Ледяная бездна (гет)

— Лили! Лили! Эванс!!! – прокричал кто-то.

Девушка с восхитительными рыжими волосами до пояса обернулась. На другом конце перрона стояла и махала ей рукой ее лучшая подруга – Джессика Аделас. Лили подбежала к ней, и девчонки на радостях обнялись.

— Лили! – воскликнула Джессика.

— Джейс! — Лили так уменьшительно-ласкательно звала подругу.

— Как же мы долго не виделись! Целых два месяца!

— Да-а-а… Ну, давай, рассказывай, как лето провела, как что, — с нетерпением спросила Лили.

— Да, так себе. Мы с родителями ездили на Мальту. Отдыхали там, купались. Ничего особенного. Волшебников на Мальте нет, только приезжие. Скучно было. И сову они мне не разрешили взять с собой – поэтому я и не писала…

— А я лето провела в Кардиффе. Дома. Ездили в Бристоль, купались там. Здорово так…

— А как насчет парней? – Джейс просмотрела на Лили испытующим взглядом.

— Ну… Э-э-э… — замялась Лили, — Я как-то не думала об этом. Не до того было.

— Брось, Эванс, ты просто страшная, поэтому никто с тобой из парней и не общается! – раздался за спиной Лили надменный голос.

— Отвали, Малфой! – закричала Лили.

— Не отвалю, грязнокровка!

— Да как ты посмел!!! – проревел подбежавший на шум юноша и повалил Малфоя на землю. Завязалась драка.

— Поттер, отпусти его! Ты убьешь его! – взвизгнула Джейс.

Но Поттер ее не слушал, он наносил удары один за другим.

— Джеймс, — взмолилась Лили, — отпусти его… Пожалуйста…

Джеймс Поттер повернулся к Лили.

— Этот мерзавец обозвал тебя грязнокровкой.

— Я знаю… Но… я… Я не сержусь на него… Джеймс, отпусти его. У Ремуса будут проблемы, он же у нас староста и он должен следить за порядком…

Джеймс нехотя отпустил Малфоя и тот, вытирая кровь краем мантии, чертыхаясь, ушел восвояси. Джеймс посмотрел хитро на Эванс.

— Лили, а благодарность?

Девушка вскинула брови:

— А не много ли ты хочешь?

— Всего лишь один поцелуй… — сказал Джеймс и с надеждой посмотрел на Эванс.

— Нет, Поттер, — твердо сказала она, — Спасибо, что избил Люциуса до полусмерти…

Лили взяла за руку Джессику и пошла по направлению к вагону.

— Так теперь он уже Люциус. Скоро будет Люциусик, Люций, Люцик?! – прокричал он ей вслед.

— Лучше уж он, чем ты, — обернувшись к Поттеру, сказала Лили.

Джеймс поднялся, отряхивая мантию. К нему подбежал высокий юноша с черными волосами и синими глазами.

— О, поздравляю, Сохатый, учебный год еще не начинался, а ты уже устроил драку! Браво!

— Отвали, Сириус.

— Джеймс, да что такое с тобой сегодня? Или ты решил перестать быть Мародером?

— Конечно, я не решил перестать быть Мародером, Бродяга. Не говори глупостей. Просто сегодня не мой день.

— Как это не твой? – не понял Сириус, — Ты ж только что хорошенько начистил рыльце Малфою. Что может быть лучше?

— Эванс, — коротко ответил Джеймс.

— А-а-а… Тогда все понятно… И что же она сказала на этот раз?

— А то, что Люциус лучше, чем я…А Люциус назвал ее грязнокровкой!

— Грязнокровкой?!

— Грязнокровкой, Бродяга, грязнокровкой…

— Сохатый, наступит и твой день, и на твоей улице будет праздник…

— О чем базар?!

Юноши одновременно повернулись на голос. На них смотрел веселый и загорелый Ремус Люпин.

— Лунатик! – радостно воскликнул Сириус и обнял друга.

— Привет, Бродяга. Привет, Сохатый.

— Привет, Лунатик… — мрачно отозвался Джеймс.

— Что с ним? – обеспокоенно спросил Ремус у Сириуса.

— Да вот, до начала учебного года успел подраться с Малфоем, здорово ему накостылял…

— Так это здорово! – воскликнул Люпин.

— Ты дальше слушай. Его, — Сириус хихикнул, — опять Эванс послала ко всем чертям. И это после того, как наш герой избил Люциуса, который обозвал Лили грязнокровкой…

— Да-а-а… — протянул Ремус, — Тяжелый случай… Ну, что пойдем в поезд? До отправления осталось три минуты.

Гриффиндорцы поспешили к поезду.

Забравшись в вагон, она пошли вдоль по коридору, разыскивая свободное купе. Везде было полно народу. И только в конце обнаружилось более-менее свободное купе. У окна сидели две девушки.

— Э-э… Миледи, у вас свободно? – спросил Сириус просовывая голову в купе.

Девушки разом повернулись. В коридоре горестно охнул Джеймс. У окна сидели Лили Эванс и Джессика Аделас.

— Блэк… Какого… — начала Джейс, но Лили остановила ее.

— Джейс, пусть проходят. Нельзя же не пустить Великих Мародеров в купе! – с явной издевкой проговорила Лили.

Ремус с Сириусом сели рядом с Джессикой, а Джеймс сел рядом с Лили. Люпин достал книжку и углубился в чтение, Сириус уставился в окно, Джессика взяла кусок пергамента и принялась на нем что-то писать. Лили отвернулась к окну. За окном мелькали деревья, маленькие деревенские домики, время от времени ее взору открывались поля.

Лили чувствовала на себе его взгляд, но не позволяла себе повернуться. «Пусть думает, что я не замечаю его!».

А Джеймс сидел и как зачарованный смотрел за солнечными лучиками, запутавшимися в ее рыжих волосах…

Дверь купе распахнулась, и на пороге появился тощий, остроносый мальчишка с водянистыми серыми глазами.

— О, Джеймс, Сириус, Ремус! – заискивающим тоном произнес он.

— Здравствуй, Питер, — сухо ответил Сириус.

Ремус просто кивнул Питеру, а Джеймс даже не повернулся в сторону Петтигрю.

Питер присел на сиденье рядом с Джеймсом.

Прошло около полутора часов. Никто не нарушил тишину. Джессика посмотрела на часы:

— Нам осталось ехать еще часа три. Я, конечно, не знаю, как вам, но мне скучно. Предлагаю коллективно чем-нибудь заняться.

Сириус и Джеймс во все глаза смотрели на Джессику, а потом вдруг заржали. Джессика непонимающе посмотрела на них.

Лили возмутилась:

— Как вы пошлы, джентльмены! Каждый понимает все в меру своей испорченности… — но, чуть отвернувшись, так чтобы подруга не видела ее, Лили улыбнулась.

Отсмеявшись, Сириус и Джеймс спросили в один голос:

— Аделас, а что ты нам можешь предложить в качестве коллективного занятия, чтобы было не скучно? – и тут же снова расхохотались.

— Ну, я хотела предложить вам сыграть в карты.

— В карты? – оживились Мародеры.

— В карты.

— А на что мы будем играть? – хитро прищурившись, спросил Сириус.

— На поцелуй… — Джеймс ухмыльнулся.

— Нет, я против! – сказала Лили.

— На поцелуй, так на поцелуй, — как будто не слыша подругу, сказала Джейс.

Ремус поднялся со своего места, поманил за собой Питера и вышел с ним из купе, сказав что-то вроде:

— Мы в вагон-ресторан…

В купе остались Джеймс, Сириус, Джессика и Лили. «Какой Рем догадливый…» подумал про себя Сириус. Сириусу давно нравилась Джессика. Она была очень красива – русые волосы, серые глаза, тонкие черты лица. Сириус никак не мог решиться признаться Джессике в своих чувствах. О, если бы он знал о том, что Джессика влюблена в него без памяти… Это она только внешне была само равнодушие. Внутри она пылала и трепетала при виде Сириуса, но дело в том, что она умела очень хорошо прятать свои чувства.

Джеймс давно с ума сходил по Лили Эванс. Но гордая ирландка не испытывала к Джеймсу ничего, хоть отдаленно напоминавшего, ну не Любовь, а хотя бы симпатию. По крайней мере, так казалось со стороны.

— Во что будем играть? – поинтересовался Сириус.

— В преферанс, — не замедлил ответить Джеймс, — умеете, девчонки?

— Умеем, — ответили подруги.

— Тогда сдавайте карты.

Джессика взяла колоду, перетасовала ее, протянула Лили, Сириусу, чтобы тот сдвинул колоду. Потом она сдала карты: по паре на каждого из трех игроков. Сдавала по часовой стрелке.

Начали игру. Играть договорились до ста очков в пуле.

Через полтора часа был объявлен победитель – Джеймс Поттер. Он посмотрел на Лили. Лили хладнокровно ответила на его взгляд.

— Джейс, пойдем, выйдем… — прошептал Сириус Джессике на ухо.

Та улыбнулась, взяла Сириуса за руку.

Закрывая дверь купе, Сириус бросил Джеймсу:

— Ты будь поосторожней! Они, ирландки, только с виду послушные, робкие домашние кошечки. В каждой из них живет зверь…

Джеймс взял Лили за руку.

— Ну что ж, уговор дороже денег…

— Да… — подтвердила она.

Джеймс притянул к себе Лили и жадно поцеловал в губы. Вдруг она обвила своими руками его шею и ответила на поцелуй. Джеймс Поттер не верил своему счастью… Ему стало жарко. Все его тело просто горело и, боясь не удержаться, он отстранился…

Лили посмотрела мимо него и тихо сказала:

— Джеймс, это ничего не значит…

Все его веселье мгновенно улетучилось.

Выйдя за дверь, Сириус повернулся к Джессике:

— Джейс, как ты думаешь, у них все наладится?

— Думаю, да.

— А что будем делать мы? – Сириус изобразил полное недоумение.

— Ну… Можем пойти куда-нибудь в укромное местечко…

Сириус оживился:

— Знаешь, Джейс, похоже, настал великий час… Я должен сказать тебе, — он прокашлялся и напустил на себя важный вид, — Джессика, я вас люблю!

Джейс не поверила своим ушам.

— Повтори!

— Я вас люблю! То есть, я люблю тебя, Джейс.

— Сириус! – Джессика бросилась к юноше на шею и прошептала ему на ухо, — Я тоже люблю тебя. Я… Я просто долго боялась признаться в этом себе и тебе… ты нравишься мне с третьего курса.

— Как и ты, мне… — улыбнулся Сириус.

Они пошли в конец поезда, мило беседуя о чем-то.

Они крепко держали друг друга за руку.

В купе, отвернувшись друг от друга, сидели Джеймс Поттер и Лили Эванс.

«Почему я ответила ему на поцелуй? Это было всего лишь пари. Никаких чувств…» размышляла Лили «Но… Если бесчувственный поцелуй… Такой… То, какой же из себя поцелуй чувственный и страстный?».

«Почему она сказала, что это ничего не значит? Я признаюсь, уже думал, что она моя. Ан нет. Придется еще потерпеть. Я никогда не отступаюсь от поставленной цели. Но… Я люблю Лили. И если мое с ней общение ей неприятно, то может лучше не пересиливать ее? Вдруг ей противно видеть меня?» Джеймс решил посмотреть осторожно на Лили, пока та его не видит.

Но по чистой случайности, Лили решила в этот самый миг сделать то же самое. Их взгляды встретились. Лили испуганно отвела взгляд.

«Она ведет себя, как испуганная лань…»

«Какие у него глаза… Я просто… Просто растворяюсь в них…» ужаснулась Лили.

В купе постучали.

Джеймс встал и открыл дверь. На пороге появились в обнимочку Сириус и Джессика.

— Мы должны вам что-то сообщить, — широко улыбаясь, хором проговорили они.

— И что же вы должны нам сообщить? – решил «свалять дурачка» Джеймс.

— Мы встречаемся… Правда, здорово? – спросил Сириус, — Джеймс, ты не рад за нас?

— Лили, ты не рада за нас? – эхом повторила вопрос Джессика.

— Рад.

— Рада.

— Вот и отлично, — Джессика поцеловала Сириуса в щеку, — ну, мы пойдем, прогуляемся по поезду. Скоро надо будет уже переодеться.

Джеймс и Лили вновь остались одни. Но догл это не подлилось. В дверь просунулась голова Питера Петтигрю.

— Джеймс, могу я забрать свои вещи?

— Можешь, — выплюнул Джеймс.

Вслед за Питером в купе протиснулся Ремус.

— Сохатый, мы не помешали?

— Лунатик, а ты думаешь, было, чему мешать? – с сарказмом произнес Поттер.

Ремус снисходительно улыбнулся и промолчал.

Лили усиленно делала вид, что ничего не слышал. Ремус покачал головой. «Ох, и намучаются они, пока сознаются в самом страшном… Хе-хе…». Люпин взял свою школьную форму и удалился.

Лили обратилась к Джеймсу:

— Мне надо переодеться. Не мог бы ты…

— Не мог бы, — перебил ее Джеймс и широко ухмыльнулся.

— Джеймс… — угрожающе сказала она.

— Что, уже и пошутить нельзя! Переодевайся! – Джеймс вышел в коридор.

Лили закрыла дверь купе на щеколду.

Натягивая мантию, она улыбнулась. «Смешной он… Стоп! Это – Поттер, не забывай об этом!».

Она открыла дверь и крикнула в коридор:

— Джеймс, ты можешь заходить.

Вскоре Джеймс Поттер, уже в школьной форме («Когда это он успел переодеться?»), вошел в купе и сел напротив Лили.

Повисло молчание.

Лили только подумала о том, что неплохо бы заговорить с Джеймсом, как поезд затормозил, подъезжая к станции Хогсмид.

На платформе маячила огромная фигура лесничего Хагрида.

— Первокурсники, сюда! – зычно прокричал он.

Лили одиноко шла по грязной дороге в сторону безлошадных карет, которые везли студентов старше первого курса к замку. Девушка со злостью пнула камень, который попался ей на пути.

«Что это теперь, получается, мне придется везде ходить одной? Конечно! Сириус с Джессикой, Ремус со своими книжками, Петтигрю… На крысу похож, да и носится за Поттером с фанатичным блеском в глазах… Нарцисса Блэк. Да, я ее не люблю. Но она — сестра Сириуса и приходится с этим считаться. Она с Рейтом Забини гуляет. Северус Снейп – он мерзавец. Такой же, как его дружок – Люциус Малфой».

Лили почему-то сразу вспомнилась фраза, брошенная обиженно Джеймсом ей вслед.

— Так теперь он уже Люциус. Скоро будет Люциусик, Люций, Люцик?! – прокричал он ей вслед.

— Лучше уж он, чем ты, — обернувшись к Поттеру, сказала она.

«Да-а-а… Лили, ты сходишь с ума. Лучше уж Поттер, чем этот… Кретин Малфой».

Лили села в пустую карету. Снаружи послышались до боли знакомые голоса…

Дверь кареты распахнулась и на пороге обозначились те, кого Лили меньше всего хотела видеть, на пороге стояли: Люциус Малфой, Северус Снейп и Макнейр.

— О, какие люди! – чуть растягивая слова, проговорил Малфой.

Лили сделала вид, что не слышит его.

Люциус подсел к ней. Напротив сели Макнейр со Снейпом.

— И где же этот твои друзья? – с издевкой спросил он.

— Малфой, отвали…

— Не отвалю, Эванс! Я всегда беру то, что хочу! – вдруг он резко схватил ее за плечи и грубо поцеловал. Она пыталась вырываться, а потом вдруг укусила его за губу.

— А-а-а!!! – завопил Люциус и отшатнулся, у Эванс были острые зубки, губа была прокушена до крови, — Мерзавка!

Люциус размахнулся и дал Лили пощечину, когда он уже размахнулся для второго удара, со своего места вскочил Снейп.

— Не трогай ее! Не смей!

— Что?! – прорычал Малфой, поворачиваясь к Северусу.

— НЕ ТРОГАЙ ЕЕ!!! – Северус достал палочку.

— И что же ты сделаешь, заколдуешь меня? – с насмешкой спросил Люциус.

Позади него на сиденье сидела Лили, по ее щекам катились слезы. Он плакала не от боли, а от обиды. Ее верных «друзей» нет рядом, им на нее наплевать. А вот этот слизеринец защищает ее.

— Остолбеней! – заклятье Снейпа попало точно в цель.

Люциус замер.

— Снейп! – воскликнул Макнейр, вставая со своего места с явным намерением немножко побить Снейпа.

— Не двигайся, а то заколдую.

Макнейр остановился. Снейп, не отводя нацеленной палочки от Макнейра, поманил за собой Лили. Та послушно встала. Они с Северусом вышли на улицу. Северус захлопнул дверь кареты и закрыл ее заклинанием. Лили стояла рядом. Северус повернулся к ней:

— Ну, что же ты стоишь?! Иди к своим Мародерам! Тащись отсюда, Эванс! Пока эти идиоты не вылезли наружу. Они ж тебя прибьют…

— А как же ты?

— Я? Я всегда отвечаю за свои поступки… — немного грустно сказал Северус, но потом добавил повелительным тоном, — Иди же!

— Спасибо, — прошептала Лили и побежала к остальным семикурсникам.

Снейп долго смотрел ей вслед.

Лили затерялась в толпе. Впереди мелькнула фигура Джессики, Лили поспешила к ней. Сириус вел Джеймс под руку, когда Лили вдруг схватила подругу и, извинившись перед Сириусом, утащила ее в сторону.

Джейс попыталась возмущаться, но Лили жестом попросила ее молчать. Она пересказала всю историю с Люциусом и Снейпом. Джейс слушала, раскрыв рот. Когда Лили закончила, Джессика категорично заявила:

— Ты должна пойти и рассказать все Джеймсу!

— Ему до меня нет дела! Кто он мне такой? И вообще, зачем мне надо рассказывать ему все?!

— Спокойнее, Лили. Во-первых, он любит тебя. Во-вторых, он всегда защитит тебя. В-третьих, ты любишь его.

— ЧТО?! Да ты в своем уме?! Я?! ЛЮБЛЮ?! ЕГО?!

— Тише, Лили, ты орешь так громко, что вся школа тебя слышит!

Лили замолчала. Волосы ее растрепались, глаза метали молнии.

— Джейс, — чуть спокойнее обратилась она к подруге, — ты не знаешь, о чем говоришь. Я не люблю Джеймса Поттера. Он… Высокомерный, упрямый, как осел, тупой и… Вообще он мерзкий тип, — сбивчиво закончила свою тираду ирландка.

— Как хочешь, Лили, как хочешь. Если ты не против, я пойду к Сириусу.

И, не дождавшись ответа, Джессика поспешила к своему парню.

— Иди-иди, беги… К своему Сириусу! – с обидой в голосе пробурчала Эванс.

«С кем бы мне в карету сесть? Одной ехать как-то не хочется… Тем более, после того, что произошло…»

Лили огляделась по сторонам. Вдруг в толпе она увидела Ремуса Люпина. Она бросилась к нему.

— Привет, Рем.

— Привет Лили. А где Джеймс?

— Не имею ни малейшего понятия! – весело ответила она.

— Хм…

— Что ты хмыкаешь? А?

— Да так… Ну, что пойдем, поищем свободную карету, что ли…

— Пойдем.

Вскоре они сидели в карете. К ним подсели Нарцисса Блэк и Рейт Забини.

— О, Лили, Ремус, привет! – поздоровалась Нарцисса.

— Здравствуй, — довольно-таки неприветливо буркнула Лили, она недолюбливала сестрицу Сириуса.

— Привет, Нарцисса, привет, Рейт! – приветствовал их Ремус.

— Привет, — тихо поздоровался Рейт.

Ремус достал из-за пазухи книгу и углубился в чтение. Лили стала смотреть в окно. Рейт обнял Нарциссу, а та в свою очередь, положила ему голову на плечо. Он нежно поцеловал ее в волосы…

— Я люблю тебя… — прошептал он.

— Я тоже тебя люблю…

«Меня сейчас вырвет!» думала Лили «А если серьезно… Ну, почему жизнь распорядилась так? Вот она – Нарцисса, ну не то, чтобы красавица, не то чтобы умная, а у нее есть любящий ее человек. А мне уже шестнадцать, скоро будет семнадцать. А у меня и парня-то нет нормального… Воздыхатель есть. Этот Поттер… Черт бы его побрал… Кстати, чего это вдруг Снейп встал на мою защиту? А? Может, он решил просто отдать долг ха то, что я его спасла от Мародеров на пятом курсе? Может быть. Все может быть…»

Ремус смотрел в книгу. Он не читал, он просто делал вид что читает. В его голове вертелись грустные мысли.

«Счастливчик этот Рейт. Как бы я хотел, чтобы меня кто-нибудь любил так… Но я не имею права любить, я не могу позволить кому-нибудь влюбится в меня. Я одиночка. Я изгой. Я оборотень. Я рад за Нарциссу, Рейт очень хороший человек. Он ради нее на все готов. Скоро и Джеймс с Лили будут вместе. Сириус теперь с Джессикой. Питер с Беллатрисой. Один только я по-прежнему одинок. Нет, я не пытаюсь себя жалеть, я… Я просто… Мне так просто легче. Легче привыкнуть к мысли о вечном одиночестве».

В серо-зеленых глазах отразилась боль.

Карета остановилась, Рейт вылез первым и подал Нарциссе руку. Они отправились к замку. Люпин вышел на воздух, протянул руку Лили. Лили неуверенно улыбнулась.

— Здравствуй, родной Хогвартс, — тихо и торжественно сказал Ремус.

Лили посмотрела на него, начиная беспокоиться о душевном здоровье друга.

— Лили, у нас, Мародеров, традиция приветствовать замок перед началом каждого учебного года. Да не смотри ты на меня, как на психа! Я здоров! Правда…

Лили звонко рассмеялась.

И вот они вошли в Большой зал. Лили всегда восхищалась красотой этого зала. Сегодня зал был украшен просто фантастически! На стенах были развешаны полотна с гигантскими гербами факультетов. За преподавательским столом висел герб Хогвартса. Вокруг было море цветов. На столах, на стенах… Везде были цветы. Розы, орхидеи, лилии, нарциссы. По стенам вился плющ. Вдоль стен стояли шесть огромных раскидистых деревьев. На ветках сидели золотые и серебряные птицы, они звонко пели. По залу порхали маленькие стрекозы и бабочки.

«Наверняка это дело рук профессора Вереск! Она безумно любит цветы!» подумала Лили.

Они с Ремусом сели за стол Гриффиндора. Рядом с ними на скамейку плюхнулся Джеймс Поттер. Вид у него был мрачный и угрюмый. Рядом с Джеймсом сидели и ворковали, как голубки, Сириус с Джессикой. Питер стоял недалеко от входа и болтал с Беллатрисой.

Двери в зал распахнулись, вошла грозная декан Гриффиндора Анастасия Сьюэл, вслед за ней семенили первокурсники. Анастасия Сьюэл преподавала в школе Трансфигурацию. Да, она знала свой предмет, она хорошо преподавала, но она была уж слишком строга. За каждую мелочь, за каждую провинность она снимала очки, даже с собственного факультета. Она была высокой женщиной с волосами цвета спелой пшеницы, голубыми глазами, крупным орлиным носом. Одета она бывала всегда безупречно. Чаще всего ходила в мантиях небесно-голубого цвета. Это делало ее похожей на нимфу. Но за маской приветливости и безграничного самообладания скрывалась довольно строгая, беспощадная к нарушителям, но в тоже время справедливая личность.

Профессор Сьюэл достала табуретку, поставила на нее старую Волшебную Шляпу и развернула длинный свиток с фамилиями первокурсников.

— Когда я назову вашу фамилию, подходите сюда и надевайте Шляпу.

Все затихли. Им было интересно посмотреть, кто попадает на их факультеты.

— Джоркинс, Берта!

Маленькая девочка со смешными косичками подбежала к табуретке и надела шляпу.

— Пуффендуй! – прокричала Шляпа.

Колонка первокурсников постепенно уменьшалась. Когда, наконец, Шляпа выкрикнула:

— Слизерин!

И к столу Слизерина отправилась Роуз Финч-Флетчли. Поднялся Дамблдор (он к тому времени уже сменил на посту директора ушедшего в отставку Армандо Диппета).

— Здравствуйте, ученики! Начался новый учебный год. Искренне надеюсь, что за лето вы успели привести свои головы в порядок – то есть в них абсолютно пусто, и вы можете приступать к занятиям. А теперь, не буду занимать вас пустой болтовней! Ешьте, дорогие!

Он сел. Студенты дружно поаплодировали. И тут же на тарелках появилась еда. Все накинулись на пищу, как будто год голодали…

Лили тоскливо смотрела на свою тарелку. Ей почему-то не хотелось есть… Она краем глаза посмотрела на Джеймса. Тот тоже почему-то не ел. Лили встала из-за стола.

— Ой, ребята, что-то мне не хочется есть… Я пойду наверх?

Ремус, Сириус и Джессика кивнули.

Лили вышла из зала в просторный холл. Везде пусто. В коридорах – ни души. Все на праздничном ужине. Лили была девушка не робкого десятка, но ей все равно стало не по себе. Сзади скрипнула дверь, в холл на мгновенье проникли звуки, запахи и свет. Ирландка развернулась. Джеймс Поттер прикрыл за собой дверь.

— Поттер, куда это ты направился?

— В спальню. Спать.

— Я тоже туда же. Пошли вместе.

— Ну, давай.

Они молча поднимались по лестницам, шли по бесконечным коридорам. И вот они у портрета Полной Дамы.

— Пароль? – спросила она.

— Морабириум! – сказала Лили.

Проем открылся.

Джеймс пропустил девушку вперед. В камине весело потрескивал огонь. Всего два месяца он здесь не был, а как соскучился! «Последний год в Хогвартсе… Э-эх…»

Лили поднялась по лестнице и остановилась перед дверью комнаты старосты (в прошлом году она стала старостой девочек Гриффиндора). Она обернулась.

На нее пристально смотрел Джеймс.

— Спокойной ночи… — сказала она.

— Спокойной ночи… — ответил он.

Она вошла в комнату, закрыла дверь заклинанием. У кровати уже стоял чемодан с ее вещами. У кровати же стоял какой-то непонятной формы футляр.

Лили зажгла палочкой свечи на столе, взяла футляр и достала оттуда ирландскую арфу. Красивый инструмент. Диной красоты резьба. Тонкие струны…

Девушка поставила арфу на табуретку и села на стул. Ее пальцы нежно коснулись струн. Лили на секунду задумалась, что же она хочет сыграть. Она тронула струны… Чудесный певучий звук разлился по комнате. Надо заметить, что акустика в этой комнате была отменная.

Лили запела. У нее был красивый, необычный голос… Она прикрыла глаза, перебирала струны и пела…

Засыпай, до рассвета осталось чуть-чуть,

Ты устала, и надо поспать.

Уходи в царство снов, обо всем позабудь,

И душа перестанет страдать.

Лунный свет из окна на холодных камнях

Потускневшим блестит серебром...

Засыпай, пусть уйдут от тебя боль и страх,

И неважно, что будет потом.

Пусть приснится тебе голубая река,

Кони в сумерках на берегу,

И дорога, что лентой уходит в закат -

Я чудесный твой сон сберегу.

Не тревожься, пусть снятся тебе острова

Из цветов в океане травы,

Пусть сплетаются в песню простые слова -

Песню леса и новой листвы.

Первый раз я жалею, что я не колдун -

Я бы в птицу тебя превратил,

И отправил туда, где тебя не найдут,

От врагов и от смерти укрыл.

Но сейчас я могу только песню сложить,

Подарить тебе дивные сны...

Остается недолго на свете нам жить,

Мы сейчас так друг другу нужны!

Я вплету в твои сны отражения звезд

Из серебряной чаши с водой.

Ты пройдешь по дорогам видений и грез,

Что волшебной встают чередой.

Но светлеет восток, и исчезла луна,

Гаснут звезды в небесной дали...

Скрип замка разобьет мир волшебного сна.

Просыпайся, за нами пришли...

Она убрала руки от арфы. Струны еще некоторое время дрожали… Лили улыбнулась, бережно поставила арфу на пол, разделась и нырнула под одеяло.

Сегодня ей снились особенные сны…

В комнате мальчиков седьмого курса смотрел в потолок и не мог заснуть Джеймс Поттер. Он все думал о том поцелуе в поезде. И о словах Лили «Джеймс, это ничего не значит»… Сохатый горестно вздохнул. Когда он оставался наедине с собой он мог не стараться казаться быть сильным и непобедимым, он мог показать слабость, он мог погрустить…

На мягких лапах к нему подкрался сон…

В ЭТОЙ ГЛАВЕ ИСПОЛЬЗОВАН ТЕКСТ ПЕСНИ ТЭМ ГРИНХИЛЛ (НАТАЛЬИ НОВИКОВОЙ) «КОЛЫБЕЛЬНАЯ ДЛЯ ТЭЛЛИ».

Первые лучи солнца упали на лицо Лили Эванс. Девушка открыла глаза. Уже утро! Пора вставать!

Лили встала с кровати, потянулась, накинула халат и пошла в душ. Сегодня было воскресенье. Так уж получилось, что перовое сентября выпало на субботу. Выйдя из душа, она, сама не зная зачем, села за стол. Ее руки сами потянулись к альбому. Она открыла его. На первом листе крупными, витиеватыми буквами было написано:

Альбом Лили Эванс.

Лили улыбнулась своим мыслям. Она перевернула лист. С рисунка на нее смотрел, как живой, тигр. Он был нарисован черной тушью (Лили не признавала акварели и других материалов, она всегда рисовала только пером и черной тушью). Лили всегда любила тигров. Такие сильные, дикие, гордые животные. В каждом прыжке – сила. В каждом взгляде – гордость. Гибкое пластичное тело. Удивительные глаза… Мягкая шкура…

Следующий рисунок. Лишь несколько линий. Фигура девушки, смотрящей вдаль… На закат.

Танцующая пара. В лице юноши что-то знакомое. Всего пара линий. Где она видела этого человека? Ответ пришел неожиданно. Лили выпустила из рук альбом, и он упал на стол.

— Поттер… Джеймс Поттер.

Да, этот юноша, нежно обнимающий стан девушки в красивом платье – вылитый Джеймс.

Лили посмотрела на дату внизу листа. 21 августа. Совсем недавно. О чем же она думала, когда ее рука вывела на листе бумаги этот портрет…

Лили поморщилась, отложила альбом в сторону. Девушка оглядела комнату. Ее взгляд упал на арфу. Она улыбнулась.

— Акцио, арфа!

Арфа взлетела в воздух и медленно подлетела к Лили. Девушка села за арфу. Она провела по струнам, немного подкрутила колки.

В дверь постучали. Лили махнула палочкой, снимая заклинание.

— Входите!

В комнату вошла Ии по-хозяйски села на кровать Джессика Аделас.

— Доброе утро, Лили.

— Доброе, Джейс, — сухо ответила Лили.

— Знаешь, я хочу извиниться за вчерашнее. Ты уж прости, что я так. Э-э-э… Забыла о тебе. Просто, ты не представляешь, что было со мной, когда я узнала, что Сириус меня любит…

— Не представляю, Джейс!

— Лили! Я не хотела задеть тебя… Лили…

— Джейс, я уже шестнадцать лет Лили.

— Лили, — Джессика покачала головой.

Наступила тишина. Лили любовно прикоснулась к струнам.

— Лили, сыграй мне что-нибудь… — попросила Джессика, — Пожалуйста…

— Ну…

— Пожалуйста…

— Хорошо-хорошо.

Лили перебирала тонкими пальцами струны… И пела…

Бесконечный спор с судьбой -

Кто предсказан, а кто нет.

Бесконечный спор с собой

Длится много сотен лет.

А ответа все нет,

Но горит свеча.

Старый плащ на плечах.

А ответа все нет.

За спиною — сто дорог.

Впереди — три сотни лет.

Одиночка — белый волк -

Ищет в мире правды свет.

Только памяти ей нет.

Через вечность путь -

И нельзя свернуть.

Только памяти — нет.

От тревоги не уйти,

Не излечит крепкий сон.

Птица черная летит

На мечей скрещенных звон.

Пусть не сбудется сон!

Пронеси меня, конь,

Через смерть и огонь!

Пусть не сбудется сон!

Бесконечный спор с судьбой

За нарушенный обет.

Смерть крадется за тобой,

Чтоб забрать тебя к себе.

Hо конца пути нет

Hо жива любовь

И горячая кровь...

И конца пути ей нет.

Она убрала руки от струн.

— Ну, как?

— Браво, Лили… — Джейс зааплодировала, — И давно ты научилась играть?

— Да, так. Не очень. Прошлой зимой.

— А почему ты никому не показывала свою арфу? – Джейс обвела инструмент восхищенным взглядом.

Лили пожала плечами.

— Надо Рема позвать…

— Нет!

Но было уже поздно. Джессика выбежала из комнаты и вернулась с Ремусом Люпином.

— Садись! – она толкнула его на кровать.

Ничего не понимающий Лунатик смотрел на арфу и на Лили Эванс.

— Лили, давай… — Джессика села рядом с Ремом и пристально стала смотреть на подругу.

Тяжело вздохнув, Лили принялась подстраивать арфу.

— Я сейчас вам сыграю и спою песню, которую играла вчера вечером…

Засыпай, до рассвета осталось чуть-чуть,

Ты устала, и надо поспать.

Уходи в царство снов, обо всем позабудь,

И душа перестанет страдать.

Лунный свет из окна на холодных камнях

Потускневшим блестит серебром...

Засыпай, пусть уйдут от тебя боль и страх,

И неважно, что будет потом.

Пусть приснится тебе голубая река,

Кони в сумерках на берегу,

И дорога, что лентой уходит в закат -

Я чудесный твой сон сберегу.

Не тревожься, пусть снятся тебе острова

Из цветов в океане травы,

Пусть сплетаются в песню простые слова -

Песню леса и новой листвы.

Первый раз я жалею, что я не колдун -

Я бы в птицу тебя превратил,

И отправил туда, где тебя не найдут,

От врагов и от смерти укрыл.

Но сейчас я могу только песню сложить,

Подарить тебе дивные сны...

Остается недолго на свете нам жить,

Мы сейчас так друг другу нужны!

Я вплету в твои сны отражения звезд

Из серебряной чаши с водой.

Ты пройдешь по дорогам видений и грез,

Что волшебной встают чередой.

Но светлеет восток, и исчезла луна,

Гаснут звезды в небесной дали...

Скрип замка разобьет мир волшебного сна.

Просыпайся, за нами пришли...

Ремус восхищенно смотрел на Лили.

— Сиди, как сидишь! – Рем выскочил из комнаты.

— И куда это он побежал? – спросила спустя минуту у подруги Лили.

— И зачем?

В комнату ввались Мародеры. Все четверо. Джеймс Поттер, Сириус Блэк, Ремус Люпин и Питер Петтигрю. Все расселись на полу, на ковре вокруг Лили.

— А ты уже популярна… Недолго и до школьного сольного концерта осталось! – хихикнула Джессика.

Лили посмотрела на нее испепеляющим взглядом. Но Мародеры ждали. Уже который раз за утро, тяжело вздохнув, Лили прикоснулась к струнам.

Время бежит к рассвету,

И догорает свеча.

Слабые отблески света

Играют на ткани плаща.

Ты бережно держишь лютню,

Едва касаясь струны.

Бегут незаметно минуты,

И, кажется, ожили сны.

Песня твоя печальна,

Но светлая эта печаль.

Песня озер зеркальных,

Дороги, бегущей вдаль.

В ней нету места для мрака,

Для злобы и темноты.

Песня о ночи без страха,

О вечности красоты.

О серебряном звездном мерцанье,

О прекрасном сиянье луны.

О забытых волшебных преданьях

Далекой и дивной страны.

В твоем взгляде отблеск далекой,

Счастливой светлой звезды,

Что горит над твоею дорогой

И хранит от черной беды.

Печальный воитель с лютней,

Откуда пришел ты сюда?

Что в жизни тебе без приюта,

В дороге длиною в года?

Я знаю, не дашь ты ответа,

А лишь посмотришь в глаза.

Я знаю, ты рыцарь света,

Ведет тебя в жизни звезда.

И путь твой опасен и труден,

Но ты не свернешь с него.

Ты будешь нести свет людям,

Взамен не прося ничего.

Ты снова уйдешь по свету,

Лишь солнце взойдет в небесах.

И вспыхнут лучи рассвета.

В твоих золотых волосах.

Мародеры восхищенно смотрели на арфистку. Лили прижалась к арфе, будто бы ища у нее защиты.

— Лили, ты такая красивая, когда поешь и играешь… — тихо произнес Джеймс.

— Спасибо… — ответила она, опустив ресницы.

По телу Джеймса пробежала дрожь. Неужели когда-нибудь наступит день, когда он сможет без боязни быть отвергнутым целовать эти губы, эти руки… Неужели, он когда-нибудь наступит? День Счастья?

Сириус влюбленными глазами посмотрел на Джессику.

— Джейс, как насчет того, чтобы пойти прогуляться? – Бродяга протянул руку Джессике.

— Положительно, — усмехнулась девушка и подала Сириусу руку.

Джессика и Сириус вышли. За ними увязался Питер Петтигрю. Джеймс и Лили остались наедине.

— Лили, ты великолепно играешь… Позволь мне…

— НЕТ!!!

— Нет, не это. Позволь мне попросить тебя сыграть еще.

— Только если без слов.

— Хорошо.

Полилась мелодия. Нежная, немного грустная. Джеймс закрыл глаза и представил себе…

Заснеженный лес. Они с Лили идут, держась за руки. Идет снег. Мягкие, пушистые хлопья летят с неба. Они оседают на ее плечах, волосах, ресницах… Ее зеленые глаза, удивительные, цвета изумрудов… Так близко…

Мелодия резко оборвалась, выдернув Сохатого из мира грез. Он сидел сейчас у ее ног и смотрел на нее снизу вверх. Она казалась ему чем-то недосягаемым, недоступным.

Лили чуть улыбнулась:

— Тебе понравилось?

— Очень. А ты не будешь против, если я приду сегодня вечером, послушать, как ты поешь?

«Ну, это уж слишком!»

— Я буду против, Поттер. Я концертов не даю.

— Но, Лили…

— А теперь, будь добр, покинь мою комнату!

— Лили…

— Без разговоров! – она поднялась, в руке ее была волшебная палочка.

Сейчас она выглядела как никогда строго и… красиво.

— Есть, мисс Эванс, — попытался пошутить Джеймс, выходя из спальни Лили.

В ЭТОЙ ГЛАВЕ ИСПОЛЬЗОВАНЫ ТЕКСТЫ ПЕСЕН ТЭМ ГРИНХИЛЛ (НАТАЛЬИ НОВИКОВОЙ) «БЕСКОНЕЧНЫЙ СПОР С СУДЬБОЙ», «КОЛЫБЕЛЬНАЯ ДЛЯ ТЭЛЛИ», «ВРЕМЯ БЕЖИТ К РАССВЕТУ».

Лили весь оставшийся день пыталась себя чем-нибудь занять. Но все валилось из рук. Она пыталась порисовать. Задумавшись, она отвела взгляд от листа, когда она посмотрела на дело рук своих, она сначала оторопела. С рисунка на нее смотрел Джеймс Поттер. Она вскочила, вырвала из альбома лист и, скомкав, отправила его в камин.

«Да что же это происходит?! Я схожу с ума?»

Лили попыталась поиграть на арфе. Ничего не получилось. Пальцы не слушались, струны звучали как-то надрывно и фальшиво.

«Хорошо, значит возьму личный дневник. Надеюсь, хоть грамоту я не забыла!»

Лили достала из верхнего ящика письменного стола небольшую черного цвета книжицу в кожаном переплете. Девушка села на кровать. Ее рыжие волосы рассыпались по плечам. Она склонилась над страницами своего дневника.

— Акцио, перо! – скомандовала Лили.

Перо послушно перелетело в руку девушки.

— Акцио, чернила! – пузырек лег в ее ладонь.

Обмакнув перо в чернила, Лили вывела вверху страницы дату.

2 сентября

Она задумалась. О чем бы написать? Она полистала дневник и нашла последнюю запись. 21 августа. Что ж это за дата такая? Сначала рисунок в альбоме… Теперь…

Лили пробежала глазами по записи от 21 августа. Ничего особенного. Просто описание очередного дня. Пара отнюдь нелестных слов о сестре Петунье. Размышления о том, что жить без любви тяжело…

Девушка вернулась к записи 2 сентября.

Сегодня половина седьмого курса Гриффиндора узнала о том, что я играю на арфе. Всем очень понравилось. Как на меня восхищенно смотрел Джеймс… Похоже, он действительно любит меня. Но я же не люблю его! Или… люблю… Я сама не могу разобраться в себе. Эх, вот так всегда. Джессика встречается теперь с Сириусом Блэком. Ремус по-прежнему один. Он такой галантный, вежливый, да и не сказать, чтобы некрасивый. Он симпатичный. Почему он до сих пор один? Или я чего-то не знаю? Питер Петтигрю крутит роман с Беллатрисой Блэк, одной из сестер Сириуса.

Нарцисса неразлучна с Рейтом. Они хорошая пара, правда. Они друг в друге души не чают. Но все-таки какая-то досада берет, когда я вижу их вместе. Я чувствую себя какой-то увечной, что ли, неполноценной. Вот они все гуляют с мальчиками, а я нет…

Вчера много чего произошло. На перроне я встретила Джейс. Тут же объявился Малфой и обозвал меня грязнокровкой. Примчался Поттер и чуть не убил за это Люциуса. Малфой остался жить только благодаря мне… Хе-хе…

Потом мы ехали в одном купе с Мародерами. Ремус и Питер ушли, когда Джессика предложила сыграть в карты. А Сириус поставил условие, что призом для победителя будет поцелуй. Играли в преферанс. Выиграл Поттер. Сириус с Джейс удалились, будь они прокляты! Оставили меня с Джеймсом наедине. Потом мы с ним целовались. Я даже не знаю, как это описать… Здорово… Сногсшибательно… Мне понравилось… Нет, я просто сошла с ума от его поцелуя, о тепла его рук, от его дыхания… С чего бы это вдруг? Я же никаких чувств к нему не испытываю. Или…

Этот вопрос лучше оставить без ответа. Пока.

А потом я сказала ему, что наш поцелуй ничего не значит. Он то ли огорчился, то ли обиделся. Мне стало поистине стыдно.

А потом мне пришлось одной сесть в карету. Туда, по воле Случая, сели Люциус Малфой, Северус Снейп и Макнейр. Люциус грубо поцеловал меня против моей воли. Я была взбешена. Я прокусила ему губу почти насквозь, до крови. Он озверел от этого, он ударил меня. Дал пощечину. Тут вскочил со своего места Снейп и заорал, чтобы Люциус меня не трогал, а Малфой его не послушал, за что был заколдован. Макнейр хотел заступиться за друга, но Северус погрозился его заколдовать. Потом он вывел меня из кареты, запер карету заклинанием. Я поблагодарила его и пошла искать Джессику и Мародеров. У меня такое чувство, что Северусу сильно досталось потом от Малфоя. Мне вот что непонятно: почему слизеринец, да тем более дружок Малфоя, Северус Снейп стал меня спасать?! Он отдает долг? Я ведь на пятом курсе спасла его из лап Мародеров, когда те развлекались… Опять загадка.

Черт подери, почему есть только вопросы, и на них нет ответов?!

На этом все.

Лили отложила перо и перечитала написанное. События, описанные в дневнике, вставали в ее воображении. Особенно ярко ей вспомнился поцелуй с Джеймсом…

Она закрыла дневник, посмотрела на часы.

Время ужина. Но есть не хотелось. Лили легла на кровать и стала смотреть в потолок.

Через полчаса в дверь ее комнаты постучали.

— Открыто.

«Наверное, Джессика».

Так оно и есть. В комнату вбежала Джессика с огромным многоэтажным бутербродом в одной руке, и бутылочкой тыквенного сока в другой.

— Привет, Лили! – бодро сказала она, — Тебя не было на ужине. Выкладывай, что случилось! И вот, я принесла тебе поесть.

Джейс села на кровать рядом с подругой.

— Да, так, Джейс… Ничего особенного. Сегодня все валится из рук. Рисовать не получается, на арфе играть тоже… И аппетит пропал.

— Ты смотри у меня! Разболеешься или еще что – собственноручно придушу!

Лили улыбнулась. «Все-таки смешная она, Джессика…»

— Я пойду… Меня Сириус ждет, — Джессика смутилась.

— Иди, Джейс, — Лили постаралась, как можно натуральнее улыбнуться, — И за еду спасибо! Чтобы я без тебя делала!

Как только за Джессикой закрылась дверь, Лили сбросила маску веселости. Лицо ее стало печально… Она просто лежала и смотрела в пустоту, стараясь ни о чем не думать.

Хогвартс накрыла ночь.

Сон к Лили не шел. Она перевернулась на бок и смотрела на звезды. Если бы ее мысли можно было бы изобразить в виде птиц, то сейчас над ней бы кружилась стая черных ворон.

«Ночь – мое любимое время суток. Все затихает, замирает до утра. Тихо. На небо высыпают звезды. Восходит Царица Ночи – Луна… И чего это меня на лирику потянуло?»

За окном промелькнула какая-то тень.

«Наверное, сова».

Она думала о Джеймсе, о Сириусе, о Джессике, о Ремусе, о Малфое, о Петтигрю. О том, что завтра первый учебный день. Первые два урока – зельеварение со Слизерином. «Прекрасное» начало учебного года! Просто «прекрасное»!

Сон все не шел. Время перевалило за полночь.

Час ночи.

Тишина. Сна – ни в одном глазу.

Лили встала с кровати, села за стол. Зажгла свечу.

Она взяла свой личный дневник, открыла его на чистой странице, обмакнула перо в чернила, на миг задумалась, а потом вывела следующую строчку:

Вьется снег за окном.

Зима – любимое время года Лили. Она так любила снег! Она могла часами сидеть и смотреть на то, как мягкие белые хлопья летят и медленно опускаются на землю.

Девушка задумалась. На ее плечо неслышно опустилась Муза… Из-под пера быстро рождались строчки…

Поставив точку, она отложила перо и перечитала то, что получилось.

Вьется снег за окном.

Вы зовете меня за собой.

В теплый, милый дом.

Я не знаю, что со мной:

Я плачу…

Слеза срывается с ресниц…

Я плачу…

Где-то вдалеке – крик птиц.

И давно уж смолкла лютня моя…

Порваны струны…

И почти нет на свете меня…

Расколоты Луны…

«Как всегда, какое-то странное, непонятное и бессмысленное стихотворение. О чем? Зачем? Не понятно. И так всегда. Да, поэт из меня никудышный. Хорошо хоть, на арфе умею играть».

Лили стала перелистывать страницы дневника.

Трепетало пламя свечи.

Лили то хмурилась, то улыбалась.

Ее взгляд упал на страницу, вверху которой, рядом с датой (21 февраля) было написано зелеными чернилами: МОЙ ДЕНЬ РОЖДЕНЬЯ.

…Сегодня я стала на один год старше. Мне шестнадцать. А что изменилось? Да ничего. По-прежнему Петунья делает гадости, по-прежнему Джессика целыми днями говорит о Сириусе, о других парнях, с которыми в разное время крутила романы. Каждый божий день у нее новый кавалер. Она меняет их как перчатки. Конечно, Джейс – хорошая подруга… Но… Я иногда не понимаю ее. Как можно все время думать о мальчиках?! Хотя… Нет, я лгу себе. Я понимаю ее. Но я не понимаю, почему она не замечает, что мне больно и тяжело слушать все эти ее истории? Что мне больно от осознания того, что у меня такого нет? Почему?

Извечные вопросы.

Родители подарили мне на День Рождения подарок, о котором я мечтала давно. Ирландскую арфу. Теперь я наконец-то научусь играть! Мне всегда так нравился этот инструмент. Его струны, его форма. Его звук. Теперь и у меня такая арфа есть… Сначала, когда я нашла у своей кровати утром арфу, с прикрепленной к ней запиской «С днем рождения!», я не поверила свои глазам. Мне показалось, что я сплю. Но это была правда. Я прыгала от радости! В комнату ввалилась Петунья, скорчила недовольную гримасу и «вежливо» попросила меня вести себя потише. Спать ей хочется, видите ли! Нет, чтобы сестру с Днем Рожденья поздравить! Но я за шестнадцать лет к этому привыкла.

Мы с Петуньей никогда не были сестрами в духовном понимании этого слова. Только формально. Ну не такой должна быть настоящая сестра… Ну, что поделаешь – родственников не выбирают…

Сегодня мне, как никогда хочется, чтобы исполнилась моя заветная мечта – найти свою любовь.

Но, похоже, что эта моя мечта не сбудется…

Лили Эванс грустно вздохнула. Лето прошло, а она по-прежнему одинока…

Девушка взяла деревянный гребень с красивой резьбой и стала расчесывать свои длинные рыжие волосы. Расчесав их, она стала смотреть в окно. Заметно похолодало, она направила палочку на камин и разожгла огонь.

Отблески пламени заплясали на стенах и ее волосах. Стало чуть теплее. Лили смотрела на огонь. В зеленых глазах отражались языки пламени…

Раннее утро. Почти пустой Большой зал. За столом Гриффиндора одиноко сидела Лили Эванс. Под глазами у нее залегли легкие тени. Этой ночью ей так и не удалось уснуть.

Скрипнула дверь. Девушка вскинула голову. В Большой зал вошел Джеймс Поттер. Вид у него был ничуть не лучше, чем у Лили. Можно было подумать, что он тоже всю ночь не спал…

— Доброе утро.

— Доброе, — тихо отозвалась Лили.

— Ты что такая грустная? И виду тебя какой-то измотанный… Как будто ты всю ночь не спала.

— На себя бы посмотрел.

— В профиль или анфас?

— Не смешно, Поттер.

— Джеймс, — поправил Поттер, он не любил, когда его называют по фамилии.

— Хорошо, Джеймс. Какая разница!

— Никакой, — согласился Джеймс и сел за стол.

До конца трапезы они не проронили ни слова.

Постепенно зал наполнялся учениками. Они входили, потягиваясь и зевая, садились за свои столы и завтракали.

В Большой Зал вошли Сириус с Джессикой. Какими влюбленными глазами они смотрели друг на друга. Джеймс и Лили посмотрели на них и тут же уткнулись в свои тарелки.

Лили отправила в рот последнюю ложку овсянки и встала из-за стола.

Джессика заметила подругу:

— Лили, куда ты? Мы только пришли, поешь с нами!

— Я уже поела и мне… Э-э-э… Надо зельеварение повторить! – она пошла к выходу.

Джеймс встал из-за стола.

Теперь удивлялся Сириус:

— Ты куда?

— За учебником по зельеварению! – она поспешно вышел из зала.

Он шел так, чтобы не выпускать из виду Лили. Девушка шла и даже не подозревала, что Поттер идет за ней. Она остановилась у двери класса зельеварения. Дверь распахнулась, на пороге возник профессор Анджелос. Великолепная фамилия! Для такого скряги и мерзавца, как мастер зелий. Он был жутко вредный, но знал предмет хорошо. Не сказать, чтобы слушать его было интересно, но другого выхода не было. Очки он отнимал направо и налево. Даже у своего факультета. Сегодня у него было прескверное настроение. Он откинул со лба прядь длинных черных волос. Он пристально смотрел на Лили. А Лили в свою очередь смотрела на него. Она съеживалась под его взглядом. Не зная, почему, она всегда боялась профессора Анджелоса.

— Доброе утро, мисс Эванс, — поздоровался он.

— Доброе утро, профессор, — ответила она.

— Что же это вы так рано здесь делаете? Одна… — какая-то странная усмешка появилась на его лице.

Лили оглянулась. Они в этом коридоре абсолютно одни… Мало чего можно ожидать от Ангелочка (так ученики звали меж собой профессора зельеварения)…

— Она не одна! – из-за угла вынырнул Джеймс Поттер, — Здравствуйте, профессор.

Анджелос с некоторой досадой посмотрел на Поттера, но поспешил надеть на себя маску безразличия:

— Здравствуйте, мистер Поттер. Что это вы все сегодня так рано? Неужто так хотите заниматься зельями?

Лили и Джеймс и рта не успели раскрыть, как профессор с ехидной ухмылкой произнес:

— Ну, что ж, проходите в кабинет…

Джеймс и Лили с ненавистью посмотрели на Ангелочка, но делать нечего – пришлось покорно идти в кабинет.

Найджел (так звали профессора зельеварения) повернулся к ребятам:

— Помогите мне подготовить кабинет к уроку. Вот смотрите: в шкафу – колбы и пучки сон-травы. Берите по одному пучку и по колбе и раскладывайте по партам.

Профессор направился к выходу. Лили кинула на него полный отчаянья взгляд:

— Профессор, Вы разве не останетесь?

— Нет, я пойду завтракать, если вы не возражаете, конечно…

Лили обреченно посмотрела на профессора. Дверь за Ангелочком захлопнулась.

— Ну, вот. Опять мы остались вдвоем. Это становится закономерностью…

— Поттер, если ты ко мне приблизишься… Я за себя не отвечаю! Слышишь?!

— Слышу, — Джеймс отвернулся и принялся увлеченно раскладывать колбочки и траву по партам.

Лили еще некоторое время смотрела на Джеймса. Ей стало почему-то стыдно. Вот так, ни за что, ни про что, она обидела парня. Задела его чувства. Ну не извинятся же перед ним!

Лили взяла стеклянную колбу и вдруг она раскололась у девушки в руке.

— Ай! – вскрикнула она.

Джеймс резко повернулся. С ладони Лили капала кровь.

Ирландка прикусила губу, чтобы не заплакать. Джеймс хотел кинуться ей на помощь, но стоял в нерешительности и вопросительно смотрел на Лили.

— Ты меня не покусаешь, Эванс? – Джеймс подошел к ней.

Лили попыталась пробормотать что-то вроде «Не надо…», но Джеймс уже взял ее за руку. Между ними как будто проскочила искра. Как будто через них пропустили электрический ток мощностью в 220 вольт… Джеймс осмотрел рану. Глубокий порез пересекал ее ладонь.

— Тише, сейчас я залечу твою царапину…

Он поднес к ране волшебную палочку и что-то прошептал. Боль исчезла, рана затянулась на глазах.

Лили почему-то хотелось плакать…

— Спасибо, — прошептала она.

— Не за что, — Джеймс посмотрел на нее и улыбнулся.

Он все еще держал ее за руку.

Лили посмотрела ему в глаза. Глаза у него были карие, теплые, лучистые. Его взгляд был так нежен… Медленно он поднял правую руку… Его пальцы почти касались ее восхитительных струящихся рыжим водопадом волос… Остановись, мгновенье! Она смотрела на него. Смотрела прямо и открыто. Он просто тонул, растворялся в ее зеленых, как изумруды глазах…

Вдруг послышались шаги. Джеймс отпрянул от Лили. И вовремя: на пороге появился Ангелочек.

— Ну, как, справились? – бодро осведомился он.

— Почти, — поспешно ответил Джеймс и поставил на две последние парты колбочки.

В класс ворвалась толпа студентов.

Лили села за третью парту на среднем ряду. Вскоре к ней подсела Джессика.

Может, в другое время Лили и рассказала бы подруге о случившемся, но сейчас она предпочла промолчать.

Начался урок. Ангелочек рассказывал что-то о зельях, способных погрузить в летаргический сон, о зельях Вечного Сна…

Лили украдкой посмотрела на Джеймса. Он, естественно, сидел с Сириусом. Блэк что-то объяснял Джеймсу, но тот не слушал. Перед Сохатым лежал пергамент. Юноша бездумно водил пером по пергаменту. Лили не могла видеть, что там пишет или рисует Джеймс. А на листе были две буквы в завитушках Л.Э. и портрет длинноволосой девушки… Которая удивительно походила на Лили Эванс…

На второй парте, перед Лили и Джейс сидела Нарцисса. Ее волосы цвета меда ниспадали с плеч. Сидела Нарцисса рядом с Северусом Снейпом – слизеринским «ботаником» и «заучкой». Никто, кроме Нарциссы не сидел с ним. Может из милосердия, а может, по какой другой причине, Нарцисса всегда сидела с Северусом. Малфой частенько посмеивался над ними. Шутил, что не сегодня-завтра они поженятся.

Но в начале этого учебного года отец Люциуса Малфоя, Эдвард Малфой сообщил, что Нарцисса станет женой Люциуса. Отец Нарциссы согласился. В семьях чистокровных волшебников, а особенно в таких богатых и влиятельных, как, например Блэки или Малфои, невесту для сыновей выбирает отец. Помолвка должна состоятся по достижении женихом семнадцатилетия. То есть, свадьба Люциуса и Нарциссы должна была состояться приблизительно 17 мая. Нарцисса и Люциус знали о свадьбе, но это представлялось им чем-то далеким. Поэтому, они почти не общались. Так, здоровались в Гостиной по утрам (Нарцисса училась, как и Люциус в Слизерине). Нарцисса не могла представить свою жизнь без Рейта. Рейт был для нее всем. Рейт, Рейт, Рейт. Он занимал все ее мысли, все ее сердце. Она любила его без памяти… Когда она узнала, что ее мужем станет Люциус Малфой, то она ужаснулась. Нет, не тому, что Люциус – чудовище, а тому, что не сможет быть с Рейтом.

Сказать, что Люциус Малфой был не в восторге от выбора отца – ничего не сказать. Он был просто убит и растоптан. Его сердце навеки принадлежало Рейчел Паркинсон. Жгучая брюнетка, с огромными глазами цвета морской волны. Рейчел души не чаяла в Люциусе. Когда она узнала о помолвке, на лицо ее легла тень. Она прижалась к Люциусу, тело ее трепетало, как у испуганной птицы. Она спросила:

— Но ведь мы до помолвки будем вместе? Правда?

Он был не в силах ответить ей «нет».

— Да, конечно… Вместе…

17 мая должны были расколоться две жизни. Должны были погибнуть четыре любящих сердца.

Сириус, всегда очень трепетно относившийся к сестре, узнав о помолвке, пришел в ужас. Но тут же он стал уверять рыдающую у него на плече Нарциссу, что он «что-нибудь придумает», «что все будет хорошо»… И Бог знает, какую еще ерунду он нежно шептал ей на ухо, поглаживая ее по волосам…

И она затихла. Она верила в то, что Сириус может свернуть горы. И пока она верила в него, он мог все.

Едва увидевшись с Джеймсом, Сириус рассказал о страшной участи его любимой сестры. Сохатый покачал головой, но все же сказал:

— Бродяга, мы что-нибудь придумаем! Главное – не терять веру в себя! И все получится! Времени еще много…

Но время летело быстро…

1 октября.

Минул месяц с начала учебного года. Что-то изменилось во мне, да и в окружающем мире. Джеймс по-прежнему всевозможными способами пытается добиться моего расположения. Его выходки так трогательны… И забавны.. Похоже, я начала испытывать к нему что-то вроде симпатии… Мир катится в тартарары!

Сириус Блэк все мрачней с каждым днем. Он очень беспокоится за Нарциссу. В мае она станет женой (а это все равно, что собственностью) Люциуса Малфоя. Это сущий кошмар. И пускай я не терплю Нарциссу, в этой ситуации мне ее жалко. Бедная девушка… Она счастлива с Рейтом, а Рейт счастлив с ней. Я слышала, что у Малфоя тоже есть любовь – Рейчел Паркинсон. И она любит его. Ну почему в чистокровных семьях принято ломать жизни, ломать характер детей?! Почему?! Почему они не могут любить и быть счастливы, как все?! Почему все волшебники гоняются, как угорелые за чистотой крови?! Да если бы мы не женились на маглах, то мы бы исчезли! Почему презирают маглорожденных? Чем мы хуже чистокровных волшебников? Тем, что у нас есть душа и сердце? Тем, что мы умеем и можем любить? Мир несправедлив и жесток. Констатация факта.

Ой, кто-то в дверь стучит…

— Войдите!

— Лили… — в комнату вошли Джеймс и Сириус.

— Вечер добрый…

— Добрый, — Сириус сел на кровать.

Джеймс подошел к двери и закрыл ее, потом запер ее заклинанием.

«Господи… Что он задумали?!» — пронеслось у Лили в голове.

— Лили, есть разговор, — начал Джеймс, — Ты… Э-э-э… Никогда не хотела стать анимагом?

— Анимагом?

— Анимагом.

— Хотела. Когда-то… Но, боюсь, мне никогда не постичь этого искусства…

— Так вот. Мы предлагаем тебе научится этому. Под нашим руководством. Мы-то этим уж овладели, — сказал Сириус.

На месте Сириуса уже стоял черный волкодав, а на месте Джеймса – олень. Они превратились обратно в людей.

— Ты согласна? – спросил Сохатый.

Глаза Лили загорелись. Ей всегда хотелось чего-то такого… Захватывающего. Заставляющего кровь вскипать в жилах. Но… Это же противозаконно… Но, опять же – риск, адреналин.

— Да, согласна! – смело сказала она.

— Отлично, по рукам! – Джеймс протянул ей свою руку.

Лили ударила по ней.

— Когда первое занятие?

— Сегодня вечером. В Выручай-комнате. У тебя есть мантия-невидимка? – спросил Джеймс.

— Есть.

— Тогда приходи в полночь.

— Приду. А кто еще будет обучаться у вас?

— Джессика.

— Отлично.

Сириус и Джеймс поднялись, у двери они остановились и раскланялись. Сириус произнес:

— Спасибо, миледи, за оказанное нам доверие!

Лили кивнула.

Когда они вышли, она схватила дневник и стала быстро писать.

На часах – девять вечера. До встречи в Выручай-комнате целых три часа. Лили стал нервно ходить из угла в угол. Ее взгляд упал на арфу. Лучший способ привести нервы, мозги и тело в порядок – поиграть.

Она провела по струнам. Что бы такое сыграть. Может, просто немного сымпровизировать?

Лили перебирала струны. Мыслями она была не здесь… Она думала о том, в какое животное она станет превращаться. Какое животное ей ближе всего по духу…

Полдвенадцатого. Лили накинула на плечи мантию-невидимку и вышла из комнаты. В гостиной пусто. Она на цыпочках подобралась к портрету и осторожно отодвинула его, боясь разбудить Полную Даму. Но та, слава Богу, ничего не заметила и продолжала мирно дремать в своей раме.

«Сегодня мне сопутствует удача… В коридорах – никого. Вот и Выручай-комната!»

Я толкнула дверь. В комнате на подушках уже сидели Сириус, Джеймс, Ремус и Джессика. Вообще комната выглядела здорово! На полу – куча подушек, мягкий ковер. Камин. У стены – полка с книгами. Лили успела прочесть некоторые названия. «Как стать анимагом», «Анимагия сегодня», «Оборотни, анимаги».

— Проходи, только дверь поплотнее закрой! – сказала мне Джессика.

— Итак. Начнем! – Ремус встал со своей подушки, — Для начала надо придумать, в какого зверя вы хотите перевоплощаться. Ваши предложения?

— Я хотела бы превращаться в тигрицу, — осторожно сказала Лили.

— А я — в черную пантеру, — заявила Джессика.

— Чтобы обучится этому мастерству – превращению в животных – надо научится мыслить как они. Но прежде надо запомнить несколько правил, пренебрегать которыми нельзя ни при каких обстоятельствах. Первое: находясь в теле животного, никогда нельзя терять контроль над временным телом. Второе: нельзя забывать, что все, что происходит с временным телом (телом животного, в которое вы превращаетесь) отразится и на вашем человеческом теле. Вот, пожалуй, и все. Касательно правил и введения.

Ремус сел.

— Да у тебя преподавательский талант, Лунатик! – восхитилась Лили.

— А теперь, первая практика, — настал черед Сириуса, — представьте себе тех животных, в которых хотите перевоплотиться. Почувствуйте их мысли. Почувствуйте их тело. Попытайтесь взглянуть на мир их глазами.

Лили и Джессика закрыли глаза. Они выполнили указания Сириуса. Лили представила себя в теле тигрицы. Какое гибкое у нее тело… Какие мышцы, какие когти… Нюх, зрение и осязание обострились…

— Лили, Джейс! Возвращайтесь! – позвал кто-то издалека.

Лили и Джессика с трудом открыли глаза. Звал их Сириус.

— Для первого раза достаточно. Сейчас идите, отдыхайте. И вот вам по книжке для чтения «перед сном»… — Сириус протянул им две книги.

Лили досталась книга «Как стать анимагом», а Джессике – «Я – анимаг».

— Спасибо за урок! – сказали девушки хором.

Джессика подошла к Сириусу и поцеловала его в губы.

— Спокойной ночи… — сказала Лили Эванс.

— Спокойной ночи, — отозвались Мародеры.

Джессика и Лили под мантиями-невидимками отправились по пустынным коридорам в Башню Гриффиндора.

Добрались благополучно, никого по дороге не встретив.

У двери в комнату Лили подруги распрощались. Лили открыла дверь своей комнаты и вошла. Сколько мыслей кружилось сейчас в ее голове! Всю ее охватывало радостное возбуждение.

«Это даже весело! Я – староста факультета, и чем я занимаюсь! Анимагией! Так мало того, что противозаконно, так еще и ночью, в компании с двумя незарегистрированными анимагами и оборотнем. Мне понравилось быть тигром… Это здорово…»

Лили взяла со стола личный дневник и немного полистала его, потом взяла чернила и перо и сделала запись обо всем, что произошло за последние часы.

Потом она легла в кровать и долго смотрела на звезды…

Она опять думала о Джеймсе…

«Не опять, а снова!» мысленно поправила она себя.

Вскоре ее веки смежились…

Она заснула…

* * *

Тянулось время.

К декабрю Сириус и Джеймс планировали позволить девушкам впервые перевоплотиться.

Я усиленно занимаюсь анимагией. Сириус сказал, что в ближайшее полнолуние мы с Джейс можем уже впервые перевоплотится. Я волнуюсь. А вдруг что-то не получится? Анимагия – очень опасная штука. Но мне почему-то не страшно. Рядом с Джеймсом, Сириусом и Люпином я чувствую себя уверенно. Как за каменной стеной.

К Джеймсу я как-то уже привыкла, что ли. Не шарахаюсь теперь от него. Мы зачастую после занятий вместе возвращаемся в Башню Гриффиндора, потому что обыкновенно Сириус с Джессикой еще уходят пошататься по ночному замку. А Ремус, дабы не мешать нам с Джеймсом и Джессике с Сириусом уходит отдельно. Он вообще всегда одинок. Мне так жаль его. Оборотень – такое тяжкое бремя. Но он держится, не сдается. Он молодец. Как бы мне хотелось помочь ему! Но, ему, наверное, ничем уже не поможешь.

Кстати, ближайшее полнолуние 26 декабря.

* * *

Наступило 26 декабря, суббота.

С утра к Лили зашел Джеймс и напомнил, что сегодня они идут в Запретный лес, чтобы перевоплотится. Она кивнула. Джеймс ушел.

Весь день Лили не могла себе места найти. Она бродила по комнате, пыталась рисовать, играть на арфе. Но ничего не помогало. К ней зашла Джессика.

— Привет, Лили! – жизнерадостно поздоровалась она.

— Привет, Джейс.

— Ты чего такая печальная? Радоваться надо – сегодня первое превращение.

— Да, все нормально. Волнуюсь немного просто.

— Ну, ладненько. Тогда я побегу, к Сириусу. Мы с ним в Хогсмид пойдем.

— Конечно, Блэкки.

— Пока, Тигренок!

— Пока.

* * *

Как-то раз, во время очередного занятия Джеймс заявил, что Джессике и Лили нужны «мародерские» клички. Сириус посмотрел на Джессику и ухмыльнулся:

— Быть тебе… Блэкки.

— Черныш? Здорово. Мне нравится. И на твою фамилию похоже, как будто мы с тобой муж и жена, — хихикнула Джессика.

Она подошла к Сириусу и поцеловала его в губы.

— А ты будешь… — Джеймс задумался, — Эврика! Нашел! Ты будешь у нас – Тигренок. Нравится?

— Тигренок, — произнесла Лили, как будто «пробуя на вкус» это слово, — Мне нравится. Даже очень.

— Ну, вот и отлично.

* * *

День клонился к вечеру. Скоро стемнело. В полночь Лили надела мантию-невидимку, заткнула за пояс волшебную палочку. В дверь постучали. Лили вздрогнула. А вдруг это… какая-нибудь Анастасия Сьюэл. Если декан узнала, то все — пиши, пропало!

— Войдите, — сказала девушка.

Дверь отворилась. На пороге стоял Джеймс.

— Лили, ты где? – шепотом спросил он.

«Вот дура! Я ж мантию не сняла… Ну, что ж. Это мне на руку».

Лили подкралась к Джеймсу сзади и осторожно обняла его за талию. Джеймс вздрогнул. Его уха коснулся теплый шепот:

— Джеймс… Я здесь…

Сохатый сглотнул и облизал сухие губы. Он сходил с ума от прикосновения ее пальцев. Он дрожал от одного звука ее голоса.

Лили чуть заметно коснулась губами его шеи.

Джеймс мелко задрожал. «Главное, держи себя в руках… Держи себя в руках!» — командовал он мысленно себе. Но очень сложно было выполнить это на деле.

Лили коснулась губами его уха. Рубашка Джеймса была расстегнута на две-три пуговицы. Лили как бы невзначай провела пальцем по обнаженной части груди Джеймса. Лили сзади прижалась к нему всем телом.

«Господи, что я делаю?! Я пытаюсь соблазнить Поттера?! Боже!» — но Лили уже не вполне управляла своими действиями.

Поттер прохрипел:

— Лили, не надо.

Тут же ощущение близости и тепла ее тела исчезло. Она отошла.

Джеймс обернулся. Она была в мантии-невидимке. Но он чувствовал, где она находится.

— Лили, прости меня. Но… Я… Нет, не могу… Понимаешь? Ты же… Ты же ненавидишь меня… Поэтому я не могу… Понимаешь? – Джеймс понимал, что выглядит глупо, говорит какую-то белиберду…

— Лили, нам надо идти. Скоро полночь.

— Пошли, — голос Лили был равнодушен и холоден.

Открылась дверь.

Джеймс накинул свою мантию-невидимку и вышел вслед за Лили.

Они вместе шли по пустынным коридорам. Джеймс чувствовал ее присутствие, он будто бы даже видел ее. Он хотел поговорить с ней. Он нуждался в разговоре с ней, как никогда. Но разум и интуиция подсказывали ему, что лучше сейчас не трогать ее.

Они добрались до выхода из замка. Благополучно добрались до сторожки Хагрида. Там их уже ждали Джессика и Петтигрю.

— Привет, — поздоровались Лили с Джеймсом.

— Привет, — ответили Питер и Джессика.

— А где Сириус и Ремус? – спросила Лили.

— Сириус увел Рема в Визжащую Хижину, а то он может броситься на нас. Он же оборотень. Он не опасен для нас, только если мы в образе животных. Сириус отведет Рема в Хижину и будет нас дожидаться в лесу.

— А теперь, давайте поторапливаться. Нам надо уйти подальше в лес, чтобы никто нас не мог найти. За мной! – Джеймс взял в руки волшебную палочку и вошел в Лес.

Все последовали за ним. Они заходили все дальше и дальше в лес. Было темно. Только колеблющийся огонек на конце волшебной палочки Джеймса. Сколько они шли, Лили не знала, она хотела уже спросить у Джеймса, куда они идут, и скоро ли придем, как он остановился и объявил:

— Пришли.

Они стояли перед небольшим двухэтажным каменным домом. Он выглядел очень старым, но прочным. Крепкая дубовая дверь. Ставни на окнах плотно закрыты. Джеймс поднялся на порог и постучал три раза. Из-за двери раздалось:

— Кто?

— Бродяга, это мы.

Дверь распахнулась. На пороге стоял Сириус.

— Заходите, — коротко бросил он.

Они зашли в дом. Внутри он был обставлен просто, но со вкусом. На стенах – картины, изображающие великих магов последнего столетия, мебель вся старинная, из дуба. На полу – ковры. Слева от входа – лестница, которая, видимо, ведет на второй этаж. Сириус повел их на кухню. Лили оглядывалась по сторонам, пока они шли по длинному темному коридору. Справа располагались три комнаты. Дверь была открыта только в одну из них. Все вещи были убраны в угол, посередине комнаты оставалось довольно большое свободное пространство.

Они вошли в кухню. Довольно просторное помещение. Огромный камин, в котором весело потрескивают дрова. Стол, табуретки. Над камином висел котелок. В котелке что-то бурлило и пузырилось. Лили почему-то подумала, что это вовсе даже не чай. Сириус жестом пригласил всех сесть.

Лили заняла место между Джеймсом и Джессикой.

— Итак, — начал Сириус, — Это, — он махнул рукой в сторону котелка, стоящего на огне, — Зелье Трансформации. Выпив его, вы сможете превратиться в животных. Зелье это нужно только для первого превращения, потом вам будет достаточно представить себя в виде зверя, и вы уже будете им. Не туманно объясняю?

— Нет, — хором ответили Лили и Джейс.

— Так вот. Теперь, — Сириус взял два кубка и наполнил их кипящим дымящимся зельем, и протянул девушкам — Пейте.

Лили взяла кубок и подняла его, то же самое проделала и Джессика.

— Ваше здоровье! – произнесла Лили и залпом выпила зелье.

На вкус оно было наинеприятнейшее. Терпкое, горькое. Фу!

Сириус жестом поманил чуть пошатывающихся девушек за собой. Они отправились в полупустую комнату, которую Лили видела ранее.

— Хвост, стой на стреме, — приказал Джеймс, а сам отправился вслед за Сириусом, Джессикой и Лили в комнату.

— Есть, капитан! – сказал по-военному Хвост и отдал честь Джеймсу.

Поттер хмыкнул. Он зашел в комнату и прикрыл за собой дверь.

— Лили, иди сюда, — позвал Джеймс.

Лили на заплетающихся ногах подошла к Поттеру. Действие этого зелья, кроме всего прочего было еще и опьяняющим.

Джессика с Сириусом устроились в противоположном углу комнаты.

— Готовы? – спросил Сириус у Джеймса и Лили.

— Готовы, — заверил друга Джеймс.

— Итак, сейчас вы, как и на занятиях, представьте себя в образе зверя. Перед этим мы с Сохатым превратимся. Чтобы… чтобы сдержать вас, если что. Предупреждаю: первая трансформация – ощущение не из приятных. Вот и все. Как только мы станем животными, превращайтесь вы, — закончив инструкцию, Сириус превратился в черного волкодава.

Джеймс шепнул на ухо Лили:

— Не бойся, любимая, все будет хорошо, — и он превратился в оленя.

Лили не обратила особенного внимания на его слова. Вообще ее мозг работал очень медленно. Зелье затуманило ее сознание и спутало мысли. Она сосредоточилась, закрыла глаза и представила, что руки ее превращаются в лапы с острыми когтями, у нее вырастает хвост, у нее появляется рыжий мех с яркими черными полосками, а глаза ее становятся желтыми…

И тут… Началось. Не успела Лили Эванс представить это все получше, как ее тело изогнулось. Она закричала. Боль сковала ее. Казалось, что кости ломают, руки и ноги вытягивают и скручивают, кожа плавится, а мозг превращается в пыль.

То же примерно происходило и с Джессикой.

Волкодав отодвинулся немного и с немым сочувствием во взгляде наблюдал за происходящим. То же самое делал и олень с лоснящейся серебристой шкурой.

Одежда на Лили разорвалась. Ее крик постепенно перешел в рык. В рык дикого зверя. Ее руки вытягивались, трансформировались. Ногти превратились в когти. Ее тело покрывалось рыжей с полосками шерстью. Она рычала, каталась по полу.

Джессика обросла черной, как сажа шерстью.

И вдруг все кончилось. Наступила тишина. На полу без движенья лежали пантера и тигр. Вдруг они одновременно открыли глаза: пантера – зеленые, а тигрица – желтые. Они с трудом поднялись. Новое тело было очень непривычно. Тигрица прошлась по комнате. Постепенно она обрела власть над телом. Она встала посередине комнаты и зарычала.

— Идем к Ремусу? – мысленно спросил Сириус.

Надо заметить, что анимаги и оборотни могли общаться меж собой телепатически. Кроме того, они могли перерыкиваться, но маглы и волшебники не понимали того, что они говорят.

— Идем, — прорычала Тигренок.

Когда в коридор вышли тигрица и черная, как ночь пантера, Питер в ужасе завизжал. Пантера одним прыжком преодолела расстояние, отделявшее ее от Петтигрю. Она приблизила к нему свою оскаленную пасть, глухо зарычала и выпустила когти.

— Не тронь его, Блэкки! – прорычала тигренок, встав между пантерой и Хвостом, трясущимся от страха.

Пантера спрятала клыки и внимательно посмотрела на тигрицу. Хвост Тигренка размеренно стегал направо-налево. Пасть застыла в немом оскале, уши прижаты к голове. В желтых глазах – огонь.

Напротив тигрицы – Блэкки, черная пантера. Уши прижаты, зеленые глаза горят.

Сохатый и Бродяга не двигались с места.

Питер тихо заскулил.

Тигренок приказала:

— Блэкки, к двери!

Пантера нехотя обошла тигрицу и встала перед дверью.

— Открой дверь, — рыкнула Тигренок.

Пантера ударила дверь лапами и та распахнулась.

Сохатый, Бродяга и Блэкки вышли на улицу. Тигренок последовала за ними.

Питер остался в доме.

Мародеры отправились в Визжащую хижину. Перед Гремучей Ивой Блэкки и Тигренок остановились. В туннель под деревом спустились только Джеймс и Сириус.

Вскоре они вернулись с Ремусом. Оборотень выглядел неважно. Спутанная шерсть, горящие желтые глаза.

Ремус спросил мысленно:

— А Хвост где?

— В домике, — ответила ему Лили.

Оборотень понурил голову.

— Я пойду? – спросил он.

Тяжело было смотреть в эти глаза, полные печали. Лунатик понимал, что он лишний сейчас в этой компании. Сказать ему это не было сил. Но он и сам все понимал. Он рыкнул:

— Идите, я сам как-нибудь… Э-э-э… Разберусь. Может, Хвост подойдет…

— Лунатик… — с сочувствием и благодарностью сказал Сириус.

Тигрица кинулась к оборотню и на миг прижалась к нему.

— Спасибо, — мысленно сказала она ему.

Рем взглянул в глаза тигрице-Лили.

— Удачи тебе, Тигренок. И береги Сохатого.

Тигрица потерлась головой о шею оборотня и отбежала назад, к ногам оленя. Ремус отвернулся и побежал в глубь леса, искать Хвоста.

На поляне стояли и не смели двинуться с места Бродяга, Блэкки, Сохатый и Тигренок. Они смотрели в след волку. Преданный, самоотверженный друг. Как хотелось помочь ему, хоть чем-нибудь… Но, Судьба распорядилась иначе. Он был обречен. Обречен до конца дней своих выносить боль, одиночество и отчаяние.

Блэкки посмотрела на Бродягу. Бродяга посмотрела на Сохатого. Они поняли все, недаром они были лучшими друзьями.

Тигренок улыбнулась уголками рта.

— Идите! – беззвучно сказала она. Волкодав и пантера плечо к плечу, бок о бок побежали к лесу. И вскоре их черные силуэты растворились в ночной мгле.

Олень посмотрел на тигрицу.

— Пойдем к озеру?

— Пойдем. Хотя нет, давай побежим?

— Давай!

— На счет три… ТРИ!!!

И они сорвались с места. Они были прекрасны в лунном свете. Грациозный тонконогий олень, шкура которого сверкала, как серебро и огненно-рыжая тигрица, как стрела, выпущенная из тугого лука. Они бежали вперед, они были свободны. Если бы кто-то выглянул сейчас из окон замка, то изрядно бы удивился: тигр, животное нетипичное для этих мест, бежит рядом с оленем. Именно рядом, а не за. Они как будто играют, бегают наперегонки…

Тигрица прыгнула на лед. Морда ее вся была в снегу. Следом за ней на лед прыгнул олень. И они побежали по льду. Теперь убегала Тигренок, а догонял Сохатый. Потом они снова поменялись местами…

Они убегали все дальше и дальше от замка. Им было все равно. Они были влюблены и счастливы.

* * *

Ближе к рассвету Лили и Джеймс вернулись в домик в лесу. Они забрали свои волшебные палочки и одежду.

Укрывшись мантией-невидимкой, они вернулись в замок.

«Как хорошо, что сегодня воскресенье!» пронеслось в голове у Лили. Если верить часам на прикроватной тумбочке, то сейчас был полдень. Лили жмурилась, потому что солнце светило ей прямо в глаза. Сладко потянувшись, совсем по-кошачьи, ирландка встала с кровати, и подошла к окну. Снег сверкал, как драгоценные камни.

Лили взяла лист пергамента и начертала на нем одно лишь слово:

Да.

На подоконнике сидела, нахохлившись, сова-сипуха. Лили открыла окно, приблизилась к ней и осторожно ткнула ее пальцем. Птица мгновенно открыла огромные желтые глаза и возмущенно ухнула.

— Отнеси это Джеймсу Поттеру, — сказала Лили, привязав записку к лапе совы.

Сова расправила крылья и спикировала вниз. У самой земли птица набрала высоту и полетела к окнам спальни мальчиков седьмого курса.

Лили закрыла окно.

Надо все записать в дневник!

Лили взяла черную книгу в кожаном переплете.

* * *

22 декабря

Недавно проснулась.

Вчера было первое превращение. Надо сказать, ощущения не из приятных. Зато потом мы всю ночь напролет гуляли с Джеймсом. Мы носились по заснеженным полям, убегали в лес.

С ним я чувствую себя уверенно, как за каменной стеной. Я… Я ЛЮБЛЮ ЕГО! Да, именно так. Я люблю Джеймса Поттера. Безумство? Да. Сказал бы мне кто месяца два-три назад, что я буду общаться с Поттером, я бы Авадой Кедаврой его на месте убила.

Вчера ночью, в Домике, Джеймс предложил мне встречаться, я сказала, что подумаю. И вот, я только что написала ему ответ. «Да». Стоп! Сова!

Я вернулась! Записка от Джеймса. «Спускайся в Гостиную. Там никого. Я люблю тебя. Джеймс».

Бегу, бегу!

* * *

Лили спустилась по лестнице. Одета она была по-простому. Черные брюки, красная блузка. Волосы распущены. Внизу стоял Джеймс. Он весь светился, как начищенный галлеон. Когда до него оставалось три ступеньки, он протянул ко мне руки. Лили спрыгнула в его объятия. Он закружил ее по комнате. Ее рыжие волосы окутали их рыжим облаком. Джеймс опустил ее на пол и заглянул ей в глаза.

Когда его губы коснулись ее… Лили не знала, как это назвать, перемешивание душ или как-то еще, но она никогда не чувствовала ничего подобного, целуясь с другими парнями. Хотя сказать по правде, опыта у Лили было не много… Казалось, что соединяются не только их губы, а тела стремятся слится воедино. Ей хотелось утонуть в нем, соединиться не только физически, а… а…

Да что толку пытаться это описать?! Могу только сказать, что когда они целовались, Лили потеряла себя. Ей казалось, что у них с Джеймсом одно тело на двоих, одна душа на двоих. Ноги ее подкосились. Ей показалось, что она сделана из ртути, что в ее теле нет ни единой кости. Джеймс прижимал ее к себе, его руки нежно поглаживали ей спину…

И все бы ничего, если…

— Что за черт?! – на лестнице из спальни мальчиков материализовался Сириус. Лили испуганно отпрянула от Сохатого.

Сириус стоял и смотрел на Джеймса с Лили с открытым ртом. Он никогда бы не подумал, что Джеймс с Лили могут хотя бы разговаривать спокойно, а уж тем более целоваться. Джеймс испепеляющим взглядом посмотрел на Бродягу.

— Бродяга, ты так и будешь стоять на лестнице?

— Сохатый, уже ухожу.

Сириус скрылся.

Лили посмотрела на Джеймса и отвела взгляд, она села в кресло у камина и стала смотреть в огонь. Джеймс наклонился к ней и попытался поцеловать. Но она строго сказала ему:

— Нет.

— Что случилось? Тебе не понравилось? – детская растерянность отразилась на лице семнадцатилетнего гриффиндорца.

Лили про себя усмехнулась. «Не понравилось? Да знал бы ты, как я просто растворяюсь в пространстве от одного прикосновения к тебе, от одного твоего взгляда, от одного прикосновения твоих губ…».

— Нет, все в порядке. Просто, просто мне надо привыкнуть.

Джеймс обеспокоенно посмотрел на нее. Он ничего не понимал.

Среда. Первый урок – Трансфигурация.

Лили привычно села рядом с Джеймсом. Сириус, естественно, сидел с Джессикой.

Прозвенел звонок. Уверенной походкой в класс вошла Анастасия Сьюэл.

— Доброе утро, ученики, — поздоровалась она, садясь за учительский стол.

— Итак, сегодняшняя тема – Анимагия. Теория. Записали? Теперь слушайте меня. Но для наглядности…

Анастасия встала со стула и вдруг… На стол вспрыгнула рысь. Самая настоящая рысь. С лоснящейся шерстью, горящими голубыми глазами, внушительных размеров когтями. Хлопок! И на месте рыси уже сидела, свесив ноги со стола, профессор Сьюэл.

— Так вот, — продолжила она, как ни в чем не бывало, не обращая внимания на восхищенные взгляды и открытые рты студентов, — Анимаги – волшебники, превращающиеся в животных…

Пол-урока Анастасия диктовала классу различные определения, правила, краткую информацию о ныне зарегистрированные анимагах, ссылки на статьи закона о Анимагии.

Сириус, Джеймс, Джессика, Лили и Питер переглядывались с самодовольными ухмылками. Уж они-то знают о анимагии больше, чем все их сокурсники…Закончив диктовку, Анастасия повернулась к доске и взмахнула волшебной палочкой. На доске быстро проступали белые буквы, как будто невидимая рука выводила их белым мелом…

— Задание – на доске. Работы собираю в конце урока. Приступайте.

Лили взглянула на доску:

В КАКОЕ ЖИВОТНОЕ ВЫ БЫ ПРЕВРАЩАЛИСЬ, БУДУЧИ АНИМАГОМ? ПОЧЕМУ?

СОЧИНЕНИЕ.

Когда ученики, сопя, покусывая перья, принялись за работу, Анастасия встала из-за стола и неслышно пошла между парт. Анастасия была молода. Ей было лет двадцать пять–тридцать на вид. Тонкие черты лица. Фарфорово-белая кожа. Глубокие синие глаза. Длинные волосы цвета спелой пшеницы до пояса.

Профессор неслышно шла по классу, заглядывая в работы.

Она с нежностью смотрела на этих детей. Какими бы проказниками, шалунами и остолопами они не были, она все равно любила их. Каждого из них видела насквозь. Вот рядом с Лили Эванс сидит Джеймс Поттер. Самоуверенный, задира. Отважный и самоотверженный. Без памяти влюблен в Лили Эванс. Готов отдать жизнь, защищая ее. Но до последнего времени она почему-то не отвечала ему взаимностью. Джеймса легко задеть, если знаешь, за какую струну души надо дернуть. Он ревнив. Просто фантастически ревнив. Своих друзей, Лили, он готов ревновать даже к фонарному столбу. Вспыльчив. Стоит только задеть, пусть даже не умышленно, а случайно кого-то из его друзей – пиши, пропало. В порошок сотрет. Он благороден, честен. Джеймс в глубине души раним. Он впадает в глубокую депрессию, как только ему кажется, что Лили не любит его или отвергает.

Лили Эванс. Способная девочка. Прекрасно владеет трансфигурацией. Не заучка, но практически всегда ответит на любой заданный вопрос. Всю жизнь была одинока. Ходила одна, сидела одна. Пока в ее жизни, на пятом курсе не появилась подруга. Джессика Аделас. Лили преобразилась. Она по-прежнему красивая, неприступная.

Мальчишки боялись подойти к ней. Не боялся ее только Джеймс. Он давно ухаживал за ней. Но она была холодна, как лед. И вот, недавно что-то произошло. Как будто растаял лед под чьим-то теплым дыханием… Лед тронулся. Она смотрит на него влюбленными глазами. Когда он не видит ее, она восхищенно смотрит на него, старается впитать и запомнить навсегда, наизусть каждую черточку его лица.

Она изменилась, как будто Джеймс разбил прутья той клетки, в которой была заключена Лили. Теперь она была уверена в себе, она стала открытой, чаще смеялась.

Сириус Блэк. Анастасия улыбнулась. Красивый, гордый. Так похож на Джеймса. Упорный. Никогда не прочь устроить драку. Всегда на стороне справедливости. С ним сейчас сидит Джессика Аделас, подруга Лили. Она ведет себя сдержанно, смотрит на Сириуса украдкой. Но в ее глазах читается, как в открытой книге: «Я люблю тебя, Сириус». Что ж, тоже счастливая парочка.

Ремус Люпин. Такой прилежный, отличник. Староста Гриффиндора. Очень ценит дружбу Сириуса и Джеймса. Когда они творят что-то против правил, он закрывает на это глаза. Дамблдор хотел хоть немного обуздать Джеймса и Сириуса, приставив к ним Ремуса в качестве старосты. Но затея не удалась. Сириус и Джеймс по-прежнему были самыми главным заводилами и проказниками Хогвартса.

Ремус всегда старается делать вид, что его ничего не волнует и он счастлив. Но в его глазах сквозит боль. Он одинок. Бесконечно одинок. Дамблдор сказал Анастасии правду. Узнав, что мальчик — оборотень, она очень удивилась. По нему не скажешь. Жаль его. А помочь ничем уже нельзя. Бедняга. Обреченный.

Питер Петтигрю. Неприметный такой мальчик. Щупленький, худенький. С острым носом. Повсюду таскается за Сириусом, Джеймсом и Ремусом. Неприятный типчик. Вроде и учится хорошо, но… Анастасии он не нравился. Что— то было в нем такое… Темное что ли…

Анастасия села на свое место. Она положила перед собой чистый лист пергамента и взяла в руку перо. Она задумчиво стала чертить на листе какие-то непонятные черточки, палочки…

«А я? Кто я? – думала Анастасия, — Кому в этом мире я нужна? В моей жизни нет любви. Уж так вышло. После того, как Джон… После того, как Джон погиб… Я не могу смотреть на кого-то еще. Я не могу предать память о нем. Не могу осквернить его память. Не могу. Понимаю, это – глупо. Глупо. Останусь старой девой. Ну и пусть. Лучше быть одной, чем с кем попало…».

Синие глаза наполнились непрошенными слезами. Одна соленая капля сорвалась со щеки и упала на пергамент. Чернила расплылись. Девушка в бессильной ярости смяла пергамент.

Она отвернулась к окну, чтобы студенты не видели ее слез. Скоро прозвенел звонок. Студенты сложили стопочкой сочинения на стол к Анастасии и, попрощавшись, вышли.

Еще долгое время Анастасия сидела и смотрела в пустоту.

* * *

Сегодня день у Люциуса Малфоя не задался с самого утра. Пришло письмо от отца, в котором отец напоминал о том, что пора прекратить общение с другими девушками, кроме Нарциссы. Все в школе должны знать, что Нарцисса – невеста Люциуса. С рычанием, подобным звериному, Люциус изорвал письмо отца в мелкие клочочки. В скверном настроении он отправился к Рейчел. Рассказав ей все, он посмотрел на нее. Она неподвижно сидела и смотрела на Люциуса в упор, вдруг вскочила, влепила ему пощечину и закричала:

— Ты просто не любишь меня! Если бы ты любил меня, то договорился бы с отцом. Эта кукла, Нарцисса тебя привлекает больше, чем я! Катись отсюда!

И Рейчел вытолкала ни во что не въезжающего Люциуса за дверь. Щека горела. Рейчел «с чувством» двинула его. Через некоторое время Люциус выдал:

— Вот, блин.

Малфой потер щеку. В его голове созрел мерзкий план. Он знал, на ком сорвать злость, он знал, кому и как причинить боль. Ухмылка исказила его обычно красивое лицо.

— Поттер, — сказал он и быстрым шагом направился к лестнице, ведущей наверх, из подземелий.

* * *

Джеймс попрощался с Лили и умчался в Башню Гриффиндора за метлой, чтобы идти на тренировку по квиддичу.

Лили одиноко шла по коридору.

Вот уже виден портрет Полной Дамы. Вдруг из темноты выступил и преградил дорогу Лили… Люциус Малфой. Он мерзко ухмылялся.

— Малфой, какого черта ты тут делаешь?! Прочь с дороги!

— Ну-ну, кисуля, что так грубо… — Люциус наступал. Лили пятилась.

— Не смей называть меня так! Ты, грязное мерзкое животное!

— Я? Животное? Да ты меня не знаешь, Эванс. Но мы можем это исправить… он продолжал наступать.

Лили уперлась спиной в стену.

— Отвали от меня! – отчаянно закричала она.

— И не подумаю… — Люциус схватил ее и грубо поцеловал.

Хлопнул портрет. Кто-то вышел из гостиной Гриффиндора. Лили в ужасе заметила краем глаза, кто это. В коридоре стоял и смотрел на них во все глаза Джеймс Поттер. Он вдруг сорвался с места и скатился по лестнице.

Лили со всей силы двинула Люциусу коленом в пах.

Малфой согнулся пополам и прохрипел:

— Рыжая сучка!

Но Лили уже не слышала его, она бежала вслед за Джеймсом.

— Джеймс, Джеймс! – кричала она.

Он слышал ее, но не оборачивался. От долгого бега кололо в боках.

— Да остановись же ты! Я все объясню…

Он остановился и резко обернулся. Его лицо пылало гневом.

— И как ты это объяснишь?! Люцик теперь твой кавалер?! Люцик лапочка?! Люцик зайка?! Люцик сам виноват, сам прижал тебя к стенке?! Люцик… Тьфу! Отвали от меня, Эванс!

— Но, Джеймс… — Лили растерянно и испуганно смотрела на Сохатого.

— Я уже семнадцать лет Джеймс. Я ничего не хочу слышать.

Она развернулся и ушел.

Лили осталась стоять. Вдруг она со всей силы ударила ногой по стене, но тут же ойкнула и схватилась за ушибленную конечность.

— Малфой!!! Ублюдок!!! Я убью тебя!!! – прокричала она с ненавистью.

Ее вопль эхом отразился от стен. Благо, что рядом не было никого из учителей…

Джеймс сжимал зубы до скрежета. Он всеми силами старался побороть в себе желание бросится в сугроб и рыдать. Он шел, стиснув кулаки так, что ногти впились в ладони.

«Только не заплакать, только не рыдать. Она не стоит всего этого. Она… Я … Я люблю ее. Но она – шлюха. Гадкая, мерзкая шлюха».

Ни тени сомнения не было в мыслях Джеймса. Как он ошибался, полагая, что Лили по собственной воле целовалась с Малфоем…

Джеймс, Джеймс… Как же ты не прав.

21 января.

Через месяц мой день рожденья. Но мысль эта не приносит мне ни малейшей радости. Джеймс со мной не разговаривает. С тех пор как произошла та история с Люциусом… Ну, почему Сохатый, этот олень тупоголовый, рогатая тварь, не понимает, что я люблю его! И что Малфоя ненавижу, так же, как и Ангелочка. Дурак… Дурак… Дурак… Джейми, ты – дурак… Я люблю тебя. Я не могу без тебя… Джейми… Сохатый…

Дальше написанное разобрать не представляется возможным. Так как чернила расплылись… От слез…

Внизу страницы было дописано:

Лили, возьми себя в руки! Пойди и помирись с ним. Да, пойду и помирюсь… Дневник, пожелай мне удачи… Так, я уже и с ума схожу потихоньку…

* * *

Джеймс Поттер сидел в спальне на своей кровати смотрел в окно, на звезды. Все его однокурсники мирно спали. Справа храпел Сириус… Он что-то бормотал во сне и улыбался…

«Бродяга… Посмотрел бы ты на себя со стороны сейчас… Безмятежный и трогательный такой. Совсем еще ребенок. Только дети умеют так улыбаться… Беспричинно, светло и беззлобно. Днем ты выглядишь как взрослый, друг, а сейчас – ты ребенок. Маленький человечек, которого жизнь еще не помучила. Ты счастливец, Сириус. У тебя есть любовь в жизни. Джессика любит тебя без памяти и ей никто кроме тебя не нужен.

Да, у меня есть семья. А что такое семья на пороге совершеннолетия? Пора свою собственную семью строить. А я, дурак… Дурак! Не могу смотреть ни на кого, кроме Эванс. Я люблю ее без памяти. Мне кажется, что эта любовь – навсегда. Я и дня не могу прожить без ее зеленых глаз, без волны ее рыжих волос, без ее улыбки, без ее взгляда, без звука ее голоса. Я сам не понимаю, как смог выжить в течение этого месяца, пока мы в ссоре.

Все, хватит, Джеймс, пора закопать топор войны. Да поглубже. Надо пойти и помириться с Лили.

Что же ты медлишь, Сохатый? Испугался? Вздор! Я ничего не боюсь. Сейчас пойду и извинюсь перед ней за все, за все.

Скрепя сердце, с улыбкой… Шагом – марш!»

Джеймс совершил это. Он собрался с силами и встал с кровати. Он осторожно прикрыл дверь спальни мальчиков. Гостиная Гриффиндора совершенно пуста.

«Неудивительно. Шесть часов утра. Воскресенье» — подумал Джеймс.

В камине не потрескивают дрова. Лишь угли тлеют со вчерашнего вечера. Джеймс подошел к камину, достал палочку:

— Инсендио!

В камине весело затрещал огонь. Круглая комната заполнилась отблесками пламени, тонким запахом горящих сосновых поленьев и чуть заметным теплом. Джеймс сел в кресло у камина и уставился в огонь.

Он любил огонь. Он мог смотреть на огонь бесконечно. Эта стихия всегда притягивала и успокаивала его. Сейчас он видел в пляшущих языках пламени… Лили Эванс.

Джеймс тяжело вздохнул.

Если бы он знал, что сейчас происходит в спальне Лили…

* * *

Лили отложила личный дневник. Посмотрела на часы. Шесть двадцать.

«Все, надо наконец-то собраться с силами и пойти помириться с ним.

Что ты стоишь, Эванс? Боишься? Глупости! Я не боюсь, не боюсь. Вот прямо сейчас пойду в Гостиную, и буду ждать его там. Как только он выйдет из спальни, я поймаю его и не отпущу, пока не помирюсь с ним…»

Лили посмотрела на себя в зеркало. Испуганная, бледная. Она с силой сжала в руке медальон, который висел у нее на шее. Этот медальон ей подарила перед смертью бабушка. Он изображал лист клена, выполненный из серебра, украшенный изумрудами. Внутри медальона была фотография Джеймса. Она носила медальон, не снимая. Раньше на месте фотографии Джеймса была фотография ее родителей.

Медальон как будто придал Лили сил. Она набрала в грудь побольше воздуху, вся подобралась, как перед прыжком в холодную воду, и открыла дверь.

Увиденное чуть не заставило ее упасть с лестницы. У камина в кресле сидел Джеймс. Услышав скрип двери, он обернулся на звук. Теперь они смотрели друг на друга не в силах вымолвить ни слова. Они просто молчали и смотрели друг на друга. Дар речи они обрели одновременно:

— Лили…

— Джеймс…

Тут же смутившись, оба замолчали.

— Понимаешь, я не могу без тебя…

— Понимаешь, я не могу без тебя…

Они опять сказали это одновременно. По их лицам пробежала улыбка. Джеймс подошел к Лили и подал ей руку. Они спустились с лестницы, встали, держась за руки перед камином.

— Лили, я не могу без тебя, я люблю тебя! Я был неправ, обвинив тебя тогда. Ты уж прости ревнивого дурака…

— Джеймс, я тоже люблю тебя… И ты, ты прости меня… — по щекам Лили потекли слезы.

— Ну, чего ты плачешь? Если фраза «я люблю тебя» заставляет тебя плакать, то я не буду этого тебе говорить!

Лили улыбнулась и прижалась к Джеймсу:

— Ты у меня самый лучший…

Джеймс провел по ее волосам, таким прекрасный в свете пламени…

Они так и стояли, прижавшись, друг к другу. Два сердца звучали в унисон. Одно сердце на двоих, одна душа на двоих… Одно дыхание на двоих… Единое целое.

* * *

Сириус, проснувшись, застал их в такой позе: они по-прежнему стояли, прижавшись, друг к другу. Казалось, что никакие силы не способны разлучить их. Сириус очень рад был тому, что Сохатый примирился с Тигренком. И вечером того же дня, переел тем как лечь спать, сказал Джеймсу:

— Знаешь, Сохатый, не перестаю тебе удивляться. Если бы я не видел все собственными глазами, то в жизни бы не поверил, что Джеймс сам пришел мириться с кем-то, тем более с Эванс.

— Да, Сириус. Я вообще, очень загадочная и непознанная личность.

— Мистер Загадочность, личность не непознанная, а неопознная. НЛО…

— Не, инопланетянин, — Джеймс напустил на себя очень гордый и серьезный вид.

— Зеленый человечек, — ухмыльнулся Сириус.

— ЧТО?! – Джеймс схватил с кровати подушку и швырнул ею в Бродягу.

Бродяга в долгу не остался, он тоже схватил подушку и запустил ее в Джеймса. Подушка угодила Джеймсу прямо в лицо. Разразилась битва подушками. Вскоре к Джеймсу с Сириусом присоединились их однокурсники, Питер, Ремус и Фрэнк Долгопупс…

Четырнадцатое февраля. День Святого Валентина. День Всех Влюбленных.

К теплицам по узкой тропинке, протоптанной между двух огромных сугробов, шли, держась за руки, Лили и Джеймс. Они счастливо улыбались.

Сегодня на рассвете в комнату Лили вошел Джеймс. Улыбаясь, он протянул ей алую розу, книгу в кожаном переплете и коробку конфет:

— С Днем Святого Валентина, любимая! – Джеймс присел на краешек кровати.

Лили улыбнулась ему в ответ и подала ему толстую тяжелую книгу:

— Спасибо, вот тебе подарок от меня.

Джеймс поцеловал Лили и взглянул на обложку:

КВИДДИЧ. ВСЕ ПРОФЕССИОНАЛЬНЫЕ ПРИЕМЫ. ФИГУРЫ ВЫСШЕГО ПИЛОТАЖА. РЕКОМЕНДАЦИИ СПЕЦИАЛИСТОВ.

Глаза Сохатого загорелись, он обожал квиддич. Лили взглянула на книгу, подаренную Джеймсом. На обложке из красной кожи не было никаких надписей. Она открыла книгу. На первой странице был изумительно красивый рисунок. На стуле, откинув назад волну рыжих волос, сидела девушка. Перед ней стояла ирландская арфа. У девушки были удивительные зеленые глаза. Под рисунком рукой Джеймса было написано: «Самому лучшему музыканту на свете!». Рисунок рисовал Джеймс. У него был талант. Девушка на рисунке была как живая.

Лили перевернула страницу.

«Легенды и мифы о менестрелях. Партитуры для ирландской арфы. Тексты древних менестрельских песен. Музыка О′Кэролайна».

— О, Джеймс, спасибо! Ты великолепно рисуешь!

— Пошли на завтрак?

— Пошли!

Лили встала с кровати, взяла из шкафа свои вещи и пошла в ванную, переодеваться. Потом они вместе пошли на травологию.

* * *

— Здравствуйте, ученики! Поздравляю вас с Днем Всех Влюбленных, — улыбаясь, изрекла преподаватель травологии, Флора Вереск, — Сегодня у меня для вас необычный урок. Все в теплицу номер 5!

Немного пухленькая, низкорослая женщина в зеленой мантии, с каштановыми волосами, спрятанными под остроконечную шляпу, живыми голубыми глазами и всегда приветливой улыбкой – вот портрет профессора Вереск. Флора была очень аккуратна. Хоть она постоянно возилась с землей, ее руки были чистыми, ногти коротко острижены, мантия чистая. Она была очень веселая и всегда расположенная к тому, чтобы поболтать преподавательница. С учениками она всегда разговаривала с удовольствием. Что можно еще сказать о ней? Да пожалуй, то, что она была очень доверчива и открыта, никогда не прятала своих чувств. Для многих учеников она была кумиром. Но, тем не менее, она блестяще знала свой предмет и е давала студентам спуску. Всегда спрашивала домашние задания, непредвзято, но справедливо проверяла контрольные и тому подобное.

Флора остановилась перед теплицей номер пять. Когда подтянулись все ученики, она распахнула перед ними дверь теплицы.

— Итак! Перед вами – одно из самых интересных растений. Аконит. Ядовитое растение, но в небольших количествах может использоваться для изготовления лекарств. Надо так же напомнить вам, что аконит – один из главных ингредиентов Любовного Напитка, известного так же как Приворотное Зелье. Сегодня мы с вами будем срезать листья этого растения и аккуратно упаковывать в пакетики. Берите вот эти ножи, бережно срезайте листья и упаковывайте. Пакетики найдете во-о-он там, — Флора махнула рукой в угол, где кучей лежали бумажные пакеты, — не забудьте написать на каждом пакете сегодняшнюю дату. Да, и наденьте перчатки из драконьей кожи, аконит – ядовитый! Приступайте!

Флора лучезарно улыбнулась и отошла в угол теплицы, чтобы понаблюдать за учениками. У Флоры, женщины уже немолодой (ей было около 54 лет) никогда не было детей. Как-то так вышло, что и мужа никогда не было. С детства она пристрастилась к растениям, а, окончив Хогвартс, она осталась работать здесь преподавателем травологии. Профессор Вереск не имела друзей. Она была одинока. Даже не ясно из-за чего. Вроде она человек очень общительный, веселый, заводной. Но что-то у нее в отношениях с людьми не клеилось.

Флора смотрела на Лили Эванс и Джеймса Поттера с улыбкой. Как они были счастливы вместе. Весело смеялись, улыбались. Ничего нет лучше детского смеха! От него становится как-то сразу теплее и светлее на душе… Жизнь не кажется такой мрачной и тяжелой.

«Не знаю, почему, но мне кажется, что они поженятся…» — подумала Флора. Она была права. Жаль, она не дожила до рождения их сына – Гарри. Флора погибнет через пять лет в автокатастрофе, так и не успев посмотреть на Гарри, на Лили и Джеймса Поттеров…

* * *

Нарцисса после еще одной бессонной ночи сидела на своей кровати и расчесывала свои длинные, цвета меда волосы. Она смотрела в высокое зеркало и улыбалась. С момента, когда они с Рейтом попрощались у двери в Гостиную Слизерина, прошло максимум полчаса, а она уже скучает. Наверное, да нет, точно! Рейт тоже скучает по ней.

Нарцисса вздрогнула.

«Скоро, совсем скоро помолвка. Я… Я буду принадлежать Люциусу Малфою. Этому жестокому и грубому человеку! Нет, нет… Рейт не оставит меня! Рейт не отдаст меня ему… Нет, не отдаст. Он просто не может покинуть меня в беде… Не может. Надо поговорить с отцом. Может, он отменит всю эту идиотскую помолвку?»

Нарцисса встала с кровати, взяла в руки лист пергамента, перо, чернильницу и написала:

Дорогой отец!

Знаю, это не в традициях нашей семьи, но… Прошу тебя, отмени помолвку с Люциусом Малфоем. Он злой, грубый, жестокий человек. Тем более, я его почти не знаю. Он даже не смотрит на меня. Не говоря уже о том, что он не любит меня. Я не буду с ним счастлива! Отец, не отдавай меня ему! Отец, прошу тебя…

Я люблю Рейта. Люблю без памяти. Я буду счастлива с ним, он любит меня, он готов отдать жизнь свою за меня. Отец, первый и последний раз в жизни прошу тебя: не отдавай меня Люциусу Малфою!

Твоя дочь, Нарцисса.

Нарцисса запечатала письмо, подозвала жестом сову. Птица села ей на плечо, девушка привязала письмо к лапе. Сова ухнула, взмахнула огромными крыльями и вылетела в широко распахнутое окно.

Девушка взглянула на себя в зеркало. Она была бледнее, чем обычно. В глазах читался страх. Она начала осознавать, что ее ждет. Она начала осознавать, что ее свободной жизни придет конец. Она начала осознавать, что детство ее скоро закончится.

По берегу озера скакал, поднимая снежную пыль, черный, как ночь единорог. Длинный сверкающий рог во лбу, иссиня-черная грива и великолепный длинные хвост, развевающийся по ветру, светящиеся синие глаза. На спине единорога сидели два всадника. Один, пригнувшись к шее, другой – держится за первого.

Нарцисса прижалась к Рейту. Ее руки обвивали его талию. Она затаила дыхание и слушала стук его сердца. Стучали копыта темного единорога. Замок давно остался позади. Единорог несся вперед.

«Я не верю в то, что его отнимут у меня! Он – часть меня! Я люблю его. Не знаю, что я буду делать без стука его сердца, без его глаз, его дыхания, его прикосновений. Я буду медленно, но верно умирать… Рейт, милый, я верю в то, что ты что-нибудь придумаешь… Я люблю тебя…», вот такие мысли сейчас вертелись в голове Нарциссы Блэк.

«Нарцисса, милая моя Нарцисса… Я не вижу света солнечного без тебя… Ну почему существует эта дурацкая традиция – что родители чистокровных волшебников выбирают жениха для своих дочерей! Почему, почему… Почему жизнь так несправедлива? Мы ведь могли быть счастливы… Нарцисса, я не отдам тебя никому…», думал Рейт.

Единорог резко затормозил. Рейт посмотрел вперед. Никого. Тогда он приказал единорогу согнуть колени. Зверь послушно выполнил приказ. Рейт очень любил животных и быстро находил с ними общий язык. Особенно легко и непринужденно он управлялся с лошадьми и единорогами. Вот этого Темного Единорога, по имени Аллокас, Рейт однажды нашел на опушке Запретного леса. Маленький единорог был серьезно ранен. Рейт взял животное к себе, залечил ему раны, а потом выпустил на свободу. Единорог часто приходил к Рейту, они сдружились и понимали друг друга без слов. По первому зову Рейта Аллокас прибегал из леса. Нарцисса поначалу боялась единорога ужасно, но потом очень привязалась к нему.

На рассвете на опушке леса Рейт помог Нарциссе спрыгнуть со спины единорога. Зверь стоял и внимательно смотрел на юношу и девушку. Вдруг Аллокас подошел к Нарциссе и уткнулся носом ей в плечо. Нарцисса обняла единорога за шею. Ее пальцы утонули в густой гриве.

— Иди в лес, Аллокас, — сказала она единорогу на ухо.

Тот всхрапнул, отпрянул от девушки, посмотрел на Рейта. Рейт кивнул, тогда темный единорог встал на дыбы, заржал, сорвался с места и унесся в лес.

* * *

В Гостиную Гриффиндора вошел мрачный, как туча Сириус. Лили, сидевшая на коленях у Джеймса, обеспокоенно посмотрела на друга.

— Что случилось, Бродяга? – спросила она.

— От отца письмо пришло, Тигренок.

— От отца?! – в один голос спросили Джеймс и Лили.

— Да, читайте! – Сириус бросил Лили пергамент.

Девушка поймала его на лету, развернула, и они с Джеймсом стали читать его.

Сириус Эдвард Блэк!

Пишет тебе твой отец, Эдвард. Ты знаешь, что близится помолвка твоей сестры Нарциссы с Люциусом Малфоем. С этого дня запрещаю тебе подходить к ней. Такова воля Люциуса и его отца. Теперь Нарцисса всецело принадлежит Люциусу. Если я узнаю о том, что ты приближался к ней, тебе несдобровать.

Всего наилучшего.

Отец.

Лили подняла глаза на Сириуса.

— Это значит, что…

— Что у меня больше нет сестры, — окончил Сириус.

Джеймс вскочил.

— Сириус! Я не узнаю тебя?! Что такое стряслось?! Раньше ты бы никогда не бросил сестру в беде! Ты никогда не унывал. Что стряслось?! Отвечай сейчас же! – Джеймс сорвался на крик.

— Ей ничем не помочь.

— КАК ЭТО НИЧЕМ?! – возопил Сохатый.

— Так это! – в тон ему ответил Сириус.

— Ну… Нельзя же опускать руки! Время до помолвки еще есть!

— Три месяца! ЧТО можно за это время сделать?! – завопил Сириус. Он положительно не замечал, что на них с Джеймсом смотрят, затаив дыхание, все гриффиндорцы.

— Сириус… — воззвал Джеймс.

Сириус полным отчаяния и боли взглядом посмотрел на Джеймса, сорвался с места и взлетел по лестнице наверх, в спальню. Дверь за ним с грохотом захлопнулась.

Повисла гробовая тишина. Джеймс с минуту стоял неподвижно, потом вдруг сорвался с места и взбежал по лестнице вслед за Бродягой. Лили осталась стоять внизу.

В Гостиную вбежала Джессика.

— Лили, ты слышала? Нарцисса… — задыхаясь, выпалила Джейс.

— Слышала, — оборвала ее Лили.

— Ужасно, — констатировала Джейс.

— Пойдем ко мне, — предложила Лили.

Джессика кивнула, и девушки вместе поднялись в спальню к Лили.

Вскоре в Гостиной воцарилось обыкновенное оживленное состояние. Стало шумно.

Джейс вошла в комнату, села на кровать Лили.

— Спой мне что-нибудь, а?

— Джейс…

— Ну, пожалуйста…

— Хорошо! Уговорила!

Лили села за арфу. Ирландка задумчиво сыграла на арфе неопределенный аккорд. На ум ей пришла одна старая, любимая песня.

Золото мое — листья ломкие на ветру,

Серебро мое — словно капля росы костру...

Кровь с лица сотрет ветра тонкая рука:

Завтра не придет — лишь трава разлуки высока.

Золото мое — ковылем да сухой травой,

Серебро мое разменяли на сталь и боль;

Струны не звенят — ветер бьется в небесах...

Не тревожь меня — лишь ладонью мне закрой глаза.

Рассекли доспех — чтобы легче дышалось мне:

Невеликий грех — в битве не до жалости;

Из цветов и звезд не сплести уже венка -

На дороге слез — лишь трава разлуки высока.

Вереск на равнине, да горы — как горький лед,

Не найти долины где встречи трава растет...

Где найти мне сил, чтоб вернуться через века,

Чтобы ты — простил?.. А трава разлуки высока.

Шорох ломких льдинок, слова ли листвой шуршат,

Плачет ли в долине бездомная душа -

Черных маков море, да нет моего цветка:

Лишь полынь да горечь, да трава разлуки высока...

Закончив петь, Лили воззрилась на Джессику. Джессика улыбнулась. Скрипнула дверь. Вошел Джеймс, ведущий под руку бледного, растрепанного Сириуса. Они, не сказав ни слова, прикрыли за собой дверь и сели на кровать.

Лили поняла все без слов. Она подкрутила колки и прикоснулась пальцами к струнам.

Вновь сотрясается земля

От топота копыт,

И стонет ветер в ковылях,

И сталь мечей звенит,

Высокий чистый звук рогов

Зовет нас за собой;

Бессчетно воинство врагов,

И снова будет бой.

Не подведет меня скакун,

И верен мне мой меч,

И будет вязь священных рун

В бою меня беречь.

И сердце рвется из груди

В такт топота копыт,

И страх остался позади,

А конь вперед летит.

Играет солнца на клинке

Безжалостный огонь;

Пока я жив и меч в руке,

Не разожму ладонь.

Ложится под ноги трава,

И ветер бьет в лицо.

Не место жалости словам

В стальных сердцах бойцов.

И рухнул первый враг у ног:

Не я — так значит он,

От крови алым стал клинок,

Таков войны закон.

И снова рубящий удар,

И снова звон клинка,

И снова страшный смерти дар

Несет моя рука.

Пускай в безжалостном бою

Хранит меня мой бог.

Ласкает меч ладонь мою,

Зовет к победе рог,

И под копытами земле

Опять назад лететь.

Награда сильным — побеждать,

А побежденным — смерть.

Она замолчала.

Сириус каким-то странным, потусторонним взглядом смотрел на Лили, как будто она сделала что-то странное и невероятное.

— Лили, может, что-то повеселее споешь? – осторожно предложила Джейс.

— Попробую, Блэкки.

Был вечер, падал белый снег.

Я попросился на ночь в дом.

Там в черном платье менестрель

Пел песни перед очагом.

Он пел о проклятых вождях,

О том, что свет не есть добро,

О позабытых королях,

И люди слушали его.

Он пел о том, что не понять,

Где белый, а где черный цвет.

И что давно пора узнать,

Что правды в этом мире нет.

Он светлых проклинал богов,

В глазах его огонь сверкал.

Он не боялся страшных слов,

И снисхожденья не искал.

Он был высок, хорош собой,

И чистый голос ввысь летел.

Он звал померяться с судьбой

И песней все сказать хотел.

Я не забуду черных глаз,

Глубоких, словно бездны мрак.

Я видел их всего лишь раз,

Но позабыть не мог никак.

В них бились блики от огня,

И менестрель вдруг замолчал.

Он оглянулся на меня

И, посмотрев в глаза, сказал:

"Я знаю, ищешь счастья ты

По свету, дом, покинув свой.

Но мир не стоит суеты,

И потому пойдем со мной!

Смотри, несовершенен мир.

Где свет, там кровь и правды нет,

Илуватар — пустой кумир,

Ты заблуждался много лет.

Пусть проклинают люди нас,

Но мы свободны и сильны.

Я знаю, наш настанет час.

Он вечен, Повелитель Тьмы.

Ответь, идешь ты или нет

За мной, в бессмертие и тьму,

Кто знает, что такое свет?"

И вот что я сказал ему:

"Не осуждаю я тебя,

Кто знает, может ты и прав.

Я ж не смогу сломать себя

И к свету тянется мой нрав.

Я шел, искал свою судьбу

Через невзгоды и года.

Все это время предо мной

Сияла Запада Звезда.

Да, я пошел бы за тобой,

Ты песней ранил душу мне,

Но мне начертан путь другой

До истеченья жизни дней.

Я знаю, вечен в мире свет,

Мой клич — "Творить", не "Разрушать".

Я не иду с тобою, нет.

Вот все, что я могу сказать."

И улыбнулся менестрель,

Сказал: "Ну что ж, да будет так.

У каждого есть в жизни цель,

Тебе — звезда, мне ночь и мрак.

Вам, светлым — радость и добро,

Мне скорбь и вечная печаль.

Нам общих не иметь дорог.

Я ухожу во мрак. Прощай!"

Надев на плечи черный плащ,

Он тихо вышел за порог.

А я, оставшись у огня,

С тех пор забыть его, не мог...

Лили закончила петь. Сириус слегка улыбнулся.

Его улыбка в этот пасмурный, серый день была уже большим достижением.

Бродяга подошел к Лили, присел на корточки, взял девушку за руку, поцеловал ее и тихо прошептал:

— Спасибо, Тигренок.

Тигренок улыбнулась.

В ГЛАВЕ ИСПОЛЬЗОВАНЫ ТЕКСТЫ ПЕСЕН ТЭМ ГРИНХИЛЛ «ТРАВА РАЗЛУКИ», «ВНОВЬ СОТРЯСАЕТСЯ ЗЕМЛЯ», «БАЛЛАДА О ТЕМНОМ МЕНЕСТРЕЛЕ.

Нарцисса стояла перед зеркалом и смотрела на свое отражение, растерянное и потускневшее. Другого слова не подберешь. В руке она держала пергамент. Ей пришло письмо от отца.

Как ты посмела, дочь, перечить мне?! Ты выйдешь замуж за Люциуса Малфоя. Только за него. Решение принято. Возражения с твоей стороны не принимаются. Если ты приблизишься к Сириусу, или к этому… Как там его, Рейту Забини… Знай, тебя ждет очень серьезное наказание. Поверь мне. Для твоего же блага. Забудь о Сириусе, Рейте, всех своих старых друзьях. Ты уже принадлежал Люциусу Малфою. Ты – Нарцисса Малфой. Запомни это.

Отец.

Все надежды, все иллюзии, все волшебные замки были разрушены. В один миг. Как карточный домик, сметенный со стола рукой.

Нарцисса боялась отца. Слушалась его всегда. И ослушаться его сейчас она не могла. Она любила Сириуса, Рейта. Она не могла жить, дышать без них. Но, если такова воля отца… С другой стороны, до помолвки еще есть время. «Отец ведь не узнает, если мы с Рейтом будем встречаться тайно? Значит… Еще не все потеряно». С этими мыслями Нарцисса села за стол и стала писать ответ отцу.

Отец!

Прошу, прости меня. Я была глупа. Обещаю, что не нарушу твоего приказа. Я поняла, теперь я – Нарцисса Малфой.

Нарцисса перечитала письмо. Заподозрит ли отец, что она лжет ему? Или нет?

Девушка встала, подошла к окну и свистнула. Через минуту на подоконник опустилась черная сова. Нарцисса привязала письмо к лапе птицы и еще долго смотрела вслед удаляющейся сове.

* * *

Сириус долго лежал без сна в своей постели. Он все думал о том, как можно помочь Нарциссе, как спасти ее? И вообще, возможно ли это?

Джеймс тоже не спал. Он знал, что друг не спит, смотрел в темноту и думал…

«Бедный Бродяга… Столько всяких испытаний выпало на его долю… Хорошо хоть, что Блэкки всегда с ним. Если она бросит его, то уж не знаю, что будет с Сириусом. Он просто усохнет. Только Джейс сейчас поддерживает остатки жизни в нем. Мы с Лили счастливы. Почему Судьба распорядилась так? Один несчастен, а другой счастлив, даже если оба этого не заслуживают? Джеймс, о чем ты думаешь? Какая муха тебя укусила? Джеймс Поттер про себя, сам с собой разговаривает на философские темы… Во, картинка…».

Лили сидела на кровати в своей спальне и расчесывала волосы.

«Сириус так несчастен… Мне жаль его, но я не знаю, чем можно ему и Нарциссе помочь. Да, я, конечно, не люблю Нарциссу, но она, как никак, сестра Бродяги и Бродяга ее очень любит. Просто души в ней не чает… Эта любовь ему во вред. Он же знает, что ему ее не вернуть. Он знает это, но не хочет верить, потому что, если поверит, то сдастся. А он никогда не сдается…»

* * *

Ранним утром Лили проснулась оттого, что кто-то нежно коснулся губами ее щеки.

— Просыпайся, Лили… — услышала она через сон.

Она открыла глаза и увидела перед собой Джеймса, Сириуса, Джессику и Ремуса. Все они улыбались. У каждого в руках – подарок.

— С Днем Рожденья! – хором сказали друзья.

Лили хлопнула себя по лбу. «Ну, какая же я дура! Сегодня мой День Рожденья! А я умудрилась об этом забыть».

Джеймс присел к ней на кровать.

— Что-то не так, Лили? – спросил он с беспокойством.

— Нет, все замечательно! – сказала Лили и улыбнулась, — Просто… Представляете, я забыла, что у меня сегодня День Рождения!

Мародеры прыснули. Сквозь смех Джейс сказала:

— Ну, ты прям как Берта Джоркинс! Она иногда имя свое забывает… Вот умора…

Отсмеявшись, друзья перешли к вручению подарков. Сириус подарил Лили вазу для цветов, в которую можно было не наливать воду, и в которой цветы очень долго оставались свежими. Джейс подарила Лили говорящее зеркало. Ремус – папку с нотами для ирландской арфы. А Джеймс протянул маленькую черную коробочку.

— Джеймс, что это? – спросила Лили.

— Открой – увидишь, — со странной улыбкой сказал он.

Лили открыла коробочку и… Чуть не выронила ее из рук. На красной бархатной подушечке лежало кольцо. Серебряное кольцо, украшенное изумрудами. На внутренней стороне было выгравировано:

ЛИЛИ И ДЖЕЙМС ПОТТЕР

Лили, наконец, обрела дар речи, обняла Джеймса за шею и сказала:

— Джеймс… Это следует понимать, как…

— То, что я предлагаю тебе руку и сердце, любимая…

— О, Джеймс…

Лили не думала и доли секунды. Она просто сказала «Да». Джеймс надел ей кольцо на безымянный палец левой руки…

Ремус отступил к выходу и поманил за собой Сириуса и Джессику.

— Не стоит им мешать… — сказал тихо он, прикрывая дверь.

Джеймс предложил Лили сходит в Хогсмид вечером того же дня. Лили, конечно, согласилась. Тогда Джеймс попрощался с ней до вечера и ушел.

Лили долго еще лежала в постели и не верила своему счастью. Кольцо на левой руке давало чувство какой-то защищенности и уверенности.

Она, наконец, встала и стала одеваться. Вскоре она, как на крыльях, спустилась вниз, в большой Зал на завтрак. Это воскресное утро показалось ей самым прекрасным за всю ее жизнь утром. Ее изумрудные глаза излучали счастье.

Часы на башне пробили семь вечера. У Главного Входа стоял Джеймс Поттер. Он ждал Лили. И вот она появилась. На ней было длинное платье темно-зеленого цвета, на плечи накинута мантия. Длинные рыжие волосы ниспадают с плеч.

Она улыбнулась ему. Он взял ее за руку, и они не торопясь, пошли в сторону Хогсмида. Сумерки полупрозрачной серой шалью медленно опускались на замок и окрестности. На улицах Хогсмида зажглись фонари. Витрины магазинов, окна небольших уютных кафе приветливо светились. Джеймс вел Лили куда-то. Она шла за ним.

Вскоре они оказались перед пабом «Три Метлы». Они зашли внутрь. Хозяйка заведения, мадам Розмерта, приветливо помахала им рукой:

— Здравствуйте, идите сюда! – она указала на столик неподалеку от барной стойки.

Джеймс кивнул, и они с Лили сели за столик. Джеймс взял меню и взглянул на Лили:

— Поужинаем?

— Ну…

— Поужинаем, — утвердительно произнес Джеймс, — Ты любишь мясо?

— Смотря, в каком виде, — ухмыльнулась Лили.

Джеймс ухмыльнулся в ответ. Он представил себе, что было бы, если Лили сейчас превратилась в тигра и стала сидеть за столом и есть мясо из тарелки…

У мадам Розмерты случился бы сердечный приступ…

В итоге Джеймс и Лили сошлись на том, что заказали себе по бифштексу и бутылку красного вина. Джеймс поднял бокал с вином:

— За нашу любовь!

— За нашу любовь!

Они чокнулись. Лили поднесла бокал к губам. Терпкое вино было ко всему еще и очень крепким. Лили отпила пару глотков и почувствовала себя раскрепощенной, свободной и веселой. В ней проснулось какое-то озорство. Она с загадочной улыбкой смотрела на Джеймса.

Вскоре они доели бифштексы, вино почти закончилось. Джеймс разлили в бокалы остатки вина.

— За что выпьем?

— Ммм…

— За то, чтобы мы никогда не расстались. До самой смерти.

— Давай!

Они осушили бокалы.

— Пойдем? – спросила Лили.

— Пойдем, — согласился Джеймс, встал, протянул Лили руку, помогая ей подняться.

Расплатившись, они вышли на улицу. Большими мягкими хлопьями шел снег. Было не очень холодно. Они шли, держась за руки. Незаметно Лили и Джеймс достигли окраины Хогсмида.

Лили остановилась. Они стояли под последним фонарем на этой пустынной улице. На ее ресницы опускались мягкие снежинки. Зеленые глаза горели. Джеймс долго смотрел ей в глаза. Вдруг Лили обняла его и припала своими губами к его губам. Джеймс ответил на поцелуй. Его пальцы тонули в ее волосах. Когда, наконец, Джеймс отстранился, Лили схватила его за руку и побежала прочь от деревни. Джеймсу ничего не оставалось, как последовать за ней. Они бежали по сугробам.

— Лили, куда мы бежим? – спросил на бегу Джеймс.

Она не ответила.

— Куда мы бежим? – повторил Джеймс, думая, что Лили не расслышала его вопроса.

Ирландка остановилась, как вкопанная. Ее глаза оказались на уровне глаз Джеймса. Губы их почти соприкасались.

— Скоро узнаешь… — прошептала она.

Хоть было темно, Джеймс видел, как глаза Лили горят каким-то необыкновенным, звериным светом…

— Превратись в оленя, — скомандовала Лили и сама превратилась в тигрицу.

Поднимая тучи снежной пыли, по сугробам неслась тигрица. Тьма была вокруг такая, что ее можно было зачерпнуть ложкой. Длинноногий серебристый олень несся за тигрицей…

Местность вокруг стала знакомой. Джеймс понял, куда ведет его Лили…

Тигрица остановилась, как вкопанная перед дверью домика в лесу. Да, того самого, где происходило ее первое превращение. Она превратилась в девушку. Подоспел олень. Он наклонил голову. Хлопок. И перед ней стоит Джеймс Поттер.

Лили прислонилась спиной к двери и взглянула на Джеймса из-под полуопущенных ресниц.

Джеймс медленно подошел к Лили. Он остановился перед ней, заглянул в ее изумрудные глаза. Лили прикоснулась губами к его губам, к щеке, к шее. Она остановилась, с удовольствием ощущая, как напряжен Джеймс. Ее рука скользнула под мантию Джеймса. Прикосновение ее пальцев заставило Сохатого мелко задрожать. На миг ему показалось, что к его животу прислонили раскаленное железо…

Лили нащупала другой рукой ручку двери за спиной.

Лили Эванс затащила Джеймса Поттера в дом. Дверь за ними закрылась. Лили прижала юношу к стене. Она страстно целовала его. Ее руки скользили по груди, животу Джеймса. Сохатый невольно ответил на поцелуй, обнял Лили за талию. Ирландка сама не понимала, откуда в ней столько страсти. Она никогда не общалась с парнями, но откуда-то знала, как все надо делать.

Лили рванула на нем рубашку так, что пуговицы с треском разлетелись по коридору. В голове Джеймса где-то на заднем плане пронеслась мысль «Тю-тю, рассудок.… До свиданья крыша! До новых встреч!».

Лили, не прекращая покрывать поцелуями шею Джеймса, втолкнула его в комнату. Она немного не рассчитала силы, поэтому они вместе упали на кровать. Лили — сверху, Джеймс — снизу.

Джеймс опять попытался подумать… «Боги! Что она делает со мной?! Я же… Я же сейчас не смогу сдержаться… Я не должен.… Не должен.… Не дол…» Он заглянул в ее глаза. Такого огня он не видел никогда в жизни. Он понял, что если он попытается бежать, его тут же настигнут острые звериные когти. Но бежать ему вовсе не хотелось. Он растворялся в этих глазах. Он таял от ее прикосновений, может немного грубых, но таких обжигающих и страстных.

Не отрывая губ, они покатились по кровати (благо кровать была очень широкая) и Лили оказалась на спине. Джеймс с усилием оторвался от нее и уперся руками по обе стороны от ее головы. Он с превосходством посмотрел на ирландку. Он наклонился. Горячий шепот коснулся ее уха:

— Прав был Сириус, вы, ирландки, только с виду домашние кошечки.… В каждой из вас живет зверь…

Он ухмыльнулся…

Лили резким движением скинула его с себя, и села сверху. Ее глаза горели. Она нагнулась к Джеймсу и слегка коснулась губами мочки его уха. Потом она спустилась вниз, по шее. Тут она вдруг чуть прикусила кожу Джеймса. Сохатый еле сдержался от того, чтобы не застонать…

— А ты хочешь узнать, что за зверь живет во мне? – спросила она…

Ее пальцы коснулись его живота и медленно стали сползать ниже. Джеймс сглотнул. Тело его горело. Во сто крат сильнее, чем тогда, во время поцелуя в поезде. Он и помыслить не мог, что Лили может его так быстро и легко воспламенить, как спичку. Он облизнул пересохшие губы.

— Ну, так как? – Лили коснулась пальцами пряжки его ремня на брюках, — Хочешь?

Джеймс ответил ей не словами. Он вдруг прижал ее к себе, рванул на ней платье. Лили не дернулась, не испугалась. Она и добивалась такого эффекта. «Зато завтра утром можно будет честно написать в дневнике: Я всю ночь занималась любовью с Джеймсом Поттером…».

Джеймс хотел сразу ощущать и целовать непременно все тело Лили. Он не мог насытится ею. Он исследовал каждый сантиметр ее кожи. Он ласкал ее, он целовал ее, он заставлял ее стонать от удовольствия только одними прикосновениями.

Бесконечные поцелуи… Бесконечные волны удовольствия…

Джеймс вопросительно посмотрел на Лили. Лили прошептала:

— Я верю тебе…

Резкая вспышка боли.

Две души, соединившиеся в одну.

Два тела, слившиеся воедино.

Стон.

Ногти Лили впились в спину Джеймсу. Следы, как от коготков…

Джеймс запустил руку Лили в волосы. Длинные рыжие пряди струились сквозь его пальцы…

Лунный свет падал на кровать. Кожа Лили казалась еще более нежной и призрачно-красивой. Лили прижалась к Джеймсу. Под ее ладонями стучало его сердце. Он с наслаждением вдыхал запах ее тела.

* * *

Лили проснулась оттого, что солнечные лучи упали на ее лицо. Она открыла глаза. Рядом не было никого. Если бы не смятая постель и следы на простынях, то Лили могла бы сказать, что ей приснился сон. Но это был не сон, она действительно всю ночь занималась любовью с Джеймсом Поттером. А вот где сейчас, кстати, этот самый Поттер?

Как ответ на ее вопрос из кухни послышался звон и грохот.

Лили встала с кровати. Боль распространилась от низа живота и выше. Девушка поморщилась, но выпрямилась, накинула халат. И Пошла в сторону кухни. Все мышцы ее отчаянно болели, как будто ее всю ночь напролет били палкой.

Она вошла в кухню.

Джеймс, сметавший на совок осколки посуды, поднял голову и улыбнулся Лили.

— Доброе утро!

— Доброе…

Они замолчали.

Джеймс не знал, что надо в таких случаях говорить, он поступил так, как подсказало ему сердце. Он подошел к Лили, обнял ее, поцеловал в волосы и тихо прошептал:

— Я люблю тебя… Я никому тебя не отдам! Спасибо тебе за эту ночь…

Лили уткнулась носом в его плечо. Она вдохнула такой родной и знакомый запах. Запах любимого человека… Запах Джеймса…

* * *

Вечером, вернувшись в свою комнату, Лили вязла свой личный дневник, перо и чернила.

22 февраля. Вечер.

Я недавно вернулась в Башню Гриффиндора. Дневник, мне надо столько тебе всего поведать. Во-первых, всю эту ночь провела с Поттером. Во-вторых, я потеряла девственность. В-третьих, я потеряла девственность с Джеймсом. О, дневник, если бы у тебя были уши, то они бы давно увяли!

Дневник, ты не представляешь, как все это здорово. Я не знаю, откуда во мне столько страсти, энергии. Я не знаю, правда. Как будто сегодня ночью в постели с Джеймсом была не я. Какие глупости! Конечно, это была я! От последних событий вовсе разум потеряла.… Надо к психиатру обратится… Хех…

Вообще, я счастлива. Я счастлива! СЧАСТЛИВА!!! Я ЛЮБЛЮ ДЖЕЙМСА!!! ЛЮБЛЮ!!!

Мне кажется, что у меня выросли крылья…

Нарцисса шла по коридору, опасливо оглядываясь. В любую секунду она могла наткнуться на Люциуса Малфоя, или на декана факультета, даже не ясно, что хуже.

Она всю ночь провела с Рейтом. Сейчас было около семи утра, и она возвращалась в спальню, моля Богов, о том, чтобы никого не встретить по дороге. Но Боги ее молитвы не услышали.

Из темноты вынырнул Люциус Малфой.

— Итак! – начал он, со злостью и превосходством.

— Что тебе надо от меня? – огрызнулась Нарцисса.

— Да ничего… — Люциус подошел к ней ближе, — Просто меня не устраивает, когда моя невеста гуляет с кем-то, кроме меня.

— С чего ты взял, что я с кем-то гуляла?! – Нарцисса старалась придать своему голосу оттенок возмущенности и оскорбленности, но голос предательски дрожал.

Люциус вдруг схватил Нарциссу за волосы и дернул вверх. Она сдержалась от того, чтобы закричать, она лишь сильно прикусила губу. Он злобно прошипел ей на ухо:

— Не лги мне! Никогда, запомни, никогда не лги мне! Я знаю все! И всегда! Запомни и то, что ты – моя! Моя! МОЯ! И ТОЛЬКО МОЯ!!!

Он отпустил ее. Нарцисса сползла по стене. Люциус смахнул с мантии несуществующую пылинку, посмотрел на Нарциссу с высоты своего роста и спросил:

— Ты все усвоила?

Нарцисса буркнула:

— Мне наплевать на твои глупые угрозы! Ты ублюдок и все!

Люциус резко наклонился к ней и почти коснулся ее лба своим лбом:

— Наплевать тебе, значит? А как ты посмотришь, если в один прекрасный день тебе пришлют письмо, уведомляющее тебя о том, что Рейт Забини, погиб из-за несчастного случая? Или, если тебе придет приглашение на похороны Сириуса Блэка? Или Ремуса Люпина? Ну, или хотя бы, Северус Снейп надолго попадет в лазарет? А? Как ты на это посмотришь?!

— Сука! – Нарцисса со всего размаху ударила Люциуса по лицу, вскочила и бросилась бежать.

Люциус долго смотрел ей вслед, потом отер кровь с разбитой губы, запахнулся в мантию и пошел в сторону Гостиной Слизерина.

— Она еще поплатится за это! – это не было пустой угрозой в устах Люциуса Малфоя.

* * *

Нарцисса бежала вперед. Она чудом избежала столкновения, с кем бы то ни было. Она бежала, утопая по колено в снегу. Она бежала прочь от ненавистного Малфоя, прочь от холодного, ставшего так неожиданно и быстро чужим, замка, от черных, ужасных мыслей.

Она остановилась на небольшой поляне в лесу. По ее щекам ручьями текли слезы. Нарцисса громко свистнула. Через несколько минут послышался топот копыт и хруст веток.

На поляну вылетел огромный черный, как воронье крыло, единорог. Он остановился около Нарциссы. Его глаза светились, из ноздрей вырывался пар. Рог мерцал.

— Аллокас! – Нарцисса обняла единорога на шею, закрыла глаза и просто стояла некоторое время, вдыхая запах зверя, стараясь не думать ни о чем.

Потом она вскочила на спину единорогу, пригнулась к его шее, и он сорвался с места и понесся куда-то в глубь леса. Черная грива развевалась на ветру. Копыта поднимали снежную пыль. Единорог летел, как стрела, пущенная из тугого лука. Нарцисса подгоняла его. Она хотела ускакать как можно дальше от мира, оставшегося за спиной.

Не так-то легко сбежать от мыслей. Не так-то легко убежать от себя, Нарцисса. Не так-то легко…

* * *

На Астрономической Башне, на парапете, свесив ноги вниз, сидели Джеймс Поттер и Лили Эванс. Они смотрели на звезды. Лили улыбалась. Джеймс держал ее за руку и смотрел на звезды вместе с ней.

— А вот это, — Джеймс указал на яркую звезду, — Сириус. Звезда в созвездии Гончих Псов…

— Понятно, почему Сириуса так назвали… — Лили усмехнулась.

— Ага, как будто знали, что он станет анимагом, и будет превращаться в собаку!

Они улыбнулись.

— Лили… — начал Джеймс.

— А?

— Лили, я тебя люблю…

— Я тебя тоже, Джеймс… Не надоело тебе говорить одно и тоже?

— Да я о своей безграничной, как… Как вот это звездное небо, любви готов говорить вечно! Хоть всю ночь напролет! Я ЛЮБЛЮ ЛИЛИ ЭВАНС БОЛЬШЕ ВСЕГО НА СВЕТЕ!!! – прокричал он громко, встав на парапет.

Эхо отразилось от стен.

— Джеймс, нас же услышат! И какой-нибудь вредный преподаватель, типа Ангелочка, вычтет у нас сотню баллов за ночные прогулки по замку!

Джеймс сел обратно на парапет, обнял Лили и сказал, глядя ей в глаза:

— Да пусть хоть тысячу очков вычитает! Мне все равно… Я люблю тебя! И это все, что меня волнует…

— Все, что тебя волнует?

Лили как бы случайно провела пальцами по шее Джеймса и задела за ворот рубашки. Джеймс напрягся… Одно лишь прикосновение… И он уже пылает, как огонь в камине…

— Ну, как тебе сказать… — Джеймс поцеловал Лили.

— Пойдем в домик? – спросила Лили, ухмыльнувшись.

— Пойдем!

Они вернулись в Гостиную Гриффиндора, укрылись мантией-невидимкой и быстро вышли из замка и направились в домик посреди леса…

* * *

Люциус Малфой, глубоко оскорбленный и взбешенный непослушанием и непокорностью Нарциссы, пришел в Гостиную, плюхнулся в кресло и стал смотреть в огонь. Вскоре он вместе с остальными однокурсниками отправился на урок.

Студенты вошли в кабинет Трансфигурации, разложили свои вещи и стали ждать профессора Сьюэл. Прозвенел звонок, в класс вошла Анастасия, она положила на стол принесенную с собой книгу и улыбнулась:

— День добрый! Сегодня у нас очень интересная тема…

Но тут ее прервал тревожный звон колокола и громоподобный магически усиленный голос Дамблдора:

— ВСЕМ УЧЕНИКАМ ВЕРНУТЬСЯ В СПАЛЬНИ!!! НЕМЕДЛЕННО!!! УЧИТЕЛЯМ СПУСТИТСЯ В УЧИТЕЛЬСКУЮ!!! НА ТЕРРИТОРИИ ШКОЛЫ ОБНАРУЖЕН ДРАКОН!!! УЧЕНИКАМ НЕМЕДЛЕННО ВЕРНУТЬСЯ В СПАЛЬНИ!!! УЧИТЕЛЯМ СПУСТИТСЯ В УЧИТЕЛЬСКУЮ!!! ПОВТОРЯЮ: НА ТЕРРИТОРИИ ШКОЛЫ ОБНАРУЖЕН ДРАКОН!!!

Началась суета и беготня. Студенты бежали в спальни. Учителя неслись, сметая все на своем пути вниз, в учительскую. Старосты факультетов отчаянно пытались навести порядок. Люциус поплотнее запахнулся в мантию и неслышно отделился от группы семикурсников-слизеринцев и побежал по коридорам наверх. Он кого-то высматривал в толпе и когда, наконец, нашел, очень обрадовался.

Рейт Забини спешил в спальню Когтеврана. Тут кто-то схватил его за запястье и затащил за колонну. Рейт хотел возмутиться, но Люциус Малфой приложил палец к губам.

— Рейт, — сказал вежливо Люциус, — я знаю, ты очень любишь мою Нарциссу. Так вот, ты слышал, что на территории школы дракон? Нарцисса недавно умчалась в лес. Она ничего не знает о драконе… Я бы предупредил ее, но только мы поссорились, и, кроме того, я, как староста Слизерина, должен позаботится о том, чтобы все студенты моего факультета были в спальне…

Рейт даже не дослушал до конца, он кинулся по лестнице вниз. К выходу из школы.

Люциус улыбнулся самодовольно.

— Так, этого можно вычеркнуть из блокнотика мести!

Люциус подумал про себя: «А будет ли мне жаль Нарциссу, если ее убьет дракон? Да нет. Так даже лучше, может, отец позволит мне женится на Рейчел… И я наконец-то одержу победу над Блэком. Он так любит свою сестренку! Каким ударом для него будет весть о смерти Нарциссы! Мне даже жаль его… Сейчас заплачу…»

Вот такие низкие и злобные мысли роились в голове старосты Слизерина…

А Рейт бежал, утопая по колено в снегу, навстречу верной смерти…

Аллокас скакал вперед. Вдруг справа из зарослей можжевельника на него ринулась огромная черная тень. Единорог споткнулся и упал. Нарцисса перелетела через шею единорога и оказалась в снегу. Ногу пронзила острая боль. Похоже, перелом. Нарцисса с трудом поднялась, придерживаясь рукой за ствол дерева. И тут же замерла в ужасе. На нее смотрели в упор два огромных желтых глаза, величиной с хорошее блюдо. Вертикальные зрачки, чешуйчатая кожа… Тень крыльев… Дракон!

Нарцисса стояла, не в силах двинуться с места. Взгляд дракона гипнотизировал, как взгляд змеи гипнотизирует жертву. Аллокас безуспешно пытался подняться.

Из ноздрей дракона вырывался дым. Вдруг дракон поднял свою огромную когтистую лапу и попытался задеть Нарциссу. Это ему удалось. Вскрикнув, девушка схватилась за плечо. Когти дракона оставили глубокую рану.

Сильно шла кровь. Из пасти дракона вырвался торжествующий рев. Нарцисса схватила волшебную палочку, даже не зная, зачем – что может сделать хрупкая девушка против огромного черного дракона?

Дракон пододвинулся поближе к своей жертве. Зловонное горячее дыхание обдавало Нарциссу. Девушка задрожала и от страха и от потери крови. Дракон лениво оглядел ее, как будто примериваясь, с какой стороны ее поджарить огнем. Аллокас поднялся, но тут же упал.

«Это конец!» — пронеслось в голове у Нарциссы.

Дракон разинул свою огромную пасть. Нарцисса закрыла глаза. «Прощай, Рейт, прощай, Сириус!» — пронеслось в голове девушки.

— Не трогай ее! – закричал кто-то.

Сердце в груди Нарциссы сделало сальто. Этот голос она узнала бы где угодно! Рейт!

Рейт Забини стоял между Нарциссой и драконом. Он вытащил волшебную палочку и послал какое-то заклятие в дракона. Дракон зашипел. И без того узкие зрачки его сузились.

— Нарцисса, садись на Аллокаса и скачи отсюда! – Рейт увернулся от дракона.

— Но… Рейт!

— Никаких но! Быстро! Я отвлеку его! – Рейт послал еще одно заклятие в дракона.

Нарцисса с трудом поковыляла к единорогу. Тот уже немного оправился и стоял прямо. Увидев, что к нему идет Нарцисса, он лег на снег, чтобы девушке было легче взобраться на него. Нарцисса рухнула на спину Аллокаса. Единорог вскочил на ноги и понесся вперед. Нарцисса схватила единорога за гриву, приказывая зверю остановиться.

Она обернулась назад. Вспышка заклятия, пламя из пасти дракона. До нее донесся крик:

— Убегай, скорее!

Рейт в этот момент повернулся к Нарциссе лицом, а к дракону спиной. И это было роковой ошибкой. Дракон будто только этого и ждал. С ликующим рыком он с размаху опустил свою огромную когтистую лапу на спину Рейту. Когти вонзились в тело. На лице Рейта застыло какое-то удивленное выражение. Он посмотрел на свой живот, на котором выступала кровь. Он посмотрел на Нарциссу и рухнул в снег.

— РЕЙТ!!! – закричала в отчаянии Нарцисса.

Дракон поднял на нее свои янтарные глаза. Может, это и показалось Нарциссе, но она увидела в этих глазах злорадное и жестокое торжество. Девушка схватила Аллокаса за гриву.

— Аллокас, туда! – она показала в сторону дракона.

Единорог перемахнул через сугроб и подбежал к дракону.

Нарцисса, несмотря на опасную близость дракона, нагнулась и схватила тело Рейта за плечи. С трудом втащила его на спину единорогу и погнала зверя во весь опор. Дракон даже не успел ничего предпринять. Нарцисса слышала вместе со свистом ветра в ушах рев дракона. Слезы катились по ее щекам. Она не верила, не хотела верить в то, что Рейт мертв. Вдруг он шевельнулся. Нарцисса не поверила своим глазам. Его запачканные кровью губы зашевелились.

— Я люблю тебя… — с трудом проговорил Рейт.

— Рейт, пожалуйста, не умирай! Рейт!

Но Рейт Забини закрыл глаза. Его тело обмякло. Руки стали холодными как лед. Нарцисса не верила. Нет, не может быть, чтобы Рейт умер! Нет!

Единорог скакал все вперед и вперед. Внезапно лес кончился. Единорог со своими всадниками оказался на берегу озера. Он скакал к замку. Навстречу единорогу из дверей замка выбежали учителя и директор. Увидев залитую слезами и кровью Нарциссу, профессор Вереск вскрикнула. Дамблдор жестом остановил единорога. Зверь, как это ни удивительно, послушался. Дамблдор снял рыдающую Нарциссу с единорога. И откуда столько силы в руках старца? Директор прижал девушку к груди. Она затихла. Найджел и Анастасия сняли со спины Аллокаса безжизненное тело Рейта. Учителя положили его на снег. Анастасия приложила пальцы к вене на шее, безуспешно пытаясь найти пульс.

— Он мертв, — бледня, сказала она.

Нарцисса взвыла, как раненный зверь. Директор сильнее прижал девушку к груди.

— Унесите его отсюда, — одними губами прошептал Дамблдор.

Найджел и Анастасия унесли тело Рейта в замок. Директор обнял Нарциссу за плечи и повел ее к себе в кабинет.

* * *

Лили Эванс сидела на коленях у Джеймса Поттера в кухне, в домике посреди леса. В руках она держала чашку ароматного горячего кофе.

Допив кофе, Джеймс и Лили собрались и вышли из домика. Уже было утро, пора возвращаться в замок. Хорошо, что сегодня было воскресенье и идти на уроки не надо.

Джеймс превратился в оленя, а Лили – в тигра. И они трусцой побежали к замку.

* * *

Дамблдор пропустил Нарциссу вперед. Девушка вошла в кабинет директора. Дамблдор предложил ей сесть.

Нарцисса кивнула и села в большое кресло. Она смотрела в пустоту невидящим взглядом. Слез больше не было. Была какая-то холодная, бесчувственная пустота.

— Нарцисса, хочешь чаю? – спросил директор.

Слизеринка кивнула.

Взмах волшебной палочки – и на столе чайник, две чашки, сахарница и вазочка с печеньем. Директор налил Нарциссе чая. Когда она взяла чашку в руки, Дамблдор обратился к ней:

— Нарцисса… — осторожно начал он, — Я понимаю, как тебе сейчас тяжело.

Он замолчал, не договорив. Потом медленно продолжил:

— Мне необходимо знать, что там произошло. Я могу отпустить тебя сейчас, но поверь, если я позже заставлю тебя вновь пережить эти страшные минуты, тебе будет еще тяжелее.

Нарцисса поставила нетронутый чай на стол.

— Утром я возвращалась в спальню. По пути мне попался Малфой. Он угрожал мне, говорил, что я не должна гулять ни с кем, кроме него. Я его ненавижу! Ну, почему? Почему мой отец хочет выдать меня замуж за него? Я же… Я же не виновата… Малфой схватил меня за волосы, угрожал. Обещал что-нибудь сделать с Сириусом, Снейпом или… Или Рейтом… Это… ЭТО ОН ВСЕ ПОДСТРОИЛ!!! ЭТО МАЛФОЙ ВИНОВАТ В СМЕРТИ РЕЙТА!!! – Нарцисса вскочила с кресла.

— Тише, Нарцисса, мы еще ни в чем не разобрались. Рассказывай дальше.

— Простите, профессор, — как-то виновато сказала она.

Нарцисса села в кресло и продолжила свой рассказ. Первый раз, произнеся «Рейт умер», она побледнела. Она как будто не верила, что с ее губ срываются такие слова. Она бесконечно повторяла имя Рейта. Рейт, Рейт, Рейт… Она была бледна, но страха в ее глазах больше не было. Была только пустота.

Дамблдор смотрел на Нарциссу, и сердце его рвалось на части. На его глазах веселая, непринужденная, маленькая девочка с волосами цвета меда и голубыми глазами превращалась в непроницаемую и холодную женщину. Она как будто покрывалась ледяной коркой. Она закрывалась от мира. Раз и навсегда. Нарциссы Блэк больше не существовало. Существовала Нарцисса Малфой.

Вместе с Рейтом Нарцисса Блэк похоронила Любовь и Детство…

Кончилась старая Жизнь. Нарцисса стерла Прошлое, как следы на песке стирает волна.

В Гостиную Гриффиндора вошли Джеймс и Лили. Из кресла у камина им навстречу поднялся бледный Сириус. По его лицу было видно, что что-то не так. А точнее, что произошло что-то ужасное…

— Сириус, что… — начал Джеймс.

— Нарцисса в лазарете. У нее серьезная рана. Рейт Забини погиб.

На лица Джеймса и Лили упала черная тень. На миг все остановилось вокруг. Их испуганные лица застыли.

— Что?! – переспросила Лили.

— Рейт погиб. Нарцисса в больнице.

Лили и Джеймс хорошо знали Рейта. Он был одним из самых близких Мародерам когтевранцев. Иногда даже Рейт участвовал в мародерских шалостях. Он был всегда веселым, готовым помочь. Он был истинным когтевранцем. Даже помыслить нельзя было, что они больше никогда не услышат его радостного смеха, не увидят его солнечной улыбки…

— Что произошло? – решился спросить Джеймс.

— Дракон. Рейт спас ее ценой своей жизни…

* * *

Когда Нарцисса вышла из Больничного Крыла, Сириус пытался поговорить с ней. Но она как будто нарочно избегала его.

Похороны были назначены на двенадцатое марта. Рейта Забини должны были похоронить на семейном кладбище семейства Забини.

* * *

Маленькое семейное кладбище. На небольшой полянке столпились люди. Все одеты в черное. Закрытый гроб. Ближе всего к гробу стоит высокая девушка. Из-под черного платка выбились несколько светло-русых прядей. Лицо непроницаемо. Холодно-стальной взгляд серых глаз.

Рядом рыдает на груди высокого мужчины полная женщина. Мать Рейта Забини. Нет ничего хуже, когда дети умирают раньше родителей. Ничего нет страшнее плача матери. Боль, бесконечность страданий, горе и невыносимое отчаяние – все это в голосе матери, потерявшей сына.

В толпе очень много молодых юношей и девушек. Все бледные, испуганные. Мать кидается на крышку гроба. Ее плач еще громче. От этого плача кровь стынет в жилах. Гроб опускается в могилу. Все присутствующие по одному подходят к могиле и кидают туда по горсти земли. Земля с каким-то страшным звуком ударяется о крышку гроба.

Девушка с холодными серыми глазами отошла от могилы. Вдруг кто-то взял ее за руку.

— Нарцисса… — шепнул чей-то голос.

Нарцисса обернулась. На нее смотрел Сириус.

— Нарцисса, нам надо погово…

Но она резко оборвала его, вырвав свою ладонь из его руки:

— Не смей приближаться ко мне, Блэк!

— Нарцисса!

— Сириус, запомни: я больше тебе не сестра. Забудь. Все осталось в прошлом. Все. Абсолютно все. Ты мне не брат. Теперь я – Нарцисса Малфой. Мой муж – Люциус Малфой. Я принадлежу ему.

Сириус смотрел на нее и не верил своим глазам. Перед ним стояла высокая блондинка. Чужая, холодная и равнодушная. Весь мир Сириуса рушился в эти мгновенья. Радуга раскололась на тысячи острых осколков. Нарцисса топтала любовь брата, топтала сердце, душу Сириуса. Легко и непринужденно ломала Нарцисса Малфой судьбу семнадцатилетнего юноши.

— Отойди от меня!

Сириус не двигался с места.

— Я сказала, отойди!

Сириус по-прежнему стоял, не двигаясь.

Нарцисса размахнулась и влепила Сириусу пощечину. Сердце Нарциссы в этот миг обливалось кровью. Ей казалось, что она всадила нож себе в сердце.

Сириус отшатнулся. Нарцисса отвернулась. Отвернулась, чтобы не видеть такое любимое и родное лицо Сириуса, на котором застыло выражение ужаса и удивления. Отвернулась, чтобы спрятать слезы, невольно выступившие на глазах. Отвернулась, чтобы забыть.

* * *

В стороне от группы людей стоял старец с длинной седой бородой. Его голубые глаза за очками-половинками были полны боли. Не потому, что только что он похоронил одного из самых блестящих учеников Хогвартса, а из-за того, что Нарцисса Блэк – девушка, в глазах которой был свет, летела в бездну. В ледяную бездну. Бездну страха, боли, отчуждения, одиночества и отчаяния.

«Я не могу изменить ничего… Я готов убить себя из-за своего бессилия. Я не могу спасти ее. Я вынужден смотреть, как она медленно умирает. Как умирает ее душа. Как умирает ее Любовь. Ее жизнь сгинула во тьме. Я так привязался к ней. Как к дочери. Никогда нельзя привязываться к тому, над чьей судьбой не имеешь власти. Я не могу помочь ей. Никто уже не спасет ее. Я понимаю, я не всесилен… Но… Ничем уже нельзя ей помочь… Прощай, Нарцисса Блэк… Я всегда буду помнить тебя, девочка…»

* * *

Перед камином стоял и смотрел в огонь Сириус. В пляшущих языках пламени ему все время мерещилась Нарцисса. Сестра, человек, самый близкий ему на свете, может, даже ближе, чем Джессика, чем Джеймс, чем Ремус, чем Лили. Сестра, которая растоптала все надежды, все мечты. Сестра, которая плюнула в душу Сириуса. Нарцисса Блэк, которая вливала в губы Сириуса яд…

В Гостиной было пусто.

Джессика ушла к себе в спальню. Она не обижалась на Сириуса, она понимала, как тяжело ему сейчас.

На плечо к Сириусу опустились две ладони.

Он не вздрогнул, как будто давно ждал этого.

— Бродяга… — услышал Сириус рядом голос лучшего друга.

— Мы с тобой… — прошептала Лили.

— Сохатый, Тигренок… Спасибо… — тихо ответил Сириус.

Так они еще долго стояли и смотрели втроем в огонь.

За окном – глубокая ночь.

За дубовым столом при свете нескольких свечей сидит и пишет что-то на листе пергамента преподаватель зельеварения, Найджел Анджелос.

Отложив пергамент и перо, она закрыл ладонями лицо – устали глаза.

Вдруг профессор зарычал и встряхнул головой, как будто желал, чтобы мысли, роящиеся в голове, утряслись.

Да, если бы таким образом можно было бы привести мысли в порядок… О, Найджел, наивный ты человек! Мысли вроде твоих так просто из головы не вытрясешь… Хе-хе…

А думал профессор о… Лили Эванс. Странно, не правда ли? Ангелочек все дни и ночи напролет думает о Лили Эванс.

«А она стала красивой… И фигурка у нее появилась… Выросла, шельма. Я просто не могу смотреть на нее. Сердце начинает колотиться в висках. Кровь вскипает в жилах. Все, чего я хочу, когда вижу ее – обладать ее телом. Да-да… Именно так. Найджел, не скрывай правду хотя бы от себя… Да, я хочу ее. Я хочу Лили Эванс. Я хочу целовать ее тело. Я хочу ласкать ее тело. Я хочу, чтобы она извивалась в моих руках. Я хочу слышать ее стон… Я хочу заниматься с ней сексом до потери пульса… Я представляю себе ее обнаженное тело, и в моей голове поднимается гул. Я не могу больше терпеть…

Если я не возьму ее в ближайшее время, я погибну…

О, как я хочу чувствовать ее руки, которые будут ласкать мое тело. Как я хочу чувствовать ее язычок…

Так, стоп. Надо пойти, проветрится. И обдумать все еще раз».

Да уж, воистину, Ангелочек. И мысли «ангельские», правда?

Найджел встал из-за стола, накинул на плечи мантию и, тихо скрипнув дверью, вышел в коридор. Пусто. Оно и не удивительно, три часа ночи. Куда идти? А, куда глаза глядят! Найджел в задумчивости шел куда-то, как услышал звук шагов на другом конце коридора. Он сразу же отступил в тень колонны.

«Вот я сейчас вычту у кого-то очки за ночные прогулки по школе…» — ухмыльнулся Найджел.

Но то, что он увидел, привело его в шок.

По коридору шла Лили Эванс. Абсолютно одна. Лили Эванс! Одна!

Найджел опасливо огляделся по сторонам. Никого. Их никто не услышит. Рядом – открытая дверь лаборатории… Как кстати…

Он запахнулся поплотнее в мантию, надвинул на лицо капюшон. Лили шла вперед, даже не оглядываясь по сторонам. Вдруг кто-то схватил ее сзади, зажал рукой рот. Лили попыталась вывернуться из цепких рук нападавшего. Но все тщетно.

Найджел втолкнул Лили в лабораторию и захлопнул за собой дверь.

— Коллопортус! – заклинание, закрывающее двери.

В этом голосе Лили почудилось что-то смутно знакомое.

Лили вновь попыталась вырваться. Незнакомец повернул Лили к себе, убрал ладонь ото рта. Лили не успела закричать. Незнакомец впился в губы Лили грубым жадным поцелуем. «Еще хуже, чем Люциус Малфой…» подумала Лили. Капюшон незнакомца съехал назад, открыв лицо. Лили ужаснулась. Это Найджел Анджелос! Ангелочек! Лили попыталась оттолкнуть от себя профессора зельеварения, но тот только сильнее стиснул девушку в своих стальных объятиях. Лили попыталась применить известный прием – коленом между ног… Но сил на полноценный удар не хватило.

Найджел открыл глаза и посмотрел на Лили. Лили увидела в глазах его какое-то безумие и всепоглощающее желание. Нет, даже не желание, а похоть.

Ангелочек вдруг стал срывать с Лили одежду. Лили отчаянно отбивалась, царапалась и кусалась, но Ангелочек не обращал на это внимания. Он прижал Лили к стене и стал целовать ее шею… Одновременно грубо, но со знанием дела лаская ее тело… Невольно с губ Лили сорвался стон…

Еще одна безуспешная попытка освободится… Кричать бесполезно. В этой части замка почти никогда не бывает никого…

* * *

Джеймс Поттер ходил по Гостиной из угла в угол. Его обуревало беспокойство. Лили сказала, что сходит ненадолго к Хагриду, а было это два часа назад. Конечно, понятия у всех о времени разные… Но… Всему есть придел! Может, что-то случилось с ней?!

— Черт, черт! – Джеймс злился не то на Лили, что та так долго не приходит, не то на себя за то, что не пошел с ней.

В Гостиную спустился Сириус:

— Лили еще не вернулась? – удивленно спросил Бродяга.

— Нет! Я с ума схожу от беспокойства… Где она? Что с ней?

— Сохатый, ты точно спятил! Сейчас, секунду! – Сириус скрылся в спальне.

— Он что, пошел за доказательствами моего безумия?

Вскоре Сириус скатился по лестнице, держа с видом именинника потрепанный кусок пергамента.

— Карта Мародеров, друг! Ты забыл?

Джеймс хлопнул себя по лбу:

— Ну, и дурак же я! Сириус, чтоб я без тебя делал?! Так… Лили Эванс, Лили Эванс… ЧТО?! СИРИУС, СМОТРИ!!!

Джеймс ткнул в Карту.

— Скорее, бежим!

Сириус и Джеймс вылетели на всех парах из спальни.

* * *

Ангелочек оттеснял Лили в сторону стола. Когда, наконец, девушка уткнулась спиной в край стола, Найджел уложил ее на стол. Лили не пришло в голову превратится в тигра. Превратись она в тигра, она мигом бы отделалась от этого извращенца.

Найджел покрывал безумными, безудержными поцелуями тело Лили. Девушка пыталась уже в который раз вывернуться…

Найджел собрался сорвать остатки платья с Лили. Тут раздался взрыв. Дверь с грохотом упала. Когда рассеялась пыль, на пороге Найджел увидел Джеймса Поттера и Сириуса Блэка. Лица их исказились от гнева.

— ТЫ!!! – прорычал Джеймс и ринулся на профессора зельеварения.

Один удар. Найджел согнулся пополам. Другой удар – разбита губа. Еще один удар… Еще и еще… Сириус еле оттащил Джеймса от тела потерявшего сознание Ангелочка.

— Джеймс, это – профессор!!!

— Это мерзкая тварь!!! Это грязный извращенец!!! Это вонючий ублюдок!!!

— Джеймс, Лили! – воззвал к другу Сириус.

Джеймс кинулся к Лили. Она бросилась к Джеймсу в объятия.

— Он… Он… Он чуть не изнасиловал меня… — рыдала Лили.

— Тише… Все позади… — ласково поглаживая Лили по волосам, приговаривал Джеймс.

Дверь распахнулась. Вошли Дамблдор и Анастасия Сьюэл. Первый – в пижаме и ночном колпаке. Анастасия – «при полном параде» — в синей мантии с иголочки.

— Что здесь… – Анастасия замолкла.

Красивая картина… На полу поверженный профессор зельеварения. Куча разбитых склянок, сметенных со стола, — на полу. Растрепанный Джеймс Поттер. Прижавшись к нему, стоит староста Гриффиндора – Лили Эванс, заплаканная и в разорванном платье. Сириус Блэк, с палочкой в руке, стоит на выбитой двери.

— Извольте объясниться! – рявкнула профессор Сьюэл.

— Анастасия, пожалуй, я могу сказать, что здесь произошло. Но прежде, прошу, отправьте в спальню мисс Эванс и мистера Поттера. Мистер Блэк, вы пойдете со мной. Будем надеяться, Найджел меня простит! Мобиликорпус!

Дамблдор взмахнул волшебной палочкой, и тело профессора поднялось над полом.

Анастасия посмотрела на директора, потом на Лили и Джеймса:

— Вы, двое, отправляйтесь в спальню… А вы, мистер Блэк, идите с нами…

Странная процессия двигалась по Хогвартсу: впереди – директор в ночном колпаке и пижаме, за ним – медленно плывущее по воздуху под воздействием заклинания, тело профессора Анджелоса, далее – Сириус Блэк, немного встрепанный, но уверенный в себе. Замыкала колонну Анастасия Сьюэл, весьма возмущенная воцарившимся бедламом, и одновременно сгорающая от любопытства…

Через пару часов в Гостиную вернулся Сириус. Он рассказал друзьям, что рассказал директору обо всем произошедшем и о том, что в скором порядке Ангелочка уволили. Когда он (профессор) очнулся, он даже не стал ничего отрицать. Так что все обошлось довольно «мирно».

Сириус, закончив рассказ, улыбнулся и сказал:

— Поздно уже, пойдем спать. Сегодня у нас был тяжелый день, то есть ночь… Тяжелая…

Карета подкатила к огромному замку, который стоял на высокой скале у самого берега моря. Люциус вышел из кареты первым и подал руку Нарциссе.

Девушка ступила на земли, издревле принадлежавшие Малфоям. С крыльца навстречу жениху и невесте вышли родители Люциуса и отец Нарциссы. Нарцисса шла вперед. Внешне она была непроницаема и невозмутима, но внутри у нее словно бушевало цунами. Она шла навстречу ужасу. Она шла на эшафот. Каждый шаг давался с трудом. Она сама отдавала себя в руки безжалостного палача. Она позволила казнить себя…

Отец улыбнулся, дочери и взял ее под руку. Все вошли в дом. Нарцисса украдкой огляделась вокруг. Высоченные потолки, холодные, чужие стены. И здесь теперь она будет жить. Это теперь ее дом.

Сначала родители Люциуса проводили гостей в Обеденный зал. Огромное, неуютное, богато обставленное помещение. Огромный, длинный деревянный стол, заставленный всякой едой.

Мать Люциуса, высокая женщина, улыбавшаяся всегда искусственной улыбкой, по которой понять, какое настроение у этой особы, было решительно невозможно, подсела к Нарциссе.

— Ну, дочка, будем знакомы. Флоренция Малфой. Твоя будущая свекровь.

— Очень приятно, — на автомате ответила девушка, — Нарцисса Блэк.

— Нарцисса Малфой, деточка. Запомни это. Привыкай, теперь ты Нарцисса Малфой.

— Хорошо, миссис Малфой.

«Значит, вот такой я должна стать.… Как эта… как ее там? Флоренция Малфой? Маска на лице, чаще улыбаемся, как робот. Мало говорим. Подчеркнуто вежливы…»

Нарцисса не притронулась к еде. Обед кончился. Флоренция взяла Нарциссу за руку, взглянула на мужа и на отца Нарциссы:

— Мы пойдем готовиться?

Отец Нарциссы кивнул. Флоренция потащила Нарциссу куда-то наверх. Они шли по запутанным коридорам, остановились перед какой-то дверью.

Флоренция открыла дверь и втолкнула Нарциссу в комнату. Огромное окно, двуспальная кровать, зеленые простыни, зеленые подушки, зеленые гардины на окне. Зеленый цвет начал Нарциссу порядком бесить. Все в ЭТОМ доме было ей ненавистно, а зеленый цвет особенно.

«В МОЕМ доме» — поправила себя Нарцисса.

— Иди в ванную, Нарцисса, — Флоренция открыла дверь в ванную комнату.

Глубокий бассейн, куча полотенец.… И все зеленое. Плитка на полу, камни, из которых сложен бассейн, полотенца, даже мыло – все было зеленое.

Нарцисса, как во сне, разделась, залезла в ванную, полную пены и горячей воды…

Через час она вышла из ванной комнаты, вытираясь полотенцем. Ее уже поджидала Флоренция. В руках она держала шелковое платье.

— Иди-ка сюда, милочка!

Нарцисса подошла к Флоренции. Та одела девушку в платье. Расправив складки, Флоренция занялась корсетом. Стянув его очень туго, она завязала шнуровку и отошла чуть-чуть назад, чтобы полюбоваться своей работой.

Да, без сомнения, выглядела Нарцисса потрясающе: ало-черное платье, корсет сильно увеличивает грудь, длинные волосы светло-русыми прядями рассыпались по спине.

Нарциссе было тяжело дышать в непривычно тесном и сковывающем движения платье. Зеркала в комнате не было, так как существует примета: если невеста увидит себя в полном подвенечном наряде, это к несчастливому браку. Флоренция достала волшебную палочку, что-то прошептала. Волосы Нарциссы мгновенно высохли и уложились в сложную прическу. Миссис Малфой достала косметичку и стала перебирать ее содержимое. Через некоторое время она извлекла оттуда помаду, тени и пару каких-то странных склянок.

Аккуратно накрасив губы Нарциссе ярко-алой помадой и подведя серыми тенями глаза, Флоренция взяла одну из склянок и капнула Нарциссе на шею каплю какого-то вещества.

— Миссис Малфой, а что это? – спросила Нарцисса.

— Это, доченька, зелье. Зелье на основе различных душистых трав. Да, сегодня ты будешь поистине неотразима…

Флоренция достала из-под кровати коробку, в которой лежали красные замшевые туфли на очень высоком каблуке. Нарцисса одела их. Она стала выше на добрых пять сантиметров. Флоренция достала откуда-то несколько шпилек с жемчужинами и воткнула в волосы девушке.

— Акцио, розы! – сказала миссис Малфой.

В ее руках оказались пять алых роз. Она безжалостно обломала им стебли и украсила прическу бутонами алых роз.

— Вот и все, деточка…

Тут же в дверь постучали.

«Отец!» — вздрогнула Нарцисса.

Дверь открылась. На пороге стоял отец.

Увидев Нарциссу, он присвистнул:

— Кажется, я начал завидовать Люциусу Малфою…

Он усмехнулся.

Перед ним стояла девушка-вамп. Бледная кожа, алые губы. Холодные глаза. Красное с черным платье…

Нарцисса плохо помнила, как спустилась вместе с отцом вниз, как они сели в карету, которая отвезла их в церковь.… Как она оказалась стоящей рядом с Люциусом Малфоем.

Очнулась от забытья Нарцисса у алтаря. Она прослушала все, что говорил священник, последнее, что она успела услышать:

— Пока смерть не разлучит вас…

«Пока смерть не разлучит… Может, мне покончить с собой? Я увижу Рейта… Глупости, Нарцисса, не будь ребенком. Загробная жизнь – сказка. Глупая, детская сказка. Ты подписала договор. Договор о продаже души Дьяволу. Ты в его власти. Ты теперь – Нарцисса Малфой!»

— Согласны ли вы, Люциус Эдвард Малфой, взять в жены Нарциссу Блэк?

— Да.

— Согласны ли вы, Нарцисса Блэк, стать женой Люциуса Эдварда Малфоя?

Томительная тишина. Нет решительности, нет сил сказать это. Но – надо.

— Да, я согласна, — голос прозвучал как-то чуждо и странно.

— Тогда объявляю вас мужем и женой! – провозгласил священник.

Нарцисса закрыла глаза.

«Все. Все кончено. Все превратилось в пепел. Вся жизнь моя теперь – ничто. Лишь существование. У меня нет больше прав на чувства. Я – Нарцисса Малфой»

Холодный ободок кольца на пальце. Так странно. Все, как в тумане…

Нарцисса Малфой. Нарцисса Малфой. Нарцисса Малфой.

Страшные слова.

По ее щеке скатилась соленая капля, сорвалась с подбородка и разбилась об пол на тысячи брызг…

Так сейчас ее жизнь разбивалась на тысячи осколков.… Так ее сердце рвалось в клочья.… Так ее душа превращалась в пепел…

Хогвартс-Эксперсс подъехал к платформе «Хогсмид». С шумом и гамом студенты грузились в вагоны поезда. Кончился учебный год. Наступили каникулы. Все ученики радостно галдели. Они переговаривались, смеялись.

Только в одном купе было очень тихо. Сириус смотрел в окно, Джессика держала его за руку. У Джеймса на коленях сидела Лили.

Открылась дверь купе. Вошел Ремус Люпин.

— Ну, здравствуйте, друзья.

— Здравствуй, Рем, — ответили они ему хором.

— Закончился наш последний год в Хогвартсе. Вот вы знаете, где работать будете?

— Не-а, — беззаботно ответила Джессика.

Джеймс и Лили промолчали.

— А я вот, — начал Рем, — хочу посвятить жизнь Защите От Темных Искусств… Мракоборцем стану.

Ремус оглядел друзей:

— Да что вы, в самом деле?

— Рем, грустно просто, — протянул Сириус, — столько случилось за этот год. Столько изменилось всего… Тяжело расставаться со школой, с вами, в конце-концов!

— Да ты что, Сириус?! Надеялся, что мы забудем о тебе, и не будем ходить к тебе в гости?! Тем более, что с получением наследства у тебя теперь дом собственный?! И не надейся! Придем! Всей компанией!

— Конечно, мы будем видеться! Куда ж мы денемся?

Сириус улыбнулся.

Рем посмотрел на Лили, как-то странно сощурившись…

— Лили, а ты нам что-нибудь сыграешь? А? Пожалуйста…

Лили с тоской посмотрела на Лунатика. Но на нее уже выжидающе смотрели все остальные.

— Черт с вами! Акцио, арфа!

С багажной полки на руки Лили спустилась старая добрая ирландская арфа. Тогда она слезла с колен Джеймса, села рядом с ним, наколдовала табуретку для арфы. Освободив инструмент от чехла, Лили тщательно настроила арфу, а потом спросила:

— Что хотите слушать?

— На твое усмотрение, — сказал Сириус, — Мне нравится решительно все, что ты поешь и играешь, Тигренок.

— Ммм.… Тогда.… Вот это…

Тонкие пальцы коснулись струн. Было так привычно, приятно и естественно чувствовать эти струны под пальцами…

Зазвучала музыка. Нежная, немного с грустинкой мелодия заполняла все пространство купе. Мелодия проникала в душу. Музыка заполняла пустоту, залечивала раны и трещины в сердцах. Музыка ровным теплом разливалась по жилам.

Путь по грани миров,

Как по кромке клинка,

Между светом и тьмой,

Между жизнью и смертью,

И тот хрупок тот мир,

Что мы держим в руках,

Мир в который другим

Так не просто поверить.

Боль от ран на душе,

Незакрыты глаза,

Для чего взгляд вперед,

Если путь прям и ясен.

И нет рядом того,

Кто бы мог подсказать

Куда дальше идти,

Если пламя погаснет.

Жизнь — свеча на ветру,

И дрожит огонек.

И нетвердой рукой

В книгу вписаны судьбы,

Позабыта дорога,

И путь мой далек.

Жизнь на грани миров -

Как на грани безумья.

Через память и боль -

И опять — долгий сон.

И опять — путь прямой

Ляжет под ноги сталью.

И замрет на губах

То ли вздох, то ли сон:

Снова странник уходит

За призрачной далью.

Так легко потревожить

Свой маленький мир,

Чуть коснулся не так -

И изломаны крылья.

В этом мире не слишком

Все просто — пойми:

Против зова души

Воля часто бессильна.

Это просто печаль,

Это скоро пройдет,

Как за ливнями вновь

Возвращается солнце,

И растопит жар пламени

Мертвенный лед,

И забудется боль,

И надежда вернется.

Лили закончила петь. Вскоре струны перестали дрожать. Удивительная мелодия затихла.

А колеса поезда все стучали и стучали, увозя Мародеров в новую взрослую жизнь…

Блэкки, Тигренок, Бродяга, Сохатый, Лунатик и Хвост… Милые моему сердцу Мародеры…

Они не знают, что ждет их впереди…

В ЭТОЙ ГЛАВЕ ИСПОЛЬЗОВАН ТЕКСТ ПЕСНИ ТЭМ ГРИНХИЛЛ (НАТАЛЬИ НОВИКОВОЙ) «ПУТЬ ПО ГРАНИ МИРОВ».

КОНЕЦ!