Нарушая границы (джен)

30 октября 1994 года.

— Я достал чихотную траву! — провозгласил Джордж, врываясь в спальню для шестикурсников.

Фред просиял:

— Я знал, что у тебя получится! Проблемы были?

— Не-а.

Джордж вынул волшебную палочку и отменил трансфигурацию, Фред помог ему снять маскировку.

— Какие могут быть вопросы к слизеринцу, который ходит по подземельям и ищет кабинет Снейпа? — он указал на «позаимствованную» школьную форму, в которую был одет.

Домовые эльфы были рады помочь двум своим лучшим друзьям, лишь только взяли с них обещание вернуть форму ко дню стирки.

— Ну, что я и говорил, — самодовольно произнес Фред, — теперь все, что нам нужно — добавить ее в зелье и подождать, пока оно настоится. Потом налить немного этой гадости на возрастную границу -

— И препятствий больше нет! — радостно заключил Джордж, передавая Фреду так удачно сворованный ингредиент.

Тщательно отмерив необходимое количество, тот добавил его в булькающий котел.

Дверь в спальню с грохотом распахнулась, и Ли Джордан, тяжело дыша, ввалился внутрь.

— Эй, вы не поверите, что сейчас произошло! — выпалил он. — Кормак пытался поцеловать Кэти!

— Что?! — резко обернулся Джордж и уставился на него, — ты шутишь!

— Нет! Честное слово!

— И что же она сделала? — со смехом поинтересовался Фред.

— Ну…

Котел с зельем взорвался.

* * *

— Добрый вечер, господа, — произнес знакомый голос. Фред открыл глаза. Он лежал на кровати в Больничном крыле. На соседней кровати, сонно моргая, лежал Джордж. Директор Дамблдор стоял перед ними и выглядел необычно серьезным.

— Что случилось? — спросил Фред, — где Ли?

— Я надеялся, что вы сможете рассказать мне об этом, — ответил Дамблдор, — признаться, я совсем не ожидал увидеть двух незнакомых студентов в гриффиндорской башне за два дня до начала учебного года. И я не уверен, что знаю кого-то с таким именем.

— Не знаете? — недоверчиво протянул Джордж, — он квиддичный комментатор, как вы можете не знать его и нас?

Дамблдор нахмурился:

— Квиддичные матчи у нас комментирует мисс Элсбет Голдштейн. И я боюсь, что не имел удовольствия быть знакомым ни с кем из вас, молодые люди.

Фред захохотал.

— Отличная шутка, сэр, — фыркнул он, — мы почти поверили вам. Но нас столько раз…

— Вызывали к вам в кабинет…

— Что вы не смогли бы нас забыть никогда!

Дамблдор покачал головой.

— Признаюсь, вы поразительно напоминаете близнецов Прюэттов, которые закончили школу несколько лет назад и, действительно, были частыми гостями в моем кабинете. Однако я уже взял на себя смелость проконсультироваться с ними, и они заверили меня, что не имеют никакого отношения к вашему мистическому появлению. И сейчас я склонен им поверить.

Фред и Джордж встревоженно переглянулись. Фабиан и Гидеон Прюэтты, которым они приходились племянниками, умерли за несколько дней до их рождения. Они точно не могли учиться в школе несколько лет назад. С тех пор, как они окончили школу, прошло добрых двадцать лет!

— Э-э-э, господин директор, а какой сегодня год?

Брови Дамблдора поползли вверх.

— Вы утверждаете, что прибыли из другого времени?

Близнецы одновременно пожали плечами:

— Это зависит от того, какой сегодня год, — сказал Фред.

— Для нас это тысяча девятьсот девяносто четвертый, — добавил Джордж.

Директор нахмурился.

— Понятно, — произнес он, — и вы надеетесь, что я смогу подтвердить ваши слова?

— Конечно, — пожал плечами Фред.

Дамблодор взглянул ему прямо в глаза. Внезапно Фред почувствовал непреодолимое желание моргнуть, но понял, что не может это сделать. Ему показалось, что прошло несколько минут, прежде чем Дамблдор отвернулся.

— Я приношу свои извинения. Выходит, вы действительно путешествовали во времени. Сегодня тридцатое августа тысяча девятьсот семьдесят шестого года.

Близнецы ошеломленно посмотрели друг на друга. Они даже еще не родились! Только Перси недавно появился на свет, ему должно быть восемь дней от роду. Фред неверяще затряс головой — он не мог представить зануду Перси визгливым младенцем. Они уставились на Дамблдора:

— Как мы сможем-

— Вернуться обратно?

Голубые глаза Дамблдора сверкнули.

— Время не терпит вмешательства в свой ход и часто неведомыми путями восстанавливает равновесие. У меня есть подозрения, хотя — увы! — я могу ошибаться, что ваш визит в наше время будет непродолжительным. Для полной уверенности мне нужно будет кое-что проверить, но смею предположить, что ваше затруднительное положение разрешится само собой.

Что ж, хоть какое-то утешение. К тому же пребывание в прошлом не обязательно должно быть плохим. Фред справедливо рассудил, что они с Джорджем достаточно помнят события 1976 года, чтобы извлечь приличную выгоду. Разве не в этом году Людо Бэгмэн стал загонщиком в Уимбурнских Осах? Будет честно, если они заработают немного на его успехе, учитывая то, как он надул их после Всемирного Чемпионата.

Внезапно Фреда охватило чувство вины. Он думает о квиддиче, хотя есть более важные — гораздо более важные вещи — где их знания можно использовать. Мамины братья.

— Сэр, можно ли сделать так, чтобы близнецы Прюэтты не попали на Диагон-Аллею 30 марта 1978 года?

Джордж энергично закивал.

У Дамблдора заблестели глаза, но голос остался мрачным:

— Ваше стремление похвально, мальчики, но прошлое не может — не должно — быть изменено. Ужасные вещи случались с теми волшебниками, которые пытались вмешаться в ход событий.

Он вздохнул и внезапно показался старым и уставшим.

— Ужасные вещи, — повторил он, — и зачастую гораздо худшие, чем те, что пытался предотвратить волшебник. Я уверен, что вам известно многое из того, что я хотел бы узнать, особенно учитывая современную политическую обстановку.

«Тот-кого-нельзя-называть», — подумал Фред.

— Но время может отомстить. Если, например, я спасу ваших дядюшек — да, я догадался, что вы родственники — время может найти себе другую мишень, жертву, еще более дорогую для вашего сердца.

— Вы уже пытались изменить прошлое, — заключил Джордж.

Дамблдор кивнул.

— Да, и потерял намного больше. Никому не пожелаю попасть в такую западню.

Фред сделал глубокий вдох и переглянулся с Джорджем. Тот кивнул в ответ. Они будут молчать обо всем, что им известно. Они любят шутки, но нельзя играть с человеческой жизнью.

Дамблдор хлопнул в ладоши, нарушая угрюмую тишину.

— А сейчас, господа, когда мы прояснили некоторые вопросы, пришла пора познакомиться.

— Я Дж… — начал Фред, но Дамблдор остановил его.

— Нет, я не желаю знать ваши настоящие имена. Боюсь, что это будет крайне опасно, учитывая, что я, по-видимому, остался директором и в вашем времени. Чем меньше информации я буду знать, тем меньше у меня будет возможностей вмешаться в ход времени, даже нечаянно. В дальнейшем, чем меньше других людей будет знать об этом, тем нам будет безопаснее. А сейчас, по моему убеждению — Дамблдор кивнул Фреду — из тебя выйдет прекрасный Федор Васильев.

— Ну, а ты, — он повернулся к Джорджу, — больше похож на Густава.

Вздохнув, он продолжил:

— Моим первым желанием было изолировать вас, чтобы не нарушить ход нашего времени.

— НЕТ! — с ужасом вскричал Фред.

— Вы не можете так поступить! — присоединился Джордж.

— Как я уже сказал, это был мой первый порыв, — успокоил их Дамблдор, — но, так как мы не знаем, сколько вы пробудете в нашем времени, то было бы жестоко надолго ограничить вашу свободу. Вы появились здесь, будучи студентами Хогвартса, и, хотя это будет вопреки здравому смыслу, я позволю вам учиться дальше. Но я хочу, чтобы вы запомнили — вы не должны пытаться изменить события. Даже если…

Голос Дамблдора дрогнул, затем он продолжил:

— Даже если речь пойдет о жизни тех, кого вы знаете и любите. Итак, я предупреждаю вас, что безо всяких сомнений изменю свое решение, если ваши действия будут угрожать ходу времени.

«Какую потерю понес Дамблдор?» — задумался Фред.

— Да, сэр, — серьезно ответил Джордж.

Дамблдор улыбнулся:

— Прекрасно. В таком случае, какие предметы вы будете изучать? Я бы рекомендовал Прорицания — я не так часто их советую — но это обеспечит вам хоть какое-то алиби, если вы случайно проговоритесь о том, что еще не произошло. А на каком вы курсе?

— На шестом, — ответил Фред, — и мы возьмем Зелья, Чары, Трансфигурацию и Защиту.

— И Прорицания, — добавил Джордж.

— Прекрасно, — повторил Дамблдор. — Все необходимые вещи вы получите.

Он задумался.

— Мне кажется, будет разумным немного изменить вашу внешность. Уж слишком вы напоминаете братьев Прюэттов.

* * *

1 сентября 1976г.

Альбус улыбался и хлопал каждому первокурснику, распределенному Шляпой в тот или иной факультет Хогвартса. Напоследок, Шинед Йетс была отправлена в Равенкло. Альбус поднялся со своего величественного кресла в середине стола:

— А теперь я рад представить вам двух новых студентов, которые были переведены в нашу школу, Федор и Густав Васильевы. Они будут учиться на шестом курсе. Я надеюсь, каждый из вас поможет им почувствовать себя как дома. Профессор Макгонагалл, прошу вас распределить их по факультетам.

Фред, то есть Федор, пошел первым, усмехаясь и кивая каждому факультету. Его волосы стали темнее, брови — шире, а скулы — острее, но он по-прежнему напоминал Альбусу одного из близнецов Прюэттов каждым своим движением.

«Мог ли я знать…» - усилием воли Дамблдор отогнал от себя тяжелые мысли. Много лет назад он захотел исцелить своего брата Аберфорта. Случайный выброс магии их младшей сестры Арианы лишил того обеих ног, и Альбус, всего на один час вернувшись в прошлое, смог спасти его. Мог ли он подумать, что спустя час разразится их безобразная ссора с Геллертом, и Ариана — бедная, маленькая, невинная Ариана — погибнет. Никогда больше он не посмеет играть со временем.

- ГРИФФИНДОР! — заорала Распределяющая Шляпа, не пробыв на голове Федора и пары секунд.

Он стащил ее с головы и передал профессору Макгонагалл, картинно поклонившись, а затем небрежно прошествовал к гриффиндорскому столу, где уже вовсю ему аплодировали.

Минерва Макгонагалл вызвала Густава. Он приблизился, на ходу посылая толпе воздушные поцелуи. Минерва мысленно приготовилась к трудному году и водрузила Распределяющую Шляпу ему на голову. Последовала долгая пауза.

— СЛИЗЕРИН! — в конце концов, выкрикнула Шляпа.

Альбус вздохнул с облегчением. Он опасался, что, будучи на одном факультете, они смогут проболтаться о будущих событиях, а сейчас этот риск значительно снизился. По своему опыту он знал, что ученики делятся своими тайнами именно в спальнях замка, а не где-то еще. А значит, что их соседи по комнате смогли бы услышать что-то совсем не предназначенное для их ушей. Кроме того, судя по их школьной форме, они и раньше были на разных факультетах.

Федор, сидя за столом Гриффиндора, чуть не свалился со скамьи.

— ЧТО? — с ужасом воскликнул он.

Альбус почувствовал себя нехорошо. Что, если Густав не был слизеринцем? Но на нем же была слизеринская форма!

Густав передал Шляпу Минерве, а сам повернулся к Федору и, подмигнув, показал язык. Затем, состроив важный вид и задрав нос, он неторопливо прошел к слизеринскому столу.

* * *

«Что ж, тебя так же легко распределить, как и твоего брата. Гриффиндорец до мозга костей, не так ли? Ты учился там раньше и думаешь, что так и будет?» - проговорила Шляпа на голове Джорджа.

«Звучит неплохо, - мысленно ответил ей Джордж, — может, скажешь это вслух?»

«Да, я могла бы так сделать. Но директор хочет вас разделить. Он беспокоится, как бы любопытные однокурсники не заставили бы вас проболтаться о своем маленьком путешествии. В любом случае я предоставляю тебе выбор. Ты можешь пойти в Гриффиндор, которому ты принадлежишь душой, или Слизерин, который, как думает директор, мог бы тоже подойти тебе».

«Что? - мысленно возопил Джордж, - как он мог думать о Слизерине? Ведь он должен все знать!»

«Никто не может знать все, даже такая разумная Шляпа, как я, которая умеет читать мысли в твоей голове». Джордж слегка покраснел. «Не то чтобы эта идея возникла у директора из ниоткуда. Ведь когда ты появился здесь, то был одет в слизеринскую форму. Кроме того, ты и твой брат — умные и амбициозные (идея с магазином приколов весьма достойная мечта). Но, прямо сказать, вы настолько гриффиндорцы, что я бы и не осмелилась предложить тебе такую альтернативу, если бы не настойчивость директора. Итак, что скажешь? Я даю тебе выбор, и это решение будет только твоим, ни твоей семьи, ни школы».

Джордж задумался на секунду, а потом улыбнулся. Это будет величайшая шутка за все времена.

— СЛИЗЕРИН! — провозгласила Шляпа на весь Большой Зал.

Джордж снял Шляпу и встретил ошеломленный взгляд Фреда. Он подмигнул ему и показал язык. Фред моргнул и улыбнулся ему в ответ, незаметно кивнув, перед тем, как изобразить напускной ужас. О, да. Это будет весело.

Фред не мог поверить, что Джорджу удалось провернуть такую шутку. Вообще-то, ему хотелось, чтобы брат сначала посоветовался бы с ним, ведь он тоже был бы не против обследовать слизеринские подземелья. Неплохо было бы попасть в Равенкло или Хаффлпаф, ненадолго, конечно. Скорее всего, это было его спонтанное решение. Жаль, что я не додумался до этого. Он пожал плечами. Ну, ладно.

Дамблдор произнес несколько слов, и на столах появилась еда. Фред положил себе на тарелку всего понемногу и отсалютовал Джорджу бокалом с тыквенным соком. Тот сделал то же самое.

— Так ты и есть Федор? — спросила сидящая рядом симпатичная темноволосая девушка.

— Моя слава бежит впереди меня! — воскликнул он, картинно схватившись за голову.

Несколько студентов засмеялись.

— Ого, да он шутник, каких я еще не видел, — громко произнес красивый парень с черными волнистыми волосами, — правда, Сохатый?

Сохатый? Фред уставился на юношу, которого так назвали. Он выглядел смутно знакомым. Сидящий перед ним студент был похож…. Фред чуть не подавился своим тыквенным соком. Он был похож на Гарри Поттера! Правда, этот был немного постарше, у него не было шрама на лбу, и его глаза были светло-карие, а не зеленые. Значит, это был Сохатый? Фред задумался, знал ли Гарри о том, что его отец — один из знаменитых Мародеров.

Стоп, разве это не профессор Люпин сидит напротив него? Он выглядит как молодая версия их профессора по Защите от Темных Сил. Очень молодая версия. Да, годы сильно его потрепали. Сейчас он не смотрелся таким бедным. Его мантия хоть и не сияла новизной, но была не хуже тех, что обычно носили Фред с Джорджем. Если Дамблдор смог обеспечить их новой одеждой, когда они свалились как снег на голову, почему он не мог сделать то же самое для Люпина? Он нахмурился. Или для нас, в нашем времени. Рону даже пришлось пользоваться подержаной волшебной палочкой, пока отец не выиграл главный приз в лотерее «Еженедельного Пророка» в том году.

- Думаю, что ты прав, Бродяга, — ответил двойник Гарри.

«Это Бродяга! — с восторгом подумал Фред. - Джордж съест свой колпак от зависти, когда узнает!»

— Джеймс Поттер, приятно познакомиться, — улыбнулся он Фреду.

Далее последовало знакомство с остальными гриффиндорцами. Фред постарался сдержать враждебность, когда Сириус Блэк протянул ему руку. Тем не менее, Сириус заметил это и скривился:

— Не обращай внимания на то, что слышал о моей семье, — выплюнул он, — я не такой.

— Точно, он — белая ворона в семействе Блэков, — подтвердил Джеймс, дружески приобняв своего друга.

Однажды он предаст тебя. Фреду отчаянно захотелось предупредить Джеймса, сделать так, чтобы Гарри не пришлось расти без родителей. Он уже почти решился, но сумел остановить себя. Как сказал Дамблдор, нельзя вмешиваться в ход времени. Если я сейчас что-нибудь расскажу, а в будущем умрет Гарри? Фред заставил себя улыбнуться:

- Отлично. Извини меня. Ведь это всего лишь фамилия.

Сириус фыркнул:

— Да, я знаю, поверь мне. Но я не такой, как моя семья. Я — не такой.

Он мрачно усмехнулся:

— Кроме того, похоже, я теперь не единственный, у кого есть родня на Слизерине?

— Да, кстати, что случилось? — спросил Джеймс. — Твой брат пошел к змеенышам?

— Герой, — Сириус театрально указал в сторону Фреда, — и злодей, — он покосился в сторону слизеринского стола.

— Дж… Густав не злодей, — огрызнулся Фред. Не такой как ты, Блэк.

— Тогда что он делает на Слизерине? — спросил толстый коротышка.

Фред запомнил его имя — Питер Петтигрю. Глядя на него, трудно было поверить в то, что этот маленький, невзрачный человек станет героем войны, вступившим в неравный бой с предателем-Блэком и посмертно награжденным Орденом Мерлина.

Дружелюбие, царившее за столом, вдруг испарилось. Фред вспомнил, что сейчас 1976 год и Тот-кого-нельзя-называть набирает силу. Распределение в Слизерин оказывалось прямой дорогой в Пожиратели смерти. Для первокурсников было простительно не знать об этом, но для студента-шестикурсника это был осознанный выбор. О Боже, Джордж, куда ты вляпался?

Фред пожал плечами.

— Ты видел, как долго он сидел под Распределяющей Шляпой, — ответил он Питеру, — думаю, что она не хотела отправлять его туда. Но, знаешь, близнецы способны на многое. Немного странно, что мы не вместе. Так было решено Дамблдором еще до начала учебного года, — добавил он значительно.

Питер смутился, а Люпин — Ремус, надо называть его Ремус — вытаращил глаза.

— В чем дело, Лунатик? — поинтересовался Джеймс.

Профессор Люпин — Лунатик? Всегда знал, что он классный.

— Он, что — шпион? — прошептал Ремус.

— Но это же по-настоящему опасно! — заволновалась девушка с огненно-рыжими волосами и значком старосты на груди. Она была совершенно потрясающая. Фред еще не познакомился с ней, но вдруг острая боль кольнула его сердце — он узнал ее по фотографии из альбома Гарри. Лили Поттер.

— Не могу утверждать ни то, ни другое, — подмигнув, ответил Фред.

Атмосфера за столом ощутимо потеплела.

* * *

Оказавшись в рядах слизеринцев, Джордж с облегчением увидел, что Фред, улыбнувшись, отсалютовал ему бокалом. Он не мог и предположить, насколько тот обиделся за эту шутку. Точнее сказать, чуть не умер от ревности. Впрочем, было приятно получить подтверждение того, что он не расстроился по-настоящему.

Сидящий напротив светловолосый парень, с блестящим значком старосты, протянул ему руку:

— Эван Розье.

— Густав Васильев, — пожал руку Джордж.

— Да, я знаю, — кисло улыбнулся Розье, — не так часто переводят студентов в эту школу, как ты понимаешь, тем более, братьев, да еще на конкурирующие факультеты. Я могу быть уверен, что это не станет проблемой?

— Никаких проблем не будет, — подтвердил Джордж.

— Васильев — русская фамилия, — произнесла девушка рядом с ним, — ты приехал оттуда?

— Нет, — ответил Джордж, радуясь, что они с Фредом и Дамблдором заранее придумали историю их появления, — у нашей семьи русские корни, но мы давно живем в Британии.

— Но они хотя бы волшебники? — грубо спросил один из студентов. Он был крупным и мускулистым.

— Я ведь на Слизерине, не так ли?

Мускулистый парень одобрительно ухмыльнулся.

— Рад это слышать. А то есть некоторые, — он кинул взгляд на слизеринский стол, но Джордж не смог определить, кому именно он предназначался, — которые думают, что могут пятнать доброе имя нашего факультета своей дурной кровью.

«Пожалуй, присоединиться к факультету будущих Пожирателей смерти было не самой лучшей моей идеей», — осознал Джордж.

— Не беспокойся, Мальсибер, он снова пропускает праздничный ужин, — сказал кто-то из студентов.

Мускулистый парень — Мальсибер? — фыркнул.

— Своевременное исчезновение. Я не смог бы есть с этим смрадом.

Розье поднял руку:

— Будь справедлив, Мальсибер, Это пугало стало намного лучше, с тех пор, как исправило свой акцент.

Несколько студентов вокруг них вздрогнули, как будто он напомнил им о чем-то ужасном. Джорджу стало любопытно, о ком же он говорит. Нечистокровный студент в Слизерине, может ли быть что-то хуже?

— Он все еще позор Слизерина, — настаивал Мальсибер, — и он псих.

Джордж почувствовал возрастающую неприязнь к Мальсиберу. А студент, на которого тот жаловался, все больше его интересовал.

— Ладно, — добродушно согласился Розье, — ты прав. Но он один из нас, даже если он тебе и не нравится. Мне он тоже не нравится.

Он пожал плечами и продолжил, обращаясь к Джорджу:

— Кроме того, он полезен, если ты хочешь забыть о длинных унылых эссе. Он просто гений. Но если ты захочешь разозлить его — валяй. Только предупреди сначала, чтобы меня не было рядом, когда он разобьет тебе лицо, ладно?

Да, Джорджу определенно нравился этот тип. Он надеялся, что тот не окажется мерзавцем вроде Малфоя. Хотя, нет, Малфой — чистокровный. Кажется, профессор Грюм рассказывал, что начальник аврората учился на Слизерине. Скрим-как его? Скримджер? Может, это он. Джордж уже хотел спросить, как зовут этого студента, но тут из-за стола поднялся Дамблдор.

— А сейчас, когда вы все насытились, я хочу сделать несколько предупреждений. Мистер Филч просил довести до вашего сведения, что Несмываемые краски Пинкертона и фейерверки Физзбанга запрещено использовать на территории Хогвартса. Вы можете ознакомиться с полным перечнем запрещенных товаров в его кабинете. Мне сказали, что он включает в себя около 150 наименований, — у Дамблдора дернулись усы, — также я хотел бы напомнить всем студентам, что лес остается строжайше запретной территорией. Я надеюсь, что вы запомните это, и в этом году не будет неприятных недоразумений.

— Конечно, профессор! — крикнул кто-то за гриффиндорским столом. Остальные засмеялись.

— Идиот, — пробормотал Розье, тряхнув головой.

— Спасибо за понимание, мистер Блэк, — ответил Дамблдор, блеснув глазами.

Блэк? Это не Сириус Блэк? Он на Гриффиндоре?

— А сейчас пора спать! — скомандовал директор. — Старосты, покажите студентам их спальни.

Розье поднялся.

— Иди за мной, Васильев, — сказал он Джорджу. И затем, громче:

— Первокурсники, за мной!

Вместе с остальными старостами он повел слизеринцев в подземелья. Они миновали класс зельеварения, и Джордж вдруг вспомнил, что за столом преподавателей не было Снейпа. «Может быть, он еще не стал преподавателем?» — подумал Джордж. Он надеялся на это. Было бы классно избавиться от сальноволосого мерзавца, хотя бы на время.

— Ананас, — произнес Розье, стоя перед каменной стеной. Стена расступилась и открыла проход в большую комнату, освещенную зеленоватыми огнями. За окном на противоположной стене находилось озеро. Два водяных чудовища проплыли мимо окна, и первокурсники издали вздох изумления и ужаса. Мальсибер гаденько ухмыльнулся, чем заработал предупреждающий взгляд Розье. Когда все вошли в комнату, проход в стене закрылся.

— Пароль меняется раз в две недели, — объяснил Розье, — никому не говорите его за пределами Слизерина. Меня не волнует, будет ли это подруга или младший братик, которые захотели вас навестить. Пароль нельзя передавать никому. Понятно?

Студенты согласно кивнули.

— Отлично. Завтра профессор Слагхорн, глава Слизерина, покажет вам расписание занятий.

Ха! Кажется, зелья пройдут без Снейпа!

— Сейчас я покажу первокурсникам где они будут спать, — Розье обернулся к Мальсиберу, — ты покажешь Васильеву нашу спальню?

Мальсибер хмыкнул, но повел Джорджа через зал, к одной из дверей, за ними пошли еще двое студентов. В спальне стояло шесть кроватей и двое студентов, имена которых Джордж еще не знал, заняли свои, стоявшие в середине комнаты.

— Я сплю здесь, — махнул рукой Мальсибер в сторону ближайшей кровати, — а там — Эйвери и Уилкис.

Эйвери и Уилкис кивнули Джорджу, как только Мальсибер назвал их имена.

— Думаю, что твоя — вон та, — он указал Джорджу на кровать рядом с которой стоял сундук, которым обеспечил его Дамблдор.

— Здесь спит Розье, а там, — Мальсибер в отвращении сморщил нос, — Снейп.

Джордж застыл. Снейп? Профессор Снейп будет его соседом по комнате? Мальсибер по-своему истолковал реакцию Джорджа:

— Понимаю. Грязный полукровка, — он сплюнул на пол в направлении кровати Снейпа.

Что? Снейп — полукровка?

— Кстати говоря, а где Снейп? — произнес Эйвери, — раз его не было за ужином, значит, он должен быть здесь?

Уилкис зевнул, неопределенно дернув плечом.

— В душе, наверное. Ты знаешь, на что он всегда похож в начале года.

Заметив недоумение Джорджа, он добавил:

— Когда Мальсибер говорит «грязный полукровка», он имеет в виду «грязный». Снейп пропускает праздничный ужин, чтобы отмыть с себя всю сажу.

— Жаль, что он не смывает заодно и жир, — буркнул Эйвери.

Джордж не мог поверить своим ушам. Слизеринцы не любят Снейпа? Кажется, он всегда им нравился. Могло ли так все измениться за восемнадцать лет?

Очевидно, да. Джордж как раз закончил чистить зубы и уже переоделся в пижаму, когда в спальню вошел Снейп-подросток. Все тот же большой крючковатый нос, черные волосы, спадающие на лицо как занавеска, моментально воскресили в памяти Джорджа образ нелюбимого профессора. Впрочем, этот Снейп был далеко не так уверен в себе, как его взрослая версия. Сутулясь и не глядя на однокурсников, он прошел к своей кровати. Черная, вздымающаяся волнами мантия еще не стала его обычной одеждой, сейчас на нем была поношенная школьная форма, явно перешитая, причем прежний владелец был значительно ниже и толще настоящего.

- Снейп, — произнес Розье вместо приветствия, — мы не видели тебя за ужином.

Мальсибер хмыкнул. Снейп дернул головой в его сторону, но не посмел поднять глаза. И это устрашающий Мастер Зелий? Он повернулся к Розье и пожал плечом:

— Я не был голоден.

В комнате повисла тяжелая тишина.

— Хорошо, — через несколько секунд сказал Розье, — рад, что у тебя было время помыться. Так как ты пропустил праздничный ужин, полагаю, ты еще не слышал об иностранных студентах, которые поступили в Хогвартс. Это Густав Васильев, он будет на нашем курсе.

— Рад познакомиться, — Джордж протянул Снейпу руку. Это вообще реально?

Снейп кинул осторожный взгляд на протянутую руку Джорджа, словно там таилась ловушка. Потом, успокоившись, он ответил на рукопожатие. Узкая и хрупкая на вид ладонь оказалась крепкой и мозолистой, и Джордж едва не вскрикнул от изумления.

— Северус Снейп, — представился он.

Низкий и глубокий голос был тот же, который помнил Джордж.

— Ты сказал — иностранные студенты? Где же остальные?

— Мой брат поступил в Гриффиндор.

— Мои соболезнования, — проговорил Снейп.

Остальные захихикали. Джордж нахмурился.

— Что ж, я ложусь спать, — объявил Джордж, хлопнув Снейпа по спине. Мерлин, не могу дождаться, чтобы рассказать об этом Фреду!

К его удивлению, Снейп вздрогнул и слегка пошатнулся от его хлопка. Дойдя до своей кровати, Джордж поймал неодобрительный взгляд Розье.

2 сентября 1976 года.

Проснувшись следующим утром, Джордж в недоумении огляделся вокруг. Где Фред? И почему все стены зеленые? Потом он вспомнил. Кровать Снейпа была пуста, Мальсибер, Уилкис и Эйвери еще спали, а Розье читал, сидя на кровати. Заметив, что Джордж уже встал, он махнул ему рукой. Джордж подошел, и Розье кинул вокруг них заглушающие чары.

— Слушай, — начал он без всяких предисловий, — мне плевать, если тебе не нравятся полукровки в целом или Снейп в частности. Но он слизеринец, и ты — слизеринец. В нашей спальне ты можешь кричать на него и обзываться как хочешь, но только кричать и только обзываться, и так до конца года, понятно?

— Что? — смутился Джордж. Неужели его неприязнь к будущему профессору зельеварения была так очевидна?

Розье вздохнул и медленно, словно разговаривая с непонятливым ребенком, объяснил:

— Никогда не оскорбляй его в смешанной компании. Не пытайся проклясть его, если только ты не на уроке Защиты от Темных сил. И, ради Мерлина, никогда не бей его.

Джордж моргнул и вспомнил тяжелый взгляд Розье прошлым вечером.

— Ты злишься за то, что я хлопнул его по спине? — недоверчиво уточнил он.

Розье закатил глаза.

— Называй это как хочешь. Что касается меня, то я называю это битьем человека, который и так ниже тебя. Терминология не играет роли, я полагаю. Просто не делай так больше, и у нас не будет проблем.

— Я не хотел причинить ему боль, — запротестовал Джордж, — это был дружеский жест.

— Хорошо, — подмигнул ему Розье, — как я сказал, просто не делай так, и все будет прекрасно. Сегодня твой первый день, так что советую тебе принять душ и одеться, чтобы произвести хорошее впечатление. Я поведу первокурсников на завтрак через полчаса, думаю, тебе будет лучше присоединиться к нам, чтобы ты не потерялся на пути в Большой Зал.

Он снял заглушающие чары:

— Можешь идти.

«Сумасшедшие слизеринцы, — подумал Джордж, вытащив школьную форму из своего сундука и отправившись в душ. — Они все спятили. Если Снейпу хватило дружеского похлопывания, чтобы побежать плакаться старосте, стоит ли удивляться, что Малфой целый год не мог заткнуться, рассказывая о нападении гиппогрифа».

Ванная шестикурсников в Слизерине выглядела точно так же, как и в Гриффиндоре, за исключением того, что стены были выкрашены в зеленый и серебристый цвета, а полы украшал тонкий узор в виде змеек. Джордж быстро принял душ и переоделся в школьную форму. Выйдя в общую гостиную, он заметил Розье — тот кивнул ему, и вместе с первокурсниками они проследовали в Большой Зал.

К удивлению Джорджа, добрый десяток студентов уже сидел за слизеринским столом в столь ранний час. Примерно столько же было за столом Равенкло. Он оглянулся в поисках Фреда, но того нигде не было видно, за столом Гриффиндора виднелась лишь пара человек. Наверное, еще не проснулся. Вот я везунчик — попал на факультет тех-кто-рано-встает.

Джордж уже съел половину своего пудинга, а гриффиндорцы еще только сели за стол. Он увидел Фреда и просигнализировал ему, что будет ждать его после завтрака. Фред кивнул.

Грузный, лысый старик с пышными усами, которые усиливали его сходство с моржом, поднялся из-за преподавательского стола и вперевалку подошел к слизеринцам. Это был профессор Слагхорн, декан Слизерина. Он начал раздавать расписания занятий, время от времени прерываясь, чтобы поболтать с некоторыми студентами.

— Спасибо, профессор, мы прекрасно отдохнули, — улыбаясь, рассказывал ему Розье, — вы были абсолютно правы относительно того кафе на Ривьере. Мои родители были в восторге и просили меня передать свою благодарность, — он протянул Слагхорну маленькую коробочку.

— О, не стОит, мой мальчик, это совершенно излишне, мне ведь только в радость, — добродушно прогудел профессор, принимая подарок, — а вот и твое расписание. Твои результаты СОВ очень порадовали меня. Одни «великолепно» и «превосходно», весьма впечатляюще.

Он порылся в ворохе пергаментов.

— Так, а вот и Васильев, — Слагхорн вручил Джорджу его расписание и отвернулся. — О, юный Регулус! Как провел лето?

Джордж заглянул в листок пергамента. У него оказалось одно «окно» с утра, перед Прорицаниями, и еще одно после обеда. Все занятия были сдвоенными, то есть в паре с другим факультетом. Значит, он не будет отрезан от Фреда навечно, с облегчением подумал Джордж.

* * *

Фред жалел, что не попал на Слизерин вместе с братом. Мародеры, отъявленные мастера всевозможных шуток и розыгрышей, были сплоченной командой, а Джеймс Поттер и Сириус Блэк казались такими же неразлучными друзьями, как и он сам с Джорджем. Несмотря на теплый прием, Фред чувствовал себя чужим: может быть, он слишком много знал о том, что произойдет с ними в будущем, или просто скучал по своему брату.

С другой стороны, у них были четко расставленные приоритеты. В том, что Снейп — коварный слизеринский змей, Фреда не пришлось долго убеждать. И, разумеется, он должен быть счастлив помочь своим новым однокашникам показать ему, что к чему.

Во время завтрака он увидел Джорджа и кивнул ему — им есть о чем поговорить. Еда на столе оказалась такой же вкусной, как и в будущем, и Фред по-настоящему наслаждался яичницей с беконом, когда к гриффиндорцам подошла профессор Макгонагалл, их декан, и начала раздавать расписания занятий. Фред взглянул на нее — и опешил. Вчера вечером, в мерцании искусственных огней, это было не так заметно, но сегодня ее молодость ошеломила его. На самом деле он не знал, сколько ей лет, но восемнадцать лет разницы отразились на ней гораздо сильнее, чем на Дамблдоре. Отсутствие морщин делало ее лицо гораздо менее суровым, а в темных волосах едва ли можно было заметить первую седину. Она была — и Фред чуть не подавился от такой мысли — необыкновенно привлекательна.

Запинаясь, он пробормотал свое «спасибо» и взял свой листок с расписанием у нее из руки. Джеймс, стоявший рядом, странно посмотрел на него:

— Федор, с тобой все в порядке?

— Да, — закашлялся Фред, чтобы скрыть внезапно севший голос, — да, все хорошо.

Чтобы отвлечься, он уставился в свое расписание. Пробежав глазами первые строчки, он улыбнулся — занятий с утра не было. Значит, у него будет куча времени, чтобы поговорить с Джорджем.

— Можно мне посмотреть? — полюбопытствовал Джеймс.

— Конечно, — протянул ему листок Фред.

— Ого, ты будешь сдавать Прорицания? — присвистнул Джеймс. — Не знаю никого, кто бы взял их. Старикану Дельфиусу хватит, чтобы умереть от счастья. Если только звезды уже не подсказали ему.

Он отдал расписание:

— Приятно, когда первым уроком — свободное время. Полагаю, ты не взял Гербологию, как я и Сириус.

— Ты взял Гербологию?

— Собираюсь стать аврором, — ухмыльнулся Джеймс, — и твоя новая подруга Макгонагалл рекомендовала мне восполнить то, что я пропустил в прошлом году.

Фред не знал, что сказать, а Джеймс только смеялся:

— Просто заметил, как ты смотрел на нее, чувак. Представляешь, какая она была в свои лучшие годы? — он подмигнул и издал звук, напоминающий мурлыканье.

Фред почувствовал, что его уши сейчас сгорят. Он не хотел представлять то, о чем говорил Джеймс… Мерлин, он сделал это. Пожалуйста, убейте меня.

После завтрака он направился туда, где в его время мог быть пустой класс. К счастью, класс по-прежнему был на своем месте, а через несколько минут там появился Джордж. Он закрыл за собой дверь и кинул заглушающие чары.

— Настоящий слизеринец, Дред?

— Точно. Решился в последнюю секунду. К тому же Дамблдор просил Шляпу отправить меня на другой факультет — думал, что вместе мы будем источником проблем.

— Мы? Источник проблем? — расхохотался Фред. — Это потрясающе! Хотя, я рад, что все это временно. Но ты не поверишь, кто мои соседи по комнате!

— О, я мог бы сделать тебя! — широко улыбнулся Джордж. — Но сначала ты, старина Фордж.

— Что ж, я имел особое удовольствие ночевать в компании господ Лунатика, Хвоста, Бродяги и Сохатого собственными персонами, также известных, как Ремус Люпин -

— Профессор Люпин?

— Единственный и неповторимый.

— Интересно, он уже был укушен? — задумался Джордж.

— Без понятия, — пожал плечами Фред, — в любом случае, он — Лунатик. Тот самый. Что касается других, то это Питер Петтигрю — герой войны, Сириус Блэк, — он выплюнул это имя, — и, ты не поверишь, Джеймс Поттер — отец нашего Мальчика-Который-Выжил.

— Я завидую тебе, — присвистнул Джордж, — тебе достались Мародеры, а я угодил в отряд юных Пожирателей смерти.

— Что, все так плохо?

— Они считают полукровок грязными. Не могу представить, насколько отвратительны для них магглорожденные. Они просто психи. Но ты ни за что не угадаешь, кто мой сосед по комнате.

— Кто? — нахмурился Фред.

— Думай. Кого не было за преподавательским столом? — заулыбался Джордж.

Фред на минуту задумался, а потом вспомнил свой разговор с Мародерами:

— Снейп? — ухмыльнулся он, — твой сосед по комнате — это Снейп?

Джордж просиял.

— О, мы должны выразить наше почтение к Его Сальности, правда? — хиихкнул Фред. — И мои новые друзья Мародеры уже придумали, как это сделать, по-соседски.

— Какая удивительная забота.

— Разве это не здорово?

— Есть новости от Дамблдора?

— Нет, — Фред потряс головой, — Я надеюсь, что он скоро закончит свои тесты. Не то чтобы мне здесь не нравилось…

— Но лучше быть точно уверенным, что мы можем вернуться домой, — кивнул Джордж.

Фредерик вздохнул.

— Дело не только в этом. Мне так хочется предупредить их, понимаешь? Но потом я вспоминаю, что говорил Дамблдор. Что, если я сделаю только хуже?

— Знать будущее не так весело, как мы думали, — согласился Джордж.

* * *

Под плащом-невидимкой Ремус переглянулся с Питером, который сидел у него на плече, обернувшись крысой. После завтрака Джеймс и Сириус велели им проследить за новыми студентами, а им самим пришлось идти на Гербологию. Вчерашнее предположение о том, что Густав шпионит за слизеринцами, выглядело весьма подозрительным. Быстро проверив Карту, они обнаружили, что Федора и Густава Васильевых на самом деле зовут Фредерик и Джордж Уизли. А когда близнец-слизеринец использовал заглушающие чары, Ремус встревожился не на шутку.

К счастью, их история подтвердилась, хотя Ремус мало что понял из подслушанного разговора. Совершенно очевидно, что они оба настроены против Пожирателей смерти, а Дамблдор, кажется, в курсе всего, что здесь происходит.

Но все это никак не объясняло то, что они называли его, Ремуса, профессором. И они знали, что он оборотень или, как они думали, обязательно им станет. А то, что Питер — герой войны, Джеймс — чей-то отец? И почему Федор, вернее, Фредерик, раз уж они узнали его настоящее имя, — с таким презрением упомянул Сириуса? Конечно, фамилия Блэк у многих вызывала недоверие — это была семья с заслуженной репутацией темных магов — но, кажется, у близнецов были свои, личные, причины ненавидеть Сириуса.

А еще им не нравился Снейп, что, в общем-то, объяснимо — Снейп был непопулярной личностью. Хотя сам Ремус ничего не имел против Снейпа, в отличии Джеймса и Сириуса. Но откуда они могли его знать раньше? Почему они говорили только о нем? Густав, вернее Джордж, не упомянул ни одного слизеринца. И если Снейп был неприятным типом, то, как насчет садиста Мальсибера или психопата Розье?

После Гербологии Джеймс и Сириус, вытаращив глаза, слушали рассказ Питера и Ремуса.

— Так они — пророки? — скептически произнес Сириус.

— Они записались на Прорицания, Бродяга, — ответил Джеймс. Он выглядел потрясенным. — Может быть, да, они — прорицатели. Я имею в виду то, что, судя по рассказу Лунатика и Хвоста, они работают на Дамблдора. Он что-то проверяет. Я думаю — может, они были на домашнем обучении и что-то предсказали. А теперь директор позвал их сюда, чтобы убедиться, что они настоящие прорицатели. Они точно не могли знать о твоей маленькой пушистой проблеме, Лунатик. Наверное, поэтому они и скрывают свои имена. Только подумай, что будет, если пара настоящих прорицателей попадет в руки Сам-Знаешь-Кого…

Сириус побледнел.

— Но их реакция на меня —

— Я не знаю! Может быть, они увидели, что с тобой случится что-то плохое, не знаю. Может все дело в твоей фамилии, — Джеймс взъерошил свои черные волосы, которые и так торчали во все стороны.

Сириус согласился, но выглядел взволнованным.

— Хорошо. Хорошо. Давайте сохраним это в тайне. Мы не выдадим их. Мы ничего не знаем о Фредерике и Джордже Уизли, только Федор и Густав Васильевы, понятно?

Три головы утвердительно кивнули в ответ.

* * *

Прорицания оказались полнейшим вздором.

За пять лет своего обучения ни один из близнецов не ходил на уроки профессора Трелони, выбирая вместо них Маггловедение или Уход за магическими существами. Судя по рассказам Ли, который выбрал Прорицания для сдачи СОВ, ходить на них было тем еще испытанием.

Сейчас профессор Дельфиус, по крайней мере, не предсказывал смерть студентов каждый год. Однако, он сам был такой старый, что мог заснуть на середине своего собственного рассказа, от этого уроки казались ничуть не интереснее Истории магии Биннса. В этот раз его сморил сон во время объяснения домашнего задания — сделать предсказание с помощью практического применения орнитомантии.

Ни Фред, ни Джордж не имели об орнитомантии никакого представления. Они повернулись к скучающему равенкловцу — единственному ученику в классе кроме них самих — но тот уже собрал свою сумку и покинул класс, как только увидел, что профессор уснул.

Пожав плечами, Фред сказал:

— Что ж, я тут думал, как можно немного усовершенствовать канареечный крем. Может, получится применить его для превращения в других животных, как ты думаешь?

— Звучит заманчиво… Нужно будет немного изменить основу, но это не так уж и трудно, я полагаю.

Остаток урока они провели в расчетах.

* * *

Этой ночью четверо мальчишек в гриффиндорской спальне для шестикурсников лежали в своих кроватях без сна.

Джеймс Поттер спрашивал себя, почему он станет известен, как чей-то отец. И кто будет матерью ребенка? Его не покидала надежда, что это будет Лили. Она все еще отказывалась встречаться с ним, но между ними уже не было вражды, как раньше. И чем же прославится его сын? Джеймс вовсе не хотел, чтобы его гипотетический сын умирал, но с ним должны будут произойти какие-то странные вещи. Какое-то чудо? Или он родится невезучим? Джеймс вздохнул.

Сириус Блэк беспокойно ворочался. Воображение рисовало дикие картины его будущего, о котором близнецы умолчали. Может, его ждет страшная смерть? Может он совершит ошибку, и по его вине умрет множество людей? Он представил себе дуэль с Пожирателями смерти в больнице Святого Мунго, когда случайное заклятие попадает в палату, где лежат больные, и невинные жертвы погибают… Или вот он, аврор, слепо ведет своих товарищей во вражескую ловушку, а потом вдовы и дети погибших друзей проклинают его имя…

Ремус Люпин лежал в кровати и улыбался. Профессор. Они назвали его Профессор. Может быть, он и оборотень, но это не значит, что его жизнь не станет такой же полной и насыщенной, как и у других. Дамблдор был прав. Его проклятье не определяет, кто он есть.

Питер Петтигрю, наверное, впервые в жизни чувствовал себя настоящим Гриффиндорцем. Герой войны. Эти слова рождали в нем новые ощущения. Гордость. Он может гордится собой. Пусть Джеймс будет отцом. Пусть Ремус станет профессором. Пусть Сириус… совершит все те ужасные вещи, которые ему суждены. Он, Питер, будет героем. Теперь никто не посмеет пренебрегать им. С этих пор он не будет в тени. Герой. Он будет героем.

3 сентября 1976г.

Первый урок Трансфигурации у шестикурсников почти ничем не отличался от тех, которые помнили Фред и Джордж.

Почти.

Да, Макгонагалл опять прочитала лекцию о том, насколько суровее требования к ЖАБА по сравнению с СОВами. Она также напомнила о важности обучения невербальным заклятиям. И, конечно, спросила основные законы трансфигурации Гампа и пять исключений из них.

Но в 1994 году в их классе не было Мародеров. И Снейпа тоже. А что будет, если они окажутся в одном кабинете?

Что-то, гораздо интереснее объяснения преподавателя, которое они уже слышали. Даже при том, что Фред испытывал непривычное стеснение при взгляде на Макгонагалл, причину которого он не сумел бы объяснять Джорджу.

Вошедший в класс Сириус Блэк выглядел удрученным и был явно не в духе. Заметив это, Джеймс схватил его за руку и кивнул в сторону Снейпа. Сириус усмехнулся, но, по мнению близнецов, как-то машинально, словно его мысли были где-то далеко отсюда. Впрочем, когда профессор Макгонагалл отвернулась, он скатал шарик из пергамента и бросил его в сторону тощего подростка с длинными грязными волосами. Джеймс и Питер беззвучно засмеялись. Это развлечение, кажется, взбодрило Сириуса, и скоро к нему вернулись его уверенность и легкое высокомерие, которые он демонстрировал за праздничным ужином еще день назад.

Снейп, в свою очередь, разрывался между двумя делами: конспектировать лекцию тонким, неразборчивым почерком, хмуро оглядываясь на Сириуса, и бросать тоскливые и мрачные взгляды на рыжеволосую красавицу, которая, как выяснили Фред и Джордж, в будущем станет мамой Гарри. В это же время Джеймс Поттер чередовал удовольствие, наблюдая за шалостями Сириуса, и прихорашиваясь, когда он думал, что на него смотрит Лили Эванс. Что касается самой Лили Эванс, то она старательно пыталась не замечать ни Снейпа, ни Поттера.

— Мистер Блэк, — произнесла Макгонагалл, и Сириус состроил невинное лицо, — я уверена, что вы внимательно меня слушали и сможете привести пример одного из исключений?

— Конечно, профессор, — моментально ответил Блэк, — например, мы не можем создать еду. Мы можем изменить ее вид, увеличить количество того, что у нас есть, но нельзя создать еду из ничего.

— Очень хорошо, мистер Блэк. Оказывается, вы все-таки слушали меня, — несколько студентов одобрительно заулыбались, — пять баллов Гриффиндору.

Она повернулась к остальной части класса и продолжила лекцию. Сириус, ухмыляясь, не упустил возможности запулить в Снейпа еще одним шариком из пергамента. Тот отскочил от его головы, и Снейп в бешенстве развернулся лицом к Блэку, одновременно вытягивая волшебную палочку.

— Мистер Снейп, — осадила его Макгонагалл. Он повернулся к ней, смущенный и злой, с красными пятнами на лице.

— Разве вам было велено достать палочки на этом уроке? Десять баллов со Слизерина.

Снейп хмуро убрал палочку в рукав. Слизеринцы метали возмущенные взгляды: часть учеников адресовала их Снейпу, другие — Макгонагалл.

Про себя Джордж подумал, что она была слишком сурова. Кажется, в будущем она станет немного мягче? Он ухмыльнулся одновременно с Фредом. Снять баллы за волшебную палочку, ну и ну! Да мы с Фредом должны были потерять добрую сотню баллов за все годы.

— Вероятно, вы сможете объяснить теоретическую основу для этих исключений?

Хотя вопрос был задан Снейпу, Фред удивленно вскинул брови и посмотрел на Джорджа, тот лишь пожал плечами. Они не проходили эту тему в их классе. А, может быть, и проходили, но не уделили должного внимания.

— Когнитивный диссонанс, — просто ответил Снейп.

— Чуть-чуть поподробнее, мистер Снейп, — вздохнула Макгонагалл. Класс захихикал. Снейп нахмурился еще сильнее.

— Что касается первого исключения, то никто не может создать пищу из того, что пищей не является. Однако волшебник может создать нечто, что не является едой в настоящий момент, но может стать таковой в будущем. Например, во время франко-прусской войны тысяча восьмисотого года, ведьма-командир Амели Лебо вместе со своим отрядом оказалась в осаде. Провианта у них было мало. Тогда она превратила камни в коров — также как вы превратили ваш письменный стол в свинью на нашем первом уроке Трансфигурации, профессор — затем животное закололи и накормили людей. Аналогичным образом, волшебник может превратить перо в яблочное семечко, вырастить из него яблоню и собрать плоды.

— Третье исключение, утверждающее, что никто не может создать деньги — может не работать с разными монетарными системами. Европейские волшебники смогли обойти третье исключение, когда они впервые встретились с американскими магами-индейцами. Они превратили некоторые предметы в ожерелья из раковин, которые считались деньгами у аборигенов. В свою очередь, индейцы смогли превратить землю в золото, которое представляло ценность для европейцев. Такой обман спровоцировал инфляцию, которая ослабила магическую Испанию и вынудила Гринготтс изменить свою политику: с тех пор он принимает только гоблинское золото.

По мере объяснения, Снейп все больше воодушевлялся, от его раздражения не осталось и следа. Увлекшись ответом, он не заметил, что снова говорит с акцентом, «проглатывает» некоторые слоги и путает ударения. Питер захихикал вслух, несколько других студентов откровенно заржали. Снейп вспыхнул. Спрятав лицо завесою длинных грязных волос, он сделал глубокий вдох, выровнял дыхание и продолжил отвечать немного медленнее, четко выговаривая каждое слово.

«Вот почему он всегда говорит так медленно — чтобы его акцент не проявился снова», — подумал Джордж.

— Когнитивный диссонанс объясняет кажущийся парадокс. Мы не можем создать вещи, обладающие для нас истинной ценностью — пищу, необходимую нам, чтобы выжить; деньги, которые мы используем, чтобы продемонстрировать наше благосостояние, — потому что в глубине души, на интуитивном уровне не представляем, что эти вещи можно создать из ничего. Очевидно, это становится возможным, когда мы не думаем о конечном результате и превращаем вещи для продажи, например, или трансфигурируем животное для забоя. В обоих примерах акт приложения усилия включает в себя нечто, выходящее за рамки простой трансфигураци — торговлю, как в первом примере, или скотобойню, как в последнем.

Вау! Мы определенно не проходили это в своем классе. Джордж покосился на Фреда. Тот выглядел задумчивым. Его мозг был занят одной мыслью — как можно применить эти знания? Может быть, кратковременный Конфундус, и один из нас забудет, что золото — это деньги? Нет, не пойдет, он сказал, что банк принимает только гоблинское золото. Может, тогда, бриллианты? Они могут заменить деньги, ведь гоблины принимают драгоценности?

— Спасибо, мистер Снейп. Десять баллов Слизерину, — произнесла профессор Макгонагалл, и Снейп заметно расслабился.

Неужели он так волновался из-за каких-то десяти баллов?

— А сейчас, в оставшееся время, вы будете практиковаться в невербальных заклятиях. Каждый из вас должен будет зачаровать чайную ложку. Можете начинать.

Фред и Джордж не были удивлены, когда выполнили задание с первого раза, ведь они уже проходили этот урок. Но увидев, как Сириус и Джеймс заколдовали ложки с первой попытки, они сильно впечатлились. Тем временем, эти двое устроили между собой соревнование: чья ложка примет самый безумный вид. После того, как Сириус создал ложку с ручкой в виде гриффиндорского льва, Макгонагалл наградила обоих пятью баллами и велела им помочь тем из одноклассников, кто еще затруднялся. Пожав плечами, Поттер и Блэк поспешили на помощь Питеру и Ремусу.

* * *

Джордж исподтишка наблюдал за Снейпом — незаметно, как он надеялся. В любой момент тот мог отведать канареечный крем. В своем времени Фред и Джордж неплохо ладили с хогвартскими домовыми эльфами, но не сейчас. Сейчас с эльфами договаривались Мародеры. Они убедили их, что крем абсолютно безвреден, и эльфы согласились добавить его в тушеную репу, которую давали на обед. Оказалось, Снейп был одним из тех студентов, которые любили это блюдо. Конечно, Мародеры не могли быть уверены, что он станет есть тушеную репу сегодня, но они не хотели ждать. Едва ли временная трансформация принесет какой-то вред. Действие этого крема Фред и Джордж сначала испытали на себе, он прекращал свое действие через минуту или две.

И их надежды оправдались. Снейп, сидящий с краю стола, рядом с младшими студентами, положил в тарелку немного тушеной репы, съел кусочек и тут же превратился в летучую мышь. Первокурсники взвизгнули.

Джордж переглянулся с Фредом, который, сидя за гриффиндорским столом, хохотал вместе с Мародерами.

— Захотел размять крылья, Нюниус? — крикнул Джеймс.

Летучая мышь беспорядочно металась вокруг стола. Почему он так паникует? Что случилось? Когда мы с Фредом пробовали это на себе, все было нормально!

Мышь налетела на кувшин с тыквенным соком и отчаянно заверещала. Профессор Макгонагалл уже шагала от преподавательского стола:

— Что все это значит? — потребовала она ответа.

— Он только что превратился в летучую мышь, профессор, — завопил кто-то из первокурсников.

— Кто это сделал? — спросила Макгонагалл, внимательно глядя на гриффиндорцев. Никто не ответил. Она поджала губы и вздохнула. Подняв волшебную палочку, она собралась было вернуть Снейпу человеческий облик, но не успела произнести контрзаклятие, как он сам превратился из мыши в человека прямо посередине обеденного стола, угодив в чьи-то наполненные едой тарелки. Несколько слизеринцев выругались. Он слез со стола и в ярости достал волшебную палочку, его мантия была испачкана пролитым соком и мятой картошкой.

— Того, кто это сделал, ожидает наказание, — резко сказала Макгонагалл. И, гораздо более мягко, — вы в порядке, мистер Снейп?

Он коротко кивнул. Она окинула его долгим взглядом, в котором читалась жалость, а затем, качая головой, вернулась к преподавательскому столу.

Джордж увидел, как Снейп вытащил из своего рюкзака пустой флакончик и положил в него часть того, что оставалось на его тарелке.

Хотел бы я знать, что он собирается с этим делать, с тревогой подумал Джордж. Напротив него Эван Розье едва заметно кивнул ему головой.

За гриффиндорским столом все еще слышался смех.

— Это было бесподобно, дружище! — Джеймс хлопнул Фреда по плечу.

— Но почему все-таки летучая мышь? — спросил Ремус.

— Ну, лично мне он больше напоминает стервятника с огромным жутким клювом, — ухмыляясь, начал Сириус. Публичное унижение Снейпа бесследно развеяло его утреннюю хандру.

Фред смутился, но потом кое-что понял. Может быть, титул «пещерная летучая мышь» приклеился к Снейпу как раз после такой шутки.

— Можно было превратить его в канарейку, — сказал он довольно резко. Надо бы следить за собой, а то Дамблдор устроит мне одиночное заключение до тех пор, пока мы не вернемся в свое время.

- Хотел бы я посмотреть на Снейпа-канарейку! — присвистнул Джеймс. — Ярко-желтого! Класс!

— Ты сможешь сделать это снова? — жадно оскалился Питер.

— Э-э-э, — неловко протянул Фред. Шутка в первую очередь должна быть смешной, но паническое трепыхание Снейпа-летучей мыши как-то не подходило под такое определение. И выражение его лица, когда он превратился обратно, тоже не понравилось Фреду. Вообще-то он привык использовать людей — но только с целью посмеяться над их с Джорджем розыгрышами, для веселья, а не для оскорблений. Обычно они дурачились, не причиняя никому вреда. Очевидно, Снейп чувствовал себя иначе.

С другой стороны, это тот самый Снейп.

— Конечно, — уверенно произнес Фред, — почему нет? Ведь еще остался ужин.

В тот же вечер Снейп выскочил из Большого Зала под взрывы хохота, после его внезапного превращения в канарейку. Пара студентов со Слизерина обнаружила в кукурузе канареечный крем и уже готовы были в отместку проклясть гриффиндорцев (хотя никаких доказательств у них не было), если бы не вмешательство профессора Флитвика.

Розье, с улыбкой на лице, подошел к Джорджу и прошептал прямо в ухо:

— Я знаю, что это ты, Васильев. Впечатляюще.

Джордж ухмыльнулся в ответ.

— Только помни, о чем я говорил тебе вчера, — продолжил он, все еще улыбаясь.

Радость Джорджа померкла, а по спине побежали мурашки.

* * *

Когда Джордж уже переоделся в пижаму и собирался лечь в постель, в спальню, хромая, ввалился Мальсибер. Он со злостью хлопнул дверью и выругался.

— В чем дело, Мальсибер? — набросился на него Уилкис. — Некоторые из нас уже ложатся спать!

— Этот гребаный ублюдок! Я сверну шею этому грязному предателю крови! Я…

— А-а-а, опять Снейп, — зевнул Уилкис, потеряв интерес. Он улегся на кровать и закрыл глаза.

— Что он сделал тебе в этот раз? — вздохнул Розье.

— Он приклеил меня к чертовому потолку! А потом заколдовал мои ногти на ногах!

— Как?

— Они растут без остановки! — заорал Мальсибер. — Я убью его!

— И поэтому ты хромаешь? — скучно спросил Розье. — Фините не пробовал?

— Пробовал, — прошипел Мальсибер, — и, предваряя твои расспросы, скажу, что даже стричь их пробовал. Я не идиот, Розье!

— Хорошо, сними уже свои ботинки, — пробормотал Розье. — Я потребую отчета у Снейпа, похоже на его собственное изобретение. Кстати, где он? Я не видел его после ужина.

— Отработка у Спраут, — недовольно пояснил Эйвери. — Поймала его в теплице, когда он опять пытался что-то стащить для ингредиентов.

Джордж рассмеялся. Снейп получил отработку за то, что пытался украсть ингредиенты и был пойман Спраут? Это идеально.

— Это стоило нам пятидесяти баллов, Васильев, — нахмурился Эйвери.

— Я не могу их снять, — выкрикнул Мальсибер, — я пытался, говорю же, я не идиот. Чертовы ногти вросли в ботинки, и я не могу их снять.

Эйвери мерзко хихикнул. Мальсибер злобно уставился на него.

— Прости, — поспешно проговорил Эйвери, судя по тону, не особенно раскаиваясь, — но это хорошее заклинание.

Джордж был вынужден согласиться с ним. Мысленно он сделал заметку выяснить, что это за чары.

— Почему ты не пошел в больничное крыло? — спросил он.

Мадам Помфри могла вылечить почти все, и даже в этом времени она оставалась медсестрой, он видел ее за преподавательским столом. Если только она не была менее талантлива и тактична, чем в будущем.

— Не тупи, Васильев, — огрызнулся Мальсибер.

Джордж заморгал, опешив.

— Снейп точно не станет делиться своим собственным изобретением со школьной медсестрой, — объяснил ему Эйвери, — это не в его интересах. Лучше просто дождаться его, чтобы он сам отменил действие чар.

Он сам придумывает заклинания? Это… по-настоящему круто.

— Чем ты опять спровоцировал его? — повернулся Эйвери к Мальсиберу.

— Ничем! — выплюнул Мальсибер. — Я абсолютно ничего не сделал ему. Я даже не видел его, пока он не напал на меня.

Розье недоверчиво хмыкнул:

— А что ты делал до этого?

— Ну, просто развлекался с той рыжеволосой грязнокровкой, — пожал плечами Мальсибер, — я только начал, а она уже убежала. Сучка должна знать свое место.

— Ты — идиот, Мальсибер, — простонал Эйвери. — Она — его девушка; конечно, он проклял тебя.

У Снейпа есть девушка? Магглорожденная подруга? Джордж не мог поверить своим ушам. Стоп, это ведь не будущая мама Гарри, нет?

— Они расстались, — настаивал Мальсибер, — и я могу делать с ней все, что захочу.

— Я поговорю с ним, — пообещал Розье, — а пока возьми Зелье Заморозки в его сундуке, у него там припрятан запас. И оставь в покое Эванс, наконец. Ты знаешь правила. Она — его девушка, пока он не скажет другое.

Мальсибер похромал к сундуку Снейпа.

— Она успеет стать бабушкой, пока он не откажется от нее, — пробурчал он.

— Значит, она будет бабушкой, — усталость Розье сменилась раздражением, — я не говорю, что он был прав, когда проклял тебя. Мерлин знает, может, он этого и не делал. Но если ты потревожил дракона — то он может тебя сжечь, — на последних словах он многозначительно посмотрел на Джорджа.

Джордж кивнул, он понял, что эти слова были адресованы не только Мальсиберу.

— Да хватит уже, Мальсибер, на свете полно других девок, — бросил Эйвери, — что ты хочешь от грязнокровки? Она же просто скот. А если даже и нет, то, подумай сам, нужна она тебе после Снейпа?

— Да кого это волнует, черт возьми! — не выдержал Уилкис, — можете вы уже все заткнуться?! Я спать хочу.

Сириус рассеянно потирал шрам, узорной нитью рассекающий посередине его крепкую, мускулистую грудную клетку.

— Вы не видели мою рубашку? — спросил он.

— Ты бросил ее на пол две минуты назад, — сухо отозвался Ремус, — поищи под кроватью.

— Спасибо.

Сириус свесился с кровати в поисках пропавшей вещи и снова почесал свой шрам.

— Хватит ковырять его, Бродяга, — заворчал Джеймс.

— Что? — Сириус посмотрел на свою грудь, — извини, я делаю это машинально.

Он пожал плечами. Даже Фреду было понятно, что он пытается скрыть беспокойство.

— Ладно, знаешь, девчонкам нравятся шрамы, — добавил он с напускным весельем.

— Жаль, — буркнул Ремус.

— Прости, Лунатик, я не это имел в виду, — поморщился Сириус.

— Все нормально, — поспешно ответил Ремус, — правда. Просто… скоро наступит это время… ты понимаешь.

Он покосился на Фреда, который на секунду замер на своей кровати, занятый приготовлениями ко сну. Сделав вид, что ничего не понял, Фред продолжил застегивать пижаму. Полагаю, это значит, что его уже укусили. Такое чувство, что я обязан что-то сказать, но они не должны знать, что я знаю. Или я уже стал параноиком?

Фред ненавидел такие ситуации. Молчание угнетало его.

— Расслабься, Бродяга, — ухмыльнулся Джеймс, — ты по-прежнему главный сердцеед Хогвартса. А ты, Лунатик, мог бы закадрить всех девчонок, если бы не был таким ужасно стеснительным. Просто попробуй. Самое худшее, что случится — тебе ответят «нет». Но это не так уж и плохо.

— Ну, ты-то знаток, Сохатый, — фыркнул Сириус, — сколько раз тебя динамила Эванс?

— Какая разница? Столько, чтобы, в конце концов, сказать «да». И она будет моей, ты увидишь.

Ну да, в этом ты не ошибся.

— И хватит уже чесать свой шрам, как пес.

— Как пес? — застонали остальные Мародеры.

— Если не секрет, откуда он у тебя? — не сдержал любопытства Фред.

— Моя любимая мамочка, — плюнул Сириус. — Хотела, чтобы я примкнул к Волдеморту, также как наша психованная кузина. Поддержать честь семьи и все такое. Я отказался — и вот, — он указал на грудь. — Я сразу ушел из дома. Родители Джеймса согласились, чтобы я жил у них.

— Конечно, согласились. Ведь ты — мой лучший друг, — уверенно произнес Джеймс.

— И ты истекал кровью прямо на пороге их дома, — холодно добавил Ремус.

— Ну и это тоже, — согласился Джеймс.

Кривая усмешка, с которой он произнес эти слова, не смогла скрыть его печальный взгляд.

— Прости, — сказал Фред, — это ужасно. Может, так ты хотел сблизиться с Джеймсом? Ты уже запланировал предательство?

— Да, — с горечью согласился Сириус, — обычно она старалась избегать проклятий, оставляющих след, понимаешь? Она не хотела снижать мою ценность на брачном рынке. Но когда дядя Сигмус похвастался Беллой…. Мать захотела доказать, что ее дети тоже послужат общему делу. Мерлин, я надеюсь, что Регу хватит ума сказать «нет».

Сириус вздохнул. Он казался таким искренним, что Фред готов был ему посочувствовать, пока не вспомнил, что Сириус Блэк в будущем — тайный Пожиратель смерти, ответственный за гибель двух студентов, сидящих сейчас рядом с ним в одной комнате; что он убил дюжину магглов одним заклинанием, а потом сбежал из Азкабана, использовав неизвестную темную магию.

Нет, Сириусу Блэку нельзя доверять, какой бы убедительной ни была его ложь.

Заклятья, не оставляющие следов? Как удобно... Спорим, тебе нужен был этот шрам, чтобы втюхать эту историю. Хотя бы один. Тогда люди поверят, что были и другие проклятья. Мерлин свидетель, я сам почти поверил тебе.

Джеймс положил руку на плечо Сириуса:

— Все будет хорошо, дружище, вот увидишь.

Фреду захотелось крикнуть, чтобы он держался от него подальше. Я должен что-то сделать. Я не могу игнорировать эту ситуацию. Я не смогу с этим жить. Жаль, что я не попал в Слизерин вместе с Джорджем, по крайней мере, я не испытывал бы такого чувства вины.

Ночью, лежа в постели, Фред пообещал себе, что обязательно найдет способ помочь Джеймсу. Если нам не дано изменить прошлое, может быть, прошлое подскажет нам, как поступить в будущем?

Размышляя над этим, Фред понял, что они должны сделать. Мы должны убедиться, что авроры смогут поймать Сириуса Блэка.

* * *

Джордж проснулся от запаха жженых крыльев златоглазки. Скосив глаза, он увидел Снейпа, который сидел, скрестив ноги, перед небольшим котлом. Слабое пламя освещало его фигуру, в то время как комната позади него оставалась в темноте. Снейп осторожно добавил в котел стручки бешеного огурца. Заслышав шорох, он поднял голову, и Фред заметил у него темные круги под глазами. Секунду спустя его лицо снова было скрыто завесой длинных волос.

— Спи, Васильев, — тихо проговорил он.

— Что ты варишь? — прошептал в ответ Джордж, приподнимаясь на кровати, чтобы заглянуть в котел.

— Это тебя не касается.

Украдкой всмотревшись в булькающее варево, Джордж так и не смог определить, что варит Снейп. Содержимое котла могло служить основой для дюжины различных зелий. Он перевел взгляд на Снейпа — его лицо было по-прежнему скрыто волосами, а тело казалось неестественно напряженным. Джордж забеспокоился — а вдруг он ранен? Эти мысли заставили его продолжить разговор:

— Тебе нужна помощь? — и получить заслуженный мрачный взгляд Снейпа в ответ:

— Нет. Спи, Васильев!

В глубине темной комнаты сонно зевнул Розье и, моргая, уселся на своей кровати.

— Я вижу, ты вернулся с отработки, — проговорил он. — Прекрасно. В следующий раз, когда тебе потребуются ингредиенты, просто спроси у Слагхорна.

— Он отказал, — пожал плечами Снейп.

— Тогда попроси кого-нибудь из его любимчиков, кому он не сможет отказать, — отрезал Розье. — Не будь дураком, Снейп. И, кстати, о дурости. Тебе не кажется, что ты слишком рано начал проклинать своих однокурсников в этом году? Не то, чтобы меня это особенно волновало, за исключением того, что мне приходится все улаживать. Откровенно говоря, у меня есть куча других дел, например, поспать. Так что будь хорошей маленькой змейкой и сними порчу с Мальсибера, ладно?

— Он заслужил это, — нахмурился Снейп, помешивая свое зелье.

Розье демонстративно поднял руки:

— Разве я спорю? Нет. Но я прошу тебя снять с него порчу. А после мы выслушаем твое объяснение.

— Отлично, — буркнул Снейп.

Он переложил черпак в левую руку и продолжил мешать зелье, не прерываясь и не нарушая ритма, а правой вытащил волшебную палочку и направил ее на спящего Мальсибера.

— Retractus, — прошептал он.

Мальсибер заворочался в постели.

— Somnium, — продолжил Снейп.

Мальсибер снова уснул.

Джордж был впечатлен, хотя и не желал себе в этом признаваться.

— Отлично, — кивнул Снейпу Розье, — благодарю за сотрудничество. А сейчас, может, расскажешь, что случилось?

— Он приставал к Л… Эванс, — сказал Снейп.

— Она рассталась с тобой, — медленно и четко произнес Розье.

Меньше всего это выглядело так, как будто Розье пытается разговаривать с маленьким ребенком, но более напоминало попытку общения с чужаком, для которого общеизвестные истины требуют подтверждения.

— В прошлом году. На виду у всей школы. И я рискну сказать, что даже первокурсники с Хаффлпаффа слышали об этом.

— Она не рассталась со мной, — возмутился Снейп. — Никто из нас ни с кем не встречается. Мы с ней друзья, Розье. Вот и все.

Что ж, хорошая новость для Гарри. Его маме хватило смелости дружить со Снейпом, но, по крайней мере, она с ним не целовалась.

Розье обхватил голову руками и вздохнул.

— Послушай, тогда все становится еще более запутанным. Во-первых, насколько мне известно, она не дала тебе ни единого шанса. Вы больше не друзья, Снейп. Во-вторых, если ты не встречаешься с ней, ты не можешь запрещать это другим. Так не получится. И ты знаешь правила. Либо она твоя, либо нет. Если честно, мне кажется, что нет. У тебя нет прав на нее. Забудь о ней.

Снейп сжал кулаки.

— Она мой друг, — произнес он отрывисто. — Она простит меня. Она простит, Розье. Если Мальсибер хочет, — тут он поперхнулся словами, — ухаживать за ней, отлично. Но он хочет только посмеяться над ней. А я не позволю обходиться с ней так, как с Макдональд. Я не позволю.

— Ладно, — устало сказал Розье, — Эванс все еще под запретом. Но ты должник Мальсибера за то, что наслал на него порчу. И мой, за то, что мне опять приходиться быть миротворцем. И ты должен Васильеву за то, что разбудил его.

Снейп кивнул.

— Отлично. Иди и доваривай свое зелье, надеюсь, оно стоило отработки у Спраут. И ложись спать.

4 сентября 1976г.

На следующее утро Джордж проснулся, когда все его соседи по комнате еще спали. Даже Розье, который обычно вставал рано, сейчас тихо посапывал в своей кровати. Только кровать Снейпа была пустой. Зелье, сваренное им прошлой ночью, все еще оставалось в котле и слегка пузырилось. Рассмотрев его сейчас, Джордж решил, что оно в равной степени напоминает готовый доксицид или основу для супермощного крема против прыщей; вспомнив общий уровень сальности Снейпа при отсутствии угрей, он выбрал последний вариант. Пожав плечами, он взял форму и прошел в ванную, чтобы принять душ.

Услышав шум льющейся воды, он понял, что здесь кто-то уже есть. Снейп, подумал Джордж с ухмылкой. Ведь все остальные еще спят. Созерцание Снейпа в душе, конечно, зрелище не из приятных, но зато можно будет раз и навсегда доказать, что он на самом деле моет голову. А как можно будет шантажировать этого мерзавца, когда они вернутся в будущее! Интересно, смогу я пронести сюда камеру и сделать пару фото прежде, чем мы покинем прошлое?

Джордж тихо прошел через ванную комнату к душевым кабинкам.

— Paellucidus, — прошептал он, направив волшебную палочку на дверь кабинки — она превратилась в прозрачное стекло для Джорджа, в то время как Снейп по-прежнему считал ее матовой.

Джордж уставился в это импровизированное окно. Он не заметил, как его руки разжались и форма, которую он нес с собой, упала на пол. Ему стало понятно, почему Розье выговорил ему за то, что он хлопнул Снейпа по спине несколько дней назад.

Его будущий профессор был болезненно худ. Кожа на спине обтягивала кости и была испещрена ярко-красными рубцами и темными пятнами кровоподтеков. Несколько свежих порезов, кажется, были залечены совсем недавно, а струя воды смыла что-то желтое, похожее на гной.

Неудивительно, что Снейп вздрогнул тогда. Как он еще не закричал, подумал Джордж.

Внезапно Снейп швырнул кусок мыла об стену и рухнул на пол. Он упал на колени, запрокинув голову, так, что Джордж увидел открытый рот и стиснутую грудь, и ужасный душераздирающий крик должен был вырваться из этого рта, но Джордж не услышал ничего, кроме звука бегущей воды.

Прошло несколько долгих секунд, прежде чем Снейп поднялся с пола. Он подобрал мыло и начал намыливать грудь, как будто ничего не произошло, и это не он только что бился в припадке. К своему ужасу, Джордж заметил у него еще два синяка под глазами и вспомнил тени на лице Снейпа прошлой ночью, когда тот варил зелье, и то, как часто Снейп прячет лицо за волосами. Откуда у него эти синяки? Как он их лечит?

Он не успел подумать об этом, как его взгляд упал на шрамы, покрывающие грудь Снейпа. Несколько красноватых линий пересекали туловище от плеч до живота, еще несколько виднелись на ребрах. Может быть, он пострадал от какого-нибудь зверя на уроке по Уходу за Магическими Существами? Джордж содрогнулся. Его план шантажировать Снейпа фотографиями оказался отвратительным и не смешным.

Джордж был бы счастлив разыграть Снейпа, будь он снова его профессором. Но не сейчас. Гадкий и злорадный взрослый был достойным противником. Этот раненый, забитый мальчишка — нет.

Торопливо собрав свою одежду с пола, Джордж отменил чары прозрачности и закрылся в свободной душевой кабинке. Он стоял под струями воды и не мог перестать думать об увиденном. Потом он оделся и вернулся в спальню. Мальсибер и Эйвери еще спали, но кровать Уилкиса уже была пуста, а Розье доставал из сундука чистую форму. Джордж подошел к нему и тихо сказал:

— Я прошу прощения. Я не знал. Я имею ввиду Снейпа.

Розье смерил его долгим взглядом, словно оценивая его искренность. Потом он кивнул:

— Все хорошо. Просто будь осторожнее в будущем. Да, Васильев?

— Да, — подтвердил Джордж. — Спасибо. Снейпу повезло, что у него есть такой друг как ты, — добавил он после некоторого молчания.

Розье засмеялся.

— О нет, он мне вовсе не друг, Васильев. Снейп полезен, когда тебе надо сделать домашнюю работу по дешевке, и он прекрасен в том смысле «взорвет он нас или оглушит». Его легко спровоцировать, и тогда он становится просто бешеным — иногда мы так развлекаемся. Это всегда очень весело. Конечно, когда ты не стоишь у него на пути, — он махнул рукой в сторону Мальсибера. — Но даже если бы он не был таким психом, я бы не стал ему другом. Он стоит ниже меня. Ты понимаешь это, Васильев, не так ли?

— Да, — моргнул Джордж. Мерлин, он думает, что я сторонник превосходства чистокровных. А я-то решил, что он неплохой малый.

Теперь он увидел, какой холодной может быть улыбка Розье.

— Но прежде чем ты что-то придумаешь, Васильев, хочу тебя просветить, что Снейп — под моим покровительством. У меня есть на него планы, ты понял? И если я увижу, что ты вмешиваешься, то не стану стесняться.

Розье проговорил это, не переставая улыбаться, и Джордж вдруг задался вопросом, кем станет слизеринский староста при власти Того-кого-нельзя-называть.

Шутки-шутками, но я должен был пойти на Гриффиндор вместе с Фредом.

Во время завтрака Фред успел переглянуться с Джорджем. Тот ответил кивком и, бросив короткий взгляд на Снейпа, который грыз тост, как обычно спрятав лицо за жирными черными волосами, поднялся из-за слизеринского стола и отправился в пустой класс. Через несколько секунд к нему присоединился Фред и быстро наложил на дверь запирающие чары.

— Прошлой ночью мне пришла в голову одна идея, — начал Фред.

— Нам нужно оставить в покое... — одновременно с ним проговорил Джордж.

Они засмеялись. Джордж махнул рукой Фреду, чтобы он говорил первым.

— Я понял, что нам нужно делать, — продолжил Фред, — я схожу с ума -

— Куда уж больше, — перебил его Джордж.

— Да, в этом Гриффиндоре можно чокнуться, — согласился Фред. — Я просто не могу ничего не делать, это разъедает меня. И вот что я придумал: мы найдем способ поймать Блэка. Когда мы вернемся домой, то сообщим аврорам, они смогут его поймать и вернут в Азкабан, где ему самое место.

Джордж вытаращил глаза:

— Следящие чары не будут действовать так долго.

— Я знаю! — выкрикнул Фред. Он начал возбужденно расхаживать по комнате. — Но мы уже изобретали много всего, верно? Мы можем придумать то, что будет работать. Может быть, чары или зелье, или чары, запечатанные в зелье. Но я не могу… просто не могу оставаться безразличным. Когда мы вернемся домой, я смогу посмотреть Гарри в глаза и сказать, что я пытался. Даже если у нас ничего не получится. Наше изобретение не нарушит ход времени, потому что мы активизируем его, когда вернемся.

Джордж уставился на брата. Фред был прав. Им нужно что-то делать. Он вспомнил свой мерзкий утренний план шантажировать Снейпа.

— Да, да, я считаю, что ты прав, Фред. И мы должны сделать еще кое-что.

— Что?

— Мы должны найти фотокамеру. Помнишь, как обрадовался Гарри, когда Хагрид подарил ему тот альбом? Мы сделаем для него несколько фотографий. И для других тоже — для тех, кто потерял своих родных в этой войне. Кажется, у Кэти погибла тетя? На Трансфигурации была какая-то девчонка с фамилией Белл, может, это она?

— Это будет классно! — просиял Фред. — Ведь Дамблдор дал нам деньги на мелкие расходы. Не так уж много, но если мы сложимся —

— То, возможно, нам хватит на приличную камеру.

— Может, еще и письма, если мы найдем способ сделать это не так явно? Представь себе лицо Гарри, если мы привезем ему письмо от его родителей? — тут размечтавшийся Фред немного остыл. — Я хочу еще поработать над следящими чарами. Мне приходиться спать в одной комнате с этим выродком.

— У тебя в комнате один будущий Пожиратель смерти, — буркнул Джордж, — а у меня целых четверо.

— Четверо? — обеспокоенно переспросил Фред, — их, правда, так много?

Джордж пожал плечами.

— Точно не знаю. Слышал что-нибудь об Эйвери, Розье, Мальсибере или Уилкисе? Я помню, отец говорил про Эйвери, что он был под Империусом, но про остальных ничего не известно. Уилкис не слишком разговорчивый, зато остальные — настоящие чистокровные отморозки. Сначала я думал, что Розье — нормальный парень, но вчера он доказал обратное. Жаль, что Снейп — меньшее зло из всех них, — тряхнув головой, добавил Джордж.

— Ты уверен, что он не —

— Абсолютно. Мерлин, он полукровка! А еще он дружит с мамой Гарри.

Фред остолбенел. Джордж покачал головой:

— Да, я тоже едва поверил. Как бы то ни было, другие слизеринцы его не любят. Может, считают его «предателем крови», а может, потому что он сам —

— Подлый тип?

— Точно. Несмотря на это, Дамблдор никогда бы не принял его на работу, будь он Пожирателем смерти.

— Похоже на правду, — согласился Фред, — но он все равно засранец.

— Да, он такой и есть, — Джордж не стал спорить, — но вот что я хотел тебе сказать: пока мы здесь, Снейп под запретом.

— Ты шутишь! У нас никогда не будет такой возможности! Пара славных розыгрышей не смогут нарушить ход времени.

Джордж покачал головой:

— Он в плохом состоянии, Фред. По-настоящему плохом. Помнишь тот случай с Перси?

Да, Фред помнил тот день. Это случилось несколько лет назад. Чарли и Перси гонялись за снитчем на заднем дворе Норы. Снитч полетел к земле, Чарли нырнул за ним, а Перси не отставал. К несчастью, он увлекся погоней и на полной скорости врезался в землю. Целители Святого Мунго колдовали над ним пять часов. С тех пор Перси был вынужден отказаться от квиддича.

— Ты серьезно? — тихо спросил Фред.

Джордж молча кивнул. Фред вспомнил испуганную летучую мышь, в которую они превратили Снейпа за вчерашним ужином, и в нем опять шевельнулось чувство вины.

— Хорошо. Оставим его в покое. Но как только он снова станет нашим профессором — мы в игре, — предупредил Фред.

— Естественно.

* * *

На уроке по Чарам в то утро царил хаос.

Приветливый и безмятежный, профессор Флитвик с легкой душой позволял студентам чуть больше болтовни и праздности на своих уроках, чем большинство остальных профессоров Хогвартса. Именно поэтому Чары были так популярны, а практические занятия обычно проходили в обстановке неразберихи.

Неудивительно, что первое практическое занятие по Чарам у шестикурсников напоминало зону военных действий.

Делая вид, что тренируется в невербальном «Акцио», Мальсибер повернулся к круглолицей девочке с Хаффлпаффа и превратил ее короткие белые волосы в ярко-зеленых змей. Она ответила ему летучемышиным сглазом, Мальсибер увернулся, и заклятие попало в какого-то равенкловца. Его друзья бросились на помощь: один пытался отменить действие сглаза, другой кинулся в атаку на Хаффлпафф, но промахнулся, и удар заклятия пришелся в стол, за которым сидела Лили Эванс.

После этого начался настоящий ад.

На защиту Лили немедленно бросился Джеймс Поттер. Она хотела крикнуть ему, чтобы он оставался на месте, но тут вокруг них засвистели проклятья, и ей пришлось выставить щитовые чары. Джеймс атаковал ее случайного обидчика: парень из Равенкло отлетел назад и заорал от боли, приземлившись на руку. Из его волшебной палочки вылетел бледно-голубой луч и, едва не задев Снейпа, ударил высокого чернокожего хаффлпаффца. Его длинные дреды загорелись, девочка с зелеными змеями на голове, прошептав «агуаменти», принялась поливать его водой.

Фред и Джордж хохотали. Такие Чары нравились им гораздо больше, чем уроки Флитвика в будущем. Воспользовавшись суетой, Фред исподтишка перекрасил мантию Блэка в ярко-розовый цвет, пока Джордж прикрывал их обоих щитовыми чарами.

— Достаточно! — выкрикнул Флитвик высоким резким голосом. Он с силой рассек воздух волшебной палочкой, и звонкий «бэнг», как удар колокола, прокатился по классу. Мгновенно наступившую тишину нарушали только слабые стоны равенкловца, который баюкал свою ушибленную руку.

Флитвик обвел студентов суровым взором. Впервые Фред увидел в благовоспитанном профессоре Чар опасного дуэлянта.

— Даже подготовка к ЖАБА не может оправдать ваше поведение! На моих уроках вы не будете причинять вред своим товарищам, — произнес Флитвик. — Это ваше первое и единственное предупреждение. Если подобное повторится, я буду собирать и проверять все волшебные палочки в конце каждого урока. Любой студент, творящий чары или заклятия помимо тех, которые мы проходим на уроке, получит взыскание. Чем темнее чары, тем строже наказание. Все понятно?

— Да, профессор, — пробормотали несколько студентов.

— Хорошо. Мистер Хиггс — в больничное крыло.

Студент из Равенкло, у которого пострадала рука, поплелся к выходу. Профессор Флитвик прошел по классу, уничтожая остатки чар.

— И вы, мисс Талботт.

Девочка из Хаффлпаффа со змеями вместо волос кивнула и вышла из класса. Флитвик двинулся дальше и подошел к слизеринцам. У Изабель Флориш из ушей вытекала странная жидкость. Профессор плавно провел волшебной палочкой и развеял чары, попутно проверяя остальных студентов.

— Кому-нибудь еще нужна помощь? — спросил он.

Все молчали.

— Хорошо. В таком случае, раз практические занятия не принесли нам пользы сегодня, попробуем вспомнить теорию. Мисс Эванс, ранее я видел, как вы создали щит. Сможете объяснить, почему протего относится к чарам, а не к заклятьям?

Лили вспыхнула, но ответила уверенно:

— Протего относится к чарам, так как создается из чистой энергии, сэр. Когда волшебник создает какой-либо предмет, его колдовство относится к трансфигурации, так как предмет может существовать неизменно долго. Мы не можем создавать энергию. Когда мы создаем щит, то волшебник преобразует собственную энергию в силу, способную его защитить. Поэтому чары похожи на создавших их волшебников.

— Именно! — пискнул Флитвик. — Пять баллов Гриффиндору. А теперь мистер Васильев объяснит нам, почему чары изменения цвета относятся к чарам?

У Фреда на этот счет не было никаких идей. Он повернулся к Джорджу, но тот лишь пожал плечами.

— Потому что новый цвет очарователен? — ухмыляясь, предположил Фред.

Несколько студентов — в основном, слизеринцев, — засмеялись. Сириус Блэк, все еще в розовой мантии, окинул его недобрым взглядом:

— О, так это был ты?

Фред запоздало подумал, что, пожалуй, не стоило бы провоцировать будущего психопата-убийцу.

— Десять баллов с Гриффиндора, мистер Васильев. И еще минус пять, мистер Блэк, — заключил Флитвик, взмахнув волшебной палочкой и возвратив мантии Блэка первоначальный вид. — Кто-нибудь еще может ответить на вопрос?

Урок казался нескончаемым.

* * *

Это не могло быть случайностью. Из всех студентов гриффиндорский провидец выбрал именно его, Блэка. Какие бы ужасные вещи он ни увидел в его будущем, очевидно, что он обвиняет в том, что произойдет, самого Сириуса. Если бы он должен был умереть страшной смертью, то не стал бы мишенью. Ну, только если этот Васильев — не Пожиратель смерти. Но Васильев — точно не такой. С другой стороны, чары изменения цвета вполне безобидны. Если Сириус в будущем совершит что-то зловещее, то, наверное, гриффиндорский пророк выбрал бы более мощные заклятия?

Сириус запутался в своих мыслях.

Может, пророк знает что-то еще? Может, это незначительное проклятье имеет какое-то отложенное воздействие? Сириус вспомнил, как однажды Эванс говорила, что крылья бабочек могут стать причиной взрыва. В тот раз он посчитал ее слова странным маггловским суеверием, но сейчас… вдруг, эта розовая мантия предупредит какую-то будущую катастрофу?

А может, он слишком себя накрутил? В конце концов, он лично использовал такие же чары тысячу раз, обычно на Нюниусе, да и на других тоже, для смеха. Но никогда — на своих друзьях.

Значит, в этом заложен какой-то смысл.

Или нет?

Несмотря на свои собственные слова о том, что пророков нужно оставить в покое, Сириус отчаянно хотел выяснить, что же Фреду известно о нем. Но явная неприязнь Васильева делала это затруднительным, кроме того, пророки поклялись Дамблдору молчать. Оставался еще один способ — подойти и сказать что-то вроде: «Эй, я знаю, что ты презираешь меня за то, чего я еще не совершил, но я обещаю тебе не делать этого, если ты только расскажешь мне, что именно,» — но почему-то Сириус сомневался, что он сработает.

Может, это была какая-то формальность, часть каких-то правил, чтобы скрыть ситуацию? Родители постоянно твердили Сириусу о том, что в чистокровных семьях есть правила для всего. Наверное, ему следовало бы уделять им больше внимания. От этой мысли Сириус разозлился.

Может, я смогу найти другой способ получить информацию? Интересно, на прорицателей действует сыворотка правды? Хотя, приготовить Веритасерум будет слишком сложно и долго, а есть что-нибудь полегче? А после всего стереть ему память обливиэйтом?

О да, - с сарказмом подумал Сириус, — именно такой способ убедит пророка, что я не собираюсь совершать то, в чем он меня подозревает.

Ну, вообще-то он ни о чем не вспомнит, — продолжил свой мысленный диалог Сириус.

Мамочка будет аплодировать твоему плану.

Иногда Сириус ненавидел свою жизнь.

Что же еще придумать?

* * *

Занятия по Защите от Темных сил проходили… непривычно. Профессор Леона Лайел была волшебницей преклонного возраста, среднего роста и телосложения. Ее можно было принять за обычную бабушку, если бы не лицо, рассеченное безобразным шрамом. По-видимому, она заскучала на заслуженном отдыхе, завершив свою аврорскую деятельность, и решила разнообразить свою жизнь, поступив учителем в Хогвартс.

Ради ее же блага, Джордж надеялся, что должность профессора ЗОТС еще не проклята.

На первом уроке она сразу велела студентам разделиться по парам. Джордж немедленно выбрал Фреда, но профессор остановила его:

— Выберете кого-нибудь из Слизерина, пожалуйста. Мне бы не хотелось иметь дело с межфакультетским соперничеством на первом уроке. Возможно, у нас будут такие занятия, но позже.

Фред с сожалением повернулся к темнокожей девочке из Гриффиндора, чье имя Джордж даже не запомнил. Джордж заозирался, выискивая себе партнера со своего факультета.

— Васильев, — позвал его Снейп.

Ну, конечно. Только он и мог остаться без пары.

— Полагаю, мы — партнеры, Снейп, — жизнерадостно произнес Джордж.

— Не представляешь, как я счастлив, — сухо ответил Снейп.

Джордж ухмыльнулся. Похоже, у Снейпа проснулось чувство юмора.

— Сегодня мы проверим вашу подготовку, — объявила профессор Лайел, — в каждой паре один из студентов должен будет атаковать своего партнера, а другой — применить щитовые чары для защиты. Затем оба меняются.

— Совсем как на Чарах, да, Эванс? — поддел Лили Джеймс; она покраснела, а остальные засмеялись.

— Пять баллов с Гриффиндора, — немедленно отреагировала профессор Лайел.

— Когда вы освоите это упражнение, можете продолжить тренировку невербально, — продолжила она объяснение, — я буду наблюдать за вами и окажу помощь, если кому-то она потребуется. Начинайте.

Джордж вопросительно посмотрел на Снейпа:

— Я нападаю первым?

Снейп равнодушно пожал плечами. Джордж еще раз взглянул ему в лицо — синяки под глазами, которые он заметил у него утром, уже исчезли.

— Ступефай! — крикнул Джордж, выхватив волшебную палочку.

— Протего, — скучно произнес Снейп. Красный луч врезался в невидимую преграду и разбился на мелкие искры. — Ступефай.

— Проте… — начал Джоржд, но было слишком поздно. Оглушающее заклятие настигло его, и он упал.

Профессор Лайел помогла ему встать:

— С возвращением, мистер Васильев! Пять баллов Слизерину за ваше оглушающее заклятие, мистер Снейп, и за щитовые чары. Хотите попробовать снова, невербально?

Снейп кивнул. Джордж почувствовал себя слегка неуютно, но тоже кивнул. В конце концов, в свое время он изучал невербальные заклятия уже почти два месяца. Он направил палочку в грудь Снейпа и мысленно произнес: «Ступефай».

Слабый луч красноватого цвета вылетел из его палочки и ударил в такой же бесшумный щит Снейпа.

— Прекрасная работа, — похвалила их обоих профессор. — А теперь вы, мистер Снейп?

На этот раз Джордж был готов. Его мысленно созданный щит сумел отразить беззвучный сногсшибатель Снейпа, но едва не рассыпался от силы удара. Мерлин, а Снейп в этом хорош!

— Превосходно! — расцвела Лайел. — Ваша пара заслужила еще пять баллов. Продолжайте тренировку — невербальную, теперь я вижу, что вы оба на это способны.

Тут послышался звук падающего тела, и профессор поспешила на помощь оглушенному студенту.

Джордж успел обменяться со Снейпом еще несколькими атакующими заклинаниями, перед тем, как заметил кое-что странное. Верхняя губа Снейпа оказалась разбитой, а на левой щеке наливался синяк. Черт побери, как это произошло? В начале занятий он выглядел нормально!

— Снейп, ты в порядке? — спросил Джордж. Никогда бы не подумал, что буду спрашивать такое.

- Что ты имеешь в виду? — нахмурился Снейп.

Джордж неопределенно махнул рукой, указывая на его лицо. Снейп облизал кровоточащую губу, вид у него при этом был такой, как будто он только что заметил ранение.

— Ничего такого, о чем тебе стоит беспокоиться, Васильев, — буркнул он мрачно.

— Но…

— Ничего, — оборвал его Снейп шепотом, покосившись на профессора Лайел.

— У тебя не было этого, — не сдавался Джордж.

— Муффалиато, — прошептал Снейп, и уже громко и зло ответил Джорджу, — это не твое чертово дело, Васильев! Я ведь не лезу в твою жизнь!

Пока нет.

— Я не буду тренироваться, пока ты ранен, — настойчиво продолжил Джордж, хотя ему и хотелось узнать, какое заклинание использовал Снейп последний раз, — я не садист.

— Ты не имеешь никакого отношения к моему состоянию. Никакого! И я совершенно здоров.

— Стихийное самоповреждение — не показатель здоровья, — не согласился с ним Джордж. Он произнес это довольно громко, но никто не заметил.

— Не знал, что ты целитель, Васильев. Я еще раз тебе повторяю — мое состояние тебя не касается, — произнес Снейп низким, опасно знакомым голосом — именно так звучал голос взрослого разъяренного Снейпа, когда он был готов снять с Гриффиндора лишнюю сотню баллов.

Джордж понял, что сейчас лучше не спорить. Тем более, они с Фредом и не собирались ни во что вмешиваться. Что бы ни происходило со Снейпом, видимо, с ним такое случалось и раньше, и, очевидно, он выздоравливал.

- Хорошо. Извини, — он попытался улыбнуться, но получилась какая-то гримаса, — будем тренироваться дальше?

Снейп коротко кивнул и отменил заглушающие чары.

Я должен узнать это заклинание. Он не успел подготовиться к атаке Снейпа, поэтому почувствовал себя дезориентированным, когда профессор Лайел снова помогла ему встать. Взглянув на Снейпа, он увидел, что тот опять спрятал лицо за волосами, а профессор ничего не заметила.

Минуту спустя прозвенел звонок, и класс опустел.

За ужином Джордж не заметил на лице Снейпа никаких повреждений.

4 сентября 1976 года.

По четвергам у Фреда и Джорджа занятий не было. В этот день учились только те шестикурсники, которые дополнительно выбрали Руны, Уход за магическими существами и Маггловедение. Руны предпочли большинство слизеринцев и лишь самые трудолюбивые гриффиндорцы, большинство последних ушли на Уход за магическими существами, и — нетрудно догадаться — никто из слизеринцев не ходил на Маггловедение.

Пользуясь относительной свободой, Фред и Джордж нашли пустующий класс на третьем этаже и начали изобретать следящие чары длительного действия.

Три часа спустя у Джорджа отсутствовали на лице обе брови, а правый рукав мантии Фреда был испещрен оранжевыми пятнами. Начало было положено, и близнецы решились на более опасные эксперименты. В этот раз у них разве что щупальца из локтей не выросли. Поздравив себя с почином, они отправились на обед.

На пути к Большому Залу, почти у самого входа уже собралась толпа студентов. Издалека Фред с Джорджем могли различить только острый верх шляпы профессора Макгонагалл, а подойдя ближе, услышали ее резкий строгий голос:

— Пятьдесят баллов со Слизерина! Мистер Люпин, проводите, пожалуйста, мистера Петтигрю в больничное крыло. Что касается вас, мистер Снейп, то вы отправляетесь к директору. Правила школы запрещают устраивать драки в коридорах.

— Но я не начинал эту драку! — услышали близнецы ответ Снейпа. Его голос дрожал от ярости.

— Кабинет директора! — отрезала Макгонагалл.

Толпа расступилась: Ремус с приличным синяком на щеке потащил оглушенного и окровавленного Питера Петтигрю к мадам Помфри, а Макгонагалл с белым от гнева лицом повела Снейпа в другую сторону.

Представление закончилось, и студенты начали расходиться. Большинство пошли в Большой Зал на обед. Близнецы последовали за ними и, переглянувшись, зашагали каждый к своему столу.

— Пятьдесят баллов, — выплюнул Эйвери. — Это в довершении к тем пятидесяти, которые сняла с него Спраут.

— Я в курсе, Эйвери, — сощурился Розье, — но вчера он заработал двадцать пять, а на этой неделе еще будет Арифмантика и Зелья. Он еще может заслужить отсрочку.

— Если он этого не сделает, я буду первым, — сказал Мальсибер.

Розье спокойно кивнул.

— В чем дело? — спросил Джордж.

— Мы теряем Кубок Школы восьмой год подряд, — объяснил Розье. — Поэтому мы ввели дополнительные занятия, чтобы улучшить успеваемость.

— Какие занятия?

— Увидишь, — ответил Мальсибер с усмешкой.

— Обычные, — пожал плечами Розье. — Дополнительные возможности для тренировок — тем, кто учится хорошо, дополнительные наказания — для тех, кто теряет баллы.

Глядя на выражение лица Мальсибера, Джордж засомневался, что все так просто.

— Все-таки он здорово отделал Петтигрю, — заметил Уилкис.

— Это всего лишь Петтигрю, — презрительно фыркнул Эйвери, — как будто он чем-то опасен.

— Это было хорошее заклятие, — возразил Уилкис, — спорим на галлеон, что оно темное. Жалкий гаденыш сам на него напросился, — он мерзко хихикнул, — в конце он почти захлебнулся в слезах.

* * *

Ремус вернулся из Больничного крыла через полчаса один и уселся за гриффиндорский стол.

— Как там Хвост? — быстро спросил Джеймс.

— Все будет хорошо, — уверил его Ремус, — мадам Помфри все еще лечит его, но к ужину он обязательно придет. Она сказала, что он смог бы даже пойти на Маггловедение после обеда.

— Неужели все так плохо? — Фред расширил глаза. Большинство повреждений мадам Помфри могла исцелить за несколько минут.

— Темномагические ранения не так просто вылечить, — нахмурился Сириус, — слизеринского гада должны за это исключить.

— Вообще-то, Питер напал первым, — неловко произнес Ремус. Джеймс и Питер уставились на него с изумлением. — Что? Вы знаете, что это правда.

— Не сравнивай Спотыкающийся сглаз с темной магией, Лунатик, — запротестовал Джеймс.

— Мы не знаем точно, что это темная магия, — слабо возразил Ремус.

— Отлично. А потом Нюниус вымоет голову и откроет приют для котят, — скривился Сириус.

— Он прав, Лунатик, — кивнул Джеймс, — Снейп увяз в темных искусствах по самые сальные брови. Ты не можешь отрицать это. Помнишь, с какой книгой его поймал Флитвик на втором курсе? И сколько раз его задерживали в Запретной секции?

— Ну, почти столько же, сколько тебя отшивала Эванс, старик, — ухмыльнулся Сириус.

— Спасибо, Бродяга, но это был риторический вопрос, — вздохнул Джеймс.

— Всегда пожалуйста, Сохатый.

— Ладно, хорошо, — сдался Ремус, — может, это была темная магия. Если так, пусть с этим разбираются профессора.

— Конечно, — немедленно согласился Сириус.

— Разумеется, — подтвердил Джеймс.

Фред улыбнулся. Совсем как мы с Джорджем, когда обещали маме больше не ввязываться в неприятности. Улыбка погасла. Мама живет здесь и сейчас и не знает их. Она не знает, куда они попали. Или знает? Фред задумался, смогут ли они попасть в тот же день, который покинули, или они вернутся днями позже. Или гораздо позже. Еще один вопрос, который надо задать Дамблдору, когда он закончит свои тесты.

Тем же вечером Фред размышлял о том, что воспринимает Сириуса и Джеймса как близнецов, они оказались так же дружны между собой, как и он с Джорджем. За исключением одного — Сириус предаст Джеймса. Фред почувствовал в себе нарастающую личную ненависть к Блэку. Если бы ему, Фреду, пришлось сразиться с целым миром, Джордж встал бы на его сторону, и он сам всегда защищал Джорджа. Нет ничего важнее их единства. Если дружба Блэка — фальшивка, то Фред заставит его заплатить за предательство.

* * *

После обеда Фред и Джордж вернулись в покинутый кабинет, и продолжили утренние опыты. После нескольких экспериментов Фред неожиданно спросил:

— А что ты думаешь насчет карты?

— Вроде Карты Мародеров? А ты помнишь, сколько времени мы потратили, чтобы скопировать ее?

— Я помню, но такая подробная карта сейчас нам и не требуется. Только одна точка, обозначающая Блэка.

— Но тогда это должна быть карта всей страны, и даже больше, если он решит улететь.

— Ну да, ты прав, — вздохнул Фред.

— А может быть, нам и не нужна настоящая карта, — задумался Джордж, — а только компас?

— Который будет показывать расстояние, — подхватил Фред, — точно! Думаю, это может сработать. Кажется, Элис рассказывала однажды, как в детстве она потерялась, а мама нашла ее с помощью компаса.

— Да, я видел подобные штуки на Диагон-Аллее. Вряд ли они были хорошего качества, иначе авроры уже использовали бы их.

— Или Блэк нашел способ их блокировать, — заметил Фред.

— Да, — Джордж помолчал. — Что мы можем противопоставить неизвестной темной магии?

— Добрую волю и чистое сердце?

— Наведаемся в библиотеку? — предложил Джордж.

— Нам точно нужны такие жертвы? — Фред потряс головой, собирая свои вещи, — мы решили добровольно нырнуть к истокам зла?

— Где твоя гриффиндорская отвага?

— Молчи, слизеринский червь.

* * *

— Мерлинова борода, Хвост, о чем ты думал? — вопрошал Джеймс Питера за ужином, когда тот возвратился из Больничного крыла. — Самому напасть на Снейпа? Ты же знаешь, что он по уши в темной магии.

— Но я победил, — запротестовал Питер, слабо улыбнувшись.

— Тебе повезло спасти свою задницу, — Сириус, как всегда, не стеснялся в выражениях.

— Помфри вылечила меня, — замотал головой Питер, а Снейпа отправили к директору. Он еще не вернулся?

— Не видел его рожу уже полдня, — сообщил Сириус.

— Видите? — обрадовался Питер, — я победил.

Он широко улыбался, в его маленьких глазках горел триумф.

Джеймс расхохотался:

— Отлично, старина! Но будь осторожен, Снейп опасен. Он может навредить тебе по-настоящему, — добавил он серьезно.

Питера распирало от гордости, но снисходительный тон Джеймса уязвил его. Если бы Снейпа атаковали Сириус или Ремус, ты не стал бы так говорить. Ты считаешь меня слабым, хотя и не признаешь это. Но ты увидишь. Однажды я стану героем. И тогда никто не скажет, что я слишком слаб и труслив для Гриффиндора.

— Я сумею справиться со Снейпом, — произнес он раздраженно, хотя раньше не позволял себе такого тона.

— Ну, конечно, сможешь, — расхохотался Сириус.

Питер вспыхнул.

— Не передашь мне картошки, пожалуйста? — перебил его Ремус, чтобы оборвать насмешки, и Питер был благодарен ему.

— И все-таки, какое же он применил проклятие? — поинтересовался Джеймс.

Питер пожал плечами.

— Никаких улик. Но когда мадам Помфри пыталась залечить одну рану, она появлялась в другом месте. Она исцелила мою руку, и вдруг из моей ноги потекла кровь, так странно. В конце концов ей пришлось позвать Дамблдора, и он выглядел очень мрачным.

— Я же говорил тебе, Лунатик, что это темная магия, — присвистнул Сириус.

— Но сейчас с тобой все в порядке, правда? — уточнил Джеймс.

— Да, как я уже сказал, Помфри залатала меня, ничего страшного.

Хотя тогда я здорово испугался. Кроме того, это проклятие причиняло боль. Много боли. Раз за разом Помфри залечивала одну рану, и тут же кожа рвалась в другом месте. И пока она пыталась разобраться, как справиться с неизвестным проклятием, я боялся оказаться навсегда запертым в бесконечном цикле исцеления и новой боли. К счастью, пришел Дамблдор и помог мне.

Впрочем, Питер не собирался разглашать свои страхи. Пожалуй, его станут презирать еще больше, а ведь он собирается стать героем! Поэтому он улыбнулся и сказал:

— Кто знает, может Снейпа исключат за это. Одним Пожирателем станет меньше.

По крайней мере, сам Питер очень на это надеялся. Джеймс и Сириус враждовали со Снейпом годами, пытаясь остановить темного волшебника и пресечь зло. А он, Питер, мог бы стать единственным, кому это удалось. Малыш Питер, которого никто не замечал.

Питер размечтался, но заметил, что Федор нахмурился. Что это значит?

— Ты не знаешь, что он Пожиратель, — возразил Ремус, но как-то неуверенно.

— Ну хватит, Лунатик! — с досадой произнес Джеймс. — Он вечно крутится вокруг Мальсибера и их компашки, он знает больше темномагических проклятий, чем кто-либо! Федор, твой брат на Слизерине, скажи им.

Все выжидающе повернулись к Фреду, которому вдруг стало неуютно.

— Эмм, Густав говорил, что он — меньшее зло из всех, — пробормотал Фред, — он не заметил, чтобы Снейп посещал какие-то собрания младших Пожирателей смерти или говорил о чистоте крови, ничего такого не было. Он просто замкнутый.

— А что, там могут быть собрания Пожирателей? — удивился Ремус.

— Не знаю, — пожал плечами Фред, — если и есть, то, конечно, Густав их не видел.

— Просто они поняли, что твой брат не такой подонок, — сказал Сириус, — или еще слишком рано, год только начался.

— Или вообще нет никаких собраний, — разумно добавил Ремус.

Сириус подавился смешком.

— Ты правда думаешь, что они не осмелятся вербовать своих сторонников в школе? Думаешь, только моя мамочка забивает голову Регу всей этой чистокровной хренью?

«Я найду их в своей анимагической форме, — подумал Питер, — они ни за что не узнают меня».

* * *

Снейп появился в гостиной Слизерина только под вечер.

— О, так тебя не исключили? — спросила Изабель Флориш, до этого погруженная в свою домашнюю работу. Значок старосты сиял на ее щедро одаренной груди, приковывая взгляды. Джордж ничего не мог с собой поделать и тоже пялился, чувствуя, как у него краснеют уши.

— Нет, — буркнул Снейп.

— Отстранили от занятий?

— Нет.

— Жаль.

Флориш вернулась к своей работе, несколько студентов засмеялись.

— Ну и где же ты был весь день? — спросил Розье.

— В кабинете у Дамблдора, — ответил Снейп, уронив волосы на лицо, — обычная лекция о том, что драться запрещено, как будто это я первый начал колдовать; обычная проверка волшебной палочки, чтобы убедиться, что я не использовал какое-нибудь темное проклятие.

— А ты не использовал? — удивился Уилкис.

— Конечно, нет, — выплюнул Снейп, — подумай своими мозгами, Уилкис. Дамблдор всегда проверяет палочки. Это было простое трехуровневое проклятие с добавленной рекурсивной матрицей, едва ли опасней модифицированного Диффиндо.

Уилкис полез в карман и молча отдал Эйвери галлеон.

— Да, простое, — сухо согласился Розье, оборвав смешки, — но на все это хватило бы часа или чуть больше, а тебя не было семь часов.

— Дамблдор решил, что мне нужна еще одна лекция, — нахмурившись, объяснил Снейп, — поэтому мне пришлось ждать профессора. Затем — обычное предостережение, что я встал на опасный путь, и дальнейшие нарушения правил будут иметь более серьезные последствия. Потом отработка у Филча, где я и был полдня. И где буду завтра. А еще субботу и воскресенье.

— Но ведь драку начал Питер, то есть Петтигрю, разве нет? — Джордж ничего не понимал.

Несколько слизеринцев безрадостно рассмеялись, другие посмотрели на него с жалостью.

— Он провел день в больничном крыле, — сказал Снейп, — директор решил, что этого наказания достаточно, — с этими словами он неуклюже направился в спальню.

— Он гриффиндорец, — объяснила Джорджу старшекурсница с кудрявыми светлыми волосами, — а значит ни в чем не виноват, по определению.

Джордж помрачнел. У них с Фредом было совсем не так. Они постоянно устраивали какие-то розыгрыши, и, если в школе что-то случалось, первыми подозревали всегда их.

— Монтэгю права, — сказал темноволосый мальчик со значком старосты на груди, — проверь, если не веришь нам. У тебя, кажется, брат на Гриффиндоре? Спорим на галлеон, если он бросит какое-нибудь проклятье в присутствии профессора, один день отработок будет самое большое наказание, которое он получит. Но если то же самое сделаешь ты, получишь три дня, как минимум.

— Ты что, серьезно? — пробормотал Джордж. Хотя это вполне объясняет политику наказаний у Снейпа в будущем.

— Я не шучу, — ответил староста. — Мой брат Сириус — он старше меня на год — учится на Гриффиндоре. В прошлом году он пару раз «подшучивал» надо мной, мне пришлось защищаться. Угадай, кто из нас получил больше отработок и потерял баллов? Никого не волнует, что он старше и сам был зачинщиком. Добро пожаловать в Слизерин, Васильев. Здесь ты виновен, пока не докажешь свою чистоту.

5 сентября 1976 года.

— Ты правда думаешь, что слизеринцы получают более суровые наказания? — Фред вопросительно изогнул бровь, когда Джордж передал ему разговор, состоявшийся в гостиной Слизерина прошлым вечером.

— Мне бы не хотелось так думать, — пожал плечами Джордж, — но Снейп… он единственный понес наказание за ту драку. Ему светит четыре дня отработок, а ведь он даже не был зачинщиком.

— Питер провел в больничном крыле несколько часов по его вине, — напомнил ему Фред, — Снейп использовал темную магию, чтобы у Питера появлялись новые раны взамен исцеленных.

— Это не темная магия, — затряс головой Джордж.

— Нет? — удивился Фред. — Мародеры были уверены в этом.

— Дамблдор проверял волшебную палочку Снейпа, — объяснил Джордж.

— Ха!

Это было что-то новенькое. Фред не помнил ни одного случая, чтобы Дамблдор так делал.

— Но, постой, Питер оказался ранен сильнее, чем Снейп, и поэтому Снейп должен быть сильнее наказан.

— Да… Ты прав… Знаешь, я чувствую себя неловко, — признался Джордж. — Они — я имею ввиду слизеринцев — действительно считают, что профессора их не любят.

— По справедливости, только они и рвутся в приспешники Сам-Знаешь-Кого, — возмутился Фред.

— Хватит, Фред, пожалуйста, — взмолился Джордж.

Наверное, это был первый раз, когда один брат не мог поддержать другого. Было ли причиной то, что Джордж выбрал Слизерин, или то, что они первый раз в своей жизни оказались разлучены друг с другом, — они и сами еще не понимали, но оба чувствовали себя сбитыми с толку.

— Ладно, — неохотно согласился Фред. — Хотя должен заметить, ты защищаешь Снейпа уже второй раз за эту неделю. Это так странно.

— Опустите палочки! — скомандовал звонкий голос совсем рядом с ними.

Обернувшись, они увидели круглолицую студентку с Хаффлпаффа, ту самую, которой Мальсибер наколдовал зеленых змеек вместо волос на прошлых занятиях по Чарам. Справа на груди у нее блестел значок старосты.

— Что это вы двое тут делаете? — нахмурившись, спросила она.

— Ничего, — быстро ответил Фред.

— Х-м-м… Вы знаете, что в коридорах нельзя колдовать?

— Нельзя? — Джордж состроил удивленный вид.

— Действительно, — фыркнула девушка. — Врунишки из вас так себе, поэтому говорите, что вы делаете здесь на самом деле.

— Ну, понимаешь… — начал Фред.

— Мы проводим эксперимент, — объяснил Джордж.

Староста выжидающе приподняла бровь, и ему пришлось продолжить:

— До нас дошли слухи, что профессора больше наказывают слизеринцев по сравнению с гриффиндорцами.

— И это несправедливо, — добавил Фред, — хотя еще не доказано.

— Я в этом уверен, — пожал плечами Джордж.

— А если это неправда-

— То мы хотим убедиться.

Девчонка уставилась на них, а потом залилась смехом:

— Это что-то новенькое! Благодарю вас, такого я еще не слышала.

— Мы говорим серьезно! — запротестовал Фред, но, глядя на реакцию девушки, тоже заулыбался. Ему всегда нравилось смешить людей, даже если — как в этот раз — он не очень-то понимал, чем вызвано такое веселье.

— Да, я вижу, — ответила староста, все еще хихикая. — Вы были такие важные — вот это-то меня и насмешило. Но вы выбрали неправильную тактику. Если бы я не знала вас, я бы сказала, что вы оба из Гриффиндора.

— Это так плохо? — ухмыльнулся Джордж.

— Неправильную тактику? — переспросил Фред.

— Конечно, — объяснила она, — я хочу сказать, что если преподаватели поймают двух нарушающих правила близнецов, то и наказание будет одинаковым для обоих. Думаю, что вам стоит найти третьего добровольца, который изобразит драку с каждым из вас, хотя и это вряд ли сработает. Я имею ввиду, что любой студент, которого поймают первым, будет наказан не так сильно, а вот вторая подобная шутка может разозлить профессоров, и уж тогда всем достанется!

— Ха!

— Что-то не подумал об этом, — подтвердил Фред.

— Тогда что ты предлагаешь?

— Идите к Филчу и попросите у него список наказаний и снятых баллов за прошлый год, — немедленно посоветовала староста.

Они вытаращили на нее глаза. До этого момента она казалась им нормальной.

— Пойти к Филчу, — повторил Фред, не веря своим ушам.

— Добровольно?

— А почему нет? — она пожала плечами, — конечно, он не самый приятный тип, но он не сделает вам ничего плохого, если вы не хулиганы.

— Мы хулиганы! — хором воскликнули близнецы.

— Да уж, точно! — снова залилась смехом староста. — Очень честные хулиганы, между прочим. Но так как вы новички и еще не успели насолить Филчу, то, я думаю, все будет нормально.

Фред моргнул. Они еще не успели насолить Филчу. Не в это время.

— Похоже, нас ждет не самая легкая работа, — медленно произнес он. Тем не менее, получить легальный доступ в кабинет Филча выглядело заманчиво. Ведь именно там они нашли карту Мародеров.

— Мы, хаффлпаффцы, ценим упорство, — пожала плечами староста.

— Ты поможешь нам?

— Но я уже это сделала. Я указала вам верное направление, так? И я не наказала вас за применение магии в коридорах, — она поправила свой значок. — И я все-таки староста.

— Ты не похожа ни на одну из тех старост, которых мы видели раньше, — ответил Фред, вспоминая Перси.

— Ну, бывает, гриффиндорские старосты слишком рьяно исполняют свои обязанности, — улыбнулась она, — или не выполняют их совсем. Но так как им чаще всех приходится разнимать драчунов, то, полагаю, чувство самосохранения отсутствует и у тех, и у других.

— Мы не настолько плохие! — запротестовал Джордж.

— Сказал близнец-слизеринец? — она удивленно приподняла бровь.

Упс. Джордж спохватился слишком поздно.

— Дай угадаю, вы поменялись формой? — не отставала староста.

— Э-м-м…

— Ладно, — засмеялась она, — в этот раз я отпущу вас. Но не попадайтесь мне снова!

— Хорошо, — ответил Фред. — Ты не поймаешь нас.

— Спасибо, — добавил Джордж.

— Нет проблем. Удачи с Филчем, — она повернулась, чтобы уйти.

— Эй, подожди, — остановил ее Джордж, — как тебя зовут?

— Элис. Элис Талбот.

— Федор Васильев, — представился Джордж.

Они обменялись рукопожатием.

— А я — Густав Васильев, — добавил Фред.

— Очень приятно. А сейчас идите, пока я действительно не назначила вам взыскание.

* * *

Филч встретил их настороженно.

— Зачем вам это нужно? — допытывался он, после того, как близнецы изложили ему свою просьбу.

— Ну, мы ведь здесь новички, — начал близнец-гриффиндорец.

— И мы хотели бы точно знать, что поняли все правила, — продолжил близнец-слизеринец.

— И за праздничным ужином директор сказал-

— Что у вас хранится свод правил и список запрещенных вещей.

Филч издал неопределенный смешок. Вот это денек! Маленькие паршивцы самолично пришли к нему посмотреть список запрещенных предметов? И даже журнал отработок? Неслыханно. Они определенно что-то задумали. Уж он-то чует шалости за версту.

Хотя, это не так уж и важно. Может быть, ему удастся вселить в них страх.

— Хорошо, — с досадой произнес Филч и провел их в свой кабинет. — Не вздумайте ничего трогать. Если вы нарушите порядок, я все узнаю, и отработка будет меньшее из ваших проблем.

— Да, сэр.

— Понятно, сэр.

— Спасибо, сэр.

Вот подлизы. Ну, по крайней мере, они были вежливы.

* * *

Эта староста с Хаффлпаффа оказалась права — с Филчем вполне можно было сотрудничать, несмотря на все его ворчание. А просматривая журналы отработок, близнецы очень скоро поняли еще три вещи.

Во-первых, работать с бумагами ужасно скучно.

Во-вторых, некоторые профессора описывали происшествия более подробно, чем другие. Например, профессор Вектор ограничивалась минимумом слов — чаще всего она назначала отработки «за драку» или «за невнимательность». Профессор Бабблинг, напротив, делала подробные записи, длинные и довольно запутанные, так что близнецам пришлось перечитывать их по нескольку раз, чтобы добраться до смысла.

В-третьих, Регулус Блэк оказался прав.

В семи случаях из десяти, за одинаковые проступки слизеринцам были назначены более суровые взыскания, чем гриффиндорцам. Это было не слишком заметно — несколько дополнительных баллов с факультета или пара лишних дней отработок — но тенденция прослеживалась. А иногда предпочтение становилось очевидным: Вальмонд Уилкис (вот как, оказывается, его зовут, подумал Джордж) потерял шестьдесят баллов и получил четыре дня отработок за то, что пронес в замок огневиски прошлым декабрем, в то время как Джеймс Поттер и Сириус Блэк, совершив такое же нарушение в феврале, лишили Гриффиндор только тридцати баллов и получили по одному дню отработок. У Джорджа с Фредом было искушение списать это на то, что взыскания назначались разными профессорами, но ближайшее рассмотрение показало, что в обоих случаях это была профессор Макгонагалл.

Макгонагалл. Они всегда считали ее справедливой и беспристрастной. Значит, раньше она была другой?

— Может быть, она изменилась? — предположил Джордж.

— Может, — согласился Фред. — Не могу поверить, что твои слизеринцы оказались правы.

— Мои слизеринцы? — насмешливо переспросил Джордж.

— Ты думаешь, Дамблдор знает?

— Он должен знать, так? Я хочу сказать, что это ведь Дамблдор, он все знает.

— Наверно, так, — с сомнением произнес Фред, — и он всегда был справедлив, правда?

— Правда? — нахмурившись, переспросил Джордж, — помнишь наш третий курс?

— О чем ты?

— Помнишь, как мы завоевали Кубок Школы? По-честному, выиграл Слизерин, а в последнюю минуту Дамблдор начислил дополнительные баллы Рону, Гарри, Гермионе и Невиллу.

— Они их заслужили! — закричал Фред. — За то, что победили Квиррела и Сам-Знаешь-Кого.

— Абсолютно, — согласился Джордж, — но представь, если бы ты учился на Слизерине. Они собирались побить рекорд и шли к этому целый год, разве нет? И они добились победы, а потом оказалось, что их усилия ничего не значат.

— Да, пожалуй, я бы расстроился, — медленно проговорил Фред, — сейчас я понимаю это. На самом деле все это выглядит довольно паршиво.

— Это гораздо хуже, чем терять баллы в течение года, — кивнул Джордж, — Дамблдор мог бы начислить эти баллы немного раньше, не дожидаясь праздничного ужина. Конечно, я был счастлив тогда и радовался нашей победе.

— Да, я тоже, — согласился Фред, — но когда я думаю об этом сейчас-

— Это не то, что можно назвать справедливостью, так?

— Именно.

* * *

Урок Зельеварения проходил в том же самом кабинете, где преподавал Снейп. Для Фреда с Джорджем класс выглядел непривычно светлым; вместо маленьких парт, рассчитанных на одного человека, стояли широкие столы для коллективной работы. Впереди на одном из столов тихо булькали четыре котла разного размера.

Несколько студентов уже заняли свои места. Ученики из Равенкло заняли стол поближе к двери, в середине сидела Элис Талбот, за дальним столом у стены расположились Розье и Уилкис с двумя слизеринками, недалеко от них сидел Снейп — как всегда, в одиночестве. Когда вошли близнецы, он на секунду поднял голову, затем продолжил доставать из своего рюкзака принадлежности для урока.

Пожав плечами, Фред и Джордж подошли к Элис, она кивнула им с улыбкой:

— Выглядите, как будто собираетесь что-нибудь взорвать.

— Кто, мы? — притворно ужаснулся Фред. Она рассмеялась.

— Можете сесть со мной, — сказала она, — в этом году я единственная из Хаффов, кто выбрал Зелья.

— Спасибо, — ответил Джордж и уселся слева от нее, Фред присоединился к ним.

— Нашли что-нибудь полезное? — поинтересовалась она.

— Лучше не спрашивай, — мрачно отозвался Фред.

— Что, все так плохо?

— Наши предположения подтвердились.

— Дайте мне посмотреть ваши записи, — нахмурилась Элис, — надо подумать, что мы сможем сделать.

Близнецы уставились на нее.

— Что? Я староста, между прочим. И мы, хаффлпафцы, ценим честную игру.

— Нет-нет, ты не так поняла-

— Мы не делали записей.

— О, ну конечно, — она закатила глаза, — ты самый гриффиндорский слизеринец из всех, кого я встречала, — сказала она, повернувшись к Фреду.

— Я гриффиндорец, — поправил ее Фред.

— Вы что, поменялись бровями?

— Что? — Джордж запоздало вспомнил, что вчерашние эксперименты некоторым образом отразились на его лице. — Да, мы так и сделали. Знаешь, маленькие детали…

— Могут испортить весь маскарад, — добавил Фред.

— Понятно, — Элис потерла нос и повернулась к Джорджу, — в таком случае, это ты — самый гриффиндорский слизеринец.

— Спасибо, — Джордж попытался сидя изобразить поклон.

— И все-таки, если бы вы добыли какие-нибудь реальные доказательства, мы бы смогли что-нибудь сделать.

— А ты довольно настойчивая для Хаффлпаффа, знаешь?

— Ну да, мы же все такие безвольные слабаки, да? — хмыкнула Элис. — А ты слышал об авроре Боунс?

— Амелия Боунс? — вспомнил Фред. В их времени она уже занимала пост главы Депертамента охраны магического правопорядка.

— Да, это она. И она училась на Хаффлпаффе. Ничто не смогло помешать ей добиться поста Главы Аврората. С ней шутки плохи! Лучше не связываться с ней для своего же блага.

В словах Элис звучал неподдельный пафос, и Фред примиряюще поднял руки:

— Сдаюсь!

— То-то же.

Дверь отворилась, и в класс зашла Лили Эванс. Снейп смотрел на нее с мольбой в глазах, и на секунду она застыла в смятении, но потом решительно направилась в сторону Элис и близнецов, словно не замечая его.

— Не возражаете, если я сяду с вами?

Элис бросила беглый взгляд на Снейпа, который снова сидел, уронив голову и спрятав лицо за волосами.

— Пожалуйста, — пожав плечами, ответила она.

Лили ждала ответа от близнецов.

— Мы не против, — ответил Джордж за них обоих.

— Спасибо.

Дверь снова распахнулась, и в кабинет вошли, переговариваясь, Сириус Блэк и Джеймс Поттер.

— Эй, Нюниус, не нашел ни одного желающего сесть рядом с тобой? — засмеялся Сириус.

Снейп сжал в руке волшебную палочку, но ничего не ответил. Лили хотела что-то сказать, но тоже промолчала.

— Хватит, Сириус, давай займем места, пока Слагхорн не пришел, — урезонил друга Джеймс.

— Да уж, вдруг он посадит нас с этим сальноволосым, — согласился Сириус.

Они прошли к столу, за которым сидели двое студентов из Равенкло, и их молчаливый кивок означал согласие.

Наконец, прозвенел звонок. Спустя минуту в класс грузно вошел толстый лысый старик с пышными усами, которые придавали ему сходство с моржом. Он устроил перекличку и просто сиял, называя фамилии некоторых учеников. Кроме того, что он являлся деканом Слизерина, ничто не указывало на то, что он отдает предпочтение одному факультету перед другими.

— Перед тем, как мы сегодня начнем урок, давайте посмотрим, что вы запомнили из прошлого курса, — радостно прогудел Слагхорн и указал на четыре котла, стоящих перед классом. — Пока вы не можете изготовить подобные зелья, я полагаю, но некоторые из вас, несомненно, смогут определить их.

Он открыл один котел, стоящий ближе всех к Уилкису и Розье.

— Кто-нибудь скажет мне, как называется это зелье?

Розье, Снейп, Лили, Элис и два равенкловца подняли руки.

— Мисс Эванс.

— Это амортенция, сэр, — уверенно объявила Лили, — сильнейшее любовное зелье в мире.

— Прекрасно! Гриффиндор получает пять баллов. А теперь это зелье? — Слагхорн открыл котел справа от себя.

Фред и Джордж тщетно рассматривали содержимое котла — кажется, там была налита обычная вода. Тем не менее, Снейп, Лили и Элис снова подняли руки.

— Мисс Талбот.

— Веритасерум, профессор. Сыворотка правды, запрещенная Министерством.

— Замечательно! Пять баллов Хаффлпаффу. А это? — Слагхорн открыл котел, содержимое которого напоминало слизь.

Снейп, Лили и Элис были готовы ответить.

— Мисс Эванс, еще раз, — разрешил Слагхорн, добродушно улыбаясь.

— Это Оборотное зелье, сэр. Тот, кто его выпьет, может принять внешность другого человека.

— Браво! Еще пять баллов Гриффиндору! Ну, и последнее зелье? — Слагхорн открыл самый маленький котел, наполненный сияющей золотистой жидкостью.

В этот раз единственная поднятая рука принадлежала Снейпу. Слагхорн уныло вздохнул.

— Мистер Снейп, — произнес он без энтузиазма.

Кажется, Снейп действительно не входит в число любимчиков Слагхорна, подумал Джордж.

— Это Феликс Фелицис, также называемое «жидкой удачей», — ответил Снейп, — хотя более правильным названием следовало бы считать «удача взаймы». Одна капля этого зелья дарит успех в любой деятельности приблизительно на один час. После этого наступает период неудач и несчастья, соразмерный той выгоде, которую получит человек, используя это зелье.

Фред и Джордж были не единственные в классе, кто с жадностью разглядывали золотистую жидкость в котле, пока Снейп отвечал преподавателю. Однако вторая половина его ответа их явно разочаровала.

— Э-м-м, да, — рассеянно произнес Слагхорн. — Вполне приемлемое определение, мистер Снейп. Пять баллов Слизерину.

Осмотрев класс, стараясь при этом не глядеть на Снейпа, профессор, кажется, восстановил свое душевное равновесие и объявил новое задание:

— Сегодня вы будете варить Напиток Живой смерти. Откройте учебники на странице шестьдесят девять и приступайте.

Вместе с остальными учениками Фред и Джордж направились к шкафчику с ингредиентами. Вернувшись на свои места, они начали готовить зелье, сверяясь с рецептом из учебника. Было немного непривычно — в их времени профессор Снейп обычно писал рецепт на доске.

Дойдя до описания третьего ингредиента, Фред остановился и попытался вспомнить рецепт Живой смерти, который им давал профессор Снейп.

— Дж… Густав, — тихо позвал он Джорджа и сунул ему под нос учебник, — посмотри, разве это правильно?

— По-моему, мы должны раздавить дремоносные бобы, а не резать их, — вспомнил Джордж.

Лили удивленно повернулась к ним:

— Это правда, так сок будет идти лучше, — подтвердила она.

— Ты уверена? — спросила Элис, пытаясь разрезать гладкий боб.

— Сев, я имею ввиду Снейп, заметил это в прошлом году, когда мы готовились к сдаче СОВ, — объяснила Лили.

Элис быстро посмотрела на Снейпа, который сидел один и яростно работал. Фред и Джордж проследили за ее взглядом и заметили на столе Снейпа несколько раздавленных дремоносных бобов.

— Ну, тогда ладно, — согласилась Элис и раздавила свой боб, из которого немедленно вытек сок.

Его было достаточно, но не так много, как предполагали близнецы.

— Меня не оставляет чувство, что мы забыли что-то еще, — заметил Джордж.

— Да, вот только не могу вспомнить, что именно.

Пожав плечами, они вернулись к приготовлению своего зелья. К концу урока у каждого из них в котле остывала жидкость сиреневого цвета. У Лили зелье получилось немного голубоватым, у близнецов — лавандового оттенка, а у Элис — немного темнее, чем было написано в книге. Тем не менее профессор Слагхорн остался доволен.

— Превосходно с первой попытки, — объявил он, обойдя их четверку. — Пять баллов каждому, а мисс Эванс — десять, ее зелье почти совершенно. Полагаю, вам не хватило нескольких минут, мисс Эванс. Посмотрите все, — он зачерпнул зелье из котла Лили, показывая всему классу.

Джеймс Поттер засвистел, а Сириус Блэк зааплодировал:

— О, браво, Эванс! Круто!

Слагхорн улыбнулся себе в усы и двинулся дальше по классу. Зелье Уилкиса было темно-зеленого цвета, и профессор попенял ему на недобросовестную работу, зато Розье получил пять баллов. Подойдя к столу Снейпа, профессор молча зачерпнул из его котла — так, как он сделал с зельем Лили. В ковше плескалась прозрачная жидкость насыщенного сиреневого цвета, как и написано в учебнике.

— Приемлемо, как всегда, мистер Снейп. Пять баллов.

Фред переглянулся с Джорджем. Зелье, сваренное Снейпом, было лучшим в классе, кроме того, он единственный закончил вовремя. Несмотря на это, Лили заработала больше баллов, чем он, и, кажется, никто из класса не удивился.

Даже декан Слизерина пристрастен к своему собственному факультету, подумал Джордж.

Выходя из класса, Сириус постарался не столкнуться ни с кем из студентов и особенно бережно нес свой рюкзак. Когда все набирали ингредиенты для зелья, никто и не заметил, как он задержался на пару секунд у одного котла и быстро наполнил фиал бесцветной жидкостью. Теперь гриффиндорские пророки расскажут ему все, что он хочет узнать. А потом он сможет изменить свою судьбу, что бы она ни сулила.

Тем же вечером за ужином высокий светловолосый гриффиндорец со значком старосты на груди передал Фреду сложенный листок.

— Что это? — удивился Фред, безуспешно пытаясь вспомнить имя этого парня.

— Сообщение от директора. Такое же я должен передать твоему брату.

— Спасибо.

Записка приглашала их посетить кабинет Дамблдора сегодня, в восемь часов.

Таким образом, в назначенное время они стояли у каменной горгульи, охраняющей вход в директорские покои. Назвав пароль, они ступили на винтовую лестницу, которая подняла их к двери. Фред и Джордж постучали.

— Входите, — отозвался Дамблдор.

Они открыли дверь и вошли в кабинет.

— Спасибо, что пришли. Прошу вас, садитесь, — Дамблдор указал им на два стула возле своего стола.

Фред и Джордж сели.

— Боже правый! — вдруг воскликнул Дамблдор, взглянув на Джорджа, — что случилось с твоими бровями?

— Ну, мы подумали… — хихикнул Джродж.

— Что нас нужно как-то различать...

— Хотя, я выгляжу теперь немного старше…

— Я вижу, — согласился Дамблдор, блеснув очками, — ты позволишь? — обратился он к Джорджу, подняв волшебную палочку.

Джордж кивнул. Одним движением Дамблдор вернул брови Джорджу, а вторым — сделал их темными.

— Как вы устроились?

— Э-м-м, спасибо, хорошо, — ответил Фред.

— Я чувствую, что ты хочешь что-то сказать мне, мой мальчик. Я мог бы тебе помочь?

Фред и Джордж переглянулись.

— Мы кое-что обнаружили здесь, то, чего не было в нашем будущем. Если мы скажем вам об этом, мы нарушим ход времени? — уточнил Джордж.

— Я не уверен, — добродушно произнес Дамблдор, невозмутимо наблюдая за испуганными Фредом и Джорджем, — иногда мельчайшее изменение влечет значительные последствия. Но, если у вас нет умысла изменить свое прошлое, то, скорее всего, это будет безопасно. Я полагаю, вы хотели бы что-то обсудить со мной?

— Вам известно, что студенты с разных факультетов получают неравные взыскания? — выпалил Фред.

— Что ж, могу сказать, что такое случалось недавно с Равенкло и Хаффлпаффом, главным образом, для предотвращения излишних беспорядков.

— Нет-нет, мы не об этом, — попытался объяснить Джордж, — мы говорим о том…

— Что гриффиндорец, как я, получает меньшее взыскание…

— Чем слизеринец за такой же проступок.

Брови Дамблдора поползли вверх.

— Я не осведомлен о ваших проступках, кроме общей драки на первом уроке по Чарам. Могу я узнать, что побудило вас прийти к такому выводу?

— Вчерашняя драка между Снейпом и Петтигрю, — ответил Джордж.

— Питера отпустили, — объяснил Фред, — а Снейпа нет.

Дамблдор помрачнел.

— Мистер Петтигрю был вынужден провести вторую половину дня в больничном крыле после нападения мистера Снейпа, — напомнил он.

— Но, понимаете…

— Дело в том…

— Что Петтигрю напал первым.

— Боюсь, вас обоих ввели в заблуждение, — мягко произнес Дамблдор, — у профессора Макгонагалл есть несколько свидетелей, подтверждающих то, что Снейп спровоцировал драку с мистером Петтигрю.

— Что? — возмутился Фред, — но за ужином Питер утверждал, что это он первый атаковал Снейпа и использовал обездвиживающее заклятье.

— В самом деле?

Фред энергично кивнул.

— Если вы мне не верите, то можете сделать так, как делали раньше — проверьте мою память.

На лице Дамблдора промелькнуло изумление.

— Я рад, что ты так доверяешь мне, мой мальчик. Спасибо.

Довольно долго он, не отрываясь, смотрел Фреду в глаза. Перед ним замелькали картинки — вот вчерашний ужин, где Петтигрю хвастается своей победой, вот близнецы перебирают бумаги в кабинете Филча. И короткая вспышка воспоминаний о присуждении Гриффиндору дополнительных баллов в их 1993 году. Дамблдор резко прервал контакт. Он выглядел растерянным, от былого спокойствия не осталось и следа.

— Прошу прощения, — произнес он взволнованно, — я увидел гораздо больше, чем предполагал. Думаю, этого достаточно. Нам следует быть благоразумнее, чтобы не помешать течению времени.

Он перевел дух, и внезапно показался старым и уставшим.

— Боюсь, мне придется принести мистеру Снейпу свои извинения. А, может быть, и всему Слизерину. Сколько же раз мы обвиняли несправедливо? Награждали и наказывали разной мерой? Неужели история пошла по второму кругу? — его голос постепенно затих.

Фред и Джордж с тревогой смотрели на него — они не привыкли видеть этого великого волшебника неуверенным, сомневающимся, как обычный человек. Наконец, Дамблдор поднял голову, словно только что вспомнив о присутствии близнецов.

— Не обращайте внимания, — проговорил он, — я благодарю вас за то, что вы обратили мое внимание на эту ситуацию. Я готов заверить вас, что наказание мистера Снейпа будет отменено. А сейчас я хотел бы вам сообщить, что мне удалось узнать о вашем путешествии во времени.

Близнецы согласно кивнули, и их смущение сменилось жадным нетерпением.

— Что ж, у меня есть как хорошие, так и плохие новости. Хорошая новость состоит в том, что вы оба сможете вернуться домой безо всяких трудностей, это произойдет как бы автоматически. К сожалению, ваше пребывание здесь продлится дольше, чем я рассчитывал.

— Как долго? — занервничал Джордж.

— Несколько месяцев, — пояснил Дамблдор, — думаю, до конца января или начала февраля.

Братья дружно издали вздох облегчения — они боялись, что застрянут здесь на годы.

— А мы вернемся в то же самое время, которое покинули? — спросил Фред.

— С точностью до минуты, если мои расчеты правильны, — уверил его Дамблдор.

Фред и Джордж заулыбались. Если в начале февраля они вернутся домой, то им уже будет семнадцать, и они смогут участвовать в Тремудром Турнире без всяких ограничений.

* * *

Как только близнецы оказались за дверью, Дамблдор рухнул в свое кресло и схватился за голову. Как он мог воспользоваться согласием Федора на легилименцию?! Такой огромный риск. И он знал об этом. Стоило бы задуматься об этом чуть раньше.

Время. Оно само отстаивает свои права.

Последнее воспоминание о праздничном ужине, которое он увидел у Фреда, не давало ему покоя. Как он мог быть так жесток, что объявив победителями Слизерин, тут же передал Кубок Школы Гриффиндору? И Равенкло с Хаффлпаффом обрадовались этой победе не меньше самих гриффиндорцев? Что может быть хуже — видеть Хогвартс таким разобщенным и знать, что ты сам повинен в этом? Альбус потряс головой. Что же должно случиться, чтобы он повел себя так бессердечно?

Но, может быть, это и есть ответ.

Он не поступил бы так в обычных условиях. Но он сделал это по неизвестным причинам. А теперь ему придется повторить это, несмотря на очевидную несправедливость происходящего. Ход времени нужно сохранить любой ценой.

С другой стороны, это может указывать на временной парадокс. Близнецы должны были попасть в прошлое.

Здесь короткое воспоминание заставило Дамблдора забыть о близнецах и их путешествиях во времени: в Хогвартсе из будущего, против всех правил и всякой логики за преподавательским столом сидел Северус Снейп. И сидел на том самом месте, которое обычно занимает третий по значимости человек в Хогвартсе, после директора и его заместителя. И это предположительно должно означать, что Альбус не исключил его из школы.

Если бы он услышал это от кого-то, то, наверное, ответил бы, по обыкновению, что-нибудь вдохновляющее, но в глубине души немедленно бы усомнился в адекватности этого человека. Северус Снейп варит запрещенные зелья, а его увлечение темными искусствами ведет его прямой дорогой к Тому Риддлу, Альбус видел это как никто другой. А раз ему уготовано стать Пожирателем смерти, то в школе ему не место. Даже Гораций Слагхорн, признавая явные таланты мальчика, уже перестал поддерживать его и, кажется, смирился с его будущей участью.

Но, если Альбус позволил ему преподавать в Хогвартсе, доверил ему детей, значит, он не стал Пожирателем.

Впрочем, также можно утверждать, что он никогда не подарил бы Кубок Школы лишь для того, чтобы тотчас забрать его.

Парадоксы времени. Я должен его назначить, потому что я уже знаю об этом. Даже если он станет Пожирателем смерти, я не осмелюсь изменить события.

Еще одно событие, требующее его внимания — Питер Петтигрю оказался зачинщиком вчерашней драки со Снейпом. И теперь ему придется пересмотреть все, что он знал — или думал, что знал — о слизеринцах. Дамблодор поднес волшебную палочку к виску и потянул прозрачные нити воспоминаний — одно за другим, чтобы затем окунуться в думосбор.

Вот Северус Снейп в его кабинете. Очередная драка. Свидетели — в основном гриффиндорцы. Большинство стычек — с Джеймсом или Сириусом, иногда оказываются замешаны Ремус и Питер. Или они выступают свидетелями. Да, Ремус выглядит смущенным, когда утверждает, что Снейп напал первым. Почему же я не замечал этого раньше?

Вероятно, потому что четыре голоса громче одного, а за Северуса никто не торопился заступиться. А еще, — подсказала ему совесть, - потому что Джеймс и Сириус — обаятельные и яркие заводилы, а Северус — нет. Конечно, внешность не главное, но Альбус прожил немало лет, чтобы понимать всю силу воздействия красоты. В отличие от гриффиндорской «золотой молодежи», Северус был угрюм и непривлекателен, и Альбус боялся, что это обстоятельство заставило его несправедливо осуждать Снейпа.

Но где же были его друзья, когда он вступал в драку?

Альбус погрузился в очередное воспоминание.

Вот Снейп сидит за столом в Большом Зале — отдельно от своих однокурсников. Кажется, он больше времени проводит с Лили Эванс, чем ними. Что же произошло потом? Снейп всегда один. По школе ходили разные слухи о причинах их ссоры. Может быть, дружба с магглорожденной не позволит ему вступить в Пожиратели смерти?

Дамблдор тяжело отошел от думосбора. Он был слишком несправедлив к этому ученику. Да и к остальным слизеринцам тоже, как показали записи Филча. Ему нужно будет поговорить об этом со всеми преподавателями. Тот факт, что большинство последователей Тома Риддла — бывшие выпускники Слизерина, не дает право судить сегодняшних студентов и возлагать на них ответственность за преступления их предшественников. Наоборот, подобное обращение может подтолкнуть этих детей вступить в ряды Пожирателей.

Вздохнув, он отправил серебристого феникса к Минерве. Нужно сказать ей, что испытательный срок для Снейпа отменяется, а еще вернуть баллы, снятые со Слизерина за последний инцидент. Но отработку придется оставить — все-таки Снейп нанес Петтигрю физический ущерб, причем используя проклятье собственного изобретения. Дамблдор достаточно разбирался в темной магии, чтобы понимать — то, что заклятие не является темным, не означает, что оно безопасно. На самом деле, такое проклятие иногда оказывается более зловредным, чем простой темномагический сглаз. Изобретение Снейпа было сложным, опасным и трудно излечивалось; было очевидно, что Снейп приложил немало усилий, чтобы не выйти за рамки закона. Альбус прекрасно знал, что создание такого проклятья требует глубокого знания магической теории — ее темной стороны — именно для того, чтобы избежать случайного совпадения с темномагическим проклятьем, имеющим подобный эффект. Одним изобретением Снейп продемонстрировал как уровень владения темной магией, так и прекрасное знание лазеек в законах.

А, может быть, все это и к лучшему. Если в будущем Северус Снейп будет его, а не Тома… Что ж, Альбус еще помнил войну против Гриндевальда. В борьбе за светлые идеалы всегда пригодится человек, способный пойти на мокрое дело.

* * *

В слизеринской спальне для шестикурсников отсутствующих не было. Розье развернул пергамент.

— Итак, результаты прошедшей недели таковы, — объявил он, — Эйвери заработал для нас пять баллов, Уилкис и Васильев десять, а я — двадцать. Мальсибер — ничего. Снейп… ты потерял двадцать пять баллов.

Глаза Снейпа расширились, но он промолчал. На его лице чередовались недоверие и удивление. Розье продолжил:

— Лучше, чем я думал, но…. Так, Мальсибер будет первым — за то проклятье растущих ногтей, которым ты наградил его три дня назад. Потом я. Уилкис, Васильев — можете подбросить монетку, кто из вас будет первый. Потом Эйвери.

Снейп кивнул и опустился на колени.

— Что это? — опешил Джордж. — Вы не говорили…

— Тренировка, — ответил Мальсибер, скривив рот в жестокой усмешке.

— Я засекаю время, — предупредил Розье.

— Да, да, сейчас, — Мальсибер направил волшебную палочку на Снейпа. — Круцио!

Мальсибер направил свою волшебную палочку на Снейпа:

— Круцио!

Не задумываясь, Джордж врезал Мальсиберу кулаком в скулу, вложив в свой удар всю силу загонщика. Тот упал на спину, Снейп взирал на происходящее с нечитаемым выражением в черных глазах. Розье, Эйвери и Уилкис выхватили волшебные палочки почти одновременно и нацелились на Джорджа. Никто из них не смеялся.

— Что с вами происходит? — возмутился Джордж.

Слабый голосок в его голове пытался напомнить ему, что он обещал Дамблдору ни во что не вмешиваться. Джордж проигнорировал его. На свете есть вещи, мимо которых нельзя пройти просто так, если ты не хочешь потом всю жизнь презирать самого себя. Сейчас был как раз такой случай, и к черту весь временной порядок.

— С нами? — прорычал Мальсибер, держась за щеку, — что не так с тобой, черт тебя побери?

— Это Непростительное Заклятье! — заорал Джордж, — вы не можете использовать его!

— Хватит! — резко оборвал их Розье. — Васильев, у нас вполне легальная тренировка. Мы все согласились на это. Каждый из нас. Даже Снейп.

Краем глаза Джордж заметил, как Снейп кивнул.

— Ты у нас новенький, и я был снисходителен к тебе все это время. И сейчас я даю тебе последний шанс. Извинись перед Мальсибером, — приказал Розье.

— Я хочу компенсации, — сплюнул Мальсибер.

Розье смерил его взглядом, и тот умолк.

— Ну, Васильев?

Это же Пожиратели смерти. Или они станут такими. Пытки и убийства для них привычное дело.

— Нет, — ответил Джордж, — я не позволю вам это делать.

Розье нахмурился и взмахнул волшебной палочкой. Джордж едва сумел увернуться от тонкого голубого луча, как тут же упал на пол. Его ноги словно окаменели.

— Спасибо, Снейп, — спокойно произнес Розье.

Валяясь обездвиженный на полу, Джордж увидел, как Снейп ответил Розье легким кивком, а потом повернулся к Мальсиберу, буравя его взглядом. Мальсибер стоял с красным лицом, на щеке у него наливался синяк.

— Я заслужил свое наказание, — тихо, но внятно проговорил Снейп, — ты можешь продолжать.

Чтооо?

Мальсибер ждал разрешения Розье, и когда тот махнул рукой, он, ухмыляясь, снова поднял свою палочку.

— Круцио!

Снейп качнулся, но не упал и не закричал, а только задышал прерывисто. С ужасом наблюдая за происходящим, Джордж подумал, что, наверное, этот круциатус не такой сильный, как, например, тот, который им демонстрировал на пауке профессор Грюм.

Время пошло: одна, две, три секунды…. Отсутствие реакции со стороны Снейпа явно расстроило Мальсибера. Даже Джордж заметил это, пытаясь освободиться от Снейпова петрификуса. Почему он остановил меня? Я пытался помочь! Неблагодарный засранец!

— Достаточно, — поднял руку Розье.

Мальсибер заворчал, но подчинился и опустил палочку.

Розье наклонился и посмотрел Снейпу в лицо.

— Игнис ментис, — тихо произнес он.

И Снейп закричал. Он судорожно бился на полу, корчась от боли. Мальсибер смеялся. Джордж изо всех сил старался обрести подвижность — он должен остановить их, а Снейп с его согласием пусть идет к черту. Но какое бы невербальное заклятие ни наслал на него Снейп, оно явно не требовало от волшебника длительной концентрации, так как Джордж обнаружил, что все еще не может двигаться.

Проклятие Розье длилось дольше, чем круциатус Мальсибера, или так казалось, потому что оно довело Снейпа до агонии. Наконец, он опустил палочку, и Снейп медленно поднялся с пола, чтобы снова встать на колени. Непролитые слезы блестели у него в глазах.

— Васильев лишился своего места, поэтому теперь твоя очередь, Уилкис, — распорядился Розье.

Уилкис нервно облизнулся, оглядываясь на Розье и Мальсибера, а потом направил волшебную палочку на Снейпа.

— Та…

Стук в дверь остановил его на полуслове. Он поспешно спрятал палочку, Снейп вытер глаза и резко поднялся с колен.

В спальню вошел Слагхорн. Он осмотрел комнату и недовольно уставился на Джорджа, все еще лежащего на полу без движения.

— Прошу прощения, профессор, — гладко произнес Розье, — профессор Лайел дала задание тренироваться в невербальных заклятиях. Я знаю, нам не следовало делать это в спальнях, но…

Розье умолк с глуповатым видом.

— Мальчики, вы должны лучше соблюдать правила, — погрозил ему пальцем Слагхорн, но тут же испортил воспитательный момент, понимающе подмигнув. — Просто освободите мистера Васильева, и я забуду все, что видел.

— Да, сэр! — с готовностью отозвался Розье, и Джордж снова обрел способность к движению.

Он взглянул на Слагхорна в замешательстве — стоит ли ему рассказывать о том, что здесь произошло. Его однокурсники вели себя дружелюбно в присутствии декана, но едва ли могли скрыть враждебность. Кажется, он вляпался в какое-то дерьмо. Никто из его соседей по спальне не испытывал раскаяния, унижая и пытая своих собственных однокурсников. Внезапно до него дошло, почему Снейп отверг его помощь. Каждому из них придется здесь ночевать.

Впрочем, он не сожалел о своем поступке ни на йоту, но ему нужно было как-то выпутаться из неприятностей, в которые он сам себя втянул.

— Профессор, — обратился он к Слагхорну и кожей почувствовал возросшее напряжение слизеринцев. — Я оставил свои конспекты по Чарам у своего брата, хватит ли мне времени до отбоя, чтобы забрать их?

— Я напишу записку для тебя. В следующий раз постарайся не уходить так поздно, хорошо? — благостно отозвался Слагхорн, мгновенно разрядив атмосферу в комнате. Он нацарапал что-то на клочке пергамента и вручил его Джорджу.

Что ж, есть что-то полезное в том, что никому здесь не известно мое настоящее имя. Никто из профессоров в наше время не купился бы на такую выдумку про меня и Фреда.

— Спасибо, профессор, — Джордж взял записку и попытался выдавить улыбку.

Слагхорн повернулся к Снейпу с легким сожалением на лице:

— Мистер Снейп, боюсь, вам придется пройти со мной в кабинет директора.

— Сэр?

— Не волнуйтесь, будет просто разговор, — заверил его Слагхорн, но Снейп не выглядел спокойным. Тем не менее, ему не оставалось ничего другого, как согласиться, поэтому он кивнул, скрыв лицо за длинными волосами. Джордж последовал за ними сквозь подземелья, не рискнув остаться с однокурсниками один на один, и, лишь достигнув первого этажа, оставил их и свернул к башне Гриффиндора.

— Слушай, просто скажи моему брату, что я здесь, — попросил Джордж, — мне позарез нужно поговорить с ним.

Мальчишка — второй или третий курс, судя по росту, — недоверчиво рассматривал его. Его взгляд задержался на эмблеме факультета, и Джордж едва сдержался, чтобы не закричать на него. Он представил себе свою реакцию, если бы какой-нибудь слизеринец появился перед портретом Полной Дамы.

— Пожалуйста, — практически умолял Джордж, — он не обязан выходить, если не хочет, просто скажи ему.

— Хорошо, — с неохотой согласился мальчик, — только отойди отсюда, ты не должен слышать пароль.

Полная Дама одобрительно кивнула со своего портрета. Маленький наглый засранец, подумал Джордж, впрочем, без особой злости. Он отошел в коридор, мальчишка что-то прошептал, и портрет отодвинулся, пропуская его. Знакомые красные и золотые полотнища гриффиндорской гостиной промелькнули перед Джорджем дразнящей вспышкой, мальчишка зашел внутрь, и проход закрылся.

Джордж ждал, и ему казалось, что уже прошла вечность, хотя на самом деле он знал, что стоит здесь не более пяти минут. Наконец, портрет снова отодвинулся, и вышел Фред.

— Что с тобой? — он с тревогой поспешил к Джорджу, у которого чуть ноги не подкосились от радости, когда он увидел Фреда.

— Не здесь, — ответил Джордж, оглядываясь. — Пошли туда, где висит гобелен с Боадицеей.

Фред приподнял бровь, однако проследовал за Джорджем в пустынный коридор.

— Что с тобой? — повторил он.

— Слушай, я по-настоящему вляпался, — выпалил Джордж.

Длинный путь из слизеринских подземелий к башне Гриффиндора позволил ему как следует поразмыслить над своим положением. То, что сделано, уже не воротишь, но у него оставались два способа решить проблему: или Дамблдор останавливает насилие, творящееся в школе, и меняет историю, или же он, Джордж, остается со слизеринцами один на один, и тогда… его ждут наказания. Отработки были для него привычным делом, но вот Непростительные… а еще то заклятье Розье, от которого так вопил Снейп… Джордж содрогнулся от воспоминаний.

— Что случилось?

И Джордж рассказал. По мере рассказа Фред бледнел и смотрел на брата широко раскрытыми глазами.

— Ты не вернешься туда, — отрезал он.

— Но-

— Нет, — перебил его Фред, — ты не пойдешь обратно! Говорю же тебе, Джордж, они сумасшедшие. Каждый из них. И опасные. Судя по твоим словам, ты легко отделался, хорошо, что они не использовали «круцио» на тебе. Если бы не появился Слагхорн… Джордж, одному Мерлину известно, что бы могло случиться!

— Если я не вернусь, все начнут задавать вопросы. Дамблдор чуть с ума не сошел, когда мы рассказали ему о факультетах и наказаниях. Этого было достаточно, чтобы внести хаос в порядок событий, представь, что будет, если Дамблдор узнает о пытках, — у Джорджа дрожали руки.

— У всех появятся вопросы, — повторил Фред. — Ты прав. Черт! И Дамблдор велел ничего не говорить ему о том, что мы знаем. Но тебе все равно нельзя возвращаться. Я мог бы…

— Ты не пойдешь туда вместо меня, — твердо сказал Джордж, — даже не думай об этом.

— Ты мог бы сегодня переночевать на одной кровати со мной, — предложил Фред, — а потом мы могли бы сказать, что это все твой брат-близнец.

— Думаешь, они поверят?

— Нет, — подтвердил Фред и уставился на Джорджа. — Брови.

— Что?

— Дамблдор исправил тебе брови, помнишь? А сейчас, если мы сделаем их как раньше, ты можешь представить все так, как будто это я начистил рожу Мальсиберу. Я, наглый и бесшабашный гриффиндорец, украл твою форму и напал на слизеринца, который бросался непростительными. А ты ничего не мог с этим сделать. Это все я.

— А если это повторится на следующей неделе?

— Так, баллы терять ты не имеешь права, — начал рассуждать Фред, расхаживая взад-вперед. — Безупречное поведение. Представь, что ты — Перси. Не позволяй им придраться к тебе. Что касается остального… скажи им, что ты заставил меня молчать, и сам не можешь в этом участвовать из-за Дамблдора. Это прозвучит правдоподобно, потому что мы, как иностранные студенты, должны регулярно отчитываться ему, — Фред остановился и посмотрел на Джорджа. — Как ты думаешь, это сработает?

— Попытка не пытка, — беспомощно пожал плечами Джордж.

Фред кивнул, плавно повел своей волшебной палочкой, и у Джорджа снова исчезли брови.

— Только не вмешивайся ни во что опять, ладно?

— Я не могу позволить им пытать людей! — заорал Джордж.

— Если я могу держать себя в руках при виде Блэка, то и ты сможешь держаться подальше от слизеринцев, — мрачно отозвался Фред.

— Блэк не убивает никого прямо перед тобой! — выкрикнул Джордж.

— Тогда не смотри.

Джордж уставился на него, не веря своим ушам. Его брат еще никогда не был таким холодным и бездушным. Но потом он поймал его взгляд и прочитал в нем страх. Страх, что это его, Джорджа, будут пытать, а может даже убьют. Джордж представил себя на месте Фреда и вздохнул.

— Хорошо, — ответил он, ненавидя себя.

— Жаль, что ты не в Гриффиндоре вместе со мной, — сказал Фред.

— Да.

— Знаешь, я думаю, что профессора все-таки поступают справедливо, хотя и не догадываются об этом. Слизеринцы заслужили все наказания, чем больше, тем лучше. Они должны быть исключены из Хогвартса, их не может быть здесь, Хогвартс должен быть безопасным.

— Они заслужили Азкабан, — тихо проговорил Джордж, — пожизненное заключение за применение Непростительных. Так говорил Муди.

— Они там будут, — подтвердил Фред, — если их еще там нет. Когда мы вернемся домой, мы проверим. Обещаю. — Джордж кивнул. — Ладно, теперь давай порепетируем, что ты скажешь…

Никто из них не заметил бурую крысу, притаившуюся на полу в конце коридора.

* * *

Джордж Уизли шел в подземелья, повторяя про себя снова и снова, как мантру: «Я гриффиндорец, я гриффиндорец». Стараясь выглядеть спокойным, он вошел в гостиную Слизерина и прошел в спальню.

— Я приношу свои извинения за действия моего брата, — произнес он как можно более непринужденно.

— Оу, — Розье бросил предупреждающий взгляд Мальсиберу.

Снейп, очевидно вернувшийся от Дамблдора, уставился на него и снова скрылся за завесой волос. Интересно, когда он укоренился в этой привычке.

— По всей видимости, Поттер подбил его пробраться сюда, — объяснил Джордж, небрежно пожав плечом.

Розье не спускал с него глаз, и Джордж с облегчением заметил, как его взгляд метнулся к отсутствующим бровям.

— Я вижу, — медленно проговорил он, — но как он сюда попал?

— Он сказал, что прошел вслед за кем-то.

— Он донесет Дамблдору? — спросил Эйвери.

— Я убедил его обо всем молчать, — заверил его Джордж, и слизеринцы заметно расслабились, — но, боюсь, я не смогу участвовать в следующих, э-м-м, тренировках, — продолжил он, стараясь вложить в свои слова нотку разочарования. — Я и Федор должны регулярно встречаться с Дамблдором, а вы знаете, чем это грозит.

— А как насчет твоего брата? — сплюнул на пол Мальсибер, — он мне должен.

— Он под запретом, — твердо произнес Джордж, вспомнив, как эту фразу говорил Снейп в защиту Лили Эванс. — Он идиот, но он не полезет сюда снова. Я все улажу.

— Почему мы должны тебе верить?

— Я мог рассказать все Дамблдору или позволить Федору сделать это. Я этого не сделал.

— Тогда все в порядке, — кивнул Розье и, сделав успокаивающий жест в сторону разъяренного Мальсибера, продолжил, — чтобы не опозорить наш факультет, ты лишаешься права участия в дальнейших тренировках. Но если ты — или твой брат — снова будете вмешиваться, то вас ждут серьезные последствия. Тебе ясно, Васильев?

— Конечно, — ответил Джордж, выдавив улыбку, больше похожую на гримасу.

* * *

Час спустя Джордж чистил зубы, когда неожиданно обнаружил себя прижатым лицом к полу ванной комнаты. Слегка оглушенный, он повернулся посмотреть, кто его атаковал, и обнаружил перед собой юное лицо своего будущего профессора Зелий. Даже будучи шестнадцатилетним, Снейп в ярости выглядел устрашающе.

— В кого ты играешь, Васильев? — прошипел Снейп, наклонившись над ним.

— Что? — Джордж попытался подняться, но удар заклинания опрокинул его обратно.

— Ты травил меня в Большом Зале, и даже не один раз. Ты ухмылялся, когда Макгонагалл сняла с меня баллы. А потом ты предложил мне помощь в приготовлении зелья, тогда ночью, и так притворно беспокоился на ЗОТС о том, что я ранен. Ты сказал директору что-то, и он в первый раз за пять лет был на моей стороне против своих гребаных гриффиндорцев. А затем ты, рискуя своей привилегией — быть новой игрушкой Розье — напал на Мальсибера, якобы защищая меня. Итак, я спрашиваю тебя, какую игру ты ведешь, Васильев?

— Это был Федор, — возразил Джордж, неприятно поразившись эпитету о «новой игрушке Розье». Что это значит?

— Не думай, что я идиот, — выплюнул Снейп, — на твоей волшебной палочке есть зазубрина, а у твоего брата — нет. Если вы обменялись палочками, то твоя маленькая прекрасная речь становится бессмыслицей. И это не объясняет всего остального. Короче, чего тебе надо от меня? — по мере того, как он говорил, на конце его волшебной палочки разгоралось бледное пламя.

— Может, я просто порядочный человек?

— Таких не существует, — насмешливо фыркнул Снейп, — попробуй еще.

А вот и жизненное кредо этого мерзавца.

- Может, я просто не хочу с тобой враждовать? — предположил Джордж, — ты ведь очень умный, но еще и псих, опасное сочетание.

— Последняя попытка, — предупредил Снейп, бело-голубая искра сорвалась с его палочки и едва не попала Джорджу в лицо.

Во что может поверить этот параноик? Кажется, Розье говорил, что Снейп может быть полезен, тогда…

— Мне нужна твоя помощь.

— В чем?

Об этом он еще не задумывался.

— Э-э-э, дружище, ты не мог бы опустить палочку? — протянул Джордж, но Снейп только молча смотрел на него. — Ладно. Ты ведь разбираешься в темных искусствах, так? И в создании новых заклинаний? Ты сам придумал заклятье роста ногтей, верно?

— Сглаз, — поправил Снейп.

Джордж закатил глаза до того, как успел себя остановить.

— Хорошо, сглаз. Как бы то ни было, мы с Федором разрабатываем один проект. И нам нужен эксперт.

— Какой проект?

— Следящие чары, которые могут обойти неизвестную темную магию, — произнес Джордж и внутренне содрогнулся. Фред убьет меня за то, что я втянул сюда Снейпа. Ну, может, все будет не так плохо. Ли тоже помогал нам в наших опытах. Правда, Ли не был таким странным и жестоким. Черт!

— Я помогу тебе, а ты оставишь меня в покое? — спросил Снейп.

— Да, — согласился Джордж. И с чего я взял, будто этот урод будет благодарен мне за то, что я вступился за него? Вот я идиот!

Снейп опустил палочку, и Джордж немного успокоился.

— В следующий раз, просто открой рот и спроси, черт возьми!

Снейп провел волшебной палочкой, и Джорджа окутал серебристый туман. Кажется, он даже успел испугаться, но туман исчез, и перед Джорджем снова возникла физиономия Снейпа.

— Я — эксперт по темным искусствам, Васильев, — ухмыльнулся Снейп, — умный, изобретательный и сумасшедший.

— Что ты наколдовал? — потребовал Джордж.

— Ничего опасного, — ответил Снейп, все еще ухмыляясь, затем выражение его лица стало жестким. — Я держу свое слово, Васильев. Я помогу тебе, и ты оставишь меня в покое. И ты не будешь меня никуда втягивать, в какие бы большие игры ты не играл с Розье, или что ты там выдумаешь с гриффиндорцами. Ты не будешь совать нос в мою жизнь.

— Договорились, — кивнул Джордж и протянул руку. Снейп фыркнул и вышел из ванной комнаты.

Тряхнув головой, Джордж поднялся и начал искать свою упавшую зубную щетку. Он очень, очень жалел, что принял предложение Распределяющей Шляпы, вместо того, чтобы пойти в Гриффиндор вместе с Фредом. Массовый убийца, оборотень и два покойника казались теперь отличными соседями по комнате по сравнению с теми, которые достались ему здесь.

Фред не мог заснуть.

Он пялился на темный полог своей кровати и ненавидел себя. Не нужно было отпускать Джорджа в слизеринские подземелья. Эти чертовы Пожиратели-на-тренировке, может быть, пытают его прямо сейчас. А если они убьют его — нет, нельзя об этом думать.

Увы, это все, о чем он мог размышлять. На фоне его переживаний мирное посапывание Мародеров казалось издевательством.

Мародеры… Интересно, они уже придумали свою волшебную карту? Если да, Фред мог бы проверить, как там Джордж…

Не думай об этом. С ним все в порядке. Я бы почувствовал, если бы что-то случилось.

Фред знал, что лжет самому себе. В свое время мать с отцом заставили пройти их с Джорджем кучу нелепых тестов в Святом Мунго, всерьез опасаясь, что близнецы имеют мысленную связь друг с другом. Конечно, ничего не подтвердилось. Но они были так похожи, так дружны, что люди считали их одним целым. Но это не так. Он связан с Джорджем не более, чем, например, с Перси.

Бесцельное разглядывание занавесок не помогало. В конце концов, он понял, что больше так не выдержит.

— Акцио, Карта Мародеров, — прошептал он, и знакомый свиток пергамента легко переместился с кровати Ремуса прямо ему в руки. Он осторожно дотронулся до него волшебной палочкой. — Торжественно клянусь, что замышляю только шалость.

И Хогвартс предстал перед ним как на ладони. Фред отыскал самую важную точку и выдохнул с облегчением. Вот он, Джордж Уизли — живой, ну или хотя бы, способный передвигаться, — идет в ванную комнату рядом со слизеринской спальней.

Стоп.

Джордж Уизли?

А как же Густав Васильев?

Черт!

Интересно, Мародеры уже знают? Наверное, нет, раз они до сих пор ничего не сказали. Но мне нужно быть уверенным, что так и будет. Если они обнаружат…

Когда-то Филч конфисковал эту Карту. Кажется, я мог бы поспособствовать, чтобы она «случайно» попала к нему в руки…

Навязчивая идея припрятать Карту подальше ото всех завладела Фредом. В прошлом году они отдали ее Гарри и знали, что она попала в правильные руки.

Но мы-то сами нашли ее в кабинете Филча, в ящике с надписью «Конфисковано и очень опасно», значит, она должна попасть туда и тогда следующее поколение — мы и Гарри — сможем ей воспользоваться.

В это время на Карте точка с надписью «Снейп» передвинулась в ванную комнату вслед за точкой Джорджа и приблизилась к нему почти вплотную. Замерев, Фред гадал, что нужно этому мерзкому типу от его брата. К счастью, Снейп скоро ушел, а спустя несколько минут Джордж тоже покинул ванную и вернулся в спальню. Точки Эйвери, Уилкиса и других соседей Джорджа по комнате оставались неподвижными, и Фред надеялся, что они уже спали. Он понаблюдал за братом еще немного и, удостоверившись, что с ним все в порядке, снова коснулся Карты волшебной палочкой.

— Шалость удалась, — прошептал он, и пергамент стал чистым.

Надо бы найти способ связываться с Джорджем из наших спален, на случай, если что-то произойдет. Фред мысленно добавил эту задачу к списку того, что они с Джорджем уже запланировали. Следящие чары, фотокамера, письма, трансфигурация драгоценностей.

— Эй, друг, ты закончил с этим?

Фред подпрыгнул на кровати, едва не выронив Карту. Перед ним стоял Сириус Блэк, он явно не собирался спать и выжидающе смотрел на Фреда.

— Эм-м-м…

Фред бросил взгляд на остальные кровати, но Джеймс, Питер и Ремус спокойно спали.

— Не волнуйся, они нас не услышат, — проговорил Сириус. Фред попытался последовать этому совету. Ну да, кто бы стал волноваться наедине с будущим Пожирателем — правой рукой Того-кого-нельзя-называть?

— Ты много всего знаешь, — продолжил Сириус, — ужасно много. О страшных вещах, я полагаю.

— Я не понимаю, что ты имеешь в виду, — пробормотал Фред. Почему остальные не просыпаются? Что с ними сделал Блэк?

— Правда? — фыркнул Сириус, — ты только что призвал Карту и знал, как с ней обращаться. Не то что бы мы кому-то рассказывали о ней, так, Фредерик?

Фред сглотнул.

— Я не знаю, чем вы там занимаетесь с Дамблдором, — тем временем говорил Сириус, — но я знаю, что ты провидец и относишься ко мне с неприязнью из-за того, чего я еще не сделал. Просто… просто скажи мне что, и я не буду этого делать. Ты думаешь, что знаешь меня, но, поверь, я — ни злодей, ни Пожиратель смерти. Я не убийца. Я не хочу таким быть, и я не буду, — закончил он дрожащим голосом.

— Я не знаю, о чем ты говоришь, — повторил Фред, мучительно пытаясь что-нибудь придумать, — я думал, что это моя карта, я нашел ее раньше у Филча.

В общем-то, это была правда, смотря как понимать слово «раньше».

— Не хотел этого делать, — пробормотал Сириус и поднял волшебную палочку, — петрификус тоталус!

Фред увернулся, перекатившись на кровати, и, выхватив свою палочку, заорал:

— Ступефай!

Красный луч отскочил от поспешно выставленного Сириусом щита. Дальше Блэк продолжил атаку, а Фреду не хватило быстроты, и он оказался обездвиженным.

— Прости, — тихо сказал Сириус, — я, правда, не хотел так поступать.

Он порылся в своем рюкзаке и достал маленький фиал. Он хочет отравить меня! Сердце чуть не выскочило из груди Фреда.

— Всего две капли заставят тебя ответить на мои вопросы, ответить правду, — он кивнул сам себе, — столько хватит.

Затем Блэк тихо произнес какое-то заклинание — простыня взвилась, обмотала Фреда наподобие кокона и привязала его к собственной кровати.

Остальные продолжали спать.

Блэк наклонился и влил в полуоткрытый рот Фреда две капли какого-то зелья и снял заклятие.

Фред плюнул ему в лицо. Сириус сжал кулаки, однако, никак не ответил. «Все нормально. Я заслужил это. Но мне нужно все узнать», — мысленно твердил Сириус. Минутой позже, Фред затих, Сириус успокоился и начал допрос.

— Почему ты ненавидишь меня?

— Потому что ты убийца и предатель.

— Что? Нет, нет, нет.

— Ты убийца и предатель, — повторил Фред монотонным голосом.

— Кого я убил? Пожалуйста, пусть это будет неправдой.

— Питера Петтигрю. Двенадцать магглов. Может, еще кого-то.

У Блэка подкосились колени, и он сполз на пол.

— Почему? Почему я это сделал?

— Потому что ты — Пожиратель Смерти. Питер хотел остановить тебя, а ты его убил.

Сириус посмотрел на спящего Питера. Как он может его убить? Питера, который, может, и не был самым сильным волшебником, но, определенно, самым верным. Питера, который первый простил его после того случая в Визжащей Хижине. Старину Питера, друга с открытым сердцем, который боготворит его и Джеймса.

— Нет. Я не сделал бы этого. Я бы умер, но не стал Пожирателем. Я никогда не предам своих друзей, — твердо сказал Сириус.

«Так же, как ты никогда не предавал свою семью?» - напомнил ему внутренний голос.

Фред молчал. Сириус вспомнил, что он должен задать вопрос.

— Что со мной произойдет? — прошептал он, обхватив руками голову.

— Ты будешь лучшим другом на свадьбе Поттера. Они сделают тебя крестным для своего сына. Ты будешь их Хранителем, — ответил Фред безжизненным голосом, — они не будут знать, что ты стал правой рукой Того-кого-нельзя-называть. Ты откроешь ему тайну, и он убьет Поттеров и попытается убить Гарри. Но у него не получится, и он исчезнет. Потом придет Хагрид, а ты убежишь. Но Питер найдет тебя и вступит в бой. Ты убьешь Питера и двенадцать магглов одним заклинанием. Все, что потом найдут на этом месте — палец Питера. Его наградят Орденом Мерлина посмертно, а тебя посадят в Азкабан. После нескольких лет ты сбежишь, использовав неизвестную темную магию и попытаешься убить Гарри. Ты проникнешь с ножом в Хогвартс, порежешь портрет Полной Дамы, нападешь на моего брата, будешь скрываться от Министерства.

Сириус с ужасом слушал рассказ о своем будущем.

— Нет, нет, это не может быть правдой, — взвыл он, — ты лжешь!

Фред молчал.

— Скажи мне, что ты лжешь! Пожалуйста! Почему ты не говоришь мне правду?

— Я говорю правду.

Точно, веритасерум. Может, Слагхорн неправильно его сварил? Или положил испорченные ингредиенты? Сириус зарыдал, уронив голову в ладони.

— Пожалуйста, скажи, что мне сделать, чтобы изменить это? Как я смогу изменить свое будущее? — умолял он Фреда.

— Я не знаю.

— Но ведь всегда есть шанс, правда? Я бы мог все изменить? — с отчаянием спросил он.

— Да.

— Хорошо, — проговорил Сириус, — хорошо. Я сделаю все, чтобы этого не случилось, хоть я и не знаю, как все произошло. Ты уверен, что это был я, а не Регулус?

— Да.

— А Регулус, он станет Пожирателем Смерти в твоем странном будущем?

— Я не знаю.

— А что ты знаешь о Лунатике?

Сириус не планировал спрашивать о других, но сейчас он решил, что дополнительная информация поможет ему предотвратить будущий кошмар.

— Он не станет Пожирателем Смерти.

— Конечно нет, я и не думал о таком… хотя, это неважно. Я не позволю такому будущему стать реальностью, — Сириус тряхнул головой, — точно. А теперь пора заняться тобой. В учебнике написано, что действие веритасерума прекращается само собой через час или два. Это хорошо, потому что у меня нет с собой антидота.

Сириус поднял Карту с пола и навел на Фреда такие же сонные чары, как и на остальных в этой комнате. Потом он его развязал, вернул простыню на кровать и пробормотал:

— Обливиэйт.

Пожалуй, мамочка не зря настаивала, чтобы все ее дети знали это заклинание.

Сириус вернулся в свою кровать, но заснуть не мог. Он вглядывался в темноту, туда, где спал Питер и думал о том, что ему сказал Фред. Я никогда не убью тебя, Пит. Нет. Я буду охранять тебя, обещаю.

* * *

Фред проснулся с тяжелой головой, как с похмелья. Он попытался вспомнить вчерашний вечер. Ничего.

Сидя за гриффиндорским столом, Фред отрешенно мазал блинчики сиропом и ел. Он рассеянно кивнул Джорджу, когда тот зашел в Большой Зал и ободряюще улыбнулся ему. Потом он увидел Снейпа, который встал из-за стола и, перед тем, как выйти из Зала, прошипел что-то Джорджу на ухо. Он увидел, как напрягся Джордж, и почувствовал смутное беспокойство. Тряхнув головой, он вернулся к своему завтраку.

Как обычно, они встретились после завтрака в пустом классе.

— Я рассказал Снейпу о следящих чарах! — выпалил Джордж.

— Что?! Зачем ты это сделал?

— Прости! Я не хотел! Но он не поверил той истории, которую мы с тобой придумали, про мое возвращение. Этот долбаный параноик был уверен, что ты защищал его не просто так, а с корыстной целью.

— Что? — комната поплыла перед глазами Фреда, — ты защищал его? С Дамблдором, ты имеешь ввиду?

— Эй, Фред, ты в порядке?

— Да, только голова немного кружится, — Фред тяжело опустился за парту и поморгал. Комната остановилась.

— Фред, ты помнишь, что произошло вчера? — неожиданно беспокойно спросил Джордж.

— Конечно, — медленно ответил Фред, гадая, какую шутку решил сыграть его брат, — мы встретили нормальную старосту с Хаффлпаффа, пошли в кабинет Филча проверить журнал отработок, потом у нас были Зелья и еще встреча с Дамблдором. Зачем ты спросил?

— И это все?

— Что ты имеешь в виду?

— Фред, кое-что произошло потом. После ужина я пришел в Башню Гриффиндора и…

Фред упал в обморок.

— Так ты говоришь, он упал в обморок? — уточнила мадам Помфри.

— Да, — нервно ответил Джордж, — он побледнел, кажется, у него было головокружение, а потом он упал.

— Еще были какие-нибудь симптомы? — дотошно расспрашивала медсестра, плавно водя палочкой над Фредом, который лежал все еще без сознания.

— Я спросил его кое о чем, случившемся вчера вечером, но Фр- Федор не смог вспомнить. Ничего. Но он должен был помнить.

— О чем именно он должен был помнить? — осторожно спросила Помфри.

— Что вы имеете в виду?

— Может быть, что-то неприятное, травмирующее, болезненное? То, что не хочется хранить в памяти?

— О, нет, ничего такого, — перебил ее Джордж, — просто разговор между нами. Я думал, он учинит мне допрос сегодня утром, но он даже не вспомнил. Пожалуйста, скажите, что с ним случилось?

— Хм-м, — медсестра наколдовала очередные диагностические чары и нахмурилась, — мне нужно, чтобы он очнулся, тогда можно будет что-то сказать определенное. Не думаю, что ему причинили непоправимый вред.

Джордж не знал радоваться ему или нет. Он и не предполагал, что Фреду может быть нанесен «непоправимый вред», пока об этом не сказала мадам Помфри. Его размышления прервались, когда Фред пошевелился и часто заморгал.

— Посмотри на меня, — приказала Фреду мадам Помфри.

— Что происходит?

— Ты упал в обморок, — объяснил Джордж.

— Я?

— Ты не помнишь? — наклонилась к нему медсестра.

Он покачал головой.

— Я помню завтрак, потом разговор с Джорджем, а потом я почувствовал, что голова стала какой-то легкой и все.

— Джордж? — удивилась медсестра, — ты не упоминал о других студентах, — повернулась она к Джорджу.

— А, это прозвище Густава, — торопливо пояснил Фред, — английский вариант имени, знаете ли.

— Понимаю.

Медсестра скептически приподняла бровь, и Джордж мог бы поклясться, что она не поверила ни единому слову, но, к счастью, она не стала заострять внимание на этих деталях.

— Что еще ты помнишь о сегодняшнем утре?

— Это все, — ответил Фред.

Он обвел глазами Больничное Крыло и смущенно спросил:

— Что происходит?

— Ты упал в обморок, — повторил Джордж.

— Я?

— Он точно в порядке? — повернулся Джордж к медсестре.

— Почему я не в порядке? — удивился Фред.

— Потому что ты уже второй раз подряд спрашиваешь, что случилось, и второй раз мы тебе отвечаем, что ты упал в обморок.

— Я?

— Что с ним? — побледнел Джордж, — почему он все забывает?

— Неумелые чары памяти, — рассеянно пояснила мадам Помфри, снова водя палочкой над головой Фреда.

— Но ведь он поправится? — с тревогой спросил Джордж.

— Он был бы уже здоров, если бы мы заметили это раньше. Выпей это, — сказала она Фреду, передавая ему фиал.

Фред поморгал.

— Что происходит?

* * *

Через час мадам Пофри вытолкала Джорджа за двери Больничного Крыла, утверждая, что Фреду нужно отдохнуть. Улучшений у него не наблюдалось. Джордж бесцельно бродил по коридорам, не особо заботясь, куда он идет, пока не наткнулся на Розье.

— Осторожней, Васильев, — произнес Розье с холодной усмешкой, — ты же не хочешь пораниться?

Вот тут-то Джордж понял, кто заколдовал его брата. Весьма предусмотрительно. Он сжал кулаки.

— Эй, полегче, — заметил его движение Розье, — ты сейчас собираешься вести себя, как твой брат?

— Что ты с ним сделал? — прорычал Джордж.

— Сделал? — Розье удивленно поднял брови, — не имею понятия, о чем ты говоришь.

Джордж выхватил свою волшебную палочку. Розье тут же вынул свою мягким, плавным движением и засмеялся.

— Что же я, по-твоему, сделал, Васильев?

— Не притворяйся, что ничего не знаешь! — крикнул Джордж, — ты повредил ему память!

— Я? Да неужели?

Розье ухмыльнулся и ударил невербальным сногсшибателем. Джордж уклонился и ответил летучемышиным сглазом. Розье парировал с презрительной усмешкой.

— Не владеешь невербальными? Как жалко. Я надеялся, что ты продемонстрируешь что-то более интересное, — лениво повернув палочку, он послал в Джорджа очередное заклинание.

Джордж поспешно выставил щит, но сила удара была такова, что его закрутило и швырнуло об стену, он почувствовал, как его голова соприкоснулась с твердым камнем, и все стало черным.

Сознание вернулось к Джорджу вместе с раскалывающей головной болью и сердитой физиономией Снейпа. Он хотел встать, но Снейп не дал ему подняться.

— Не двигайся, — буркнул он, — у тебя сотрясение.

Он поднял свою палочку, но Джордж попытался оттолкнуть его.

— Не двигайся, я сказал. Ты глухой или просто тупой? — Снейп провел палочкой над головой Джорджа, что-то невнятно пробормотав, и его боль отступила.

— Добро пожаловать, — фыркнул Снейп.

— Э-м-м, спасибо, — неловко проговорил Джордж, — что произошло?

— Я нашел тебя растянувшимся в коридоре, — пожал плечами Снейп.

— И решил помочь?

— Как видишь, — закатил глаза Снейп.

— Почему?

— Ты слизеринец.

— И что с того?

— Ты, правда, тупой или все еще контуженный? Ты — слизеринец. Я — слизеринец. Мы в общественном месте. Все слизеринцы на людях — союзники, — медленно, словно неразумному ребенку, объяснил Снейп.

— Скажи это Розье, — пробурчал Джордж.

— Ты — тупица, — окончательно уверился Снейп. — Он все знает. Кто, по-твоему, первый придумал это правило?

Джордж практически услышал «идиот», как недосказанное окончание фразы.

— Он первый ударил меня!

— Не смеши, — скривился Снейп.

— Я не шучу! Он проклял меня, когда я потребовал от него сказать, что он сделал с Фр- Федором.

— И что, по твоему разумению, он сделал твоему святому гриффиндорскому братцу?

— Стер ему память. Неудачно. Ладно, который час?

Джордж вспомнил, что мадам Помфри позволила ему вернуться в Больничное Крыло только после ужина.

— Ты жалок, Васильев, — тихо произнес Снейп.

— Что?

— Розье никогда не нападет на тебя в коридоре. Никогда.

— Но он это сделал!

— Нет! — яростно прошипел Снейп, брызгая слюной. — Ты ничего не знаешь, Васильев, ничего, чтобы так клеветать на него, — добавил он более спокойно, взяв себя в руки.

— О да! Полагаю, ты думаешь, что знаешь его? Тогда вытащи свою голову из задницы и обернись вокруг. Он ненавидит тебя! Он пытал тебя прошлой ночью, здорово, да?

Снейп задохнулся. Коротко выдохнув, он схватил волшебную палочку и обвел круг.

— Муффалиато, — прошептал он, и Джордж узнал чары, которые Снейп использовал на Защите несколько дней назад.

— Ты ничего не знаешь, — повторил он снова, — Розье сделал для меня больше, чем все остальные вместе взятые. Больше, чем все, понимаешь?

— Ну да, я заметил прошлой ночью, — глумливо отозвался Джордж.

— Да, ты заметил, — резко ответил Снейп, — одна ночь в неделю, все спланировано, Васильев. Всего несколько минут, и затем я в безопасности. Наш первый курс был ареной боевых действий, тебе этого не понять. А потом Розье навел порядок. Жизнь стала лучше сейчас. Его система работает.

— Ты ошибаешься, — горячо возразил Джордж, — она не работает. Твой факультет — это твоя семья. Ты не причинишь боль своей семье.

Снейп вздернул голову и уставился на него с нечитаемым выражением в глазах так, что ему стало неуютно.

— Кроме того, это не изменит тот факт, что Розье напал на меня. И стер память Федору, — торопливо добавил Джордж.

— Или вам обоим стерли память, и кто-то подсунул тебе фальшивые воспоминания, где Розье проклинает тебя, — презрительно усмехнулся Снейп, — или ты стер память своему брату, чтобы скрыть ложь в своей собственной истории о прошлой ночи, а сейчас перекладываешь вину на Розье.

Джорджа затрясло. А, может, Снейп прав? Вдруг кто-то стер память не только Фреду, но и мне, только у Фреда что-то пошло не так... Нет, нет, ведь меня атаковали после.

— Ты псих, — произнес Джордж, — больной на всю голову. Кто тогда на меня напал?

— Гриффиндорцы, — пожал плечами Снейп, — кто же еще?

Он провел волшебной палочкой, отменяя чары, и воздух вокруг них задрожал.

— В любом случае, ты выглядишь вполне здоровым, так что я ухожу. Рассчитываю на твое присутствие завтра с утра в библиотеке, чтобы заняться твоим проектом. Твой брат тоже может прийти, если его выпустят из Больничного Крыла.

Он развернулся, не дожидаясь ответа Джорджа, и пошел прочь. Через несколько шагов он споткнулся, как будто кто-то его толкнул, и едва удержался, чтобы не упасть. Гримаса боли исказила его лицо, он достал палочку и указал ей на свою правую ногу. Джордж расслышал тихое «ферула», Снейп выпрямился и, хромая, поплелся дальше по коридору.

* * *

— Его память попала в некую петлю, — устало объяснила мадам Помфри, — тот, кто это с ним сделал, либо вовсе не умел использовать такие чары, либо просто не заботился о том, чтобы наколдовать их правильно. Я сделала все, что могла. Может, в Святом Мунго ему помогут. Я знаю, что у них есть легилименты, надеюсь, они во всем разберутся.

Альбус вздохнул. Он не мог так рисковать — дать кому-то доступ к памяти юного путешественника во времени. Волдеморт почти наверняка завербовал кого-то из больничного персонала, и любой целитель, даже действующий из лучших побуждений, может увидеть слишком много, а последствия будут непредсказуемыми. Но позволить страдать невинному студенту, который находится под его защитой, он тоже не может.

— В этом нет необходимости, Поппи. Надеюсь, моих способностей в легилименции будет достаточно, чтобы помочь мальчику.

— Хорошо, — согласилась медсестра, — что будет нужно от меня?

— Проследите, пожалуйста, чтобы нам никто не помешал.

* * *

— Что происходит? — спросил Фред.

— Ты не помнишь? — Джордж посмотрел вслед мадам Помфри, которая только что сообщила ему, что у его брата есть улучшения и пошла в кабинет за лекарствами.

— Что помнишь?

— Ты упал в обморок, — вздохнул Джордж.

— Я?

— Может, я лучше позову…

— Попался! — самодовольно улыбнулся Фред.

— Мерлин, Фр- Федор, ты реально меня напугал, — рассмеялся Джордж, огромная волна радости захлестнула его.

— Да, я тоже здорово напугался, — серьезно сказал Фред, — я знал, что происходит что-то неправильное, но как только начинал думать об этом, моя память как будто отключалась. Хорошо, что Дамблдор вылечил меня, но даже он не знает, вернутся ли ко мне стертые воспоминания. Ну, по крайней мере, мои мысли об этом не ломают мой мозг.

— Всегда знал, что ты ненормальный. Как думаешь, когда тебя выпустят?

— До завтра он будет здесь, — ответила на его вопрос мадам Помфри, войдя в палату, — я должна убедиться, что не будет рецидивов. Если к утру все будет в порядке, значит, твой брат вылечился.

— Вы уверены? — спросил Джордж, вспомнив Локхарта.

— Конечно, — твердо ответила медсестра, — Министерство все время использует эти чары. Они совершенно безопасны и не имею побочных эффектов, кроме собственно потери воспоминаний. Проблемы появляются, когда чары накладываются неправильно, как сейчас, но если вовремя провести лечение, то все заканчивается хорошо.

Около двери послышалось слабое шарканье, и Джордж, обернувшись, увидел Ремуса Люпина, нервно переминающегося с ноги на ногу. Он был бледен, и выглядел очень больным и усталым.

— О, господи, ты уже пришел? — всполошилась Помфри, — прошу прощения, мистер Люпин, сейчас я все сделаю. — Она повернулась к Джорджу: — Я подойду через несколько минут, проследи, пожалуйста, чтобы твой брат не вставал с постели.

Она захлопотала возле Люпина, ласково приговаривая:

— Проходи, дорогой, мы сегодня чуть позже, чем обычно, но у нас еще достаточно времени, чтобы все успеть.

Альбус Дамблдор сидел в своем кабинете и жалел, что не может стереть память самому себе. Лучше бы он никогда не знал то, что увидел сейчас: Аластор Муди, изувеченный практически до неузнаваемости, однажды будет демонстрировать в Хогвартсе Непростительные Заклятья, испытывать Империус на студентах.

Что должно было заставить его старого товарища так поступать? Темные искусства были ненавистны для Аластора, но, постоянно сражаясь с ними, он мог попасть под их влияние. Также, как Патронус защищает волшебника и каждого вокруг, Темная Магия делает любого человека уязвимым и восприимчивым к ее злому очарованию.

А неоднократное воздействие Империо почти также ужасно, как и Круциатус — тот заставляет мучиться от боли до потери сознания, и, по сравнению с этой болью, Империо кажется более гуманным, но Круцио мучает человеческое тело, в то время как Империо порабощает волю. Те из волшебников, которых с малолетства приучали к послушанию с помощью Империуса, вырастая, не могли сопротивляться этому заклятию и легко подчинялись чужому влиянию. Даже такая, казалось бы, безобидная команда «попрыгать около стола» незаметно затягивает волшебника в паутину Тьмы.

И сейчас он должен позволить всему этому свершиться.

В сравнении с этим, другие короткие воспоминания из памяти Федора Васильева выглядели даже трогательно — странная ночевка в спальных мешках посреди Большого Зала, столкновения на квиддичном поле, ожог после неудавшегося эксперимента с зельем… Вид повзрослевшего Северуса Снейпа, вышагивающего с напыщенной речью посреди класса — второкурсников, решил Альбус, — подтвердил его предположения, что он сам наймет на работу этого слизеринца в качестве профессора Зельеварения. Ужасная манера преподавания, конечно, — но, по крайней мере, он выглядит достаточно компетентным, а взыскания вместо проклятий — это несомненный прогресс в его поведении. Размышляя о судьбе юного Снейпа, Альбус почувствовал нечто вроде утешения. Кажется, он не безнадежен.

* * *

Сегодня Питер пребывал в недоумении: Сириус Блэк был приветлив и дружелюбен с ним весь день. И вовсе не в своей обычной снисходительной манере: «Как же я устал помогать этому растяпе-неудачнику», — нет, Сириус сам вызвался помочь ему с домашним заданием по трансфигурации и даже не отпустил ни одного язвительного комментария относительно его тугодумия, объясняя некоторые теоретические основы. В общем, с Блэком творилось что-то странное, и Питер незаметно проверил Карту Мародеров только для того, чтобы убедиться, что это действительно он, а не кто-то под оборотным зельем. Тут уже Питер окончательно растерялся, про себя решил, что это очередная шутка его друзей, и стал ждать, когда же правда выплывет наружу.

Но близился вечер, а ничего так и не произошло. После обеда даже Джеймс и Ремус заметили что-то необычное: чтобы Сириус терпеливо — терпеливо! — растолковывал четвертое исключение из Закона Гампа, — такого его однокурсники не могли припомнить. Они обменялись вопросительными взглядами, Ремус пожал плечами.

Потом Ремус ушел к мадам Помфри, которая обычно сопровождала его в Визжащую Хижину перед полнолунием. Питер отложил домашнюю работу, пора было подготовиться к ночным приключениям, когда услышал шепот Джеймса:

— Что происходит, Бродяга?

— Ты о чем? — послышался голос Сириуса. Питеру показалось, что он звучит как-то неестественно, хотя, возможно, это всего лишь игра воображения.

— Ты знаешь, о чем, — прошипел в ответ Джеймс. — Ты весь день такой… милый. С Питером, я имею в виду.

Значит, мне не показалось. Питер сделал вид, что усиленно ищет ботинки в своем сундуке.

— Я всегда милый, — ответил Сириус, и вот сейчас было понятно, что он врет. В темном окне отразилась скептическая гримаса Джеймса. — Я просто хотел сказать, — заюлил Сириус, — хотел сказать, что пытаюсь стать лучше. Не таким, как моя семья. Питер наш друг, а мы иногда обращаемся с ним… неправильно, понимаешь? Я только сейчас понял, что на самом деле важно. Питер, ты и Ремус.

Джеймс широко улыбнулся.

— Молодец, Бродяга! — хлопнул он друга по плечу, а потом громко позвал Питера, — пошли, Пит, пора выходить. Лунатик будет в Хижине с минуты на минуту.

* * *

7 сентября 1976 года.

Фреду разрешили покинуть Больничное крыло в воскресенье утром, после того, как он пообещал Мадам Помфри немедленно вернуться, если снова почувствует слабость, головокружение или потерю памяти. Быстро съев завтрак, он вместе с Джорджем отправился в самую внушительную часть Хогвартса — библиотеку.

Там их уже ждал Снейп. В этот ранний час в библиотеке была только горстка студентов, в основном из Равенкло, но, несмотря на это, Снейп выбрал место в дальнем углу, куда не попадал солнечный свет. На столе перед ним валялась куча пергаментов и книг. Они кивнули друг другу, и, пока близнецы усаживались за стол, Снейп обвел их волшебной палочкой, пробормотав «муффалиато».

— Чары приватности, — объяснил Джордж удивленному Фреду.

— Антиподслушивающие, — раздраженно поправил Снейп, сразу дав понять, что их сотрудничество вряд ли будет приятным. Фред, который узнал о причинах этой встречи только после выхода из Больничного крыла, уже не в первый раз пожалел, что Джордж не смог придумать какой-нибудь другой способ убедить этого психа.

— Ну да, конечно, — он закатил глаза, — Густав, как ты мог перепутать, старина?

— Должно быть, выскочило из моей головы, приятель, — подхватил Джордж.

Снейп смерил взглядом одного и другого:

— Так вы ничего не знаете о теории заклинаний?

— Нет, — радостно ответил Фред.

— Ничего, — согласился Джордж.

Это было не совсем правдой. Они могли комбинировать чары с простыми заклинаниями — например, так они сделали фальшивые волшебные палочки, у них неплохо получалось экспериментировать с зельями — чего стоят ириски-суперязыки и канареечный крем, но читать про то, как создать настоящее заклинание? Слишком скучно.

Снейп посмотрел на них с отвращением:

— Я знал, что буду жалеть об этом, — пробормотал он, — по своей наивности я полагал, что вам известны хотя бы основы. Но нет, только что вы доказали свое удручающее невежество, как и все остальные.

— Ну, если ты не хочешь помогать… — Фред поднялся со своего места. Может, мы хотя бы так избавимся от него.

— Сядь на место, — приказал Снейп. Фред со вздохом вернулся за стол — он не хотел, чтобы у Джорджа снова были проблемы со слизеринцами. — Скажи мне точно, какой вид следящих заклинаний тебе нужен?

Уизли переглянулись.

— Как я тебе и говорил, — начал Джордж, — нам нужны следящие чары, способные обойти неизвестную магическую защиту.

— О да, Васильев, большое спасибо. Но я надеялся, что ты посвятишь меня в некоторые детали, — с издевкой протянул Снейп и начал подсчет: — Расстояние между преследователем и целью? Это будет человек или предмет? Приблизительная сила и тип твоей «неизвестной магической защиты»? Ты упоминал темные искусства — какие из них? Кто будет использовать эти следящие чары? — на каждый вопрос он загибал палец.

— Насчет расстояния — не имею понятия, — ответил Джордж.

— Думаю, довольно большое, — добавил Фред.

— Довольно большое, — передразнил Снейп. — Миля? Сто миль? Тысяча?

— Э-э-э…

— Мы не знаем, — подтвердил Джордж.

— Конечно, нет, — повторил Снейп с неприкрытым презрением, — что насчет остальных пунктов?

— Э-м-м, можешь их напомнить?

Снейп схватился за переносицу, но повторил свои вопросы.

— Человек, — уверенно произнес Фред.

— Очень сильная защита, — добавил Джордж.

— Очень сильная, — эхом отозвался Снейп.

— Достаточно сильная, чтобы блокировать Министерский контроль, — пояснил Джордж.

— Это может означать все или ничего, — пренебрежительно возразил Снейп, — Министерство безнадежно слабое.

— Нет, — запротестовал Фред, вспомнив об отце.

— Избавь меня от своей гриффиндорской слепоты, пожалуйста, — фыркнул Снейп, — Министерство весьма далеко от меритократии. В правительстве сидят одни посредственности, и смею утверждать, что это слишком великодушное определение. Бездари процветают, а природный талант игнорируется в угоду ослиному кумовству.

— Прекрасно, — сдержанно произнес Фред, — спасибо, что озарил нас свой мудростью.

Снейп проигнорировал его.

— Вид темной магии?

— Э-э-э, а что есть разница?

— Ты шутишь, — Снейп обвел взглядом обоих братьев. — Мерлин, неужели нет? Вы что, совсем дебилы? Конечно, есть разница! Наговоры, проклятия, магия крови и некромантия — это четыре основных направления, и каждый из них имеет десятки — если не сотни — разновидностей. Самый распространенный вид — это наговоры, и ваше безгрешное Министерство никак не регулирует их использование. Они причиняют вред малой или средней тяжести. Большинство людей считает проклятия усиленной версией наговоров, но это заблуждение. Сила проклятия зависит от намерения волшебника, талантливый колдун может превратить наговор в проклятие, вложив в него свою волю. Соответственно, его труднее блокировать, а, чтобы отменить его действие, требуется больше сил.

Уизли молчали и Снейп продолжил импровизированную лекцию:

— Магия крови включает в себя широкий спектр ритуалов от защитных до убийственных. Магическая сила крови такова, что нацеленная на одного человека, она может повлиять на многих других людей. Проклятия на крови — это ритуалы, в которых используется кровь одного врага, чтобы навести порчу на всю его семью. В то же время, магия крови используется для охраны дома от посторонних людей или для исцеления родственников. Некромантию считают самой опасной формой темной магии, потому что она подразумевает воздействие на человеческую душу. Инфери — самые скверные существа, которые может создать темный волшебник, но также существуют относительно безвредные формы некромантии. Например, гадание на внутренностях животных было обычным уроком на Прорицаниях, пока Министерство не запретило его в конце семнадцатого века.

— Может быть, магия крови? — предположил Фред, Джордж пожал плечами.

Снейп кивнул.

— Кто же будет вашей целью?

— Извини, — торопливо сказал Джордж.

— Мы не можем говорить, — добавил Фред. Нельзя, чтобы Снейп догадался о Сириусе Блэке.

— Ну конечно, нет, — выдохнул Снейп, — пустая трата времени. Для чего вам это заклятие, если вы даже не удосужились собрать минимум информации, необходимой для его создания?

— Слушай, — раздраженно сказал Фред, — если не хочешь нам помогать, то и не надо. Правда. Мы и сами справимся, да, Густав?

— Я сказал, что буду помогать, — прошипел Снейп, — я всегда возвращаю свои долги.

— Хорошо, — произнес Джордж, переглянувшись с Фредом. — В общем, мне нужен способ находить Фреда, где бы он ни был.

— Именно, — подхватил Фред, — или если Густав попадет в плен к Пожирателям смерти.

Судя по Снейпу, изменившемуся в лице, последняя фраза была явно лишней.

— И почему это твой брат, — медленно проговорил он, глядя на Фреда, — должен попасть в плен к Пожирателям? У меня сложилось впечатление, что ты, — он указал на Джорджа, — не только уверил Розье в своей приверженности общей политике чистокровных, но и выразил молчаливое согласие с планами Темного Лорда.

— Я не собираюсь вступать в Пожиратели смерти! — яростно вскричал Джордж.

— Вовсе нет! — агрессивно добавил Фред.

Снейп приподнял бровь:

— Разумеется. Мне просто интересно, почему Розье так решил.

— А что еще я мог демонстрировать перед этими чистокровными засранцами? И ты тоже ничем не лучше — подыгрываешь им, чтобы тебя не трогали, — обвинил его Джордж.

— И зачем же ты говоришь мне это? — тихо и зловеще произнес Снейп.

— Густаву нужен свой человек на Слизерине, — объяснил Фред. Вынужденная потеря памяти уже не казалась ему такой ужасной, после того, как Джордж повторно рассказал ему о слизеринских «тренировках» и их последствиях.

Снейп засмеялся, но отнюдь не радостно.

— Да ладно тебе, — подхватил Джордж, — ты ведь тоже не собираешься быть Пожирателем, верно? Или все-таки хочешь?

— Это такой план, да? — внезапно разъярился Снейп, — ты хочешь что-то выведать у меня, а потом пойти и рассказать Розье?

— Что?! Нет!

— Я скажу тебе то же самое, что я говорил ему, Васильев. Я хочу, чтобы Темный Лорд победил. Если кто и может спасти нас от маггловского мира, то только он. — Снейп непроизвольно сжал кулаки. — Но я не могу участвовать в этом. У меня есть… другие обязанности.

Он на секунду отвел взгляд, но Фред и Джордж уже поняли, на кого он смотрит. Лили Эванс стояла возле стеллажа, увлеченно выбирая книги по Чарам. Часть лица Снейпа, которая не была скрыта волосами, явно порозовела.

— Ты хочешь сказать, это из-за девушки? — воскликнул Фред, безнадежно удерживая себя от смеха. Антиподслушивающие чары, которые установил Снейп, видимо еще работали, иначе бы его сразу изгнали из библиотеки. — Ты не хочешь быть Пожирателем-

— Из-за девчонки, — закончил Джордж, задыхаясь от собственного хохота.

Снейп вскочил, красный как помидор, и начал яростно собирать свои книги со стола, беспорядочно бросая их в старый, потрепанный рюкзак. Фред и Джордж еще не успели ничего сказать, вернее не успели отсмеяться, как он уже вылетел вон из библиотеки.

— Что ж, неплохо, — проговорил Фред, подавив очередной смешок.

— Ты же не думаешь, что он будет «своим человеком» на Слизерине?

— Скорее всего, нет, — согласился Фред, — но, по крайней мере, мы его припугнули?

— Или он снова проклянет меня, когда я пойду чистить зубы.

— Псих.

— Мне уже не хватает взрослого Снейпа, — вздохнул Джордж.

— Что?

— Ну, он хотя бы просто снимал баллы или назначал отработки, верно? А не устраивал засады в туалете и не сыпал проклятьями без причины.

— Мерлин, с возрастом Снейп стал мягче! — рассмеялся Фред.

— А еще он влюблен в маму Гарри, — добавил Джордж.

— Это так странно.

— О, Фред, ради любви такой девушки-

— Сальноволосый мерзавец останется-

— Вынужденно нейтральным.

— Это могло быть трогательно, — потряс головой Фред, — если бы речь шла… ну, ты понимаешь, не о Снейпе. Как ты думаешь, он говорил правду о том, что желает победы Тому-Кого-Нельзя-Называть?

— Все может быть, — пожал плечами Джордж, — или он, в самом деле, считает, что я шпионю за ним для Розье. Кто знает? Слизеринцы все ненормальные.

* * *

— Он безнадежно наивен или очень хорошо таким притворяется. В темных искусствах он разбирается как первокурсник с Хаффлпаффа, и мне кажется, что он просто лжет. Возможно, он хочет, чтобы его воспринимали как простачка, чтобы вести более сложную игру. Брат — его слабое место, как и предполагалось. Они не просто симулируют братские чувства, а по-настоящему близки. Они требовали, чтобы я помог им разработать следящие чары, способные обойти защиту Темного Лорда, но я подозреваю, что это была слабая попытка выведать информацию о нас.

— Отличная работа! Кажется, его гриффиндорский братец действительно подвергся обливиэйту. Грязная работа, кстати. Скорее всего, это было сделано, чтобы подставить меня, или просто неудачное совпадение. В любом случае, держи меня в курсе.

Снейп, коротко кивнув, вышел из комнаты, и по лицу Розье расплылась улыбка. Если Васильев и пытался украсть его оружие, то у него ничего не вышло: Снейп безвозвратно предан только ему, Розье. Грязный полукровка, которого можно использовать. И он всегда, всегда возвращает свои долги.

7 сентября 1976 года.

— Эй, Люпин! Профессор Макгонагалл тебя ищет, — окликнул Ремуса высокий светловолосый парень, на груди которого красовался значок старосты.

Ремус сконфуженно протер глаза, лежа на кровати в Больничном крыле. Как всегда после полнолуния, он чувствовал изнеможение, все его тело болело, несмотря на усилия мадам Помфри. В этом состоянии он обычно старался как можно дольше спать, превозмогая ломоту, чтобы быстрее избавиться от изнуряющей слабости. Сейчас он пытался вспомнить события последних дней и понять, зачем он понадобился декану их факультета, но в сонную голову ничего не приходило. Если только… что-то случилось, когда он был в Визжащей хижине? Нет, я уверен, после того, что произошло со Снейпом в прошлом году, даже Сириус не будет таким дураком, чтобы во что-то ввязываться. Или будет?

— Она сказала, что случилось, Фрэнк? — наконец, выдавил он, осторожно садясь на кровати и внезапно встревожившись.

— Срочное собрание всех старост, — ответил Фрэнк, пожав плечом. — В кабинете директора. И прежде чем ты спросишь, зачем, скажу, что я не имею понятия. Мне с Офелией поручили сообщить всем до трех часов дня, она должна предупредить Равенкло и Слизерин, а я — наш Грифф и Хаффлпафф.

Ремус с облегчением рухнул обратно в постель, адреналин покинул его также быстро, как и недавнее беспокойство. Если вызывают всех старост, то вряд ли это имеет прямое отношение к нему лично.

— Спасибо, Фрэнк, я приду, — проговорил он.

— Если ты плохо себя чувствуешь, — озабоченно начал Фрэнк, — то…

— Нет, все в порядке, — перебил его Ремус, — правда. Я приду.

Фрэнк посмотрел на него с недоверием и некоторой жалостью.

— Ну, если ты так уверен, — сказал он, — тогда ладно. Увидимся на собрании. Ты был последний из гриффов, кого я должен был предупредить, но мне еще нужно найти хаффлпаффцев.

— Передай от меня привет Элис, — попрощался с ним Ремус.

При этих словах Фрэнк ярко покраснел и поспешно удалился из Больничного крыла.

* * *

Слова директора заставили сердце Ремуса сжаться, а взгляд его ярко-голубых глаз, казалось, проник прямо в душу.

— Как представители школы мы должны обеспечивать порядок, это является нашей обязанностью и нашей привилегией. У каждого из нас бывает искушение оказать предпочтение своему факультету или своим друзьям перед другими учениками — да, даже у меня, — добавил Дамблдор, сверкнув глазами. Ремус мог бы поклясться, что расслышал насмешливое фырканье со стороны, где сидели Регулус Блэк и Изабель Флориш.

— И о чем я глубоко сожалею, — продолжал Дамблдор, — мне пришлось признать свою собственную пристрастность и заставить себя противостоять ей. И сейчас я хотел бы попросить каждого из вас заглянуть внутрь себя. В будущем, если вам захочется выгородить своих друзей во время ссоры или драки, пожалуйста, помните о нашей общей обязанности — оставаться справедливыми.

Может быть, у него просто разыгралось воображение, или Дамблдор на самом деле посмотрел на Ремуса чуть дольше? Должно быть, он думает, что я ужасный староста. Я никогда не мог остановить Джеймса и Сириуса. Я даже не остановил Питера, когда он напал на Снейпа, а наоборот, помог ему соврать. Наверное, Дамблдр знает об этом. Ремус заерзал на своем стуле, он ненавидел это чувство — как будто он подвел Дамблдора. Дамблдора, который так много для него сделал, который доверял ему, который позволил ему поступить в Хогвартс — впервые в истории школы.

Я все-таки подвел его. Но если я собираюсь стать профессором, то я не могу так поступать. Это было несправедливо. Я должен стать лучше. Я буду лучше.

— Наше происхождение не имеет значения — магглорожденные или чистокровные, богатые или бедные, Хаффлпафф или Слизерин, — важно лишь то, что мы делаем сейчас, — проповедовал директор, — вот почему я собрал вас и деканов здесь. Все вместе, как руководители нашей школы, мы должны выработать стратегию, которой с этого момента будем придерживаться.

— Все верно, я совершенно с вами согласен, — добродушно прогудел Слагхорн, и три остальных декана, стоящих чуть позади, закивали головами: Спраут и Флитвик с улыбками, а профессор Макгонагалл — сурово сжав губы.

«Наверное, она тоже разочарована во мне», — уныло подумал Ремус.

* * *

12 сентября 1976 года.

Неделя прошла почти без происшествий. Правда, и Фред, и Джордж полностью забыли про домашнее задание по Прорицаниям, и древний профессор Дельфиус лишил каждого из них десяти баллов и назначил взыскание у Филча. Наказание их не очень волновало — в конце концов, они драили трофейные кубки в Зале Славы бесчисленное количество раз — но потеря баллов грозила обернуться неприятностями для Джорджа. В панике Фред затащил Джорджа в библиотеку и пообещал ему, что они не выйдут отсюда до тех пор, пока не выполнят домашнее задание так, как его сделал бы Перси.

Это было жалкое зрелище. Джордж подсчитал, что за последнюю неделю они провели время в библиотеке больше, чем за пять лет вместе взятых. Они уже были готовы потратить деньги, которые им дал Дамблдор, на то, чтобы заплатить Снейпу за некоторые эссе. Лишь твердое решение купить фотокамеру удерживало их от растраты.

А соблазн был велик. Расценки Снейпа за домашнюю работу были до смешного малы: десять кнатов за эссе на оценку «Удовлетворительно» и один сикль за «Выше ожидаемого». Писать работы на «Превосходно» он категорически отказывался:

— Если ты решил обойти меня в рейтинге успеваемости, делай сам свою сраную домашнюю работу, — однажды ответил Снейп Уилкису, а Джордж нечаянно подслушал.

Утешала их одна мысль — какой грандиозный компромат оказался в их руках. Снейп не посмеет назначать им взыскания, когда они вернутся в свое время, иначе они разоблачат его маленький студенческий бизнес.

На самом деле, Снейп мог снять тысячу баллов с Гриффиндора и назначить год отработок только за их безрассудство. Но будущие поколения студентов Хогвартса будут им благодарны, так что в любом случае игра стоила свеч. Кроме того, если после покупки камеры у них останутся деньги, они смогут заказать у Снейпа некоторые особо нудные эссе, предположил Джордж, чем изрядно повеселил Фреда.

Жизнь стала лучше, когда Джордж заработал десять баллов на уроке по ЗОТИ в среду. Очевидно, партнерство со Снейпом имело свои преимущества. Профессор Лайел признавала его умения, которые — был вынужден согласиться Джордж — действительно впечатляли. Шестикурсник Снейп знал больше, чем половина преподавателей Защиты, у которых учились они с Фредом. Не то, чтобы это о многом говорило.

Наконец, наступила пятница, последний урок.

Как и в прошлый раз на Зельях, Фред и Джордж сели вместе с Элис, старостой Хаффлпаффа, и Лили. До начала урока еще оставалось время, и Элис тихо спросила:

— Так это из-за вас двоих нам устроили лекцию о справедливости?

— Что? Лекцию? — удивленно моргнул Джордж.

— Именно, — мрачно отозвалась Элис, — специальное воскресное собрание всех старост с Дамблдором и деканами.

— Профессором Дамблдором, — рассеянно поправила Лили. Элис пренебрежительно махнула рукой.

— Ну, так что, это все из-за вас?

Фред и Джордж переглянулись.

— Мы не совсем уверены… — начал Фред.

— Но похоже на то, — заключил Джордж.

— Вот спасибо, — недовольно буркнула Лили.

— Как, тебе не понравилась лекция? — притворно изумилась Элис.

— Она длилась целый час, — ответила Лили, — и не похоже, чтобы кто-то воспринял ее как руководство к действию. Вот скажи мне честно — разве Хитчинс и Блэк перестанут издеваться над магглорожденными?

— Слизеринские старосты, — объяснила Элис Фреду.

— Наверное, не имели дело с нами, — пробормотал Джордж.

— Точно, — подхватил Фред, — я хочу сказать, что мы оба за равенство магглорожденных, но, не поймите меня неправильно, мы не говорили с Дамблдором об этом.

— Ну, добрая половина лекции посвящалась справедливому наказанию студентов, независимо от их факультетской принадлежности, — добавила Элис.

— Да, мы обсуждали это с Дамблдором, — признал Джордж.

— Большое спасибо, — произнесла Элис с сарказмом, — час моей жизни прошел впустую.

— Что, так плохо? — поинтересовался Фред.

— Мы можем носить разные эмблемы на своей груди, но обязанность всех и каждого из нас — сохранять дух Хогвартса в наших сердцах, — процитировала Лили.

— Ты что, запомнила его речь наизусть? — у Элис полезли глаза на лоб.

Лили пожала плечами.

— Привычка. Сев… — она осеклась, — мы с другом часто играли в игру «Неимоверная бессмыслица», кто найдет самое нелепое предложение, тот выиграл.

— Так это действительно цитата? — вздрогнули Фред с Джорджем.

Элис и Лили дружно кивнули.

— Простите, — покаянно произнес Фред.

— Может, мы как-нибудь загладим свою вину? — с надеждой предложил Джордж.

— Хочешь совет? — фыркнула Элис, — никому не говори, что вы заварили эту кашу. Наши коллеги — старосты могут быть не такими великодушными, как мы с Лили.

— Говори за себя, Элис, — тряхнула головой Лили, — лично я не прощу их никогда.

— Лили!

— Ладно, ладно, — буркнула Лили, — я согласна с тем, что надо изживать предрассудки в нашей школе, больше чем кто-либо. Предубеждения меняют людей, часто не в лучшую сторону, — ее взгляд метнулся к Снейпу, как обычно сидящему за партой в одиночестве, и Джордж вдруг понял кто такой «Сев», с которым она играла в «Неимоверную бессмыслицу».

Неужели когда-то они были друзьями? И даже очень хорошими.

— Но лекции тут не помогут, все слышат только то, что хотят услышать, — развивала тем временем свою мысль Лили, — я просто не вижу смысла в подобных собраниях. В любом случае, — она повернулась к Фреду и Джорджу, — спасибо за попытку, но я бы не стала особо рассчитывать на результат.

Здесь им пришлось закончить обсуждение, так как в класс прибыл Слагхорн, и все немедленно приступили к приготовлению щекотной настойки. Фред и Джордж не могли вспомнить, чтобы они изучали такое зелье на уроках профессора Снейпа. Тем не менее, результат их совместных усилий оказался вполне сносным: готовая настойка, хоть и немного отличалась от описания в учебнике, но была не хуже, чем у Лили или Элис. По крайней мере, Слагхорн остался доволен.

Самое лучшее зелье, как обычно, получилось у Снейпа. Удивительно, но сегодня профессор Слагхорн не постеснялся признать это вслух, так что непривычный к похвале Снейп замер в изумлении. Отечески похлопав по спине юное дарование, Слагхорн прошествовал к следующему столу. Снейп заметно вздрогнул, и Джордж, вспомнив его синяки и шрамы, на секунду посочувствовал ему. Даже так, их затея оказалась небесполезной, решил Джордж. Должно быть, Дамблдор поговорил не только со старостами, но и с профессорами тоже. Лили ошиблась. Кое-что изменилось.

Наступил вечер.

Как и неделю назад, Розье огласил результаты успеваемости:

— Уилкис и Снейп принесли факультету по пять баллов, я заработал десять. Эйвери и Васильев — оба по нулям. Мальсибер потерял пять баллов, — он свернул пергамент. — Извини, старина. Васильев, полагаю, что тебе лучше выйти. Правдоподобное отрицание и все такое, — добавил он с тонкой усмешкой. Эйвери хохотнул.

На один безумный миг Джорджу захотелось остаться и предотвратить то, что, он знал, должно было произойти. Потом в его памяти возникло бессмысленное лицо Фреда после обливиэйта. Нет, он не даст повода Розье мстить ему через его брата. Ненавидя себя, он кивнул и вышел в гостиную.

* * *

Питер Петтигрю в своей анимагической форме легко прошмыгнул незамеченным в подземелья Слизерина, следуя за группой студентов. С любопытством оглядевшись по сторонам, он на минуту отвлекся от своей важной миссии. Слизеринскую гостиную наполнял жуткий зеленоватый свет, а из окон открывался вид в таинственные глубины Черного озера. Неудивительно, что они все становятся темными волшебниками, поживи-ка в такой обстановке семь лет.

Опомнившись, он отыскал Мальсибера, который играл с Эйвери в подкидного дурака. Одна из карт взорвалась прямо у лица Эйвери, опалив ему бровь, и Мальсибер злорадно засмеялся. Эйвери выругался. Изабель Флориш, сидевшая неподалеку, оторвалась от своего чтения лишь для того, чтобы тоже похихикать над Эйвери, и снова уткнулась в книгу.

— Господа, — подошел к ним Розье. Мальсибер и Эйвери убрали карты и проследовали за старостой. Питер поспешил за ними и оказался в спальне шестикурсников. Снейп, Уилкис и Васильев уже были там. Розье развернул свиток пергамента и зачитал оценки каждого. Что за глупость — считать факультетские баллы, да еще с таким пафосом, подумал Питер.

— Извини, старина. Васильев, полагаю, что тебе лучше выйти. Правдоподобное отрицание и все такое, — произнес Розье, отложив пергамент.

Эйвери захихикал. Васильев вышел, и Питера охватило возбужденное предвкушение. Он помнил подслушанный в коридоре разговор Федора и Густава о «правдоподобном отрицании». Сейчас что-то должно произойти. А он сможет все рассказать Мародерам, а, может быть, даже профессорам или министерству. Провидцы упоминали Непростительные заклятья. Если это правда, то малолетних Пожирателей смерти ждет не только исключение из Хогвартса, но и заключение в Азкабане. Пожизненное. А его наградят Орденом Мерлина. Герой войны. У Питера затрепетали усы.

Розье наколдовал несколько заклятий. Некоторые из них Питер опознал как основные охранные чары. Следующее заклятие, незнакомое Питеру, вызвало у него странное покалывание во всем теле.

— Что такое? — воскликнул Розье, указывая прямо на него волшебной палочкой. — Похоже, у нас завелась крыса!

Крысы славятся своим умением пролезать сквозь любые щели. Никогда еще Питер так не радовался своему анимагическому облику. Красный луч едва не задел его, когда он протискивался в узкую расщелину между камнями, из которых была сложена подземная часть Хогвартса.

— …скорее ожидали Макгонагалл, — донесся до его ушей невнятный голос Розье, — не беспокойтесь. В итоге это может принести нам пользу. Большую пользу, на самом деле.

Питер уже не слушал. Он не хотел доверять свою безопасность стенам подземелья. Он бежал.

27 сентября 1976 года.

— Подъем, Васильев, — скомандовал Снейп.

— Сегодня же суббота, — заворчал Джордж, зевая.

— Твое знание календаря изумляет меня, — протянул Снейп. — И все-таки, Блэк просил меня удостовериться, что ты уже проснулся.

— Зачем?

— Отборы в квиддичную команду, — объяснил Снейп без энтузиазма.

Сон как рукой сняло. Потом он вспомнил, за чью команду ему придется играть, и снова уронил голову на подушку:

— Ну и что? Я не собираюсь играть в квиддич.

Честно говоря, его уже тошнило от Слизерина — почти целый месяц он потратил на зубрежку, чтобы избежать потери баллов и, как следствие, «тренировок». Фред поддерживал его, как мог, и иногда результаты превосходили ожидания. Зачарованные фонарики, развешенные перед классом Чар, проходя мимо которых каждый начинал петь, как оперная дива, произвели фурор во всей школе. Ария профессора Флитвика, прославляющего изобретательность своих учеников, заслужила бурные овации и просьбы исполнить ее на бис. Многие студенты, по-видимому, вдохновленные примером профессора, записались в музыкальный клуб. Таким образом, Флитвик наградил Федора и Густава Васильевых десятью баллами каждого за «отличное владение чарами, составление магических формул и успехи в области рекламы». Успех близнецов так впечатлил профессора Слагхорна, что он пригласил их на торжественный ужин, который он обычно устраивал в канун Хеллоуина. Поймав на себе несколько завистливых взглядов, братья решили, что ужин у Слагхорна — неплохое развлечение, и немедленно согласились.

— Это обязательно, — равнодушно уточнил Снейп. — Ты что, не видел объявление в гостиной? Освобождены только первый, пятый и седьмой курсы.

Джордж смутно вспомнил лист пергамента, уведомляющий о начале тренировок, мимо которого он прошел, не читая, так как совершенно не испытывал желания играть за Слизерин. Почувствовав его неприязнь, Снейп раздраженно добавил:

— Первокурсникам не разрешают летать на метлах, у пятого курса — сдача СОВ, у седьмых — ЖАБА.

Ха, когда Снейп станет деканом вместо Слагхорна, он должен изменить это правило. И седьмой, и пятый курс определенно участвуют в игре. Или просто их участие не является принудительным? Хотя мне трудно представить Слагхорна, который будет заставлять кого-то играть в квиддич. Ну, если только это не древняя слизеринская традиция.

— У меня нет метлы, — возразил Джордж, но мысль снова поиграть в квиддич уже засела у него в голове. Интересно, будут ли отборы у Фреда. Правда, он ничего такого не говорил.

— Поздравляю, — пожал плечами Снейп, — у тебя появилась прекрасная возможность умереть или получить увечье на школьной метле.

Джордж поежился, а Снейп ухмыльнулся:

— Слушай, Васильев, Блэк велел сказать тебе, и я сделал. Победа в квиддиче тоже приносит баллы факультету, — задумчиво добавил он.

А вот это меняет дело.

— Отлично, — буркнул Джордж, — я иду. Кстати, на что похожи испытания для загонщиков? — спросил он, когда Снейп уже повернулся к двери. Возможность безнаказанно врезать бладжером по слизеринской команде, как способ выразить его менее чем приятные чувства по отношению к своим однокурсникам, воодушевила Джорджа.

— Угадай. На шесть мест в команде будут претендовать больше половины факультета, — ответил Снейп, даже не обернувшись.

— В квиддиче семь игроков, — поправил его Джордж, втайне довольный тем, что знает больше.

— Сомневаюсь, что позиция капитана вакантна, — ехидно отозвался Снейп, — в любом случае не стесняйся, попробуй пройти в ловцы, — с этими словами он покинул комнату.

Джордж быстро оделся и спустился на поле для квиддича. Кажется, Снейп был прав — по крайней мере, половина Слизерина уже была здесь, включая студентов с пятого и седьмого курсов. Единственный беглый взгляд подтвердил, что большинство пришли со своими метлами, самая лучшая была в руках у Регулуса Блэка, старосты пятикурсников. Остальные, включая Снейпа, сгрудились вокруг кучи дряхлых школьных метел, половина из которых выглядели гораздо хуже, чем во времена Джорджа, а примерно четверть представляли явную угрозу жизни, даже при учебных полетах.

Интересно, кто капитан, подумал Джордж.

Ответ не заставил себя ждать, когда Блэк наколдовал себе сонорус и провозгласил:

— Отлично. Давайте начнем с нескольких основных тестов, чтобы отсеять шлак. Второй курс, один круг вокруг поля.

Из второкурсников Блэк отобрал всего два или три человека. Несколько учеников выглядели разочарованными, но другие, похоже, совсем не удивились. Часть из них отправились на трибуны, а некоторые вернулись в замок позавтракать. В это время Блэк вызвал на поле студентов с третьего курса, из которых он отобрал еще несколько человек, и еще больше — из числа четверокурсников. С пятого курса участвовали два человека и оба были допущены ко второму раунду.

Дошла очередь и до шестикурсников. Джордж с сомнением посмотрел на школьную метлу — не самую плохую, но и далеко не самую лучшую. Тем не менее, ему удалось без труда подняться в воздух и неплохо пролететь вокруг поля.

— Уилкис, ты выбываешь, — объявил Блэк. Совершая полет, Уилкис дважды чуть не упал на землю, видимо, управление метлой ему давалось с трудом. — Флориш, Петерс, вы тоже свободны. Петерс, дай Васильеву свою метлу для следующего раунда. Остальные остаются.

Петерс, девушка с хмурым лицом, молча кивнула и протянула Джорджу метлу, тоже школьную, но намного лучше, чем была у него. Снейп прошел испытание, но, как заметил Джордж, не особо этому обрадовался.

С седьмого курса пришли трое, и Блэк допустил всех, хотя один из них, крупный рыжеволосый парень, едва контролировал свою метлу — и это была не школьная метла, надо заметить. Наверное, такова внутренняя политика Слизерина, подумал Джордж.

— Отлично, — подытожил Блэк результаты первого отборочного тура, — теперь распределитесь по позициям. Вратари — строятся здесь, загонщики, охотники — сюда, — он показал рукой.

Студенты, прошедшие первый отбор, двинулись на выбранные позиции: Розье, Снейп и Эйвери — к охотникам, Джордж и Мальсибер — к загонщикам.

— Начинаем с охотников. Выходим по трое и показываем базовые передачи, — распорядился Розье.

Спустя полчаса число желающих стать охотниками сократилось наполовину. К удивлению Джорджа, Снейп неплохо управлялся со школьной метлой и все еще оставался в числе претендентов. Хорошая метла и немного практики — и он мог бы занять место в команде. Хотя, наблюдая за остальными, Джордж сомневался, что Снейп сможет продержаться до конца испытаний.

— Отлично, теперь забросим несколько бладжеров. Элрой и Мальсибер, вы первые. Постарайтесь вывести из строя охотников.

Через несколько минут Блэк удалил с поля Элроя и двух охотников, а затем вызвал Джорджа вместе с бодрой, мускулистой семикурсницей. Почувствовав в руке знакомый вес биты, Джордж очень скоро швырнул бладжер прямо в Розье, тот быстро увернулся, моментально нарушив позиции охотников. Джордж ухмыльнулся. Может, в следующий раз я попаду в этого слизняка.

Девчонка, которую поставили ему в пару, оказалась талантливой. Второй бладжер она отправила между Розье, который занял новую позицию, и еще одним охотником, студентом с третьего курса. Строй охотников снова смешался, теперь у Джорджа, к его сожалению, не было возможности ударить Розье, но он не собирался покидать игру. Вместо этого, он вложил всю силу в следующий бросок, и бладжер со свистом полетел в сторону Снейпа. Тот сумел увернуться, но выронил квоффл, как будто от испуга.

Бросив взгляд на охотников, Джордж заметил что-то неладное: Снейп управлял метлой только левой рукой, а правую баюкал, прижав к груди. Резкий свисток Блэка заставил их всех спуститься на землю.

— Снейп, ты выбываешь. Иди и покажи свою руку мадам Помфри. Хороший удар, Васильев.

Но я этого не делал, подумал Джордж. Бладжер пролетел мимо. Тем не менее, рука Снейпа действительно оказалась сломана.

Снейп кивнул и ушел. Кажется, он почти обрадовался, что проиграл. С другой стороны, ему нужно просто залечить руку. В любом случае Снейп не слишком интересовался квиддичем, даже будучи деканом Слизерина. Уж точно не как Маконагалл, которая вкладывала в гриффиндорскую команду всю душу и не могла скрыть самодовольства, когда ее подопечные выигрывали. В самом деле, до сегодняшних тренировок Джордж видел его на метле единственный раз, когда Снейп судил матч между Гриффиндором и Хаффлпаффом.

А я-то думал, что он захочет быть в команде ради факультетских баллов, подумал про себя Джордж.

Отборы в команду завершились через два часа. Джордж продержался до последнего раунда, но его подвела школьная метла. Блэк даже извинился перед ним и обещал взять в команду, если он успеет до первого матча найти себе метлу получше. Джордж, хоть и не собирался примыкать к команде Слизерина, почувствовал себя уязвленным, но не мог винить капитана за это решение — школьные метлы действительно были ужасны.

Поэтому он вернулся в замок и спустился в слизеринские подземелья, чтобы принять душ, который сейчас был ему более чем необходим. Гостиная пустовала, видимо, большинство студентов еще оставались на поле или отправились на кухню перекусить. В одном из кресел сидел Снейп и читал толстую книгу, название которой вызвало у Джорджа неконтролируемый приступ смеха:

— Ментальные искусства для менталистов? Что, правда?

— Что тебе нужно, Васильев? — нахмурился Снейп.

— Помфри вылечила твою руку? — спросил Джордж. Снейп слегка пожал плечом, не отрываясь от чтения. — Тот бладжер не попал в тебя, — обвинительно произнес Джордж, раздосадованный тем, что его игнорируют.

Снейп поднял голову и смерил его взглядом.

— Так что же, моя рука сломалась сама собой? — мрачно уточнил он.

Ну, раз ты так…

— Я этого не говорил. Но я уверен в том, что видел. Ты уклонился от того удара. Кроме того, ты не в первый раз получаешь повреждения непостижимым способом.

Снейп напрягся.

— Что ты подразумеваешь? — прошипел он, понизив голос почти до шепота.

Джордж мгновенно узнал этот тон, который свидетельствовал, что его обладатель находится в самом скверном расположении духа, и никогда не предвещал ничего хорошего. Он поднял руки в примиряющем жесте. Не то чтобы со Снейпом это работало.

— Ничего, — быстро ответил он, — я просто беспокоюсь. Ты же знаешь, — добавил он, внезапно озаренный, — мы слизеринцы и должны вести себя как союзники.

— Когда мы на виду, — уточнил Снейп, но было видно, что он уже не собирается вычесть с факультета изрядное количество баллов, ну или что там может прийти в голову Снейпу-подростку. Из того, что довелось увидеть Джорджу, он мог сделать вывод, что чаще всего Снейп просто проклинал тех, кто его раздражал. Поэтому у него и нет настоящих союзников, подумал Джордж, он ведь чокнутый. Вообще, он почти нравился Джорджу, если бы не его подозрительность, неблагодарность и симпатия к Пожирателям смерти. Или если бы ему не суждено было стать самым отвратительным профессором в школе.

— Слушай, я просто беспокоюсь, — повторил Джордж. — Не хочу, чтобы мой партнер по Защите рухнул и умер посреди класса, а обвинили во всем меня, понимаешь?

— Позволь мне тебя утешить. Сломанная рука или синяк под глазом едва ли приведут к смерти, — Снейп демонстративно уткнулся в книгу.

— Это то самое проклятье, которым ты зачаровал Питера? — не унимался Джордж.

— Петтигрю? — ухмыльнулся из-за книжки Снейп, — Зачем же мне проклинать себя, Васильев? Постарайся включить мозг, если сможешь.

— Какое-то заклинание? — продолжал Джордж. Снейп проигнорировал его. — Это заклинание, верно? Неужели Дамблдор или Мунго, или еще кто-нибудь не может помочь? Ну, хотя бы мадам Помфри знает об этом?

Почему для него это важно, Джордж не смог бы объяснить сейчас. Какое мне дело? Это всего лишь Снейп, и он никогда не станет нормальным, чтобы не вымещать свою злобу на первокурсниках в будущем. Но что-то в показном безразличии Снейпа тревожило Джорджа на глубоком подсознательном уровне и точило, как не проходящая зубная боль. Как будто он потерял детали паззла, и их отсутствие не позволяет увидеть суть происходящего.

Упоминание школьной медсестры, наконец, спровоцировало реакцию. Снейп оглушительно захлопнул книгу и мрачно воззрился на Джорджа так, что тот невольно отступил назад.

— Нет, — отрезал он, — и, если ты скажешь ей, я выпущу твои внутренности и подвешу тебя на твоих же кишках.

Услышав такую специфическую угрозу от взрослого Снейпа, Джордж, наверное, не принял бы ее всерьез, а только как еще один способ запугивания студентов, но в устах Снейпа-студента она звучала… убедительно. Он вспомнил единственную «тренировку», свидетелем которой он оказался. Он поверил.

— Это не заклинание! — продолжал рычать Снейп. — Это не сглаз! Это — вообще — не твое собачье дело!

Мысли Джорджа пытались уловить какое-то ускользающее воспоминание, но, пока он напрягал память, Снейп выхватил волшебную палочку и заколдовал его. К такому Джордж не был готов.

— М-м-м-т-с, — возмутился он. Его язык оказался приклеенным к нёбу. Снейп ухмылялся.

— Гр-р-рх-т, — попробовал он снова и хотел вырвать книгу, которую читал Снейп, но тот быстро убрал ее. Джордж схватил перо со стола и яростно нацарапал на куске пергамента: «РАСКОЛДУЙ МЕНЯ!»

— Нет.

— Сг-ссст ах-тсссс.

— Уходи, или я заколдую тебя навечно.

Джордж знал, когда нужно сдаться. Душ может подождать. Он повернулся к выходу, надо найти мадам Помфри. Как жаль, что медсестра никогда не снимает факультетские баллы, ублюдок должен начать неделю с минуса. Джордж уже коснулся двери, когда до него донеслись едва различимые слова Снейпа, которые он шептал самому себе: «Я должен продержаться до Пасхи. Только до Пасхи. А потом я все сделаю правильно».

Питер страдал.

Он не променял бы трех своих друзей ни на кого в мире, но делить с ними спальню не всегда было легко. Самым приятным человеком, соседство с которым не доставляло практически никаких неудобств, стоило признать Ремуса. Спокойный, терпеливый, понимающий, несмотря на то, что он — оборотень. Было бы несправедливо обвинять его в этом, и большую часть времени Питер успешно игнорировал данный факт. Но полнолуние всегда пугало его, хотя он и притворялся, что ему весело так же, как Джеймсу или Сириусу. Приближение полной луны делало Ремуса слишком раздраженным человеком и вселяющим ужас Лунатиком. Противостоять ему могли такие большие звери как олень или собака, но не крыса. Принимая свою анимагическую форму, Питер все время боялся, как бы его не съел Лунатик или не затоптал копытами Сохатый.

Хуже этого могли быть только кошки. В замке их было полно, добрая половина студентов брали их с собой как фамилиаров, а еще это дьявольское отродье Мистер Уэнслидэйл, кот Филча, который постоянно преследовал его, стоило только Питеру превратиться. Даже Макгонагалл стала относиться к нему иначе, хотя, наверное, у него просто разыгралось воображение. Джеймс, в свою очередь, считал, что в этом году она к ним слишком придирается.

Но и в лучшие времена соседство с Джеймсом и Сириусом добавляло головной боли. Они хорошо общались, правда, но у них как будто не хватало времени для него. В основном, это выражалось в легком повседневном пренебрежении, и Питер вроде привык, но ему было обидно. Он знал о себе, что он не глупый и не слабый — он освоил анимагическую трансфигурацию, не так ли? Многие волшебники терпели фиаско на этом пути, а их ошибки приводили к печальным последствиям. И, тем не менее, его друзья заставляли чувствовать его слабым и никчемным. Конечно, они более талантливы, чем он, с этим нужно согласиться. Но он тоже хорошо учится, мама так обрадовалась его результатам СОВ! Он провалил только Историю магии, но большинство студентов тоже ее не сдали. Да, в основном он получил «удовлетворительно», но по двум предметам у него было «выше ожидаемого», и одно чудесное «превосходно» по Трансфигурации, благодаря которому его мама буквально светилась от гордости.

Конечно, Джеймс и Сириус были классные, правда. Нормальные ребята. Большую часть времени. По крайней мере, Джеймс вел себя так же, как и в прошлом году, с ним-то все было в порядке, но вот Сириус… Питер часто думал, что Сириус доведет его до могилы.

Сириус продолжал быть милым. Все еще. Уже несколько недель Сириус был терпелив с ним, помогал ему, подбадривал его, когда у него не получалось новое заклинание с первого раза. Джеймса вполне устроило объяснение, что он изменился из-за своей семьи, но Питер подозревал, что есть и другие причины. В начале семестра Сириус вел себя как обычно, что-то случилось пару недель назад, и он стал другим. Неожиданно и необъяснимо. Причем, он не изменил свое отношение к Джеймсу и Ремусу, а только к Питеру.

От таких мыслей Питер начинал беситься.

Но не это было причиной его страданий. И даже не новый ученик, Федор Васильев, хотя и он был далек от идеала в качестве соседа по комнате. Слишком он напоминал Джеймса и Сириуса — всегда шутит, всегда готов кого-нибудь разыграть. Питер к этому привык. Но всякий раз, натыкаясь на него взглядом, он вспоминал, что Федор — провидец. Думать о том, что он, Питер станет героем войны, гордостью для своей матери, было приятно, но что ожидает Сириуса? Скорее всего, он совершит что-то дурное, а Федор знал об этом. И Питер верил ему. Сириус вел себя слишком странно. Хуже всего было то, что никто ему не верил. Он пытался поговорить с Ремусом — но тот лишь выдал одну из своих терпеливых полуулыбок и сказал что-то вроде: «Наверное, он просто повзрослел».

От этого Питеру хотелось кричать.

Может, мне поговорить с Федором? Я не буду спрашивать его о будущем, чтобы не нарушить нашу клятву. Просто разговор о школе, ничего страшного.

Но не Сириус беспокоил его больше всего.

Эван Розье.

С тех пор, как Питер совершил вылазку в слизеринские комнаты, он чувствовал, что Розье догадался. Он видел, как Розье сосредоточенно изучает щели в стенах — такие, в которые, как Питер знал по собственному опыту, — может пролезть крыса. Два дня назад он заметил вспышку — Розье заколдовал крупную мышь в коридоре, какое заклятие он использовал, Питер не понял. То, что мышь осталась жива и здорова, конечно, хорошо, но Питер уже боялся превращаться в Хвоста.

А сейчас Джеймс просил его проследить за слизеринскими отборами по квиддичу и доложить результаты.

— Почему ты сам не можешь? — Питер ненавидел свой писклявый голос в этот момент.

Джеймс закатил глаза.

— Потому что кое-кому необходимо наведаться в Зонко для пополнения запасов. Нам потребуется плащ-невидимка, так как ты в виде Хвоста будешь слишком маленьким, чтобы унести все, что нам нужно. До первого похода в Хогсмид еще целый месяц, а у нас не осталось ни одной драже-вонючки.

— И критически мало сварливых жестянок, — поддакнул Сириус. — Давай, старина. Я имею в виду, что ты не обязан это делать, если не хочешь, — поспешно добавил он.

Какая любезность. Питер скривился.

— Но ведь только ты сможешь это сделать. Лунатик здесь бесполезен, а Сохатого и меня трудно не заметить. Нам нужно знать, против кого мы будем играть в этом году, и только ты сможешь узнать это.

— Я… — Питер замялся. Сириус прав, но там точно будет Розье. Хотя вряд ли он займется поисками крысы, да и поле большое…

— Соглашайся, Хвост, — включился Джеймс, — никто тебя не заметит. Ты же совсем мелкий.

— О чем разговор? — раздался голос позади них.

Питер обернулся и увидел Федора.

— Так, ничего, — быстро ответил Сириус.

— Правда? — скептически отозвался Федор.

— Да, — кивнул Сириус, — просто говорили о твоем канареечном креме для трансфигурации. Помнишь, когда Снивви превратился в летучую мышь? А канарейку? Это было прекрасно. Думаю, в следующий раз было бы неплохо превратить его в крысу.

— Точно! — подхватил Джеймс, — потому что он жалкий дрожащий трус.

— Эй! — возмутился Питер. Нет ничего плохого в том, чтобы превращаться в крысу.

Джеймс поморщился.

— Извини, старик.

— Сохатый, ты реально облажался, — укорил друга Сириус. — Прости, Хвост. Ты же знаешь, что мы считаем тебя классным, правда?

— Правда, — солгал Питер.

— Руку даю на отсечение, что ты точно можешь превратиться в крысу, да? — заявил Федор.

Питер, не задумываясь, кивнул.

— Отлично, Пит, — застонал Джеймс, — вот так просто взял и сказал.

— Вы двое уже это сделали, — закатил глаза Федор, — давайте, покажите мне.

Питер превратился. Федор издал громкое «вау».

— Это потрясно! — не сдержал он своих эмоций, когда Питер снова принял человеческий облик, — где ты этому научился? Это ведь не Макгонагалл? Просто супер!

Питер почувствовал, как его наполняет гордость.

— Эй, мы тоже можем превращаться, — перебил его Джеймс, — отойди назад.

Ну, конечно, Джеймс не может ни на одну секунду позволить мне находиться в центре внимания. Как обычно. Даже если Федор и принимал меня равным Джеймсу, сейчас он увидит их и признает, что они лучше, по крайней мере, Джеймс, ведь Сохатый выглядит внушительней и сильнее, чем Хвост.

Сириус и Джеймс превратились в Бродягу и Сохатого, и Федор присвистнул от изумления.

— Супер! — повторил он.

— Впечатляет, да? — самодовольно произнес Сириус.

Взгляд Федора стал жестким, как это часто бывало, когда он смотрел на Сириуса.

— Но не очень практично, да? Я имею в виду, что это все классно, конечно, но любой сможет заметить здоровенного оленя или пса, больше похожего на чудовище, верно? — Питер заметил, как Сириус вздрогнул при слове «чудовище». — Не то, что Макгонагалл — на кошку никто не обратит внимание. И на крысу тоже. Охренеть, это очень умно. Представляете, как это можно использовать! У моего брата была крыса, он таскал ее с собой всегда и везде, а никто и не догадывался, — Федор осекся, почувствовав, что сболтнул что-то лишнее. — Чертовски здорово, — повторил он, тряхнув головой.

Сердце Питера растаяло. Никто и никогда еще не говорил, что лучше Джеймса или Сириуса, и здравый смысл уступил место эйфории.

— Ладно, — согласился он, — я пойду шпионить за слизеринцами.

— Правда?

-Слизеринцы проводят отборы в свою команду сегодня утром, — выплюнул Джеймс. Питер точно знал причину его недовольства: какую-то крысу предпочли Сохатому. — Поэтому я подумал, что было бы неплохо разведать, против кого мы будем играть, — он поправил значок капитана на груди.

— Логично, — согласился Федор, — удачи, Питер.

— Тебе все равно? — моргнул Питер.

— Что ты анимаг? — удивился Федор, — а что я должен делать? Ну, не считая того, чтобы просить тебя на коленях научить меня, — он театрально упал на пол, простирая руки к Питеру и изобразив мольбу. Питер хохотал, и даже Сириус с Джеймсом развеселились. — Нет? — Федор скорчил унылую физиономию, — Увы! — он хлопнул в ладоши и вскочил с пола.

— Нет, я имел в виду, что мы собираемся шпионить за Слизерином.

— Там же твой брат? — уточнил Джеймс, видя непонимание на лице Федора.

— А-а-а! Не стоит беспокоиться, — отмахнулся Федор, — он ненавидит Слизерин. Что бы ни говорил Дамблдор, мне жаль, что Шляпа его туда отправила, — серьезно добавил он.

— Да, — кивнул Сириус, — похоже, он нормальный чувак. Не как остальные.

Спустя один час, когда Густав Васильев запустил бладжер прямо в Снейпа и сломал руку этому сальноволосому мерзавцу, Питер был вынужден согласиться с Сириусом. К несчастью, на протяжении всех отборочных испытаний ничего более интересного не произошло, и Питер уже проклял свою уступчивость. Казалось, на поле собрался весь факультет, включая самых безнадежных кандидатов. Питер, конечно, любил квиддич, но ему нравилось смотреть настоящую игру, а не тренировки и заурядные полеты. Впрочем, Густав летал неплохо, ему бы еще метлу получше. Надо сказать Джеймсу. Фрэнк — хороший загонщик, но Тим уже закончил школу. Если Федор также здорово летает, как его брат, то Джеймс мог бы для него взять из дома свою старую метлу. Федор заслужил что-нибудь приятное.

На поле проходили последние испытания для ловцов, и Питер погрузился в свои мысли, когда его настигло странное покалывающее чувство во всем теле. Он задрожал. Он помнил это ощущение — заклинание Розье...

Все стало черным.

Питер очнулся привязанным к креслу, лицом к стене, на которой было написано: «ПРЕВРАТИСЬ И КРЫСА УМРЕТ». Страх лишил его сил. Он не превратился.

— Здравствуй, Петтигрю, — прозвучал холодный голос за его спиной. Питер задергался, пытаясь повернуться и рассмотреть собеседника, но веревки не позволяли ему двигаться. — Расслабься, — успокоил его голос, — я не собираюсь причинять тебе вред. Не сейчас.

Питер издал звук, напоминающий крысиный писк, он ненавидел себя за это, но не мог совладать.

— Знаешь, ты впечатлил меня своим умением. Анимаги — такая редкость. В Британии зарегистрировано только девять. Ты, конечно, не зарегистрировался, не так ли? Как видишь, я проверил. Никакого Питера Петтигрю. Никаких крыс. Тебе известно, что это карается, как минимум, двумя годами Азкабана? Минимум! В среднем срок наказания составляет пять лет, в некоторых случаях еще больше. Конечно, тебе вряд ли дадут пять, ты ведь еще несовершеннолетний, правда? И Дамблдор тебя любит. Или, скорее, он любит твоих друзей Поттера и Блэка, что, в общем, не меняет сути. Он будет на твоей стороне, поэтому тебя приговорят только к минимальному заключению.

— А как много шалостей позволяет совершить такая анимагическая форма, как у тебя! Ты подглядывал за девочками в душе? Или предпочитаешь мальчиков? Ты ведь пробирался в нашу спальню. Нет, я не осуждаю, каждому свое, как говорится. Но минимальным сроком уже не обойтись. Хотя, какая разница. Я слышал, многие сходят с ума в первые месяцы, а большинство не выдерживают и года, ты знаешь?

— Что? Что ты хочешь? — пискнул Питер.

— О, мой дорогой Петтигрю, ничего особенного. Я просто хочу, чтобы мы стали друзьями, — усмехнулся Эван Розье.

25 октября 1976 года.

Наконец, пришло время для первого в этом году, долгожданного похода в Хогсмид. В гостиной каждого факультета развесили соответствующие уведомления, и только тогда Фред с Джорджем сообразили, что ни у кого из них нет подписанного разрешения. К счастью, Дамблдор оказался гораздо снисходительнее к ним, чем к Гарри в прошлом году.

— Что ж, — рассуждал Джордж, возвращаясь вместе с Фредом из кабинета Дамблдора, — серийный маньяк-убийца еще не сбежал, можно идти спокойно.

— Не считая того, что он спит на соседней кровати, — проворчал Фред.

— Мы что-нибудь придумаем, — пообещал Джордж, — или Снейп.

— Конечно, в последнее время он такой любезный, — скептически отозвался Фред.

Джордж поморщился. Мадам Помфри целый час безуспешно пыталась отменить заклятие приклеенного языка, пока не вызвала Снейпа, угрюмого как всегда, и не заставила его самого расколдовать Джорджа. На уроках Защиты они по-прежнему занимались вместе, но никто и не пытался поддерживать отношения. С завидной регулярностью Джордж оказывался на полу, обездвиженным или связанным, в то время как Снейп легко отражал любые атаки Джорджа невербальным щитом, а профессор Лайел не скупилась на дополнительные баллы Слизерину. О совместном изобретении следящих чар Снейп больше не напоминал. Он точно затаил обиду.

— Может, мы выбрали неверный способ, — предположил Фред после некоторого раздумья.

— Да? Говори, умоляю тебя.

— Я говорю, может, нам и не нужны следящие чары, — объяснил Фред, — помнишь, как мы почти уговорили Рона принять Непреложный Обет?

— Ага, отец готов был снять с нас шкуру живьем.

— Да, — поежился Фред. Тогда они были детьми и не понимали, что рискуют жизнью младшего брата ради такой глупой вещи, как двойная порция пудинга.

— Это темная магия, — беспокойно добавил Джордж. — Не запрещенная, но все же.

— Я знаю, — торопливо добавил Фред, — но подумай сам. Нам нужно заставить Блэка поклясться быть в определенное время в назначенном месте — и все! Как только он появится, его схватят авроры или он умрет, и одним Пожирателем станет меньше.

Джордж повел плечами, как будто ему вдруг стала мала школьная мантия.

— Это… темная магия, Фред. Это скользкая дорожка,- он оглянулся на пустой коридор, — я наслушался об этом в Слизерине. Чем больше ты делаешь, тем оно потом легче. Думаю, в этом и состоит цель их «тренировок», понимаешь?

— Разве я сказал, что мы займемся этой дрянью? — завелся Фред, покраснев от негодования, — я просто думаю, что Непреложный обет — который не является запрещенным, как ты уже сказал — поможет нам.

— Фред-

— Нет, — перебил его брат, — ты не понимаешь. Я вижу это каждый день, Питер уже сходит с ума. Последние несколько недель он дергается от каждого шороха, а когда к нему приближается Блэк, он подпрыгивает, как от жалящего проклятья.

— Хорошо, — выдохнул Джордж, — я подумаю об этом. Если мы не найдем что-нибудь получше к Рождеству, ладно? Дамблдор обещал, что мы сможем вернуться домой в конце января или в феврале, так что у нас еще будет время убедить Блэка принять Обет, так?

— Да, — успокоился Фред, — спасибо, Джордж. Я знаю, что это выглядит как навязчивая идея, но я не могу бездействовать. Мне нужно что-то сделать.

— Я знаю, — махнул рукой Джордж, — не беспокойся об этом.

Не беспокоиться у Фреда не получалось.

* * *

Подержаную камеру приличного качества они нашли в магазинчике «Странные вещицы». Странно, что они не видели его раньше, то есть в будущем — наверное, он закрылся еще до их первого похода в Хогсмид. Они купили ее и еще несколько катушек с пленкой, заплатив немного меньше, чем предполагали, и решили порадовать себя кружечкой сливочного пива в «Трех метлах».

— Розмерта, дорогая моя, — громко звал коренастый мужчина с ярко-рыжими волосами, стоя перед прилавком.

— Как же мы скучали по тебе, о свет наших очей, — кричал второй, похожий на первого до последней веснушки.

— Звезда моя!

— Сердце мое!

Фред и Джордж замерли в дверях, а Розмерта смеялась и пыталась угомонить этих двоих. Кто-то толкнул их в спину, и они обернулись.

— Я понимаю, что Розмертой можно любоваться вечно, но, пожалуйста, позволь нам зайти, — подмигнул им Джеймс Поттер.

Красотка Розмерта была еще более соблазнительна, чем двадцать лет спустя во времена Фреда и Джорджа, но не ей предназначались их взгляды. Близнецы Уизли стояли, уставившись на двоих рыжеволосых мужчин у прилавка, и как будто смотрелись в удивительное зеркало, отразившее их самих, только немного старше — на пять или, самое большее, десять лет. Впервые они увидели старших братьев своей матери не на фотографии, над которой она всегда проливала слезы, а по-настоящему. Фабиан и Гидеон Прюэтты были здесь, и они были живы.

— Да, извини, — рассеянно отозвался Фред, отойдя от дверей.

Джеймс подмигнул еще раз и двинулся к барной стойке.

— Смотри, Гэйб! — заорал один из Прюэттов, указывая на Фреда и Джорджа. — Близнецы!

— Отлично, Файд! — ответил другой, — давай закажем им что-нибудь.

Он махнул рукой, подзывая Фреда и Джорджа, и те, переглянувшись, подошли к своим дядям.

— Я — Гэйб Прюэтт, — представился один, — а это — Файд, — кивнул он в сторону брата.

— Федор Васильев, — назвался Джордж.

— Густав, — протянул руку Фред.

Тот, которого назвали Файдом, — а на самом деле Гидеон, как догадался Фред, — ухмыльнулся и исподтишка наколдовал вокруг них антиподслушивающие чары.

— Так вы те, о ком нас спрашивал Дамблдор?

— На вид так себе…

— Они, правда, решили, что могут сравняться с нами по красоте?

— Да, Фабиан. Только представь это — пришли сюда и совсем на нас не похожи.

— Ну, может, лицо.

— Верно, верно. Если не смотреть на эти жалкие патлы.

— И брови.

— У одного из них вообще нет бровей.

— Точно.

Псевдо-Гидеон изобразил свирепую усмешку, напомнив Фреду о существовании гриндилоу.

— Так кто же вы на самом деле? Кузены или что-то в этом роде? Если только отец не совершил чего-то, за что маман снимет с него шкуру?

— Мы Федор и Густав Васильевы, — твердо ответил Джордж, — как мы и говорили.

— Нет! — отрезал скорее-всего-Фабиан. — Вы точно Прюэтты. Попробуй еще раз.

— И постарайся быть честным, — добавил псевдо-Гидеон, сохраняя на лице зловещую ухмылку.

Интересно, сможем ли мы с Джорджем выглядеть так устрашающе, подумал Фред, пожалуй, стоило бы у них научиться.

— Мы ненавидим, когда нам врут! — добавил скорее-всего-Фабиан.

— Мы не можем, — ответил Фред, переглянувшись с Джорджем.

— Мы обещали Дамблдору, — добавил Джордж.

Улыбки близнецов Прюэттов завяли.

— Тогда ступайте прочь, — заявил скорее-всего-Фабиан. Он поднял волшебную палочку, чтобы отменить антиподслушивающие чары, когда Джордж вскрикнул:

— Подождите!

Фред уставился на него в недоумении.

— Письмо! У нас больше не будет такого шанса.

Глаза у Фреда расширились, он энергично закивал головой.

— В чем дело? — насторожился псевдо-Гидеон.

— Слушайте, — начал Джордж, — вы должны пообещать, что никому не скажете. Иначе все будет плохо.

— Да, могут умереть люди, — добавил Фред.

Братья Прюэтты коротко хохотнули пред тем, как сделать суровый вид:

— Вы серьезно?

Фред и Джордж согласно кивнули. Прюэтты обменялись взглядами, один из них вопросительно поднял бровь, другой утвердительно наклонил голову.

— Окей, — согласился псевдо-Гидеон.

— Мы обещаем, — подтвердил скорее-всего-Фабиан.

— Мы из будущего, — произнес Фред, — случайно попали сюда. Дамблдор сказал нам, чтобы мы ни во что не вмешивались, иначе нарушится ход времени, и кто-то может умереть.

— Хорошая шутка, — засмеялся скорее-всего-Фабиан.

— Это правда! — возмутился Джордж.

— Как будто мы этого хотели, — пробормотал Фред.

— Это невозможно, — отрезал псевдо-Гидеон.

— Фабиан, они просто наша копия, — медленно произнес его брат.

«О, так вот кто настоящий Гидеон. Оказывается, я их перепутал. Наверное, маме было не очень смешно из-за этого», — печально подумал Фред.

— Так вы мои сыновья или племянники? — потрясенно прошептал Гидеон.

— Племянники.

Джордж указал на себя, потом на Фреда:

— Джордж Фабиан Уизли, Фред Гидеон Уизли.

— Моллины мальчишки, — прошептал Фабиан, — еще двое. Пять мальчиков, — он улыбнулся.

— Шесть, — поправил Фред, — еще есть младший брат.

— И сестра, — добавил Джордж.

— Семеро! — присвистнул Гидеон, — неплохо, Молли.

— А наши дети? — не выдержал Фабиан. — Что? Знаешь, когда-нибудь Труди захочет детей, — ответил он на невысказанное сомнение Гидеона.

— Его девушка, — пояснил Гидеон. — Хотя, думаю, что вы ее видели, раз уж мы ваши дяди.

— Нет, мы не знаем ее, — замялся Фред, — понимаете…

— Фред, — предупреждающе начал Джордж.

Но его уже было не остановить. Он не мог предотвратить убийство Поттеров, не мог спасти Питера Петтигрю, не мог помочь Джорджу на Слизерине. Но сейчас он сможет.

— Вы умерли, — сказал Фред, — оба, еще до нашего рождения. Поэтому нас назвали в вашу часть.

— Не смешно, — пробормотал Гидеон. Веснушки показались еще ярче на его внезапно побледневшем лице.

— Этого не должно произойти, — продолжил Фред, — и поэтому вам…

— Стоп! — заорал Джордж, — ты не можешь им говорить! Ты сделаешь еще хуже, так говорил Дамблдор!

— Хуже? — вскипел Фабиан, — что может быть хуже смерти? — истерически прокричал он.

Джордж мрачно посмотрел на Фреда, потом повернулся к Фабиану:

— Дамблдор сказал, что время возьмет свое, как бы мы ни пытались его изменить. Может быть, вы захотите предотвратить события, но смерть настигнет вас при иных обстоятельствах, а, может быть, мама умрет вместе с вами. Или вы оба спасетесь, но погибнут те люди, которых вы хотели защитить, но не смогли, потому что вас не оказалось в том месте.

Повисло долгое молчание. Фред чувствовал себя таким слабым. Он никогда не скажет им правду. Всего несколько минут назад все были счастливы, а сейчас… Все, что он хотел в этой жизни — делать людей счастливыми, вызывать улыбки и смех, а теперь дядя Фабиан и дядя Гидеон — те, у которых не сходила улыбка с лица и всегда была наготове шутка (мама клялась, что так было всегда!) — стоят унылые и серьезные, как Перси. И в этом есть его вина. Он должен был все рассказать им, невзирая на запреты.

— Мы погибли, чтобы спасти людей? — наконец, спросил Гидеон.

— Да, — тихо ответил Фред, — целую кучу. Посмертный орден Мерлина и все такое.

— Да уж.

Все опять замолчали.

— Так что там было насчет письма? — оживился Гидеон.

— Мы думали… знаете, мы подумали, что вы бы захотели написать письмо нашей маме. Ну, как бы попрощаться. И другим людям тоже, Труди, например. Когда мы вернемся домой, то отправим их адресатам. Это уже не изменит ход времени, и, мне кажется, так будет правильно.

— Да, да… мне нравится эта идея, — тряхнул головой Гидеон, — у вас есть с собой пергамент? — Фред порылся в карманах и вытащил перо и несколько кусков пергамента. — Спасибо, — пробормотал Гидеон.

— Я не хочу об этом помнить, — неожиданно заявил Фабиан.

— Что? — вздрогнул Гидеон.

— Я не хочу это помнить, — повторил Фабиан. — Я напишу письмо, и на этом все. Не хочу, чтобы это висело надо мной. Как я вернусь к Труди, зная о том, что случится? Я не смогу притворяться. — Он посмотрел Гидеону в глаза, — я хочу, чтобы ты стер мне память.

— Фабиан…

— Нет, Гидеон. Обещай мне, или я сварю зелье забвения и выпью его сам. Мерлинова борода, Гид, да ты сам будешь просить его у меня!

Зелье забвения. Фред вспомнил, что они изучали его на первом курсе. Тогда оно показалось им довольно трудным, но сейчас, когда они стали старше, им будет легко его сварить. Мы сможем его использовать, когда попросим написать письма Джеймса, Лили, Питера и других. Идея откорректировать их воспоминания вызвала у Фреда внутреннюю дрожь, напомнив о том ужасном состоянии, когда кто-то — Джордж утверждал, что это был Розье — пытался стереть ему память. Зелье безопаснее, а «обливиэйт» нужно еще уметь наколдовать.

Гидеон нервно сглотнул:

— Буду. Когда я сотру память тебе, ты должен будешь стереть мне. Может быть, последний час или около того?

Фабиан кивнул, взял один из листов пергамента и начал писать.

Когда братья Прюэтты закончили письма, в глазах у них стояли слезы. Они написали одно общее письмо Молли, другое Фабиан просил отправить Труди Гонзалес. Это имя ни о чем не говорило близнецам Уизли, и они подумали, жива ли она вообще. А, может, она вышла замуж за другого. Гидеон тоже написал еще одно письмо, но замешкался при написании адресата.

— Как зовут ваших младших брата и сестру? — спросил он.

— Рон и Джинни, — ответил Джордж, — вообще-то Рональд и Джиневра, но никто не зовет их так.

— Хорошо, — согласился Гидеон и подписал второе письмо «Для Билла, Чарли, Перси, Фреда, Джорджа, Рона и Джинни Уизли».

Джордж взял письма, и Прюэтты собрались уходить.

— Подождите! — опомнился Джордж и вытащил камеру, которую они купили, — пока вы не ушли, может, сделаем фото?

— Разумеется, — выдавил улыбку Гидеон. Он отменил чары приватности и подозвал Розмерту.

— Чем могу помочь, мальчики? Кажется, вам нужно взбодриться?

— Можете нас сфотографировать? — попросил Фред.

— Конечно, — она взяла камеру и, немного повозившись, сделала несколько снимков близнецов.

— Спасибо, — поблагодарил Джордж.

— Нет проблем, что-нибудь еще?

— Два огневиски, — попросил Гидеон, — и сливочное пиво для парней.

Розмерта поспешила выполнять заказ, и, как только она отошла, Гидеон наклонился к своему брату:

— Готов? — тот кивнул головой, и Гидеон направил на него волшебную палочку, — обливиэйт.

Фабиан заморгал и неуверенно спросил:

— Что случилось?

— Фабиан, ты должен стереть один час из моей памяти, — быстро проговорил Гидеон, — это очень важно, и я не могу тебе объяснить причины. Но эти двое молодых людей — хорошие ребята, и мы не должны обременять их лишними вопросами. Приказ Дамблдора.

— Хорошо, — без рассуждений согласился Фабиан и достал свою волшебную палочку, — обливиэйт.

31 октября 1976 года.

Пятничным утром Джорджа разбудил звук слабого, но отчетливого жужжания. Почему-то оно напомнило ему весеннее утро в Норе. Тем не менее, это было странно, обычно пробуждение в их спальне проходило довольно шумно, даже не считая храпящего Уилкиса. Сонно поморгав, Джордж распахнул полог своей кровати и удивился.

Мальсибера, Уилкиса и Эйвери нигде не было видно, зато Розье сидел на краю кровати лицом к Снейпу, который стоял перед ним, чуть сгорбившись и как будто защищаясь. Оба были уже одеты в школьную форму. Никто из них не заметил появление Джорджа.

У Розье шевелились губы, но Джордж не услышал ни слова. Снейп повернулся, и Розье замолчал. Снейп дернул головой, что, по-видимому, должно было означать согласие, и Розье продолжил. Комната снова наполнилась жужжанием.

Снейповы антиподслушивающие чары, догадался Джордж. Он впился взглядом в Розье, стараясь разобрать их разговор. Ему удалось понять несколько слов: «…говорил тебе… ошибка… позор… доказать… на людях… шанс… проверить… сегодня вечером», — и он мысленно поставил себе задачу потренироваться с Фредом в умении читать по губам.

Снейп снова повернулся, и Джордж увидел его изжелта-бледное лицо. И в лучшие времена он выглядел так себе, а сейчас, кажется, даже белки глаз отливали нездоровой желтизной. Он хотел что-то ответить Розье и уже открыл рот, но, видимо, передумал и просто кивнул. За этот момент Джордж успел заметить, что у Снейпа сломан зуб. Джордж нахмурился, все это вызывало у него смутное беспокойство.

Почему? Снейп всегда так выглядел. Никогда не смотрел ему в глаза, правда, но в остальном он такой же, как раньше. Сальная кожа. Желтые, кривые зубы.

Хотя… разве в начале семестра у него были желтые зубы? Джордж напряг память и вспомнил, что они были белые. Кроме того, он знал, что Снейп чистит зубы два раза в день обычной зубной пастой, которой снабжают всех студентов Хогвартса. И он принимает душ каждый день, даже не по одному разу. При этом его волосы все равно выглядят жирными и грязными. Наверное, мастер зелий способен сварить себе приличный шампунь. Я-то всегда думал, что он никогда не моется, но я ошибался. Испарения от зелий тут ни при чем — Слагхорн тоже всегда возится с зельями, но его усы всегда великолепны.

Со Снейпом что-то происходило. Нечто большее, чем странные повреждения, которые появлялись на нем без причин.

Розье начал опять шевелить губами: «…перспективы…поверь…темный…кровь…не только мой...еще…»

Снейп дернул головой в очередном кивке. Он вытащил волшебную палочку, и жужжание прекратилось. Обернувшись, он, наконец, заметил Джорджа.

— Доброе утро, — дружелюбно произнес Джордж.

— Васильев, — холодно отозвался Снейп. По его голосу было заметно, что он старается быть вежливым.

— Доброе, — любезно ответил Розье, — надеюсь, ты хорошо спал?

— О да.

— Мы опоздаем на арифмантику, — резко оборвал их Снейп.

— Мы не можем этого позволить, не так ли? — вздохнул Розье.

Он плавно поднялся с кровати и направился к выходу, жестом приглашая Снейпа выйти первым. Тот хмуро взглянул из-за завесы волос, молча схватил свой старый, поношенный рюкзак и покинул комнату. Розье последовал за ним, фальшиво улыбнувшись Джорджу напоследок.

Что это было, во имя Мерлина?!

* * *

На урок Зелий Фред принес фотокамеру. Они с Джорджем долго обсуждали, как лучше ее использовать, и решили сделать столько снимков, сколько им удастся. Люди, которых они собирались фотографировать, в будущем будут мертвы, а их родные никогда уже не увидят, как они смеются с друзьями, читают книги или сидят за обедом. Фред предложил сделать хотя бы одно «учебное» фото родителей Гарри на уроке Зелий, и Джордж согласился. Дело в том, что кабинет Слагхорна был увешан фотографиями его бывших студентов, а значит, он не будет сильно протестовать против камеры в его классе. Заняться фотосъемкой на Трансфигурации они не рискнули — профессор Макгонагалл могла бы конфисковать посторонний предмет, да еще назначить им взыскание.

— Ты не против? — спросил Фред у Лили, когда она разложила учебники и тетради на их общем столе.

— Конечно, нет, — пожала плечом Лили.

— Вы же не собираетесь обсыпать конфетти весь класс, когда нажмете на кнопку? — с подозрением произнесла Элис, занимая место рядом с Лили.

— Нет, — ответил Джордж.

— Неплохая идея, вообще-то, — заметил Фред. Мысленно он уже сделал себе пометку — камера, взрывающая конфетти, — еще один товар в их магазин приколов.

— Или забрызгаете нас чернилами? — настойчиво допрашивала их Элис.

О, это еще лучше! Может быть, нам нанять ее, когда мы вернемся домой? Если, конечно, Министерство не высосет из нее весь задор к тому времени.

Джордж прижал руки к сердцу в притворном ужасе:

— Как ты могла такое предположить?!

— Хм-м, может, потому что я познакомилась с вами? — с сарказмом отозвалась Элис.

Заметив, что Лили поглядывает на камеру с гораздо меньшим энтузиазмом, Фред торопливо сказал:

— Это совершенно безопасно, обещаю.

— Да, мы не настолько глупые, чтобы шутить над старостами, — добавил Джордж.

— Не в этот раз, очевидно, — согласился Фред.

— Отлично, — фыркнула Элис, — я не собираюсь в этом участвовать. Удачи, Лили.

— О, нет, — запротестовала Лили, — после стольких усилий, ты снимешься вместе со мной.

— Ого! — прогудел голос Слагхорна прямо над ними. Фред и Джордж даже подпрыгнули, они не заметили, когда профессор вошел в класс. — Что это? Развлекаетесь на уроке, мальчики? — он погрозил близнецам пальцем.

— Э-э-э, — протянул Фред, с досадой думая, что они с Джорджем явно недооценили Слагхорна.

— Сейчас я бы должен лишить вас баллов за срыв урока, но, пожалуй, не стану наказывать своих лучших студентов. Но только один раз!

— Присоединяйтесь к нам, профессор, — вдруг предложила Лили. — Братья Васильевы сказали нам, что их камера совершенно безопасна, и это не розыгрыш.

Черт. Вот сейчас по-настоящему жалко, что мы не успели зачаровать камеру для какой-нибудь шутки.

— Как я могу отказать? — обрадовался Слагхорн. Он поместился между Лили и Элис, сияя улыбкой, и Фред нажал на кнопку.

Не совсем то, что я хотел показать Гарри, но в данном случае выбирать не приходится.

Когда Фред сделал несколько снимков, и ничего не произошло, Сириус повернулся к Джеймсу и тихо сказал с явной насмешкой:

— Знаешь, Сохатый, после всех разговоров я ожидал чего-то большего, чем просто щелчок.

Слагхорн не услышал его или просто решил не обращать внимание.

— Я надеюсь, вы сделаете для меня несколько копий, — попросил он Фреда. — У меня должны быть фото с моими лучшими студентами. Почему бы вам не принести свою камеру сегодня на нашу маленькую вечеринку? Запечатлеть событие, так сказать? — подмигнул профессор.

Ха! Кто бы мог подумать, что получить разрешение окажется так легко? А я-то боялся, что это сочтут дурным тоном на таком особенном вечере.

— Конечно, профессор, — пообещал Джордж.

— Будем рады услужить, — добавил Фред.

* * *

Вечеринку Слагхорна трудно было назвать веселой или классной, или хотя бы интересной, уныло отметил про себя Фред. Отличное место, чтобы завязать знакомства, но не слишком подходящее для шуток. Две дюжины студентов негромко разговаривали, разбившись на небольшие группы, когда пришли Фред и Джордж. Слагхорн с улыбкой поманил их к себе.

— Прошу вас, проходите! Добро пожаловать! Как я рад, что вы пришли. Вы здесь первый раз, но, наверное, уже всех знаете? Эван Розье, образцовый староста. И мисс Эванс тоже. Прекрасная ученица, она далеко пойдет. Мисс Талбот — вы уже с ней подружились. Молодой человек вместе с ней — Фрэнк Лонгботтом, он тоже староста и собирается стать аврором. Я представил их обоих моей дорогой Амелии — Главному аврору Амелии Боунс, разумеется. А это…

Приступ кашля скрыл смятение Фреда. Он уже видел этого высокого светловолосого парня в гостиной Гриффиндора, но даже не предполагал, кто это на самом деле. Глядя на него и Элис, он неожиданно понял, почему ее лицо кажется знакомым. Она похожа на Невилла Лонгботтома. Ну, вернее, это он на нее похож. Фред встретился взглядом с Джорджем, широко распахнутые глаза которого свидетельствовали о том, что он сделал такие же выводы. Но ведь Невилл рос с бабушкой? Черт, Элис, так не должно быть. Фред со злостью сморгнул подступившие слезы.

— И вы никогда не догадаетесь, кто наш сегодняшний особый гость! — не прекращал вещать Слагхорн.

— Кто же? — Фред выдавил из себя улыбку.

— Увидите! — подмигнул Слагхорн и указал пухлым пальцем куда-то вверх. — А сейчас идите и развлекайтесь. И обязательно сделайте фотографии!

Фред и Джордж отошли вглубь комнаты, а Слагхорн бросился навстречу только что вошедшей и ослепительно прекрасной Изабель Флориш.

— Еще два человека, которые должны написать письма, — прошептал Фред.

Джордж мрачно кивнул. Они видели, как Элис что-то рассказывала Френку, а тот смеялся. Фред достал фотоаппарат и сделал снимок.

Джордж отвернулся, не в силах смотреть на их счастливые лица.

— Ненавижу все это, — пробормотал он. Все бы отдал за то, чтобы найти ее живой, когда мы вернемся.

— А вот и наш виновник торжества, основатель «Забини Зоолоджикал» собственной персоной! — объявил Слагхорн, пафосно простирая руки навстречу древнему волшебнику, вошедшему в комнату шаркающей походкой. Согбенная спина делала его ниже среднего роста, а тонкие белые волосы и темная кожа не могли скрыть старческих пятен на его лице.

— Сандро Забини! — провозгласил Слагхорн.

Старик поднял слегка подрагивающие руки в приветствии.

— Гораций! — ответил он дребезжащим голосом. — И моя несравненная Изабель, — добавил он мягче, улыбаясь старосте шестикурсников.

— Сандро, — проворковала в ответ Изабель. Слагхорн взирал в изумлении на них обоих. — Мы хотели, чтобы вы первый узнали, профессор, правда, дорогой? Ведь мы встретились только благодаря вам, — с улыбкой объяснила она Слагхорну.

— Узнал? Что узнал? — вытаращил глаза Слагхорн.

— Я сделал предложение руки и сердца Изабель, и она оказала мне великую честь, приняв его, — каркнул Забини.

В комнате мгновенно воцарилась тишина. Лицо Слагхорна исказилось непроизвольным ужасом, но он сумел совладать с собой и выдавил почти убедительную улыбку:

— Мои поздравления! — он вытащил носовой платок из кармана и промокнул лоб. — Это такой сюрприз, Сандро! Поздравляю! — повторил он, повернувшись к Изабель.

Сияющая Изабель всем своим видом убеждала присутствующих, что просто очарована своим женихом. Она вела себя так естественно, но все же Фред сомневался, что кто-то из присутствующих — исключая, разве что самого старика Забини — поверил ее улыбке больше, чем гримасе Слагхорна.

— Я не осведомлен о вашем возрасте, мисс Флориш, — осторожно проговорил Слагхорн, — хотя, наверное, скоро мне придется называть вас иначе, не так ли? Собираетесь ли вы продолжить свое обучение в следующем году? Осмелюсь сказать, что Слизерин многое потеряет без нашей лучшей старосты.

— Мне исполнилось семнадцать на прошлой неделе, профессор, — ответила Флориш, — Сандро был так добр, что согласился проделать путь в Хогсмид, только для того, чтобы попросить моей руки. Он снял целое кафе, такой романтик, правда, дорогой? — она с обожанием взглянула на Забини, тот ответил ей не менее воодушевленным взором.

Фред заметил, что она опустила вопрос о том, останется ли она в Хогвартсе. Очевидно, Слагхорн тоже это заметил, потому что улыбка его поугасла.

— Ну что ж, еще раз примите мои наилучшие пожелания! Я так счастлив за вас!

После вымученных поздравлений Слагхорна в комнате опять повисла неловкая тишина. Регулус Блэк вышел первым из студентов и постарался поздравить новоявленных жениха и невесту более искренно, чем его декан. Затем и остальные гости, оправившись от минутного шока, стали подходить к Изабель и Сандро и выражать им свою радость по поводу необыкновенного события.

* * *

Оглядываясь назад, Джордж понимал, что рано или поздно это должно было произойти.

Ни один, даже самый осторожный ученик, не может избежать потери факультетских баллов. Его брат Перси — идеальный староста — и то лишался их несколько раз в году.

Филч поймал его в коридоре и лишил пяти баллов «за беготню по замку», когда он уже расстался с Фредом и держал путь в подземелья Слизерина. Уж если и терять баллы, то за что-то более веселое, подумал Джордж. И не в пятницу, за пятнадцать минут до отбоя. Когда у тебя нет ни единой возможности заработать их снова.

Черт!

Джордж всерьез задумался, а стоит ли ему возвращаться в слизеринскую спальню. Он не придет сегодня, а потом? Ему придется вернуться, иначе возникнут вопросы. А это может нарушить ход времени.

Я ненавижу этот дрянной временной порядок.

Джордж сделал глубокий вдох. Ты сможешь, сказал он сам себе. Ты храбрый гриффиндорец или трусливый слизеринец?

Снейп не выглядел трусом, когда его пытал Мальсибер.

Может, поэтому он такой психованный.

Черт!

Ну, по крайней мере, Фред ничего не знает. Он бы сошел с ума.

Черт, я сам напуган до смерти!

Джордж сменил жизнерадостный бег, ставший причиной несвоевременной потери баллов, на неторопливый шаг. Остаток пути он прошел в похоронном темпе.

Может, Розье еще не знает об этих баллах. Следующую неделю я начну с дефицита, но потом все исправлю.

Джордж вошел в спальню и наткнулся на взгляд Розье.

— А вот и он. Мы как раз объявляли результаты этой недели, Васильев. Прости, старик, кажется, удача отвернулась от тебя. В последнюю минуту, надо же.

Он покачал головой, как будто сочувствуя ему.

Джорджу захотелось его ударить. Вместо этого он постарался выровнять дыхание. Мысль о том, что ему придется встать на колени, он отбросил мгновенно. Он будет стоять лицом к лицу как настоящий гриффиндорец.

Розье наколдовал заглушающие чары и с удивлением посмотрел на Джорджа, который не собирался падать на колени.

— Хм-м-м… Хорошо. Эйвери, на этой неделе ты первый.

Эйвери злорадно ухмыльнулся и наставил свою волшебную палочку на Джорджа.

— Сектумсемпра! — заорал он.

Джордж заорал в ответ, потому что почувствовал, что его тело разрывает на части. Глубокие раны прорезали его руки и грудь, он упал на пол, теряя сознание. Сквозь пелену боли он слышал, как визжит Эйвери:

— Что это за дерьмо, Снейп? Ты не говорил, что этим можно убить!

— Вылечи его! — послышался голос Розье.

Незнакомые слова полились медленным речитативом, волна мурашек окатила Джорджа с ног до головы и отступила, а вместе с ней ушла и боль.

— Выпей это, — донесся до него тяжелый голос Снейпа. Кто-то влил ему в рот зелье. Оно было с металлическим привкусом, но Джордж проглотил его, не задумываясь. Мир вокруг прояснился, предметы и лица обрели очертания. — С ним все будет в порядке, — произнес Снейп.

— Пошел на х… — прорычал Джордж.

Мальсибер весело хлопнул Эйвери по спине:

— Хорошая работа!

У Эйвери вырвался истерический смешок, он неуклюже сполз на пол, чтобы подобрать свою волшебную палочку, и рухнул на ближайшую кровать.

— Ты в порядке, Васильев? — спросил Розье. — Мы можем перенести на завтра, если хочешь. Знаешь, ты выглядишь слегка нездоровым, — он изобразил искренность, как будто его на самом деле волновало здоровье Джорджа.

Отныне Джордж не верил ни одному слову этого подхалима. Он заставил себя подняться с пола, не обращая внимания на дрожь в каждой мышце, и превозмогая желание лечь.

— Давай закончим это сейчас, — ответил он.

— Молодец! — приподнял бровь Розье. — Значит, я следующий. Я использую что-нибудь полегче, ты не против? Только немного напугаю. Не хочу, чтобы все зашло слишком далеко. Риктумсемпра!

Джордж непроизвольно дернулся, услышав окончание заклинания. Спокойно, это всего лишь чары щекотки. Он захихикал. Потом засмеялся громче. Потом он упал на пол, на котором еще оставалась его кровь, задыхаясь от смеха. По лицу его текли слезы, а грудь уже саднило от боли.

«Почему он применил такое заклинание?» — тоненьким писком звучал вопрос в голове Джорджа, пока он пытался глотнуть воздуха между приступами смеха. Ответ нашелся сразу, как только Розье снял заклятие. Он выглядит великодушным, а я — слабым. Повержен чарами для первокурсников. Хотя звучат так же, как заклинание Эйвери. Кстати, можно его использовать против него самого. Или Снейпа, если это его очередное чертово изобретение.

По примеру Розье, Мальсибер и Уилкис выбрали заклинания, которые изучают на первом курсе. Мальсибер, презрительно ухмыляясь, ударил Джорджа ватноножным сглазом. Они считают меня слабым и применяют слабые заклятия. Не то чтобы я жаловался на обстоятельства.

Последним в очереди был Снейп. Он долго стоял, отвернувшись; без сомнения, обдумывая, каким простейшим заклятием подразнить Джорджа. Наконец, он повернулся, пряча усмешку, и внезапно Джорджа пробрала дрожь.

— Легилименс! — выкрикнул Снейп.

Двенадцатилетний Джордж нарезает флоббер-червей рядом с Фредом в кабинете Зелий. Позади них взрывается котел Ли. Мимо них проносится Снейп, на ходу уничтожая остатки опасного варева, и шипит: «Десять баллов с Гриффиндора!»

Другая сцена. Джордж надевает слизеринскую мантию и спрашивает Фреда: «Дамблдор никогда не взял бы на работу Пожирателя смерти?»

Библиотека. Близнецы и Снейп, который обещал им помочь придумать следящие чары. «Ты не хочешь быть Пожирателем», — начинает Фред. «Из-за девчонки», — заканчивает Джордж, складываясь пополам от хохота.

Вечеринка у Слагхорна закончилась. Лили Эванс прощается с Элис Талбот и желает ей спокойной ночи. Джордж чувствует, как его охватывает безысходность: этим замечательным девушкам предназначено умереть от руки Того-кого-нельзя-называть и его приспешников…

Джордж упал на пол. Он видел, как отшатнулся Снейп с побелевшим лицом, как однокурсники испуганно трясли его, поднимая и усаживая на кровать. Он не понимал, что произошло. А потом он вспомнил, что Фред объяснял ему, как Дамблдор видел его воспоминания, глядя ему в глаза.

Снейп читал мои мысли. Он знает обо мне все.

1 ноября 1976 года.

В эту субботу Джордж проснулся рано, усталый и злой после вчерашней «тренировки». Он вспомнил, как Снейп смотрел на него широко раскрытыми глазами, а потом практически сбежал из спальни. Эйвери увязался было за ним, но был послан, и после столкновения с кроватью остался в комнате. Розье следил за всем этим рассеянным взглядом, в равной степени забавляясь происходящим и о чем-то размышляя.

— Что ж, все прошло интереснее, чем я думал, — проговорил он, с улыбкой повернувшись к Джорджу, — может, объяснишься, Васильев?

Джордж не собирался ничего объяснять и, сославшись на усталость, лег в кровать и задернул полог. Ворочаясь без сна почти всю ночь, он соображал, как можно исправить ситуацию. Они с Фредом так и не сварили зелье забвения. Приготовить его было недолгим делом, но у них не хватало ингредиентов. Наверняка они были у Снейпа, но лезть в его сундук Джордж не рискнул, особенно в присутствии других обитателей спальни, да и, Мерлин знает, какими заклятиями Снейп мог защитить свое имущество. Можно было поискать в шкафу с ингредиентами, предназначенными для студентов, который стоял в классе Зелий, но попасть туда удалось бы только днем. Слишком поздно. Зелье забвения стирает воспоминания о событиях последних пяти часов. Использовать заклинание «обливиэйт» он не может — и вряд ли быстро научится — да он и не стал бы, после того, что случилось с Фредом.

А что, если попросить Дамблдора? Он самый могущественный волшебник в мире — конечно, он сможет. Просто сделает так, что Снейп забудет все, что произошло вчера вечером.

Мысль о Дамблдоре приободрила Джорджа. Конечно, директор будет расстроен из-за утечки информации — хотя Джордж не имел понятия, каким способом он смог бы блокировать заклинание Снейпа — но они с Фредом слишком часто попадали в передряги. Так что очередная неприятность Дамблдора не удивит. Главное — не позволить Снейпу изменить ход времени.

Только если он уже что-нибудь не сделал.

Чувствуя, что уже не сможет заснуть, Джордж посмотрел на часы: было около пяти часов утра, комендантский час заканчивался в шесть. Надо сразу пойти к Дамблдору и все рассказать, пока Снейп не успел чего-нибудь натворить. Кто бы мог подумать — я сам пойду к директору! Размышляя подобным образом, Джордж поднялся с постели и отправился в ванную комнату. По пути он заметил, что кровать Снейпа пуста, и задался вопросом, а возвращался ли он в спальню после вчерашнего исчезновения.

Переодевшись в одну из мантий, которыми его снабдил Дамблдор, Джордж вышел из спальни в гостиную, надеясь как можно быстрее дойти до кабинета директора. До шести оставалось пятнадцать минут, и он решил не ждать окончания комендантского часа. Но прежде, чем он покинул гостиную Слизерина, тяжелый низкий голос остановил его:

— Надо поговорить, Васильев.

Джордж развернулся. В кресле, в углу полутемной комнаты сидел Снейп, одетый в школьную форму. Вот и ответ на вопрос — ложился ли он спать сегодня ночью. На столе перед ним высилась стопка книг. Джордж едва различил их названия: «Ментальные искусства для менталистов», «Расширенный курс по Древним Рунам» и «Проясняя будущее». Первую он уже видел, присутствие последней посчитал случайностью. Но какое отношение имеет учебник по Рунам к тому, что произошло вчера вечером? Снейп жестом пригласил его присоединиться. Джордж замялся, тогда он сказал:

— Комендантский час еще не закончился. Ты ведь не хочешь неприятностей?

Мысленно проклиная своего будущего профессора Зельеварения, Джордж осторожно приблизился, одной рукой сжимая в кармане мантии волшебную палочку.

— Чего тебе надо, Снейп? — воинственно спросил он, когда между ними осталось расстояние в несколько шагов.

Снейп наколдовал заглушающие чары, и только потом заговорил:

— Как умрет Лили Эванс? — грубо спросил он.

Вот черт.

— Я не знаю, о чем ты говоришь.

— Лжец, — прошипел Снейп. — Я видел это в твоем сознании. Каким-то образом ты видишь будущее, — его рука уже сжимала волшебную палочку.

Опыт практических занятий на уроках ЗОТИ напоминал Джорджу, что в схватке один на один у него нет шансов. Поэтому он отступил назад и, оставив палочку в кармане, поднял пустые руки, демонстрируя Снейпу мирные намерения.

— Послушай, Снейп, я не знаю, какое заклятие ты испробовал на мне вчера вечером. Я не хочу никаких проблем. Что бы вчера ни произошло, я ни на кого не таю обиды. Это всего лишь тренировка, я понял. Нет необходимости раздувать из мухи слона.

— Я знаю, что я видел, Васильев, — глаза Снейпа опасно блеснули в тусклом свете. — Я знаю. Вопрос в том, почему ты отрицаешь это? Какова твоя цена за то, что ты скажешь мне? Домашняя работа? Зелья? Новое заклятье? Какова твоя цена за жизнь Лили Эванс? — он вскочил с кресла, но только для того, чтобы упасть перед Джорджем на колени. — Скажи. Я заплачу все что угодно, — в лице его не осталось ни зла, ни враждебности, а только отчаянная мольба.

Ужас охватил Джорджа. Снейп стоит перед ним на коленях, вымаливая жизнь девушки, которая не хочет даже говорить с ним. Только чудовище могло ответить отказом.

— Я не могу, — пролепетал Джордж. — Я обещал Дамблдору.

Лицо Снейпа моментально изменилось. Теперь оно излучало только ненависть, которой бы хватило на убийственное заклятье даже без волшебной палочки. Джордж невольно отшатнулся, не сразу определив, что не является объектом его ярости. Вскочив на ноги, Снейп выпустил целую очередь из проклятий, каждое из которых стоило бы Джорджу месяца отработок, услышь его профессор Снейп в будущем.

— Конечно, гребаный ублюдок так и скажет. Ему плевать! Я-то думал, что она другая, одна из его золотых гриффиндорцев, но, очевидно, слишком многого ожидал от этого святоши, — бормотал Снейп, больше разговаривая сам с собой, чем с Джорджем.

— Что? Все не так, как ты думаешь, — попытался он возразить. Снейп развернулся к нему с бешеными глазами, и Джордж почувствовал непреодолимую потребность объясниться, — Дамблдор сказал, если мы что-то изменим, то в будущем умрет еще больше людей, будет еще хуже. Мы должны молчать, ради безопасности многих людей.

— И ты ему веришь? — презрительно усмехнулся Снейп.

— Да. Это же Альбус Дамблдор.

— Позволь мне рассказать тебе историю о твоем святом Дамблдоре. Дай мне знать, если услышишь что-то знакомое. Прошлой весной, в апреле, один студент здесь, в школе, решил убить одного из своих врагов. В полнолуние он заманил его в ловушку, в одно место, где, как он знал, обитал оборотень. Его план почти сработал, но один из его дружков струсил в последнюю минуту, и оборотень только оцарапал жертву, но не покусал. И, как ты думаешь, что сделал твой драгоценный Дамблдор?

Джордж неверяще затряс головой. Он догадывался, кто — оборотень, а кто — жертва. Он вспомнил шрамы на груди у Снейпа, как будто он вырывался из лап дикого зверя. Люпин едва не убил Снейпа? И все еще учится в школе?

Не дождавшись ответа от Джорджа, Снейп ответил сам:

— Ничего. Отработку. За покушение на убийство Дамблдор назначил отработку. Никаких дополнительных мер защиты от оборотня, ни требований об аресте виновных, ни-че-го. Потому что никого не убили по-настоящему, а наказание может затронуть невиновных, поэтому лучше просто забыть обиды, как говорится, что было, то прошло. Ведь это была шутка. А если тот пострадавший студент будет жаловаться, то его либо исключат, либо сотрут память.

— Но это не шутка, — проговорил Джордж севшим голосом. Шутки — это то, что они придумывают вместе с Фредом, а это настоящая попытка убийства.

— Кто это был? — спросил он и сам же ответил на свой вопрос:

— Блэк.

Снейп коротко кивнул, и Джордж почувствовал слабость. Конечно, это Блэк. Он был психопатом-убийцей даже в школе. Дамблдор должен был остановить его, и тогда Поттер и Питер были бы живы.

Заметив сомнения Джорджа, Снейп снова рухнул перед ним на колени, умоляя:

— Пожалуйста, пожалуйста, позволь мне спасти ее.

— Я… я не могу. Я даже не знаю, могу ли я верить тебе, — неуверенно произнес Джордж, — откуда мне знать, что ты сейчас сказал правду о Люпине? — Губы Снейпа искривила торжествующая усмешка, и Джордж внезапно осознал свой промах. Нигде в рассказе Снейпа не упоминалось имя оборотня. — Ты сказал, что тебя выгонят из школы, если кто-то узнает об этом, почему же ты рассказываешь мне? — поспешно добавил он, — ты или врешь, или хочешь, чтобы тебя исключили.

А раз этого не случилось, то или Дамблдор не знает, или Снейп лжет. Скорее всего, он лжет. Дамблдор не мог бы так поступить. Хотя он был несправедлив к слизеринцам, мы с Фредом сами видели. Он всегда наказывал их строже, чем гриффиндорцев.

— Может и так, — скривился Снейп, — но ее спасение того стоит. Кроме того, ты уже убедился, что я говорю правду. Ты сам знаешь, кто есть оборотень, а кто — несостоявшийся убийца, даже без моих подсказок. Ты назвал их имена. Что я должен сделать, чтобы заслужить твое доверие?

Несколько секунд Джордж рассматривал Снейпа. Он видел его нездоровую кожу, тусклые глаза, слабый синяк на шее, которого вчера еще не было. Он пытался оценить его искренность. Снейп действительно хотел спасти Лили Эванс, Джордж не мог отрицать это — он видел сам, как Снейп защищает ее. История с Блэком и Люпином, скорее всего, тоже правда. Блэк — убийца, фанатик, Пожиратель смерти, он ненавидит Снейпа только за то, что он полукровка; а за то, что он не собирается примыкать к сторонникам Темного Лорда, Блэк мог и убить. Если бы его план сработал, то Люпина бы тоже казнили — Блэк понимает, что добрый и честный Ремус откажется служить Сам-Знаешь-Кому.

Но почему Дамблдор пытался все скрыть? Джордж не находил разумного объяснения. Да, огласка происшествия привлекла бы внимание Министерства, наверное, у Ремуса были бы проблемы. Но ведь он уже записан в реестре, все и так знают, что он оборотень. Виновное лицо известно — это Блэк. И какой смысл угрожать Снейпу исключением? Возможно, есть и другая сторона истории, о которой он умолчал. Возможно, Блэк всех одурачил, и директор предпочел поверить ему — какую бы ложь он не рассказал — а не Снейпу. Ведь сейчас, когда они с Фредом представили доказательства, Дамблдор признал свою неправоту в отношении слизеринцев.

Но прошлая ошибка не означает, что он ошибается насчет путешествий во времени, так? Или у него был один неудачный эксперимент, и теперь он думает, что ни у кого не получится?

Но это же Дамблдор! Он знает все, так?

К черту все.

— Скажи мне, что с тобой происходит? — произнес, наконец, Джордж. Если я передумаю, то всегда могу попросить Дамблдора стереть ему память. — Почему у тебя появляются раны? И, пожалуйста, сядь! Я чувствую себя подонком, когда ты стоишь передо мной на коленях.

Снейп поднялся с пола и вернулся в кресло. Подумав, Джордж уселся в точно такое же напротив него.

— Я использую кровную магию. Старый ритуал, призванный защитить наследников рода в бою. Родители принимают на себя все раны и исцеляют их, оберегая своих детей.

— У тебя есть ребенок? — покраснел Джордж.

— Не говори ерунды. Я… модифицировал ритуал.

— Ты модифицировал? — слабо повторил Джордж.

— Я сделал наоборот. Вместо того, чтобы мои родители брали на себя мои раны, я взял их.

— Они, что, игроки в квиддич или вроде того? — уставился на него Джордж.

— Разумеется, нет.

— Но, тогда… я хочу сказать, у тебя столько синяков… намного больше, чем у обычных людей, даже двоих.

Снейп заерзал в кресле, волосы снова упали на его лицо.

— Магглы жестоки.

— Но ты же полукровка, — рассудительно сказал Джордж, — если только… Снейп ты полукровка, верно? Вообще, мне без разницы, — быстро добавил он.

— Да, — прошипел Снейп. — Моя мать — урожденная Принц.

Джордж кивнул, фамилия показалась ему смутно знакомой. Старинная, чистокровная семья. Не сторонники Сам-Знаешь-Кого, но определенно выступающие за чистоту крови. И кто-то из них заключил брак с магглом?

— Знаешь, я не понимаю, — проговорил Джордж. — Ведь твоя мать может защитить себя и твоего отца, правильно?

— Она… ее палочка сломана, — признался Снейп.

Ясно — у них нет денег, и она вряд ли купит новую.

— Черт. Извини, — поморщился Джордж, — но даже если так, откуда у них такие раны? Я имею ввиду, магглы не настолько опасны.

Видимо, он сказал что-то не то, потому что Снейп в ярости вскочил с кресла.

— Не настолько опасны? — вскричал он. — Ты знаешь, что значит гореть на костре, не имея волшебной палочки, Васильев? Это значит сгореть до смерти.

— Такого больше не происходит!

Точно не происходит? Конечно, отец бы знал об этом. Он не упоминал о таком ни разу, да и Ли тоже, а он изучает Маггловедение.

— А ты знаешь, что у магглов есть целая программа «Гарантированное взаимное уничтожение»? Она так называется, потому что американцы и русские настолько ненавидят друг друга, что готовы развязать настоящую войну, которая разрушит весь мир.

— Ты шутишь, — фыркнул Джордж, — это звучит как заголовок в «Придире».

— Хиросима. Целый город стерли с лица земли, — Снейп щелкнул пальцами, — магглы жестоки. Они презирают всякого, кто хоть немного отличается от них. И они безжалостны в своей жестокости. Они готовы убивать нас, потому что мы владеем магией, а они — нет. Или мы погибнем, когда они начнут убивать друг друга.

— Так ты считаешь, что Сам-Знаешь-Кто прав? — рассердился Джордж.

— По крайней мере, он понимает опасность, которую представляют магглы, и пытается что-то сделать!

— Он убил Лили! — не выдержал Джордж. — Он преследовал ее и убил!

— Почему Темный Лорд выбрал ее? — прошептал Снейп.

— Потому что это то, что он делает! Она магглорожденная, разве ты забыл? Он ненавидит магглов, прямо как ты. Для него она простая грязнокровка!

— Не смей называть ее так! — выхватил палочку Снейп.

Джордж замер.

— Хорошо, — согласился он, — но именно такой считает ее Сам-Знаешь-Кто. Для него не имеет значения, насколько она умна, красива, и все то, что заставляет тебя терять голову в ее присутствии. Поэтому он убьет ее.

— Когда? Когда он это сделает?

— На Хэллоуин, в восемьдесят первом году. Доволен теперь?

— А я не стану Пожирателем Смерти? — уточнил Снейп.

— Нет! Ты что, не слушаешь? Сам-Знаешь-Кто хочет избавиться от магглорожденных, и вряд ли он станет жалеть полукровок.

Снейп склонил голову, а потом улыбнулся.

— Спасибо, Васильев. Можешь теперь идти, — взмахнув волшебной палочкой, он снял заглушающие чары.

— Ладно, — опешил Джордж. Я рассказал ему все, что он хотел узнать. Вот дерьмо! Мне нужно все рассказать Дамблдору. Он повернулся и поспешно вышел из гостиной, пока Снейп не передумал.

* * *

— Понятно, — тяжело вздохнул Дамблдор, как только Джордж рассказал ему обо всем, что случилось, опустив, однако, подробности утренней беседы со Снейпом, несмотря на то, что ему отчаянно хотелось спросить про Блэка и Люпина. — Это большая проблема.

Ты не знаешь и половины, про себя подумал Джордж, а вслух сказал:

— Вы можете стереть у него эти воспоминания?

— Полагаю, что да, мой мальчик, — проговорил Дамблдор, — и я это сделаю. Но если ты помнишь, я предупреждал, что при угрозе нарушения временного порядка, мне придется изолировать вас.

Джордж помнил.

— Но, профессор…

Дамблдор поднял руку, призывая к молчанию.

— Я должен подумать об этом. Экспекто патронум! — серебряный феникс вырвался из его волшебной палочки. — Пожалуйста, сообщи профессору Макгонагалл, что я хотел бы как можно скорее видеть мистера Снейпа и мистера Федора Васильева в моем кабинете, — феникс понимающе наклонил голову и исчез.

Несколько минут спустя в кабинете появился заспанный Фред.

— Что случилось? — спросил он, пряча зевоту.

— Снейп сумел прочитать мои мысли с помощью какого-то заклятия, и узнал… много всего, — объяснил ему Джордж, махнув рукой — мол, расскажу тебе позже.

— Подонок, — не сдержался Фред. Дамблдор кашлянул. — Простите, профессор.

— Осмелюсь сказать, что я слышал слова и похуже в отношении мистера Снейпа, но, даже если и так, постарайся быть вежливым. А вот и он, — произнес Дамблдор, когда кто-то постучал в дверь. — Войдите!

В кабинет вошел Снейп, одетый в ту же самую одежду, что и вчера вечером. Его взгляд метнулся от Джорджа к Фреду и остановился на Дамблдоре:

— Сэр.

— Прошу вас, садитесь, — директор наколдовал два стула по обе стороны от Джорджа; Фред, не раздумывая, занял место справа, а Снейп осторожно уселся слева. — Превосходно. Итак, мистер Снейп, мне стало известно, что вы узнали некоторые факты, не предназначенные для обсуждения, во избежание угрозы для многих невинных людей. Вы помните наш разговор, который состоялся в этом кабинете в прошлом году. В отличие от той ситуации, сейчас я не могу просто полагаться на ваше молчание, так как то, что вы узнали, несет в себе огромный риск.

Значит, Снейп рассказал правду о Дамблдоре, подумал Джордж с упавшим сердцем.

— Боюсь, что у меня нет другого выбора в данных обстоятельствах и мне придется стереть ваши некоторые воспоминания, — заключил Дамблдор.

— Нет! — вскочил Снейп, опрокидывая стул, — она умрет!

— Мистер Снейп! — осадил его Дамблдор.

— Нет, господин директор, — забормотал Снейп, — нет, надо что-то сделать для нее…

Резко наклонившись в сторону, он увернулся от заклятия немоты, посланного в него Дамблдором, но не успел достать свою палочку до того, как второе заклятие директора достигло цели. Портреты бывших директоров и директрис Хогвартса, до этого мирно дремавшие в своих рамах, проснулись и жадно наблюдали за происходящим. Часть из них ругала Снейпа за дерзость, другие — осыпали упреками Дамблдора за применение силы к студенту.

— Чтоб я сдох, — прошептал Фред.

Дамблдор тяжко вздохнул и ссутулился.

— Мне жаль, что все так вышло, — обратился он к неподвижному Снейпу, — я догадываюсь, что ваши действия были морально оправданы. Но я вынужден действовать так, чтобы спасти большинство людей. — Он приставил волшебную палочку к виску Снейпа. — Обливиэйт.

— А сейчас я должен решить, что делать с вами, — Дамблдор повернулся к близнецам. — Увы, боюсь, что мистер Снейп опять попытается применить легилименцию к кому-то из вас, и ситуация повторится. Разумеется, я разъясню ему, что такие действия будут для него под запретом. По правде говоря, я поражен, что ему это удалось. Ментальные искусства мало кто изучает, а легилименция в таком возрасте напоминает мне о… Что ж, похоже, мистер Снейп скрывает свои истинные возможности. В любом случае, я даю вам двоим последний шанс. В том, что сейчас произошло, нет вашей вины. Обязательно сообщите мне, если произойдет что-то еще, — близнецы выдохнули. — Сейчас идите на завтрак, не сомневаюсь, что домовики превзошли самих себя, как обычно. А я должен поговорить с юным мистером Снейпом.

* * *

Итак, Дамблдор стер его воспоминания. С момента происшествия в Визжащей Хижине, Северус знал, что так и будет, это был лишь вопрос времени. Именно тогда он начал изучать ментальные искусства. Считается, что окклюменция дает защиту от обливиэйта. Но сейчас это не сработало. Мне нужно лучше тренировать щиты, подумал Снейп. Странно, однако, что Дамблдор не стер воспоминание о попытке убийства. Что же тогда он взял?

К счастью, он был слизеринцем. И у него был запасной план. Как только старик закончил свою лекцию о запрете использования легилименции на студентах — что, вообще-то, не противоречило ни магическому законодательству, ни школьным правилам — он вернулся в свою спальню, чтобы найти учебник по Древним Рунам. Поиски заняли немного больше времени, прежде чем он вспомнил, что оставил его в гостиной, а не в своем сундуке. Взяв книгу, он перелистнул на начало словарного раздела — это уже стало привычкой после той проклятой апрельской ночи. Внизу тянулась строка рукописного текста, которая могла показаться набором случайных букв. Строка была длиннее, чем та, которую он помнил. Значит, план работает.

Несколько лет назад он изобрел этот шифр для себя и Лили, и помнил его наизусть. Он легко перевел запись:

15 апреля 1976 — Люпин: оборотень в Визжащей Хижине. Блэк знал, заманил меня туда, чтобы убить. Поттер знал. Дамблдор все скрыл.

2 сентября 1976 — Розье предложил присоединиться к Темному Лорду. Принял мой нейтралитет. Мальсибер возражал, Розье пресек его.

Далее шли две незнакомые записи:

31 октября 1976 — Васильев знает будущее. Лили умрет, как-то связано с Темным Лордом.

1 ноября 1976 — Васильев все подтвердил. Темный Лорд преследовал Лили, убил ее на Хэллоуин, 1981. Я не примкну к Темному Лорду.

Снейп дважды перечитал последние записи, чтобы убедиться, что он ничего не пропустил. Дамблдор стер мои воспоминания. Он не будет спасать Лили. Я должен изменить события.

Через два часа размышлений и исследования вариантов того, что он может изменить, Снейп подошел к Розье.

— Я согласен, — тихо проговорил он, протянув левую руку.

Розье улыбнулся.

Примечание от автора: название главы подразумевает пять стадий переживания горя Кюблер-Росс — отрицание, злость, торг, депрессия и принятие.

2 ноября 1976 года.

Джеймс в одиночестве возвращался в гриффиндорскую башню после завтрака. Ремус ушел в библиотеку, Сириус был на отработке. У Питера оказались дела, о которых он не мог говорить. Может, завел себе подружку, ухмыльнулся про себя Джеймс. Надо будет проверить Карту, когда я дойду до спальни. Он завернул за угол и едва не врезался в Федора, который выходил из пустого класса вместе со своим братом.

— Эй, потише, — засмеялся Федор. — Можно с тобой поговорить? — добавил он, переглянувшись с Густавом.

— Конечно, — пожал плечом Джеймс, — я собирался вернуться в нашу гостиную, но думаю, ты не сможешь пойти с нами, — неловким кивком он указал на Густава.

— Вот здесь отличное место, — сказал Федор, приглашая всех в пустой класс.

Они вошли, и Густав заклинанием запечатал дверь.

— В чем дело? — Джеймс подозрительно покосился на дверь.

Близнецы снова переглянулись, и Густав слегка пожал плечами, предоставляя Федору право говорить первым. Джеймс почувствовал нарастающее беспокойство.

— Слушай, Джеймс, нам нужно кое-что рассказать тебе. Что-то из этого будет хорошим, но, в основном, не очень. Мы бы хотели, чтобы ты выслушал нас, даже если ты нам не веришь. Еще мы хотели бы попросить тебя кое-что сделать потом, но ты должен будешь забыть все, о чем мы с тобой здесь говорили. — Федор достал из кармана закупоренный фиал. — Зелье забвения. Абсолютно безопасно, — быстро добавил он.

Джеймс отступил на шаг назад:

— Я не…

— Пожалуйста, — умоляюще произнес Густав.

— Ладно, будь я проклят, — вздохнул Джеймс.

И братья начали говорить. Они рассказали ему о том, что он женится на Лили, что Сам-Знаешь-Кто убьет их, об их сыне Гарри, который выживет и положит конец войне. Они рассказали ему, как Гарри стал самым юным ловцом в истории Хогвартса, как он победил Сам-Знаешь-Кого на первом курсе, а на втором — спас их младшую сестру от василиска.

Бледный Джеймс слушал их молча, он верил им. Он поверил каждому слову в их неправдоподобной истории. Не провидцы, а путешественники во времени. Вот почему они знают будущее. Он перебил их только один раз, когда близнецы заговорили о Сириусе.

— Это чушь! — заорал он. — Он не мог! Он мой лучший друг!

— Он шпион, — отрезал Федор. — Правая рука Сам-Зшаешь-Кого.

Вот в это он поверить не мог. Ну да, Сириус заманил Сопливуса в ловушку, чтобы Ремус убил его. И если бы у него получилось, жизнь Ремуса была бы тоже разрушена. Конечно, Сириус утверждал, что хотел только напугать Снейпа, но… Он мог быть настоящим предателем? Возможно… Если он так легко отрекся от своей семьи… Но у него была ужасная семья, любой нормальный человек на его месте поступил бы так же… А если он такой же, как они…

— Черт, — выдохнул Джеймс, — я убью его.

— Ты не можешь, — предупредил Густав, — ты не вправе менять будущее!

— Почему нет? — потребовал ответа Джеймс, уже готовый схватиться за палочку и проклясть своего так называемого друга до потери сознания. Убить его. Убить его. Убить его.

— Так сказал Дамблдор, — нерадостно объяснил Федор, — последствия могут быть гораздо хуже. Возможно, Гарри умрет, или Сам-Знаешь-Кто победит.

— Тогда зачем? Зачем вы все мне это рассказываете, если я все равно потом должен буду забыть? — проговорил Джеймс надтреснутым голосом.

— Гарри наш друг.

— И мы подумали, ему было бы приятно получить что-то от тебя. Письмо, например. Для него это как целый мир.

— Может быть, есть и другие люди, которым ты хотел бы что-то сказать, — предложил Федор, — мы не знаем, что случится с каждым, но…

— Мы хотели дать тебе возможность попрощаться. Когда мы вернемся, то доставим все письма адресатам.

Оглушенный Джеймс только кивнул:

— Да. Конечно. У тебя есть пергамент?

Близнецы молча положили перед ним перо и листы пергамента. Джеймс начал писать. Когда письма были написаны, он отдал их близнецам.

— Что-нибудь еще? — спросил он пустым голосом.

— Да, — ответил Федор, доставая камеру, — есть одна идея.

* * *

11 ноября 1976 года.

Во вторник, после урока Трансфигурации, Федор и Густав Васильевы подошли к Питеру. От неожиданности тот аж подпрыгнул.

— Эй, полегче, — ухмыльнулся Федор.

Питер расслабился. Близнецы были неплохие ребята, даже тот, который слизеринец. Но в этом-то все и дело. Питер знал, что Густав — шпион, как и он сам. Пусть Розье думает, что завербовал его, зная его секрет и быстрее управляясь с волшебной палочкой, но Питер сделает лучше. Он будет притворяться — не потому, что он угрожал мне, я ведь не трус — чтобы в итоге Розье заплатил за все. Просто ему надо дождаться подходящего момента. Все должно получиться. Таково его будущее. Герой войны.

Вот только бы ему перестать подпрыгивать всякий раз, когда кто-то приближается к нему. Это вовсе не от страха, повторял Питер самому себе — все гриффиндорцы смелые — просто он готов ко всему.

— Что? Что вам надо? — спросил Питер.

— Есть разговор, не возражаешь? — Густав мотнул головой в сторону пустого кабинета.

Питер смешался. После того, как он попался Розье, ему не хотелось ни с кем разговаривать наедине.

— Я ужасно хочу есть, — попытался он возразить.

— Пошли, Пит, мы опоздаем на ланч, — позвал его Сириус, шедший впереди них вместе с Джеймсом.

С другой стороны, можно и потом поесть, ничего страшного.

— Я буду чуть позже, — крикнул он Сириусу, и последовал за близнецами. — Чего вы хотите? — повторил он.

Съежившись, он смотрел, как Густав запер дверь и наколдовал чары приватности. Они не такие, как Розье, напомнил он самому себе. Но вдруг они что-то слышали и считают меня предателем, а теперь хотят отомстить. Что, если они не поверят мне? Нет, они должны поверить, они знают, что я на их стороне, ведь они пророки!

— Питер, — начал Федор, его голос был мягче обычного, и одно это повергло Питера в дрожь. — Мы кое-что расскажем тебе.

И они открыли ему будущее.

Нет, нет, нет. Питер катался по полу, обхватив себя руками и всхлипывая.

— Но я… я думал… что буду героем, — выдавил он, превозмогая рыдания.

Близнецы неловко переглянулись. Густав наколдовал носовой платок и протянул его Питеру. Он взял его, не смея поднять глаза. Нет, нет, нет, я не хочу умирать.

— Ты и будешь, — произнес, наконец, Федор, — орден Мерлина и все остальное.

Но почему я должен умереть? Питер не мог унять слезы.

— Пож-жалуйста, — умолял он, — я не хочу умирать.

— Мерлин, я не могу! — воскликнул один из близнецов, но Питер едва слушал. Нет, нет, нет.

— Может быть, ты хочешь написать письмо? Своей маме или кому-то еще?

Через полчаса Питер перестал плакать и написал короткую записку своей матери, едва удерживая перо нетвердой рукой.

* * *

13 ноября 1976 года.

— Эй, Белл, это ты? — Валери обернулась. Сзади маячили два иностранных студента.

— Да, это я, — она подозрительно их осмотрела, — чего надо?

— Ты не против поговорить? — обратился к ней близнец-слизеринец, — э-м-м, наедине?

Мерлин, он, что собирается позвать меня на свидание? Валери надеялась, что нет. Она только что рассталась с Анмолом и не была готова с кем-либо встречаться. Лучше разобраться с ним сразу.

— Хорошо, если тебе так нужно.

Они зашли в пустой класс, и один из близнецов начал колдовать. Меньше всего это походило на попытку пригласить ее на свидание, даже если принять за правду некоторые слухи о новых студентах. На ум ей пришли страшные истории о слизеринцах, готовых на любые злодеяния. У гриффиндорцев репутация была получше, но та история на озере после сдачи СОВ прошлым летом облетела весь Хогвартс.

— Я ухожу, — заявила она, держа волшебную палочку наготове, и решительно направилась к выходу.

— Подожди, пожалуйста, — попросил ее близнец-гриффиндорец, — мы не будем шутить над тобой, вот, смотри, — он положил свою палочку на стол, и его брат сделал то же самое. Валери успокоилась и опустила волшебную палочку. Но выпускать ее из рук она не собиралась.

— Чего вам надо? — потребовала она.

— Адриан Белл — твой брат?

— Ну, да, — протянула она, — а вам какое дело?

Неужели Адриан попал в беду? Но что с ним могло случиться? Он всего лишь помощник в магазине Флориш и Блоттс.

— Слушай, я знаю, что в это трудно поверить, но мы хотим рассказать тебе о том, что случится. У тебя будет шанс написать письмо своему брату или другим людям тоже.

— Вы угрожаете мне? — перебила его Валери, вскидывая волшебную палочку.

— Нет! Ничего подобного!

— Мы даем тебе возможность-

— Я ухожу, — Валери медленно попятилась к двери. Близнец-гриффиндорец быстро схватил свою палочку со стола, но она тут же наколдовала щит, так, на всякий случай. Спасибо за практику, профессор Лайел.

— Послушай, все, о чем мы тебя просим — написать письмо своему брату или родителям. Просто дай им знать, что любишь их.

— Все это очень странно. Отойдите от двери и дайте мне пройти.

— Мерлин, да у тебя паранойя, — пробормотал гриффиндорец.

— Как насчет такого — я даю тебе свою волшебную палочку, а ты пишешь письмо. Потом я забираю ее обратно, — предложил слизеринец. — Я имею в виду, разве кому-то станет хуже от того, что ты выразишь свою любовь к своей семье?

Валери задумалась.

— Вы ведь будете сдавать Прорицания, так?

— Да.

— Вы что-то видели? — спросила она. Анмол говорил ей, что уроки Прорицаний, конечно, полная ерунда, но настоящее пророчество ни с чем не спутаешь. А еще он утверждал, что видел Знак, сулящий им вечную любовь…

— Можно сказать и так, — неопределенно протянул близнец-слизеринец.

— Да, можно, — согласилась она, — но видения не всегда истинны.

— Мы видели будущее, — произнес слизеринец более уверенно, — и мы действительно думаем, что тебе стоит написать письмо.

— Обещаем, что отправим его твоему брату или кому ты скажешь — и это все, что мы сделаем, — заверил ее гриффиндорец.

— Хорошо, — согласилась Валери, — но сначала отдай мне свою палочку.

Десять минут уговоров выпить зелье забывчивости увенчались успехом только после того, как Фред первым отпил из фиала.

16 ноября 1976 года.

— Тебе не кажется, что чары приватности — это уже слишком? — Лили с сомнением посмотрела на Густава, который заклинанием запечатал дверь.

— Осторожность не бывает лишней, — заметил Федор. После того, как его брат закончил колдовать, разговор пошел по уже отработанному сценарию. Он не успел поведать и половины, как Лили уже вскочила, от негодования с ее волос слетали искры.

— Да как ты смеешь! — закричала она, в ярости размахивая волшебной палочкой.

— Что-

— Я не выйду замуж за Поттера! Он наглый высокомерный болван!

— Но-

— Это он подговорил вас? Ну, конечно, это он. Я была о вас лучшего мнения, правда, — заключила она. Это так на него похоже. Хотя он стал вести себя лучше в этом году…

— Послушай, Лили, успокойся, пожалуйста, — попросил Федор.

— Мы не сговаривались с Поттером, — добавил Густав.

— Жаль, что это не пришло нам в голову, ведь в этом есть и кое-что хорошее.

— Хорошее? Хорошее? — возмутилась Лили, — интересно, что же в этом хорошего?

— Х-м-м, ну, может, счастливое замужество? — предположил Густав.

— И удивительный ребенок, который спасет волшебный мир? — добавил Федор.

— Что? — заморгала Лили.

Близнецы рассказали ей о Гарри, о ее жертве и — когда она спросила — о ее родителях, сестре и Севе.

— Я иду к директору, — твердо сказала Лили, — это слишком важная информация.

— Нет, ты не можешь, — возразил ей Федор. Нет, он сказал, что его настоящее имя Фред Уизли.

— Он должен все знать!

— Нет, не должен, он сам так сказал, — подтвердил тот, кто назвал себя Джорджем Уизли.

— Я не собираюсь сидеть и ждать, пока меня убьют!

— Даже ради спасения своего сына? — уточнил Джордж. Лили повернулась к нему в бешенстве, и он примиряюще поднял руки, — прости, Лили, но то, что случится, очень важно. Ты пожертвуешь собой, чтобы спасти его, и что-то еще произойдет той ночью — то, что убьет Сама-Знаешь-Кого. Твоя смерть… без этого, наверное…

— Мы бы проиграли войну, — закончил Фред тихим голосом.

— Ненавижу вас, — пробормотала Лили, потеряв всякое желание спорить. — Дайте мне пергамент.

Она написала несколько писем, иногда отвлекаясь, чтобы задать уточняющие вопросы. Брови близнецов поползли вверх, когда они увидели четвертый конверт.

— Что? — фыркнула Лили, — это фамилия твоей матери, не так ли?

28 ноября 1976 года.

— Итак, что вы затеяли? — Элис Талботт уселась на стул в пустом классе. Она спокойно смотрела, как Густав чарами запирает дверь.

Чем больше говорили близнецы, тем шире становились ее глаза.

— Поздравляю. Это самая сказочная небылица, которую я когда-либо слышала, — заключила она, когда они завершили свой рассказ.

— Это правда! — воскликнул Федор.

— Правда? — хмыкнула Элис, — Фрэнк и я поженимся? Возможно, если я соглашусь, но так рано? И мы заведем ребенка в разгар войны? Мы что, похожи на сумасшедших? То, что мы назовем его в честь моего отца, Невиллом, очень трогательно, конечно, но остальное? Вы описываете его как бездарного болвана — постоянно теряет свою жабу, серьезно, ну кто вообще берет в Хогвартс жабу? Забывает, как пройти в свою же гостиную? Рада, что он помог выиграть вам Кубок Школы, но заработать всего пять баллов за целый год? Я не представляю, как это возможно. Хоть в чем-то у него есть способности?

Близнецы поежились.

— Давай не будем рассказывать это Невиллу, — предложил Федор.

— Давай, — согласился Густав. — Но кое в чем он хорош, — добавил он.

— И в чем же?

— Гербология, — ответил Федор, — я слышал, как Спраут говорила о нем Муди. Еще… — он замялся, — знаешь, мы не очень-то хорошо его знаем, он ведь на два года младше, но…

— Он справился с боггартом, — подскочил Густав, — его боггарт был Снейп, а Невилл нарядил его в одежду своей бабушки! Вся школа говорила об этом. Жаль, что я этого не видел.

— Его боггарт — Снейп? — недоверчиво переспросила Элис, — Северус Снейп? Тот самый, который учится с нами?

— Да, — подтвердил Федор, — он преподает Зелья в нашем времени. Не самый популярный учитель.

— И он — боггарт моего воображаемого сына? — потрясла головой Элис.

— Он не воображаемый!

— Разумеется, нет, — с сарказмом произнесла Элис, — так в чем же дело? Вы поспорили, сколько сумеете навешать мне лапши на уши? Я не идиотка, и не собираюсь играть в ваши игры.

— Нет, это не игра, — вздохнул Густав, — но, даже если ты не веришь нам, ты можешь написать Невиллу письмо? На самом деле он очень хороший.

— Верный своим друзьям, — подтвердил Федор. — И ты можешь написать ему, чтобы он лучше старался.

— Очень по-хаффлпаффски, — заметил Густав.

— Я все еще думаю, что вы меня дурачите, — тряхнула головой Элис, — ладно, без разницы. Я напишу письмо. Но вы будете мне должны.

— Ты забыла про зелье забвения, — напомнил Федор.

— Скажи мне, почему я дружу с вами? — фыркнула Элис. — Могу я просто вообразить, что этого разговора никогда не было?

— Элис-

— Ладно, — махнула она рукой. — Но вы будете должны мне дважды. Я все забуду, но вы будете помнить.

20 декабря 1976 года.

— И квоффл оказывается у Поттера! Он делает пас О’Брайену, тот передает его обратно Поттеру, и… он забивает гол! Гриффиндор ведет со счетом пятьдесят — двадцать!

Толпа болельщиков в красно-золотых шарфах взревела от восторга.

— А сейчас квоффл у Хиггса! О нет, он уронил его — спасибо бладжеру от Лонгботтома. Поттер ловит его и забивает гол снова!

Фред, ликуя вместе с однокурсниками, опустил камеру. Гарри это понравится, подумал он. И Невиллу тоже. Кто же знал, что его отец классный загонщик?

Через час ловец Хаффлпаффа поймал снитч, но изменить расстановку сил уже не удалось. Гриффиндор выиграл с перевесом в двести очков.

— Вечером отмечаем! — заорал Блэк, сжимая Джеймса в дружеской хватке.

Счастливая толпа гриффиндорцев возвращалась в свою гостиную.

— В этом году Кубок по Квиддичу будет опять наш! — ликовала Мэри Макдональд. От избытка чувств она прижала Блэка к стене и впилась в него поцелуем под свист и улюлюканье остальных студентов.

— Надеюсь, что так и будет. Мне не терпится увидеть его в своем кабинете, — немедленно отозвалась профессор Макгонагалл, бодро шагая по коридору, — но, все-таки, соблюдайте приличия, мисс Макдональд.

— Простите, профессор, — вспыхнула Мэри, впрочем, без тени раскаяния.

— Хм-м-м, что ж, не буду вас задерживать. Постарайтесь не засиживаться допоздна — поезд уходит завтра рано утром, и вряд ли ваши родители обрадуются, если вы его пропустите.

* * *

В то время как Фред веселился в гриффиндорской гостиной, Джордж сидел в слизеринских подземельях, пытаясь в который раз превратить перо в алмаз. Месяц назад он решил, что это будет его подарок Фреду на Рождество, но до праздника оставалось всего пять дней, а он так ничего и не сделал.

В бессилии он огляделся по сторонам. Несколько студентов читали или играли в волшебные шахматы, но большинство разбрелись по спальням, чтобы упаковать вещи для отъезда на каникулы. Один угол гостиной занял Снейп, расставив там четыре котла, в каждом из которых варилось какое-то зелье. Джордж вздохнул. После того случая, когда Снейп увидел его воспоминания, он избегал его, насколько это было возможно, но… Нужда заставит. Да и кого еще я смогу спросить, если завтра все уедут?

— Эй, Снейп, — окликнул Джордж, — есть минутка?

На секунду он встретился взглядом с черными глазами Снейпа.

— Я похож на человека, у которого есть свободная минута, Васильев? — проговорил он, бережно добавляя глаза морского черта в котел с желтым зельем.

Джордж пересек гостиную, чтобы плюхнуться в кресло рядом с одним из котлов.

— У меня есть вопрос по магической теории, и я держу пари, что ты сможешь ответить.

— Я похож на библиотеку? — возмутился Снейп, — я занят.

Джордж залез в карман и вытащил два сикля:

— Я заплачУ.

Заметив в глазах у Снейпа жадный блеск, он понял, что выбрал верную тактику. За два сикля нельзя было купить даже канареечный крем, и, тем не менее, заказать у Снейпа эссе по любому предмету стоило еще дешевле. Какой смысл в таких низких ценах? Или у Снейпа напрочь отсутствует коммерческая хватка, или у него есть свои причины, о которых никто не знает.

— Так о чем ты хотел спросить?

— Помнишь первый урок Трансфигурации в этом году? Ты говорил о когнитивном диссиденте…

— Диссонансе.

— Да без разницы, — махнул рукой Джордж, — мы не можем создавать золото, деньги или еду, но можем сделать некоторые вещи и продать их за деньги. Или сделать то, что может стать едой. Ну, или что-то в этом роде. Короче, я пытался превратить это перо в алмаз, но у меня ничего не получилось. Самое лучшее, что у меня вышло — стекляшка. Это и есть мой вопрос.

— Ты решил предложить кому-то руку и сердце, Васильев?

— Нет, — опешил Джордж, — нет, мне даже не нужно, чтобы получился именно алмаз. Можно рубин или изумруд, или еще что-то.

— И ты хочешь, чтобы я это сделал за тебя?

Джордж предполагал такой оборот. Нет, лучше понять, как это делать, и тогда я смогу трансфигурировать их сколько угодно.

— Нет, объясни мне, что я делаю неправильно.

Снейп пожал плечом и помешал зелье в одном из котлов. Оно было красного цвета с багровым отливом. Кровевосстанавливающее, подумал Джордж и с неприятным холодком вспомнил, зачем оно могло понадобиться.

— Покажи мне, — потребовал Снейп.

— Конечно, Ваше Высочество, — закатил глаза Джордж. Снейп ухмыльнулся. Придурок. Сосредоточившись, Джордж навел волшебную палочку на перо и в очередной раз попытался превратить его в драгоценный камень. И опять у него ничего не получилось. Перо упорно не поддавалось его усилиям.

Снейп кивнул, как бы предвидя такой результат.

— Ты слишком много думаешь об этом, — объявил он. — В твоей голове понятие «бриллиант» неразрывно связано с богатством, и это является препятствием для трансфигурации.

Черт, он что, снова прочитал мои мысли?

— Как ты можешь утверждать, что проблема именно в этом?

— В отличии от некоторых людей, у меня есть глаза и функционирующий мозг, — огрызнулся Снейп.

— Поздравляю, — с сарказмом отозвался Джордж, — так что же мне делать?

— Заставь себя поверить, что алмазы — это всего лишь спрессованный уголь.

— Применить Конфундус?

— Нет, — затряс головой Снейп, — это не затрагивает твои основные знания об окружающем мире.

— Но как?

— Алмазы — это каменный уголь, пролежавший много лет под давлением, — медленно проговорил Снейп, словно разговаривая со слабоумным, — поверь в это. Усвой это своим мозгом.

— Подожди, это что, правда? — удивился Джордж. — Ты не прикалываешься?

— Ты бы разочаровал меня сейчас, если бы мое мнение о твоих умственных способностях было бы чуть выше, — съязвил Снейп, размешивая очередной ингредиент. — Да, Васильев, фактически, алмазы — это переоцененные куски угля.

— Но очень красивые куски, — проговорила Изабель Флориш с другого конца гостиной, любуясь кольцом с огромным бриллиантом на своей руке.

— Я не собираюсь дарить своему брату какой-то уголь на Рождество! — прошипел Джордж.

— Не мои проблемы, — отрезал Снейп и протянул руку за платой.

Может, попробовать еще раз, угрюмо подумал Джордж. Он представил алмазы так, как требовал Снейп и сделал движение волшебной палочкой. Перо превратилось в ком угля, и он выругался.

— Это невозможно сделать!

— Дай мне эти сикли, и я сделаю, — потребовал Снейп.

— Отлично! Но если ты не сможешь, будешь делать мою домашнюю работу целый месяц. Всю домашнюю работу.

— Согласен.

Снейп достал свою волшебную палочку и, указав на уголь-который-был-пером, точно превратил его в алмаз. Джордж присвистнул и без лишних слов отдал ему два сикля. Он рассчитывал выручить гораздо больше при продаже.

— Между прочим, ты не сможешь его продать, — заметила Флориш, по-прежнему любуясь своим кольцом.

— Здесь каждый может читать мои мысли?! — вспылил Джордж, — почему не смогу?

— Трансфигурируемые предметы бесполезны для чар и зелий, — ответила Изабель, — это следствие законов Гампа. Да и всякий здравомыслящий человек проверит его перед покупкой.

— Проклятье, — пробормотал Джордж. Что же теперь я подарю Фреду на Рождество? Он взглянул на Снейпа, который вернулся к своему вареву. — Подожди-ка, — медленно произнес он, — если это правда, тогда как индейцы со своим золотом, трансфигурированным из земли, смогли обмануть испанцев? Помнишь, ты рассказывал на уроке?

— Подумай своим мозгом, Васильев, — протянул Снейп, не удосуживаясь повернуться, — золото осталось золотом, потому что испанцы верили в это. Законы Гампа действуют на все превращенные предметы — как из простых в ценные, так и обратно. Только тот, кто не считает это ценностью, может вернуть вещи первоначальный вид.

Джордж обхватил голову и, вытащив еще один сикль, протянул его Снейпу:

— Домашняя работа по Зельям для моего брата.

— Согласен.

Сикль перекочевал в карман Снейпа.

25 декабря 1975 года.

Немного студентов решили остаться в Хогвартсе на Рождество. Гриффиндорцы были в большинстве: один студент с седьмого курса, занятый подготовкой к ЖАБА; скучающий второкурсник, чьи родители уехали по делам в Алжир; Лили Эванс, которая не поехала домой из-за своей сестры — «проделки Туньи», со вздохом объясняла она, когда ее спрашивали о причинах; и Фред. Он ничуть не расстроился, оставшись в замке, — ведь теперь никто не помешает ему видеться с Джорджем в любое время. Вот бы еще профессора не заставляли соблюдать комендантский час или позволили бы нам остаться в одной гостиной.

И все-таки было странно проснуться на Рождество и не увидеть рядом ухмыляющегося Джорджа, кучу свертков у кровати, в одном из которых обязательно будет новый свитер, связанный мамой. Впрочем, он получил несколько подарков: огромную упаковку лучшей надувательной жевательной резинки «Друблс» от Элис; здоровенную книгу розыгрышей и шуток от Мародеров — Фред сразу решил, что отдаст ее Гарри, как только они вернутся; и записку от Джорджа, в которой он поздравлял Фреда с Рождеством и дарил ему месяц, свободный от домашних заданий по Зельям, спасибо Снейпу.

После завтрака в безлюдном Большом Зале Фред и Джордж отправились во двор, чтобы провести их ежегодный Рождественский снежный бой. Фред зачаровал свои снежки так, что они стали ярко-красные и осыпали розовыми блестками каждого, в кого попадали. В ответ ему летели снежки от Джорджа, которые при ударе взрывались липкой зеленой слизью.

— Вот вы где, — послышался низкий голос. От неожиданности Фред выронил снежок себе на ногу, обсыпав ботинки розовым конфетти.

— Снейп, — констатировал Фред без энтузиазма, жалея, что не может запулить в него снежком. Он мог забыть, каким отвратным типом был Снейп в будущем, но простить ему то, что он сделал с Джорджем, — нет.

— Мне нужна ваша кровь, — заявил Снейп.

— Ничего ты не получишь! — выкрикнул Фред, вытаскивая волшебную палочку.

Снейп изобразил на своем лице нечто, выражающее скуку и разочарование одновременно.

— Для вашего проекта, — прошипел он, — на случай, если один из вас попадется Темному Лорду.

— Ты все еще работаешь над ним? — удивленно моргнул Джордж.

Фред промолчал, но про себя тоже удивился — он сильно сомневался, что Снейп сдержит свое обещание. Но если он что-то сделал, и если это работает, может быть, нам не придется заключать с Блэком Нерушимый Обет.

— Нет, — огрызнулся Снейп, — я уже закончил его. Вернее, закончу, как только вы дадите свою кровь. Нужно только две капли.

— Что ты с ней будешь делать?

Снейп полез в карман и вытащил два серебряных кольца.

— Откуда ты их взял? — присвистнул Джордж.

— Переплавил два сикля, — ответил Снейп. Джордж покраснел. Фред задумался, что это значит. — Они похожи на порт-ключ, — продолжил Снейп, — но, в отличие от обычного порт-ключа, эти кольца работают в паре. В любой момент вы сможете активировать свое кольцо, чтобы попасть к своему товарищу. Более того, если кто-то из вас будет ранен, кольцо нагреется. В этом случае один сможет призвать другого, вместо того, чтобы перемещаться самому, конечно, при условии, что каждый из вас будет носить такое кольцо.

Фред почувствовал себя обманутым — кольцо не могло решить их проблему с Блэком. Все же, это было неплохое волшебство, если Снейп говорил правду.

— Спасибо, — ответил Джордж, — но зачем тебе наша кровь?

— Кровь близнецов обладает особенной магической силой, — объяснил Снейп. Необразованные болваны, так и слышалось в его голосе. — Только такая мощная связь имеет шанс преодолеть темномагический барьер.

— Ты говорил, что кровная магия — темная, — медленно произнес Джордж.

— Ты возьмешь их или нет? — вспылил Снейп.

— Мы берем их, — быстро ответил Фред, — лучше спастись, чем потом жалеть.

— Капните одну каплю крови на каждое, — проинструктировал Снейп, протягивая их Фреду. Внутри каждого кольца вилась тонкая руническая вязь.

— Хорошо, — кивнул Джордж, — спасибо.

* * *

Придя в Большой Зал на ужин, близнецы обнаружили, что все факультетские столы убраны, а вместо них посередине зала стоит один длинный стол для преподавателей и учеников. Несколько студентов из тех, что остались на каникулы в замке, уже сидели за ним, также, как и половина преподавателей. Профессор Флитвик, видимо, рассказывал Дамблдору что-то веселое, потому что тот улыбался, но нахмурился при виде близнецов.

— Проходите, джентльмены, — подозвал он их к себе, — нас так мало, что мы решили объединить все факультеты за одним общим столом в этот вечер.

Глаза у Дамблдора были грустные, и Джордж отчего-то подумал, что он, наверное, жалеет о таком решении. Из-за нас? Может, он беспокоится, как бы мы опять себя не выдали.

— Спасибо, сэр, — ответил Джордж и занял место в конце стола, рядом с незнакомой девочкой из Хаффлпаффа. Увидев рядом с собой слизеринца, она едва не запищала от страха. Фред сел рядом с ним, и Джордж заметил, что Дамблдор немного успокоился.

— Я не могу это принять, — сердито произнес громкий девичий голос. Лили Эванс пыталась сунуть в руки Снейпу маленькую коробочку.

— Лили, пожалуйста…

— Прости, Се… Снейп. Но мы не друзья. И я не могу принять от тебя подарок. Это неправильно.

— Но…

— Мисс Эванс, мистер Снейп, — вмешался Дамблдор, — что-то случилось?

— Нет, сэр, — опомнившись, тихо ответила Лили, покраснев от досады.

Настроение у Снейпа и Лили было явно не праздничным. Понятно, что в коробочке лежал подарок Снейпа для Лили, который она решительно отвергла. Растерянный и понурый Снейп так и не взял его обратно. Бросив гневный взгляд на Северуса, Лили прошагала к столу и заняла место между семикурсницей из Равенкло и профессором Флитвиком. Снейп, сгорбившись, прошел мимо всех и занял место на краю стола.

Что-то произошло, когда подали горячее, Джордж как раз положил на тарелку превосходный ростбиф. Звон серебряной вилки, упавшей на каменный пол, заставил всех повернуться в сторону Снейпа: у него дрожали руки, голова запрокинулась, а из носа хлынула кровь.

— Мистер Снейп! — вскричала Макгонагалл.

Ответа не последовало.

К нему поспешила мадам Помфри, румяная после нескольких бокалов рождественского вина.

— Что случилось, во имя Мерлина? — бормотала она на ходу. Быстро осмотрев потерпевшего, она громко объявила:

— Помогите мне отнести его в Больничное крыло!

* * *

— Сейчас его состояние стабилизировалось, — тихо проговорила Помфри, — но я не уверена, что надолго.

— Что его беспокоит? — спросил Альбус, всматриваясь в лицо своего самого трудного ученика, который однажды станет его верным помощником.

— Его организм отказывается функционировать, Альбус, но это еще не все. В течение последних тридцати минут у него сломались два ребра. Они были целые, когда он упал за ужином, — объяснила она.

— Может быть, это заклятие, которым он ударил Питера Петтигрю? — предположил Дамблдор, но медсестра покачала головой.

— Это было моей первой мыслью, Альбус, — сказала Помфри, — но тогда, как только ты узнал контрзаклятие, я сразу же выучила его, на тот случай, если он применит его снова. Кроме того, сейчас повреждения не только снаружи, но и внутри: его печень выглядит так, как будто он болеет несколько месяцев, другие внутренние органы тоже поражены. И я не могу найти причину этой болезни, только вижу, что ему становится все хуже.

Альбус наклонился над учеником, лежащим без сознания на больничной постели. Он заметил желтоватый оттенок его кожи.

— Желтуха, — пробормотал он. — О, мой бедный мальчик.

— Я не знаю, что еще я могу сделать, — мучительно проговорила Помфри, — это выше моих сил. Я даже не могу вылечить существующие повреждения, не говоря уже о том, чтобы искоренить их причину. Надеюсь, в Мунго ему помогут.

Северус Снейп в воспоминаниях Федора Васильева был такой же худой и болезненный, с горечью вспомнил Дамблдор. Был ли он таким от природы или это результат неизвестного проклятья?

— Может быть, — ответил он мадам Помфри, — но прежде чем мы передадим его целителям из Мунго, я бы хотел поговорить с мисс Эванс. Она виделась с ним до ужина и, возможно, прояснит ситуацию.

К сожалению, мисс Эванс не знала ничего, что могло послужить причиной болезни Северуса. Увидев своего бывшего друга, она едва смогла вымолвить слово.

— Я сохраню твой браслет, — прошептала она, — смотри, я уже надела его. Только очнись, Сев, пожалуйста.

Альбус заметил блеск серебра на ее запястье.

— Вы позволите? — попросил он. Лили подняла руку, чтобы показать тонкий серебряный браслет с бусинами, поверхность которого покрывали надписи из рун. Альбус моргнул, не веря своим глазам. — Боже мой! Это впечатляюще!

Бусины, прикрепленные к браслету, были ничем иным, как полдюжиной миниатюрных фиалов с зельями, замаскированных под украшение. И если я не ошибаюсь, руны говорят о том, что этот браслет — портключ. Который должен доставить его обладателя в больницу Святого Мунго, если я прочитал их верно. Но откуда он узнал об опасности, которая ей грозит, ведь я стер ему эти воспоминания? Может, от своих сокурсников, презирающих магглорожденных? Или я вижу то, чего нет?

— Что с ним? — спросила Лили, сдерживая слезы.

— Ли-ли, — пробормотал Снейп со своей постели.

— Сев!

— Мистер Снейп, — повернулся к нему Дамблдор, — вы знаете, что с вами произошло?

Но мальчик снова лежал в забытьи.

* * *

Лили Эванс весь вечер просидела возле кровати Северуса, даже у мадам Помфри не хватило духу выгнать ее из Больничного крыла — только не в Рождество, только не сейчас, когда ее друга распорядились отправить в Мунго до рассвета. Она уже успела задремать, когда в лазарет вошла мрачная Минерва Макгонагалл и протянула Дамблдору какую-то записку.

Он пробежал ее глазами. Эйлин Снейп умерла сегодня вечером в результате маггловской автомобильной катастрофы. Ее муж получил повреждения, но выжил, а маггловские врачи впервые в истории зафиксировали случай «спонтанного исцеления». Были вызваны авроры, которые стерли им память и обнаружили следы кровной магии.

— Ритуал кровной магии! — прошипела Минерва, больше всего на свете напоминая сейчас рассерженную кошку. — Он сотворил его здесь, в Хогвартсе! Его нужно выгнать из школы!

— Я полагаю, Минерва, он действовал из лучших побуждений, — мягко отозвался Альбус. — Сама Ровена Равенко использовала похожий ритуал, чтобы защитить свою дочь. Но обратить его для защиты родителей вместо ребенка…двоих на одного… этот ритуал никогда не был предназначен для этого. Чудо, что у него получилось. Может быть, это то, о чем он говорил, перед тем, как я стер ему память? Эйлин Снейп вместо Лили Эванс? Он знал, что его мать скоро умрет? Мог ли он совершить ритуал в тот раз? До того, как Густав рассказал мне обо всем, у него было достаточно времени…

— Это не просто так объявили вне закона, Альбус! — негодовала Минерва.

— Не могу с тобой не согласиться. Но люди идут на все, чтобы защитить тех, кого они любят. Увы, юный мистер Снейп не ошибся в своих предположениях. Дети не должны жертвовать собой ради взрослых, но не стоит упускать из виду то, что он действительно смог спасти своего отца. Я мог бы сделать так много для своей матери и для Арианы, будь у меня хоть один намек на то, что произойдет потом. Я изменил ход времени, чтобы вылечить Аберфорта, но слишком поздно задумался о цене. Он уже наказан достаточно. Думаю, что я смогу отменить действие ритуала, и он выздоровеет. Напомни мне поблагодарить Аластора за бдительность.

Углубленный в свои размышления, Альбус не заметил, что Лили Эванс не пропустила ни единого слова из их разговора.

26 декабря 1976 года.

— Мне искренне жаль, — Дамблдор взглянул на стоявших перед ним близнецов, — я надеялся избежать этого, но состояние мистера Снейпа требует принять такое решение.

— О чем вы говорите? — переспросил Фред, хотя уже догадывался. Но нам еще нужно найти способ остановить Блэка!

Директор вздохнул.

— Сначала я надеялся, что ваши знания о будущем можно сохранить в тайне. Позже, для меня стало ясно, что ваше присутствие создает временной парадокс. Ряд моих будущих действий можно объяснить только тем, что я уже знал, как требуется поступить. А сейчас… мистер Снейп нанес себе непоправимый вред своими действиями — действиями, причиной которых стало ваше присутствие здесь. — Дамблдор поднял руку, предупреждая их возражения. — Я ни на мгновение не сомневаюсь, что вы не хотели такого развития событий, но факты налицо. Боюсь, что оставшееся время вам придется провести в изоляции.

4 января 1977 года.

— Ты не можешь так говорить, Сев! — кричала Лили. Северуса все еще держали в Больничном крыле, хотя он выглядел гораздо лучше, чем на Рождество. Но Лили нечаянно услышала, как мадам Помфри говорила, что исцелить полностью его не получиться — тот факт, что ритуал кровной магии был сотворен для защиты, не отменяет того, что это было темная магия, последствия которой бывают необратимы. Может быть, он послушает меня сейчас и перестанет путаться с теми… Она рассеянно перебирала бусины на браслете, который он сделал для нее. — Как такое могло прийти к тебе в голову?

— Это не так, Лили — я… ты не… — лепетал Снейп, заплетающимся языком, пытаясь все объяснить.

— Нет, — упрямо сказала Лили. — Ты опять за свое. Не знаю, почему я решила, что ты можешь измениться. Если ты говоришь, что умер не тот… то я не могу… я просто не могу иметь дело с таким как ты. Ничего общего. Хватит.

— Ты не понимаешь! — вскричал Снейп, силясь подняться со своей кровати. — Я-

Неожиданно Лили почувствовала укол совести. Его мать умерла. Он злится, что выжил кто-то другой, а не она, ведь это естественно? Но прежде чем она успела что-то сказать, к ней подлетела мадам Помфри и решительно вывела ее из Больничного крыла — никто не имеет права тревожить ее пациентов.

Я извинюсь перед ним в следующий раз.

Но когда она увидела его в следующий раз, он стоял рядом с Мальсибером и Эйвери, которые со смехом обсуждали очередную «шутку» над Мэри, из-за которой ее нос оброс перьями. Лили почувствовала отвращение и ушла.

Дни превращались в недели, а недели — в месяцы. Ей никак не удавалось найти подходящий момент, чтобы поговорить, а Северус все больше и больше времени проводил с теми, кого она считала будущими Пожирателями смерти, и она уверила себя, что ее извинения уже не нужны.

Но она продолжала носить его браслет.

20 января 1977 года.

— Они все еще там? — спросил Джеймс.

— Да, сразу за углом, в конце коридора, как и раньше, — ответил Сириус, проверив Карту.

— Отлично, сейчас мы их вытащим оттуда, — проговорил Джеймс, — на пятисотый раз у нас должно получится, верно?

— Разумеется, — фыркнул Сириус.

— Они заперты в той комнате с тех пор, как мы вернулись с каникул, — с досадой произнес Джеймс, — прошло уже две недели. Макгонагалл сказала, что они уехали домой, но, по-моему, они в ловушке. Хвост пытался туда проникнуть, но не смог. Значит, будем пробовать мы, еще раз. Мы — Мародеры, и мы не сдаемся.

— Разве я спорю с тобой? — Сириус поднял руки, изобразив капитуляцию.

— Извини, — слегка улыбнулся Джеймс и рассеянно взъерошил свои волосы, — ты знаешь, как я могу достать.

Сириус пожал плечом.

— Как скажешь, Сохатый. Стоп, куда они делись?

— Что?

— Их точки. Они исчезли.

Они наклонились над Картой, разыскивая точки, обозначающие Фреда и Джорджа, и совсем не заметили приближающуюся к ним точку Филча.

— Шалость удалась, — поспешно пробормотал Сириус, закрывая Карту.

— Что это у вас такое? — Филч преградил им дорогу.

28 марта 1977 года.

Северус молча добавил свою фамилию в список студентов, остающихся в замке на пасхальные каникулы, и сразу ушел в спальню, чтобы обо всем подумать. Всего несколько месяцев назад он отчаянно ждал весенних праздников, а сейчас в них нет никакого смысла. Он проиграл.

Я собирался сделать так много. Мне нужно было просто достичь совершеннолетия, и я мог бы вернуться домой и все исправить. Исцелить Тобиаса от пьянства, найти ему работу, даже если пришлось бы применить «конфундус» к его будущему работодателю. Мама говорила, что он был нормальный, когда работал на фабрике, и пока не стал пить. Она не хотела бросать его, и вот, что получила взамен. Убита, убита — потому что была слишком глупой и мягкосердечной, чтобы порвать с ним, даже после того, как он начал ее бить.

Ему пришла в голову мысль вернуться домой и оградить дом анти-маггловскимим чарами. Чтобы этот урод не смог зайти. Это он во всем виноват. Если бы он не поперся в паб, ей не пришлось бы идти за ним и тащить домой. И никакая машина бы их не сбила. Но он может подождать до лета и, если удача будет на его стороне, то за это время отец сопьется до смерти, и он никогда больше не увидит эту жалкую пародию на человека.

А если он умрет своей смертью, то мне не придется убивать его.

Северус сидел, рассматривая свои руки.

Если бы я попал домой на Рождество, я смог бы ее спасти.

2 апреля 1978 года.

— Что пишут в «Пророке»? — поинтересовался Сириус, намазывая тост джемом.

— Как обычно. Смерти, исчезновения, — рассеянно ответил Ремус, листая страницы газеты. — О, смотрите!

— Что? — сразу встревожился Джеймс.

— Ничего плохого, — успокоил его Ремус, — просто небольшое объявление о рождении. Смотри там, внизу, под Этельредом Акбертом.

— Кому-то повезло с именем, — заметил Сириус, — ну и что?

— Нет, смотри здесь, — показал Питер.

Сразу под Этельредом были напечатаны имена: Фредерик и Джордж Уизли. Мародеры молча смотрели друг на друга. Близнецы не были пророками. Каким-то образом они попали к ним из будущего. Питер потер левую руку.

23 марта 1980 года.

Над полем битвы сверкали лучи заклятий. Лили превратила бусину на браслете во флакончик с кровевосстанавливающим зельем и заставила Лонгботтома сделать пару глотков. Позади них кто-то закричал. Обернувшись, она увидела Джеймса, которого преследовал Сам-Знаешь-Кто. Как в дурном сне, перед ней появился Темный волшебник, готовый поразить проклятьем любого из них. Она схватила Джеймса и Лонгботтома за руки и активировала порт-ключ на своем браслете — и, прежде чем ударил зеленый луч, они очутились в приемном покое Святого Мунго.

Это был третий раз, когда они бросили вызов Темному Лорду.

8 августа 1980 года.

— Я подумаю над этим, — сообщил ему Темный Лорд. Северус склонился в глубоком поклоне, выражающем благодарность, но сердце его упало. Подумать — не значит обещать. Лили оказалась в опасности, а он способствовал этому, хотя и невольно.

Поэтому следующей ночью он стоял на коленях перед Альбусом Дамблдором, и ветер трепал его черные волосы и белую бороду директора Хогвартса. Когда-то Дамблдор стер ему память, сейчас он мог сделать также, а может и хуже, ведь теперь Северус был врагом, а не студентом, которого директор должен был защищать. Стоя на холме, Дамблдор задал ему всего один вопрос — что он готов отдать за жизнь Лили Эванс?

— Все, что угодно, — ответил Снейп.

Он понял, что сказал верные слова, потому что Дамблдор отпустил его, сохранив ему жизнь, свободу и память. Кроме того, он предложил ему должность профессора Зелий и декана Слизерина.

25 октября 1981 года.

— Я думаю, что Хранителем должен быть Пит, — неожиданно произнес Сириус.

— Что? — встрепенулся Джеймс, — почему?

— Каждый будет думать, что Хранитель — это я, так? — начал объяснять Сириус. — Никто и не догадается, что на самом деле это Пит. Превосходная маскировка, — добавил он. И тогда у меня не будет возможности предать тебя, Сохатый.

— Бродяга, ты правда считаешь, что он справится? Я не говорю, что он трус, — спохватился Джеймс, — но… он всегда так нервничает.

— Он герой войны, — решительно ответил Сириус.

Джеймс замер, словно только что вспомнил. К счастью для тебя, мрачно подумал Сириус, хотел бы я тоже быть таким.

— А я — отец Мальчика-который-выжил, — медленно проговорил Джеймс. — Хорошо, если ты так уверен. И если он согласится. И Лили тоже, конечно. Мне нужно будет поговорить с ней.

26 октября 1981 года.

Целый месяц Джеймс пытался отговорить ее от ритуала. Лили уже не знала, как убедить его, дойдя до отчаяния. Некий таинственный шпион Дамблдора принес сообщение, что Темный Лорд охотится на Поттеров, особенно на Гарри, и утверждал, что именно на Хэллоуин должно случится что-то страшное. Чтобы защитить своего мальчика, Лили была готова на все, даже на кровную магию. Все-таки Сев был прав. Никакая жертва не будет излишней, если она спасет того, кого любишь.

31 октября 1981 года.

Джеймс не стал доставать свою волшебную палочку. Он знал, что Волдеморт убьет его, и только надеялся выиграть время, чтобы Лили и Гарри смогли спастись. Вокруг него сгустились чары, препятствующие аппарации и любому магическому перемещению, и он понял, что его храбрая, прекрасная, умная Лили не сможет воспользоваться своим браслетом в этот раз. Я — отец Мальчика-который -выжил, напомнил себе Джеймс. Гарри будет жить. Ритуал Лили должен сработать.

Он не стал уклоняться, когда Волдеморт поднял свою палочку и произнес убивающее проклятье. Я принимаю мою смерть, чтобы мой сын выжил.

И, когда Лили заслонила собой Гарри, ритуал кровной магии завершился. Жизнь отца и жизнь матери, отданные добровольно, — вместе они спасли своего сына.

4 ноября 1981 года.

Питер знал, куда он пойдет. Хотя Сириуса уже арестовали, ситуация оставалась неясной. Если будет суд, и ему дадут Сыворотку правды, тогда они все узнают. С Уизли я буду в безопасности. Близнецы говорили, что их брат завел крысу. Это ненадолго, пока я не найду местечко получше, пока я не буду уверен, что мне ничего не угрожает.

30 октября 1994 года.

— С возвращением! — поприветствовал их Дамблдор.

Фред моргнул и огляделся вокруг. Он находился в Больничном крыле, в нескольких шагах от него мадам Помфри колдовала над Джорджем, чьи брови и волосы уже вернули свой естественный рыжий цвет.

— Сегодня-

— Тридцатое октября тысяча девятьсот девяносто четвертого года, — подсказал Дамблдор. — Три часа после полудня.

— О-о-о.

Вместо радости, Фреда охватило разочарование — им не хватило нескольких дней в прошлом, чтобы достичь совершеннолетия и стать участниками Тремудрого Турнира в настоящем. Потом он что-то вспомнил и лихорадочно зашарил по карманам своей мантии.

— Не беспокойся, мой мальчик, — проговорил Дамблдор. — Ваши письма и все остальные свидетельства вашего путешествия здесь. Должен признаться, что я был впечатлен и обрадован, увидев их. Если это то, о чем я думаю, то их ценность не измерить никакими факультетскими баллами. Тем не менее, я присуждаю Гриффиндору сто баллов. Вы сможете отправить письма адресатам, как только мадам Помфри разрешит вам покинуть Больничное крыло. И возьмите еще вот это, — он вручил Фреду несколько коротких записок, подтверждающих их факт путешествия во времени и подлинность писем.

* * *

— Что это? — спросил Гарри, отвлекаясь от шахматной партии.

— Знаешь, в это будет трудно поверить-

— но мы клянемся, что это правда, — Джордж передал Гарри небольшой сверток.

Гарри неуверенно его развернул, не совсем доверяя близнецам. Внутри оказалась книга, несколько фотографий и два письма. Сверху лежала записка от Дамблдора. Гарри прочитал ее, нахмурившись.

— Это все настоящее? Правда, настоящее?

Близнецы кивнули. Гарри тяжело сглотнул и уставился на фотографию: Лили на уроке Зелий. На другой был его отец, забивающий гол Хаффлпаффу. На третьей —

— Сохатый, — в изумлении прошептал Гарри. — Но как?

— Это долгая история, — уклончиво ответил Фред.

— Но ты еще не видел самое лучшее, — добавил Джордж, показав на два нераспечатанных конверта.

Гарри открыл первый из них непослушными пальцами.

Дорогой Гарри!

Какой-то чувак решил, что это хорошая идея — написать тебе письмо. Хотя ты даже еще не родился. Мерлин, я даже еще не уговорил Эванс встречаться со мной. Вероятно, она должна согласится, и это приятно знать.

С чего же начать? Наверное, с того, как я встретил твою маму. Я увидел ее в Хогвартс-Экспрессе и сразу понял, что она особенная…

Дорогой Гарри!

Надеюсь, ты никогда не получишь это письмо, потому что я думаю, что близнецы мне наврали. Если же они сказали правду, то я хочу, чтобы ты знал две вещи.

Первая — я, очевидно, любила тебя больше всего на свете. Всегда помни об этом. Тебя любили. Я люблю тебя. Всегда.

Вторая — я умерла, чтобы ты мог жить. Это значит, что каждый раз, когда ты рискуешь своей жизнью, ты говоришь мне, что я умерла напрасно. Хотя я рада, что ты спас Джинни Уизли от василиска (нет, правда, василиск в школе?), ты не должен больше туда ходить. Это не твоя обязанность — спасать кого-то еще. Твоя обязанность — жить. Сделай это для меня.

Близнецы мне сказали, что их брат — твой лучший друг, а Петуния внушает тебе ужас. Надеюсь, что они ошиблись (насчет Петунии, конечно, а не своего брата). Но раз уж зашла речь, прими это как мою последнюю волю и самое главное завещание, касающееся твоего попечения и только этого (а не того, сколько у меня денег и прочего). Ты можешь выбирать среди следующих законных опекунов: моя сестра Петуния, мои родители (если они еще живы) или Молли и Артур Уизли. Я уже написала им письмо…

Дорогой Невилл!

Так получилось, что я — твоя мама. Хотя сейчас я сомневаюсь в этом. Вероятно, я уже умерла. Федор и Густав — точнее, Фред и Джордж, — не знают точно, что со мной случится. Может быть, я умерла, когда ты был совсем маленьким, может заразилась драконьей оспой за неделю до того, как ты пошел в школу. Надеюсь, что я не ввязалась в какую-нибудь опасную экспедицию к берегам Африки, и, вообще, это розыгрыш (что более вероятно, зная близнецов), и сейчас я совершенно жива, здорова и скоро стану Главным Аврором.

Честно говоря, я не имею представления о том, что должен написать человек своему еще не родившемуся ребенку. Начну с основного: меня зовут Элис Талбот и мои любимые предметы — ЗОТИ и Чары. Трансфигурацию я ненавижу, но она необходима для поступления в аврорат. Мои любимые цветы — тюльпаны и…

— Какая… какая она была? — спросил Невилл, не замечая слез на своих щеках.

— Она была потрясающая, — ответил Джордж.

* * *

У близнецов оставалось последнее письмо, которое нужно было отдать. Сначала они хотели отправить его совой — также, как своей маме и другим адресатам за пределами Хогвартса. Но, в конце концов, они спустились в слизеринские подземелья и постучались в дверь, ведущую в кабинет Снейпа.

— Входите, — отозвался Снейп.

Джордж толкнул дверь, и они зашли внутрь. Снейп поднял взгляд от стопки студенческих контрольных:

— Что вам нужно? — требовательно спросил он.

— У нас есть для вас письмо, — проговорил Джордж и осторожно протянул конверт Снейпу.

Профессор замер и явственно побледнел. Джордж проследил за его взглядом и наткнулся на маленькое серебряное кольцо на своем мизинце.

— Васильев, — прошипел Снейп.

— Профессор, — учтиво поклонился Джордж. — Вы все еще должны Фреду домашнюю работу по Зельям, — ухмыльнувшись, добавил он.

— Отработка, Уизли, — рявкнул Снейп.

Он выхватил конверт и застыл, увидев знакомый почерк. Медленно и благоговейно он открыл его и долго, долго смотрел на письмо. Джордж с Фредом смущенно потоптались и тихо вышли в коридор. Прикрывая дверь, они услышали пораженный шепот Снейпа:

— Она простила меня…

Тем же днем почтовая сова принесла два письма в Нору. Увидев первое, Молли Уизли залилась слезами — даже спустя столько лет она не могла спутать почерк своих погибших братьев.

* * *

Вечером того же дня в Хогвартсе трое бывших Пожирателей смерти приходили к Кубку Огня. Один пришел вместе со своими студентами, которые по очереди кинули в Кубок записки со своими именами. Другой пришел один, под покровом ночи, размышляя о долге и возмездии, и бросил в кубок два обрывка пергамента. Третий ждал, невидимый, пока все уйдут, чтобы зачаровать древний артефакт и добавить еще одно имя.

31 октября 1994 года.

Фред и Джордж плюхнулись на скамейку рядом с Анжелиной.

— Мы желаем тебе удачи, — провозгласил Фред.

— Да, уж если не мы, то пусть это будешь ты! — добавил Джордж.

— Спасибо! — ответила она с улыбкой. — А вы двое неплохо выглядели с бородами. Такие важные!

— Мы подумаем об этом-

— Через несколько десятков лет, — заключил Фред, не показывая своей досады.

Их зелье старения, сваренное накануне, оказалось бессильно против возрастной границы, установленной Дамблдором вокруг Кубка Огня.

Оглядевшись, Фред заметил Гарри и Невилла, сидящих вместе в дальнем конце гриффиндорского стола.

— Как ты думаешь, с ними все в порядке? — тихо спросил он у Джорджа.

— Думаю, да, — ответил Джордж, приподнявшись со своего места, чтобы лучше рассмотреть Гарри и Невилла, — они смотрят фотографии своих мам на уроке Зелий и улыбаются.

В середину Большого Зала вышел Дамблдор.

— А сейчас, я полагаю, что Кубок Огня уже сделал выбор.

Большой Зал накрыла тишина, чтобы потом взорваться аплодисментами, когда Дамблдор назвал имена участников Тремудрого Турнира из Дурмстранга и Шармбатона. Анжелина дрожала от нетерпения.

— И участником Турнира от Хогвартса становится… — на лице Дамблдора промелькнуло удивление, но он сумел сохранить спокойствие, — Джордж Уизли!

Наименьшее изменение влечет наибольшие последствия.

* * *

От автора: эта история завершена. Все остальное — дело вашего воображения. Будет ли письма Лили достаточно, чтобы Гарри покинул дом Петунии? Повлияет ли оно на стремление Гарри всех спасать? Станут ли Гарри и Невилл лучшими друзьями? Изменит ли Снейпа прощение Лили? Умрет ли Джордж вместо Седрика или кольцо Снейпа спасет его?