Октавия, черт возьми, Малфой! (джен)

Наше знакомство с Джеймсом Поттером было ужасным. Как, впрочем, и всё остальное общение.

Я не попала на Гриффиндор, хотя Шляпа целых пять минут уговаривала меня принять красную мантию и пойти по стопам «храбрых», по стопам моей матери.

Я не была храброй. Дерзкой, вспыльчивой, даже наглой — да, но храбрости в этом перечне никогда не было.

Поэтому, в конце концов, Октавия Малфой оказалась на Слизерине вместе со своим братом; к счастью отца и горю матери.

* * *

Вскоре начались учебные будни, и уже с первой недели сентября я поняла одно: учиться — не моё. Вот совсем.

И по сей день буду утверждать, что виной тому — чертово зельеварение, вёл которое наш любимый декан — Северус Снейп.

По совместительству он был моим любимым крестным. «Любимым» — потому что единственным.

Свою любовь он проявлял, по словам отца, пока мне не исполнилось три. В этом возрасте я разбила набор юного зельевара, подаренный крестным на Рождество, и вся любовь испарилась, оставив Северуса Снейпа злым угрюмым профессором.

Не знаю, стал он таким до больницы святого Мунго или после (во время битвы за Хогвартс его чуть не убила змея Волан-де-Морта), но общего с крестным у нас было мало.

Хотя одно сходство было: он, как и я, терпеть не мог Джеймса Поттера. В принципе его ненависть скорее относилась к Поттеру-старшему, но он мог позволить отрываться на его мелкой копии.

А то, что Снейп не особо жаловал и отпрысков Грейнджер, — формальность.

В общем, не задалось с одним предметом, другие тоже пойдут под откос — решила Октавия-первокурсница и пошла в отрыв.

На отработках я сидела уже со второй недели учебы, и постепенно привыкала к маминым громовещателям (если к ним вообще реально привыкнуть!), однако…

Да, опять Поттер. Снова. И вновь. Каждая чертова отработка не обходилась без его наглой морды и взаимных подколов!

Его даже не смущала разница в возрасте — он воспринял меня, как посягательство на его павлиний зад, и всё тут.

Но на первых курсах наши перепалки были относительно невинными.

— Девчонка Малфой, скажи, ты слышала сказку про цыплёнка, который везде совал свой нос?

— У птиц клюв, Поттер, — я фыркнула и уткнулась в книгу, стараясь не провоцировать саму себя.

Снейп сидел за своим столом и был занят, но мне в любом случае хватило пяти отработок на этой неделе. Не стоило давать повод назначить ещё парочку.

— А ты самая умная?

— Я хотя бы имя твоё умудрилась запомнить.

Джеймс развернул свой пергамент, в котором за все время сделал лишь пару клякс. Его совершенно не пугала альтернатива сидеть на отработках у Снейпа весь день. Создал образ хулигана и пыжится, павлин.

— Мне хватает твоей фамилии, как и многим здесь.

Он любил задевать меня этим, и сначала подобное действительно оскорбляло. Но потом я подумала — какого хрена? — и забила на всех, кто осуждал меня и мою семью.

— Мерлин, ты можешь хоть на секунду заткнуться? — я кинула взгляд на Снейпа, и тихо вынула свою палочку, направляя ту в сторону Джеймса.

— Quietus!

Недавно выученное заклинание уменьшения громкости голоса оказалось как никогда к месту. Поттер не сразу осознал, что произошло, открывая и закрывая рот, пытаясь произнести слово… а затем его взгляд остановился на мне, буквально крича: «Тебе конец, Малфой».

Он никогда не касался меня.

У нас были перепалки, ссоры, взаимные оскорбления и ненависть, но Джеймс Поттер никогда не смел трогать Октавию Малфой.

До этого момента.

Он вдруг вцепился в мою кисть, крепко сжимая, пока я едва не заскулила от боли и вынужденно выронила палочку.

— Ты больной? — чуть громче положенного зашипела я, с усилием пиная гриффиндорца по ноге. — Отпусти. Немедленно.

Он не отвечал, потому что не мог. И тут я почувствовала, как другая рука, более крепкая, ухватила меня за затылок.

— Малфой, Поттер… — тяжелый бархатный голос сказал лишь наши фамилии, а я уже мечтала оказаться под землей.

У меня было единственное правило от отца: не злить Снейпа. И именно это правило, иронично, я постоянно нарушала.

— Вы не вылезете с отработок до конца своей жалкой, никчемной жизни, — профессор резко отпустил наши затылки, поправил рукава мантии и фыркнул, глядя на третьекурсника.

— Что с вашим взглядом, мистер Поттер?

Ладно, меня Снейп ненавидел куда меньше Джеймса, и я даже подозревала, почему: гриффиндорец невероятно был похож на своего дедушку. А поговаривают, что именно с ним у профессора когда-то не заладились отношения.

Поттер, конечно, промолчал. Он физически не мог сказать хоть что-то, как и сдать меня: у них — доблестных гриффиндорцев — это считалось чем-то ужасно постыдным.

Хорошо, что я не гриффиндорка.

— Сэр, Поттер мешает мне учиться, — сделав самый невинный взгляд из всех возможных, я кивнула на соседа.

— А вы это умеете, Малфой? — он вопросительно изогнул бровь. — Честно признать, я полагал, что дети лучших учеников школы будут более покладистыми и… — хмыкнул, — способными.

Я тоже хмыкнула. Ну полагал — и что дальше? Не оправдались его эти самые… полагания.

Привыкшая, что меня сравнивали с родителями, я быстро перестала обращать на это внимание. Скорпиуса ведь тоже сравнивали, правда, всегда в положительном ключе; он, золотой мальчик, оправдывал ожидания всех.

— А я полагала, что вы молодой и красивый. Не получилось, не фартану…

— Малфой! — губы Снейпа вылились в ещё более тонкую линию, и он развернулся, кидая: — Вы с Поттером сидите здесь до отбоя, я понятно объясняю?

— Ничего нового, — вздохнула я, переводя взгляд на разрывающегося в безмолвном ликовании Джеймса, и резко ударила того по ноге.

Ибо, как говорится, нефиг.