Неприкаянные (гет)

Ветер жестко трепал верхушки редких сосен, одиноко возвышавшихся над темным морем. После того, как арестованных переместили через портал, Рон оказался на краю высокой прибрежной скалы, сковываемый за руки толкавшими его вперед мракоборцами. Следом волочили Гермиону, она пришла в себя, но все еще очень смутно осознавала, что произошло. Волосы Рона (которые уже достигали плеч) порывисто разлетались, покорно следуя дыханию ветра. Он много слышал об этом месте от своих коллег, которые часто доставляли сюда заключенных, но сам никогда здесь не был. Парень посмотрел вдаль: в центре острова, на самом его высоком месте стоял зловещий черный замок. Над ним кружили неясные пятна, парень содрогнулся от уколовшей его догадки – дементоры. После падения Темного Лорда, им ничего не оставалось, как вернуться на старую службу. Министерство не возражало, министр тогда сказал: «Лучше управлять злом, чем бороться с ним».

На острове практически отсутствовала растительность, он имел скальную породу, небольшие участки, покрытые мхом и несколькими изувеченными деревьями, ютились сиротливыми островками на этой недоброжелательной бесплодной земле. Здесь не было ни птиц, ни животных, даже присутствие насекомых не было замечено. Единственным звуком, заполнявшим мертвенную тишину этого места, были раскаты разбивающихся об отвесные скалы волн.

Приближаясь к чудовищному замку, стало возможным рассмотреть его грубые, непропорциональные черты. Его окружал глубочайший ров, заполненный серо-коричневой водой. Стены, выложенные огромными валунами, были слишком низкими для того, чтобы вместить в своих чертогах огромное количество людей, лишь единственная башня Донжон с остроконечной крышей царственно возвышалась над ними. Именно вокруг нее плавали нечеткие тени двух дементоров. Ни одного окна, ни одной двери не было в этом сооружении, монолитные глухие стены слепо смотрели в бесконечные дали бушующего моря.

Когда арестанты и конвоиры оказались у кромки рва, человек, который держал Рона за правое предплечье достал нечто наподобие тонкой дудочки. Едва соприкоснувшись с губами, из нее послышался пронизывающий до мозга костей высокий свист, раздаваясь эхом в скалах. Несколько секунд ожидания – и прямо из стены со страшным скрежетом начал опускаться мост на толстых цепях. За ним чернел вход в замок, а навстречу выплыла фигура в черном плаще. Люди двинулись вперед. Рон слышал, как Гермиона тихонько всхлипывала, ведомая слева от него. Но в следующий момент он почувствовал, как всякая надежда на спасение покидает его, понял, что вот он – конец его пути. В мыслях непрерывно мелькали последние минуты жизни Гарри, каждый раз начинаясь заново. Он не мог освободиться от них и обреченно смотрел во тьму поглощавшего его Азкабана...

Казалось, он впал в небытие, но голоса людей заставили его вернуться в реальность.

– Бывший мракоборец... – полная нога брезгливо пнула Рона, осевшего на каменном полу круглой комнаты.

Парень поднял глаза вверх и увидел красное усатое лицо в свете ярких светильников. Затем, усач развернулся и пошел по направлению к столу.

– Тогда его отправим на седьмой уровень. А ее, – он указал пером на бледную Гермиону, которую все еще поддерживал один из мракоборцев, – на второй.

Затем, Рона быстро подняли на ноги и вытолкали в решетчатый лифт, следом ввели Гермиону. С грохотом лифт двинулся вниз. Рон подумал, что они спускались с Донжона. Парень посмотрел на все еще рыжеволосую девушку, ее лицо было бледным, а глаза пустыми. Дементоры знали свое дело, все стены Азкабана были просто пропитаны их присутствием, и, несмотря на то, что их не было видно, Рон знал, что эти существа повсюду. Тьма, что окутывала движущийся лифт со всех сторон, очевидно, обладала зрением и слухом, она дышала, шептала, стонала...

Внезапно лифт резко дернулся и остановился. Двери его медленно разъехались.

– Вперед! – грубо рявкнул светловолосый мракоборец, толкая Гермиону.

– Гермиона! – неожиданно вырвалось из груди Рона, – Гермиона, не сдавайся, все будет хорошо, – он пытался что-то сказать ей, зная, что может больше никогда ее не увидеть. Она повернула голову, но ее глаза были все так же пусты.

– Молчать! – гаркнул уже его конвоир. Но Рон не обратил на него внимания, он пытался достучаться до нее, выжидательно вглядываясь в ее глаза. Отчаяние и невыносимое осознание безысходности только сейчас окончательно восторжествовали в его мозгу.

– Гермиона! Я люблю тебя! Помни об этом!

Показалось, что ее взор на секунду прояснился, и одна единственная слезинка скатилась с фарфоровой щеки и вдребезги разбилась о каменный пол. Ее вытолкали, и лифт двинулся вниз. Перед глазами Рона все еще стоял ее последний взгляд, он даже не заметил, как лифт достиг необходимого уровня, и его привели к камере за низкой, но толстой дверью. Парня грубо затолкали внутрь и с лязгом затворили дверь.

Камера представляла собой выбитую в скале конуру, где он даже не мог встать во весь рост, в одном углу было нечто наподобие выбитой каменной кровати, а в другом – едва горел миниатюрный факел. Окон, естественно, не было, седьмой уровень, скорей всего, находился глубоко под землей.

Рон ощупал правый нагрудный карман, палочки не было. Он беспомощно сел на каменную кровать.

...Дни и ночи в Азкабане не ощущаются, времени не существует. Человек, находящийся здесь, пребывает в прострации, в полном отсутствии всякого присутствия. Все теряет смысл в этих стенах, ничто не имеет значения. Узник предоставлен лишь себе в своих думах о собственной ничтожности. Лишь редкий грохот открывающихся дверей для разноса пищи нарушает гробовую тишину. Здесь не слышно даже моря. Иногда Рону казалось, что он слышит плач и стоны Гермионы, и тогда он был готов биться о стену не в силах помочь ей, но затем, приходило осознание того, что на самом деле, ничего нет – она слишком далеко, чтобы быть услышанной.

...В Азкабане нет понятия времени. Рон не знал, сколько он здесь пробыл и сколько еще будет. Он лежал на спине и неотрывно смотрел в потолок, когда услышал грохот открывающейся двери. Парень подумал, что больше не сможет есть дрянь, которая ему напоминала суп из флоббер-червей. Но тогда он умрет, и не сможет помочь Гермионе. Он приподнялся и был готов потянуться за миской, но отпрянул назад, потому что около двери стояла девушка с длинными черными волосами и бледным лицом.

– Здравствуй, Рон!