Джорджа. На уроках Защиты они по-прежнему занимались вместе, но никто и не пытался поддерживать отношения. С завидной регулярностью Джордж оказывался на полу, обездвиженным или связанным, в то время как Снейп легко отражал любые атаки Джорджа невербальным щитом, а профессор Лайел не скупилась на дополнительные баллы Слизерину. О совместном изобретении следящих чар Снейп больше не напоминал. Он точно затаил обиду.

— Может, мы выбрали неверный способ, — предположил Фред после некоторого раздумья.

— Да? Говори, умоляю тебя.

— Я говорю, может, нам и не нужны следящие чары, — объяснил Фред, — помнишь, как мы почти уговорили Рона принять Непреложный Обет?

— Ага, отец готов был снять с нас шкуру живьем.

— Да, — поежился Фред. Тогда они были детьми и не понимали, что рискуют жизнью младшего брата ради такой глупой вещи, как двойная порция пудинга.

— Это темная магия, — беспокойно добавил Джордж. — Не запрещенная, но все же.

— Я знаю, — торопливо добавил Фред, — но подумай сам. Нам нужно заставить Блэка поклясться быть в определенное время в назначенном месте — и все! Как только он появится, его схватят авроры или он умрет, и одним Пожирателем станет меньше.

Джордж повел плечами, как будто ему вдруг стала мала школьная мантия.

— Это… темная магия, Фред. Это скользкая дорожка,- он оглянулся на пустой коридор, — я наслушался об этом в Слизерине. Чем больше ты делаешь, тем оно потом легче. Думаю, в этом и состоит цель их «тренировок», понимаешь?

— Разве я сказал, что мы займемся этой дрянью? — завелся Фред, покраснев от негодования, — я просто думаю, что Непреложный обет — который не является запрещенным, как ты уже сказал — поможет нам.

— Фред-

— Нет, — перебил его брат, — ты не понимаешь. Я вижу это каждый день, Питер уже сходит с ума. Последние несколько недель он дергается от каждого шороха, а когда к нему приближается Блэк, он подпрыгивает, как от жалящего проклятья.

— Хорошо, — выдохнул Джордж, — я подумаю об этом. Если мы не найдем что-нибудь получше к Рождеству, ладно? Дамблдор обещал, что мы сможем вернуться домой в конце января или в феврале, так что у нас еще будет время убедить Блэка принять Обет, так?

— Да, — успокоился Фред, — спасибо, Джордж. Я знаю, что это выглядит как навязчивая идея, но я не могу бездействовать. Мне нужно что-то сделать.

— Я знаю, — махнул рукой Джордж, — не беспокойся об этом.

Не беспокоиться у Фреда не получалось.

* * *

Подержаную камеру приличного качества они нашли в магазинчике «Странные вещицы». Странно, что они не видели его раньше, то есть в будущем — наверное, он закрылся еще до их первого похода в Хогсмид. Они купили ее и еще несколько катушек с пленкой, заплатив немного меньше, чем предполагали, и решили порадовать себя кружечкой сливочного пива в «Трех метлах».

— Розмерта, дорогая моя, — громко звал коренастый мужчина с ярко-рыжими волосами, стоя перед прилавком.

— Как же мы скучали по тебе, о свет наших очей, — кричал второй, похожий на первого до последней веснушки.

— Звезда моя!

— Сердце мое!

Фред и Джордж замерли в дверях, а Розмерта смеялась и пыталась угомонить этих двоих. Кто-то толкнул их в спину, и они обернулись.

— Я понимаю, что Розмертой можно любоваться вечно, но, пожалуйста, позволь нам зайти, — подмигнул им Джеймс Поттер.

Красотка Розмерта была еще более соблазнительна, чем двадцать лет спустя во времена Фреда и Джорджа, но не ей предназначались их взгляды. Близнецы Уизли стояли, уставившись на двоих рыжеволосых мужчин у прилавка, и как будто смотрелись в удивительное зеркало, отразившее их самих, только немного старше — на пять или, самое большее, десять лет. Впервые они увидели старших братьев своей матери не на фотографии, над которой она всегда проливала слезы, а по-настоящему. Фабиан и Гидеон Прюэтты были здесь, и они были живы.

— Да, извини, — рассеянно отозвался Фред, отойдя от дверей.

Джеймс подмигнул еще раз и двинулся к барной стойке.

— Смотри, Гэйб! — заорал один из Прюэттов, указывая на Фреда и Джорджа. — Близнецы!

— Отлично, Файд! — ответил другой, — давай закажем им что-нибудь.

Он махнул рукой, подзывая Фреда и Джорджа, и те, переглянувшись, подошли к своим дядям.

— Я — Гэйб Прюэтт, — представился один, — а это — Файд, — кивнул он в сторону брата.

— Федор Васильев, — назвался Джордж.

— Густав, — протянул руку Фред.

Тот, которого назвали Файдом, — а на самом деле Гидеон, как догадался Фред, — ухмыльнулся и исподтишка наколдовал вокруг них антиподслушивающие чары.

— Так вы те, о ком нас спрашивал Дамблдор?

— На вид так себе…

— Они, правда, решили, что могут сравняться с нами по красоте?

— Да, Фабиан. Только представь это — пришли сюда и совсем на нас не похожи.

— Ну, может, лицо.

— Верно, верно. Если не смотреть на эти жалкие патлы.

— И брови.

— У одного из них вообще нет бровей.

— Точно.

Псевдо-Гидеон изобразил свирепую усмешку, напомнив Фреду о существовании гриндилоу.

— Так кто же вы на самом деле? Кузены или что-то в этом роде? Если только отец не совершил чего-то, за что маман снимет с него шкуру?

— Мы Федор и Густав Васильевы, — твердо ответил Джордж, — как мы и говорили.

— Нет! — отрезал скорее-всего-Фабиан. — Вы точно Прюэтты. Попробуй еще раз.

— И постарайся быть честным, — добавил псевдо-Гидеон, сохраняя на лице зловещую ухмылку.

Интересно, сможем ли мы с Джорджем выглядеть так устрашающе, подумал Фред, пожалуй, стоило бы у них научиться.

— Мы ненавидим, когда нам врут! — добавил скорее-всего-Фабиан.

— Мы не можем, — ответил Фред, переглянувшись с Джорджем.

— Мы обещали Дамблдору, — добавил Джордж.

Улыбки близнецов Прюэттов завяли.

— Тогда ступайте прочь, — заявил скорее-всего-Фабиан. Он поднял волшебную палочку, чтобы отменить антиподслушивающие чары, когда Джордж вскрикнул:

— Подождите!

Фред уставился на него в недоумении.

— Письмо! У нас больше не будет такого шанса.

Глаза у Фреда расширились, он энергично закивал головой.

— В чем дело? — насторожился псевдо-Гидеон.

— Слушайте, — начал Джордж, — вы должны пообещать, что никому не скажете. Иначе все будет плохо.

— Да, могут умереть люди, — добавил Фред.

Братья Прюэтты коротко хохотнули пред тем, как сделать суровый вид:

— Вы серьезно?

Фред и Джордж согласно кивнули. Прюэтты обменялись взглядами, один из них вопросительно поднял бровь, другой утвердительно наклонил голову.

— Окей, — согласился псевдо-Гидеон.

— Мы обещаем, — подтвердил скорее-всего-Фабиан.

— Мы из будущего, — произнес Фред, — случайно попали сюда. Дамблдор сказал нам, чтобы мы ни во что не вмешивались, иначе нарушится ход времени, и кто-то может умереть.

— Хорошая шутка, — засмеялся скорее-всего-Фабиан.

— Это правда! — возмутился Джордж.

— Как будто мы этого хотели, — пробормотал Фред.

— Это невозможно, — отрезал псевдо-Гидеон.

— Фабиан, они просто наша копия, — медленно произнес его брат.

«О, так вот кто настоящий Гидеон. Оказывается, я их перепутал. Наверное, маме было не очень смешно из-за этого», — печально подумал Фред.

— Так вы мои сыновья или племянники? — потрясенно прошептал Гидеон.

— Племянники.

Джордж указал на себя, потом на Фреда:

— Джордж Фабиан Уизли, Фред Гидеон Уизли.

— Моллины мальчишки, — прошептал Фабиан, — еще двое. Пять мальчиков, — он улыбнулся.

— Шесть, — поправил Фред, — еще есть младший брат.

— И сестра, — добавил Джордж.

— Семеро! — присвистнул Гидеон, — неплохо, Молли.

— А наши дети? — не выдержал Фабиан. — Что? Знаешь, когда-нибудь Труди захочет детей, — ответил он на невысказанное сомнение Гидеона.

— Его девушка, — пояснил Гидеон. — Хотя, думаю, что вы ее видели, раз уж мы ваши дяди.

— Нет, мы не знаем ее, — замялся Фред, — понимаете…

— Фред, — предупреждающе начал Джордж.

Но его уже было не остановить. Он не мог предотвратить убийство Поттеров, не мог спасти Питера Петтигрю, не мог помочь Джорджу на Слизерине. Но сейчас он сможет.

— Вы умерли, — сказал Фред, — оба, еще до нашего рождения. Поэтому нас назвали в вашу часть.

— Не смешно, — пробормотал Гидеон. Веснушки показались еще ярче на его внезапно побледневшем лице.

— Этого не должно произойти, — продолжил Фред, — и поэтому вам…

— Стоп! — заорал Джордж, — ты не можешь им говорить! Ты сделаешь еще хуже, так говорил Дамблдор!

— Хуже? — вскипел Фабиан, — что может быть хуже смерти? — истерически прокричал он.

Джордж мрачно посмотрел на Фреда, потом повернулся к Фабиану:

— Дамблдор сказал, что время возьмет свое, как бы мы ни пытались его изменить. Может быть, вы захотите предотвратить события, но смерть настигнет вас при иных обстоятельствах, а, может быть, мама умрет вместе с вами. Или вы оба спасетесь, но погибнут те люди, которых вы хотели защитить, но не смогли, потому что вас не оказалось в том месте.

Повисло долгое молчание. Фред чувствовал себя таким слабым. Он никогда не скажет им правду. Всего несколько минут назад все были счастливы, а сейчас… Все, что он хотел в этой жизни — делать людей счастливыми, вызывать улыбки и смех, а теперь дядя Фабиан и дядя Гидеон — те, у которых не сходила улыбка с лица и всегда была наготове шутка (мама клялась, что так было всегда!) — стоят унылые и серьезные, как Перси. И в этом есть его вина. Он должен был все рассказать им, невзирая на запреты.

— Мы погибли, чтобы спасти людей? — наконец, спросил Гидеон.

— Да, — тихо ответил Фред, — целую кучу. Посмертный орден Мерлина и все такое.

— Да уж.

Все опять замолчали.

— Так что там было насчет письма? — оживился Гидеон.

— Мы думали… знаете, мы подумали, что вы бы захотели написать письмо нашей маме. Ну, как бы попрощаться. И другим людям тоже, Труди, например. Когда мы вернемся домой, то отправим их адресатам. Это уже не изменит ход времени, и, мне кажется, так будет правильно.

— Да, да… мне нравится эта идея, — тряхнул головой Гидеон, — у вас есть с собой пергамент? — Фред порылся в карманах и вытащил перо и несколько кусков пергамента. — Спасибо, — пробормотал Гидеон.

— Я не хочу об этом помнить, — неожиданно заявил Фабиан.

— Что? — вздрогнул Гидеон.

— Я не хочу это помнить, — повторил Фабиан. — Я напишу письмо, и на этом все. Не хочу, чтобы это висело надо мной. Как я вернусь к Труди, зная о том, что случится? Я не смогу притворяться. — Он посмотрел Гидеону в глаза, — я хочу, чтобы ты стер мне память.

— Фабиан…

— Нет, Гидеон. Обещай мне, или я сварю зелье забвения и выпью его сам. Мерлинова борода, Гид, да ты сам будешь просить его у меня!

Зелье забвения. Фред вспомнил, что они изучали его на первом курсе. Тогда оно показалось им довольно трудным, но сейчас, когда они стали старше, им будет легко его сварить. Мы сможем его использовать, когда попросим написать письма Джеймса, Лили, Питера и других. Идея откорректировать их воспоминания вызвала у Фреда внутреннюю дрожь, напомнив о том ужасном состоянии, когда кто-то — Джордж утверждал, что это был Розье — пытался стереть ему память. Зелье безопаснее, а «обливиэйт» нужно еще уметь наколдовать.

Гидеон нервно сглотнул:

— Буду. Когда я сотру память тебе, ты должен будешь стереть мне. Может быть, последний час или около того?

Фабиан кивнул, взял один из листов пергамента и начал писать.

Когда братья Прюэтты закончили письма, в глазах у них стояли слезы. Они написали одно общее письмо Молли, другое Фабиан просил отправить Труди Гонзалес. Это имя ни о чем не говорило близнецам Уизли, и они подумали, жива ли она вообще. А, может, она вышла замуж за другого. Гидеон тоже написал еще одно письмо, но замешкался при написании адресата.

— Как зовут ваших младших брата и сестру? — спросил он.

— Рон и Джинни, — ответил Джордж, — вообще-то Рональд и Джиневра, но никто не зовет их так.

— Хорошо, — согласился Гидеон и подписал второе письмо «Для Билла, Чарли, Перси, Фреда, Джорджа, Рона и Джинни Уизли».

Джордж взял письма, и Прюэтты собрались уходить.

— Подождите! — опомнился Джордж и вытащил камеру, которую они купили, — пока вы не ушли, может, сделаем фото?

— Разумеется, — выдавил улыбку Гидеон. Он отменил чары приватности и подозвал Розмерту.

— Чем могу помочь, мальчики? Кажется, вам нужно взбодриться?

— Можете нас сфотографировать? — попросил Фред.

— Конечно, — она взяла камеру и, немного повозившись, сделала несколько снимков близнецов.

— Спасибо, — поблагодарил Джордж.

— Нет проблем, что-нибудь еще?

— Два огневиски, — попросил Гидеон, — и сливочное пиво для парней.

Розмерта поспешила выполнять заказ, и, как только она отошла, Гидеон наклонился к своему брату:

— Готов? — тот кивнул головой, и Гидеон направил на него волшебную палочку, — обливиэйт.

Фабиан заморгал и неуверенно спросил:

— Что случилось?

— Фабиан, ты должен стереть один час из моей памяти, — быстро проговорил Гидеон, — это очень важно, и я не могу тебе объяснить причины. Но эти двое молодых людей — хорошие ребята, и мы не должны обременять их лишними вопросами. Приказ Дамблдора.

— Хорошо, — без рассуждений согласился Фабиан и достал свою волшебную палочку, — обливиэйт.