Ты крутись, крутись, колечко... (джен)

Время было только полтретьего дня, а Тауриэль уже выбилась из сил. Ноги гудели, под глазом расцветал фингал (у Леголаса острые локти), а по спине лился пот, заставляя чувствовать себя этаким пещерным троллем, невесть как забредшим во дворец. И хотя Трандуил и дал ей полчаса на то, чтобы привести себя в порядок по возвращению из леса, этого оказалось недостаточно.

Настолько, что секретарь то и дело ловила на себе злорадные взгляды, ибо при всех прочих условиях, её «фавору» при дворе завидовали многие. Тауриэль же такого расположения бы и злейшему врагу не пожелала, а потому успокаивала себя мантрой: «На дур не обижаются!» Помогало слабо, а потому желание забиться в любимый темный уголок Галиона, оснащенный ко всему прочему хорошим вином, становилось всё непреодолимее.

Впрочем, даже это желание разбивалось о каменное лицо Владыки, который вновь и вновь отправлял её по новому поручению. Трандуил был одновременно взбешен, задерган и зол, и это было страшно… При всем при том король испытывал мрачное удовлетворение от того, что, в целом, его подданные сработали хорошо, возможно, даже слишком… Худо пришлось тем, кто караулил Леголаса: бедолагам в ближайшее время и охрану общественной уборной в одиночку не доверят.

В остальном, Владыка затребовал рапорты о произошедшем со всех маломальски значимых фигур, также им была организованна перекрестная оценка действий различных подразделений — с данного опыта чрезвычайной ситуации было решено выжать всё. Как, впрочем, и из Тауриэль, которая металась между королем, Советом, главой личной охраны и дворцовой стражи.

Впрочем, глядя на дергающийся глаз заведующего злополучной лабораторией, Рыжая уже не чувствовала себя самым несчастным эльфом Лихолесья. Она могла лишь догадываться, но очевидно, собственноручное тягание Леголаса на себе, убедило короля провести более тщательную проверку по данному эпизоду.

Судя по подслушанным ею отрывкам гневной речи, не всё так гладко было в подземном логове ученых, как было отражено в официальных отчетах. К примеру, от короля было сокрыто шесть случаев производственного травматизма, когда испытателями были получены ожоги второй и третьей степени. Очевидно было, что техника безопасности требовала существенных доработок, как и средства защиты. Так, была дана отмашка на создание службы охраны труда, а также отдела по разработке средств индивидуальной защиты.

На счастье заведующего лабораторией дикого огня, помимо негативных моментов, в ходе проверки вскрылись также потенциально опасные, но приведшие короля в восторг наработки. Каменные ядра с зажигательной начинкой, по мнению Тауриэль, были штукой опасной, однако, видя настрой короля идти на Мордор, она не удивлялась.

Лишь только надеялась, что Радагаст ошибся и что проклятое кольцо никогда не всплывёт.

— Тауриэль, подойди! — задумавшись, она не сразу услышала раздраженный окрик короля. Тот сидел за столом, не отрывая лица от бумаг, притом его длинные пальцы левой руки раздраженно барабанили по столу, правая же подпирала выдающийся подбородок.

Оба этих несвойственных Трандуилу жеста живо напомнили Рыжей, что в лесу та была не одна и что из них троих только Леголас сейчас загнан в постель.

Загнав подальше свой эгоизм, Тауриэль подчинилась. И всё-таки взгляд её против воли остановился именно на руках, и навязчивой мысли: "А что, если в самом деле там, среди множества невинных безделушек, притаилось оно… Кольцо Всевластья?!"

Для неё эти пара слов значали обрывок древних легенд, лишенный визуализации и подернутый пылью веков. Таковым между прочим был сам Трандуил, и когда Рыжая об этом думала… Холодок пробегал по её спине, а ещё хотелось смеяться, ведь узнай сам Владыка о подобном сравнении… И о том, что, о, Эру, притом крутилось в её дурной голове: «Весь покрытый пылью, абсолютно весь, замшелый старикашка — таков он и есть!»

— Не вижу поводов для веселья, Тауриэль, — серьезно заметил Владыка, прекращая отбивать пальцами свой незатейливый ритм. — Мой сын — дремучий идиот, а ты ему в этом потакаешь. Поверив в россказни полоумного старика, вы подвергли опасности себя и корону. В результате чуть ли не каждый в этом дворце так и норовит лично убедиться, что я жив, здоров и всё ещё сижу на этом проклятом месте. Надеюсь, ты понимаешь, что поход в лес — ваша бредовая идея, в которую оказался втянут и я, так как не желал ( и не зря!) делать данную глупость наследника достоянием общественности!

— Конечно, Владыка, — кивнула Тауриэль, эту официальную версию она уже слышала и поддакивала не раз, непонятно было, что ещё король от неё хочет… Поклясться теперь ему что ли? А ведь как смотрит на неё… Будто съесть хочет!

— Народ испугался, и это понятно. Более того, нормального объяснения случившемуся нет. Слухи ходят самые разные. И то, что Леголас совсем контужен и что в лесу творятся под моим попустительством темные дела, которые вернувшийся принц и открыл. Последнее, как сама понимаешь, наиболее опасно, а первое вредно просто для имиджа... Однако! — Трандуил остановился, усмехнувшись. — В этом спятившем мире существует только одна причина, на которую можно списать, что угодно. Догадываешься что это? — хмуро спросил Владыка.

— Любовь? — осторожно спросила Тауриэль, чувствуя, как уходит куда-то в пятки сердце.

— Да, а потому будь готова к новому витку слухов о вас с Леголасом. Мне самому это не нравится, но именно эту волну шепотков я посчитал самой безопасной. И её нужно будет поддержать. Сейчас ты пойдешь к нему, пробудешь ровно три минуты, а затем вылетишь с оскорбленным видом. После можешь забиться хоть в уголок Галиона, если, конечно, выживешь старого бездельника с насиженного места. Кивни, если поняла, — потребовал король.

Подобного Рыжая не ожидала, однако кивок отвесила. Они с принцем и правда были виноваты, а её репутацию и так-то было не спасти. В любом случае, манящая перспектива отдыха перекрыла все «но».

— Ладно, иди, — милостиво махнул рукой Владыка, и Тауриэль, окрыленная мечтой о темном, тихом уголке, уж было рванула к выходу, но зачем-то обернулась у самой двери, словно какое-то неведомое чувство приказало ей это сделать.

Уверенный, что его не видят, Трандуил обхватил кончиками пальцев виски, приподняв тонкий венец… Оставить это без внимания Рыжая не смогла. Неслышно ступая, она вернулась к столу.

— Я неясно выразился? — холодно осведомился король, поднимая на неё колющий взгляд, однако Тауриэль к такому положению дел была уже привычна, а потому легко выдержала его.

— Ясно, — кивнула она и сбивчиво продолжила: — Вот только я не могу вас так оставить, у вас слишком много важных дел, а вы не в состоянии... Да не в состоянии! И вы сами хотели, чтобы я училась у целителей — и потому унять мигрень я могу. Не хотите, чтобы о вашей слабости знали посторонние — они не узнают, но позвольте мне помочь. Вспомните, что упрямство Леголасу не на пустом месте досталось, — выпалив это, Тауриэль сама изумилась своей смелости. Ещё пару дней назад она и помыслить бы о таком побоялась, но возвращение Леголаса и последовавшие за тем события, обнажившие другую сторону личности короля, сделали своё дело.

— Пробуй, — обреченно закатил глаза Трандуил, с некоторой долей облегчения стягивая с себя венец.

Немного робея, Тауриэль зашла ему за спину, отмечая и напряженные плечи и то, что даже в таком положении он высок настолько, что её шея оказалась почти на одном уровне с его макушкой… и что от его волос пахнет лесом и вином, а ещё немного потом. Последнее заставило её ухмыльнуться и, значительно осмелев, запустить руки в его роскошные волосы.

От подобных манипуляций король ощутимо вздрогнул, но никак это не прокомментировал. Тауриэль же тихо порадовалась, что не видит его лица. Продолжая осторожно массировать виски, она чувствовала, как от подобной близости начинает кружиться её собственная голова. Ещё бы! Его волосы были такие мягкие, шелковистые, а запах пьянящий… Усилием воли Рыжая заставила себя сосредоточится на исцелении, направляя своё сострадание и желание помочь в нужное русло.

В целительстве она умела всего ничего, и он этого не знал, иначе бы точно к себе не подпустил… Надо сказать, Тауриэль была изумлена, что король дозволил и не прогнал её в первые же секунды контакта её «неуклюжих орочих лап» с его драгоценной головой… Эру знает, когда Владыку в последний раз так касались, но... это сработало.

Гордые плечи постепенно расслаблялись, учащенное дыхание приходило в норму… Тауриэль знала, что уже сняла основной болевой синдром, но что-то внутри неё не желало останавливаться. Этому чему-то нравилось так касаться его, это что-то шептало ей, что сейчас этот гордый, могучий и порой невыносимый король в её власти. Она откуда-то знала, что может сделать ему ещё приятнее, заставить его едва ли не растечься лужицей по этому резному креслу, напоминающему трон… Нужно было лишь ещё немного осмелеть.

И рыжая осмелела настолько, что «чисто случайно» массирующим движением задела сначала левое ухо, а затем правое. Из уст короля вырвался приглушенный не то стон, не то вскрик. Тауриэль сама себя ненавидела и была готова провалиться на месте со стыда, но остановиться не могла…

Именно этот самый момент выбрал дворецкий, чтобы, для проформы стукнув один раз в дверь, стать свидетелем сцены столь фантастической, что Галион тут же предпочел исчезнуть. О том, какие теперь слухи будут ходить, Тауриэль догадалась и сама… Без скрипнувших с досады зубов Владыки и гневного:

— Пшла прочь!