Октавия, черт возьми, Малфой! (джен)

Многие говорят, что дети невинны и ведут себя, подобно ангелам. А я знаю правду: для своих ровесников они могут устроить личный ад.

Это не началось сразу. Первокурсники вообще существа безобидные, поглощённые чем-то новым, неизведанным, поэтому им нет дела до остальных студентов. Но стоит неопытным новичкам вырасти, как начинается то, что вы можете видеть в большинстве школ — буллинг. Он ничем не отличается от места к месту, будь то магическая школа или обычная. У всех один и тот же план.

Шаг Первый — выбрать жертву

— Эй, смотри, куда прешь! — девочка в гриффиндорской мантии толкнула меня в плечо и мгновенно сделала вид, что виновата была я. Слишком умная?

— Прешь здесь как раз-таки ты, красная. А я иду.

Она поправила мантию и вскинула подбородок, явно не собираясь направляться дальше по своим важным делам. Ну началось.

— Язвить тебя папочка-пожиратель научил, Малфой?

— Даже если и он? — я вопросительно подняла брови. — Ну?

Девочка — вероятно, третьекурсница — такого ответа не ожидала. Открыла рот — закрыла — вновь открыла, не в состоянии сформулировать мысль.

Шаг второй — найти ее слабое место.

— Не разговаривай с ней, — подошёл явно ее однокурсник, хаффлпаффец, и заискивающе подмигнул. — Что можно взять с дочери пожирателя?

Это было слишком.

Я притормозила, сжимая кулаки. Медленно выдохнула. Прикрыла глаза, невольно вспоминая самые ужасные проклятья, которые мы изучали. Нельзя было поддаваться. Они только и ждали, что я взорвусь. Желали этого.

— Ты хотел сказать, дочери грязнокровки? — поддакнула гриффиндорка. — Твоя семья — позор для всех аристократов, Малфой.

Вдох… Выдох… Я полностью спокойна, я не собираюсь делать ничего плохого. Просто развернусь и…

Хрен с ним.Я с размаху ударила гриффиндорку.

Девочка заверещала, словно я не кулаком в глаз била, а кипятком ее ошпарила; мальчик же визжал просто за компанию. Но мне было все равно.

Шаг третий — настроить всех против жертвы.

Также быстро, как ударила гриффиндорку, я схватила ее дружка за воротник и резко прижала к стене, приставив к горлу палочку. Я была всего на год старше, но несомненно сильнее третьекурсника, решившего выпендриваться. Это сыграло на руку. Ему.

— Назови мое имя, — прошипела я, впиваясь кончиком палочки в его кадык.

— Октавия…

— Полное! — уже рыкнула я, приближаясь к испуганному лицу, наслаждаясь исходящим от него страхом.

— Октавия Малфой! — вновь заверещал мальчик, заставляя обернуться тех, кто ещё не обернулся, и тут же зажмурился, готовясь к худшему.

Худшее уже произошло, придурок.

— Октавия, черт возьми, Малфой! — я клацнула зубами прямо над его носом, и резко отстранилась. — И никто, никто и никогда не смеет оскорблять мою семью. Понял?

Он вряд ли слышал, что я сказала, но активно кивал на каждое слово. Жалкое зрелище.

Я выдохнула, пытаясь совладать с бушевавшим внутри ураганом, забыть громкие слова — «дочь грязнокровки», «дочь пожирателя». Тяжело забыть, когда эти слова выжжены в твоём сердце.

Тяжело забыть, когда из этих слов состоит твоя родословная.

— Мисс Малфой! — сегодняшний день состоит из визга?

Я спокойно развернулась, глядя прямо на директора. Говорят, Макгонагалл сразу на несколько лет постарела после войны. Но я всегда знала ее такой: осунувшейся, с кучей морщин по всему лицу, вечно хмурящуюся и трясущуюся от каждого шороха.

Тем не менее, свой острый ум и обострённое чувство справедливости она не растеряла, как и ученики не утратили уважение к ней.

— Профессор, — я упрямо поджала губы, оглядывая скопившуюся вокруг нас толпу, и поморщилась, осознавая: они все продумали.

Шаг четвёртый — принятие позиции жертвы.

— Вы угрожали студенту Хаффлпаффа палочкой?

— Да, — я спокойно кивнула.

Она все видела, а если и уворачиваться — меня сдадут эти зеваки вокруг. Уходить — так с гордо поднятой головой.

— Вы рукоприкладствовали в отношении студентки Гриффиндора? — в ее тоне стали проявляться металлические нотки. Плохой знак.

— Да.

Девочка в красной мантии с такого же цвета гематомой под глазом шмыгнула носом, прячась за спиной профессора.

— Пятьдесят очков со Слизерина, — Макгонагалл укорительно покачала головой, — письмо вашим родителям, а также, — осмотрела мою мантию, стараясь найти в одежде недостатки, — наказание. Его вам назначит наш лесник.

И, к удивлению всех, я вновь кивнула.

— Профессор, вам не показалось, что Малфой в последнее время совершенно отбилась от рук, — хаффлпаффец, недавно убежавший, как дрожащая собака, высунулся из толпы и проскулил что-то невнятное.

Я бы и это проигнорировала, если бы не заметила пристально следящего за мной Джеймса. И его чертовы карие глаза окончательно вывели меня из себя.

Когда наши взгляды пересеклись, я не отвернулась, а стойко продолжила смотреть на него.

Он тоже не спешил уводить глаза, словно выжидая, оценивая, критикуя…

— Твоего мнения никто не спрашивал, вшивая псина, — произнесла я это так спонтанно, что не сразу поняла, кому сказанные слова принадлежат.

А когда поняла — с моего факультета сняли ещё тридцать очков, на глазах у всех, делая Октавию Малфой врагом кубка номер один.

Но я ни о чем не жалею, потому что в глазах Джеймса промелькнули искры, ставшие моей личной дозой.

* * *

В тот же вечер в спальне девочек столбом стоял дым. Пока не пришла староста и не применила нужное заклинание, даже не было понятно, откуда тот исходил.

— Ты совсем с катушек полетела? — Стелла Забини оттолкнула меня в сторону и закашлялась. — Хочешь нас всех убить?

Я стояла неподвижно, глядя на тлеющую в камине мантию. Казалось, что именно в ней заключалось все то, что терзало изнутри, то, что я так отчаянно скрывала и не выпускала наружу.

Мой маленький личный бунт.

— Никогда больше не надену форму, понятно? — спустя некоторое время я, развернувшись, вышла из комнаты.

* * *

Жизнь превратилась в ад после того события. Каждый видел во мне если не врага номер один, то точно последователя пожирателей. Единственный плюс, который я ощутила — новое знакомство, и, впоследствии, крепкая дружба.

Я и раньше слышала о брате Поттера — Альбусе, мой брат часто был с ним в паре на занятиях, они оба хорошо учились и помогали друг другу с домашней работой.

Потому что Альбус Северус Поттер попал на Слизерин. Он был таким же изгоем среди слизеринцев, как и среди гриффиндорцев; чужим среди своих, своим среди чужих…

Не знаю, как его угораздило получить наказание от Макгонагалл, но в Запретный лес мы отправились вместе. Для зелий нам нужен был волос единорога, но мы с Поттером-младшим умудрились раздобыть целый пучок. Не помню, что конкретно сделали с единорогом, но Рубеус Хагрид поклялся никогда больше не брать нас с собой.

Альбус, к моему удивлению, оказался полной противоположностью Джеймса. Он не был громким, жаждущим внимания, кричащим о своём благородстве… он не был павлином, и не выставлял свой зад напоказ.

Мы довольно быстро стали друзьями. Белые вороны объединились, и хоть Скорпиус первое время очень агрессивно относился к нашей дружбе, даже он со временем смирился. С тех пор мы везде были вместе. Лекции, занятия, перерывы, обеды…

Я доверяла ему все свои мысли, как и он мне — свои. Первая детская любовь, плохой поступок, прикрытие — мы могли найти в друг друге то, чего не хватало в остальных, и быстро стали лучшими друзьями.

Снейп, как и наши родители, были слегка в шоке. Однако даже семья свыклась с мыслью, что Поттер и Малфой — «не разлей вода».

Альбус действительно был самым лучшим другом во всем мире, но…

Я убила его.