Любовь, что движет Солнце и светила (гет)

Soundtrack — “The Tide” Niall Horan

Я не стану думать об этом (или о том )

сейчас — это слишком неприятно.

Я подумаю об этом завтра.

Маргарет Митчел «Унесенные ветром»

В детстве Гермиона читала сказки, в которых принц находит возлюбленную, и они живут долго и счастливо. Как же много таких историй: Золушка, Русалочка, Белоснежка, Рапунцель и другие сказки, которые так любят маленькие девочки. Принц на белом коне? Башня? Долго и счастливо? Это все настоящий бред! Нет никаких принцев... Нет никаких благородных королей и вечной любви. Всё не так сказочно, как казалось в детстве. За девушкой не придет никакой герой и не спасет ее, не будет любви с первого взгляда, так же, как и не будет этого самого «долго и счастливо». Грейнджер всегда считала себя очень рассудительной и умеющей управлять собственными чувствами и эмоциями девушкой. Когда на четвертом курсе за ней ухаживал Виктор Крам, она знала, что у них ничего не выйдет, и не позволяла себе начать чувствовать к нему что-то серьезное. Но когда появились чувства к Рону, ничего запрещать было не нужно. Уизли был рядом с первого курса, он и Гарри знают Гермиону лучше всех в ее окружении, и, наверное, поэтому она решила, что влюбиться в Рона — хорошая идея. Она даже хотела признаться ему сегодня на вечеринке, но все изменилось в момент, когда они с Малфоем повернули в коридор, находящийся рядом с входом в башню Гриффиндора.

Внутри что-то оборвалось, разбилось, сломалось, перестало работать вовсе. Сердце стучало как бешеное, а из легких как будто весь воздух вышибли. Было чувство, что она прыгнула со скалы и разбилась о подводные камни. Гермиона застыла на месте, увидев Рона целующимся с Лавандой. Она знала, что рядом стоит Драко, и заплакать при нем она не может, а хотелось закричать во все горло, согнуться пополам и рыдать. «НЕЛЬЗЯ! Гермиона, нельзя!»- повторяла она про себя, пока по щекам текли предательские слезы.

Драко стоял и смотрел то на Гермиону, то на эту парочку у окна, и начинал понимать. Легилименция ответила на последние оставшиеся вопросы: Грейнджер влюблена в Вислого. Малфой даже увидел некоторые воспоминания, связанные с этим рыжим идиотом: на первом курсе Грейнджер услышала, как Рон говорил, что она жуткая зануда и поэтому у нее нет друзей, а потом просто чудесным образом вместе с Поттером спас ее от тролля. «Герои хреновы! Сначала до слез довести, чтоб девчонка полдня проплакала, а потом чудом жизнь ей спасти! » — подумал Драко. Следующим воспоминанием был разговор Уизли и Гермионы на Святочном балу. Рыжий чуть ли не наорал на Грейнджер из-за того, что та развлекалась с Крамом. Нет, Малфой проклинал тогда все на чем свет стоит, но портить девушке праздник не стал. Стоило ли напоминать, что на том курсе его отношения с Золотым Трио были натянутыми, как струна? Но даже при том, что Драко на четвертом курсе был бы рад подпортить гриффиндорцам жизнь, он не стал расстраивать девушку. Зато Уизел вновь довел ее до слез. Малфой даже не удивился бы, если бы выяснилось, что полудурок не способен больше ни на что, кроме как доводить Гермиону до слез.

Вдруг Гермиона сорвалась с места и забежала за угол. Не нужно было быть легилиментом, чтобы понять: смотреть на это представление у нее сил не осталось, и она дала волю слезам. Драко сжал кулаки и сделал несколько уверенных шагов вперед, затем расслабленно оперся о колонну плечом так, чтобы его было видно, и громко похлопал в ладоши, обращая внимание парочки на свое присутствие. Уизли отскочил от Браун как ошпаренный, отчего та чуть не свалилась с подоконника, на котором сидела.

— Уизли, я даже не мечтал наткнуться на такое шоу! — ехидно фыркнул Драко. — Вы продолжайте, продолжайте. Мне очень интересно посмотреть на финал пьесы.

— А, это ты, — хмыкнул Рон, расправляя рубашку. — Твоим мнением никто не интересуется, хорек слизеринский! Иди, куда шел! — с этими словами он снова повернулся к Лаванде.

— В этом-то и дело, Вислый, — губы Драко растянулись в ухмылке, — что я тут патрулирую школу.

— Малфой, ты слишком много взял на себя! — процедил Уизли сквозь зубы, подходя к Малфою ближе.

— Нет, Уизел! На себя много берете ты и твой дружок Потти! — Малфой оттолкнулся от колонны и почти вплотную подошел к Рону. Если Поттер был ниже как минимум на полголовы, то Уизли ростом был почти такой же, как Драко. — Я лишь выполняю обязанности старосты. Поверь, я и не надеялся увидеть вашу с Браун прелюдию на подоконнике.

Уизли вытащил из кармана палочку и направил Малфою в грудь, но тот лишь рассмеялся и быстрым движением руки выбил палочку из рук рыжего.

— Бон-бон, малыш, — раздался писклявый голос Лаванды, которая начала тащить Рона в сторону прохода, ведущего к их башне, — пошли. Давай вернемся в башню, пожалуйста, — хныкала она.

Рон стоял и сверлил Драко взглядом еще какое-то время, потом, что-то пробубнив себе под нос, поднял с пола свою палочку и уже хотел уйти, но Малфой его остановил:

— Уизел, не так быстро! С каждого из вас минус пятнадцать очков, — проговорил он в своей привычной манере — растягивая слова. — И с тебя, Вислый, минус двадцать очков за попытку нападения на старосту школы. Теперь валите!

Драко развернулся на каблуках и пошел в ту сторону, куда убежала Грейнджер. Он надеялся найти ее за углом, привалившейся к стене, но ее там не оказалось. «Сколько можно?! Второй раз за вечер ходи и ищи её», — подумал Малфой и огляделся по сторонам. Никаких следов грязнокровки. Понятное дело, что если Гермиона куда-то и ушла, то это место уединенное, где точно никто не станет патрулировать, даже Филч. А еще это должно быть недалеко отсюда. Драко вспомнил небольшую нишу между этажами, где ночами часто сидели парочки, и именно это место было самым подходящим. Малфой не раз «отдыхал» там с девчонками на предыдущих курсах. Интересные, однако, предпочтения у Грейнджер: на четвертом курсе с этим косолапым придурком Крамом встречалась, хотя тот мог говорить только о своих мышцах и квиддиче, затем МакЛагген ей вслед слюнки пускает постоянно, про Уизли вообще ничего говорить не стоит — тупой дружок Поттера.

Как Драко и думал — Гермиона сидела на предпоследней ступеньке, облокотившись головой о колонну, а совсем рядом с ней летала стайка маленьких птичек, очень схожих с крапивниками. Плечи девушки подрагивали, руками она обхватила себя, запахнувшись в куртку — Драко мог поклясться, что еще никогда не видел ее в таком состоянии. Гермиона Грейнджер — всегда веселая и жизнерадостная девушка, которая излучала надежду на лучшее будущее, сейчас сидит на холоде и рыдает из-за рыжего недоразвитого идиота. И когда только жизнь успела стать настолько сумасшедшей? Малфой аккуратно спустился и сел по другую сторону колонны. Она его не заметила, видимо, была погружена в свои мысли. В этот раз он не стал проникать в сознание девушки — и так слишком многое увидел и услышал, поэтому, пожалуй, стоило остановиться.

— Милые птички, Грейнджер, — сказал Драко, отчего та буквально подскочила на месте. Гермиона испуганно посмотрела на Малфоя, потом ее лицо исказилось как от боли. Драко, как завороженный, рассматривал каждую черточку ее лица: глаза опухли, на щеках мокрые дорожки от слез, нижняя губа закушена до крови.

— Трансфигурация. Упражняюсь, — выговорила Грейнджер и снова всхлипнула.

— Это же крапивники? — озадаченно спросил Малфой. Почему-то для него было важно, чтобы она перестала плакать и улыбнулась. Для него улыбка Грейнджер стала своеобразным наркотиком, пробуждающим веру в лучшее. Насколько это вообще было возможно, учитывая все обстоятельства.

— Зарянки. Я как-то их видела в парке, когда была маленькая, и они мне очень понравились, — голос Гермионы все еще был немного хриплым, но видно, что она начала приходить в себя. — Что ты вообще здесь делаешь?

— На птичек любуюсь, — Драко старательно изобразил интерес к небольшой стайке, летающей у них над головами. Боковым зрением Малфой видел, что Гермиона внимательно смотрит на него и слегка улыбается. Улыбка получилась грустная, такую еще называют «улыбка сквозь слезы», но она была непроизвольной, а значит, искренней. — Нет, — он резко повернул голову в сторону девушки, — на самом деле я тебя искал.

— Зачем? — непонимающе воскликнула она.

— Затем, что мы еще с патрулированием не закончили, — Драко сказал это таким тоном, как будто объяснял маленькому ребенку элементарные вещи.

— Вообще-то закончили, — Гермиона пожала плечами. Малфой уставился на нее с нескрываемым недоумением. — Все просто: Когтевран либо на нашей вечеринке, либо в своей гостиной, Пуффендуй так же, ибо оба этих факультета как огня боятся Снейпа, а значит, не станут гулять по школе. Подземелье и этаж с входом в башню моего факультета мы проверили.

Драко ничего не ответил и снова стал наблюдать за резвящимися птичками. Удивительно как ему было комфортно рядом с Грейнджер. Кто бы мог подумать, что из всех людей в этой школе легче всего Малфой будет чувствовать себя именно с грязнокровкой, которую презирал и ненавидел долгое время. Главное, причины плохого отношения были настолько нелепы, что хотелось смеяться. Взять хотя бы второй курс: в книжном магазине он и отец встретили Золотое трио, и Люциус как бы ненавязчиво указал на нечистоту крови Гермионы. В этот же год Драко впервые назвал ее грязнокровкой, ведь он считал, что отец прав: кровь у таких действительно грязная, а сами магглы — неразвитые животные. Теперь Малфой понимал, что чистота крови мага не важна. Грейнджер — хороший человек, способный прощать и прийти на помощь кому угодно. Кровь же никак на человека не влияет! В комнате, где находится Гермиона — светло, а там, находится Драко — словно дементор забрал последние крупинки счастья.

От размышлений Малфоя отвлек шорох справа от него. Он повернул голову и увидел, как Грейнджер пытается поплотнее запахнуть бомбер. Он ловким движением схватил руку Гермионы. Кожа у нее была нежная, но до ужаса холодная: все-таки сидеть зимой на морозе идея не лучшая. Драко аккуратно поднялся на ноги, не выпуская руки девушки и, встав напротив нее, рывком поднял на ноги. Грейнджер ахнула и немного пошатнулась, но он ее придержал. Убедившись, что она уверенно стоит на ногах, Драко убрал руки и отступил на пару шагов назад.

— Что… что это было? — возмущенно проговорила Гермиона.

— Ты замерзла, — спокойно сказал он.

— И что? — выпалила она. — В смысле… зачем надо было так делать?

— Грейнджер, мне достаточно того, что ты на голову нездорова, — в его голосе слышалась ирония, — не хватало, чтобы ты еще и простудилась.

Она возмущенно выдохнула, но ничего не сказала. Малфой пожал плечами и начал подниматься по винтовой лестнице, но быстро понял, что за ним никто не идет, поэтому обернулся, спустившись одной ногой на ступеньку ниже, и посмотрел на Гермиону:

— Эй, Грейнджер! Ты ходить разучилась? — Малфой вопросительно поднял брови. Она нахмурилась и пробормотала: «Оппуньо». В следующий момент Драко пришлось уклоняться от летящих прямо на него птиц. — Чего творишь-то? — спросил он, когда опасность миновала.

— Иди, пока еще что-нибудь в тебя не запустила! — гневно воскликнула Гермиона. Драко поднял руки, будто сдаваясь, и поспешил вверх по лестнице.

Гермиона захотела сделать крюк, чтобы обдумать всё, пока воспоминания свежи и ни одной детали не упущено. Было до жути обидно из-за поступка Рона. Правда, он же даже не мог подозревать о том, что не безразличен ей, хотя она сама, да и Гарри неоднократно пытались донести до Уизли, что Гермиона видит в нем не только друга. Об увиденном она обязательно поговорит с Гарри, а до тех пор не станет разговаривать с Роном. Да, от этого больно и грустно, но так будет правильно. Надо же ей было влюбиться в своего лучшего друга! Будто мало проблем: обязанности старосты, Малфой за стенкой, воскресший Темный Лорд, в конце концов! Кстати, о Малфое — его поведение вообще выбило Гермиону из колеи. Ей показалось, или это действительно был их первый нормальный разговор? Щеки залились предательским румянцем. Гермиона поняла, что сегодня увидела совершенно другого Драко — человека со своеобразным чувством юмора, красивой улыбкой… Он же смог ее заставить отвлечься и улыбнуться. Даже у Гарри это не всегда получается, а Малфою удалось минут за двадцать. Все-таки они не знают его. Он — загадка, которую хочется разгадать. «Кто бы мог подумать, что я захочу понять Драко Малфоя? Но он действительно не такой… он не так прост, как кажется», — подумала Гермиона.

Сегодня вечером коридоры не казались такими жуткими, и Гермиона могла бы еще долго гулять по школе, погруженная в свои мысли, если бы не холодный ветер, который гулял из-за открытых оконных арок. Нужно было возвращаться, иначе она действительно заболеет, как заметил Драко, когда заставил ее встать с лестницы. Кстати, об этом! Это была явно забота, хоть и выраженная в его привычной манере... Еще эти ужасные синяки у него на лице… «Нужно будет ему обработать их. У меня вроде что-то было в личных запасах от ран и синяков», — задумалась Гермиона и даже не заметила, что уже подошла к портрету Девушки с розами. Прошептав пароль, Гермиона вошла в гостиную, и на нее сразу навалилась усталость, которой не было, пока она ходила по коридорам. Малфоя внизу не было, но камин горел — значит, он в башне. Да, Гермиона хотела обработать ему синяки, но она замерзла, и было бы неплохо сначала принять душ.

Она сбросила одежду и встала под горячие струи воды, которые так любила. После трудного дня вода расслабляла мышцы и успокаивала нервы. Любимый запах ванили распространился вместе с паром, когда Гермиона смывала свой гель для душа. Решения, принятые ранее, стали казаться еще правильнее: не говорить с Роном и лучше узнать Драко. Почему-то второе не казалось ей сумасшествием, а наоборот, чем-то до ужаса правильным. Может, это потому, что он показал свою другую сторону, что он, оказывается, способен не только поливать ядом, но и проявлять заботу. Она хмыкнула и достала из шкафа любимые домашние вещи: светло-серые спортивные штаны и старый мамин растянутый свитер молочного цвета, в котором одно плечо всегда было оголенным. Волосы она заколола в небрежный пучок, который удерживала подаренная Джинни заколка «крабик». Достав из аптечки пару флакончиков и бинты, Гермиона спустилась в гостиную и застала Малфоя за чтением письма.

— Вернулась, наконец, — фыркнул он, смерив ее оценивающим взглядом. Его волосы были в беспорядке и слегка мокрые, со лба катились капельки пота, как будто он только что пробежал огромную дистанцию. Оно и не мудрено: огонь в камине согрел комнату очень быстро, а Драко сидел в свитере и штанах. — Миленький свитерок, — добавил он, снова опуская глаза на письмо.

— Малфой, — Гермиона не узнала своего голоса.

«Мерлин, Гермиона, ты же хочешь просто обработать ему раны! Что за паника?» — попыталась она успокоить себя.

— М-м?.. — он даже не оторвался от своего занятия.

— Я… Э-э-э… Я хотела предложить тебе обработать твои раны, — пробормотала Гермиона, не уверенная, что он ее расслышал и понял.

— Грейнджер, ты как давно мямлить начала? — спросил Малфой, сворачивая письмо и сжигая его в камине.

— Садись на диван, — она махнула рукой, — я обработаю раны и синяки.

— А ты можешь хоть раз поговорить не в приказном тоне? — Драко поднял брови, но все-таки ее просьбу выполнил.

Гермиона ничего не ответила на его замечание, лишь демонстративно закатила глаза. Разложив на журнальном столике все необходимое, она подняла взгляд на Драко и спросила:

— Пострадали только лицо и руки? — получив в ответ короткий кивок, она набрала на пальцы одной руки немного мази от синяков и подошла к Малфою, который пристально следил за каждым движением девушки. Гермиона осторожно повернула его голову и нежными движениями начала наносить лекарство. От ее легкого касания Драко вздрогнул, как от удара током. Она аккуратно покрывала мазью ушиб, сосредоточившись на деле, даже не замечая, что за ней наблюдают его глаза. Малфой давно заметил, что когда Гермиона занята чем-то, требующим концентрации, на лбу у нее появляется небольшая морщинка. Когда он начал замечать за ней такие мелочи? Он же не следит за ней, сам того не замечая? «Мерлин! Когда же я успел с такой силой головой приложиться?!» — мысленно простонал Драко. Вдруг рассеченная бровь жутко заболела, и он инстинктивно едва не дотронулся до нее рукой, но сразу получил шлепок. — Не думай даже! — строго сказала Грейнджер, выставив перед собой указательный палец.

— Опять этот тон «а-ля МакГонагалл », — закатил он глаза, но Гермиона этого не заметила, так как отвернулась, чтобы взять бинт. Малфой снова потянулся к ране на лице.

— Сказано же было! — прикрикнула она и села возле Драко на диван, схватив, без лишних предисловий, его руку. Потом внимательно посмотрела на костяшки пальцев и взглянула на него исподлобья. — Чем тебе стены не угодили?

— Я был рад новости, что нам с тобой нужно будет патрулировать сегодня, — фыркнул он. — Я так праздновал.

— Мило, — буркнула Гермиона, принимаясь за обработку его руки. Драко пару раз поморщился, зашипев от боли, но все остальное время пытался не привлекать к себе ее внимание — не хотел, чтобы Грейнджер заметила, как он за ней наблюдает, ибо объяснить он это даже сам себе не мог.

Когда она наконец поднялась и начала собирать свои вещи, Драко призвал себе книгу с полки и, вальяжно развалившись на диване, раскрыл где-то на середине. На самом деле он не читал, а снова наблюдал за Гермионой, а книга была прикрытием. Вдруг она резко подняла взгляд на него и, глубоко вздохнув, спросила:

— Зачем ты всегда пытаешься казаться хуже, чем ты есть на самом деле?

— И как это понимать? — спокойно спросил Драко, делая вид, что книга куда интересней собеседницы.

«Хотя книга д е й с т в и т е л ь н о должна быть интересней», — нашептывал мерзкий голосок в голове.

— А так. Зачем-то ты постоянно пытаешься кого-то задеть, показать, какой ты бесчувственный, способный только на подлости слизеринец, — возмущенно пояснила она и добавила чуть тише: — Это же не так…

— Грейнджер, Грейнджер, — хмыкнул он, качая головой из стороны в сторону, — ты такая наивная. Тебе не приходило в твою гриффиндорскую кудрявую голову, что я попросту не притворяюсь? Что я такой и есть на самом деле?

— Это же не так! Это же глупая маска! — воскликнула она, ставя флакончики на стол. — На кой черт играть какие-то роли?!

— Это ты глупая! Мне ни к чему какие-то маски, не нужны роли! — так же сорвался на крик Драко, отбросив в сторону книгу.

— Да перед кем ты постоянно пытаешься выслужиться? Перед своими однокурсниками? Не думаю — ты среди них главный! Чертов король Слизерина! Тогда перед кем? — кричала она, сверля взглядом Малфоя, который, как и она, был на взводе.

— Грейнджер, ты сама придумала в своей голове какой-то образ, а теперь пытаешься убедить всех вокруг, что он реален, что это не плод твоего больного воображения! Я не принц из сказок! — воздух между ними стал настолько накаленным, что, казалось, еще чуть-чуть — и начнут сверкать молнии.

— Какие фантазии? О чем ты вообще? Я пытаюсь до тебя донести, что не обязательно быть последней задницей, чтобы тебя уважали!

— Мне достаточно того, что меня боятся, как и моего отца! — зло прошипел Драко.

— Ах, так вот в чем все дело! — грустно усмехнувшись, кивнула Гермиона. — Ты боишься своего отца, вот и слушаешься каждого его слова! Так попробуй разок своей головой подумать, Малфой! Ты не можешь всю жизнь плясать под чью-то дудку! У тебя же должно быть собственное мнение, а не только мнение друзей, отца или… — она запнулась, ибо слова застряли в горле комом, — …или Сам-знаешь-кого.

Драко сорвался с места и с неимоверной скоростью оказался рядом. Схватив Гермиону за шею, он придавил её к стене, нависая над ней. Ее испуганный взгляд бегал по его лицу парня, но страх в глазах сменился злостью, когда их взгляды снова встретились. В глазах Грейнджер плясал огонь, отражавшийся от свечей.

— Ну давай, — с вызовом прошептала она, — давай! Придуши меня! Полегчает?

Драко стоял и смотрел на Гермиону, не отрываясь и почти не моргая. Внутри у него происходила борьба. Грейнджер была права во многих вещах — и во многом ошибалась. Ему действительно надоело носить маску, играть роль, нужную сначала отцу, потом Темному Лорду. Малфой хотел бы прекратить плясать под чью-то дудку, правда, если он позволит себе такую роскошь, то пострадают дорогие ему люди, а этого он допустить не может. В мире Гермионы все куда проще: она сражается за то, во что верит, а рядом с ней люди, готовые поддерживать друг друга. В мире Драко все иначе: он не согласен с политикой Лорда, он не разделяет этой жестокости, а нахождение в рядах Пожирателей смерти подразумевает то, что в любой момент тебе в спину может полететь нож, поэтому можно надеяться только на себя.

В следующую секунду произошло то, чего от него никто не мог ожидать, даже он сам: он сделал то, что захотел, что казалось в тот момент самым правильным решением. Драко впился в губы Гермионы со всей страстью и отчаянием, переполнявшими его. Она издала стон удивления и попыталась оттолкнуть его, но попытки эти были настолько слабыми, что о сопротивлении можно было лишь догадаться, учитывая их отношения. Его рука соскользнула с шеи девушки на затылок, и он ближе притянул ее к себе, опуская вторую руку ей на талию. Именно в этот момент произошло то, чего он ждал…

Гермиона ответила на поцелуй.