Ледяная бездна (гет)

Когда в коридор вышли тигрица и черная, как ночь пантера, Питер в ужасе завизжал. Пантера одним прыжком преодолела расстояние, отделявшее ее от Петтигрю. Она приблизила к нему свою оскаленную пасть, глухо зарычала и выпустила когти.

— Не тронь его, Блэкки! – прорычала тигренок, встав между пантерой и Хвостом, трясущимся от страха.

Пантера спрятала клыки и внимательно посмотрела на тигрицу. Хвост Тигренка размеренно стегал направо-налево. Пасть застыла в немом оскале, уши прижаты к голове. В желтых глазах – огонь.

Напротив тигрицы – Блэкки, черная пантера. Уши прижаты, зеленые глаза горят.

Сохатый и Бродяга не двигались с места.

Питер тихо заскулил.

Тигренок приказала:

— Блэкки, к двери!

Пантера нехотя обошла тигрицу и встала перед дверью.

— Открой дверь, — рыкнула Тигренок.

Пантера ударила дверь лапами и та распахнулась.

Сохатый, Бродяга и Блэкки вышли на улицу. Тигренок последовала за ними.

Питер остался в доме.

Мародеры отправились в Визжащую хижину. Перед Гремучей Ивой Блэкки и Тигренок остановились. В туннель под деревом спустились только Джеймс и Сириус.

Вскоре они вернулись с Ремусом. Оборотень выглядел неважно. Спутанная шерсть, горящие желтые глаза.

Ремус спросил мысленно:

— А Хвост где?

— В домике, — ответила ему Лили.

Оборотень понурил голову.

— Я пойду? – спросил он.

Тяжело было смотреть в эти глаза, полные печали. Лунатик понимал, что он лишний сейчас в этой компании. Сказать ему это не было сил. Но он и сам все понимал. Он рыкнул:

— Идите, я сам как-нибудь… Э-э-э… Разберусь. Может, Хвост подойдет…

— Лунатик… — с сочувствием и благодарностью сказал Сириус.

Тигрица кинулась к оборотню и на миг прижалась к нему.

— Спасибо, — мысленно сказала она ему.

Рем взглянул в глаза тигрице-Лили.

— Удачи тебе, Тигренок. И береги Сохатого.

Тигрица потерлась головой о шею оборотня и отбежала назад, к ногам оленя. Ремус отвернулся и побежал в глубь леса, искать Хвоста.

На поляне стояли и не смели двинуться с места Бродяга, Блэкки, Сохатый и Тигренок. Они смотрели в след волку. Преданный, самоотверженный друг. Как хотелось помочь ему, хоть чем-нибудь… Но, Судьба распорядилась иначе. Он был обречен. Обречен до конца дней своих выносить боль, одиночество и отчаяние.

Блэкки посмотрела на Бродягу. Бродяга посмотрела на Сохатого. Они поняли все, недаром они были лучшими друзьями.

Тигренок улыбнулась уголками рта.

— Идите! – беззвучно сказала она. Волкодав и пантера плечо к плечу, бок о бок побежали к лесу. И вскоре их черные силуэты растворились в ночной мгле.

Олень посмотрел на тигрицу.

— Пойдем к озеру?

— Пойдем. Хотя нет, давай побежим?

— Давай!

— На счет три… ТРИ!!!

И они сорвались с места. Они были прекрасны в лунном свете. Грациозный тонконогий олень, шкура которого сверкала, как серебро и огненно-рыжая тигрица, как стрела, выпущенная из тугого лука. Они бежали вперед, они были свободны. Если бы кто-то выглянул сейчас из окон замка, то изрядно бы удивился: тигр, животное нетипичное для этих мест, бежит рядом с оленем. Именно рядом, а не за. Они как будто играют, бегают наперегонки…

Тигрица прыгнула на лед. Морда ее вся была в снегу. Следом за ней на лед прыгнул олень. И они побежали по льду. Теперь убегала Тигренок, а догонял Сохатый. Потом они снова поменялись местами…

Они убегали все дальше и дальше от замка. Им было все равно. Они были влюблены и счастливы.

* * *

Ближе к рассвету Лили и Джеймс вернулись в домик в лесу. Они забрали свои волшебные палочки и одежду.

Укрывшись мантией-невидимкой, они вернулись в замок.

«Как хорошо, что сегодня воскресенье!» пронеслось в голове у Лили. Если верить часам на прикроватной тумбочке, то сейчас был полдень. Лили жмурилась, потому что солнце светило ей прямо в глаза. Сладко потянувшись, совсем по-кошачьи, ирландка встала с кровати, и подошла к окну. Снег сверкал, как драгоценные камни.

Лили взяла лист пергамента и начертала на нем одно лишь слово:

Да.

На подоконнике сидела, нахохлившись, сова-сипуха. Лили открыла окно, приблизилась к ней и осторожно ткнула ее пальцем. Птица мгновенно открыла огромные желтые глаза и возмущенно ухнула.

— Отнеси это Джеймсу Поттеру, — сказала Лили, привязав записку к лапе совы.

Сова расправила крылья и спикировала вниз. У самой земли птица набрала высоту и полетела к окнам спальни мальчиков седьмого курса.

Лили закрыла окно.

Надо все записать в дневник!

Лили взяла черную книгу в кожаном переплете.

* * *

22 декабря

Недавно проснулась.

Вчера было первое превращение. Надо сказать, ощущения не из приятных. Зато потом мы всю ночь напролет гуляли с Джеймсом. Мы носились по заснеженным полям, убегали в лес.

С ним я чувствую себя уверенно, как за каменной стеной. Я… Я ЛЮБЛЮ ЕГО! Да, именно так. Я люблю Джеймса Поттера. Безумство? Да. Сказал бы мне кто месяца два-три назад, что я буду общаться с Поттером, я бы Авадой Кедаврой его на месте убила.

Вчера ночью, в Домике, Джеймс предложил мне встречаться, я сказала, что подумаю. И вот, я только что написала ему ответ. «Да». Стоп! Сова!

Я вернулась! Записка от Джеймса. «Спускайся в Гостиную. Там никого. Я люблю тебя. Джеймс».

Бегу, бегу!

* * *

Лили спустилась по лестнице. Одета она была по-простому. Черные брюки, красная блузка. Волосы распущены. Внизу стоял Джеймс. Он весь светился, как начищенный галлеон. Когда до него оставалось три ступеньки, он протянул ко мне руки. Лили спрыгнула в его объятия. Он закружил ее по комнате. Ее рыжие волосы окутали их рыжим облаком. Джеймс опустил ее на пол и заглянул ей в глаза.

Когда его губы коснулись ее… Лили не знала, как это назвать, перемешивание душ или как-то еще, но она никогда не чувствовала ничего подобного, целуясь с другими парнями. Хотя сказать по правде, опыта у Лили было не много… Казалось, что соединяются не только их губы, а тела стремятся слится воедино. Ей хотелось утонуть в нем, соединиться не только физически, а… а…

Да что толку пытаться это описать?! Могу только сказать, что когда они целовались, Лили потеряла себя. Ей казалось, что у них с Джеймсом одно тело на двоих, одна душа на двоих. Ноги ее подкосились. Ей показалось, что она сделана из ртути, что в ее теле нет ни единой кости. Джеймс прижимал ее к себе, его руки нежно поглаживали ей спину…

И все бы ничего, если…

— Что за черт?! – на лестнице из спальни мальчиков материализовался Сириус. Лили испуганно отпрянула от Сохатого.

Сириус стоял и смотрел на Джеймса с Лили с открытым ртом. Он никогда бы не подумал, что Джеймс с Лили могут хотя бы разговаривать спокойно, а уж тем более целоваться. Джеймс испепеляющим взглядом посмотрел на Бродягу.

— Бродяга, ты так и будешь стоять на лестнице?

— Сохатый, уже ухожу.

Сириус скрылся.

Лили посмотрела на Джеймса и отвела взгляд, она села в кресло у камина и стала смотреть в огонь. Джеймс наклонился к ней и попытался поцеловать. Но она строго сказала ему:

— Нет.

— Что случилось? Тебе не понравилось? – детская растерянность отразилась на лице семнадцатилетнего гриффиндорца.

Лили про себя усмехнулась. «Не понравилось? Да знал бы ты, как я просто растворяюсь в пространстве от одного прикосновения к тебе, от одного твоего взгляда, от одного прикосновения твоих губ…».

— Нет, все в порядке. Просто, просто мне надо привыкнуть.

Джеймс обеспокоенно посмотрел на нее. Он ничего не понимал.