"Октябрь" в Гардарике (джен)

Буян был одним из трех крупнейших городов Гардарики. И, несомненно, самым волшебным. Казалось, когда Мировое Древо врастало в пространство, которое постепенно занимали маги, именно здесь оно дало больше всего ветвей. А некоторые утверждали, что их собственная магия усиливается и позволяет создавать более искусные чары. Буян назвали в честь легенды из прошлого, о которой даже обычные люди писали в своих сказках и мифах.

Мерием давно хотела посетить этот город, но никак не могла выбраться даже на пару часов. Но вот представился удобный случай. В центре переработки магических предметов «Болото», в котором она работала, закончились необходимые зелья. Мерием решила съездить за заказом вместо отца. Да и Ферокс опять что-то там придумал и хотел ее куда-то позвать, а она не готова была выслушивать его об очередных проблемах в отношениях с госпожой Вальдер. В общем, это стало дополнительным поводом все сделать самой.

Мерием вышла из Зазеркального портала и замерла, разглядывая гигантские деревья, из которых вырастали дома. Буян действительно казался волшебным. Если Абсей и Сильван напоминали типичные мегаполисы обычных людей, то здесь была совершенно иная атмосфера. Сказочная, а метафора про Мировое Древо оживала на глазах: Буян буквально стоял на ветвях. И ведь одно дело видеть эту красоту на фотографиях или в кино, а совершенное другое — в реальности. Мерием оставалось только восхищаться гению тех, кто все это придумал и спроектировал.

— С дороги. Туристы, блин.

Мерием посторонилась, недоуменно глядя в спину прошедшего мимо мужчины в черном длинном пальто. Она подумала, что скорее всего местные давно привыкли, что живут в таком удивительном месте, или это она просто слишком впечатлительная.

Нужная лавка с зельями располагалась на втором ярусе одного из деревьев. Поднимаясь по винтовой лестнице, Мерием подумала, что русалкам здесь жить не так просто, как тем же гарпиям, фэйри или даже оборотням. Восхищение быстро сменилось осознанием бытовых проблем.

На вывеске витыми буквами было написано «Фараонка», а рядом — силуэт, напоминающий Пушкина. Выругавшись про себя, Мерием зашла внутрь. Конечно, это лучше, чем мавка, но приятного мало: подобные каламбуры ей никогда не казались смешными.

— Я уж заждалася, — сказала пожилая невысокая темнокожая женщина с седыми волосами, заплетенными в длинную косу. Она вышла из-за прилавка и подошла к Мерием. — Удостоверение не доставай: знаю я, кто ты.

Мерием удивленно кивнула, слегка нахмурившись.

— И ты это, не серчай на название — вижу, что не восторге — но хозяин сам из ваших, так что это, вроде как, простительно.

Мерием неопределенно пожала плечами. Ее больше смутило неформальное обращение. Опять кто-то пытался нарушить ее границы.

— Да я ничего… — сказала она, рассматривая обстановку.

Здесь все было из дерева, а запах зелий перебивал можжевельник. По шкафам и полкам полз вьюнок с белыми и красными цветами. Корпус ноутбука был раскрашен под сосну и почти не выделялся на общем фоне, если бы не свечение экрана. На окнах висели белые шторки с вышивкой, среди узоров которых Мерием заметила несколько защитных заклинаний от неупокоенных мертвецов.

— Как там твой старик? — спросила женщина, возвращаясь к прилавку.

— Старик? — удивилась Мерием.

Она сделала несколько шагов вслед, продолжая осматриваться. Теперь ей было интересно найти остальные заклинания: никто не стал бы размещать их только у окон, если, конечно, это не случайность.

— Да батяня твой, — женщина скрылась в соседнем помещении, но говорить продолжила. — Слыхала, досталося ему сильно из-за вашей сильванской истории с жарой.

— Сейчас все в порядке. Спасибо за беспокойство, — ответила Мерием.

Становилось не по себе, в груди начинало зреть необоснованное беспокойство.

— Ишь какая, — фыркнула женщина, возвращаясь с небольшой коробкой. — Поди сюда, проверяй.

Она поставила коробку на прилавок и открыла крышку. Мерием заглянула внутрь и достала одну из склянок, посмотрела на просвет.

— Коль ты ведьма, чего сама зелья не варишь? — спросила женщина, пока Мерием проверяла каждую склянку и считала их количество. Хотелось закончить побыстрее.

— Некоторые варю.

— Слыхала, что это ты помогла решить проблему с жарой.

Мерием подумала, что отец слишком много болтает. Но наверно он знал эту женщину куда лучше, раз рассказывал столько.

— Все было так, как сказано в новостях.

— Ну да, знаем мы, — вновь фыркнула женщина.

Мерием и сама не знала, почему не была настроена на диалог. Женщина казалась приятной и милой. И не зря отец именно здесь заказывал зелья. Сама лавка выглядела уютно. Но Мерием становилось не по себе все сильнее и сильнее, хотелось поскорее уйти. Наверно так себя чувствуют остальные маги во время общения с ведьмами, связанными с потусторонним миром.

Мерием закрыла крышку коробки. Заказ она оплатила заранее, оставалось только расписаться.

— Все в порядке. Спасибо.

— Само собой, — довольно сказала женщина.

Мерием взяла коробку и отправилась на выход, но тут же остановилась, заметив у двери еще одно заклинания помимо тех, которые обнаружила пока женщина искала заказ. Все встало на свои места.

— Передайте хозяину, чтобы он тщательней рисовал защиту, а то может навлечь на себя неприятности, — обернувшись, сказала Мерием и кивнула на заклинание.

Ответ женщины она уже не услышала, оказываясь на улице. Стало куда спокойнее, а беспокойство постепенно исчезало. Захотелось написать Фероксу об очередных невеждах, которые рисуют черте что, не думая о последствиях. «Где он только откопал заклинание против ведьм?» — подумала Мерием, спускаясь по лестнице. Но тут же одернула себя: она же сейчас не хочет слушать про его отношения, а он наверно уже устал от ее жалоб на неучей.

«С другой стороны, кому сейчас легко?» — и с этой мыслью Мерием отправилась в сторону Зазеркального портала. А Буян она обязательно посетит еще раз, может даже притащит Ферокса за компанию.

Валерия выпала из Зазеркалья и приземлилась на твердую землю посреди луга с лекарственными травами рядом с карманным зеркалом, которое, похоже, кто-то здесь потерял. Сломанная рука вспыхнула новой порцией боли. В глазах потемнело, а в ушах звенело после последнего проклятья. Валерия хватала ртом воздух, но не могла глубоко вдохнуть из-за сломанных ребер. Кислорода не хватало, и приходилось справляться с нарастающей паникой. Получалось с переменным успехом, а сердце быстро билось в груди, с каждым ударом отдаваясь во всем теле. Валерию лихорадило, тошнило, и она пыталась не думать о рогах, которых больше не было, и о порезанном лице.

Но боль почти не беспокоила. Ее было так много, что она становилась чем-то привычным. Валерия сплюнула сгусток крови и попыталась подняться. Она понимала, что сейчас лучше всего отключиться и позволить спасти себя, ведь она успела активировать маяк, поэтому ее скоро должны найти. Но ей необходимо было как можно скорее добраться до полицейского участка и сообщить Ковач, о том, что удалось узнать об очередных сектантах и их планах.

Подняться не получалось. Валерия упала, сильнее травмируя руку. Шипя от досады, она вновь сплюнула кровь и перевернулась на спину, чтобы попытаться сплести заживляющие чары. Ветер усиливался. Валерия надеялась, что полдень давно прошел.

Время тянулось бесконечно долго, никто так и не появился, боль продолжала нарастать, возвращалась паника. И хоть кровотечение удалось остановить, а ноги не были сломаны, подняться не получилось. Сознание уплывало, магия не справлялась с травмами.

Валерия тяжело дышала, глядя на голубое небо и пытаясь не заснуть. Нельзя. Нужно было перевернуться на бок, но сил не оставалось.

Нельзя засыпать.

Держаться. Дождаться…

Веки почти сомкнулись, когда вдруг послышалось высокое «серебряное» пение. Оно звучало все громче и наполняло своей магией истощенные резервы Валерии. И казалось, что боль куда-то исчезала, а силы вновь возвращались.

Валерия широко открыла глаза, медленно приподнялась на локте здоровой руки и увидела стерха, парящего над головой. И то ли проклятия и травмы повредили мозг, то ли она все-таки умирала, но поющая птица словно светилась и оставляла за собой сияющий след.

Валерия протянула руку вверх, но тут же уронила ее. Боль никуда не делась, но силы возрастали. Стерх продолжал кружить, забирая панику и отрезвляя.

— Маяк… — прохрипела Валерия, понимая, что так и не активировала его.

Это было там, в Зазеркалье, когда она, не соображая, спаслась от преследователей. Сама не знала, как смогла сначала войти, а затем выйти. Но мысли все равно путались, искажались неправильным переходом.

Валерия дотронулась до мочки уха и потянула, а затем вновь рухнула на землю.

Пение продолжалось, хотя стерх уже скрылся. Лихорадка вернулась, как и тошнота, а любое движение вызывало боль. Валерия заставляла себя не засыпать и смотрела на небо.

— Майор Корнева! Лера! Да что ж ты…

И небо закрыло строгое обеспокоенно лицо Ковач. Пение потихоньку затихало, а Валерия заговорила, в полусознании докладывая начальнице самую важную информацию. Нужно было торопиться, а она сделала все, что могла.

Белая величественная птица приходила к ней во сне. Смотрела и словно сообщала, что все будет хорошо.

Девушка в длинном шерстяном плаще стояла на границе болота, держа в одной руке небольшой сверток, и не решалась идти дальше. Внезапный звонок отвлек ее от раздумий. Достав телефон из кармана, девушка приняла вызов.

— Привет, мама. Я возле болота, — сказала она, отвечая на вопрос собеседника с той стороны «провода». — У нас скопилось много старых магических предметов. Отец уже жалуется, что домовой опять украл его ключи от машины и пульт от телевизора. Гневается… Да, и отец тоже не в восторге. Прочитала в интернете, как все это можно обезвредить и никого не потревожить. Не волнуйся, все будет в порядке.

Закончив разговор, девушка открыла карту на телефоне. Она сглотнула, вздохнула и сделала первый шаг на тропинку, уходящую вдаль меж тонких деревьев и высокой травы. Было светло, птицы клевали ягоду на кочках, а в воде квакали лягушки.

— И ничего опасного.

Расправив плечи, девушка уверенно шла по узкой тропинке и любовалась красотой воистину дикой природы.

— Найдите ровный участок между трех сухих деревьев, — вспоминала она прочитанное на сайте.

Она оглядывалась по сторонам в поисках подходящего места. Тропинка уводила дальше, плутала. Чаще на ней стали появляться препятствия в виде кочек и поваленных деревьев, а также развилки. Девушка держала телефон и отмечала путь. Навигатор начинал сбиваться.

Темнело.

Птицы больше не пели, а лягушки не квакали. Что-то шуршало, скрипело. Девушка продолжала идти, но уже вздрагивала от любого громкого звука. Чуть не упала в трясину, перебираясь через очередной ствол. Подол плаща был весь испачкан и порван из-за торчащих ветвей. Сверток начал светиться.

Откуда-то сбоку послышался свистящий шепот. Девушка резко повернулась и успела заметить краем глаза пронесшуюся мимо тень. Она бросилась назад, но тропинка сужалась, а стволы деревьев смыкались над ней. Все выше поднимались болотные пары.

Девушка остановилась, переводя дыхание. Дрожащими пальцами она обновляла карту, надеясь, что навигация заработает и покажет ей, где она и как отсюда выйти. И вдруг впереди показался огонек, затем еще один и еще. Девушка замерла в нерешительности.

— Эй! — крикнула она.

Огоньков стало больше. Девушка удобнее перехватила сверток и пошла в их сторону.

Взошла луна.

Девушка ускорялась, но огоньки ближе не становились. Они были вокруг, кружились вокруг нее. Завораживали, приманивали к себе. Что-то хватало за плащ, тянуло за волосы. Хохотали болотные кикиморы. Плескались водяные.

Девушка бежала, не разбирая дороги. Сверток остался валяться позади. Вокруг него скапливались полупрозрачные духи, увеличивались в размере.

Телефон выпал. Девушка убегала вдаль, не понимая, что происходит, почти ничего не видя, оглушенная страхом, преследуемая духами и мертвецами.

Все стихло. Огни почти погасли, ветер шуршал листвой, неподалеку квакали лягушки и пускали пузыри в болотной жиже.

И только экран забытого телефона продолжал светиться. По нему проползла змея, и от прикосновения карта обновилась. Выскочил баннер с лягушкой, которая держала во рту веник, сидя на листе кубышки, и ярким текстом:

«Болото — место пересечения потустороннего и реального миров. Полное магии и опасностей, оно притягательно красиво в свете болотных огней. Они манят к себе, а затем заводят в трясину на потеху кикиморам да водяным.

Не рискуйте — сдайте старые артефакты в центр переработки магических предметов «Болото».

Не ходи на болото — сходи в «Болото»! И мы все сделаем за вас :)»

Цветные мерцающие нити сплетались в один сплошной ком, пульсирующий, опасный, состоящий из множества узлов и разрывов. Василиса с ужасом смотрела на внутреннюю суть ребенка, не решаясь приступить к тому, для чего ее позвали. Она впервые столкнулась с таким. Даже у взрослых, переживших многолетние травмирующие события, не бывало подобного. А это ребенок, маленькая девочка, у которой только недавно пробудился непростой дар. Но и он не смог бы довести ее до такого.

Стоило взять себя в руки. С причинами Василиса решила разобраться позже, а сейчас главным было не дать девочке сойти с ума. Медлить нельзя.

Василиса приблизилась к кому и осторожно кончиками пальцев подцепила одну из нитей, потянула. Та легко поддалась и заняла свое место. Вторая сплелась с тремя другими, поэтому пришлось их временно оставить и взяться за другие. Порванные нити Василиса аккуратно скручивала, чтобы им проще было заживать.

— Ребека, ты слышишь меня? — спросила Василиса, не останавливаясь.

Она расплетала ком магических, энергетических и душевных нитей, плела те, которые могла спасти, но чувствовала, что руки начинают трястись. Вмешательство в чужую жизнь всегда давалось ей крайне сложно. Василиса знала, что чем дольше она здесь, тем больше последствий будет и для нее, ведь разрешение у девочки она не спросила. Но это тоже сейчас было не самым важным.

— Ребека, я хочу тебе помочь.

Василиса знала, что все распутать она не сможет, но надеялась, что удастся хотя бы восстановить большую часть, а дальше все зависело от самой девочки.

— Уходите… — послышался тихий шепот.

Василиса поежилась: активировалась защитная магия и дар ментального мага.

— Я не причиню тебе вред.

— Они тоже хотели, как лучше, — смешок.

Василиса замерла, нахмурившись, но затем продолжила разбирать нити.

— Чего же ты хочешь?

Становилось холоднее, что было не защитной реакцией, а карой за вторжение.

— Спокойствия.

— Разреши мне все исправить.

— Вы и так ворвались сюда без спросу. Почему я должна вам верить, госпожа Конкордина?

Ребека могла прочитать ее мысли, но Василису это не смущало. Она была открыта для нее.

— Потому что ты знаешь о моих помыслах. Я хочу спасти тебя. Твоя магия вышла из-под контроля, она в дисбалансе и уничтожает тебя.

Было что-то еще, постороннее, последствия от чужой магии, которую насылали на девочку. Василиса видела ожоги и язвы на нитях. Она пыталась счищать мертвые участки и восстанавливать поврежденные, но раны останутся надолго. Руки тряслись сильнее, пальцы чернели, а каждое касание нити отдавалось болью. Василиса ощущала, как ее собственное тонкое тело начинает разрушаться. Но останавливаться было нельзя.

Ребека ответила не сразу.

— Зачем мне просыпаться?

— Ради Айварса, — Василиса видела мальчика-фэйри, который ранее держал Ребеку за руку и умолял ее очнуться. — Он ждет тебя.

— Без меня ему будет лучше.

— Посмотри сама.

Василиса крепче взялась за одну из нитей. Она дала возможность Ребеке посмотреть через себя на то, что было в больничной палате, в которой они находились. Айварс сидел на стуле возле кровати и пристально смотрел на Ребеку. Он хотел взять ее за руку, но знал, что этого делать нельзя пока Василиса не закончит. Он пробрался сюда еще вечером и прятался, чтобы его не выгнали. Он не ел и не спал уже очень давно, но его это не волновало.

Когда кто-то зашел в палату, Айварс вскочил и словно хотел прикрывать Ребеку своим худым телом. Но это был доктор Юшор, поэтому мальчик опустился обратно на стул.

— Вы еще здесь? — спросил доктор. — Уже ночь, идите домой. Вам завтра в школу.

— Нет.

Он был старше Ребеки на год и чувствовал, что должен остаться с ней, помочь ей. Василиса видела, что она была дорога ему и он на многое готов ради нее. Дети не должны принимать такие решения. И она сама не имела права предлагать. Но выбора не оставалось.

Василиса посмотрела на Айварса и протянула к нему свободную руку, второй продолжая держать Ребеку.

— Я знаю, как ты можешь ей помочь. Но это будет сложно. И в будущем ты, возможно, пожалеешь.

Айварс уверенно положил свою ладонь на ладонь Василисы.

— Делайте.

Всего одной нитью она привязала Айварса к Ребеке. Это не много, узелок легко может развязаться со временем, с взрослением. Связь позволит Айварсу чувствовать Ребеку и вовремя приходить на помощь, мотивировать ее бороться и контролировать ее приступы. Но в то же время по этой нити Ребека может утянуть его за собой в пучину боли и отчаянья. Связь может укрепиться, стать неправильной, болезненной и уничтожить их двоих. Айварс понимал это и был согласен.

Василиса ощущала всю неправильность ситуации. Ее сердце сжималось, а дрожь усиливалась, чернота добралась до локтей. Воздуха не хватало, голова кружилась. До того яркие зеленые глаза потускнели, губы высохли.

Нити уже не сплетались в единый ком, вернулась структура, похожая на правильную. Все так же было множество разрывов, повреждений и узлов. Василиса так и не получила разрешение, поэтому не могла продолжать. Но она знала, что сейчас Ребеке ничего не угрожало.

Василиса, тяжело дыша, поднялась на ноги.

— Как она? — обеспокоенно спросил Айварс, мягко сжимая ладонь Ребеки.

Василиса видела связь, которая между ними возникла. Он поможет ей.

— Все будет хорошо, — ответила она и пошатнулась. Доктор бросился к ней, но она жестом попросила его остановиться. — Я вернусь в университет и восстановлюсь. Следите за ее состоянием. Она относительно стабильна, но приступы могут повториться.

Доктор Юшор кивал.

— Спасибо, что помогли. Да еще так быстро прибыли. С вами точно все будет в порядке?

Василиса слабо улыбнулась, но ответить она не успела, так как в палату ворвались родители Ребеки.

— Вы не говорили, что у нее остановилось сердце! — с порога закричал отец.

Доктор Юшор рассеянно заморгал. Ребека поступила в больницу пару дней назад. Ее трясло, лихорадило, ее магия точечно била по медсестрам, которые пытались брать анализы. Никто не знал, что с ней, а успокоительных надолго не хватало. Вечером у Ребеки остановилось сердце. Ее кое-как реанимировали, но в сознание она не пришла. Тогда заведующая психиатрического отделения доктор Пак предложила позвать биоэнергета, чтобы заглянуть в корень проблемы. Во всей этой суматохе родителям просто забыли сообщить, что ситуация ухудшилась.

— Что здесь вообще происходит? Кто эта женщина? Она же не врач! — воскликнула мать, указывая на Василису, чье лицо постепенно темнело от нарастающего гнева.

Родители ринулись к кровати дочери, но их остановил невидимый барьер. Все сходилось, и от этого становилось еще омерзительней.

— Доктор Юшор, — медленно сказала Василиса, — больше не пускайте их сюда. И вызовите службу опеки.

Айварс нахмурился, начиная понимать, что происходит. Он поднялся, но руку Ребеки не отпустил. Чувствовал себя виноватым, что раньше не догадывался о происходящем.

Доктор Юшор не сдвинулся с места.

— Да как вы… — начал отец.

— Это вы довели Ребеку до такого состояния, — перебила Василиса. — Что вы с ней сделали? Какую магию применяли?

— Мы хотели как лучше!

— Доказательства есть?

Оба воскликнули одновременно и резко замолчали, глядя друг на друга. Доктор Юшор закрыл рот рукой и посмотрел на Ребеку, затем на ее родителей.

— Она чудовище! Мы хотели ей помочь, — начал отец, скрестив руки на груди. — Вы видели ее глаза? Она манипулировала нами, соседями и вот… им, — кивнул в сторону Айварса. — Что ты здесь делаешь? Проваливай, мальчишка!

Айварс сжал зубы и промолчал. Доктор Юшор уже набирал номер приемной, чтобы они вызвали опеку и охрану.

Василиса ошарашенно смотрела на родителей Ребеки, не понимая, что у них самих в головах. Девочка родилась с черными белками глаз. И уже тогда было понятно, что она станет ментальным магом. Черный цвет защиты и нет в нем ничего ненормального. Это обычное явление для тех, кто обучается подобной магии, а тут просто случай врожденного дара. Они должны были обратиться к специалистам, подготовиться, а они… довели ее до такого разрушения тонкого тела. Она теряла рассудок, магию и свою личность. И неизвестно, что было бы, если Василиса не вмешалась.

— Уходите, — сказала она. — Вы не имеете права здесь находиться. Дальше вами займется полиция.

— Ребека…

— А Ребекой — защита, — перебила Василиса мать.

Она вновь пошатнулась. Ей срочно нужно было вернуться в университет и пройти ритуал восстановления.

* * *

Василиса еще несколько раз приходила в больницу, но уже не вмешивалась, просто наблюдала, проверяя, что все налаживается, а ухудшений нет. Ребека восстанавливалась долго. Ее забрала к себе другая семья, а Айварс всегда был рядом. Василиса до последнего не была уверена, что поступила правильно, связав их. Она редко могла покидать территорию университета, но переписывалась с мальчиком и хоть так следила за их состоянием.

Лично Ребеку она вновь увидела, когда та поступила на первый подготовительный курс университета. Айварс поступил вместе с ней, хоть и мог это сделать на год раньше. Василиса со стороны наблюдала за ними, но никаких отклонений не заметила. Связь все так же существовала, узелок не развязался, но и не перешел в аномальную стадию. Айварс собирался быть рядом с Ребекой пока ей нужна его помощь. Ее магия была нестабильна, все еще случались приступы, а он единственный, кто мог помочь ей успокоиться.

Василиса знала, что они станут студентами в ее списке тех, кому она никогда не откажет в помощи, и за кем она будет следить, чтобы убедиться, они справляются. Она никогда не бросала тех, в чью жизнь однажды вмешалась, чего бы ей это ни стоило.

5. Тайга

Холодно, голодно и мокро — так Катерина могла описать место, в котором очнулась. А еще было достаточно жутко, так как она поняла, что находится не просто в лесу, полном всякой нечисти, а в самой настоящей земной тайге! Но самое ужасное, что она совершенно не помнила, как здесь оказалась.

С ней всякое случалось, но потеря памяти — это уже слишком. Катерина понимала, что, если журналисты узнают, у нее будут проблемы. Правда, вначале влетит от пиар-отдела, потом от отдела безопасности, а затем от Шилда и первого бывшего мужа. Именно в таком порядке. Где это видано, чтобы глава холдинга «Райдзю» подвергала себя опасности и позволяла себе подобные «приключения»?

Катерина осмотрелась по сторонам. И ведь самым странным было то, что она очнулась в облике рыси. В таком состоянии она бы не смогла пройти сквозь портал и оказаться на территории простых людей. А вчера — если конечно прошел всего один день с последних событий, которые отражались в памяти — не было никаких мероприятий. Обычный рабочий день. И поход в ночной клуб Катерина тоже не планировала.

Вспоминать не получалось. Сейчас самым главным было вернуться в «Райдзю», перед этим не встретив ни других животных, ни тем более людей. На лапе Катерина заметила свой браслет, который должен помочь обнаружить ее, но не была уверена, что он работает. Она обернулась в человеческий облик и поняла, из одежды на ней только пиджак, блузка и юбка. Прохладно, а босиком явно по лесу не побегаешь. Но радовало, что браслет остался цел. Катерина нажала на один из камней, активируя маячок, чтобы ее смогли найти, а затем вновь обратилась рысью. Кто-то другой скорее всего наколдовал бы себе подходящую одежду, но Катерина не была сильна в подобной магии. Да и давно привыкла, что все бытовые вопросы за нее решают другие. Вот и оборотень-рысь называется, которая в лесу позаботиться о себе не может. Но она точно знала, что пропитание добыть у нее получится, хотя такого хотелось бы избежать.

Катерина прислушалась к окружающим ее звукам. Тихо, насколько тихо могло быть в лесу. Кто-то копошился в траве, ветер шуршал ветвями деревьев, жужжали насекомые, а где-то неподалеку кто-то крался. Никакой нежити не чувствовалось. И хоть большинство «переехало» вслед за магами, в глубоких чащах обитали неупокоенные мертвецы, а также всякие пограничные духи. Лес все еще являлся связью мира реального и потустороннего.

Катерина замерла. «А если я умерла? — с ужасом подумала она. — И сейчас просто перехожу?» Все сходилось: и потеря памяти, и то, как она здесь оказалась. Но верить в такое не хотелось. Помирать Катерина не собиралась: у нее оставалось слишком много дел среди живых.

«Все будет хорошо, ты выберешься», — пыталась она себя успокоить, продолжая идти вперед в поисках хоть каких-то следов. Помощь она себе вызвала, но лучше будет выйти к какой-нибудь деревне, чтобы иметь доступ к зеркалам, а дальше дело за малым.

День был в самом разгаре, и Катерина надеялась, что выберется отсюда до наступления ночи. Она пыталась ориентироваться по солнцу, мху и всему остальному, чему обучали еще в школе, но не видела в этом особого смысла: она все равно не знала, в какой стороне ближайший населенный пункт. Заклинание поиска тоже не срабатывало. Да и обращаться обратно в человека не особо хотелось, а колдовать в животном Катерина так и не научилась.

Мимо пробежал заяц. Он посмотрел на притихшую Катерину, а затем помчался дальше. А когда на пути встретился волк, испугалась она сама. «Неужели я точно померла?» — подумала она. Но волк оказался обычным. И он тоже просто убежал.

Катерина ускорилась. Она чувствовала голод, хотелось пить, но еще не решилась пользоваться благами леса. Пару раз она обращалась в человеческий облик и проверяла браслет. Было жаль, что телефона с собой не оказалось. Катерина подумала, что нужно будет и его привязать к браслету, поработать с карманными пространствами. Глядишь, можно будет от сумок избавиться и все самое необходимое и важное носить на руке.

Через пару часов Катерина заметила кострище. Пахло людьми, причем были они здесь недавно. Хотелось наплевать на осторожность и помчаться вперед, но Катерина сдержала порыв. Наоборот, следовало быть куда осмотрительней. Она шла по запаху, помогая себе магией.

— Опа, вот это кошечка! — послышалось сбоку.

Катерина резко развернулась и ощетинилась, зарычала, глядя на мужика с ружьем. Рядом стояла собака, но она не двигалась, приветливо махая хвостом. Катерина попятилась назад, пытаясь придумать, что делать дальше. Конечно, на ней было много защитных заклинаний, но от пули все равно ничего приятного не будет.

Мужик ружье не опускал, но и не целился, пристально разглядывая.

— Эй, где вы там? Похоже, нашли вашу зверюгу. И глаза необычные, зеленые.

Катерина несколько раз моргнула. Из-за деревьев вышел Глеб — начальник охраны «Райдзю». Он хмурился.

— Я же говорил, что она где-то рядом бегает, — сказал он мужику. — Спасибо за помощь.

— Уверены, что она не нападет?

— Уверен, — Глеб посмотрел на Катерину. — Натворили вы делов, госпожа рысь.

Катерина бы закатила глаза, если бы могла. Она подошла к Глебу, даже не взглянула на собаку, а затем двинулась по тропинке, откуда все вышли.

— Важная какая, — фыркнул мужик. — Видно, что цирковая.

Глеб рассмеялся, прекрасно понимая, какая последует реакция Катерины на это заявление. «Вот блин», — недовольно подумала она, но в такой ситуации жаловаться на неуважение со стороны подчиненного было бы глупо.

* * *

Катерина вернулась в «Райдзю». Пришлось перед этим объясняться с департаментом королевской службы безопасности, уверяя его агента в том, что она магию применяла в человеческом мире по необходимости и тем более ее никто не видел. Правда, память не была восстановлена. Медицинский осмотр показал, что в целом Катерина в порядке, а в крови ничего опасного или подозрительного нет.

Глеб мерил шагами кабинет.

— Господин Хартманн, перестаньте, — сказала Катерина, морщась. — Пиар-отдел ничего не нашел в сети. Знаете же, как тщательно они копают.

— Меня больше беспокоит, почему все это произошло.

Как оказалось, накануне пропажи, Катерина встречалась со своим вторым бывшим мужем. Зачем, она не знала, ведь развелись они, мягко говоря, не очень хорошо, так что общих дел у них не могло быть.

— Он чем-то опоил вас, нанес блокирующее поиск заклинание и перетащил в лес.

— Мстительный засранец он, вот и все, — отмахнулась Катерина. — Если что-то выплывет наружу, можно сказать, что глава «Райдзю» тестировала свое искусственное сердце в личине оборотня в полевых условиях. Ах какая молодец, все на себе проверяет и прочие восхваления и красивые слова — они это умеют.

— Не смешно, — сказал Глеб, подходя к столу Катерины. — Он похитил вас. Если вас это не настораживает, то вы крайне беспечны. Браслет, телефон, сердце — все это напичкано столькими программами для безопасности, что самой Королеве не снилось, но он обошел это все. Простой марака холстов.

— Вот и разберитесь, найдите дыры.

Катерина посмотрела на экран телефона, на котором высветилось сообщение, что через полчаса у нее собрание. Хотелось закончить разговор. Она понимала, что в этой ситуации слишком много странного. И самое простое объяснение, что она сама позволила все отключить. Но зачем? Она ненавидела Дениса, презирала и тем более не стала бы с ним играть в какие-то непонятные игры. Возможно, ему кто-то помогал.

«Чего ты пытался добиться?» — написала Катерина по дороге в зал совещаний.

«Мне показалось это забавным», — ответ не заставил себя ждать.

«Как ты обошел защиту и чем меня опоил?»

«Мне помог маг с особым даром. Ему было интересно проверить свои способности».

Катерина понимала, что Денис не опасается, что она напишет заявление в полицию, так как это может просочиться в прессу. И знал, что она не станет мстить в ответ: это слишком мелочно.

«Надеюсь, тебе было весело. Кажется, у меня осталось несколько твоих картин. Они, оказывается, уцелели в том пожаре. Скинь контакты мага». И прикрепила пару фотографий.

Катерина выдохнула и помассировала пальцами лоб, а затем написала еще несколько сообщений. Она попросила приехать Шилда, который мог видеть магию и ее следы, и Вельшер, которая могла эту магию считать. Раз уж тут замечен чей-то дар, то стоит его попытаться вычислить и учесть в следующей разработке.

Денис контакты скинул: он всегда трепетно относился к своим картинам. Отсюда и желание пакостить: он не верил, что Катерина не была причастна к пожару, в котором сгорела большая часть его работ. Но против официальной версии не попрешь.

И хоть Катерине крайне не понравилась вся эта ситуация с тайгой, она нашла, как можно извлечь из нее выгоду. И работы предстоит еще очень много.

Ксения давно мечтала попасть на эту постановку. Наверно уже лет пять со дня, когда впервые увидела яркую афишу, приглашающую посетить «Театр Русалок» с их новым спектаклем «Влюбленный Царь Морской». Захватывающее представление, полное магии, восторга и трагичной истории любви Морского Царя. И самое необычное, что оно проходило под водой, а зрители располагались под специальными защитными куполами. И наконец, Ксения смогла достать билеты, хоть и пришлось воспользоваться связями с королевской семьей, уговорив одну из наследниц помочь.

Русалки были прекрасны. Ксения завороженно наблюдала за их движениями, в начале совершенно теряя из внимания сюжет. Она мечтала, что однажды научится точно так же легко чувствовать себя под водой. Они словно соединялись с родной стихией, ощущали каждое ее колебание и сами подчиняли ее себе.

Ксения не могла даже нормально плавать. Ее голова была слишком тяжелой из-за рогов, которые появлялись в русалочьем облике. Даже если их спиливали, они быстро вырастали вновь. Ксения училась управлять своим телом и надеялась, что однажды точно так же, как актеры «Театра Русалок» сможет почувствовать себя полноценным представителем вида.

По сюжету Морской Царь влюбился в Принцессу, которая могла обращаться птицей. Но они не имели права быть вместе. Эта история основывалась на одной из сказок, в которой любовь побеждала все трудности, а Царь и Принцесса воссоединились и были счастливы вместе.

В постановке Царь и Принцесса разошлись и больше никогда не виделись. Они поняли, что от их союза не будет ничего хорошего, они разные, буквально из разных миров, они несовместимы, а любовь — не единственное, что нужно для здорового счастья.

Солистка пела разрывающую сердце песню расставания, а зрители рыдали на последних сценах. Ксения тоже не сдерживала слезы, находя отклик этой истории в своей личной трагедии. Ее отец был фэйри, а мать — русалкой. Она же — гибрид, русалка с рогами, которые достались от генов отца. В ее «сказке» Царь и Принцесса по глупости и наивности остались вместе. Они, зная о всех рисках, породили дитя, чье рождение забрало жизнь Принцессы.

Ксения не понимала, почему они так поступили. Все знают, что межвидовые связи опасны. Отец никогда не рассказывал, говорил лишь то, что ей повезло выжить, ведь большинство гибридов нежизнеспособно или страдает от своей сущности.

Солистка пела песню расставания, а Ксения ревела, радуясь за Царя и Принцессу. Они поступили правильно, не наделали глупостей и оба не погибли. И оставалось только жалеть, что в реальности, веря глупым сказкам о любви, неопытные наивные молодые взрослые совершают непоправимые ошибки, за которые расплачиваются они сами и другие.

Вот оно великолепие формы и содержимого. Аполлон всея Гардарика, умнейший представитель своего рода, гордость университета «Чаровати»! Кто они без него? Если бы не он, все бы здесь давно пришло в упадок и развалилось.

— Ква.

Пятнышко невольно дернул головой из-за внезапного звука, которому не положено здесь звучать, а затем продолжил любоваться собой в зеркале, размещенном рядом с его рабочим местом в университетской библиотеке.

Пятнышко распустил свой шикарный яркий хвост. «Ну, жаних», — как сказала бы одна из его знакомых. Но Пятнышко знал, что никто не достоин его великолепия. Что уж там, он не был обычным павлином. Единственный в своем роде говорящий, волшебный и незаменимый.

— Ква.

Пятнышко вновь дернулся, чувствуя, что ему все это не нравится. Его отвлекали от любования самим собой, а это, между прочим, очень вредно! Одна из докторок медицинского крыла предупредила, что, если Пятнышко будет волноваться, у него перья выпадут. А тут и так из-за студентов вечный стресс!

— Ква. Ква.

Кваканье стало громче, и уже сложно было его игнорировать. Пятнышко огляделся по сторонам. Несколько студентов сидели за столами в читальной зоне, но они точно не были к этому причастны: от них не шло никаких магических следов, а звук слышался где-то со стороны стеллажей.

— Ква-ква-ква!

Это уже не шло ни в какие ворота! Пятнышко взлетел, направляясь в сторону звука. Он приземлился на пол, завернул за угол одного из шкафов и тут же увидел толстенную жабу, которая смотрела на него своими водянистыми глазенками.

— Эй, без читательского билета здесь делать нечего, — сказал Пятнышко.

— Ква.

— Если ты ведьма или нечисть, тоже проваливай!

Пятнышко угрожающе завис над жабой. Ничего опасного в ней не было. Обычное животное, пахнет как и должно, и никакой лишней магии. Только сильно наглое.

— Давай, прочь. Иначе сожру тебя или позову Пирсову — она точно проглотит и не подавится.

Пятнышко махнул крылом и хотел заставить жабу покинуть библиотеку, как вдруг она еще раз квакнула и запрыгала вглубь коридора между стеллажей.

— Эй! — возмутился Пятнышко и побежал за жабой.

Та оказалась быстрее. Он пытался ее клюнуть, но постоянно промахивался и отставал. Жаба словно дразнила его, несильно вырываясь вперед, но и не давалась. Когда Пятнышко решил ее зачаровать, она шмыгнула под стеллаж у стены.

— Если ты застрянешь и помрешь — это будут твои проблемы!

Пятнышко не представлял, как она там поместится. Он сунул голову, чтобы посмотреть, но там было слишком темно и, к тому же, пыльно.

— Вы очень красивый павлин, но задница все равно куриная, — послышался насмешливый хриплый голос.

Пятнышко резко выпрямился, чудом избежав удар головы о полку, и недовольно посмотрел на тощую девицу с синими волосами. Она смотрела на него с мягкой улыбкой и держала в ладонях несносную жабу. Ее лицо было смутно знакомым, но Пятнышко никак не мог вспомнить, хотя никогда не жаловался на память.

— Кто ты?

— Студентка Вельшер, — представилась девица.

Она положила жабу на плечо и достала с полки книгу. Пятнышко взлетел на появившуюся жердь, чтобы оказаться на одном уровне со студенткой. «Нора Ноин. Высшая нумерология. Том 1», — прочитал он на форзаце.

— Вельшер! — вдруг вспомнил он. — Ты та студентка, которая постоянно своего котяру за книгами посылает! Между прочим, он однажды вцепился в мой хвост. Я чуть не умер!

Вельшер пролистала книгу и поставила ее на место, а затем потянулась за следующей.

— Думаю, вы куда выносливее и крепче, господин Пятнышко, — невозмутимо сказала она.

Жаба квакнула, словно напоминая о себе или соглашаясь. Пятнышко хотел возмутиться, что этому болотному созданию здесь не место, но потерял мысль, довольно повторяя про себя: «Господин Пятнышко». Его редко так называли, в основном хамили, причем не только малолетние нахалы, но и некоторые преподаватели.

— Теперь и эта будет прискакивать за книгами? — спросил Пятнышко, кивая в сторону жабы.

— Нет, — Вельшер покачала головой, не отрываясь от «Высшей нумерологии. Том 2». — Это мой эксперимент, но он сбежал. По случаю решила уточнить кое-какую информацию.

— Эксперименты над животными? — удивился Пятнышко. Насторожился, вся беспечность улетучилась, невольно вспомнилось его собственное далекое прошлое. — Это негуманно.

— Гуманность — понятие, которое относится к человеческим видам, — спокойно сказала Вельшер и перевела взгляд на Пятнышко, закрывая книгу. — Но не волнуйтесь, над животными я не издеваюсь. Третий, — она посмотрела на жабу, — не страдает, и никто его не обижает. Я просто изучаю его связь с болотом и, соответственно, с потусторонним миром. Жабы — удивительные животные, сложные и, несомненно, полные магией. Мне интересно, как это можно использовать.

Пятнышко хотел сказать, что копаться в теме потустороннего мира опасно, но промолчал. Он пристально смотрел на Вельшер пока она листала уже третью книгу. Она кого-то ему напоминала.

— Ты нумерологиня? — спросил он, а когда она кивнула, продолжил. — Но в потустороннем нет чисел. Тем он и отличается от мира живых.

— Я это вижу, — сказала Вельшер. — В жабах всегда чего-то словно не хватает. Их общая числовая составляющая не соответствует сумме отдельных частей. Так у многих животных и растений, но у жаб разница куда больше.

— Нужно быть осторожней. Это все равно опасно.

— Если бы я осторожничала, я бы не была той, кем сейчас являюсь. Так ведь, господин Пятнышко? — сказала Вельшер и подмигнула. — Еще увидимся.

Она поставила книгу на полку, погладила жабу по спине и отправилась на выход из библиотеки. Она словно на что-то намекала. Но Пятнышко был точно уверен, что никто не знает о его прошлом. «Но она нумерологиня и сказала, что «видит», — подумал он, но тут же одернул себя. — Да что она видит? Все и так знают, что я необычный, сложный и крайне загадочный».

Он взлетел с жерди, которая тут же исчезла, и направился к своему рабочему месту.

— Великолепен, — протянул Пятнышко, еще раз взглянув на свое отражение, и вернулся к работе.

Доктор Фрехтер сидела возле кровати пациента, которого час назад кое-как реанимировала. Почему случился приступ, она еще не определила, но знала, что это произошло после того, как ему дали лечебное зелье. У пациента опухло горло, перекрылись дыхательные пути, а затем остановилось сердце.

Доктор Фрехтер смотрела на бутылек с зельем, пытаясь понять причины. Сначала ей показалось, что медсестра перепутала назначения, но нет, все было верно. И экспертиза показала, что зелье правильное и не испортилось.

— Обычное противоинфекционное, — проговорила доктор Фрехтер, протирая лицо ладонями.

Простой классический состав при не очень серьезной инфекции: листья брусники и ягоды морошки вместе с вспомогательными веществами, а сварить может даже школьник. На него даже аллергии не бывает!

— Доктор Фрехтер, — послышался мужской голос.

Она подняла голову и вздрогнула от неожиданности. Этот мальчишка всегда ее пугал своим внешним видом: татуировки, пирсинг, пристальный взгляд голубого и карего глаз и энергетика чего-то темного и загробного.

— Здравствуй, Леонард, — сказала доктор Фрехтер, пожимая его холодную ладонь. — Что тебя сюда привело?

Она знала, что он не любит посещать больницы.

— Слышал, что случилось, и решил помочь.

Леонард взял бутылек и понюхал содержимое. Он был еще студентом «Чаровати». Доктор Фрехтер не помнила курс и факультет, но знала, что точно не целительный. Она хотела спросить, чем он может ей помочь, когда даже врачи и лаборанты не нашли ничего подозрительного, но не стала.

— Твоя сестра тоже здесь?

— Нет. Она дома.

Близнецы Лехтер пугали вдвойне. «Двойня не рождается к счастью», — говорила бабушка доктор Фрехтер, и в данном случае с ней сложно было не согласиться. Они наводили страх, хотя ничего ужасного не делали.

Здесь работает их мать, поэтому в детстве они часто приходили сюда. И оба не хотели становиться врачами. Доктор Фрехтер тайно надеялась, что они не передумают.

Леонард взял с тумбочки поднос и вылил на него зелье. Вязкая ароматная жидкость медленно растеклась в разные стороны.

— Известно, где собиралось сырье? — спросил Леонард, выводя пальцем спираль. Загробная аура усиливалась.

— Нет. Но все всегда тщательно проверяется после поставки.

— На это вряд ли, — сказал Леонард и словно прислушался к кому-то и кивнул. — Недавно были русальные дни. Сырье скорее всего собрали в прошлом году на болотах. Слишком много потустороннего.

— Никогда не возникало проблем ни с этим зельем, ни с этими днями, — доктор Фрехтер поджала губы, не понимая, к чему он ведет.

Леонард посмотрел на нее горящими глазами, которые постепенно гасли, успокаивались, а ощущение чего-то мрачного уходило.

— Это единичный случай, — сказал он и дотронулся до руки пациента, что-то зашептал. — Его недавно прокляли. Не удивлюсь, если во время праздника ему было очень плохо, спросите у родных. Проклятие почти спало. Но ему не повезло заболеть и попасть в больницу, где полно потусторонней энергетики, да еще такое сырье для зелья.

— Брусника и морошка — одни из самых лучших средств. У них почти нет противопоказаний и ограничений на места сбора. Да и энергетика болота на них не остается, — возразила доктор Фрехтер.

— Не остается? Откуда тогда такие чудесные свойства? — с мягкой улыбкой спросил Леонард. — Но я к тому, что ему просто не повезло: проклятие, поминальные дни, снижение иммунитета и болотное сырье. Все это неудачно наложилось. Если он еще и маг воды, то… — Леонард развел руками. — Все есть яд, все есть лекарство, главное доза и магия. Сами знаете, что на основе данных ягод существуют и сильнейшие отравы.

Леонард поставил поднос с разлитым зельем обратно на тумбочку.

— Проконсультируйтесь со специалистом по потустороннему миру, ведьмой, зельеваром или нумерологом — думаю, они согласятся с моими выводами. Я бы посоветовал просто наблюдать и не давать ничего, что связано с болотом, — Леонард вновь улыбнулся. — Но я пойду, обещал зайти к матери. Всего хорошего, доктор Фрехтер.

Леонард последний раз взглянул на пациента, что-то кому-то шепнул и удалился. Ходили слухи, что близнецы не просто так пугают всех одним своим присутствием, не просто так наносят татуировки на тело и обходят стороной больницы и кладбища. «Ведьмы», — подумала доктор Фрехтер и выдохнула.

Пациент был стабилен и, если Леонард прав, должен скоро очнуться. Впереди еще долгая ночь.

Эйш Ковач — глава центрального отделения полиции Абсея — гладила лысую голову, пытаясь взять себя в руки и не сорваться на трех подчиненных, которые стояли перед ней. На ее столе лежал рапорт о прошедшем митинге на Крылатой Площади. Все должно было пройти спокойно, как это происходило всегда: протестующие выскажут свои претензии к власти, журналисты все снимут, полицейский проконтролируют, чтобы не было провокаторов и тем более драк или магических дуэлей. Вот только в этот раз удача явно отвернулась от Эйш.

Протестовали тельхины, они требовали перестать их клеймить, что они такой же вид магов, как и все остальные, а к ним до сих пор относятся, как ко второму сорту. Митинг собрался спонтанно после новостей, в которых рассказали об аресте тельхина, который незаконно снял с себя метку. Правда, многие из них упустили, что он был убийцей и мошенником. Но так как к нему применялась еще и статья о метке, остальное никого не волновало.

Эйш и сама была согласна, что все эти метки на лбу давно не несут никакого смысла, да и отсылают к прошлому веку и страшной истории обычных людей. В то же время понимала, что изменение законов произойдет не скоро. Но тельхины имели право быть услышанными. И радовало, что в толпе присутствовали и другие виды магов.

Ничто не предвещало беды. Толпа хоть и была большой, но действовала слаженно и мирно.

Рядом с рапортом лежал отчет из больницы. Пострадавших было немного, но их вообще не должно было быть, особенно по вине самих полицейских.

— Рассказывайте, сержант Валфрик, — наконец сказала Эйш, поднимая взгляд на подчиненных.

Те старались не смотреть ей в глаза, но чувствовалось их несогласие и недовольство.

— Во время исполнения моих должностных обязанностей, — уверенно начал сержант Валфрик, но замолчал.

Эйш ждала, когда он продолжит, хотя терпение ее было на пределе.

— Ну, — не выдержала она, когда сержант не смог подобрать слова. — Что произошло?

— В меня прилетела миска с…

— С чем?

— С кутьей, — тихо закончил сержант.

— Во время исполнения ваших должностных обязанностей один из протестующих кинул в вас миской с кашей, — раздраженно сказала Эйш.

— С похоронной кашей, — еще тише поправил сержант Валфрик.

Возможно, Эйш оценила бы иронию, учитывая, что сержант русалка, а многие из них остро реагируют на шутки про мертвецов, но сейчас было не до смеха. Да и скорее всего это совпадение.

— И что же вы сделали? — Эйш проигнорировала уточнение сержанта.

— Воспринял это как нападение на сотрудника полиции.

— Нападение с миской каши.

Это даже звучало абсурдно, а происходящее напоминало детский сад, если бы не дальнейшие события.

— Да, полковник Ковач, — подтвердил сержант. — Я не успел поставить блок и рефлекторно запустил обездвиживающее заклинание.

— Со всем уважением, но вместо каши могло быть какое-нибудь зелье, — вмешалась лейтенант Арн. — У нас не было причин рисковать. Все изложено в рапорте. Что вы еще хотите услышать?

Эйш резко на нее посмотрела. Гарпии всегда ей казались слишком дерзкими.

— Вы забыли, что на вас изначально должен стоять блок?! Вы должны были контролировать ситуацию, а не предаваться мечтам об отпуске, лейтенант!

— Это неуважение к сотрудникам полиции…

— А вы достойны уважения после нападения на гражданских, которые ничего не делали, а только горланили свои лозунги? Вы своим заклинанием попали в женщину, которая даже не кидала эту чертову кашу!

— Да ладно, полковник Ковач, в прокуратуру никто заявление не написал, пострадавшие уже дома, — с легкой улыбкой сказал младший сержант Херрик. Эйш заметила, как его рука дернулась к ее деревянному столу, чтобы постучать по нему три раза. — Ничего страшного не произошло. Мы ошиблись, произошла неразбериха.

Арн закатила глаза, но Эйш оборвала возможные спор гарпии и фэйри, ударив ладонью по столу.

— Достаточно, — сказала она. — Из-за вашей некомпетентности началась потасовка, несколько гражданских увезли в больницу. И не имеет значение, что они уже дома и никто серьезно не пострадал. Вы должны были вычислить провокатора, а не кидаться в толпу в ответ. И все из-за какой-то чертовой каши!

Херрик вздрогнул, но вновь сдержался. Эйш на мгновение почувствовала себя лучше.

— И что, заставите нас принести публичные извинения? — спросила сержант Арн.

— Извиняться придется мне за то, что здесь работают такие идиоты, — прорычала Ковач. — Вы же втроем будете оштрафованы и на время переведены на бумажную работу.

Арн готова была вспыхнуть от возмущения, но догадалась промолчать. Херрик только вздохнул. Валфрик, который все это начал, опустил глаза.

— Не слышу, — сказала Эйш, пристально глядя на них.

— Так точно, полковник Ковач, — хором, но без энтузиазма проговорили они.

— Проваливайте и не попадайтесь мне на глаза пока ситуация не утрясется.

Эйш махнула в сторону двери. Втроем они поплелись на выход, но Арн задержалась, почти переступив порог.

— И все же, в инструкциях четко написано, что в случае нападения необходимо применить обездвиживающее заклинание. И это минимум, — сказала она.

Эйш схватила стакан и кинула в нее. Попала в стену.

— Давайте, обездвиживайте, лейтенант, — сказала она, когда осколки посыпались на пол.

Арн успела скрыться. Ковач выругалась и прикрыла глаза. «Неужели они не чувствуют разницу?» — с досадой подумала она.

— Кутья, — хмыкнув, сказала она вслух. — Надо же.

Тот, кто кинул миску так и не был найден. Эйш не удивилась бы, если это действительно провокатор решил проверить реакцию полиции или вызвать неразбериху, чтобы дискредитировать протесты тельхинов. Но в то же время это мог быть ребенок, чья магия внезапно проснулась и вышла из себя. «В случае нападения нужно применить заклинание» — да, есть такая инструкция, но не когда речь идет о толпе, где в первую очередь нужно думать о защите и спокойствии. Неразбериху и потасовку начали сотрудники полиции — и спорить здесь было не о чем.

Том шел по мостовой, держа в руках туфли. Сам не знал, почему решил разуться, но это позволяло лучше прислушаться к вибрациям ночного Змарагда.

Было спокойно и тихо. Город отдыхал, успокаивался после рабочих будней, набирался сил. Он отличался от суетливых Абсея и Сильвана и слишком ветвистого шуршащего Буяна. Том почти ничего не слышал, все сливалось в мягкий плавный шум: отдаленные голоса магов, журчание рек, гул автомобилей. И было что-то кристаллическое, гладкое, оправдывающее название города.

Том не мог объяснить, что именно он чувствует. Слова всегда давались ему сложнее, чем хотелось бы. Музыка — вот его страсть, отдушина и способ передать все свои эмоции, поделиться ими с остальными. В группе «KnO», которую он создал пару лет назад, текстом занимались другие, у них это лучше получалось. И все друг друга понимали.

Сейчас Том хотел остаться один, идти по тихому изумрудному городу и чувствовать биение его сердца, пропускать через себя и генерировать вокруг легкую тихую мелодию. Он был рад, что смог сбежать от группы, менеджера и фанатов, которые караулили музыкантов возле черного входа. Том понимал, что в этом есть некая романтика, доставшаяся из традиций обычных людей. Все знали, что если группа хочет еще повзаимодействовать с фанатами, то выйдет к ним, если нет, то уйдет через Зареркалье или как-то иначе. Тома забавляли подобные игры, но сегодня он не был к ним готов: выдохся и чувствовал себя опустошенным. Менеджер потом будет ругаться, а члены группы — шутить про девиц на одну ночь, но сейчас это не имело значения.

Проходя мост, Том остановился на середине, вглядываясь в огни набережной. Красиво и безмятежно. Его мелодия звучала в унисон Змарагду.

— Сударь, вы же не собираетесь прыгать? — послышался обеспокоенный звонкий голос.

Музыка затихла. Том повернулся и увидел девушку-фэйри в синем платье и с темно-бордовыми небольшими рогами.

— Нет, — хрипло проговорил он и добавил, прочистив горло. — Почему вы так решили?

Девушка смутилась.

— Ну, вы разулись, стоите грустный на мосту. Конечно, убиться тут не получится, но мало ли.

Том мягко улыбнулся. Он не думал, что так выглядит со стороны.

— Я просто гулял, — сказал он и заметил на платье девушки значок с названием своей группы.

Он не опасался, что она его узнает, ведь он всегда маскирует свое истинное лицо и почти не поет, а на интервью немногословен. Лишь единицы в курсе, что Томайо Кайто — скрипач Юкайо. Так ему спокойнее. Он не любил внимание вне сцены. Да и приятно было оставаться одним из числа загадочных артистов.

— А почему босиком? — спросила девушка. — Можно же пораниться. Вдруг кто-то стекло бросил, или камушек попадется.

Том посмотрел на свои ноги и вновь улыбнулся.

— Я не подумал об этом, — сказал он.

Девушка тоже улыбнулась. Она хотела что-то еще сказать, но словно не решалась, хотя видно было ее желание. Том начинал чувствовать неловкость. Он никогда не знал, что нужно делать в таких ситуациях.

— О, я Мария, — представилась девушка и протянула руку.

— Том.

— А вы тоже с концерта?

— С концерта?

— Да, тут недалеко проходил, — Мария блаженно растянула губы, вспоминая. — Группа «KnO». Давно хотела на них попасть, но билеты постоянно раскупают быстрее, чем опомниться успеваешь. Но папуля помог, и я смогла увидеть всех вблизи. Они такие классные! А какие песни! И музыка! И атмосфера шоу! — Мария не могла выразить восторг, а Том, понимая ее, продолжал улыбался. — Вы знали, что внешность Юкайо ненастоящая?

Том в удивлении поднял брови. С ним впервые говорили о нем же. Особенно с таким восхищением. Это смущало, хоть Мария и не догадывалась, кто перед ней. Том привык, что в основном в их группе вспоминают вокалиста или барабанщика.

— Что-то такое слышал. Да и разве главное не музыка?

— Конечно, музыка. Но все же… Один мой знакомый сказал, что почти вычислил его настоящую личность.

Том старался не хмуриться, хотя это заявление ему не понравилось.

— А может, не просто так он скрывается? Должна же у артистов быть личная жизнь.

Мария вновь смутилась.

— Да, но всегда хочется знать что-то, чего не знают другие. Вдруг он прячет истинную внешность, чтобы проверить, кто сможет его найти?

— Думаю, королевская служба безопасности давно его вычислила, — Том хмыкнул.

Лицо Марии вытянулось.

— А что если он один из наследников, поэтому и прячется? — предположила она.

— Все может быть.

На самом деле Том понимал, что не получится долго скрываться. Голос он никогда не менял, имя схоже, а поддельное лицо отражало мимику, привычки. И если будет кто-то, кто хорошо его узнает, может догадаться, особенно сравнив таланты. Но Том был одиночкой и пока мог себе позволить эту тайну.

— У них такая пронзительная музыка, она словно касается самой души и уносит в далекие страны из самых сказочных грез. И правда, музыка сердца.

Мария приложила руки к груди и счастливо зажмурилась.

— Я думал, что после концертов принято дожидаться музыкантов, чтобы продлить ощущения, — сказал Том.

— Да, — отмахнулась Мария. — Я хотела, но папуля был против. Сказал, что… — она замялась и замолчала. — В общем, что только неприличные девушки остаются.

Том кивнул, понимая, о чем она. Можно сказать, у группы была противоречивая репутация. Но менеджер всегда тщательно следил за тем, кто с ними уезжает в гостиницу или тусить дальше. Проблем никогда не возникало, хотя некоторые журналисты пытались поднять шум в некоторых случаях.

— Думаю, ваш отец частично прав. Музыканты на сцене и в реальной жизни могут вести себя по-разному, — сказал Том.

— Да нет! — расстроенно воскликнула Мария. — Маги, способные на плохие поступки, не могли бы писать такие прекрасные песни.

Том бы поспорил, но не стал, только кивнул. Он хотел спросить, куда так поздно Мария идет одна и где ее отец. Сразу нужно было. Она же явно еще совсем юная, едва ли перешла грань совершеннолетия. Но промолчал, почувствовав вибрации от приближающегося к мосту автомобиля. Дорогому, если судить по уровню шума, который возникал даже от магнитной подушки.

Том повернулся в сторону подъезжающей черной иномарки. Такую не каждый мог себе позволить.

— О, папуля меня нашел, — хихикнула Мария, вглядываясь.

— Точно он? — на всякий случай уточнил Том.

— Ага. Ладно, я побежала. Спасибо за беседу, — Мария готова была упорхнуть к открывающейся двери, но задержалась. — Вы же точно не собирались прыгать?

Том улыбнулся.

— Точно.

Мария на прощание помахала рукой. Том заметил хмурое лицо ее отца, которое тут же расслабилось, когда дочь забралась в салон.

Том еще какое-то время стоял, прислушиваясь к городу, а затем достал из кармана телефон и просмотрел все пропущенные вызовы. «Не сильно беспокоились» — подумал он, разворачиваясь обратно. Нужно было выспаться.

— Эта картина была одной из последних. Говорят, Деметра так и не успела ее дописать, — вещал экскурсовод.

— А что с ней случилось? Она же была такая молодая! — спросил кто-то из толпы.

— Она умерла в родах. По слухам, ее ребенок был гибридом, но точных данных нет. Родственники отказались от комментариев, а отец ребенка неизвестен. Нам остается только восхищаться ее шедеврами и помнить, что судьба крайне непредсказуема. Деметра, несмотря на то, что так и не закончила работу, смогла передать и эмоции девушки, и гнетущую атмосферу. Благодаря технике зазеркальной живописи, мы можем увидеть картину со всех сторон.

Экскурсионная группа двинулась дальше, а я остался напротив картины в тяжелой раме. Девушка в черном свадебном платье пряталась под такой же черной фатой и рыдала, надрываясь. Пряча лицо в ладонях, она словно прощалась с прежней жизнью, покидала себя прошлую, родителей, друзей, уходила туда, откуда уже не сможет вернуться. В свете красных ламп казалось, что она кровоточит, умирает, и не верит, что сможет возродиться.

Можно подумать — какая дикость, давно уже никто не совершает этот ритуал, а свадьба не означает смерть и перерождение в новой семье. Никто никого не покидает. Молодое поколение вообще реже заключает браки. Но Деметра не была замужем. Она была беременна и словно прощалась с жизнью в целом.

Я до сих пор не знаю, кто тот мужчина, ради которого она пошла на этот шаг, которому она родила гибридного ребенка, точно не зная выживет ли он. Прошло несколько десятков лет, но ничего так и не раскрылось. Скорее всего ребенок уже мертв, если не умер в младенчестве. И от этого я чувствовал еще большую обиду и злость.

Деметра была веселая, добрая и нежная, как первые весенние цветы. Фэйри, которая напоминала фею во всех ее хороших значениях. И у девушки под черным платьем была розовая сорочка и легкие белые туфельки, а рядом лежала лилия. Платье было застегнуто не до конца, словно она сама себя в него нарядила. Зачем?

— Зачем? — проговорил я вслух, на мгновение прикрывая глаза и вспоминая нашу последнюю встречу.

Она улыбалась, гладила живот, рассказывала, что если родится девочка, то хочет назвать ее Евгения или Адель, а если мальчик, то Халин или Ойген. Она мечтала о счастливой жизни, но взгляд ее был пустым, уносящим к далеким степям потустороннего мира. Она знала, что умрет, но не показывала этого.

Я не понимал и до сих пор не понимаю. Предположений было много, вплоть до того, что ее шантажировали, околдовали или запугали. Она не была глупой или сумасшедшей. Так почему?! Почему? Эти вопросы задавались столько раз, что терялся их смысл. Ее мать кричала, не останавливаясь. Отец хотел найти виновника. Во время беременности никто из них не знал, что ребенок от мужчины другого вида. Она скрывала это ото всех.

Ни Деметры, ни ребенка, ни мужчины. Только горечь, ощущение, что все было напрасно. И она рисовала себя, прощалась, страдая, но потому что словно сама так захотела.

— Растворяйся, дверь тесовая, идет гостья не веселая, — тихо проговорил я, последний раз взглянул на девушку на картине и ушел, собираясь вновь вернуться через год. В этот самый день.

Горнолыжный сезон в Гаруне скоро начнется, а стройка на Перуновой горе еще не завершилась. Прораб Иринархов Тулпар стоял посреди площадки, на которую два часа назад должны были привезти партию охлупней, и пытался дозвониться до поставщика.

— Что за идиоты? — ворчал он, в очередной раз набирая номер.

Здесь уже должна была открыться туристическая деревня в стиле народной сказки, но из-за задержек сроки постоянно переносились. Сначала градостроительный маг попался на взятке, и на него завели уголовное дело. Потом фундамент неправильно залили и пришлось все переделывать. От стройнадзора удалось отделаться предупреждением. Материалы подвозили не вовремя. Пару дней назад духи устроили баталии между домов, из-за чего стены рухнули. Как защитная магия пропустила их, до сих пор никто не знал, хотя расследование попытались провести.

Бесконечные проблемы раздражали Иринархова. Когда он соглашался на этот простой проект, надеялся, что стройка пройдет гладко. Сейчас ему хотелось все бросить, но контракт не отпускал. Оставалось доделать кровли изб, и можно перейти на внутреннюю отделку. Вот только охлупни пропали. А ведь это была блажь чисто для антуража, но без нее нельзя продолжить.

— Господин Упарт, где вас носит? — закричал прораб в трубку, когда, наконец, смог дозвониться.

— Подъезжаем, — ответил поставщик не менее раздраженно.

И правда, через пять минут показался массивный грузовик. Пока Иринархов проверял документы и ругался с Упартом из-за задержки, рабочие успели все разгрузить.

— Эй, шеф!

Иринархов отвлекся от бумаг и посмотрел на одного из рабочих. Тот жестом попросил подойти.

На одном из голов коней, которой заканчивался охлупень, была нацарапана вереница из символов, напоминающих части заклинаний.

— Что еще такое? — спросил Иринархов у Упарта, грозно глядя на него сверху вниз.

Тот выругался и прикрыл глаза рукой, вздыхая.

— Девица одна в цехе работает, говорила, что схема, которой выстраиваются дома, может притянуть дурные силы, что нужно или все переделать, или нанести дополнительную защиту. Ее никто слушать не стал. Похоже, она решила действовать сама.

— Меня это волнует, кто у вас там виноват? Здесь, — Иринархов потряс бумагами перед лицом Упарта, — нет никаких заклинаний. Заказчик их не просил. Это брак.

— Да сейчас все исправим. Не нужно устраивать драм!

Поставщик посмотрел на надпись и произнес очищающее заклинание. Символы исчезли.

— Ну, вот, — довольно сказал он.

Тулпар прищурился.

— Я, конечно, не спец в магии, но не идиот. Знаю, что наносимые заклинания могут проникнуть в материал. Даже если их убрать, эффект сохранится. Так что забирайте и привозите новый.

Он махнул рабочим, велев загрузить бракованный охлупень обратно в грузовик.

— Девица не смогла бы нанести символы до защитных покрытий, так что ничто никуда не проникло.

— Да с чего бы мне верить?

— Вы или принимаете всю партию, или я все увожу, — Упарт скрестил руки на груди.

— С чего бы такие правила? Вы и так задержались с поставкой.

Рабочие стояли на месте, не зная, что им делать. Не сговариваясь, они решили дождаться окончательного решения. Иринархов и Упарт продолжали спорить, в какой-то момент оба уткнулись в документы, выискивая, что нужно делать в такой ситуации. Затем вновь заспорили.

И неизвестно, сколько бы это продолжалось, если бы не послышался шум подъезжающего автомобиля. Когда Александр Рапопорт остановился и вышел, он поправил серый костюм и огляделся.

— Господин Рапопорт! — воскликнул Иринархов, подбегая к нему. — Добрый день! Вы не предупреждали, что приедете…

— Добрый, да не добрый, — вздохнул тот. — Прораб Иринархов, вы не закончили с крышами?

— Тут такое дело. Неприятность, я бы сказал. Но мы все решим, а к завтра все будет доделано.

— Отлично, вы еще даже не начали, — сказал Александр, рассматривая охлупни, лежащие на земле.

Иринархов нахмурился. Он чувствовал, что сарказма нет, но не понимал, в чем дело.

— Да, обнаружился брак, и мы задерживаемся.

Упарт хотел продолжить спор, но Рапопорт его перебил.

— Вы же знаете, я впервые этим занимаюсь, — он махнул в сторону стройки. — Курортные комплексы мне в новинку, особенно, когда речь о всяких символизмах. Я и решил перестраховаться и показать чертеж Катерине, — Александр нежно улыбнулся, вспоминая бывшую жену. — Она быстро прогнала через своих, и выяснилось, что дома стоят неудачно. Все эти духи... Двадцать первый век, а мы до сих пор вынуждены помнить о них. В общем, дома необходимо передвинуть, чтобы проблем не возникло.

Лицо Иринархова вытянулось. «Не нужно было соглашаться на этот проект», — с досадой подумал он, прикидывая, сколько всего следует сделать. Даже с магией это займет не один день. Как минимум придется еще раз пройти требуемые проверки. А стройнадзор и так на них зуб точит и только и ждет промашки.

— Господин Рапопорт, нет других вариантов? Необходимо переписывать документацию. Схема комплекса максимально удобная и понятная для потенциальных клиентов. Декорации расписаны и заказаны. Нужно будет переделывать часть фундамента.

Это конечно не многоэтажку переносить, но хлопот будет много.

— Из-за голов коней начнут сходиться какие-то потоки, — Александр нахмурился, пытаясь вспомнить. — Я могу прислать отчет, если интересно. Не хочу рисковать клиентами. Почему архитектор не учел это? В общем, отдыхайте пока не будет разработана новая схема.

Упарт хмыкнул. Он был доволен, явно прикидывал, сколько всего у них закажут для переделки.

— Девица! — воскликнул Иринархов и пояснил после удивленного взгляда Александра. — У них на производстве какая-то девица заявила, что схема неудачная, поэтому понадобится защита. Она даже что-то нанесла на одного из коней. Явно разбирается. Мне кажется, надо ее привлечь и подумать о защите. Это может оказаться дешевле и быстрее.

Рапопорт задумался и кивнул.

— Ну что, сведете с сотрудницей? — спросил он у Упарта. — Оплатим ее услуги, если действительно разбирается. Я напишу Катерине, чтобы одолжила своих специалистов. И будет замечательно!

«Еще и подчиненных бывшей приведет», — подумал Иринархов, понимая, что этот вариант лучше, чем все перемещать. Стройка и так превращается в цирк.

Упарт написал сообщение и кивнул Рапопорту. Все договорились встретиться через пару часов и обсудить дальнейшие действия. Рабочие перенесли охлупни на склад, а тот, на котором было заклинание, затерялся среди остальных. Иринархов умолчал об этом. Ему хотелось, чтобы все скорее закончилось.

Вечерело. Родители Аши и Эфия еще не вернулись с какой-то вечеринки на работе. Там же были и родители Дениса. Они втроем ждали их возвращения, но уже не знали, чем себя занять.

Аша и Денис были одноклассниками, Эфий — на год младше, поэтому чувствовал себя неуютно.

— А вы решили, когда поженитесь? — спросил Эфий, отрываясь от книги «Ментальная магия для подростков». Не по возрасту, но ему хотелось найти ответы на некоторые вопросы.

Аша и Денис решали задачки по математике, так что в Эфия тут же полетела линейка.

— Эй! — недовольно воскликнул он, глядя на почему-то разозлившуюся сестру.

— Чушь не неси, — сказала она.

Денис промолчал, но Эфий заметил, что он улыбнулся.

— Почему чушь? Вы всегда вместе, еще такие разные. Слышал, что противоположности притягиваются, — не замолкал Эфий.

Денис, несмотря на то, что ему всего двенадцать, уже казался слишком крупным для фэйри. Он был спокойным и мало говорил. Аша же, наоборот —мелкая, бойкая и громкая. Она хотела стать художницей. Денису по душе были цифры. Эфий слышал, что он врожденный нумеролог. «Идеальная же пара», — подумал он однажды, когда увидел, что сестра защищала Дениса от очередных насмешек из-за его роста и комплекции.

— Маленький еще об этом думать, — проворчала Аша, смутившись.

Денис вновь промолчал. Конечно она ему нравилась. Эфий слышал, что детские влюбленности редко доходят до любови во взрослой жизни, но ему казалось, что эта парочка станет исключением. Да и кто кроме Дениса сможет вытерпеть Ашу с ее взрывным характером? Хоть она и была водным магом, ассоциировалась у Эфия с гейзером.

— Чего сразу маленький? Не намного младше тебя, — фыркнул он.

— Мне тут птичка напела, что мальчишки из твоего класса вызывали Бабу-Ягу в туалете, а ты сбежал, — хмыкнула Аша. — Только маленькие дети боятся ведьм из сказок.

— Во-первых, я не испугался. А во-вторых, ничего она не из сказок. Да и что ей делать в мужском туалете? Она же тоже девочка, — фыркнул Эфий.

Он не представлял, откуда сестра узнала про это, но не хотел показаться слабаком. Он действительно тогда испугался, ведь раньше от скуки читал про неупокоенных мертвецов. И хоть Баба-Яга была полулегендой, она все равно к ним относилась. Даже в сказках ее описывали жутко: костяная нога, нос к потолку прирос, да живет в воздушном погребении.

— Тогда давай вызовем сейчас, — предложила Аша, приподнимаясь.

— Не думаю, что это хорошая идея, — сказал Денис, нахмурившись.

Но Аша пристально смотрела на Эфия, продолжая усмехаться. Тот сглотнул. Ему не хотелось никого вызывать.

— Денис прав, это неудачная идея.

— Почему? Боишься, что что-то плохое произойдет? — Аша подошла к шкафу и достала обычную свечку и зажигалку, кинула их Эфию. — Столько людей ее вызывают, в том числе на каких-нибудь русальных неделях — и никто еще не умер. Но все равно нужна смелость.

Эфий смотрел на свечку и на зажигалку. Согласно обряду, в темной комнате нужно встать напротив зеркала, зажечь огонь и позвать три раза. Тогда она придет и исполнит желание. Или утащит в потусторонний мир. И в этом было что-то реальное, ведь Зазеркалье, по некоторым гипотезам, связано с тем миром. И не зря поминальную еду ставят в том числе возле зеркал.

Но в то же время Эфий не хотел, чтобы сестра его дразнила. До ее поступления в «Чаровати» осталась пара лет, но их еще предстоит пережить.

— Хорошо, — сказал он и решительно поднялся на ноги.

Он направился в ванную. Денис и Аша стояли рядом. Свечка зажглась не сразу. Когда все было готово, Эфий выдохнул, стараясь не смотреть на свое жуткое отражение в зеркале, и произнес:

— Баба-Яга.

Пламя дернулось. Все замерли.

— Баба-Яга.

Сердце Эфия забилось быстрее.

— Баба-Яга.

Тишина оглушала. Все ждали, что будет дальше, вглядывались в отражение, почти не дышали.

Эфий заорал, когда поток воды неожиданно накрыл его. Он закашлял, боясь задохнуться. Потухшая свеча упала на пол. Сердце готово было выпрыгнуть из груди. Но звонкий смех сестры быстро вернул Эфия в чувства.

— Эй! — возмущенно воскликнул он, хватая полотенце и вытирая лицо.

Аша продолжала смеяться и держаться за плечо Дениса, чтобы не упасть.

— Болван ты наивный, — сказала она, отсмеявшись. — Даже если ее так можно вызвать, то нужно произносить истинное имя, а не искаженное временем.

Эфий пихнул ее, чтобы выйти из ванной. Аша вновь засмеялась.

— Весело получилось, — сказала она и посмотрела на Дениса.

В ванной все так же было темно, если не считать света из коридора. Денис ничего не ответил. Он смотрел на зеркало и хмурился.

— Ты чего? — спросила Аша.

Она посмотрела на отражение, но там не было ничего, что могло бы заинтересовать.

— Я что-то видел, — сказал Денис.

— Не смешно уже. Меня таким не напугать, — Аша слегка шлепнула его по плечу. — Давай отсюда, нужно вытяжку включить, чтобы от лишней воды избавиться.

Денис хмуро посмотрел на нее и отправился на выход.

— Я нумеролог. А зазеркалье нам представляется иначе, чем всем остальным, — сказал он. — И я видел, как что-то колыхнулось, изменилось. Шутки, не шутки, но в прошлом сказки не являлись развлечением для детей.

Аша задержалась. Она ничего необычного не замечала в зеркале. Все это было просто веселой пугалкой. В современном мире маги умеют защищать себя от духов. Даже если Баба-Яга таким образом призывается, она не смогла бы выйти из Зазеркалья. Все же, это просто олицетворение неупокоенного мертвеца и инициации героя.

Аша включила вытяжку и вышла из ванной.

— Эй, Эфий, только не говори, что ты испугался! — воскликнула она, возвращаясь в комнату.

Уодим, прихрамывая, вошел в свою лавку зелий, и возле него тут же появилась Хариса.

— Долго отсутствовал, господин Альба, — сказала она, забирая сумки с ингредиентами. — Я уж заждалася. Клиенты заказов насыпали. Справишься?

— Куда деваться? Конечно, справлюсь, — сказал он, проходя в лабораторию. — Проблем не было?

— Отчего же? Очередная русалка фыркала на название, — хмыкнула Хариса. — Сменил бы ты его.

— Это реклейминг.

— Назвал бы сразу «Мавка».

— Это уже слишком, — Уодим улыбнулся.

Он взял список заказов, чтобы составить перечень ингредиентов, которые могут пригодиться. Нужно было убедиться, что все имеется в наличии.

— Что-нибудь еще? — спросил Уодим, продолжая читать.

Хариса расставляла все по полкам.

— Эта же русалка сказала, что здесь проблема с защитными заклинаниями, — ответила она.

— А что с ними не так? — удивился Уодим.

— Не знаю. Но она ведьма, думаю, ей виднее.

— Дочь Гамиля Ирвинга?

— Она самая. Своевольная девица, но дело свое знает.

Уодим кивнул. Он решил позже заняться этим вопросом. Сейчас стоило разобраться с заказами. Зелья для скота, защитные, от порчи, пищевые добавки…

— Столько крапивы у меня нет, — рассеянно проговорил он. — Что происходит? Откуда такой интерес к подобным зельям? Часть из них давно не используется.

Уодим посмотрел на Харису, которая всегда была в курсе происходящего в Гардарике. Некоторые клиенты прям настаивали на конкретных рецептах, словно их волновал состав, а не финальное действие.

— Рекламщики, чтоб их, — Хариса поморщилась. — Целыми днями крутится реклама средства для профилактики простуды на основе крапивы. Еще привлекли якобы эксперта, который рассказывает, какая она полезная, а наши предки померли бы без нее. Рот открывает, а у самого глазенки от полученного гонорара блестят. Народу больше и не нужно. В Сети чего только нет. Вот и кинулися во все стороны, кому насколько мозгов хватило. Крапивой вымя коровам мажут, на стены сушеную вешают, добавки принимают, в землю закапывают. Сосед-татуировщик рассказал, что уже трое приходили бить листья крапивьи, мол, защита от ведьм и мавок. Подружайка сказала, что у нее заказали свитер, чтобы порчу с сына снять. А одна девица попросила носки: суженого найти хочет.

— Бред какой-то. Крапива хороша, у нее много полезных свойств, но это же не панацея.

Хариса пожала плечами.

— Перебесятся да успокоятся. Вот, в прошлом году была мода на календулу. Некоторые аж пожелтели, — хохотнула она, вспоминая.

— Правительству давно пора заняться законом о рекламе, — поворчал Уодим. — И нормальным просвещением.

Несколько зелий в списке считались токсичными, о чем он и написал в ответном письме. Их даже не то что не готовят, их вообще давно запретили. Часть была с доказанной бесполезностью. Уодим предупредил клиентов, но, если будут настаивать, приготовит. Некоторые считались рабочими. Одним из таких он и сам пользовался, смазывая поврежденную ногу. Эффект хоть и был слабым, но лучше, чем ничего.

— Но даже если часть заказов отсеется, крапивы все равно не хватит, — заключил Уодим, составляя примерный список.

Хариса уже закончила с расстановкой и сейчас сидела за своим рабочим компьютером.

— Я заказала. Завтра доставят.

— И проверь, чтобы нам опять с вдовьего дома не подкинули.

Хариса красноречиво на него посмотрела, а Уодим вспомнил, что в прошлый раз это он облажался. Промолчал, уткнувшись в свой ноутбук. Как раз пришел один из ответов. Клиентка настаивала на бесполезном зелье. И, словно назло, именно на том, которое готовилось с использованием специального оборудования. Оно имелось в лаборатории, но Уодим не любил с ним работать.

— Что за клиентка такая? Шарлатанка очередная? — спросила Хариса. — Они любят всякие сложности.

— Студентка «Чаровати», — удивился Уодим. — Пишет, что зелье ей нужно в качестве катализатора. Самой сварить нет возможности.

Он посмотрел на состав зелья и на процесс приготовления, не представляя, как его можно использовать в таком ключе.

— Пригласи ее на конференцию зельеваров. Вдруг действительно есть в этом смысл, — посоветовала Хариса.

Уодим смотрел на подпись и хмурился. Он знал в прошлом одну зельеварку, которая постоянно что-то использовала не по назначению. Совпадение, ведь она умерла в пожаре, но любопытное.

— Позже спрошу подробности.

«Крапива в моде», — подумал Уодим, все еще не понимая, как такое может быть возможным. Не удивится, если появится новость о том, что кто-то пробрался в королевский сад и украл одиннадцать лебедей.

В любом случае нужно было приступать к работе пока ажиотаж вновь не сменился.

15. Лисица сестрица

Миюки Кайто была счастлива. Она жила ту жизнь, о которой мечтала. И она сама себя сделала той, кем хотела быть.

Семья Миюки переехала в Гардарику, когда ей было десять лет, чтобы объединиться с другой частью рода, которая иммигрировала сюда еще раньше. Это был вынужденный шаг, чтобы выжить. Только вместе они могли сохранить свою магию и свою кровь и пережить сложное время. Томоко — матери Миюки — пришлось сделала все, чтобы их приняли, а оружейное и артефактное дело продолжалось.

Сама Миюки должна была слушаться старших родственников, не перечить им и выйти замуж за четырехюродного брата. Но она воспротивилась и пошла наперекор воле матери. Она закончила «Чаровати» и добилась того, что троюродный прадед ей передал наследие рода Кайто. Она хитростью и силой доказала всем, что достойна своего места, и возглавила бизнес.

Миюки не собиралась замуж, так как не считала, что найдется хоть кто-то достойный, но прерывать свою родовую линию она не хотела. В тридцать у нее родился сын Томайо. Позже — дочь Изуми, а еще через пару лет — дочь Эйко.

Сейчас Миюки думала о том, что хочет четвертого ребенка. Оставалось выбрать будущего отца. К клиникам искусственного оплодотворения она относилась скептически и предпочитала действовать по старинке. Никто из детей не знал своих отцов. Никто из отцов не был в курсе, что у них есть дети. Миюки считала это правильным. В их большой семье никто никогда не был брошен и забыт. Все заботились друг о друге.

Но Миюки переживала за Томайо. Он отличался от остальных. И хоть он тоже родился оборотнем-лисом, как и все Кайто, его дар отделил его от семьи. Музыка стала важной частью его жизни, через нее он передавал свои эмоции и говорил о том, что его волнует. К сожалению, Миюки, порой, сложно было это заметить. Она пыталась разобраться, но у нее не получалось. Ее область — холодная сталь, простая и острая. Томайо был другим.

К своему стыду Миюки не сразу заметила, что остальные его недолюбливают. Только сестры в нем души не чаяли. И когда он поступил в «Чаровати», всем стало проще. Он искал себя и свой путь. И хоть он старший, Миюки догадывалась, что он не сможет возглавить род. Эйко и Изуми тоже для этого не подходили. Была надежда, что они с возрастом станут серьезнее, но всегда должен быть запасной план. Миюки не хотела, чтобы кто-то из ее братьев и сестер занял ее место.

— Когда Томайо остепенится, тогда и посмотрим, — говорила Томоко. — Может, в его детях проснется наша кровь.

Миюки сомневалась, что сын вообще когда-либо женится. Она знала о его группе, была несколько раз на концертах. И она чувствовала его одиночество. Даже в «Чаровати» он не нашел родственную душу, которая смогла бы понять его и принять. Миюки иногда казалось, что нужно рассказать ему об отце. Может, в той семье он найдет свое место. Но она не могла предсказать, к чему это приведет. Это было слишком рискованно.

Миюки желала сыну счастья, но не представляла, как ему помочь. Это было единственное, что она считала своим личным поражением. Но сдаваться не собиралась.

Кате впервые предстояло побывать на празднике Летнего Солнцестояния в «Чаровати». Она закончила первый подготовительный курс, с отличием сдав все экзамены, и была в предвкушении ночных гуляний.

На закате у Академ-реки начали вспыхивать первые костры.

— Господин Конкордин, как самый великий из магов Огня, удостоен чести сделать первый залп! — кричал кто-то из старшекурсников.

— Алекс! Алекс! — скандировала толпа.

К высокой пирамиде хвороста, в центре которой был установлен шест с бочкой на вершине, вышел светловолосый парень с яркими зелеными глазами. Он, подняв руки вверх, весело подзадоривал толпу, что-то выкрикивая, а затем грациозным движением кисти направил на ветви огненный поток. Толпа взревела в восторге, заиграла музыка, кто-то добавил еще больше огня.

Катя смотрела на веселье и улыбалась. Она чувствовала, что впервые за год может позволить себе расслабиться, отдохнуть, на ночь забывая, кто она такая.

У другого костра парень с голубыми волосами управлял растениями, они вились вокруг огня, сгорали и разносили сладкие ароматы. Его друг играл с лучами света, давая свое красочное представление. Студенты пели песни, пили и водили хороводы.

— Катя!

Из толпы выскочила Ребека. Она схватила ее за руку и потащила за собой. Рядом шел Айварс. Он единственный из фэйри, кто никогда ничего не говорил Кате из-за ее вида, словно это его действительно не волновало. От гарпий ей доставалось больше, чем от фэйри — было в этом что-то ироничное. Но думать сейчас на эту тему не хотелось.

— Что такое? — удивилась Катя, не понимая, к чему такая спешка.

— Ты староста и должна произнести речь, — заявила Ребека.

Возле их костра уже собрался весь курс. Оказывается, они ждали ее. Сердце Кати забилось быстрее: она не была готова к этому. С другой стороны, Саммоник всегда ей говорил, что она должна учиться выступать на публике, особенно, если это застанет ее врасплох. Зная ректора, Катя не удивилась бы, если он это устроил или, как минимум, подал идею.

Кто-то сунул Кате в руку стакан.

— Удиви нас, недогарпия! — насмешливо воскликнул кто-то, за что тут же получил недовольное шиканье.

Катя сглотнула.

— И пусть вода да огонь очистят нас от бед и проблем, а земля да воздух укажут путь! И руки не отпустят над пламенем, цветы уплывут, а жертва первых плодов вознесется к богам и будет принята. Веселитесь, пляшите, пойте и не думайте ни о чем!

Катя подняла стакан, а затем сделала глоток. Она кое-как сдержала кашель, почувствовав, как алкоголь обжег горло. Сокурсники повторили за ней, принимая ее речь. Огненные маги подожгли хворост.

— Поэтично получилось, — хмыкнула Ребека.

— Это что? — спросила Катя, указывая на стакан.

— Иван притащил. Знаешь же, что он все может достать.

Катя посмотрела на Айварса, тот кивнул. Оба знали, что произойдет с Ребекой, если она потеряет над собой контроль.

— А охрана? Если у нас найдут алкоголь, в следующем году несовершеннолетних могут сюда не пустить, — обеспокоенно сказала Катя, оглядываясь.

Сокурсники уже начали веселье. Аша и Денис, взявшись за руки, перепрыгнули через костер поменьше. Кажется, юбка Дениса немного подпалилась. Кто-то, не дожидаясь полуночи, полез к реке пускать венки. Слышалась гитара.

— Расслабься, — отмахнулась Ребека. — Все будет в порядке.

Она улыбнулась и увела Айварса, чтобы втянуть его в хоровод.

Катя увидела в стороне Ивана, пытавшегося с кем-то флиртовать, но неудачно — в ответ он получил лишь раздражение, а спустя миг — еще и звонкую пощечину прямо по довольному лицу. Иван дотронулся покрасневшей кожи и, заметив Катю, отсалютовал ей стаканом. «Вечно он…», — с досадой подумала Катя и отвернулась, надеясь, что Иван пил не коктейль из крови гарпий и фэйри, который смог протащить мимо охраны.

— Проблемы, сестренка? — спросил, подошедший Давлет. — Лицо у тебя какое-то обеспокоенное.

Катя приветливо обняла троюродного брата.

— Все в порядке, — сказала она и посмотрела на стакан.

— Да как же, — не поверил он. — Гарпии достают — все в порядке. Проблемы с учебой — все в порядке. Осознание тяжести собственной судьбы — все туда же. И не хочешь пить — не пей. Остальные пускай сами о себе думают, — Давлет забрал стакан и насыпал Кате в ладонь горсть красных ягод. — Давай, во имя Хорса.

Катя благодарно улыбнулась ему. Хоть они были не самыми близкими родственниками, а познакомились только год назад, он всегда ее поддерживал.

У костра уже сжигали ягоды, приговаривая и напевая купальские песни. Катя посмотрела на горстку в своей руке и про себя загадала, чтобы в следующем учебном году она смогла определиться с тем, кем хочет быть. Пламя поглотило ягоды, унося желание к небесам.

Гуляющие компании стали объединяться, перемешиваться. Весь берег Академ-реки был освещен кострами. Ароматы сводили с ума. Обрядная пища и напитки с общих столов не кончались. В воздухе, возвышаясь над всеми, парень в белом длинном плаще играл на скрипке. Лицо его было скрыто, а музыка завораживала. Русалки соревновались, отыскивая зачарованные венки среди всех, которые уже пустили по воде. Оборотни прыгали через кусты рябины и обращались налету. Гарпии и фэйри пытались превзойти друг друга в прыжках над кострами, так же меняя свою форму в полете.

— Недогарпия, давай к нам! — крикнул неизвестный парень, подзывая жестом. — Покажи «класс».

— Эль, не приставай к ней, — другой махнул рукой.

Катя догадывалась, что они пьяны, и не стала отвечать. Она шла к реке, чтобы вместе с Ребекой пустить по воде венки. Она спустилась ниже, где еще никого не было.

— Эй! Я с тобой говорю!

Катя сама не поняла, когда Эль оказался рядом. Он схватил ее за руку и развернул к себе.

— Отпусти, — сурово сказала Катя. — Раз ты в курсе, кто я, то знаешь, что с тобой будет, если не отстанешь.

Эль хмыкнул, и потянул ее за собой.

— Вот и докажи, что ты достойна…

Он не успел договорить, так как его сбили с ног. Катя дернулась вслед, но появившаяся Ребека поймала ее, не позволяя упасть. Голова закружилась, перед глазами все поплыло. На фоне музыки и песен слышались чьи-то крики и звуки ударов.

Когда зрение восстановилось, Катя увидела, что вокруг собралась небольшая толпа любопытных. Похоже, их забавляло происходящее. Тот, кто в начале пытался отговорить Эля от его затеи, сейчас оттаскивал его от Ивана. У того текла кровь из носа, а лицо было искажено гримасой отвращения.

— Нарывин, совсем страх потерял? — Эль хотел броситься на него, но товарищ ему не позволил. — Нашел с кем тягаться, вампирский недомерок.

— Да пошел ты, — Иван сплюнул кровь, приподнимаясь.

Катя хотела велеть всем расходиться пока охрана ничего не заметила, но почувствовала резкую головную боль. Она посмотрела на стоящую рядом Ребеку, которая держалась ладонями за виски.

— Айварс! — крикнула Катя, оглядываясь.

Любопытные стали отступать. Все чувствовали выходящую из-под контроля ментальную магию Ребеки. Эль скрылся со своей компанией. Иван вновь опустился на землю и еще раз сплюнул кровь. Кажется, ему выбили зуб.

Айварс обнял Ребеку, зашептал ей успокаивающие слова. На начальных стадиях это помогало. Катя пыталась закрыть свой разум, но голова болела все сильнее и сильнее. Нужное заклинание вспомнить не получалось, но и сбежать она не могла.

— Малышня, что происходит? — спросил появившийся Алекс.

Он морщился, но держался лучше остальных.

— Ее нужно к Василисе, — сказала Катя. — Она же ваша сестра? Отведите.

— Да, — Алекс закивал.

Он наложил защитное поле, чтобы никто по дороге не пострадал, и увел Айварса и Ребеку.

Праздник перестал быть безмятежным. Катя уже жалела, что позволила себе расслабиться. Она посмотрела на смятый на земле венок, затем на Ивана.

— И делать тебе нечего, — сказала она, протягивая платок. — Ничего бы мне не сделали.

— Да ладно тебе, красавица, ты же знаешь, что мне только и нужен повод, чтобы подраться. А его рожа так и просила поцелуя с моими кулаками. Врезать я ему успел, — Иван довольно хмыкнул.

Он не первый раз за нее заступался, хотя она просила его так не делать, уверяя, что сама справится со своими проблемами. Иван отмахивался и делал то, что считал с его точки зрения правильным.

— И сам получил, — Катя покачала головой, глядя на Ивана. И все же она была благодарна. Как бы она ни пыталась себя убедить, что физически ей навредить никто не посмеет, знала, что однажды встретится с тем, кто наплюет на предупреждение. — Спасибо.

Иван широко улыбнулся, демонстрируя окровавленные зубы. Катя нахмурилась. Она знала о его даре, что он может сам себя излечивать, и не понимала, почему кровь продолжала течь. Платок почти весь пропитался.

— Ты же можешь регенерировать, — прошептала Катя. — Останови это.

Иван слабо улыбнулся. Его глаза закатились.

— Похоже, опять. Интересно, в этот раз помру? — блаженно сказал он.

Катя слышала про его приступы, когда его собственный дар оборачивается против него, запуская обильное кроветворение.

— Тебе нужно в медицинское крыло, — сказала она, пытаясь поднять Ивана.

— Да плевать…

Он был тяжелым. Рядом — никого, все продолжили веселье в стороне, а из-за музыки и песен Катю никто не слышал.

— Будь я полноценной гарпией, я бы обратилась и смогла бы тебя дотащить, — проговорила она, не оставляя попыток.

— Ты самая полноценная из всех. Это они недостойные и жалкие.

— Ты бредишь.

Катя огляделась по сторонам и увидела того музыканта в белом плаще, который спешил к ним.

— Я услышал, что вам нужна помощь…

* * *

Катя сидела на лавке в коридоре медицинского крыла и пыталась стереть кровь хотя бы с ладоней. Ее трясло, но она отказалась от успокоительного, которое предложил доктор Коренников.

Музыкант, который представился Томом, стоял рядом, прислонившись к стене, его белый плащ был так же в крови Ивана. Магией его не удалось очистить. Он не обязан был оставаться, но почему-то никуда не уходил. Катя не спрашивала причин.

— Это я во всем виновата, — пробормотала она, продолжая пытаться избавиться от крови, но не получалось сосредоточиться на нужных чарах.

Том опустился перед ней на колени и взял за руку. Он дотронулся пальцем до одной ладони, затем до другой, и они очистились. Катя хотела поблагодарить его, но не смогла, только всхлипнула.

— Вы не виноваты. Это магия.

— Я понимаю, но…

Катя не смогла продолжить. Приступ провоцирует кровотечение. И если бы не драка, он бы не начался. И Катю не волновало, что Иван всегда лез на рожон и постоянно нарывался на неприятности.

— Вот вы где, — сказал подошедший Алекс.

— Как Ребека? — спросила Катя.

— Нормально. Вася… Василиса быстро ее стабилизировала. Сейчас она спит. У вас как тут?

Катя пожала плечами. Доктор Коренников велел ей дождаться Саммоника, а сам занимался Иваном. Прошло уже полчаса, а он так и не появился. Ожидание тревожило.

— Ивана поместили в отдельную палату, пытаются откачивать лишнюю кровь, — сказал Том, прислушавшись. — Коренников хотел доложить его родителям. Саммоник сказал, что им плевать, поэтому не стоит их беспокоить.

— Вот дела, — протянул Алекс, почесав затылок. Он посмотрел на Катю, затем на Тома. — Это самое странное Летнее Солнцестояние из всех.

Но продолжить мысль он не успел, так как из кабинета вышел ректор Саммоник. Он посмотрел на каждого, а его лицо ничего не выражало.

— Студент Нарывин останется здесь. Прошу не распространяться о том, что с ним что-то случилось. Для него такое состояние не опасно, но репутации его семьи повредит. Одежду вы очистить не сможете, так что, соблюдая закон о крови вампиров, сожгите ее в ближайшее время, ничего не должно остаться. Если вам нужна компенсация, сообщите.

Алекс хотел задать вопрос, но красноречивый взгляд ректора заставил его промолчать.

— Аспирант Кайто, студент Конкордин, проводите студентку Охман до ее комнаты в общежитии. Ночь еще не закончилась, а ей не следует шататься одной.

Алекс и Том переглянулись и кивнули.

— Студентка Охман, зайдите ко мне в одиннадцать утра. А теперь расходитесь.

На этих словах Саммоник вернулся в кабинет.

— Однако, — протянул Алекс, а затем широко улыбнулся. — Охман, значит.

— Очередная… — невесело проговорила Катя. Она протерла лицо ладонями. — Вам не обязательно меня провожать. Я справлюсь сама.

— Нет, — сказал Том.

Из окон медицинского крыла виднелись костры у Академ-реки. Слышались музыка и пение. Студенты продолжали беззаботно веселиться. Идя по пустому коридору рядом с Алексом и Томом, Катя думала о том, что скорее всего следующий год окажется еще сложнее.

Сообщение о трупе в лесу пришло утром, но только ближе к обеду Алексей добрался до места преступления: ехать нужно было в одну из деревень, а на дороге из города вновь образовалась пробка.

— Если это не по нашей части, возвращайся, лейтенант, — говорил начальник, выдавая Алексею материалы, собранные на тот момент.

Подобные выезды случались и раньше, так что схема была привычной: приехать, осмотреть труп и место преступления, а дальше зависело от выводов. Если преступление связано с магическим миром, сообщить Ковач, чтобы она прислала кого-то из своих для помощи. Если признаков нет, разбираться самому или оставить на местных.

В этот раз было что-то непонятное.

— Дык, что тут расследовать? — удивился врач, которому пришлось провести вскрытие. — Нападение животного. Не свезло Мишане. Говорил я ему, чтобы завязывал со своей охотой.

Алексей листал отчет и рассматривал снимки.

— По-вашему, его убило обычное животное? — спросил он.

— Никак иначе раны не объяснить.

— Вы написали, что у него помимо множественных укусов и разрывов еще ребра и позвоночник сломаны. Кто на такое способен?

Врач пожал плечами.

— Покажите труп.

Алексей не хотел смотреть, ему и описания хватало, но нужно было убедиться, что убитый не является членом магического общества и что на нем нет следов магии. В свое время Ковач выдала ему специальные очки, которые позволяют это увидеть.

Врач вновь пожал плечами и отвел Алексея к телу. Зрелище было не из приятных. В городских условиях такое не встретишь.

— Не слишком странные следы зубов для медведя или рыси? — спросил Алексей, присматриваясь.

— Я бы предположил, что это змея, что объяснило бы и сломанные кости, и характер укусов. Но я, хоть не зоолог, понимаю, что таких гигантов здесь точно не водится, если они вообще существуют. Можно найти специалиста, но это уже не моя забота.

«Зато тянет на историю о магии», — подумал Алексей, хотя не знал про таких тварей. Он надел очки и тут же увидел легкое мерцание в местах укусов. Но сам убитый магом не являлся.

Труп обнаружил лесник. Он был обычным человеком и ничего не видел и не слышал. Но, судя по всему, убийство произошло как раз перед его приходом. Могли заподозрить его, особенно если учесть, что у него в прошлом был конфликт с убитым, но ему бы просто не хватило сил.

— Мишаня недавно вышел из тюрьмы: сидел за браконьерство и что-то там еще, — рассказал врач. — Но уверял, что взялся за голову и больше не будет. Лицензию как-то приобрел: у нас как раз медведей развелось. Один даже в деревню заходил и задрал несколько коров. Пошел на разведку и вот… — врач вздохнул.

Алексей мысленно перебирал, кто это может быть, но знаний о магическом мире ему не хватало. Необходимо было изучить место преступления, чтобы окончательно убедиться в своих предположениях.

Полицейские не понимали, зачем Алексей хочет сходить в лес, ведь они все отразили в отчете.

— Начальство требует, — Алексей развел руки в сторону. — Ничего не поделать.

Идти нужно было недалеко. Солнце скрывалось за высокими деревьями, создавая полумрак. Алексею казалось, что ему в спину кто-то смотрит. Оставалось надеяться, что это просто игры разума, а не зверь или кто-то опаснее.

— Идите, я сам справлюсь, — сказал Алексей полицейскому, который его довел до нужной поляны.

— Если что, кричите, — хмыкнул тот и ретировался.

Алексей вновь надел очки и заметил мерцание, оно было сильнее у того места, где нашли труп. Сомнений не осталось. Он достал телефон и отправил сообщение Ковач. Знал, что маги сами его найдут, а пока принялся изучать место.

Следы вели в чащу леса. Похоже, убийца вышел оттуда, убил Михаила и вернулся обратно. «Если убийца маг, а не нечисть какая, то оборотень», — предположил Алексей, но уверен не был, так как мало что знал об этом виде. Осталось дождаться подмоги.

Алексей ничего нового не заметил. Он собирался вернуться в деревню, как вдруг из-за дерева показалась высокая смуглая женщина. Она не была похожа на местную: яркий макияж, украшения, длинные ногти — все это выдавало в ней приезжую. Но самое главное, что заметил Алексей — заостренные уши, виднеющиеся из-под черных волос, заплетенных в длинную косу. Да и очки раскрывали в ней мага.

— Вас прислала Ковач? — спросил Алексей, но тут же добавил, вспоминая о правилах. — Представьтесь и покажите удостоверение.

Женщина заинтересованно посмотрела на него, а затем улыбнулась.

— Я Агрян Нахаша, — сказала она, приближаясь. — А ты милый ягненочек. Такой молоденький и наивный.

Алексей закатил глаза. «У них всех пунктик что ли?» — с досадой подумал он, невольно вспоминая, что именно так его постоянно называет один из знакомых магов. Остальные слова в свой адрес он решил проигнорировать.

— Что вы здесь делаете?

— Живу.

— У вас есть разрешение жить среди обычных людей?

Нахаша, плавно покачиваясь, сделала еще несколько шагов в сторону Алексея, ему пришлось отступить. Вечереет. Вокруг — лес, в котором могли водиться не только обычные животные. По коже пробежали мурашки. И ведь даже на помощь не позвать, а воспользоваться табельным пистолетом тем более нельзя.

— Мне не нужно разрешение: я живу там, где пожелаю, — ответила Нахаша.

— Недавно здесь произошло убийство. Вы видели что-нибудь?

— Видела.

Нахаша не торопилась продолжить. Она пристально смотрела на Алексея и, облизав губы, положила руку на его плечо. Он хотел отодвинуться, но неотрывно, словно завороженно, смотрел в ее серые глаза. Мысли утекали, путались.

— Что именно вы видели? — сглотнув, спросил Алексей.

— Человек браконьер, и он раздавил змею, но не попросил у нее за это прощения, — в голосе Нахаши послышались шипящие, она тянула звуки, продолжая завораживать. — И поплатился за это. Жаль, что съесть я его не успела: мне помешал другой человек.

Алексей дернулся, но Нахаша вцепилась в его плечи и начала подниматься выше. Ее ноги превратились в длинный змеиный хвост, которым она обвивала его, сжимала. Очки упали на землю.

— Ты мне нравишься. Такой храбрый мальчик, хоть и человек.

Нахаша вилась вокруг Алексея, не давая ему возможности шевелиться, а голос ее был таким прекрасным, успокаивающим. И сама она — самая красивая из всех, кого Алексей когда-либо видел.

— Я мирянин под покровительством полицейского участка города Абсей Гардарики, — все же смог произнести он, неуверенный, что сейчас это имеет значения.

— Я не знаю, что это такое, — сказала Нахаша, она раскачивалась из стороны в сторону, словно баюкая Алексея. — Но какая разница?

«Никакой», — подумал он и прикрыл глаза, чувствуя, как засыпает.

— Вот черт! — послышался громкий голос.

Нахаша зашипела, кольца ее хвоста напряглись. Алексей открыл глаза и увидел Аллу, которая ошарашенно смотрела на них. Поднимался ветер.

— Щеночек, — протянула Нахаша, с шумом втягивая воздух носом. — Уходи отсюда. Не видишь, что у нас тут интим намечается?

Алла встала в боевую стойку.

— Немедленно отпустите его, иначе я посчитаю это нападение на сотрудника полиции при исполнении. И вы будете арестованы до выяснения обстоятельств.

Алексей не понимал, что происходит. В голове клубился сладкий туман. Кольца хвоста Нахаши уютно сжимали его, а слова Аллы были такими резкими и неправильными.

— Не хочу быть арестованной, — сказала Нахаша. — Но ведь ягненочек не против нашей близости. Так ведь?

Алексей активно закивал, из-за чего голова заболела сильнее. И вдруг почувствовал острый укол заклинания в шее, что тут же его отрезвило, прояснило сознание. Он с ужасом уставился на Нахашу и задергался, стараясь освободиться.

— Ты разбиваешь мне сердце. Но нестрашно, мы еще встретимся, — сказала Нахаша.

Она приблизилась к лицу Алексея и впилась поцелуем в его губы. Он пытался ее оттолкнуть, чувствуя вкус собственной крови. Но она была сильнее. Заклинание Аллы попало Нахаше в плечо, но та только расхохоталась.

— До встречи, дорогой.

Нахаша смотрела в его глаза, а затем исчезла. Алексей сам не до конца понял, что произошло. Приятного было мало, но в то же время он ничего не почувствовал, если не считать удар о землю.

— Что? — спросил Алексей, поднимаясь.

Голова кружилась, тело ныло, благо, кости сломаны не были.

— Но это невозможно, — прошептала Алла.

* * *

В полицейском участке почти никого не было. Алла смотрела на изображения, полученные из ее воспоминаний, и пыталась понять, что произошло.

— Следы ее магии совпадают с теми, которые были на убитом, — сказал Хишир.

Он присел на край стола Аллы и взял одно из изображений.

— Но нападение произошло со спины, поэтому в его памяти нет ничего полезного, — добавила Михишир. — А те следы, которые остались на лейтенанте Ярушкине, незначительные.

Она стояла в стороне и смотрела в окно.

— Как Нахаша смогла исчезнуть? — спросил Алексей. — Я думал, что маги только через Зазеркалье умеют перемещаться.

Он сидел рядом с Аллой. Так как из его памяти ничего нельзя вытащить, ему приходилось писать отчеты самостоятельно, чем он и пытался сейчас заниматься.

— Она и переместилась, — сказал Хишир. — Через отражение в твоих глазах, ягненочек.

— Это же до какой степени должен быть прокачен навык зазеркальной магии? — удивилась Михишир. — И какого она вида? Наги же только в сказках да мифах встречаются.

— Возможно, она гибрид русалки и оборотня. Или результат каких-то экспериментов, — предположила Алла, откладывая изображения. — Ковач должна объявить ее в розыск. Думаю, по следам магии ее быстро найдут.

— А если она не гардариканка? — спросил Алексей.

Он все еще думал над ее словами. Она хотела встретиться с ним, а это ему совершенно не нравилось.

— Тогда задействуем международный поиск, — ответила Алла. — По базам ее уже пытаются пробить.

— Нага, да еще превосходный зазеркальный маг, — задумчиво проговорил Хишир. — Любопытное совпадение.

— Что ты имеешь ввиду?

Михишир подошла к брату и взяла изображение Нахаши.

— Она словно потомок Первой, — сказал Хишир и пояснил, заметив непонимание на лицах остальных. — Первая была таким же гибридом. И с нее началась история зазеркальной магии. Она обладала этим даром и показала остальным, как можно использовать зеркала. Это легенда, достоверных свидетельств нет. Да и, сами понимаете, видовая магия так ровно не складывается. Но вы оба ее видели.

— Но гибридность не передается, тем более через много поколений, — возразила Алла. — А если бы образовался новый вид, кто-то обязательно заметил. Даже у вампиров не получилось долго скрываться от остальных.

Хишир пожал плечами.

— Возможно, совпадение. За много тысяч лет вполне могло повториться, а вам повезло стать свидетелями. Когда ее найдут, дайте знать. Уж очень любопытная особа.

Алексей ничего не сказал, дотронувшись до прокушенной губы. Он сомневался, что Нахашу так легко найдут. Может, он мало что смыслил во всей этой магии и ее разнообразии, но понимал, что, раз о ней до сих пор ничего не было известно, она умела скрываться.

Благодаря зелью памяти, Алексей смог описать все максимально детально, отчет получился подробным. И ему оставалось надеяться, что маги сами справятся с Нахашей. А сама она не станет выполнять свои обещания. Хоть его квартира была под защитой, Алексей сомневался, что она не сможет ее обойти.

Доктор скорой помощи Нуреева Эмер Леонидовна с ужасом выбежала из квартиры и подперла собой дверь. Что-то врезалось с той стороны, но сил ему не хватило, чтобы вырваться. Соседи, которые столпились на лестничной площадке, с ужасом уставились на нее, не понимая, что происходит.

— Что смотрите? Вызывайте полицию! — закричала Эмер, вновь сдерживая неизвестного.

— А как же Ильинишна? — спросил мужичок в растянутой майке и спортивных штанах.

— Померла ваша Ильинишна, — раздраженно сказала Эмер. — Ну же.

Кто-то догадался запечатать дверь заклинанием, а другой сосед уже вызывал полицию, но не мог внятно объяснить диспетчеру, что происходит.

— Нежить там, и ее очень много, — пояснила Эмер, сползая вниз по двери, чтобы перевести дух.

Она не была полностью уверена, что хозяйка квартиры — Евс Мэлори — действительно мертва. Она видела только ее тело на полу кухни, а дальше на нее напали невидимые твари, поэтому пришлось спасаться бегством. Но вряд ли нежить оставила бы Мэлори в живых.

Эмер приехала на вызов соседей. Они были обеспокоены, что Мэлори не отвечала на звонки и не открыла курьеру, который привез ей кровь. Она редко выходила из квартиры из-за старости и немощности. Говорили, что ей недавно исполнилось почти две сотни лет, но она сама не помнила свой точный возраст. Ее рассказы о прошлом сбивались с одного на другой, перемешивались времена и города, а иногда и страны. Но Мэлори всегда была мила и приветлива. Она помогала соседям, если у тех возникали проблемы с нежитью, нужно приготовить очередное зелье или снять проклятие.

Когда она пропала, соседи не решились проверить, что случилось, так как самым главным правилом было — не переступать порог ее квартиры без разрешения. И если врач приедет и уедет, то им еще жить с ней бок о бок. Ее уважали, но боялись за ее способности и старались лишний раз с ней не пересекаться.

— Ведьма, значит? — уточнил прибывший полицейский.

Соседи закивали. Эмер раздраженно выдохнула. Ее об этом не предупреждали. Она ни разу не пересекалась с ведьмами, но от коллег наслышалась, что в домах тех может творится всякая чертовщина. Знала бы, настояла на напарнике. Да и полицейский был один.

— Сержант Гомбоев, — обратилась к нему Эмер. — Вы уверены, что справитесь? Их там много.

— Спокойно, доктор Нуреева, я умею обращаться с нежитью, — сказал он, решительно хватаясь за дверную ручку. — Наверно кикимора пробралась или домовой расшалился.

Через полминуты сержант Гомбоев выскочил из квартиры и точно так же, как часом ранее это сделала Эмер, подпер дверь. Он тяжело дышал и что-то бормотал. Соседи зашептались. Эмер заметила, что сверху и снизу за ними наблюдают еще десяток магов.

— Это не просто нежить, — поговорил сержант Гомбоев и достал из кармана служебный телефон. — Чрезвычайная ситуация. В проверяемой мной квартире обнаружено около шести или больше игош.

По соседям покатилась волна ужаса. Кто-то стремительно убежал.

— Не зря она никого не пускала к себе, — проговорила седовласая старушка. — Но как так? Откуда они там?

Соседи перешептывались. Слухи поползли по этажам. Эмер ждала. Она не могла уехать пока не осмотрит Мэлори. И как бы она ни была уверена, что та скорее всего мертва, все равно должна остаться.

Минут через десять прибыл отряд полицейских, вооруженных маком, солью, зельями и защитными щитами. Командир велел всем расходиться, но соседи сделали это только для виду, а сами продолжали наблюдать.

Пара полицейских осталась снаружи на случай, если кто-то из игош попытается сбежать, остальные вошли внутрь.

Когда всю нежить удалось изгнать в потусторонний мир, а квартира стала безопасной, Эмер смогла осмотреть Мэлори. Та была мертва уже несколько часов. Причина — старость.

На ее спине лежала пара веток, выдернутых из декоративной композиции.

— Кто мог это сделать? — удивился Гомбоев. — Неужели игоши?

Эмер не знала правильного ответа. Она сомневалась, что неупокоенные мертвецы способны на заботу. А эти тем более. Игоши считались одними из самых опасных, так как были детьми, погибшими почти сразу после своего рождения. Неразумные, дикие демонята без правил и границ. Их необходимо отправлять в потусторонний мир при первой же возможности. Но Мэлори этого не делала. И, судя по обстановке в квартире, она будто заботилась о них.

— Она была одинока, вот и спасалась как могла, — сказал командир. — Бедная женщин. У нее не было детей и семьи. Игоши словно пытались защищать ее, вот и нападали. А мы их изгнали.

Эмер не разделяла его грусти. Он была уверена, что они нападали просто потому, что это в их природе. А Мэлори не трогали, так как она смогла их подчинить ведьмовскими способностями. «Неужели никто из соседей ничего не заметил? Или они не хотели замечать, что старушка сходит с ума, раз завела игош аки кошек?» — с досадой подумала Эмер.

— Лучше проверьте успела она передать свой дар или нет. Если он растворится в этом доме, то привлечет внимание других духов, — сказала она.

Оставаться здесь больше не имело смысла. Возможно, в глубине души Эмер было жаль Мэлори. Она бы никому не пожелала такую старость. Но наверно такова участь ведьм.

Цовик проснулась из-за ощущения, что кто-то на нее пристально смотрит, а также от стойкого запаха алкоголя и тихих всхлипов. «Ее опять бросили»? — подумала она о своей соседке по комнате в общежитии и открыла глаза.

— Какого!.. — воскликнула Цовик, подскакивая.

Вот чего она не ожидала, так это черного петуха, которого держала Люба, сидя на корточках рядом с кроватью.

— Помоги мне.

— Что? — удивилась Цовик, садясь. — Откуда у тебя петух?

— Твоя сестра же шарит за все это?

Язык Любы заплетался. Она была пьяна и не могла четко сформулировать мысли.

— За что именно?

Цовик постаралась забрать петуха из рук Любы, но та прижала его к груди и опустилась на пол. Удивительно, что птица не сопротивлялась.

— Ну, в жертвах… — Люба всхлипнула. — Давай принесем его в жертву богам, чтобы… чтобы они вернули мне любовь.

Цовик ошарашенно уставилась на пьяную соседку. С той всякое случалось: у нее в голове постоянно витала масса идей и сумасшедших затей. Однажды она украла портрет Саммоника из Главного Корпуса, увеличила его и установила на вершину дуба с надписью: «Он считает себя богом». Кажется, это был протест против каких-то запретов. Во время финала чемпионата по лапте Люба уговорила болельщиков команды оборотней выть волком после каждого удара соперников. А когда проходило занятие по теме этнической скульптуры, на котором преподаватель рассуждал, что нынешнее поколение забыло о скромности, она вырезала из дерева детородный орган и заявила, что в прошлом многий символизм сводился к этому.

Чего только стоила ее выходка, когда она после очередного расставания пьяной приперлась на экзамен по истории и смогла наболтать себе на высший бал. Но даже идея оживления каменных статуй соседнего общежития, чтобы они танцевали ламбаду, не казалась такой бредовой, как эта с жертвой.

— Кого на этот раз? Андрей тебя бросил? — осторожно спросила Цовик.

Она вновь попыталась освободить петуха, но Люба его не выпускала.

— А ну его, дурака. Сам… не знает… В общем… — она замолчала. — Пускай Юкайо влюбится в меня.

Цовик простонала, закатив глаза. Она уже жалела, что однажды отвела Любу на концерт группы «KnO».

— Ты с ним даже не знакома.

— Познакомимся, — Люба вздохнула и посмотрела на петуха. — Ты же меня понимаешь? Ты пойдешь на это?

Петух встрепенулся. Каким бы заклинанием он ни был накачан, похоже, оно теряло свои силы.

— Ты предлагаешь убить живое существо ради своих чувств?

— Что может быть важнее любви? — Люба вновь вздохнула. — Давай сделаем это.

— Аспирантка Цитович, возьмите себя в руки! — крикнула Цовик. — Сначала преподаватель Кавьяр, потом парень, который просто тебе улыбнулся, еще преподаватель Жагло, смазливые мальчики из мужской группы обычных людей, а теперь новое — Юкайо, чьего лица и вида ты даже не знаешь. И это происходит каждый раз, когда вы с Андреем расстаетесь.

— Чего ты такая… — Люба то ли всхлипнула, то ли икнула. — Ты не понимаешь!

Цовик понимала, что так продолжаться больше не может.

— Ты собираешься ради влюбленности Юкайо ободрать эту красивую птицу, а затем зажарить и съесть во имя богов? — спросила она. — Посмотри в его глаза и скажи это вслух.

Люба выглядела жалко. Она готова была разрыдаться. Порой, Цовик казалось, что не так уж и сильно она сама отличается от своей сестры. Но нужно было привести Любу в чувства. Это не первая ее «влюбленность» и явно не самая последняя, а глупостей она наделать может. Правда, Цовик сомневалась, что она действительно собиралась убивать петуха. Скорее ее привлекала идея на словах, но ее стоило пресечь на корню.

Цовик слезла с кровати и опустилась на пол рядом с Любой, обняла ее за плечи.

— Давай сходим на концерт и попытаемся подобраться к группе поближе. Ты же слышала, что участники не против потом повеселиться с фанатками? И твой Юкайо в том числе. Вдруг он тебе не понравится?

— Он не может не понравиться, — Люба замотала головой.

— Вот и посмотрим, а потом решишь. Согласна? — мягко продолжила Цовик.

Люба кивнула и выпустила петуха. Тот хотел умчаться к открытому окну, но заклинание поймало его в воздушную клетку.

— Кстати, где ты его взяла?

— У градостроителей. Это их.

Цовик застонала, откидываясь спиной на пол. Петух прокукарекал и, кажется, на нем активировалось поисковое заклинание, если судить по бликам в воздухе.

— Тебе нельзя пить, — заключила Цовик, глядя в потолок и думая, как будет спасать соседку от мести студентов Градостроительного факультета. К слову, Андрей вроде там учился.

Фида прижимала к груди спящего под сонными чарами Шуру и, прислонившись спиной к дереву, пыталась отдышаться. Она прислушивалась к окружающим звукам, надеясь, что Кюбат отстал или передумал преследовать их. И только она хотела выглянуть, где-то позади захрустели ветки, запищали потревоженные птицы.

Фида оттолкнулась от дерева и побежала по ночному лесу. Она была в домашних тапочках и халате, а сын завернут в полотенце — единственное, что она успела сделать перед побегом.

— Я найду тебя! Я чувствую твой запах! — слышался разъяренный голос Кюбата.

Фида пыталась стирать за собой следы, но на бегу с маленьким ребенком на руках это получалось через раз. Ноги уже болели, руки затекали, а воздуха не хватало, но она продолжала бежать, понимая, что если Кюбат догонит их, то убьет.

Защитные заклинания долго не держались, нужно было вновь остановиться, чтобы перевести дух и попытаться спрятаться. Но Фида больше не могла себе позволить этого и все сильнее углублялась в чащу. Страх гнал вперед, а лесные духи и нежить не казались такими опасными, как преследующий муж.

Шура зашевелился.

— Тише, — прошептала Фида, надеясь, что сонное заклинание продолжает действовать.

Кюбат больше не кричал. Фида опасалась, что он обратился в волка, тогда у нее нет шансов. Она же не могла сейчас изменить облик.

Лес становился гуще. Ветви хлестали по лицу и ногам. И становилось пугающе тише, только звук бьющегося сердца отдавался в голове. Фида затормозила, увидев впереди большой камень. И тогда из-за куста выпрыгнул огромный черный волк. Фида закричала, отбивая его заклинанием. Волк отлетел к дереву и ударился спиной о ствол.

Защита, невидимость, еще защита… заклинания выматывали и быстро гасли. Фида бежала, не разбирая дороги. Она давно потеряла обувь, но не обратила на это внимание.

Споткнулась и покатилась в овраг, разбивая локти и раздирая спину. Шура проснулся, зарыдал. Фида прижимала его к себе, пытаясь закрыть. Голова кружилась. Все было в грязи и крови.

Вой волка. Протяжный, злой.

Фида вскочила на ноги. Хромала. Волк приближался. В голове билась одна мысль, что она должна спасти сына любой целой. Сердце колотилось в груди, сознание плыло, а перед глазами стоял туман. Стопы кололо, они кровоточили, истерзанные камнями и корнями. Скрывать собственный запах уже не получалось.

И вдруг Фида увидела огромную заросшую фигуру, покрытую мхом, ветвями и шкурами животных. Он зарычал и махнул длинной рукой, зазывая за собой. «Не ходите, дети, в лес за лешим. Заведет, одурачит и съест», — так говорила бабушка. Но сейчас стоял выбор, а лесное чудовище казалось менее опасным. Назад пути не было.

Он вел Фиду по тропам, которые она не заметила бы. Вокруг веяло потусторонним, чужим и неправильным. Но это успокаивало. Давало возможность обновить заклинания и отдышаться. Деревья сильнее смыкались над головами. По бокам виднелись огни, кто-то шуршал в траве. Послышался рев медведя.

Когда Фида осознала, что сделала, леший остановился и развернулся к ней. Она отступила, не отрываясь глядя на чудовище. Она переложила Шуру с правого плеча на левое и хотела поменять местами обувь, но поняла, что давно босая.

Леший шагнул к Фиде, она отступила.

— Отпусти нас. Пожалуйста, — прошептала она.

Леший молчал. Он поднял руку. Фида сжалась и неотрывно смотрела на него.

На землю упало небольшое зеркальце. Фида быстро присела, кое-как зажгла огонь, закрыла голову Шуры куском полотенца и скрылась в Зазеркалье, сбросив с себя все заклинания. Но перед тем, как ей открылись бескрайние поля, она успела заметить волка, мчавшегося в их сторону.

Медлить было нельзя. Но с каждым шагом шансы на спасение возрастали. А когда Фида вышла из Зазеркалья, она и Шура оказались там, где Кюбат не сможет их найти. По крайней мере ей хотелось в это верить.

— Спасибо, — запоздало проговорила Фида, опускаясь на колени и теряя сознание от усталости.

Помощь была уже на подходе.

Шура медленно открыл глаза. Он не сразу понял, что находится в больнице. Как он здесь оказался, он не помнил. Тело болело, а голова была перевязана. Тошнило, хотелось есть, перед глазами все плыло, кружилось. Шура попытался сесть, но смог только повернуть голову. У двери в палату женщина в белом халате тихо разговаривала с неизвестной старушкой. Та прижимала руки в груди и постоянно кивала.

— Где… — прохрипел Шура, но закашлял от боли в горле.

Женщина в халате и старушка тут же повернулись в его сторону и быстро подошли ближе.

— Как ты? — встревоженно спросила вторая, беря Шуру за руку.

Ее голос казался знакомым, а запах перебивался больничными. Женщина в халате смотрела на мониторы. «Доктор Лехтер», — прочитал Шура на ее бейдже.

— Где мама? — спросил он, пытаясь выдернуть руку из хватки незнакомки. — Кто вы?

— Шура… — проговорила старушка и посмотрела на доктора Лехтер. — У него амнезия?

Шура не знал, что это такое. Ему становилось страшно. Он не понимал, кто эта женщина, что ей здесь нужно и почему она зовет его так же, как мама и бабушка.

— Вы помните свое имя? — спросила доктор Лехтер. — Как звали вашу маму?

Голова раскалывалась.

— Макаров Александр Фидович, — поговорил Шура. — Мама, она… — резко замолчал. — Звали?

— Зовут, Шура, зовут, — быстро поправила старушка, бросив короткий взгляд на доктора Лехтер.

— Кто вы?

— Ты не узнаешь меня? Я твоя бабушка Мая.

— Нет, бабушка Мая другая! Вы… вы не она!

Шура, дрожа, вырвал руку. Он попытался вскочить, но доктор Лехтер помешала ему. Хотелось бежать к маме. Кто они такие? Что с ним сделали? Было страшно. Шура никогда еще не обращался и мечтал, чтобы именно сейчас получилось, тогда они не смогут его остановить.

Но доктор Лехтер провела рукой возле его головы, и тело вдруг обмякло. Глаза закрылись, и Шура оказался в полной темноте. Он все слышал, а двигаться не мог.

— Что вы сделали? — обеспокоенно спросила старушка, и Шура узнал голос бабушки Маи, почувствовал ее запах.

— Пускай поспит, наберется сил, — ответила доктор Лехтер.

— После всего пережитого… Почему он не узнал меня?

— Это последствия травмы головы. Память может быть нестабильна. Думаю, со временем все наладится.

— Пожалуйста, присмотрите за ним. Не хочу уходить, но полицейские хотели со мной поговорить. Когда это уже прекратится? Все же и так понятно!.. Извините.

— Я понимаю, госпожа Макарова, — по голосу чувствовалось, что доктор Лехтер улыбнулась. — Медсестры присмотрят за Александром.

— Спасибо.

Шура не понимал, почему только тело застыло, а сознание осталось. Сон так и не пришел. И почему он не узнал бабушку? У этой старушки было другое лицо, а у Маи… какое? Шура хотел разрыдаться, но не мог. Слезы тихо катились по щекам, а невыраженные эмоции копились внутри.

* * *

Каждый раз, когда Шура смотрел в зеркало, он трогал лицо и не понимал, почему видит то, что видит. Кто этот мальчик? Это не он, кто-то другой. Но те же темные кудряшки, цвет кожи, глаз, заостренность ушей… Все его, но Шура не узнавал в отражении себя.

Его обследовали, но ничего не говорили. Доктор Лехтер назвала это каким-то словом, но Шура не понял его. Она говорила, что так бывает из-за травмы головы, и это даже магией почти неизлечимо, поэтому с этим придется учиться жить.

Шура не узнавал бабушку Маю, хотя это был ее голос, запах, слова, одежда и манеры. Доктор Лехтер всегда казалось другой. Шура пугался в окружении незнакомцев, ведь не сразу он осознавал, кто перед ним.

И собственное лицо — чужое.

Шура звал маму, но она не приходила. Он не узнавал ее на фотографиях и не мог вспомнить ее лицо. Бабушка ничего не рассказывавла. И постоянно приходили полицейские.

— В его памяти нет лиц, — говорил один из них.

Шура тогда выбрался из палаты и смог проследить за ними и бабушкой за угол коридора.

— Да что же это такое? — возмущалась бабушка. — Разве только лицо определяет мага? Голос, телосложение, слова, мотив, в конце концов! Несколько лет назад они сбежали от этого мерзавца, чуть не погибли, но он избежал наказания из-за каких-то своих связей. И вот опять. Но в этот раз…

— Это похоже на несчастный случай. У вашей дочери остановилось сердце. Ваш внук ненадежный свидетель. А если адвокат зацепится за его травму…

— Вы издеваетесь!

Шура вздрогнул. Он не знал, что бабушка способна так кричать.

— Это больница, — вмешалась доктор Лехтер. — Прошу, не тревожьте пациентов и их родственников.

— Обвинения достаточно серьезные. И если они ложные…

— Интигамов преследовал мою дочь и ее сына, а затем убил ее, а Шуру столкнул с лестницы боевым заклинанием! Какие могут быть сомнения? На них обоих следы его магии!

Шура закрыл рот руками. Он тяжело задышал, не веря в то, что услышал. Голову пронзила острая боль, что-то в памяти пыталось прорваться, но ничего не получалось. Зудело на грани, но было недосягаемо.

— Все не так однозначно. Господина Интигамова тоже ранили, — сказал полицейский. — Была ссора, он мог защищаться, а произошедшее — неудачное стечение обстоятельств. Его будут судить, но с хорошим адвокатом его максимум за смерть по неосторожности накажут. И он сразу вызвал скорую.

— Это абсурд!

— А внук ваш испугался и упал. Интиганов пытался его поймать — вот и следы магии.

Бабушка охнула. Шура слышал, что она тяжело задышала.

— Господин полицейский, зачем вы сюда пришли? — спросила доктор Лехтер. — Разве вам не нужно рассматривать все версии, а не только самую удобную? Воспоминания Александра у следствия имеются. Вас нужно учить, что с ним дальше делать? Или у вас нет специалистов, которые работают с поврежденной памятью? Неужели система настолько топорна?

Полицейский ничего не ответил. Шура держался за голову, а слезы скатывались по щекам. Мама… Неужели ее нет? Шура пытался вспомнить ее лицо, но у него не получалось.

— Тебя не должны увидеть, — послышался голос со стороны.

Шура вздрогнул и повернулся. Рядом с ним стоял взрослый мальчик, чьи руки покрывали татуировки, а глаза были разными. И пах он странно.

— Почему? — только и смог спросить Шура.

— Если тебя увидят, твоей бабушке будет больно еще и от того, что она не смогла тебя защитить от правды, — сказал мальчик. — Идем, я провожу тебя в палату. А взрослые пускай сами разбираются.

— Ты тоже болеешь?

— Моя мама доктор, — ответил мальчик, — поэтому я часто здесь бываю.

Они шли по коридору, а Шура, чтобы отвлечься, разглядывал его татуировки, состоящие из какой-то письменности и символов.

— Почему все это произошло? — спросил Шура, когда они дошли до палаты.

— Только богам известно, — мальчик пожал плечами. — Я верю, что они посылают нам испытания, чтобы мы выдержали и прошли их. А теперь лучше поспи. Главное сейчас поправиться.

Мальчик ушел, когда Шура забрался в кровать. Было уже поздно. Вот только он так и не смог заснуть с тех пор, как впервые здесь очнулся. Он хотел рассказать об этом доктору Лехтер, но испугался, что она вновь использует сонное заклинание, что ему совершенно не нравилось.

* * *

Шуру выписали из больницы спустя неделю. Ему назначили психотерапевта и сказали прийти через месяц на контрольное обследование. Доктор Лехтер посоветовала несколько упражнений для лучшего распознавания других магов, а также сказала, что скинет несколько книг на электронную почту.

Шура, бабушка Мая и мама жили на фермерской территории города Милий, поэтому ближайшие соседи были в полукилометре. Они владели небольшим яблоневым садом рядом с льняным полем, но сейчас им некому заниматься.

Дом встретил гнетущей тишиной. Бабушка отнесла вещи в комнату, а Шура неотрывно смотрел на лестницу. Ему так ничего и не рассказали, а он не спрашивал. Он не оставлял попыток все вспомнить, но у него не получалось. Полицейские говорили, что его воспоминания неправильные, там нет достаточно доказательств, чтобы наказать того, кто убил маму и лишил его лиц.

Когда пришел адвокат Интигамова, он начал настаивать на том, что произошел несчастный случай, что мама Шуры сама виновата, что у нее были проблемы со здоровьем. И раз воспоминания заблокированы, хоть специалистам удалось их вытащить, они искажены. В памяти мамы тоже нет ничего точного, так как она ударилась головой. Адвокат советовал подписать мировую и официально простить его клиент, а тот готов выплатить компенсацию.

Бабушка выгнала адвоката со словами, что мерзавец даже алименты не платил, так что им тем более не нужны его деньги, а наказать его должны по всей строгости закона.

Полицейские разводили руками в сторону, советовали согласиться, мол, улики ни о чем конкретном не говорят.

— Куда смотрит прокуратура? — возмущалась бабушка. — Я это просто не оставлю!

Журналисты не оставляли их в покое. Интигамов был каким-то политиком или бизнесменом. Шура точно понял, как и то, кто все эти маги и чего они хотят. Они задавали вопросы и постоянно ошивались возле дома.

Полицейские сказали, что Интигамова выпустили под залог. Тогда бабушке схватилась за сердце, и им пришлось вызвать ей доктора…

Шура убежал. Он не мог больше оставаться в этом доме рядом с незнакомцами, от которых веяло опасностью и тревогой. Его переполняли эмоции, готовые разорвать его изнутри.

В поле с голубыми цветами было спокойно. Шура упал на дорожке и закрыл лицо руками. Он тяжело дышал и уже не сдерживал слезы. Голова вновь разболелась. Бабушка велела ему пить горькие зелья, но от них становилось только хуже.

Вдруг яркое палящее солнце закрыла чья-то тень. Шура открыл глаза, вытер рукавом слезы и увидел высокую жуткую женщину с желтыми распущенными волосами. Она была в длинной белой неподпоясанной рубахе и пристально на него смотрела, а от ее взгляда становилось не по себе.

Шура вскочил на ноги и попятился.

— Идем со мной, мальчик, — замогильным голосом сказала женщина.

Она странно пахла, от нее веяло чем-то неправильным. Бабушка предупреждала, что нельзя ходить в поле в полдень, но не объясняла причин. Сейчас Шура все понял.

— Ты дух? — спросил он, оглядываясь по сторонам в поисках других магов, но никого не увидел.

Поднимался ветер и становилось жарче.

— А ты? Мальчик, который больше не спит и не помнит лиц живых. Такой же, как мы. Отмеченный и спасенный духом, побывавший на грани с миром мертвых. Зачем тебе здесь оставаться? Идем со мной. Я уведу тебя туда, где тебя не обидят, где тебе не будет страшно и одиноко.

Она протянула руку. Шура замер. Он не знал, что ему делать, но задумался над ее словами. Хотелось, чтобы все прекратилось.

— И что будет? — спросил он.

— Спокойствие.

Рука Шуры дернулась, но он закусил губу, вспоминая, что бабушке недавно стало плохо. Как она будет без него? Кто ей поможет?

— Но ты маленький мальчик. Как ты сможешь ей помочь? — спросила женщина, подходя ближе. — Без тебя у нее будет меньше забот.

— Я выучусь на доктора и помогу и ей, и себе! — воскликнул Шура. Он развернулся и побежал.

Женщина расхохоталась. Шура слышал, что она погналась за ним. Ветер бил в лицо, в спину летели камни, срывались цветы льна. Становилось жарче, голова тяжелела, а перед глазами начало все плыть. Подступала тошнота, а ноги слабели. В ушах зашумело. А последнее, что Шура услышал прежде, чем потерять сознание — раскатистый смех женщины.

* * *

Этот мужчина пришел в их дом что-то обсудить с мамой Шуры. Она не хотела его пускать, но он настоял на своем. Бабушки дома не было: она уехала в город по каким-то делам. Мама велела Шуре уйти в свою комнату. Мужчина одарил его долгим взглядом, но промолчал.

Шура не хотел оставлять маму одну, но подчинился. В комнате он пытался сосредоточиться на занятиях по чтению, но заснул. А проснулся от громких криков. Он спустился вниз. Мама и тот мужчина громко ругались. Он что-то хотел от нее, а она пыталась его выгнать.

Когда и от кого полетело первое заклинание, Шура не понял. Он побежал наверх, чтобы взять телефон и позвонить бабушке, как его учили. Но мужчина погнался за ним. Было много боли и криков. Мама пыталась остановить мужчину, но тот что-то запустил в ее голову. Она упала и больше не поднималась. Шура бросился к ней, но мужчина ему помешал. А дальше — темнота.

 

Шура очнулся и понял, что на его голове лежит мокрая холодная тряпка. Рядом сидела пожилая женщина, в которой он не сразу узнал бабушку. Первая мысль была убежать. Шура почувствовал тошноту и сухость во рту.

— Смелый мальчик, — послышался низкий голос. — Ты все вспомнил?

Шура увидел странного рыжего мужчину в черном длинном платье, который сидел в кресле напротив кровати. Он был худым и высоким, а из-за его полностью черным глаз, не было понятно, куда он смотрит. Шура поежился.

— Кто вы? — спросил он.

— Этот господин еще раз прочитал твою память, — сказала бабушка убирая тряпку и давая зелье. — Он поможет наказать убийцу мамы.

Шура послушно выпил солоноватое варево. Мутить стало меньше.

— Вот что удивительно, — голос у мужчины был приятным, но смотреть на него было страшно, — раз прошлые недоспециалисты смогли вытащить хоть что-то, значит, воспоминания находились неглубоко. Так почему мальчик только после встречи с полудницей все вспомнил? Обычно после такого вмешательства это происходит на первую или вторую ночь во сне.

Шура опустил взгляд.

— У него была серьезная травма, — с долей раздражения сказала бабушка. — Его мозг поврежден.

— Я не спал с тех пор, как очнулся в больнице, — тихо признался Шура.

Он не знал, что сон поможет. Если бы сразу рассказал, то доктор что-нибудь придумала, а все эти маги не доставали бабушку, ей бы не стало плохо.

— Любопытно, — сказал мужчина.

Бабушка ахнула.

— Что? Это тоже… но как? — она не могла подобрать слов.

— Думаю, это дар, ничего сложного. Обморок все расставил на свои места.

— И эти воспоминания лучше? — спросила бабушка.

— Они точнее, насколько это возможно. К тому же я возьмусь и за воспоминания Интигамова. Он явно что-то с ними сделал, но меня не обмануть, — мужчина самодовольно хмыкнул.

— Почему вы нам помогаете?

— Можно сказать, что есть маги, заинтересованные, чтобы он отъехал надолго. Моя зеленоглазая госпожа попросила помочь. Сама она не может вмешиваться. А я не посмел отказать такой как она. Но официально это вы меня попросили побыть в качестве независимого эксперта. Ох уж эта грязная политика. Но у меня есть все необходимое, так что я пойду. Береги себя, мальчик.

Мужчина поднялся и развернулся к выходу, но бабушка взяла его за руку.

— Вы можете стереть Шуре память? Он еще маленькие, но столько пережил.

Шура хотел возмутиться. Он не желал ничего забывать. Как тогда он выполнит обещание, которое дал духу на поле?

— Это плохая идея, — сказал мужчина. — Эмоции никуда не денутся, они вместе с непониманием будут копиться и разрушать. Поверьте, ваш внук справится и так. Как минимум, он не будет страдать от кошмаров. Но если возникнут проблемы, звоните. Это не совсем моя специализация, но смогу дать совет.

Мужчина оставил визитку и ушел. Бабушка опустилась в кресло и прикрыла глаза.

— Все будет хорошо, — сказал Шура. — Ты только береги себя, и я тоже буду в порядке.

Бабушка посмотрела на него и улыбнулась. Впервые за долгое время Шура заметил в ее глазах надежду.

— Только не убегай больше в поля. Если захочешь спрятаться, в нашем саду есть высокая ветвистая яблоня.

Шура кивнул, улыбаясь в ответ.

Никто никогда не знал, по каким причинам работники погодных станций устанавливают те или иные условия в городе. Но в этом году заморозки в Ладоге пришлись на середину октября. Сезон в Озерном Крае был уже закрыт, хотя некоторые русалки продолжали плавать в прохладных водах, а до зимнего оставался минимум месяц.

Но был в Ладоге каток, который открывался после первого выпавшего снега. И даже если впоследствии вновь настанет тепло, на нем поддерживали необходимую температуру. В день открытия посетители съезжались с разных городов Гардарики. Место на льду всем не хватало, но многим важна была именно атмосфера местного праздника. Ворота открывались в одиннадцать утра, гостям раздавали чай с малиной и медом, предлагали выпечку, а детям на щеках рисовали веточки калины. Играла музыка на улице или в кафешках, можно было отдохнуть, покататься или пофотографироваться в красочных декорациях.

Айна любила этот день. Как маг с даром ледяной магии, она ценила прохладу и все, что было связано с первыми вестниками наступающей зимы. С хозяином катка господином Кичугиным она познакомилась несколько лет назад и с тех пор всегда в день открытия приезжала рано утром, чтобы проверить качество льда и покататься пока никого нет, вдыхая морозные ароматы.

В этот раз все пошло не по плану.

— У нас будет ранний посетитель, — сказала Ольга, официантка кафе. — Покатается часик и уедет.

Айна удивленно на нее посмотрела, затем перевела взгляд на лед.

— Шишка какая-то? — спросила она.

Ольга пожала плечами.

— Господин Кичугин ничего не сказал. Велел проследить, чтобы проблем не возникало. Попросил тебя проверить лед позже.

— Мог бы и лично сообщить, — фыркнула Айна.

Когда приехал черный автомобиль, из него сначала вышла пара охранников, затем мужчина в синем костюме и смешными усиками. Он открыл дверь заднего сидения, и на улице показался светловолосый подросток. Почти все работники катка и кафешек как бы невзначай оказались снаружи и пытались делать вид, что занимаются последними приготовлениями, а сами наблюдали.

Айна не скрывала своего любопытства. Она облокотилась на борт катка и смотрела, как подросток надевает куртку и коньки.

— Это же Максим — сын Королевы, — узнала его Айна.

— Правда? — не поверила Ольга.

Она подошла ближе и пригляделась.

— Ну, да. А к чему такая секретность? — Айна растрепала свои короткие окрашенные волосы.

Она преподавала в «Чаровати» зазеркальную магию и через нее прошли почти все наследники нового поколения. Они были разных видов, со своими талантами и характерами, но они не выделялись на фоне других студентов. Они учились вместе с остальными, ходили, куда хотели, и не казались такими одинокими.

Максим явно знал, то за ним наблюдают, но его это словно не волновало. Он надел наушники и зашел на лед. Охранники остались у входа. Один из них посмотрел в сторону Айны, та помахала ему рукой, широко улыбаясь.

— Он хорошо катается, — заметила Ольга. — Не будь наследником с такой строгой матерью, может, ему бы позволили пойти в фигуристы.

Айна чувствовала его зажатость. Среди других наследников были и будущие биологи, и ментальные маги, и те, кто пошел по творческому пути. Каждый из них сам строил свое будущее. По крайней мере создавалось такое впечатление. А глядя на Максима, казалось, что его во всем ограничивают. Неужели ему интереснее кататься одному?

— Стала бы за него голосовать? — спросила Ольга.

— Они еще дети. Рано что-то прогнозировать, — Айна пожала плечами. — Но в этом году на подготовительный курс поступила очередная наследница. Любопытная особа, а упражнения проходит лучше всех.

— Ты всегда судишь по магам за их умения в зазеркальную магию? — хмыкнула Ольга.

— А как иначе? — Айна улыбнулась.

— Вот сплетницы, лучше бы делом занялись, — сказал подошедший повар Олег.

— Посетителей еще нет.

— Я вообще здесь не работаю.

Олег закатил глаза.

— Да ладно тебе ворчать, — отмахнулась Ольга. — Посмотри, у пацана явно талант. Когда мы еще насладимся юным дарованием?

Олег что-то проговорил и ушел.

— Интересно, что будет, если сейчас выбраться на каток? — задумчиво спросила Айна.

— Ты знала, что по слухам Саммоник дружит с Королевой? Если та пожалуется, он тебя уволит, — сказала Ольга, но ей тоже было любопытно.

— И будет сам учить детей, почему нельзя колдовать в зазеркалье и сходить с его тропинок.

Айна была единственным преподавателем зазеркальной магии в «Чаровати» с возможностью выдавать учебные права на прохождение практики. Так что никаких увольнений она не боялась, тем более по такому поводу.

Они продолжали наблюдать за Максимом, а тот чаще смотрел в их сторону. В какой-то момент Айна и ему помахала.

— Тетеньки, вы такие любопытные, — сказал Максим, подъезжая к ним.

Айна расхохоталась, ее позабавила его дерзость. А Ольга явно готова была обратиться гарпией и клюнуть его в голову.

— Не каждый день сюда кронпринц заглядывает, — сказала Айна, хмыкнув.

Максим поморщился и скрестил руки на груди.

— Не люблю шумную толпу, — сказал он.

— Приходите ночью, ваше величество.

— Не нужно меня так называть.

Ольга довольно улыбнулась, а Айна не стала продолжать. Она любила дразнить других магов, но сейчас было достаточно. Да и Максим казался просто одиноким мальчиком.

Олег позвал Ольгу, и ей пришлось оставить их.

— Но без шуток, — сказала Айна, — каток работает круглосуточно. Ночью здесь меньше народа. Всегда можно надеть маску, а громил оставить за оградой — никто ничего не поймет. Хотя рано утром тоже почти никого нет. Это даже лучше вариант.

Максим кивнул.

— А вы придете? — спросил он.

— Я прихожу, когда у меня появляется время. Можешь написать мне. Думаю, твои мальчики уже все обо мне выяснили, раз стоят и не дергаются.

Максим посмотрел на спокойных охранников и хмыкнул.

— Спасибо.

Айна улыбнулась в ответ. Когда он уехал, Ольга подошла к ней и похлопала по плечу.

— Прекрати всем помогать, — сказала она. — Господин Кичугин за «спасибо» использует твои навыки. В универе студентам постоянно все непонятно, и ты занимаешься с ними просто так. Теперь еще мальчишка. Ему покататься не с кем?

— Да ну тебя, — отмахнулась Айна. — Чем мне еще заниматься? Третья часть «Постоянной распада» до сих пор не вышла.

Ольга покачала головой.

Марина лежала на кровати и смотрела на разлинованный потолок. Пару месяцев назад она поняла, что так ей удобнее тренироваться, а сетка позволяла лучше ориентироваться при создании голографических изображений.

Марина еще раз посмотрела на схему, которую создала накануне, убедилась, что все помнит, и подняла руки вверх. Она водила пальцами от угла к углу сетки, а в воздухе появлялось красное, желтое и оранжевое сияние. Ее искусственные руки не проводили магию, но ей так проще было сосредоточиться.

Линия за линией вырисовывалось изображение яркой огненной птицы. Оно было еще несовершенно, простое, без каких-либо деталей и анимации. Марина впервые пробовала создавать нечто подобное. До того были дома, схематичный трактор дяди Миши или абстрактные пятна с эффектом калейдоскопа. Но пришла мысль исказить электромагнитное поле так, чтобы получилась птица, да еще летающая. Марине пришлось изучить много информации о механике полета, о строении крыльев, перьев и рассчитать все нужные частоты.

В получившейся голограмме можно было узнать птицу, но работы предстояло еще много. Марина опустила руки, разглядывая результат. Она взяла лист со схемой и отметила все, что нужно будет исправить.

К следующей попытке она вернулась через неделю. В этот раз получилось куда лучше, да и сам процесс занял меньше времени. Сил уходило все так же очень много. Один раз произошел сбой и все цвета в комнате сменились на противоположные. Тогда Марина поняла, что нужно заканчивать.

Еще неделю спустя огненная птица смогла открыть клюв. «Интересно, если найти мага с даром звука, можно будет озвучить и все вместе соединить?» — подумала Марина, глядя на свое творение, но решила оставить это вопрос на потом.

Через месяц птица могла сделать круг по комнате. Создать саму голограмму — самое простое, а заставить ее двигаться — в разы сложнее, с чем Марина справилась блестяще. Но самое главное, что она «записала» все действия на болванку, создав магический макрос. У нее это получилось не с первого раза, возникли мелкие ошибки, но и версия была не окончательная.

— У меня для вас кое-что есть, — сказала Марина, заходя на кухню, где родители готовили обед.

Матушка вздрогнула, отец заинтересованно посмотрел на дочь. Они все еще не смирились с тем, что с ней произошло, и с ее увлечениями, поэтому всегда относились настороженно к подобным заявлениям.

— Что? — спросила матушка, садясь на стул. Казалось, она была готова ко всему.

Марина положила в центр стола болванку, похожую на хоккейную шайбу, и нажала на кнопку. Сперва ничего не происходило, а затем начала прорисовываться Жар-птица. Огненная, яркая, с длинным павлиньим хостом она взлетела под потолок и сделала круг, расправив крылья.

Марина выдохнула, радуясь, что все получилось. Наконец-то что-то, созданное ей с помощью дара, обрело хоть какую-то материальность.

— Ох, как красиво! — воскликнула матушка, наблюдая за Жар-птицей. — Это ты сделала?

— Да, — Марина улыбнулась. — Она пока только летает. Но думаю сделать так, чтобы она сидела, чистила перышки и всякое по мелочи. Вам нравится?

Родители закивали, не отрывая взглядов от красочной голограммы.

— Но к чему это? — спросил отец.

— Я скоро уеду в «Чаровати», — напомнила Марина. — А вы же знаете меня и мою увлеченность.

Матушка посмотрела на нее и вздохнула, понимая, о чем она говорит. Порой, Марина забывала поесть, сделать уроки, элементарно позаботиться о себе, погрузившись в свои изобретения, физику или эксперименты с даром.

— Так что, если соскучитесь, а я долго не смогу отвечать на ваши звонки или буду забывать приезжать, пускай хотя бы он напоминает обо мне, — Марина слабо улыбнулась.

Она знала, что учеба полностью поглотит ее, особенно с новыми возможностями, и не хотела, чтобы родители думали, что дело в них. Хоть у них расходились мнения насчет ее будущего, она понимала, что они любят ее.

— Мы в любой момент сможем приехать сами, — сказал отец.

Марина кивнула. Так как это могло прозвучать грубо, она не стала говорить, что приезд, особенно без предупреждения, может быть неуместным.

Птица продолжала кружить под потолком. Чистый поток магии, понятный только Марине. Он стоил ей многих сил и времени. И это только начало. У нее были большие планы на свои голограммы.

Жар-птица стала первой. Марине было важно, что родители приняли ее.

Виктор вернулся на каникулы к отцу и сестре, чтобы спокойно подготовиться к поступлению на факультет боевой магии, но в доме никого не застал. Тихо. Дверь открыта. Отец скорее всего был на работе, а Женя в очередной раз сбежала. По крайней мере Виктор надеялся, что ее никто не похищал, ведь им тогда не поздоровится.

Виктор решил не терять время и отправился на поиски семилетней сестры. Он уже знал, что скажет отцу. Он не понимал, почему тот так халатно относится к безопасности собственной дочери. Знает же, что Женя не может оставаться на месте, но ей опасно выходить на улицу без присмотра.

Долго искать не пришлось. Женя сидела на берегу озера у зарослей камыша и кидала в чомг хлебом. Но тех он не привлекал. Они недовольно хлопали крыльями и отплывали, но при этом не очень далеко. Здесь же были и красношейные поганки, и чубатые. Виктор сам не знал, когда научился всех их отличать. Возможно, из-за пристрастий сестры, которая часто сюда бегала.

— Ты же знаешь, они любят рыбу и лягушек, — сказал Виктор, подходя ближе.

Женя подняла голову и посмотрела на него. Радостно улыбнувшись, она вскочила на ноги и подбежала. Крепко обняла.

— Я тоже скучал, — сказал Виктор, ласково растрепав сестре рыжие кудряшки. — Ты зачем опять сбежала? А если бы я волновался?

Женя хмыкнула. Она взяла его за рукав и повела к воде.

— Что ты хочешь мне показать? — спросил Виктор с любопытством и некоторым опасением.

Женя указала пальцем на птиц, которые выстроились кругом, и кинула в центр остатки хлеба. Птицы с криками накинулись на него.

— Прекрати, — с нарастающим ужасом прошептал Виктор, глядя, как они ожесточенно бились за то, что им даже не нужно было. — Женя, ты не должна так делать.

Но сестра не слушала его. Она хлопала в ладоши, с восторгом наблюдая за подчиненными ее разуму созданиями. Крики птиц становились громче, яростнее, во все стороны летели перья, а хлеб тем временем утонул.

Виктор опустился на колени и, взяв Женю за плечи, развернул к себе. Слегка встряхнул.

— Не делай так. Они живые, а не игрушки, — сказал он, глядя сестре в глаза. — Ты понимаешь меня? Женя, пожалуйста, не оправдывай слухи, которые про тебя ходят.

Виктор чувствовал, что она разозлилась на него. Птицы уплыли в разные стороны. Оставалось надеяться, что никто никого не забил. Виктор не смотрел на них: ему было слишком страшно, он не хотел находить больше подтверждений, что с сестрой что-то не так.

Женя как ни в чем не бывало широко улыбнулась и кивнула. Виктор расслабился и хотел подняться, но она вдруг присела, сорвала небольшой белый гриб на тонкой ножке, и протянула его ему.

«Съешь», — возник приказ в голове. Разум был открыт, чтобы всегда понимать сестру, и сейчас она воспользовалась этим, надавила, попыталась подчинить себе.

Виктор не ожидал нападения. Его руки дернулись. Он хотел взять гриб и положить в рот. Виктор знал, что он ядовитый, но его это не волновало. Действие защитной магии быстро отрезвило.

— Женя, — прохрипел Виктор, отбрасывая гриб, — пожалуйста. Я единственный, кто всегда защитит тебя. Ни отец, ни твоя мертвая мать, ни врачи в больнице, никто — слышишь? — никто другой не будет с тобой, когда ты в этом будешь нуждаться. Никогда не поступай так со мной!

Он сдерживался, но хотел накричать на нее. Ему было обидно и все еще очень страшно. Жене недавно исполнилось семь лет, а она уже способна на жестокость и могла контролировать разум других живых существ. Да, птиц, но и он сам готов был подчиняться, если бы не его собственные навыки в ментальной защите. А если бы на его месте был кто-то более слабый?

Женя поджала губы и вновь кивнула. Она обняла брата за шею, а он поднял ее и понес в сторону дома.

— Голодная? Будешь обедать? — спросил Виктор. — Хорошо, я приготовлю что-нибудь.

Он не хотел давить на Женю, мечтал, чтобы она не знала проблем, но понимал, что дальше будет сложнее. И Виктор готов сделать все, чтобы сестра была здорова и счастлива.

Мэр Сильвана Власий Лабутин подписал последний документ и отложил его в папку. Потянулся. Уже была почти ночь, а он только сейчас закончил и собирался вызвать машину, чтобы отправиться домой немного отдохнуть и набраться сил для завтрашнего выступления перед Городским Собранием.

Власий хотел взять телефон и проверить все уведомления, как вдруг понял, что ничего не слышит. Обычно мэрия полна шума даже ночью: всегда кто-то остается, предпочитая работать в темноте или потому, что навалилось много дел. Да и было сейчас не так уж и поздно.

Власий выглянул в коридор. Секретарь Вернер отсутствовала, хотя она обязана была предупредить об уходе.

— Ерунда какая, — проговорил Лабутин, начиная чувствовать тревогу.

Мэрия словно опустела, все покинули ее, а его почему-то не предупредили. Или это розыгрыш? Власий прошел несколько шагов и огляделся по сторонам.

— Есть кто? — громко спросил он и собрался спуститься вниз к охране, но услышал ругательства.

«Вор?» — мелькнула внезапная мысль, но Власий не успел ее развить, так как из одного кабинета выскочила тощая девица с какой-то стеклянной банкой, наполненной мутно-серой жидкостью.

— Госпожа Ирвинг, что вы здесь делаете?! — удивленно воскликнул Власий, рефлекторно дотронувшись до волос, которые только недавно немного отросли благодаря зельям и уже не выглядели жалко.

— Это вы какого хрена тут забыли?! — ее голос был полон злости, раздражения и волнения. — Немедленно убирайтесь!

Лицо Власия вытянулось. Они, конечно, не ладили после той истории с полудницей, но не до такой же степени. «Да как она посмела?» — возмутился он и хотел уже высказать Мерием все, что думал об ее грубости, как вдруг она схватила его за плечо свободной рукой и потащила за собой. На удивление, у нее было очень много сил.

— Госпожа Ирвинг, что вы себе позволяете?

Мерием вела его коридору к лестнице. Она постоянно оглядывалась, а Власий сильнее начал ощущать тревогу. Не просто так она здесь.

— Что происходит? — спросил он, резко останавливаясь.

— Я не знаю, как ваши коллеги к вам относятся, раз ни о чем не предупредили, но в здании сейчас опасно находиться. Все давно ушли.

— А вы здесь для чего? — спросил Власий, догадываясь, что ему сообщили, но он просто не прочитал из-за выключенных уведомлений. — И не нужно меня тащить, как маленького ребенка.

— Один из ваших заместителей стал двоедушником. Меня попросили разобраться. Надеюсь, этого объяснения достаточно, и вы не станете упираться.

«Двоедушником?» — удивился Власий. Ему казалось, что сейчас сложно подцепить демона: в городе они просто так не шастают, а полиция быстро реагирует на любые подозрения.

— Почему не вызвали специалистов?

Мерием закатила глаза.

— Никто не хочет, чтобы по городу прокатились слухи, что в администрации работает идиот, который подцепил демонскую душу, — сказала она.

— Вы называете идиотами всех, кто хоть что-то не знает о предмете, на котором вы специализируетесь? Вам не кажется, что это несколько лицемерным?

— Это не какие-то особые знания, а элементарная техника безопасности, — раздраженно сказала Мерием. — И хватит прохлаждаться. Демон скоро выйдет из тела. Мне нужно вас вывести до того, как активируется защита.

Они начали спускаться по лестнице. Мерием тем временем закатала рукава кофты, оголяя татуировки. Власий засмотрелся на один из символов.

На первом этаже, в нарушение всех инструкций, даже охрана отсутствовала. Мэрия не должна оставаться без присмотра. С другой стороны, наверно, коллеги были правы, решив все исправить самостоятельно и избежать слухов. Власий знал, что Мерием не из болтливых.

— Почему вы работаете одна? Это небезопасно.

— Я могу о себе позаботиться.

Власий вздохнул. Он ее не понимал.

— Почему именно здесь решили избавиться от демона, а не дома у пострадавшего?

— Демон сюда каждый раз шастает, что-то ищет в бумагах. Это его отвлечет, и он ничего не заметит. Здесь безопаснее, если что-то пойдет не так. И пространства больше. Я не смогла бы наложить защиту на многоквартирный дом, не вызвав подозрения. Да и привлекли меня слишком поздно, не было времени придумать что-то более подходящее.

Власий удивился, что Мерием отвечает ему, причем даже без язвительности и сарказма. Он подумал, что скорее всего она к нему уже более терпима, чем при их знакомстве.

— Но вы подвергаете опасности административное здание, здесь много важной информации и центров управления.

— У вас плохая защита серверной? Нет копий? Или что? Даже если это здание взлетит на воздух, по-хорошему, ничего не должно пропасть. Или это не так, господин мэр?

Власий закатил глаза, понимая, что поспешил в своих выводах насчет нее. Он ускорился. Девица как всегда в своем репертуаре. Мало того, что она с этими водными каналами до сих пор возится, так недавно начала подавать жалобы на проблемы с утилизацией мусора. Складывалось ощущение, что она считает, что только она работает, а остальным лишь бы схалтурить.

Власий собирался взяться за ручку двери, но Мерием вдруг помешала ему, вцепившись в запястье.

— Поздно, — сказала она, глядя на свечение татуировок. И по стенам вверх поползли белые всполохи. — Демон очнулся. Вот вы, блин, со своими разговорами!

Власий рассеянно посмотрел на дверь, затем на Мерием.

— Мы заперты здесь? С демоном?

— Да, до рассвета.

— И что бы вы делали тут одна?

— Что? Помешала бы демону вернуться в тело, защита снялась бы первыми лучами солнца, а я бы пошла домой.

Это звучало так просто и беспечно. И Мерием еще других идиотами называет.

— Это демон, — напомнил Власий.

— Вот именно, теперь еще за вас беспокоиться. Идемте, поможете мне.

У Власия было другое предложение, но он промолчал.

Они поднялись наверх. Власий чувствовал беспокойство. Он никогда не сталкивался с двоедушником, только читал теорию, да и то это было давно, еще в «Чаровати». Мерием, напротив, держалась уверенно. Она несла банку и периодически смотрела на свои татуировки. Они уже не светились. Власий не знал, как это работает, но тоже смотрел на них для собственного спокойствия.

Они зашли в комнату отдыха, где на диване лежал маг. Он спал, хотя казался скорее мертвым из-за побледневшего, по меркам фэйри, лица. Власий узнал в нем заместителя Копфа. «Нужно будет проверить документы, с которыми он работает», — подумал Власий.

Мерием поставила банку на тумбочку, а сама коснулась лба заместителя. Она прошептала какое-то заклинание, дотронулась до его шеи, проверила руки. По ее пальцам пробежала пара искр, а символы на мгновение вспыхнули.

— Демон покинул тело, — заключила Мерием. — Помогите перевернуть его.

Власий кивнул, хотя не знал, для чего это нужно.

— Как бы вы справились без меня? — спросил он, вместе с Мерием сначала усаживая заместителя, а затем укладывая головой туда, где были ноги, а ногами — где была голова.

— Справилась, — ответила Мерием. — Но какой смысл делать все самой, когда есть халявная сила?

Она вновь дотронулась до Копфа. На этот раз засветились другие татуировки. Мерием тем временем сделала круг из соли вокруг дивана.

— И это все? — удивился Власий, когда она отошла.

— А что еще? Демон уже не вселится обратно в это тело, а с рассветом исчезнет.

— Вы уверены?

— Нежить — не маги, они действуют четко по своим же правилам. Их логика проста и универсальна.

Власий поспорил бы: той полуднице его волосы понадобились явно из вредности и жажды мести.

— Вы планируете торчать здесь все это время? Нельзя как-то изгнать демона раньше?

— Нет. Только Даждьбог может его уничтожить, — сказала Мерием.

Власий не понял, шутит она или нет. Боги богами, но ему казалось, что ведьмы более приземленные и верят только в то, что видят.

— Почему бы не снять защиту и не уйти?

— А если демон вырвется? Нужно все проконтролировать. Если вы устали или вам что-то не нравится, я могу запереть вас в вашем кабинете и выставить защиту.

Власий нахмурился, ему совершенно не понравилось это предложение.

— Нет, я пойду с вами.

— Если с вами что-то случится, то я за это не буду нести ответственности. Официально меня вообще здесь нет, — напомнила Мерием, прищурившись.

— Согласен.

Когда она еще раз убедилась, что Копф в безопасности, они вышли в коридор. Возле архива, где хранились старые дела, которые еще не успели оцифровать, Мерием остановилась. Вообще, по мнению Власия, она была не права, когда говорила, что все должно сохраниться, если здание взорвется: маги до сих пор не могут обработать всю информацию, которая накопилась за прошлые века. Хотя, наверно, она имела в виду, что подобные архивы должны лучше защищаться… Власий качнул головой: сейчас не самое удачное время, чтобы думать об этом.

Мерием указала на приоткрытую дверь и жестом велела приготовиться. Ее глаза стали ярче, а может это была игра света. Власий мысленно попросил у богов помощи ведьме, а себе — здравомыслия. Он до сих пор не до конца понимал, почему пошел с ней, но решил, что обдумает все позже.

Мерием открыла дверь и прошмыгнула внутрь. Власию нужна была щель больше, и он надеялся, что дверь не скрипнет. А ведь мог остаться в коридоре, но все так же следовал за девицей.

В одном из архивных коридоров копия Копфа рылась в бумагах и что-то шептала. Он был действительно настолько увлечен, что не почувствовал их появление. Власий заметил, что документы датируются семнадцатым веком. «Неужели это настолько древняя душа?» — подумал он.

Мерием вскинула руки, в одной из них сжимая банку с зельем. Татуировки светились, их магия активировалась с каждым заклинанием, которое она произносила. Демон резко повернулся. Черты его лица исказились, уже не были похожи на Копфа. Власий держался позади Мерием и боролся с желанием убежать. Он не знал, чем он может помочь, но надеялся, что, как минимум, не помешает.

Поднимался ветер. Бумаги разметало по коридору. Демон рвался из пут, которые Мерием вила вокруг него. Заклинания крепли. А последним этапом стало зелье, которое Мерием кинула в демона. Его глаза тут же закатились, и он замер, а затем рухнул на пол, успев последним порывом отбросить Мерием. Все происходило так быстро, что Власий не сразу понял, что девица налетела на него. Он рефлекторно обхватил ее, большая часть удара пришлась на его спину.

Кажется, сознание уплыло на пару мгновений, и когда Власий смог нормально соображать, Мерием уже была возле демона.

— Необходимо перетащить его в другую комнату, — сказала она. — Когда ему нужно будет вернуться в тело, вихрь поднимется знатный. Лучше, если вокруг ничего не будет, что может испортиться.

Власий промолчал, ощупывая голову. Крови не было. Вряд ли это сотрясение, но серебряные мушки летали перед глазами.

— Господин Лабутин? — Мерием подошла к нему, склонилась. — Вы как?

— Вы все-таки помните мою фамилию. Мне даже приятно это знать.

— Головой ударились? — а в голосе словно беспокойство. По крайней мере сарказма Власий не услышал.

— Я в порядке, — сказал он, поднимаясь. — Командуйте.

Демон был тяжелый, но вдвоем они быстро перенесли его в пустой кабинет, который скорее всего специально для этого очистили от мебели. Власий вспомнил, что так и не проверил уведомления. Но, судя по всему, все делалось заранее.

Мерием предложила вернуться к Копфу. Тот должен быть в безопасности, но следовало проследить за его состоянием. Власий согласно кивнул. Казалось, что они начали хорошо ладить. Но Лабутин догадывался, что это временно. Эта девица его все еще раздражала. А она вряд ли забыла, как он облажался в истории с полудницей.

Мерием скинула кроссовки и забралась с ногами в кресло. Власий сел рядом. Только сейчас он понял насколько устал, а с самого утра у него будет еще много дел. И почему изгнание нужно было совершить накануне важного собрания? А ведь там тоже ничего не должны узнать. Опять Власий стал участником постыдной тайны, но хоть в этот раз все не по его вине.

Наверно стоило вздремнуть, но сна не было ни в одном глазу. Мерием смотрела на Копфа, иногда на свои татуировки, еще на экран телефона. Она молчала. Власий уже не мог сидеть в тишине. Он не привык к такому. И не знал, как заставить себя вернуться в свой кабинет. Он должен быть здесь и проследить, что все закончилось.

— Как ваш отец? — спросил Власий, когда от тишины начало мутить.

— С ним все прекрасно. Спасибо за беспокойство, господин мэр.

Власий вздохнул. Да и разве у них должны быть нормальные отношения? Вряд ли они еще раз встретятся. По крайней мере Власий надеялся, что больше никаких историй с нежитью не будет. А по другим поводам у них нет возможности пересечься. Так что и не стоит переживать.

Время текло бесконечно медленно. Власий смотрел на часы, но цифры с большой неохотой сменяли друг друга. И тишина давила все сильнее.

— Зачем демону понадобился архив? — спросил он, а его голос прозвучал слишком громко, как ему показалось.

— Не знаю. Возможно, цеплялся за что-то из жизни. Памяти у них нет, но отголоски могли остаться, — равнодушно ответила Мерием.

— Как вообще душа стала такой? — спросил Власий, но не ждал конкретного ответа.

— Да много причин, — Мерием пожала плечами. — На самом деле до сих пор точно не ясно, кто все эти неупокоенные мертвецы: сами маги или их энергетический след, остатки магии и тонкого тела.

— А деды?

Скоро дзяды. Власий с детства не понимал, почему маги ведут себя так, словно предки действительно приходят в их дома, хотя сами их не видят.

— Наведываются, когда потусторонний мир соприкасается с реальным. Отголоски душ или сами души. Но у них есть память и четкий облик.

На удивление Мерием вновь говорила спокойно, без язвительности и раздражения на незнание.

— Вы их видите? — спросил Власий.

— Почти всегда.

— Наверно, это грустно.

Мерием пожала плечами, словно ей было все равно. Власий подумал, что скорее всего она просто не стала бы перед ним слишком откровенничать. Он бы не смог смотреть на мертвых: на всех этих духов, души и прочую потустороннюю энергетику. «Почему кто-то вообще соглашается стать ведьмой?» — подумал он. Непростая, неблагодарная участь.

Власий хотел продолжить разговор, раз Мерием не просила закончить, но вдруг она вскочила. Одна из надписей на ее руке засветилась.

— Демон очнулся, — сказала она. — Он сильнее, чем я думала. Быстро!

Власий не понял, что нужно делать. Он поднялся, рассеянно оглядывалась, а Мерием уже чертила вокруг него круг. Сама она оставалась снаружи.

— А вы? — спросил Власий.

— Мне ничего не будет: я ведьма, а вы просто маг. Я задержу его. До рассвета еще час, а потом он исчезнет, если не завладеет вашим телом.

— Что? Моим телом? — Власий отшатнулся.

Он не знал, что демон на такое способен. Ему всегда казалось, что двоедушник появляется не так уж и просто.

— Вы не знали? — вот теперь в голосе Мерием четко звучало «идиот». — Почему, по-вашему, все свалили отсюда?

— Да откуда, черт возьми?!

Власий вновь выругался про себя и постучал три раза по деревянному столу, до которого смог дотянуться, не выходя из круга. Мерием вздохнула и помассировала виски пальцами.

— Просто будьте здесь, — велела она. — Ничего страшного с вами не произойдет.

Она вышла из кабинета, оставив Власия одного со спящим Копфом и нарастающим чувством страха. Нужно было изначально уйти отсюда, и пускай она сама все решает, раз самая умная. С другой стороны, Власий все еще не хотел оставлять ее здесь одну по ряду причин. А ведь его сотрудники не собирались рассказывать ему правду. В уведомлении было сказано, что в мэрии будут травить насекомых и изгонять мелких духов, обычная профилактика, ничего особенного, просто немного вне расписания. Почему решили скрыть от Власия, что его заместитель заразился, он не знал.

Мерием не было уже несколько минут. Власий забеспокоился. «Хорс, покинь ты уже подземелья Ящера», — с досадой подумал он.

Вдруг в коридоре послышался шум, а через секунду в комнату влетела Мерием. Ее правая рука кровоточила. Власий бросился к ней, чтобы помочь запереть дверь и запечатать заклинанием.

— Вернитесь в круг! — закричала она.

Власий готов был сжаться от ужаса. Он сам не знал, чего сейчас испугался больше: демона в коридоре или потустороннюю энергетику девицы. Ее глаза светились, татуировки мерцали, по руке стекала кровь. Но, несмотря ни на что, Власий не стал ее слушать. Он дотронулся до двери и активировал дополнительную защиту.

— Он сломает ее! — возразила Мерием, удерживая пробивающегося внутрь демона. — Он хочет вернуться в тело и понимает, что у него мало времени.

— Лучше хоть что-то, чем ничего, — сказал Власий.

По ту сторону двери стало тихо. Мерием отошла от двери, тяжело дыша. Ее глаза и татуировки погасли, ведьмовская сила успокоилась. Власий достал из шкафчика зелье и бинт и подошел к Мерием. Он хотел взять ее за руку, но она дернулась.

— Я просто хочу помочь, — сказал Власий.

— Что? — недоуменно спросила Мерием и посмотрела на рану, словно только сейчас ее заметила. — Ерунда.

Она здоровой рукой все обработала зельем и самостоятельно себя перевязала. Чувствовалось, что она не первый раз это делает.

До рассвета оставалось совсем ничего. Власий смотрел в окно, но восток был с другой стороны.

— Что будет с Копфом, когда он очнется?

— Будет болеть какое-то время, — сказала Мерием, проверяя состояние заместителя. — Зависит от того, сколько времени демон в нем сидел. В больнице есть специальное отделение для тех, кто пострадал от нежити, в том числе лечат от последствий двоедушия. Но пускай он и те, кто решили его прикрыть, сами решают, как поступать.

Власий кивнул. В целом, он был с ней согласен, хотя планировал самостоятельно все проконтролировать. И до сих пор было непонятно, что именно искал демон.

Власий собирался опуститься в кресло и передохнуть, как вдруг стены вновь задрожали от грохота.

— Да чтоб тебя, — выругалась Мерием, отступая в центр комнаты.

Она развела руки в сторону, зашептала заклинания. Но демон все равно ворвался внутрь. Его лицо было искажено гримасой ярости. Он отбивал все, что посылала в него Мерием, и медленно приближался. Он дернулся в сторону Копфа, но защита была слишком надежна, да и перевернутое тело сводило его с ума. Тогда демон уставился на Власия.

Круг повредился взрывом. Ветер усиливался. Недолго думая, Власий схватил Мерием за руку и потащил за собой. Знал, что потом пожалеет, но выбирать не приходилось.

— Что? Нет! — воскликнула Мерием и попыталась вырваться, но хватка Власия была сильнее.

— Все с вами будет в порядке, — отмахнулся он и нырнул в зеркало, расположенное на стене, затягивая следом Мерием.

Демон остался в реальности, мир Зазеркалья не пропустит его. «Нужно было сразу так сделать, раз Копф все равно вне опасности», — подумал Власий.

— Вот и хорошо, — выдохнул он, пытаясь успокоиться, оглядывая спокойное бескрайнее пшеничное поле.

Дыхание было сбито, а сердце быстро билось в груди. Никогда он не попадал в подобные истории, если не считать ссору с полудницей. Не зря Зазеркалье приняло такой вид, как в насмешку.

Не сразу Власий понял, что Мерием прижимается к его спине, пряча лицо.

— Госпожа Ирвинг? — удивленно произнес он и попытался повернуться, но девица словно прилипла к нему. — Что вы делаете? Я буду держать вас под руку, и вы не потеряетесь. Я знаю, у вас есть права, вы обучены. В чем дело, госпожа Ирвинг? Здесь спокойно.

Мерием отказывалась отпускать его спину, а так перемещаться было сложно. Власий чувствовал раздражение. Наконец, он смог извернуться и, перехватив девицу за запястья, отодвинуть ее от себя.

— Госпожа Ирвинг… — и осекся, замечая, что ее лицо начало темнеть, а глаза гореть даже сквозь зажмуренные веки. — Что вы делаете?

Она дернулась, но Власий не выпустил ее. Ее начало трясти, а когда она открыла глаза, он с ужасом уставился в них, боясь отвести взгляд. Иррациональный страх вновь переполнял его. «Ведьма», — подумал он, догадываясь, почему она не хотела сюда переходить.

Небо стремительно затянулось тучами, начиналась буря. В землю ударила молния, вырывая с корнями деревья.

— Госпожа Ирвинг, вы должны успокоиться!

Она смотрела вперед, словно в небытие, ее трясло, а глаза пылали. Вокруг собиралась тьма. И это было не просто Зазеркалье, казалось, что сам потусторонний мир решил поглотить их.

— Госпожа Ирвинг! — Власий кричал, но его голос терялся в вое ветра.

Он перехватил Мерием за плечи и встряхнул, но эффекта не было. Она что-то видела, что-то страшное, и это отражалось в Зазеркалье, а ведьмовская магия искажалась и привлекала духов.

— Мерием!

Власий огляделся по сторонам, словно ища помощи. Он не сможет в таких условиях сосредоточиться на выходе отсюда. И долго они не могут здесь находиться.

Молния ударила почти рядом. Отлетевший камень поцарапал щеку Власия. Здесь нельзя умереть, но пострадать — вполне.

Власий вновь посмотрел на Мерием и сглотнул. Он хотел бросить ее, убежать подальше. Все его нутро велело спасаться. «Нет, я не могу», — убеждал он себя, а руки слабели.

Власий обхватил Мерием за спиной, чтобы случайно не выпустить. Она казалась очень маленькой и хрупкой, но она его чертовски пугала. Он приблизился к ее лицу, стараясь не смотреть в глаза.

— Госпожа Ирвинг, я сделаю кое-что. Но прошу не бить меня, не проклинать и не заявлять в полицию на домогательства. Это ради вашего блага, — сказал Власий, неуверенный, что она его слышит.

Сглотнул и накрыл губы Мерием своими. Сердце быстро билось в груди, было страшно, но он углубил поцелуй и, почти не моргая, смотрел на Мерием, которая никак не отреагировала на его действия. Его рука переместилась на ее затылок, слегка надавливая.

Это было необходимо. В Зазеркалье физический контакт буквально не давал терять друг друга. А поцелуи позволяли установить временную духовную связь, передать свои чувства. Власий пытался успокоить Мерием, но сам не справлялся с чувством страха. Он хотел помочь ей, но не был уверен, что сможет.

Власий пытался сосредоточиться на ощущениях. Ее губы были холодными. И когда они дрогнули, а руки Мерием обняли его, он прикрыл глаза, на мгновение забывая, кто они друг другу и в каких условиях находятся. Было что-то необычное, что заполняло его, пугающее по незнанию, но интригующее. Приятное.

И только Власий сильнее хотел прижать к себе Мерием, почувствовал, как она оттолкнула его от себя. Он успел поймать ее за руку, чтобы они не потеряли контакт.

— Какого хрена! — воскликнула она, пытаясь вырваться.

Вокруг все так же бушевало, но опасности не было. Тьма сгустилась вокруг Мерием, но была словно сама по себе.

— Я предупреждал! Вы не контролировали себя. Я должен был что-то сделать, чтобы вас переключить. И хватит дергаться. Если мы не будем держаться друг за друга, мы можем разойтись. Сможете без меня выйти отсюда?

Мерием явно хотела возмутиться, но успокоилась. Ее глаза все так же горели.

— Могли просто ущипнуть меня, — заявила она. — Болевые ощущения тоже помогают.

— Вы хоть ненавидите меня, я не хочу причинять вам боль, госпожа Ирвинг.

Власия удивило ее заявление. «Что у нее в голове творится?»

— Я вас не ненавижу, а презираю, господин мэр.

Почему-то стало обидно. Власий отвернулся и провел рукой по щеке, смазывая кровь.

— Идемте, — сказал он. — Постарайтесь сосредоточиться на своих чувствах ко мне. Это поможет держать себя в руках.

Власий держал Мерием за кисть и хотел потянуть ее за собой, ведь, чтобы выйти из Зазеркалья, им придется немного пройтись, но она осталась на месте.

— Спасибо, что привели меня в чувства, — поблагодарила Мерием и протянула Власию платок. — Но никогда больше не затаскивайте меня сюда против моей воли, особенно после стычки с нежитью. Я не просто так избегаю Зазеркалье.

Власий вытер кровь с щеки и убрал платок в карман, решив потом вернуть.

— Вы не пробовали тренироваться и понять причины? — спросил он, но продолжать не стал, заметив, что Мерием нахмурилась. — Но я понял вас, больше такого не повторится. Что же мне нужно было сделать?

— Бросить меня и спасаться одному. Идемте. Выйдем возле мэрии. Когда защита спадет, нужно будет все проверить.

Власий не собирался ее бросать, считал это неправильным, но спорить не стал. Он надеялся, что такой ситуации больше не повторится, поэтому и выбора у него не будет.

— Вы потом домой? Может, вас подвезти? — предложил он.

— Не стоит рождать слухи. Я просто доплыву.

— Хорошо, как хотите.

Вновь молчание. Власий чувствовал спокойный пульс Мерием.

— Почему вы изначально не предложили мне уйти через Зазеркалье? — спросил он. — Не подумали? По вашей логике, я могу назвать вас идиоткой, ведь это элементарные правила при эвакуации.

Мерием поджала губы и на мгновение зажмурилась.

— И почему же вы не ушли самостоятельно без моей подсказки?

— Я не мог вас оставить. Весь ваш план звучал ненадежно, и я решил, что ему не стоит доверять. В конце концов я отвечаю за это здание и своих сотрудников. Да и если бы вы погибли, пришлось бы объясняться.

— Логично, — согласилась Мерием.

Власий задержал на ней взгляд, но ничего не сказал, решив, что его явно не касается ее психологическое состояние.

Еще через несколько шагов образовался выход. Власий пропустил Мерием вперед и последовал за ней. Она успокоилась, ее глаза больше не пылали, но прежде чем отпустить руку, Власий почувствовал ее слабость. Нахождение в Зазеркалье выбило из нее все силы. Да и его самого начало клонить в сон.

Возле мэрии стояла секретарша Власия. Она явно ждала, когда защита спадет.

— Мэр Лабутин! — удивленно воскликнула она, когда они подошли ближе. — Госпожа Ирвинг, мэр Лабутин был с вами? Но что… А как же уведомление? Да и я заходила напомнить вам, что нужно уходить…

— Позже все обсудим, секретарь Вернер, — строго сказал Власий, припоминая, что она вроде действительно заходила, но подробности не отложились в памяти. Он посмотрел на мэрию. — Долго еще ждать?

И в этот момент по стенам пробежали белые всполохи, а по татуировкам Мерием — искры. Она, шатаясь, направилась внутрь. Власий хотел поддержать ее, но усомнился, что она это оценит. Просто, на всякий случай, приготовился ее ловить. Но Мерием держалась, несмотря на упадок сил.

Копф спал. Демон в него не вернулся, исчез, как и должен был, с первыми лучами солнца. И хоть те не проникали в эту комнату, все знали, что от Даждьбога никто не скроется.

— Принесите в мой кабинет новый костюм, восстанавливающее зелье и завтрак, — распорядился Власий, глядя на секретаршу. — И уберитесь во всех помещениях, где бушевал демон. Можете привлечь всех, кто был с вами в заговоре. Оплата услуг госпожи Ирвинг вычтется из ваших зарплат.

— Забейте, господин мэр, они мне уже заплатили, — сказала Мерием.

Она подошла к креслу и нашла под ним свои кроссовки. Только сейчас Власий понял, что все это время она была босиком.

— Смысл не в том, чтобы вам больше заплатить, а в том, чтобы они в будущем ничего не скрывали от меня и не строили планы за моей спиной, — сказал Власий.

Секретарь Вернер опустила голову. Мерием пожала плечами.

— Ладно, это уже не мое дело, — сказала она. — Следите за состоянием Копфа. И проведите нормальный инструктаж среди сотрудников. А то знаю я, как все эти журналы заполняются.

Вернер кивнула и улыбнулась.

Мерием отправилась на выход. Власий последовал за ней, но держался чуть позади. Невольно дотронулся до губ пальцами и тихо вздохнул.

— Вы точно доберетесь сами? — спросил Власий, когда они вышли на улицу.

— Доберусь.

Мерием, не прощаясь, направилась в сторону водных каналов. Некоторое время Власий смотрел ей в спину и старался ни о чем не думать. Он помнил ощущения, которые возникли у него в Зазеркалье во время поцелуя. Но в тоже время понимал, что все это ничего не значит. «Забудь, она ведьма и это Зазеркалье, — велел он себе, отворачиваясь. — Не удивительно, что все таким казалось».

Но точно знал одно: ему не хотелось, чтобы она его презирала.

Ее дерева больше не было. Маги срубили его и увезли, оставив только пень. Оно было таким молодым, как и она. Ей оставалось только умереть, как только от ее дерево окончательно погибнет.

Или.

Или найти его и забрать. А всех, кто помешает, покарать, как это делали ее предки! Маги забыли свое место.

* * *

Когда Софии исполнилось двенадцать лет, родители подарили ей меч мастерицы Кайто. Короткий, с деревянной светлой рукоятью и ножнами, он идеально подходил для подростков. Это была честь, свидетельство, что она достойна быть частью семьи. И теперь София могла заниматься не только с тренировочными экземплярами. Ей оставалось научиться его призывать и дать имя. Также предстояло выбрать три слова и выгравировать их на рукояти.

София сидела перед зеркалом в своей комнате и критически осматривала глаза, которые должны быть точно такими же, как и при прошлом облике. И ей не нравился получившийся нос. Точнее, ей он как раз казался вполне неплохим, но матушка останется недовольной. Все должно быть идеально — София выучила это с детства. Ей двенадцать, скоро поступление в «Чаровати», затем учеба на боевого мага и сохранение чести семьи. Родители уже искали ей достойного жениха. Не то чтобы это ее особо волновало, но и возражать она не собиралась. Так положено, будет правильно и безопасно для нее — так они ей говорили.

Вдруг София заметила в отражении какую-то дымку. Она развернулась и увидела полупрозрачную обнаженную женщину с длинными зелеными волосами и бледной кожей. Она пыталась схватить меч, но защитные чары мешали ей.

— Кто ты? — грозно спросила София, поднимаясь.

Она не собиралась звать на помощь, пока сама не попробует разобраться с духом.

— Мое, — прошипела женщина, оскалившись и демонстрируя ряд острых зубов. — Отдай мне мое!

София посмотрела на меч в ножнах, затем на духа. Она пыталась вспомнить, читала ли о чем-то подобном.

— Скажи, что именно.

В столе лежал мешочек с солью, но нужно было сделать шаг. Чары призыва София еще плохо знала, и они могли не сработать, а только все усугубить.

— Мой дом. Дом!

Дух вновь попыталась схватить меч. Она шипела из-за ожогов, полученных от заклинаний, но не оставляла попыток.

— Ты жила в дереве, из которого были изготовлены ножны и рукоять? — догадалась София. — Ты дриада?

Ей казалось, что материал всегда проверяют перед использованием.

— Мое дерево забрали, — продолжала шипеть женщина.

София пыталась придумать, что сделать. Она знала, что в таких ситуациях духа изгоняют. Если не получается, сжигают предмет, который его держит. Но София не могла так поступить. Это слишком жестоко по отношению к той, которая хотела просто жить в безопасности.

— Я помогу тебе, — сказала она.

— Ты? Девица без своего лица?

Дриад резко приблизилась к ней, но София не выдала свой мгновенный страх. Она оставалась спокойной.

— Хотела бы ты жить в моем мече? — и хоть сердце билось чуть быстрее, голос не дрогнул. — Стать его частью и его защитой, а он твоим — домом.

Дриада долго смотрела ей в глаза, София не моргала и сохраняла самообладание, хотя с каждой секундой возрастало желание отвернуться.

— Сними защиту, — наконец, сказала женщина и исчезла.

София выдохнула и почти упала на кровать. Она думала о том, что дриада может обмануть ее. Но это ее дерево, и никто не имел право его забирать.

* * *

София ничего не рассказала родителям. Она решила, что уже достаточно взрослая, чтобы самой разобраться. Если ошибется, понесет за это наказание.

Она договорилась о встрече с Миюки Кайто, чтобы лично с ней обсудить защитную магию меча. София волновалась, но была уверена, что справится.

— Добрый день, госпожа Кайто, — поприветствовала она мастерицу, поклонившись.

— Добрый, госпожа Акаяма.

Миюки мягко улыбнулась, поклонившись в ответ, и жестом предложила присесть. София удивилась, что ее так встретили, но виду не подала, словно принимала, как данность.

— Вам нравится ваш меч? — спросила Миюки.

София сняла его с пояса и положила на столик перед собой.

— Он великолепен. Вашему мастерству позавидуют сами боги, — сказала она. — Но дерево, которое использовалось для его создания, принадлежало дриаде.

Лицо Миюки на мгновение исказилось, но тут же вернулось к добродушному состоянию.

— Я обязательно проведу расследование, а все виновные будут наказаны. Желаете, чтобы я изготовила вам новый?

София покачала головой.

— Нет, — сказала она. — Я прошу, чтобы вы сняли защитное заклинание, а дриада смогла вернуться в свой законный дом.

Удивление Миюки не смогла сдержать, ее лицо вытянулось, а ответила она спустя пару секунд:

— Это идет вразрез со всеми традициями и пожеланиями ваших родителей.

— Насколько я могу судить, вы также нарушаете традиции, госпожа Кайто, но создаете собственные. Здесь используется береза — крайне нетипичный выбор для подобных мечей. Все оружие в моей семье имеет три слова и имя. Я хочу добавить дриаду. И считаю, что имею все права принять такое решение.

Миюки улыбнулась.

— Хорошо. Позволите? — спросила она.

И после кивка Софии, взяла меч в руку. В другой появилось длинное золотое перо. Миюки взмахнула им и в воздухе над деревянной поверхностью ножен написала несколько слов.

— Вы должны дать ему имя.

— Беркана.

София посчитала, что это самый лучший вариант.

— Теперь нужно, чтобы пришла дриада, — сказала Миюки. — Защиту я все же оставлю, чтобы никакой другой дух не смог причинить ей вред или вселиться вслед за ней.

София замерла. Она не знала, как это сделать. Она хотела признаться, как вдруг между ней и Миюки появилась сначала дымка, а затем и сама дриада. Она посмотрела на меч, я затем дотронулась до него. Миюки вновь написала что-то пером, а потом оно исчезло.

— И пусть дриада древа оберегает меч Беркану, как дом свой, и служит хозяйке его, как самой себя, — сказала Миюки, двумя руками передавая меч Софии.

— Да будет так, — завершила та, принимая его.

Стихийным огнем София обожгла рукоять, а затем написала три символа языка Древних. Защита. Дом. Справедливость.

Мурэль направилась к барной стойке, как только зашла внутрь полумрачного помещения. Никого почти не было, так как вечером в пятницу все предпочитали собираться чуть позднее, чтобы продлить гуляния до утра субботы. Единственными источниками освещения были лампы на стене с алкоголем и электрические свечи, парящие над столиками.

— Первой отрицательной человеческой с водкой, — быстро сказала Мурэль, усаживаясь на стул и тяжело вздыхая.

— Паршивый день, сударыня? — спросил светловолосый улыбчивый бармен с фиолетовой меткой на лбу.

Он начал мешать коктейль, глядя на Мурэль и ожидая ответа. На его бейдже значилось «Ораз».

— Все эти психи меня напрягаюсь.

В баре было еще не очень много магов. В основном возле столиков, но и на танцевальной площадке уже имелась парочка то ли оборотней, то ли гарпий.

— Вы, кажется, преподаете в «Чаровати», — заметил Ораз, ставя перед Мурэль стакан.

Она хмыкнула, залпом выпила коктейль и жестом попросила повторить.

— Детишки не далеко ушли.

Мурэль вернулась из психиатрической больницы, где навещала ту, за которой обещала присматривать. Уже больше десяти лет она этим занималась, и не было гарантий, что это когда-нибудь закончится. «Если Виктор вернется, он мне за все ответит», — мстительно думала Мурэль, стараясь забыть, что сегодня увидела и пережила.

Бар постепенно заполнялся, становилось шумнее, музыка заиграла громче. Тогда Мурэль, наконец, смогла расслабиться. Она подперла рукой правую щеку и медленно тянула коктейль из смеси крови русалки и белого вина.

— Какой же пример вы подаете студентам, преподаватель Эрханова, — послышался насмешливый голос Анны Пирсовой.

— У вас разве сейчас не дежурство? — лениво спросила Мурэль, не прерываясь от своего задания.

— Как лестно, что вы в курсе моего расписания, — хмыкнула Анна, усаживаясь рядом.

— У меня, между прочим, свободный вечер. Кто ж виноват, что студентам так мало задают, что они находят время на гулянки? Но что же вы здесь забыли, госпожа Пирсова? Может, мне спросить у Шилда или Саммоника, который вас держит за глотку?

— Пришла малолеток ловить, — Анна посмотрела на бармена и ткнула пальцем в меню.

Она проигнорировала все слова Мурэль. Той, в целом, было на нее наплевать. Все, что она знала про Пирсову, она узнала не по своей воле: слухи, сплетни преподавателей, громкие жалобы студентов друг другу. Мурэль удивляло, что какой-то охраннице уделяют столько внимания.

— Это разве входит в ваши обязанности?

— Нет, но это очень весело.

— Когда нет личной жизни, любая фигня можно показаться веселой. Совсем вы себя запустили, госпожа Пирсова.

— Так выпьем за то, что мы недалеко друг от друга ушли, преподаватель Эрханова.

Мурэль скривилась. С личной жизнью у нее было все в порядке. В ней у нее имелся самый любимый маг — она сама, что ее абсолютно устраивало. Если бы не обещание посещать клинику и работа от скуки и нехватки денег на украшения и дорогой алкоголь, жизнь казалась бы идеальной.

— Сударыни, не желаете пари? — спросил Ораз, хитро улыбаясь. — Чувствую, что вам не нравится общество друг друга, так давайте решим все простым поединком.

— Вы же не хотите предложить нам «Смерть Кощееву»? — спросила Мурэль.

— Что может быть интереснее? Кто не сможет уйти на своих двоих, тот потом обязан оплатить оба счета, — предложил Ораз.

Мурэль хмыкнула.

— Хитро вы это придумали, — сказала она.

— Эй, народ, тут две барышни хотят отведать «Смерти»! — громко закричал студент, который сидел неподалеку и слышал их разговор.

Посетители довольное загудели и одобрительно засвистели. Анна дернулась, но сдержалась.

— Давай! Давай! Давай! — скандировали вокруг.

Мурэль огляделась по сторонам, но никого из своих студентов не увидела. Не то чтобы это имело значение, но не хотелось бы, чтобы ее узнали. Коктейль не просто так зовется «Смертью Кощеева».

— Сопляки, не боитесь последствий? — грозно спросила Анна. Толпа вновь засвистела. — Тогда у меня есть предложение получше.

Она перекинулась через барную стойку и достала терминал.

— Скидывайтесь.

Ораз наблюдал за происходящим и улыбался. Мурэль знала, что подобное здесь происходит не в первый раз, а сборы обычно куда больше, чем счет за два коктейля.

— Еще сотни не хватает. Живо! — командовала Анна.

И когда вся сумма была набрана, она подмигнула бармену и вернула терминал.

— На что же тогда спорим, госпожа Пирсова? — спросила Мурэль.

Ей становилось скучно, а это и стало причиной, почему она согласилась на весь этот цирк.

— На бутылку вина, — предложила Анна.

— Хорошо. Но докажите, что вы это вы. Наслышана о ваших способностях и не хочу быть обманутой.

Анна зажгла на руке огонь. Мурэль удовлетворенно кивнула. Бармен тем временем расставлял напитки: шесть в ряд в порядке убывания размера стаканов, начиная с хайбола и заканчивая стопкой.

— Кровь фэйри, зеленый ликер, водка и лимонный сок, — объявил он и пустил по поверхности обоих стаканов электрические искры. — Да пускай Перун благословит вас на вашем пути.

Все знали, чем все закончится вампирская версия этого ряда, и с нетерпением ждали.

Искры обжигали язык, но напиток был не очень крепким. Мурэль выпила его одновременно с Анной. Но скорость не имела особого значения.

— Кровь человека-мага, грейпфрутовый сок, ром и травяной бальзам.

Второй стакан был меньше первого, но содержимое куда крепче. Мурэль никогда не понимала, зачем нужен сок, ведь он все равно перебивался кровью, но не вдавалась в подробности.

— Кровь оборотня, игристое вино и джин.

У Мурэль начинало плыть перед глазами. Она не была готова к тому, что придется так быстро пить. Анна казалась размытой, но складывалось ощущение, что ее тоже начало шатать.

— Кровь русалки, кровь гарпии и два вида ликера.

Мурэль сглотнула и залпом опустошила очередной стакан. Ее сердце тут же забилось быстрее: кровь гарпии вступила в реакцию с кровью фэйри. И хоть пились они с другими напитками через промежуток времени, он был слишком коротким. Анну передернуло. Народ что-то скандировал, но Мурэль их почти не слышала. Оставалось еще два.

— Кровь тельхина, виски, белый ром.

Мурэль уже не ощущала вкуса. Горло начинало жечь, в легких словно не хватало воздуха. Сердце продолжало колотиться, хотя стало чуть проще. Чувствовалось начало обезвоживания. Но в то же время пришла какая-то легкость. Психи, Виктор с его проблемами, недомерки-студенты с их непониманием элементарных вещей, нехватка денег на очередную побрякушку — все это уже не имело значения.

Народ в предвкушении забарабанил перед последним напитком.

— Кровь гарпии и кровь фэйри.

Мурэль на секунду задержалась. Она пробовала эту смесь однажды и, хоть здесь была небольшая порция, понимала, что ее добьет все предыдущее.

— Пей! Пей! Пей!

Мурэль резко выдохнула, зажмурилась и выпила коктейль. Ей было уже все равно, в каком состоянии сейчас Анна. Она бы не позволила себе сдаться.

Пауза. Мурэль казалось, что она видит, как свет перемещается от светильника до стеклянной грани, отражается и отлетает к стене.

А затем все завертелось в ускоренном темпе. Обострились все чувства. Музыка была невыносимо громкой. Мурэль хотелось вцепиться в глотку каждому, кто стоял непозволительно близко. Сердце забилось ненормально быстро, голова горела, а внутри все словно переворачивалось. Мурэль закинула голову вверх и зарычала, оголяя отрастающие клыки. Мыслей было много, но в то же время — ни о чем.

Не сразу Мурэль вспомнила, что завершающим шагом нужно встать со стула. И, похоже, эта мысль пришла и Анне. Они одновременно поднялись. Ноги Мурэль подкосились, голова закружилась. Вокруг летали разноцветные мушки. И откуда-то появился пол.

 

— Анна победила! — закричал Ораз.

Мурэль уже поднимали и усаживали обратно. Кто-то что-то у нее спросил, но она толком не отреагировала, отмахиваясь.

— И почему им так нравится смотреть, как кто-то напивается до такого состояния? — спросила, выходящая из толпы Анна.

Она села на стул возле самой себя и влила в рот пьяного тела противоядие, которым лечат гарпий, которые вступили в контакт с кровью фэйри.

— Хлеба и зрелищ народу подавай. Не каждый рискнет все это на себе испробовать, — бармен пожал плечами. — И что чувствуешь?

Анна прислушалась к своим ощущениям.

— Пить хочется, само собой. Последняя стопка делает одновременно бесконечно хорошо, и бесконечно плохо. Уровень тревоги возрастает. Если бы я не создала это тело, мне было бы не на кого переключить большую часть сознания, а за этим могло случиться все, что угодно. Хотя не думала, что Эрханову вырубит. Она боевой маг, кажется опасной барышней, а на деле сдулась.

Противоядие начинало действовать. Анна ударила себя оригинальную по щеке. Дернулась.

— Похоже, ты единственный вампир, который знает, что происходит после «Смерти» на собственном опыте, а не по рассказам очевидцев, — заметил Ораз.

Он успевал болтать и выполнять чужие заказы.

— Поэтому и могу себе позволить подобные выходки. Хотя от похмелья ничего не спасет, даже противоядие.

Бармен хмыкнул.

— Слышал, среди студентов есть одна, которая разработала рецепт антипохмелина.

— Незаконно распространять такую информацию, — напомнила Анна, а сама пыталась прикинуть, кто это может быть.

К сожалению, в «Чаровати» было непомерно много тех, кто мог выпендриться и нарушить закон.

— Хотя есть еще один вампир, который после «Смерти» оставался на ногах, — вспомнил Ораз.

— Кто?

Он отвернулся и достал фотографию, показал ее Анне.

— Что? — воскликнула она. — Нарывин?

— Не помню, что было в студенческом…

— Он несовершеннолетний, придурок!

— Да не, — бармен быстро покачал головой. — Быть не может. По документам ему было девятнадцать.

— Ему пятнадцать, он на первом подготовительном уже какой год. Гаденыш еще подделкой документов занялся, — Анна сжала зубы. — Говорила Саммонику, что студенческие ненадежны. Поймаю — сердце вырву, пускай попробует новое отрастить.

Ораз с ужасом смотрел на Анну.

— Когда заявится сюда в следующий раз, немедленно сообщи мне, иначе сдам полиции, — пригрозила она.

— Понял. Принял. Запомнил, госпожа.

Конечно, на Нарывина не действовала смесь так же, как на других, он мог такого эффекта добиться от чего угодно, но это не значило, что он может нарушать все правила.

Злость так подействовала или противоядие, но Анна, наконец, смогла подняться. У нее были странные ощущения, когда одна пара глаз все видит превосходно, а другая — словно с задержкой. Сознание едино, но расплывается на части, из-за чего приходилось сосредотачиваться на самой себе, чтобы не расслоиться, как личность.

— Странно, — проговорила Анна.

— Что? — не понял Ораз.

Но Пирсова только отмахнулась. Она посмотрела на Мурэль, которая жалкой куклой сидела на стуле и чудом до сих пор с него не свалилась.

— Доставлю себя и ее в «Чаровати». Похоже, на роль Кощея она подходит больше. Бывай, Иванушка, — Анна махнула Оразу и с одной стороны подхватила все еще не отошедшую себя, а с другой — Мурэль, которая вроде даже могла идти, но совершенно ничего не соображала.

Главное было не попасться начальству, а то Анна чувствовала, что не сможет объяснить, что же произошло.

Мерием закрыла видеоролик, который только что посмотрела, и недоуменно уставилась на улыбающегося режиссера.

— Это что такое? — недовольно спросила она, хмурясь.

— Реклама вашего «Болота», — ответил режиссер, не понимая, что не так. — Вам не нравится? Текст сделать больше? Саспенса нагнать? На мой взгляд, смотрится органично, есть эффект неожиданности. Ярко, с первых секунд завладевает вниманием зрителей. И гримеры постарались, локации очень красочные.

Мерием скрестила руки на груди, выслушивая этого самохвала.

— И что же маги должны вынести из ролика, господин Суратов? — спросила она. — Не ходите на болото, там опасно? Во-первых, каким нужно быть беспомощным, чтобы вот так запросто заблудиться и попасться болотным огням в ловушку? Героиня забыла, как колдовать? Во-вторых, маги ленивы. Им проще выкинуть старые магические предметы в мусорное ведро, а не отнести на переработку. Ролик должен был пугать не болотом, а безответственностью. Маги должны понять, что магическая гигиена — это не просто слова.

Режиссер закатил глаза.

— Так городская мусоросборная компания прекрасно все сортирует и сдает на утилизацию, — возразил он.

Мерием поджала губы, а ее глаза стали ярче, лицо темнее. Суратов поежился и отвернулся.

— Не все можно отсортировать, часть теряется среди остального мусора. Да и хранение занимает некоторое время. Духи не прощают сам факт выкидывания предметов. Вас в школе этому не учили? — Мерием грозно смотрела на него, а он пытался игнорировать ее взгляд. — А потом, пожалуйста, внесезонные вспышки одержимостей, потусторонние загрязнения и бытовые травмы.

— Мне кажется, прикольно получилось, — вмешалась Цовик, которая сидела в стороне и наблюдала за спором. — Сестрица, не будь такой строгой. Я уверена, многие понимают, что нужно сдавать предметы на утилизацию, а не просто так выкидывать, особенно, если один раз столкнулись с последствиями.

— Вот именно, — закивал режиссер.

— Дождемся, когда вернется папа и Лимней. Тогда решим, то делать дальше, — предложила Цовик. — В любом случае этот ролик привлечет к нам внимание. Клиентов станет больше.

Мерием ничего не ответила. Ей в целом не нравилось происходящее. Духи — это не шутка.

— Можем спросить мнение у твоего Ферокса, — добавила Цовик. — Хотя мне кажется, он будет на моей стороне.

— Тут нет ни чьих сторон, — возразила Мерием, игнорируя провокацию сестры. — У магов должно формироваться правильное мнение.

— В начале и говорится, что нужно переработать, ведь домовой гневается, — напомнил режиссер. — Все закономерно и логично.

— Да, — согласилась Цовик.

Мерием не была с ними полностью согласна, но понимала, что ей придется уступить, а дальше действовать по ситуации. В любом случае, она сделала все, что могла, а дальше решать будет отец.

Артур крутанул фиолетовое кольцо по деревянной поверхности своего стола и с грустью начал наблюдать за его движением, пока оно не упало. Затем повторил. Вновь. И вновь. На душе было погано. Артур понимал, что глупо вот так сидеть и утопать в собственных мыслях, но не знал, что нужно делать.

Впервые у него такое. Они встречались с ее четвертого курса «Чаровати». И хоть учились на разных специальностях, всегда находили время друг на друга.

Артур закончил аспирантуру раньше, устроился работать в научный отдел при факультете ментальной магии, подрабатывал в больнице в психиатрическом отделении, копил деньги на дом в Милии или в Ладоге. И ждал ее и время, когда они окончательно смогут быть вместе. У него возникала мысль о магическом браке, но он понимал, что это слишком рискованно. Хотя можно было проконсультироваться с Василисой…

Они были счастливы!

И когда она получила «кандидата», Артур позвал ее на ужин, хотел сделать предложение. Но не успел.

Она предложила расстаться. Сказала, что их отношения исчерпали себя, что они слишком разные, что хорошо им было только во время учебы, а дальше каждый должен пойти своим путем. Кажется, она собиралась стажироваться в Османской Республике. Артур уже не слышал ее, только шум в голове и звон разбившегося сердца.

Артур вновь крутанул кольцо, но появившаяся из настенного зеркала Айна хлопнула по нему ладонью, прижимая к столу.

— Хандришь? — спросила она.

— Да.

— Бывает.

— Уровень твоей поддержки просто поражает, — сказал Артур, опуская голову на руки.

Айна взяла кольцо и посмотрела сквозь него на свет.

— Необычно. Сам сделал? — спросила она.

— Да. Давно уже. Столько сил потратил, хотел, чтобы оно было идеальным.

— Цвет магии. Символ бесконечности, — рассматривала кольцо Айна, а затем перевела взгляд на Артура. — Но посоветовать я тебе ничего не могу. Сам знаешь, девиз моей жизни: «Отношения — это что?». Говорить: «А я говорила, что жениться в двадцать — слишком рано», не стану.

— Ты только что сказала, — возразил Артур.

Айна подняла палец вверх, призывая к тишине.

— В общем, единственное, что я могу предложить — напиться и свое плечо аки платочек для слез.

— А пока я буду душу изливать, сама будешь сочувствующе хлопать меня по плечу и в тоже время пялиться на красавчиков барменов, — хмыкнул Артур, поднимаясь.

— Не без этого, — не стала отрицать Айна. — И утром тебе будет так паршиво, что забудешь все свои проблемы.

— Ты в курсе, что это так не работает?

Артур взял куртку, телефон и проверил кошелек.

— Цыц, я старше и лучше знаю.

— Эйджизм.

— Гля, слово-то какое выучил, — Айна улыбнулась.

На душе все еще скребли кошки, но Артур чувствовал себя немного лучше. Казалось бы, подруга ничего не сказала, но ее слова, улыбка и добродушие, которое она источала, могли разрушить любые невзгоды. По крайней мере на время.

* * *

Артур не помнил, сколько выпил. Все слилось в единый ком бессвязных воспоминаний. Голова раскалывалась от любого шороха. Зелье от обезвоживания не помогало. Телефон не получалось найти, чтобы хотя бы посмотреть то, что они с Айной на пике пьяного веселья записали.

Артур все же заставил себя подняться с кровати. Он, шатаясь, прошел через Зазеркальный портал в свой кабинет, где на столе обнаружил стакан с зеленой мутной жидкостью, записку и выключенный телефон. «Выпей меня», — было написано почерком Айны.

Артур понюхал зелье. Почти ничего отвратительного, какие-то травы, сложно было вычислить основной ингредиент. Много кто пытался найти рецепт идеального антипохмельного зелья, но результатов почти не было. А те, у кого получалось, держали его в тайне из-за закона об этом зелье. Артур выдохнул и залпом опустошил стакан. Зелье было соленым и холодным, пришлось зажать рот, чтобы заставить себя поглотить его. Голова закружилась, лицо загорелось. Артур хотел вызвать врача из медицинского крыла, но его резко отпустило. Голова все еще болела, тело ломало и была слабость, но на удивление Артур почувствовал себя намного лучше.

Он опустился в кресло и включил телефон, чтобы написать благодарность Айне и тому, кто приготовил зелье, но на рабочем столе увидел ярлык на видео, которое они сняли. Вспыхнули какие-то смутные воспоминания, но Артур не смог их оформить в конкретные образы и слова.

Видео началось не сразу. Слышался какой-то шум, затем в кадре появилось лицо Айны.

— Короче. Дело к ночи, — она хихикнула. — В общем. Мы с тобой решили избавиться от этого.

Айна показала кольцо. Артур слышал поддакивающего себя. Он вспомнил, как к ним пришла эта идея, и сейчас не знал, как к ней относиться. Исправить уже ничего не получится.

— Так, в таком состоянии нам нельзя в Зазеркалье, — Айна, несмотря на опьянение, все равно не забывала о правилах. — Но частично можно.

Артур на записи кивал, хотя на тот момент мало что соображал. Ему просто нравилось, что подруга взялась решать его проблемы.

— Итак. Она бросила тебя, и символ твоей любви мы так же бросим. Согласен?

Артур кивал. Тогда казалось, что это самое лучшее, что можно сделать: избавиться от всего, что могло напоминать о бывшей девушке.

Дальше видео прерывалось, так как Айна уронила телефон, но Артур и так все вспомнил.

Они стояли возле зеркала в коридоре бара.

— И пусть сгинет в мире грез, — сказала Айна.

Артур просунул руку в Зазеркалье и со всего размаха закинул кольцо как можно дальше.

— И тот, кто предначертан тебе судьбой, найдет его, — закончила подруга и вновь захихикала. — Капец, глупо звучит.

Артур легко пихнул ее в плечо.

— Ну, тебя, — отмахнулся он.

Он не верил в подобные договоры со Вселенной даже в пьяном состоянии, но формулировка его позабавила.

Артур убрал телефон в сторону и протер лицо ладонями, чтобы заставить себя хоть немного взбодриться. Стало ли ему лучше? Он не знал. Сердце продолжало ныть, в памяти предательски вспыхивал разговор перед расставанием. Артур продолжал анализировать, что было не так, почему это привело ко всему этому. Но гулянка с Айной на несколько часов помогла ему передохнуть, забыться и высказать все, что накопилось на душе.

— Нужно больше работать, — решил Артур и достал из стола исследования, за которые раньше не получалось взяться.

Потом он немного подумал и понял, что сначала лучше принять душ и нормально позавтракать.

А сердце заживет, хоть и не сразу. И может даже кто-то действительно найдет кольцо, и этот круг замкнется.

Когда Анна возвращалась домой с тренировки по плаванию, ей пришло уведомление о посылке. Она была почти уверена, что, как минимум, ничего не заказывала. К тому же, не был указан отправитель и обратный адрес. «Странно», — подумала Анна, сворачивая на другую дорогу. Пришлось сделать лишний крюк до почты, чтобы во всем разобраться.

— Да, посылка на ваше имя, — сказала женщина в пункте выдачи. — Анна Викторовна Охман. Верно?

— Да, это мое имя. Но мне нет четырнадцати. Вы уверены, что не перепутали получателя?

— Все верно. Вы получатель, госпожа Охман.

«Что? Госпожа?» — удивленно подумала Анна, рассеянно глядя на женщину. Та говорила очень странно, и словно почти не моргала. «Если нас вздумали захватить роботы-пришельцы, то неразумно начинать с почты», — решила Анна и кивнула женщине.

— Хорошо. Что-то нужно подписать?

Анна пдумала, что если взрослые ошиблись, то это их проблемы. Она предупредила и мысленно сняла с себя всю ответственность. Какой спрос может быть с ребенка, у которого даже паспорта нет?

Анна заполнила бланк, вписав свое имя, и забрала небольшую коробку. Легкая, внутри ничего не звенело, ничем не пахло. Не тикало. «Что ж, на первый взгляд неопасно». Наверно стоило вскрыть ее здесь же, но эта здравая мысль пришла Анне, когда она уже вышла на улицу и прошла приличное расстояние. Холодало, было сыро из-за таявшего снега. Хотелось как можно скорее добраться до дома.

Когда Анна зашла в квартиру, никого не обнаружила. Судя по всему, дядя с тетей еще не вернулись с работы, а двоюродный брат Саша предупреждал, что задержится в школе, помогая организовывать концерт.

В своей комнате Анна поставила коробку на стол. Она сама не знала, почему тянет. В ее жизни было слишком много тайн, о которых ей не положено знать. Взять хоть ту же магию Воды, которая открылась у нее пару лет назад, но тетя Юлия просила не задавать вопросы. Подождать, когда ей все расскажут. И Анна ждала и ходила в бассейн, чтобы хоть как-то держать силы под контролем. Она пыталась их тренировать, чтобы не возникало внезапных выбросов, и никто из окружающих ничего не заметил. Хотя если бы не подруга Лиза, было бы намного сложнее.

И тайна родителей. Кто они? Где они? Вроде оба живы, мать так точно. Но Анна не знала, почему она живет у тети с дядей. Или тайна их погибшей в младенчестве дочери. Чувствовалось во всем этом что-то неправильное. Анна не знала, что именно, но ощущения не исчезали.

Тайна магического мира, который где-то там прячется от нее, о котором она ничего не должна знать, но догадалась, что он есть. Почему его скрывают от нее? Почему не пускают? Почему тетя Юлия не может ничего рассказать?

Анна смотрела на коробку, не зная, что думать. Это может оказаться что-то совершенно обыденное. Посылка из магазина, о которой она забыла. Кто-то из родных случайно поставил ее имя. Но все эти тайны вызывали подозрения. Да и женщина на почте вела себя необычно.

— Не будь трусихой, — велела себе Анна и взяла канцелярский нож.

Она осторожно разрезала скотч и открыла крышку. Сверху кубиков поролона лежал свернутый лист. Анна развернула его. Мелким аккуратным почерком было написано несколько строк. «Эта вещь принадлежала твоему отцу. Никому не рассказывай о ней, спрячь как можно надежнее. От тебя многое скрывают, но скоро ты все узнаешь. Береги себя, Анна». Подпись отсутствовала. Анна перевернула лист, но на обратной стороне было чисто. На всякий случай она посмотрела сквозь него на свет и подумала, что если использовать магию и приложить ее к письму, то может что-то вскрыться, как это бывало в фильмах, и тут же решила, что это не самая удачная затея.

Сердце быстро забилось в груди. Анна, чувствуя волнение и нетерпение, отложила лист в сторону и через платок достала из коробки небольшую брошь. Ей не хотелось трогать ее напрямую. Было ясно, что это касается магического мира, так что все это доверия никакого не вызывало.

Анна присмотрелась к броши и мысленно поправила себя, поняв, что это скорее фибула: застежка для одежды. Но в данном случае она скорее носила декоративный и статусный характер. Золотое кольцо было украшено пятью камнями, установленными среди витых надписей. А такую же золотую иглу заканчивало крыло. «Красиво», — подумала Анна. Ей хотелось применить, но она сдержалась.

Письмо вызывало еще больше вопросов. Складывалось ощущение, что фибулу скорее украли у кого-то и зачем-то ей подбросили, пытаясь таким нелепым образом спрятать. Доверять таинственному отправителю Анна не хотела. С нее было достаточно тайн и загадок.

Когда тетя Юлия вернулась с работы, Анна вышла в гостиную и протянула ей лист и фибулу, завернутую в платок.

— Что это? — удивилась тетя Юлия.

— Прочти, — сказала Анна, садясь на диван рядом с пьющим чай дядей Мишей, который заинтересованно на нее посмотрел, потом перевел взгляд на жену.

Тетя Юлия быстро пробежалась по строкам и тяжело вздохнула, раскрывая платок.

— В какие игры он играет? — устало спросила она, опускаясь в кресло.

— Это принадлежало моему отцу? — спросила Анна.

— Нет, — тетя Юлия покачала головой. — Это мое.

Анна недоуменно на нее уставилась. Дядя Миша молчал, хотя слегка подвинулся вперед, чтобы лучше разглядеть фибулу.

— Такую застежку изготавливали каждому в семье Охман на тринадцатилетие, — рассказала тетя Юлия. — Но я на тот момент уже не жила с ними. Покинула… в общем, мне ее так и не подарили, а я не горела желанием ее забирать.

«Она покинула магический мир», — догадалась Анна. Тетя Юлия не могла произнести это вслух. Еще одна тайна: что же такого произошло, раз одна из сестер сейчас без способностей и живет среди простых людей?

— Зачем мне это прислали? Ты знаешь, кто отправитель? — спросила Анна, начиная чувствовать раздражение.

По крупинкам в ней копились обиды. Тайны, странные посылки, намеки, опять тайны. Ей надоело терпеть и ждать.

— Догадываюсь, — тетя Юлия кивнула. — Наверно он проверял тебя, что ты станешь делать, получив такую посылку. Других объяснений я не вижу.

— Когда это уже прекратится? — воскликнула Анна.

Чай из кружки дяди Миши выплеснулся наружу, пролился на его брюки. Он уже не был горячим, но дядя Миша от неожиданности вскочил с места.

— Прости! — Анна взмахнула руками и направилась в свою комнату, напоследок бросив. — Взрослые, разбирайтесь сами со своими загадками. А мне еще математику решать, чтоб ее…

Тетя Юлия с грустью смотрела ей вслед.

— Если я однажды лично встречусь с Саммоником, точно врежу ему, — сказала она, сжимая в кулаке листок и фибулу.

— Напиши сестре, — посоветовал дядя Миша, стирая с брюк остатки чая. — Так больше продолжаться не может. Способности Анны растут, самостоятельно она с ними не справится. Что будет, когда она обернется? Да и сын начинает подозревать, что твоя сторона семьи не так проста. Пора им обоим все узнать.

Тетя Юлия кивнула, соглашаясь. Дальше тянуть было нельзя.