Октавия, черт возьми, Малфой! (джен)

Меня зовут Октавия.

Отец всегда говорил, что это странное имя — в честь прекрасного созвездия Октант, находящегося в южном полушарии… Словно я не знаю: оно — одно из самых тусклых.

Мама же утверждала, что имя — это просто имя, и не стоит придавать ему большего значения. Она всегда любила умничать.

Драко Малфой и Гермиона Грейнджер… Кто мог подумать, что злейшие враги когда-то станут семьей?

Все с самого начала пошло не так. Волан-де-Морт бесследно пропал во время битвы за Хогвартс и шрам Гарри больше никогда не болел.

Счастье не было долгим: пожиратели — большинство из них — успели сбежать, оставив после себя хаос и… смерть.

Погибли многие. Фред Уизли, Римус и Нимфадора Люпин, отважный малыш Коллин, сотни отчаянно сражавшихся детей, не успевших закончить школу…

Тот день — день битвы за Хогвартс — был трауром, а не радостным событием, как многие считают. Взрослые и дети плакали над телами погибших, не осознавая, что они победили. Вся магическая Британия замерла в страхе, в ожидании вестей от Темного Лорда, но…

Ничего.

Ничего и спустя дни, недели, года… Мир постепенно возвращался к начальной точке: министерство магии возобновило работу, начались суды против отловленных пожирателей смерти, разборки и скандалы, особенно, когда узнали, что бывший приспешник Тёмного Лорда женится на героине войны — Гермионе Грейнджер.

Их осуждают и по сей день, но менее активно.

Пожиратель и герой? Грязнокровка и аристократ?..

Им было плевать. Они прошли через все, и были готовы к критике.

Рон Уизли, к удивлению многих, спокойно принял новость как о разрыве отношений, так и о свадьбе Малфоя. И вскоре сам женился на маггле — к восторгу своего отца.

Гарри Поттер, мальчик-который-выжил-дважды, также женился на своей школьной любви — Джинни Уизли — и у них родились трое прекрасных и почти не рыжих детей. Всё в прекрасных канонах героя.

Счастливый конец, не так ли?

Нет.

Это было лишь началом конца. И совсем не счастливого.

* * *

Я родилась второй, но никогда не была второй по любви.

Папина дочка, мамина красавица, которая росла совершенно непохожей на аристократку: слишком активная, слишком спортивная, слишком громкая, слишком-слишком-слишком…

О, как часто я слышала подобные восклицания от дедушки Люциуса! Он был любителем указать мне на недостатки и покритиковать маму, чего не скажешь о бабушке Цисси.

Она обожала меня. И прощала абсолютно все, даже утопление палочки дедушки в унитазе.

Как вы поняли, я была любимицей.

В Скорпиусе же, несмотря на то, что он полукровка, воспитывали наследника. Продолжателя рода. Слизеринца.

Поэтому он вырос воспитанным, сдержанным и интеллигентным, в отличие от своей сестры.

Папа часто баловал меня, как любимую и единственную дочурку, когда мама всегда относилась одинаково строго к обоим детям… Впрочем времени, из-за большого количества работы в министерстве, у неё было не особенно много.

Так я дожила до одиннадцати. И, конечно, мне пришло письмо в Хогвартс.

Мама была твёрдо уверена, что я попаду на Гриффиндор; папа же утверждал, что я истинная Слизеринка, и шутил: если попаду на другой факультет — домой могу не возвращаться.

Я шутки не поняла, и, когда пошла пятая минута сидения под шляпой, серьезно заявила, что либо она решает отправить меня на Слизерин, либо мой отец порешает её.

Так моя мантия оказалась зелёной. Как и Скорпиуса — кто бы сомневался!

На первых курсах мы не сталкивались с осуждением и оценивающими взглядами. Тогда мы были детьми и не мыслили стереотипно; нам вообще было всё равно, кого как именуют и у кого какие родители.

Но, конечно, это правило обошло Поттеров.

Джеймс Поттер — о, как им все восхвалялись! «Твой отец то, твой отец это»…

Я ненавидела его с того самого момента, как увидела наглую, ухмыляющуюся мордашку на перроне.

Он был всего лишь третьекурсником, но уже избалован вниманием.

Я со Скорпиусом ушла в самую дальнюю часть поезда, а Поттер, уже облачённый в красную мантию, нагло завалился в наше купе и упал на сидение напротив, окидывая нас оценивающим взглядом.

— Скорпиус Малфой. И его сестра, как я понимаю. Наши родители были друзьями, знаете?

Я не удержалась от закатывания глаз: конечно, спасибо, что посвятил. Мы ведь совершенно не знали историю магической Британии

Джеймс хмыкнул.

— По крайней мере, одна из них.

И да, я, конечно, не имела представления, что Драко Малфой был одним из «врагов» Поттера. Хотелось прибить его маленькую копию прямо на месте!

— Проваливай отсюда, — я совершенно не собиралась смотреть на ухмыляющуюся морду в своем купе, поэтому скрестила руки на груди. — Кроме этого у нас ничего общего.

Джеймс задержал на мне взгляд, а затем надменно улыбнулся.

— Малфой. Как там тебя по имени?

— Не твоё дело, — я повторила его надменный тон: — Поттер.

Скорпиус спокойно наблюдал за нами, пока Джеймс не подорвался с сидения. В этот момент ему пришлось вмешаться:

— Спокойно. Или я позову старосту.

Гриффиндорец лишь фыркнул в ответ, склоняясь ближе ко мне.

— Маленькая глупенькая Малфой. Ты совершенно не умеешь заводить правильных друзей.

На этом наше общение в поезде закончилось — Поттера позвал кто-то из его дружков, а я спокойно продолжила пялиться в окно и болтать с братом.

И не замечала, в отличие от него, что все нас сторонятся.

* * *

Но на этом Джеймс не отставал. Стоило нам дойти до замка, как он вновь привлёк к себе внимание.

— Девчонка Малфой, а ну подойди.

Я поджала губы и упорно продолжила стоять на месте, не желая начинать спор. Это не помогло.

Уже через секунду гриффиндорец оказался за моей спиной, и одним движением развернул к себе.

— Отвали, Поттер! — я попыталась отвернуться, но он вновь оказался передо мной.

— Ты хорошо знаешь мою фамилию. Что это значит, Малфой?

— Что ты хвастаешься ей, как павлин — задом? — не подумав, ответила я.

С этого момента всё и началось. По окружающей нас толпе пронеслись удивлённые вопли и даже пара ругательств в мою сторону.

Джеймс пока что казался невозмутимым, но я знаю: уже тогда в нем бушевал ураган. Ураган эмоций.

— Ты не умеешь держать язык за зубами, девочка.

— А ты — не привлекать к себе внимания. Мальчик-который-пользуется-популярностью-папочки.

Я вновь не сразу осознала, что сказала. А когда поняла, появившиеся между нами Скорпиус и какой-то светловолосый первокурсник стали оттаскивать друг от друга.

— Если ты попадёшь на Гриффиндор — тебе не выжить, девчонка Малфой, — проскрипел Джеймс сквозь зубы и тут же удалился в большой зал вместе с остальными третьекурсниками.

А я осталась стоять рядом с братом и остальными неофитами, надеясь, что моя мантия никогда не окрасится в красный.

Наше знакомство с Джеймсом Поттером было ужасным. Как, впрочем, и всё остальное общение.

Я не попала на Гриффиндор, хотя Шляпа целых пять минут уговаривала меня принять красную мантию и пойти по стопам «храбрых», по стопам моей матери.

Я не была храброй. Дерзкой, вспыльчивой, даже наглой — да, но храбрости в этом перечне никогда не было.

Поэтому, в конце концов, Октавия Малфой оказалась на Слизерине вместе со своим братом; к счастью отца и горю матери.

* * *

Вскоре начались учебные будни, и уже с первой недели сентября я поняла одно: учиться — не моё. Вот совсем.

И по сей день буду утверждать, что виной тому — чертово зельеварение, вёл которое наш любимый декан — Северус Снейп.

По совместительству он был моим любимым крестным. «Любимым» — потому что единственным.

Свою любовь он проявлял, по словам отца, пока мне не исполнилось три. В этом возрасте я разбила набор юного зельевара, подаренный крестным на Рождество, и вся любовь испарилась, оставив Северуса Снейпа злым угрюмым профессором.

Не знаю, стал он таким до больницы святого Мунго или после (во время битвы за Хогвартс его чуть не убила змея Волан-де-Морта), но общего с крестным у нас было мало.

Хотя одно сходство было: он, как и я, терпеть не мог Джеймса Поттера. В принципе его ненависть скорее относилась к Поттеру-старшему, но он мог позволить отрываться на его мелкой копии.

А то, что Снейп не особо жаловал и отпрысков Грейнджер, — формальность.

В общем, не задалось с одним предметом, другие тоже пойдут под откос — решила Октавия-первокурсница и пошла в отрыв.

На отработках я сидела уже со второй недели учебы, и постепенно привыкала к маминым громовещателям (если к ним вообще реально привыкнуть!), однако…

Да, опять Поттер. Снова. И вновь. Каждая чертова отработка не обходилась без его наглой морды и взаимных подколов!

Его даже не смущала разница в возрасте — он воспринял меня, как посягательство на его павлиний зад, и всё тут.

Но на первых курсах наши перепалки были относительно невинными.

— Девчонка Малфой, скажи, ты слышала сказку про цыплёнка, который везде совал свой нос?

— У птиц клюв, Поттер, — я фыркнула и уткнулась в книгу, стараясь не провоцировать саму себя.

Снейп сидел за своим столом и был занят, но мне в любом случае хватило пяти отработок на этой неделе. Не стоило давать повод назначить ещё парочку.

— А ты самая умная?

— Я хотя бы имя твоё умудрилась запомнить.

Джеймс развернул свой пергамент, в котором за все время сделал лишь пару клякс. Его совершенно не пугала альтернатива сидеть на отработках у Снейпа весь день. Создал образ хулигана и пыжится, павлин.

— Мне хватает твоей фамилии, как и многим здесь.

Он любил задевать меня этим, и сначала подобное действительно оскорбляло. Но потом я подумала — какого хрена? — и забила на всех, кто осуждал меня и мою семью.

— Мерлин, ты можешь хоть на секунду заткнуться? — я кинула взгляд на Снейпа, и тихо вынула свою палочку, направляя ту в сторону Джеймса.

— Quietus!

Недавно выученное заклинание уменьшения громкости голоса оказалось как никогда к месту. Поттер не сразу осознал, что произошло, открывая и закрывая рот, пытаясь произнести слово… а затем его взгляд остановился на мне, буквально крича: «Тебе конец, Малфой».

Он никогда не касался меня.

У нас были перепалки, ссоры, взаимные оскорбления и ненависть, но Джеймс Поттер никогда не смел трогать Октавию Малфой.

До этого момента.

Он вдруг вцепился в мою кисть, крепко сжимая, пока я едва не заскулила от боли и вынужденно выронила палочку.

— Ты больной? — чуть громче положенного зашипела я, с усилием пиная гриффиндорца по ноге. — Отпусти. Немедленно.

Он не отвечал, потому что не мог. И тут я почувствовала, как другая рука, более крепкая, ухватила меня за затылок.

— Малфой, Поттер… — тяжелый бархатный голос сказал лишь наши фамилии, а я уже мечтала оказаться под землей.

У меня было единственное правило от отца: не злить Снейпа. И именно это правило, иронично, я постоянно нарушала.

— Вы не вылезете с отработок до конца своей жалкой, никчемной жизни, — профессор резко отпустил наши затылки, поправил рукава мантии и фыркнул, глядя на третьекурсника.

— Что с вашим взглядом, мистер Поттер?

Ладно, меня Снейп ненавидел куда меньше Джеймса, и я даже подозревала, почему: гриффиндорец невероятно был похож на своего дедушку. А поговаривают, что именно с ним у профессора когда-то не заладились отношения.

Поттер, конечно, промолчал. Он физически не мог сказать хоть что-то, как и сдать меня: у них — доблестных гриффиндорцев — это считалось чем-то ужасно постыдным.

Хорошо, что я не гриффиндорка.

— Сэр, Поттер мешает мне учиться, — сделав самый невинный взгляд из всех возможных, я кивнула на соседа.

— А вы это умеете, Малфой? — он вопросительно изогнул бровь. — Честно признать, я полагал, что дети лучших учеников школы будут более покладистыми и… — хмыкнул, — способными.

Я тоже хмыкнула. Ну полагал — и что дальше? Не оправдались его эти самые… полагания.

Привыкшая, что меня сравнивали с родителями, я быстро перестала обращать на это внимание. Скорпиуса ведь тоже сравнивали, правда, всегда в положительном ключе; он, золотой мальчик, оправдывал ожидания всех.

— А я полагала, что вы молодой и красивый. Не получилось, не фартану…

— Малфой! — губы Снейпа вылились в ещё более тонкую линию, и он развернулся, кидая: — Вы с Поттером сидите здесь до отбоя, я понятно объясняю?

— Ничего нового, — вздохнула я, переводя взгляд на разрывающегося в безмолвном ликовании Джеймса, и резко ударила того по ноге.

Ибо, как говорится, нефиг.

Многие говорят, что дети невинны и ведут себя, подобно ангелам. А я знаю правду: для своих ровесников они могут устроить личный ад.

Это не началось сразу. Первокурсники вообще существа безобидные, поглощённые чем-то новым, неизведанным, поэтому им нет дела до остальных студентов. Но стоит неопытным новичкам вырасти, как начинается то, что вы можете видеть в большинстве школ — буллинг. Он ничем не отличается от места к месту, будь то магическая школа или обычная. У всех один и тот же план.

Шаг Первый — выбрать жертву

— Эй, смотри, куда прешь! — девочка в гриффиндорской мантии толкнула меня в плечо и мгновенно сделала вид, что виновата была я. Слишком умная?

— Прешь здесь как раз-таки ты, красная. А я иду.

Она поправила мантию и вскинула подбородок, явно не собираясь направляться дальше по своим важным делам. Ну началось.

— Язвить тебя папочка-пожиратель научил, Малфой?

— Даже если и он? — я вопросительно подняла брови. — Ну?

Девочка — вероятно, третьекурсница — такого ответа не ожидала. Открыла рот — закрыла — вновь открыла, не в состоянии сформулировать мысль.

Шаг второй — найти ее слабое место.

— Не разговаривай с ней, — подошёл явно ее однокурсник, хаффлпаффец, и заискивающе подмигнул. — Что можно взять с дочери пожирателя?

Это было слишком.

Я притормозила, сжимая кулаки. Медленно выдохнула. Прикрыла глаза, невольно вспоминая самые ужасные проклятья, которые мы изучали. Нельзя было поддаваться. Они только и ждали, что я взорвусь. Желали этого.

— Ты хотел сказать, дочери грязнокровки? — поддакнула гриффиндорка. — Твоя семья — позор для всех аристократов, Малфой.

Вдох… Выдох… Я полностью спокойна, я не собираюсь делать ничего плохого. Просто развернусь и…

Хрен с ним.Я с размаху ударила гриффиндорку.

Девочка заверещала, словно я не кулаком в глаз била, а кипятком ее ошпарила; мальчик же визжал просто за компанию. Но мне было все равно.

Шаг третий — настроить всех против жертвы.

Также быстро, как ударила гриффиндорку, я схватила ее дружка за воротник и резко прижала к стене, приставив к горлу палочку. Я была всего на год старше, но несомненно сильнее третьекурсника, решившего выпендриваться. Это сыграло на руку. Ему.

— Назови мое имя, — прошипела я, впиваясь кончиком палочки в его кадык.

— Октавия…

— Полное! — уже рыкнула я, приближаясь к испуганному лицу, наслаждаясь исходящим от него страхом.

— Октавия Малфой! — вновь заверещал мальчик, заставляя обернуться тех, кто ещё не обернулся, и тут же зажмурился, готовясь к худшему.

Худшее уже произошло, придурок.

— Октавия, черт возьми, Малфой! — я клацнула зубами прямо над его носом, и резко отстранилась. — И никто, никто и никогда не смеет оскорблять мою семью. Понял?

Он вряд ли слышал, что я сказала, но активно кивал на каждое слово. Жалкое зрелище.

Я выдохнула, пытаясь совладать с бушевавшим внутри ураганом, забыть громкие слова — «дочь грязнокровки», «дочь пожирателя». Тяжело забыть, когда эти слова выжжены в твоём сердце.

Тяжело забыть, когда из этих слов состоит твоя родословная.

— Мисс Малфой! — сегодняшний день состоит из визга?

Я спокойно развернулась, глядя прямо на директора. Говорят, Макгонагалл сразу на несколько лет постарела после войны. Но я всегда знала ее такой: осунувшейся, с кучей морщин по всему лицу, вечно хмурящуюся и трясущуюся от каждого шороха.

Тем не менее, свой острый ум и обострённое чувство справедливости она не растеряла, как и ученики не утратили уважение к ней.

— Профессор, — я упрямо поджала губы, оглядывая скопившуюся вокруг нас толпу, и поморщилась, осознавая: они все продумали.

Шаг четвёртый — принятие позиции жертвы.

— Вы угрожали студенту Хаффлпаффа палочкой?

— Да, — я спокойно кивнула.

Она все видела, а если и уворачиваться — меня сдадут эти зеваки вокруг. Уходить — так с гордо поднятой головой.

— Вы рукоприкладствовали в отношении студентки Гриффиндора? — в ее тоне стали проявляться металлические нотки. Плохой знак.

— Да.

Девочка в красной мантии с такого же цвета гематомой под глазом шмыгнула носом, прячась за спиной профессора.

— Пятьдесят очков со Слизерина, — Макгонагалл укорительно покачала головой, — письмо вашим родителям, а также, — осмотрела мою мантию, стараясь найти в одежде недостатки, — наказание. Его вам назначит наш лесник.

И, к удивлению всех, я вновь кивнула.

— Профессор, вам не показалось, что Малфой в последнее время совершенно отбилась от рук, — хаффлпаффец, недавно убежавший, как дрожащая собака, высунулся из толпы и проскулил что-то невнятное.

Я бы и это проигнорировала, если бы не заметила пристально следящего за мной Джеймса. И его чертовы карие глаза окончательно вывели меня из себя.

Когда наши взгляды пересеклись, я не отвернулась, а стойко продолжила смотреть на него.

Он тоже не спешил уводить глаза, словно выжидая, оценивая, критикуя…

— Твоего мнения никто не спрашивал, вшивая псина, — произнесла я это так спонтанно, что не сразу поняла, кому сказанные слова принадлежат.

А когда поняла — с моего факультета сняли ещё тридцать очков, на глазах у всех, делая Октавию Малфой врагом кубка номер один.

Но я ни о чем не жалею, потому что в глазах Джеймса промелькнули искры, ставшие моей личной дозой.

* * *

В тот же вечер в спальне девочек столбом стоял дым. Пока не пришла староста и не применила нужное заклинание, даже не было понятно, откуда тот исходил.

— Ты совсем с катушек полетела? — Стелла Забини оттолкнула меня в сторону и закашлялась. — Хочешь нас всех убить?

Я стояла неподвижно, глядя на тлеющую в камине мантию. Казалось, что именно в ней заключалось все то, что терзало изнутри, то, что я так отчаянно скрывала и не выпускала наружу.

Мой маленький личный бунт.

— Никогда больше не надену форму, понятно? — спустя некоторое время я, развернувшись, вышла из комнаты.

* * *

Жизнь превратилась в ад после того события. Каждый видел во мне если не врага номер один, то точно последователя пожирателей. Единственный плюс, который я ощутила — новое знакомство, и, впоследствии, крепкая дружба.

Я и раньше слышала о брате Поттера — Альбусе, мой брат часто был с ним в паре на занятиях, они оба хорошо учились и помогали друг другу с домашней работой.

Потому что Альбус Северус Поттер попал на Слизерин. Он был таким же изгоем среди слизеринцев, как и среди гриффиндорцев; чужим среди своих, своим среди чужих…

Не знаю, как его угораздило получить наказание от Макгонагалл, но в Запретный лес мы отправились вместе. Для зелий нам нужен был волос единорога, но мы с Поттером-младшим умудрились раздобыть целый пучок. Не помню, что конкретно сделали с единорогом, но Рубеус Хагрид поклялся никогда больше не брать нас с собой.

Альбус, к моему удивлению, оказался полной противоположностью Джеймса. Он не был громким, жаждущим внимания, кричащим о своём благородстве… он не был павлином, и не выставлял свой зад напоказ.

Мы довольно быстро стали друзьями. Белые вороны объединились, и хоть Скорпиус первое время очень агрессивно относился к нашей дружбе, даже он со временем смирился. С тех пор мы везде были вместе. Лекции, занятия, перерывы, обеды…

Я доверяла ему все свои мысли, как и он мне — свои. Первая детская любовь, плохой поступок, прикрытие — мы могли найти в друг друге то, чего не хватало в остальных, и быстро стали лучшими друзьями.

Снейп, как и наши родители, были слегка в шоке. Однако даже семья свыклась с мыслью, что Поттер и Малфой — «не разлей вода».

Альбус действительно был самым лучшим другом во всем мире, но…

Я убила его.

Началось всё с поцелуя. Несостоявшегося.

Наверное, глупо вот так начинать свою историю, но я считаю, что именно этот момент стал отправной точкой. Точкой невозврата.

Я перешла на пятый курс, Поттер был на седьмом, и мы с Альбусом с нетерпением ждали его выпуска (больше, чем сам Джеймс).

И это нормально, учитывая, что в программу добавили новые лекции, вследствие чего пятый курс часто был вынужден делить кабинет с седьмым. И работать в парах.

Уже тогда я заметила странные взгляды однокурсников Поттера. Да, привыкла к осуждению и негативу, но семикурсники… они словно оценивали меня. Смотрели с ухмылкой и жадностью, вызывая лишь отвращение. Но я не обращала внимания. До одного случая.

— Малфой, эй! — я вздрогнула от знакомого голоса, но не обернулась, продолжая идти прямо по лестнице. Мне не нужно было проблем и подколов со стороны Поттера, день и без его павлиньего зада выдался ужасным.

— Стой! — на середине лестницы гриффиндорец догнал меня и ухватил за плечо, разворачивая к себе. — Нужно поговорить.

— С тобой? — я хмыкнула, делая шаг на ступеньку выше, чтобы оказаться с ним на одном уровне. — Увольте.

— Брось, Малфой, ты ведь сама этого хочешь, — Джеймс умело подмигнул, вызывая у меня приступ тошноты. А затем вдруг схватил за воротник и потянул к себе. — Говорят, ты никогда не целовалась, Малфой?

— Чего? — я нахмурилась, от неожиданности замерев на месте. — Поттер, ты спятил?

Вместо ответа он коснулся моей щеки и медленно провёл ладонью по направлению к шее. Мерзость!

— Я научу, как это делать, — гриффиндорец нагло усмехнулся, приближаясь к моему лицу.

Лестница вдруг двинулась, и я поняла, что отступать просто некуда. Бежать некуда!

— Поттер, если ты коснёшься меня ещё раз, я…

— Тсс, — следующим движением он тронул мои подбородок пальцем, отчего по телу пробежали мурашки. — Просто сложи свои прекрасные губки вместе, и подойди ближе…

Я закатила глаза и резко дёрнула парня за руку, уводя ее от моего лица. Но до Поттеров всегда доходило слишком долго.

— А потом я научу и другим вещам, Малфой, — его ладонь каким-то образом оказалась на моей талии, и это стало последней каплей.

— Что ж, Поттер, — улыбнулась, подаваясь ближе, — начнём прямо сейчас?

В следующую секунду я замахнулась и, целясь Джеймсу в глаз, сделала выпад. Он не ожидал такой реакции. И резко отпрянул, схватившись за лицо, пока я бежала вверх по вновь движущейся лестнице.

О, Мерлин.

Я ударила сына Гарри Поттера.

* * *

Тяжело дыша, я забежала за поворот и тут же облокотилась о стену, валясь с ног.

Джеймс не был таким. Никогда. Я могла предположить, что это кто-то другой под оборотным зельем, если бы не один факт…

Это все же Поттер. И от него можно ожидать чего угодно.

— Ты в порядке? — высокий, элегантный и бледный парень в слизеринской мантии склонился надо мной, обеспокоенно вглядываясь в темноту. — Нужна помощь?

— Нотт? — я вгляделась в его лицо и вышла на свет.

Теодор Нотт был одним из лучших друзей отца, и, да, у него был сын — Том. Нас часто заставляли вместе играть в детстве, чему никто не был рад, но с тех пор прошло много времени; и, должна признать, из неуклюжего курносого мальчишки Том вырос в настоящего красавца.

Чего стоили его скулы, ох!

— Он самый, — парень элегантно склонил голову в качестве приветствия. — Октавия, ты выросла настоящей принцессой.

Я уставилась на его лицо, не в силах оторвать взгляд от пронзительных серых глаз.

— А… ты тоже… — кашлянула, пытаясь убедить себя соблюдать правила приличия и не пялиться на людей. — То есть…

Нотт приглушенно рассмеялся, пожимая плечами.

— Я недавно перевёлся сюда. До этого учился в Дурмстранге, но отец решил, что диплом Хогвартса важнее для Министерства.

— Вот почему я раньше тебя не замечала, — наконец улыбнулась в ответ, проводя рукой по копне кудрявых волос. — И как тебе? Нравится?

— Довольно… — он медленно окинул меня взглядом, явно отмечая отсутствие мантии, — любопытно.

Парень сразу меня притягивал, но понятия не имею, чем. В детстве мы не выносили друг друга. Но сейчас?..

— Повезло, что ты на Слизерине, — я кивнула на зелёный галстук. — Пошли в гостиную? Познакомлю с остальными.

— Не стоит, принцесса, — усмехнулся Том, — я всё успею.

Я неловко пожала плечами, не выдавая разочарования.

— Уверен?

— Да, — он сощурился, уступая мне коридор. — И, Октавия… — скрестил руки на груди, — осторожнее с Поттером. Я слышал, он поспорил на тебя.

Только двинувшаяся в сторону лестниц, я резко затормозила.

Поспорил.

На.

Меня?!

— Тави? — Альбус застыл передо мной, придерживая полотенце на талии. А я недоумевала, что можно так долго можно делать в душе. — Как ты сюда попала?

Это был хороший вопрос. Ведь из-за меня, вечно зависающей в спальне мальчиков, лестницу на входе зачаровали, временно облегчив жизнь соседям Альбуса — они вновь могли расхаживать в трусах. Ключевое слово — временно.

Я быстро нашла способ обходить чары и проникать в спальню. И сейчас спокойно валялась на кровати Альбуса, ожидая того из душа, в котором уже готова была его утопить.

— Тебя жду, — фыркнула я, подскакивая с кровати. — В жабу не превратился?

— В смысле? — Альбус вопросительно поднял брови. Хоть он и привык ко мне, в одном полотенце чувствовал себя явно некомфортно. А мне было абсолютно фиолетово.

— Карамысле, — передразнила я. — Час в душе! Что там можно делать, а?

Парень провёл рукой по волосам, явно сконфузившись. И помотал головой.

— Не говори, что ты опять напортачила.

— Напортачила, — я беззаботно пожала плечами, подходя к другу. — Но сейчас не за этим.

Слизеринец сразу поменялся в лице: испугался. И правильно.

— Мне начинать бояться?

— Мы же друзья, Ал? — я невинно похлопала глазами, делая шаг навстречу.

— Уже сомневаюсь, — парень нервно сглотнул, отходя назад.

Пихнула б его в бок, но мне категорически необходимо было его согласие. Или хотя бы намёк на это.

— Можешь громко застонать, а? — Альбус мгновенно закашлялся, пока я пыталась объяснить ситуацию. — По-дружески!

— Ч-чего? — все ещё кашляя, парень уставился на меня зелёными глазами. Совершенная противоположность Джеймса. — Снейп всё-таки не сдержался и бацнул тебя по голове котлом?

— Ну Ал, это срочно! — я по-детски топнула ногой, хватая друга за плечо. — Я ведь не прошу тебя переспать со мной!

Бедный Поттер. Только перестал кашлять, и тут — на тебе! — новая волна.

— Точно бацнул, — заключил слизеринец.

Я закатила глаза, осознавая, что добровольно он этого делать не будет, а его соседи вот-вот вернутся в спальню.

Пришлось переходить к добровольно-принудительным методам.

— Прости, — заранее извинившись, я резко впилась ногтями в плечо Альбуса, и тот, естественно, громко вскрикнул.

Я в ответ застонала; так, как делают во взрослых фильмах. Лишь бы вышло естественно!

— Малфой, ты ненормальная! — шикнул Поттер, пытаясь заткнуть меня и параллельно убрать руку с плеча.

— Скорпу не говори, — усмехнулась я, подмигивая. — А вот Джеймсу можешь.

— Джеймсу? — глаза парня округлились, и тот резко отпрянул. — Все знают, что он одержим тобой! Он убьёт меня, Октавия. У б ь ё т!

— Только посмеет, — фыркнула я, вновь громко вскрикивая. — Кто мне будет домашку давать? Скорп уже просек, что его конспекты не мозгошмыги съедают.

Альбус поджал губы. Раздался стук в дверь, и я победно улыбнулась. Слухи быстро разлетятся по Хогвартсу.

«Ни разу не целовалась», ха! Узнаешь, Поттер!

— Главное, чтобы ты меня не убил, — замялась я, медленно приближаясь к другу. Он недоумевал.

— За что?

— Это.

В ту же секунду я сдернула с него полотенце, оставляя Альбуса совершенно голым.

И развернулась, пока он старался прикрыться руками и громко чертыхался.

— Привет, мальчики, — невинно улыбнулась я вошедшим слизеринцам, удаляясь из комнаты. Теперь оставалось только ждать.

* * *

Слухи разлетелись быстрее, чем я ожидала. Уже на следующий день я слышала, как многие шептались за моей спиной, не стесняясь тыкать пальцем. Альбус ходил красный то ли от злости, то ли от стыда, а через лекцию и вовсе пропал из вида.

Даже не появился на зельях — любимом предмете — что для него было несвойственно.

А в конце дня меня Джеймс Поттер неожиданно схватил меня за руку, говоря остаться в кабинете.

Не то, что у меня не было инстинкта самосохранения… я просто любила играть. По своим правилам.

— Джеймс, ты идешь?.. — однокурсник Поттера замер в дверях, но его пристальный взгляд заставил того ретироваться.

А потом этот пристальный взгляд обратился ко мне.

— Что ты творишь, Малфой? — зашипел он, всё ещё сжимая моё предплечье. — Альбус? Серьезно?

Его карие глаза искрились от гнева, а голос совершенно не был похож на Джеймса, которого я знала. Смесь злости и чего-то ещё управляла им, но это меня совершенно не пугало. Скорее забавляло.

— Тебя не касается, Поттер, — фыркнула я, пытаясь выдернуть руку. — Что хочу — то и делаю.

К тому же, мысль о том, что он поспорил на меня, ещё больше подогревала ненависть.

— Ты… ты не можешь быть с Альбусом! — он ступил ближе, буквально нависая надо мной. Его рука медленно поднялась к моей щеке. — Ты моя.

Такое заявление лишь рассмешило. Когда он спорил — тоже так думал? Когда подкалывал? Когда настраивался против меня весь Хогвартс — он тоже считал меня своей?

— Я не твоя игрушка, Поттер, — издав истерический смешок, я резко перехватила его руку и оттащила ту от своей щеки.

— Не моя, говоришь? — он отпустил кисть, отходя на шаг назад. Я буквально видела огонь в его глазах, но вновь рассмеялась и пожала плечами.

Не играй с огнём, Октавия.

— Ты всего лишь глупый мальчишка.

Я не уводила взгляд, и некоторое время мы просто смотрели друг другу в глаза. И, как бы не хотелось, не было видно в его зрачках какие-то определенные эмоции.

— Не смей говорить со мной в таком тоне, Малфой, — спустя бесконечные минуты зарычал Джеймс, сжимая кулаки.

И я — да — не нашла ничего лучше, чем просто показать язык, усмехнуться и выйти из кабинета, махнув волосами перед самым его носом.

И даже не отреагировала на громкий крик вслед:

— Ты пожалеешь, Малфой.

Я не боялась Джеймса.

Он хоть и был дерзким, иногда грубым и возомнившим о себе павлином, но никогда не позволял причинить мне ощутимый вред. Поэтому его слова я не восприняла всерьёз…

И кто мог догадаться, что гриффиндорец причинит вред не мне?

— Открывай немедленно, или я выломаю эту чёртову дверь, Альбус Поттер!

Альбус не появлялся уже три урока подряд, и я действительно начала переживать. Поэтому завалилась в спальню мальчиков и стучала, пока эта звёздочка не соизволила спуститься. Звёздочка, как оказалось, в прямом смысле: правая щека Альбуса была обрамлена большим и пока что красным фингалом. Сам парень тоже выглядел слегка… помятым: его рубашка была порвана, глаза слезились, а кисти порой вздрагивали.

— Кто это сделал? — я мгновенно сжала в руке палочку, готовая снести голову любому. Семикурсник, первокурсник — плевать!

— Я упал, — отрезал он, скрещивая руки на груди. И не скрывая от моих глаз сдертые костяшки пальцев.

— Я повторю один раз, — рыкнула, подходя к Альбус вплотную. — Кто это сделал?

Альбус был мне больше, чем другом. В какой-то момент он стал даже ближе брата, намного ближе… и я не могла позволить кому-то причинять дорогому человеку боль.

— Это неважно, — в очередной раз фыркнул он, разворачиваясь. — Отбой уже был, иди спать.

— Или что? — фыркнула и я, облокачиваясь о дверной косяк. — Снимешь баллы?

Заметка: Альбус был старостой, чем я часто пользовалась. Но он никогда не припугивал своим статусом меня.

Никогда. До этого момента.

— Минус десять баллов со Слизерина.

Мерлиновы панталоны, он спятил?!

— Я и так в минусе, ты издеваешься? — крикнула, топнув ногой. — Трусишь сказать имя, да?

— Будет ещё минус десять, если вы не пойдёте спать, мисс Малфой, — спокойно произнёс Поттер, хлопая дверью перед самым моим носом.

Видимо, павлинство у них в крови

* * *

На следующий день у нас намечалась совместная пара с семикурсниками, и я заранее съела блевательный батончик, чтобы пропустить сие замечательное мероприятие.

Не помогло.

Престарелая мадам Помфри заранее взяла мое расписание на год, уточнив даты всех контрольных и зачетов, чтобы легко понять, когда я симулирую. И в этот раз со спокойной душой и надменным взглядом выпроводила меня из больничного крыла, не оставляя выхода.

Зелья так зелья. Никто же не заставляет с Поттером сидеть?..

— Малфой с… — профессор обвёл взглядом кабинет, тяжело вздыхая. — Поттер. Ты.

Альбус мгновенно подорвался, на что Снейп закатил глаза.

— Тот, что тупее.

Теперь закатила глаза я. Желания готовить зелье вместе с «Поттером, что тупее» у меня не было.

— Я не собираюсь сидеть с этим… этим придурком!

Джеймс парировал, скрещивая руки на груди:

— Я тоже не горю желанием сидеть с тобой, недотрога.

Не успела я открыть рот в ответ, как Снейп прервал нас:

— Замолкните, — мужчина устало опустился в кресло, кивая нам на свободный котёл. — Вы единственные два бездаря в классе, которым я могу поставить «неуд» заранее. У остальных есть хоть какие-то шансы.

Возможно, это было обидно. Но на правду нельзя обижаться: зелья действительно были предметом, в котором я застряла ещё на курсе первом. Поттер же и этот порог вряд ли преодолел.

— Ну спасибо, сэр, — фыркнула я, швыряя учебник рядом с выбранным котлом.

— Малфой, ещё одно слово, и останетесь после занятий, — спокойно произнёс профессор и, по несчастливому стечению обстоятельств, мой крёстный.

— А я за что? — запротестовал гриффиндорец, приближаясь ко мне.

— Я придумаю, Поттер, — фыркнул Снейп, поправляя рукава мантии. — Вы успеете что-то испортить.

Слизеринцы засмеялись, одаряя Джеймса надменным взглядом, а я лишь поджала губы. Сидеть с Алом было гораздо приятнее, хотя бы потому, что он делал девяносто процентов работы.

— Давай просто помолчим, — Поттер швырнул учебник недалеко от моего.

— Надо же, — не без ехидства ответила я, — твоя первая разумная мысль за последние пять лет.

Парень задержал на мне взгляд, а затем, с долей непонятного сожаления, развернулся.

— Смотря на тебя, Малфой, жалею, что девочек не бьют, — кинул он через плечо.

— Разумные мысли закончились, Поттер? — развернулась спиной и я.

Перепалку закончил лишь Снейп, подошедший сзади и стукнувший нас по голове. Он отрезал:

— Приступайте. — И ушёл дальше раздавать подзатыльники.

Варить зелье с Джеймсом оказалось ещё хуже, чем общаться с ним. Он совершенно не понимал элементарные принципы дисциплины, да еще и отказывался слушать любые доводы.

— Ты тупишь или да? — когда терпение кончилось, я почти крикнула, склоняясь к его лицу. — Слизь флоббер-червя идет после гиацинта.

— Отстань, Малфой, — он отодвинул меня рукой от котла и кинул в него перетёртые цветы. — Ты на лекциях бываешь так же часто, как в моей кровати.

— Придурок, — я толкнула его в ответ, произнося заклинание опровержения и выливая слизь в котёл.

— Дура, — он попытался отменить действие чар, но я наложила их вновь. И ещё, когда Поттер в очередной раз кинул гиацинты.

В какой-то момент что-то пошло не так: смесь забурлила, стала переливаться разными цветами, а затем вдруг…

О, нет. Она заискрилась.

— Ложись! — прежде, чем я поняла что-то, Джеймс повалил меня на пол, падая сверху и накрывая собой.

Прозвучал взрыв, затем все затряслось. Мы все умрём. Если не от взрыва — то от руки Снейпа. Я буквально не задохнулась то ли от дыма, то ли от веса Поттера. Пришлось сложить руки у лица лодочкой, чтобы хоть как-то дышать.

Парень поднял меня на ноги лишь спустя минуту, когда дым начал активно рассеиваться.

— Ты жива, Тави?

Я проигнорировала вопрос, оглядывая класс зелий… или то, что от него осталось. Половина кабинета покрылось пеплом, на партах словно танцевали тролли, а большинство студентов откинуло в стены, и они осторожно поднимались, не забывая стонать, вопить, и материть «эту парочку».

— Поздравляю, мы взорвали класс зелий… — Джеймс аккуратно отряхнул мою мантию, параллельно проверяя меня на предмет повреждений. В ушах гудело. — А где Снейп?..

Наконец зрение сфокусировалось, и я быстро обнаружила приближавшегося к нам профессора, с перекосившейся от злости миной.

Мой поврежденный взрывом или хрен знает чем ещё мозг не придумал ничего лучше, чем закричать:

— Беги! — и рвануть куда глаза глядят.

Глядели они недолго. Почти сразу Снейп схватил меня и Поттера за уши и потянул за собой, злобно рыча:

— На этот раз вы отработкой не отделаетесь, Малфой.

Мы влипли.

— Как думаешь, что они придумали? — Джеймс сидел рядом со мной в кабинете директора, нервно дергая ногой. Бесил.

Тихо тикали часы в виде совы, которые сверлили меня своими стеклянными глазами, а вечно лежащие на одном месте лимонные дольки пахли так ядерно, что я невольно морщила нос.

В какой-то момент этот кабинет стал моим вторым домом (первым был кабинет Снейпа с его вечными отработками), но с директором мы так и не подружились. Она относилась ко мне не как к ребёнку, любящему шалости — и я понятия не имела, в чем причина… до некоторых пор.

— Ты наконец-таки язык себе откусила, Малфой? — раздраженно спросил гриффиндорец, пихая меня в бок.

— Понятия не имею, что они придумали, — пожала плечами я, задумавшись. Зачем было оставлять нас в этом чертовом кабинете с этими чертовыми лимонными дольками? И держать так долго…

Прежде, чем я успела додумать, дверь хлопнула.

— Октавия. Нарцисса. Малфой, — скрестив руки на груди, в проеме стоял мой отец. Его губы были сомкнуты в тонкую линию, взгляд полон решимости, а темная мантия свидетельствовала о том, что папу подорвали с работы. Это было очень плохо.

И ещё хуже стало, когда вслед за ним появился Гарри Поттер собственной персоной. Круглые очки, мантия аврора, шрам, вытянутое лицо Джеймса говорили: точно он.

— Джеймс Сириус Поттер, — мужчина устало провёл рукой по лбу, и вдруг встретился взглядами с моим папой.

Некоторое время они молчали. И мы молчали. Даже настенные часы-сова замолкли, наблюдая за столь любопытный сценой.

— Поттер… — протянул папа, окидывая взглядом бывшего однокурсника. — Неожиданная встреча.

— Взаимно, — отрезал его бывший однокурсник, поворачиваясь к нам.

Я тоже не избежала оценивающего взгляда. Нет, мужчина со шрамом на лбу не осуждал, не винил, но мне стало жутко неудобно встречаться с его зелёными глазами.

Поттеру-старшему, вероятно, тоже, потому что в ту же секунду он поморщился и приложил руку ко лбу, отворачиваясь.

— Нам конец, — сглотнув, пробурчала я под нос.

— Мне конец, — ответил Джеймс, впиваясь ногтями в кресло.

* * *

— Вы взорвали класс зелий? — брови папы взмыли вверх.

— Повезло, что Снейп их на месте не убил, — усмехнулся Поттер-старший, снимая накидку и садясь напротив нас.

При всём этом, он почему-то больше ни разу не посмотрел на меня, даже взглядом не проскользнул, словно избегая, и от этого мне становилось неуютно.

— Слушаю тебя, Джеймс, — мужчина устало прикрыл глаза, когда папа усмехнулся, потрепав мои волосы.

— Не думаю, что только он виноват, — и тут же покачал головой. — Моя дочурка и не на такие вещи способна.

Поттер-старший улыбнулся в ответ, но все равно не удостоил меня взглядом. Младший же — наоборот — в открытую пялился все это время, не собираясь отворачиваться и не отбавляя у меня желания пихнуть его в бок.

— Мне присылали десять выговоров только за один семестр.

— Одиннадцать, — победно хмыкнул папа, пока я недоумевала.Они что, меряются, кто из детей… хуже?..

— По ее ангельскому виду и не скажешь, — с сомнением и небольшой долей разочарования проворчал бывший гриффиндорец.

— Я тоже так думал, — вставил своё павлинье никому ненужное мнение Джеймс, и, не удержавшись, я кинула в него лежащей рядом подушкой. Кто мог подумать, что с прицелом у меня плохо?..

— Хороший бросок, — отец Джеймса поправил очки и поднял подушку, едва скользнув по мне неопределённым взглядом. Только потом он повернулся к сыну. — Так это она тебе фингал подарила?

— Н-нет, — буркнул Джеймс, насупившись.

— Нет! — буркнула и я. Репутация без того была ниже плинтуса.

— Она просто неуравновешенная, вот и всё, — развёл руками Джеймс Поттер и заслуженно наткнулся на мой убивающий взгляд. — Недавно врезала девчонке с Хаффлпаффа, представляете?

— Это не так! — я подорвалась, но тяжелая рука отца на моем плече убедила сесть обратно на диван.

— Почему я об этом не знаю, Октавия? — строгим — слишком строгим! — тоном произнес он, склоняясь ближе ко мне.

А я и слова проронить не успела, как Джеймс продолжил:

— Она перехватывает сов. Давно, — парень замер, но теперь смотрел не на меня, а в глаза своего отца. Словно завороженный.

— Насколько давно? — уточнил тот, не отводя взгляда. В руках он крепко сжимал палочку.

— Со второго курса, — немного помедлив, ровно ответил гриффиндорец.

— Это все, что нам надо знать о ней? — следующий вопрос сначала показался мне каким-то странным, но на второй взгляд — это ведь Поттеры. Странности у них в крови.

— Всё, — более резко ответил парень и тут же отвёл взгляд, пересекаясь с моим.

В какой-то момент мне показалось, что я вижу там сожаление, боль, но все эти эмоции мгновенно пропали за его самодовольной павлиньей усмешкой.

— Это всё правда, Октавия? — папа сжал моё плечо и покачал головой. — Ты ведь понимаешь, что придётся рассказать об этом маме?

Я кинула еще один враждебный взгляд на Джеймса и окончательно отвернулась.

— Правда.

Отлынивать было бесполезно, кричать — хуже, поэтому я просто задрала кверху подбородок и ответила честно, без всяких сомнений, мысленно желая Поттерам смерти.

— А она точно от Гермионы? — вдруг усмехнулся мужчина со шрамом.

— Не сомневайся, — тут же отрезал папа, заключая меня в крепкие объятия.

* * *

— Не прикасайся ко мне! — закричала я, когда на очередном повороте Джеймс Сириус Поттер схватил меня за предплечье и потянул на себя. — Павлин недоделанный!

Парень остановился, но хватку не ослабил. Он лишь клацнул зубами.

— Выслушай меня, Малфой!

— Какого лешего я должна слушать тебя? — поняв, что своими силами вырваться не получится, я стала нервно дергать рукой. — Отпусти!

— Я не хотел это говорить, клянусь, — он говорил уже на тон тише. Спокойно. Пытаясь смотреть в глаза. — Оно вышло само. Слова сами… выходили.

Парень пытался убедить меня, что это — правда. Гриффиндорская заноза.

— Конечно, а я — макаронный монстр, — фыркнула, в очередной раз дергая рукой. — Не приближайся ко мне, павлин.

— Какая же ты овца! — он резко отпустил мою руку. — Иди к своему Альбусу и спи с ним, сколько влезет. Мне плевать!

— Отлично! — я развернулась на месте и шагнула… шагнула прямо в стену.

Мой лоб встретился с ней, и в ту же секунду я услышала испуганный крик Джеймса. Когда обернулась — он потирал лоб… как и я.

— Что? — до меня дошло не сразу.

А вот Джеймс быстро ущипнул себя за шею; я мгновенно ощутила жжение в том же месте и схватилась за него.

— Мы чувствуем боль друг друга, Мафлой, — хмыкнул парень, словно это было само собой разумеющееся, и направился дальше.

Профессор Флитвик был хорошим преподавателем, но я была плохой студенткой. Редко слушала его лекции, и причиной, чаще всего, было мое абсолютное равнодушие к учебе. Но сейчас я не могла ничего послушать из-за щипания. Да, именно этого.

Эффект после событий в классе зелий не прошёл, и Джеймс нагло этим пользовался, щипая себя — а, следовательно, и меня, — за шею, руки и… другие, менее интересные части тела. Я то и дело подскакивала, вскрикивала и дёргалась, что Альбус не мог не заметить. Он посмотрел на меня пронзительным взглядом и хмыкнул.

— Хорошо, что ты не настолько глупая, чтобы щипать его в ответ.

Точно! Ну точно!

Я медленно повернулась к Алу, улыбаясь поистине дьявольской улыбкой. Он поежился и запустил руку в копну пшеничных волос — полную противоположность вороньего гнезда Джеймса.

— Нет.

— Что «нет»? — я улыбнулась шире.

— Что бы ты не придумала — нет, — сглотнул слизеринец, переползая со своего стула на другой. — Это всегда имеет последствия.

Опять его эти нравоучения. Ну и в кого Поттер-младший такой нудный пошёл?

— Ну Ал, мы же друзья! — в дополнение дьявольской улыбке появились щенячьи глаза, но парень, видимо, уже обрёл иммунитет к подобного рода уговорам.

— Дружба — это взаимовыгодная вещь, — хмыкнул он. — А с тобой у нас паразитизм.

— Ты сейчас назвал меня паразитом? — я шумно выдохнула, и профессор сделал очередное замечание нашей парте. Пришлось говорить тише. — Альбус Поттер! Я тебя так редко о чём-то прошу!

— Если три раза за час — редко, у меня для тебя плохие новости, — шикнул он, косясь на Флитвика. Но любопытство у слизеринца явно было наиболее ярким качеством. — Что ты придумала, а?

Я уже почти передумала ему говорить, но даже для вида подуться не смогла — Джеймс вновь ущипнул себя за шею, окончательно выбешивая.

— Придуши меня.

Пару секунд слизеринец молчал. И я молчала, уверенно глядя ему в глаза, потирая шею и ненавидя Джеймса

— Слушай, скажи честно, — Альбус склонился ко мне ближе и продолжил полушепотом: — Снейп тебя систематически бьет котлом по голове, да?

Я закатила глаза, борясь с желанием стукнуть друга по тому месту, которым он думал большую часть времени.

— Нет, но могу предложить ему опробовать данную методику на тебе, — огрызнулась, все же пихая парня в бок. — Хватит ломаться, Бейонсе.

— Проси кого хочешь, я не буду тебя… душить, — последние слова он сказал так тихо, словно говорил что-то постыдное. — Ещё и… здесь!

— Альбус Поттер, половина Хогвартса просто мечтает меня придушить! А я предоставляю эту невероятную возможность тебе, — сказала, видно, немного громче, чем следовало, и добрая часть пятикурсников обернулись, недоуменно глядя на нас.

Неловко получилось.

— Мисс Малфой, вы с мистером Поттером можете продолжить ваше… обсуждение… кхм, — он прочистился горло, поправил галстук-бабочку, — после лекции?

— Да, сэр, — закивали мы, уткнувшись в конспекты.

* * *

Альбус отказался меня душить, так что всю оставшуюся лекцию мы с Джеймсом лишь щипали друг друга; щипали, естественно, не задумываясь, как странно это выглядит со стороны.

А чуть позже, в коридоре, я почувствовала странное болезненное жжение в костяшках пальцах — и сразу поняла, что это значит.

Удар. Павлин кому-то врезал.

Естественно, следом врезали и ему, а я едва не упала от чувствительного толчка в щеку. Альбус обеспокоенно подбежал ко мне, быстро осознавая, что происходит, но я не обратила на него никакого внимания, полностью сосредоточенная на ощущениях. Нежное прикосновение и поглаживание щеки?..

Джеймс словно бы извинялся за удар… даже не забыв, что я его тоже чувствую. Не знай Поттера, я бы подумала, что это довольно трогательно…

Но затем он вновь замахнулся, и я поморщилась.

— Прибью Джеймса, — фыркнул его брат, придерживая меня за руку. — Это уже слишком.

— Нет, он… — я вздохнула, качая головой. Бесполезно объяснять. — Нужно найти его.

Альбус замер. И с подозрением посмотрел на меня.

— Джеймса? — словно не расслышав, переспросил он. — Зачем?

— Что-то не так. Он дерётся с кем-то.

— Он всегда с кем-то дерётся, это же Джеймс! Агрессия у него в крови, — фыркнул парень. — Что на тебя нашло?

Сердце бешено стучало, щеку жгло, кулак неприятно щипало. Но я все ещё чувствовала это прикосновение… совершенно неагрессивное прикосновение.

— В том и дело, — я махнула головой.

* * *

Вернулась в спальню я совершенно точно утомленная, и, даже не принимая душ, упала лицом в подушку.

Не знаю, сколько подобный эффект продлится, но он определённо высасывал все силы. Под конец дня у меня были пощипаны все руки, шея и бёдра, потому что павлин не знал слова «хватит».

Я отомстила ему на уроке полётов, упав с метлы на неплохой высоте, а он именно сегодня решил поддаваться в дуэльном клубе.

И факт, что мы вредим самим себе, ничего не значил: главное сделать неприятно друг другу. Задеть.

Конечно, границы мы не переходили: конечности не ломали, с крыш не прыгали. Увы.

Ведь как бы ни было, энергии подобные «игры» забирали много, и я безумно устала, мечтая только о крепком здоровом сне. Но не успела сомкнуть глаз, как почувствовала странное ощущение пиявки на шее.

— Какого?.. — подскочила в постели, хватаясь за плечо и не осознавая. Это был вовсе не удар и не щипание.

— Поцелуй! — я чуть не выбила дверь, заваливаясь прямо в спальню мальчиков и решительно направляясь к кровати Альбуса.

Тот, сощурившись, совиными глазами уставился на меня.

— Чего?

Я разозлилась. Что тут непонятного? Почему он не понимает меня с полумысли?

— Он целуется… его целует кто-то! — воскликнула громко, не обращая внимание на недовольные стоны соседей Ала.

— И?.. — парень лишь поднял бровь и зевнул. Мерлин, ну как такой умный парень можешь быть таким… бревном! Я закатила глаза и села рядом со слизеринцем, нагло того толкнув.

— И то! Это мое тело!

— Пусть целуется, тебе то что? — Альбус перевернулся на другой бок и сонно пробормотал: — Расслабься и получай удовольствие.

Эта фраза меня разозлила ещё больше, а учитывая, что поцелуи чувствовались уже далеко не только на шее, больше злить было просто некуда.

— Врежь мне, сейчас же, — почти прошипела я, сдирая с друга одеяло. — Не отнекивайся.

— Тави, в последнее время ты точно сходишь с ума, — зашипел в ответ Альбус, перетягивая одеяло обратно.

Не отрицаю. В последнее время мои мысли, чувства и идеи совершенно отличались от обычных. Но!..

— Либо ее ударяешь ты, либо я сам это сделаю, — послышался злобный голос с соседней кровати.

Я хмыкнула и спрыгнула на пол. Кто решил испытать судьбу и увидеть Малфой в гневе?

— Вперёд, Грег, — скрестила руки на груди, узнавая в слизеринце сына Пэнси Паркинсон — моей крестной — и Гойла. — Если кишка не тонка.

Он ненадолго замер, глядя прямо на меня, изучая. А затем приподнялся.

— Откуда в тебе столько самоуверенности, Малфой? — его карие глаза сверкнули, и в этот момент он до жути напомнил мою крестную. — Ощущение, словно ты — несущийся с высокой скоростью поезд, у которого отказал стоп-кран. И знаешь, — он едва склонил голову, растягиваясь слова. — Рано или поздно поезд столкнётся с чем-то… — пауза, — или кем-то.

Я прикрыла глаза; не только из-за его слов, но и из-за ощущения чужих губ… чуть ниже пупка. О Мерлин!

— Так ты врежешь мне? — подняла брови я. — Или в состоянии только философские мысли читать?

На некоторое время повисло взвешенное и продуманное молчание. Ненавижу тишину.

— Малфой, ты… — он прикрыл глаза и шумно выдохнул. — Ты действительно ненормальная.

Я не нашла, что ответить. Лишь равнодушно пожала плечами, словно его слова меня совершенно не задели. Абсолютно.

Слышать такое каждый день — обычно. Привыкла.

— И одни лишь мысли, — усмехнулась я, разворачиваясь вон из комнаты.

Поцелуи уже давно не были поцелуями, от чего становилось тошно.

* * *

Лишь за мной захлопнулась дверь, я навела палочку на свою руку и, сжав зубы, прошептала:

— Diffindo!

Не рассчитала силы — порез оказался глубже, чем надо.

Больно.

Неприятно.

Красная жидкость стекает по руке и капает на каменный пол.

Больно.

— Ненавижу, — слёзы обжигают щеки. — Ненавижу.

Ненавижу что? Кого? Себя? Гойла? Поттера?

Или всех сразу?

* * *

Вены я не задела — вот, в чем повезло. Но это не спасло от тирады Альбуса о том, какая я дура и «теперь точно отниму у тебя эту чёртову палочку, Тави».

Иногда мне казалось, что он действительно мог это сделать. Если бы увидел рану.

Но раньше него успел Том.

— Октавия, — он присел рядом со мной в коридоре посреди подземелий, лишь одним взглядом скользнув по порезу. А затем аккуратно убрал локон волос с лица. — Поттер?..

Он понимал меня с полумысли, в отличие от Альбуса. Я шмыгнула носом и, не отвечая, уткнулась лицом в плечо слизеринца. Все ещё больно.

Вокруг пахло кровью, отвратительным металлическим запахом; но от его мантии несло одеколоном и подземельями.

— Больно, — прошептала я, сжимая кулак.

Джеймс знал, что я сделала. Джеймс не пришёл. Ему плевать.

Лишь бы лежать в постели, в объятиях какой-то гриффиндорской суки, да.

Так ведь, Джеймс?

— Сейчас станет легче, — Нотт прошептал что-то непонятное на латыни и коснулся палочкой раны.

Раз. В одну секунду та затянулась, оставляя в память о себе лишь лёгкое покалывание, белый шрам и следы крови.

— Дифиндо не поддаётся исцеляющим чарам, — я недоуменно подняла голову, разжимая кулак. — Как?..

— Это более высокий уровень магии, — не отводя взгляда чёрных, непробиваемых глаз, ответил он. — Когда-нибудь мы вернёмся к этой теме, Октавия.

— Почему не сейчас? — я сглотнула, не в состоянии развернуться. Том Нотт действительно поглощал своим взглядом, голосом, своим видом…

— Все дело во времени, принцесса, — уголки его губ едва дрогнули. — Оно ещё не пришло.

Джеймс был тем ещё козлом. Но больше, чем козлом, он был павлином. И мне хотелось задеть это павлинье самолюбие. Показать, что не только он может встречаться и целоваться… и спать с кем хочет.

И для этого плана у меня было все. Кроме согласия Альбуса.

— Ну прошу, Ал, это в последний раз! — я вновь построила щенячьи глазки. — Самый-самый последний!

— Самый-самый последний уже был, Октавия, — не отрываясь от книги, фыркнул парень. Зная, что лишь больше меня заводит.

— Тебе сложно что ли? — я плюхнулась на стул рядом и вырвала у него из рук «Историю Магии». Первый и последний раз, когда я держала в руках это изобретение дьявола. — Или боишься, что Джеймс опять в нос даст?

Поттер поднял взгляд — синяк давно сошёл — и откинул волосы со лба.

— Джеймс? Что? — поднял брови. — Он, может, и одержим идеей заполучить тебя, но точно не станет драться со мной. Даже из-за девушки, Тавия.

И это новость оказалась более неожиданной, чем его отказ в помощи.

— Но… кто тогда? — я нахмурилась. Кто имел достаточно наглости, чтобы врезать Поттеру и при этом заставить его молчать?

Сначала на ум приходила только я. Но потом до меня дошло. Моя копия имеет ровно столько же уверенности и наглости.

— Скорпиус… — закатила глаза я. — Но за что? Не думаю, что он беспокоится о своей сестренке.

— А по-моему очень даже беспокоится, — в очередной раз фыркнул Ал. — Просто ты это в упор не видишь.

Не вижу, что ему на меня стало все равно ровно в тот момент, когда против пошла вся школа? Это так он пытался доказать свою любовь?

— Скорпиус? Никогда он обо мне не волновался. Все, что его волнует — учеба и самомнение.

Альбус на некоторое время задумался, кусая губы. А потом вздохнул.

— С каких пор ты так думаешь? — слизеринец покачал головой. — Он любит тебя, Тави. И только поэтому отдаляется.

— Не неси бред.

Альбус ещё раз шумно выдохнул, прикладывая руку ко лбу. А затем вдруг шагнул ко мне.

— Ты знала, что он видит будущее?

Видит… Нет. Скорп не мог не рассказать мне.

Это глупо. Видеть будущее и не говорить родной сестре…

— Чего?..

Слизеринец аккуратно сжал мои плечи.

— Поговори с ним. Вы слишком дороги друг другу, чтобы отдаляться.

* * *

Следующий вечер я провела, ища брата. Оказывается, этот маленький белобрысый хорёк отлично скрывается от чужих глаз.

— Скорпиус, черт возьми! Где ты был?

Обнаружила я его лишь под конец дня, в гостиной Слизерина, мирно читающего книгу у камина.

— Октавия? — он тут же отложил учебник, окидывая меня изучающим взглядом. — Что ты натворила?

— Почему обязательно натворила? — я фыркнула, падая рядом с парнем. — Просто соскучилась по тебе.

— Ты? — Скорпиус сощурился, качая головой. — Уверена?

Я подняла брови и легко пихнула брата в бок.

— Мы были такими дружными раньше, — усмехнулась. — Я и не думала, что в какой-то момент привыкну к ощущению, что тебя нет рядом.

— Я до сих пор не привык, — улыбнулся он, обнимая меня за плечи. — Даже если я не с тобой, я рядом. Ты же моя младшая сестренка.

— Никакая я тебе не «младшая сестренка»! — фыркнула в ответ, тем не менее, прижимаясь к Скорпиусу.

Его объятия не были нежными, чувственными или крепкими. Но они были самыми искренними и настоящими. И лишь в них я чувствовала себя в безопасности.

— А теперь, Тави, говори, — он потрепал мою макушку. — Зачем ты пришла?

— Фу, испортил момент, — отстранилась я, оглядываясь по сторонам в поисках лишних ушей. Никого. — Но… почему ты не говорил, что можешь видеть будущее?

На некоторое время Скорпиус замер, потом резко убрал руку и, схватив книгу, поднялся.

— Поттер, — ровно произнёс он, хотя его глаза искрились то ли от злости, то от чего-то ещё. — Никогда не держит язык за зубами.

— Какая разница? — не ожидавшая подобной реакции, я подорвалась следом. — Ты скрыл от меня такую вещь! От самого… от самого близкого человека!

— Я… — он прикрыл глаза и вздохнул. — Я не близкий тебе человек. Если бы не были родственниками — нас бы ничего не связывало. Поняла?

А эти слова уже ранили сильнее любого диффиндо. Я сжала кулаки от бессилия, сцепила зубы и перевела взгляд в пол.

Зачем он так? Мало мне издёвок со стороны Грега и других?

— Да пошёл ты, — процедила я сквозь зубы, вкладывая в слова всю причинённую мне боль.

У Скорпиуса были глаза папы. От мамы он мало что унаследовал — даже волосы, и те были всегда идеально уложены, в отличие от моей непослушной гривы. Занудство — вот, что он взял от Гермионы Грейнджер-Малфой.

— Пожалуйста, Октавия, — вдох, взгляд пронзительных серых глаз, — не привязывайся ко мне.

«Не привязывайся ко мне»… Что глупее можно услышать от близнеца?

— Ты мой брат, идиот, — дрожащим голосом ответила я и тут же развернулась в направлении к спальне.

* * *

— Это Малфой?

— Да нет. С Поттером?

— Точно она. Смотри!

То и дело слышался шёпот или удивленные возгласы, хотя я пыталась уловить лишь один голос. Джеймса.

Мне удалось уговорить Альбуса пройтись под ручку в холле. И неважно, что потом пришлось месяц делать домашку за нас обоих — выражение лица павлина того стоило. Он стоял с одним из своих гриффиндорских друзей (или родственников — половину красного факультета точно составляли Уизли) и, сцепив зубы, наблюдал за нами.

На его скулах даже играли желваки.

— По-моему, Джеймса ты задела, — тихо сказал его брат, порой пытаясь выбраться из-под моей руки. Но хватка была железной.

— А ты что, испугался? — улыбнулась я словно бы от шутки.

— Нет, — он резко качнул головой. — За себя нет. Но тебе Джеймс отомстит.

Я и не сомневаюсь, Альбус.

— Индюк надутый, — прошипела я сквозь зубы, наблюдая за театром одного актера в лице Джеймса.

— Он, вроде, был павлином, — неуверенно перебил меня Альбус, который, по непонятным никому причинам, являлся братом ошибки природы.

Я лишь фыркнула, продолжая наблюдать, как ошибка публично облизывает губы какой-то девчонки со Слизерина. Мерзость.

— Ну, павлин надутый, — пожала плечами, словно мне фиолетово, — как индюк.

Он знал, что я вижу их. Наши взгляды даже пересеклись на долю секунды, и тогда гриффиндорец лишь сильнее принялся засасывать бедняжку. После такого она явно предпочла бы Поттеру дементора… или даже двух.

— Не нравится мне этот гусь, — заключила я, в очередной раз фыркая. — Хорошо, что зелье блокирует его чувства.

Снейп, догадавшись, что мы с Поттером пытаем друг друга и пользуемся эффектом от взрыва — потрудился и нашел временный выход. Каждую неделю мы должны были пить специальное зелье, чтобы не чувствовать боль друг друга.

И это срабатывало.

Насмотревшись на павлина, я только развернулась, чтобы уйти, как наткнулась ни на кого иного…

— Скорпиус?

Мой брат выглядел, как и всегда, слишком идеально: пальто из-под иголки, выглаженная форма, уложенные волосы… В нашей паре ошибкой природы явно была я.

— Отойди, мне нужно поговорить с Альбусом, — отрезал он, пожалуй, слишком строго, словно обращался к дочке, а не сестре.

И в очередной раз лишь выбесил меня.

— Знаешь, мистер «идеал», Альбус мне тоже нужен, — я отошла на шаг и дернула друга за рукав, собираясь свалить, как Скорпиус неожиданно прошипел:

— Замолкни, Октавия.

Я не успела и слова сказать в ответ, как брат продолжил, уже обращаясь к Алу:

— Что за чертовщина, Поттер? — процедил он сквозь зубы, оторванным движением поправляя воротник пальто. — Ты определиться не только с семьей не можешь, но и с ориентацией?

Альбус, до этого молча созерцавший, хотел что-то произнести, но лишь открыл рот… и снова закрыл. В отличие от незамолкающего Скорпиуса.

— Соглашаешься на отношения, а на следующий день ходишь под ручку с моей сестрой? Как я должен это понимать?

Теперь роль выкинутой на берег рыбы играла я. С комом в горле: большая немая рыба.

Отношения? Скорп и Альбус?.. Что, черт возьми, происходит?

— Если хочешь повстречаться со всеми Малфоями, то я могу и папе сову отправить. Обращайся.

Давно я не видела брата таким злым. Его серые глаза сейчас точно сверкали искрами, а руки с воротника переместились вниз и крепко обхватили палочку. Словно он был готов дуэль начать.

— Скорпиус… — я сделала к нему шаг, но слизеринец резким движением руки отодвинул меня в сторону и сократил расстояние между собой и Альбусом.

Он подрался с ним не потому, что переживал за меня. Он просто… ревновал.

— Меня достала твоя неопределенность, Поттер, — парень смотрел ровно ему в глаза, пугая меня ещё больше. Я буквально чувствовала, как извилины мозга напрягаются, пытаясь переварить происходящее.

— Скорп, я…

— Я не хочу ссориться, — не обращая внимания на жалкие попытки Альбуса заговорить, продолжал он. — Я хочу целовать тебя, Поттер. Не боясь ничего на свете.

Эта новость добила мой бедный недоразвитый мозг окончательно.

* * *

Мой брат влюблён в моего лучшего друга. Малфой влюблён в Поттера. Скорпиусу нравится Альбус.

Я повторяла это, как мантру, но все равно не могла вникнуть, понять и принять.

— Тави, ты взглядом просверлишь во мне дырку!

Мы сидели в гостиной Слизерина, и я пустым взглядом пялилась на Альбуса, не понимая, что должна чувствовать. Что, Мерлиновы панталоны, я должна чувствовать?

— Я… — открыла рот. Закрыла. Потёрла виски. — И давно вы?..

Поттер запустил руку в русую копну волос и шумно выдохнул.

— Я не знаю, что сказать, — с некой долей досады признал. — Скорп и я… мы…

— Неважно, — я резко встала с дивана, скрестив руки на груди. Прошла к камину, который никогда не переставал гореть. Почему он никогда не затухает?

Покачала головой. Он не сказал мне раньше? Неужели настолько не доверял?.. И почему я все ещё не понимаю, что происходит внутри?

Почему этот чёртов камин всегда горит?

— Тави, прости, — тёплая ладонь Альбуса опустилась мне на плечо. Он сделал небольшую паузу, прежде, чем продолжить: — Я должен был рассказать тебе раньше.

Но не сказал. Ни слова.

— Так ведь поступают друзья? — я развернулась, скидывая руку слизеринца. — Надеюсь, вы со Скорпиусом будете счастливы.

Он вновь не ответил. Наверное, нечего было сказать.

* * *

Дуэльные клубы запретили примерно в то время, когда мне стукнуло тринадцать. Связано ли это с тем, что именно в этом возрасте разрешается принимать в них участие — неизвестно, но Хогвартс явно избежал многих разрушений благодаря запрету. Не говоря уже о заполненности лечебного крыла…

Вероятно, клуб не открыли бы вплоть до моего выпуска, но новый преподаватель Защиты решил, что детям определённо нужно практиковать боевые заклинания вне стен класса на более-менее законной основе.

Однако, что именно способствовать выбору первых «показательных» дуэлянтов — загадка, которая останется неразгаданной.

— Я не собираюсь сражаться с Поттером, спасибо за приглашение.

Хоть и оборудованный для дуэлей зал был относительно безопасным (куча матов, защитных заклинаний и большая площадь способствовали этому), я не ручалась за безопасность зада одного напыщенного павлина, который, по совместительству, был сыном Избранного.

А получать люлей от всемирного героя дважды даже для меня являлось слишком большой честью.

— Вы моя лучшая студентка, мисс Малфой, — профессор Палмер склонилась ко мне и применила фирменный умоляющий взгляд.

Да, я действительно была хороша в ЗоТИ. Интуитивно. Но это не было достаточной мотивацией стоять рядом с павлином.

— Поставьте меня в пару с Ноттом. Он гораздо способнее.

Палмер нахмурилась и только собралась возразить, как один совершенно невоспитанный павлин сунул свой клюв в не свой разговор.

— Что, Малфой, испугалась, что Поттер второе поколение подряд выиграет?

— Испугалась, что сын шрамоголового папочке нажалуется, — съязвила я в ответ, даже не оборачиваясь к Джеймсу.

Палмер на это лишь хмыкнула, закатила рукава и резко схватила нас за воротники.

— Либо месяц отработок, либо дуэль, — и прежде, чем мы согласились на отмывание котлов, добавила: — Отработки — совместные.

В следующую минуту мы, потирая шеи, стояли друг напротив друга и крепко сжимали палочки.

* * *

Сражаться с Поттером оказалось немного увлекательнее, чем я предполагала изначально. Потому что он действительно оказался сильным соперником: на каждое заклинание знал контратаку, искусно владел базой вроде Протего, поэтому ему даже не приходилось уворачиваться.

Я же, хоть и была неплоха, явно отставала по опыту и знаниям. Зато оказалась довольно ловкой, чтобы успевать уворачиваться от летящих в голову проклятий.

Сначала со всех сторон слышались крики и вопли в поддержку его величества Павлиньего Зада, но, когда дуэль затянулась, ученики просто устали орать и лишь наблюдали.

Я не могла проиграть. Это было больше, чем вопрос чести или самолюбия, больше, чем школьная дуэль. Это личное.

Все болели за Поттера, внимали каждому его движению, поддерживали, словно я была никем. Пустым местом, в сравнении с алмазным бриллиантом. И я должна была доказать, что существую. Что есть Октавия — не дочь Драко и Гермионы, не сестра наследника Малфоя, не подружка Поттера…

Я — это просто я. Личность. И я, черт возьми, существую.

— Только и умеешь что уворачиваться, Малфой? — с ухмылкой произнёс гриффиндорец, будто не сражался, а пил чай в гостиной.

Я же лишь ощущала, как по спине стекают капельки пота, а рука медленно перестаёт слушаться, становясь тяжелее с каждым заклинанием.

Чёртов Поттер со своими чертовыми дуэлями.

— Ты и в половину не такая способная, как твои родители, — продолжил смеяться Джеймс, и его высказывание подхватила толпа, продолжая хохотать.

Я вдохнула.

— Неудачница!

— Папаша-пожиратель выжжет её имя с древа, м?

— Теперь понятно, почему Скорпиус не общается с сестрой-тупицей.

Выдохнула.

— Я хуже, чем ты думал, Поттер.

Моя рука будто сама поднялась, словно в замедленной съёмке вывела нужный узор, а губы произнесли самое ужасное заклинание.

Луч зелёный. Забавно.

— Круцио.

Я ничего не чувствовала, произнося непростительное. Ничего не ощущала, когда секунду назад смеявшийся Поттер упал на колени, а его лицо исказила гримаса боли. Следом был крик, которого я не слышала: лишь видела, как гриффиндорец открывает рот, а в ушах — пустота.

Я слышала лишь чёртов звон и биение собственного сердца, но не крики Джеймса. Нет.

Сколько прошло времени? Не больше минуты? Для меня прошла вечность, прежде, чем осознание достигло мозга, и рука выронила палочку. Та с глухим стуком упала на пол, когда крики толпы вонзились в уши.

— Малфой сошла с ума!

Впервые я была согласна с ними, потому что не могла оторвать взгляда от Джеймса, все ещё стоящего на коленях, упершегося руками в пол. Парень тяжело дышал, чёлка прилипла ко лбу, по шее стекал пот…

Я не успела сделать и шага к нему, как чья-то ладонь крепко сжала моё плечо и тут же потащила в сторону. В этот момент Поттер поднял голову, встречаясь взглядом с моим.

Я до сих пор не понимаю, что в нем читалось. Ненависть? Сожаление?

Боль?

* * *

Лишь сидя в кабинете директора, под пристальным взглядом Макгонагалл, я осознала, насколько устала. Непростительное было совершенно неподходящим заклинанием для пятикурсницы, едва выучившей базу. Руки немели и покалывали, отдышка все ещё не прошла, а перед глазами словно бы стояла дымка.

А ещё из головы не выходит скорчившийся от боли Джеймс. Мерлин, что я натворила?..

— Мисс Малфой, вы собираетесь отвечать, или мне применить сыворотку правды? — строго и достаточно громко отчеканила профессор Макгонагалл, вырывая меня из мыслей. Я лишь сильнее сжалась, обнимая себя, желая поскорее провалиться сквозь землю.

— Да, мэм, — казалось, будто я сорвала голос — настолько он был тихим и вялым, что совершенно не вязалось в голове; как эта тень голоса может принадлежать громкой Октавии Малфой. — М-можете повторить вопрос?

Професор лишь сильнее сжала губы и покачала головой.

— Вы понимаете, что только что сделали?

Произнесла непростительное? Пытала Джеймса? Держала под самым ужасным проклятием сына Избранного на глазах у всего Хогвартса?

Оправдала звание дочери пожирателя?

Не решаясь произнести согласие вслух, я лишь кивнула и понурила голову.

— Непростительные не просто так называются непростительными, юная леди. Вы ведь знаете это?

Я нахмурилась, резко поднимая взгляд на женщину. Что она пытается сказать? Чего добивается, говоря мне до боли очевидные вещи?

— Я знаю.

Знаю. Знаю. Знаю.

Ничерта я не знаю, профессор. Ни-чер-та.

* * *

Я ожидала, что они вызовут родителей. Прежде всего. Но никак не могла ожидать, что увижу в камине не светлую макушку отца, а неопрятные кучерявые волосы матери.

— Миссис Грейнджер-Малфой, — уголки губ директора невольно дрогнули при виде бывшей ученицы.

Я же содрогнулась вся, наткнувшись на разъяренный взгляд мамы. Она всё ещё была в парадной мантии — главный советник министра обязан был ходить в ней почти все рабочее время, — но ни один мускул на ее лице не дрогнул, когда она обменивалась любезностями с профессором; лишь после этого мама подошла ко мне.

— Это правда, Октавия? — ровным тоном спросила она, глядя мне прямо в душу. Я сразу же сдалась и увела взгляд, не желая видеть в ее глазах разочарование.

— Да. — В последний год я поразительно честная. Может, просто не было другого выхода, но факт оставался фактом.

С секунду мама молчала, обдумывая ситуацию, а затем резво качнула головой.

— Кто посмел обидеть мою дочь?

Тут челюсть отвисла не только у меня: даже портреты директоров позволили себе ахнуть и сильнее навострить уши.

— Простите? — Макгонагалл тоже не скрывала удивления. Хмурясь, она вновь скользнула по мне взглядом и поправила рукава мантии.

Мама же спокойно продолжила:

— У Октавии, действительно, могут быть проблемы с агрессией. Но она моя дочь.

Ее рука мягко опустилась мне на плечо и легко то сжала, словно говоря: я рядом. Ничего не бойся.

— Октавия Грейнджер-Малфой не стала бы использовать непростительное совершенно без причины. Уверяю вас, профессор.

Макгонагалл продолжала хмуриться, но не позволяла себе прервать бывшую студентку факультета. Лишь когда пауза затянулась, она прочистила горло.

— Они давно не ладят со студентом Гриффиндора. Старшим сыном Поттера.

Не ладим — совершенно неподходящее слово. У нас война.

— Джеймс? — мама сильнее сжала мое плечо, прежде, чем отпустить его и подойти к директору. — Гарри придет?

Очередное неловкое молчание давало понять, что разговор явно не предназначен для моих ушей. Это, впрочем, совершенно меня не смущало: не было никакого интереса к взаимоотношениям мамы с бывшими друзьями, а она же в ответ на лезла со своими советами.

— Мистер Поттер сообщил, что не может прийти.

Ну кто бы сомневался.

Я знала лишь, что после свадьбы Золотая Троица распалась окончательно. Гарри не принял выбор мамы, Рон Уизли влюбился в маггла и редко появлялся в магической Британии и… И все. Так закончилась крепкая дружба.

— Но Джиневра обещала появиться.

Точнее, прервалась. Я ведь знаю, как сильно мама скучала за своими школьными друзьями, с которыми они прошли через многие события. Пошли через войну. Через потери. Через боль.

Они были намного больше, чем просто друзьями.

— Джинни?.. — на секунду ее глаза сверкнули, но мама тут же взяла себя в руки и отвернулась, возвращая прежний нейтральный тон. — Если она не против, я бы обсудила с ней некоторые моменты.

«Моменты». Ох, как чувствовала, что разговор будет не из лёгких.

* * *

После небольшой дискуссии по поводу того, что же со мной следует сделать, мама и профессор остановились на варианте строгого дисциплинарного наказания с изъятием палочки на неопределенный срок, а также слушанием в министерстве.

Если перевести на человеческий язык: это все очень и очень плохо, но вполне могло быть и хуже. Мамина позиция в министерстве и хорошие взаимоотношения с директором явно сыграли свою роль.

Я вышла из кабинета словно выжатый лимон — уставшая и помятая, и правда не хотела натыкаться на кого-либо в таком виде. Но желание не изменило того факта, что передо мной стоял Джеймс. Вместе со своей матерью.

Джиневра Поттер — высокая, красивая, с коротко постриженной рыжей шевелюрой женщина, у которой действительно был убивающий взгляд. По крайней мере, когда тот был обращён на меня.

— Октавия, — она растянула мое имя, отчего внутри стало некомфортно, — здравствуй.

Джинни тоже меня ненавидела. Не нужно было быть предсказательницей, чтобы понять.

— Здравствуйте, миссис Поттер, — я все же почтительно склонила голову, чувствуя, что сил на книксен мне не хватит.

Взгляд неосознанно скользнул по Джеймсу: он, впрочем, выглядел не лучше меня. Даже минута круциатуса забирает бешеное количество жизненной энергии. Или дело не только в заклинании?

— Джеймс, милый, я, кажется, забыла сумку у камина. Можешь принести?

К чему такие сложности? Она ведь взрослая — легче использовать Акцио.

Джеймс, видно, тоже засомневался, но все же решил не тратить время на разговоры и молча отправился в сторону лестниц.

Некоторое время мы обе смотрели ему вслед, но стоило гриффиндорцу скрыться за поворотом — его мать вдруг резко схватила меня за руку, наклоняясь, чтобы оказаться со мной на одном уровне.

— Можешь притворяться кем угодно, но я вижу тебя насквозь, — почти прошипела она, сжимая мое предплечье.

Я не испугалась. Лишь непонимающим глазами уставилась на Джинни.

— Я не хотела причинять ему боль, — прикусила губу, стараясь не разреветься здесь и сейчас. — Не такую.

Женщина фыркнула, явно не веря не единому моему слову, и лишь уменьшила дистанцию между нами.

У Джеймса ее глаза.

— Гермионе следовало послушать меня, когда она выходила замуж за хорька, —выдавила она и тут же добавила: — Бывших пожирателей не бывает.

Нос предательски защипало. Нет. Не заставляйте меня слушать все это ещё раз.

— Воспитывает новое поколение Реддлов, — ее ногти больно впивались в кожу. — Как только я увидела появившихся на свет двойняшек — уже знала… Я знала, что то пророчество про тебя.

В моих глазах давно стояли слезы, и уже было все равно на то, что говорит эта чокнутая Поттер. У них вся семейка со странностями.

Но на моменте с предсказанием я шмыгнула носом, осознавая, что щеки вдруг стали влажными и солеными, но слезы продолжали их жечь.

— Вы считаете меня монстром? Просто потому, что я родилась? — я больше не пыталась скрыть эмоции. Не пыталась сдерживать себя, понимая, что сосуд, в котором я копила и прятала чувства, дал трещину. — Потому, что мои родители полюбили друг друга? В этом моя вина, миссис Поттер?

На секунду она ослабила хватку, и я одним движением выдернула руку, отходя на шаг.

— Не знаю, о каком предсказании вы говорите, но я не обязана быть плохой лишь потому, что так сказала какая-то провидица. Не обязана быть плохой лишь потому, что мои родители совершали ошибки в прошлом, — я вытерла щеки рукавом мантии, отходя ещё на шаг назад. И ещё. — Оставьте меня в покое! Я ребенок! Я все ещё ребенок!

В этот момент дверь открылась; профессор Макгонагалл вместе с моей мамой замерли в проходе. Они некоторое время переводили взгляд с меня на Джинни. Я же очень надеялась, что глаза не настолько красные, чтобы понять, в каком состоянии находилась секунду назад.

Но мама лишь улыбнулась при виде софакультетницы, не сдержав тихого «Давно не виделись».

Миссис Поттер же каким-то отстранённым взглядом посмотрела на меня, выдавила улыбку бывшей подруге

…а затем первой нарушила тишину:

— Шрам. У Гарри снова болит Шрам.

Послышался глухой стук. Джеймс, неизвестно сколько простоявший за поворотом, выронил палочку.

— Ты действительно применила непростительное?

Я сидела за столом Слизерина в Большом зале и час ковыряла запеканку, которая стала больше походить на кашу. Аппетита совершенно не было, впрочем, как и желания разговаривать, но мой брат не относился к понимающим родственникам.

Скорпиус в принципе не знал, что такое эмпатия.

— Будто тебя там не было, — фыркнула я, напоминая, что мы все ещё двойняшки, все ещё одного возраста и все ещё на одном курсе.

— Нет, я не люблю дуэли в принципе, Тавия, — спокойным тоном произнес брат, отворачиваясь к своей тарелке. — Хоть и профессор Палмер уговаривала меня принять участие.

Ладно, я не буду врать, что была удивлена. В другое время — да — удивилась бы, обвиняла, возможно, даже разозлилась бы, но сейчас внутри просто была пустота.

Пустота — и ничего больше.

— Ты тоже будешь ненавидеть меня? — таким же пустым взглядом я посмотрела и на брата.

Он лишь на секунду перестал жевать, но ответил быстро, не давая времени усомниться в искренности его слов:

— Нет. Потому что я поступил бы также.

Может, он всё-таки знает, что такое эмпатия.

* * *

Естественно, каждый, кто подходил ко мне, начинал разговор об одном: как ты могла применить непростительное к Поттеру и бла-бла-бла. Я знала, что, вероятнее всего, в «Пророке» мое фото красуется на обложке с каким-нибудь кричащими заголовком, и принципиально не прикасалась к газете.

Мне было плевать, что думают другие. Но я совершенно не понимала, как сама оцениваю свой поступок. Я ведь совершила что-то ужасное. Или… нет?

Что вообще хорошо, а что — плохо? Почему мир не делится на чёрное и белое? Почему меня все считают злодеем, а я чувствую себя — жертвой?

Когда-то я впервые спросила у папы значение слова «пожиратель», которое соседский мальчик употреблял в отношении моей семьи.

— Это не плохое слово, — объяснил тогда папа, ласково потрепав меня по голове. — Оно означает, что у человека когда-то отняли выбор.

— Отняли выбор? — моя маленькая голова ещё не понимала значение его слов.

Зато сейчас я понимаю. В отличие от всех остальных.

— Слышал, что произошло в дуэльном зале.

Вздрогнув, я подняла взгляд на Тома. Он всегда подкрадывался незаметно, словно змея.

В свете огня его скулы выделялись сильнее, отчего парень казался старше своего возраста… впрочем, красоту это ему только прибавляло.

— Хочешь поговорить об этом? — я нахмурилась, пряча руки в карманы мантии.

Тому, в отличие от брата, дважды повторять было не нужно.

— Вовсе нет, — он взмахнул палочкой, разжигая огонь сильнее, и смело сел на диван, вплотную рядом со мной. — Это просто повод начать разговор. Я хотел пригласить тебя на бал, принцесса.

Бал.

Его проводили в Хогвартсе каждые три года, в память о когда-то существующем Турнире Трёх Волшебников. Сейчас его отменили из-за повышенной травмоопасности — к счастью или сожалению — но традицию танцев решили сохранить.

— И ты хочешь?.. Чтобы я?.. — слова не сразу нашлись. На миг я даже почувствовала себя влюбленной дурочкой, которая так глупо упускает свой единственный шанс.

Но спустя пару вдохов я взяла себя в руки, чего не скажешь о вспыхнувших и до сих пор горящих щеках.

— Именно это я и сказал, — слизеринец улыбнулся самой очаровательной улыбкой и мягко убрал локон волос с моего лица. — Согласна, принцесса?

О, Мерлин. Почему я не расчесалась сегодня?..

— Если меня не отчислят к моменту бала — с удовольствием составлю тебе компанию, принц.

Сердце сделало кульбит.

«Принц». Могла ещё тупее придумать, Октавия? Не забудь стукнуть себя по голове, когда «принц» уйдет».

Том же словно не заметил обращения. Лишь улыбнулся. А затем его рука вдруг опустилась ниже и коснулась моей.

— Ты не монстр, Октавия. У тебя просто не было выбора.

Парень легко сжал мою кисть, легко поднял ее, легко коснулся губами кожи и, кивнув, ушел, оставляя меня с ощущением бабочек внизу живота и совершенной, полной беспомощностью.

* * *

Джеймс не появлялся ни на лекциях, ни в большом зале, и по следом пропавшему Альбусу я сделала вывод: родители забрали их из школы. Вероятно, временно, но без общества лучшего друга я чувствовала себя слишком одиноко.

Скорпиус по-прежнему не горел желанием общаться со мной, хоть и поддерживал, как мог, а Тома я и вовсе видела редко. Только когда он сам этого хотел.

Окончательно заскучать мне не давали вечные оскорбления.

— Малфой, зачем ты ходишь на занятия?

Это была очередная Уизли. Я даже не успевала запоминать их имена: порой казалось, что каждый третий в Хогвартсе носит эту фамилию и рыжую шевелюру. Кажется, курносая была дочерью Рона и его маггловской пассии.

— Уж точно не для того, чтобы видеть твою рожу, Уизли, — огрызнулась я, не подумав, чем это может обернуться.

Профессора Макгонагалл в классе не было, а девяносто девять и девять процентов Гриффиндора — не особо умные и слишком дерзкие львята — были настроены против меня. Слизеринцы бы не стали защищать меня, если не хотели оказаться такими же изгоями.

А этого они точно не хотели.

— Октавия, порой мне кажется, что тебя ошибочно определили на Слизерин, — прошипела девушка в ответ, вынимая палочку из кармана мантии. — Тебе явно место среди ничего не усваивающих хаффлпаффцев.

Ком в горле стоял давно, а сейчас он с особым усилием рвался наружу. Я же смотрела в карие глаза гриффиндорки и ничего, кроме гнева, там не находила.

Ей было, за что меня ненавидеть.

— Тебя ошибочно определили в Хогвартс, — несмотря на протестующее против язвительных ответов сознание, я проглотила ком и поджала губы. — Таким, как ты, Уизли, место среди магглов.

Ее палочка смотрела прямо мне в лоб. А я была совершенно безоружна. И даже этот факт не помешал мне гордо понять подбородок и смотреть ей прямо в глаза.

— Повтори, Малфой, — словно плюясь ядом, она сделала очередной шаг ко мне.

Уизли, Поттер, Малфой… Ненавижу все эти фамилии. Ярлыки.

Поттеры — герои, избранные, неповторимые;

Уизли — дружные, добрые, искренние;

И Малфои…

Что ж, пора соответствовать своей фамилии.

— Тебе место среди магглов, Уизлетта, — выплюнула я, совершенно не обращая внимания на палочку в миллиметре от моей шеи. — Тебе, и всей твоей семейке.

Прежде, чем ответить, я увидела в глазах гриффиндорки вспыхнувший, яркий огонь. Огонь гнева, злости и ненависти.

— Это за Джеймса, — прошептала она, а затем отрезала: — Круцио.

Я думала, что я сильная. Я думала, что выдержу, не упаду, не закричу, не заплачу, не покажу свою слабость…

Какой же была наивной.

Боль была невыносимой. Словно тысячи иголок вонзаются в твою кожу, словно на тебя выливают кипяток, словно тебя режут лезвиями, снова и снова, каждый раз — новый вид боли, к которому невозможно привыкнуть. Невозможно переключиться, отключить сознание, отвлечься… Нет пути для побега. Как нет сил для терпения.

Ноги сами подкосились, и я даже не заметила, как упала, как ударилась головой — в сравнении с круциатусом та боль была ничтожной — не заметила, как начала беззвучно кричать, а по щекам хлынули слезы. Я ни о чем не думала в тот момент, кроме желания все это закончить как можно скорее.

Но по ощущениям пытка длилась вечность.

— Идиотка! — донеслось приглушённо, словно из другого мира.

А затем боль, в одно, самое прекрасное, мгновенье, прекратилась.

* * *

Когда я открыла глаза, звук уже вернулся. Чья-то голова склонилась надо мной, но я не могла разглядеть лицо из-за скопившихся в глазах слезах. И боялась шевелится, словно это спровоцирует новый приступ боли. Хотя его провоцировали вовсе не движения.

— Ещё раз ты прикоснешься к моей сестре — будешь иметь дело со мной, — голос Скорпиуса впервые за долгое время выражал хоть какие-то эмоции. И сейчас этой эмоцией была злость.

Я хотела подняться, но тело так ломило, казалось таким слабым, что я ощущала себя уже как тысячу лет мертвой.

Вот, что чувствовал Джеймс. Я собственноручно подписала его на это.

— Тавия, ты как?.. — брат аккуратно приподнял мою голову, но я всё равно вздрогнула, ощущая, как что-то теплое стекает по шее. Кровь.

Ответить не вышло. Не удалось и звука издать.

— Ты применила силенцио, чтобы не было слышно криков? — сквозь зубы произнес брат, помогая мне подняться. — Гриффиндорский поступок, Роза.

Если бы Скорпиус мог убивать словами — вряд ли бы Роза Уизли осталась бы в живых. Но, к счастью или сожалению, она всё ещё стояла перед нами.

— Защищаешь сестрёнку-пожирателя? — девушка задрала нос кверху, хотя ее голос — невозможно было не заметить — дрогнул. — Может, ты и сам не прочь пойти по стопам папаши?

Их голоса пронзали уши, и я совершенно не хотела выслушивать спор. Но, так как Уизли забрала у меня возможность разговаривать, выбора, как такового, не было.

— Это слова гриффиндорки, применившей непростительное к безоружному человеку? — Скорпиус говорил громко и четко, не давая возможности себя перебить, когда я с усилием держалась за его плечо, едва не падая. — Гриффиндорки, что лишила беспомощного человека даже возможности кричать.

Я только открыла рот, чтобы возразить… как тут же закрыла. Скорпиус защищает меня, не понимая, что делает лишь хуже, а я ведь действительно: беспомощная маленькая девочка, что прячется за его спиной, не имея своего голоса.

Это больше унизительно, чем неловко.

— Что ты пытаешься доказать этим, Малфой? — Роза подняла брови. — Твоя сестра заслужила всего, что я с ней сделала. Будь это не так — любой из находящихся здесь студентов заступился бы за неё, а не выжидал пять минут.

Она обвела взглядом класс, останавливаясь на хмуро молчащих слизеринцах.

— Ее даже свои ненавидят.

Пять минут. Пять минут. Пять минут.

Пять минут все эти люди смотрели на то, как я безмолвно кричу, и не делали ничего. Они даже сейчас не осуждали Уизли. Когда же подобное я сделала с Джеймсом — стала врагом номер один. Двойные стандарты или справедливое наказание?

— Мистер Малфой! — немного визгливый голос Макгонагалл разрезал тишину, отчего я и Скорпиус вздрогнули. — Мисс Уизли! — Она перевела взгляд с меня на Скорпиуса, затем на Розу, и сомкнула руки в замок.

— Потрудитесь объяснить, что здесь происходит.

Некоторое время стояла тишина. Роза бурлила меня взглядом и, кажется, уже смирилась с участью заключённой в Азкабане. Брат же был в гневе. Я буквально могла наблюдать, как на его скулах играют желваки.

— Моей сестре нужна помощь, — он перекинул руку через свою шею, помогая стоять.

— Пока вы не объясните…

— Профессор, у нее травма, — громко перебил Скорпиус, хмурясь сильнее. — Я отнесу ее в больничное крыло.

Директору такой тон явно не нравился. Она не видела, что произошло, и вряд ли заметила рану, но избавиться от ощущения, словно ей на меня все равно… скажем, это было довольно проблематично.

— Мистер Малфой, ещё одно подобное обращение — и вас ждёт месяц отработок у мистера Филча.

А голова действительно сильно кружилась.

— Вы хотите знать, что произошло? — уже почти зарычал слизеринец. — Ваша студентка применила…

— Я упала, — голос появился как раз вовремя, чтобы успеть мне перебить брата. — И ударилась головой.

Напряженное молчание повисло в кабинете. Макгонагалл прекрасно понимала, что я не упала. Это глупо. И, конечно, она всегда была за справедливость… когда дело касалось ее учеников.

— Отведите мисс Малфой в больничное крыло, пусть ей окажут необходимую помощь, — профессор наконец вынесла вердикт, покачала головой и перевела взгляд на Розу. — Мисс Уизли — ко мне в кабинет. Нам нужно обсудить ваше поведение.

Роза, не сопротивляясь, понурила голову, когда Скорпиус резко толкнул дверь в коридор.

* * *

Мадам Помфри, увидев меня, только начала причитать о том, что она не собирается давать освобождение от итоговой по трансфигурации, как заметила гневный взгляд Скорпиуса и мое чересчур бледное лицо.

Я не ощущала себя несчастной жертвой, и не хотела, чтобы меня такой считали. Но у целительницы и Скорпиуса было другое мнение.

— Быстро укладывайте ее на койку! — скомандовала женщина, приманивая чарами аптечку. — Что произошло?

Брат задержал взгляд на моём лице и процедил сквозь зубы:

— Упала.

Я не стала перечить и оправдываться, лишь благодарно улыбнулась уголками губ и прикрыла глаза. Наверное, я заслужила все это.

— Ей нужно укрепляющее зелье, — Скорпиус все ещё стоял надо мной, и я чувствовала его обеспокоенный взгляд.

Интересно, какого это: видеть, как пытают твою половину? Того, с кем ты провел всю свою жизнь? Человека, по которого ты знаешь все: все мысли, действия и чувства? Наверное, ему было тоже больно. Только у меня болело тело, а у него — душа.

— Мистер Малфой, укрепляющее зелье здесь ни к чему, — шмыгнула целитель, указывая ему на дверь. — Побудьте пока там. Я справлюсь без ваших советов.

Я постаралась кивнуть брату, и моей голове это совершенно не понравилось. Резкое головокружение и приступ тошноты не заставили себя ждать.

— Потерпи, деточка, сейчас станет легче, — Помфри поднесла к моим губам колбу с дурно пахнущим зельем и, несмотря на тошноту, вынудила выпить его. На вкус оно оказалось ещё ужаснее, чем на запах: после во рту словно слизень поселился.

Но уже через минуту мне действительно стало легче. Под тихие наставления целителя я даже не заметила, как заснула.

* * *

Это был Хогвартс. То, что от него осталось.

Разрушенные стены, обвалившийся потолок и руины замка напоминали мне вторую магическую войну, про которую так часто рассказывала мама. Но внимание было заострено вовсе не на разрушениях: совсем рядом, среди обломков замка, стоял он.

Том. Том с окровавленными руками, который смотрел прямо перед собой. Вокруг бушевал огонь. Мое сердце вырывалось из груди.

— Ты монстр! — вдруг я громко крикнула, не обращая внимания на обжигающее пламя вокруг.

Тома мой крик даже не вывел из состояния апатии.

— Я?.. — он кивнул на мои руки, и его губы дрогнули. Когда я опустила взгляд, то поняла, что это по моим кистям стекала ярко красная кровь.

Я была монстром.

* * *

Проснулась я в холодном поту, с ощущением, словно бежала всю ночь марафон, а не отсыпалась под действием зелья. Но, что хорошо, голова совершенно не болела. Лишь лёгкое головокружение напоминало о недавней травме и о случившемся в общем.

Я надеялась увидеть возле койки Скорпиуса или Тома, но вместо них меня встречала тишина и одиночество. Хотя чего ещё я ждала? Не могли же они круглыми сутками сидеть в больничном крыле.

— Вы очнулись, мисс Малфой? — мадам Помфри, несмотря на мои постоянные попытки ускользнуть с уроков, успела ко мне привязаться, и относилась намного более нежно, чем многие преподаватели. И за это я была ей благодарна. — Как самочувствие?

Как и за то, что она не спит в такое позднее время. За окном виднелись звёзды и яркая, полная луна: я проспала явно больше, чем должна была.

— Чувствую себя замечательно, — я выдавила улыбку, беря протянутый стакан с водой в руки и жадно отпивая. — Можно… — после очередного глотка отдышалась и щенячьими глазами посмотрела на целителя. — Можно уже вернуться на факультет?

— Сейчас поздно, но… — женщина развела руками. — Не буду перечить вашему желанию как можно скорее вернутся к учебе, — она легко улыбнулась. — В кои-то веки.

Она забрала пустой стакан из моих рук и кивнула на выход.

— Тем более, самочувствие у вас прекрасное.

— Ура! — я проскочила с кровати, заодно проверяя голову на прочность. Мало ли. — Думаю, скоро увидимся, мадам Помфри. Спокойной ночи!

— Мерлин тебя подери, ни в коем случае! — всплеснула руками женщина, подталкивая меня к двери. — Иди и не возвращайся. Нечего здоровой красивой девчушке делать здесь.

Впрочем, в чем-то она была права.

* * *

Я давно не ходила по неосвещенным коридорам Хогвартса. Не то, что бы давно не нарушала правила: чаще всего ночью просто хотелось спать, а не бродить в поисках проблем на непредназначенное для этого место.

Но ночной замок действительно ощущался по-другому. Словно, когда засыпали все остальные, просыпалось нечто. Нечто мистическое и не вписывающееся в рамки восприятия.

Впрочем, не обращая на нечто никакого внимания, по дороге в подземелья я услышала чей-то приглушённый шепот прямо за поворотом. И любопытство было гораздо сильнее желания попасть в родную постель.

Пришлось вспомнить навыки ходьбы шпиона — и ровно через минуту мое ухо находилось у нужной стены.

— Девочке просто нужно внимание, вы это понимаете? — басистый голос крестного я бы узнала сквозь сон. Только вот с кем он стоял?

— Хватит разговоров, Северус. Вы знаете, что пророчества не ошибаются.

Я замерла, прислоняясь к стене.

— Пророчества? — голос Снейпа снизился до полушепота. — Вы лишь помогаете его исполнению, — он говорил это снисходительно, пренебрежительно, и явно без особого уважения. — Директор.

Профессор Макгонагалл. Почему они разговаривали так поздно?

— Не смейте утверждать это. Я бы никогда не… — женщина запнулась, но продолжила на выдохе: — Я бы никогда не содействовала его возрождению.

Некоторое время они молчали, а я желала соития со стеной. Причем тут возрождение? И пророчество? Джинни ведь тоже о нем говорила, видимо, случайно. Какого Мерлина они приписали меня? Пазлы совершенно не складывались.

— Именно, Минерва. Вы настолько боитесь его, что делаете из ребенка второго Тома Реддла.

Так.

Во-первых: этот разговор не для моих ушей.

Во-вторых: они обсуждают меня.

В-третьих: меня считают монстром.

Ничего нового.

— Она напала на сына Поттера. При всех. — Ну да, давайте продолжим мусолить эту тему. На свадьбе мне ещё припомнит, отвечаю!

— У них давно неприязнь, и вам это давно известно. Как и известны все издёвки, — парировал крестный, словно у него появились ко мне теплые чувства.

Минерва вздохнула, принимая поражение:

— Я не вижу в ней человека. Каждый раз, смотря на эту девочку, я нахожу лишь воплощение всех пожирателей. Они были такими же, Северус, вы сами знаете.

— И это отчасти ваша вина, — отрезал Снейп явно не желая продолжать разговор.

Осознание, что все это время они сравнивали меня с террористами, стукнуло в голову. Воплощение пожирателей? Воландеморта? Зачем так говорить? Я совершенно не… Я не поддерживаю пожирателей. Я ненавижу все, что связано с войной.

Зачем они говорят обо мне в таком тоне?..

— Я лично проверил палочку Розы Уизли. И вы знаете, какое заклинание было последним.

— Тем не менее, никаких претензий не поступило ни от одного ученика. Даже от самой мисс Малфой.

Да. Конечно. Я не собиралась стучать на нее, хотя это и была первая мысль: чтобы Уизлетта получила по заслугам.

А второй мыслью было: как бы я поступила на ее месте? Если бы кто-то сделал такое со Скорпиусом или Альбусом, разве я бы осталась в стороне? Я бы мстила. Именно это и сделала Роза Уизли, правда, совершенно не по-гриффиндорски.

— Грейнджер в поисках информации об изменении пророчества совсем забыла про дочь, так и вы ещё добиваете девочку.

— Знаете, Северус, именно от вас это слышать странно. Напомнить про ваше отношение к Поттерам?

Снейп недовольно хмыкнул.

— Кто-то подслушивает, — и на этих словах мое сердце ушло в пятки.

Найти меня не составляло большого труда: следовало просто зайти за угол. И даже бежать было некуда. Почему я сначала делаю, а затем думаю?..

Из-за светящего прямо в глаза люмоса я не видела лица Северуса Снейпа, но чувствовала на своей шкирке его пристальный и тяжёлый взгляд.

— Северус?..

Я не злилась. Не пыталась оправдаться или убежать. Вообще ничего. Только смирение с очередным наказанием.

— Здесь никого. Проверьте северное крыло, Минерва, — зельевар потушил палочку и отвел взгляд.

А вот это было неожиданно.

Профессор Макгонагалл ушла, и я только собиралась по-тихому свалить, когда крестный схватил меня за капюшон и оттащил назад. Он вновь зажёг люмос, но на этот раз пощадил мои глаза и увел палочку в сторону. И на том спасибо!

— Отработка?.. — я грустно улыбнулась.

Снейп цокнул:

— Отработки должны вразумлять, Октавия, — он говорил размеренно, но я всё равно дернулась. Когда крестный в последний раз называл меня по имени? — В твоём случае это бессмысленно.

Я больше не знала, что сказать. Он был прав. Как всегда. А я как всегда — глупая неудачница.

— Это правда? — я подняла взгляд, желая увидеть в глазах Снейпа ответ. — Вы считаете меня монстром? Вы все?

Он долго молчал, вглядываясь мне в глаза. Пытался использовать на мне легилименцию? Плевать. Ничего нового он там не увидит.

Наконец Снейп отрезал:

— В Хогвартсе и у стен есть уши. Иди за мной.

Мы пришли в его кабинет — и я думала, что он хочет говорить тут. Но крестный вдруг пошел дальше, прямо к стене. Он хоть не стукаться о нее хочет?..

Но нет. Снейп поднес палочку и прошептал «Deremo». В этот момент часть стены вздрогнула и отъехала в сторону. За ней показался проход. Я в недоумении посмотрела на крестного, и тот жестом показал идти следом. Осталось надеяться, что он не решил избавиться от нерадивой крестницы.

За проходом оказался ещё один кабинет — но намного больше. В центре стоял дубовый стол, а вокруг него — шкафы и полки с кучей колб и баночек. Зелья.

— Это твой склад на черный день? — я нервно улыбнулась, но Снейп и бровью не повел, указывая на стул напротив. И без слов понятно.

— Об этом месте не знает даже Минерва, — процедил зельевар. — В курсе был лишь Дамблдор, но…

— Ты его убил, — закончила я за крестного и тут же ощутила на себе его испепеляющий взгляд.

— Напомни оторвать твоему отцу уши за воспитание дочери. Хоть ты и полукровка — манеры у Малфоев должны быть в крови.

Я закатила глаза. Ага, а ещё в крови свойство быть пожирателем и влюбляться в не того, кого надо.

— И ты позвал меня сюда нотации читать? — я закатила глаза, и Снейп покачал головой. Ну, а что?

— Октавия, ты повторяешь ошибки своего отца, — вдруг произнес он. — Надеваешь маску самоуверенности и безразличия вместо того, чтобы решать проблемы.

Опять они про эту самоуверенность! Я что, виновата в своем характере?

— У меня нет проблем.

— Поэтому ты применила Круциатус к Поттеру? — крестный не давил, не упрекал. Он стоял, облокотившись о стол, и спрашивал, будто говорил о погоде. Наверное потому я ему доверилась.

— Они хотели злую Малфой — они ее получили, — я отрезала, скрестив руки на груди. — И готова к последствиям.

Снейп пару секунд молчал, а затем приложил руку ко лбу.

— Ты понятия не имеешь, какие последствия, — выдохнул он наконец. И внутри меня начал подниматься протест.

Опять. Опять тайны и недоговорки! Задолбали!

— Так расскажи! — я вскочила, глядя Снейпу в глаза. — Что за пророчество, и почему все приплетают меня? Или ты тоже предпочитаешь молчать, любимый крестный?

Снейп долго выдерживал мой взгляд. Как и я — его. Невыносимый тяжёлый взгляд.

— Ты уже довольно много знаешь.

— Вот только не надо использовать на мне легилименцию! — я фыркнула и отвела взгляд.

И в этот момент он произнес загробным голосом:

— «Дитя, сотворенное из союза света и тьмы на конце солнцестояния, возродит то, что погребено навсегда».

Я застыла. Это пророчество? Вот так просто: без уговоров, шантажа и пыток? И что это, черт побери, значит?

— Я… я не понимаю, — я растерянно посмотрела на Снейпа.

— Пророчество произнесла Трелони ещё до вашего рождения. Но Грейнджер все равно приняла решение родить.

То есть мама знала, что кто-то из нас — я или Скорпиус — зло во плоти, и все равно рожала? Звучит не особенно ответственно.

— И именно тогда Золотая Троица распалась. Поттер помешался на Пророчестве, он до сих пор готов в любую секунду упрятать в Азкабан и тебя, и Скорпиуса.

Это было явно не то, что я ожидала услышать. Так они рассорились не из-за брака мамы. Все из-за нас.

— Но о ком говорится в Пророчестве? Мы же двойняшки.

Снейп молчал. И это молчание было невыносимым.

— Все считают, что пророчество о тебе, Октавия.

* * *

Как бы странно это не звучало, я не удивилась. Не ревела, как белуга. Даже не злилась.

Я просто знала, что это — бред сивой кобылы. Потому что не собиралась я воскрешать никакое зло! И становиться им — тем более. А пророчество вряд ли подлинное. Из всех предсказаний Трелони сколько сбылось? Три? Такой себе показатель.

— В любом случае, спасибо, что рассказал, из-за чего меня считают монстром, — я благодарно посмотрела на крестного, впервые признавая его таковым. А не профессором, зельеваром или грозой подземелий.

— Мерлин, Октавия, ещё раз назовешь меня на «ты» — уши оторву не только твоему отцу, но и тебе, — Снейп говорил серьезно, но на него губах мелькнуло маленькое подобие улыбки. — Иди спать, пока я не сделал это прямо сейчас.

Прощай, крестный — привет, гроза подземелий. Усмехнувшись, я вышла из кабинета.

Хогвартс снова казался до безумия тихим. Таким тихим, что порой я не узнавала его: без вечно снующих студентов, гама, топота и смеха. Тишина — и только.

Я почти дошла до гостиной, когда за углом что-то шелохнулось. Я могла поклясться, что это была мантия!

На секунду сердце пропустило удар, но я себя успокоила: кто будет разгуливать посреди ночи? Гриффиндорцы, желающие найти приключений на свою пятую точку?

— Эй, я тебя видела. Выходи, — я хмыкнула.

И в этот момент в меня полетело оглушающее заклинание.

Я едва успела отскочить, но последовало ещё одно! Что происходит? Сердце бешено стучало.

У меня же нет чертовой палочки!

— Бомбарда!

Взрыв прогремел прямо под ногами, я вскрикнула от резкой боли в ногах и отлетела на пару метров. Да что за черт?

Думай!

Морщась, я сжала кулаки. Палочки нет. Меня сейчас прикончат, а я даже не узнаю, кто.

— Трус! — в отчаянии закричала, когда ко мне вдруг подошёл человек в длинной черной мантии с белой маской. Скрывать свое лицо — как низко.

Он встал надо мной и направил палочку.

Неужели все и правда закончится так? В носу защипало, в горле застрял ком. Я в один момент расплакалась. Нет, не хочу умирать!

Но было поздно. Человек в маске тихо прошептал «Авада Кедавра».

Я зажмурилась, когда в последнюю секунду кто-то резко схватил меня за плечо и потащил на себя. Зелёный луч попал прямо в пол.

Я ощутила знакомый запах одеколона, подземелий, и сразу узнала Тома, хоть и в темноте не смогла разглядеть его лица. Слизеринец крепкой хваткой прижимал меня к себе, наставив палочку на человека в маске.

— Vulnusus! — выкрикнул Том, и нападающий взревел, хватаясь за лицо. Я и до этого участвовала в дуэлях, но впервые меня хотели убить не только на словах. Впервые я чувствовала себя бессильной, беззащитной и жалкой. Ужасно жалкой.

— Сектумсемпра! — выкрикнул нападающий, но Том вовремя использовал защитные чары. Я не понимала ничего из происходящего. Заклинания, которые они произносили, были мне незнакомы. Но только от их произношения кровь стыла в жилах. Хотелось заснуть, и проснуться, когда всё кончится.

Я чувствовала, как напряжен Том — и буквально ощущала его усталость. В какой-то момент парень дернулся — и я с ужасом осознала: в него попали! Тяжело дыша, одним рывком слизеринец отправил меня за спину и начал идти на мужчину в маске, без конца атакуя его. Тот даже не успевал отвечать: все силы и концентрация уходили на защиту.

Но когда Том оказался слишком близко — нападающий вдруг исчез. Он трансгрессировал! Но… Но как? В Хогвартсе это невозможно!

Том, тяжело дыша, обернулся ко мне. Его грудь вздымалась, темные локоны прилипли ко лбу, а глаза сверкали от злости. В руках он все ещё крепко сжимал палочку — явно был напряжен и ожидал атаки.

А я в тот момент почему-то подумала, что Том Нотт в гневе — одно из самых прекрасных явлений Хогвартса. Наши взгляды пересеклись, и слизеринец в одно мгновенье оказался рядом. Он кивнул на мою ногу.

— Октавия, ты ранена? — Тут я опустила взгляд. Моя правая нога больше напоминала кровавое месиво: из-за бомбарды кровь из свежих ран сразу спеклась, там появились ожоги. Жуть. Видимо, из-за шока, я боли не ощущала. Хотя Тома это не остановило: он тут же подхватил меня на руки и понес в сторону гостиной Слизерина.

— Меня пытались убить, — я хотела задать вопрос, но констатировала факт.

Том посмотрел мне в глаза. Его были такими темными, что сейчас сливались с картиной ночи. Я судорожно вздохнула, положив голову слизеринцу на плечо. В ответ он сильнее прижал меня к себе; так мы и дошли до гостиной, в полной тишине, безопасности и комфорте.

У него был восхитительный запах одеколона. А ещё он пах подземельями.

В гостиной было тихо, поскрипывал камин. Конечно. Мало кому придет в голову бродить посреди ночи.

— Том, — слизеринец опустил меня на диван и развернулся к серванту: благодаря Снейпу у нас всегда были запасы зелий первой необходимости, в том числе и бадьян. — Как ты оказался там посреди ночи? В коридоре?

На секунду он замер. Затем взял пузырек с верхней полки и обернулся ко мне.

— Я должен был кое-с-кем встретиться, в другом крыле. А затем увидел тебя, — он говорил размеренно, параллельно снимая с моей ноги туфлю.

А меня вдруг окатило жаром. Встретиться?

— С девушкой? — вслух выпалила я. Черт!

Том вдруг усмехнулся своей аристократической улыбкой и хмыкнул, встречаясь со мной взглядом:

— А ты ревнуешь, принцесса?

Этой фразой он меня окончательно добил. Я буквально молила провалиться сквозь землю.

— Нет! — я увела взгляд в сторону, лишь бы не смотреть в глаза Тому.

Но тот вдруг аккуратно коснулся моего подбородка и повернул его к себе. В горле застрял ком, а низ живота в одно мгновенье свело. Мерлин.

— С другом, — очень тихо произнес слизеринец, приблизившись к моему лицу. Его пальцы были такими холодными.

Вдруг катастрофически стало не хватать воздуха.

— Спасибо, что спас меня, — сдавленно произнесла я.

— Принцессы созданы, чтобы их спасать, верно? — его рука с моего подбородка переместилась выше, и заправила локон волос за ухо.

Некоторое время мы просто смотрели друг на друга, в напряжённом, и при этом невероятно комфортном молчании. Он был полностью противоположностью Джеймса.

— Но нужно выяснить, кто это сделал, — вдруг прервал идиллию Том, плавно отстранившись. Я сглотнула и впилась ногтями в ладонь. — Это достаточно сильный маг.

Ага. Кто ещё способен трансгрессировать в Хогвартсе? Только директора. Но не могла же Макгонагалл меня пытаться убить. Тем более, что фигура была явно мужская.

— Но как узнать? — я зажмурилась, когда Том залил бадьяном рану. Боль была гораздо сильнее ожидаемой.

Тогда я рефлекторно вцепилась слизеринцу в руку. Черт подери! В тот момент даже Круцио казалось более щадящим.

— Сейчас пройдет, — Том ободряюще погладил мою руку. — Я ранил нападающего. Порез от этого заклинания нельзя залечить ни магией, ни зельями.

Я всхлипнула. Мой пятый курс больше похож на выживание, чем на учебу.

— Не говори никому про нападение, хорошо? — изо всех сил я прикусила внутреннюю сторону щеки. — Мои родители заберут меня из школы, если узнают.

Том задумчиво кивнул, но взял с меня слово: если что-то не так — я сразу говорю ему. Потом он помог мне дойти до спальни. Если с Джеймсом я задавалась вопросом, какого Мерлина он меня поцеловал, то с Томом все было гораздо хуже.

Какого Мерлина он меня не поцеловал?

* * *

Всю ночь я не могла уснуть из-за боли в ноге и идиотских скачущих мыслей. Меня пытались убить.

Да, стоит признать: я подозревала, что с моим характером такое может случиться, но… не так же рано! Мне шестнадцать, какие к черту покушения на убийства?

Я перевернулась на другой бок, кусая губы до крови. Ещё и Том со своими красивыми глазами совершенно не вписывался в эту череду безумных событий.

В общем, заснула я лишь под утро, и ни крики соседок, ни их бубнеж под ухом меня не разбудил. А вот урчащий живот, в котором уже сутки не было ничего, кроме зелий, начал требовать еду.

Кое-как расчесав кудри (чего делать явно не стоило), я поплелась в большой зал. Спать хотелось безумно, но есть — ещё больше. За ночь бадьян почти полностью справился с ногой, и боли не было. Остались лишь немногочисленные шрамы, которые я усердно спрятала за гольфами.

Но прямо перед входом в зал я заметила самую лохматую прическу из существующих — и опознала ее владельца. Джеймс! Значит, отец вернул их в школу?

Я тут же подбежала к толпе гриффиндорцев, привычно игнорируя косые взгляды. Только сейчас они были особенно зло настроены — история с Круцио так легко не забудется.

— Поттер! — я дернула гриффиндорца за рукав мантии, и он обернулся.

Пару секунд Джеймс смотрел на меня спутанным взглядом, а затем… Затем резко заключил в объятия, настолько крепкие, что у меня перехватило дыхание.

Он носом уткнулся мне в макушку, а я продолжила стоять, как вкопанная. Что произошло? У Поттера окончательно шарики за ролики закатились? Гриффиндорцы тоже так считали, судя по их ошарашенному виду.

Пытаясь вырваться, я прошипела:

— На нас смотрят, придурок.

Гриффиндорец плавно, будто не хотя, отстранился. Я потерла плечо.

— Я думал, Круцио достаточно, чтобы ты меня простила, Малфой, — Поттер усмехнулся в своей обычной манере.

А меня вдруг проняла дрожь. Я вспомнила, как Уизли наставила на меня палочку и произнесла это чёртово заклинание…

— Заткнись, — отрезала, — и скажи, где тот Поттер, что умнее.

Джеймс нахмурился, я увидела, как он сжал кулаки. Но разве может король Гриффиндора позволить подорвать свой авторитет какой-то Малфой, да ещё и перед всем факультетом?

— Перед тобой, — фыркнул он. — А тот, что предатель семьи, — где-то шляется. Мне откуда знать?

Мерлин, а я только подумала, что Поттер действительно поумнел. Обнадежил.

— Не смей так назвать Альбуса, не то…

В одну секунду Поттер сделал ко мне шаг и наклонился, позволяя себе находиться в миллиметре от моего носа.

— Не то что, Малфой? — насмешливо спросил он.

Верните мне палочку. Одного Круцио здесь явно мало.

— Да пошел ты, — я фыркнула, резко оттолкнула Поттера и развернулась.

Прости, желудок. Поедим в другой раз.

* * *

Я быстрым шагом шла по коридору, всеми известными ругательствами осыпая Джеймса Поттера и его павлиний зад. Ну как этот зад умудряется вызывать у меня такое количество негативных эмоций? Гриффиндорская заноза!

Я ускорилась на повороте, и тут кто-то резко вывернул из-за угла. Не успев затормозить, мы столкнулись.

Я упала на пол и сразу потерла бок. Отличное начало дня.

— Октавия! — голос Альбуса казался отчаянным и радостным одновременно. Но столкнулась я не с ним.

Мое сердце выполнило кульбит. Только не это. Нет.

Свежий глубокий порез зиял на его лице.

На лице Гарри Поттера.

Альбус протянул мне руку, помогая встать, но я с ужасом всматривалась в лицо его отца и не могла пошевелиться.

Он пытался убить меня. Гарри Поттер пытался убить дочь своей лучшей подруги!

— Тави! — голос Альбуса вывел меня из состояния ступора, я неспеша поднялась, не отрывая взгляда от Поттера-старшего. — Да что с тобой такое?

Растерянность медленно сменялась гневом. Я чувствовала, что закипаю изнутри, и пыталась разглядеть хоть толику сожаления в глазах Поттера.

Нет. Ничего.

— Поранились, сэр? — едва сдерживая раздражение, я кивнула на его щеку. Порез был действительно глубокий. Слишком.

Поттер-старший, словно нехотя, посмотрел на меня, а вот младший растерянно перевел взгляд на отца.

— Верно, — тот кивнул, поджав губы, — мисс Малфой.

На фотках в «Пророке» и карточках из шоколадных лягушек его изображали гораздо красивее и моложе. В реальности у давно-не-мальчика-который-выжил лицо было усыпано кучей морщин, среди которых даже знаменитый шрам блекнул. А в волосах проглядывалась седина.

— Вообще-то, правильно говорить «мисс Грейнджер-Малфой», — протянула я, — сэр.

Но вот что не изменилось — так это его вытянутая, уверенная стойка аврора.

— Эй, что происходит? — Альбус был в полном смятении и совершенно не понимал, что происходит.

— Может тебе твой папочка расскажет? — неожиданно даже для себя, я огрызнулась на друга.

И тут же отпрянула. Слизеринец в недоумении посмотрел на своего отца, а я впилась ногтями в ладонь. Дура. Не следовало даже заикаться об этом.

— Пап, о чем она?

Поттер-старший поджал губы, окинув меня пронзительным взглядом. Некоторое время мы все молчали, пока мистер Поттер вдруг не обратился к сыну:

— Отныне я запрещаю общаться тебе с кем-либо из Малфоев, ясно, Альбус? — он говорил строго, ледяным тоном, который пугал даже меня.

Запрещает общаться? Чего, черт побери?

— Нам не десять лет! — я сделала шаг вперёд, чтобы заслонить друга, но Поттер-старший резко выставил руку, останавливая меня.

— Ты подчинишься, Октавия, и больше не приблизишься к моим детям.

Я только хотела воскликнуть, что это бред и я не собираюсь слушать чертового манипулятора, как вдруг оцепенела.

Голос мужчины звучал не снаружи. Он буквально был в моей голове.

Я пыталась сопротивляться, высказаться, сделать хоть что-то, но… Тело словно налилось свинцом, я ощутила жуткую слабость и сонливость. Все, чего хотелось — покоя.

Я поняла, что надо довериться голосу. Он прав. Поттерам будет проще, если я уйду из их жизни. Словно через призму я увидела, как Альбус что-то кричит отцу, а потом вдруг толкает его.

В эту секунду я словно вынырнула и судорожно вздохнула. Мысли вновь вернулись в прежнее русло.

Я упёрлась руками в колени и прикрыла глаза. Что это было?..

— Почему ты не можешь быть, как твой брат, Альбус? — я услышала строгий тон Гарри Поттера. В ответ слизеринец отрезал:

— Не смей даже касаться Тавии, — я впервые слышала такой гнев в его голосе. И подняла взгляд, благодарно глядя на друга.

Все же мы действительно были ближе друг другу, чем кто-либо. С самого первого курса вместе.

У нас не было какой-то знаменитой дружбы, золотой троицы, скандалов и ссор. Мы просто искали в друг другу поддержку. И, что немаловажно, находили ее.

Гарри Поттер, не удостоив меня взглядом, а Альбуса — ответом, развернулся и зашагал дальше по коридору.

Повисло молчание. Я слышала лишь отделяющиеся шаги Поттера-старшего и не знала, что сказать. То же чувствовал и Альбус.

А потом вдруг в один шаг сузил расстояние между нами и крепко обнял меня.

— Прости, Тави, — в его голосе чувствовалось неподдельное сожаление. — Прости, что тебе пришлось это пережить.

Я обняла Ала в ответ и выдавила улыбку. Надо всегда притворяться, что все хорошо. Всегда.

— Ты даже не представляешь, что именно.

Я опустила взгляд на свою лодыжку. Гольф сполз, оголяя большущий шрам от ожога. Оставалось надеяться, что Альбус его не заметил.

— Нет, Тави. Я представляю.

Он явно говорил не об ожоге, а о чувстве отсутствия контроля над своим телом, которое я испытала несколько минут назад. Но что это значило?

— О чем ты? — Я отстранилась от Альбуса, пытаясь словить его взгляд и хоть что-то прочитать. Вообще вся ситуация казалась довольно странной и неловкой.

Раньше моими проблемами были отработки у Филча и Снейпа, а не поехавший герой войны и покушения на убийство.

— Это сложно понять, но… — слизеринец вздохнул, запуская руку в волосы. И прикусил губу. А потом затих. Я же от нетерпения едва не взорвалась. Чего он тянет?

— Ал, у нас через пять минут лекция у Снейпа. Опоздаем — нас ждет совместное отмывание котлов от произведений искусства первокурсников.

Тогда он тяжело вздохнул и вдруг взял меня за руку, крепко ту стиснув.

— Папа использовал Империо. На тебе.

Меня как с ведра окатили. О чем он говорит?!

Я замерла в шоке, надеясь, что мне послышалось. Но судя по тону — он говорил абсолютно серьезно. Даже с какой-то болью в голосе.

— Зачем?.. — я с недоверием уставилась на Альбуса. — Это…

— Я знаю, — парень сильнее сжал мою руку. — Это всё не имеет смысла.

Почему же? Смысл есть.

Не вышло заавадить, так хотя бы возьмём ходячее пятнадцатилетнее зло под контроль, да?

Я покачала головой. Это совершенно не укладывалось в голове

— Твой отец ненавидит меня, — не без горечи подытожила я.

Альбус вздохнул и приобнял меня за плечи.

— Он… Он не плохой человек, Тави. Просто на него легло много ответственности в свое время.

Странно это было слышать от Альбуса, которого отец явно любил меньше, чем Джеймса, так похожего на своего дедушку. Но я не осуждала.

* * *

После лекции Снейпа, на которую я и Альбус все же опоздали, мы пошли в Большой зал на обед. Скоро должен был состояться Весенний бал, и кубок огня, некогда объявляющий участников Турнира Трёх Волшебников, теперь выдавал имена двух самых достойных мага Хогвартса, которые откроют бал.

Мне на это событие было глубоко фиолетово, все, о чем я мечтала, — еда. Желудок китом завыл при виде полного стола.

Я уселась рядом с Алом и тут же наложила себе побольше куриных ножек, пока все с любопытством слушали Макгонагалл. Она говорила что-то про честь и дух, и что Кубок выбирает студентов с пятого по седьмой курс.

Кому это вообще интересно?

Я потянулась за очередной порцией тыквенного сока, когда Кубок разгорелся и выкинул первое имя.

— Джеймс Сириус Поттер! — громко воскликнула директор, улыбаясь от уха до уха. Она явно обожала старшего Поттера, несмотря на его иногда излишне неподобающее поведение.

Павлин под шумные аплодисменты поднялся и с ослепляющей улыбкой помахал всем в зале. Я хмыкнула.

Бедная его партнёрша. Отправлю ей купон на бесплатную психологическую помощь.

Альбус закатил глаза, а Скорпиус вовсе сидел на другом конце стола, уткнувшись в книгу и не обращая на происходящее никакого внимания. Кубок вспыхнул во второй раз.

Я взяла куриную ножку и жадно принялась есть, как вдруг раздался слегка дрожащий голос Макгонагалл:

— Октавия Нарцисса Малфой…

Кусок комом встал в горле. Я едва не поперхнулась и так и замерла с этой чертовой куриной ножкой в руках.

Все обернулись на меня, когда я мечтала провалится сквозь землю. Ну за что?..

В одну секунду я отложила еду и вытерла рот салфеткой. Альбус пихнул меня в бок: «Поднимайся!»

Я медленно встала со своего места и оглядела молчащий зал. На лице Снейпа не читалось, как всегда, ничего. А вот Макгонагалл, профессор Палмер, Трелони и другие преподаватели смотрели на меня и Джеймса с явным волнением. Или даже ужасом.

Я встретилась взглядом с павлином. Он не увел его и решительно, с какой-то долей насмешки усмехнулся.

Это меня выбесило. Думает, что я откажусь от участия ради его павлиньего зада? Я тоже оказалась достойной. По версии кубка огня точно.

Так что пошел он!

— А аплодируют у нас только Поттерам? — я подняла брови, обводя взглядом зал.

Постепенно послышались тихие, неловкие аплодисменты, но мы с Джеймсом не отрывали друг от друга взгляда.

Павлин.

Когда я села на место, ещё долго все шептались, обсуждая произошедшее. Когда это видано, чтобы Поттер и Малфой вместе танцевали на балу?

Иногда мне казалось, что Хогвартсу просто не хватает сплетен, и они берутся обсуждать всё, что на глаза попадется.

— Ты никогда не жалела, что попала на Слизерин? — тихо спросил меня Альбус, ковыряя вилкой пюре.

Он заставил меня задуматься над ответом. Ну, попади я на Гриффиндор, Поттер бы выжил меня оттуда. Или я его.

Или Хогвартсу пришел бы конец.

— Ты подарил мне идею, — задумчиво пробормотала я, и Ал нервно сглотнул. Наверное, ничего не пугало его больше моих задумок.

— В твоих планах нет места спокойной жизни, Тави, — он покачал головой. — Никогда не думала без проблем и долгов закончить учебный год, взяться за учебу и всё такое?

Ну нет, только не это! Мне хватало речей преподавателей по поводу учебы, а тут ещё и Альбус вклинился! С моими отметками профессора не сулили мне ничего хорошего. Снейп на консультации всерьез предложил уйти в канцелярию министерства, подытожив, что больше меня никуда не возьмут.

Я тогда запротестовала: у меня ведь были отличные знания по Защите, аврором можно стать. А зелья подтяну.

Тогда Снейп с невозмутимым лицом всучил мне колбу с жидкостью и сказал определить, что это за зелье.

Откуда я могла знать, что любимый, черт бы его побрал, крестный подсунет мне воду?!

Короче, путь в авроры мне был заказан, и я совершенно не знала, кем хочу быть.

— Спокойная жизнь явно не мое, Ал, — усмехнулась я. — А ты решил, кем будешь?

Альбус пожал плечами. Он тоже не знал, что делать со своей жизнью. И как можно это решить в таком возрасте?

— Джеймс в этом году выпускается и поступает на аврора. Отец решил.

Я хмыкнула. Неудивительно, что павлин идёт по стопам великого Гарри Поттера.

— Кто бы сомневался. Идеальный во всем, да? — Я отодвинула тарелку и схватила Ала за руку. — Пошли, нам надо попасть в кабинет директора.

Пока Альбус пытался откашляться, я уже тащила его к выходу.

Дорогу к кабинету Макгонагалл я знала, как свои пять пальцев. Всё-таки бывала там не раз, в отличие от Альбуса, который только при мысли о наказании едва сознание не терял.

— Зачем нам туда? — шепнул он, когда мы притаились за поворотом.

— Хочу поговорить со Шляпой, — шикнула я. Альбус ничего не ответил.

То ли он привык к моим идеям и уже ничему не хочу удивлялся, то ли сам хотел бы поговорить с ней.

Ведь в тот год, когда мы распределялись, главной темой для обсуждения стала я, сидевшая под шляпой минут десять, и Альбус, которого почти сразу распределили на Слизерин. Мы явно выбивались среди остальных.

Долго ждать не пришлось. Макгонагалл, что-то увлеченно читая, вышла из кабинета. Тайная дверь открылась, и нужно было как можно быстрее проскочить.

Мигом схватив Альбуса за руку, я рванула в проход. От неожиданности слизеринец едва не споткнулся. В последнюю секунду мы протиснулись внутрь, и я выдохнула с облегчением. Успели!

— Ты что, уже делала это раньше?.. — тяжело дыша, Альбус упёрся в колени руками. — Нас едва не прихлопнуло стеной!

Я невзначай пожала плечами.

— Пару раз.

Несколько натянуто улыбнувшись, пока Альбус не успел на меня накричать, я потащила его за собой наверх. Времени у нас было мало, а поговорить со Шляпой стоило обоим.

Едва открыв дверь в кабинет директора, я скомандовала:

— Стой на шухере, потом поменяемся.

И быстро подбежала к стеллажу. На верхней полке как раз стояла шляпа, немного запылившаяся и подряпаная, но в целом совершенно не изменившаяся со времён моего распределения.

— Эй, панамка! Проснись! — громко обратилась я к Шляпе, зная, что только так она соизволит ответить с первого раза.

Хоть и слегка возмущенно.

— Малфой, — Шляпа устало протянула мою фамилию. — По частоте упоминания вы обогнали даже близнецов Уизли. А о них до сих пор шепотом говорят.

Я прикусила губу, заинтересованно глядя на Шляпу. Это комплимент или выговор? Я должна стыдиться? Всегда говорит загадками, панамка фигова.

— Я хотела кое-что узнать, — прикусила губу. — Про ваше решение.

Шляпа по-человечески хмыкнула.

— Ты думаешь, я отправила тебя на Слизерин из-за угроз? Деточка, за тысячу лет мне и не таким грозили.

Прозвучало это более чем ободряюще.

— Тогда почему не Гриффиндор?

— Очень простая причина, маленькая Малфой, — вновь хмыкает шляпа. — Ты не гриффиндорка. Ты слизеринка, хоть отчаянно отрицаешь это.

Шляпа спятила. Это единственное объяснение тому, что она сейчас сказала.

Иначе что за бред? Я всегда считала себя слизеринкой! И никогда не представляла на себе эту отвратительную красную мантию.

— И ты точно не Рейвенкло. Я читаю мысли, глупая девочка, — возмутилась панамка.

В конце года обязательно скормлю ее Дремучей Иве. Интересно, она и это услышала?

— Да, Малфой. Я не настолько стара, чтобы не услышать твои мысли отсюда.

Эксперимент провалился. Буркнув, что не очень-то и хотелось, я вернулась к двери и подтолкнула Альбуса. Настал его черед общаться с панамкой.

— Ещё один, — фыркнула та, едва Альбус с опасением подошёл к ней. — У слизеринцев обострение, Поттер?

Он смущённо переступил с ноги на ногу и только открыл рот, как Шляпа перебила его:

— Ты сам выбрал Слизерин, мальчик. Я лишь согласилась с твоим выбором.

Ого. Такие подробности Альбус мне не рассказывал. Я всегда полагала, что его распределиление было случайностью. Совпадением.

Но он сам попросил отправить себя на факультет-враг его отца?

— Но что бы было, попади я на Гриффиндор? — тихо спросил парень, переминаясь с ноги на ногу.

Шляпа недолго молчала.

— Ты бы не нашел себе места среди Львов, мальчик, — протянула она. — Твои амбиции поражают. Истинный представитель Слизерина.

Я улыбнулась. Не зря Альбус был старостой, и отменно справлялся со своими обязанностями.

— Но я по-прежнему считаю твое распределение ошибкой, — вдруг хмуро произнесла панамка. — Это чревато последствиями.

Мы с Поттером переглянулись. И недоуменно уставилась на Шляпу. Да что она несёт?

— О чем вы?..

— В свое время вы поймёте меня, дети, — томно произнесла панамка и закрыла свои шляпьи глаза. — А теперь дайте мне отдохнуть. Даже в отпуске покоя не дают, изверги.

Мерлин, даже панамка в этой школе говорит загадками! Что за идиотизм?

Взяв задумавшегося Альбуса под руку, я шикнула, что нам пора выбираться.

— У меня сегодня слушание в Министерстве, — буркнула я, спускаясь вниз по лестнице. Объяснять причину применения непростительного, которое, между прочим, не простительно, будет более чем сложно.

— В смысле? — Ал удивлённо посмотрел на меня, заставив затормозить. — Тебе до сих пор не сказали?

— Знаешь, здесь сложилась традиция ничего и никогда мне не говорить, — фыркнула я, тем не менее, заинтересовавшись. — Так о чем ты?

Поттер томил, видимо думая, как подступиться. А я терпеть не могла ожидание!

— Слушания не будет. Джеймс, он…

Слыша это имя, я переставала себя контролировать. Когда Джеймс Поттер наконец уйдет из моей жизни?

— Что ещё? Меня сразу посадят в Азкабан из-за этого павлина? — зло фыркнула я. И слизеринец смущенно опустил глаза.

— Нет. Он отказался от показаний. Сказал, что ты ничего к нему не применяла и это была обычная дуэль. А упал он из-за того, что хотел поскорее ее закончить.

Я застряла на месте, чувствуя, как к щекам подступает жар. Это не могло быть правдой.

Джеймс Поттер меня защитил.