Октябрь в Нулогорске (джен)

— ...на этом наш эфир подходит к концу, но мы не прощаемся с вами, дорогие друзья. Встретимся ровно через три часа на этой же волне. А пока что — прямая трансляция звуков далёкого космоса в сопровождении отголосков хора тоскующих душ.

Марьяша дождалась, пока волна после позывных и короткого белого шума не переключится на обещанную трансляцию и только после этого сняла наушники. Итак. Вечерний эфир начинается в 20:00. Сейчас на часах было три минуты шестого. Итого: без трёх минут три часа. Просто идеально.

Она вышла из здания радиостанции в 17:14, огляделась и прикинула направление. Смысла ехать на машине точно не было. Карты уверяли, что до нужной точки около сорока минут пешком. Если срезать через Дом пионеров, то есть, Дом творчества юных, то можно сэкономить минут семь.

В 17:48 она остановилась и огляделась. В этот час в холодном осеннем лесу не было никого, только где-то поодаль мерно брёл олень — судя по звуку, молодой, не больше полукилометра.

— Я жду ровно пять минут, — оповестила Марьяша и демонстративно уставилась на наручные часы, запустив таймер на мобильнике. Часы всё равно время не показывали, точнее, показывали, но это было вовсе не то время.

Ведьминых кругов под опавшей листвой видно не было.

Мобильник перещёлкнул время на 17:52, и ответ пришёл. Упрямый и недовольный.

— Что значит — «они мешают»? — недовольно фыркнула Марьяша, выключая таймер. — Тебе лично мешают?

Воздух сгустился, наполняясь вечерним туманом. Не было видно очертаний крон деревьев, да и вокруг словно кто-то медленно разливал овсяный кисель.

— Если это ещё раз повторится, я за себя не ручаюсь, — холодно сказала радиоведущая. — Убирайся из моего города. Тебе там не место, я уже говорила.

Рядом с ней воздух оставался кристально чистым, едва заметно искрил статическим электричеством.

Сигналы на часах возвестили о том, что сейчас ровно шесть, когда во всём городе моргнул и погас на полминуты свет. С ним пропало вообще всё: связь, вода, звук, осязание, чувство самосознания, инстинкт самосохранения, вина, восторг, влечение.

Потом всё вернулось. Когда стрелки часов показали 18:01, о случившемся уже никто не помнил.

В 18:04 наблюдатель обнаружил, что у него пропали видео и аудио, которые он записал только что. Растерявшись на какие-то мгновения, он упустил момент, когда его объект наблюдения исчез из поля зрения.

Смс от майора Андреевой пришла в 18:07 и в приказном порядке требовала удалить файлы, если они ещё не успели самоудалиться. Наблюдатель был уверен в том, что она знала заранее об этом. Поэтому он достал блокнот и быстро зарисовал то, что видел.

Майор Андреева покинула штаб в 19:07, чтобы встретиться снаружи с радиоведущей.

— Привет, — сказала та, — я хотела тебе написать, а потом решила зайти.

— Привет.

— Приходи в гости после эфира, — предложила Марьяша. — На суп.

— Суп? — Елизавета вскинула бровь, с интересом рассматривая собеседницу.

— Особый. Октябрьский. Суп, — с расстановкой произнесла та слегка торжественно.

— О. Ну раз особый октябрьский, то обязательно, — пообещала Елизавета, невольно улыбнувшись в ответ. — Этот хор тоскующих душ невероятно выносит мозг.

— Может быть, — пожала плечами Марьяша. — Я не слушала. Была в лесу.

В 19:28 наблюдатель растерянно отчитался и передал Елизавете свой рисунок. Она в ответ протянула подписанный листок с распоряжением. У наблюдателя не было выбора.

В 19:49 наблюдатель принял амнезиак. Елизавета, отметив, что на этот раз в квартире не случилось вообще ничего, переложила рисунок к остальным документам в папку с пометкой «особо секретно».

В 19:59 отзвучала последняя песнь Сатурна, и включился белый шум. Потом заиграли знакомые позывные.

— Вы слушаете «Нулогорск.fm»!

Елизавета смотрела на зарисовку. И эта зарисовка ничуть не вязалась с обликом жизнерадостной, милой и странноватой Марьяши. Она вообще не вязалась с чем бы то ни было человеческим.

В 20:32, во время музыкальной вставки, на телефон Марьяши пришло короткое сообщение: «Спасибо».

Марьяша не ответила ничего, лишь улыбнулась. Она ответит на словах, за бокалом особого октябрьского супа.