| Название: | Three Thousand Days of Innocence |
| Автор: | cinnamon badge |
| Ссылка: | https://www.fanfiction.net/s/3707227 |
| Язык: | Английский |
| Наличие разрешения: | Запрос отправлен |
Проверено на грамотность 
Нет, пожалуй, ничего более неудобного, чем оказаться на стороне проигравших в войне и продолжать жить лишь для того, чтобы поведать эту историю.
Драко Малфой, сидя как на иголках, ещё раз обвёл взглядом Большой Зал, наблюдая за воссоединением семей и родственников, оплакивающих умерших, за ликованием героев, залечивающих раны или озирающихся вокруг, едва не валясь от усталости. Драко и его родители просто сидели там, его отец по-прежнему был одет в мантию Пожирателя Смерти, но никто даже не собирался их арестовывать. Более того, они даже не ощущали себя здесь лишними, их попросту не замечали так же, как магглы не замечают вход в «Дырявый Котёл» — он есть, но никто не обращает на него внимания.
Его мать, всегда сдержанная и образцовая леди, сейчас изо всех сил пыталась сделать вид, что ничего особенного не происходит.
— Драко, дорогой, надеюсь, ты не отставал в учёбе, несмотря на потрясения предыдущего года, — заговорила она спокойным, невозмутимым тоном. — Полагаю, Ж.А.Б.А. будут перенесены, и я рассчитываю, что ты подготовишься к ним надлежащим образом.
— Оставь это на потом, Нарцисса, — с нажимом произнёс Люциус, накрывая ладонью её руку. Его глаза безостановочно оглядывали толпу, словно ожидая, что один из многочисленных авроров вот-вот вдруг подскочит и арестует его. — Необходимо, чтобы мадам Помфри осмотрела нас на наличие травм, после чего мы немедленно вернёмся в Уилтшир. Образование Драко второстепенно по сравнению с другими проблемами, существующими в данный момент.
— Образование Драко не второстепенно, — голос Нарциссы оставался спокойным, несмотря на настойчивый тон. Её голубые глаза вспыхнули едва сдерживаемым раздражением. — Ты знаешь, как много я сделала…
Драко больше не мог выносить подобных разговоров, они словно по-прежнему были уверены в том, что занимают высокое положение в магическом обществе, и точно знали, как в будущем будут развиваться события для них.
— Мама, — перебил он, — если мы собираемся как можно скорее отправиться домой, мне лучше пойти в свою комнату и собрать вещи. Я должен быть готов.
— Конечно, дорогой, — ответила Нарцисса, кивая. — Непременно убедись, что ты ничего не забыл.
— Да, мам.
Драко с облегчением поднялся из-за стола Слизерина и быстрым шагом направился к выходу из Большого Зала. Как только тяжёлая дубовая дверь закрылась за его спиной, гомон множества голосов тех, кому повезло выжить, стал гораздо тише.
Драко тяжело вздохнул. Всё должно было сложиться иначе. Он не знал, как именно, — не то, чтобы он жаждал победы Тёмного Лорда, ведь Драко определённо не хотелось провести остаток жизни в рабстве у этой уродливой твари — но всё должно было быть не так. Совсем не так. После всех лишений, которые пришлось вытерпеть его семье, после всех жертв, на которые они пошли ради человека, давшего грандиозные обещания и оказавшегося не в состоянии их выполнить. И что теперь? Что ему теперь делать? Что теперь с ним станет?
Драко вдруг почувствовал себя абсолютно беспомощным и, стерев со щеки предательскую слезу, направился в подземелья Слизерина. Сейчас ему следовало как можно скорее собрать все свои вещи и покинуть Хогвартс, возможно, уже навсегда. С завтрашнего дня наступит другое время. А о будущем он станет беспокоиться, когда у него появятся на это силы, и когда он будет к этому готов.
* * *
Люциус в третий раз вытащил из жилета карманные часы. Минутная стрелка едва ли сдвинулась со своего прежнего места.
— Драко, должно быть, встретил кого-то из слизеринцев, — медленно предположил он. — Ты знаешь, каким словоохотливым он иногда бывает.
— Я пойду, поищу его, Люциус, — ответила Нарцисса, не скрывая тревоги в голосе. Она так вцепилась в рукав мантии мужа, что у неё побелели костяшки пальцев. — Прошло уже около часа, у него не может быть настолько много вещей.
— Он в порядке, — упорствовал Люциус, но Нарцисса уже поднялась и покинула Большой Зал, не промолвив больше ни слова.
Ворча что-то себе под нос, он быстро последовал за женой, чувствуя на себе взгляды всех присутствующих в Большом Зале.
— Так много времени прошло с тех пор, как я в последний раз была в комнатах Слизерина, — заметила Нарцисса, спускаясь всё ниже и ниже в подземелья замка. — Но нам определённо сюда.
Они с лёгкостью отыскали зачарованные рыцарские доспехи, охраняющие вход в слизеринскую гостиную, и представились.
— Высокоуважаемое и достопочтенное семейство Малфоев.
Как только проход открылся, они ринулись по тёмному узкому ходу в общую гостиную. В камине мерцал слабый огонь, но в кожаных креслах вокруг него никого не было. В действительности, во всём крыле не было слышно ни звука, оно казалось абсолютно покинутым.
Люциус прошёл вперёд, без труда отыскав спальню семикурсников. После беглого осмотра стало очевидно, что комната тоже пуста. Чемодан Драко валялся открытым и нетронутым у подножия смятой постели.
— Он не появлялся в спальне, — с уверенностью заявил Люциус, возвращаясь к Нарциссе. — Подожди возле входа на тот случай, если он, в конце концов, придёт, а я обыщу замок.
— Верни нашего сына, — выдохнула она, сжав на прощанье руку мужа, сама оставшись караулить возле доспехов.
Во время своего тревожного осмотра Хогвартса, Люциус то и дело сталкивался с какими-то людьми, но нигде не замечал пепельной макушки Драко. Некоторые бросали унизительные комментарии в сторону его семьи, но Люциус просто проходил мимо, он по-прежнему выглядел весьма внушительно в своём чёрном плаще и мантии. У него была единственная цель, только одна мысль крутилась в его голове: найти сына, своего единственного сына, лишь недавно вернувшегося к ним и снова пропавшего.
Но Драко никто не видел. Тогда Люциус опустился даже до того, чтобы начать спрашивать студентов, преподавателей и даже призраков, не встречали ли они его сына, но все отвечали отрицательно. Один или двое сказали, что, возможно, видели, как Драко направлялся к выходу из школы, но это звучало абсурдно: зачем Драко бежать? Он должен был находиться где-то здесь.
Однако, спустя несколько часов тщетных поисков, Люциус уже готов был поверить во что угодно.
Он вернулся к Нарциссе, всё ещё дежурившей у входа в слизеринскую гостиную, и они вдвоём помчались на улицу, туда, где в бледной серости раннего утра, окроплённые росой, лежали умершие. Нарцисса звала Драко, снова и снова выкрикивая его имя. Когда Люциус заметил слабые следы на влажной траве, проступавшие то тут, то там, и бесследно исчезавшие в нескольких сотнях ярдов от дверей школы, его сердце сжалось.
— Куда он мог деться, Люциус? — воскликнула Нарцисса, едва сдерживая истерику из-за страха вновь потерять сына. — Где он?
— Я не знаю, — с горечью ответил тот. — Мерлин, Цисси, я… Я не…
— Драко! — надтреснуто закричала Нарцисса. Ветер усилил её голос, отозвавшийся эхом со всех сторон, пока она продолжала кружиться на месте, выглядывая сына везде: возле озера, у Гремучей Ивы, у кромки Запретного леса. — Пожалуйста, Драко!
— Драко! — громко выкрикнул Люциус, зорко окидывая взглядом территорию школы.
— Дорогой, где ты? Драко!
Их сын исчез.
Джинни Уизли искренне верила, что однажды она всё-таки придёт на еженедельное совещание их отдела вовремя.
К сожалению, этот счастливый день оказался не сегодня.
Всё началось с того, что Джинни проснулась не от звука своих радио-часов, играющих последний хит группы «Икар и Крылья» (сумасшедшую транс-песню под названием «Минотавр Микс», вызывающую у неё головную боль), а от звуков, которые издавали её соседи, занимающиеся громким и бурным сексом. Это могло означать только одно: Джинни проспала на сорок пять минут дольше, и ничто не спасёт её от чудовищного опоздания на еженедельное совещание, время начала которого, к несчастью, всегда оставалось неизменным.
И, конечно, от осознания того, что у отвратительной коровы, живущей по соседству, кто-то есть, а у неё, Джинни, — нет, ей становилось ещё хуже.
Потерпев фиаско в попытке одновременно помыть голову и почистить зубы, Джинни обнаружила, что, оказывается, последнюю порцию своих любимых хлопьев она съела ещё вчера утром. Довольствуясь безвкусной сухой булочкой с отрубями, оставшейся с незапамятных времен, она поспешно запихнула оставшиеся документы в сумку и, спотыкаясь, схватилась за ручку двери именно в тот момент, когда корова по соседству ударила чем-то в стену, разделявшую их квартиры, и закричала в оргазме.
Долбаная корова!
Джинни повстречала спешащего на работу Перси, когда они оба направлялись к общественным туалетам, служащим входом в Министерство Магии.
— Тебе нужен новый будильник, — сказал он напыщенно.
Джинни лишь традиционно закатила глаза, пристраиваясь в очередь следом за ним.
— А тебе нужна новая девушка, — огрызнулась она перед тем, как смыть себя в вестибюль Министерства.
— Твои слова меня ранят, — подчёркнуто драматично выдохнул Перси, а потом подмигнул и улыбнулся ей, когда они оба вошли в лифт. — Мама хочет собрать нас всех на ужин в субботу вечером, попросила меня всем сообщить.
— Гарри тоже на нём будет? — поинтересовалась Джинни, скользя взглядом по этажам.
— Да, но…
— Тогда скажи ей, что я не смогу прийти, поскольку дорогой Гарри поручил мне следить за кем-то той ночью, так что я буду на дежурстве самое раннее до полуночи.
Перси присвистнул.
— Кто бы мог подумать, что Мальчик-Который-Выжил-Дважды окажется таким непомерно обидчивым?
— Я могла бы с уверенностью это заявить ещё сто лет назад, — проворчала Джинни и, когда лифт, наконец, достиг её этажа, поспешно распрощалась с братом. Перси помахал ей, как только металлическая решётка лифта, звякнув, закрылась.
И хотя Аврорат не был даже близко таким безумно занятым, как в пиковые годы Второй Войны против Тома Риддла, это ещё не означало, что у них не оставалось достаточно работы. Этим утром комната, где были расположены кабинки рядовых сотрудников, пустовала, поскольку все авроры находились на собрании, к которому Джинни должна была присоединиться ещё двадцать минут назад. Пройдя по лабиринту из столов, она бросила сумку на своё тесное рабочее место и влетела в дверь конференц-зала так чертовски ловко, что заставила бы дорогую Тонкс с гордостью усмехнуться.
Гарри взглянул на неё поверх своих заметок, и его глаза замерли за стёклами очков.
— Благодарю, что присоединились к нам, мисс Уизли, — обронил он, возвращаясь к своему докладу. Рон, стоявший справа от Гарри, бросил на Джинни сердитый взгляд, когда она плюхнулась на своё место в конце стола.
Все эти обращения по фамилии у них с Гарри начались почти сразу после того, как Джинни порвала с ним примерно год назад. К тому же теперь Гарри следовал принципам Мы-Больше-Не-Живём-Вместе-Так-Что-Я-Не-Обязан-Относиться-К-Тебе-Хорошо и Ты-Не-Видишь-Ситуацию-С-Моей-Точки-Зрения-Значит-Получишь-Все-Паршивые-Задания. Любые надежды Джинни на то, что их разрыв пройдёт тихо и мирно, растаяли давным-давно, потому что Гарри оказался почти таким же нежным и чутким, как квиддичная команда «Сенненские Соколы»(1).
А ещё почти все друзья и родственники Джинни были на его стороне, что и стало последним гвоздём в крышку гроба их отношений.
— Давайте поздравим О'Коннелл, Джонсон и Вейн с успешным задержанием Яксли на прошлой неделе, — заметил Гарри со скучающим видом. Слабые аплодисменты послышались среди собравшихся авроров, Джинни заметила, что раздражение на лице Гарри усилилось: он, очевидно, хотел быть единственным, кому удалось поймать Пожирателя Смерти, в силу того, что миссия была грандиозным успехом для Министерства Магии и привлекла огромное внимание прессы и общественности. — Я говорил с Гермионой, судебное разбирательство над Яксли назначено в этом месяце, — продолжил Гарри. — Это, конечно, всего лишь формальность. Очевидно, что он будет приговорён к пожизненному заключению.
— Меньшего он и не заслуживает, — мрачно добавил Рон, и Гарри косо ухмыльнулся в ответ на его слова.
— Так и есть. Но у нас по-прежнему остаётся небольшая часть списка избежавших ареста, — напомнил Гарри, откладывая несколько пергаментов в сторону. — Есть какие-то новости по этому поводу?
— Есть сведения, что кто-то похожий на Трэверса был замечен в составе туристической группы в Монастыре Инчмахоме(2) на прошлой неделе, — доложила Ромильда Вейн, её карие глаза сосредоточились на Гарри. — Он был один и пытался смешаться с группой магглов, — она фыркнула, — ключевое слово пытался.
Гарри усмехнулся, сделав пометку в своём списке, который был покрыт неразборчивыми надписями и по большей части вычеркнутыми именами.
Он впервые составил список Пожирателей Смерти и военных дезертиров вскоре после окончания курсов авроров, а спустя пять лет активной работы в Аврорате в нём осталось лишь несколько имён.
— Так, вы с Долишем отправляйтесь в Шотладдию, чтобы выяснить там всё. Доложите обстановку незамедлительно, если он будет замечен снова, — Гарри провёл пальцем вниз по своему списку, закусив нижнюю губу. — Остаются только Рабастан Лестрейндж и Драко Малфой. — Он поднял глаза от пергамента и посмотрел на авроров. — Серьёзно? Никто ничего не слышал о Драко Малфое?
— Нигде ни слова, — ответил Чемберс.
Гарри вздохнул и откинулся на спинку кресла:
— Прочтите мне ещё раз отчёт о нём.
Чемберс повернулся к Джинни, которая вдруг поняла, что она единственная имела всю информацию о низкоприоритетных делах. Она порылась в неряшливой стопке своих файлов и, наконец, отыскав папку, подписанную «Малфой, Драко», открыла её.
— Последним, кто видел его, насколько мы можем судить, был Почти Безголовый Ник, — Джинни начала перечитывать чьи-то едва разборчивые заметки. — В Хогвартсе, утром после финальной битвы. Ник сообщил, что видел Малфоя, покинувшего Большой Зал и направлявшегося в подземелья Слизерина, потом он остановился, осмотрелся вокруг и зашагал прямо к выходу из замка. Это было восемь лет назад, никто не контактировал с ним и не видел его с тех пор.
— Хм, это не совсем точно, — вмешалась Ромильда, изогнув бровь. — Кто-то видел молодого человека, подходящего под описание Малфоя, во Флоренции около шести лет назад. Однако, когда мы прибыли для расследования, то не нашли никаких следов его пребывания там.
— Тогда, если уж точно придерживаться отчёта, его также якобы видели в Милане и Париже, — заявила Джинни немного резко, списывая раздражение на чувство голода: желудок требовал чего-то более существенного, чем чёрствая булочка. — Мы не знаем, был ли это именно он, поскольку наводки ни разу не подтвердились. Очень светлыми волосами обладают не только представители семейства Малфоев.
— Зато они выделяются в толпе, — заметила Ромильда, изучая свои ногти.
— Но Малфой не заслуживает активного первоочередного расследования, — вмешалась Анджелина, прежде чем Джинни смогла бы ляпнуть что-то, о чём потом пожалела бы. — За что он вообще находится в розыске? Подозрение в причастности к штурму, к которому он, вероятно, не имел никакого отношения? Кого это волнует, когда такие волшебники, как Трэверс и Лестрейндж, всё ещё на свободе?
— Нас волнует его местонахождение, поскольку он тогда исчез, и уже это весьма подозрительно, — ответил Гарри, снова окидывая взглядом присутствующих. — Он сбежал от семьи и друзей. Оборвал контакты со всеми, кого знал. Невиновные люди так не поступают! — он собрал все свои пергаменты вместе и с усилием их разровнял. — Но Анджи права, мы не должны концентрироваться на Малфое. Рабастан Лестрейндж, однако…
Двадцать минут спустя, когда собрание закончилось, и все начали выходить из конференц-зала, возвращаясь на рабочие места, Гарри остановил Джинни, не дав ей сделать и пары шагов к выходу.
— Джин, прости, я был так груб ранее, — сказал он, не встречаясь с ней взглядом. — Просто ты всегда опаздываешь на собрания, и…
— Ты имел полное право, Гарри, — ответила она, прижимая папки к груди. — Это всё будильник, он не может меня разбудить так же просто, как старый.
— То есть, как мой будильник, — поправил он, глядя на неё победоносно. — Возможно, тебе стоит…
— Я не перееду назад только для того, чтобы просыпаться на работу вовремя, — фыркнула Джинни. После чего, извинившись, обошла вокруг Гарри и направилась к своему рабочему месту.
Рон уже дожидался её там, сидя на краешке стола, когда Джинни покинула конференц-зал.
— Почему ты сегодня утром опоздала? — спросил он, скрестив руки на груди.
— Интервью «Ведуний» по ВРВ(3), не могла его пропустить.
Брови Рона взлетели вверх:
— Что? Джинни, ты не можешь…
— Я проспала, ясно? — она достала резинку для волос из верхнего ящика стола и собрала свои непослушные локоны на затылке. — Я проснулась от звуков моих совокупляющихся соседей, и день просто пошёл под откос.
Глаза её брата метнулись к приоткрытой двери в кабинет Гарри, а затем обратно к ней, и Рон наклонился ближе:
— Джин, — начал он умоляюще, — ты не можешь хотя бы попытаться выслушать его? Дать ему второй шанс? Постараться быть вежливой с ним, по крайней мере? Он — мой лучший друг…
— А ты — мой брат, — рявкнула Джинни. — Уже год прошёл с момента нашего разрыва, и вообще, у меня куча работы. Или ты ещё что-то хотел сказать?
Плечи Рона сникли, и он быстро встал.
— Да, э-э… подготовь документы на волшебника, использовавшего экспериментальные тёмные проклятия, которого мы поймали вчера. Они должны быть на моём столе к вечеру, так что я смогу сразу отправить их Гермионе, чтобы мне больше не пришлось спать на диване.
— Да, конечно, — кивнула ему Джинни, слегка улыбнувшись. Рон развернулся и направился к собственному кабинету, который находился через один от кабинета Гарри.
На протяжении всего утра авроры приходили и уходили, отвечая на вызовы начальства и Отдела Правопорядка, составляя следственные отчёты и допрашивая свидетелей. Джинни вздохнула, глядя на гордо шествующих в алых мантиях авроров, особенно на Ромильду Вейн, которая наверняка знала, насколько шикарно выглядит в своей облегающей форме. Что касается Джинни, то здесь не было ни одного задания, нуждающегося в её внимании, ни одного человека для допроса, только стопки документов и бланков.
После того, как она проработала аврором на протяжении пяти лет, Джинни была более чем уверена, что ненавидит свою работу. Даже до того, как они с Гарри разошлись и получали заманчивые задания направо и налево, у неё не было ни энтузиазма к тому, что она делает, ни наслаждения от хорошо выполненной работы в конце дня. Когда Джинни закончила седьмой год обучения в Хогвартсе, по уши влюблённая в Гарри и счастливая, что он вернулся, то безоговорочно последовала за ним в Программу Подготовки Авроров, когда Гарри решил, что это именно то, чем он хочет заниматься. Это выглядело как идеальный план: они были бы вместе всё время и развивали бы свои отношения. Джинни, наивно ослеплённая своими чувствами к нему, даже не понимала до конца, что это была только его мечта — стать аврором — не её.
Чем она в действительности хотела заниматься, так это пройти отбор в квиддичную команду, не важно, национальную или местную, любая бы подошла. У Оливера Вуда в команде был зловредный охотник три года назад, так что он регулярно появлялся в Аврорате с докладами о его поведении и потенциальными выводами о возможных инцидентах. Оливер обязательно останавливался возле стола Джинни во время каждого визита, и они непременно разговаривали о новостях лиги и игроках. Печально, но это были самые яркие моменты её работы, а тот факт, что Вуда признавали Самым Завидным Женихом по версии «Ведьмополитена» четыре года подряд, был, конечно же, лишь дополнительным бонусом.
Обед не наступал слишком долго. В момент, когда настенные часы пробили полдень, Джинни вскочила со своего места и почти бегом направилась в столовую Министерства на свою регулярную встречу за ланчем с Перси. Он ждал её за их традиционным столом рядом с одним из фальшивых окон, из которых открывался магически зачарованный вид на панораму города.
— Гарри даже не накричал на тебя, правда? — поинтересовался Перси, как только они приступили к обеду.
Джинни усмехнулась:
— Мама надрала бы ему уши, если бы он вздумал вопить, и ты об этом прекрасно знаешь. Он огрызнулся на меня, но позже даже извинился за это. Всё ещё пытается снова залезть ко мне в трусики.
Перси закатил глаза.
— Отношения строятся на чём-то намного большем, чем простое соитие, — чопорно заметил он. — Необходимо иметь основу из доверия и взаимного уважения, а также…
— И если ты закончишь предложение, то это окажется у тебя на голове, — прервала его Джинни, угрожающе взяв в руку чашку с томатным соусом. — Достаточно того, что Рон и Гермиона изо дня в день давят на меня всё сильнее, пытаясь заставить нас с Гарри снова сойтись, словно забота о Хьюго и Роуз недостаточно изнурительное занятие для них.
— Ладно, извини, — сдался Перси. — Я должен был это сказать в любом случае. Это действительно сработало для меня и Пенни. В жопу солидарность.
Джинни грустно улыбнулась.
— Ох, хотела бы я, чтобы Фред был здесь и слышал, как ты говоришь «жопа». Он гордился бы тобой.
— Уверен, он и не предполагал, что мне знакомо это слово, — кивнул Перси. — Он наверняка был бы приятно удивлён моим словарным запасом.
— Ты имеешь в виду «соитие»? Я думала, большинство людей называют это просто…
— Не будь грубой, — сказал Перси, задирая нос. — Я не хочу потерять аппетит от мыслей о том, как моя маленькая сестрёнка распутничает.
— Сколько раз ты перечитывал словарь?
— Замолчи и ешь свой обед.
1) «Сенненские соколы» (англ. Falmouth Falcons) — британская команда по квиддичу. Игроки носят тёмно-серую с белым униформу с головой сокола на груди. Девиз клуба: «Давайте выиграем, а если не выйдет, давайте проломим пару голов». «Соколы» известны грубой игрой. Такая репутация закрепилась за ними, благодаря всемирно известным защитникам, Кевину и Карлу Броудмоорам, выступавшим за клуб с 1958 по 1969 год. Поведение братьев вынуждало Министерство Магии, а в частности Отдел магических игр и спорта налагать запрет на их участие в играх на какое-то определённое время выступать, как минимум, четырнадцать раз.
2) Монастырь Инчмахоме расположен на Инчмахоме («Inch» означает остров), крупнейшем из трёх островов в центре Ментейт, недалеко от Аберфойл, Шотландия.
3) ВРВ — Волшебное Радиовещание
Несколько дней спустя Гарри вызвал Джинни к себе в кабинет. Это приглашение само по себе должно было её насторожить, учитывая, что, когда они находились на работе, и особенно, в присутствии посторонних, Гарри обычно предпочитал делать вид, что вообще её не знает. Но вот оно, послание Гарри, ярко-фиолетовый бумажный самолётик с просьбой найти время и заглянуть к нему до того, как Джинни отправится домой.
Любопытство взяло верх, так что она безропотно последовала указаниям, захватив с собой сумку и накинув мантию на плечи.
— Что случилось, Гарри? — поинтересовалась она, стоя в дверях его тесного кабинета. Джинни слышала смех Анджелины и Чемберса за своей спиной, тот отпустил очередную забавную шутку, когда они с Анджелиной уже уходили домой.
— Присядь, — сказал Гарри, указав на кресло, обитое ситцем, по другую сторону стола.
Джинни послушалась, любопытство съедало её теперь даже пуще прежнего из-за того, что её визит был обставлен так формально. Гарри слегка нахмурился, пробежав глазами развёрнутый на столе пергамент, перед тем как встретиться с ней взглядом. — Слушай, прежде чем я начну… Я и сам не знаю, зачем это делаю. Это полностью противоречит политике департамента, не говоря уже о протоколе Министерства…
— Может, ты всё-таки скажешь мне, в чём дело, и тогда я смогу решить, согласна ли я, — предложила Джинни. Гарри выглядел так, словно уже окончательно решил обо всём ей рассказать.
— Хорошо, — он через стол толкнул к ней свиток. — Это письмо, которое я получил сегодня утром от Нарциссы Малфой, — пустился он в объяснения, пока Джинни разворачивала лист и бегло просматривала содержание пергамента. — Она приглашает аврора, занимающегося делом Драко, на чаепитие в Малфой-Мэнор. Чтобы поговорить о нём и том, что нам известно.
Джинни вскинула бровь.
— Это совершенно точно противоречит нашей политике…
— Я знаю, но я переговорил с несколькими приближенными к министру, и они сказали, что Люциус Малфой готов сделать очень щедрое пожертвование. Мне тоже это не нравится, — быстро добавил Гарри, когда в глазах Джинни вспыхнул протест, — не пойми меня неправильно, нет ничего, что я презираю больше, чем коррупцию, но, я думаю, это к лучшему. Дело Малфоя безнадёжно. Никто его не видел, никто не знает, что с ним произошло… Насколько нам известно, он может быть попросту мёртв. Ты лишь воспользуешься возможностью в подходящей обстановке сказать им, что Драко не будет найден, если только он не явится прямо к нам лично и не заявит о себе.
Джинни кивала в такт словам Гарри, но замерла на последней фразе.
— Подожди… Тот сотрудник, который отправится в Малфой-Мэнор, это — я? — воскликнула она.
Гарри пожал плечами.
— Ты ведущий аврор по этому делу. Ты знаешь о нём больше, чем кто-либо другой. Ты — ведьма, которая идеально подходит для этого задания.
— Но Малфои ненавидят нас, — выпалила Джинни.
Гарри безрадостно улыбнулся.
— Нарцисса была крайне вежлива в письме, и я не приму отрицательного ответа. Не заставляй меня разыгрывать карту Я-Твой-Босс.
— Чёрт возьми! — пробормотала Джинни, мрачно глядя на послание Нарциссы Малфой, написанное безупречным каллиграфическим почерком. — Ладно, и ты собираешься отпустить меня, чтобы я отправилась на чайную вечеринку?
— Да, завтра. И не забудь, в субботу ты всё ещё следишь за тем волшебником для нас.
— Конечно, Гарри. Повеселись у мамы с папой, — она запихнула приглашение Нарциссы в сумку и отправилась домой.
Весь вечер и большую часть следующего утра Джинни размышляла о том, что изменилось в ситуации Малфоев. Они заявили об исчезновении Драко в Министерство магии, как только последнее прислало им повестку с просьбой явиться на допрос восемь лет назад. Мерлин, неужели прошло столько времени с тех пор, как Гарри нанёс поражение Тому Риддлу? Министерство тогда пообещало Малфоям поставить их в известность о любых изменениях в деле их сына, и какое-то время ещё существовала крохотная надежда найти его из-за множества непроработанных версий и вариантов. У Драко была куча друзей и довольно большая семья по линии отца, так что Стерджис Подмор, аврор, который опрашивал всех из окружения Малфоя, оставил в деле подробные записи о каждом опросе. Нет, они не видели Драко с момента смерти Тома Риддла. Нет, он не обращался к ним с просьбой одолжить денег или подыскать укрытие. Нет, они понятия не имеют, почему он скрылся без предупреждения.
Малфои знали, что никаких новостей нет. О таинственном исчезновении Драко из Магического Мира пестрели заголовки всех газет спустя даже несколько месяцев после падения Тома Риддла, он был самой лёгкой мишенью для всех тех, кто выжил в финальной битве. Рита Скитер, в частности, с огромным удовольствием задавалась вопросом, куда же подевался наследник Малфоев и что же он задумал. Её еженедельная колонка, восстановленная после оглушительного успеха книги «Жизнь и обманы Альбуса Дамблдора», стала одной из самых популярных разделов «Ежедневного Пророка» лишь исключительно благодаря истории Малфоя. Все её статьи были вырезаны и включены в его досье, и Джинни лениво просматривала их за своим столом во время затишья на поприще документации.
Наконец, около половины четвёртого она заглянула в кабинет Гарри, чтобы сообщить, что уходит, после чего отправилась по каминной сети из фойе Министерства в свою квартиру в Холборне, чтобы привести себя в порядок. Поскольку она собиралась посетить Малфой-Мэнор со служебным визитом, Джинни достала свою парадную мантию и убедилась, что её прическа на этот раз в порядке. Предыдущим вечером она позвала Луну Лавгуд — теперь Саламандер — чтобы подготовиться к светскому чаепитию, в соответствии с надлежащим протоколом. Ей жутко недоставало практики, но с появлением Луны дела значительно улучшились, и теперь Джинни чувствовала, что вполне готова ступить на вражескую территорию.
Приглашение Нарциссы включало координаты, дважды перепроверив которые, Джинни аппарировала, очутившись в грязном длинном переулке, с одной стороны огороженном высоким забором. Поскольку на дворе стояло лето, изгородь была покрыта зеленью и полна жизни, тёплый ветерок нёс богатый аромат трав и цветов. Джинни, глубоко вдохнув запах сельской местности, начала спускаться по дорожке, направляясь к внушительным кованым воротам, возникшим перед ней.
— Джинни Уизли, — представилась она воротам, чувствуя себя немного глупо, поскольку вокруг не было ни души. — Э-м… Я здесь для чаепития с…
Ворота вспыхнули зелёным. И больше ничего не произошло. Джинни, нахмурившись, сделала шаг вперёд и тут с ужасом обнаружила, что она просто прошла сквозь металл, ворота, по существу, являлись не чем иным, как дымкой. Слегка вздрагивая, даже несмотря на яркий солнечный свет, Джинни продолжила свой путь, глазея на павлина-альбиноса в палисаднике, последний наблюдал за ней, как ни странно, слишком умными для птицы глазами, пока она шагала к входной двери.
Крошечный домовой эльф поприветствовал её на пороге и проводил Джинни в просторную элегантную гостиную на первом этаже. Вся мебель была с мягкой бледно-зелёной обивкой, а высокие потолки свидетельствовали о наличии у хозяев поместья действительно огромных денег. Нарцисса уже была в комнате, неподвижно сидя в кресле, будто позируя для портрета, её длинные светлые волосы струились вниз по спине гладкой волной без малейшего намёка на локоны. Когда Джинни вошла, она поднялась и протянула ей тонкую руку.
— Мисс Уизли, — сердечно поприветствовала её миссис Малфой, пока Джинни пожимала протянутую руку. — Как хорошо, что вы пришли.
— Э-м… Спасибо за приглашение, — пробормотала Джинни, краснея.
— Не хотите ли выпить со мной чаю? — Нарцисса махнула рукой в сторону маленького столика, расположенного между двумя стульями королевы Анны, и стоящего на нём изящного фарфорового чайного сервиза.
— Это было бы чудесно, миссис Малфой, — кивнула Джинни, и они заняли свои места.
— Я знаю, что это весьма необычно для Аврората, — тихо начала Нарцисса, после того, когда они обе продегустировали чай и печенье. — Не стоит думать, что я не ценю уже сам факт того, что вы пришли.
— Миссис Малфой, на самом деле, я очень смущена из-за того, почему я здесь, — выпалила Джинни.
«Возможно, также из-за того, что я вляпалась в это», — подумала она.
— Вам известно, что Министерство обещало сообщить любую информацию относительно местонахождения вашего сына. Но у нас нет ни одной зацепки.
— Я прекрасно осведомлена о состоянии дела Драко, — пробормотала Нарцисса.
— Тогда вы согласитесь со мной, что было бы лучше просто закрыть его, и оставить всё, как есть, — сказала Джинни, наклоняясь вперёд. — Миссис Малфой, его… его уже, возможно, даже нет в живых.
По телу Нарциссы прошла лёгкая дрожь, но тщательно ею сдерживаемая, как и все остальные эмоции.
— Значит, я была права, Министерство просто сдалось.
— Дело зашло в тупик, — кивнула Джинни.
— Мисс Уизли… — Нарцисса издала тихий хриплый смешок. — Вы должны понять кое-что. Драко — мой сын. Мой единственный сын. И нет ничего, что я желала бы больше, чем снова обнять его, поскольку для меня он навсегда останется маленьким мальчиком, вне зависимости от того, сколько ему сейчас лет. Сегодня ему исполнилось бы двадцать шесть, — промолвила она. Джинни вздрогнула от неожиданности. — Я пропустила большую часть его жизни. Я не могу допустить… Я… — Нарцисса склонила голову и прижала пальцы к губам, держа их так, пока пальцы не побелели, но ни одна слезинка не скатилась по её щеке. — Если я скажу, что уверена, что он до сих пор жив, — прошептала она хрипло, — поможет ли это возобновить дело? Будет ли этого достаточно?
Сегодня явно был день сюрпризов.
— Вы знаете наверняка? — осторожно спросила Джинни. — Но как…
— Следуйте за мной, — Нарцисса стремительно поднялась и направилась к выходу из комнаты. Всё, что Джинни оставалось делать — это догнать её и последовать за ней по длинным прямым коридорам, пока они не достигли широкой просторной галереи, до отказа заполненной портретами практически идентичных светловолосых мужчин и женщин. Некоторые из них провожали Джинни любопытными взглядами, когда она появлялась в поле их зрения; большинство просто продолжали красоваться собой или спать. Как ни странно, пустая рама висела на правой стене в самом низу.
— Малфои, — произнесла Нарцисса, указывая на портреты. — С незапамятных времён каждый на фамильном древе Малфоев удостаивался портрета в этой галерее. Вы знакомы с чарами в кабинете Директора Хогвартса?
— Нет, — призналась Джинни.
— После того, как каждый директор отходит в мир иной, его портрет автоматически появляется на стене позади стола, — пояснила Нарцисса. — Так же и здесь. Как только кто-то из Малфоев умирает, его или её портрет появляется в этой галерее.
Джинни пробежала взглядом по нижнему ряду портретов, отметив, что даты на них самые недавние. Драко среди них не было.
— Итак… его портрета здесь нет. Вы полагаете, это означает, что он всё ещё жив?
— Я уверена в этом.
— Но как насчёт вон того портрета? — Джинни указала на пустую раму. При более внимательном осмотре оказалось, что на нём даже отсутствует табличка, в отличие от других. — Почему вы считаете, что он не может быть предназначен для Драко?
Слабая улыбка появилась на гладком лице Нарциссы.
— Эта рама предназначена для меня, — тихо промолвила она. — Я умираю, мисс Уизли. Пустой портрет появился в тот момент, когда целитель поставил диагноз, и однажды на табличке будет выгравировано моё имя.
Джинни тихо вскрикнула:
— Нет!
— Я очень хочу хотя бы раз увидеть Драко, прежде чем умру, — призналась миссис Малфой. — Именно поэтому я прошу Аврорат возобновить его дело. Вы обязаны найти моего сына, мисс Уизли.
Джинни нервно сглотнула.
— Он был замечен во Франции и Италии, — выдохнула она. — Но…
— Он вернётся домой, — произнесла Нарцисса, слегка кивая, как будто вопрос был решённым, и дело оставалось за малым. — Он всегда возвращается. Он принадлежит этому месту в Уилтшире, это у него в крови.
— Если его найдут, он будет осужден за бегство и участие в штурме замка, — сказала Джинни, отчаянно желая иметь достаточно сил, чтобы отвести взгляд от испуганных глаз Нациссы Малфой. — Это будет не такое возвращение домой, каким вы себе его представляли.
— Но он будет дома, — просто сказала миссис Малфой. — Это всё, что имеет для нас значение, для меня и Люциуса. Мы хотим, чтобы наш маленький мальчик вернулся домой, мисс Уизли. И вы именно тот аврор, который сможет найти его.
Остальная часть протестов Джинни застыла на её губах, она проследовала за Нарциссой назад по коридору и в фойе.
— Было приятно провести с вами время, мисс Уизли, — официально произнесла миссис Малфой. По взмаху её руки в помещении появился домовой эльф, чтобы открыть входную дверь. — Я надеюсь, в следующий раз, когда мы встретимся, вы принесёте хорошие новости.
— Хорошего вам дня, миссис Малфой, — мягко сказала Джинни, снова пожимая ей руку. Она развернулась и покинула поместье, тяжёлые дубовые двери с лязгом закрылись за ней.
Джинни осознала, что в течение всего лишь часа Нарциссе удалось полностью изменить её мнение. Она не занималась этим делом ранее, когда Драко только пропал, — это было в компетенции Подмора и Гестии Джонс. Они с тех пор были назначены на другие дела и, следовательно, не виделись с Нарциссой Малфой с глазу на глаз с того ужасного вечера: когда Драко исчез, когда Тонкс и Люпин были убиты, когда Фред лишился жизни.
Именно поэтому Джинни знала, что просто обязана взяться за это дело и довести его до конца. Из-за Фреда. У Молли был тот же взгляд в первые несколько лет после его смерти. Полное опустошение, беспомощность, безграничная печаль. Родители не должны хоронить своих детей. Смерть Фреда убила частичку сердца Молли, Джинни видела, что так же и отсутствие Драко разъедает изнутри душу его матери.
Джинни найдёт Драко. Она поклялась себе в этом в лучах заходящего над Уилтширом солнца, окрасившего всё вокруг оттенками красного и золотого, поклялась, что перед смертью Нарцисса Малфой снова сможет увидеть сына.
Все коллеги-авроры, работающие с ней бок о бок, были шокированы переменами, которые произошли с Джинни Уизли в течение нескольких последующих недель. Ведьма, которая всегда плелась в хвосте, жаловалась на свои задания и открыто выступала против руководителя отдела, исчезла. Напротив, теперь она с головой погрузилась в работу, предпочитая проводить большую часть своего времени, копаясь в досье Драко Малфоя и часто покидая уютное рабочее место в офисе для того, чтобы исследовать места, где, как сообщалось, он был замечен. Никто ей не верил до тех пор, пока однажды утром Джинни не вернулась со своей вылазки ярко-красной, со сгоревшей на солнце кожей. Она спокойно объяснила свой внешний вид тем, что погода в Италии оказалась более солнечной, чем она ожидала.
Теперь у Джинни были его колдографии. Блейз Забини предоставил одну, изображающую Драко семнадцатилетним на какой-то вечеринке: надменный блондин в дорогой одежде, посматривающий вокруг со скучающим видом. Не без помощи Гермионы, Джинни удалось создать неподвижную версию той же колдографии, чтобы иметь возможность расспрашивать магглов, не встречали ли они его.
Удивительно, но даже несмотря на годы, прошедшие с того времени, её попытки не были абсолютно безрезультатными. Самый первый человек, с которым Джинни удалось поговорить, торговец из Милана, сразу узнал Драко на фото.
— Si, il inglese! — воскликнул мужчина. — Он приходил сюда купить… продуктов, molto alimento(1).
— Как давно это было? — тут же спросила Джинни.
Маггловкий торговец наморщил лоб и перевёл заданный вопрос своему неуклюжему помощнику, который, немного помедлив, неуверенно ответил.
— Пять или шесть лет назад, — перевёл торговец. Я помню его, потому что его итальянский был perfetto, лучше, чем у Стефано, — он раздражённо глянул в сторону своего ассистента.
Джинни сделала пометку в своей маленькой записной книжке: свободно говорит по-итальянски.
— Можете рассказать ещё что-то о нём? — попросила она.
— М-м, очень печальный, il inglese, — произнёс торговец, нахмурившись. — Не улыбался. Всё время один. Девушкам он нравился… lui è molto bello(2). — Торговец обнадёживающе посмотрел на Джинни, которая покраснела и закивала, что поняла. Если и существовало что-то, с чем она готова была согласиться в отношении Драко Малфоя, так это то, что он был очень привлекательным. — Он не обратил внимания ни на одну женщину. Преступление не ценить хорошее вино и красивых женщин!
Путешествовал один… вынужденная изоляция? Джинни сделала ещё одну пометку в блокноте.
— Grazie, signore, — поблагодарила она торговца. — Если вы ещё что-то вспомните, пожалуйста, сообщите мне. — Она продиктовала ему номер мобильного, который Гарри когда-то посоветовал ей купить, и сейчас Джинни была ему за это благодарна, поскольку телефон действительно пригодился.
Ответы были практически одинаковыми, где бы она ни оказалась, в Милане или Флоренции, двух итальянских городах, где Драко был замечен. Большинство людей его не помнили, в чём Джинни совершенно их не винила, в то время как другие помнили его довольно отчётливо, как, например, первый маггл. Их описания Драко были примерно одинаковы: il inglese solo, как они его называли, — одинокий англичанин. Его никогда не видели в компании с кем-то ещё, или даже просто разговаривающим с кем-то; он приходил на протяжении нескольких месяцев, после чего исчезал, и свидетели в дальнейшем никогда ничего о нём не слышали. У одних торговцев Драко спрашивал о еде, у других — о расположении отелей, но чаще всего — о текущих новостях и прочих вещах.
— Il inglese, по-моему, он не читал газет, — признался один торговец удивлённо. — Он ничего не знал о Войне на Ближнем Востоке. Он расспрашивал о новостях так, будто только что вернулся из длительного путешествия.
Джинни, которая и сама практически ничего не знала о Войне на Ближнем Востоке, просто кивнула, не считая неосведомлённость Драко в политических перипетиях маггловского мира чем-то, стоящим внимания. Однако тот факт, что теперь он интересовался маггловскими новостями, всё-таки заслуживал упоминания в её записной книжке.
Из Италии Джинни отправилась в Париж, на Монмартр, где какой-то сквиб сообщил, что видел высокого и худого молодого человека с очень светлыми волосами, пьющего Оранжину(3) в одном из уличных кафе около четырёх лет назад. Здесь, к огорчению Джинни, она не узнала практически ничего: владелец кафе что-то раздражённо тараторил на французском, пока не заметил, что она не понимает ни слова. Только тогда он бросил коротко:
— Я уже много раз отвечать на этот вопрос. Я больше не видеть его с тех пор. Вы либо покупать кофе, либо уходить.
Не больше пользы было и от других людей, которых Джинни посетила на Монмартре и в остальных частях города. Они обычно ограничивались коротким:
— Нет, никогда не видеть его раньше, — хотя некоторые неохотно отмечали, что его лицо им знакомо.
Один француз всё-таки согласился рассказать о Драко, но лишь после того, как Джинни заказала в его заведении капучино.
— L'anglais(4), он вёл себя тихо, писать в дневник, — сообщил владелец ресторана. — Я думать, он жить неподалёку, приходить той же дорогой каждый день. Заказывать одно и то же, каждый день: Оранджину и une omelette, писать в дневник. Я думать, что он один из тех поэтов.
Джинни вернулась после этих интервью слегка обнадёженной по причинам, которые она не смогла бы сформулировать даже себе самой. Люди, с которыми она поговорила, на самом деле, не сказали ничего, что не было ей известно прежде. Джинни уже знала, что Драко везде появлялся в одиночестве, углублённый в собственные мысли, и ещё… Она листала страницы записной книжки в поисках нужной записи.
Интересовался маггловскими новостями.
Это был единственный момент из полученной информации, который стал абсолютно новым для неё. Джинни проверила и перепроверила записи Стерджиса Подмора, но он ни разу не упомянул этот факт, возможно потому, что не счёл это важным. Но Джинни думала, что это имеет значение, особенно, когда как-то зашла в кабинет Гарри спустя несколько недель после чаепития с Нарциссой Малфой.
— Мне нужна повестка в суд для Драко Малфоя и ордер на его арест, — смело заявила она, прежде чем успела даже присесть.
Гарри несколько раз моргнул округлившимися за стёклами очков глазами:
— Что? Зачем?
— Он не просто скрывается от Министерства, Гарри, он в бегах, — сказала Джинни, вытаскивая свою записную книжку. — Владелец парикмахерской во Флоренции сказал мне, что видел Драко, тот очень интересовался новостями и событиями в маггловском мире, войнами и так далее. Он скрывается, как маггл.
— Я думал об этом, — нахмурился Гарри, — учитывая, что мы не нашли его в волшебном мире.
— Разве ты не заметил? Это играет против него. Он разыскивается по подозрению в нападении, но с тех пор, как он сбежал, с тех пор, как прячется… Выглядит так, будто здесь есть связь, не так ли, учитывая его прошлое отвращение к магглам? Кто знает, в чём он ещё виновен!
Гарри закусил нижнюю губу, просматривая заметки Джинни.
— Ты права, Джин, — медленно согласился он.
Джинни с тяжёлым вздохом закрыла глаза:
— Но…?
— Но я был там, на Астрономической Башне, когда Малфой мог убить Дамблдора, и он не сделал этого, — это было именно то, о чём она подумала; было всего несколько историй, которые Гарри любил повторять больше, чем историю о ночи, когда погиб Дамблдор. — И я был там, в Выручай-комнате, когда мы искали диадему Рейвенкло. Я очень сомневаюсь, что Малфой сделал что-то хуже, чем в ночь, когда он пытался кого-то проклясть, а затем сбежал, прежде чем кто-то пострадал.
Брови Джинни сложились буквой V, так она нахмурилась.
— Это не меняет дело, Гарри, — тихо сказала она.
— Я думал, ты удвоишь усилия ради предсмертного желания миссис Малфой, а не для того, чтобы свершилось правосудие.
— Это одно и то же, — заявила Джинни, взмахнув рукой. — Я пообещала матери, что она снова увидит своего сына, но её сын также и преступник. Я не собираюсь его искать лишь для того, чтобы затем просто отпустить.
Гарри удивлённо взглянул на неё, снимая очки, чтобы протереть их.
— С каких пор ты стала такой фанатичной в вопросе задержания подозреваемых? — мягко поинтересовался он.
— С тех пор, как я, очевидно, должна доказать тебе, что способна справиться с делами высшей степени сложности, — холодно бросила Джинни, прежде чем забрать записную книжку и вернутся на своё рабочее место.
Но она беспокоилась по поводу правильности своих выводов и о том, удастся ли ей при случае справиться с арестом Драко. Позже за обедом Джинни призналась Перси, что не считает, будто её агрессивное поведение окажется хоть сколько-нибудь полезным в сложившейся ситуации.
— Он всё сильнее и сильнее раздражает меня, — посетовала Джинни, — и продолжает давать мне ужасные поручения. Гарри может быть невообразимо упёртым.
— Гарри очень уважает тебя, ты знаешь, — сказал Перси. — Покажи ему, что ты поглощена работой. И он не будет вредить тебе. Я знаю, что ты — выдающаяся ведьма, я оказывался под прицелом твоей палочки достаточно часто.
— Полагаю… Имею в виду… Чёрт возьми! Я потратила три года на интенсивные тренировки не для того, чтобы задерживать нашкодивших подростков с суицидальными наклонностями и старых, выживших из ума, колдунов, которые считают, что прожили достаточно долго, и закон им не писан.
Перси фыркнул.
— Насколько старых? Когда закон прекращает распространяться на волшебника?
Джинни закатила глаза.
— Где-то между сотней лет и никогда.
Она покинула Министерство магии после обеда, чтобы очистить мысли и немного успокоиться. Джинни переоделась в маггловские вещи и направилась вниз по Сент-Джеймсскому парку, широко раскинувшемуся рядом с Букингемским дворцом. Лужайка была усеяна людьми, которые просто лежали, греясь на солнышке, читая книгу или болтая друг с другом, или присматривая за детьми, играющими поблизости. Некоторые расстелили одеяла и устроили пикник, собираясь перекусить, пока кто-то возился с младенцем или отгонял мух от еды. Вечер был тёплым и каким-то тихим, несмотря на шумные пробки неподалёку. Складывалось впечатление, словно она попала в другой мир, другое место за пределами оживлённого переполненного Лондона.
Джинни уселась на траву недалеко от пруда с зеркальной гладью воды, отражающего Лондонское Око и Часовую Башню в своих тёмных глубинах. Группа молодых людей играла в агрессивную игру — регби — неподалёку от Джинни, так что она, сложив руки, некоторое время просто наблюдала за ними. Ей было достаточно интересно рассматривать всё вокруг: людей, деревья, пруд, задаваясь вопросом, почему её жизнь всегда казалась излишне поспешной.
Ей исполнится двадцать пять всего через несколько месяцев, а что у неё есть? Работа, которую она ненавидит, бывший парень, который не собирается сдаваться, никакой личной жизни, и друзья, поглощённые собственным семейным счастьем. В школе Джинни мечтала стать известным игроком в Квиддич, и её прекрасный принц должен был быть одним из её многочисленных фанатов, который влюбился бы в неё с первого взгляда. Она хотела родить трёх сыновей и, возможно, ещё дочку, иметь уютный дом, заполненный вещами, и больше ничего, кроме череды счастливых дней и ночей до конца своей жизни.
Однако в её мечтах не было и намёка на то, что она будет искать Драко Малфоя.
Джинни вздохнула в ответ на свои печальные мысли и вытащила принесённую с собой книгу, одну из того списка книг, которые рекомендовала Гермиона, но которые Джинни так и не заставила себя прочесть. Казалось, всё зависело исключительно от поисков Драко. Она неоднократно ловила себя на мысли, что думает об этом слишком часто за последние несколько недель: «Если я найду Драко, я буду довольна своей работой. Если я найду Драко, я заслужу уважение Гарри, и он оставит меня в покое. Если я найду Драко…»
— Эй, пригни голову!
Нечто резко вывело Джинни из задумчивости, всего за момент до того, как это нечто отскочило от земли и упало ей на колени. Она тихо вскрикнула, застигнутая врасплох, и потянулась за палочкой, спрятанной в заднем кармане джинс, когда поняла — никто не собирался атаковать её, это просто норовистый мяч для регби. Очевидно, расстояние между Джинни и игроками в регби было недостаточным, чтобы защитить её от последствий энергичной игры.
Джинни встала, всё ещё вздрагивая от внезапного выброса адреналина, и подняла мяч с земли. Один из парней, сопровождаемый смешками и подначками товарищей, направился в её сторону. Он был одет в пропитанную потом футболку «Ньюкасл Юнайтед».
— Извините за это, мисс, — обратился он к Джинни, виновато улыбаясь. — Я становлюсь жутким растяпой, когда поблизости находится красивая девушка.
— Я уверена, вы говорите это всем девушкам, — ответила она, инстинктивно флиртуя. Регбист засмеялся, Джинни бросила ему мяч, когда он находился ещё в нескольких метрах от неё.
И вдруг она замерла.
Парень улыбнулся ей, поймав мяч одной рукой, и, похоже, не заметил, как Джинни застыла.
— Только тем, которые отвлекают от игры, — поддразнил он, в его серых глазах плясали задорные искры. — Серьёзно, мисс, мы не хотели причинить вам вред. Больше вас не побеспокоим.
— Всё в порядке, — выдохнула Джинни, пытаясь изобразить ответную улыбку. — Действительно… Я…
— Тогда пока! — он улыбнулся ей в последний раз, после чего развернулся и побежал обратно к своим товарищам.
«Если я найду Драко, то всё наладится…»
Одному Мерлину известно, как волшебным образом так вышло, но Джинни была уверена: только что она сделала это.
1) Да, англичанин! (ит.)… Много еды (ит.)
2) Он очень красивый (ит.)
3) Оранжина (Orangina) — газированный напиток с цитрусовым вкусом и ароматом, изготовляемый с использованием апельсинового, лимонного и мандаринового соков, апельсиновой цедры и мякоти. Впервые этот напиток был представлен на торговой ярмарке во Франции, а продаваться начал во Французском Алжире алжирцем Леоном Бетоном.
4) Англичанин (фр.)
Игрок в футболке «Ньюкасл Юнайтед» вернулся к своим друзьям, его лохматые пепельно-белые волосы слегка приподнимались с каждым движением во время бега. Из-за физической нагрузки его кожа порозовела, но Джинни знала, что обычно она была бледной, как слоновая кость, гладкой и безупречной. И она никогда в своей жизни не встречала человека с глазами такого же серого оттенка.
Джинни наклонилась, чтобы снова присесть на траву, но потеряла равновесие и неуклюже плюхнулась на землю. Её взгляд был прикован к молодому магглу, который одновременно и был Драко Малфоем, и не мог им быть. После всех расследований Министерства на континенте и во всём Объединённом Королевстве… Он в действительности находился здесь, в Лондоне, всё это время? А во Франции и Италии тоже был он?
Джинни тряхнула головой и ошарашено уставилась в книгу. Нет. Это не он, это не может быть он. С одной стороны, на его лице не промелькнуло даже малейшего намёка на то, что он узнал её, Джинни прекрасно понимала, что не изменилась со времён Хогвартса до такой степени, чтобы он не смог сразу же узнать её: рыжие волосы всегда выдавали принадлежность к семейству Уизли. Но он ни взглядом, ни жестом, ни интонацией не показал, что они знакомы. На самом деле, если Джинни правильно помнила свои уроки о том, как читать язык тела, выглядело так, будто он находил её привлекательной, но скорее Том Риддл воскрес бы, чем Малфой признал бы привлекательной Уизли. Мог ли он стать настолько хорошим актёром за то время, пока скрывался от всего волшебного мира?
Джинни снова подняла глаза и обнаружила, что он смотрит на неё, немного наклонив голову, он кивнул ей, после чего снова вернулся к игре. Он должен был знать, кто она, или хотя бы догадываться. Он также должен знать, что его разыскивает Министерство магии, а Джинни знала, что Малфой скорее попытался бы сбежать или даже дисаппарировать посреди наполненного магглами парка. Она потянулась за палочкой в заднем кармане, сердце бешено колотилось. Чёрт возьми, она попадала в подобную ситуацию, по крайней мере, года четыре назад. Что она должна сделать? Вызвать подкрепление? Она окружена магглами со всех сторон, и она понятия не имеет, где находится ближайшая точка связи каминной сети. Сова будет выглядеть подозрительно, и, кроме того, у неё нет возможности даже позвать птицу. Даже если она просто выстрелит искрами, это бросится в глаза и будет непростительным при таком количестве не знающих магии свидетелей.
Джинни и уйти не могла, и не могла отправить сообщение. Она застряла.
Глубоко дыша, чтобы усмирить бешено колотящееся сердце, Джинни открыла свою книгу на первой попавшейся странице и уставилась в текст. Она проследит за ним, когда он будет уходить. Это было лучшее, что она смогла придумать. План был прост: подождать здесь, пока они закончат игру, последовать за ним до ближайшего тихого места и оглушить его. После чего аппарировать вместе с ним в Министерство, где она передаст его прямо в руки правоохранительных органов и убедится, что кто-то сообщит Малфоям, что их сын вернулся. Ловко и аккуратно, раз, два и готово. Если бы только её сердцебиение пришло в норму.
Хотя, опять-таки, было вполне нормальным, что она нервничает. Исчезновение Малфоя было самой обсуждаемой темой со времён окончания войны, а его унизительное возвращение вызовет ещё больший отклик общественности. Каждый захочет взять у неё интервью и узнать её историю, раскопать все скелеты, которые, как Джинни надеялась, были похоронены навсегда.
Она подняла глаза, Драко снова смотрел на неё. Они оба быстро отвели взгляд.
Джинни хотела бы прочесть его мысли. Почему он ушёл? Чем он занимался? Почему он здесь средь бела дня играет с магглами в регби? Она была уверена, что Драко никогда бы даже не прикоснулся к магглорожденной ведьме или волшебнику, не говоря уже о том, чтобы находиться в непосредственной близости к магглам и дышать с ними одним воздухом. Он действительно впал в крайность, раз скрывался среди магглов всё это время.
Спустя пятнадцать или двадцать минут непрерывного прокручивания в голове всех деталей её бесхитростного плана, попыток вспомнить, кто сегодня дежурит, и прикинуть, сможет ли она избежать всеобщего внимания на этот раз, Джинни услышала приближающиеся тихие шаги. Подумав, что это может быть Драко, она быстро подняла голову и увидела довольно брутального маггла в футболке с портретом Игги Попа, направляющегося к ней, одного игроков команды Драко по регби. Сердце Джинни вернулось на своё законное место в её груди, но она в замешательстве прикусила губу. Что происходит?
Он подошёл с лёгкой улыбкой на губах, хотя Джинни не смогла улыбнуться в ответ.
— Как ты тут? — произнёс парень с ярко-выраженным шотландским акцентом.
— Нормально, — отозвалась она, нервно дёрнувшись.
— Послушай, я не тот, кто будет вокруг да около ходить, вот так-то, — он опустился рядом с ней, запах разгорячённого потного мужского тела тут же ударил ей в нос. Джинни пришлось взять себя в руки после того, как она невольно содрогнулась от отвращения. — Мой друг вон там — парень, который выглядит так, словно не выходил на улицу со времён Ледникового периода, вон тот…
Джинни проследила взглядом за его указательным пальцем, направленным в сторону Драко. Последний разговаривал с другим игроком, вытирая лицо нижним краем своей футболки. Выглядело так, будто они собирались расходиться.
— Да, я вижу его, — кивнула Джинни, и её улыбка слегка увяла.
— Он упрямый осёл, — заверил её шотландец, ухмыляясь, — и чересчур гордый, чтобы признать это. Не мог оторвать от тебя взгляда, когда мяч отскочил сюда, и мы проиграли, это его косяк.
Джинни взглянула на него широко распахнутыми глазами.
— Ой… Ладно, я прошу прощения…
— Так что я себе прикинул: Саймон, сказал я себе, — продолжил он, — этот чувак — один из лучших игроков в регби, несмотря ни на что. Чтобы показать, что ты не в обиде, почему бы тебе не попросить для него номер у красивой девушки? — он пожал плечами и ухмыльнулся. — Это меньшее, что я могу сделать. Обычно я классно играю.
Джинни глянула на Драко и заметила, что он снова смотрит на неё, но пытается выглядеть безразличным. Последние лучи солнца отсвечивали от его волос, создавая сияющий ореол вокруг его бледного лица.
— Значит, он пялился на меня вовремя игры? — спросила она, пытаясь выиграть время. — Бедняжка.
— Стыдоба, — согласно кивнул Саймон.
Джинни закусила губу. Безусловно, обстоятельства изменились, и она быстро отбросила свой старый план следить за ним, когда Драко пойдёт прочь из парка. В конце концов, существовали и другие способы удостовериться, что он не сбежит от неё.
— Тогда, полагаю, меньшее, что я могу сделать, дать ему мой номер, — решила она.
Саймон просиял:
— Рад, что ты со мной согласна, куколка.
Джинни достала листок бумаги и маггловскую ручку из своей сумки и, написав на нём свой номер и имя, почувствовала двойное облегчение от того, что Гарри убедил её купить мобильный и научил, как им пользоваться. Саймон забрал листочек, поблагодарив её, и зашагал обратно к Драко и остальным игрокам.
Джинни внимательно наблюдала за ними и потянулась за палочкой, когда Саймон протянул Малфою листочек с её именем и номером телефона. Сейчас он прочтёт и попытается аппарировать прочь или как-то сбежать, несмотря на толпу свидетелей, окружавших их.
Но Драко откинул голову назад и засмеялся, когда увидел то, что было написано на листочке, толкнув Саймона локтем. Другие парни, наклонившиеся, чтобы прочесть написанное, тоже заулыбались, и Джинни показалось, что они поддразнивают его из-за симпатии к ней. Она всё ещё ждала, что Драко бросится убегать. Она была готова к этому.
Вместо этого Джинни ещё больше удивилась, когда Малфой сунул бумажку в карман и бросил мяч одному из своих друзей, направляясь в её сторону. Она вытерла внезапно вспотевшие ладони о джинсы и прикинула, как быстро сможет достать палочку, если дело дойдет до дуэли.
— И снова привет! — тепло сказал он, помахав рукой в знак приветствия.
Джинни тяжело сглотнула. Любые сомнения, зародившиеся в её голове ранее, улетучились. Этот красивый молодой блондин, одетый как маггл, играющий в регби с магглами, без малейшего следа магии вокруг него, был действительно давно исчезнувшим Драко Малфоем.
— Всё в порядке? — спросила Джинни, прикладывая ладонь козырьком ко лбу.
— Да, в порядке, — Драко улыбнулся, глядя на неё сверху вниз, и она начала понимать, что он ведёт себя совершенно ненормально. Когда вообще она могла видеть такую улыбку на его лице? Когда вообще было что-то кроме презрения и снисходительности в его голосе?
— Эй, — произнёс он, уперев руки в узкие бедра, — послушай, если Саймон сказал хоть что-то, что могло обидеть тебя…
— Нет, он вёл себя как истинный джентльмен, — сказала Джинни, заставив себя улыбнуться в ответ.
— Хорошо. Правда. Прекрасно, — продолжил он, проведя рукой по волосам. — Я рад, что ты сообщила ему имя и телефон… Это намного лучше, чем всё, что он когда-либо говорил.
Джинни поднялась, смахивая траву со своих джинсов и делая выражение своего лица приветливым.
— Саймон всегда такой требовательный? — поинтересовалась она, подходя ближе.
— Как правило, — кивнул в ответ Драко. Джинни посмотрела на него, гадая, что же с ним произошло за эти восемь лет. Он выглядел… спокойным. Счастливым. Его лицо стало полнее, не таким вытянутым, как когда они были детьми, но всё равно он был стройным, словно хорошо следил за собой. Это был не тот Драко Малфой, которого знали она и её братья, далеко не тот, этот был лучше, новая и усовершенствованная версия.
«Преступник! — вопило её подсознание. — Он — преступник!»
— Встреча с Саймоном заставила меня подумать, что остальные твои друзья такие же, — произнесла Джинни, скромно улыбаясь ему.
Драко засмеялся и провёл грязным кроссовком по траве.
— Так тебя на самом деле заинтересовали мои друзья? — Мерлин, интонация его голоса была такой же, как всегда, но всё же это не был тот Драко, которого она знала. — Стоит ли мне закончить этот разговор сейчас же, пока я не сделал что-нибудь постыдное?
Джинни пожала плечами.
— Я уже видела, как ты пропустил несколько простых подач, так что не знаю, что в твоём понимании может быть «постыднее».
— Туше, — ответил Драко, хватаясь рукой за сердце. — Ты права, считай, после этого я могу перенести что угодно.
— Делай, что хочешь, я не боюсь! — заявила Джинни, улыбаясь.
Он вытащил бумажку с её именем и номером телефона.
— Я как раз хотел спросить, будет ли это слишком самонадеянно с моей стороны, сохранить эту информацию так, чтобы я мог, ну, не знаю… Позвонить и пригласить тебя на ужин?
Джинни опустила голову, пряча головокружительную улыбку, тронувшую её губы. Она хотела бы, чтобы под рукой оказалось какое-то записывающее оборудование, чтобы запечатлеть этот просто-таки исторический момент: Малфой приглашает Уизли на свидание.
— Самонадеянно? — повторила она и сделала вид, что на миг задумалась. — Нет, это вовсе так не будет.
Губы Драко растянулись в изумительной улыбке, и в течение нескольких безумных секунд Джинни была полностью ослеплена. Он никогда прежде так не улыбался, но, Мерлин, каким красивым он становился, когда его лицо озарялось радостью, как сейчас.
— Это значит, что ты бы согласилась? Я спрашиваю сейчас, можно ли позвонить, и не знаю, правильно ли я понял?
— Теперь я, по-моему, тебя не поняла, — сказала Джинни, и они оба засмеялись. — Но да, я не против поужинать с тобой.
— Прекрасно, тогда… Думаю, в ближайшем времени, ты услышишь меня снова, — заметил Драко, нервно теребя бумажку.
— Жду с нетерпением, — ответила Джинни, осознавая, что это не совсем ложь.
— Эй! — крикнул Саймон, стоя рядом с друзьями Драко. — Мы идём в паб или нам стоит подождать до свадьбы?
Драко покраснел, и Джинни поймала себя на мысли, что это была самая милая вещь из всех, которые она когда-либо видела.
— Тебя не пригласим, придурок, — крикнул он в ответ, и Джинни хихикнула, когда Саймон показал неприличный жест рукой. — Познакомься с моим соседом по квартире, — сказал Драко с тяжёлым вздохом, — Саймон Кинкейд. Подожди, пока увидишь его после нескольких пинт пива.
— Думаю, тебе лучше поспешить, — улыбнулась Джинни.
— Да, но... Я позвоню завтра!
— Я проверю, чтобы мой мобильный был включён, — пообещала она. Но как только Драко развернулся, чтобы вернуться к своим друзьям, Джинни воскликнула:
— Подожди!
Он обернулся.
— Да?
— Я — Джинни, кстати. Джинни Бизли, — сымпровизировала она. Фамилия Уизли слишком редко использовалась за пределами магического мира, и она до сих пор не была уверена, где они с Драко находились.
Он закатил глаза и протянул руку. После рукопожатия сказав:
— Мои манеры обычно лучше, чем сейчас, уверяю. Приятно познакомиться, Джинни Бизли.
— И мне приятно познакомиться…
— Бен Гамильтон, к вашим услугам!
Он снова улыбнулся ей той восхитительно очаровательной улыбкой, после чего побежал к друзьям, Джинни проводила его взглядом. Её не покидало ощущение, будто она использовала портключ в другое измерение, где ничего не имело смысла, и Драко Малфой понятия не имел, кто он на самом деле.
Что, чёрт возьми, происходит?
Джинни возвращалась в свою квартиру в смятении, сжимая сумку в руках с такой силой, словно от этого зависела её жизнь.
Она не была до конца уверена, что сцена в парке произошла на самом деле.
Возможно, она просто задремала. И всё это ей только приснилось. Джинни думала о деле Драко так часто за последние несколько недель, что это, должно быть, повлияло на её подсознание.
Просто не существовало способа, благодаря которому он смог бы без использования маскирующих чар оставаться в Лондоне и жить, как маггл, скрываясь от Министерства на протяжении целых восьми лет.
Первое, что Джинни сделала, войдя в квартиру, это подошла к столу, поверхность которого была завалена документами из досье Драко, и снова просмотрела записи опросов из Франции и Италии. Они видели его фотографию. И сразу же узнали его. Несмотря на то, что она сказала Ромильде несколькими неделями ранее, Джинни знала, что такой цвет волос, как у Драко, встречается далеко не на каждом шагу. Не было смысла упускать из виду имеющиеся доказательства, как она опасалась прежде.
Но всё ещё оставался тот пропущенный период между днём, когда он покинул Хогвартс, и месяцами, на протяжении которых Драко был замечен в Париже, не говоря уже о большом временном отрезке между Флоренцией и сегодняшним вечером. Мог ли он и тогда находиться в Лондоне? Может, он был в отпуске, хотя Джинни не представляла, по какой причине он мог бы поехать в отпуск один. Кроме того, у него не было денег: одна из первых вещей, которые пообещали сделать Малфои — поставить Министерство в известность о любых подозрительных транзакциях с их банковского счёта, но ни одной транзакции не было.
Драко сказал, что Саймон — его сосед по квартире, из этого следует, что они делили квартплату на двоих. Джинни сделала очередную пометку в записной книжке:
Есть маггловская работа, банковский счёт, адрес.
Стоило отдать ему должное, Малфой проделал колоссальную работу, создав себе надёжный образ и прикрытие. Драко соответствовал своим друзьям по части одежды и сленга, знал правила маггловской спортивной игры. Ему было комфортно в компании магглов, значит, он находился в их окружении на протяжении довольно длительного времени. Более того, они выглядели так, будто им искренне нравился Драко, и уже это заставило бы Гарри и Рона громко смеяться от одного лишь предположения.
Джинни вздохнула и откинулась на спинку стула. Время, чтобы беспокоится обо всех этих «Почему?» настанет позже, когда Малфой окажется под стражей и действием Сыворотки Правды. Она уже строила планы насчёт того, что стоит позаботиться о наличии аврора-оперативника, который бы следил за ними во время свидания и, в случае необходимости, помог бы ей с задержанием Драко. Было бы неплохо, если бы Малфой выбрал для их совместного ужина какое-нибудь тихое местечко, чтобы не пришлось вызывать Стирателей памяти. Джинни наморщила нос. Она никогда не любила отправляться на задания вместе со Стирателями памяти, уже того, что этот придурок Захария Смит был одним из них, оказалось достаточно, чтобы Джинни невзлюбила весь их отдел.
И опять-таки стоило учитывать Драко. Его выдуманное имя. Его спокойную дружелюбную манеру поведения. Джинни написала Бен Гамильтон в своей записной книжке и обвела в кружок. Имя и фамилия были абсолютно маггловскими — она была уверена, что в волшебном мире нет ни одного Гамильтона. Почему он выбрал именно эту фамилию? Как он до неё додумался? Каким образом ему удалось объяснить отсутствие маггловских документов своим работодателям, банку, соседям по квартире? Если только он не прибегнул к использованию «чёрного рынка», чтобы достать свидетельство о рождении, паспорт, водительские права…
Джинни устало потёрла глаза. Было так много пробелов в этом деле. Больше всего вопросов вызывал сам факт того, как ей удалось найти его, все эти кусочки никак не желали собираться в цельную картину. Амнезия — всплыла мысль в голове Джинни — но это звучало слишком смехотворно, потому что подобная серьёзная потеря памяти могла случиться только в романах. К тому же, как ей было известно, Драко не получал никакой травмы во время финальной битвы и, следовательно, не мог страдать от её последствий. Но, несмотря на это, прошло уже восемь лет, и Джинни прежде никогда не слышала о потере памяти, которая имела бы столь длительный эффект.
Тем не менее, она набросала убедительный сценарий и добавила его к своим записям. Драко, решив, что не хочет быть на стороне проигравших в войне, и, возможно, опасаясь последствий своих взглядов, покинул магический мир, чтобы переждать послевоенную суматоху. Но учитывая, что он был из обеспеченной семьи и плохо осведомлён о мире магглов, мог попасть в происшествие, вполне вероятно, автокатастрофу, если задуматься, насколько опасными эти штуки могут быть, и пострадал от травмы головы, результатом которой и стала амнезия. Ни у кого не было никаких записей о нём в маггловской больнице, он официально не являлся жителем Великобритании, но его фотографию могли опубликовать в газетах или показать по телевидению в надежде, что кто-то его узнает. Но никто бы не смог его узнать, потому что волшебники не читают маггловских газет и не смотрят маггловские новости.
Но всё же, действительно ли он не узнал её? Разве не могли её рыжие волосы, имя или внешность запустить какой-то скрытый механизм его памяти? Неужели это неспособно было вызвать хоть малюсенький всплеск дикой неконтролируемой магии, которая бы оказалась подозрительной?
Это означало, что Джинни вернулась к своему первоначальному вопросу: что, чёрт возьми, происходит?
Она снова апатично принялась листать записи Стерджиса Подмора, слабо надеясь, что какой-то из изложенных фактов натолкнёт её на новую мысль, возможно, какая-то новая идея появится в голове, необычный взгляд на произошедшее, ранее даже не возникавший в мыслях…
На самой первой странице дела Малфоя имелось подробное описание свидетельства Почти Безголового Ника.
Брови Джинни взлетели вверх. В этом был смысл, ведь так, Ник видел всё? Он видел, как Драко направлялся в подземелья Слизерина тем утром — что подтвердили Малфои, рассказавшие, что он пошёл собирать вещи — а потом резко изменил направление и покинул замок. Что-то в этом было. Что заставило его передумать?
Следующим утром Джинни аппарировала в Хогсмид и тут же отправилась в Хогвартс, к тихому и величественному замку в шотландском тумане. Было непривычно находиться здесь не во время учебного года, нигде не было видно студентов: ни у теплиц, ни у хижины Хагрида, никаких трелей звонка, сообщающего об окончании уроков, ни одного обрывка разговора студентов, обсуждающих домашнюю работу или уроки. Джинни отправила свой патронус, дикую лошадку, с сообщением в замок и осталась стоять у ворот, дожидаясь ответа.
Двадцать минут спустя знакомый силуэт показался по ту сторону ворот Хогвартса, человек приветственно помахал ей, поскольку находился вне зоны слышимости.
— Джинни! — воскликнул Невилл Лонгботом, улыбаясь от уха до уха. — Безумно рад тебя видеть! Как дела?
— Всё в порядке, Нев, — кивнула она, улыбаясь в ответ. Он снял защитные чары с ворот и впустил её внутрь только для того, чтобы стиснуть в объятиях так сильно, что у Джинни захрустели рёбра.
— Что заставило тебя проделать весь путь сюда? — поинтересовался Невилл, разглядывая её алую аврорскую мантию.
— Дела Министерства, конечно, — она указала на свой значок. — Я надеялась поговорить с Почти Безголовым Ником.
— Тогда это, видимо, насчёт Малфоя, — уверенно предположил Невилл, кивая и запихивая руки в карманы. — Я в курсе, так как в последнее время Ник только и говорит о том, что он был последним, кто видел его. Всё ещё ведёте поиски, да?
— У меня есть несколько зацепок, — уклончиво ответила Джинни. Он только пожал плечами и повел её к замку.
Невилл почти не изменился с тех времён, когда был студентом. Он заметно возмужал за свой последний учебный год в школе и летнюю сессию, устроенную МакГонагалл, чтобы убедиться, что семикурсники догнали программу и в состоянии успешно сдать Ж.А.Б.А. Теперь Невилл возвышался над Джинни почти на голову, его некогда круглое лицо уже не было таким по-детски пухлым, а каштановые волосы выглядели немного растрёпано как для исследователя и аспиранта в области Гербологии. На самом деле, он обладал заметным сходством с профессором Люпином, с его формальным внешним видом и поношенной одеждой.
— Дело о его исчезновении крайне любопытное, правда? — на ходу спросил Невилл. — Малфои. Я имею в виду, его мать и отец благополучно избежали ареста после войны, а Драко, скрывшись, якобы подтвердил свою причастность ко всем мыслимым и немыслимым преступлениям. Насколько мне известно, тогда он атаковал лишь одну из сестер Патил и то простым заклинанием, и всё. Мне кажется, он не заслуживает того, чтобы находиться в розыске.
— Извини, мне нельзя обсуждать дела, — пробормотала Джинни.
— Всё в порядке, — Невилл тепло улыбнулся ей. — Я и не жду, что ты ответишь. Я за всё лето отвык от людей, здесь только я и несколько других преподавателей, у которых нет семей. Даже приятно поболтать с кем-то новым.
— Ты же знаешь, что можешь появляться Норе, когда только пожелаешь, — напомнила ему Джинни. — Мама беспокоится о тебе всё время, переживает, хорошо ли тебя кормят. Скажу ей, чтобы прислала свежих пирожков.
— Обожаю блюда твоей мамы, спасибо, — хихикнул Невилл. — Как бы хороши ни были работающие в Хогвартсе домовые эльфы, им никогда не превзойти в кулинарном мастерстве Молли Уизли.
Они вошли в замок сквозь двойные дубовые двери и прошли через холл. Серебристый силуэт показался на верхней площадке меняющей направление лестницы — Почти Безголовый Ник как раз вернул на законное место свою почти отрубленную голову.
— Доброе утро, мисс Уизли, — поприветствовал он, пролетев вниз над ступеньками. — Я совершенно случайно услышал, что вам нужна моя помощь.
— Привет, Ник. Да, мне снова необходимо расспросить вас о Драко Малфое.
— Я буду наверху в своём кабинете, если понадоблюсь, — сообщил Невилл, поднимаясь по лестнице.
— Спасибо, профессор Лонгботтом, — официально отозвался Ник. Джинни и Невилл обменялись улыбками до того, как Невилл зашагал прочь, тихо насвистывая «Минотавр микс».
— Боюсь, я рассказал мистеру Подмору всё, что мне было известно про то утро после финальной битвы, — сказал Ник, когда Невилл скрылся из виду. — Конечно, тогда я и не знал, насколько полезной может оказаться моя наблюдательность, поэтому воспоминания мои не кристально ясны. Я видел, как мистер Малфой покинул Большой Зал, направляясь к ступенькам в подземелья Слизерина, но внезапно без какой-либо очевидной причины остановился, а потом резко изменил направление и отправился наружу.
— Где вы находились, когда видели его? — спросила Джинни. — Что вы делали?
— Я был одним из тех, кто нашёл тело старшего из братьев Криви, — опечалено произнёс Ник, складывая вместе свои полупрозрачные ладони. — Я направлялся за кем-нибудь, кто смог бы перенести его тело в Большой Зал к остальным жертвам. Я был прямо здесь... — Ник жестом указал на верхнюю площадку лестницы. — Малфой показался справа, когда я был наверху.
— Где именно он остановился?
Ник проплыл буквально с десяток футов по коридору, ведущему ко входу в подземелья.
— Он остановился прямо здесь, и замер, не двигаясь несколько мгновений. Я в не слишком-то товарищеских отношениях со слизеринцами, ведь это не мой факультет, но, тем не менее, я забеспокоился и окликнул его. Он полностью меня проигнорировал. Я снова обратился к нему, спросив всё ли в порядке, а он развернулся и зашагал к дверям, даже не взглянув на меня, хотя я и находился прямо за ним.
Джинни удивлённо подняла брови. Она прежде не слышала эту часть истории.
— Как считаете, получится ли у меня взглянуть на это воспоминанием в омуте памяти?
Ник покачал головой.
— Я же призрак, мисс Уизли. Все заклинания проходят сквозь меня.
«Проклятие!» — Джинни горестно вздохнула, но, тем не менее, попыталась сохранить учтивое выражение лица, кивая в знак того, что ожидала такого ответа. Вот бы кто-нибудь ещё оказался там и видел, как Малфой ушёл!
Джинни зашла в кабинет Невилла, чтобы попрощаться, а потом забежала к МакГонагалл, чтобы поздороваться, до того, как вернулась в Хогсмид и аппарировала обратно в Лондон. Странный звук встретил её в тот момент, когда Джинни вошла в квартиру. Он звучал как дребезжащее исполнение Марсельезы, доносящееся из её сумки, которая валялась на диване в гостиной. Это звонил её мобильник. Гарри выбрал эту мелодию специально, чтобы позлить её из-за прежней горячей нелюбви Джинни к Флер Делакур.
Перевернув всё содержимое сумки в поисках раздражающе звенящего мобильника, Джинни, наконец, вытащила его, нажала зелёную кнопку и приложила телефон к уху:
— Э-э... Алло?
— Привет, Джинни? Это Бен Гамильтон, мы встретились... Хм, примерно шестнадцать часов назад...
Мерлин Всемогущий, звонил Драко!
— Ох, да, конечно, — отозвалась Джинни максимально дружелюбным тоном. — Не ждала услышать тебя так скоро.
— Э-м... — его голос звучал разочарованно. — Я просто подумал... Но если у тебя уже есть планы на сегодняшний вечер, то я пойму...
— Нет-нет, я просто немного удивилась, всего-то. — Джинни присела на диван, прижимая телефон плечом к уху. — Просто знаешь, обычно парни говорят, что перезвонят завтра, а перезванивают в лучшем случае через неделю.
Он хмыкнул.
— К счастью, я не отношусь к этому типу парней.
Джинни опять почувствовала, как от его слов в животе запорхали бабочки, и улыбнулась:
— К счастью.
— В любом случае, я позвонил потому, что мы с друзьями собираемся у О'Нилла, чтобы посмотреть матч на их большом плазменном экране, так что я хотел спросить, не против ли ты присоединиться к нам?
Джинни понадобилась пара мгновений, чтобы расшифровать, о чём он говорил. Мерлин, если она собирается продолжать с ним общение в том же духе, ей жизненно необходимо провести серьёзное исследование маггловского мира.
— А кто играет? — спросила Джинни, надеясь, что её вопрос был задан к месту.
— «Челси» и «Вест Хэм». Мы все болеем за «Вест Хэм», так что, пожалуйста, оставь свою футболку «Челси» дома.
Джинни хихикнула.
— Тебе не найти большего фаната «Вест Хэм», чем я, — соврала она.
— Боже правый, женщина, в таком случае я просто обязан на тебе жениться.
Повисла неловкая пауза, и Джинни прикрыла лицо рукой:
«Это действительно происходит? — подумала она. — Происходит на самом деле?»
— Я хотел спросить, — беззаботно продолжил Драко, — какой у тебя адрес? Чтобы я мог забрать тебя у дома.
Джинни продиктовала Драко свой адрес, и он пообещал, что вечером зайдёт за ней.
Закончив разговор, Джинни тут же помчалась к камину, бросила в огонь летучий порох, и вызвала по каминной связи Дина Томаса.
— Дин! — громко позвала она, как только её голова появилась в камине гостиной его дома. Комната была пуста. — Дин, это Джинни, мне срочно нужна твоя помощь!
Дверь на другом конце небольшого коридорчика, соединенного с гостиной, распахнулась, и из неё выбежал Дин в одних только пижаме и носках, поскальзываясь на гладком полу.
— Джинни, что стряслось?
— У меня сегодня свидание с фанатом «Вест Хэм», и я сказала ему, что тоже болею за эту команду, — выпалила она.
Дин, очевидно, вообразивший, что её жизнь, как минимум, в смертельной опасности, тотчас остановился и несколько раз моргнул.
— Погоди, ты из-за этого так кричала? Ох, Джин, — выдохнул он, облегчённо рассмеявшись. — Хорошо, тогда заходи, я вкратце расскажу обо всём, что стоит знать.
Джинни вылезла из камина и принялась отряхивать прилипший к одежде пепел.
— У меня тут где-то была запасная футболка, можешь её надеть, — предложил Дин, и она последовала за ним в его захламлённую спальню. — Начнём с того, что «Вест Хэм» присоединился к Футбольной лиге в 1919 году...
Джинни внимательно слушала всё, что рассказывал ей Дин, начиная с описания Болейн Граунд, где «Вест Хэм» играла свои домашние матчи, и биографий лучших игроков команды, и заканчивая текстом их гимна.
— Если упомянёшь мастерство Грина, когда он забил тот шикарный гол в матче против «Арсенала» в прошлом году, тогда у тебя стопроцентно сегодня ночью будет секс, — Дин нашёл запасную футболку в глубине шкафа, и Джинни клятвенно пообещала вернуть её, когда соберётся уходить. Время уже близилось к обеду, так что он предложил угостить Джинни индийской едой, которую они вдвоем и съели в его тесной кухне.
— Должно быть, он действительно классный парень, раз уж ты готова приложить столько усилий ради него, — заметил Дин, когда они уже доедали цыпленка тандури. — Никогда бы не подумал, что ты способна на нечто подобное.
Джинни сглотнула и беспомощно подняла на него взгляд. Дин работал в рекламном отделе «Ежедневного пророка», поэтому она не могла обсуждать с ним дела, но в его словах действительно было рациональное зерно. Джинни не стоило придумывать что-то с Драко — она должна была, не задумываясь, арестовать его, а не идти с ним на свидание. Но она так ни с кем и не встречалась после разрыва с Гарри и, честно говоря, была слишком взволнована из-за предстоящей встречи, прямо сама не своя.
— Да, — произнесла Джинни медленно, — он определённо хорош.
— Ты меня с ним познакомишь при случае? — поинтересовался Дин. — Если он фанат «Вест Хэм», то просто не может быть плохим парнем.
— Ну... Он... — Джинни нервно откашлялась. — Вполне очевидно, что он — магглорожденный, — солгала она.
Дин закатил глаза.
— Да, я уже догадался.
— И... Я хочу сказать, что сейчас всё выглядит очень радужно, но я не уверена, как долго это продлится.
— Ладно, так и быть, — пожал плечами Дин, — но ты береги себя, Джин. Готов поспорить, сегодня вечером вы будете смотреть матч, и, если он будет уделять больше внимания тебе, чем игре — отлично, просто имей это в виду...
Джинни моргнула.
— Иметь в виду что?
— Что это может зайти намного дальше, чем ты думаешь, — заявил он, ухмыляясь. — Иногда такое случается, ну, знаешь, отношения.
Джинни улыбнулась себе в тарелку.
— Тогда, может быть, тебе стоит рассказать мне побольше о «Вест Хэм», — предложила она. Дин засмеялся в ответ, и на Джинни полился целый водопад информации. К тому времени, как она покинула его квартиру, почти час спустя, она знала каждого игрока, входящего в состав команды, и номер его майки, а ещё всех их главных соперников из других команд, самые известные матчи последних десяти лет, имена всех членов тренерского штаба...
Драко предложил вечером перед свиданием забрать её возле дома, и Джинни едва удалось подавить смешок, когда она увидела его машину, припаркованную на обочине. Когда он сказал, что собирается забрать её, Джинни автоматически представила их на мётлах.
— Всё в порядке? — уточнил Драко, когда она открыла дверь подъезда и обнаружила его, стоящего на верхней ступеньке. Джинни уловила лёгкий аромат крема после бритья и шампуня, запах которых был просто божественным. Малфой был одет в бледно-голубую рубашку на выпуск с расстёгнутыми верхними пуговицами и выцветшие джинсы, выглядевшие несколько элегантнее, чем то, как по представлению Джинни должна выглядеть одежда для паба, но она решила, что у него была веская причина одеться именно так.
— Вау, — сказал Драко, когда она вышла. — Ты... Э-э… Ты отлично выглядишь.
Джинни покраснела. Она была в футболке Дина, которую завязала на талии, чтобы та не выглядела слишком мешковатой, облегающих джинсах и босоножках.
— Вперёд «Вест Хэм»! — проскандировала Джинни, улыбаясь ему.
— Аминь! — Драко повел её к своей машине, маленькой и старенькой, но необыкновенно чистой, а затем открыл для Джинни дверь пассажирского места.
— Мои друзья будут ждать нас там, — сказал Драко, мастерски съехав с тротуара и вклинившись в общий поток машин. — Некоторые из них тоже придут с подругами, так что ты не будешь там единственной девушкой.
Подруга. Джинни заметила, как в её животе словно запорхали бабочки при этом слове.
Они вели лёгкий разговор ни о чём, пока Драко ехал по городу. Он рассказал, что живёт в Эрлз-Корте в таунхаусе(1), который снимает вместе с двумя другими друзьями.
— Саймон, ты уже встречала его раньше, а ещё Джон Палмер, он тоже был тогда в парке. Мы прекрасно ладим, учитывая, что мы живём в соседних комнатах, причём они оба жуткие неряхи.
— Но ты нет? — хитро уточнила Джинни.
— Нет, я не выношу беспорядка, — напыщенно заявил он, и Джинни вздрогнула, услышав в его голосе до боли знакомые интонации. Складывалось впечатление, словно кто-то нашёл актера на роль Драко, но смешал личность Малфоя со своими собственными чертами. Она знала, что Драко уделял много внимания своему внешнему виду — даже в школе он никогда не позволял себе ходить непричёсанным или с мятыми складками на рубашке, — и Джинни не могла представить, что он живёт в каких-либо, кроме первозданно чистых условий. Все эти выводы она отложила на задворках сознания, чтобы потом внести в свою записную книжку.
Но больше всего Джинни заинтересовала часть разговора, в которой Драко спросил о её семье, и она впоследствии задала тот же вопрос и ему. Его физическая реакция была такой слабой, что могла остаться незамеченной кем-то непосвящённым, но Джинни сразу же обратила внимание, что его руки, лежащие на руле, пока он вёл машину, едва заметно сжались настолько, что костяшки пальцев побелели.
— Мои родители умерли, — тихо промолвил он. — Они были моей единственной семьёй, так что теперь я остался один.
— Мне жаль, — пробормотала Джинни, от переизбытка информации её голова шла кругом.
Его ответ не давал ей покоя всё оставшееся до конца поездки время. Наконец Драко припарковал машину и повел Джинни к ярко освещённому ирландскому пабу, где они могли посмотреть футбольный матч. Небольшая компания парней и девушек уже ждала их внутри, и Драко поспешил представить им свою спутницу. Саймон Кинкейд, сверкая своими карими глазами, уже пробирался сквозь толпу, чтобы приветствовать Джинни чмоком в губы.
— Добро пожаловать, дорогая! — воскликнул он.
— Большое спасибо, — сказала Джинни, стараясь не рассмеяться. Саймон так сильно напомнил ей Фреда, что она не понимала, почему другие не поцелуются с ней так же, как он.
— По-твоему, это смешно? — раздражённо проворчал Драко.
— Право первой ночи(2), приятель, — сказал Саймон, обняв Джинни за плечи. — Просто проверяю своё право на первую ночь.
Драко напряжённо улыбнулся.
— Ты будешь что-нибудь пить?
— А… Гиннес, пожалуйста, — сказала Джинни. Он кивнул и направился к бару.
— Ах, и я снова справился с заданием, — хохотнул Саймон, наклоняясь к Джинни. — Дневная норма выполнена.
— У Саймона талант играть на нервах у Бена, — сказал парень с грязными светлыми волосами, ранее Драко представил его как Джона Палмера, его третьего соседа по квартире. — Если придётся, Саймон готов прыгнуть под колёса автобуса ради любого из своих товарищей...
— Но в случае с Беном, скорее он толкнёт меня туда, — заключил Саймон, усмехаясь.
— О Ме... Боже, — поправила себя Джинни. — Мы едва знаем друг друга, а ситуация уже так запутана, верно?
Джон засмеялся и сделал глоток пива.
— Нет, не беспокойся, — сказал он. — У меня такое чувство, что ты могла бы выкинуть что-то и похуже, а Бен всё равно оставался бы без ума от тебя.
Джинни почувствовала, как её щёки вспыхнули румянцем.
— Но... Мы едва знаем друг друга, — повторила она.
— Это не помешало ему говорить о тебе весь вчерашний вечер, — уверенно заявил Саймон. — Дошло до того, что я сказал ему: «Бенджамин, дорогой, хватит предаваться мечтаниям и помоги мне, наконец, украсть эту долбанную машину, иначе копы загребут нас», мы как раз играли в «Лучшие угоны авто: Лас-Вегас».
— Видеоигра, — пояснил Джон, заметив непонимающий взгляд Джинни. Его объяснение также не особо помогло.
Драко вернулся с напитком для Джинни, и она выскользнула из-под руки Саймона, чтобы принять бокал.
— Говорите обо мне? — спросил он, строго взглянув на своих соседей по квартире.
— Конечно, — ухмыльнулся Джон. Его ухмылка была точно такой же, как когда-то усмешка Драко. — Теперь ей известно всё о твоих дурных привычках...
— Маниакальная аккуратность, — вклинился Саймон.
— Высокосветские манеры.
— Противоестественная необходимость в опрятности.
— И слабые навыки вождения.
— Но я по-прежнему здесь, несмотря на все предупреждения, — заявила Джинни, улыбаясь Драко. Он ухмыльнулся в ответ, и бабочки в её животе запорхали с удвоенной силой.
Они всей компанией расположились за столом для просмотра матча, и в течение следующих нескольких часов все посетители паба пребывали в полном восторге от транслируемого по телевизору действа. Заведение взрывалось криками, свистом и аплодисментами каждый раз, когда мяч попадал в ворота, и Джинни вскакивала и кричала вместе со всеми. Она обнаружила, что просмотр матча по футболу был не менее захватывающим и не слишком-то отличался от просмотра игры в квиддич, хотя в футбол, конечно же, играли на земле. Вся информация, рассказанная Дином, была использована удачно и к месту, и Джинни однозначно удалось произвести хорошее впечатление на всю их компанию своими познаниями.
— Чем ты занимаешься? — спросил Драко во время рекламной паузы, доедая суп из морепродуктов.
— Я частный детектив, — на ходу сымпровизировала Джинни. — Я сотрудничаю с... Э-э, городской полицией.
— Ого, — выпалил он, выглядя искренне впечатлённым. — Значит, именно тебя нанимают, если жена подозревает своего мужа в измене.
— Что-то вроде этого, да, — ответила Джинни, хмыкнув. — Моя мама ненавидит мою работу и не устает повторять, что мне следует уволиться, выйти замуж и сидеть дома с детьми, потому что это слишком опасно для девушки, — Джинни съела ещё несколько ложек своего супа. — А ты чем занимаешься?
Драко смущённо посмотрел на неё.
— Вообще-то... Я надеялся, что это станет частью нашего второго свидания… Если я тебя ещё не отпугнул.
Сердце Джинни сделало крутой кульбит. Он хотел увидеть её снова. И откровенно говоря… Хотя она и подозревала, что это отчасти из-за действия алкоголя… Ей тоже хотелось снова его увидеть.
— Значит, это секрет? — уточнила Джинни. — Я люблю секреты.
Она надеялась на какую-то ответную реакцию с его стороны, но ничего такого не произошло. Он снова глуповато улыбнулся, как и вчера в парке, и спросил:
— Ты свободна во вторник?
«Вест Хэм» выиграл матч с небольшим отрывом, и половина посетителей зашлась в неистовом веселье. Друзья Драко «дали пять» друг другу и заказали всем ещё пива. Все вокруг были слишком заняты, провозглашая тосты за «Вест Хэм», так что Драко полностью переключил своё внимание на Джинни.
Они болтали без умолку, обсудив все возможные темы: любимые блюда, книги, фильмы. Джинни провела полдня за интенсивным курсом изучения современной культуры магглов, так что их беседа плавно перетекала от одной темы к другой. С маггловской версией Драко оказалось настолько легко найти общий язык, что Джинни поймала себя на мысли, что с энтузиазмом обсуждает вещи, которые прежде она никогда бы даже не упомянула в разговоре с парнем.
— Мой брат погиб почти восемь лет назад, — призналась она Драко, когда они вернулись к разговору о семье. — Я так по нему скучаю. Боль никогда не утихнет окончательно.
И вот тогда это произошло. На словах восемь лет назад Драко резко застыл, его глаза расширились, а взгляд метнулся в сторону. Джинни тоже замерла, наблюдая за его реакцией и едва не раскрыв от удивления рот, пока он не взял себя в руки, прочистил горло и снова посмотрел на неё.
— Это ужасно, — пробормотал Драко и быстро сменил тему.
Когда было уже около одиннадцати, Джинни намекнула, что уже поздно, поэтому Драко поднялся и объявил друзьям, что они собираются по домам. Хор пожеланий «спокойной ночи» провожал их до двери, и Драко повёл Джинни к своей машине, припаркованной возле паба.
— Итак, насчёт вечера вторника, — начал он, после того, как они проехали несколько улиц в полной тишине. — Ты точно свободна?
— Да, скорее всего, — ответила Джинни, разглядывая уличные фонари. Она опустила окно автомобиля, чувствуя прохладный ветерок, приятно остужающий её раскрасневшиеся щёки. — Что мы будем делать?
— Сюрприз, помнишь?
— Хороший сюрприз?
Драко оторвал взгляд от дороги и повернул голову, чтобы посмотреть ей в глаза.
— Надеюсь, ты сочтёшь его таковым.
Спустя полчаса он остановился перед её домом и вышел из машины, намереваясь проводить её к двери.
— Знаешь, тебе не обязательно этого делать, — сказала Джинни, поднимаясь по ступеням.
Драко усмехнулся.
— Разве тебе не говорили, что у меня исключительные манеры?
Они остановились у двери подъезда, и Джинни вытащила ключи, но не спешила открывать замок.
— Я чудесно провела время сегодня, — прошептала она, удивляясь странному чувству, словно мир чего-то от неё ждёт. Или, возможно, ждала она сама.
— Я могу сказать то же самое, — тихо произнёс Драко.
Джинни хихикнула.
— Ты хоть изредка обращал внимание на экран телевизора?
Драко ничего не ответил, да этого и не требовалось.
— Увидимся во вторник, — произнёс он, прежде чем наклонился и прижал свои губы к её губам.
Ошеломлённая, Джинни проводила взглядом Драко, вернувшегося к своей машине, и только потом заставила себя вставить ключ в замок и открыть дверь подъезда. Он помахал ей на прощание, отъезжая.
Джинни вошла в свою квартиру и, прижавшись спиной к двери, сползла на пол, уткнувшись лицом в ладони. Она всё еще чувствовала на своих губах отголоски лёгкого прикосновения губ Драко.
И это было совершенно некстати.
1) Таунхаус — одноквартирный дом, составляющий часть сплошного ряда домов с общими боковыми стенами.
2) Право первой ночи (лат. jus primae noctis) — существовавшее в Средние века в европейских странах — право землевладельцев и феодалов после заключения брака зависимых крестьян провести первую ночь с невестой, лишая её девственности. В некоторых случаях крестьянин имел право откупиться от этого уплатой особой подати. Такое же право существовало во многих культурах индейцев Южной Америки для колдунов или для вождей, и возможно, существует у отдельных племён и сейчас. Право первой ночи для родственников жениха и невесты существовало в отдельных африканских племенах и у балеаров на Балеарских островах.
В понедельник, как только Джинни присела за его столик, чтобы вместе пообедать, Перси почти сразу же понимающе оскалился.
— Я его знаю? — спросил он.
Джинни ошеломлённо моргнула.
— Прости, что?
— Ты начала с кем-то встречаться, Джин?
Она даже не стала этого отрицать.
— Откуда ты знаешь?
— Потому что я тоже начал кое с кем встречаться, и ты, похоже, сейчас пребываешь в точно таком же состоянии воодушевления и блаженства, как и я. — Перси торжественно расправил салфетку на коленях и принялся за еду.— Кстати, это Патриция Стимпсон, она работает в отделе транспортировки.
Услышав имя, Джинни припомнила девушку с длинными каштановыми волосами, обрамляющими личико в форме сердца, которая в Хогвартсе училась на одном курсе с Джорджем.
— Замечательно, Перси, — улыбнулась Джинни вполне искренне. — А она знает о мамином требовании как минимум четверых внуков от каждого из нас?
Перси, который только начал пить тыквенный сок, от неожиданности прыснул им так, что капли разлетелись по всей поверхности стола.
Джинни понимающе хихикнула и взмахнула палочкой, очищая столешницу.
— Тебя же не было, когда Гермиона заявила, что лично она остановится на двух, — ещё хриплым голосом выдавил он. — И нет, Патриция не знает о таком правиле. Она сконцентрирована на карьере и очень честолюбива. И вообще, я не думаю, что она в ближайшее время собирается заводить детей.
Джинни ухмыльнулась.
— Знаешь, я нарочно улучила момент, чтобы сказать это, когда ты начнёшь пить.
— Да, я догадался.
Некоторое время они ели молча.
— Поэтому я и признался ей в своих чувствах, — вновь заговорил Перси. — Мы с Тришей решили вместе поужинать в субботу вечером, а ещё у нас многообещающие планы на эти выходные. А что насчёт тебя?
— Э-э-э… — Чёрт возьми! Что она может ответить? — Ты этого парня точно не знаешь, — промямлила Джинни, пряча глаза.— Несколько дней назад мы познакомились в парке, всё как-то быстро закрутилось, и… Это всё, что я пока могу сказать.
— М-м-м… — Перси, прищурившись, рассматривал её. — Следовательно, то, что ты выглядишь взбудораженной и слегка взволнованной, ничего не значит?
— Перси, пожалуйста, — прошипела Джинни немного более свирепо, чем следовало. Она мысленно сосчитала до пяти и сделала глубокий вдох, прежде чем продолжить. — Послушай, мама постоянно нудит о моём разрыве с Гарри. Она всё ещё считает, что мы — идеальная пара и созданы друг для друга. Она верит, что однажды утром я проснусь и пойму, как сильно ошибалась на его счёт, и тут же брошусь умолять его вернуться! И что самое интересное, Гарри считает точно так же! Если они узнают, что я начала встречаться с кем-то другим…
— Вначале следует убедиться, что он по-настоящему тебе нравится, — добавил Перси, — она ведь может и не принять его.
Джинни вздохнула.
— Да, но ты понимаешь, в чём загвоздка, так ведь?
— С мамой может быть… Очень трудно, я-то знаю, — согласился Перси, поёрзав на стуле.— И я знаю, что всё стало только хуже с тех пор, как Фред… — его голос дрогнул, когда он произнёс имя брата. — И Джордж ещё стал таким замкнутым. Всё, что я могу посоветовать, так это то, что тебе следует просто подождать, Джин. Мамы зачастую действительно знают, что лучше для нас, но, когда придёт время принимать решение самостоятельно, никто не сможет сделать этого лучше, чем ты сама. Если ты скажешь мне, что вам с Гарри не по пути, я приму твою сторону, а не её.
У Джинни на глаза навернулись слёзы от спонтанного откровения Перси, и когда он замолчал, она взяла его покрытые веснушками ладони с длинными пальцами и поцеловала их.
— И где ты только был всю мою жизнь, Перси? — выдохнула Джинни.
Он покраснел, засмущавшись.
— Наверху в своей комнате, строчил километровые отчёты о толщине котлов, по большей части, — пожал плечами Перси, и они почти одновременно захихикали.
Как только приступ веселья прошёл, Перси тут же снова стал серьёзным.
— У меня есть ещё один вопрос, а потом, обещаю больше не поднимать данную тему. Это легкомысленный летний роман или ты действительно серьёзно настроена в отношении этого парня?
Джинни вспомнила свои ощущения, когда они с Драко сидели за маленьким столиком, их головы почти касались друг друга, они говорили обо всём на свете, не замечая совершенно ничего вокруг.
— Я думаю, это может стать серьёзным, — пробормотала она, глядя исключительно в свою тарелку. — Очень серьёзным.
Перси кивнул.
— Тогда моя обязанность, как старшего брата, сказать тебе: веселись и хорошо проводи время, но не забывай об осторожности.
— И ты даже не пригрозишь отправить меня в женский монастырь?
Перси закатил глаза.
— Я полагаю, именно так отреагировал бы Рон?
— Угадал.
Драко обещал позвонить ей, чтобы уточнить, каковы их планы на вторник, но, к сожалению, хотя её телефон и был включён, Джинни была окружена магией, поэтому его сообщение дошло в искажённом виде. Тем не менее она смогла разобрать, что Драко просил встретиться с ним в высококлассном пятизвёздочном ресторане возле Лестер-сквер в возмутительно позднее время — десять часов вечера. Он предупредил, что она может съесть лёгкий ужин в обычное время, но не более.
Аппарировав в свою квартиру во вторник вечером, Джинни произвела ревизию шкафа, закончившуюся походом на Оксфорд-стрит для покупки нового наряда.
Уже в половине десятого она была готова к выходу, но провела ещё с десяток минут, расхаживая по квартире и старательно убеждая саму себя, что делает это лишь для того, чтобы привыкнуть к новым туфлям на каблуках, которые она купила к новому платью. Её волосы были распущены, рассыпаясь лёгкой волной по голым плечам, а на лице — минимум макияжа. Наконец, когда Джинни поняла, что ожидание подобно смерти, она схватила свою палочку и сумочку и аппарировала прочь.
Ресторан выглядел так, словно он уже закрылся на ночь, когда она прибыла. Посетители расходились, а официант подходил к опустевшим столикам, гася маленькие свечи на каждом из них. Помощник официанта шумно собирал грязные тарелки и складывал их в серый бак, одновременно убирая с каждого стола букетики увядших цветов, чтобы завтра заменить их свежими.
— Вы, должно быть, пришли к Бену?
Джинни оторвала взгляд от окна и повернулась в сторону входа в ресторан, на крыльце которого стояла изысканно одетая администратор, улыбаясь ей.
— Да, — кивнула Джинни, — он мне сказал…
— Он попросил меня вас встретить. Пойдёмте, я проведу вас к нему, — администратор придержала для неё дверь, и Джинни кивком поблагодарила её, входя внутрь и осматриваясь, поражаясь роскоши и величию интерьера. Совершенно нетрудно было понять, почему это место было отмечено наградой в пять звёзд.
Администратор провела её через опустевший зал, мимо полок для хранения вин и уборных, и в итоге, они оказались на кухне, где персонал как раз закончил протирать блестящие металлические поверхности кухонных плит и прочего оборудования, а также складывать фарфоровую посуду и столовые приборы обратно в шкафчики.
— Бен сейчас придёт за вами, — сказала администратор, — а мне ещё нужно запереть главный вход и посчитать выручку.
Джинни не пришлось долго гадать, что же происходит, ведь как только кухня опустела, Драко прошёл через вращающуюся дверь, держа в руках несколько больших пакетов с продуктами.
— О, ты уже здесь, — сказал он, сгрузив пакеты на стол в центре кухни и повернувшись к ней. — Ох, чёрт, я забыл предупредить тебя, что можно не наряжаться. Ты действительно ехала на метро в таком виде?
— Э-э-э… Да. Там было практически пусто, — солгала Джинни.
Взгляд Драко заставил её сердце забиться сильнее.
— Ты выглядишь… просто потрясающе, Джинни.
Она покраснела и пробормотала благодарность, лишь теперь заметив, во что он был одет: белая двубортная тканевая куртка, белый передник, мешковатые брюки из шотландки в крупную зелёную клетку и ярко-оранжевые сланцы.
— Ты здесь работаешь, — пробормотала Джинни, едва отойдя от шока.
— Да, я помощник шеф-повара, — кивнул Драко и принялся доставать продукты из пакетов. — Я хотел приготовить ужин у себя дома, но в последний момент узнал, что к Джону на неделю приехали погостить родители из Блэкберна, так что я договорился с администратором, и она позволила воспользоваться кухней ресторана.
Как только продукты были разложены на столе, Драко опёрся руками о его край и послал ей лукавую усмешку.
— Я собираюсь приготовить ужин для тебя.
— Ого, — воскликнула Джинни, засмеявшись. — Никто не готовил для меня прежде.
— В таком случае, тебя ожидает приятный сюрприз, — сказал он, закатывая рукава. — Я заметил, что ты заказала суп из морепродуктов тогда в пабе, поэтому, я надеюсь, ты по достоинству оценишь и лосося под кленово-горчичным соусом.
Джинни застонала.
— М-м-м, звучит божественно!
Драко, не теряя времени, принялся за работу, очищая два куска филе лосося. Он разговаривал с ней, уверено двигаясь по хорошо знакомой ему кухне.
— А как ты стал помощником шеф-повара? — поинтересовалась Джинни.
— Исправно трудился, пока не заслужил повышение, — ответил он, мелко шинкуя чеснок на ровные кусочки. — Уже к двадцати годам, я точно знал точно, что моё призвание — готовить… Мне всегда нравился процесс сопоставления различных ингредиентов таким образом, чтобы в итоге получилось нечто необычное. Я знал все простые сочетания и приёмы, но… — он пожал плечами.
Джинни лишь покачала головой, осознавая, насколько это естественно: ведь в Хогвартсе любимым предметом Драко были зелья.
— Значит, ты пошёл в кулинарную школу?
— Нет, я не мог себе этого позволить. Близкие посоветовали мне попутешествовать, чтобы приобрести практический опыт в приготовлении блюд со всего мира. Так что я отправился в Италию и Францию, стараясь как можно больше узнать об их национальной кухне и её особенностях, поработать под руководством лучших шеф-поваров Парижа и Флоренции…
Так вот почему он туда ездил. Он не совершал никакого преступления и вовсе не скрывался от Министерства — он просто учился кулинарии.
— Когда я вернулся в Лондон, то начал работать обычным поваром, — продолжил Драко, — затем сумел произвести впечатление на шеф-повара усовершенствованием рецепта фуа-гра, и в результате он повысил меня до своего помощника. Так что на кухне я второй по старшинству после него. Именно я решаю, каким будет блюдо дня, сам езжу на рынок, чтобы закупить самое свежее мясо и рыбу, а также контролирую качество приготовления блюд. — Он умолк, а затем жестом поманил её к себе, поэтому Джинни встала из-за столика, за которым сидела всё это время, и подошла ближе. — Попробуй-ка это, — предложил Драко, указывая на соус, который он приготовил, пока запекался лосось. — Вкусно?
Джинни пригубила золотисто-коричневый соус из протянутой ложки.
— Потрясающе, — сказала она. — Откуда этот рецепт?
— Из Парижа. Мне он понравился, потому что его относительно легко готовить, но при этом у него настолько изысканный вкус, что блюдо с ним вполне потянет на тридцать фунтов в ресторанном меню. Джон как-то признался, что душу бы за него продал, — добавил Драко, посмеиваясь.
Как только соус был готов, а лосось потомился в нем ещё несколько минут, Драко переложил филе на тарелки и полил его оставшимся соусом. Они вдвоём собрали всё необходимое и направились в обеденный зал, где лишь один из столов был по-прежнему сервирован и украшен горящими свечами.
Драко разлил вино по бокалам, а затем поднял свой:
— Тост?
— За что? — Джинни тоже подняла свой бокал с вином.
— За нас. Если это не звучит слишком банально, — добавил он с усмешкой.
Джинни улыбнулась в ответ.
— Это совсем не банально, — заявила она, и их бокалы тоненько зазвенели, соприкоснувшись друг с другом.
Они ненадолго замолчали, занятые едой, и Джинни всё ещё не могла поверить, что лосось оказался настолько хорош.
— Когда-нибудь я открою свой собственный ресторан, — нарушил молчание Драко. — Мне просто нужно немного подождать, накопить денег, найти надёжных людей, которым я смогу доверять в работе.
— Не людей, талант которых ты уважаешь?
Выражение лица Драко стало немного странным, и он быстро допил остатки вина из бокала.
— У меня проблемы с доверием, — проговорил он сдавленным голосом. — Я привык полагаться только на себя и предпочитаю продолжать в том же духе.
«Мерлин, — подумала Джинни, — слизеринское наследие до сих пор говорит в нём».
— А, — пробормотала она, не задумываясь. — Синдром единственного ребёнка?
На лице Драко промелькнула тревога, и он опустил свой бокал обратно на стол.
— Это… — он слабо улыбнулся ей. — Я не пытаюсь тебя оттолкнуть или что-то в этом духе,но… Это не лучшая тема для второго свидания.
Джинни тут же умолкла, прикусив губу. Её руки мелко задрожали, когда она задумалась над тем, что же он может скрывать.
— Прости, я…
— Нет, всё в порядке, ты ведь не знала, — он доел последний кусочек лосося. — Мне хотелось бы рассказать тебе обо всём когда-нибудь. Позже.
— Я буду очень внимательной слушательницей, когда ты решишься на это, — искренне пообещала она.
Поддавшись внезапному порыву, Джинни потянулась через стол и взяла его за руку. Драко переплёл их пальцы и выглядел успокоенным тем, что она согласилась отложить сложный разговор на потом.
Они вымыли и тихо убрали всю посуду, не зная, как вернуться к прежнему непринуждённому общению. Драко упаковал оставшиеся продукты и аккуратно сложил их на столе, а затем проводил Джинни к выходу из ресторана. Лондон окутывала ночь, пабы, кино и театры закрывались, последние посетители выходили на улицы. Вдалеке, сквозь обычный шум города, Джинни услышала, что часы Тауэра пробили час ночи.
— Ужин был… Я просто не могу подобрать подходящих слов восхищения, — сказала она, смеясь над собой.
— Я рад, что тебе пришлось по душе, — пробормотал Драко. — Мне понравилось готовить для тебя.
— А мне понравилось, что ты для меня готовил, — на этот раз Джинни взяла инициативу в свои руки. Она осторожно потянула его за воротник униформы, пока Драко не наклонился достаточно, чтобы она могла поцеловать его. Его губы медленно скользнули по её губам, он провёл рукой по её волосам, не принуждая и не подгоняя её, пока Джинни сама не приоткрыла рот, давая ему негласное разрешение углубить поцелуй.
У неё сбилось дыхание, когда они, наконец, оторвались друг от друга, и Драко посмотрел ей в глаза.
— Позвони мне, когда будешь дома, — пробормотал он. — Я хочу убедиться, что ты добралась благополучно.
Джинни кивнула.
— Спокойной ночи, — выдохнула она и улыбнулась ему счастливой улыбкой. Он поцеловал её руку, прежде чем отпустить домой.
Из-за постоянной занятости на работе Джинни и Драко не виделись уже полторы недели с момента их последнего свидания. Малфой признался, что кто-то из «Красного путеводителя Мишлен»(1) должен прийти на ужин в их ресторан, так что владелец поставил на уши всех работников заведения, по сто раз перепроверяя, всё ли соответствует уровню запредельного совершенства. Сама же Джинни была буквально завалена бумажной работой и составлением плана охраны министра. Да ещё эти семейные ужины! Настолько, что ей и самой с трудом удалось бы определить, какая из этих трёх обязанностей была наихудшей.
На этот раз, по крайней мере, ей удалось вырваться на ужин в Нору, и Гарри, хвала Мерлину, не подкинул ей внеочередного задания по слежке за кем-нибудь. Молли безапелляционно заявила, что Джинни обязана явиться, поскольку мать совсем извелась, переживая, что её единственная дочь не питается нормально и недостаточно отдыхает от своей опасной и излишне нервной работы. Джинни была благодарна уже за то, что ей не пришлось ничего готовить. После того как Драко приготовил для неё своё феноменальное блюдо из лосося, один лишь взгляд на банку консервированного овощного супа заставлял её безумно скучать по Малфою. Намного сильнее, чем следовало. Возможно, её мать всё-таки была права, заявляя, что работа Джинни совершенно неподходящая, как для девушки.
Ненавязчиво узнав у Гермионы как отправлять текстовые сообщения с мобильника, Джинни начала активную переписку с Драко по смс. Она довольно быстро научилась переводить его сообщения с помощью магии и смеялась над шутками и милыми мелочами, которые он ей присылал. Они обсудили наилучшие места для будущих путешествий, работу мечты и прочие случайные факты. Драко признался ей, что его любимый цвет — зелёный, день рождения у него 10 июля, и ему двадцать девять лет. Джинни не была уверена, какого именно числа у Малфоя на самом деле день рождения, но точно знала, что в действительности ему только двадцать шесть. Зачем ему понадобилось менять свой возраст и делать себя старше, по какой причине?
К сожалению, даже несмотря на уверенность Джинни в том, что Перси никому из домашних не сказал ни слова о ней, как только она появилась в Норе субботним вечером, всё семейство тут же заметило, что с Джинни что-то происходит.
Она вошла в дом через заднюю дверь в начале восьмого, привычным движением стерев грязь с ботинок, и повесила мантию на свой крючок на стене. Шум, доносившийся из гостиной, явственно давал понять, что всё семейство Уизли уже в сборе, однако двое рыжеволосых домочадцев по-прежнему копошились на кухне: её мать как раз засовывала пирог в духовку, а второй — стоял возле стола, наполняя расставленные на подносе стаканы тыквенным соком. Когда она вошла, они одновременно повернули к ней головы.
— Приветствую, Ваше Святейшество, — произнесла Джинни, улыбаясь Джорджу.
— Благословляю тебя, дитя моё, — чопорно ответил он, улыбаясь в ответ и церемонно склоняя голову так, что его длинные волосы скрыли зарубцевавшуюся кожу на том месте, где когда-то было ухо.
— Джинни, дорогая, я так рада, что тебе удалось прийти на этот раз, — отозвалась миссис Уизли, целуя дочь в щёку, хотя её слова и звучали так, словно Джинни по собственной воле пропустила предыдущий семейный ужин.
— Как дела в Министерстве? — поинтересовался Джордж.
Джинни простонала и поспешила подойти ближе, чтобы помочь ему нести поднос с тыквенным соком.
— Слушание по делу Яксли на носу, поэтому все вокруг мечутся как бешеные, пытаясь припомнить все ужасные преступления, к которым он приложил руку восемь лет назад…
— Твоя работа чрезвычайно важна, Джин, — осипшим голосом отозвался Джордж, отводя взгляд. Он сделал небольшую паузу, означавшую, что сейчас должна бы последовать реплика Фреда. — Я бы никогда не смог там работать. Я был бы слишком предвзят… — он дёрнул плечом и не закончил мысль. Джордж довольно часто за последние годы не заканчивал своих реплик.
Все остальные собравшиеся на ужин тепло поприветствовали её, когда Джинни вместе Джорджем появилась в гостиной.
— Тётя Джинни, тётя Джинни! — наперебой закричали дети, а потом Тедди, Виктуар, Антон и Хьюго бросились к ней, обступив со всех сторон.
— Только посмотрите на себя! — воскликнула Джинни, окидывая ласковым взглядом своих племянников и племянниц. — Вы все выросли как минимум на фут с последнего раза, когда мы виделись.
— Ты выглядишь отлично, Джин, — единодушно огласили её братья, когда пришла их очередь обнять сестру. Мистер Уизли довольно кивнул.
— Рад видеть мою маленькую девочку такой серьёзной, — сказал он, гордо улыбнувшись.
— Понятия не имею, о чём вы, — пробормотала Джинни, хмыкнув, и присела на диван рядом с Гермионой, держащей на руках малышку Рози. — Я даже не накрашена, а эту одежду не мешало бы постирать…
И именно в этот момент мелодия Марсельезы зазвучала из кармана её штанов, и Джинни запоздало поняла, что забыла оставить телефон дома.
— Ой, я сейчас вернусь! — выпалила она, вскакивая и мчась к двери, в то время как Флер машинально принялась подпевать: Allons enfants de la Patrie...
Джинни пришлось пересечь двор и перемахнуть через ограду, чтобы покинуть защитное магическое поле, окружавшее дом её родителей, для того, чтобы ответить на звонок.
— Да, алло, — произнесла она, слегка запыхавшись.
— Джин, ну наконец-то…
Её губы тут же растянулись в широкой неконтролируемой улыбке.
— И тебе привет. Как дела в ресторане?
— Мистера Грейсона едва удар не хватил, — саркастично отозвался Драко, и Джинни тут же представила, как он закатил глаза. — Оба моих чёртовых сменщика заболели, так что я пытаюсь одновременно держать под контролем кухню и готовить филе миньон. Даже наш шеф-повар, мсье Дюбои, пришёл мне на выручку и пытается хоть как-то помочь, хотя не готовил закусок уже несколько лет. Это просто какой-то долбаный цирк! — многострадальный вздох послышался на том конце провода. — И теперь Грейсон паникует, что из-за этого мы вполне можем лишиться звезды, так что мы тут все просто… Короче, это полный звездец! — он устало хмыкнул. — Так что я желаю услышать какие-то очень, очень хорошие новости о тебе.
— Ну… Я освобожусь пораньше в четверг.
— Чудесно! Мне не придётся ждать до поздней ночи, как это бывает. И я уже знаю, что мы будем делать.
— С нетерпением жду встречи!
— Да, ну, меня тут испепеляют убийственными взглядами официанты, так что мне пора бежать. Скучаю по тебе.
Джинни по-прежнему чувствовала, как каждый раз замирает сердце от этих его слов, так что она на секунду замялась, прежде чем ответить:
— И я по тебе. Пока.
— Увидимся в четверг, — и он отключился.
Джинни поплелась обратно в дом, где все уже собрались за столом и поглощали ужин. Едва она вошла, все члены многочисленного семейства Уизли обернулись и с удивлением воззрились на неё.
— У тебя появился парень! — воскликнула Гермиона. Гостиная буквально взорвалась от возгласов в этот момент.
— Почему ты раньше ничего не сказала? — возмутился Рон.
— Можно поближе взглянуть на твой мобле фон? — в глазах мистера Уизли вспыхнуло любопытство. — Мне интересно понять, как ты в него помещаешься.
— Он шьто фгантсуз? — спросила Флер. — Твой телефонь поёть Магсельезу, такь шьто я гешила, шьто он…
— Ты уже в курсе, не так ли? — Билл покосился на Перси, который с самым независимым видом поглощал курицу и мясной пирог маминого приготовления.
— Моё воспитание, однажды полученное, никогда меня не подводит, — чопорно парировал Перси.
— Ну ладно, да, — призналась Джинни. — У меня действительно появился парень, он не француз, и я вам не сказала лишь потому, что знала, что все вы отреагируете в точности так же, как сейчас!
— Тебе ещё повезло, что Гарри здесь нет, — проворчал Рон.
— Премного благодарна, но я не собственность Гарри Поттера, — мрачно отозвалась Джинни. — И так уж случилось, что этот парень мне действительно нравится, так что Гарри может отправляться в…
— Я бы на твоём месте не заканчивала эту фразу, — недовольно проворчала миссис Уизли, пригрозив Джинни своей деревянной ложкой для соуса. — Но ты заслужила моё благословение, дорогая.
Джинни изумлённо открыла рот.
— Я заслужила… что?
— Это вполне оправданное желание — знакомиться с другими людьми, — продолжила Молли, накладывая внушительную порцию курицы и большой кусок мясного пирога на тарелку Джорджа. — В особенности, когда ты переживаешь столь трудный период в своей жизни. Очень скоро ты осознаешь, что вы с Гарри созданы друг для друга, как только увидишь, на что способны другие мужчины.
Перси встретился глазами с Джинни, выдавил сочувствующую полуулыбку и слегка пожал плечами, в то время как сама Джинни лишь расстроено опустила голову. Не стоило даже ожидать найти здесь хоть крупицу понимания, что и надеяться?
Она успешно избегала последующих расспросов до конца вечера, отказываясь говорить хоть словом больше о её таинственном молодом человеке, но, вернувшись в Министерство в понедельник утром, обнаружила, что новости о Драко дошли уже и до Гарри.
— Я не знал, что ты с кем-то встречаешься, — проворчал он.
Джинни закатила глаза.
— Ах, прости, мне стоило сначала спросить у тебя разрешения?
— Нет, то есть… Я не имел в виду…
— Тебе стоит пригласить на свидание Ромильду Вейн, — предложила Джинни, раскладывая бумаги на своём столе. — Она раздевает тебя глазами каждый раз, как только ты оказываешься в поле её зрения.
Гарри слегка покраснел.
— Я… Чёрт побери, Джинни, я всего лишь подошёл спросить, сможешь ли ты подменить сегодня Анджелину, она слегла с гриппом.
— Подменить? — Джинни навострила уши. Возможно ли, что сегодня ей не придётся прозябать за своим столом, с головой погрузившись в бумаги? — В чём именно?
— Поскольку она является одной из тех, кто схватил Яксли, то должна была присутствовать на предварительном слушании по его делу, — пояснил Гарри. — Тебе следует явиться в Зал Заседаний Номер Девять через полчаса.
— Мерлин Всемогущий… — Джинни вскочила на ноги и метнулась к аккуратно убранному столу Анджелины, тут же отыскав папку по делу Яксли и принявшись лихорадочно изучать сопутствующие материалы. У неё, как и сказал Гарри, было всего тридцать минут на то, чтобы детально ознакомиться с каждым преступлением, которое Пожиратель совершил или к которому был причастен.
Половина судей Визенгамота уже заняла свои места, когда Джинни появилась в зале суда и проскользнула на место рядом с Ромильдой Вейн и Денни О'Коннелом, двумя другими аврорами, отвечавшими за арест Яксли. Ромильда одарила её довольно холодным взглядом, Денни же улыбнулся вполне дружелюбно.
Не прошло и пары минут с момента её появления в зале суда, как внутренняя дверь распахнулась, и в помещение вошёл Яксли, одетый в поношенную грязную мантию, в сопровождении двух здоровенных внушительного вида охранников. Яксли надменно ухмыльнулся, окинув взглядом представителей Визенгамота, и продолжал скалиться, даже когда его усадили на деревянный стул в центре зала, а тонкие цепи тесно обвили его запястья.
— Офикус Каниус Яксли, вы предстали перед высшим судом, чтобы подтвердить свою причастность к преступлениям, в которых вас обвиняют, — объявил Кингсли Шеклболт со своего места в центре судебной коллегии. Расположившиеся вокруг него представители сокращённого состава Визенгамота внимали речи министра, хотя все взгляды присутствующих были прикованы к подсудимому. — Как только ваша вина или невиновность будет доказана, вы предстанете перед полноценным судом, где сможете защитить себя любыми способами, которые посчитаете необходимыми, и которые Визенгамот сочтёт стоящими внимания. Суд согласен? — шепотки и кивки членов судебной коллегии послужили тому подтверждением. — Тогда начнём. Мистер Яксли, как вы ответите на предъявленное вам обвинение в осознанном и добровольном вступлении в ряды так называемых Пожирателей смерти, также известных как Вальпургиевы Рыцари, выступавших за уничтожение магглов и магглорождённых, а также чистокровных ведьм и волшебников, не разделявших взглядов лидера вышеупомянутой организации, Тома Марволо Риддла?
Яксли взглянул на него насмешливо и с издёвкой протянул:
— Виновен, с самого момента своего рождения.
Кингсли изогнул бровь.
— Отсутствие раскаяния со стороны подсудимого — весьма тревожный знак, — проговорил он медленно и с расстановкой. — Некоторые служители правопорядка придерживаются мнения, что вас следовало бы отправить в Азкабан без суда и следствия, и я начинаю склоняться к их точке зрения.
— Он — волшебник по праву, — отозвался тучный маг почтенного возраста слева от Кингсли. — Неважно, насколько отвратительны совершённые им преступления, но он должен предстать перед судом, как того требует закон. — Послышался одобряющий ропот среди многочисленных представителей Визентамота, хотя были и те, которые напротив недовольно покачали головами.
— В таком случае, прошу внести в протокол запись о том, что мистер Яксли подтвердил свою причастность к деятельности Пожирателей смерти, преступной организации, сформированной с целью причинения вреда и убийства, — заявил Кингсли, и его слова тут же проступили на пергаменте судебного протокола. — Мистер Яксли, что вы скажете в ответ на обвинение…
Предварительное заседание суда показалось Джинни бесконечным, в особенности, когда она осознала, что не нужна здесь ни для какой практической цели, её присутствие в зале суда оказалось простой формальностью. Несмотря на скуку, Джинни поймала себя на мысли, что всё больше и больше ужасается тому, как много преступлений представший перед судом волшебник успел совершить за время своей долгой службы в качестве слуги Тома Риддла. Список его злодеяний всё рос и рос, пополняемый всё новыми и новыми фактами: пытки, убийства, незаконное применение Империуса, кражи, маскировка под чужую личность, магические эксперименты, без каких бы то ни было разрешений и лицензий. Оказывается, Пожиратели смерти были довольно занятыми людьми, даже когда не выполняли прямых приказов своего повелителя.
Ромильда ощутимо ткнула Джинни локтем в бок, когда та начала клевать носом. Джинни благодарно ей улыбнулась, но получила в ответ лишь ледяной взгляд. Она закатила глаза и снова повернулась в сторону Яксли, как раз в подходящий момент, чтобы услышать любопытный диалог.
— Мистер Яксли, — снова обратился к подсудимому Кингсли, — как вы ответите на обвинение в убийстве Колина Маркуса Криви, несовершеннолетнего студента Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс?
Яксли фыркнул:
— Нет уж, этого убил не я.
В зале суда повисла напряжённая тишина, ровно до этого момента Яксли отвечал лишь утвердительно на все предъявляемые ему обвинения. Кингсли взглянул на него пристально с высоты судебной кафедры, по-прежнему держась уверено и с достоинством, в то время как другие члены судейской коллегии за его спиной обменялись удивлёнными и озадаченными взглядами.
— Вы уверены в своей непричастности к этому преступлению? — медленно уточнил Кингсли. — Свидетель заявил, что видел, как вы применили заклинание, неминуемо приведшее к смерти Колина Криви.
Яксли хрипло засмеялся.
— Я видел, как это произошло, — похвастался он. — Я собственными глазами видел, как этот мелкий отвратительный грязнокровка получил по заслугам за кражу магии. — Он запальчиво подался вперёд, но тут же был остановлен ожившими на его запястьях цепями, глаза Яксли пылали безумием, когда он вдруг закричал: — Магия принадлежит нам, волшебникам, и только нам позволено её использовать! А грязнокровкам — никогда!
Несколько членов Визенгамота громко запротестовали в ответ на его слова, но Кингсли повелительно поднял руку, и они тут же умолкли.
— Призываю суд к порядку, — произнёс он, окидывая коллег строгим взглядом. — Значит, мистер Яксли, вы настаиваете на своей непричастности к убийству мальчика Криви?
— Конечно, настаиваю, — выплюнул Яксли, усаживаясь обратно в своё кресло. — Это ведь младший Малфой его убил, разве не так?
1) Красный гид Мишлен (фр. Michelin, Le Guide Rouge), иногда также упоминаемый как «Красный путеводитель» — наиболее известный и влиятельный из ресторанных рейтингов на данный момент. Гид выпускается с 1900 года.
Джинни почувствовала, как её сердце пропустило удар. Или даже несколько. За миг до того, как заявление Яксли вызвало волну шепотков среди членов Визенгамота, а О'Коннелл повернулся к ней с нескрываемым удивлением в глазах.
— Ты знала об этом? — спросил он тихо.
Джинни покачала головой, всё ещё глядя на Яксли.
— Н-нет… Его никогда не обвиняли… Я...
— Вы говорите о Драко Люциусе Малфое, который исчез из волшебного мира восемь лет назад? — уточнил Кингсли.
— Да, о нём, — кивнул Яксли. — Мне следовало лучше поднатаскать его, а то сынок Люциуса чуть что, сразу же готов был в штаны наложить от страха. Твёрдость убеждений — не та черта, которой могут похвастаться Малфои, — добавил он с гнусным смешком.
— Значит, вы утверждаете, что Колина Криви убил Драко Малфой?
— Да я же вам об этом и толкую! — сердито рявкнул Яксли.
— В таком случае прошу внести в протокол, что Драко Малфой был…
Джинни просто обязана была это остановить незамедлительно, в ту же секунду.
— Не верю ни единому слову! — внезапно воскликнула она, вскочив на ноги.
Как по команде, глаза всех присутствующих в зале суда обратились к ней.
— Кто посмел прервать предварительное слушание? — громко спросил Кингсли.
— Дж-Джиневра Уизли, — выдохнула Джинни, — куратор по делу мистера Малфоя.
Ромильда и О'Коннелл поражённо повернули к ней головы.
Гомон голосов присутствующих стал ещё громче. Яксли так пристально впился в Джинни взглядом, что, казалось, готов был содрать с неё кожу.
— И у вас есть основания полагать, что мистер Яксли обвиняет не того человека? — продолжил Кингсли.
Джинни кивнула.
— Я расследую дело Малфоя около четырех лет, и преступление, в котором его только что обвинили, не соизмеримо с проступками, совершённым им ранее. Сам Гарри Поттер может подтвердить тот факт, что Малфой не способен… Или, скорее, был… Эмоционально не способен к убийству.
Джинни знала, что упоминание имени Гарри Поттера значительно повысит её шансы быть услышанной. Даже спустя почти десять лет после его победы над Томом Риддлом, имя Гарри по-прежнему пользовалось большим уважением в магическом сообществе. Почтенные члены Визенгамота снова принялись переговариваться между собой, и Джинни почти удалось расслышать, как они говорили:
— Ну, если Гарри Поттер поручится за него...
Но Яксли поспешил разрушить благоприятное впечатление, вызванное её словами.
— Я могу доказать, что это его рук дело, — бросил он, с презрительной усмешкой на лице глядя на Джинни. — Я был там и прекрасно помню, как всё произошло. Я помню, как этот грязнокровка лежал на земле, а Малфой рыдал над ним, словно девчонка…
— Достаточно, мистер Яксли, — резко оборвал его Кингсли. — Мисс Уизли, — продолжил он, повернувшись к ней, — я понимаю вашу преданность этому делу, но официальное обвинение было выдвинуто. Оно будет прикреплено к делу Драко Малфоя, и родителям мистера Криви также сообщат об этом.
Джинни молча кивнула, не в силах выдавить больше ни слова, и заняла своё место. Остальная часть предварительного слушания прошла как в тумане. Она пропустила все следующие обвинения, сидя неподвижно и глядя лишь на свои крепко стиснутые в замок руки. Джинни почувствовала на себе тяжёлый взгляд Ромильды, но не могла думать ни о ком, кроме Драко.
Драко маггл.
Драко убийца.
Когда Кингсли объявил о конце заседания, Джинни вскочила со своего места и покинула зал суда до того, как Ромильда или О'Коннелл успели хотя бы подняться на ноги. Опустив голову так низко, чтобы люди в коридоре, мимо которых она проходила, не смогли увидеть её лица, Джинни направилась в ближайший туалет и заперлась в самой дальней кабинке. И лишь тогда, оставшись в относительном одиночестве, где никто не мог её услышать, она дала волю слезам. Прислонившись спиной к стене, Джинни опустилась на плиточный пол, прижимая папку с делом Яксли к груди и даже не пытаясь вытереть мокрые дорожки слёз на щеках.
Ей следовало прекратить всё это уже давно, до того, как она достигла точки невозврата. Джинни понимала, что какая-то часть её желала самостоятельно разобраться во всём, что произошло с Драко, чтобы в итоге она смогла предоставить полный и подробный отчёт вместе с его возвращением. Но теперь, теперь, когда она была сражена его неоспоримым обаянием и потрясающей улыбкой, увидев его счастливым, спокойным и заботливым, Джинни не хотела разрушать, казалось бы, совершенную новую жизнь, которую он создал для себя.
Но другая её часть — та, что была значительно сильнее первой, — немыслимым образом хотела быть причастной к этой новой идеальной жизни.
Джинни вытерла слёзы и сделала несколько глубоких вдохов. Время пришло. Он назначил ей свидание в четверг, так что она явится туда с магом-оперативником и арестует Драко. Без вопросов, без колебаний и глупых попыток защитить его от могущества Министерства. Прежде всего, она была профессионалом, а он — преступником. Это была её обязанность.
Она преодолеет это неуместное увлечение им. Правда, это займет некоторое время, но именно так и будет. Она справится с этим. Непременно.
Придя к такому решению, Джинни поднялась на ноги и вышла из кабинки, наколдовав Гламурные чары и скрыв под ними опухшие глаза и раскрасневшиеся от слёз щёки. Она преодолела лабиринт кабинетов и залов судебных заседаний, пока не добралась до лифта, затем отправилась в Отдел магического правопорядка, где находился офис оперативного отдела.
Сурового вида волшебник на входе в отдел правопорядка взглянул на неё, как только Джинни подошла к стойке.
— Чем я могу вам помочь? — спросил он низким голосом.
— Я вышла на одного подозреваемого, — спокойным, даже небрежным тоном отозвалась Джинни, — и намерена выследить его и арестовать. Однако, полагаю, он может быть опасен, поэтому мне нужна помощь.
Волшебник кивнул и потянулся к ярко-жёлтому пергаменту.
— Заполните эту форму, и вам назначат мага для содействия в задержании преступника, — пояснил он. Джинни взяла бланк, быстро пробежав по нему взглядом. У неё никогда прежде не было дела, в ходе которого могли понадобиться услуги мага-оперативника, и вся эта процедура выглядела немного зловеще.
— Его необходимо обезвредить любой ценой или взять живым? — будничным тоном поинтересовался сотрудник ОМП.
Джинни невольно вздрогнула от выражения любой ценой.
— Его следует взять живым, — выдавила она дрожащим голосом. — Он должен быть осуждён за военные преступления. Важно, чтобы он смог присутствовать на суде.
— Очень хорошо, — отозвался волшебник. — Как я уже сказал, заполните форму, и мы подыщем подходящего специалиста для сотрудничества с вами. Знайте, что после того, как цель будет обнаружена, а личность преступника установлена, аврор обязан отступить и позволить магу-оперативнику схватить правонарушителя и совершить его арест. Как только оперативник возьмёт цель под контроль, он или она призовёт аврора обратно, и они вместе обязаны сопроводить цель в камеры предварительного заключения в Отделе Тайн.
У Джинни вдруг возникло иррациональное желание отменить свой запрос, теперь, когда всё уже было оформлено. Она не могла подвергнуть Драко такому унижению, просто не могла. Обвинения против него были в любом случае лишь догадками или слухами, включая это последнее заявление Яксли, ведь известно, что во время финальной битвы палочка Драко была у Гарри. Драко не мог убить Колина Криви, если только он не наколдовал Убивающее Проклятие без палочки, а ведь даже самые талантливые маги и ведьмы были не способны на это.
Однако Джинни понимала, что без мага-оперативника ей не удастся арестовать Драко. Она уже задумывалась над тем, чтобы воспользоваться услугами оперативного отдела, ещё до того, как нашла Драко, потому что не знала, нападет на неё Малфой или нет. Теперь же Джинни понимала, что просто не сможет арестовать его самостоятельно, а непременно спасует и отпустит его.
Она поблагодарила волшебника, забрала пергамент и вернулась на своё рабочее место в Аврорате, где внимательно изучила форму. Ей необходимо было указать только основную информацию: её имя, должность и код сотрудника Министерства, а также имя цели, его преступление, рейтинг опасности (по шкале от одного до пяти, где пять — самый опасный), а также прикрепить колдографию и обозначить время нападения. В форме были использованы именно эти слова: время нападения. Словно они собирались развернуть небольшую войну с безликим врагом, а не задержать помощника шеф-повара, увлекающегося игрой в регби с товарищами-магглами.
Оперативный отдел, в отличие от Аврората, работал поразительно быстро. Джинни отослала заполненную заявку во второй половине дня в понедельник, а к тому моменту, как она покинула Министерство вечером вторника, опытный маг-оперативник, а точнее, ведьма-оперативник, уже была назначена на дело Драко.
Но, к сожалению, оперативный отдел оказался таким же рассадником сплетен, как и Аврорат, и каким-то образом в «Ежедневный Пророк» просочилась секретная информация о том, что Драко Малфой, возможно, перестал скрываться. Джинни отклонила все вызовы по Каминной сети от Риты Скитер, успевшей за день довести её до белого каления, и была благодарна Рону за то, что он буквально вытолкал мерзкую репортёршу из Министерства, когда заметил, что та пытается подлить что-то Джинни в чай. Это «что-то» оказалось сильной смесью Веритасерума и Зелья Болтливости. Тем не менее, несмотря на все их усилия, следующий выпуск «Пророка» содержал кричащий заголовок «Наследник Малфоев Возвращается в Волшебное Сообщество?» на первой полосе, за которым следовала чрезвычайно удачная колдография семнадцатилетнего Драко, сделанная во владениях Малфой-Мэнора. Сама статья была газетной уткой в худших традициях жёлтой прессы, описывающей Драко как стереотипного плохиша-миллионера, прожигателя жизни, мятежника с наплевательским отношением ко всему происходящему… Ну и, конечно же, самого завидного жениха волшебного мира.
— Это должно основываться хоть на каком-то мало-мальски правдивом факте, — заявил Гарри, когда Джинни уже собиралась домой в конце рабочего дня. — Ты действительно знаешь, где Малфой?
— Есть кое-какие соображения, — уклончиво ответила Джинни. — Я догадываюсь, где он может быть, и, думаю, смогу его найти.
— Но это же замечательно! — воскликнул Гарри с довольным видом. — За несколько месяцев тебе удалось узнать то, что два аврора не смогли выяснить за столько времени. Если это в моей власти… А я уверен, что так оно и есть… Считай, тебя ждёт солидная прибавка к зарплате, Джин. Аврорат будет пользоваться исключительным влиянием, если тебе удастся арестовать Малфоя.
Джинни заставила себя улыбнуться.
— Это замечательно, Гарри, — выдавила она, прежде чем пожелать ему спокойной ночи и аппарировать обратно в свою квартиру.
Четверг наступил слишком быстро. Джинни одновременно и боялась его наступления, и жаждала его. Возможно, поэтому ей и казалось, что время в последние три дня тянулось так долго, словно минуты превратились в года. Но когда она проснулась от взрывной мелодии «На солнце» своего будильника, то ещё некоторое время лежала в постели, не желая вставать. Вот он и настал. К утру следующего дня, Драко будет уже арестован. Всё будет кончено.
Весь день Джинни выполняла свою работу на автомате: заполняя документы, болтая с Анджелиной, которая уже чувствовала себя лучше, но пока ещё окончательно не поборола грипп, и делала ещё целую кучу бумажной работы. Гарри был в превосходном настроении, раздавая улыбки всем, включая Ромильду Вейн, которая на виду у всего отдела вызывающе послала ему в ответ страстную и обольстительную усмешку. Всем присутствующим, конечно, было хорошо известно, что Ромильда отчаянно пытается запустить свои наманикюренные коготки в Мальчика-Который-Выжил, но всё равно окружающих слегка шокировала откровенность её поползновений.
Как и следовало ожидать, Перси оказался единственным, кто заметил непривычную обеспокоенность Джинни в последние несколько дней.
Он подвинул к ней ещё одну чашку чая, когда они снова сидели вместе за обедом.
— Выглядишь так, словно тебе это крайне необходимо, — заявил он проницательно.
Джинни вздохнула, но всё же благодарно улыбнулась брату.
— Да, я... Сегодня я впервые должна арестовать подозреваемого. По-моему, я слишком волнуюсь, мне не хватает практики, и я переживаю, что что-то пойдёт не так, как надо.
— Значит, это правда? — аккуратно спросил Перси. — Ты действительно нашла Драко Малфоя?
Она кивнула.
Перси присвистнул.
— Могу себе в красках представить суд над ним, — размышлял он вслух. — Разумеется, они сделают слушание открытым для общественности, и это будет настоящий дурдом. Визенгамот выжмет из него все соки из-за того, что он так долго скрывался от правосудия... Мерлин, это будет действительно ужасно.
Сердце Джинни подпрыгнуло и, казалось, забилось где-то в горле.
— Ты действительно так думаешь? — спросила она. — Я имею в виду, обвинения не слишком серьёзные, поэтому, мне не кажется, что поднимется такая уж большая шумиха…
— Проблема в том, что Малфои, как и во время первой войны против Тома Риддла, вышли практически сухими из воды, — мрачно констатировал Перси. — Большинство Пожирателей смерти потеряли тогда всё, а им же удалось избежать строгого приговора. Исчезнув после финальной битвы, Драко поставил себя в незавидное положение, став крайним, буквально козлом отпущения для всех, кто считает, что Малфоев следовало должным образом наказать уже давно. Вполне вероятно, он получит сполна за всё то, за что, по мнению общественности, должны были ответить его родители.
Джинни сжала кулаки под столом.
— Ты же не думаешь, что Люциуса и Нарциссу нужно было отправить в Азкабан, не так ли?
Перси пожал плечами и поковырял вилкой еду на тарелке.
— Я не знаю. Люциус Малфой совершил множество ужасных вещей… Ну, это ты и по себе знаешь, а Нарцисса не остановила его. Хотя, опять-таки, откуда взялась большая часть денег на послевоенное восстановление? Из семейной казны Малфоев. Это почти полностью заслуга Люциуса Малфоя, что волшебное сообщество смогло так быстро встать на ноги после периода активного террора.
Джинни онемела. Перси не мог знать точно, он всего лишь предполагал… Но предположения Перси обычно оказывались правильными, особенно, когда дело касалось закона.
— Тогда, как думаешь, какое наказание грозит Драко? — спросила Джинни глухим голосом.
Перси снова пожал плечами.
— Даже если выяснится, что он не убивал Криви… От десяти до пятнадцати лет в Азкабане. И это принимая во внимание неизлечимую болезнь Нарциссы Малфой, что, скорее всего, заставит Визенгамот смягчить приговор ввиду сочувствия семье. Но тем не менее, — добавил он, покачав головой, — множество людей с нескрываемым удовольствием будут наблюдать за тем, как Mалфои получат по заслугам. Драко — это их возможность.
— Но ещё ведь окончательно неизвестно, что именно с ним произошло, — прошептала она. — С Драко что-то не так.
Перси нахмурился.
— Что ты имеешь в виду? Ты говорила с ним?
— Он не сбежал, — пробормотала Джинни, даже не слушая его. — Он мог бы сбежать в тот самый момент, как увидел меня, но не сделал этого. У меня такое чувство, что вся эта ситуация далеко не так проста, как многие считают.
Перси вздохнул.
— В суде редко рассматривают простые ситуации.
Imagine Dragons — On Top of The World
Джинни казалось, что она всю свою жизнь ждала наступления четверга, так что дни просто с сумасшедшей скоростью пролетали мимо. Но когда четверг таки наступил, ситуация в корне изменилась, казалось, каждая секунда тянулась как минимум час, а каждый час — словно целый день. Попрощавшись с Перси за обедом, Джинни ни на секунду не могла забыть, что у неё назначена встреча с ведьмой-оперативником в четыре, как раз перед тем, как она должна была покинуть Министерство. Драко попросил её встретиться в его квартире в четверть пятого. Он не сказал, что они должны делать или куда пойти, так что Джинни разрывалась между предположениями, будет ли лучше, если он собирается отвести её в уединённое место, вроде небольшого кафе, или же, наоборот, куда-то, вроде Площади Пикадилли, где постоянно полно спешащих по делам горожан и снуют бесчисленные толпы туристов.
В разгар этих внутренних терзаний, Ромильда подошла к её столу. Джинни хмуро взглянула на неё исподлобья. Было совершенно несправедливо, что Ромильда всегда выглядела так, словно только что сошла со страниц «Ведьмополитена», в то время, как сама Джинни смотрелась как школьница, переодевшаяся во взрослого аврора.
— Слушай, — произнесла Ромильда, оглядываясь по сторонам. Однако поблизости не было никого, кто мог бы случайно услышать их разговор или хотя бы попытаться его подслушать. — Я хочу кое-что сказать тебе.
Джинни моргнула, и её губы непроизвольно растянулись в понимающей улыбке. В голове сформировалось совершенно очевидное предположение о том, в каком направлении должен пойти разговор.
— Мне действительно очень нравится Гарри, — продолжила Ромильда. — И я думаю, что и он проявляет ко мне некоторый интерес.
— Правда? — уточнила Джинни. Крайне занятно. Даже сама Джинни не была до конца уверена, что Гарри в принципе знает, как флиртовать или проявлять интерес к представительницам противоположного пола. Одному Мерлину известно, но одним из главных недостатков их отношений было именно то, что Гарри попросту не мог открыто проявлять своих чувств к ней.
— Правда, — уверено произнесла Ромильда, приподняв идеально подведённую бровь. — Так что я просто хочу поставить тебя в известность, что планирую позвать его на свидание. Не то, чтобы я спрашивала твоего разрешения, просто хочу, чтобы ты была в курсе.
Джинни фыркнула.
— Ромильда, дорогая, мне совершенно плевать на то, с кем Гарри ходит на свидания. Откровенно говоря, я думаю, тебе давно следовало бы пригласить его выпить, потому что ему отчаянно не хватает нового увлечения.
Вейн не смогла скрыть выражения искреннего удивления на лице.
— Э-э... спасибо, — пробормотала она, прежде чем совладать с собой. — То есть, хорошего вечера. Увидимся завтра, — она развернулась на каблуках и зашагала обратно к своему столу.
Переваривая слова Ромильды, Джинни подняла взгляд на небольшие часы, висевшие на стене прямо напротив её рабочего места. Была уже половина четвёртого. До встречи с ведьмой-оперативником оставалось каких-то полчаса.
А меньше чем через час она будет с Драко.
Гарри, Рон и Гермиона подошли перекинуться с ней парой слов до того, как она засобиралась на встречу с Линн, Джинни как раз складывала свои вещи.
— Удачи! — пробормотал Рон, обнимая её. — Я более чем уверен, что тебе удастся накостылять этому придурку как следует.
— Рон! — возмущённо воскликнула Гермиона.
— Что? Дети же меня не слышат, — возразил он. — В любом случае... Я так горжусь тобой, Джинни. Это дело станет большим триумфом для всех нас.
— Я знаю, — пробормотала та, кивая. Она надеялась, что никто не заметит, как дрожит её голос.
— Не забудь чётко следовать инструкции, — предупредил Гарри. — Сразу же зачитай все его права, скажи, за что он арестован, короче, всё, что нужно. Мы не можем допустить, чтобы Малфой был признан невиновным из-за глупой ошибки, допущенной в ходе задержания.
— Я не забуду.
— Будь осторожна, — добавила Гермиона, прикусив нижнюю губу. Она подошла к Джинни и обняла её. — Если с тобой что-то случится, я этого не переживу.
Джинни слабо хмыкнула, обнимая её в ответ.
— Со мной всё будет в полном порядке, честно, — пообещала она, поочерёдно глянув на каждого из них троих. Она взяла сумку и закинула её на плечо. — В следующий раз, когда мы увидимся, ещё один преступник окажется за решеткой.
Гарри просиял.
— Вот это я понимаю, правильный настрой!
Шаги Джинни отдавались эхом в коридоре, пока она шла к офису оперативного отдела, большинство сотрудников были на своих местах, ведь до конца рабочего дня оставалось ещё несколько часов. Сухой всхлип неожиданно слетел с её губ, но Джинни быстро подавила его, прикрыв рот рукой и сделав пару глубоких вдохов. «Я — профессионал. Я просто делаю свою работу», — повторяла она про себя бесхитростную мантру снова и снова, надеясь, что это поможет успокоиться.
Удивительно миловидная ведьма уже ожидала её, когда Джинни подошла к оговоренному месту встречи. Она широко улыбнулась Джинни и протянула руку, которую та пожала.
— Я Линн Харгрейвс, — представилась ведьма. — Это я буду помогать тебе сегодня с арестом подозреваемого.
— Джинни Уизли, приятно познакомиться, — пробормотала она.
— Тебе уже приходилось сотрудничать с ведьмой или волшебником из оперативного отдела в ходе твоих предыдущих арестов? — поинтересовалась Линн.
Джинни закатила глаза.
— Я не производила так уж много арестов, — терпеливо объяснила она. — Моим последним задержанным был старый колдун, решивший полетать на метле над Хампстедской пустошью(1). Маг-оперативник не понадобился.
Линн засмеялась.
— Да уж, это был определённо не тот случай. Но сегодняшняя цель — Драко Малфой, не так ли? Это очень серьёзное дело.
— Да, согласна, — кивнула Джинни.
— Отлично, — Линн сложила свои деликатные ладони вместе. — Вот как мы поступим сегодня, — она протянула Джинни небольшой синий значок, а потом продемонстрировала такой же, спрятанный в её кармане. — Эти значки заколдованы Протеевыми чарами. Когда ты обнаружишь цель — мистера Малфоя — постучи палочкой по своему значку, — начала она инструктировать Джинни, — и он станет красным. Мой тоже сменит цвет, и это будет сигналом для меня аппарировать к тебе, где бы ты ни находилась, и помочь с задержанием подозреваемого. Если ты не сможешь найти цель, но поймёшь, что он бросился в бега, измени цвет значка на жёлтый, и я приду, чтобы помочь тебе в его поисках. Если ты не сможешь отыскать цель и не будешь обладать никакой информацией о том, где он может быть, измени цвет на фиолетовый, что послужит сигналом отмены операции. Ты ожидаешь большого сопротивления со стороны мистера Малфоя сегодня?
Джинни покачала головой, вдруг осознав, что ей тяжело говорить.
— Прекрасно! — произнесла ободряюще Линн. — Тогда вот твой значок, вот — мой, и мы готовы!
Сначала Джинни вернулась обратно в свою квартиру и, переодевшись в светло-зелёный сарафан, спрятала волшебную палочку и значок Линн в сумку. Её сердце стучало так сильно, словно стремилось тотчас же вырваться из груди, и ей пришлось выпить немного воды, чтобы избавиться от лёгкого головокружения. Ну, вот и всё, настал решающий момент. Она действительно собиралась сделать всё как следует.
Джинни сделала глубокий вдох и аппарировала на Эрлс Корт.
Драко дал ей свой адрес и объяснил, как добраться до его дома от ближайшей станции метро. Вполне вероятно, он предположил, что она будет добираться именно подземкой. Джинни довольно быстро нашла его улицу, где выстроилась целая шеренга одинаковых домов из красного кирпича с аккуратными белыми карнизами. Первым делом она заметила машину Драко, припаркованную на обочине, а потом поднялась по ступенькам и позвонила в звонок дома под номером пятьдесят шесть.
Громкая музыка, звучавшая внутри, оборвалась почти сразу же, как только раздалась трель звонка, и Джинни услышала звуки приближающихся шагов. Дверь открылась, и Саймон ошеломлённо уставился на неё, он был одет в пушистый синий банный халат и сжимал в руке мятый носовой платок.
— Ох, — произнес он глухо, — ты и есть та шалунья-медсестра, которую Джон нанял для меня?
Джинни улыбнулась.
— Это я, Саймон. Джинни Бизли, я пришла к Бену.
Саймон скептически приподнял бровь:
— Вот блин! И это после того, как я выиграл право первой ночи и всего остального… — он отодвинулся в сторону, оставляя дверь широко открытой, и Джинни восприняла этот жест как приглашение войти.
— Джин? Это ты? — крикнул Драко со второго этажа.
— Это она или очень похожий на неё двойник, — отозвался в ответ Саймон. — Но лично я ставлю на первое.
Ступеньки над их головами скрипнули, и Драко, быстро преодолев последний пролёт, спустился вниз, выглядя совершенно умопомрачительно в своих светло-голубых джинсах и белой футболке поло.
— Привет, милая, — он тепло ей улыбнулся. И до того, как Джинни поняла, что делает, она бросилась прямо к нему и поцеловала стремительно и жарко, так что у обоих перехватило дыхание.
— Я скучала по тебе, — прошептала Джинни. Она просто не могла скрыть дрожь в своём голосе, и знала, что он это услышал.
— И я по тебе скучал, — пробормотал в ответ Драко, и его глаза привычно потемнели.
— Святой Боже, если бы мне захотелось посмотреть на что-то в этом роде, я бы включил одну из видеокассет, надёжно спрятанных в моей комнате, — пожаловался Саймон.
Драко бросил недовольный взгляд в его сторону.
— Ой, возвращайся обратно к самокопанию и подборке альбомов Take That(2), Кинки. Ты слишком болен для чего-то большего.
Саймон надулся.
— Не обижай Take That, — недовольно проворчал он.
— Ну, серьёзно, друг, ты едва стоишь на ногах…
— Ладно, я ухожу. Удачного вам свидания, — он пошаркал ногами вглубь коридора.
— Лечись и возвращайся в строй, Кинки, — отозвался Драко, улыбаясь ему вослед.
— Они больше никогда не смогут стать прежними, после того как Робби ушёл, — пробормотал Саймон, покачав головой, и скрылся в глубине квартиры.
Как только они вышли на крыльцо и закрыли за собой дверь, Драко опять повернулся к Джинни.
— Я так рад видеть тебя снова, — улыбнулся он, — с тобой всё в порядке, Джин?
Она выдавила ответную улыбку.
— Теперь — да.
Он взял её за руку и повёл в направлении ближайшей станции метро.
Как настоящий джентльмен, он приложил свою карту Ойстэр(3) к турникету дважды, чтобы оплатить проезд для них двоих, хотя по-прежнему отказывался признаться, куда же они направляются. Они сошли на станции Вестминстер, и Драко повёл Джинни через мост по направлению к «Лондонскому глазу», виднеющемуся вдалеке на южному берегу.
— Ты каталась на нём прежде? — спросил он, кивая в сторону колеса обозрения.
— Нет, — призналась Джинни.
— Отлично, потому что именно туда мы и направляемся. Как только оказываешься наверху, можно увидеть весь город на тысячи миль вокруг, — Драко невольно ускорил шаг, и Джинни сделала то же самое. — Лондон простирается под твоими ногами, и именно сейчас, когда солнце стремится к закату… Боже, нет ничего, что выглядело бы настолько же прекрасно. — Он повернул голову и подмигнул ей: — За исключением разве что тебя, я полагаю, — добавил он нахально.
Комок образовался в горле Джинни, и она никак не могла проглотить его. Каждую секунду, что она провела с ним, каждый раз, когда Драко улыбался или подмигивал ей, или держал её за руку, ей становилось всё сложнее и сложнее собрать силу воли в кулак и решиться арестовать его.
«У меня нет выбора, — сказала она себе, и слёзы навернулись на глаза. — Совсем нет выбора».
Всего несколько человек стояли в очереди, когда они прибыли в Джубили Гарденс(4), так что Драко быстро купил им билеты и помог Джинни забраться в одну из гигантских капсул. Группа шумных туристов за ними заняла другую капсулу, так что они оказались совершенно одни.
Подходящий момент настал. Это был её шанс. Пока Драко рассказывал истории всех зданий и достопримечательностей, которые они могли увидеть с высоты, их капсула начала медленно подниматься вверх. Джинни принялась рыться среди своих вещей в сумке, пока не добралась до самого низа и не отыскала два необходимых предмета: свою палочку и синий значок, который дала ей Линн.
Всё, что ей оставалось сделать, поменять его цвет на красный. Одно движение, и Линн аппарирует к ней в течение тридцати секунд, чтобы оглушить Драко и помочь в его задержании. Малфои снова увидят сына, Гарри получит своё захватывающе-скандальное криминальное дело, и ей светит прибавка к зарплате за хорошо выполненную работу.
«Это моя обязанность. Я должна это сделать. Должна».
— Что ты ищешь? — удивлённо спросил Драко. — Чёрт, у тебя прямо не сумка, а настоящий склад.
Джинни подняла на него взгляд, её глаза были влажными и широко распахнутыми в испуге, так что улыбка тут же сползла с его лица.
— Ты нормально себя чувствуешь, милая? — тихо спросил Драко, осторожно касаясь её руки. Тяжёлый вздох сорвался с её губ, а в следующую секунду Джинни прижалась щекой к его груди, чувствуя, как его руки крепко обнимают её плечи.
— Ничего страшного, Джин, — тихо сказал он. — Всё хорошо.
«Если бы он только знал», — грустно подумала она.
— Просто у меня сегодня был тяжёлый день на работе, — выдавила Джинни сквозь слезы. Она схватила свою палочку и, не вынимая её из сумки, коснулась значка, а потом крепче обняла Драко за талию. — Я с таким нетерпением ждала встречи с тобой…
— Я и сам считал дни, — хмыкнул он. — Но теперь-то всё хорошо. — Он обнимал её, пока плечи Джинни не перестали вздрагивать от всхлипов, а потом коснулся губами её волос. — Лучше?
Джинни кивнула и улыбнулась ему.
— Намного, спасибо, — нежно отозвалась она.
— Посмотри, мы уже почти на самом верху.
Она взглянула через его плечо и поняла, что всё выглядит в точности, как он описывал: Лондон, раскинувшийся под ними во всём своём историческом и современном блеске на мили вокруг. Он был ограждён лишь узкой лазурной полоской, которая на деле оказалась Темзой, лениво извивающейся среди городских строений. Солнце клонилось к закату, и его отблески золотили окна зданий, которых касались, когда Драко перечислял их ей: Собор Святого Павла(5), Тауэрский мост, Канэри-Уорф(6).
— Восхитительно, правда? — выдохнул он. — Я часто прихожу сюда, когда у меня случаются трудные периоды в жизни, такие, как в последние дни, потому что… Даже не знаю, весь этот вид обладает таким умиротворяющим действием, когда находишься здесь, наверху…
— Да, здесь великолепно, — согласилась Джинни, любуясь блеском его серых глаз. Она пальцами коснулась значка на дне своей сумки. Он был фиолетовым. Линн в любом случае не появится здесь сегодня.
— Закрой глаза.
Джинни быстро захлопнула сумку.
— Что, прости?
Он усмехнулся ей своей фирменной усмешкой, которая, несмотря на всё остальное, напоминала Джинни, что перед ней действительно Драко Малфой.
— У меня есть для тебя подарок, но тебе нельзя подсматривать.
Джинни одарила его намеренно подозрительным взглядом, но потом всё же сдалась и закрыла глаза.
— Готово, — объявила она, улыбаясь, — так, где же мой…
Слова застряли в горле в тот самый момент, как она почувствовала руки Драко на своей талии, а его губы — на своих губах, вовлекающие её в настойчивый пылкий поцелуй. Джинни притянула его ближе к себе, запуская пальцы в его растрёпанные волосы, пока между ними не осталось ни миллиметра разделяющего их пространства.
Потому что люди окончательно сошли с ума, если решили, что она откажется от Драко. Откажется от этого.
— Ну? — спросил он, прижавшись лбом к её лбу, — и как тебе подарок? Хорош?
— Самый лучший, — прошептала Джинни, притянула его голову к себе и снова поцеловала.
1) Хампстед-хит (Hampstead Heath, буквально «Хампстедская пустошь») — лесопарковая зона на севере Лондона, между деревнями Хампстед и Хайгейт в административном районе Камден. Эта холмистая местность площадью в 320 га — не только самый обширный парк на территории Большого Лондона, но и одна из самых высоких его точек. Законодательно запрещено вести строительство, загораживающее вид на Лондон, который открывается с Парламентского холма. Помимо этой обзорной площадки, интерес для туристов представляет также архитектурно-художественный музей Кенвуд-хаус.
2) Take That — британская поп-рок-группа, которая доминировала в национальных чартах на протяжении пяти лет. Их отличие от других «мальчуковых» групп 1990-х состояло в том, что участники сами сочиняли свои песни. Телеканал BBC назвал Take That «самой успешной британской командой со времен The Beatles».
3) Карта Ойстэр — пластиковая карточка, которую используют для оплаты проезда в Лондоне. С её помощью можно расплатиться в метро, автобусах, Доклендском лёгком метро (DLR), электричках (London Overground), речных трамвайчиках, а также в большинстве поездов сети национальных железных дорог Великобритании, курсирующих в пределах Лондона.
4) Обновление парка Джубили Гарденс в Лондоне было приурочено к Бриллиантовому юбилею правления королевы Елизаветы II и заодно к Олимпиаде-2012. Парк, спроектированный бюро West 8, представляет собой живописное зелёное пространство вдоль Темзы, являющееся одним из самых популярных общественных мест на южном берегу, особенно учитывая его близость к знаменитому колесу обозрения «Лондонский глаз» (London Eye).
Джубили Гарденс были созданы в 1977 году, чтобы отметить Серебряный юбилей правления королевы Елизаветы II и были безнадежно повреждены во время строительства Юбилейной линии метро. Бриллиантовый юбилей позволил преобразовать оставшиеся зелёные насаждения в парк мирового класса. Подъездные пути через парк соединяют Бельведер-роад и близлежащую станцию Ватерлоо с мостом Хангерфорд и были специально созданы для того, чтобы разгружать трафик после футбольных матчей.
Парк открыт 24 часа в сутки и располагается в самом сердце Лондона. (Источник: vashsadovnik.com)
5) Собор Святого Павла (англ. St Paul's Cathedral) — англиканский собор, посвящённый апостолу Павлу. Находится на вершине холма Ладгейт Хилл, самой высокой точке Сити; является резиденцией епископа Лондона.
6) Канэри-Уорф — (англ. Canary Wharf) — деловой квартал в восточной части Лондона. Квартал расположился на Собачьем острове, относящемся к боро Тауэр-Хэмлетс. Канэри-Уорф является главным конкурентом исторического финансового и делового центра британской столицы — Лондонского Сити. До сдачи в эксплуатацию небоскрёба The Shard в 2012 году здесь находились три высочайших здания Лондона, а также Великобритании: One Canada Square, 8 Canada Square и Citigroup Centre.
Сказать, что Гарри был расстроен, когда Джинни вернулась в Министерство с пустыми руками, это ничего не сказать. В течение трёх дней он бушевал, поставив на уши весь отдел: показательно хлопал дверьми, незаслуженно срывался на Терри Буте или придирался к Денни О'Коннеллу, а также всецело игнорировал присутствие Джинни.
— Слушай, что произошло? — потихоньку спросил её Рон, спустя три дня после её последнего свидания с Драко.
— Он увидел меня и сбежал, — ровно ответила Джинни. У неё было достаточно времени, чтобы продумать историю, которая звучала бы наиболее правдоподобно. — Я пыталась преследовать его, но Малфой, должно быть, применил Конфундус и использовал амулеты с Непреодолимыми Чарами, чтобы скрыть следы, я так и не смогла отследить его.
— Он знал, что ты за ним следишь, или это произошло случайно?
— Сомневаюсь, что знал, — покачала головой Джинни. — Я была осторожна.
Возможно, из-за чувства противоречия, или, может, из-за того, что какая-то часть её просто стремилась взять от жизни всё, но Джинни всё больше и больше времени проводила с Драко. Следующие нескольких недель она рано уходила с работы, иногда уезжала на целые выходные, и никто не мог обвинить её в этом. По закону у авроров могло быть до четырёх недель отпуска в году, поэтому Джинни с особым удовольствием использовала свои отпускные дни, если это означало, что она будет видеть красивое лицо Драко ещё чуть дольше. Кроме того, все коллеги думали, что она просто из кожи вон лезет, чтобы поймать его. Беспроигрышная ситуация.
Однажды утром они с Драко встали очень рано и вместе отправились на рынок, где он всегда закупал свежее мясо и морепродукты для ресторана. Это входило в его обязанности. Джинни смотрела, как зачарованная, как Драко торгуется с продавцами, как внимательнейшим образом осматривает каждый кусок мяса, который собирается купить, и была восхищена тем, насколько серьёзным и сосредоточенным он при этом выглядел. Весь следующий день они провели в Садах Кью(1), по очереди фотографируя друг друга странной маггловской камерой и корча смешные рожицы для фото. Драко сводил её в своё любимое кафе — любимое из-за их бесподобного и совершенно потрясающего мороженого. Они посетили все мыслимые и немыслимые достопримечательности, которые Драко только смог вспомнить, потому что Джинни солгала ему, сказав, что лишь недавно переехала в Лондон и не очень хорошо знает город. Она обедала в его ресторане каждый раз, когда выпадала такая возможность, Джон и Саймон тоже приглашали в него своих девушек, и это выглядело так, будто они были друзьями уже лет сто.
Джинни никогда не чувствовала ничего подобного прежде, или, по крайней мере, таких чувств у неё не возникало уже очень-очень давно. Просто каждый раз, когда она видела Драко, идущего к ней навстречу, или, открыв дверь, обнаруживала его стоящим на крыльце, этого было достаточно, чтобы её сердце подпрыгивало в груди, а на губах расцветала радостная улыбка. Их ладони прекрасно совпадали, словно они были деталями одного пазла, и когда он обнимал её, углы его мускулистого тела идеально подходили к изгибам её фигуры, будто они дополняли друг друга. Когда Джинни несколько раз забегала на работу, чтобы разобрать текущую документацию, и переделать другие дела по-мелочи, Анджелина и О'Коннелл непременно начинали подтрунивать над ней, говоря, что она не ходит, а летает, едва касаясь ногами земли.
Но самое главное — это происходило не только с ней. Джинни несколько раз ловила на себе восхищённые взгляды Драко, когда они гуляли, в такие моменты он обычно тут же улыбался и отводил глаза, но секунду спустя, уже снова смотрел на неё, не отрываясь.
— Что? — спросила она во время одной из вылазок за мороженым. Джинни как раз просматривала список вкусов и наполнителей, в тот вечер остановив свой выбор на кокосовом. — У меня что-то на лице?
— Ага, просто… — Драко наклонился и поцеловал её в уголок рта, а потом просто лизнул щёку рядом, якобы слизывая остатки воображаемого мороженого. Ей стало щекотно, и Джинни невольно хихикнула, чувствуя себя подростком на первом свидании.
Позже, тем же вечером, когда они целовались, лежа на её диване, Драко вдруг остановился и пристально посмотрел на неё потемневшими глазами.
— Я не слишком тороплю события? — спросил он, с трудом переводя дыхание.
Джинни села, прислонившись к подлокотнику дивана, и посмотрела ему в глаза.
— Я не...
— Просто… Я встречался со многими девушками... — выдавил он, также принимая вертикальное положение. — Но... Я... — Драко хохотнул от собственной растерянности и безуспешно попытался пригладить руками свои растрёпанные волосы. — Мы ведь встречаемся уже… Сколько? Чуть больше месяца, да?
— Да, что-то вроде того, — пробормотала Джинни, удивлённая тем, что прошло так мало времени.
Драко снова взглянул на неё, и на секунду ей почудилось, будто она тонет в его глазах.
— Никогда прежде всё не было насколько... И… Я даже не знаю... После месяца отношений я обычно всё ещё пытался понять, действительно ли девушка мне нравится или нет… — он покачал головой и посмотрел вниз на свои руки.
— Я и сама не уверена, — ответила Джинни. Спустя месяц отношений с Гарри чувствовала ли она хотя бы половину того, что чувствует сейчас? — Но я не думаю, что ты торопишь события. Ты… Ты мне безумно нравишься, ты должен это знать. — Судорожно вздохнув, она продолжила: — Мне кажется, я влюбляюсь в тебя.
На миг в комнате воцарилась абсолютная тишина, и Джинни вдруг пришла в ужас, решив, что разрушила всё. Не будет больше никаких сладких спонтанных поцелуев, и он больше никогда не возьмёт её за руку, когда они будут вместе ужинать. Но Драко повернулся к ней с самой глупой улыбкой на губах, лучшей из всех его усмешек и улыбок, и сказал тихо:
— Да. И я тоже.
Джинни изумлённо посмотрела на него, но затем, переварив услышанное, сердито шлёпнула его по руке.
— Ах, ты ж гад! Ты просто ждал, пока я первая в этом признаюсь!
Драко ухмыльнулся и притянул её к себе на колени.
— Ах, она узнала о моём злодейском замысле! — он сделал большие глаза. — Теперь ты накажешь меня самым ужасным образом?
— Всенепременно, самым извращённым образом… — пообещала Джинни, обвив руками его шею и целуя горячо и властно.
— М-м-м, мой любимый вид пыток, — пробормотал Драко ей в волосы, прокладывая дорожку поцелуев от её щеки вниз к шее. — Я совершенно без ума от тебя, Джин.
— Да, и я тоже, — прошептала она в ответ, улыбаясь.
И всё же каждый раз, когда они достигали такого момента, когда казалось, что ничто не может пойти не так, и ничто не может их разлучить, что-то спускало её с небес на землю, резко напоминая, что все их отношения основаны на фарсе и лжи.
* * *
Как-то, выйдя из Министерства, где Джинни провела всё утро, она отправилась прямиком к квартире Драко. Они планировали пойти на шоу в Вэст-Энде, и Джинни с нетерпением ждала очередного свидания. Она зашла в его квартиру, предвкушая, как он крепко обнимет её при встрече, но тут услышала из кухни голос Драко, полный еле сдерживаемого гнева.
— Да как ты смеешь обвинять меня в чём-то подобном? Я выполнял свою работу даже лучше, чем от меня требовалось, я отдал Сэму Грейсону шесть долбанных лет моей жизни…
Джинни, закусив губу, на цыпочках прокралась к двери кухни, где обнаружила Драко практически выплёвывающего слова в телефонную трубку. И выглядел он так, будто готов был разорвать в клочья невидимого собеседника. Он был настолько поглощён разговором, что даже не обратил внимания на небольшой всхлип, невольно вырвавшийся из её рта, как и на то, что Джинни тут же прижала ладонь к губам, чтобы заглушить его.
Драко нервно провёл рукой по волосам, приглаживая их назад, и ей показалось, что он снова стал таким, каким был в Хогвартсе. Теперь Джинни вспомнила, что в то время его волосы были всегда гладко зачёсаны назад, и, видя его сейчас, настолько похожего на себя прежнего, она невольно углубилась в воспоминания. Перед ней стоял парень, который изводил их, когда они были детьми. Это действительно был он.
— Тогда вся вина лежит на курьере, а не на мне, — прошипел Драко, яростно сверкнув глазами. — Эти рёбрышки выглядели идеально, когда я проверял их сегодня утром.
Его голос, который в обращении к ней в последнее время звучал одинаково ласково, теперь, дополненный леденящей ноткой едва сдерживаемого гнева, звучал так же, как когда-то в школе. Перед ней снова был тот Драко Малфой — новоиспечённый Пожиратель смерти, преступник, пытавшийся убить Дамблдора, чуть не отравивший Рона и, возможно, прикончивший Колина Криви.
— Меч-рыба по-прежнему хороша, — настаивал Драко, повысив голос. — Я не понимаю, почему мы не можем сделать её фирменным блюдом... Нет, не перебивай меня, я тут пытаюсь исправить то, в чём кто-то другой облажался!
Внезапно послышался звук бьющегося стекла, и Джинни подпрыгнула от неожиданности, тут же почувствовав, как по её ногам подуло сквозняком. Она оглянулась и снова вздрогнула, увидев Джона стоявшего позади неё и осколки разбитого стакана на столешнице.
— Выскользнул у меня из рук, — пояснил Джон.
— Ты меня напугал, — пробормотала Джинни, нерешительно улыбаясь. На мгновение ей показалось, что у Драко случился спонтанный выброс магии.
Драко повесил трубку лишь спустя несколько минут, бормоча ругательства себе под нос.
— Извини, что тебе пришлось это услышать, — его голос по-прежнему был слегка напряжён. — Я не терплю некомпетентности.
— Что случилось? — как ни в чём не бывало, поинтересовался Джон, хватая бумажное полотенце, чтобы собрать осколки разбитого стакана.
— Звонил Эндрю, дежурный повар. Рёбрышки, которые я купил на рынке сегодня утром, поступили на кухню протухшими. — Пока он говорил, суровое выражение на его лице смягчилось, и Драко стал таким, каким Джинни привыкла его видеть в последний месяц. — Всё остальное, тем не менее, совершенно свежее, и я уверен, что в ресторане достаточно еды для сегодняшних посетителей. У нас её всегда с запасом.
— Сэму с тобой повезло, — сказал Джон и выбросил осколки в мусорное ведро. — Хотя не исключено, что он пожаловался дяде Питеру, если обвиняют тебя.
— Твой начальник знает дядю Джона? — озадачено спросила Джинни.
— Да, они, э-э ... — Драко откашлялся. — Они вместе учились в университете, дядя Джона помог мне получить мою первую работу у Грейсона.
Парни обменялись странными взглядами, и в ответ на молчаливый вопрос Джона Драко слегка покачал головой. Джинни судорожно пыталась сообразить, что происходит.
— Но, послушай, у меня плохие новости, — продолжил Драко, взяв руку Джинни и переплетая свои пальцы с её. — Тони Блэр с семьёй собирается посетить наш ресторан, так что я должен попасть на работу пораньше, чтобы всё там подготовить. Мы не сможем пойти на то шоу сегодня вечером.
Джинни поняла, что она должна бы знать, кто такой Тони Блэр, но была слишком взволнована тем, что видела, чтобы отреагировать соответствующим образом.
— Всё в порядке, — пробормотала она. — Ведь мы всё-таки поедем в Брайтон в эти выходные, да?
— Конечно, милая, — Драко наклонился и поцеловал её в губы, совершенно не смущаясь присутствия Джона. — Извини меня за всё это.
— Это ведь твоя работа, не волнуйся, я смогу прожить без тебя один день, — поддразнила она.
— Не знаю, можно ли сказать то же самое о Бене, — вклинился Джон, ухмыляясь.
— А тебя вообще не спрашивали, — прищурился Драко и легко ткнул того кулаком в плечо.
Несмотря на то, что их планы были разрушены, Джинни старалась сохранять оптимизм. Она заявила Драко, что серьёзно настроена увидеть его в субботу утром свежим и полным сил, и пожелала, чтобы этот нелёгкий вечер прошёл хорошо, пусть и без запланированных рёбрышек.
— Эндрю нравится преувеличивать, я уверен, что всё в порядке, — заверил её Драко, провожая к входной двери. — Не удивлюсь, если окажется, что рёбрышки и вовсе не были протухшими.
— Перфекционисты сведут с ума кого-угодно, — кивнула Джинни.
— Ну, я и сам перфекционист, поэтому не могу судить его слишком строго, — добавил Драко со смешком. — Я, видимо, просто лучше это скрываю.
Он снова поцеловал её, и они попрощались. Джинни медленно спустилась по ступеням крыльца и пошла вниз по улице, пытаясь понять, что же произошло во время телефонного разговора. Что-то просто не складывалось в истории о Джоне, уронившем стакан, и чем больше Джинни думала об этом, тем больше сомнений к его объяснению у неё возникало. Когда она пришла, Драко был на кухне один. Как Джон смог пройти мимо неё так, чтобы она его даже не заметила?
Джинни ещё сильнее нахмурилась и остановилась на углу, дожидаясь, когда загорится зелёный свет, чтобы перейти улицу. Напрягая свою память, отточенную за годы мысленного воспроизведения мест преступлений и запоминания устных свидетельств, она ещё раз прокрутила в голове сцену на кухне. Джон двигался слишком быстро. И слишком тихо… Если только он не был в туалете внизу. Но она не помнила, чтобы видела свет под дверью...
И ещё: как стакан мог выскользнуть из его рук, когда он даже не открывал шкаф, чтобы его взять?
Джинни почти добралась до Эрлс-Корт-Роуд, когда услышала, как кто-то окликнул её по имени. Застигнутая врасплох, она уже было потянулась за палочкой, готовая нырнуть в закоулок между двумя магазинами и аппарировать, но вовремя опомнилась и убрала руку от раскрытой сумочки. Обернувшись, Джинни увидела подбегающего к ней Джона Палмера.
— Что-то случилось, Джон? — пробормотала она, не в силах скрыть удивления в голосе.
— Ответ «да», — сказал он, останавливаясь и тяжело дыша.
Джинни моргнула.
— Что?
— Он не знает, — продолжил Джон, как будто не услышал её. — Он ничего не знает.
— Не знает чего? Джон...
— Я не могу всё тебе рассказать, это касается только его, и лишь он вправе раскрыть тебе всю правду. И он действительно собирается всё тебе рассказать, именно поэтому вы и едете в Брайтон в эту субботу.
Глаза Джинни расширились, сердце билось так стремительно, как бегущий в панике гиппогриф.
— Рассказать мне что? — воскликнула она. — Что, чёрт возьми, происходит?
Джон лишь удивлённо приподнял бровь, окидывая её нечитаемым взглядом.
— Ты когда-нибудь слышала о Тони Блэре?
— Я... Я полагаю, он... Какое вообще отношение это имеет к Драко?
Джон успокаивающе улыбнулся ей.
— Он всё тебе расскажет в Брайтоне, — заверил он её, отступая. Он уже повернулся было, чтобы уйти, но всё же добавил: — И да, ответ «да», это он разбил стакан, а не я.
И лишь когда Джон стал спускаться вниз по улице лёгкой трусцой, спокойно и неторопливо, Джинни вдруг осознала, что использовала в разговоре настоящее имя Драко.
А Джон и глазом не моргнул.
1) Королевские ботанические сады Кью или Сады Кью — комплекс ботанических садов и оранжерей площадью 132 гектара в юго-западной части Лондона между Ричмондом и Кью, исторический парковый ландшафт XVIII—XX веков. Сады созданы в 1759 году, в 2009 году отмечалось 250-летие со дня их основания. «Королевские ботанические сады Кью» — это также официальное название организации, управляющей садами в Кью и садами в Суссексе, Вейкхарст Плейс.
Количество листов в папке с делом Драко за ночь увеличилось практически вдвое: Джинни свиток за свитком заполняла его своими теориями и интерпретациями загадочных слов Джона. В итоге, она вывела четыре важных факта, которые ей удалось собрать из тех крох информации, что Джон подбросил ей.
Первое: у Драко случались спонтанные проявления неконтролируемой магии. Его магия не пропала от недостатка использования или какого-то рода подавления, он по-прежнему оставался волшебником.
Второе: У Драко, как Джинни и предполагала, действительно была амнезия, и он на самом деле понятия не имел, кто она такая.
Третье: ей совершенно точно следовало выяснить, каким образом Драко дошёл от Хогвартса до Лондона, превратился из известного чистокровного мага — в незначительного маггла, да ещё и так, что никто за всё это время не раскрыл его.
И четвёртое: Джон Палмер определённо знал, что она — ведьма.
Джинни отчаянно ругала себя за последнее. Следующим вечером ей удалось ввернуть мучивший её вопрос в разговор с Перси, который зашёл спросить совета по поводу подарка ко дню рождения для своей девушки Триши.
— Ты серьёзно, Джин? — переспросил Перси, неверяще приподняв брови. — Тони Блэр — маггловский премьер-министр, он занял этот пост незадолго до смерти Дамблдора. Я встречался с ним несколько раз на официальных ужинах с Министром Магии, он вполне добродушный малый — ты действительно понятия не имела, кто он?
— Извини, но это как-то ни разу не всплыло в разговоре, — буркнула в ответ Джинни, хотя прекрасно осознавала, что на этом она серьёзно прокололась.
Джон Палмер либо сам был волшебником, либо состоял в контакте с кем-то из магического мира. Это вполне очевидно. Джинни корила себя, что не обратила на него внимания, впервые встретив его у О'Нилла — так же, как и Драко, его зачастую затмевали выходки их третьего соседа — Саймона Кинкейда. Джон вполне вероятно мог сотворить небольшое заклинание прямо у неё под носом, а она бы даже не заметила, ослеплённая юмором Саймона и Драко… Ну, да одним лишь фактом присутствия Драко. Учитывая происходящее, Джинни уже бы даже не удивилась, окажись и Саймон волшебником. По крайней мере, это легко бы объяснило, почему Драко жилось так комфортно в их компании. Однако это было последним, над чем Джинни стоило задумываться прямо сейчас, учитывая, что дело Драко и так обрастало всё новыми и новыми фактами, словно набирающая скорость лавина — снегом.
Значит, Джон знал, что она ведьма, несомненно, ведь она облажалась, так и не выполнив свою долбанную домашнюю работу и не выучив толком ничего действительно важного о магглах, кроме статистики грёбаного футбольного клуба «Вест Хэм». Интересно, он уже забил тревогу? Стоит ли в любую секунду ожидать телефонного звонка от Драко, обзывающего её фриком? И почему они должны отправиться именно в Брайтон, чтобы Драко рассказал ей свою историю? Что такого там находится? Или, скорее, кто? Дядя Джона тоже, видимо, был каким-то образом причастен ко всей этой истории, но как именно, было пока неясно…
Джинни опустила голову на сложенные на столе руки, раздражённо вздохнув. «Второстепенной важности, чтоб его», — злобно подумала она. Статус второстепенной важности получали те дела, за которые, согласно собственной аврорской градации Гарри, мог взяться любой сотрудник в любое время. Такие дела обычно оказывались скоротечными и нудными, а разрешались предельно просто. Исходя из всего, что Джинни узнала предыдущим вечером, это дело грозило вылиться в полнейшую катастрофу. И стать таким, над которым должны в полную силу корпеть три опытных аврора, а не один гуру бумажной работы, который даже не в почёте у главы отдела.
Если Гарри что-то в этом роде заподозрит, то, как пить дать, тут же решит снять её с этого дела. Поэтому, как только Джинни осознала, что ситуация с Малфоем стала куда серьёзнее, чем кто бы то ни было мог предположить, то пришла к выводу, что стоит вести себя, словно ничего из ряда вон выходящего не происходит, и продолжать работать в обычном ритме. Конечно, Гарри вряд ли бы заметил какие-то изменения, даже если бы она не стала притворяться, ведь Ромильда таки позвала его на свидание и в последние дни эти двое едва ли замечали хоть что-то происходящее вокруг них. Но, несмотря на всё это, чем больше Джинни узнавала о Драко, тем обширнее становился арсенал фактов, которые она в будущем сможет предоставить в суде.
Так ведь?
После того разговора на пробежке Джона Джинни решила чаще появляться на работе, чтобы успешно избегать встреч с ним, пока не придёт к точным выводам на его счёт. В первый же день, как она явилась в Аврорат, Гарри, увидев её, сразу же схватил её чуть выше локтя и повёл в свой кабинет, прикрыв за ними дверь и запечатав заклинанием.
— Ничего себе, ты снова со мной разговариваешь? — спросила Джинни беззлобно.
— Тебя снова приглашают посетить Малфой-Мэнор, — заявил он, не вдаваясь в детали.
— Ну, тогда, я полагаю, Нарцисса явно видела статьи в «Пророке». Ты же знаешь, что я немногое могу добавить к тому, что она наверняка уже успела прочесть в газете. Как бы сильно мы ни ненавидели Скитер, но эта зараза сумела в своей последней статье раскрыть все известные нам факты.
Гарри закатил глаза.
— Так помоги мне, Джинни, если у тебя нет совершенно никаких новостей, которые ты могла бы рассказать им о сыне…
— Погоди, им? — уточнила Джинни, и холодок неожиданно пробежал по её спине. — Но в июне я виделась только с Нарциссой.
— Ну, на этот раз ты определённо увидишь и Люциуса, — Гарри поудобнее устроился на стуле за своим рабочим столом. — Насколько я знаю, Нарцисса сейчас слишком слаба, чтобы покидать дом, и он постоянно находится рядом с ней.
Джинни нервно передёрнула плечами.
— Люциус Малфой — главная причина, по которой меня мучили жуткие кошмары о Томе Риддле на протяжении почти семи лет, — выдохнула она. — Я не хочу видеться с ним.
— Я уже позаботился об этом, — кивнул Гарри. — Гермиона сварила специальное успокаивающее зелье для тебя, примешь его перед визитом в поместье Малфоев. — Как только Джинни открыла рот, чтобы возразить, Гарри махнул рукой, призывая её умерить свой пыл. — Пожертвование, Джинни. Министерство остро нуждается в деньгах. Тебе следует безропотно выполнить это задание, уже хотя бы потому, что ты до сих пор не поймала Драко.
Джинни разозлилась, волком взглянув на него.
— Я из кожи вон лезла, чтобы его найти, — прошипела она, — и если ты не можешь…
— У меня назначена встреча с начальником отдела магических игр и спорта через пять минут, — заявил Гарри, игнорируя её последнюю реплику и поднимаясь из-за стола. — Любимый чокнутый фанат Оливера Вуда снова принялся за старое, мне пора.
Джинни скрестила руки на груди.
— Я думала, отношения с Ромильдой Вейн пойдут тебе на пользу, но ты всё тот же упрямый кретин, каким всегда и был.
Гарри сузил глаза.
— Моя личная жизнь больше тебя не касается, забыла? Ты выглядела очень уверенно, когда говорила мне об этом.
— И я не устаю благодарить Мерлина, что рассталась с тобой при первом удобном случае. Это просто-таки удача! — не дожидаясь, пока Поттер найдёт, что возразить, Джинни выскользнула из его кабинета.
К счастью, Нарцисса назначила встречу на обед пятницы, так что это не создало никаких препятствий для запланированной поездки в Брайтон с Драко. Джинни почти преодолела все свои опасения насчёт неминуемого столкновения с Люциусом Малфоем, но всё же положила в карман приготовленное Гермионой успокаивающее зелье и выпила его, едва пройдя сквозь ворота Малфой-Мэнора. Белоснежный павлин, не мигая, следил за ней взглядом, пока Джинни шла от ворот к входу в поместье.
Тот же крохотный домовой эльф, что встречал её и в прошлый раз, открыл входную дверь, однако сегодня они поднялись по ступеням и прошли мимо портретов сердито выглядевших предков Малфоев, знаменитых волшебников и ведьм. Всё поместье казалось непривычно тихим, опустевшим, как будто никто не жил и не двигался в нём, за исключением Джинни и её проводника.
— Куда мы направляемся? — спросила она.
— Господин и госпожа обедают в покоях госпожи, — ответил эльф своим писклявым голоском. — Госпожа чувствует себя не очень хорошо.
Наконец они подошли к высоким белоснежным двойным дверям, украшенным витиеватой резьбой: переплетающаяся лоза с деликатными листочками вверху и по краям, проработанными настолько детально, что они выглядели почти как настоящие. Домовой эльф постучал в дверь, и глубокий мужской голос ответил, разрешая войти. Эльф распахнул двери и поклонился, Джинни следом за ним направилась в комнату.
Никто из Малфоев не поднялся, когда она вошла. Нарцисса сидела в мягком кресле, её ноги были укрыты множеством пледов и покрывал. Рядом с ней в таком же мягком кресле восседал Люциус, облачённый во всё чёрное, одна из его бледных ладоней сжимала руку жены. Взгляд его глаз, таких же, как и у Драко, стал жёстким и твёрдым, почти повелевающим, когда он посмотрел на Джинни. Сама же комната была такой же помпезной, как и всё в поместье, но выполненная в оттенках фиолетового, создавала мягкую и умиротворяющую атмосферу.
— Мисс Уизли, — голос Нарциссы, как и всегда, звучал ровно и вежливо, хотя на этот раз чуть хрипло и довольно слабо. — Мы так рады, что сегодня вы смогли присоединиться к нам за обедом.
— Спасибо за приглашение, — ответила Джинни. Как бы там ни было, а успокаивающее зелье работало отменно.
Пожалуй, ей никогда прежде не доводилось присутствовать на обедах вроде этого. Когда домовой эльф явился с подносом в руках, расставив тарелки перед каждым из присутствующих, и они принялись за еду, Люциус ни разу не заговорил и не даже не посмотрел в сторону Джинни, зато Нарцисса оживлённо старалась поддерживать непринуждённую беседу. Хотя темы для разговора были более чем бессмысленны: погода, недавние браки, благотворительная деятельность леди Малфой в Организации Сирот Войны. Джинни казалось, словно в этой комнате время остановилось. А ещё складывалось впечатление, что Люциус тщательно фильтровал корреспонденцию и содержимое печатных изданий перед тем, как они попадали в руки его жены.
Когда тарелки, наконец, были убраны несколькими домовыми эльфами, и нормальный цвет вернулся на непривычно бледное лицо Нарциссы, они перешли к делу.
— Я читала газеты, мисс Уизли, — произнесла миссис Малфой, сложив руки на коленях. — Они говорят, что Драко был найден.
Сердце Джинни пропустило удар.
— Да, был, — кивнула она. — Я знаю, где он находится.
Люциус закрыл глаза и наклонил голову, прежде чем повернуться к жене; Джинни заметила, как он сжал её ладонь. Маленькая улыбка появилась на бледных губах Нарциссы.
— Это самые великолепные новости, — выдохнула она. — Я так боялась, что это окажется просто очередной гадкой сплетней из тех, что эта Скитер обожает публиковать…
— Моя бы воля, она бы вылетела с работы в мгновение ока, — выплюнул отрывисто Люциус. — Эти небылицы, которые она писала о Драко…
— Прошу тебя, дорогой, успокойся, — мягко произнесла Нарцисса. — Эта новость — повод для радости, а не для огорчений. Что конкретно вам удалось выяснить, мисс Уизли?
— Я видела его несколько раз…
— Как он выглядел? — тут же уточнила Нарцисса, впервые нотки тревоги зазвучали в её голосе.
Джинни едва проглотила ставший в горле ком.
— Прекрасно, — как можно мягче произнесла она. — Он здоров, и о нём заботятся.
Люциус поднёс руку Нарциссы к своим губам и горячо поцеловал, когда усталый вздох сорвался с её губ.
— Ты слышал, дорогой? — произнесла Нарцисса, её глаза блестели от едва сдерживаемых слёз. — Наш мальчик в безопасности. У него всё прекрасно.
— Мы знали, что так и будет, — прошептал Люциус. Джинни понимала, что стала свидетелем очень личного момента, и смущённо заёрзала в своём кресле.
— Когда вы его видели? Где он? — спросила Нарцисса, когда Малфои снова вернули себе самообладание.
— Согласно моим данным, он находится в Лондоне, — ответила Джинни. — Именно здесь он был чаще всего замечен. Я ещё не вышла с ним на контакт, поскольку его трудно застать одного, но…
— Трудно застать одного? — уточнил Люциус, нахмурившись. — И с кем же он зачастую проводит время?
Джинни замялась на мгновение.
— С магглами, — прошептала она и невольно отшатнулась, заметив выражения отвращения на лицах обоих Малфоев. — Ну… Я не уверена до конца… Но у меня есть основания полагать, что один из них — волшебник, но я просто пока не…
— Когда он вернётся к нам? — перебила её Нарцисса. — Я хочу увидеть его. Как скоро вы сможете доставить его сюда?
— Я… Я не знаю, — пробормотала Джинни, заламывая руки, — мы должны строго следовать Министерскому протоколу во всех делах, связанных с подобными преступлениями…
— Вы доставите его к нам, мисс Уизли, — уверенно заявила Нарцисса, кивая своим словам. — Как только вы поймаете его, арестуете, или что там вы должны сделать… — тон её голоса явно демонстрировал отношение ко всем обвинениям, выдвинутым Драко. — Вы приведёте его сюда, и мы увидим его. Люциус позже обсудит с вами, что надо сделать для надлежащей защиты нашего сына, у нас есть семейный адвокат, к услугам которого мы уже прибегали в прошлом.
Джинни кивнула.
— Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы вы смогли увидеться с ним как можно скорее, — сказала она.
— Какие именно обвинения выдвинуты против него? — не церемонясь, спросил Люциус. — Как вы считаете, ему грозит тюремное заключение?
Джинни открыла было рот, чтобы ответить правдиво, — рассказать им, что Перси думает о грозящем Драко сроке в Азкабане, даже несмотря на то, совершил ли тот предписанные ему преступления или нет, — но вдруг перехватила взгляд Люциуса. Он приподнял светлую бровь, едва заметно, и покачал головой. Этот жест очень сильно напомнил ей Драко, и Джинни проглотила уже готовые сорваться с языка слова.
— Я не могу точно предугадать, каким будет решение суда, — произнесла она ровно. — Но всё выглядит предельно просто, миссис Малфой. Так что совершенно не стоит переживать по этому поводу.
И только после того, как Джинни попрощалась с Нарциссой, и Люциус предложил проводить её до двери, она выпалила все подлинные факты, какими они были на самом деле.
— От десяти до пятнадцати лет в Азкабане, — прямо заявила она. — Публичное слушание сделает из него козла отпущения за все грехи семьи, и ему не видать милосердия.
— Вы не скажете Нарцииссе ни слова об этом, — сказал Люциус. — Ей нельзя волноваться о чём-то настолько серьёзном.
— Конечно, я буду молчать, — кивнула Джинни.
Он открыл входную дверь, и Джинни ступила на дорожку, ведущую к воротам.
— Верните домой нашего сына, — сказал Люциус так, словно отдавал ей распоряжение.
Джинни успела сделать лишь пару шагов по залитой солнцем дорожке, когда он захлопнул дверь за её спиной.
Суббота оказалась ясным и погожим днём, что было типичной погодой для августовского дня в Лондоне, и сердце Джинни воспарило, когда она подумала о поездке в Брайтон. Перед её мысленным взором вставали широкие бирюзовые воды Ла-Манша, она практически могла почувствовать под ногами мелкую гальку пляжа, а во рту — приторный вкус леденца, услышать музыку со стороны пассажа и карусели на пирсе. В детстве родители возили их всех в Брайтон, но Джинни тогда была ещё так мала, что её единственные воспоминания об этом месте были туманными тёплыми образами, которые вряд ли соответствовали действительности.
Драко поприветствовал её нежным поцелуем, когда она появилась на его крыльце.
— У меня хорошее предчувствие, — объявил он, проводя её на кухню, где заканчивал свой завтрак. — Уверен, сегодня будет чудесный день.
Всего несколько мгновений в его присутствии, и Джинни уже позабыла обо всех невзгодах.
— Не думаю, что когда-либо видела, чтобы у тебя был плохой день, — произнесла она улыбкой.
Линии его лица расслабились, и Драко задумчиво посмотрел вниз на свою тарелку с куском кровяной колбасы.
— Это потому, что прошло довольно много времени с момента последнего такого дня, — признался он. — Они больше не случаются так часто.
Джинни, которая понятия не имела, что способно угнетать эту новую исключительно счастливую версию Драко Малфоя, промолчала.
Они уложили сумки и перекус в дорогу в его небольшой автомобиль, Джинни думала лишь о том, какова будет реакция Драко, когда он увидит её в новом цветочном бикини, купленном несколько дней назад. Попрощавшись с Саймоном, всё ещё валяющимся в постели, они отправились в дорогу, петляя по запутанным улочкам Лондона в удручающе медленном темпе.
Неспешно двигаясь в потоке машин, они как обычно болтали обо всём, что только приходило на ум. Проезжая Уондсворт, они каким-то образом перешли на тему бывших партнёров. Джинни особенно поразила мысль о том, что Драко охотно прикасался к маггловским девушкам, но ещё больше её встревожил неожиданный всплеск ревности, вскипевшей в её крови при упоминании о каждой из них. Но как она и ожидала, Драко не продемонстрировал никаких признаков того, что имена Майкла Корнера или Дина Томаса ему знакомы.
— Моя последняя девушка, Джейн, оказалась совсем чокнутой, — прямо сказал Драко, закатив глаза. — Я до сих пор задаюсь вопросом, почему вообще с ней встречался, но наши отношения длились целых два месяца.
— Почему она была чокнутой?
Драко издал короткий смешок.
— Она думала, что сможет меня изменить. Разумеется, я не против компромиссов во имя стабильности отношений, но я вполне нравлюсь себе таким, какой есть, в воспитателях не нуждаюсь, спасибо большое. Если я иногда забываю опустить стульчак или предпочитаю кино с Джеймсом Бондом фильмам с Хью Грантом, то уж извини, просто ляг на спину и думай об Англии.
Повисла пауза. Теперь настала очередь Джинни рассказывать о своём бывшем, и она решила рискнуть и ничего не скрывать.
— Мой последний парень и я встречались почти семь лет, — сказала Джинни. — Он три раза делал мне предложение.
Руки Драко соскользнули с руля, и он уставился на неё поражённо, не отрывая взгляда так долго, как только мог, учитывая, что он вёл машину.
— Ты, блин, серьёзно или это шутка такая?
— Серьёзно.
— Бог мой! Полагаю, ты ответила «нет» хотя бы раз?
— В первый раз это произошло спустя несколько лет наших отношений, — принялась рассказывать Джинни, откинувшись на спинку сиденья. Ей нравилось наблюдать, как Драко ведёт машину, смотреть, как двигаются мышцы его предплечья, когда он перемещает рычаг переключения передач, и как он расслаблено поворачивает руль. — Тогда мне было всего двадцать, и я была слишком молода, чтобы думать о браке и семье. Поэтому я сказала ему попридержать эту мысль и спросить меня снова через несколько лет.
— Что он и сделал.
— Ну да, сделал, но... Э-э… Мы как раз...
— Аргх! — Драко послал ей развязную ухмылку. — Для справки, всё, что говорит парень во время секса, не следует принимать во внимание и уж точно не стоит рассматривать всерьёз, особенно, если это касается слова на «Л» или предложения о браке.
— Буду иметь это в виду, — пробормотала Джинни подчёркнуто сухо. — Ну, так или иначе, я притворилась, что не расслышала его слов, а он не поднял этот вопрос снова. А в последний раз он предложил мне выйти за него замуж в прошлом году. Я ответила «нет» и ушла от него.
Драко тихо присвистнул.
— Я бы сказал, что ты поступила жестоко, но если бы ты его не бросила, мы никогда бы не встретились, — заключил он. — Значит... Он хотел обязательств, а ты — нет?
— Нет, я ... — Джинни нахмурилась. Вся ирония заключалась в том, что именно Драко Малфой, главный соперник Гарри в школе, задал ей подобный вопрос, заставив анализировать её отношения с Поттером. — Наши отношения были для меня удобны — мы достигли точки, когда ни один из нас не прилагал усилий, чтобы оставаться вместе, и меня перестало это устраивать. Я действительно хочу когда-нибудь выйти замуж, завести детей и всё такое… Но только не с ним.
— Предельно честно, — кивнул Драко, а спустя мгновение продолжил, слегка смутившись: — Я хочу очень большую семью. Думаю, четверо или пятеро детей. Я люблю детей.
По какой-то причине от этого Джинни стало невероятно грустно.
— Да, и я тоже, — отозвалась она тихо.
Драко открыл бардачок и немного покопался в нём, прежде чем вытащить один из компакт-дисков, который и вставил в щель плеера на приборной панели. Из динамиков полилась навязчивая мелодия.
— Тебе нравятся The Smiths(1)? — спросил Драко.
— Что?
— Эта группа, The Smiths, — повторил он и улыбнулся, заметив растерянное выражение на её лице. — Обожаю их, а ещё мне нравится музыка the Clash, Wire, the Pistols... — он умолк, и Джинни слушала песню, которую он поставил, очарованная печальным голосом исполнителя.
— Я сын и наследник, — тихо начал подпевать Драко, — … в частности, ничего(2).
Джинни невольно вздрогнула и притянула свою куртку поближе.
Им потребовалось чуть больше двух часов, чтобы добраться до Брайтона: один час они убили на выезд из Лондона, а второй — мчась по скоростной автомагистрали, причём Джинни неоднократно уточняла у Драко, не слишком ли быстро они едут.
— Мне нравится быстрая езда, — сказал он, смеясь. — Создаётся впечатление, будто я лечу.
— Ты с ума сошёл!
— Да, я схожу с ума по тебе, — ответил он, отворачиваясь от дороги, чтобы поцеловать её.
Приподнятое настроение сопровождало весь путь до Брайтона, вплоть до каменного коттеджа с черепичной крышей на окраине города, окружённого великолепными садами и низкой полуразрушенной оградой. Драко подрулил прямо к подъездной дорожке, ведущей в отдельно стоящий гараж, и Джинни заметила женщину средних лет с проседью в тёмных волосах, пропалывающую клумбу ярко-жёлтых нарциссов за домом. Женщина выпрямилась и направилась к ним, когда они вышли из машины.
— Бен, дорогой! — воскликнула она, широко улыбаясь, сняла свои садовые перчатки и крепко обняла его, Драко также тепло обнял её в ответ. — Рада видеть, что вы добрались целыми и невредимыми.
— И я невероятно рад тебя видеть, Люси! — сказал он, отпуская её, и подавал руку Джинни. Та в ответ протянула ему свою. — Джин, это Люси Уолкотт, тётя Джона, моего соседа по комнате. Люси, это Джинни Бизли.
— Ах, знаменитая Джинни! — воскликнула миссис Уолкотт, пожимая ей руку. — Я много слышала о тебе, дорогая, Бен постоянно говорит только о тебе. Ты такая же милая, как я себе и представляла.
— Приятно познакомиться! — ответила Джинни, слегка зардевшись.
Драко отошёл, чтобы достать их сумки из багажника, в то время как миссис Уолкотт повела Джинни в дом.
— Ты бы только слышала Бена на следующий день после того, как он тебя встретил, — всплеснула руками миссис Уолкотт. — Он позвонил нам почти на рассвете, в пятницу, мой муж ещё даже не успел отправиться на утреннюю пробежку, и говорит: «Я встретил самую потрясающую девушку, Люси». А я ему: «Бенджамин, дорогой, я тебя, конечно, очень люблю, но будь она хоть самой Девой Марией, ты совсем рехнулся звонить нам в такую рань?!»
Джинни улыбнулась и слегка наклонила голову.
— Ну, я просто Джинни, — пробормотала она.
— Хорошо, просто Джинни, — ответила миссис Уолкотт, тепло ей улыбнувшись, — мы очень рады, что вы с Беном погостите у нас в эти выходные.
Пока они относили наверх свои сумки, Джинни размышляла над тем, как же их разместят на ночлег. Миссис Уолкотт отвела их в обшитый дубовыми панелями и сплошь уставленный книгами кабинет в задней части дома. Там за письменным столом сидел седовласый мужчина, набирая что-то на компьютере.
— Питер, наши гости уже здесь,— объявила миссис Уолкотт.
Пожилой мужчина сразу же поднял голову.
— Да это же Бен, мой мальчик! — он поднялся из-за стола, и Драко, подойдя, обнял его так же ласково, как и миссис Уолкотт ранее. — Я так рад тебя видеть. А это, должно быть, Джинни?
И вновь произошла процедура знакомства, где мистер Уолкотт повторил почти слово в слово приветственную речь своей жены.
— И как там наш племянник Джонни? — спросил он. — Всё ещё мечется от девушки к девушке и от работы к работе?
— Он сейчас работает в магазине здорового питания, — ответил Драко. Они перешли в солнечную гостиную и заняли места на диване и стоящих рядом с ним креслах; Драко приобнял Джинни за плечи. — Ему, похоже, нравится. И они с Мак встречаются уже несколько месяцев, так что в данный момент он не ведёт разгульный образ жизни.
— Что ж, кажется, ты и сам, наконец, остепенился! — заметила миссис Уолкотт. Щёки Драко тут же залились румянцем, покраснели даже кончики ушей. — Может, ты расскажешь нам о себе, Джинни?
Она рассказала им всё то, что уже говорила Драко в течение прошлого месяца: приукрашенную версию своей жизни, в которой остались лишь самые важные детали. Джинни сказала, что её отец работает в малоизвестном отделе правительственной структуры. Должность Билла из разрушителя проклятий для Гринготта превратилась в консультанта охранной компании. Чарли стал зоологом, Перси — иностранным дипломатом, Джордж — предпринимателем, а Рон — полицейским. Гермиону она назвала адвокатом; а смерть Фреда объяснила автомобильной аварией. Также Джинни сказала, что обучалась в небольшой школе-интернате в Шотландии. Уолкотсы улыбались и кивали всему, что она говорила, и с каждым словом волнение в её душе стихало. Они казались действительно добрыми, понимающими людьми, и Джинни подумала, что если Драко на самом деле страдал амнезией, то ему повезло найти таких замечательных людей, которые безусловно искренне заботились о нём.
— Но вы сказали, что приходитесь тётей и дядей Джону Палмеру, — заявила Джинни, закончив рассказ о себе. — Как так получилось, что Бен вам как родной?
После этого вопроса резко стало тихо. Глаза мистера и миссис Уолкотт встретились, и они оба повернулись к Драко, который решительно кивнул.
— Именно поэтому я и привёз к вам Джин, — сообщил он им. — Я хочу ей рассказать. Всё.
— Если ты действительно этого хочешь, Бен, дорогой, — подчёркнуто серьёзно отозвалась миссис Уолкотт. — Тогда пойду принесу напитки, устраивайтесь поудобнее. — Она поднялась с места и засеменила на кухню.
— Полагаю, именно мне стоит начать эту историю. — Мистер Уолкотт слегка поёрзал в кресле. Джинни почувствовала, как всё тело Драко напряглось рядом с ней, и он сжал челюсти. Казалось, мысленно он уже готовился к чему-то крайне неприятному.
— О чём вы хотите мне рассказать? — спросила Джинни.
— За последние несколько недель ты, наверное, заметила, что есть кое-какие темы, на которые я не хотел говорить, — произнёс Драко, немного запинаясь. Он убрал руку с её плеч, и сложил ладони на коленях. — Моя семья, родители, начальная школа — почти всё, что касается событий, произошедших со мной более восьми лет назад.
Это был оно. Момент настал. Она, наконец-то, узнает тайну Драко.
— Восемь лет назад, — тихо начал мистер Уолкотт, — я работал клиническим психологом в одной из Лондонских больниц. Я помню это так ясно: посреди сеанса с другим пациентом меня вдруг срочно вызвали по системе громкой связи. Этажом ниже было неспокойно: молодой парень громко кричал и боролся с санитарами. Дежурный врач попросил меня успокоить пациента и убедить сотрудничать с персоналом, чтобы ему смогли оказать необходимую помощь. Парень страдал от сильного обезвоживания и истощения, у него было несколько гноящихся ран, которые следовало немедленно обработать, прежде чем они воспалятся ещё больше.
Джинни сглотнула. Она с ужасом предугадывала, к чему ведёт эта история.
— Естественно, я хотел помочь, согласно протоколу я тут же спросил, где его родители, и почему их не вызвали, — продолжал доктор Уолкотт, тяжело дыша от волнения. — Мне сказали, что медсестра приёмного отделения обнаружила его, бродившего по улице в одиночестве, он был босой, одетый только в рубашку и брюки, хотя дело близилось к декабрю. — Джинни почувствовала, как сидящего рядом Драко пробила крупная дрожь, она протянула руку и переплела их пальцы. — Мы стабилизировали парня, обработали самые серьёзные раны, накормили, и позже я пришёл поговорить с ним, чтобы узнать хоть что-то о нём. Но, едва я начал задавать вопросы, он заплакал, признавшись, что ничего не помнит: ни откуда он, ни какой сейчас день или год, ни своего имени, ни адреса, ничего, — у него отсутствовали все описательные или автобиографические воспоминания. Он страдал от одного из самых глубоких типов ретроградной амнезии, которые я когда-либо видел. По крайней мере, это было моим первоначальным диагнозом, — заметил доктор Уолкотт, нервно теребя штанину возле колена. — Это было очевидное предположение, учитывая, что он выглядел так, словно какое-то время бродяжничал. Но мы проверили его на предшествующую травму головы и злоупотребление наркотиками, это наиболее распространённые причины ретроградной амнезии, но ничего не нашли. Не было никакой очевидной причины, почему он не помнит совершенно ничего, тогда один из врачей, который, по общему мнению, не очень-то любил детей, предположил, что он аггравирует. — В ответ на озадаченный взгляд Джинни, доктор Уолкотт объяснил: — Аггравация — это когда пациент просто притворяется, что ничего не помнит, или симулирует симптомы других серьёзных психических расстройств. Мы пытались работать над этим предположением, рассказывая Бену случайные факты, называя всевозможные имена и наименования мест в надежде, что он проявит хоть какие-то признаки узнавания. Но он не проявлял.
Джинни повернулась к Драко, который смотрел немигающим взглядом чётко перед собой, а затем снова перевела глаза на доктора Уолкотта.
— Тогда… Если это была не обычная амнезия… Что же с ним произошло?
— Джинни, — сказал доктор Уолкотт, глядя ей прямо в глаза, — ты когда-нибудь слышала о диссоциативной фуге?
1) The Smiths — британская рок-группа, образовавшаяся в Манчестере, Англия, в 1982 году и впоследствии признанная критиками одной из самых важных альтернативных групп Британии, вышедших из инди-рока 80-х годов. Семь альбомов группы поднимались на вершину UK Indie Charts; по этому показателю The Smiths опередили Depeche Mode и New Order. Музыка The Smiths оказала существенное влияние на развитие рока, в частности, на брит-поп.
2) Имеются ввиду слова песни «How Soon Is Now?», The Smiths, а именно: …I am the son and heir of nothing in particular.
— Э-э… Диссоциативная фуга? — переспросила Джинни. — Нет, боюсь, я не знаю, что это.
— Когда-то подобное расстройство называлось психогенной фугой, но этот термин больше не используется. — Доктор Уолкотт с грустью посмотрел на Драко, прежде чем перевести усталый взгляд своих карих глаз обратно на Джинни. — Человек, страдающий от диссоциативной фуги, пережил психологическую травму, а не физическую: он пытался преодолеть травматическое воздействие или пострадал от сильного, полностью истощившего его эмоции события, что-то в этом роде. Человек настолько сильно желает избежать этого сокрушительного переживания и мучительной тревоги, что сильно дистанцируется от травмы. Чтобы сделать нечто подобное, мозг, по сути, перезагружает сам себя.
— И что это значит? — спросила Джинни, хмурясь.
— Диссоциативная фуга характеризируется переездом из дома и любых знакомых мест. Когда человек входит в состояние фуги, его воспоминания блокируются; он уходит из дома, не оборачиваясь назад; становится кем-то другим. Все эти процессы — части защитного механизма, который оберегает больного от влияния травматического происшествия. Состояние фуги может продлиться от нескольких дней до нескольких месяцев, и может больше никогда не повториться вновь, если пациенту удастся из него выйти. Судя по состоянию, в котором пребывал Бен, когда мы его нашли, я могу сказать, что уже тогда он пребывал в состоянии фуги порядка нескольких месяцев.
— Боже мой, — выдохнула Джинни. В этих словах была скрыта ужасающая правда: Почти Безголовый Ник в последний раз видел Драко в июне, и если Малфой не появлялся в Лондонской больнице до ноября…
Миссис Уолкотт вернулась в комнату с тарелкой шоколадных бисквитов. Она поставила её на маленький кофейный столик и снова села на диван, но никто из присутствующих так и не притронулся к сладкому. Глаза Драко были пусты, он смотрел в одну точку, а его рука, которую Джинни сжимала, безвольно обмякла, хотя она могла ощутить, как сильно бьётся пульс на его запястье.
— Я не знал, кто я, — отозвался он сипло, ни на кого не глядя, — персонал больницы испробовал всё, чтобы выяснить это для меня. Они проверили мою одежду на наличие бирок, но мои вещи были сшиты вручную и не содержали никаких отличительных знаков. Мои карманы были пусты. Никто не видел меня прежде, до того, как медсестра приёмного отделения нашла меня, так что никто понятия не имел, откуда я пришёл. Поиск по стоматологическим записям и отпечаткам пальцев тоже не дал результатов. Единственное, что нам оставалось сделать, чтобы определить мою личность, это показать моё фото в программе теленовостей и надеяться, что меня кто-то узнает.
— Ты совершенно ничего не помнил? — прошептала Джинни. Даже сама эта мысль была непостижима. Что бы она сделала на его месте, если бы вдруг лишилась всех воспоминаний, не зная ничего о собственном прошлом?
— Ну… Не совсем так, он не помнил ничего, что помогло бы нам найти его семью или друзей, — заметил доктор Уолкотт. — Было четыре вещи, которые ему удалось воскресить в памяти… не так ли, Бен?
Драко сухо кивнул.
— Я мог свободно разговаривать на французском и итальянском языках. И я помнил железнодорожную станцию, как надевал защитные щитки, и белую гигантскую птицу.
— Ты можешь смутно помнить, как видела Бена в вечернем выпуске новостей на БиБиСи, — добавил доктор Уолкотт. — Его фото появлялось на экранах несколько вечеров подряд вместе с номером телефона больницы на случай, если бы кто-то располагал какой-либо информацией. Тем временем, пока мы ожидали хоть каких-то новостей, мы с Беном усердно работали над тем, чтобы помочь ему постараться восстановить воспоминания… Хоть какие-то из них… И помочь вернуться обратно к нормальной жизни.
— А ещё все заметили несколько странностей в отношении вещей, которые я не мог сделать или вспомнить, — продолжил Драко, глядя на свои руки. — Я не знал, как пользоваться телевизором или телефоном, не помнил глобальных событий, как, например, смерть Принцессы Дианы или падение Берлинской стены, и даже какие фильмы шли недавно в кинотеатрах. — Он горько вздохнул. — Не мог вспомнить дни рождения, друзей, как я ходил в школу, мой любимый цвет. Понятия не имею, как так получилось, что я свободно говорю на двух языках.
— Мы отправили запросы во Францию и Италию, — пояснил доктор Уолкотт, слегка наклонившись вперёд. — По правде говоря, его произношение было настолько идеальным, а словарный запас — настолько богатым, что мы предположили, что английский мог быть не его родным языком.
— Единственный пазл, который нам удалось разгадать, было воспоминание о железнодорожной станции, — добавила миссис Уолкотт. — Я показала Бену все изображения Лондонских вокзалов, и он идентифицировал Кингс-Кросс, как тот, что всплыл в его памяти.
Джинни сглотнула. Платформа девять и три четверти…
— Все передовые методы терапии были испробованы, — продолжал доктор Уолкотт, — так что мы надеялись, что кто-то вне больницы увидит фото Бена в новостях и узнает его: старый школьный товарищ, брат или сестра, хоть кто-то появится и идентифицирует его. И люди действительно звонили, было больше сотни звонков, все уверяли, что знают, кем он был.
— Кто-то действительно узнал его? — спросила Джинни, уже предугадывая ответ.
— Мы тщательно проверили всех, и некоторые были даже допущены к личной встрече, — пояснил доктор Уолкотт. — Мы предоставляли небольшую комнату в больнице для подобных целей раз или два… Большинство обратившихся, единожды взглянув на него, сразу понимали, что он не был их братом или другом, кем-то, кого они искали, так что они быстро уходили. Другие же пытались настаивать, что он и есть тот, за кого они его приняли. Однако пару недель спустя история Бена привлекла широкое внимание общественности, и нам пришлось отсеивать ещё и тех, кто искал пару минут славы. — Доктор вздохнул и опечаленно взглянул на свою жену. — Было даже несколько людей, которые предоставили частицы ДНК для сравнения, но…
— Ни одного совпадения, — подытожил Драко с лёгкой дрожью в голосе. Джинни взглянула на него и заметила, что его глаза выглядят чуть ярче, чем обычно. Она сильнее сжала его ладонь, но Драко по-прежнему не смотрел в её сторону.
— Мы пытались найти хоть какие-то медицинские записи, которые совпадали бы с его старыми шрамами, — тихо продолжил доктор Уолкотт, глядя на Драко с неподдельной заботой. — У Бена есть длинный тонкий шрам, который тянется от его правой ключицы до левой тазовой кости, и заживший след от ожога на левом плече. Оба этих шрама выглядят так, словно были обработаны профессионалом, так что мы предположили, что, возможно, есть какая-то запись о них. И снова ничего.
— К тому времени Бен находился в больнице уже около шести месяцев, но так и не был идентифицирован, и что-то надо было с этим решать; он не мог провести остаток своей жизни, сидя взаперти в больничной палате и существуя на средства системы общественного здравоохранения.
— Как ты получил имя Бен Гамильтон? — спросила Джинни у Драко.
— Одна из санитарок просто стала называть его Бенджамином незадолго после того, как он оказался в больнице, — пояснил доктор Уолкотт, когда Драко не ответил. — Она знала какого-то парня из университета с этим именем, похожего на него. Со временем мы все стали называть его так, и имя прицепилось. Фамилия Гамильтон пошла от героя книги «К востоку от Эдема», которую доктор дал Бену почитать. И, как мы уже сказали, Бен находился в больнице около шести месяцев, никто его так и не идентифицировал, — продолжил доктор. — Было совершенно очевидно, что так не может продолжаться, и не только по финансовым причинам. Наша больница подала специальное прошение в парламент с просьбой принять его как любого другого иммигранта, который приехал в нашу страну и пожелал остаться на постоянное жительство: мы хотели, чтобы он получил гражданство. Ответ пришёл только лишь через два месяца, прикреплённый к именному особому разрешению. Моя жена и я вызвались оплатить налоги, и Бен официально стал британским подданным десятого июля.
— Но… Ты сказал, что в этот день — твой день рождения.
— Я сделал эту дату моим днём рождения, да, — кивнул Драко и, наконец, встретился с ней взглядом. В его глазах сквозила тревога, печаль и даже отчаяние. — Я подумал, что дата соответствует случаю.
— Конечно, — прошептала Джинни.
— И Бен стал жить с нами, — сказала миссис Уолкотт, улыбаясь Драко, а он слабо улыбнулся в ответ. — Мы делали всё, что могло помочь ему начать нормальную продуктивную жизнь.
— Он проявил интерес к кулинарии почти сразу же, — заявил доктор Уолкотт, — так что я договорился со старым университетским товарищем, Сэмюэлем Грейсоном, который, как я знал, владел рестораном в Лондоне, и Бен получил работу рядового повара.
— Именно тогда я решил отправиться во Францию и Италию, — продолжил Драко, — чтобы узнать побольше о кулинарии. Я не хотел идти в кулинарную школу, поскольку я уже был стольким обязан Уолкоттам…
— Мы были бы рады оплатить её для тебя, Бен, дорогой, — заверила его миссис Уолкотт, её глаза блестели от слёз. — Мы бы сделали для тебя всё, что угодно.
Улыбка Драко стала шире.
— После того, как я вернулся, Питер и Люси представили меня своему племяннику Джону, который арендовал квартиру в Лондоне вместе с Саймоном, им нужен был третий сосед, вот так всё и сложилось, — закончил Драко. — Моя жизнь, какой я её помню до настоящего момента.
— Но я никогда не слышала, чтобы потеря памяти оказалась постоянной, — обратилась Джинни к доктору Уолкотту. — Сможет ли Бен вспомнить всё когда-нибудь?
— Мы надеялись на это с самого начала, — согласился доктор. — В большинстве случаев, да, после диссоциативной фуги человек может вернуть большую часть или даже все свои воспоминания до момента наступления фуги, со временем и при соответствующей терапии. Но поскольку прошло уже восемь лет, и Бен так и не смог вспомнить больше ничего, кроме…
— Кингс-Кросс, защитные щитки, белая птица, — перечислил Драко. Он сказал это так, словно повторял этот список далеко не единожды.
— Да, — кивнул доктор. — Он не вспомнил больше ничего за исключением этих трёх вещей, поэтому мы пришли к неутешительному выводу, что его случай, возможно, относится к меньшинству пациентов, которые никогда не смогут восстановить свою память.
Разум Джинни работал с неимоверной скоростью, отчаянно обрабатывая всю полученную только что информацию. У Драко не было никаких воспоминаний о войне или его участи в ней. Никаких воспоминаний. И неожиданно Джинни пришло в голову, как же много воспоминаний было у неё о собственной жизни: Билл усаживает её на самую первую её метлу; мама рассказывает ей сказки перед сном; она впервые отправляется в Хогвартс… Детство же Драко полностью исчезло, стерлось: вместе с Крэббом и Гойлом, Панси Паркинсон и Блейзом Забини, Снейпом, его родителями… Исчезло, словно его никогда и не было, словно он появился уже полностью сформировавшейся личностью, будто с неба свалился, приземлившись босыми ногами на заснеженные улицы Лондона.
— Что ж… — произнесла миссис Уолкотт, — теперь, когда мы окончательно обескуражили тебя историей Бена, — остальные лишь слабо хмыкнули, — пойдёмте вниз к набережной, нам всем не мешает пообедать, не так ли?
Брайтон был таким же красивым, как Джинни его запомнила, но сегодня она едва ли обращала внимание на городские достопримечательности. Уолкотты поддерживали беседу, стараясь вовлечь её в активное обсуждение, но Драко очевидно предавался самокопанию, из-за чего всё время был угрюм, за весь день он едва ли сказал хоть пару слов. Они бродили по улочкам города ещё несколько часов после обеда, потом купили билеты в «Королевский павильон»(1) и изучали его украшенные колоритными орнаментами комнаты и коридоры. Джинни выбрала небольшие сувениры для Луны, Рона и Гермионы в магазине подарков, и подобрала свой первый кусочек Брайтонской скалы, когда они шли к дамбе.
Погода благоволила им всю вторую половину дня: солнце ярко светило так долго, как могло, ни разу не спрятавшись за тучами. А когда они вернулись обратно в дом, миссис Уолкотт приготовила для всех вкуснейший ужин. Они вчетвером играли в какие-то маггловские игры, о которых Джинни никогда прежде не слышала: «Монополию» и «Скраббл». Драко удалось победить их всех, разбив в пух и прах, и когда он смеялся, забрав последнюю собственность Джинни, она подумала, что, возможно, он уже отошёл от своего обеденного уныния.
В ту ночь, тем не менее, как только Джинни переоделась в пижаму и почистила зубы, она не могла думать больше ни о чём, кроме дела Драко. Теперь его обвиняли в нападении и убийстве, и кто знает, какие ещё преступления на него могли повесить, а он не помнил ничегошеньки о войне. Как ему выступать в суде, подтверждать или отрицать ответственность за действия, которых он даже не мог вспомнить? Что произойдёт с ним, когда он попадёт в руки Визенгамота и предстанет перед безжалостностью Магического сообщества?
Она вернулась в комнату для гостей и нашла Драко, лежащим на одной из двух односпальных кроватей и отвернувшимся к стене.
— Бен, — начала она.
— Спокойной ночи, Джинни, — прошептал Драко.
Её сердце сжалось от сочувствия. Мгновенно передумав, она развернулась и, вместо того, чтобы лечь на свою кровать, забралась на его, обнимая Драко со спины. Его тело излучало тепло.
— Эй, — прошептала Джинни. — Я понимаю, как тебе должно быть тяжело было сегодня…
— Действительно понимаешь?
Повисла неловкая пауза. Джинни собиралась снова что-то сказать, но, откровенно говоря, просто не могла найти подходящих слов.
В конце концов, Драко повернулся так, чтобы видеть её лицо, и его серые глаза отдавали серебром в лунном свете, льющемся из окна.
— Моё самое первое воспоминание, — произнёс он хрипло, — как я рылся в мусорном баке в поисках хоть какой-то еды. Я замёрз, я был совершенно потерян и одинок… — он отвёл глаза. — Они перепробовали всё… Всё, что только можно придумать, чтобы вернуть мои воспоминания. Меня даже погружали в состояние гипноза, пытаясь провести через каждый дюйм моего прошлого, но я не вспомнил ничего. Ни одно воспоминание не вернулось ко мне.
Губы Джинни задрожали, а глаза наполнились слезами, когда она обняла его руками, прижимая так близко к себе, как только возможно.
— Мне жаль, — прошептала она. — Мне так жаль.
— Я помню дурацкую… грёбанную птицу, — пробормотал он срывающимся голосом, — но не могу вспомнить лица собственной матери!
Драко обнял её в ответ, спрятав лицо у неё на плече. Джинни уснула, чувствуя его беззвучные слёзы, капающие на её рубашку.
1) Королевский павильон (англ. Royal Pavilion) в Брайтоне (Великобритания) — бывшая приморская резиденция королей Великобритании, памятник архитектуры «индо-сарацинского стиля» 1810-х годов.
Проснувшись на следующее утро, но пока не открывая глаз, Джинни несколько мгновений наслаждалась тем состоянием дрёмы, когда пребываешь словно на границе сна и реальности. Она чувствовала, будто со всех сторон окружена теплом. Это было так восхитительно, словно она была укутана одеялом. Лёгкие волны удовольствия и неги переполняли Джинни, растекаясь по всему телу, и она даже слегка выгнулась, гадая, почему же чувствует себя так хорошо.
— Ох, ты проснулась.
Джинни распахнула сонные глаза и тут же прямо перед собой увидела серые глаза Драко. Поношенная футболка с эмблемой Лондонского Марафона, которую она сто лет назад одолжила у Гермионы и так и не вернула, была высоко задрана. Пальцы Драко выписывали причудливые узоры на коже её живота: от солнечного сплетения и до самой резинки её пижамных штанов.
— И что же ты делаешь? — хрипло поинтересовалась Джинни. Предыдущая ночь всплыла в голове яркими вспышками воспоминаний, и теперь Джинни стало любопытно, как же Драко будет вести себя сегодня, когда ей уже известны все факты его трагического прошлого.
— Ну… — пробормотал он. — Всё началось с того, что я лишь смотрел, как ты спишь… — сказав это, Драко наклонил голову и прижался губами к её шее, Джинни откинулась на спину, расслабляясь от удовольствия. — А потом я обнаружил, что у тебя совершенно ничего нет под этой футболкой.
— Развратный негодник, — проворчала Джинни сквозь смех, пока он целовал особенно чувствительное местечко на её шее чуть выше ключицы. Драко задрал её футболку ещё сильнее, и у Джинни сбилось дыхание, когда он накрыл своей большой ладонью её грудь.
— Ты так прекрасна, — прошептал он, спускаясь поцелуями вниз по её шее, отводя в сторону широкий воротник её футболки и целомудренно целуя её плечо. Дыхание Джинни стало прерывистым, а сердце совершило кульбит, когда его палец коснулся её чувствительного соска.
Она слегка отодвинулась от Драко, ухватилась за края и так уже почти снятой футболки и избавилась от неё, стащив через голову, а потом притянула его к себе ещё ближе, так, что он практически оказался на ней.
— Бен, — выдохнула она, и его имя прозвучало неестественно и совершенно неуместно, но, к счастью, Драко этого не заметил. Он снова нежно прикоснулся губами к её губам, один раз, второй, третий, а после медленно скользнул языком в её рот, встречаясь с её язычком. Джинни зарылась пальцами в его всклокоченные после сна волосы и прильнула к нему, Драко углубил поцелуй, задавая его медленный темп. Джинни слегка раздвинула ноги так, что он теперь лежал между них, и его бедра находились как раз в подходящей позиции. Джинни тихо застонала ему в рот.
— Вот чёрт, — прошептала она, пока Драко целовал её шею, — если бы только я могла реагировать потише…
— Мне бы этого не хотелось, честно говоря, — хмыкнул он и слегка двинул бедрами, вплотную прижавшись к ней.
— Бен, дорогой, ты уже встал? — голос миссис Уолкотт донёсся с коридора и спустя секунду раздался лёгкий стук в дверь. — Завтрак уже ждёт внизу, спускайтесь, как только будете готовы.
— Мы спустимся через минуту, — отозвался Драко, его голос звучал на удивление ровно.
— Чудесно, — они услышали звук удаляющихся шагов.
— Грёбанный ад, — проворчал он, опуская голову на плечо Джинни. Она могла почувствовать лёгкую шероховатость его щеки на своей коже. — Очень вовремя, да?
— Я могу перенести приглашение на другой день, — хихикнула Джинни, пропуская сквозь пальцы пряди его волос.
— Ловлю на слове, а теперь, — огласил он, выбираясь из её объятий и поднимаясь с кровати, — полагаю, мне предстоит освежающее свидание с ледяным душем. — Джинни хихикнула. Драко усмехнулся в ответ, выходя из комнаты, его пижамные штаны болтались опасно низко на его узких бедрах.
Через десять минут, как только они спустились на кухню, миссис Уолкотт крепко обняла Драко.
— Я в порядке, — заверил он её, тепло улыбаясь. — Я чувствую себя намного лучше, чем когда бы то ни было.
— Я знаю, как тебе должно быть сложно вновь мысленно возвращаться в то время, — заверила миссис Уолкотт, накладывая на их тарелки яичницу с ветчиной и кровяную колбасу. — Но всегда важно помнить, откуда мы пришли.
После завтрака, когда Драко отправился наверх переодеться для совместного похода на пляж, Уолкотты задержали Джинни на кухне.
— Мы чувствуем, что наша обязанность, как людей, которые заботятся исключительно о благополучии Бена, — поговорить с тобой, — произнесла миссис Уолкотт подчёркнуто официальным тоном, пристально глядя на Джинни и только на Джинни. — Мы видим, что его намерения относительно тебя весьма серьёзные, и вы двое — просто очаровательная пара, но…
— Я… Я не причиню ему боли… — запинаясь, ответила Джинни. — Я… Бен такой замечательный…
— Но отношения с ним означают также и то, что тебе придётся справляться со всеми проблемами, которые у него есть, — продолжил доктор Уолкотт. — Сомневаюсь, что он признался тебе, но однажды Бен пытался покончить с собой…
Джинни едва удалось сдержать слёзы. Невозможно было представить, что её красивый уверенный в себе Драко когда-то достиг апогея отчаянья и захотел лишить себя жизни.
— Нет, — прошептала она.
— И он почти довел начатое до конца, — тихо продолжил доктор Уолкотт, откладывая газету, которую читал за завтраком. Жена сжала его плечо. — Это случилось спустя почти три месяца с того дня, как мы его нашли. Каким-то образом в его руки попал скальпель… — доктор покачал головой.
— Люди, страдающие диссоциативной фугой, зачастую борются с сильной тревогой и состоянием угнетенности, которые она вызывает, даже если им удаётся вернуть прежние воспоминания, — пояснила миссис Уолкотт. — Бен понятия не имел, кто он и откуда пришёл, да и сейчас не знает. Ты можешь представить, насколько трудно для человека вынести подобное.
— И правда в том, что теперь, когда он уже однажды вошёл в состояние фуги, он может сделать это снова, — добавил доктор Уолкотт. — Прошло восемь лет, и Бену удалось начать жить здоровой полной жизнью. Однако каждый день мы с Люси просыпаемся, опасаясь услышать от Джона, что Бен исчез, — он вздохнул. — Я обучил его некоторым подавляющим стресс упражнениям и ментальным техникам, чтобы избежать повторения фуги, но… Страх никуда не делся.
— Я знаю… То есть, я не могу притворяться, что знаю, каково это — строить отношения с кем-то вроде Бена, — призналась Джинни. — Но… Я действительно очень стараюсь заботиться о нём. Вы должны мне верить. Я не собираюсь сбегать лишь потому, что у него есть свои демоны.
— Я же говорила тебе, что она мне сразу понравилась, — произнесла миссис Уолкотт, повернувшись к мужу, тот лишь засмеялся в ответ.
— Да, звучит воодушевляюще, — кивнул доктор Уолкотт, улыбаясь Джинни. — Одному только Богу известно, но Бен заслуживает кого-то вроде тебя, после всего через что ему довелось пройти.
Джинни сбегала наверх, чтобы переодеться в купальник и сарафан, после чего они все вчетвером отправились на пляж. Уолкотты установили большой зелёный зонтик и расставили в его тени стулья, чтобы спокойно почитать, в то время как Джинни и Драко расстелили неподалёку свои полотенца.
В момент, когда Джинни наконец бросила на песок свою сумку и сняла сарафан, она тут же заметила, что Драко неотрывно следит за каждым её движением. Он не проронил ни слова, пока они наносили солнцезащитный крем, до того момента, пока Джинни не попросила его помочь со спиной.
— С самого дня нашей встречи меня неустанно мучил один вопрос, — прокомментировал Драко, проводя ладонями вниз и вверх вдоль её позвоночника. Джинни прикрыла глаза, наслаждаясь его прикосновениями.
— И какой же?
— Эти твои веснушки, они везде? — одна рука Драко соскользнула чуть ниже положенного, и Джинни подалась ему навстречу. — Кажется, я наконец-то получил ответ на свой вопрос.
Джинни повернула голову и пылко взглянула на него через плечо.
— И, думаю, твоё удивление не выразить словами.
Драко хмыкнул, и его щёки слегка порозовели.
— Я хотел сказать что-нибудь восхищённое — возможно процитировать кого-то известного, чтоб выразить как… как невероятно шикарно ты смотришься в этом, но…
— Я понимаю, — отозвалась Джинни, кивая. — Довольно трудно пытаться использовать мозг, когда вся твоя кровь устремляется в совершенно другом направлении.
Он застыл на мгновение, глядя на неё изумлённо, а потом откинул голову назад и расхохотался.
— Ох, ты за это заплатишь! — без какого-либо предупреждения Драко схватил её поперёк талии, закинул на плечо и направился к морю, Джинни протестующее завизжала.
Солёная вода была тёплой и чистой, так что они провели почти всё утро и ещё часть дня, плавая и брызгаясь. На обед они отведали знаменитую рыбу и хрустящий картофель из ресторана «Палм Корт», расположенного за дамбой, и Драко купил для них конфет.
— Я жуткий сладкоежка, — признался он, смеясь. — Обожаю все продукты с неописуемым количеством сахара в составе.
— Тогда у тебя совсем не останется зубов на старости лет, — предупредила Джинни, улыбаясь.
Он вздохнул с напускным драматизмом.
— Полагаю, когда выпадет последний, придётся перейти на сахарную вату, — Джинни фыркнула от смеха и обняла его. Мерлин, как же она любит его!
Эта мысль, возникшая совершенно неожиданно, её шокировала. Должно быть, это отразилось на её лице, потому что Драко тут же спросил, всё ли в порядке, но Джинни лишь тряхнула головой, заверив его, что всё хорошо. Когда они прогуливались по набережной, любуясь яркими огнями и наблюдая на снующими вокруг детьми, Джинни взглянула на Драко. «Это правда», — осознала она с замиранием сердца. Где-то в процессе того, как Драко был смешным, чудесным и понимающим, она окончательно влюбилась в него и во всё в нём: в то, как чёлка падала ему на глаза, с какой грацией он двигался, в его чувство юмора, в талант к кулинарии, в его улыбку, в него… всего.
Джинни нежно коснулась его ладони, привлекая внимание Драко, и как только он повернулся, стремительно поцеловала его прямо посреди пирса, где маленькие дети, визжа, бегали вокруг них, и пищали автоматы с видеоиграми.
— Это за что? — поинтересовался Драко, когда Джинни выпустила его из объятий.
— Просто так, — сказала она, и её сердце сжалось. Драко посмотрел на неё с глуповатой улыбкой и притянул к себе, так что они продолжили прогулку по набережной, обняв друг друга за талию.
Тем вечером на ужин Драко приготовил им одно из своих фантастических блюд, которое Уолкотты расхваливали на все лады.
— Я всегда с нетерпением жду именно этой части твоих визитов, — призналась миссис Уолкотт с лукавой улыбкой.
— Ах, теперь понятно, почему вы не устаёте приглашать меня в гости, — кивнул Драко, ставя возле неё тарелку салата с клубникой. — Вы просто используете мои кулинарные навыки.
— Неужели это так очевидно? — деланно удивилась миссис Уолкотт, и все засмеялись.
Когда стало уже слишком поздно, чтобы и дальше откладывать их отъезд, Джинни и Драко собрали вещи и сложили сумки в багажник его машины.
— Я была так рада снова увидеть тебя, дорогой, — призналась миссис Уолкотт, обнимая Драко. — Мы всегда с нетерпением ждём твоих визитов, не забывай об этом.
— Спасибо большое, Люси, — ответил Драко. Он также обнял доктора Уолкотта, и Джинни тоже тепло попрощалась с ними.
— Позаботься о нём вместо нас, Джинни, — попросил доктор Уолкотт, обнимая свою жену за плечи. — Возможно, тебе удастся нейтрализовать плохое воздействие Джона и Саймона.
— Я постараюсь, — пообещала она, с улыбкой глядя на Драко.
Он припарковался у её подъезда чуть позже девяти после небогатой на события дороги обратно в Лондон и помог Джинни достать её вещи из багажника.
— Эти выходные были просто чудесными, — призналась Джинни, когда они стояли на крыльце её дома. — Я так хорошо провела время.
— Я рад, — прошептал Драко, прежде чем коснуться своими губами её губ в ласковом поцелуе. Джинни едва слышно застонала, когда он пропустил свои пальцы сквозь её длинные волосы, так что кожу головы начало покалывать от удовольствия. Она обожала, когда Драко целовал её так, словно никто и ничто в этот момент не занимало его мыслей, кроме неё. Джинни вцепилась в его рубашку, каждой клеточкой тела желая пригласить его к себе.
Но Драко ответил на этот её вопрос даже прежде, чем она успела его озвучить.
— Мне безумно хочется, — выдохнул он, приставив свой лоб к её лбу, — спросить, могу ли я зайти к тебе, но завтра мне надо быть на рынке к пяти утра.
— А ты всё равно спроси, — отозвалась Джинни, выдыхая ему в рот. — Я не скажу «нет».
Драко снова поцеловал её, на этот раз дольше, чем прежде.
— Господи, я бы с удовольствием, — простонал он, и его ресницы затрепетали. — Ты даже не представляешь, как сильно мне хочется остаться. Но занявшись с тобой любовью, я хочу делать это не спеша и как следует. Не хочу оставлять тебя одну, даже не дождавшись утра.
Джинни прикрыла глаза, и картинка ярко вспыхнула в её сознании: проснуться рядом с ним так же, как она проснулась этим утром, любуясь, как солнце играет в его светлых волосах и чувствуя тепло его тела. Она безумно этого хотела. Хотела полностью.
— Ладно, — прошептала она. — В другой раз.
— В другой раз, — согласился Драко, возвращаясь обратно к машине. — Спокойной ночи.
— И тебе, — Джинни беспомощно наблюдала, как он сел в машину и уехал прочь.
Всю дорогу до своей квартиры, пока доставала ключи и поднималась по лестнице, она пребывала в мечтательном и опьянённом состоянии. Открыв дверь, Джинни увидела заметки из дела Драко, разбросанные на кофейном столике, и разочарованно вздохнула. Она обдумает всё услышанное и то, как это связано с его делом, в другой раз. Не сегодня, не сейчас, когда её тело всё ещё поёт от его прикосновений.
Джинни зашла в спальню, бросила сумку на пол, даже и не думая сейчас распаковывать вещи, а потом-таки вернулась в гостиную и принялась складывать все заметки в папку с делом Драко. Она медленно собрала все листы и клочки пергамента, аккуратно сложила их вместе и отложила папку в сторону.
Неужели это так ужасно с её стороны — побыть хоть немного эгоистичной? Неужели так плохо, что ей хочется оставить Драко только для себя, быть с ним и любить его за то, кем он является теперь, желая, чтобы никто не стоял у них на пути? Министерство разыскивает Драко, чтобы наказать его в пример другим. Волшебное сообщество разыскивает его, чтобы судить, как преступника. Гарри разыскивает его, чтобы последнее слово осталось за ним, его родители ищут Драко, чтобы вновь обрести сына…
Джинни посмотрела вниз на последний кусочек пергамента и прочла нацарапанную внизу заметку:
Обвиняется в убийстве Колина Криви на основании предоставленных доказательств — воспоминания О.К. Яксли
И чуть ниже:
Драко любит мороженое со вкусом тирамису
Джинни вздохнула и сунула клочок пергамента обратно в папку.
Когда в понедельник после обеда Джинни вернулась в Аврорат, то обнаружила там полный хаос и неразбериху. Авроры в алых форменных мантиях бегали туда-сюда во всех направлениях, перебрасываясь записками с другими отделами и «Ежедневным Пророком», громко обсуждая между собой судебные заседания, пресс-конференции и что-то ещё совершенно неразличимое в какофонии десятков голосов, одновременно галдящих каждый о своём.
Джинни повернулась к Анджелине, единственному человеку в помещении, который не кричал.
— Во имя Мерлина, что здесь происходит? — спросила она.
Анджелина широко улыбнулась.
— Ещё несколько имён вычеркнуто из составленного Гарри списка Пожирателей смерти. Бут, О'Коннелл и Чамберс схватили Рабастана Лестрейнджа и Трэверса несколько часов назад в Стерлинге.
Сердце Джинни сжалось в груди.
— Боже мой, это здорово! — воскликнула она. — Это... Но они ведь были последними людьми в списке Гарри, и это значит, что мы поймали их всех!
— За исключением Драко Малфоя, конечно, — поправила её Анджелина. — Да, не считая Малфоя, они оставались единственными в списке, и мы поймали их куда быстрее, чем могли предположить. Сколько прошло, около пяти лет с тех пор, как Гарри составил этот список, да? Он думал, что потребуется в два раза больше времени, чтобы арестовать их всех.
Джинни усилием воли выдавила из себя улыбку.
— Да, это действительно невероятно.
Анджелина сжала её плечо в знак поддержки и ушла, присоединившись к хаосу, почти полностью поглотившему Аврорат.
Джинни, совершенно оцепенев, сидела на своем рабочем месте. Это действительно так. Эра Пожирателей смерти, наконец, подошла к концу, и вместе с ней исчезли и слабые отголоски ужаса, посеянного кратким периодом правления Тома Риддла в волшебном мире. С этого момента их ежедневные обязанности будут в первую очередь касаться мелких преступлений, соблюдения Статута секретности, а также защиты министра и его персонала в иностранных поездках.
Это означало, что теперь всё внимание будет сосредоточено на ней, потому что не осталось других Пожирателей смерти, чтобы отвлечь авроров от анализа её способностей или недостатков, препятствующих поимке последнего из прихвостней Волдеморта: Драко Малфоя.
Но у него не было чёрной метки. Этот факт вызывал неоднократные многочасовые дискуссии на протяжении многих лет: должен ли он считаться Пожирателем смерти, если у него нет метки? Им так и не удалось прийти к единогласному решению. Джинни несколько раз видела обнажённое левое предплечье Драко, и хотя у неё не было возможности изучить его внимательно, но кожа была совершенно чистой, и даже если бы метка со временем выцвела, всё равно её очертания можно было бы разглядеть. Но нет — единственными отчётливыми следами на его коже были старые шрамы от Сектумсемпры, времён шестого года обучения, и этот странный ожог на плече, который, как она теперь догадалась, был от заклинания Адского Пламени, уничтожившего Выручай-комнату в год финальной битвы.
И так как Драко был единственным, кто остался, а Джинни совсем недавно «почти поймала» его, — это означало, что Гарри вполне мог придать делу Малфоя более высокий статус и приоритет, и не было никаких гарантий, что после этого Поттер не решит отстранить саму Джинни от ведения дела. Все высокоприоритетные случаи обычно доставались таким выдающимся аврорам, как Рон, Анджелина, Денни О'Коннелл или, не приведи Мерлин, Ромильда Вейн.
Джинни готова была голыми руками свернуть цыплячью шею этой расфуфыренной ведьмы, если бы ту назначили на дело Драко.
Джинни сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться, и даже сумела присоединиться к приветственным возгласам всего отдела, когда Бут, О'Коннелл и Чамберс всей гурьбой вошли в офис, измученные и немного потрёпанные, но лучащиеся восторгом из-за своего успеха. Гарри появился вскоре после них, одаривая сияющим взглядом всех, кто попадался ему на глаза. Джинни не помнила, чтобы он выглядел таким довольным прежде, даже когда ему удалось перехитрить Тома Риддла, ведь тогда его счастье омрачала боль потерь. Это лишь доказывала озвученное ею много лет назад предположение: Гарри был действительно счастлив лишь тогда, когда спасал мир.
Ромильда подошла к нему и обняла при всех, а затем демонстративно поцеловала в губы.
— Поздравляю, Гарри, — проворковала Вейн, посылая ему самую сексуальную из арсенала своих улыбок.
— Поздравляю всех нас! — воскликнул Поттер, одной рукой обняв Ромильду за талию, а другой — жестом указывая на весь отдел. Поднялся очередной шквал радостных восклицаний. — На самом деле, я хочу сказать, что невероятно горжусь тем, что стоящей передо мной группе людей удалось совершить за прошедшие пять лет. Мы дали обещание, не сдаваться до тех пор, пока волшебный мир снова не будет в безопасности, и мы сдержали слово. Мы это сделали! Теперь Том Риддл окончательно мёртв и повержен! — в ответ авроры не просто зааплодировали, а устроили шквал оваций, добавив ликующие вопли и свистки.
Джинни хлопала вместе с остальными, выразив трём аврорам, поймавшим Трэверса и Лестрейнджа, свои искренние поздравления, хотя её праздничное настроение и было полностью наигранным. Джинни просто ждала, когда Гарри подойдёт к ней по поводу Драко, и планировала, что скажет ему, когда это случится. Она попыталась подготовиться к любому развитию событий: оставит ли он её в качестве куратора этого дела, выделит ли помощника или отстранит её. Пусть Мальчик-Который-Выжил только попробует снять её с этого дела, и у него будет шанс почувствовать, каково это, когда летучие мыши вылетают прямо из носа.
Гарри не обманул её ожиданий. Подарив Ромильде ещё один поцелуй, он выпустил из объятий свою новую пассию и начал пробираться между столов, хлопая по спине и пожимая руки почти всем, мимо кого проходил. Наконец, когда остальные сотрудники Аврората начали возвращаться к выполнению своих обязанностей — организации выступлений в суде и написанию отчетов, — Гарри добрался до рабочего места Джинни.
— Просто невероятно, правда? — сказал он, указывая на О'Коннелла, Бута и Чамберса.
— Совершенно, — согласилась она. Взглянув поверх его плеча, Джинни заметила, что Ромильда ревниво смотрит в их сторону. — никто не мог ожидать большего от Аврората.
— Честно говоря, я ожидал, — заявил Гарри, безуспешно пытаясь звучать беззаботно. — Пойдём в мой кабинет, Джин.
Грёбаные Мерлиновы подштанники, час пробил!
Она натянуто улыбнулась и последовала за ним. После того, как Гарри закрыл за ними дверь, Джинни даже послушно опустилась на стул по другую сторону его широкого стола, как примерный маленький аврор.
— Чем я могу быть тебе полезна, Гарри? — выдавила Джинни.
— Два слова: Драко Малфой. — Гарри взгромоздился на край стола, глядя на неё своими ярко-зелёными глазами, под взглядом которых когда-то давно она не могла устоять. Теперь же Джинни это удавалось довольно просто. — Он единственный, кто остался на свободе, Джин.
— Хм, — отозвалась она, имитируя серьёзный мыслительный процесс. — Понимаешь, это бы имело смысл, если бы Малфой действительно был Пожирателем смерти, но он им не является.
— Он содействовал им, — отчеканил Гарри, нахмурившись. — Он помог Пожирателям смерти проникнуть в Хогвартс, и он не сражался против них в финальной битве. С моей точки зрения, этого достаточно.
— Тогда зачем ты вообще позвал меня сюда? — раздражённо проворчала Джинни, скрестив руки на груди. — Я всё ещё разыскиваю его, что мне и поручено сделать, не думала, что приказ может измениться.
— У меня есть небольшое объявление для тебя, я должен был сообщить тебе об этом раньше, но вся эта катавасия с Лестрейнджем и Трэверсом меня отвлекла. — Гарри подошёл к другой стороне стола и выдвинул один из ящиков. Он немного в нём покопался и почти тут же вытащил слегка измятый кусок пергамента. — Исходя из требований вышеизложенных правоохранительных органов, протокол Министерства обязывает в случае совершения убийства оставить за семьёй жертвы право решать, будут ли выдвинуты обвинения подозреваемому или нет.
— Это не зависит от Министерства? — уточнила Джинни, подняв брови.
Гарри пожал плечами и провёл рукой по неряшливо торчащим волосам.
— По-видимому, нет. Думаю, я помню, как Гермиона говорила, что этот закон пошёл со времён, когда на волшебных дуэлях сражались до смерти — или что-то в этом роде. Как бы то ни было — как только Малфой был обвинён в смерти Колина Криви, семья Криви была осведомлена об этом, даже несмотря на то, что они магглы.
Джинни не могла избавиться от ощущения, что вряд ли это приведёт к каким-то благоприятным результатам.
— И...? — не выдержала она.
— Ну, они решили, что всё-таки будут выдвигать обвинения, — заявил Гарри со злым восторгом. — Итак, теперь это официально, Джин. Даже если Малфой будет оправдан в вопросе нападениия на Падму Патил и уклонения от повесток Министерства, он определённо обязан будет явиться в суд по обвинению в убийстве Колина.
Джинни вздохнула и отвела глаза, внезапно оцепенев. Она скучала по Колину так сильно, что даже сама удивилась насколько, несмотря на то, что прошло уже восемь лет со дня его смерти. Боль от его потери не имела ничего общего с горем от потери Фреда, но, тем не менее, Колин был ей хорошим другом. Они помогали друг другу справляться с трансфигурацией из года в год, а за его бесхитростным, слегка наивным мировоззрением пряталось исключительно тонкое чувство юмора.
О, Колин. Умереть в шестнадцать лет, когда вся жизнь ещё впереди. Он мог совершить множество добрых дел, если бы только остался жив.
— Я добавлю этот документ в папку с делом, — выдавила она, наконец.
— Я также собираюсь выделить тебе помощника, — сказал Гарри, подтверждая её худшие опасения. — Я хочу как можно скорее покончить с этим делом, чтобы министр магии мог добавить отличные новости к своей ежегодной речи.
— Ты действительно считаешь, что мне требуется помощь? — спросила Джинни. — Малфой не слишком опасен.
— Это так, — кивнул Гарри, фыркнув, и Джинни пришлось подавить вспышку внезапной ярости, которая поднялась внутри неё. — Думаю, он всё ещё помнит тот Летучемышиный сглаз, который ты наслала на него.
Джинни поморщилась от непреднамеренной иронии его слов.
— Не забывай, что именно я тот аврор, которому удалось арестовать Торфинна Роули, — подчеркнула она. — Роули был куда более беспощадным, чем мог бы стать Малфой.
— Да, именно поэтому я поручил Рону помочь тебе с этим делом, поскольку вы уже работали вместе над делом Роули, — заявил Гарри. — Рон уже в курсе насчёт назначения, и, кроме того, официальный статус этого дела был поднят до высочайшего приоритета. Рон заверил меня, что полностью готов содействовать тебе.
Джинни произнесла про себя благодарственную молитву. Если кого-то и могли назначить ей в помощь по этому делу, то она, по крайней мере, была рада, что этим аврором оказался Рон. Они выросли вместе, и Рон был в курсе всех её причуд. Если она скажет, что хочет продолжать работу над этим делом в одиночку вплоть до ареста, Рон примет это без лишних вопросов.
— Приму к сведению, — отозвалась Джинни бодро, поднимаясь и разглаживая свою алую форменную мантию. — Это всё?
— Поймай его как можно скорее, Джин, — снова напомнил Гарри. — Я не хочу строго ограничивать временные рамки, но... Пожалуйста, просто найди его и доставь сюда. Если не ради меня, то хотя бы ради Нарциссы Малфой. Помни, почему именно ты взялась за это дело.
Вы должны найти моего сына, мисс Уизли. Он принадлежит этому месту в Уилтшире, это у него в крови.
И она таки нашла его, пусть и сама не донца понимала, как так получилось. Покинув кабинет Гарри, и медленно направившись к своему столу, Джинни вспомнила июньское чаепитие с умирающей миссис Малфой, когда та впервые попросила Джинни найти её любимого сына, её дитя. Она вспомнила гробовую тишину коридоров Малфой-Мэнора, лишённых всякой надежды и радости. Трудно себе даже представить, как Малфоям удалось так долго жить в таком жутком месте.
Я помню дурацкую… грёбанную птицу, но не могу вспомнить лица собственной матери!
Мерлин, почему судьба распорядилась так, что именно в её руках оказалась эта невероятная сила? Почему именно на её хрупкие плечи легла тяжесть принятия этого сложнейшего решения? Джинни была лишь сторонним наблюдателем трагических событий, произошедших во время войны, за исключением короткой дуэли с Беллатриссой Лестрейндж — она не имела никакого отношения ни к Малфоям, ни к Колину, сражавшемуся, даже несмотря на то, что заклинания и проклятия не были его сильной стороной. Почему это решение зависит от неё? Если Джон Палмер и Уолкоттсы, теперь она подумала и о них, знали, что Драко — волшебник, почему ничего не сказали ей?
Почему, во имя Мерлина, они ничего не сказали?
Из-за восторга в связи с арестом Лестрейнджа и Трэверса в тот день никто так и не смог полностью сосредоточиться на работе. В конце концов, заметив, что авроры просто толпились вокруг, снова и снова расспрашивая О'Коннелла, Бута и Чамберса о подробностях задержания, Гарри отпустил всех по домам до завтрашнего обеда.
Рон почти сразу подошёл к Джинни.
— Я думал, мы возьмёмся за это дело прямо сейчас, — заявил он, его голос звучал очень по-деловому, совсем не похоже на её брата. — После обеда мы могли бы...
— У меня вообще-то кое-что запланировано на это время, — перебила его Джинни. — Мне надо выполнить несколько поручений, и, кроме того, я считаю, тебе следует сначала внимательно изучить все записи по делу Драко, чтобы быть в курсе всех деталей. Знаешь, возможно, благодаря свежему взгляду ты сможешь заметить то, что я упустила.
— А, хорошо, — Рон снял свою аврорскую мантию и сложил её в сумку, явив миру свободные джинсы и майку с изображением «Ведуний». — Вообще-то, я обещал Хьюго отвести его сегодня вечером на тренировку «Пушек Педдл», так что у меня тоже планы. Но завтра, мы можем приступить к работе.
— Конечно, передай Оливеру привет от меня.
— Передам, — он помахал ей на прощание и скрылся в противоположном направлении от коридора, ведущего к кабинету Гермионы.
Джинни едва дождалась, пока сможет покинуть Министерство, чтобы включить мобильный и набрать номер Драко. Он ответил после третьего гудка.
— Привет, любимая, — сказал он, и его голос будто проник сквозь её кожу, отчего Джинни почувствовала, словно её окутывает теплом.
— Привет, — отозвалась она и глупо улыбнулась, отходя подальше от общественных туалетов и сворачивая на оживленную улицу. — Знаешь, это всё твоя вина. Я совершенно не могла работать сегодня, потому что постоянно думала о тебе.
Драко хмыкнул.
— Да, и я только что осознал, что все приготовленные мной за сегодня блюда оказывались либо оранжевыми, либо коричневыми, и это тоже определённо из-за тебя.
— Я хочу тебя увидеть.
— Я тоже хочу тебя увидеть, но сегодня я занят на кухне, а завтра утром я снова должен идти на рынок. Как насчёт среды?
Джинни недовольно застонала.
— Ладно, если других вариантов нет…
Драко снова засмеялся.
— Если бы я мог ни от кого не зависеть, мы бы вообще не вылезали из постели, но это самое лучшее, что я могу предложить сейчас.
— Позвони мне, когда появится минутка. Я уже соскучилась по тебе.
— И я соскучился, любимая. Увидимся в среду.
Предупреждение: глава содержит матерные выражения, простите великодушно, но так уж написал автор, а без дословного перевода некоторые фразы теряют всякий смысл.
Рон взялся за углублённое изучение всех деталей по делу Драко во вторник ранним солнечным утром.
— Не вижу ничего, что могло бы послужить новой зацепкой, — признался он, ставя чашку с чаем на стол и листая папку с документами, — ты основательно поработала над этим делом.
— Я прошла ту же подготовку, что и ты, — отметила Джинни, закатив глаза, — я знаю, что делаю.
Рон бросил увесистую папку ей на стол.
— Думаю, единственное, что нам остаётся, — это ждать, пока он вновь не объявится. Ты должна на этот раз среагировать быстрее, и не дать Малфою ускользнуть сквозь пальцы.
— Верно, — согласилась Джинни. Проще сказать, чем сделать.
Когда в среду вечером Джинни уходила с работы, их с Роном разговор всё ещё крутился у неё в голове. Драко позвонил ей спустя двадцать минут.
— Мы сможем увидеться уже через пару часов, — пообещал он.
— Хорошо, — улыбнулась Джинни, — с нетерпением жду момента, когда смогу продемонстрировать тебе одну вещицу, которую приобрела на днях.
— Вещицу? — уточнил Драко, и его голос слегка дрогнул. — А эта вещица случайно не чёрная и кружевная?
— Кружевная — да, но зелёного цвета, а не чёрного.
— О Боги, Джинни, — простонал он нарочито громко. — Ты меня убиваешь.
Она отправилась к нему раньше оговоренного времени, аппарировав в знакомом закоулке на Эрлс-Корт-Роуд и пройдя пешком оставшийся путь до его дома. Как и следовало ожидать, никто не откликнулся на её стук, так что Джинни уселась на ступеньках крыльца, дожидаясь, пока вернутся обитатели дома.
Она твёрдо решила, что расскажет Драко всё сегодня вечером, самое позднее — завтра с утра. Будет куда лучше, если он услышит всё от неё, а не от кого-то вроде Гарри; Джинни искренне надеялась, что это смягчит удар. Она сообщит Драко его настоящее имя, расскажет, что его родители живы и с нетерпением ждут встречи с ним, и о том, что он волшебник, — всю историю целиком, всё, что он захочет узнать о своём утерянном прошлом.
Новости о том, что он разыскивается по обвинению в убийстве, она, пожалуй, оставит на потом.
Наконец, в четверть восьмого, Джинни услышала громкие голоса, приближающиеся с конца их тихой улицы. Она поднялась навстречу Джону, Саймону и Драко, которые приближались к дому. Они были одеты в их традиционную яркую форму для регби и шли, толкаясь и подтрунивая друг над другом, как это обычно делают парни.
Саймон заметил её первым.
— Ах, — воскликнул он, раскидывая руки в стороны. — Там брезжит свет. Джульетта, ты как день! Здравствуй, дорогая!
— Как дела, Кинки? — спросила Джинни, широко улыбаясь, но не сводя глаз с Драко. Тот, как только увидел её, тоже ни на секунду не отвёл взгляд.
— Может, и мне когда-нибудь повезёт заполучить девушку, которая также будет сидеть и ждать меня, — вздохнул Саймон, запрыгнув на крыльцо. — Дорогая, если вдруг у вас с Бенджи не сложится, ты всегда можешь рассчитывать на утешительный секс со мной.
Джинни хохотнула, наконец, оторвавшись от созерцания Драко, и повернулась к Саймону:
— Я запомню это, — отозвалась она, в то время как Драко обвил руками её талию и принялся нежно целовать за ушком.
— Мы испаримся буквально через секунду, — пообещал Джон, подталкивая Саймона к двери и на ходу доставая ключи. — Мы лишь быстренько примем душ и переоденемся, Мак и Джулия должны встретиться с нами на углу возле О'Нилла.
И они скрылись в доме, оставив Драко и Джинни на крыльце одних.
— Всё в порядке? — прошептал он.
— Всё чудесно, — отозвалась Джинни перед тем, как поцеловать его. Драко горячо ответил на поцелуй, скользя ладонями под её кофту. А Джинни лишь теснее прижалась к нему, чувствуя, как волнующее тепло разливается внизу её живота.
— Мсье Дюбои сегодня отвечает за кухню, и на рынок завтра отправится другой повар, — прошептал Драко, целуя её в скулу и спускаясь поцелуями вниз по шее Джинни. — Я свободен, как ветер, до самого полудня.
— Мне тоже завтра можно не спешить на работу, — мягко отозвалась она, прикусив мочку его уха. — Никто не ждёт, что я появлюсь в офисе раньше десяти.
Драко слегка отстранился, глядя на неё потемневшими глазами.
— Это лучшие новости из всех, что мне довелось услышать за день, — хрипло поведал он, а потом взял её за руку и повёл в дом.
Они были на кухне, когда освежившиеся Джон и Саймон спустились вниз.
— Развлекайтесь, ребятки, — хмыкнул Джон, и его карие глаза задорно блеснули. — Не делайте ничего, чего мы бы не сделали на вашем месте.
— Весьма дельный совет, мистер Палмер, — поддержал Саймон, и они, послав в сторону Драко хитрые взгляды, оба вскользнули из дома.
— Я собирался принять душ до того, как ты придёшь, — неспешно передвигаясь по кухне, признался Драко. Продолжая болтать, он вытаскивал то кастрюлю, то сковородку из шкафчиков, размещая их на плите. — Учитывая, как от меня несёт после игры в регби, длившейся около двух часов…
Для Джинни это не имело совершенно никакого значения. Ей было всё равно, что от пребывания на солнце кожа Драко слегка покраснела, была тёплой и лоснящейся. На нём снова была футбольная форма, на этот раз красно-голубых цветов «Вест Хэм», оттеняющая его светлые растрёпанные волосы. Он никогда прежде не выглядел столь аппетитно.
— Ты когда-нибудь пробовала запечённую утку? — поинтересовался он. — Этим утром я просматривал записи из своей старой кулинарной книги и нашёл отличный рецепт…
Джинни притянула Драко к себе и закрыла его рот поцелуем, не в силах ещё хоть секунду бороться с всепоглощающим желанием прикоснуться к нему.
— Нам обязательно есть прямо сейчас? — прошептала она ему в губы.
— М-м, — отозвался Драко, — думаю, твой план нравится мне куда больше. — Её пальцы запутались в его растрёпанных, слегка влажных волосах, пока её язык играл с его языком снова и снова, одурманивая их желанием. И как только у неё получалось проводить с ним столько часов, не целуя его и не лаская?! То время сейчас казалось потраченным впустую.
— Рискуя прозвучать слишком банально, — пробормотал он, скользнув руками по её спине под кофточку и расстегнув бюстгальтер, — могу ли я предложить нам подняться наверх?
— Риск оправдан, — прошептала Джинни, и они начали движение вдоль по коридору и затем вверх по ступеням, останавливаясь через каждые несколько шагов, чтобы обменяться пылкими, но недостаточно долгими поцелуями.
— Слава Богу, Джон предложил мне занять комнату на втором этаже, что сразу возле лестницы, — произнёс Драко. Он ввалился в спальню, едва преодолев верхние ступеньки, вместе с Джинни, прижимавшейся к нему так тесно, как только возможно. И хотя ей никогда прежде не доводилось видеть его комнату в Малфой-Мэноре, обстановка этой спальни просто-таки кричала Драко с каждого угла: начиная от постеров Джонни Роттена(1), Моррисси(2) и Иэна Кёртиса(3) на стенах и заканчивая белоснежной формой шеф-повара, висевшей на стуле, и многочисленными детективами на его книжных полках. С одного взгляда можно было безошибочно определить, что спальня принадлежит ему.
— Вау, — выдохнула она, изучая маггловские фото, которые были заткнуты за широкую раму зеркала. На снимках был Драко вместе с Джоном и Саймоном на спортивных мероприятиях или берегу моря. — Твоя комната просто…
— Совершенно неважна в данный момент, — пробормотал он, обнимая Джинни со спины за талию и лаская её шею медленными дразнящими поцелуями, пока его ладони не скользнули под её кофту, нежно сжав грудь. Джинни застонала от удовольствия, и ещё сильнее прильнула к нему. — Давай сосредоточимся на деле, не терпящем отлагательств, ты за?
— О да, — отозвалась она, делая неровные вдохи. — И мой следующий вопрос будет относительно того… М-м-м, Боже… это что багет в твоём кармане, что ли?
Малфой фыркнул от смеха.
— Мы же пропустили ужин, помнишь? — ремень на её джинсах уже был расстёгнут, так что Драко быстро справился с пуговицей и молнией, и до того, как Джинни успела сообразить, что происходит, его пальцы скользнули вниз в её трусики и коснулись её там, уверенно лаская её. Джинни непроизвольно подалась бёдрами навстречу его руке, и постыдный стон вырвался из её рта. — Ты уже настолько готова принять меня, — прошептал Драко, и его горячий рот прижался к её ушку. — Ты выглядишь так охуительно прекрасно.
Её глаза были закрыты до этого момента, но Джинни распахнула их, чтобы увидеть отражение в зеркале. Она выглядела совершенно развратно, но, что более важно, Драко выглядел так, словно готов был съесть её всю, его глаза переливались, подобно ртути. От этой мысли волна жгучего желания прошла по её телу, и Джинни отвела руки назад, обнимая его за шею, призывая продолжать дальше и двигаясь навстречу его пальцам.
Драко же наоборот отстранился от неё, вызвав у Джинни протестующий стон.
— Слишком много одежды, — пробормотал он, и Джинни охотно последовала его примеру. Она стащила с него шорты, пока он снимал с неё серую кофту, её расстёгнутый бюстгальтер полетел на пол вслед за кофтой. Затем пришёл черёд его футболки, но, когда Джинни стаскивала ту с его плеч, а потом с рук, кое-что привлекло её внимание.
Драко задержал дыхание, когда Джинни бросила на пол его футболку и пристально принялась изучать его запястья.
— Они рассказали тебе, — констатировал он.
От верха его ладоней и вдоль предплечий тянулись слабые следы шрамов, белеющих там, где под кожей виднелись голубоватые линии вен. Джинни пробежала пальчиками по тонким отметинам, шокированная тем, что всё, сказанное Уолкоттами — правда.
— Почему ты это сделал? — прошептала она.
— Потому что я был напуган, — ответил Драко. — Я не мог вспомнить ничего, ради чего стоило бы жить.
— Я запрещаю тебе убивать себя, — заявила она, её голос дрогнул, и Джинни обвила руками Драко за шею, обнимая и прижимая к себе так сильно, как только могла. — Пообещай мне! Если ты только посмеешь ещё хоть раз… Хоть раз решиться на нечто подобное, я задушу тебя собственными руками. У тебя нет причин…
— Джинни, — отозвался он, прижавшись губами к её волосам, — я забыл последние из причин в тот день, когда встретил тебя.
Она не могла вспомнить, что именно произошло сразу после этого, казалось, будто своими искренними словами он выпил всю силу из её тела. Они очутились в его кровати, не отрываясь друг от друга ни на секунду, полностью избавившись от одежды и не прекращая поцелуев и ласк, так что в голове у Джинни разлился приятный туман, окончательно опьянивший её и заставивший едва ли не сходить с ума от желания.
— Одну минуту, — пробормотал Драко. Он потянулся поверх неё к ночному столику и вытащил из ящика маленький блестящий пакетик.
— Хорошая идея, — отозвалась Джинни, с улыбкой глядя на него. — Мы же не хотим, чтобы ты забеременел, правда?
Драко громко хмыкнул.
— А то тебе придётся выйти за меня замуж, чтобы очистить мою запятнанную репутацию, да?
— Только если ты пообещаешь приносить мне завтрак в постель каждое утро. — Она забрала презерватив из его рук и развернула обёртку, потянувшись другой рукой к его паху. Джинни позабавило, когда, едва прикоснувшись к нему, она услышала, что Драко еле сдерживает стон. — Ох, я не единственная, кто готов к продолжению, — прошептала она, целуя его в грудь. Одним движением она развернула презерватив на всю длину.
— Ведьма, — прошипел Драко. Сердце Джинни на мгновение замерло от страха, пока она не осознала, что он не имел этого в виду буквально. Драко подался вперёд, прижимая её к кровати своим телом и перемещая весь свой вес на локти. — Почему мы не сделали этого раньше? — вслух удивился он.
— Потому что я хранила себя для правильного парня, — хихикнула Джинни, невинно хлопая ресницами.
— Потому что я посчитал, что ты перестанешь меня уважать, если я отдамся тебе слишком легко, — в тон ей отозвался Драко, и они оба захохотали. Пока они смеялись, Драко протиснул колено между её ног и затем широко развёл их в стороны. — Ох, это так важно для меня, чтобы ты… ох блять. — Он толкнулся в неё несколько раз, быстро и резко, и с его лица тут же пропали все признаки веселья. — Джинни…. О Боже, Джинни….
Драко вдруг замер на ней, тяжело дыша. Она застонала, чувствуя, как он заполняет её, и нежно провела ладонями вверх и вниз по его спине.
— Что-то не так? — прошептала она.
— Я… Мне нужна минутка, — выдавил он сквозь сжатые зубы.
Джинни хмыкнула, тяжело дыша:
— Не думала, что окажусь в постели с подростком.
— Джинни…
— Неужели всё закончится так быстро, что я успею вернуться домой до начала новой серии «Жителей Ист-Энда»(4)?
— Продолжи в том же духе, и я кончу через минуту, оставлю тебя ни с чем, и не буду звонить целую неделю.
Джинни откинула голову назад и рассмеялась, пока он не прервал её смех новым толчком. Постанывая в такт его движениям, Джинни сцепила ноги на его бедрах, придвигаясь к нему так тесно, как только возможно.
— Беру свои слова назад, — выдохнула она, охнув от очередного толчка. — Ты слишком хорош… для подростка.
— Учитывая, что мне… почти тридцать… Приму это как… комплимент.
Драко задал ровный неторопливый ритм, и они продолжали подкалывать и дразнить друг друга до тех пор, пока способны были говорить. Джинни трепетала от осознания того, что секс может быть вот таким: полным любви и радости, а не просто занятием для двоих, к которому можно прибегнуть, если стало скучно. Каждый раз входя в неё, Драко прижимался к её губам, хотя они почти не почти смотрели друг на друга, он шептал ей чудесные слова: о том, как она прекрасна, и как ему с трудом верится, что такая умопомрачительная девушка выбрала его. Из всех людей на земле они выбрали друг друга.
Драко убедился, что она кончила первой, исступленно задрожав от наслаждения, и только потом последовал за ней, достигнув оргазма с её именем на губах. Он всё ещё вздрагивал от отголосков разрядки, когда скатился с неё, по-прежнему крепко прижимая Джинни к себе, так что он лежал на спине, а она прижималась к нему сбоку. Вместе, дрожащие, с трудом верящие в происходящее, они возвращались в реальность.
— Ебать, — прошептал он несколько секунд спустя.
— Думаю, некоторые называют это именно так, — пробормотала Джинни, улыбаясь ему в плечо.
— Было ли это так…
— Так хорошо прежде? Никогда.
— В таком случае, я не единственный, кто чувствует, словно только что умер.
— Бр-р! Некрофилия — это не моё, знаешь ли.
Драко хохотнул и поцеловал её в волосы.
— Как только к моим пальцам вернётся чувствительность, мы определённо сделаем это снова.
1) Джон Джозеф Лайдон (также известен как Джонни Роттен, род. 31 января 1956 года) — британский рок-музыкант, фронтмен и основной автор песен панк-группы Sex Pistols (1975—1978), а позже Public Image Ltd. Джон Лайдон (согласно Allmusic) был «истинным мозгом Sex Pistols» и вошёл в историю рока как «один из самых влиятельных и почитаемых» исполнителей.
2) Стивен Патрик Моррисси (в качестве сценического имени использует свою фамилию Моррисси; род. 22 мая 1959, Дэвихалм, Ланкашир, Великобритания) — британский музыкант и поэт, основатель (совместно с гитаристом Джонни Марром) и вокалист существовавшей с 1982 по 1987 годы британской рок-группы The Smiths.
После распада The Smiths Моррисси начал успешную сольную карьеру: десять его синглов попадали в первую десятку UK Singles Chart, а несколько альбомов занимали первую строчку в этом хит-параде. Журнал NME назвал Моррисси «одним из самых влиятельных артистов всех времён».
3) Иэн Кевин Кёртис (15 июля 1956 — 18 мая 1980) — британский музыкант, поэт, вокалист и автор всех текстов песен группы Joy Division. Был признан культовой фигурой в истории рок-музыки и неоднократно назван «крёстным отцом пост-панка и готик-рока». Также его творчество оказало значительное влияние на инди-рок, поскольку лейбл Factory Records, на котором записывалась группа Joy Division, изначально являлся независимым музыкальным лейблом. «Предсмертная» песня Иэна Кёртиса «Love Will Tear Us Apart» стала одной из самых перепеваемых песен по всему миру.
4) «Жители Ист-Энда» — британская мыльная опера, где показана повседневная жизнь простых обитателей вымышленного округа Уолфорд в Ист-Энде, восточной части Лондона. Сериал является одной из наиболее популярных телепрограмм в Великобритании, выпускается с 1985 года и по состоянию на июль 2016 года содержит 5312 серий. Выиграл девять наград Британской академии кино и телевизионных искусств (БАФТА), а также десятки других наград.
На следующее утро Джинни проснулась от того, что яркие солнечные лучи светили ей прямо в глаза. Она уткнулась лицом в подушку, решив полежать ещё хотя бы часок, но услышала рядом чьё-то сонное дыхание и уловила аромат мужского лосьона после бритья.
Драко всё ещё спал, лежа рядом с ней, когда Джинни осторожно открыла глаза. Зелёные простыни кое-как прикрывали их тела, отражая то рассеянное состояние, в котором они пребывали, когда, наконец, уснули. В комнате стоял густой запах секса. Это был хороший секс, и его было много. Джинни тщетно попыталась скрыть улыбку, размышляя о прошлой ночи.
Её мысли вернулись к находящемуся рядом мужчине, и она устроилась поудобнее, чтобы понаблюдать за ним. Он спал, лежа на спине, на своей стороне кровати, его грудная клетка медленно подымалась и опадала в спокойном дыхании, бёдра были небрежно прикрыты простыней. Одна его рука лежала на груди, другая покоилась над головой на подушке. В этой спокойной позе он выглядел до странного беззащитным. Почувствовав её взгляд, Драко распахнул глаза и посмотрел на Джинни, его губы слегка приоткрылись, как будто он собирался задать какой-то вопрос. Не в силах противостоять внезапному порыву, Джинни наклонилась вперёд и прильнула к его губам в мягком долгом поцелуе.
Ресницы Драко затрепетали, и он прищурился от солнечного света.
— Уже утро? — спросил он, его голос был глубоким и слегка хрипловатым.
— Так люди называют время дня, когда встаёт солнце, — кивнула Джинни.
— Нахалка, — проворчал Драко, потирая глаза. Он повернулся на бок, глядя на неё в упор, и Джинни опустила голову на подушку, внезапно застеснявшись безо всякой причины.
— Привет, — прошептала она.
Драко сонно улыбнулся, продолжая разглядывать её.
— Привет, — прошептал в ответ. — Ты как?
— В принципе, не жалуюсь, а ты?
— То же самое. А почему мы шепчем?
— Не знаю. Может, потому, что вчера ночью мы кричали до хрипоты?
Драко поднял брови и громко фыркнул:
— Говори за себя, Бизли. Стоило догадаться: то, что говорят о темпераменте рыжих — чистая правда.
Джинни захихикала, некоторое время она просто лежала, не сводя с него глаз. Мерлин, какой же он красивый! Его светлые волосы слегка торчали после сна, резко контрастируя с её собственными огненными прядями, а из-за солнечного света, падающего под углом, серые радужки Драко отливали серебром. Джинни вдруг захотелось навсегда запечатлеть этот миг в памяти, чтобы она в любой момент могла во всех подробностях вспомнить эти минуты, как они были счастливы, по-настоящему счастливы, настолько, что забыли о реальном мире и своих повседневных обязанностях в нём.
Драко потянулся к её лицу и провёл большим пальцем по губам Джинни.
— Два пенса за твои мысли, — пробормотал он.
— О, они так дорого стоят?
— Ты знаешь, как это бывает. Устойчивость британского фунта по сравнению с американским долларом, и всё такое.
Джинни поцеловала его большой палец.
— Я думала о нас.
— Надеюсь, что-то хорошее, — заметил Драко, глупо улыбаясь.
— Всегда только хорошее.
— Например?
Джинни подняла руку и отвела несколько упавших прядей с его лица, наблюдая, как они тут же скользнули обратно.
— Я думала о том, как жила в Лондоне все эти годы, и ты тоже жил здесь всё это время, а встретились мы только шесть недель назад.
— Это большой город, — задумчиво произнёс Драко. — Мы смогли встретить друг друга, только когда настал подходящий момент.
— Ты веришь в судьбу?
Он пожал плечами.
— Думаю, да. Хотя это совсем не значит, что абсолютно все наши поступки предопределены, но у судьбы есть сверхъестественное свойство, в конце концов, направлять тебя в нужное место. Как ещё я должен объяснить потерю первых двадцати лет моей жизни? Просто сказать: «Дерьмо случается!» и двигаться дальше? А как же, держите карман шире.
Джинни закусила губу. Ей надо будет как-то смягчить объяснение, чтобы не расстроить его, когда она станет рассказывать Драко о его прошлом. Сейчас они были только вдвоём, и он был расслаблен и спокоен. Более подходящего момента, вероятно, ждать не стоит.
— Доктор Уолкотт сказал, что состояние фуги вызвано эмоциональной травмой, — осторожно начала Джинни. — Как думаешь, что с тобой случилось?
Драко отвёл глаза, сосредоточившись на их переплетённых пальцах.
— Думаю, мои родители умерли, — проговорил он тихо. — Внезапно и совершенно неожиданно, из-за этого я потерял контроль над собой, видимо, просто не смог справиться с их потерей или со своим горем, поэтому я… закрыл свою память.
— Это не лишено смысла.
— Я должен верить, что именно так всё и происходило, — продолжил он, повышая голос. Драко поднял на неё глаза, и Джинни почувствовала, как тонет в их ясной глубине и невысказанном шквале эмоций. — Я сознательно принял решение больше не изводить себя попытками вспомнить своё детство и начал жизнь заново, потому что я должен был быть здесь, и я должен был встретить тебя. Если я не смогу в это поверить, тогда что мне остаётся?
— Я не знаю, — пробормотала она. После неловкой паузы Джинни, наконец, спросила: — Ты… Думаешь ли ты, что когда-нибудь воспоминания о жизни до фуги вернутся к тебе?
Драко некоторое время размышлял над ответом на этот вопрос, поглаживая её ладонь большим пальцем.
— Нет, — в конце концов, выдавил он. — Ведь ничего подобного до сих пор не произошло. У меня не было вспышек воспоминаний или образов людей, которых я когда-то знал. В итоге, мне пришлось смириться с мыслью, что память о тех временах покинула меня. Навсегда.
— Тогда… — голос Джинни дрогнул, и она сглотнула, прежде чем продолжить. — Ты вполне мог знать меня до диссоциативной фуги, но забыть об этом.
— Но это не имеет значения, потому что я не знал тебя, — Драко ласково улыбнулся Джинни и нежно провёл ладонью по её щеке. — Если бы ты знала меня раньше, ты сказала бы мне об этом. И мне нравится думать, что, какая бы трагедия со мной ни приключилась, уж тебя я точно никогда не смог бы забыть.
Сердце Джинни рвалось на части, когда он наклонился и прижался губами к её губам. Драко запустил пальцы в её длинные волосы и углубил поцелуй, проведя языком по её нижней губе, на что Джинни отозвалась тихим стоном.
Он откинулся назад, его глаза потемнели.
— Однако есть ещё кое-что, что я должен тебе показать, — сказал он. — Это очень трудно объяснить, как бы я ни старался.
— О чём ты говоришь? — насторожено спросила Джинни.
— Просто смотри.
И внезапно один из стоящих на полке детективных романов сорвался со своего места и подлетел к ним, вращаясь в воздухе. Джинни подскочила от неожиданности, но Драко тут же поймал книгу одной рукой и бросил на кровать между ними.
— Я не только потерял память, прошлое и прежнюю личность, — признался он, — я ещё и способностями к телекинезу обладаю, могу передвигать предметы, просто подумав об этом.
Сердце Джинни колотилось в груди, как сумасшедшее, пока она пялилась на книгу. Великий Мерлин, он знал о своей силе! Драко думал, что выделывает маггловские трюки, но на протяжении всех этих лет он творил беспалочковую магию. Не оставалось никаких сомнений: если Драко действительно использовал магию всё это время, не будучи обнаруженным Министерством, значит, где-то в непосредственной близости живёт волшебник, занесённый в Список Зарегистрированных Магов.
Выходит, Джон точно волшебник.
— Грёбаный ад, — выдохнула Джинни.
— Это именно то, что сказал Саймон, когда узнал, — ответил Драко, ухмыляясь. — Ему посчастливилось стать свидетелем моих способностей, когда они проявились в самый первый раз. Как-то поздно вечером я решил сделать нам сэндвичи, Кинки кинул мне хлеб, но не добросил. И тогда хлеб сам пролетел по воздуху ещё несколько футов прямо ко мне в руки. — Драко взмахнул рукой, и книга рванула обратно на полку. — Прости, если это тебя напугало.
— Нет, всё… нормально, — пробормотала Джинни, хотя её сердцебиение всё ещё не вернулось к нормальному ритму. — Перемещение предметов — единственная твоя сверхспособность, или ты умеешь делать что-то ещё?
— Только перемещение предметов, да. Но… только, не говори никому, ладно? Джон и Саймон знают, и Уолкотты, но меньше всего мне хотелось бы, чтобы все узнали, и я вдруг оказался в передаче «Экстраординарные Люди», понимаешь?
— Конечно, — Джинни сделала глубокий вдох и медленно выдохнула. Вот почему ей нужно было рассказать ему всё как можно скорее. Хвала Мерлину, у неё в сумочке лежала волшебная палочка, так что она могла продемонстрировать ему применение магии, чтобы не быть голословной, повествуя о Волшебном мире. — Бен, мне нужно тебе кое-что рассказать…
Звук хлопнувшей входной двери донёсся откуда-то снизу, а затем там преувеличенно громко стали зевать и сбрасывать туфли на пол.
— Тебе лучше быть поосмотрительней! — донёсся до них голос Джона. — У меня нет совершенно никакого желания видеть тебя голым, Бен!
— Но что касается голой Джинни — никаких возражений! — добавил Саймон. — Это даже приветствуется!
«Вовремя, блин, явились! — мысленно простонала Джинни. — Исключительная пунктуальность с их стороны».
— Клянусь, когда-нибудь я не выдержу и оторву этому придурку голову, — беззлобно пообещал Драко. Он поцеловал её в последний раз, прежде чем скатиться с кровати и начать собирать разбросанные по полу вещи. Джинни тем временем потянулась за сумкой и достала из неё смену одежды. Драко показал ей, где находится ванная комната, и Джинни поспешила туда, чтобы успеть быстренько принять душ.
Драко, Саймон и Джон всё ещё разговаривали, стоя в фойе, когда десять минут спустя Джинни, освежившись и переодевшись, спустилась вниз. Она с повышенным вниманием наблюдала за Джоном, пытаясь определить по его внешнему виду или поведению хоть малейшие признаки, выдающие в нём волшебника. Но Джон выглядел так же нормально, как и Саймон: на нём были джинсы и футболка из «Доктора Кто» с надписью: «Ты моя мамочка?», обут он был в кожаные ботинки, а из кармана его джинс свисал шнурок для ключей с эмблемами команд английской футбольной лиги. Джинни пристально изучила его одежду, но так и не обнаружила потайного кармана для палочки ни в штанинах его джинс, ни в боковых швах рубашки.
— Знаешь, я не оценил твои ремарки в сторону Джинни, — заявил Драко, недовольно поглядывая на Саймона.
— О, да ладно тебе, Бенджамин, — воскликнул тот, широко расставляя руки. — Ты же знаешь, что это всего лишь фигура речи, и я люблю тебя, как родного брата.
Драко нахмурился, но лишь для того, чтобы скрыть появившуюся на губах улыбку.
— Так уж и быть, прощаю. На этот раз, — проворчал он, и Саймон заключил его в объятия.
— Ах, какой накал эмоций в этой комнате, — прокомментировал Кинкейд, притворно утирая слезу.
Драко отступил назад, посмеиваясь.
— Как дела у Джулии? Сто лет уже её не видел.
— Просто отлично и, стоит заметить, она была намного счастливее этим утром, чем обычно, — Саймон заговорщицки подмигнул.
Драко закатил глаза.
— Ладно, Джин скоро на работу, поэтому мне пора готовить завтрак.
— Правильно, отрабатывай свою комнату и питание, мистер Гамильтон, — хохотнул Джон. Драко, уже направившийся по коридору к кухне, за спиной показал ему грубый жест, заставляя их всех покатиться со смеху.
— Учти, я так голоден, что готов съесть и слона, — объявил Саймон, следуя за ним.
Джинни, быстро сообразив, что у неё появилась пара секунд, чтобы с глазу на глаз переговорить с Джоном, схватила его за руку. Он тут же повернулся к ней, вопросительно подняв брови.
— Нам нужно поговорить, — прошипела Джинни. — Я должна знать, что ты…
Джон улыбнулся.
— Не о чем говорить, Джинни, — перебил он. — Просто продолжай в том же духе, и всё будет хорошо. Вот увидишь. — Он отцепил её пальцы от своей руки и отправился на кухню вслед за Драко и Саймоном.
Они провели столько времени, дурачась и дразня друг друга, пока Драко готовил завтрак, что Джинни пришлось в спешке проглотить еду, чтобы, согласно легенде, у неё осталось достаточно времени на поездку до работы на метро. Саймон и Джон, всё ещё поглощающие завтрак, весело пожелали ей «хорошего дня», а Драко проводил до дверей и вышел вслед за ней на крыльцо.
— Приходи в ресторан в пятницу, — сказал он, обнимая Джинни за талию, в ответ она тоже прижалась к нему. — Сегодня неподходящий день, я буду жутко занят на кухне, к тому же, я обучаю нового официанта и экспедитора.
— Хорошо, — кивнула Джинни. Покусывая губы, она продолжила: — У меня есть нечто важное, что я должна рассказать тебе, ты ведь в пятницу не допоздна работаешь?
— Нет. — Драко нахмурился и начал выводить пальцами витиеватые узоры на её спине. — Всё в порядке?
— Всё хорошо, — Джинни заставила себя улыбнуться. — Это… Ну, я тебе потом всё расскажу, ладно? Просто есть кое-что, что тебе обязательно нужно знать.
— Я буду весь во внимании, — пообещал Драко и наклонился, чтобы поцеловать её на прощание. Каждый их поцелуй был похож на первый — тот мягкий, целомудренный поцелуй перед её квартирой, полный любопытства, новизны и чего-то ещё, затрагивающего даже более глубокие чувства, чем могла себе представить Джинни. Казалось, лучше, чем уже есть, и быть не могло.
— Хорошего тебе дня на работе, — пробормотала она, касаясь лбом его лба.
— Тебе тоже, — ответил Драко. — Я люблю тебя, Джинни.
Очевидно, она ошиблась. Конечно, она уже некоторое время знала, что он любит её, потому что это было очевидно для всех, кто их видел, но даже не надеялась услышать его признание так скоро. Джинни не могла сдержать счастливого смеха, который вырвался у неё против воли, и в восторге опять поцеловала Драко.
— И я люблю тебя, — прошептала она, он усмехнулся и поцеловал её в третий раз.
— Иди уже, или никто из нас сегодня не попадёт на работу, — намерено ворчливо произнёс он. Смеясь, Джинни высвободилась из его объятий и спустилась по лестнице. Уже идя вверх по улице, она обернулась и помахала ему рукой на прощание, Драко помахал в ответ.
Её ноги едва ли касались земли, когда Джинни шла по улице, а звуки проезжавших рядом машин не достигали её ушей, она снова и снова прокручивала в голове сказанные Драко слова. Он любит её. Он действительно любит её. Джинни улыбалась всем прохожим, встречающимся на её пути, счастливая за весь мир и за всех в нём. Она расскажет ему всё-всё о его прошлом в пятницу. Конечно, Драко может быть расстроен, но, в конце концов, у них всё будет хорошо, потому что он любит её, и она любит его…
Внезапный рывок за локоть вырвал Джинни из восхитительного круговорота её мыслей, и она в замешательстве обернулась.
Рон стоял позади неё, тяжело дыша.
По одному лишь выражению его лица Джинни тут же поняла: брат видел всё, чего ему, совершенно точно, не стоило видеть.
Рон ни на секунду не ослаблял крепкую хватку на её плече, он вёл Джинни вниз по Эрлс-Корт-Роуд подальше от квартиры Драко. Остервенение, с которым он так резко тащил её за собой, в сочетании с убийственным выражением злости на его лице привлекали к ним заинтересованные взгляды проходящих мимо магглов, и несколько прохожих посмотрели в их сторону крайне обеспокоенно. Джинни изо всех сил старалась сохранить невозмутимое выражение лица и не показать, какую боль причиняла ей стальная хватка Рона. Последнее, что им было нужно, — чтобы маггловский полисмен был оповещён о попытке похищения или чего-то в этом роде.
— Прекрати немедленно, — прошипела Джинни. — Ты устраиваешь спектакль на…
— Ах, так это я устраиваю спектакль? — прорычал Рон, но всё-таки отпустил её, остановившись посреди улицы. — Разве это не ты со своими публичными проявлениями…
— Я бы не советовала тебе заканчивать это предложение, если не хочешь, чтобы тебя потом собирали по кусочкам, — предупредила Джинни, сузив глаза.
Рон собрался было возразить, но передумал и вместо этого втащил её в узкий переулок между магазином канцтоваров и «Теско Экспресс» и аппарировал их прочь. Когда Джинни удалось восстановить дыхание, она заметила, что они находятся на одной из Министерских площадок для аппараций. Оттуда Рон через весь Аврорат провёл её прямо в свой кабинет — неимоверным образом сдерживая эмоции, чтобы не вызвать ни у кого из работников каких-либо подозрений. Едва они оказались внутри, Рон громко захлопнул дверь, закрыл на замок и запечатал её заклинанием.
— Ты говорила, что у тебя возникли трудности с определением местоположения Малфоя, — взревел Рон, его лицо стало практически пунцовым. — Ты говорила, что его крайне трудно поймать, и ты не знаешь, где он живёт.
— Я не понимаю, как…
Рон продолжал рычать что-то бессвязное, пока, наконец, не воплотил весь свой гнев в уничижительное заявление:
— Думаю, ты забыла упомянуть, что чертовски сложно преследовать преступника, пока его грёбанный язык хозяйничает у тебя во рту.
Сердце Джинни оборвалось. Какое мгновение до этого она глупо надеялась, что Рон не узнал Драко.
— Понятия не имею, о чём ты толкуешь, Рон, — холодно заявила она, скрещивая руки на груди.
— Я узнал его волосы, Джинни, — выплюнул он. — Я узнал голос этого подонка. Я бы мог безошибочно определить, что это Малфой, даже на расстоянии мили. — Он подошёл ближе, его голубые глаза блестели ледяным холодом, достаточным, чтобы заморозить воду. — Сядь.
Джинни злобно взглянула на брата, но всё-таки опустилась на стул для посетителей. Рон же резко взмахнул палочкой, и его собственный стул переместился из-за стола точно на место напротив неё. Рон опустился на стул, как только ножки коснулись пола.
— Когда ты его нашла? — требовательно спросил он.
— Шесть недель назад, — выпалила Джинни. Больше не было никакого смысла скрывать правду.
— Сколько? — лицо Рона покраснело ещё больше, он запустил пальцы в волосы и попытался дышать глубоко и ровно, вместо того, чтобы снова разразиться криком. — Грёбанные Мерлиновы подштанники, Джин! Шесть недель? Шесть недель?
— Я же отчётливо произнесла.
— И что же ты делала с тех пор, как нашла его?
Джинни отвела глаза, её сердце сжалось от боли.
— Встречалась с ним.
— Представь себе, я и сам догадался, учитывая, как он зажимал тебя на крыльце, — выплюнул Рон с горечью. Он откинулся на спинку стула, опустошённый. — Как вообще возможно, чтобы Малфой и Уизли так целовались?
— Он не знает ничего, Рон, — заговорила Джинни. — Это дело… Оно раздулось до таких масштабов теперь, когда его обвиняют в убийстве. Драко… Он не помнит совершенно ничего до ноября 1998.
Рон закатил глаза.
— Это новая уловка Пожирателей смерти? По окончании первой войны они все, как один, твердили, что действовали под Империусом, а теперь они говорят: «Но я не могу вспомнить, как пытал и убивал магглов, Министр, у меня амнезия». Это дерьмо собачье, Джинни.
— Можешь заткнуться хоть на минутку и просто послушать меня, вместо того, чтобы обращаться со мной так, будто я совершенно ничего не смыслю в своей работе? — воскликнула она. — Неужели ты предполагаешь, что я не заподозрила, будто он притворяется? Когда я столкнулась с ним в Сент-Джеймском парке…
— Шесть недель назад, — отрывисто вставил Рон.
Джинни проигнорировала этот выпад.
— Он играл в регби с магглами, Рон. На нём была маггловская одежда, он использовал маггловские словечки, словно знал их всю жизнь. Когда он увидел меня, то никак не отреагировал. У него было целых шесть недель, чтобы разоблачить меня, но он этого не сделал. У него очень редкостная форма психоза, которая называется…
— Маггловский диагноз? — с сомнением протянул Рон, пощипывая нижнюю губу. — Ты же знаешь, что это недостаточно веское доказательство для Визенгамота. Если магглы сказали, что с ним что-то не так, ладно, но в таком случае его должен обследовать колдомедик. И даже если это какая-то сложная форма амнезии, целитель сможет вернуть ему память. Я имею в виду, вернуть все его воспоминания.
Джинни застыла, костяшки её пальцев, сжимающих ручки стула, побелели.
— Сможет всё… вернуть? — выдохнула она. — То есть… Он сможет всё вспомнить вновь?
Рон пожал плечами.
— Конечно. Гермиона как-то объясняла мне всё подробно. Помнишь, в прошлом году она занималась исследованием здоровья волшебников? Я не могу вспомнить дословно. Что-то о разблокировании частей мозга, которые были выключены амнезией… Но, да, если ментальный эксперт поработает с ним, Малфой снова будет как новенький. И готовый предстать перед судом.
Джинни прикрыла рот рукой. Мерлин Всемогущий! Стоило признать, она была совершенно невежественна в вопросах колдомедицины, так что мысль, что воспоминания Драко могут быть восстановлены с помощью магии ни разу не приходила ей в голову. Возможно, это случилось также и потому, что его случай амнезии был не самым простым, учитывая поставленный диагноз, она решила, что способа вернуть ему память, даже с применением чар, не существует. Но теперь, когда Джинни узнала, что это возможно, и прежний Драко Малфой действительно может вернуться… Что же в таком случае произойдёт с Беном Гамильтоном и жизнью, которую он обустроил? Неужели Драко отвернётся от Уолкоттов, замечательных людей, которые помогли ему заново наладить свою жизнь? Станет ли он презирать Джона и Саймона, отрицая их безоговорочную дружбу? Покоробит ли его сама мысль о том, что он работал собственными руками, готовя для других людей, для магглов в ресторане?
Оттолкнёт ли он её, Джинни, за то, что она согласилась стать девушкой маггла?
— Это хорошая новость, что память можно вернуть, — выдавила Джинни неискренне. — Но я не могу вспомнить ни одного случая, когда люди, страдающие амнезией, представали перед судом.
— Чёрт, ты хоть представляешь, какая поднимется шумиха, когда ему придётся это сделать? — протянул Рон. — Скитер устроит долбанный праздник, заполучив эту историю, если информация вдруг просочится в прессу. Она и так уже назвала его Самым завидным женихом Англии, или как там она писала… Паршивый ублюдок, — Рон скривился от отвращения.
— Если это действительно случится… Обвинения в уклонении от правосудия должны быть сняты, — заметила Джинни. — До того, как дело дойдёт до суда, нужно убрать хоть это.
— Несомненно, — кивнул Рон. — Но остаются ещё обвинения с отношении Криви и Падмы Патил. И если уж говорить о смерти Колина… — Рон нахмурился, оглядев свой стол, словно искал что-то, но потом пожал плечами и снова посмотрел на Джинни. — Не помню, куда положил официальное извещение, но не суть важно. Там сообщалось, что предварительное слушанье по делу Рабастана Лестрейнджа состоялось вчера днём, и в ходе него подтвердились все выдвинутые обвинения.
— Надеюсь, ты уже рассказал об этом Невиллу? — заметила Джинни. — Ты же знаешь, Рабастан принимал участие в пытках его родителей.
— Невилл присутствовал на слушании, но я вот о чём хотел сказать: Рабастана спросили о смерти Колина, и он подтвердил слова Яксли — Колина убил Малфой. Так что это обвинение уже имеет, как минимум, два официальных подтверждения.
— А Трэверс? Что он сказал?
Рон сжал челюсти и непроизвольно стиснул кулаки.
— Кто-то из охранников камер для опасных заключённых допустил халатность, — выплюнул он. — Трэверсу удалось добыть волшебную палочку, и он использовал её против себя, он был найден мёртвым в своей камере сегодня утром. Охранникам объявлен выговор, Лестрейндж и Яксли переведены в более охраняемые камеры. — Рон стукнул кулаком по столу. — МакКинноны, конечно, рвали и метали. Гермиона чуть умом не тронулась, пытаясь их утихомирить и убедить Криви и Патил, что виновные маги понесут наказание за содеянное… — Он потёр ладонью лицо. — Мерлинова борода, Джин, в последнее время все словно с ума посходили. Тут творится полнейшая неразбериха.
Джинни опустила взгляд вниз на свои руки, всепоглощающее цунами вины буквально затопило её. Новости кружились в голове, как перепутанные фрагменты сложного пазла, которые, наконец, начали вставать на свои места. Все Пожиратели смерти уже были пойманы, со дня на день они предстанут перед судом, но единственным, кого общественность больше всего желала увидеть в суде, был Драко. Единственным, кого она не в силах была отпустить.
— Так, — произнёс Рон после неловкой паузы. Он поднялся на ноги и принялся мерить шагами свой тесный кабинет, сложив руки за спиной. — Нам предстоит исправить все твои ошибки.
Горячий протест уже готов был сорваться с губ Джинни, но так и угас на них непроизнесённым. Как бы там ни было, но Рон прав. Она грубо пренебрегла своими обязанностями, для выполнения которых была нанята. Как только это дойдёт до Гарри, у него будут все основания, чтобы уволить её.
— Ты тайно встречалась с Малфоем, чтобы проследить за ним с самой близкой позиции, с какой только возможно, — начал Рон.
— Почему ты решил, что это не то, что в первую очередь сподвигло меня на эти отношения? — возразила Джинни.
Рон остановился и посмотрел прямо на неё, поджав губы.
— Потому что я видел твоё лицо, Джин, — тихо заметил он. — Я… Последний раз я видел тебя настолько счастливой, когда вы только начали встречаться с Гарри.
Джинни несколько раз моргнула, думая об утре и пытаясь сдержать подступившие слёзы. Неужели это произошло всего несколько часов назад? Когда она наблюдала за спящим Драко. Когда он признался, что любит её. Рон был прав: она не чувствовала себя настолько безгранично счастливой и свободной с первых лет их отношений с Гарри.
Рон неловко прочистил горло и снова принялся шагать по кабинету.
— Однако, несмотря на это, тебе не могло понадобиться целых шесть недель, чтобы выяснить и убедиться в том, что Малфой ничего не помнит, так что по официальной версии, ты встречалась с ним… Допустим, неделю.
— Хорошо, — смиренно отозвалась Джинни.
— Мы можем заявить, что это было в пределах твоих должностных инструкций и частью твоего расследования, так что никому не придёт в голову обвинить тебя в невыполнении прямых обязанностей, — продолжил Рон.
— Это не имеет никакого значения, — со вздохом добавила Джинни. — Гарри всё равно уволит меня.
Рон вскинул брови, повернувшись к ней.
— Гарри ни о чём не узнает, — заявил он, невольно взглянув на зачарованную дверь. — По крайне мере, не от меня уж точно.
Джинни изумлённо уставилась на него.
— Но… Рон, Гарри ведь твой лучший друг…
— А ты — моя сестра, Джинни, — рявкнул он. — Я считаю, это более…
Рон замолчал, так как Джинни вскочила со стула и бросилась к нему, обнимая так сильно, как только могла.
— Спасибо, — выдохнула она, — я так сильно люблю тебя, Рон.
— И я тебя, Джин, — отозвался он, неловко похлопывая её по спине. Он отстранился и кашлянул, в попытке скрыть неловкость. — И… Я ни одной живой душе не расскажу о том, что мы обсуждали здесь сегодня. Потому что… Ну, ты моя сестра… И мама придушила бы меня голыми руками, если бы я посмел тебе навредить.
— Она бы не…
— О да, она бы непременно сделала это, — заявил Рон, неожиданно снова становясь серьёзным. — Ты осознаешь величину своего проступка? Ты оказывала пособничество и подстрекательство преступнику, Джин, помешала его заключению под стражу. Если бы Визенгамот узнал об этом… Тебя посадили бы в тюрьму. Ты это понимаешь? Они отправили бы тебя в Азкабан, и никто из нас не смог бы помочь тебе избежать тюремного срока. Я не позволю тебе оказаться в тюрьме, когда мама уже и так потеряла Фреда.
Джинни отвернулась и принялась вертеть в руках фоторамку, стоявшую на одной из полок в кабинете Рона. В ней было колдофото Рона и Гермионы в день, когда родился Хьюго. Роза радостно ворочалась на руке отца, а другой рукой Рон обнимал Гермиону, лучащуюся гордостью и счастьем и поглядывающую на розовощёкого малыша в своих руках.
— Ты так и не объяснил, как тебе вообще удалось меня найти, — сказала Джинни, с лёгкой завистью глядя на радостную семью своего брата.
Она услышала, как Рон присел на край стола за её спиной.
— Я отследил твою палочку, — признался он. — Я как раз обогнул «Баркстон Гарденс», когда ты вышла на крыльцо с Малфоем, и, увидев тебя, притаился у ограды.
— Почему? Что такого срочного произошло?
— Джин… — она обернулась и встретилась с ним взглядом. — Несколько часов назад к тебе прибыла сова от Люциуса Малфоя. Нарцисса на последней стадии болезни. Ей осталось жить по большей мере неделю.
Казалось, из лёгких Джинни вдруг выкачали весь воздух, она схватилась за спинку стула в попытке удержаться на ногах. Это и было худшим из её проступков — она оставила Драко для себя, пока его мать умирала, отчаявшись увидеть сына хоть один последний раз. Мерлин, что же она натворила?
— Люциус пообещал пожертвовать в два раза больше денег, чем он изначально планировал, если мы сможем привести Драко к ней, — мрачно сообщил Рон. — Нарцисса спрашивает о нём каждый день. Её дни сочтены.
Джинни с трудом сглотнула ставший в горле ком и кивнула, чувствуя, что собственное тело едва ли слушается её.
— В таком случае, нам необходимо его арестовать, — наконец, выдавила она.
— Ты же знаешь, что обязана сделать прежде всего, — заявил Рон. — Если Малфой предстанет перед судом и увидит знакомое лицо, он выложит всё как на духу.
— Мне надо расстаться с ним, — кивнула Джинни. — И он поймёт, что я не на его стороне.
— Сообщи мне, как покончишь с этим, — Рон подошёл к своему столу. Он схватил наполовину съеденное Сахарное перо, лежавшее поверх внушительной стопки папок, и быстро записал что-то на клочке пергамента. — Если он, как ты сказала, живёт, как маггл, у него не будет при себе палочки… Думаю, я вполне смогу задержать его самостоятельно. А ты останешься снаружи дома, пока я буду производить арест.
— Правильно.
— Сначала надо будет заполнить все бумаги… Мы, наверное, должны подать специальное прошение, чтобы он смог попасть в Малфой-Мэнор как можно скорее, учитывая сложившиеся обстоятельства.
— Правильно, — снова повторила Джинни, подняв руку, чтобы убрать назад лезущие в глаза волосы, волосы, которые так обожал Драко. Джинни сделала глубокий вдох в попытке успокоиться и затем медленно выдохнула. — Рон, он признался, что любит меня, — прошептала она.
Рон сочувствующе посмотрел на неё.
— В таком случае, я прошу тебя разбить ему сердце.
Предупреждение: Дорогие читатели, запаситесь платочками! Всем интересного чтения!
Драко позвонил ей на мобильный сразу после обеда в четверг, но поскольку телефон был отключён, Джинни обнаружила голосовое сообщение от него только, когда покинула Министерство в тот день.
— Просто хотел согласовать с тобой планы на пятницу, — говорилось в его сообщении. Он звучал до удручающего наивно, как показалось Джинни. — У меня вечерняя смена и, учитывая, что по пятницам у нас обычно уйма посетителей, я, скорее всего, буду работать вплоть до полуночи. Джон и Саймон будут ждать Мак и Джулию, так что они смогут встретиться с тобой у нас в семь или около того, ты же знаешь, они не отличаются пунктуальностью, — он хмыкнул. — И что ещё… Я знаю, мы виделись всего несколько часов назад, но… Я уже безумно скучаю по тебе. Я люблю тебя, Джин.
Она удалила сообщение, не ответив на него.
Драко позвонил ей снова чуть позже тем же вечером, когда Джинни была в своей квартире, соорудив из остатков продуктов какой-никакой ужин и притворяясь читающей книгу. Мобильник лежал на столике возле её локтя, играя «Марсельезу» снова и снова, пока, наконец, не затих. Драко оставил ещё одно сообщение. Джинни удалила и его, даже не прослушав.
На следующее утро, когда Джинни явилась на работу, Гарри уже дожидался её, присев на краешек её стола.
— Чем я могу тебе помочь, Гарри? — тихо спросила она, вешая сумку на спинку кресла.
— Рон рассказал тебе о сове от Люциуса Малфоя? — спросил тот.
Джинни кивнула.
— В таком случае, насколько мы близки к поимке Драко?
— Очень близки, — ответила Джинни. — Нам удалось предельно точно определить его местоположение, так что мы планируем задержать его в ближайшие пару дней.
Гарри просиял, победно вскинув вверх кулак.
— Мерлин, это великолепные новости! — воскликнул он, вставая. — Я всегда знал, что ты справишься с этим, Джинни. Не могу дождаться, когда увижу выражение лица этого придурка. — Поттер ободряюще сжал её плечо и направился в свой кабинет весёлой пружинистой походной.
Перед тем, как уйти с работы, Джинни ненадолго заглянула к Рону.
— Я собираюсь сделать это сегодня, — сообщила она. — Я найду способ остаться с ним наедине в его квартире, пока двух его соседей не будет дома, а позже вызову тебя для задержания. Надеюсь, мы управимся до завтра.
— Хорошо, — отозвался Рон. Он взял её ладонь в свои руки. — Джинни, если бы только был другой способ, чтобы разрешить…
— Я знаю, что надо делать, — она смело встретила прямой взгляд брата. — Я просто… Ненадолго потеряла ориентир, только и всего.
Рон кивнул и печально ей улыбнулся.
— Знаешь… Ты действительно очень талантливый аврор, Джин. Одна из лучших в отделе.
— Я свяжусь с тобой завтра, — буркнула она, развернулась на каблуках и пошла прочь.
Семь часов наступило и прошло. На её телефон поступило ещё два звонка: один — от Драко, другой — от Джона, его имя высветилось на маленьком экране её мобильника. Из нездорового любопытства или из-за необходимости наказать себя, слушая голос Драко, Джинни прослушала оба оставленные сообщения.
— Твой телефон сломался или что-то случилось? — спрашивал Драко, его голос звучал крайне обеспокоенно. — Ты не получила мои сообщения? Кинки сказал, они прождали тебя почти два часа, но ты так и не приехала. Ты в порядке, или что-то произошло? Перезвони мне, пожалуйста, я жутко за тебя волнуюсь.
— Ты должна перезвонить ему, Джинни, — говорил Джон в своём сообщении. — Послушай… Я знаю, что до этого момента не всё тебе рассказывал о происходящем с ним, но я действительно думаю, что пора это сделать. Это не так легко, но… Вот дерьмо! Это не телефонный разговор, ты заслуживаешь услышать правду при личной встрече. Просто… позвони ему. Дай ему знать, что с тобой всё хорошо. Я расскажу тебе всё, что ты только захочешь знать.
В полночь, когда закончилась смена Драко, Джинни дала им полчаса, чтобы добраться домой, перед тем как накинула на плечи светлый пиджак, взяла свою сумочку и вышла из дома. Улицы были практически пусты, учитывая, что было уже довольно поздно, только круглосуточный «Теско» всё ещё работал, одинокий скучающий кассир читал книгу за стойкой. Джинни дошла до закоулка возле станции метро, где гул проходящих поездов мог скрыть любые произведённые ею звуки, и аппарировала.
На Эрлс-Корт было также пустынно, когда она оказалась там, и её каблуки громко выстукивали по асфальту, пока она шагала вверх по улице. Во всех окнах квартиры Драко горел свет, единственные жители дома, которые ещё не спали. Джинни поднялась по ступенькам на крыльцо, ставшее невольным свидетелем самого счастливо момента в её жизни.
Дверь открылась до того, как она успела постучать, на пороге стоял Саймон, обнимая за талию свою девушку Джулию. Заметив Джинни, он произнёс:
— Ты птичка, которую не так легко поймать, — Саймон покачал головой. — Хорошо, что ты, наконец, пришла. Кое-кто едва не умер в ожидании твоего звонка.
— Прошу прощения, — отозвалась Джинни, её голос звучал глухо и натянуто. — Бен дома?
— Он на кухне, — Джулия махнула рукой вглубь дома. — Мы с Кинки едем на вечеринку к друзьям, можете присоединиться, если хотите.
— Нет, спасибо, — пробормотала Джинни. — Мне просто нужно увидеть Бена.
Джулия пожала плечами.
— Как хотите, нам же больше пива достанется, правда, Кинки? — она хмыкнула и потянула Саймона прочь. Джинни успела заметить, что тот, вопреки обыкновению, даже не улыбнулся.
— Джонни поехал отвезти Мак домой, но он скоро вернётся. Кажется, он хотел с тобой поговорить… И когда Джонни намерен поговорить, люди обычно прислушиваются к его словам, — отметил Саймон и, наградив Джинни предупреждающим взглядом, вышел из дома вслед за Джулией.
Как ей и сказали, Драко был на кухне: стоял возле мойки, склонив голову на бок. На нём по-прежнему была его поварская униформа, а рукава туники были закатаны до локтей. Светлые волосы Драко, прилично отросшие и отчаянно нуждающиеся в стрижке, были собраны на затылке в короткий хвостик. Джинни сильно недооценила свою реакцию на одно лишь его присутствие, больше всего на свете ей сейчас хотелось подойти и прижаться к Драко, наплевав на всё, что приказал сделать Рон.
«Я не могу облажаться, — мысленно настраивала себя Джинни, — не в этот раз».
— Бен, — прошептала она.
Он тут же обернулся, встревоженные серые глаза потеплели, лучась глубоким облегчением.
— Боже, Джинни, — выдавил он, бросаясь к ней. — Моё воображение уже нарисовало десятки жутких картин того, что могло с тобой произойти. Я уже было решил, что ты попала в аварию или пострадала на работе, или…
Драко обнял её за талию и, до того как Джинни успела остановить его, наклонился, чтобы поцеловать её. Запаниковав, она резко дёрнулась, отворачиваясь, так что поцелуй вместо губ пришёлся в её щеку. Кожа вспыхнула от его прикосновения, и голова Джинни слегка закружилась от запаха трав и пряностей, смешавшегося с собственным уникальным ароматом Драко. Она не могла этого сделать, не когда он находился так близко. Джинни отступила на шаг, и руки Драко невольно соскользнули с её талии.
Его лицо вытянулось от удивления, но он тут же поспешил улыбнуться, так что Джинни оставалось лишь гадать, не привиделось ли ей.
— Всё в порядке? — спросил Драко.
— Да, нормально, — натянуто улыбнулась она в ответ. — Извини, я не смогла прийти сегодня в ресторан, у меня были другие планы.
Его брови сошлись на переносице.
— Другие… Но я думал, мы условились встретиться сегодня. Ты говорила, что должна рассказать мне кое-что важное, разве нет?
— Мы… Да, но… Я… Ох, чёрт, мне нужно начать всё с начала, — она нервно хмыкнула, и его улыбка стала чуть увереннее.
— Может, я могу предложить тебе что-нибудь выпить? — Драко подошёл к винному стеллажу, и его пальцы пробежали по этикеткам. — У нас тут…
— Нет, спасибо, я не задержусь надолго, — выпалила Джинни. — Я… В общем, помнишь тот разговор по дороге в Брайтон? Мы обсуждали своих прошлых партнёров и всё такое?
Рука Драко неловко соскользнула вниз.
— Гм… Ну да, помню, конечно.
— Я тогда упомянула моего бывшего парня… Гарри? Того, с которым мы встречались семь лет.
— Да, — медленно произнёс Драко. — Он что… заходил повидаться с тобой, что ли?
Джинни кивнула.
— Да, заходил, пару недель назад. Мы не виделись какое-то время, так что мило поболтали, обсудили некоторые вещи.
— Пару недель назад? — глаза Драко расширились. — И ты ничего мне не сказала?
Джинни пожала плечами.
— Я не думала, что это так важно. Но… Если в двух словах, Гарри признался, что у него по-прежнему есть чувства ко мне. Так что он спросил, можем ли мы вернуться к тому, на чём всё закончилось.
Драко слабо хохотнул, что прозвучало немного натянуто и истерично, и провёл рукой по волосам.
— Но ты ведь сказала ему «нет», верно? Ты ведь ответила ему, что у тебя уже есть парень?
Джинни тут же отвела глаза, чтобы не видеть выражения отчаяния на его лице, она задрожала всем телом.
«Я уже почти у цели, всё уже почти закончилось, не время отступать…»
— Я боялась, что так случится, — громко произнесла она. — Бен… Мы никогда не обсуждали наши отношения. Не соглашались ни на что официально…
— Я думал, всё и так понятно, — возразил Драко. Его голос ожесточился, и, когда Джинни подняла голову, перед ней стоял Драко Малфой из прошлой жизни: бледный, с застывшим выражением лица, едва сдерживающий рвущийся наружу гнев. — Мне казалось, мои намерения по отношении к тебе предельно ясны…
— Твои намерения? — повторила Джинни. — Ну, да… Но я не искала серьёзных отношений, Бен. Мы просто, вроде как… весело проводили время в компании друг друга.
— Вроде как..? — он уставился на неё, не мигая, прежде чем выдавил из себя тяжёлый натянутый смешок. — А ты думала мы кто друг другу? Друзья с преимуществами?
— Я не позволю тебе насмехаться надо мной, — огрызнулась Джинни. — Очевидно, ты был сильнее вовлечён в эти отношения, чем я, так что давай выясним всё раз и навсегда: я осознала, что у меня тоже остались чувства к Гарри. Так что я сказала «да». Мы официально помирились сегодня вечером, и, полагаю, не совсем правильно заставлять тебя думать, что между нами всё ещё что-то есть, поэтому вот она я, расставляю все точки над «і».
Драко несколько раз моргнул от переизбытка информации.
— И это… Это всё?
— Теперь я встречаюсь с Гарри, — произнесла Джинни медленно, ненавидя каждое слово, сорвавшееся с её губ. — Он мой парень.
— Ты сказала мне в четверг — вчера — что любишь меня, — воскликнул Драко, подходя ближе к ней. — Ты сказала это. Я слышал тебя, я поверил тебе.
— Я сказала это только потому, что ты первым признался мне в любви, — объяснила Джинни. — Я не хотела, чтобы между нами возникла неловкость, ты произнёс эти слова, так что я ответила тем же. Вот и всё.
— Нет, — Драко покачал головой, слабая странная улыбка заиграла на его губах. — Нет, я тебе не верю. Ты не просто так это сказала, Джинни, ты действительно имела в виду то, о чём говорила. Ты любишь меня, я знаю, что это так.
Джинни отвернулась от него, едва сдерживая рвущиеся из груди рыдания.
— Нет, Бен, это неправда, мне жаль, что всё так вышло…
— Тогда скажи это, глядя мне в лицо, — он схватил её за руку и заставил развернуться. — Посмотри мне прямо в глаза и поклянись, что не любишь меня. Поклянись мне.
Джинни посмотрела в его глаза, и какая-то часть её в этот момент умерла. Её решимость таяла на глазах, потому что Драко был совершенно прав: любовь это не просто произнесённые слова, любовь — это что-то живое, то, как ты ведёшь себя и как говоришь, нечто, что полностью предопределяет твоё поведение, поступки. И она могла сказать, глядя в его такое милое сердцу лицо, что он любит её так же сильно, до глубины души, как и она любит его. И она была в шаге от того, чтобы полностью уничтожить это.
— Я люблю Гарри, — отчеканила Джинни. — Я не люблю тебя, я соврала.
Драко отшатнулся от неё, пытаясь устоять на нетвёрдых ногах, словно её слова причиняли ему физическую боль. Он вцепился руками в край столешницы, чтобы удержаться вертикально, и его суставы побелели из-за усилия, с которым он сжимал деревянную поверхность. Джинни не могла видеть его глаза, потому что Драко опустил голову, тяжело дыша.
Её сердце ускоренно забилось, пульс громко отдавался в ушах.
— Бен…
Что-то стеклянное разлетелось вдребезги в шкафчике.
— Пошла вон из моего дома!
— Мне жаль, что ты неверно истолковал наши отношения, — добавила она. — Я никогда не хотела, чтобы всё так…
— Просто… Просто заткнись и убирайся прочь! — взревел он, надвигаясь на неё. — Я должен был догадаться… Боже, и это после того, как я рассказал тебе всё…
— Я не просила тебя рассказывать мне обо всём! — воскликнула Джинни.
— Это всё было ложью, — выплюнул он. Где-то в шкафчиках разлетелось на части ещё несколько стаканов. — Ты врала мне, не краснея, ты, шлюха!
Гнев моментально затопил Джинни.
— Да как ты смеешь называть меня так, ты…
— Надеюсь, вы великолепно подходите друг другу, — проорал Драко, зло сверкая глазами, в то время как все чашки с тарелками вокруг них начали разлетаться на мелкие кусочки. — Ты и Гарри, надеюсь, он попользуется тобой, а потом бросит, точно так же, как и ты… — его голос надломился, и Драко отвернулся прочь.
— Не стоит…
— Просто отъебись от меня, ты, грёбанная шалава!
Джинни рванула прочь по коридору, не оглядываясь назад. Она едва заметила, как налетела на Джона, который как раз вошёл в дверь.
— Джинни, что происходит?
И с трудом помнила, как добежала до своей обычной точки аппарации. Джинни понятия не имела, куда направляется, пока не оказалась на месте и не увидела несимметричные очертания Норы, темнеющие на горизонте.
Она бежала, бежала так быстро, как только могла, по заднему двору и через кухню.
— Мам? — позвала она, её голос прозвучал непривычно громко в темноте дома. — Мам, ты тут?
Миссис Уизли спустя несколько секунд уже спускалась по лестнице, на ходу запахивая выцветший халат и завязывая пояс на плотной талии.
— Джинни, дорогая, ты напугала нас до смерти! — воскликнула она. — Что вообще слу…
— Что же я наделала, мам? — истошно закричала Джинни. Её слова вылились слезами, струящимися по щекам, вниз по лицу и шее, больше не сдерживаемые силой воли, как продолжалось эти два долгих дня. Всё её тело содрогалось от рыданий, и каждую клеточку, казалось, пронизывала невыносимая боль, боль, струящаяся теперь по её венам. — Что же я наделала?
Это было свидетельством её безграничной любви к дочери, что миссис Уизли не промолвила больше ни слова, не задала ни единого вопроса. Она просто сидела за кухонным столом, крепко сжимая в объятиях свою взрослую дочь и не давая ей упасть, пока та вдоволь не наплачется.
Проснувшись следующим утром, Джинни не сразу сообразила, где находится. Не было слышно ни привычного для субботнего утра гула транспорта за окном, ни раздражающих звуков, которые во время секса с мужем перед уходом на работу производила отвратительная корова за стенкой. Вместо этого первым, что увидела Джинни, когда открыла глаза, было лицо Гвеног Джонс, уставившейся на неё с огромного постера «Холихедских Гарпий». Губы загонщицы скривились в ухмылке отвращения. Как только Гвеног на постере заметила, что Джинни проснулась, то развернулась и забила фантастический гол, с лёгкостью обыграв крошечного защитника на заднем плане.
Джинни вздохнула, кожа на лице была стянутой от высохших слёз. Гвеног Джонс вдохновляла и была её кумиром долгие годы, в детстве Джинни всегда приводило в восторг то, как Гвеног смогла доказать, что женщина-игрок даже в таком безжалостном виде спорта, как квиддич, может быть сильной. Когда братья не брали её с собой играть в квиддич, она не уставала до хрипоты в горле доказывать им, что однажды будет играть вместе с Гвеног, и тогда они увидят, на что Джинни в действительности способна. Увидят, что она так же талантлива, сильна и независима.
Она повернулась, умостившись на другом боку. На противоположной стене висел плакат «Ведуний», все восемь участников группы усиленно позировали фотографу. Джинни тепло улыбнулась, глядя на них, удивляясь, что мама оставила комнату в таком же виде, какой та была семь лет назад, когда Джинни переехала из родительского дома. Медленно она поднялась на ноги и потянулась к постеру, желая прикоснуться к изображению Донагана Тремлетта, симпатичного бас-гитариста, по которому она сходила с ума даже дольше, чем по Гарри. Джинни по-прежнему помнила свою самую яркую связанную с ним фантазию: как она пошла бы на концерт, и Донаган заметил бы её среди толпы. И когда их глаза встретились бы, между ними мгновенно возникла бы сильнейшая связь…
Джинни неожиданно согнулась пополам, опершись рукой о стену, слёзы потекли по щекам от одного только воспоминания о вещах, которые не должны приносить такую невыносимую боль. Например, о Сент-Джеймсском парке одним летним днём или о футболке в чёрно-белую полоску с эмблемой клуба «Ньюкасл Юнайтед»…
Теперь фантазии закончились. Донаган был женат и, насколько знала Джинни, вместе со своей очаровательной супругой ждал появления на свет первенца.
Кто-то легонько постучал в дверь, и мгновение спустя миссис Уизли вошла в комнату Джинни, держа в руках чашку с горячим чаем.
— Джинни, дорогая, я как раз собиралась идти тебя будить, — сказала она, улыбаясь. — Чаю?
— Спасибо, мам, — сипло отозвалась Джинни, забирая чашку. Чай был мятным, её любимым. — Мам…
— Ты всё расскажешь мне, как только будешь готова, милая, — успокаивающе произнесла миссис Уизли, поправляя выбившуюся из хвоста прядь волос дочери. — Одному Мерлину известно, как мы с отцом не находили себе места от беспокойства, когда ты появилась на пороге в такой поздний час, да ещё и настолько расстроенная, но… когда будешь готова.
Джинни кивнула.
— Я… Я хочу поговорить об этом, — выдавила она. — Я просто… Мам…
— Я здесь, я здесь, милая, — мягко промолвила миссис Уизли, когда Джинни снова начала плакать. Она усадила дочь на кровать и присела рядом с ней. — Не надо торопиться. Сделай глоток чаю.
Джинни послушно пригубила чай. Мама оказалась права, действительно стало чуточку легче.
— Я влюбилась, мам, — прошептала она. — И собственноручно всё разрушила, и… — тяжёлый вздох сорвался с её губ.
Миссис Уизли успокаивающе погладила дочь по спине.
— Влюбилась? — повторила она. — Ну, мы подозревали что-то в этом роде. Что произошло?
— Э-э… совершенное недоразумение, — медленно выдавила Джинни. — И… теперь всему конец.
— Это тот парень, с которым ты начала встречаться месяц назад или около того?
Джинни кивнула.
— Ох, — миссис Уизли ненадолго замолчала, и Джинни отхлебнула ещё чаю.
— Почему это так сильно ранит, мам? — прошептала она. — Боль… Она не физическая… Она не оставляет синяков или шрамов, которые могут заметить другие. Но эта боль… Она же во сто крат сильнее.
— Джинни, дорогая, если бы не было так больно, люди не были бы готовы на всё ради любви, — заметила миссис Уизли, мягко улыбаясь. — Это идёт в разрез с человеческой природой, думаю, мы сильнее хотим чего-то именно тогда, когда не можем этого получить, или это грозит нас ранить. Но любовь… Когда она настоящая… Джинни, лучше этого чувства ничего нет на свете. — Она стряхнула ниточку, прицепившуюся к штанам Джинни. — Именно поэтому я так расстроилась, когда Билл впервые привёл к нам Флер и сообщил, что они собираются пожениться. Мне так хотелось, чтобы у каждого из вас были такие же отношения, как у нас с твоим отцом… Но тогда я видела лишь внешнюю красоту Флер.
— Ты решила, что Билл поддался её вейловским чарам?
— Именно, — кивнула миссис Уизли. — Можешь представить моё облегчение, когда я наконец поняла, что они действительно любят друг друга. Достаточно просто присмотреться к ним, их любовь очевидна.
Джинни помедлила, закусив губу.
— Мам, — отозвалась она, — я не думаю, что хоть когда-то по-настоящему любила Гарри.
Миссис Уизли вздохнула.
— Кажется, в глубине души я и так это знала, — признала она. — И я рада, что сейчас ты это поняла. Гарри очень хороший мальчик, и ему всегда будут рады в нашем доме… Но, полагаю, не стоит пытаться совместить то, что одно к другому не подходит. — Она взглянула на Джинни. — Скажи, если ты уверена, что не любишь Гарри, как ты узнала, что то, что ты почувствовала к тому другому — и есть любовь?
Губы Джинни задрожали, и она опустила глаза, глядя в пол.
— Он вдохнул в меня жизнь, — прошептала она. — Я чувствовала… словно становлюсь лучшей версией самой себя рядом с ним.
— Мне так жаль, Джин, — миссис Уизли обняла её за плечи и прижала к себе. — Если бы я могла нести это бремя вместо тебя, я бы сделала это.
— Но я ведь справлюсь? — спросила Джинни. — Я же не буду вечно чувствовать себя так паршиво?
— Время залечивает любые раны, — философски заметила миссис Уизли. — Отчасти с помощью твоего любимого угощения. Я приготовила на завтрак оладьи с шоколадной крошкой, они ждут тебя внизу.
Джинни слабо улыбнулась, видя, насколько сильно мать старается её подбодрить и сделать всё, чтобы она почувствовала себя хоть чуточку лучше.
— Спасибо, мам, я спущусь через минуту, только умоюсь.
— Не надо торопиться, — снова повторила миссис Уизли. Она забрала пустую чашку из-под чая и отправилась вниз на кухню.
Джинни потёрла руками глаза и поплелась в ванную. Отражение в висящем над раковиной зеркале шокировало её: она выглядела разбитой и болезненно бледной, а веснушки выделялись тёмными точками на носу и щеках. Глаза припухли и покраснели, выглядели совсем потухшими — с дорожками недавно высохших слёз по бокам.
Так не пойдёт. Джинни решительно открутила кран и плеснула холодной водой себе в лицо. Она не какая-нибудь легкомысленная девица в беде, которая заходится в слезах по малейшему поводу, и незамедлительно решит умереть, не заполучив парня, которого любит. Она всегда презирала таких женщин, о преобладающем большинстве которых слышала из сказок, рассказанных мамой в детстве. Нет уж, она будет сильной и целеустремлённой, ничто и никто не сможет выбить землю у неё из-под ног.
Даже мысли о некоем помощнике шеф-повара, которому лучше бы остаться безымянным.
Мамины оладьи оказались такими же вкусными, какими их и помнила Джинни. За завтраком они успели многое обсудить, старательно избегая разговоров о Драко. Однако чуть позже, когда Джинни помогала миссис Уизли убирать со стола, эта тема всплыла вновь.
— Я не стану говорить, что это будет легко, — неожиданно призналась мама, когда Джинни вытирала руки, — но в конце концов боль утихнет. Ты встретишь парня, Джинни, который заставит твоё сердце трепетать, а ноги — оторваться от земли… Так плохо будет не всегда.
Джинни сдержалась, не решаясь сказать, что уже встретила такого человека.
— Тебе надо просто прийти домой и хорошенько выплакаться, — продолжила миссис Уизли. — После слёз станет легче. Позволь ненадолго жалости к себе поглотить тебя, думаю, у тебя есть на это право.
— Спасибо тебе большое, мам, — пробормотала Джинни, крепко её обнимая. — Думаю, мне пора уже возвращаться к себе.
— Ох, я и не думала выставлять тебя, — быстро добавила миссис Уизли. — Можешь оставаться здесь, сколько захочешь…
— Нет, мне ещё надо сходить за продуктами. Люблю тебя.
— И я люблю тебя, Джинни, милая. И твой отец тоже.
Джинни остановилась под навесом на заднем дворе, чтобы ещё раз обнять мать и поцеловать на прощание, а потом прошла сквозь калитку к полю, окружающему Нору. Прохладный ветерок играл с волосами, и Джинни глубоко дышала, наслаждаясь свежим воздухом. Возвращение в отчий дом всегда придавало ей сил. Она надеялась, что Драко в свою очередь отправится в Брайтон, и ему станет легче там, легче начать всё сначала. А ещё она надеялась, что Джон и Саймон будут там вместе с ним.
Джинни аппарировала прямо в свою квартиру в Блумсбери, и чувства тотчас накатили с новой силой. Последний раз она была в этой комнате вместе с Драко. Его сердце ещё не было разбито, как и её. Они были счастливы.
Комната начала расплываться, Джинни и не заметила, как оказалась на кровати, сдавленно всхлипывая в подушку. Ей было наплевать, что мама говорила о терапевтическом воздействии слёз, сейчас всё было хуже некуда. В горле пересохло, нос распух, кожа была стянута, а перед глазами то и дело всплывала одна и та же картинка: сокрушённое выражение на лице Драко, когда она увернулась от его поцелуя. И неверие, когда сказала, что не любит его.
«Но я ведь люблю! — разбито подумала Джинни. — Люблю его больше всего на свете, больше всего…»
Она провалилась в беспокойный сон, ей снилось, что они снова на кухне Драко, а за окном опять ночь. Он протягивал к ней ладонь, в которой сжимал серебристо-зелёный слизеринский галстук.
— Это мой? — спрашивал он, хмуро глядя на галстук в своей руке.
— Да, ты что не помнишь? — удивилась она.
— Я ничего не помню, — Драко покачал головой. — Ты что, забыла?
Джинни взяла галстук и надела ему на шею, завязала и поправила, как научилась делать ещё в школе.
— Ну вот. Теперь ты вспомнил?
— Квиддич, — тут же выпалил он. — Уилтшир. Добби.
Она радостно подпрыгнула, и дверцы шкафчиков распахнулись, как по команде, а их содержимое полетело на пол.
— Ты сделал это! — воскликнула Джинни, с хрустом наступая на осколки от тарелок на полу. — Что ещё?
— Это всё, — сказал он. — А где твой галстук?
— Он у Джона, — но она понятия не имела, почему решила, что тот у него. — Но он скоро придёт, он обещал. И тогда мы будем друг другу под стать.
Раздался стук в дверь, Джинни и Драко зашагали по коридору, чтобы открыть её. Джон стоял на крыльце, сжимая в руке красно-золотой галстук.
— Пока нет, — сказал Джон. Стук продолжался, хотя дверь уже была открыта. — Пока нет, Джинни, всё должно быть сделано по порядку. Я тебе покажу.
— Покажешь? — удивилась Джинни и проснулась от звука собственного голоса. Она была в своей спальне, в своей квартире, а Драко со слизеринским галстуком исчез.
Но стук по-прежнему не стихал.
Джинни накрыла голову подушкой. Долбаная корова по соседству, колотящая в стену каждый раз, когда кончает. Неужели она ни разу не задумывалась о том, каково всем остальным жильцам, находящимся в здании и способным слышать её, где бы ни…
Джинни резко села на кровати. Это не была корова, живущая по соседству, этот звук был другим. Стук доносился из… её гостиной?
Сердце подпрыгнуло в груди, и она потянулась за волшебной палочкой. Посторонний. Джинни приходилось слышать ужасающие истории о людях, которых ограбили при свете дня. Из всего, что могло случиться сразу после самого худшего дня в её жизни…
Джинни на цыпочках выбралась из спальни и прокралась по коридору, ведущему в ту часть квартиры. Ей пришлось пройти через кухню, до слуха Джинни донеслись приглушенные голоса, слишком тихие, чтобы распознать, кто говорит. Похоже, злоумышленник был не один.
«Они будут ещё долго сожалеть о том злополучном дне, когда решили что-то украсть у меня», — подумала Джинни как раз перед тем, как ворваться в гостиную.
Джон и Саймон подскочили от удивления, замерев рядом с её диваном.
— Что здесь, чёрт возьми, происходит? — заорала Джинни. — Какого…
— Джинни, нам надо поговорить, — спокойно произнёс Джон и сделал шаг навстречу.
Услышав это, она вскинула палочку и нацелила прямо на него.
— Ещё хоть шаг, и я прокляну тебя, — зашипела Джинни. — Тут я…
Прямо у неё на глазах Джон сделал замысловатый жест рукой, и мгновение спустя в его руке прямо из воздуха материализовалась волшебная палочка. Он направил её на Джинни.
— Видишь! Видишь! — воскликнул Саймон, указывая пальцем в сторону Джинни, от неожиданности потерявшей дар речи. — Разве я не говорил тебе, Джон? Разве я, блин, не говорил тебе, что она ведьма?
— Я же говорил тебе, что она ведьма, — ликуя, воскликнул Саймон. — А ты ответил, что так не думаешь…
— Вы двое сейчас же сядете и расскажете мне всё, — заявила Джинни, переводя палочку с одного на другого. — И вам придётся спрятать свою волшебную палочку, мистер Палмер.
— Нет, пока не буду уверен, что ты не собираешься проклясть нас, — спокойно, как и всегда, ответил Джон. — Ты сейчас находишься в эмоционально нестабильном состоянии…
— По сравнению с Беном она выглядит вполне вменяемой, на мой взгляд, — мрачно прокомментировал Саймон.
Сердце сжалось при упоминании Драко, но Джинни приложила все усилия, чтобы сохранить самообладание.
— Сядьте, — приказала она. — Сейчас же.
Они присели на диван. Джон по-прежнему сжимал в руке волшебную палочку. Саймон же выглядел вполне дружелюбно, словно они заглянули к ней с обычным визитом.
— Теперь вы назовёте мне свои настоящие имена и расскажете, кем являетесь на самом деле, — с нажимом произнесла Джинни. — Начнём с тебя, Кинки.
— Настоящее имя? — протянул Саймон, фыркнув. — Это и есть моё настоящее имя — с самого дня моего рождения. Возможно, ты слышала о моём отце, Хираме Кинкейде?
Джинни в изумлении раскрыла рот.
— Хирам?.. Старший помощник министра магии?
— Она такая сообразительная, не правда ли? — хмыкнул Саймон, обращаясь к Джону. — Да, это именно он, крошка. Я — чистокровный сквиб, вот кто я. Куда уж чистокровнее. Не видел своей семьи с тех пор, как мне стукнуло четырнадцать, и они вышвырнули меня из дома за то, что я не проявил способностей к магии.
Джинни несколько раз моргнула и потрясла головой, собираясь с мыслями.
— А ты? — спросила она, повернувшись к Джону. — Ты однозначно волшебник. Сколько тебе лет?
— Двадцать восемь, — отозвался Джон.
Джинни быстро подсчитала в уме — по всему выходило, что он должен был учиться на курсе с Фредом и Джорджем.
— И почему я не помню тебя в Хогвартсе?
Джон выглядел удивлённым.
— Я и не учился в Хогвартсе, — протянул он.
— Я и тут оказался прав, мистер Палмер, — вставил свои пять кнатов Саймон. — Она не могла тебя знать.
— Полагаю, я прожил здесь достаточно долго, чтобы мой акцент исчез, — рассуждал вслух Джон. — Но я не англичанин, я из Австралии.
Джинни тяжело опустилась в кресло напротив них. Мерлиновы подштанники! Это просто охренительные новости — мало того, что они оказались не магглами, так они ещё и не англичане.
— Так, — выдохнула она. — Мы… Я… Вот дерьмо!
— Ты, наверное, задаёшься вопросом, как я понял, что ты ведьма, — констатировал Саймон, кивая.
— Было бы неплохо узнать, — признала Джинни. Вспоминая свои же наставления, она снова подняла палочку. — И ты расскажешь мне. Когда ты это выяснил?
— У О'Нилла, — бахвальски заявил Саймон. — На вашем первом свидании с Беном.
— Это определённо неправда, — вклинился Джон.
— Чувак, может, я и сквиб, но уж точно не дурак, — закатил глаза Саймон. — Я же говорил тебе, что могу чувствовать магию в других людях. И я уловил первый намёк, как только увидел Джинни, сидящую под деревом в парке. Поэтому я так горячо поприветствовал её тогда у О'Нилла, просто чтобы убедиться, что прав. Тактильный контакт — именно то, что мне нужно в таких случаях. Я не какой-нибудь шарлатан — это так, на будущее.
— Я запомню, — слабо пробормотала Джинни.
— А я начал подозревать в тот день, когда оказалось, что имя Тони Блэра тебе незнакомо, — признался Джон. — Но я не был абсолютно уверен вплоть до сегодняшнего дня. Я не распознал заклинания, но полагаю, на тебе были какие-то маскировочные чары?
— Да, — кивнула Джинни. — Всего лишь мера предосторожности, я всегда их использую, когда куда-нибудь иду.
— И, кстати, я магглорождённый, — добавил Джон. — Если это имеет значение.
— Понятно, — отозвалась Джинни, мысленно сопоставляя всю полученную информацию. — А теперь… мы поговорим о Бене.
— Ладно, давай начистоту, — перебил Саймон. — Пора уже назвать его настоящее имя. Тебе же оно известно, не так ли?
Джинни моргнула.
— Но я предполагала, что Джон тоже знает, кто Бен на самом деле.
— Здесь у меня нет контактов в волшебном мире, так что я не знаю, кем был Бен, — признался Джон. — Единственное, что я сделал, приехав сюда, зарегистрировал палочку в Министерстве, чтобы меня не арестовали за незаконное использование магии, но я живу как маггл большую часть времени, и иногда это сводит меня с ума. Я, откровенно говоря, не ожидал, что мне придётся остаться здесь на целых восемь лет.
— Придётся остаться? — повторила Джинни. — Почему тебе пришлось..?
— Сначала имя! — вмешался Саймон. — Мне годами не давал покоя вопрос, каково же его настоящее имя!
— Ох, — прочистила горло Джинни. — Ладно, он… Драко Люциус Малфой.
— Драко? — нахмурился Джон. — Это намёк на созвездие Дракона, что ли?
— Его родители хиппи или что-то вроде того? — спросил Саймон.
— Нет, его родители — одни из самых узколобых и спесивых чистокровных магов в Британском волшебном сообществе. Если бы они только узнали, что их сын проводит всё свободное время в компании магглорождённого и сквиба, их удар бы хватил.
— Этого я и боялся, — со вздохом признался Джон. — Всё будет не так просто, правда?
— Мы всегда знали, что всё будет непросто, — заявил Саймон. — С того самого момента, как всё это началось, чувак.
— И это именно то, о чём вы расскажете мне теперь, — строго сказала Джинни. — О том, как всё началось.
— Так не пойдёт, крошка, — лицо Саймона помрачнело. — Сначала ты выслушаешь нас. Узнаешь, что именно сделала с парнем.
— Ага, — ядовито добавил Джон. Его обычно тёплые карие глаза сейчас были холоднее льда. — Если в двух словах, ты просто убила его.
— Он лишь однажды был в таком же плачевном состоянии прежде, — вздохнул Саймон. — Но мы знаем, как необходимо поступать в подобных ситуациях. Спрятать все опасные препараты и разделочные ножи, что мы и сделали.
— Что? — воскликнула Джинни, забывая, что всё ещё держит их под прицелом своей палочки. — Он же не собирается…
— Он не собирается убить себя, нет, — тихо заверил её Джон. — Но, учитывая, что он совершал подобные попытки прежде, дядя Питер настоял, чтобы мы предприняли все меры предосторожности, если он впадёт в состояние крайней депрессии. Мы дежурили возле него, как только ты ушла. Он не должен оставаться один ни на секунду, наш друг приглядывает за ним, пока мы здесь.
— Да уж, я не спал с четверга, — проворчал Саймон. — Ну ты знаешь, чтобы не произошло ничего такого…
— Он тоже не спал, — продолжил Джон. — Он не спит, не ест, даже не заходит в свою спальню. Не меняет одежду…
— Пахнет сейчас не лучшим образом, — добавил Саймон.
— Прекратите, — взмолилась Джинни, и слёзы, которые она так успешно скрывала за гневом, покатились по щекам. — Прекратите, пожалуйста…
— Он не плачет, — задумчиво заметил Джон и, повернувшись к Саймону, спросил: — Ты видел, чтобы он плакал?
— Ни слезинки, — отозвался тот.
— Нет, — продолжил Джон, — сидит на полу в гостиной, забившись в угол, и просто смотрит в никуда. Не говоря ни слова. Мне пришлось позвонить Сэму в ресторан и попросить его дать Бену… Драко… отпуск на неделю.
Джинни спрятала лицо в ладонях, её плечи вздрагивали. Каждое слово иглой впивалось в сердце, ядом лилось в уши. Если бы она только могла… Если бы у неё был хроноворот… Она бы вернулась в ту безумную ночь и поцеловала бы Драко так страстно, что им двоим захватило бы дух…
— Ты любишь его, — констатировал Джон.
Джинни кивнула, вытирая слёзы.
— Всем сердцем, — прошептала она.
Они оба вздохнули и откинулись на спинку дивана, многозначительно переглянувшись.
— Здесь замешано что-то ещё, — медленно произнёс Джон. — Нечто куда более серьёзное, чем мы с тобой и Бен.
— Сын хиппи, — поправил Саймон. — Дракон Люцифера. Дракон Маллой.
Джон хмыкнул.
— Драко. Ты… великий комбинатор.
— Стань хоть на минуту серьёзнее, Джон, ради всех святых, — рявкнул Саймон. — Я думаю, мы знаем лишь половину истории, а вот Джинни Уизли знает вторую. Прогнило что-то в Датском королевстве(1).
Джинни уже собиралась указать на кое-что, совершенно очевидное с самого начала, когда до неё наконец дошли его слова.
— Ты сказал «Уизли», — выпалила она.
— Вполне возможно, — невинно отозвался Саймон. — Мой отец как-то работал с твоим братом Перси, ты знала? Моя кузина Нора Уоллес всё ещё поддерживает со мной связь, она немного поразнюхивала для меня, чтобы выяснить кое-что. Нора…
— Училась на Рейвенкло на курс младше меня, — ошеломлённо закончила Джинни.
— Но мы собирались рассказать Джинни, как встретили и как вообще нашли Драко, — напомнил Джон Саймону.
— Для этого мы здесь, — тот приподнял бровь, пристально глядя на неё. — Я — история. Идеальный проект для Министерства магии. Полная аномалия того, что, как считали волшебники, им хорошо известно об их наследии.
Джинни ожидаемо попалась на крючок.
— Почему это?
— Потому что я — сквиб, человек, не способный заставить даже искру вылететь из волшебной палочки, но, тем не менее, весьма одарённый Провидец.
— Да ладно тебе, — недоверчиво прищурилась Джинни.
— Мистер Палмер, что я в точности предсказал за последние десять лет?
Джон вытянул руку и начал один за другим загибать пальцы.
— Ты знал о происшествии 11 сентября и о транспортных атаках в Лондоне(2) за несколько дней до случившегося…
— Да.
— Ты знал, кто станет следующим Министром Магии Великобритании ещё до того, как его кандидатуру предложили на эту должность.
— О, да.
— А однажды в период праздников в маленьком городке в Австралии, — продолжил Джон, глядя исключительно на Джинни, — он предсказал кое-что, связанное с домом. Куда ближе к дому.
Джинни, как зачарованная, смотрела на него во все глаза, не в силах отвести взгляд. Она так сильно вцепилась в подлокотники кресла, что костяшки её пальцев побелели.
— Я был предоставлен самому себе с тех самых пор, как мне стукнуло четырнадцать, — Саймон запустил пальцы в свои каштановые волосы. — Скитался от одной приёмной семьи к другой, жил и у магглов, и у волшебников тут и там по всей территории Шотландии и Англии. А потом, около девяти лет назад, без какой-либо видимой причины мне вдруг захотелось отправиться в Австралию. Я никак не мог понять, какого чёрта мне понадобилось переться аж в Австралию? Но я знал, уже тогда знал, что обладаю этим даром, и понимал, что не смогу просто проигнорировать это. Так что я отправился туда и явился прямо к Палмеру.
— Мы столкнулись друг с другом на Саншайн-Кост, в Квинсленде(3), — подхватил Джон. — Буквально. Он остановился в отеле рядом с пляжем, а я навещал родню поблизости. Саймон начал работать в магазине для сёрферов, чтобы накопить денег на обратный билет в Лондон, а я пришёл взять доску напрокат.
— Я тут же понял, что наше знакомство неслучайно, — заявил Кинкейд. — У меня случались видения, в которых мы оба находились в Лондоне, в том же доме, где мы живём и сейчас.
— И ты просто взял и покинул Австралию, последовав за ним через пол земного шара? — с явным скептицизмом в голосе заметила Джинни.
— Обычно я не склонен к опрометчивым поступкам, но — да, я последовал за ним, — пустился в объяснения Джон. — Мы всё больше общались друг с другом, тусовались вместе, а как-то вечером, когда мы прогуливались вдоль береговой линии, Саймон вдруг остановился, и его глаза закатились, так что не было видно зрачков. — Джон передёрнул плечами. — Тогда он и произнёс предсказание, изменившее наши жизни.
— Так предсказание действительно прозвучало? — выдохнула Джинни.
— А я тебе о чём толкую?! — вскричал Саймон, всплеснув руками. — Но я не помню ни слова.
Джон полез в карман джинс и достал оттуда кусочек пергамента.
— Я всегда ношу его с собой, — пояснил он. — Перечитываю каждый раз, как в голову начинают закрадываться сомнения, что предсказание никогда не сбудется. Однако с твоим появлением, Джинни, у нас снова затеплилась надежда. — Он расправил обрывок пергамента, потёртый и сотню раз складываемый и разворачиваемый за все эти годы. — Это не дословно… Но довольно близко к истине, и, если необходимо будет воспроизвести точные слова, я могу без проблем использовать Омут памяти.
— Оказываю тебе честь прочесть его, — протянул Саймон, жестом показывая Джону продолжать.
Тот прочистил горло.
— Рождённый дважды, и оба раза во время войны, опустошённый человек появится в преддверии зимы, замёрзший и одинокий. Но будет радушно принят изгнанником и магом с далёкой земли, которые позаботятся о нём и защитят. И тогда они останутся в большом городе, окружённом рекой, ждать девушку огня, его единственный шанс снова обрести себя, и единственный шанс на спасение, спасение всех. Ищите опустошённого человека, дважды рождённого во время войны.
Тишина зазвенела в ушах Джинни после того, как Джон закончил читать. И ей пришлось заставить себя сделать вдох, потому что она перестала дышать, когда звучали слова предсказания.
— Мерлин, — прошептала она.
— После того, как Саймон произнёс пророчество, мы решили немедля вернуться обратно в Лондон, — продолжил Джон. — Столь неожиданное решение шокировало моих родителей, они никак не могли понять, почему я решил покинуть страну в компании малознакомого парня, но всё-таки поддержали меня. Позже они тоже переехали сюда, в старый дом моей матери в Блэкберне, чтобы быть поблизости, если мне понадобится их помощь. Мы нашли Драко почти сразу же и также быстро поняли, что он — именно тот, кого мы искали.
— Питер Уолкотт встретил нас, когда мы собирались арендовать жильё в городе, — заговорил Саймон. — Мы рассказали, что ищем квартиру с тремя спальнями, а он ответил: «В таком случае, ребята, я знаю кое-кого, с кем вам стоит познакомиться», и он привёл к нам Драко, парня без прошлого.
— Опустошённого человека, — кивнул Джон. — Именно это окончательно убедило меня, что мы занимаемся правым делом. Он был таким… совершенно потерянным, понимаешь? — боль отразилась на его лице, и Джон снова откинулся на спинку дивана. — Что бы он там ни совершил, никто не заслуживает потерять всё так, как Бен… Драко… потерял.
— На протяжении этих долгих восьми лет мы делали всё возможное, чтобы защитить его, — закончил Саймон. — Когда мы стали свидетелями проявлений его магии… То не знали наверняка, волшебник ли он… Так что мы решили сохранить всё в тайне и просто ждать подходящего момента. Ждать появления девушки огня.
— Ждать тебя, Джинни, — добавил Джон. — И вот ты здесь.
Джинни вздрогнула и подтянула колени к груди, обхватив руками. Это было… слишком. Слишком. И что она должна ответить на подобное заявление?
— У меня есть ещё один вопрос, который не даёт мне покоя, — нарушил повисшее молчание Саймон. — Я не понимаю, почему, если Драко — волшебник, мы не могли самостоятельно найти и вернуть его в семью? Он ведь исчез из магического мира на восемь лет, так? Его семья, должно быть, сходит с ума, переживая за него.
Джинни мысленно сложила все кусочки головоломки вместе, и неожиданно всё стало до смешного очевидно.
— Это… — она неловко откашлялась. — Это вопрос, на который я могу дать ответ, — хрипло произнесла она.
1) Цитата из пьесы «Гамлет», Уильяма Шекспира. Крылатое выражение, означающее, что происходит что-то подозрительное.
2) Взрывы в Лондоне 2005 года (англ. 2005 London bombings) — серия террористических актов, произведённых приверженцами исламского фундаментализма.
7 июля 2005 года, в первый день саммита Большой восьмёрки, в Лондоне произошло четыре скоординированных взрыва, осуществлённых террористами-смертниками. В 8:50 утра, с промежутком в 50 секунд, были взорваны три поезда Лондонского метрополитена. Почти через час, в 9:47, раздался четвёртый взрыв в автобусе на Тэвисток-сквер. Было убито 52 человека, ранено около 700. Погибли также 4 террориста-самоубийцы. Большой резонанс в обществе вызвал тот факт, что смертники были гражданами Соединённого Королевства. Более того, трое из них родились и выросли в Великобритании, учились в британских школах.
Террористический акт привёл к тому, что система общественного транспорта в Лондоне была парализована на сутки. Также не работала мобильная связь.
3) Саншайн-Кост (англ. Sunshine Coast, Солнечное побережье) — прибрежный район, расположенный на юго-востоке австралийского штата Квинсленд. Ближайший крупный город — Брисбен.
— Тогда просвети нас, — заявил Саймон, жестом приглашая её продолжить. — Расскажи, почему нам пришлось ждать тебя? Я имею в виду, мы думали, вся эта история с защитой займёт год — самое большее… И вот мы здесь восемь лет спустя, отчаянно пытаемся заставить нашу «девушку огня» выполнить её долбаные обязательства.
— Но… Нет, знаешь что? Просто… просто хватит. — Джинни вскочила на ноги, сильно сжимая палочку в одной руке. — Я сидела здесь и слушала вашу невероятную сказочку… Конечно, всё звучит весьма интересно и занимательно — крайне драматично в нужных моментах — но я по-прежнему не могу признать, что поверила хоть единому долбаному слову!
Джон сорвался с места, но замер прямо напротив неё, его глаза метали молнии.
— Не поверила? — воскликнул он. — Я потратил на это восемь лет своей жизни, а ты…
— Я говорю о другом! — заявила Джинни, указывая в сторону Саймона. — Я не верю в существование Провидцев. По своему опыту могу сказать, что все так называемые обладатели «третьего ока» на деле — обычные шарлатаны. Никто не может предсказывать будущее или предугадывать ответы, или… И вдобавок ты ещё пытаешься убедить меня, что ты сквиб? Нет! Я не собираюсь воспринимать такие заявления всерьёз!
Саймон тоже поднялся на ноги.
— Дай-ка мне свою волшебную палочку, Палмер, — отчеканил он. Джон передал ему палочку, и Саймон сжал её в руке. — Что мне следует попробовать в таком случае? — в голосе сквозила горечь, когда он взмахнул палочкой из вишнёвого дерева. — Ступефай? Или предпочитаешь, чтобы я наколдовал тебе букетик цветов, крошка? Вингардиум Левиоса, — в итоге произнёс он, направляя палочку на кофейный столик.
Джинни ожидала, что столик сорвётся с места, но тот не сдвинулся ни на дюйм.
— Я чёртов сквиб, — рявкнул Саймон. Он отбросил прочь палочку, и Джон едва успел её поймать. — Перейдём к следующему пункту в списке твоих беспочвенных обвинений?
— Не принимай это близко к сердцу, Кинки, — заговорил Джон, делая шаг к нему.
— Да плевать! — Саймон скрестил руки на своей широкой груди, взгляд его тёмных глаз пронизывал Джинни. — Если единственный известный тебе провидец — это Сибилла Трелони, тогда могу понять, почему ты считаешь всех магов с подобным даром шарлатанами. Я тоже ненавижу эту стрекозу. Но не надо мыслить ограничено.
— Ты видишь картинки из будущего? — спросила Джинни высокомерно. — Ты ведь знаешь, что…
— Как Джордж поживает в последнее время?
Сердце Джинни пропустило удар, и окончание фразы так и осталось невысказанным.
— Как…
Саймон склонил голову на бок и уставился в дальний угол комнаты ничего не видящим взглядом, и внезапно его глаза стали полностью чёрными, словно зрачки целиком поглотили их. По телу Джинни прошла дрожь, ничто прежде не пугало её столь же сильно, как одна только необходимость наблюдать за ним, пока он в таком состоянии.
— Ах, — тихо произнёс Саймон. — Фред был не просто его братом, они — близнецы.
— Это Драко рассказал тебе о моих братьях, — неуверенно пробормотала Джинни, чувствуя, как бешено колотится сердце в груди. В комнате повисло странное напряжение, неумолимо пробирающееся под кожу, словно едва уловимое в воздухе предчувствие грозы. — Я назвала ему все имена, он, видимо, упомянул их в…
— Хм, я вижу, не обошлось без пауков… больших таких. Подсоби, друг.
— Чёрная вдова, тарантулы, — начал перечислять Джон. — Акромантулы.
— Да, они. Ты же не будешь настаивать, что и об этом рассказала Бену Гамильтону, не так ли? — возразил Саймон, подняв бровь. — Так же, как не рассказала о том, что Фредди погиб в тот же день, когда Бен потерял память, верно?
— Я…
— Ох, и ты уж точно ему не говорила, что Джордж влюблён в… как там её зовут? — нахмурившись, Саймон взглянул в потолок, висящее в воздухе напряжение усилилось. Джон, стоявший между ними, потёр руки, и Джинни поймала себя на мысли, что чувствует покалывание на кончиках пальцев. — Ангела. Анжела. Анджелина, точно. Чувство вины грызёт его изнутри, ведь она была девушкой Фреда, так что он не решался даже смотреть в её сторону. Он…
— Довольно уже деталей, — воскликнула Джинни, чувствуя, как сильно колотится сердце.
— Уже хватит, Кинки, — прошептал Джон, и мгновенно атмосфера в комнате успокоилась, возвращаясь к норме. Саймон слегка покачнулся, и потряс головой. — Тебе нужна более наглядная демонстрация? — Джон повернулся к Джинни.
— Ладно, я… Я тебе верю, — выдохнула она. — Ты — сквиб и провидец. А ты…
— Я из Австралии, но, боюсь, единственный способ доказать это — сделать огромное усилие над собой и попытаться вернуть мой акцент, — нарочно медленно протянул Джон, и теперь Джинни смогла чётко услышать характерное для иностранца произношение. — Может, мне стоит начать называть тебя роскошной штучкой?
Губы Джинни мимо воли растянулись в улыбке, она была благодарна Джону за то, что он сгладил неловкость, возникшую после пугающей демонстрации способностей Саймона, но тут же одернула себя.
— Очень мило, — буркнула она. — Но если это всё имеет такое значение… Если я действительно «девушка огня», а Драко — потерянный человек, тогда почему вы ни словом не обмолвились об этом раньше? — она шагнула к Джону, который был почти на полфута выше неё, и уставилась на него снизу вверх. — Твоё молчание и есть причина, по которой я сейчас здесь, а не с Драко, а он сидит в углу, пялясь в пустоту.
Джон несколько раз моргнул и отвёл глаза.
— Я знаю, — отозвался он тихо. — Я… Я серьёзно налажал и прекрасно знаю об этом.
— Мы не сказали ни слова, потому как считали, что не должны вмешиваться, — вступился Саймон, шагнув вперёд и отодвигая Джона от Джинни. — Понимаешь, я ведь нашёл Джона совершенно случайно, просто столкнулся с ним, а потом мы так же неожиданно встретили Драко, хотя даже не начинали его поиски. Мы полагали, ты будешь следовать пророчеству, даже если не будешь о нём знать.
— Единственная причина, по которой это пророчество сбылось — потому что ты изо всех сил содействовал его исполнению, — заявила Джинни. — Если бы ты не отправился в Австралию и не повстречал Джона, он бы не стал свидетелем пророчества, и даже если бы оно прозвучало, ничего не произошло бы в итоге.
— Я не знал об этом, ведь… — начал было Джон.
Джинни перебила его, выдав резкий смешок.
— Ты слышал о Гарри Поттере?
— Конечно, — отозвался Джон, а Саймон кивнул.
— Существовало пророчество о нём и Томе Риддле, — пустилась в объяснения Джинни. — Риддл поверил, что пророчество правдиво, и настолько зациклился на нём, что решил перехитрить его. Однако своими действиями воплотил пророчество в жизнь. Кто знает, возможно, если бы он не решил убить Гарри в детстве, тот не стал бы Избранным, который должен победить его.
Джон взглянул на неё из-под нахмуренных бровей.
— Кто рассказал тебе об этом?
— Сам Гарри, — Джинни перекинула волосы с одного плеча на другое, отводя взгляд. — Мы встречались на протяжении семи лет. Мой брат, Рон Уизли, его лучший друг.
— Вот почему твоя фамилия показалась мне знакомой! — воскликнул Саймон, стукнув себя по лбу. — Уизли, Уизли!
— Как бы то ни было, мы уже поверили в пророчество, тем самым приведя его в действие, — безапелляционным тоном заявил Джон. — А теперь ответь на первый вопрос Кинки.
— Какой именно?
— Почему нам надо было ждать твоего появления и почему ты настолько против возвращения Драко назад в его дом и семью?
— Потому что я — аврор, — заявила Джинни, — и двое свидетелей заявляют, что видели, как он совершил убийство восемь лет назад. Мне поручено его арестовать.
Они с недоверием смотрели на неё несколько секунд, потом переглянулись, пока не начали нерешительно улыбаться.
— Херня какая-то, — наконец скривился Джон. — Полнейшая и невероятнейшая херня…
— Мы же об одном и том же парне говорим, да? — вклинился Саймон. — О том, кто два года назад отстоял в очереди семь часов, чтобы достать билеты на живой концерт Моррисси? О том, который поглощает сладкое, словно это последнее лакомство на планете? Об этом парне?
— Бен Гамильтон, которого вы знаете, не имеет ничего общего с его настоящей личностью, — печально призналась Джинни. — Он жестокий и мелочный, он…
— Конечно, он вёл себя, как редкостный мудак, когда мы впервые его встретили, — Джон многозначительно взглянул на Саймона. — Он был довольно тихим, но ставил себя куда выше нас. Словно некоронованный принц голубых кровей.
— Ага, но мы довольно быстро повыдёргивали павлиньи перья из его задницы, — хмыкнул Саймон.
— И к тому же это явно не повлияло на твою способность влюбиться в него, — заметил Джон, изобличительно глядя на Джинни.
Она прикусила губу и опустила глаза, пытаясь не сравнивать нынешнего Драко с тем, кем он был когда-то.
— Я не планировала этого… — выдавила она. — Я хотела просто… найти его и задержать, чтобы они могли предъявить ему…
— Ты действительно веришь, что он способен на убийство? — осторожно спросил Джон. — Не важно, в качестве Бена Гамильтона или Драко Малфоя.
Джинни покачала головой.
— Но это не имеет значения. На его арест уже выписан ордер. Даже если его задержу не я, это сделает кто-нибудь другой, и ничто не изменится.
— Мы не можем позволить арестовать его за преступление, которого он не совершал, — сказал Саймон Джону.
— Но как же пророчество? — настаивал Джон. — Девушка огня…
— Вряд ли он сможет найти спасение в Азкабане, правда? — возмутился Саймон. — Они смогут запереть его там, лишь переступив через мой хладный труп, не иначе.
— Это от нас уже не зависит, Кинки, — возразил Джон. — И никогда не зависело. Наша задача состояла в том, чтобы позаботиться о нём, пока не появится Джинни…
— Нет, — воскликнул Саймон, отчаянно качая головой. — Я не позволю им судить его за убийство. Он этого не делал, Джонни!
— Кинки…
— Ты сможешь выступить в суде, Джон, — протянула Джинни, следуя неожиданно пришедшей в голову мысли. Они оба повернулись и с удивлением уставились на неё. — Я хочу сказать… Доктор Уолкотт действительно специалист, знающий всё о диссоциативной фуге, но они не поверят его заключению, поскольку он — маггл. Однако ты, Джон, можешь рассказать Визенгамоту о поставленном им диагнозе…
— Но я не британский подданный, — возразил он.
— Но также маловероятно, что они станут слушать Кинки, потому что он — сквиб, — воскликнула Джинни, заламывая руки. — Однозначно…
— Именно поэтому ты так важна, дорогая, — медленно протянул Саймон. — Тебе известна вся его история… И ты чистокровная ведьма, ведь так? Именно ты обязана выступить в суде.
— Я ведь ответственный аврор по его делу, я не могу…
— Ты должна хотя бы попробовать, Джинни. Ты должна это сделать, если действительно любишь Драко.
На глаза снова навернулись слёзы, и Джинни опустила голову, чтобы справиться с собой. Это был полнейший абсурд — каждый факт, который они вывалили на неё в такой короткий срок. Каким-то образом день уже подходил к концу, пока она спала, и пока они вели этот, казалось бы, бесконечный разговор, солнце начало неумолимо клониться к закату. Лучи, проникающие в комнату сквозь окно, были золотыми и отбрасывали на мебель причудливые тени, а гул машин за окном усилился, как и всегда в это время, когда люди спешили с работы домой. Рон ждал, что она свяжется с ним. И ей довольно скоро придётся сделать это, иначе он решит сам появиться в её камине и рискует наткнуться на Саймона и Джона, сидящих в её гостиной.
— Я должна арестовать его сегодня, — проговорила Джинни, снова поворачиваясь к ним. — И это произойдёт, нравится вам это или нет.
Саймон вздохнул, шаркая ногой по ковру.
— Я собираюсь связаться со своим братом, и мы отправимся в ваш дом, — продолжила она. — Вас не должно быть дома, иначе Рон обязан будет наложить на вас Обливиэйт.
— Последнее, что мне сейчас нужно — головная боль после Обливиэйта, — проворчал Джон.
— Если… Если предварительное заседание и суд будут публичными, я сообщу вам даты и время.
— Я знаю, как попасть в Министерство, — произнёс Саймон, заметив, что Джон уже открыл рот, чтобы задать этот вопрос.
— Можешь… пожалуйста, дать нам хотя бы час или около того, чтобы мы с ним попрощались? — тихо попросил Джон. — Я не хочу просто… бросить его… не сказав ни слова, понимаешь?
— Грёбаный ад! — выругался Саймон, отворачиваясь от них и обхватывая голову руками. Джон понимающе сжал его плечо.
— Хорошо, — кивнула Джинни. — У вас есть время до восьми вечера. А потом… — она резко втянула воздух и тяжело выдохнула. — Если бы только можно было поступить по-другому…
— Это от нас уже не зависит, — повторил Джон. — В этом только ты можешь ему помочь, но не мы. Мы уже внесли свою лепту.
Саймон громко вздохнул и снова поднял голову.
— Нам пора, — произнёс он осипшим голосом, его глаза покраснели. — Я не могу этого больше выносить.
— Мы уже уходим, — кивнул ему Джон. Он схватил Саймона за плечо и крепче сжал в руке волшебную палочку. Перед тем, как аппарировать прочь, Джон посмотрел ей прямо в глаза:
— Делай, что должна, Джинни.
— Я постараюсь, — прошептала она в ответ.
Хлопок аппарации отдался громким эхом в опустевшей квартире.
Быстро и отстранённо Джинни связалась с Роном по каминной сети и сообщила ему, что Драко позже вечером останется один в своей квартире. Брат поздравил её с успешным выполнением задания, и они договорились встретиться возле входа в метро на Эрл-Корт в половине восьмого. Отдел тайн, где теперь находились камеры предварительного заключения, уже был оповещён, что новый арестант скоро будет доставлен к ним. Гарри также был поставлен в известность, что арест назначен на сегодняшнюю ночь. Процесс запущен. Обратного пути нет.
Джинни двигалась так, словно находилась под водой и глядела на окружающий мир, будто сквозь толстое стекло, отгородившее её от собственных чувств. Привычное ощущение при аппарации, словно ей сжали лёгкие, предварительно выкачав воздух, ощущалось как утомляющие тиски, а ярко-рыжие волосы Рона выглядели непривычно тусклыми, когда на них упал свет одного из фонарей возле метро.
— Ты готова? — спросил он, явно чувствуя себя комфортно и непринуждённо в маггловской одежде.
— Да, готова, — совершенно неискренне отозвалась Джинни.
Они молча зашагали вниз по улице, пока не дошли до «Баркстон Гарденс», там перешли дорогу и направились к дому из красного кирпича. Одинокий свет горел лишь в окне гостиной. Машины Саймона, которая зачастую была припаркована рядом с авто Драко, не было.
— Надо наложить на дом укрывающие чары, — проинструктировал Рон. — Заглушающие, магглоотталкивающие — все стандартные. Я помогу тебе обезопасить периметр, а потом войду в дом и арестую Малфоя.
— Ладно.
Джинни и Рон осмотрели все подходы к дому с одной стороны улицы и с другой, они выглядели обычной парочкой гуляющих для нетренированного глаза, на деле, просто проверяя, нет ли кого-то поблизости, кто мог бы заметить подозрительную активность. Отель по соседству был, как всегда, полон гостей, но дом Драко находился в тени, и посетители не замечали никого, кроме своих спутников и подъезжающих такси. Как только Джинни с Роном убедились, что окружающая территория безлюдна и находится под относительным контролем, то вернулись на крыльцо. Джинни на автомате наложила необходимые скрывающие чары.
— Если ты не услышишь звука аппарации спустя пять минут после того, как я войду в дом, приходи на подмогу, — сказал Рон. — Иначе, как только я аппаррирую, следуй за мной в Министерство.
Джинни кивнула и присела на ступеньки крыльца спиной к двери. Так, чтобы не видеть, как Рон заклинанием открывает замок и незаметной тенью проскальзывает в дом.
Она смотрела на противоположную сторону улицы, где пожилая пара, разодетая в дорогую одежду, поймала такси и усаживалась в него. Потом перевела взгляд на маленькую девочку, сидящую на руках у матери и пытающуюся достать до висящей рядом корзинки с цветами.
Чуть сдвинулась, гадая, где сейчас находятся Саймон и Джон.
Громкий хлопок раздался внутри дома.
Дело сделано. Давно пропавший Драко Малфой наконец-то возвращён в Волшебный мир.
Рон сказал ей отправляться следом, как только он аппарирует в Министерство, но Джинни не могла заставить себя даже достать волшебную палочку. Кто-то громко рассмеялся на другом конце улицы, стоя перед отелем, это категорически шло вразрез с общей картиной её мира в данный момент. Неужели совсем рядом находятся люди, которые могут быть счастливы? Неужели всё ещё есть люди, которые по-прежнему смеются, влюблены, у которых нет совершенно никаких причин плакать?
«Больше никаких слёз», — строго приказала себе Джинни, и её глаза остались сухими. Всё равно когда-нибудь, не важно, через час или день, ей придётся увидеть Драко впервые с того момента, как она ушла от него, нельзя просто пустить всё на самотёк. Ей в любом случае придётся присутствовать на предварительном слушании по его делу и на суде, придётся смотреть на него и забыть о том, что она знает, каково это, целовать его, и каково чувствовать ласковые прикосновения его рук к своей коже. Это всё должно быть забыто. Полностью. Стёрто из памяти.
Джинни склонила голову на каменные перила и вздохнула, глядя вверх на затянутое тучами небо без единой звезды. Ни у кого не получилось бы увидеть звёзды в Лондоне, даже в ясную погоду, когда на небе — ни облачка. Как-то вечером, где-то с месяц назад, Драко отвёз её в Солсбери просто для того, чтобы полюбоваться звёздным небом. Они остановились на окраине какой-то неизвестной деревушки и расположились прямо на капоте машины Драко с припасённым в корзине для пикника ужином и миллионами звёзд над ними.
— Небо выглядит так, словно стоит лишь протянуть руку и можно дотянуться до звёзд, — прошептал он. — Словно эти звёзды прямо над нашими головами.
— Я и забыла, что звёзд бывает так много. Не помню, когда видела их в последний раз.
— Такая… замечательная идея, если не принимать во внимание долгую дорогу, да?
Губы Джинни расплылись в улыбке:
— Очень хорошая идея, спасибо, что уделил этому время.
Именно тогда он протянул руку и взял её ладонь, впервые с момента их встречи. Сердце пропустило удар, и она подумала, что их ладони идеально подходят друг другу, тепло его большой мозолистой ладони рядом с её маленькой ладошкой. Они просто подходили друг другу. Джинни никогда прежде не чувствовала себя настолько чертовски счастливой, так что…
Он вдохнул в меня жизнь.
Джинни медленно выпрямилась, невидяще смотря перед собой широко распахнутыми глазами.
Там они останутся ждать девушку огня, его единственный шанс снова обрести себя.
Я чувствовала, словно становлюсь лучшей версией самой себя рядом с ним.
Он вдохнул в меня жизнь.
Всю свою недолгую карьеру аврора Джинни вела себя как профессионал… Это ведь она поймала Торфина Роули, разве нет? И ту чокнутую ведьму, которая пыталась убить Министра Магии во время публичного выступления. А также многих других — до того, как порвала с Гарри, и тот стал поручать ей только самые нудные дела, за которые больше никто не хотел браться. К тому же в её жизни были и другие привлекательные парни. Денни О’Коннелл, работавший вместе с ней над расследованием покушения на Министра — они понимали друг друга с полуслова, лучше мог быть разве что Оливер Вуд. Джинни всерьёз увлеклась им, пока они общались по делу. Но это никоим образом не повлияло на её работу, она бы этого не допустила. Денни, вероятно, даже и не заметил, что она ему симпатизировала больше, чем остальным.
Уизли всегда ненавидели Малфоев. Всегда. Что вообще не даёт ни малейшего объяснения тому, почему ей потребовалась всего какая-то пара недель, чтобы влюбиться в Драко, хотя его дело и казалось самым важным за всю её карьеру. Может, причина кроется в том, как именно она его нашла — совершенно неожиданно, когда меньше всего этого ждала. И за этим последовало невероятное умопомешательство, стёршее все намёки на его прошлую жизнь, и пророчество, пророчество…
Именно это заставило Джинни в итоге поверить, что пророчество действительно существует. Больше не осталось никаких сомнений в способностях Саймона — это не просто доступные всем волшебникам умения контролировать энергию и магическую силу, ведь пророчество само по себе… Они действительно дополняли друг друга. Она на самом деле была девушкой огня.
И куда же подевался её огонь? Исчез с тех самых пор, как она впервые осознала, что влюбилась в Драко?
Его единственная надежда на спасение. Она — его единственная надежда.
Какое слезливое выражение в подобных случаях используют в низкопробных бульварных романах в те самые моменты, когда становится ясно, что герой и героиня не будут вместе? Если любишь — отпусти. Так она и сделает, она охотно встанет на его защиту, чтобы убедиться, что Драко никогда не окажется по ту сторону мрачных стен Азкабана. И если после того, как всё закончится, он больше не захочет её видеть — она действительно отпустит его. Она заслужила это — остаться без него. За то, что позволила эмоциям так долго ослеплять и влиять на поступки. Гвеног Джонс никогда бы не позволила своим чувствам повлиять на квиддич, ведь так?
Придя к такому выводу, Джинни добралась до привычного закоулка и аппарировала, появившись на улице рядом с входом в общественные туалеты. В столь поздний час нельзя было аппарировать прямо в Министерство, Рон, должно быть, получил специальный допуск на аппарацию.
Джинни зашла в первую попавшуюся кабинку и смыла себя в унитаз. Минуя стойку охранников, она помахала Эрику. Министерство выглядело немного пугающе ввиду отсутствия в нём людей, тени прятались в массивных арочных перекрытиях и до ужаса реалистичной статуе Дамблдора, возведённой на том самом месте, где во время войны находилась другая, о которой предпочитали больше не говорить.
Медленно, уровень за уровнем, Джинни спускалась в Отдел Тайн, лифт лязгал и кряхтел, приближаясь к пункту назначения. Она невольно дёрнулась, когда решётчатая дверь громко брякнула, отъехав в сторону, и с удивлением обнаружила Гарри, топтавшегося прямо у выхода из лифта.
— Ты сделала это! Ты это сделала, Джин! — воскликнул он, издав радостный возглас, и бросился обнимать её, пританцовывая. Джинни чувствовала себя сторонним наблюдателем, послушно позволяя Гарри втянуть себя в это странное веселье. — Теперь мы схватили их всех, ты арестовала последнего Пожирателя смерти. Мерлин, надо организовать какую-то забойную вечеринку, чтобы отпраздновать…
— Ты уже виделся с ним? — спросила Джинни, высвобождаясь из объятий Гарри.
— Рон появился тут минут пятнадцать назад с Малфоем, оглушенным заклятием, — пустился тот в объяснения. Он закинул руку ей на плечо и повёл Джинни вниз по коридору, предположительно, в направлении камер предварительного заключения. — Теперь, когда он у нас, и начинается основное веселье: необходимо будет выпустить официальный пресс-релиз для «Ежедневного Пророка», согласовать дату предварительного слушания с Министром, именно это интересует его в первую очередь, чтоб он мог внести заседание в свой плотный график…
Неожиданно из-за арки, обозначающей вход на нижний уровень, где находились залы заседаний и камеры, появился Рон.
— Джин, Малфой выглядит немного измождённым, — сообщил он, хмурясь. — Он не был болен в последний раз, когда ты его видела?
Глаза Джинни расширились от шока.
— О, Мерлин, — выдохнула она, сердце громко стучало в груди, когда в голову закралось подозрение — но это не может быть правдой, они ведь сказали, что он не станет… — Рон, скорее, надо сходить к целителям и принести ясенец, эссенцию растопырника, бинты и флакон Кроветворного зелья.
— Зачем это? — вклинился Гарри.
— Просто делайте, как я говорю, идиоты! — крикнула Джинни, подталкивая Рона в спину, а сама бросилась вниз по ступеням. Она пробежала по каменному коридору до самого конца, пока не оказалась у входа в помещение с камерами, возле которого дежурили два охранника. Джинни, не сбавляя шага, показала им удостоверение аврора, и те расступились, пропуская её внутрь.
Рабастан Лестрейндж как раз стоял у двери своей камеры, когда Джинни пронеслась мимо.
— Неужели теперь разрешены свидания в тюрьме? — гоготнул он, кровожадно ухмыляясь в её сторону. Джинни едва ли взглянула на него, она мчалась вперёд, судорожно оглядываясь по сторонам в поисках Драко. Здесь, на нижнем уровне министерства, глубоко под землёй, единственным источником света были канделябры на стенах, прикреплённые в ярде друг от друга, их пламя отчаянно трепетало в застоявшемся воздухе. По обе стороны коридора находились обитые металлом деревянные двери с небольшими решётчатыми окошками наверху. Несомненно, преступники предпочитали оставаться здесь как можно дольше вместо того, чтобы отправляться сразу в Азкабан, но условия едва ли были лучше.
Пройдя половину коридора, Джинни наконец заметила его — по правую руку от себя. Драко забился в угол своей пустой камеры. Взмахом палочки Джинни сняла сложное запирающее заклинание и проскользнула внутрь, чтобы осмотреть его.
Рон был прав, Драко выглядел ужасно — мертвенно-бледный в слабом свете факелов, кожа почти сливалась по цвету с белой поварской униформой, которая по-прежнему была на нём. Он сидел с закрытыми глазами, руки — сложены на груди, дыхание — быстрое и прерывистое. Джинни опустилась на колени рядом с ним и, вопреки голосу разума, нежно провела ладонью по его лицу, краем сознания отмечая, что его кожа просто ледяная.
— Что ты наделал? — прошептала она.
Его ресницы затрепетали, и Драко подался навстречу прикосновению.
— Джинни, — выдохнул он.
— Ты мне обещал, — выдавила она дрожащим от злости голосом. — Ты обещал, что больше никогда не станешь этого делать.
Драко резко отпрянул от неё, губы скривились от отвращения, а глаза стали холодными, как сталь.
— Я забираю свои слова назад — всё, что я когда-либо говорил тебе или обещал, — зашипел он.
В этот же момент он немного опустил правую руку, и Джинни заметила острый кусок стекла в его ладони и глубокий порез на запястье. Рукава униформы были перепачканы кровью.
— Ты — идиот! — воскликнула она, сжимая его руку и поднимая вверх, чтобы остановить кровотечение. — Просто величайший в мире придурок…
— Да уж, определённо, — тоскливо отозвался Драко, отворачиваясь от неё и глядя в стену. — Я становлюсь идиотом во всём, что касается тебя… Вас всех. Ты лгала мне, они лгали мне. Джон и Саймон сказали, что ты сможешь мне всё объяснить, расскажешь всё, о чём я захочу узнать…
— И о чём же ты хочешь узнать? — спросила Джинни. Она посмотрела на осколок стекла в его руке — остаток одного из стаканов, тех, которые он разбил на кухне, — отобрала его и отбросила прочь.
— О моём прошлом, — прошептал Драко. Слеза скатилась по его щеке. — О моей жизни. Я хочу узнать своё имя.
— Драко Малфой, — коротко произнесла она.
В комнате повисла продолжительная тишина, и Джинни гадала, услышал ли он вообще, что она сказала. Но затем Драко повернулся к ней, широко распахнув блестящие от непролитых слёз глаза. Тысячи эмоций мелькали на его лице, миллионы, это было, как наблюдать за человеком, познавшим все глубочайшие секреты вселенной и ошеломлённым ответами.
— Драко Малфой, — шёпотом повторил он. — Ты знала его всё это время и ничего не сказала?
— Драко, прости, я была не права, что…
Именно в этот момент Гарри и Рон вошли в камеру, неся всё, за чем были посланы.
— Вот дерьмо, — выругался Рон, заметив кровь. — Как…
— Как ты упустил тот факт, что он порезал своё запястье? Я задаюсь тем же вопросом, — рявкнула Джинни в ответ. — Дай мне ясенец. Промокните бинты эссенцией растопырника и помогите мне забинтовать запястья, прижав ясенец к порезам.
Они без возражений последовали её инструкциям. Джинни взяла флакон с Кроветворным зельем и уговорила Драко открыть рот, чтобы влить в него лекарство. Спустя несколько минут его кожа заметно порозовела, а дыхание выровнялось.
— Клянусь, я не видел этого раньше, Джин, — заверил её Рон. — Он сидел, забившись в угол в гостиной, обняв колени руками, и я просто бросил в него Оглушающим.
— Ты что, даже не зачитал его права? — возмущённо воскликнул Гарри. — Грёбаный ад, Рон…
— Вряд ли это так важно, Гарри, — возразил тот, жестом указывая на Драко. — Представь себе, он думает, что его зовут Бен Гамильтон, и он — маггл, страдающий от обширной амнезии.
Гарри повернулся к Драко, нахмурившись.
— Это правда? — спросил он холодно. — Ты действительно считаешь, что ты — маггл?
Джинни была уверена, что лишь она это заметила. В миг, когда Рон назвал Гарри по имени, Драко сжал челюсти так сильно, что на его лице заходили желваки, а глаза наполнились чистой неприкрытой яростью. Он промолчал, не ответив на поставленный вопрос.
— Ладно, в таком случае это придётся сделать мне, — сердито проворчал Гарри, он присел, так что его глаза оказались на одном уровне с лицом Драко. — Драко Люциус Малфой, вы арестованы за преступления против Волшебного сообщества, включая, но не ограничиваясь, убийством одного из ваших сокурсников. Вы предстанете перед судом Визенгамота, высшим судом в мире, вы можете защищать себя всеми способами, которые суд сочтёт допустимыми. Вы имеете право хранить молчание, всё, что вы скажете, может быть использовано против вас. Если вам необходим защитник, он может быть вам предоставлен. До окончания следствия и суда ваша волшебная палочка будет конфискована, в случае вынесения вам приговора с пожизненным заключением, она будет уничтожена.
— Его палочка и так у тебя, Гарри, — раздражённо напомнила Джинни. — Или ты забыл?
— Это часть протокола, я должен был сказать это, — ответил он, закатывая глаза, и снова посмотрел на Малфоя. — Могу поспорить, ты жалеешь, что не принял помощь Дамблдора, когда он тебе её предлагал, разве не так, Хорёк? — спросил он, ухмыляясь.
— Понятия не имею, каким образом я заслужил такое дурацкое прозвище, — протянул Драко, — кажется, у тебя довольно богатое воображение. Я никого не убивал, никогда не задумывал подобного и не предпринимал попыток.
— У нас есть два свидетеля, Малфой, — с ликованием в голосе, заявил Гарри. — Два.
— Ты серьёзно считаешь уместным подобное ребячество? — сухо уточнила Джинни. — Мы теряем драгоценное время.
— Что ты имеешь в виду? — брови Гарри поползли вверх. — Пресс-релиз надо…
— Нет же, придурок! Малфои! Прежде чем начнутся допросы и слушания, Драко должен отправиться в Уилтшир, чтобы увидеть свою мать. — Джинни почувствовала, как Драко напрягся всем телом, и его бросило в дрожь.
Гарри принялся качать головой ещё до того, как Джинни закончила фразу, и, поднявшись на ноги, заявил:
— Теперь Малфой под опекой Министерства. Он не покинет камеру предварительного заключения, пока…
— Тогда позволь мне перефразировать так, чтобы до тебя дошло, — прошипела Джинни, тоже поднимаясь. — Довольный Люциус Малфой — щедрый Люциус Малфой. Если Нарцисса сможет увидеть сына, то, начиная с завтрашнего дня, ты можешь планировать, как будешь тратить тысячи галлеонов.
— Она права, — медленно кивнул Рон.
— Это противоречит правилам Министерства, — настаивал Гарри, но в его голосе уже не было прежней уверенности.
— И каким же образом Малфои могут нарушить правила Министерства? — спросила Джинни. — Мы с Роном будем сопровождать Драко. Он будет под постоянным надзором.
Гарри несколько секунд бормотал себе под нос что-то неразборчивое, словно спорил с самим собой, пока наконец не поднял руки, сдаваясь.
— Ладно, — выдавил он. — Это всё равно уже согласовано с министром. Малфой должен вернуться в камеру до рассвета, это ясно?
— До рассвета, — подтвердил Рон. — А теперь уходи, чем меньше ты знаешь, тем лучше.
Гарри в последний раз хмуро взглянул на Малфоя и, резко развернувшись — так, что алая аврорская мантия взметнулась за его спиной — покинул камеру.
— Моя мать, — хрипло пробормотал Драко. — Она… И мой отец? Я?..
— Отправляешься на встречу с ними, да, — нетерпеливо отозвался Рон. — А теперь поднимайся. Ты слышал Гарри — у нас всего десять часов до рассвета.
Джинни помогла Драко подняться на ноги и повела по коридору, Рон замыкал их небольшую процессию. По-прежнему слабый после потери крови Малфой навалился на Джинни всем своим весом, закинув перевязанную руку ей на плечо, в то время как она придерживала его за талию — но Джинни была совсем не против ему помочь.
— Что это на нём надето? — неожиданно спросил Рон, в замешательстве рассматривая поварскую форму Драко, серые мешковатые штаны и оранжевые шлёпанцы.
— Рабочая униформа, — ответила Джинни, слегка повернув голову. — Драко — помощник шеф-повара.
Она надеялась, что если тот чаще будет слышать своё настоящее имя, то скорее привыкнет на него отзываться.
Рон покачал головой и пробормотал себе под нос что-то вроде: «Ох уж и чудные эти магглы!»
— Тогда нам следует заскочить в мой кабинет, — почесал он затылок. — Ему не стоит появляться в Величайшей Цитадели Чистокровных одетым подобным образом.
— У тебя есть запасная мантия для него?
— Когда уже люди в моём присутствии начнут обращаться непосредственно ко мне, а не говорить обо мне в третьем лице? — раздражённо выдохнул Драко.
— Да, кстати, тебе следует кое-что узнать, прежде чем мы отправимся в дом твоих родителей, — начал Рон. Он взмахнул палочкой поверх их голов, открывая дверь, через которую они пришли сюда. Охранники взглянули с любопытством и хотели было их остановить, но Рон жестом указал им возвращаться на свой пост. — Мы ведём его на допрос, — пояснил он.
Охранники лишь пожали плечами и позволили им пройти.
— Твоё имя — Драко Малфой, — продолжил инструктировать Рон, когда охранники остались вне зоны слышимости. — Думаю, это уже и так очевидно, но всё же скажу: ты — волшебник.
Драко бросил нервный взгляд в сторону Джинни.
— Придумайте объяснение поубедительнее, — неуверенно возразил он. — Я достаточно взрослый, чтобы не верить в подобные сказки.
Рон вздохнул.
— Джинни? Продемонстрируешь нам что-нибудь?
Джинни вытащила из кармана свою палочку — брови Драко поползли вверх, когда он её увидел, — и наколдовала сноп искр, которые вырвались из кончика.
— То, что ты всё это время называл телекинезом, — осторожно произнесла она, — это ты просто колдовал без палочки.
— Он способен на беспалочковую магию? — изумлённо воскликнул Рон. — Мерлин, это почти так же невероятно, как и…
— На чём ты там остановился? — перебила его Джинни. Они вошли в лифт, и Рон нажал на кнопку с цифрой «2». — Вернёмся к нашему разговору. Драко, твои родители — Люциус и Нарцисса Малфой. Они очень состоятельные волшебники, живут в загородном поместье и презирают нас с Роном, но думаю, сегодня они смогут потерпеть наше общество.
Драко молчал, наблюдая, как этажи медленно сменяют друг друга.
— Люциус и Нарцисса. Загородное поместье. Почему они вас презирают?
— Потому что мы симпатизируем магглам, — ответил Рон. — Мы не верим в превосходство волшебников над магглами — людьми без магических способностей. А твои родители верят.
— У меня есть братья или сёстры?
— Нет, — отозвалась Джинни. — Вы в не очень близких отношениях с семьей твоей матери. У тебя есть только тётя и племянник, но вы предпочитаете не признавать родство с ними. Кроме того, по линии отца у тебя много кузенов, кузин и прочих дальних родственников.
— Как насчёт моих друзей? — выдавил Драко. Его глаза лучились решимостью, отчего сердце Джинни сжалось — он так сильно жаждал узнать как можно больше подробностей о своей прошлой жизни, что на какое-то время, видимо, забыл даже о своей попытке суицида, как и о том, что слишком зол на неё, чтобы разговаривать. — Уверен, они пытались меня разыскать.
— Честно говоря, я не думаю, что у тебя были друзья в том смысле, в котором ты себе представляешь, — медленно произнёс Рон и наткнулся на предостерегающий взгляд Джинни. — Что, Джин? Ты серьёзно готова назвать Крэбба и Гойла его друзьями? Или, может, Забини? Паркинсон?
— Ладно, вернёмся к этому позже, — быстро сменил тему Драко. — Почему мои родители не искали меня?
— Ещё как искали! Каждый волшебник в долбанном волшебном мире тебя искал, — заявил Рон. — Какое-то время это было нашей проблемой номер один, хотя… Мы и не подумали искать тебя за пределами волшебного мира. Ты был таким спесивым заносчивым засранцем, что никому и в голову не пришло, что ты будешь скрываться среди магглов.
— Рон, — с нажимом произнесла Джинни.
— Значит… Если я правильно понял… — Драко нахмурился. — Я — волшебник, и вы называете людей вроде Саймона и Джона магглами?
Джинни прикрыла глаза.
— Не совсем. Джон тоже волшебник, а Саймон родился в семье волшебников, хотя у него и нет магических способностей.
Рон уставился на неё, его челюсть отвисла.
— Что? — через силу выдавил он.
— Джон тоже волшебник? — воскликнул Драко.
— Сейчас не самое подходящее время… Мы должны… — расстроено пробормотала Джинни. — Мы просто должны отправиться в Малфой-мэнор. Это сейчас у нас в приоритете.
— Если он жил с волшебником, — заявил Рон, — этот маг может быть арестован за…
— Нет, мы этого не сделаем, — отрезала Джинни.
— Вот почему они не особо удивились, когда увидели, что я могу двигать вещи, — обращаясь скорее к самому себе, тихо пробормотал Драко.
— Я не знаю, поймут ли Малфои, что ты ничего не помнишь, — медленно произнесла Джинни, глядя на Драко. — И… Возможно, твоей матери не стоит этого знать.
Он поднял на неё глаза.
— Почему нет?
— Потому что она умирает, — сказал Рон, прежде чем Джинни успела даже рот раскрыть. — Она больна уже довольно давно, и её время почти истекло.
Драко не сводил взгляда с Джинни, даже когда убрал руку с её плеча и отступил на шаг.
— Об этом ты тоже знала, я полагаю? — его голос звучал до ужаса спокойно. — Знала, что у неё не так много… Даже, когда я рассказал тебе обо всём, что…
— Ты был счастлив как Бен Гамильтон, — начала оправдываться Джинни. — Куда счастливее, чем Драко Малфой когда-либо был. Он знал лишь ненависть и жестокость.
— Ты знала, кем я был… Всё это время. С того… С того самого дня в парке… Ты увидела меня и узнала, но продолжала ломать комедию? — Джинни никогда не видела его в такой ярости прежде. Даже когда они были детьми, она не замечала столь глубокого презрения и отвращения в его глазах. — Ты называла меня Беном, улыбалась и кивала, когда я рассказывал, что мои родители мертвы, и я ничего не знаю о своём прошлом на протяжении… Когда ты узнала, что моя мать умирает?
— Два месяца назад, — с горечью произнесла Джинни.
Он выдал сдавленный звук, полу-всхлип.
— И ты просто сидела там, слушая меня… Когда я говорил, как сильно мечтаю узнать их… Я должен был сделать тот выбор… И я больше всего на свете хотел бы узнать, кем я на самом деле был…
— Я была эгоисткой! — воскликнула Джинни, делая шаг к нему. Его глаза метали молнии. — Я признаю это, я была эгоисткой и думала только о себе…
— И что потом? — зарычал Драко. — Как только ты устала меня использовать…
— Нет, — Джинни в отчаянии покачала головой. — Я никогда не использовала тебя, Драко.
— И почему же ты была со мной?
— Ты знаешь, почему, — прошептала она.
Драко поднял перевязанное запястье.
— В таком случае, ты знаешь, почему я это сделал, — ответил он хрипло.
Несколько секунд они просто стояли, глядя друг на друга, и никто не решался прервать зрительный контакт. Джинни первой отвела глаза. Драко отошёл на несколько шагов и остановился у противоположной от неё стены лифта.
Рон приподнял бровь, глядя на него.
— Ты снова поднял голос на мою сестру… Что же, у меня в руках палочка, а у тебя — нет, чувак, и я куда более искусен в проклятиях, чем раньше.
Драко зыркнул на них сердито, а потом отвернулся.
Лифт наконец достиг второго уровня, и дверца с лязгом открылась, отозвавшись эхом в пустых коридорах. Рон взял Драко чуть выше локтя и вывел из лифта, Джинни последовала за ними. Аврорат был пуст и безлюден — никто не встретился на их пути, пока они шагали к кабинету Рона. Он взмахнул палочкой, отворяя дверь и заставляя лампы вспыхнуть светом. Драко удивлённо разглядывал фонари на потолке.
— Ещё одна причина, по которой твоя мать может нас ненавидеть, — холодно произнесла Джинни, пока Рон рылся в своем шкафу, — заключается в том, что наша мама убила сестру твоей, твою тётку Беллатрису. Откровенно говоря, мир вздохнул с облегчением, когда она испустила дух. Мужчина, которого ты мог видеть в одной из камер, её деверь.
Щека Драко дёрнулась.
— Когда это всё?..
— Если в двух словах, один тёмный маг — крайне отвратительный тип — восемь лет назад пытался захватить власть в магической Британии, — отозвался Рон, его голос звучал приглушённо. Сейчас он как раз исследовал коробки под своим рабочим столом. — Тысячи людей погибли, много чего было разрушено, колдуньи и маги пустились в бега… Это было ужасно. Последним оплотом сопротивления был Хогвартс — школа волшебства, которую ты посещал, — и в битве за Хогвартс Гарри уничтожил того мага. Спустя несколько часов после этого, по нашим предположениям, ты и потерял память.
Драко отвёл взгляд, запустил руки в волосы, его глаза забегали, словно он вспомнил что-то.
— Доктор Уолкотт говорил, что в состояние фуги чаще всего впадают люди, побывавшие на войне, — медленно проговорил он.
— Хорошо иметь толкового доктора… Ох, вот и они! — Рон вылез из-под стола, сжимая в руке большой коричневый бумажный пакет. — Запасные мантии, — он вытащил одну из стандартных чёрных мантий. — Мы почти одного роста, так что она должна быть впору. Джин, у тебя где-нибудь есть мантия аврора? Тебе тоже не стоит идти к Малфоям в маггловской одежде.
— Думаю, у меня есть запасной комплект, — пробормотала она, теребя край блузки.
— Отлично, иди переоденься, я тут подежурю.
Джинни оставила их в кабинете Рона, а сама направилась к своему рабочему месту, где в нижнем ящике стола действительно нашлась запасная форменная мантия. Облачившись в алую мантию аврора, Джинни вернулась обратно. Рон и Драко тоже уже успели переодеться в приличествующую волшебникам одежду. Кожа Драко по-прежнему выглядела неестественно бледной на фоне чёрной мантии, но волосы он собрал в опрятный хвост, и теперь выглядел определённо лучше, чем несколько часов назад.
И более похожим на прежнюю версию самого себя. Бен Гамильтон исчез, остался лишь Драко Малфой.
Рон взмахнул палочкой над руками Драко, и запястья того сковало невидимыми наручниками.
— Политика Министерства, уж прости, — он развёл руками. — Я сниму их перед встречей с твоей матерью. Ладно, нам пора отправляться в Уилтшир.
— Но у нас на это уйдёт как минимум часа два, — заметил Драко, украдкой дёргая наручники.
Рон фыркнул.
— Ага, если ты собрался ехать туда на одной из этих маггловских авто-штуковин. Мы же будем аппарировать. Не успеешь и глазом моргнуть, как окажешься на месте. Кстати, это напомнило мне… — Рон повернулся к Джинни. — Я никогда не был в Малфой-мэноре… (1)
— Я была, — пробормотала она, избегая смотреть на Драко. — Я могу написать координаты, если ты будешь аппарировать вместе с ним.
Она указала конкретную точку назначения и предупредила Рона, что они окажутся в грязном длинном переулке, выходящем на ведущую к поместью дорогу, и, чтобы добраться до ворот, необходимо будет немного пройтись. Рон крепко схватил Драко за локоть.
— Не могу сказать, что ощущения самые приятные, — предупредил он. — Лучше выдохни, когда я скажу. — Рон невольно бросил взгляд на Джинни. — Мерлин, как же это странно! Вот он я, рассказываю Драко грёбаному Малфою об очевидных вещах вроде…
— Встретимся там, — перебила его Джинни.
Она сделала пасс палочкой, и ярко-освещённый кабинет Рона исчез.
Оказавшись на тёмных задворках Уилтшира, она сразу же наколдовала Люмос Максима, освещая грязный переулок. Миллионы звёзд сияли над головой Джинни, и знакомый высокий забор протирался по одну сторону дороги, ведущей к возвышающемуся неподалёку поместью, которое и было Малфой-мэнором. Света в окнах видно не было — за исключением первого этажа, где слабо мерцали лампы.
Рон и Драко аппарировали несколько секунд спустя, Драко закашлялся и судорожно ловил ртом воздух.
— Я ведь тебя предупреждал, разве нет? — недовольно заметил Рон. Он указал в сторону замка. — Полагаю, нам туда?
— Все разговоры я возьму на себя, — предупредила Джинни. — Они уже встречались со мной прежде, и им вполне сносно удавалось скрывать свою неприязнь к Уизли — ввиду сложившихся обстоятельств. Ты же…
— Останусь патрулировать периметр, — закончил Рон. — Обеспечу дополнительную защиту. Но ты не должна оставлять его ни на секунду, Джин. Неважно, что тебе станет плести Люциус, ты всюду должна следовать за Драко, или мы сразу же вернём его обратно в Министерство.
— Да, поняла, — кивнула Джинни.
Рон отпустил руку Драко, и теперь уже Джинни вела его, пока они шли вверх по дороге к внушительным кованым воротам поместья.
— Джинни Уизли и Рон Уизли, — заговорила она максимально нейтральным тоном. — Здесь, чтобы увидеть…
В отличие от предыдущих двух визитов, когда ворота просто пропускали её, на этот раз металлические прутья приняли форму гигантского рта, каждое движение которого сопровождалось скрипом и скрежетом. Джинни могла почувствовать, как бешено бьётся сердце стоящего рядом Драко.
— Прохода нет, — прозвучал металлический голос. — Вход закрыт для всех.
— Даже для законного наследника этих земель? — спросила Джинни.
— Он один может пройти, — ответили ворота.
— Либо мы пройдём вместе с ним, либо никто не пройдёт.
Ворота вернулись к своему первоначальному виду, и на мгновение в воздухе повисла оглушающая тишина. Джинни представила себе, как где-то там внутри замка Люциус Малфой получает извещение о появлении полуночных гостей. Подозрения оправдались, когда ворота вспыхнули зелёным. Им всем троим разрешалось пройти.
— Просто шагни сквозь ворота, — тихо подсказала она Драко, и они двинулись вперёд, пройдя сквозь кованые ворота, словно сквозь дым. Лунный свет казался ярче в открытом парке, окружающем поместье, и трава отливала серо-голубым, словно металл. Джинни прошептала: — Нокс, — и огонёк на кончике её палочки погас.
— Боже мой, — воскликнул Драко. — О боже… Птицы, белые птицы…
Уже догадываясь, что он увидел, Джинни повернулась и сама разглядела павлинов-альбиносов, тут и там дремлющих на траве. Их перья словно отражали лунный свет, из-за чего они выглядели куда более сюрреалистичными, чем при свете дня.
— Белые птицы, — снова повторил Драко, его голос, как и тело, дрожал. — Я… Джинни, это были они, я помнил их всё это время. Я помнил птиц… Но не мой дом, или…
— Теперь ты дома, — успокаивающе произнесла она.
— Я буду ждать вас у ворот за полчаса до рассвета, — прошептал Рон ей на ухо, положив руку на талию. Джинни кивнула, и Рон ушёл, растворившись в темноте.
Они поднялись по ступенькам на крыльцо к парадному входу, и Джинни вытянула руку, чтобы постучать. Дверь отворилась до того, как она успела к ней прикоснуться.
Люциус Малфой собственной персоной стоял в дверном проёме.
1) (Прим. перев.) Похоже, это авторская оплошность, потому что Рон, несомненно, был в Малфой-мэноре, когда их вместе с Гарри и Гермионой схватили егеря. Но я предлагаю всем великодушно закрыть на это глаза :)
Несколько секунд никто не двигался. Ни Люциус, застывший на пороге, как вкопанный, ни Драко, впервые за восемь лет увидевший собственного отца, ни Джинни, испытывающая крайнюю неловкость, как и любой посторонний человек, появившийся совершенно не к месту.
— У нас мало времени, — тихо произнесла она. — До рассвета Драко должен вернуться в свою камеру в Министерстве.
Её слова привели остальных в движение, сбрасывая оцепенение. Люциус сделал шаг в сторону, пропуская их внутрь и не сводя глаз со ссутуленной фигуры сына. Драко и Джинни двинулись и вошли в тёмное фойе. Домовой эльф неслышно проскользнул за их спинами и проворно закрыл дверь, но Джинни оказалась единственной, кто это заметил. Эльф поклонился ей и так же бесшумно засеменил прочь.
Глаза Драко были широко распахнуты, его взгляд метался вверх-вниз, беспокойно разглядывая высокую фигуру отца, словно он в рекордно короткое время пытался запомнить его внешний вид до мельчайших подробностей. Драко весь дрожал, в слабом свете ламп было видно, что в его глазах блестят слёзы. Джинни украдкой направила палочку на его запястья и наколдовала Приори Инкантатем, освобождая его от наручников.
— Я думал, что ты мёртв, — прошептал Драко.
Люциус не произнёс ни слова в ответ.
Драко тяжело сглотнул и снова заговорил:
— Я… Я годами пытался представить…
— Что с тобой? — рявкнул Люциус. — Выпрямись! Ты что, забыл, как держаться с достоинством? Расправь плечи, ступай гордо. Ты же Малфой, не стоит забывать об этом.
Джинни моргнула, почувствовав, как Драко невольно выпрямился.
— Он не…
Люциус взглянул на неё своими холодными серыми глазами.
— Думаю, ваши услуги нам больше не понадобятся, мисс Уизли, — надменно заявил он.
— Совсем наоборот, моя работа только началась, — возразила Джинни. — Я не оставлю Драко одного ни на секунду до того самого момента, как он будет сопровождён обратно в Министерство завтра на рассвете. Пока мы с вами сейчас беседуем, мой брат Рон патрулирует окрестности. Если мне покажется, что вы нарушаете нашу договорённость, я вызову его, не раздумывая.
— В таком случае…
— У нас есть строго десять часов и ни минутой больше, — с нажимом произнесла Джинни. — Если в двух словах, то Драко потерял память. Он не помнит ни вас, ни вашу жену. Именно поэтому он пропал на такой долгий срок.
Люциус резко перевёл взгляд на сына, разглядывая его ещё более пристально, чем до этого.
— Как тебя зовут? — бесцеремонно спросил он.
— Бен Га… То есть Драко Маллой, — ответил Драко. — Э-э… Малфой.
Лицо Люциуса вмиг помрачнело.
— Когда ты родился?
— Я… Ну…
— Сколько тебе было, когда тебе подарили первую метлу?
— Метлу? — переспросил Драко, совершенно сбитый с толку.
— Прекратите, пожалуйста! — воскликнула Джинни, делая шаг вперёд. — Вы можете просто поверить мне? Он не помнит ничего до ноября девяносто восьмого. Ни войну, ни Хогвартс, ничего…
— Я помню птиц, — пробормотал Драко. — Больших белых птиц в саду. Я не помню маму…
— Для тебя она «мать», — оборвал его Люциус. — Определённо, ты…
— И вы — мой отец? — Драко неуверенно шагнул ему навстречу. — У меня ваши волосы… Я похож на вас внешне. Они сказали, что мой отец — Люциус Малфой, полагаю, это и есть вы.
Именно в этот момент первый проблеск эмоций промелькнул на лице старшего Малфоя, настолько слабый, что Джинни показалось, будто это всего лишь игра света. Ладони Люциуса непроизвольно сжались в кулаки, но он тут же медленно разжал их.
— Да, Драко, — хрипло отозвался он. — Я твой отец.
Драко хохотнул и спрятал лицо в ладонях, в его нервном смехе слышались одновременно радость и отчаяние.
— Я так долго представлял себе этот момент, — всхлипывая, выдавил он. — Снова встретиться с тобой… — он поднял голову и опять взглянул на Люциуса, на его щеках блестели слёзы. — Честно говоря, я предполагал, что наша встреча пройдёт немного иначе… Мы не…
Звон колокольчика оборвал его на полуслове, разносясь по всему поместью. Люциус мгновенно обернулся на звук.
— Твоя мать, Драко, — спокойно сказал он. — Нам следует её навестить.
— Что с ней такое? — спросил Драко. — У неё рак?
Люциус презрительно усмехнулся.
— Чистокровная ведьма, страдающая от отвратительной маггловской болезни? Нет, она… — он вдруг словно вспомнил, что Джинни всё ещё находится здесь, и искоса взглянул на неё, прежде чем снова повернуться к сыну. — Ты должен быть куда более осмотрительным в присутствии посторонних, Драко. Наши личные дела касаются только нас — и никого более.
— Куда бы вы ни собирались вести Драко, я пойду вместе с ним, — напомнила Джинни.
Люциус одарил её таким свирепым взглядом, что Джинни ни миг снова почувствовала себя глупой маленькой девочкой.
— Мне что, стоит повторить?
— Нет, но мне, по всей вероятности, стоит, — смело ответила она на его взгляд. — Либо я везде следую за Драко, либо я вызываю Рона. Условия предельно просты.
— Ладно, — рявкнул Люциус. — Вы останетесь стоять у стены, там, где Нарцисса не сможет вас заметить. Вы не скажете и не сделаете ничего, чтобы потревожить её, вы меня поняли?
— У меня нет ни малейшего желания лезть в ваши дела.
— В таком случае мы пришли к консенсусу, — коротко кивнул Люциус.
Драко подошёл к нему, по-прежнему внимательно изучая лицо отца.
— Стоит ли мне рассказать ей всё?
— Нет, — ответил Люциус. Теперь, когда они находились в полуметре друг от друга, а не прожигали друг друга взглядами с разных концов комнаты, Джинни сразу заметила сходство, о котором говорил Драко — они действительно были похожи. Люциус выглядел как старшая версия Драко, с той же подтянутой фигурой, пепельно-белыми волосами и царственной осанкой. — Ты сделаешь вид, будто помнишь её… И меня… Я тебе помогу, — голос Люциуса дрогнул, и он кашлянул, чтобы вернуть себе самообладание. — Целитель сказал, что ей осталось совсем немного. Она может не дожить до утра.
Драко склонил голову и кивнул.
— Ты сделаешь всё, чтобы последние мгновения её жизни были как можно более счастливыми, — сказал Люциус. — Она ждала восемь лет, чтобы наконец увидеть тебя.
— Так же, как и я, — тихо отозвался Драко, и слёзы заструились по его щекам.
Джинни показалось, что Люциус потерял дар речи, он просто стоял и смотрел, как Драко плачет. Ей захотелось накричать на старшего Малфоя или пнуть его, чтобы привести в чувство — это же его сын, сын, которого он не видел восемь лет, — но Люциус вёл себя, как ни в чём не бывало. Глядя на плачущего Драко, он наконец потянулся и осторожно коснулся его плеча, ободряюще сжав его. Драко издал приглушённый всхлип и бросился в объятия отца, они отчаянно сцепились, пытаясь окончательно не утратить самообладание. Джинни заметила, как Люциус несколько раз моргнул, но его глаза тем не менее остались сухими, пока он шептал Драко на ухо успокаивающие слова так тихо, что ей едва удалось их расслышать.
— Ты дома, — говорил он ласково. — Ты вернулся к нам. Ты дома.
Джинни перевела взгляд на паркетный пол, подальше от насыщенной эмоциями сцены, невольной свидетельницей которой стала. Услышав звук их шагов, она снова подняла голову и увидела, что Люциус, обняв Драко за плечи, ведёт того к ступеням на второй этаж. Спрятав палочку в рукав мантии, Джинни молча последовала за ними.
Они прошли по знакомому коридору, в котором она уже бывала в свой прошлый визит сюда — неужели прошла всего неделя с того дня, когда она в последний раз была здесь? Неужели всего неделю назад они с Драко были в Брайтоне, смеясь и целуясь в ярких лучах солнца?
Ночью Малфой-мэнор выглядел будто дом с привидениями — как только они свернули в очередной коридор, факелы на стенах вспыхнули светом, освещая путь, но сразу погасли, как только они прошли мимо. Тени танцевали в каждом углу, но обстановка казалась на удивление неподвижной, словно застывшей, неживой, лишённой тепла. Джинни не удивилась бы, увидев облачко пара, вырывающееся изо рта при дыхании.
— Неужели обстановка не кажется тебе знакомой? — тихо спросил Люциус.
Драко, с жадностью рассматривавший каждую деталь интерьера, лишь покачал головой.
— Такое ощущение, будто… Будто я должен помнить. Но… нет, ничто не выглядит знакомым.
— Это пройдёт, — заверил Люциус. Джинни удивилась его оптимизму, она-то думала, что Люциус Малфой привык красить действительность в чёрные тона. — Пройдёт время, и воспоминания вернутся к тебе.
Драко горько хмыкнул:
— То же самое мне говорили восемь лет назад.
Люциус протянул с издёвкой:
— Вряд ли можно положиться на маггловскую медицину. Нет ничего удивительного в том, что тебе не смогли помочь, ведь ты волшебник.
— Так мне и сказали, — ответил Драко.
Дверь в покои Нарциссы оказалась слегка приоткрыта, но внутри было даже более темно, чем в коридоре. Драко остановился на пороге, вытер следы высохших слёз со своих щёк и пригладил волосы, в то время как Люциус шагнул внутрь. Драко последовал за ним. Джинни проскользнула в покои Нарциссы последней, тихо прикрыв за собой дверь.
Тёмно-фиолетовая обстановка комнаты выглядела ещё более гнетущей, освещаемая лишь одним источником света — стоящей на столике рядом с кроватью лампой, украшенной орнаментом из вьющихся лоз и цветов. Тяжёлые фиолетовые портьеры были частично задёрнуты, чтобы не пропускать слабый свет, и там, среди множества снежно-белых подушек, лежала Нарцисса Малфой в простой ночной сорочке, ещё более хрупкая и прозрачная, чем когда-либо видела её Джинни. Её глаза были прикрыты, а пепельно-белые волосы разметались по подушке. Джинни рассматривала Нарциссу с десяток секунд, просто чтобы убедиться — по едва заметно вздымающейся и опадающей при медленном и лёгком дыхании груди — что та ещё жива
Люциус подошёл к краю кровати жены, кивнув молчаливому целителю, сидевшему на расположенном неподалёку стуле, и взял тонкую с проступившими синими венами ручку Нарциссы в свои руки.
— Цисси, любовь моя, — прошептал он. — Посмотри, кто пришёл тебя проведать.
Её ресницы слабо затрепетали, но леди Малфой всё же открыла глаза. Джинни видела, как сначала её взгляд сосредоточился на Люциусе, а потом скользнул чуть в сторону, к Драко, присевшему рядом с отцом.
Она выдохнула одно-единственное слово:
— Дорогой.
Драко снова склонил голову, его плечи вздрагивали.
— Прости меня, пожалуйста, мама, — сказал он. — Прости, я…
— Ох, ты на самом деле здесь, — её руки дёрнулись в нежном порыве, слишком слабые, чтобы выполнить простейшее движение, пока Драко не взял их в свои ладони и не стал целовать их снова и снова. Улыбка озарила её лицо, столь лучезарная, что на миг она совсем не выглядела больной. — Я знала, что ты придёшь, дорогой. Мой милый, прекрасный мальчик.
— Если бы… Если бы я только знал, — запинаясь, бормотал Драко. — Если бы хоть кто-то… Кто-то сказал мне…
— Теперь это уже неважно, — промолвила Нарцисса. — Ты здесь. — Она немного повернула голову, чтобы Люциус тоже оказался в поле её зрения. — Два самых важных человека в моей жизни… здесь, со мной. Мы снова втроём, вместе, именно так, как я и надеялась.
— Прошло так много времени с тех пор, как мы в последний раз были вместе, — задумчиво произнёс Люциус. — Восемь лет.
— Ты только посмотри на него, Люци, — прошептала Нарцисса. Она нежно коснулась ладошкой щеки сына, лба, провела рукой по его длинным волосам. Даже глядя на него со спины, Джинни могла понять, что Драко плачет, и этого оказалось достаточно, чтобы слёзы заструились и по её щекам. — Посмотри, каким он вырос без нас. Он больше не маленький мальчик, разве нет?
— Совсем нет, — согласился Люциус.
— Такой красивый, — отметила она, улыбаясь. — У меня ещё нет внуков, я полагаю, или?..
Драко слабо хохотнул.
— Нет, насколько мне известно.
— Ах, ладно. Можно ведь женщине и помечтать, — отозвалась Нарцисса, смеясь вместе с ним.
Люциус склонился ближе.
— Цисси, тебе нельзя слишком волноваться, целитель сказал…
— Ой, не хочу даже слышать о целителе, — раздражённо выдохнула Нарцисса. — Я хочу узнать обо всём… У меня такое чувство, словно мы встретились впервые. Восемь лет, Люциус, и он вырос таким хорошим. Не уверена, что мы смогли бы вырастить его таким, если бы были с ним всё это время.
— Я бы хотел, чтобы вы были, — сказал Драко. — Мне совсем не нравилось расти одному.
Нарцисса снова подняла руку и пробежала пальцами по его волосам.
— Теперь ты больше не один.
— Я люблю тебя, мама, — прошептал он.
В глазах Нарциссы блестели слёзы.
— Дорогой, ты — свет моей жизни, центр всего моего мира. Я люблю тебя с того самого момента, как впервые взяла тебя на руки, с тех пор я полюбила тебя навсегда.
Драко ничего не ответил, лишь снова склонил голову и взял её ладони в свои дрожащие руки.
— Как ты себя чувствуешь, Цисси? — спросил Люциус. — Может, попросить целителя дать тебе ещё зелья?
— Мне не нужно зелье, — слабо отозвалась она. — Перед тем, как вы вошли, я видела дочь Андромеды.
Люциус в ужасе отпрянул:
— Цисси…
— Она простила меня, Люциус. Я видела её, она улыбалась мне из-за окна, прямо оттуда. Она ждёт меня.
— Я не хочу, чтобы ты уходила, — сказал Драко.
— Но мы все когда-то уйдём, дорогой, — ответила Нарцисса. — Я ждала лишь, чтобы увидеть тебя… Не сомневаюсь, ты — единственная причина, по которой я прожила так долго. И теперь ты здесь, и я тебя увидела, и не могу не гордиться, глядя на тебя, на мужчину, которым ты стал. — Она ещё раз нежно провела рукой по его волосам. — Расскажи мне обо всём, дорогой. Я так хочу узнать.
Джинни опустила голову и вытерла слёзы, отчаянно моргая, чтобы смахнуть их. Вряд ли она смогла бы сказать, сколько часов простояла в тёмном углу, пока Малфои разговаривали о жизни Драко и о том, как он потерял память. Только боль в ногах, которую она бессовестно игнорировала, и гнетущая тяжесть век наводила на мысли о прошедшем времени.
Джинни не смогла больше смотреть, когда глаза Нарциссы закрылись, и Драко стал умолять её не уходить, так что Люциусу пришлось помочь ему отойти от кровати матери. Он отвёл его на другую сторону комнаты, когда её сердце перестало биться.
— Я пришёл только сейчас, — бормотал Драко. — Я так долго ждал…
— Она ушла, отправилась в лучшее место, — тихо прошептал Люциус.
— Я по-прежнему не помню, — воскликнул Драко c лицом, покрасневшим от гнева, разочарования и скорби. — Она для меня — незнакомка. Я ничего к ней не чувствую. Она ведь моя мать! Но я не помню ничего! — он привалился спиной к стене, пряча лицо в ладонях.
У Драко было всего несколько часов, чтобы вместить в них двадцать шесть лет жизни с матерью. И в этом была вина Джинни.
В этот момент ей больше всего на свете хотелось тоже перестать что-либо чувствовать.
Чуть позже часа ночи целитель объявил, что Нарцисса отошла в мир иной, заверил Люциуса, что поможет соблюсти все необходимые формальности, и даже предложил позвать гробовщика. От его слов на лице старшего Малфоя отразилось такое отвращение, он выглядел настолько разгневанным, что Джинни невольно потянулась за палочкой, ожидая худшего, но Люциус только снова склонился над женой, чтобы поцеловать её лоб в последний раз и прошептать что-то ласковое. Не проронив больше ни слова, он поднялся на ноги и повёл Драко прочь из комнаты. Джинни безмолвно последовала за ними.
Комната рядом со спальней Нарциссы оказалась небольшой гостиной, выполненной в каком-то тёмном цвете, оттенок которого невозможно было разглядеть в полумраке, а из мебели здесь располагались лишь диван и пара кресел. Люциус направил палочку на большой мраморный камин, за решёткой тут же вспыхнул огонь, отчего Драко испуганно подпрыгнул едва ли не на фут.
Его реакция привлекла внимание Люциуса. Несколько бесконечно долгих секунд он молча разглядывал сына.
— Даже сейчас ты продолжаешь разыгрывать этот спектакль? — наконец произнёс он. — Бездыханное тело твоей матери находится в соседней комнате, а ты...
— Я ничего не помню, — продолжал настаивать Драко. В свете пламени его лицо выглядело мертвенно-бледным, хотя он уже успел вытереть слёзы. — Я никогда прежде не видел этой комнаты, этого дома. Я поверил вам на слово, что вы... мой отец. Хоть и не встречал вас прежде.
— Что-то должно воскресить хоть какие-то воспоминания! — воскликнул Люциус, делая шаг к нему. — Немыслимо, что ты совсем ничего не помнишь!
— Вы что, не верите мне? — спросил Драко, разводя руками в беспомощном жесте. — Нет никакого толку притворяться. Я вас не помню.
— Где расположена твоя комната? — с нажимом произнёс Люциус.
— Я не знаю.
— Твоя любимая квиддичная команда?
— Я даже не знаю, что такое квиддич…
Джинни никогда прежде не видела, чтобы Люциус Малфой двигался так стремительно. Он расхаживал по комнате, заламывая руки. И лишь благодаря тренировкам авроров ей удалось вовремя среагировать и вклиниться между ним и Драко.
— Жестокость тут не поможет, — воскликнула она, внутренне содрогаясь от выражения неприкрытого бешенства на лице старшего Малфоя.
— Это невероятно, — прошипел тот.
— Он говорит правду, — заявила Джинни, упрямо выпятив подбородок. — Некоторые люди, пострадавшие от диссоциативной фуги, до конца жизни так и не смогли восстановить утерянные воспоминания.
Люциус попятился.
— Мой сын... Мой чистокровный сын не может страдать от маггловской болезни, — выплюнул он.
Джинни сузила глаза.
— В таком случае почему он вас не помнит?
Вместо ответа Люциус тихо зарычал и сделал шаг в сторону.
— Я не собираюсь обсуждать это сию же минуту, — холодно заявил он, открывая дверь, ведущую в главный коридор. — Я поговорю с нашим семейным адвокатом насчёт процесса и навещу тебя, как только у меня будет какая-то информация.
Он переступил порог и вышел в коридор, притворив за собой дверь.
— Какая... какая наглость! — воскликнула Джинни, притопнув ногой от возмущения. — Как он мог оставить тебя сейчас? Как он вообще...
Как только за Люциусом закрылась дверь, Драко повернулся к камину и уставился на пляшущие языки пламени.
— У него есть право так поступить, — тихо заметил он. — Его жена только что... — Драко вздохнул. — Она действительно была моей матерью, ведь так? И в этом доме я провёл своё детство?
Джинни кивнула. Драко окинул растерянным взглядом комнату.
— Он совершенно прав, моя память не могла пропасть полностью. Я должен вспомнить хоть что-то.
В порыве нежности Джинни сделала шаг к нему, робко потянувшись руками вперёд в единственном желании сжать его в объятьях, пока всё не станет на свои места, но Драко уклонился от её прикосновения, сделав несколько шагов назад.
— Не надо, — выдавил он хрипло, избегая смотреть ей в глаза. — Пожалуйста, не надо.
Джинни сразу же стушевалась, уязвленная его отказом.
— Драко, я...
— Какой была моя мать? — оборвал он её на полуслове.
Что она могла сказать о Нарциссе Малфой? За всю свою жизнь Джинни встречалась с ней всего несколько раз, и лишь в две их последние встречи, связанные непосредственно с делом Драко, Нарцисса была безукоризненно вежливой.
— Нарцисса Малфой... была настоящей леди, — медленно произнесла Джинни. — Она с точностью могла сказать, какую вилку для какого блюда следует использовать, и... И она могла организовать высококлассный раут в мгновение ока. Она всегда была дружелюбна и обходительна с гостями. Не могу сказать, что наши взгляды совпадали, но когда бы я ни пришла в этот дом, Нарцисса всегда вела себя как идеальная хозяйка. — Джинни подняла голову и посмотрела Драко прямо в глаза. — Она рисковала жизнью, чтобы спасти тебя во время войны. И не раз.
Его взгляд хаотично блуждал вокруг.
— Думаю... Я хочу увидеть свою комнату.
Джинни пожала плечами:
— Как скажешь.
Они вышли через ту же дверь, что и Люциус ранее, но уже в коридоре Джинни остановилась.
— Ты можешь увидеть нечто, что может... испугать тебя, — предупредила она.
Драко лишь фыркнул безрадостно.
— Мои нервы и так уже натянуты до предела, вряд ли может стать ещё хуже, чем сейчас, — заметил он.
И действительно, когда Джинни позвала, и прямо из воздуха перед ними с громким хлопком появился домовой эльф, единственной реакцией Драко были лишь слегка приподнятые брови.
— Мастер Драко желает посетить свою комнату, — обратилась Джинни к эльфу. — Он отсутствовал дома так долго, что забыл, где именно она находится.
— Что это, чёрт возьми, такое? — не выдержал Драко.
— Ох, мастер Драко не помнит меня? — пропищал маленький эльф. — Я Карли, мастер Драко, ваш домовой эльф! Прошло много-много лет с тех пор, как вы были здесь в последний раз.
— Карли, — медленно повторил Драко. — Покажи нам дорогу, пожалуйста.
И снова, как и прежде, складывалось впечатление, что они одни во всём доме, а единственными звуками, раздающимся в этих стенах, были лишь их тихие шаги и звонкий голосок Карли. Комната Драко находилась в конце коридора в противоположном крыле, дверь было окутана сумраком, и от неё веяло спертым воздухом, отчего волосы у Джинни на голове встали дыбом. Она передёрнула плечами и обняла себя руками.
— Никто не заходил сюда на протяжении долгого времени, — вслух констатировал Драко, разглядывая дверь тёмного дерева.
— Именно так, мастер Драко, — подтвердила Карли, так усердно кивая головой, что уши шлёпали её по лицу. — Хозяйка пыталась войти в вашу комнату множество раз, но лишь плакала всё сильнее, не в силах переступить порог. Никто не заходил в вашу комнату с тех пор, как вы вернулись в школу по окончании пасхальных каникул.
— Спасибо тебе, Карли, — выдавил Драко.
На глаза домовушки навернулись слёзы чистой радости.
— Мастер Драко так добр! — всхлипнула она, перед тем как исчезнуть.
— Какое странное маленькое создание, — задумчиво протянул он.
— Твоя семья владеет несколькими такими, — сообщила Джинни. — Они кто-то вроде слуг.
Вместо того чтобы расспросить больше о диковинных созданиях, Драко повернул дверную ручку и толкнул дверь в свою комнату. Внутри было темно, хоть глаз выколи, и Джинни заметила, как он на автомате начал шарить рукой по стене в поисках выключателя.
— Здесь нет электричества, — сказала она, зажигая огонёк на кончике волшебной палочки в поисках лампы. Он осветил лишь часть комнаты, являя взору массивную кровать на четырёх столбиках с тяжёлыми тёмно-зелеными занавесками, украшенными серебристой бахромой, которую оставили разобранной. Лампа нашлась на тумбочке. Джинни зажгла её с помощью палочки и протянула Драко.
— Как здесь может не быть электричества? — спросил он, разглядывая мерцающий огонёк лампы в своей руке. — На дворе двадцать первый век. Не думал, что кто-то по-прежнему живёт в подобных условиях.
— Маггловская электроника не работает в местах большой концентрации магии, — ответила Джинни. — Поэтому мы обходимся без неё.
Драко приподнял лампу, чтобы осветить большую часть комнаты. Чуть поодаль стоял высокий шкаф, сделанный из того же тёмного дерева, что и преимущественное большинство мебели в комнате. Одна дверца была приоткрыта, являя взору ряд стандартных чёрных мантий, оксфордских рубашек и классических брюк нескольких оттенков. Драко подошёл ближе и, вытащив из шкафа одну из рубашек, принялся изучать её с куда более пристальным вниманием, чем Джинни могла бы предположить в данной ситуации.
— Подержи-ка это, — он отдал Джинни лампу, которую та послушно забрала, не до конца понимая, что происходит. Драко внимательно осмотрел рубашку, изучил швы, воротничок и даже приблизил к носу и вдохнул запах. — Вот оно, — выдохнул он, поднимая на неё ошеломлённый взгляд. — Точно такая же рубашка была на мне в тот день, когда меня нашли. Ручного пошива… Без бирок… — он порылся в шкафу и извлёк пару брюк. — Чёрт возьми, это определённо моя одежда, — Драко примерил штаны к своей талии. — Я был довольно худым, не так ли?
— Э-э… Думаю, да… — протянула Джинни, но он уже повесил одежду на место и направился к столу, расположенному у противоположной стены. Опустился на стул и положил ладони на его гладкую поверхность.
— Вы, должно быть, шутите, — фыркнул Драко, взяв в руки перо с серебряным наконечником и чернильницу. — Вы пишете перьями? Чёрт… — он умолк на полуслове. Джинни подошла ближе и увидела, что он перебирает несколько листов пергамента, которые, как она предположила, лежали под чернильницей. Все они были исписаны — разными чернилами, покрыты парой клякс, некоторые слова были зачеркнуты. Он снова и снова проводил пальцем по подписи вверху листа — Драко Люциус Малфой.
— Это мой почерк, — наконец выдохнул он, и слабый смешок сорвался с его губ. — Палмер не уставал дразнить меня время от времени. Мол, выглядит, словно витиеватый компьютерный шрифт.
Чуть ниже был перечень имён под заголовком Летняя вечеринка в саду, Джинни узнала имена слизеринцев с курса Драко и ещё парочку — на курс старше. Имя Панси Паркинсон было написано несколько раз в стороне от списка.
— Бывшая подружка? — уточнил Драко.
— Ты довольно много времени проводил с ней в школе, — ответила Джинни, неожиданно почувствовав укол ревности. — Не могу сказать наверняка встречались вы или нет.
Он резко поднялся на ноги:
— А это что?
Джинни подняла лампу повыше и смогла рассмотреть стену над столом, на которой были развешаны колдографии — движение в них, должно быть, и привлекло внимание Драко. Снимки не были приклеены к стене заклинанием, чего вполне можно было бы ожидать от подростка, а висели каждый в отдельной рамке.
— Фото, — пояснила она. — Волшебные фотографии движутся. Вот, смотри.
Он снял одну со стены, такую же, как в своё время напечатали в «Пророке», на снимке был изображён он с несколькими слизеринцами на вечеринке летом перед седьмым курсом. На другой колдографии — он и Нарцисса обнимаются, стоя перед Хогвартс-Экспрессом, на вид Драко там лет одиннадцать. Ещё одна — он с Крэббом и Гойлом в парадных мантиях на фоне украшенного к Рождеству входа в Большой зал. На каждой из колдографий изображение Драко просто качало головой и одаривало настоящего Драко полным отвращения взглядом.
— Я был одним из тех богатеньких первоклассных снобов, не так ли? — спросил он.
— Ты никогда нам особо не нравился, — призналась Джинни, и он взглянул на неё, приподняв бровь. — Ты был избалован до крайности и ставил себя выше остальных. Ты высмеивал бедность моей семьи, называл нас предателями крови и делал всё возможное, чтобы задеть Гарри. Я тебя ненавидела.
Он снова окинул взглядом снимки, прежде чем опять посмотреть на неё.
— Я прошу прощения за все гадости, что наговорил тебе, Джинни, — прошептал он.
— Это в прошлом, — махнула она рукой, смутившись. — Но вызывают ли они хоть что-то в тебе? Хоть малейшую вспышку воспоминания?
Драко снова посмотрел на колдографию со Святочного бала, нахмурив брови. Несколько секунд молча разглядывал её, поворачивая то так, то эдак в желтоватом свете лампы, а потом произнёс:
— Один из этих парней… мёртв.
Сердце Джинни глухо ударило в груди.
— Да, — выдохнула она. — Мерлин, Драко, ты что-то вспомнил! Который из них? Как его зовут?
Ещё одна долгая пауза.
— Не знаю, — наконец сказал он. — Но это первое, что я вспомнил за восемь лет, так что, думаю, даже это ощутимый прогресс.
— Это замечательно, — искренне отозвалась Джинни, и когда Драко поднял голову, то встретился с ней взглядом.
Остальная часть комнаты утопала в сумраке, словно существовали лишь они двое. Джинни снова поймала себя на непреодолимом желании заключить его в объятья и прижимать к себе до тех пор, пока он не перестанет горевать и не сможет снова предстать перед миром с высоко поднятой головой.
«Прости меня, — безмолвно молила она, потянувшись рукой к его щеке. Кожа на ней была шероховатой, со щетиной, но Джинни было всё равно. — Прости меня, и я добровольно проведу остаток жизни, помогая тебе восстановить свою».
Рваный вздох сорвался с его губ, и Драко отвернулся от её руки.
Он принялся развешивать колдографии обратно по своим местам, в то время как Джинни отошла к неисследованной стене, где были полки с книгами. Полки простирались от пола до потолка и были забиты под завязку фолиантами всех цветов и размеров.
— Полагаю, это единственное, что остаётся делать, когда у тебя нет ни телика, ни плейстейшен, — заметил Драко, направившись вслед за ней. — Однако это довольно занятно. Я никогда особо не увлекался чтением, так что не совсем ясно, как я мог собрать такую впечатляющую коллекцию.
— Может, все они — до жути скучные, — предположила Джинни, подходя ближе, чтобы рассмотреть названия.
Тут было несколько книг на староанглийском, французском и итальянском, а ещё книги по зельям, учебники из Хогвартса — и ни одного художественного томика. Даже ни одного захудалого журнала из тех, которые она как-то случайно нашла в старой спальне Билла и Чарли в Норе. Ничего, из чего можно было бы сделать вывод, что когда-то тут жил подросток.
— Кинки предположил бы, что эта комната полна одиночества, — медленно произнёс Драко, ещё раз окидывая взглядом всё вокруг. Кроме уже изученных колдографий, ничто больше не украшало стены, здесь не было никакой другой мебели, хотя оставалось полно свободного места. — Здесь только всё самое необходимое. Я был очень одинок в этой комнате.
— Послушай… То, что Рон сказал, будто у тебя не было друзей…
— Нет, думаю, он говорил правду, — возразил Драко.
Он подошёл к не застеленной постели, где подушка всё ещё хранила его отпечаток. Почти нежно взял её в руки и разровнял, придав правильную прямоугольную форму. Закончив с этим, он медленно повернулся к Джинни, окидывая комнату прощальным взглядом.
— Я не хочу оставаться здесь ни минутой дольше, — сказал Драко. — Доставь меня обратно в Министерство.
*Название главы, вероятно, является отсылкой к песне "Empty Chairs at Empty Tables" — соло Мариуса после битвы из мюзикла "Отверженные" по одноимённому роману-эпопее Виктора Гюго. Сидя в одиночестве в кафе и осознавая, что остался единственным выжившим, Мариус вспоминает своих друзей и сожалеет об их утрате — прим. перев.
Воскресенье казалось непривычно спокойным по сравнению с круговоротом событий предыдущих двух дней. Чтобы хоть как-то отвлечься, Джинни написала письмо Луне, которая вместе с мужем охотилась на гелиопатов в Баварии, сделала уборку в квартире, составила список дел на будущую неделю и устроилась на диване, чтобы посмотреть фильм по «БиБиСи». Её жизнь вернулась в привычную колею, стала такой же, какой была два месяца назад — тихой, предсказуемой, упорядоченной, такой, как ей всегда нравилось. Лишь иногда Джинни мысленно возвращалась к Драко, представляя, как бы он прокомментировал ту или иную сцену в фильме, но это можно было считать минимальными переживаниями.
Однако в понедельник утром она проснулась от настойчивого стука в дверь.
Сердце Джинни совершило кульбит, едва она расслышала стук. «Может, это Джон и Саймон пришли узнать, как там Драко?» Наспех натянув халат прямо поверх пижамы, она бросилась к двери, желая поскорее увидеть их, попросить помочь вернуть доверие Драко, рассказать о Нарциссе…
— Мисс Уизли, правда ли, что Драко Малфой был арестован Министерством вчера поздно ночью?
Джинни захлопнула входную дверь почти мгновенно, сердце забилось ещё сильнее. Снаружи, наплевав на многочисленные нарушения Статута Секретности, собрались, по-видимому, представители всей магической прессы. Она успела заметить бейджи писак из «Ведьмополитена», «Ежедневного Пророка» и даже странно одетого волшебника, который, по всей видимости, работал в «Придире», а также с десяток журналистов из других периодических изданий, названий которых она не знала.
«Грёбаный ад! Кто-то слил информацию в прессу!»
— Признал ли мистер Малфой свою вину? — голоса жаждущих сенсации газетчиков доносились даже сквозь закрытую дверь, звуча лишь слегка приглушенно. — Когда начнётся суд над ним?
— Была ли уже установлена дата слушания?
— Где он пропадал всё время с момента падения Тома Риддла?
Джинни прислонилась спиной к двери и раздражённо выдохнула. Словно недостаточно было того, что ей пришлось участвовать в задержании Драко, следуя Министерскому протоколу, так ещё и вездесущие репортёры умудрились разнюхать об этом и теперь просто так не отстанут. Джинни надеялась, что сможет аппарировать на работу прямиком из квартиры, таким образом, избежав встречи сразу со всеми журналистами, но теперь у них было её фото в пижаме. Она вздохнула. «Курс общения с прессой надо включить в обязательный перечень аврорской подготовки», — хмуро подумала Джинни.
Она отправилась в комнату, чтобы переодеться и привести волосы в божеский вид перед тем, как вернуться обратно в коридор. В миг, когда Джинни снова распахнула дверь, вспышки колдоаппаратов защёлкали с новой силой.
— Я собираюсь сделать короткое заявление и ничего больше, — сообщила она громко, держа спину прямо и глядя строго перед собой. — Я не стану отвечать на вопросы и распространяться о ходе расследования.
Репортёры замерли в ожидании, перья застыли, готовые документировать каждое её слово.
— Как всем вам должно быть известно, я не имею права выдвигать предположений, касающихся моей работы, без согласия начальства, — начала она. — Если вы жаждете услышать детали по делу Драко Малфоя, вам следует обратиться с вопросами к главе аврората или с официальным запросом в отдел по связям с общественностью Министерства магии. Это всё.
Закончив, Джинни захлопнула дверь, закрыла её на замок под громкий хор разочарованных вздохов и жалоб и улыбнулась в странном удовлетворении.
Когда спустя полчаса она прибыла на работу, весь их отдел праздновал, каждый аврор считал своим долгом пожать ей руку и поздравить с удачным раскрытием дела.
— Драко Малфой, Джинни! — воскликнул Терри Бут, беря её ладонь в свои руки и восторженно встряхивая. — Мерлин, это арест десятилетия!
— Ты определённо один из лучших авроров в команде! — добавила Анджелина. — Я ни на секунду не сомневалась, что тебе удастся поймать гадёныша.
— Это всё заслуга Джинни, — не уставал повторять Рон, когда коллеги подходили с поздравлениями и к нему. — Я лишь посодействовал в самом конце, а всё расследование Джинни провела самостоятельно.
Казалось, она будто попала в маггловский фильм и никак не может уловить суть стремительно развивающихся событий. Гарри произнёс ещё одну речь о том, как он гордится своим отделом, особенно сейчас, когда им удалось поймать всех до единого Пожирателей смерти и сторонников Тома Риддла, и заявил, что наступила новая эра аврората, теперь работающего ещё более эффективно и профессионально.
Его речь встретили радостными возгласами и аплодисментами, а Джинни не удалось выдавить даже слабой улыбки.
Что всё это веселье значило в конце концов? Неужели эти люди действительно радовались тому факту, что кому-то грозит пожизненный срок в Азкабане? Несколько лет назад, когда по одному из её дел появились новые улики, Джинни пришлось отправиться на изолированный остров, чтобы доставить заключённого в Министерство для повторного допроса. Даже несмотря на то, что дементоры давно покинули Азкабан, какой-то умелец из Отдела Тайн нашёл способ сохранить атмосферу отчаяния и неизбежности. Теперь атмосфера поддерживалась благодаря артефактам и заклинаниям магов-смотрителей, которые защищали себя от влияния этой губительной обстановки с помощью патронусов и плащей-щитов, поставляемых Джорджем. У узников Азкабана не было никакой надежды на снисхождение. Ни прошлого, ни будущего, только настоящее, наполненное болью и отчаянием. Большинство заключённых сходили с ума, не протянув и года в этих стенах, а даже если и не лишались рассудка окончательно, то всё равно не могли оставаться такими, как прежде.
Тот заключенный, обвиняемый в охоте на магглов просто для развлечения, провёл в Азкабане десять месяцев, когда Джинни пришла его забрать. Он бредил, впадал в истерику и вёл себя как психопат. Пересмотр дела был перенесён на неопределённый срок, пленник вернулся в свою камеру.
Джинни было плевать на прессу. Плевать на шикарную вечеринку в «Дырявом котле», о которой не уставал напоминать Гарри, плевать на прибавку к зарплате, на уважение и восторг коллег, плевать на всё. Драко находился совсем рядом, всего на несколько уровней ниже аврората, одинокий и покинутый в своей камере — ничто не значило для неё больше, чем желание снова увидеть его оправданным и свободным человеком. Ничто.
Гарри подошёл к ней чуть позже, когда произведённый появлением Джинни фурор немного поутих, и большинство авроров вернулись к работе.
— Ты уже добилась от него признания? — спросил он строго.
Джинни моргнула.
— Гарри, он…
— Постарайся получить его поскорее, — сказал Поттер, разворачиваясь, чтобы уйти. — Мне надо предоставить бумаги в Визенгамот не позже среды. Предварительное слушание назначено на конец следующей недели.
— Оно будет публичным? — выдохнула Джинни.
Гарри хмыкнул:
— Конечно, самый громкий суд за год, ведь так? Не думаю, что хоть кто-то готов это пропустить. Сосредоточься на получении признания, Джин, оно должно быть у меня на столе так скоро, как только возможно.
Гарри зашагал прочь, оставив её сверлить взглядом его удаляющуюся спину.
Зная наперёд, что бесполезно пытаться добиться от Драко хоть какого-то рода «признания», Джинни всё равно взяла пару свитков пергамента и несколько своих любимых перьев и спустилась в камеры предварительного заключения. Она готова была ухватиться за любую возможность увидеть Драко и побыть рядом, но понимала, что чем ближе дата суда, тем меньше у них шансов на встречу. Охранники без вопросов пропустили её внутрь, и даже Лестрейндж и Яксли сидели тихо, не отпустив ни одного язвительного комментария по поводу её прихода.
Открыв дверь, Джинни увидела, что Драко почему-то расположился на полу в центре своей камеры. Босой, он сидел по-турецки, положив руки на колени и повернув их ладонями вверх. Его глаза были закрыты, а дыхание — спокойным и размеренным. Чёрная мантия, которую Рон одолжил ему прошлой ночью, лежала скомканной на кровати вместе с поварской униформой, шлёпанцы валялись рядом на полу. Сейчас на Драко были лишь серые штаны и выцветшая жёлтая футболка, которую он, по-видимому, надевал под униформу. Надпись на футболке, выполненная в чёрных и малиновых цветах, гласила: «Не грузись ерундой, вот тебе Sex Pistols»(1). Чудные магглы. Джинни стало любопытно, что такое Sex Pistols.
Она остановилась, разглядывая его.
— Эм-м… Драко?
Несколько секунд прошло, прежде чем он моргнул и открыл глаза.
— Чем обязан такой сомнительной чести? — поинтересовался он, искривив губы в усмешке.
— Я… Я зашла, чтобы узнать, как ты тут? — нервно отозвалась Джинни, её голос дрогнул в конце, придавая утверждению вопросительную интонацию.
Драко невесело хмыкнул.
— Тот парень на снимке умер в том же огне, который оставил мне этот шрам, — сообщил он, прикасаясь к отметине, оставленной Адским пламенем на его левом плече. — Причина, по которой я помню павлинов и ничего больше, заключается в том, что я любил гулять в саду рядом с ними, разговаривать и кормить их, и это было куда интереснее всего остального в моём детстве, что, очевидно, даже не стоило того, чтобы это запоминать. Таким образом, остальная часть моего детства по-прежнему остаётся для меня непроницаемой чёрной бездной. А как ты?
Джинни заставила себя улыбнуться, хотя его тон неимоверно бесил её.
— Ну, это… Это же очень хорошо, что ты смог вспомнить хоть что-то, Драко, — наконец выдавила она. — Как тебе удалось…?
— Не то чтобы тебя это касалось, но доктор Уолкотт научил меня лечебной медитации, чтобы я мог в случае необходимости справиться со стрессом, — пояснил он, поднимаясь на ноги. Потянулся и встал ровно. — Так что мне наконец удалось мысленно расставить всё на свои места. Кстати, спасибо тебе за это, — протянул он с издёвкой в голосе. — Ты бросила меня, арестовала, представила умирающей матери и ублюдку-отцу… На удивление насыщенные выходные, не находишь?!
— Ты бы предпочёл, чтобы арест произвёл кто-то другой? — выдавила Джинни, приподняв бровь. — В таком случае, ты, скорее всего, пропустил бы поездку в Уилтшир прошлой ночью, и узнал бы о смерти матери из-за тюремной решётки. Или кто-то громко сообщил бы тебе это через весь коридор.
— Сколько из того, что ты говорила мне, было абсолютной ложью? — требовательно спросил Драко, и в его глазах вспыхнул гнев. — Уверен, ты привыкла ко лжи на своей работе… Как я уже сказал, ты достигла невероятных высот, Джинни Бизли. Если, конечно, это твоё настоящее имя. Ты полицейский, а я — подозреваемый по твоему делу, не так ли?
— Тебя обвиняют в убийстве, травле и уклонении от правосудия, — начала она. — Но я не думаю…
— Так, значит, ты нашла меня и решила поработать под прикрытием, я прав? — когда Джинни сразу же не бросилась в объяснения, Драко начал надвигаться на неё, пока она не уперлась спиной в стену. Сердце колотилось как бешеное. — Я задал тебе долбаный вопрос! — прошипел он.
— Я решила выяснить как можно больше подробностей по делу, до того как сдать тебя Министерству, да, — отозвалась она настолько смело, насколько могла, прикладывая все усилия, чтобы голос не дрожал. — И меня действительно зовут Джинни. Джинни Уизли.
— Ах, — он отступил на шаг, лицо скривилось от отвращения. — Как удобно просто немного изменить свою фамилию. Если, обманывая меня, ты и не чувствовала своей вины, то услышав, как я называю тебя именем другой женщины во время секса, наверняка испытала бы нечто неприятное.
Он уничижительно хохотнул.
Холодок страха и стыда пробежал вниз по её позвоночнику, но каким-то невероятным образом Джинни удалось не дать сбить себя с мысли.
— Я никогда не планировала, что всё зайдёт так далеко, — с нажимом произнесла она. — Я знаю, что причинила тебе боль… Возможно, слишком сильную, я не могу…
— Твои извинения не помогут мне чувствовать себя меньшим дураком, — воскликнул он.
— Я не использовала тебя, Драко! Далеко не всё, из того, что я говорила тебе, было ложью!
Он тяжело дышал, беспокойно меряя шагами маленькую, лишённую окон комнату.
— Ты — коварная сука, — выплюнул он. — Подлая, лживая, двуличная вероломная шалава…
— Ори на меня сколько влезет, я это заслужила, — закричала она, приближаясь к нему. — Обзывай какими хочешь словами!
— Это слишком просто для тебя! Ты должна пережить ту же боль, которую пережил я!
— Ну тогда ударь меня, давай, я подставлю другую щёку. Давай же, Драко! Делай со мной всё, что хочешь, я причинила тебе страдания и знаю это…
Без предупреждения, двигаясь невероятно быстро, Малфой вдруг набросился на неё, впечатав спиной в стену камеры, его губы обрушились на неё. Это было совершенно не похоже на все их предыдущие поцелуи, он терзал её губы, кусал их, словно наказывая таким способом. Его пальцы вцепились в её талию, Драко двинулся вперёд, так что их бёдра болезненно столкнулись, и сжал в кулаке волосы Джинни, наклоняя её голову под нужным углом. Она знала, что достаточно заклинания или крика, и охранники прибегут по первому зову, чтобы усмирить его. Но, Мерлин, не сейчас, когда кровь буквально вскипала в венах. Драко не прикасался к ней по собственной воле уже несколько дней, и недостаток этих прикосновений просто сводил с ума. Он снова двинул бёдрами, сильнее прижимая её к стене, и стон вырвался изо рта Джинни, а волна желания пронеслась по всему телу.
Одного лишь звука оказалось достаточно. Вмиг, Драко выпустил её из своей хватки, оказавшись в противоположном углу камеры, тяжело дыша. Джинни сползла вниз по каменной стене, не в силах устоять на ногах и вдохнуть полной грудью. Её тело ныло от прикосновений, требуя большего.
— Извини, — хрипло выдавил он, не глядя на неё. Драко вытянул одну руку, опираясь ею о стену, чтобы держаться прямо, и отвернулся. — Я знаю, что ты теперь с Гарри. Подобного больше не повторится.
Сердце Джинни бешено забилось.
— Драко…
— Пожалуйста, оставь меня одного, — прошептал он.
Сказать было больше нечего. Едва сдерживая слёзы, Джинни трясущимися руками собрала свои пергаменты и перья и, не оборачиваясь, выскользнула из камеры.
1) «Never Mind the Bollocks, Here’s the Sex Pistols» — единственный студийный альбом британской панк-группы Sex Pistols, вышедший в 1977 году и к настоящему времени признанный классикой рок-музыки. Диск занял первое место в британском хит-параде. Через три месяца после выхода альбома группа распалась.
Фото футболки: http://www.pichome.ru/1Nx
Шаткое неверие переросло в непонимание, которое в итоге привело к разочарованию, и к пятнице Джинни уже была невероятно зла на Драко. Ему и так не стоило рассчитывать на чью-либо помощь в сложившейся ситуации, а он ещё и решил укусить руку, которая его кормит. Конечно, у него было полное право горевать о матери, так неожиданно вернувшейся в его жизнь и так скоропостижно покинувшей её навсегда. Джинни знала точно, какой опустошающей может быть потеря близкого человека, члена семьи, возможно, именно это так повлияло на него. Вернувшись домой тем вечером, она дала выход чувствам, разбив несколько подвернувшихся под руку безделушек в попытке усмирить безудержный гнев. Единственной возможностью справиться с ним, было… в общем, у Джинни появилась идея, что нужно делать.
Всё началось во вторник, когда Гарри снова спросил, как успехи с получением признания.
— Я же тебе говорила, у Драко амнезия, — ответила Джинни, закатывая глаза. — Кроме того он со мной не разговаривает. Думаю, тебе стоит самому попробовать выведать у него хоть что-то.
— Ты же не хочешь сказать, что действительно веришь этим сказкам об амнезии? В самом деле, Джинни…
— Ты вообще прислушиваешься к словам, которые выходят из моего рта? Я имею в виду, по-настоящему? — взорвалась она. — Он ничего не помнит, Гарри. Он не сознается ни в чём, потому что ему не в чем сознаваться! — она собрала в стопку раскиданные по столу папки и принялась их сортировать. — А если серьёзно, думаю, кто-то другой должен поговорить с ним по поводу расследования. В нашу последнюю встречу он вёл себя как последний мерзавец, и я ничего от него не добилась.
— Ладно, — вздохнул Гарри. — Я отправлю Рона поговорить с ним. А ещё мы получили сову от Люциуса Малфоя, их семейный адвокат зайдёт на неделе, чтобы встретиться с Драко.
После обеда Рон вернулся из камеры Драко, метая гром и молнии.
— Что за хрень? — выругался он. — Никогда не думал, что скажу это, но я хочу дружелюбного Малфоя обратно!
Джинни с трудом подавила смешок.
— Что он натворил?
— Послал меня куда подальше, вот что он сделал, — проворчал Рон. — Сказал, что не собирается говорить ни с кем, кроме тебя, Джинни. Настаивал на этом. Я ответил ему, что ты не придёшь, а он рассердился, начал ругаться, а потом как заорёт! Мерлин, я до сих пор слышу звон в ушах! Мне кажется, он применил Сонорус, он кричал неимоверно громко, — он засунул палец в ухо и поковырял. — Мне кажется, тебе лучше зайти к нему, Джин. Он сейчас совершенно невменяемый.
— Но у меня столько бумажной работы, — ответила она с жалобными нотками в голосе. — Я должна зарезервировать зал суда, составить список приглашённых, не забыв о всех представителях прессы…
— Ох, проклятая бюрократия! — понимающе вздохнул Рон.
Представление растянулось практически на неделю: её коллег по очереди отправляли поговорить с Драко, изложить ему дело и перечислить все выдвинутые против него обвинения, и каждый раз авроры возвращались, жалуясь, что тот не стал даже слушать. Джинни тоже отказывалась идти к нему, ссылаясь на тонны документов, которые необходимо заполнить, — хотя на самом деле их было не так уж много, — а также на дополнительные обязанности по организации дела, — хотя почти всё уже было готово, поскольку близился суд. Каждый раз, когда очередной бедняга несолоно хлебавши возвращался из камеры Драко, Джинни добавляла ещё одно очко на свой счёт в их необъявленном состязании. Если Драко собирался относиться к ней подобным образом, значит, следовало показать, насколько трудно ему придётся, если Джинни не будет на его стороне. Она лишь ждала подходящего случая.
Даже адвокату, присланному Люциусом, не повезло. Волшебник в элегантной мантии и с дорогим портфелем прибыл в Министерство магии во второй половине дня в среду и представился Джайлсом Монтгомери. В его голосе звучали приторные нотки, на волосах блестел гель, а подбородок был высокомерно задран вверх. Джинни поспорила с Анджелиной, что он продержится в камере Драко минут пять.
Они обе проиграли. Достопочтенный Джайлс Монтгомери вылетел из коридора камер предварительного заключения, когда не прошло и трёх.
Ситуация достигла критической стадии в пятницу, когда последний доброволец отправился побеседовать с Драко.
— Можно подумать, мы тут все сопливые школьники, пытающиеся оседлать метлу в первый раз! — гневно распинался Гарри на еженедельном собрании их отдела. — Он безоружен! Он никому из вас ничего не может сделать… Чёрт возьми, вы же все имеете при себе палочки? Так используйте их!
— Нигде в своде министерских законов не указано, что мы имеем право заставлять подозреваемых нас слушать, — раздражённо заметил Терри Бут. — Это полностью их право.
— Прекрасно, — рявкнул Гарри. — Я сам поговорю с ним и выбью из него информацию. Ну серьёзно, это всего лишь Малфой. Какой вред этот придурок вообще может причинить?
— Знаменитые последние слова, — тихо пробормотал О'Коннел, он ходил к Драко в четверг, и у него в прямом смысле слова остались шрамы после этой встречи. Сидя возле него, Джинни не смогла удержаться от смеха.
В самый разгар суматохи касающейся нежелания Драко слушать никого, кроме Джинни, ей наконец удалось договориться о встрече с Джоном и Саймоном. Она отправила им сову, описав все произошедшее с момента, как они покинули квартиру тем субботним вечером, а также спросила, не могли бы они принести смену гардероба для Драко, так как на нём по-прежнему была одежда, в которой он был в прошлую пятницу. Джон ответил почти сразу же, заверив, что они обязательно придут и принесут всё что нужно. Было нечто настолько обнадёживающее в том, чтобы просто читать эти строки, написанные ровным мелким почерком Джона, словно он стоял рядом, распространяя свою обычную умиротворяющую ауру.
Во время обеда Джинни спустилась к главному входу в министерство и поднялась на улицу, воспользовавшись красной маггловской телефонной будкой. Там, в конце пустынной аллеи, небрежно прислонившись плечом к одной из стен из красного кирпича, стоял Джон. Джинни не смогла сдержать радостного возгласа, чем привлекла его внимание, а в следующую секунду бросилась к нему и оказалась в тёплых дружеских объятьях.
— Джинни, милая, — произнёс он с широкой улыбкой. — Чёрт возьми, я безумно рад тебя видеть.
— Джон, хвала Мерлину, мне удалось встретиться с тобой на этой неделе, — протянула она, беря его под руку и ведя вниз по улице к «Кафе Неро» — своей любимой кофейне. — Тут творится полнейшая неразбериха.
— Кинки передавал привет, — сказал Джон, когда они уселись за столиком в углу. Джинни сразу же наколдовала Заглушающие чары, чтобы сохранить приватность беседы. — Он тоже хотел прийти, но у него горят сроки проекта, и ему пришлось отправиться на работу.
— И ему передавай привет, — улыбнулась Джинни. — Полагаю, ты принёс..?
— Смену одежды? Да, я покопался в шкафу Бена — тьфу ты… Драко, думаю, скоро я привыкну к его настоящему имени — я перерыл все его ящики и упаковал немного вещей, — Джон полез в карман и достал миниатюрный, явно уменьшенный с помощью магии чемодан. — Там не слишком много, но на первое время должно хватить, — он умолк на мгновение, и поднял настороженный взгляд на Джинни: — Как он? Только говори как есть, пожалуйста.
Джинни закатила глаза.
— Он настоящая заноза в заднице, вот кто, — посетовала она. — Не хочет никого слушать и срывает злость на всех, кто пытается с ним поговорить. Его позиция на данный момент — отказываться говорить с кем бы то ни было, кроме меня, но я не ходила к нему. После того что произошло в понедельник…
Не договорив, она умолкла на полуслове.
— А что произошло в понедельник? — настороженно уточнил Джон.
И Джинни рассказала всё то, о чём не упоминала в письме — как Нарцисса умерла на глазах у Драко, как Люциус отказался верить в потерю памяти, о жарком, противоречащем здравому смыслу поцелуе. Закончив рассказ, Джинни обхватила голову руками, уставившись невидящим взглядом в поверхность стола.
— Я стараюсь изо всех сил, Джон, — призналась она. — Но чертовски сложно пытаться помочь кому-то, кто смотрит на тебя, как на изверга рода человеческого.
— Ты должна быть сильной, — твёрдо заявил Джон. — Ты единственная, кто у него есть.
— Я знаю, знаю. И я понимаю это, но… — тяжело вздохнула она и горько усмехнулась собственной слабости. — Мне никогда прежде не приходилось по-настоящему сражаться. Ни разу не пришлось защищать то, во что я верю. Может, я не совсем правильно выразилась… Просто во время войны — против Тома Риддла и его соратников — понимаешь, мне тогда было всего шестнадцать, но я свято верила, что готова ринуться в бой. Однако никто ни разу не позволил мне действительно это сделать! Я была любимой малышкой Джинни, слишком юной, чтобы позаботиться о себе самостоятельно, недостаточно взрослой, чтобы сражаться бок о бок с остальными, — сказала она с горечью в голосе. — Они заперли меня в комнате, представляешь, — она подняла взгляд на Джона. — Да, представь себе, пока Гарри вместе с моим братом и Гермионой спасал весь Волшебный мир, я сидела в скрытой комнате одна-одинёшенька, и мне строго-настрого запретили её покидать. — Джинни обняла себя руками и отвела взгляд.
— В таком случае это твой шанс, разве не так? — заметил Джон. — Доказать себе и Драко, что ты способна на нечто подобное. — Он полез в карман и достал оттуда вещицу, которую тут же вложил в ладонь Джинни. — Передай ему это, — проинструктировал Джон, и она разглядела, что это. Альбом с изображённой на обложке картой Европы. — Он поймёт, что это от нас. Мы с ребятами подарили ему этот альбом перед путешествием в Италию и Францию.
— Чудесно, — улыбнулась Джинни. — Это как раз то что нужно, Джон.
Он хмыкнул и собрался было ответить, но откуда-то снизу раздалось громкое гудение. Посетители кафе вмиг прекратили разговоры и хмуро поглядывали друг на друга. А когда Джинни повернула голову и выглянула на улицу, то увидела прохожих, озадачено озирающихся в поисках источника странного звука. Этому могло быть лишь одно объяснение.
— Похоже, это знак, что мне пора уходить, — тихо заметил Джон.
— Мне понадобится время, чтобы всё уладить, — сказала Джинни, пряча альбом и уменьшенный чемодан в сумку. — Не знаю, как и благодарить тебя за то, что ты пришёл, Джон…
— Позаботься о нём за нас, Джинни, — попросил он. Они поднялись, и Джон обнял её на прощание. А когда Джинни всё ещё была в его объятьях, добавил: — И не забывай, что он любит тебя. Несмотря на то, что говорит или делает, я знаю точно, он тебя любит.
Джинни взглянула на него и грустно улыбнулась.
— Спасибо, — выдохнула она. — Обними Саймона за меня. Мне так не хватало вас обоих всё это время.
— Не успеешь опомниться, как мы снова окажемся рядом, где нам и место, — заверил её Джон, пока они выходили на улицу. — Вот увидишь! Пускай провидец у нас Кинки, но я твёрдо уверен, что совсем скоро всё наладится.
— Очень надеюсь, что так оно и будет, — сказала Джинни перед тем как попрощаться.
Быстрым шагом она направилась ко входу в министерство. Одному Мерлину известно, что могло за это время произойти в камере, учитывая, что Гарри и Драко остались один на один в настолько ограниченном пространстве. Могла случиться форменная катастрофа, и к гадалке не ходи.
Когда Джинни спустилась на этаж, где располагались камеры предварительного заключения, Гарри нетвёрдым шагом поднимался по лестнице ей навстречу, прижимая ладони к ушам. Струйки крови стекали между его пальцев и далее вниз по шее, и Джинни уловила исходящий от него неприятный запах.
— Гадёныш повредил мои барабанные перепонки! — громко крикнул Гарри, когда заметил её, его зелёные глаза за стёклами очков слезились. — Он совершенно выжил из ума!
Сердце Джинни оборвалось. Ладно. Её игре в равнодушие пришёл конец. Как бы ей ни нравилось наблюдать, как с Гарри сбивают спесь время от времени, на этот раз дело зашло слишком далеко.
— Отправляйся в лазарет, — сказала она. — Я с ним разберусь.
— Что? — снова крикнул Гарри. — Я полностью оглох, слышу только непрекращающийся звон в ушах. Ты знала, что он способен на беспалочковую магию?
— Да, — ответила она, кивая.
— Ну спасибо, что предупредила, — рассерженно выкрикнул Гарри. — Я распорядился, чтобы его камеру снабдили антимагическим куполом, и приставил охранника к двери. Паршивый ублюдок больше не сможет увильнуть от ответственности, не на этот раз.
Ярость затопила Джинни почти мгновенно.
— Ты злопамятный урод, жалкая пародия на мужчину, — прошипела она.
— Что? — снова громко переспросил Гарри. — Мне надо посетить лазарет.
Она кивнула и махнула на него рукой. Гарри простонал и продолжил свой пусть вверх по лестнице, в то время как Джинни двинулась в противоположном направлении — к камерам.
— И ты никакой в постели, — добавила она шёпотом.
— Вы уверены, что действительно хотите зайти внутрь? — передёрнув плечами, поинтересовался охранник, когда она подошла к камерам.
— Он хочет видеть меня, — сообщила Джинни раздражённо, тыкая охраннику под нос свой аврорский пропуск. Тот нехотя отошёл в сторону и таки пропустил её внутрь, Джинни сердито помчалась по коридору.
Драко как раз стоял у двери свой камеры, просунув руки сквозь решётки, когда она подошла. Возле камеры дежурила ведьма с волшебной палочкой наизготовку, Джинни жестом показала ей отойти.
— Думаешь, это смешно? — обратилась она к Драко, приподнимая бровь и скрещивая руки на груди. — Похоже, что я умираю со смеху?
— По-моему, моё требование было предельно простым, — отозвался он, растягивая слова. — Я не собирался говорить ни с теми бесчисленными идиотами, которые приходили сюда якобы для расследования, ни с так называемым защитником, который выглядел совершенно уверенным с моей виновности. Я намерен говорить лишь с тобой.
— Твои намерения выглядели совсем по-иному, когда я была здесь в последний раз, — холодно прокомментировала Джинни.
Драко хмуро взглянул на неё.
— Если выбирать меньшее из двух зол, я выберу тебя.
— О, я польщена.
— Ты и должна быть, — заявил он с деланным дружелюбием. — Видела, что произошло с твоим дорогим Гарри? Кстати, что ты почувствовала, узнав, что твой парень пострадал? Ты теперь зла на меня? Или собираешься как-то…
Он умолк на полуслове, когда Джинни, вмиг достав волшебную палочку, пальнула заклинанием, отправляя Драко в полёт к дальней стене камеры, в которую он врезался спиной. Он застонал от боли, но смог удержаться на ногах.
— Я собиралась сделать для тебя нечто хорошее, но ты предпочёл вести себя как полный засранец, — рявкнула Джинни, вспоминая, что не может говорить свободно в присутствии ведьмы, охраняющей камеру. — Я как раз вернулась со встречи с Джоном…
В мгновение ока Драко снова оказался у двери.
— С Джоном? — переспросил он. — С Джоном Палмером?
— Он попросил меня кое-что тебе передать, — продолжила она. — И я собиралась выполнить его просьбу…
— Джинни, пожалуйста, если…
Она зло усмехнулась.
— Боюсь, ты поздновато спохватился. Но так уж и быть, пару очков за старания тебе зачтётся. Я оставлю тебя подумать об этом на выходных, и в понедельник ты сообщишь мне, готов ли наконец-то начать относиться к судебному разбирательству серьёзно или нет.
— Я буду, клянусь…
— И ещё кое-что, о чём тебе следует подумать на выходных. — Джинни бросила красноречивый взгляд на охранницу, прежде чем повернуться обратно к нему. — Я врала тебе в ходе расследования, — произнесла она более ровным тоном. — Я это признаю и не собираюсь отрицать. Но что меня действительно поражает, так это то, что ты безоговорочно готов поверить в самую большую ложь из всех.
Драко застыл, ему заметно перехватило дыхание. Джинни заставила себя посмотреть ему прямо в глаза, но было чертовски сложно видеть искру надежды в них и не подтвердить его предположений. Он должен был догадаться, о чём она говорит. Разве не он уверял, что чувства проявляются не в словах, а в поступках?
Драко шумно сглотнул и протянул к ней руку сквозь тюремную решётку.
— Джинни…
— Увидимся в понедельник, — выдохнула она, перед тем как развернуться на каблуках и зашагать прочь по коридору.
Когда суббота медленно перетекла в воскресенье, Джинни отправилась в библиотеку Агриппа Неттесгеймского в Косом переулке, чтобы отвлечься от мыслей о перспективе потенциального примирения за исследованием наложенных на Драко чар, которые упоминал Гарри. Однако найденные сведения вместо того, чтобы обрадовать, наоборот разбили её надежды: антимагический купол, наложенный на определённого человека, создавал полностью изолированную область пространства, куда магия не могла попасть, и где ею нельзя было пользоваться. Это определённо не позволит Драко творить беспалочковую магию.
Купол также не позволит Джинни прикоснуться к нему или подойти ближе.
Следующая шокирующая новость ожидала её в понедельник утром по прибытии в министерство. Едва Джинни спустилась в аврорат, как Гарри немедленно вызвал её в свой офис, и она опустилась на стул напротив него, стараясь не глазеть на бинты и повязки на его ушах. Ей было интересно, вернулся ли к нему слух за эти дни.
— Тебе придётся говорить громко, — предупредил Гарри, почти крича в ответ на её немой вопрос. — Мой слух едва ли улучшился.
— Хорошо, — пробормотала Джинни, и не думая повышать голос.
— Адвокат Малфоя заявил, что дату предварительного слушания необходимо перенести, чтобы оно состоялось как можно скорее ввиду потери Малфоем памяти, — продолжил Гарри. — И я не могу с ним не согласиться — если Малфоя отправят в клинику Святого Мунго, целителям необходимо будет предоставить столько времени, сколько нужно для проведения всех процедур по лечению амнезии. Если, конечно, она излечима.
Джинни моргнула. Если?
— Но Рон ведь сказал, что проведённое Гермионой исследование доказало её излечимость, — медленно произнесла она. — Я думала, любая амнезия обратима при помощи магии.
— Что? — переспросил Гарри, вытягивая голову в её сторону.
— Да ничего, — фыркнула она, а потом громко спросила: — Так когда состоится предварительное слушание, если не в пятницу?
— Завтра. Монтгомери настоял. Так они скорее смогут отправить официальный запрос на определение ментального состояния Малфоя.
Джинни уставилась на него. Завтра? То есть через двадцать четыре часа? Мерлин помоги, так много всего надо сделать за столь короткое время, обязательно нужно рассказать Драко, что именно должно произойти, как ему следует реагировать. А что делать ей самой — просто молча там сидеть?
Быстро извинившись, Джинни направилась к своему рабочему месту. Бросив сумку возле стула, она поспешила к кабинету Рона и, просунув голову в дверь, спросила:
— Гарри сообщил тебе, что предварительное слушание перенесено на более раннюю дату?
— Да, буквально только что, — ответил Рон, поднявшись из-за стола. — Слушание состоится в полдень в зале заседаний номер семь. Я думал, ты будешь…
— Ага, я как раз собиралась, — кивнула Джинни и, улыбнувшись ему на прощание, помчалась по коридору по направлению к лифтам. Она поймала себя на мысли, что в эти дни похожа на Персефону, совершавшую регулярные походы в преисподнюю к любимому. На уровне, где находились камеры предварительного заключения, не было окон, а воздух был спёртым — да и откуда взяться свежему воздуху так глубоко под землей. Помещение всё больше напоминало царство мёртвых. Учитывая, что Драко обожал играть в регби на открытом воздухе, Джинни была уверена — теперь он страдает из-за недостатка солнечного света.
На этот раз у камеры Драко дежурила другая ведьма, Линн Харгрейвс, та самая из оперативного отдела, что помогла Джинни несколько недель назад, когда та собиралась арестовать Малфоя. Линн тепло ей улыбнулась и помахала в знак приветствия.
— Вижу, тебе удалось задержать его даже без моей помощи, — заметила она.
— Да, — вежливо отозвалась Джинни. — Мне жаль, что я облажалась в тот день. Знаю, ты очень хотела помочь.
— Ой, да ничего страшного, — хмыкнула Линн. — Я в любом случае рада, что ещё один преступник за решёткой, и неважно, кто именно его поймал.
— Согласна, — Джинни выдавила из себя слабое подобие улыбки. — А сейчас мне надо поговорить с Дра… с подозреваемым о ходе дела. Ввиду того, что выдвинуты новые обвинения, как ты, наверное, уже знаешь.
— Без проблем, — воодушевлённо закивала Линн. — Отправляйся к нему, я останусь здесь на случай, если понадоблюсь. И не забывай об антимагическом куполе — мистер Поттер не сообщил, каков точно диаметр его действия.
Джинни коснулась палочкой двери в камеру, радуясь, что антимагический купол не распространялся на помещение целиком, и вошла внутрь. Её сердце билось так громко, что казалось, вот-вот вырвется из груди. Она глубоко вдохнула несколько раз, медленно и спокойно, вытерла вспотевшие ладони об алую ткань мантии аврора и наконец заметила Драко, лежавшего на спине на узкой кровати. В его серых глазах, глядящих прямо на неё, отражался слабый свет горящих в коридоре канделябров.
Чтобы потянуть время, Джинни аккуратно прикрыла за собой дверь и зажгла фитиль висящей на стене лампы, разгоняя сумрак камеры. Она услышала, как за её спиной Драко поднялся с кровати, отчего старые пружины заскрипели, но всё равно едва не подскочила, когда обернулась и увидела его на расстоянии буквально шести футов.
Его кадык дёрнулся, и он сглотнул, выдавив:
— Джинни…
— Погоди, — перебила она, направила палочку в сторону Линн и прошептала заглушающее заклинание. — Мы не можем говорить без опаски, — предупредила Джинни, пряча палочку в складках мантии. — Кругом полно любопытных глаз и ушей, не удивлюсь, если мы и сейчас под наблюдением, особенно после произошедшего на прошлой неделе.
— Тогда… а вдруг мы уже вызвали подозрение, тем что…
— Пожалуйста, — выдохнула Джинни, и он тут же умолк. Сделал шаг по направлению к ней, но она выставила вперёд руку: — На тебя наложены чары, ограничивающие магию. Мне нельзя к тебе приближаться.
— Ты можешь их снять?
— Думаю, Гарри также позаботился о следящих чарах, — задумчиво произнесла она. — Если кто-то попытается снять заклинание, Гарри тут же узнает об этом. Я не могу рисковать.
— Я хочу узнать, как далеко оно распространяется, — заявил Драко и сделал к ней небольшой шажок, потом ещё один, подходя всё ближе и ближе. Теперь Джинни заметила, каким измученным и бледным он был, его волосы спутались и торчали неопрятно, а под глазами синели большие круги. Он определённо остро нуждался в свежем воздухе и солнечном свете…
Когда Драко приблизился на расстояние двух футов, Джинни почувствовала, как невидимая сила словно отталкивает её прочь.
— Это и есть граница, — сообщила она. — Ты не можешь подойти ближе, иначе меня отбросит к стене.
Он поднял голову и снова посмотрел ей в глаза.
— Лучше уж так, чем никак, — произнёс тихо.
— Да уж.
Неловкая пауза повисла между ними, казалось, прошли часы, прежде чем Драко снова заговорил.
— Что произошло с Гарри? — спросил он, нахмурившись.
Джинни удивлённо моргнула.
— Ты повредил ему барабанные перепонки. Это излечимо, но он по-прежнему практически ничего не слышит.
— Вот чёрт, — скривился Драко. — Откровенно говоря, я даже не знал, что способен на подобное… Дерьмо…
— Почему на прошлой неделе ты был так зол? — спросила Джинни, окидывая его испытывающим взглядом.
Драко перекатился с пяток на носки.
— Я ведь говорил тебе, что у меня проблемы с доверием, не так ли?
Она кивнула:
— И?
— Подозреваю, что это последствия потери памяти, — пустился он в объяснения. — В какой-то момент я осознал, что кто угодно может просто подойти ко мне и сказать, что всё было так и так, а я не смогу ничего противопоставить в ответ. Но что если кому-то взбредёт в голову сыграть со мной злую шутку? Заставить меня поверить во что-то, якобы меня касающееся, что в итоге окажется неправдой? Так что в какой-то момент я решил для себя — я не буду верить словам человека до тех пор, пока не смогу найти доказательств того, что этот человек говорит правду. Для меня… ты единственный человек, которого я здесь знаю… — он опустил взгляд на свои переплетённые пальцы, прежде чем снова посмотреть ей в глаза. — Я долго и тщательно обдумывал твои слова. Я соглашусь со всем, чего ты от меня потребуешь, при условии, что мне не придётся общаться со всеми теми людьми, которые приходили сюда раньше.
— По рукам, — кивнула Джинни, внимательно разглядывая каждую чёрточку его лица.
Она жадно ловила взглядом наименьшее его движение, ненавидя каждый дюйм разделявшего их расстояния. Чёртов Гарри и его антимагический купол. Чёртовы обстоятельства!
— Два пенса за твои мысли, — прошептал Драко.
Джинни выдавила слабую улыбку, сердце билось, казалось, где-то в горле.
— Неужели они сейчас стоят так дорого?
Драко улыбнулся в ответ:
— Ты же знаешь, как оно бывает. Сила британского фунта против американского доллара, и тому подобная чушь.
— О! Я почти забыла, — спохватилась Джинни, полезла в карман мантии и достала свёрток, который передал ей Джон. — Отойди, пожалуйста, на пару шагов дальше, мне нужно вернуть ему прежний размер.
Драко покорно сделал несколько шагов назад, и Джинни поставила чемодан и альбом на каменный пол. Шепнув на выдохе нужное заклинание, она краем глаза заметила, как глаза Драко расширились от удивления, когда вещи раздулись до своих настоящих размеров.
— Всё было тщательно проверено перед тем, как мне разрешили принести их сюда, — пояснила Джинни. — Поэтому они сложены не совсем так, как упаковал их Джон. Проверка проводилась в целях безопасности: работники министерства искали палочку или какой-то другой магический артефакт, способный помочь тебе разоружить охранников… — она умолкла, посмотрела на него испытующе и едва слышно добавила: — Также я проверила, нет ли там острых предметов.
— Спасибо, — только и сказал Драко, приседая, чтобы открыть чёрный прямоугольный чемодан. Теперь, когда он стал реального размера, Джинни заметила на нём наклейки из Флоренции, Парижа, Лондона, а также несколько необычных — с изображением Касабланки, Москвы и даже Кейптауна. — Добрый старина Джон, — протянул Драко и широко улыбнулся, доставая чистые рубашки и брюки. — Он обо всём подумал, ничего не забыл.
— Я попросила его передать новую одежду, — заметила Джинни, — Я подумала… то есть, одежду, в которой ты сейчас, нельзя назвать свежей.
Драко притянул свою рубашку к носу и понюхал.
— Совсем наоборот, — согласился он. — Вместе с завтраком мне принесли ведро воды, чтобы умыться, но ничего больше.
Он вытащил из чемодана джинсы, майку и чистую рубашку и разложил их на кровати. После чего, совершенно не смущаясь, начал раздеваться.
Джинни невольно отступила на шаг назад, размышляя, что не мешало бы оставить его одного, но тут он стащил футболку через голову и, словно бросая ей вызов, посмотрел в глаза. Температура в помещении, казалось, тут же поднялась на несколько градусов. Джинни скользнула взглядом вниз по его шее, плечам, грудной клетке, торсу, заворожено наблюдая, как Драко неспешно расстёгивает брюки и снимает их. Она была идиоткой — полнейшей дурой. Этот парень заставил её чувствовать себя так хорошо, как никогда в жизни, а она в свою очередь едва не разрушила то, что было между ними.
— Ты так и не ответила на мой вопрос, — напомнил он, бросая брюки рядом с кроватью.
Джинни невольно сглотнула от его вида, не в силах мыслить связно.
— Что..? Ах, да… Ты спрашивал… О чём я думаю?
— Да, о чём ты думаешь? — согласился он, потянулся за чистыми джинсами и начал их натягивать.
— Я… ну… — нервно хмыкнула она. — Прямо сейчас у меня в голове нет ни одной умной мысли.
Драко уже был в майке и теперь надевал рубашку. Хитрая ухмылка заиграла на его губах.
— Да ладно тебе, — протянул он. — Не сказать, чтобы я гордился своей фигурой. Неужели ты не видишь, как я тут краснею от неловкости?
— И почему бы… И почему бы тебе не гордиться ею?
Он наклонил голову, улыбаясь ещё шире, и принялся застегивать пуговицы.
— Следить за фигурой — это по части Палмера. Именно он регулярно ходит в тренажёрный зал и всё такое. Что же касается меня, то я слишком много ем, в особенности, когда готовлю.
— Просто… Мерлин, если ты не закончишь одеваться прямо сейчас, я могу сделать что-то, о чём потом буду сильно сожалеть.
Его брови взлетели вверх, а рука замерла на ещё не застёгнутой пуговице джинс.
— Как что, например?
Джинни нервно облизнула губы и с удовлетворением заметила, как его глаза потемнели.
— Прямо сейчас я ненавижу Гарри так сильно, как никогда прежде, — выдавил он, застёгивая брюки.
Джинни хмыкнула.
«О, Драко, если бы ты только знал, сколько лет этой ненависти!»
В итоге они сели на разных концах его кровати — Драко у изголовья, а Джинни в ногах, — каждый протянул ладонь к центру, словно в попытке взяться за руки.
— На самом деле я пришла сообщить, что предварительное слушание состоится уже завтра, — тихо начала Джинни после продолжительной паузы. — Всё, что они сделают, так это перечислят все выдвинутые против тебя обвинения и попросят тебя ответить под запись, признаёшь ли ты свою вину или нет.
— Но я ведь понятия не имею, совершал ли все эти преступления, — заметил Драко. — Каков тогда смысл?
— Ну в этом и заключается суть процедуры, — пустилась в объяснения Джинни. — Ты должен рассказать им, что ничего не помнишь, донести до их сведения все детали поставленного доктором Уолкоттом диагноза, после чего Визенгамот будет обязан изучить этот вопрос. Тебя доставят в больницу и проведут курс лечения, которое должно помочь вернуть твою память.
Драко застыл от этих слов.
— То есть, ты хочешь сказать, что… Я снова смогу всё вспомнить?
Джинни кивнула, чувствуя, что возникший в горле ком мешает говорить.
Драко перевёл взгляд на свою ладонь, находящуюся в какой-то паре футов от её руки.
— Думаешь, мне захочется всё это помнить?
— Что ты такое говоришь? Конечно, ты захочешь вернуть эти воспоминания, ведь это будет словно…
— Словно я изменил свои взгляды на всё…
— Послушай, самое главное сейчас — чтобы с тебя сняли обвинения, — горячо заговорила Джинни. — Именно это должно быть для тебя приоритетом.
— Но ведь моё восприятие мира тоже важно, — запротестовал Драко, садясь ровнее. — Ты говорила, что я унижал тебя, когда мы учились в школе.
— И?
— Почему я делал это? Из-за денег? Вспомнив то чувство, когда я мог смотреть свысока на людей беднее меня, стану ли я делать так снова?
— Уизли и Малфои всегда ненавидели друг друга, — махнула рукой Джинни и, пытаясь вернуть разговор к прерванной теме, продолжила: — Послушай, если они…
— А если что-то в моих воспоминаниях… — он замолчал, снова заглядывая ей в глаза. Сердце Джинни пропустило удар, вот оно, этот взгляд, которого она не видела и по которому скучала, казалось, тысячу лет. То, как он смотрел на неё раньше, ещё до всей этой истории с разрывом. — А если я вспомню что-то… Что изменит мои чувства к…
— Тебе придётся рискнуть, — выпалила она, хотя одна только эта мысль приводила её в ужас. В юности Драко презирал всех Уизли, она не переживёт, если это чувство к нему вернётся. — Я не позволю им отправить тебя в Азкабан.
— А что, если я вспомню, что действительно виноват в смерти того парня? Неужели это не изменит того, как ты?..
Джинни посмотрела на свои ладони и с удивлением обнаружила, что вцепилась в потёртое одеяло, словно в спасательный круг, отчего костяшки её пальцев побелели.
— Я бы хотела рассказать тебе обо всём, что у меня на душе, — вздохнула она. — Обо всём, что чувствую, но я не могу этого сделать. Я даже не должна быть сейчас здесь, я ведущий дело аврор…
— Тогда тебе лучше уйти, — ответил Драко, наклоняясь вперёд. — Если ты попадёшь в неприятности, я за себя не отвечаю.
Он поднялся на ноги, и Джинни последовала за ним к двери. Драко посмотрел на неё в последний раз, в его глазах светилось чувство, о котором им нельзя было говорить вслух.
— На прошлой неделе ты сказала кое-что, — начал он. — Ты говорила о той ночи, когда я разбил все стаканы и тарелки в кухне?
Джинни кивнула.
— Всё, что ты сказала той ночью…
— Было ложью, — прошептала она.
Он провёл дрожащими руками по своим отросшим волосам.
Джинни печально улыбнулась, глядя на него снизу вверх и желая одного — броситься в его объятья и заверить в своей любви, вместо того чтобы говорить намёками и недомолвками.
— Совершенная противоположность моим словам в тот вечер и есть правда. И всегда будет. Вне зависимости от вердикта суда.
И вот она — лучшая из его усмешек и улыбок, глуповатая влюблённая улыбка, которая заставляла её чувствовать себя счастливой.
— Ты серьёзно? — тихо переспросил Драко.
— Вы собираетесь уходить, мисс Уизли? — послышался из коридора голос Линн.
— Да, — ответила она твёрдо, не сводя с него глаз.
Джинни положила руку на грудь, туда, где сердце, и с крайней неохотой покинула камеру, оставляя его одного.
Даже несмотря на то, что дата предварительного слушания была неожиданно перенесена, прессе, как и обычно, удалось об этом прознать. Секунду или две Джинни наивно надеялась, что, когда они узнают, будет уже слишком поздно что-либо предпринимать, и Драко удастся избежать унизительного представления перед десятками мелькающих фотовспышками камер и толпой бессердечных репортёров, которых в жизни не заботит ничего, кроме скандальных заголовков на первой полосе. Не говоря уже о множестве любопытствующих — куда бы Джинни ни пошла в эти дни, в каждом уголке Магической Британии попадались люди, обсуждающие и выдвигающие собственные предположения о том, где пропадал «этот отпрыск Малфоев» последние восемь лет.
Более того, они сотнями стекались в Лондон лишь для того, чтобы своими глазами увидеть сбежавшего наследника. Едва Джинни прибыла в министерство, как оказалась в окружении толпы посетителей, которые толкались возле стойки охранников, став всеобщей головной болью. До начала слушания оставалось ещё три часа, а они уже были здесь, стервятники, рассчитывающие вдоволь позлорадствовать над бедами чужого сына. Был слышен говор разных уголков магической Британии, Джинни обернулась на волшебника с резким шотландским акцентом, который рассказывал что-то другому, и невольно закрутила головой в поисках Саймона и Джона. Насколько она могла судить, незаметно просканировав толпу, они ещё не появились. Хвала Мерлину, ей удалось избежать ненужного внимания и без происшествий добраться до аврората.
Рон подошёл к ней, как только Джинни опустилась на стул за своим рабочим столом, его глаза были широко распахнуты от удивления.
— Знаю, — кивнула она. — Мне тоже сложно в это поверить.
— Это лишь потому, что он симпатичнее, чем тот же Лестрейндж или Яксли, — заявил Рон, присев на край её стола. — Ну знаешь, все эти бесконечные рассуждения о том, что он был втянут во всё это только из-за родителей и в то время, когда был ещё юн…
— Кто-то явно ознакомился с последними выпусками «Пророка», — сухо заметила Джинни.
Рон закатил глаза:
— Но правда же! Никто из Пожирателей смерти не удостаивался такого внимания!
— Нет ли какого-нибудь способа избавиться от толпы зевак, жаждущих зрелища? — спросила Джинни. — Может, какая-нибудь старая поправка, на которую мы можем сослаться?
— По закону все предварительные слушания должны быть публичными, — покачал головой Рон. — К тому же пресса нам головы оторвёт, если мы запретим им присутствовать.
Они направились в зал заседаний номер семь — самый большой зал суда Министерства магии. До полудня оставалось ещё добрых полчаса, но по огромному количеству посетителей, наводнивших коридоры, несложно было догадаться, что зрелище намечается нешуточное. Все встретившиеся им по пути в зал заседаний авроры желали Джинни и Рону удачи — хотя большинство тоже собирались посетить предварительное слушание, во всём отделе должно было остаться лишь трое дежурных, которым не посчастливилось вытащить короткие соломинки. Гарри, слух которого уже восстановился, но по-прежнему был чувствителен к резким звукам, спускался в зал суда вместе с ними, вспоминая с Роном все их школьные столкновения с Драко.
— А помнишь тот случай в «Хогвартс-Экспрессе»? — спросил он, смеясь. — Когда мы одновременно прокляли их, Малфоя и двух его дружков? Мерлин, эффект превзошёл все ожидания, на них противно было даже смотреть!
— Ох и влетело же мне от мамы, когда я ей об этом рассказал… — признался Рон, слегка скривившись. — Даже Гермиона, по-моему, добавила что-то о нападении на людей без какой-либо причины…
— Суд обещает быть интересным! — воодушевлённо произнёс Гарри, проходя в двойные двери зала заседаний.
Те были открыты настежь, и двое неудачливых стажёров аврората безуспешно пытались хоть как-то сдерживать поток людей, пытающихся войти или выйти из зала суда. Царившая здесь атмосфера больше соответствовала карнавалу или фестивалю, если судить по настроению посетителей, проносивших с собой закуски и камеры в карманах мантий. Дети, которые были ещё слишком малы, чтобы помнить какие-то из военных событий, толпились здесь вместе с родителями, и никто не проявлял должного внимания или уважения по отношению к работникам министерства, отчаянно пытающимся хоть немного утихомирить толпу.
Джинни оставалось лишь молча наблюдать. Неужели дело действительно нашло такой отклик у общественности?
Гарри повёл их с Роном вверх по ступенькам к небольшому сектору, предназначенному для авроров и расположенному слева от мест Визенгамота. Над ними полукругом тянулись вверх сидения, занятые волшебниками и ведьмами в мантиях всех цветов радуги. Джинни разглядывала посетителей с возрастающим чувством беспомощности, пока не натолкнулась взглядом на одетого во всё чёрное Люциуса Малфоя, сидящего сразу за сектором Визенгамота. Выдавив какое-то жалкое оправдание для Гарри и Рона, она вскочила с места и поспешила к нему.
Когда Джинни подошла, Люциус приветствовал её слабым кивком головы.
— Неужели ничего нельзя было сделать со всем… этим? — выплюнул он с таким презрением в голосе, что Джинни едва удалось сдержать нервный смешок.
— Боюсь, ничего, — развела она руками. — Я говорила с Драко о том, что должно произойти сегодня, но только сейчас осознала, что вы…
— Полагаю, я достаточно осведомлён о том, как проходят предварительные слушания, благодарю, — холодно процедил Люциус. — Какие действия будут предприняты касательно его… потери памяти?
Джинни в двух словах попыталась объяснить процесс вынужденного обследования, которое обязаны провести целители клиники Святого Мунго, и то, как всё это будет проходить. Она почти закончила своё повествование, когда без нескольких минут двенадцать её внимание неожиданно привлекло волнение у входа в зал суда. Оттуда слышались громкие возгласы — похоже, авроры не пускали кого-то, желающего присутствовать на суде. Джинни извинилась и поспешила вниз, перепрыгивая по две ступеньки, надеясь хоть как-то разрядить обстановку.
Она поняла, кто это, ещё до того, как их увидела.
— Ему не разрешено присутствовать на слушании, — объяснял Саймону молодой аврор, преградивший им путь. — Посетители, не являющиеся гражданами Соединённого Королевства…
— Я же говорю вам, он со мной! — воскликнул Саймон. — Вы что, думаете, он собирается раскрыть страшную государственную тайну своим дружкам из Западной Австралии?
До этого Джинни видела их исключительно в маггловской одежде, но так как того требовала ситуация, сейчас Джон был одет в мантию. Стоявший рядом с ним Саймон был облачён в шотландский национальный костюм, состоящий из зелёного клетчатого килта, споррана(1), клетчатых гольфов, ботинок с массивными пряжками, чёрного жилета, рубашки и пиджака.
— Вы можете войти, вы шотландец, — сказал аврор, констатируя очевидное. — Но ваш спутник…
— Мой спутник? — переспросил Саймон, выглядя крайне оскорблённым, но вдруг, резко передумав, властно закинул руку на плечо Джона. — Дружище, этот парень — любовь всей моей жизни. Джонни и я, мы женаты. Так что вы обязаны впустить его вместе со мной.
Джинни едва не расхохоталась, ей пришлось прижать ладонь ко рту, чтобы не издать ни звука. Аврор, впрочем, как и сам Джон, выглядел совершенно сбитыми с толку.
— Что? — окинул аврора испытывающим взглядом Саймон. — Джонни, по-моему, он мне не верит.
— Полностью разделяю твои подозрения, — кивнул Джон, как заметила Джинни, тоже едва сдерживая смех. — Возможно, он не в силах поверить, что такой парень как я может быть с кем-то вроде тебя.
— Не представляю, почему.
— Знаю-знаю, ты ведь чертовски привлекателен.
— Да, любимый.
— Ладно, прошу прощения! — воскликнул аврор. — Если… Если вы действительно женаты…
Саймон закатил глаза.
— Просто пропусти нас внутрь, дружище, — сказал он. — Я здесь лишь для того, чтобы смотреть и слушать.
Джинни подошла к ним, наконец справившись с рвущимся наружу смехом.
— Что здесь за столпотворение? В чём проблема?
Аврор, один из новеньких стажёров, — если ей не изменяла память, его звали Найджел Бертрам, — вздохнул с облегчением, поворачиваясь к ней.
— Этот человек не является британским подданным, — объяснил он.
— Это не имеет значения, если они женаты как минимум три года, — заявила Джинни и, приподняв бровь, окинула многозначительным взглядом Джона и Саймона. Они широко ей улыбнулись и закивали, Джинни едва удалось сохранить бесстрастное выражение лица. — Джентльмены, приношу свои извинения. Позвольте мне помочь вам найти ваши места.
— Будь здоров! — сказал Саймон, бросая хмурый взгляд на несчастного Найджела, когда они вдвоём последовали за Джинни в зал суда.
Она незаметно нашла их руки и сжала, они ответили ей таким же крепким рукопожатием. То, что Джон и Саймон были здесь, принесло Джинни неожиданное облегчение, словно уже благодаря их присутствию Драко должны были полностью оправдать.
— Чёрт побери, Джон, ты только глянь на нашу девочку в её роскошной униформе, — воскликнул Саймон, окидывая Джинни оценивающим взглядом. — У меня просто слюнки текут.
— Женаты всего пять минут, а он уже поглядывает налево, — возмутился Джон, драматично вздыхая.
— Да ладно тебе, ты же знаешь, я питаю слабость к людям в форме.
Джинни радостно хихикнула:
— Мерлин, Кинки, как же я по тебе скучала все эти дни!
— И я по тебе, дорогая, — отозвался тот, подмигивая.
— Вот бы мои ноги в юбке выглядели хоть вполовину так же восхитительно, как твои, — поддразнила она.
— Невежественные мещане, это килт!
— А теперь быстро занимайте свои места, оба! — хихикая скомандовала Джинни и подтолкнула их в направлении верхних рядов кресел. — Представители Визенгамота появятся здесь с минуты на минуту.
Джон и Саймон продолжили подниматься по ступеням наверх, а Джинни вернулась на своё место рядом с Гарри и Роном. Гарри хмурился, сверля взглядом спины Саймона и Джона.
— Это кто такие? — спросил он строго.
— У них возникли небольшие трудности на входе, — беззаботно отозвалась Джинни. — К несчастью для них, волшебное общество не отличается прогрессивностью взглядов, хотя я всегда выступала в поддержку прав геев.
Гарри удивлённо воззрился на неё, но как раз в этот момент открылись двери в дальнем углу зала, и вошли члены Визенгамота. В мгновение ока зрители умолкли, а авроры на входе закрыли главные двери, пресекая поток людей. Во главе Визенгамота шёл Кингсли Шеклболт, который был назначен на пост Верховного чародея несколько лет назад, справедливо заслужив эту должность годами эффективной работы на министерство. Все присутствующие в восхищённом ожидании наблюдали за тем, как самые уважаемые волшебники и ведьмы Великобритании направляются к центральному сектору зала суда и занимают свои места. Часы пробили полдень. Представление вот-вот должно было начаться.
Кингсли потянулся за молотком и ударил один раз.
— Судебное разбирательство объявляю открытым, — прогрохотал он, и его глубокий голос разнёсся, казалось, по всем уголкам зала. — Дамы и господа, заседатели Визенгамота, прошу представиться для записи.
Каждый член Визенгамота — а сегодня суд собрался в полном составе — по очереди назвал своё имя. Как только секретарь заседания внёс всех в список, Кингсли продолжил:
— Сегодня мы должны провести предварительное слушание дела и определиться с фактической датой суда, как только все обвинения будут зачитаны. Если у Визенгамота нет возражений или пожеланий, приступим.
Никто не заговорил. В зале суда, только минуту назад заполненном возбужденной болтовнёй, шелестом мантий и скрипом скамеек, теперь было тихо, словно на кладбище, и каждый из присутствующих сидел на своём месте, затаив дыхание и не смея пошевелиться.
— Отлично, — сказал Кингсли и махнул аврорам, дежурившим у дальних дверей.
Двери распахнулись, и в зал вошли двое охранников в форме, между которыми шагал Драко, а завершал шествие колдун с палочкой наизготовку. С появлением младшего Малфоя зал суда буквально взорвался голосами — волшебники подскакивали со своих мест, крича оскорбления и обвинения в его адрес так громко, как только позволяли им лёгкие, ведьмы шипели и сыпали проклятиями, тут и там, как недолговечные фейерверки, мелькали и гасли вспышки колдоаппаратов. Драко, как было видно Джинни, был одет в маггловский костюм-тройку — выглаженные брюки, жилет и пиджак тёмно-серого цвета в тонкую полоску, белая рубашка и кобальтово-синий галстук. Волосы аккуратно зачёсаны и убраны назад, открывая лицо, лицо, на котором застыло выражение ужаса и отчаяния — явно по причине далеко не радушного приветствия присутствующих в зале суда. Двое охранников, не церемонясь, провели его к креслу в центре зала и усадили, замерев позади, в то время как ожившие цепи приковали его лодыжки и запястья к стулу, заметно шокировав Драко. Охранники насмешливо хмыкнули, заметив его реакцию — как и те из зрителей, кому удалось лицезреть его вытаращенные глаза.
Кингсли пришлось стукнуть молотком несколько раз, прежде чем в зале суда снова воцарилась тишина.
— Драко Люциус Малфой, — произнёс он громко, и его голос эхом разнёсся по помещению. — Вы предстали перед высоким судом, который призван определить, виновны ли вы в приписываемых вам преступлениях. Как только ваша вина или невиновность будет установлена, вы предстанете перед судом в его полном составе, где сможете защищать себя любыми средствами, которые Визенгамот сочтёт целесообразными и разумными. Является ли это приемлемым для суда?
Он замолк, и представители суда и даже несколько присутствующих зрителей выразили своё согласие.
— Похоже, вы намерены сделать посмешище из этого суда, мистер Малфой, — резко произнесла ведьма справа от Кингсли.
Джинни сцепила руки на коленях, её сердце в панике забилось быстрее.
— Я… Я не понимаю, мадам, — послышался напряжённый ответ Драко.
— На вас маггловская одежда, — гаркнула ведьма. — Если вы вдруг не заметили, это магический суд.
— Данное замечание оскорбляет обвиняемого и несущественно для суда, — перебил Кингсли. — Если ни у кого нет иных возражений, приступим, — ведьма кивнула и махнула рукой, призывая Кингсли продолжать. — Мистер Малфой, что вы ответите суду на обвинение в том, что вы сознательно и по собственному желанию вступили в ряды так называемых Пожирателей смерти, также известных как Вальпургиевы рыцари, с намерением вредить магглам, магглорождённым и чистокровным ведьмам и волшебникам, которые не поддерживали взглядов лидера вышеназванной организации, известного как Том Марволо Риддл?
— Я не знаю, — сказал Драко.
На несколько секунд в зале повисла оглушающая тишина, прежде чем взрывы хохота начали раздаваться со всех углов. Кингсли снова пришлось прибегнуть к помощи молотка.
— Мистер Малфой, вы рискуете заработать обвинение в неуважении к суду, — заявил он, сурово нахмурившись. — Я задал вам вопрос и ожидаю получить на него однозначный ответ.
— Сэр, я не помню ничего до ноября девяносто восьмого года, — ответил Драко с нотками отчаяния в голосе.
— Это ваше официальное заявление? — спросил волшебник, сидевший позади Кингсли.
— Да, сэр, — кивнул Драко. — Я не помню ничего ни о войне… ни об этих преступлениях.
Нервным и сбивчивым тоном он коротко рассказал о своей диссоциативной фуге. Зрители в зале внимали каждому его слову, хотя, как заметила Джинни, некоторые из них качали головами в знак недовольства и недоверия.
— В таком случае, полагаю, следует зачитать полный список обвинений под запись, — объявил Кингсли, и представители Визенгамота согласно загудели. — Мистер Малфой, вы обвиняетесь в убийстве Колина Криви, нападении на Падму Патил, покушении на убийство Кэти Белл, покушении на убийство Рона Уизли, попытке убийства Альбуса Дамблдора… — отовсюду послышались яростные возгласы, и понадобилось некоторое время, прежде чем Кингсли смог продолжить. — Вы также обвиняетесь в применении Империуса, принадлежности к Пожирателям смерти, преступном сговоре, хранении запрещённых артефактов и создании угрозы безопасности несовершеннолетних. Можете ли вы ответить хоть на одно из выдвинутых обвинений?
Драко даже больше не смотрел на Кингсли, он удручённо глядел в пол.
— Нет, — выдавил он хрипло, — не могу.
— Также вам вменяется обвинение в уклонении от правосудия, — добавил Кингсли. — Но оно ожидает подтверждения, как только будет определена серьёзность вашей потери памяти. Если вам нечего добавить…
— Отправьте его в Азкабан! — выкрикнул волшебник с верхнего ряда. — Малфои не заслуживают снисхождения!
— Паршивый Пожиратель смерти! — яростно добавила какая-то ведьма.
— Преступник! Хладнокровный убийца!
Крики становились громче, приумножались, полностью заглушая стук молотка Кингли. Джинни подозревала, что заседание пройдёт плохо, Перси предупреждал, но… Мерлин Всемогущий! Не так же! Она и подумать не могла, что их ждёт такой кошмар.
Рон обнял её за плечи и прижал к себе, коротко поцеловав в волосы, пока толпа продолжала бесноваться.
— Почему? — прошептала она.
— Мне жаль, Джин, — пробормотал он, утешая её. — Мне очень жаль.
1) Спорран (англ. sporran, на гэльском sporan) — поясная сумка-кошель, чаще всего кожаная, носимая на поясе, на ремне килта или на отдельном узком ремешке или цепочке. Исторически использовалась для хранения всяких мелких вещей или в качестве кошелька для денег, поскольку у килта отсутствуют карманы.
Яростные выкрики в адрес Драко продолжали звучать в голове Джинни даже после завершения предварительного слушания, и на следующий день тоже, и ещё спустя несколько дней после него, бесконечно повторяясь вновь и вновь, пока все злобные фразы не слились в один сплошной поток ненависти. Ей бы никак не удалось подготовить себя к подобному проявлению чистого, неподдельного... отвращения. Она не испытывала такой ненависти даже в то время, когда ей управлял Том Риддл. Ненависть Риддла не была столь явной, намёк на неё проскальзывал в переписке, но она никогда не была явно обозначена. Частично Джинни осознавала, что Том возмущён тем, что попал в ловушку собственного дневника, и его бесила необходимость слушать её слезливые признания в любви к Гарри Поттеру, но Том никогда открыто не показывал этого. Хотя, возможно, это и сделало его ещё более злым, сложно было судить о границах его ненависти. Но сейчас осознание того, что у Драко нет ни друзей, ни союзников на суде, делало произошедшее куда ужаснее.
Следующим логичным шагом в судебном процессе был сам суд. Теперь, когда все обвинения выдвинуты, а ответы подсудимого записаны, ему должны были дать шанс защитить себя перед Визенгамотом. То же произошло и с Рабастаном Лестрейнджем, которого приговорили к пожизненному сроку в Азкабане несколькими днями ранее, по жуткой иронии он оказался в той же камере, в которой коротал долгие годы своего предыдущего заключения в Азкабане. Яксли постигла бы та же участь, если бы тот не обладал доказательствами причастности Драко к убийству Колина. Согласно протоколу, его воспоминание должно быть продемонстрировано перед Визенгамотом в полном составе.
Кингсли, однако, позволил небольшое отклонение в судебном разбирательстве — назначил дополнительное слушание для проверки ментального состояния Драко. Джинни слышала о подобных процедурах лишь от О'Коннела, который однажды свидетельствовал по делу о применении Империуса в момент совершения преступления. Они тогда отправились в клинику Святого Мунго, где целитель, специализирующийся на преступных манипуляциях с разумом и психологических воздействиях, осмотрел обвиняемого и вынес окончательный вердикт.
Однако это не объясняло, почему Джинни вызвали в зал заседаний номер тринадцать — самый маленький из министерских залов — через бумажный самолётик, который самоуничтожился, едва она успела прочесть дату и время. Рон получил такое же извещение, он сказал ей об этом, когда Джинни направлялась в кафетерий на обед.
— Понятия не имею, зачем нас вызывают, — пожал он плечами в ответ на её вопрос. — Я присутствовал на сотнях судебных разбирательств, и ни разу меня не приглашали ни на какие секретные собрания — или что там это должно быть.
— Надеюсь, это собрание для обсуждения вмешательства СМИ, — протянула Джинни воодушевлённо. — Не сомневаюсь, что реакция зрителей на предварительном слушании была спровоцирована репортажами в «Пророке». Эта злобная клевета, которую они печатают... просто отвратительна!
Рон задумчиво рассматривал её несколько секунд, прежде чем отвернуться.
— Я спрошу у Гарри после обеда, — пообещал он. — А может, Гермиона в курсе, в чём тут дело.
— Надо спросить у Перси, — кивнула Джинни.
Они расстались у двери в кафетерий. Рон отправился, как обычно, обедать с женой, а Джинни стала в очередь, оглядываясь вокруг в поисках Перси. Она сделала заказ и, как только забрала свой поднос с рыбой и картофельным пюре, увидела его, сидящего в углу перед нетронутой тарелкой с едой и с головой погрузившегося в изучение последнего выпуска «Ежедневного пророка».
— Есть там что-то стоящее внимания? — поинтересовалась Джинни.
Перси опустил газету.
— Никто не верит Малфою, — без обиняков заявил он. — Сегодняшняя первая полоса посвящена впавшей в немилость аристократии и тому, как они по-прежнему отчаянно пытаются цепляться за давно разрушенную репутацию. Драко Малфой, наследник, возможно, самого крупного состояния в Магической Британии, не стал исключением в новоявленном тренде, — прочёл Перси вслух. — Обвинённый в ужасных преступлениях, совершённых вследствие попадания его семьи под тлетворное влияние Тома Риддла, он попытался отделаться от обвинений, сославшись на внезапный приступ амнезии. Ну что же вы, мистер Малфой, надо было придумать причину поубедительнее, если действительно надеялись избежать Азкабана. Даже если ваш папочка прилично раскошелится, заплатив всем и каждому, на этот раз вам вряд ли удастся выйти сухим из воды.
Сердце Джинни оборвалось.
— Но ведь это по-настоящему, Перси, — сказала она. — Ты же был там.
Перси поморщился и отложил газету.
— Я видел парня, который был в ужасе от необходимости выступать перед публикой, и который стал мишенью необузданной ненависти, — уточнил он. — Я навёл справки относительно маггловского диагноза, который он упомянул, и предоставил результаты своего исследования Кингсли, но, конечно, мы должны будем провести собственное обследование. Кингсли тоже это понимает и примет соответствующие меры.
— В таком случае ты должен быть в курсе цели тайного собрания, на которое мы с Роном сегодня приглашены?
— Лишь постольку, поскольку Кингсли мимоходом упомянул его в нашем недавнем разговоре, — заметил Перси. — На этот раз слушание должно пройти за закрытыми дверями, без участия прессы, так будет лучше для всех вовлечённых сторон. На совещание допущены члены суда, мистер Малфой, ты и Рон — как ответственные авроры по его делу, — волшебная охрана и кто-то из клиники Святого Мунго. Можешь считать это досудебным разбирательством.
— Но для чего оно проводится? — настаивала Джинни. — Ни Рон, ни я никогда не слышали о подобных собраниях...
— Ну это же очевидно, не так ли? — пожал плечами Перси. — Малфой заявляет, что страдает амнезией, но ведь он может и лгать.
— Ему предоставлен шанс выступить перед судом без лишнего давления, — медленно произнесла Джинни. — И теперь...
— Процесс строго следует букве закона, я могу поручиться за это, — заявил Перси, наконец приступая к обеду. — Если соответствующая процедура будет нарушена, я тут же выражу протест.
— Но зачем тогда вся эта таинственность?
Перси прожевал еду.
— Процедура применения Веритасерума, согласно закону, всегда проводится на закрытом собрании, — сказал он. — Влияние зелья имеет изменчивый характер, очень сложно контролировать субъекта, принявшего его, именно поэтому вопросы составлены таким образом, чтобы на них можно было дать лишь однозначные ответы. Намного проще следить за правильностью ведения допроса, когда в зале присутствует всего несколько человек.
— Хорошо, — кивнула Джинни и потянулась за вилкой, не заметив заинтересованного выражения на лице Перси.
Тайное собрание было запланировано во второй половине дня в пятницу, когда большинство служащих министерства уходило с работы пораньше, чтобы ещё немного продлить себе выходные, а вероятность того, что случайный работник услышит информацию, которая ни при каких обстоятельствах не должна попасть в прессу, существенно снижалась. Рон и Джинни покинули аврорат около четырёх и отправились в зал заседаний номер тринадцать. Драко должны были привести отдельно.
Джинни пересказала Рону всё, что услышала от Перси.
— Хм, похоже, правила изменились, — протянул он задумчиво, услышав о форме постановки вопросов.
— Что ты имеешь в виду? — уточнила Джинни.
— Помнишь, как Амбридж пыталась подлить Гарри Веритасерум на пятом курсе? Думала, он выложит ей всё, что знает, и определённо ждала более развёрнутых ответов, чем «да» и «нет».
— Мне кажется, так намного лучше, — заметила Джинни. — Люди становятся крайне уязвимы под влиянием сыворотки правды. И закон защищает их от коррумпированных работников.
— Кроме того, нужно совершить действительно серьёзное преступление, чтобы министерство решило прибегнуть к использованию Веритасерума, — заявил Рон.
Джинни ничего не ответила, задумавшись о том, что ей сейчас угрожает. Если Кингсли поставит правильные вопросы, суд узнает намного больше о её отношениях с Драко, чем им положено знать.
Когда Джинни и Рон вошли в крошечный зал заседаний, представители Визенгамота уже сидели на своих местах. Напротив них стояли два стола, между которыми находился одинокий стул с высокой спинкой. Кингсли тепло, словно давнего друга, поприветствовал Рона, который в свою очередь подошёл к нему и протянул руку. Джинни из вежливости последовала за ним.
— Здравствуй, Джинни, — улыбнулся Кингсли, кивая ей в знак приветствия. Она улыбнулась в ответ. — Я думаю, вы понимаете, зачем мы здесь собрались и для чего необходима вся эта секретность.
— Конечно, — отозвался Рон с максимально серьёзным видом.
— Позвольте представить вам нашу целительницу, мисс Мауритиус, которая будет следить за дозировкой Веритасерума и контролировать ответы мистера Малфоя, — Кингсли жестом указал на молодую женщину чуть поодаль в лаймово-зелёной мантии. Она помахала в ответ. — Мистер Малфой в сопровождении охранников должен...
Именно в этот момент дверь в зал заседаний открылась, и вошёл Драко; его руки были магически связаны за спиной. Его сопровождал суровый маг, лицо которого выглядело так, словно было высечено из гранита. При виде Драко сердце Джинни сжалось. Он был одет в простую чёрную мантию, ту самую, которую ранее одолжил ему Рон, и которая выглядела уже немного поношенной. Отросшие волосы свободно падали на лицо, лёгкая светлая щетина покрывала впалые щеки. Взгляд светлых глаз на несколько мгновений задержался на Джинни, прежде чем Драко оглядел помещение.
— Отлично, — сказал Кингсли. — Полагаю, теперь мы можем начать.
Джинни и Рон отошли в сторону и заняли места за противоположным от мисс Мауритиус столом. Охранник Драко подвёл того к столу Визенгамота.
— Мистер Драко Малфой, — официально обратился к нему Кингсли. — Ввиду специфического характера утверждений, сделанных вами в ходе досудебного слушания, Визенгамот обязал следствие определить их достоверность. Вы обязаны принять Веритасерум, после чего вам будут заданы чёткие однозначные вопросы, исходя из ответов на которые суд примет решение о дальнейшем ходе разбирательства. Вы обязаны отвечать только «да», «нет» и «не знаю». Все дополнительные уточнения могут быть произнесены вами на свой страх и риск. Хотите ли вы сказать что-нибудь, прежде чем выпить сыворотку правды?
Драко нервно сглотнул:
— Вы хотите сказать, что... Я выпью эту жидкость и не смогу врать? Совсем?
— Таково общее действие зелья, — сухо ответил Кингсли. — Если на этом всё, пожалуйста, займите своё место.
Охранник усадил Драко на высокий стул и наложил заклинание, приковавшее его руки к подлокотникам. Драко невольно согнул и разогнул пальцы, нервно облизнул губы. В остальном он казался предельно спокойным, хотя Джинни могла бы с уверенностью заявить, что в душе он напуган до смерти.
Мисс Мауритиус подошла к нему, держа в руке небольшой фиал с прозрачной жидкостью.
— Пожалуйста, откройте рот, — мягко попросила она, и Драко последовал её указаниям. Вытянув руку, она наклонила фиал так, чтобы ему на язык упала всего одна капля, после чего вернулась обратно на место.
— Сыворотка начинает действовать немедленно, так что мы можем приступать, — объявил Кингсли, опускаясь на свой стул. — Мистер Малфой, вы заявили, что страдаете диссоциативной фугой, это так?
— Да, — ответил Драко.
Его глаза казались стеклянными и пустыми.
— Значит, вы помните вашу жизнь после ноября тысяча девятьсот девяносто восьмого года?
— Да.
— Но не помните ничего до этой даты?
— Нет.
— Помните ли вы, как посещали школу чародейства и волшебства Хогвартс?
Драко моргнул:
— Н-нет.
— Помните ли вы хоть какие-то из следующих имён: Блейз Забини, Винсент Крэбб, Грегори Гойл, Теодор Нотт?
И снова он выглядел так, словно заставляет себя отвечать:
— Нет.
Кингли наклонился вперёд:
— Ответственны ли вы за убийство Колина Криви?
Руки Драко неожиданно задёргались в безуспешной попытке сбросить оковы, он оскалил зубы. Члены Визенгамота переглянулись в замешательстве, а целительница поднялась, чтобы проверить состояние Драко. До того, как Рон схватил её за руку, Джинни не осознавала, что тоже рванулась вперёд. Она откинулась обратно на спинку стула, сердце стучало где-то в горле.
— Он обязан ответить, никто не способен противостоять действию сыворотки, — уверенно заявила целительница. — Соврать под Веритасерумом невозможно.
— Мистер Малфой, — повторил Кингсли. — Ответственны ли вы за убийство Колина Криви?
— Я... Не... Знаю... — наконец выдавил Драко, оседая на стуле.
Его грудная клетка тяжело вздымалась, когда ему удалось перевести дыхание.
— Смогли бы вы узнать Колина Криви, увидев его в толпе?
— Нет.
— Знаете ли вы, кто такой Колин Криви?
— Нет.
— Знаете ли вы, как он был убит?
— Нет.
Кингсли нахмурился и сделал заметку в своём свитке.
— Перед тем как вас арестовали мистер и мисс Уизли, проживали ли вы в Англии?
— Да.
— Как волшебник?
— Нет.
— Тогда как маггл?
Драко задумался, его брови сошлись на переносице в замешательстве.
— Позвольте мне перефразировать, — сказал Кингсли. — Жили ли вы без ежедневного использования магии?
— Да.
Джинни чувствовала, как с каждой секундой сердце бьется быстрее и быстрее. Их нужно сбить с намеченной линии допроса, иначе Визенгамот рискует узнать, что зарегистрированный обладатель палочки проживал вместе с Драко всё это время. Она не переживёт, если у них появятся основания для депортации Джона.
— Осведомлены ли вы о каких-либо преступлениях с вашей стороны?
— Нет.
— Знали ли вы о своём магическом происхождении и истории вашей семьи?
— Нет, — прошептал Драко, склонив голову.
Джинни нервно закусила губу и скрестила пальцы.
— Приняли ли вы новую личность в качестве не волшебника?
— Да.
— У вас была маггловская работа?
— Да.
— Вы британский подданный?
— Да.
— Так ли вас нашла мисс Уизли — пока вы жили обычной жизнью британского гражданина?
— Да.
— Ответственны ли вы за убийство Колина Криви? — внезапно снова спросил Кингсли.
И опять спина Драко резко выгнулась, его голова откинулась назад, а глаза закрылись.
— Я... Не... Знаю.., — простонал он словно от боли.
— Целитель Мауритиус, чем вызвана такая необычная реакция? — спросила одна из присутствующих ведьм.
Та почтительно поднялась.
— Подобная реакция наблюдалась всего несколько раз за всю историю применения сыворотки, — пустилась она в объяснения. — Изучая подобные случаи в клинике Святого Мунго, мы выяснили, что такая реакция наблюдается, если пациент раньше знал ответ на вопрос, но теперь что-то мешает ему найти воспоминание, содержащее его.
Кингсли задумчиво почесал подбородок.
— В таком случае, как по вашему профессиональному мнению, действительно ли мистер Малфой страдает от обширной амнезии?
— Я думаю, да, мистер Шеклболт, — ответила мисс Мауритиус.
— Принимает ли Визенгамот ответы мистера Малфоя наряду с заключением целительницы Мауритиус, как неопровержимое доказательство его амнезии?
Колдуны и ведьмы хором ответили:
— Да.
— Обвинение в уклонении от правосудия снимается, — постановил Кингсли. — Однако ввиду того, что подозреваемый не может предстать перед судом, не помня надлежащих деталей совершенного преступления, объявляю, что мистер Малфой должен пройти принудительное лечение в клинике Святого Мунго под бдительным контролем ответственных по делу авроров и назначенных представителей суда, начиная с одиннадцати утра завтрашнего дня. С мистером Малфоем будут работать передовые специалисты в области потери памяти, чтобы в полной мере восстановить все его воспоминания. После чего ему будет предоставлено время не более и не менее одной недели для обдумывания совершённых преступлений и выдвинутых против него обвинений, и он предстанет перед Визенгамотом для окончательного слушания. Все ли согласны с данным постановлением?
И снова представители Визенгамота дружно высказали своё согласие.
Повинуясь порыву, Джинни неожиданно вскочила со своего места, и её стул с громким звуком грохнулся на пол.
— Если позволите, — выдавила она, нервничая. — Мистер Шеклболт, каковы будут дальнейшие действия суда, если окажется, что воспоминания мистера Малфоя не подлежат восстановлению?
— Это невозможно, — насмешливо фыркнул волшебник слева от Кингсли. — Никто никогда не терял память безвозвратно.
— При всём уважении, сэр, — настаивала Джинни, — мистер Малфой прошёл полное лечение у маггловских специалистов по диссоциативной фуге. Им не удалось восстановить ни единого воспоминания.
Волшебник нахмурился, глядя на неё.
— И откуда вам это известно, мисс Уизли?
Джинни замялась.
— Я узнала это в ходе моего... моего тщательного расследования, — нашлась она. — Вся найденная мной информация прикреплена к делу мистера Малфоя.
— Я ценю ваши замечания, — сказал Кингсли. — Они не останутся без внимания. Однако уверен, вы согласитесь, что магическая медицина куда более эффективна, чем маггловская. Не сомневаюсь, нам удастся сделать намного больше с памятью мистера Малфоя, чем магглам. Если больше нет никаких возражений, это слушание откладывается до суда.
На этом всё закончилось. Джинни поплелась к выходу вместе с Роном, перехватив взгляд Драко. Он смотрел на неё в безмолвной агонии, всё ещё тяжело дыша после применения Веритасерума.
— Это риск, на который мы должны пойти, — проходя мимо, тихо шепнула она, так тихо, что никто кроме него не смог бы услышать её слов.
Драко опустил голову и ничего не сказал.
После инцидента с Веритасерумом Джинни решила сразу же отправиться домой. Рон последовал за ней. Министерство практически опустело, лишь несколько служащих из отдела магического хозяйства управляли зачарованными швабрами и вениками, а сотрудники и сотрудницы отдела безопасности проверяли качество и надёжность защитных заклинаний, которые обычно накладывались на все двери министерства перед выходными. Шаги Джинни и Рона, пока они шли к каминам, эхом разносились по холлу, и мысли Джинни были как всегда о Драко.
Рон остановил её, положив ладонь на плечо, когда она уже намеревалась шагнуть в ближайший камин.
— Пойдём выпьем чаю, — предложил он. — Мне нужно кое-что с тобой обсудить.
Джинни удивлённо на него взглянула:
— Э-э… Если ты настаиваешь. «Кафе Неро» подойдёт?
— Да, вполне.
Джинни напряжённо ему улыбнулась, ступила в камин и уже через мгновение оказалась в общественном туалете. Рон появился рядом с ней миг спустя, они сняли и спрятали свои министерские мантии и вышли на улицу.
Лондон был прекрасен. Небо над головами лишь начало темнеть, и последние лучи заката разрисовали вездесущие облака всеми оттенками розового и оранжевого. Автомобили с включенными фарами проезжали мимо театров с разноцветными светящимися фасадами. Джинни с тоской заглянула в окно индийского ресторанчика, где за столом собралась большая семья, дружная и весёлая. Рон дёрнул её за руку и потащил мимо.
В «Кафе Неро» было темно и накурено, в глубине ненавязчиво играла джазовая музыка. Они заказали горячего чая, забрали чашки и направились к свободному столику в конце зала, недалеко от воркующей парочки, то и дело прерывающей беседу, чтобы целоваться. Подавив приступ зависти, Джинни села так, чтобы оказаться к ним спиной.
Рон пару раз отхлебнул чаю, прежде чем перейти к разговору.
— Ты должна быть более осторожна, Джин, — мягко начал он. — Гарри подошёл ко мне вчера и спросил, не заметил ли я чего-то «странного» между тобой и Малфоем.
— Мне плевать с Астрономической башни, что там думает этот придурок, — буркнула Джинни.
— А вот и зря, — возразил Рон. — Он твой босс, Джин. В его власти вообще снять тебя с дела.
Вздохнув, она подпёрла щеку рукой и закрыла глаза, вдыхая запах своего любимого перечно-мятного чая.
— О чём конкретно он говорил?
— В тот день, когда Гарри потерял слух, Малфой кое-что сказал ему. Мне, честно говоря, не хочется повторять его слова дословно, но в общих чертах звучало так, словно Малфой знает тебя куда лучше, чем следовало. Если ты понимаешь, о чём я.
— И что ты хочешь, чтобы я ответила на это, Рон? — спросила Джинни, подняв брови. — Что это правда? Или что я понятия не имею, о чём он болтает?
— Пообещай мне, что будешь предельно осторожна. Чтобы в первую очередь лишняя информация не достигла ушей тех, кому об этом не следует знать, — ответил Рон резко. — Я видел, как Малфой поедает тебя глазами, стоит тебе лишь появиться поблизости. Конечно, вы были достаточно осторожны, но… Если пресса хотя бы заподозрит что-то, последствия могут быть такими, какие тебе и не снились. Аврор завела… шуры-муры с врагом министерства? Забудь мыльные оперы, каждый представитель волшебного сообщества будет судачить об этом.
— Шуры-муры? — насмешливо переспросила Джинни. — Ты что, по-прежнему в Хогвартсе?
Рон закатил глаза:
— Ладно, ты что, влюбилась в него?
— Да, — выдавила Джинни, отводя взгляд.
Он вздохнул и наклонился вперёд, в упор глядя на неё своими голубыми глазами.
— Мне жаль, Джин.
— Ага, и мне…
— Ты не можешь впредь в одиночку навещать его в камере. Это выглядит слишком подозрительно.
У неё защемило сердце.
— Я знаю.
— Но… Проклятье, не могу поверить, что я вообще предлагаю это, — произнёс Рон с нервным смешком. — Когда мы завтра отправимся в клинику Святого Мунго, я что-нибудь придумаю, чтобы вы смогли остаться наедине.
— Правда?
Рон покраснел до самых кончиков ушей.
— Я пытаюсь мыслить рационально. Если Малфой совсем упал духом, то может снова попытаться что-то с собой сделать, чтобы избежать суда, — пояснил он, избегая смотреть на Джинни. — После инцидента с Треверсом мы не можем позволить себе ещё одну такую ошибку.
Джинни сузила глаза.
— А почему на самом деле ты это делаешь?
Рон пожал плечами и сделал ещё глоток чая.
— Раньше я думал, что если снова увижу Малфоя, то почувствую к нему ту же ненависть, которую испытывал в Хогвартсе, но… не знаю. Думаю, он всё ещё меня раздражает, но… Я вроде как его жалею, что ли, — покачал он головой насупившись. — Каким бы придурком он ни был, если ему пришлось наблюдать за тем, как умирает какая-то странная женщина, и ему сказали, что это его мать… Мерлин, это просто…
Рон снова тряхнул головой содрогнувшись.
Джинни потянулась через стол, взяла его руку и сжала её.
— Спасибо, — пробормотала она. — Я скажу ему не проявлять эмоций так открыто, обещаю. Никто ничего не заподозрит.
— Хорошо, — быстро согласился Рон, с облегчением в голосе. — Потому что если о ваших отношениях станет известно, мне придётся рассказать об этом Гарри.
Той ночью Джинни вернулась в свою квартиру с искрой надежды в душе — пусть и слабой, но в любом случае она знала, что сможет снова остаться с Драко наедине. На кофейном столике лежал адресованный ей свиток пергамента. Джинни подумала, что это, должно быть, от Джона и Саймона, и как только она сломала печать и развернула его, аккуратная подпись внизу листа подтвердила её догадку.
Дорогая Джинни,
Во-первых, спасибо тебе большое за помощь с нашим присутствием на слушании во вторник. Кинки был уверен, что его уловка сработает, но никогда не помешает иметь план «Б». Я уверен, ты понимаешь.
Реакция публики в зале суда повергла нас в полный шок. Если есть хоть что-то, что мы можем сделать, чтобы помочь в деле Драко, только скажи, и мы явимся по первому зову. Знаю, мои показания вряд ли заслушают в суде, но Кинки считает, что его происхождение позволит ему выступить в качестве приемлемого свидетеля, если ты вызовешь его на трибуну. Очевидно, Кинкейды — весьма выдающийся магический род. Честно говоря, я далёк ото всех этих чистокровных заскоков.
Как бы там ни было, вижу, тебе удалось передать Драко чемодан, который я для него собрал, раз на слушании он был в моём костюме. Я рад, что вышло хоть как-то помочь. Он выглядит немного измождённым, но, полагаю, проживание в тюрьме никого не красит. Надеюсь, ты помнишь, что мне обещала, Джинни. Драко легко может усомниться в собственных силах, а его настроение меняется по десять раз на дню, и я не думаю, что сложившаяся ситуация приносит ему хоть крупицу радости. Самым счастливым на моей памяти он был лишь с тобой, так что, пожалуйста, сделай всё, что в твоих силах. Мы знаем, что наша роль в его судьбе уже сыграна, но ты бы видела дыры на ковре, которые протёр Кинки, мечась из угла в угол от беспокойства.
Держи нас в курсе относительно даты суда. И напомни Драко, как говорится в его любимой присказке: «Всё будет в шоколаде».
Как и всегда — будь сильной.
С любовью,
Джон
P.S. Саймон просит передать: Выше нос, Драко!!! Джинни, на твоём пути трудности и препятствия, так что держи ухо востро.
Джинни улыбалась всё время пока читала, успокоенная добродушным тоном Джона, но встрепенулась от неразборчиво написанного постскриптума от Саймона. От его последних слов по спине пробежали мурашки. Вероятно, он увидел что-то, и знание, что приближается что-то нехорошее, не помогло ей почувствовать себя увереннее. Даже если это просто «трудности и препятствия». Она не переставала снова и снова задаваться вопросом, что же это может быть.
На следующий день Джинни опоздала в клинику Святого Мунго всего на пару минут, что было серьёзным прогрессом по сравнению с её обычной склонностью к пунктуальности. Рон уже ждал в лобби, и вместе они привлекали немало внимания: и внешностью, и ярко-алыми мантиями авроров. Когда к ним подошёл молодой целитель в лаймово-зелёной форменной мантии, Джинни некстати задумалась, кому из них больше не повезло с униформой.
— Пациент поступил к нам вчера вечером и помещен в отделение с повышенными мерами безопасности, — отрапортовал Рону и Джинни целитель, представившийся Себастьяном Бэнксом. — Мы также привели его в порядок… Лично я считаю, что не позволять подозреваемым принимать душ не приносит пользу ни одной из сторон.
Это было сказано с таким пренебрежительным выражением, словно именно они были виноваты в том, что Драко слишком долго не получал мыло и воду.
— Отлично, — сказал Рон, наморщив нос. — Он выглядел не слишком презентабельно в последний раз, когда мы его видели.
— Следуйте за мной, сюда, пожалуйста, — пригласил целитель Бэнкс, развернулся на каблуках и повёл их в охраняемое крыло.
Оно было отделено от остальной части клиники, вход располагался в самом конце коридора, а дверь была защищена множеством заклятий, призванных удержать пациентов-узников по ту сторону. Сердце Джинни пропустило удар, когда они миновали двойные двери, ведущие в крыло — складывалось ощущение, словно из солнечного сияния они ступили прямо во мрак.
— Можете ли вы объяснить, что именно должно произойти? — поинтересовался Рон по дороге. — Мне никогда прежде не доводилось быть свидетелем подобной процедуры.
— Всё предельно просто, — беззаботно начал целитель Бэнкс. — Пациента привяжут к плоской поверхности и дадут ему наше революционное зелье, благодаря действию которого утраченные воспоминания восстановятся.
— Значит, даже когда люди страдают от амнезии, их воспоминания не исчезают бесследно? — спросила Джинни.
— Они по-прежнему в голове, — подтвердил Бэнкс. — Просто необходимо научить мозг, как снова получить к ним доступ.
— Но зачем нужно его привязывать? — спросил Рон.
Бэнкс насупился, они как раз подошли к нужной палате и вошли внутрь. Кингсли и ещё пять старших представителей Визенгамота разместились в удобных креслах, стоявших вдоль одной из стен палаты. Все они сидели лицом к плоской поверхности, которую упоминал целитель — длинному столу с ремешками для запястий и щиколоток. Всё выглядело так, словно они собрались понаблюдать за сеансом пыток, а не за медицинской процедурой, и эта мысль совсем не успокаивала. Напряжённая атмосфера в комнате в сочетании с видом стола заставили дурное предчувствие Джинни взлететь до небес.
— Действие зелья не является природным процессом, — пояснил Бэнкс, отвечая на вопрос Рона. — Так что процедура, как мы это называем, разблокирования сознания, не самая приятная. Пациент должен быть привязан для собственной безопасности и безопасности окружающих.
— Складывается ощущение, что мы собираемся наблюдать за процессом экзорцизма, — сухо заметил Кингсли, поднимаясь, чтобы поздороваться с ними. — Никаких негативных побочных эффектов не выявлено, не так ли?
— Никаких в нашей практике, — подтвердил Бэнкс. — Успешный результат получен в девяносто восьми процентах случаев применения конкретно этого зелья для лечении амнезии. Под успехом мы понимаем, что память пациентов была восстановлена полностью. Оставшиеся два процента восстановили лишь часть утерянных воспоминаний, но при этом весьма значительную часть.
— Прекрасно, — сказал Кингсли, потирая руки. — Может, тогда начнём?
— Конечно, — Бэнкс коснулся своей волшебной палочкой значка целителя, и через пару секунд два других целителя вошли в палату, сопровождая Драко. Сердце Джинни затрепетало от одного лишь взгляда на него — его подстригли и побрили, и теперь он выглядел в точности как Бен Гамильтон, с которым она познакомилась несколько недель назад. Он перехватил её взгляд и не отводил глаз чуть дольше, чем стоило, прежде чем сопровождающие подвели его к Кингсли.
— Мистер Малфой, — с расстановкой начал Кингсли. — Вы отдаёте себе отчёт в том, что должно произойти сегодня?
— Да, — сипло отозвался Драко, не глядя ему в глаза. — Я получу обратно свои воспоминания.
— Отлично, целитель Бэнкс, можете начинать!
Кингсли вернулся в своё кресло, а Рон и Джинни заняли свои места, пока двое целителей укладывали Драко на стол и привязывали. Бэнкс направился к узкой металлической тележке у стены, где находился небольшой котёл, жидкость в нём пузырилась, и от неё поднимался лёгкий пар. Джинни с возрастающей тревогой следила за тем, как Бэнкс снял котёл с огня и зачерпнул из него дозу ядовито-синего зелья.
— На вкус оно не очень-то приятное, — предупредил он Драко. — Но какое зелье хорошо на вкус?
Несколько членов Визенгамота согласно хмыкнули.
Джинни не отрываясь следила за тем, как Бэнкс помог Драко немного приподняться и влил зелье в его приоткрытый рот.
— Должно пройти несколько секунд, прежде чем оно подействует, — пояснил Бэнкс, но едва он закончил фразу, как Драко тихо охнул, и его глаза закатились.
Дыхание стало тяжёлым и поверхностным, грудная клетка вздымалась и опадала очень быстро под светло-голубой робой пациента.
— Началось, — шепнула одна ведьма другой.
Представители Визенгамота все как один повытягивали шеи, когда Драко застонал, и этот стон перерос у него в слабый всхлип. Он задёргал привязанными запястьями, словно пытался достать руками до головы.
— Он испытывает некоторый дискомфорт, но в пределах нормы, — пояснил Бэнкс улыбаясь.
И тогда, словно его укололи иглой или ударили током, Драко выгнул спину дугой, и из его рта вырвался душераздирающий крик. Он снова задёргался в своих путах, напрягая запястья так сильно, что ремешки затрещали по швам. Ударил пятками по столу раз, другой, третий, снова и снова, а потом попытался свернуться калачиком, насколько позволяли ремни, лежа на боку и тяжело дыша. Его ноги продолжали беспорядочно дёргаться.
— Это, по-вашему, «некоторый дискомфорт»? — рявкнула Джинни, впиваясь ногтями в ладони. — Мне бы хотелось, чтобы он остался жив, когда это закончится.
— Вы меня убиваете, — выдавил Драко, его глаза неожиданно открылись и расширились от страха. — Что вы мне дали? Я умираю! Проклятие, я!..
Крик вырвался из его горла, и он снова выгнулся дугой, его позвоночник продолжал изгибаться всё сильнее до тех пор, пока лишь его затылок и пятки касались поверхности стола.
— Так и должно быть? — взревел Кингсли.
Целитель Бэнкс выглядел сбитым с толку, а Драко продолжал кричать всё громче.
— Никогда не видел ничего подобного прежде, — признался Бэнкс. — Абсолютно ничего подобного.
— Помогите ему! — взмолилась Джинни.
Лишь благодаря Рону, обхватившему её рукой поперёк талии, она всё ещё оставалась в кресле, а не бросилась прямо к столу.
— Прекратите! — завопил Драко, корчась на столе настолько рьяно, что тот начал шататься. — Пожалуйста, прекратите, пожалуйста, ХВАТИТ!
— Обездвижьте его! — приказал Бэнкс двум другим целителям, и как только они крепко схватили Драко, провёл палочкой над его натянутым как струна телом. — Он в порядке, — подтвердил он, когда кончик его волшебной палочки вспыхнул белым. — Это его разум, он сопротивляется действию зелья…
— Ему больно! — воскликнула Джинни, и лишь услышав собственный всхлип, поняла, что слёзы уже давно струятся по щекам. Драко продолжал кричать. Каждую секунду, что ей приходилось наблюдать за его агонией, Джинни чувствовала, словно тысяча ножей впивается в её сердце, а Драко всё продолжал кричать.
— Простите, — громко произнёс Рон, поднимаясь на ноги и увлекая Джинни за собой. — Моя сестра очень впечатлительна, я думаю, нам лучше…
— Отстань от меня, — зашипела Джинни. — Я не…
И так же неожиданно, как все началось, Драко вдруг рухнул на стол и обмяк, безвольно и безжизненно, словно кукла. Его голова повернулась в противоположную от них сторону, а руки и ноги повисли на ремнях и теперь свисали с края стола.
В этот миг разум Джинни прорезала ужасающая мысль, что Драко, возможно, уже мёртв.
Рону удалось вытолкать Джинни из комнаты, лишь крепко ухватив её за предплечья. Так они прошли несколько ярдов вдоль по коридору, прежде чем она наконец попыталась вырваться из его хватки.
— Соберись, — рявкнул Рон. — Вытри слёзы и высморкайся, — он вытащил из кармана чистый носовой платок и вложил ей в ладонь. — Ты что, хочешь, чтобы у меня случился разрыв сердца? Ты же обещала быть более осторожной!
— Ты понятия не имеешь, — хрипло отозвалась Джинни, вытирая мокрые щёки. — Как бы ты отреагировал, если бы подобное сделали с Гермионой? Хьюго? Розой? Смог бы ты сидеть там и просто смотреть, как они мучаются?
Рон побледнел.
— Но он… Он выглядел нормально.
— Он выглядел мёртвым! — воскликнула Джинни, и из глаз с новой силой хлынули слёзы.
— Я видел, что он дышит, когда мы покидали палату, — настоял Рон, на этот раз намного тише. — Он жив. Похоже, без сознания, но определённо жив.
— О Мерлин! — простонала Джинни, пряча лицо за носовым платком.
Рон обнял её и притянул к себе, и она покорно склонила голову ему на плечо.
— Я слышал, как Кингсли говорил, что они позволят Малфою остаться здесь на ночь, чтобы восстановились силы, и лишь потом отправят обратно в камеру, — тихим успокаивающим голосом произнёс он. — Ты его увидишь через несколько часов.
— А зелье вообще сработало? — выдохнула Джинни. — Он сможет всё вспомнить?
— Они пока не знают. Но ты же слышала целителя Бенкса — девяносто восемь процентов успешных результатов, Джин. Он должен вспомнить.
Джинни крепко зажмурилась, чтобы слёзы перестали литься. Она ведь знала, что этот день настанет, и думала об этом на протяжении нескольких недель. Оставалось лишь надеяться, что в Драко останется достаточно от Бена Гамильтона. А что, если она придёт к нему, а он вспомнит, как относился к ней в Хогвартсе и как сильно её ненавидел…
С циничной усмешкой Джинни призналась себе, что будет куда проще, если Драко действительно вспомнит всё и снова её возненавидит. В таком случае нечего будет скрывать, не нужно будет притворяться. Гарри сможет взять свои подозрения и засунуть их туда, куда солнце никогда не заглядывает.
К счастью, я не отношусь к этому типу парней.
Тост? За нас.
Я совершенно без ума от тебя, Джин.
Да уж, будет куда проще, если он возненавидит её. Теоретически.
Рон сопроводил её обратно в главное крыло больницы и провёл в кафетерий, где заказал им по чашке кофе с шоколадным печеньем. Они молча перекусили за небольшим столиком в углу, не обращая внимания на пациентов и их родственников, которые то и дело входили или выходили из кафетерия. По субботам клиника Святого Мунго была под завязку забита людьми, оставшимися дома на выходные и неудачно применившими заклинания или пытавшимися впервые приготовить не самые простые зелья. Но внимание Джинни всецело поглотила дама за соседним столиком, которая будто лучилась светом, настолько заметным, что в голову могло прийти лишь одно объяснение тому, зачем она здесь. С ней был привлекательный мужчина, и ведьма то и дело прикладывала его ладонь к своему округлившемуся животику, чтоб он тоже смог ощутить, как толкается их ребёнок.
Джинни всё бы отдала, чтобы оказаться на месте этой дамы. Родители дожидались бы её в палате, и мама изводила бы ценными советами весь персонал больницы. Братья собрались бы вокруг и квохтали над ней не хуже чем куры в курятнике, дразня её тем, что она залетела и теперь родит дочь, которая будет кричать ещё громче, чем она сама. А рядом с ней сидел бы Драко, гордый тем, что станет отцом, разговаривал бы с ребёнком в её животе и улыбался тому, как тот толкается в ответ…
— Вы в порядке, мисс Уизли?
Она подняла глаза от крошек своего печенья и увидела Кингсли с обеспокоенным выражением на лице. С ним был ещё один представитель Визенгамота — высокий широкоплечий мужчина с тёмными глазами.
— Со мной всё нормально, сэр, — отозвалась она, заставив себя улыбнуться. — Я просто была излишне эмоциональна… ну знаете, эти дни. Обычно я не столь чувствительна.
— Ох, — быстро подхватил Кингсли. — Ну мне жаль, что так вышло, — Джинни подавила смешок — мужчины всегда чувствуют себя неловко, когда разговор заходит о женских «проблемах». — Я надеялся, что мы сможем вкратце обсудить произошедшее, прежде чем разойдёмся по домам.
— Разумеется, сэр, — закивал Рон, и Кингсли, выйдя с ними из кафе, отправился к административному крылу больницы, почти полностью состоящему из кабинетов и конференц-залов.
Они зашли в небольшое помещение рядом с лестницей и устроились за удобным круглым деревянным столом.
— Я переговорил с целителем Бенксом о причине, по которой Малфой потерял сознание, — торжественно начал Кингсли, переводя взгляд с Джинни на Рона и обратно. — Прежде он никогда не наблюдал реакцию, хоть немного похожую на ту, свидетелями которой мы стали всего несколько часов назад, и, откровенно говоря, он озадачен. Похоже, амнезия мистера Малфоя куда более серьёзна, чем он предполагал изначально.
— Изучил ли он отчёт Перси о диссоциативной фуге? — спросила Джинни.
Другой член Визенгамота кивнул.
— Он не думал, что вид амнезии будет иметь какое-то значение, — пояснил он. — Во всех предыдущих случаях это было несущественно. Однако стоит заметить, что целители Мунго прежде никогда не сталкивались именно с такой разновидностью амнезии.
— Она встречается крайне редко даже у магглов, — заметила Джинни.
— Так каковы наши дальнейшие действия? — спросил Рон.
— Повторно процедура не может быть проведена, — заметил Кингсли, — целитель Бенкс опасается, что разум Малфоя просто не выдержит ещё одной дозы зелья. Нам придётся работать с тем, что есть, вне зависимости от того, насколько восстановились его воспоминания — полностью, частично или не восстановились вообще. Если его память вернулась полностью, мы сможем продолжить процесс, придерживаясь ранее намеченного плана: Малфою будет предоставлена неделя, чтобы обдумать свою причастность к преступлениям и разработать линию защиты для выдвинутых против него обвинений, после чего он предстанет перед судом. Если же он не вспомнит, совершал ли преступления, в которых обвиняется… — Кингсли вздохнул. — Это тот самый случай, когда Визенгамот не может прийти к единогласному решению.
— Он чистокровный волшебник из древнего рода, — с нажимом произнёс маг, сидящий справа от Кингсли. — Отношение к нему с момента его ареста было ужасным, Шеклболт. Суд должен пройти за закрытыми дверьми, никого не касается, что он сделал, а чего — нет.
— То есть, если он чистокровный, то заслуживает иного отношения, чем подсудимый маггловского происхождения или полукровка? — зло вставил Рон. — Вы меня, конечно, простите, но не за то ли мы боролись, чтобы все волшебники были равны вне зависимости от статуса крови?
— Не понимаю, отчего ты воспринимаешь это так близко к сердцу, — заметил маг, приподняв бровь. — Ты ведь и сам чистокровный волшебник.
— Джентльмены, — произнёс Кингсли предупреждающим тоном. — Вне зависимости от статуса крови Малфоя мы всё равно не можем прийти к согласию относительно того, как следует его судить. Амнезия не является оправданием, ведь если он действительно совершил вменяемые ему преступления, мы знаем, что в тот момент он был в здравом уме. Но он не сможет сделать заявления о своей вине или невиновности, когда предстанет перед судом.
— Возможно, нам стоит отложить решение этого вопроса до тех пор, пока мы не будем знать наверняка, вернулась его память или нет, — предложил Рон, по-прежнему настороженно следя за незнакомым волшебником. — Может оказаться, что мы зря переживали, и его память полностью восстановилась.
Кингсли задумчиво кивнул, выстукивая пальцами по столу какой-то мотивчик.
— Как бы ни разворачивались дальнейшие события этого дела, уверен, оно будет уникальным за всю историю Визенгамота, — медленно произнёс он. — Моя обязанность перед магическим сообществом — убедиться, что опасные преступники, угрожающие миру, будут отправлены в подходящее им место — за решётку.
— И ты хорошо выполняешь эту работу, Шеклболт. Но необходимо также учитывать права подсудимого.
— Само собой разумеется, нам многое ещё предстоит решить, — согласился Кингсли. — Ладно, я отрываю вас от прекрасного субботнего вечера, поэтому встретимся в понедельник.
Они поднялись и, пожав друг другу руки и попрощавшись, покинули комнату, разойдясь каждый в свою сторону. Не сговариваясь, Джинни и Рон отправились назад к палате Драко.
— Думаю, сложностей возникнуть не должно, так что ты спокойно можешь зайти к нему, — пробормотал Рон. — На охраняемое крыло и так наложено множество чар, полагаю, его оставили одного, и кто-то из персонала может зайти лишь в случае крайней необходимости.
Сердце Джинни стучало, казалось, где-то в горле.
— Можешь подежурить у двери… просто на всякий случай?
— Конечно.
Войдя в охраняемое крыло, они обнаружили, что коридоры совершенно безлюдны, было так же пусто, как и в первый раз, когда они оказались здесь. Рон вытащил волшебную палочку и прошептал несколько выявляющих чары заклинаний. Джинни про себя отметила, что некоторым их научил ещё Билл — заклинание, определяющее людей поблизости и ещё одно, выявляющие чары наблюдения неподалёку.
— Никто не любит дежурить у пленников без крайней необходимости, — тихо заметил Рон, хмуро взглянув на неё. — Не вижу ничего, что смогло бы определить, что ты внутри вместе с ним.
— Хвала Мерлину, — выдохнула Джинни.
— Я не смогу стоять здесь часами, поэтому используй время разумно, — предупредил Рон, прежде чем Джинни приоткрыла дверь в палату Драко и проскользнула внутрь. Она оглянулась и улыбнулась Рону, а потом тихонько притворила за собой дверь.
Тот отвратительный стол с ремнями исчез вместе с котлом и стульями для наблюдателей из Визенгамота, и теперь комната выглядела поразительно пустой. Из мебели здесь наличествовали лишь стандартная больничная кровать с приподнятой под углом верхней частью, деревянный стул с одной стороны, и прикроватная тумбочка со стаканом воды на ней — с другой. В дальней стене дверь, которую она раньше не заметила, — по всей видимости, в уборную.
Кровать была пуста.
Джинни сделала ещё несколько шагов, чувствуя, как с каждым ударом всё сильнее бьётся сердце, пока наконец не заметила Драко, сидящего на подоконнике самого дальнего окна, которое не было сразу видно из-за массивных стен больницы. Он сидел, обхватив колени руками и положив на них подбородок, и смотрел через стекло на гуляющих внизу магглов и проезжающие мимо машины, не шевелясь и не моргая. Джинни тут же бросилась к нему, надеясь, что антимагический купол, наложенный Гарри, исчез, и с облегчением обнаружила, что так оно и есть.
— Драко, — выдохнула Джинни, протянула руку и осторожно провела по его волосам. — Ты в порядке? Они дали тебе что-нибудь от боли? Я так переживала, я понятия не имела, что лечение будет настолько…
Он ничего не сказал и никак не отреагировал на её присутствие.
Джинни подвинулась, чтобы оказаться в его поле зрения, и нежно погладила его щёку.
— Я знаю, ты хотел вспомнить своё прошлое, и мне очень жаль, что за это пришлось заплатить такую высокую цену. Поверь мне, я всё на свете отдала бы, чтобы не видеть, как тебе причиняют боль.
Никакой реакции.
Её плечи поникли.
— Не надо так, — прошептала она. — Пожалуйста, не надо. Я пыталась помочь тебе, как только могла, я… можешь немного подвинуться, пожалуйста?
Эта последняя просьба каким-то невероятным образом привлекла его внимание. Когда Драко медленно повернул к ней голову, Джинни проскользнула на место позади него, села на подоконник, прижавшись спиной к стене и обняв его ногами. Он сам откинулся назад, положив голову ей на плечо, Джинни обхватила его со всех сторон — его предплечья легли ей на колени, голова разместилась на левом плече, а плечи оказались в кольце её рук. Она с такой силой прижимала его к себе, что даже самой стало больно.
Драко был здесь, настоящий, из плоти и крови, и она могла прикасаться к нему — не было ничего более чудесного в этот момент, чем сладкий запах его волос, бледность его кожи и тепло его тела под больничной робой. Она коснулась несколькими поцелуями его волос и шеи и вздохнула с облегчением. Именно здесь ей было нужно сейчас быть. Возможно, он тоже это почувствовал, потому что, несмотря на прежнюю отрешённость, протянул руку и накрыл её ладонь своей.
— Я никуда не уйду, Драко, — нежно прошептала Джинни. — Ты можешь попытаться меня прогнать, но я не откажусь от тебя.
— Возможно, это было бы самым правильным решением, — наконец просипел он надсаженным в криках горлом.
— Но я не сдамся, ты прекрасно знаешь, я не уйду.
— Крайне глупо с твоей стороны.
Джинни сильнее прижалась к нему, осознавая, что этого всё равно мало и ощущая сквозь одежду неровное биение его сердца.
— А с твоей — глупо думать, что ты сможешь оттолкнуть меня, — пробормотала она в ответ.
Драко тяжело вздохнул и невольно сильнее сжал её ладонь.
— Ты заслуживаешь другого. Кого-то доброго, порядочного и цельного. Того, у кого будет целая жизнь, чтобы разделить её с тобой, и кто будет относиться к тебе так хорошо, как ты того заслуживаешь.
Джинни снова вспомнилась беременная волшебница в кафе и её любящий муж рядом. Будет ли ей самой когда-нибудь так же хорошо? Будут ли они с Драко когда-нибудь так же счастливы, ожидая ребёнка? Может, ей стоит отправиться прямиком к Саймону, заставить его заглянуть в далёкое будущее и сказать, чем закончится вся эта непростая история? Закончится ли она тем, что героиня и её суженный поженятся и нарожают полный дом детишек? Или вместо этого «затруднительные обстоятельства» нависнут над ними, разлучив навсегда? Ей хотелось бы знать. Тревога пронизывала её насквозь, и Джинни хотелось знать наверняка, что их ждёт.
— Как ещё мне надо это сказать? — вздохнула она. — Сколько раз, какими словами… Как мне убедить, что я ни за что тебя не оставлю?
— Это для твоего же блага, — резко произнёс Драко, садясь ровнее. Он повернулся и посмотрел ей прямо в глаза, и в его взгляде светилось глубочайшее отчаяние. Джинни почувствовала, как глаза защипало от слёз от этого взгляда. — Я лишь часть человека, Джинни. Причём не самая лучшая часть.
— Мне это не важно, Драко…
— А должно быть, — с нажимом произнёс он, взяв её руки в свои и переплетя их пальцы. — Я отправлюсь в Азкабан, где мне и место…
Она покачала головой, перед глазами всё начало расплываться.
— Ты этого не знаешь.
— А ты знаешь? Как ты можешь знать, насколько серьёзное зло я совершил? — он поднялся с подоконника, отодвигаясь от неё, запустил пятерню в волосы и вдруг согнулся.
«Он что-то вспомнил, — поняла Джинни, чувствуя, как замирает сердце. — Как много?»
— Кингс Кросс, — пробормотал Драко, принявшись мерить шагами палату. — Щитки. Белые павлины. Французский. Итальянский. Школьный товарищ. Монстр.
— Только одно воспоминание? — неверяще переспросила она. — Выходит, зелье не сработало?
— Доктор убеждал меня, что должно сработать, — сказал он, остановился у тумбочки со стаканом воды и уставился на неё невидящим взглядом. — Они начали всплывать сами по себе независимо от того, о чём я думаю или делаю в тот момент. Всего несколько видений. Они начали появляться после того, как умерла моя мать. Я не говорил тебе. Зелье не остановило этого, но и не помогло.
Джинни резко выдохнула, расслабляясь.
— Я помню нечёткие образы, не связанные ни с чем конкретно, — ровно произнёс он безжизненным голосом. — Я помню праздничный торт. Помню, как читал книги на лавочках у скрученного дерева. Но когда зелье подействовало… — Драко передёрнуло. — Лицо с мертвенно-бледной кожей и красными светящимися глазами, как щели. То ли человекоподобная змея, то ли змееподобный человек…
Из всего вороха забытого он, конечно же, вспомнил Тома.
— Я стоял перед ним… вот так… — Драко опустился на колени, сложив руки словно в молитве. Джинни осторожно соскользнула с подоконника. — Он приказал мне убить кого-то. Не объясняя почему, просто приказал и всё. И я ответил, что сделаю это… — Джинни сделала несколько осторожных шагов к нему, её сердце сжималось от боли от одного лишь выражения его лица. Он поднял на неё взгляд, заметив движение. — Вот кем на самом деле является парень, которого ты отказываешься бросать, — горько произнёс Драко. — Хладнокровным убийцей. Ты уверена, что теперь не хочешь изменить своего решения?
Не раздумывая ни секунды, Джинни опустилась на колени рядом с ним и взяла его лицо в свои дрожащие ладони.
— Ты не убил его, — прошептала она. — Я уверена в этом. Ты не послушал того монстра. Он помечал их, своих последователей, а у тебя нет его метки… — она отчаянно схватила его левую руку и закатила рукав, оголяя чистую кожу его предплечья. — Здесь ничего нет. Ты не был его последователем.
— Но я хотел им стать, — с трудом выдавил Драко, опустив голову.
— Нет, — с нажимом произнесла Джинни. — Ты никогда ему не принадлежал. Ты мой… И я никому не позволю забрать тебя у меня…
Джинни прижалась ртом к его губам и настойчиво поцеловала, зная, что Драко в любой момент может оттолкнуть её, как делал это раньше, но он ответил на поцелуй. Хвала Мерлину, он ответил на поцелуй! Его пальцы запутались в её волосах, наклоняя голову так, чтобы ему удобнее было скользнуть языком между её губ и углубить поцелуй. Она прижалась теснее, отдавая всю себя, целуя губы, лицо, спускаясь поцелуями вниз по шее и заставляя его невольно вздрогнуть. Они цеплялись друг за друга так сильно, так отчаянно, желая оказаться друг к другу так близко, как только возможно, не в силах противостоять этому влечению.
— Скажи это, — прошептал он куда-то ей в шею. — Мне надо услышать…
— Я люблю тебя, Драко, — выдохнула она, и голос оборвался, когда он снова её поцеловал. — И всегда буду любить.
Они бы не останавливались, если бы в палату не ворвался патронус.
— Кто-то идёт, — сообщил светящийся джек-рассел-терьер голосом Рона. — Нам надо убираться отсюда как можно скорее.
— Я вернусь, обещаю, — сказала она, затаив дыхание, поднимаясь и распрямляя мантию. Драко поднялся вслед за ней и притянул к себе для последнего томительного поцелуя. — Отдыхай. Я приду, как только смогу. Люблю тебя.
Обернувшись у двери, Джинни посмотрела на взлохмаченные волосы Драко и раскрасневшиеся от поцелуев губы. Он никогда не выглядел столь притягательно.
— Я люблю тебя, Джинни, — пробормотал он.
Она послала ему воздушный поцелуй и скрылась за дверью.
Когда Джинни и Рон вышли на улицу, то направились в разные стороны — каждый к себе домой. Однако вначале Джинни аппарировала на Эрл-Корт и поспешила прямиком к дому из красного кирпича. Взлетев по ступенькам крыльца, она позвонила в звонок. Секунду спустя дверь распахнулась, и на пороге стоял улыбающийся Саймон.
— То, насколько я талантлив, даже пугает, правда? — крикнул он куда-то вглубь дома.
Джон, показавшийся за его спиной, увидев Джинни, закатил глаза и закинул в рот пригоршню хлопьев из коробки.
— Пятнадцать минут назад он изрёк: «Смотри в оба, к нам должна заглянуть Джинни». Однажды я всё-таки научусь не заключать пари с тем, кто предсказывает будущее.
Джинни хихикнула, проходя в дом.
— Я только что виделась с Драко, — начала она.
— Мы заметили, — хмыкнул Саймон и подмигнул ей.
Джинни, покраснев, опустила голову, но усилием воли постаралась вернуть себе самообладание.
— Он в ужасном состоянии, — наконец выдавила она. — Ему дали зелье для восстановления памяти, но оно сработало как-то неправильно, ему было очень больно… Он так кричал…
Джон поморщился.
— Вот же чёрт! — выругался он с полным ртом хлопьев.
— Так что я зашла спросить, не хотите ли вы рискнуть и попытаться встретиться с ним?
— Можно подумать, мы смогли бы отказать, — фыркнул Саймон. — Скажи, что конкретно нам нужно сделать, и мы это сделаем.
— Нам не помешает маскировка, правда? — добавил Джон. — Мне всегда хорошо удавались маскировочные чары.
Джинни кивнула:
— Да, думаю, это отличная идея. Я уже заприметила несколько важных деталей, осталось лишь ввести вас в курс…
На продолжении следующих нескольких часов они обсуждали наиболее подходящую маскировку и нюансы её применения, а также когда лучше отправиться и что делать в случае, если придётся разделиться или кто-то пристанет с расспросами.
Настало время ужина, так что они просто заказали доставку китайской еды. Как вскользь заметил Саймон, из любимого ресторанчика Драко, и эта ремарка едва не заставила Джинни снова разрыдаться. Они сидели здесь, уютно устроившись на полу и поглощая палочками еду из бумажных коробочек, в то время как Драко томился в одиночестве в неприступных стенах палаты. Джон, заметив её грусть, легонько толкнул Джинни локтем.
— Мы же никогда не рассказывали тебе о том, как Драко впервые увидел компьютер, — и спустя минуту она уже смеялась, благодаря их стараниям.
Несколько часов спустя Джон спохватился, что Саймону надо рано вставать на работу. Джинни ещё с их первой встречи знала, что тот работает редактором футбольной колонки в «Гардиан».
Но Саймон лишь пожал плечами:
— Скажу боссу, что у меня семейные проблемы. Я ещё не использовал ни одного дня отпуска в этом году, так что у меня их достаточно накопилось. Он поймёт.
— А как вы объяснили отсутствие Драко владельцу ресторана, в котором он работает? — поинтересовалась Джинни, нахмурившись.
— Бен Гамильтон в больнице с острым менингитом. Крайне заразным. Посетители не допускаются.
— Тогда, похоже, я тут единственный, кому с утра на работу, — вздохнул Джон, вставая и потягиваясь. — Завтра я должен показаться в магазине хотя бы на несколько часов, прежде чем мы отправимся в клинику. Джинни, рад был тебя видеть, как и всегда, впрочем.
Он пожелал им обоим спокойной ночи и поплёлся наверх.
После его ухода, Джинни с Саймоном некоторое время сидели молча, затем выбросили упаковки из-под китайской еды, а остатки положили в холодильник. Джинни только собралась сказать, что ей уже пора домой, как Саймон, сложив руки на груди, прислонился плечом к кухонному шкафчику — он стоял сейчас на том же месте, где когда-то стоял Драко. В тот день она вывалила ему всю ту ложь, которую, как ей тогда казалось, должна была сказать.
— Спроси меня, — понимающе взглянул на неё Саймон.
Джинни моргнула, и несколько долгих мгновений пристально смотрела на него.
— Прошу прощения?
— Ты же хочешь задать мне вопрос, я это вижу, — продолжил Саймон. — Ты можешь облегчить душу, дорогая. Спроси меня.
Джинни опустила голову, рассматривая свои руки, но наконец, собравшись с духом, снова посмотрела прямо в его тёмные глаза.
— Как это всё закончится? — прошептала она. — Ты ведь знаешь точно, что должно произойти, разве не так?
Саймон откинул голову назад, упираясь затылком в деревянную дверцу шкафчика, и взглянул вверх на лампу, висящую как раз между ними.
— Будущее не увековечено в камне, Джинни, — медленно произнёс он. — Все события, что я вижу… Они могут измениться меньше чем через час. Люди принимают решения, выбирают, меняют мнение, каждый раз изменяя результаты сделанного выбора. То, что я вижу — всего лишь вероятности. Это исключительно информативные догадки, если сравнивать с предсказаниями обычных людей, но всё же… Это догадки.
— Но ты ведь знаешь.
— Да, — кивнул он. — Я знаю, как должен закончиться суд.
— Ты скажешь мне? — спросила Джинни с надеждой в голосе.
Саймон горько усмехнулся.
— Ты ведь знаешь историю о Кассандре, да?
— Конечно… Троянская принцесса, первая провидица…
— Которая была проклята так, чтобы люди никогда не верили ни единому сказанному ею слову, — закончил он. — Она не единственная, кто пострадал от этого проклятия. Всех провидцев ждёт та же участь. Я могу стоять здесь и рассказывать в деталях обо всём, что видел, а ты не поверишь мне.
— Но я поверю, — настаивала Джинни, невольно делая шаг вперёд, — я знаю, то, что ты видишь…
— Это либо то, что ты хочешь услышать, либо худший вариант из всех возможных, — перебил её Саймон. — В любом случае, что бы я ни сказал, это может не сбыться. Потому что уже то, что ты узнаешь об этом, может изменить конечный результат.
— Ты можешь сказать хоть что-то? — в отчаянии воскликнула она. — Драко считает, что заслуживает провести остаток жизни в Азкабане. Именно поэтому я хочу, чтобы вы с Джоном увиделись с ним, потому что он настолько…
Плечи Саймона поникли, он отвёл взгляд.
— Я знал, что до этого дойдёт, — тихо пробормотал он.
— Ты написал мне, что скоро что-то должно произойти… В том письме от Джона…
— И с того самого дня я жалею об этом.
— Почему ты не можешь мне сказать? Саймон, пожалуйста…
— Я не долбанный магический шар №8, Джинни! Ты не можешь просто встряхнуть меня и получить однозначные ответы на все свои вопросы, — выпалил он и щёлкнул пальцами.
Джинни тут же пошла на попятную:
— Я не имела в виду ничего такого…
— О, а я — да! Как такое может быть, что у меня нет всех ответов? Не переживай, ты не первая и определённо не последняя, кто считает, что я — никто иной как грёбаный оракул! — он подошёл к ней и взял за плечи. — Тебе предстоит так много работы, чтобы помочь Драко. Ещё ничего не кончилось, всё только начинается.
— Я знаю, — прошептала Джинни, и её нижняя губа задрожала. — Я просто… Я так устала, Саймон…
— Как и мы все, Джин, дорогая, — произнёс он, обнял её крепко и прижал к себе. — Хотел бы рассказать тебе, что видел, как вы с Драко живёте счастливо с кучей детишек, вечно путающихся под ногами, но... — он вздохнул и немного отстранился, чтобы посмотреть на неё, Джинни была тронута, увидев, что глаза Саймона выглядят немного более блестящими, чем обычно. — Это моё собственное проклятие, — вздохнул он, — я провидец, но не волшебник. Я вижу всё, что должно произойти с окружающими, но не могу сделать ничего, чтобы защитить их.
Её сердце, казалось, билось где-то в горле.
— Что ты видишь?
Саймон попятился и отвернулся, упёршись ладонями в кухонную тумбу.
— Драко никогда не восстановится до конца, — тихо произнёс он, избегая смотреть Джинни в глаза. — Это не значит, что он навсегда останется таким же, как сейчас, но по-прежнему будут важные куски его жизни, которые он не сможет вспомнить. Ему придётся работать над собой, чтобы принять эти пробелы в воспоминаниях и перестать зацикливаться на них.
— Вспомнит ли он ночь финальной битвы в Хогвартсе?
Саймон косо взглянул на неё.
— Видишь, это как раз один из тех вопросов, на которые я не могу ответить. Слишком многое поставлено на карту.
Джинни кивнула.
— Понимаю.
— Хорошо, а теперь, — выпрямился он, — пора отправляться спать. Не хочу, чтобы у тебя были мешки под глазами, когда ты придёшь увидеться с Драко.
Джинни улыбнулась, Саймон проводил её до двери и подал сумку, лежавшую на одном из стоявших рядом стульев.
— Драко так повезло, что у него есть вы с Джоном, — улыбнулась она, когда Саймон открыл дверь.
— Ты заставляешь меня краснеть, дорогая, — хмыкнул он, прислонившись к дверному косяку.
— Но ты ведь и так это знаешь, правда?
— Мы были выбраны быть с ним, — Саймон пожал плечами. — Всё предельно просто.
Его слова продолжали звучать у Джинни в голове весь вечер и даже на следующее утро, пока она собиралась в клинику святого Мунго. Она была счастлива за Драко. Ни Крэбб, ни Гойл, никто из его старых приятелей со Слизерина, с которыми он тусовался в Хогвартсе, и близко не шли ни в какое сравнение с Джоном и Саймоном. Драко обрадуется, увидев их снова, и это непременно поможет доказать ему, что битва ещё не окончена.
Воскресным утром они добрались до Холборна на метро и прошли сквозь окно универмага в клинику Святого Мунго без каких-либо происшествий. Никто не обратил на них внимания, когда они шли по холлу мимо людей с самыми невероятными недугами, ожидающих, пока целители их осмотрят. Мимо посетителей, мимо работников хозяйственного отдела, следящих за чистотой в коридорах и даже мимо странного администратора, создающего видимость страшной занятости. Джинни незаметно достала волшебную палочку и начала по очереди накладывать необходимые заклинания, чтобы убедится, что ни в ком из них не распознают запрещённых к допуску в охраняемое крыло посетителей.
— У меня от этого места мурашки по коже, — признался Саймон, когда они миновали вход в охраняемое крыло. В его речи, вопреки обыкновению, не звучал привычный шотландский акцент.
— Не распускай нюни, Кинки! — тут же откликнулся Джон. — Пора бы уже отрастить яйца!
— Свои отрасти!
— Тихо вы, — шикнула на них Джинни, неотрывно исследуя взглядом коридор, чтобы убедиться, что вокруг нет ни души. Её сканирующее заклинание показало отсутствие целителей в этом крыле. Джинни мысленно поблагодарила Мерлина за то, что воскресенья обычно не были столь занятыми днями, как все остальные. Она подвела друзей к двери в палату Драко, и те сняли маскировку, перед тем как следом за ней войти внутрь.
Драко лежал на кровати, закинув руки за голову и пялясь в потолок, но стал поспешно подниматься, едва она вошла.
— Джинни… — и в этот момент он увидел Джона и Саймона, Драко в мгновение ока вскочил с кровати, пересёк разделявшее их расстояние и обнял Саймона. — О Боже! — воскликнул он, смеясь, в то время как Джинни запирала дверь и накладывала на комнату заклинания от прослушки. — Вы пришли, вы действительно… — он обнял также и Джона, и это окончательно его растрогало. Повернувшись, Джинни заметила, что Драко в полном смятении обнимает Джона так сильно, словно тот — единственный путь к спасению. Джон успокаивающе погладил его по спине.
— Всё хорошо, друг, — прошептал он. — Мы рядом.
Внезапно Драко отодвинулся от Джона, сердито взглянув на него.
— Вы лгали мне, — заявил он тихо, но в голосе звучал металл, перевёл взгляд с Джона на Саймона и обратно. — Вы лгали мне все эти восемь лет, лгали обо всём.
Джон вздохнул:
— Драко…
— Нет, не надо делать вид, что я просто воспринимаю всё слишком близко к сердцу, — рявкнул тот, делая ещё один шаг назад. — Вы заставили меня жить как… человека без магии, убеждали, что я, вероятно, владею телекинезом, а не чарами, когда я передвигал предметы, не касаясь их…
Саймон нахмурился.
— Послушай…
— Ты — волшебник! — воскликнул Драко, указывая на Джона. — И ты тоже связан с магическим миром, — повернулся он к Саймону. — Неужели никому из вас никогда не приходило в голову, что я, вероятно, захочу вернуться в мир, которому принадлежу? А?
Джинни сделала несколько шагов вперёд, вставая между ними, и легонько надавив на его плечи, заставила Драко отступить.
— Успокойся, пожалуйста, — мягко проговорила она, ласково проводя ладонью по его щеке. — У них были на то причины. Они дадут исчерпывающие ответы на все твои вопросы.
Драко покачал головой, всё ещё тяжело дыша после такого всплеска эмоций.
— Я мог узнать обо всём восемь лет назад, — процедил он.
— Когда они и сами ничего не знали? Драко, они расскажут тебе правду… Они не в силах были ничего сделать до того дня, когда я столкнулась с тобой в парке. Я стала ключом во всей этой истории.
— Мы готовы всё объяснить, — добавил Джон. — Если только ты проявишь немного терпения и выслушаешь нас.
Драко опустил глаза, нашёл ладони Джинни и переплёл её пальцы со своими, перед тем как взглянуть поверх её плеча и встретиться глазами с Джоном.
— Ты ведь знаешь, что терпение не входит в перечень моих сильных качеств, — неохотно отозвался он.
Саймон фыркнул:
— Это уж точно не новость!
Драко улыбнулся, хотя улыбка и получилась слабой и неуверенной.
— Столько всего случилось с тех пор, как я видел вас двоих в последний раз, — пробормотал он.
— Не сомневаюсь в этом, — кивнул Джон, — но могу поспорить, ты всё ещё способен приготовить лучшую «Павлову»(1), которую мне только доводилось пробовать.
— А я не сомневаюсь, что по-прежнему могу надрать тебе зад в GTA, — добавил Саймон.
Драко засмеялся, и этот искренний смех разлился теплом по телу Джинни.
— Помечтай! Просто я давно не практиковался.
Джон достал волшебную палочку и наколдовал два стула для себя и Саймона, в то время как Джинни и Драко присели на край кровати. Джинни обняла его так крепко, словно боялась, что в любую секунду он может просто исчезнуть, растворившись в воздухе. И тогда они рассказали ему всё от начала и до конца — как Саймон отправился в Австралию на поиски Джона, о пророчестве, об их обязанности защитить его. Драко молча слушал, впитывая каждое их слово, пока Джон и Саймон говорили, ни на миг не переставая обнимать Джинни за плечи.
Когда они закончили, в комнате на несколько секунд повисла тишина.
— Так вот почему тебе всегда так везло в Национальной Лотерее! — наконец промолвил Драко.
Джон не смог сдержать смешок, а Саймон воскликнул, оправдываясь:
— Ой, подумаешь, я злоупотреблял своим талантом всего-то пару раз, и то лишь тогда, когда у меня возникали серьёзные проблемы с деньгами.
— Значит, вы стали моими друзьями только потому, что были обязаны.
Джон с Саймоном обменялись напряжёнными взглядами.
— Когда я услышал пророчество, ничто не заставляло меня следовать ему, — спокойно произнёс Джон. — Это было моим собственным решением — отправиться в Лондон и защищать тебя, как только смогу. Никто и ничто не обязывало меня. — Он наклонился чуть вперёд, упёрся ладонями в колени и со всей серьёзностью взглянул Драко в глаза. — Я ни разу не пожалел о своём решении, как и Кинки. Если тебе нравится думать, что мы здесь только из чувства долга, что ж, это твой выбор.
Драко молча покачал головой, теснее прижимая к себе Джинни.
— Вы простите меня за то, что я был таким придурком?
Саймон хмыкнул:
— Мы ведь всегда прощали.
Следующие несколько часов они словно навёрстывали всё невысказанное за время с их последней встречи. Джон и Саймон рассказывали истории и новости общих друзей. Драко говорил о том, как нелегко ему пришлось, пока он находился под стражей и во время лечения амнезии. Джинни встревожилась, когда в какой-то момент взглянула на часы и обнаружила, что время визита уже подходит к концу.
— Нам пора, — напомнила она, как только Саймон закончил рассказ об ужине с родителями Джулии. — Мне бы очень хотелось, чтобы мы могли остаться подольше, но…
— Я всё понимаю, — кивнул Драко, поднимаясь на ноги. Джон и Саймон тоже повскакивали со своих мест, они все ещё раз по очереди обнялись, каждый шептал что-то ободряющее Драко на ухо, заставляя того то смеяться, то едва не плакать. Наконец, когда пришла очередь Джинни прощаться, Драко притянул её к себе, выдохнув ей в волосы:
— Спасибо тебе.
Джинни счастливо улыбнулась, обнимая его в ответ.
— Для тебя — что угодно, — прошептала она и целомудренно поцеловала его в щёку, хотя Джон и Саймон понимающе отвернулись.
Они втроём вышли из палаты, вновь накладывая на себя маскировочные чары.
— Он не в таком уж плачевном состоянии, как я ожидал, — заметил Джон, когда они шагали по коридору. — Держится молодцом, что не может не радовать.
— Это по большей части ваша с Саймоном заслуга, — начала было Джинни, когда вдруг осознала, что Саймона нет поблизости. Нахмурившись, она обернулась, чтобы оглядеть коридор, по которому они только что прошли.
Но нигде не было видно высокого нескладного рыжеволосого подростка, на которого он должен был походить под личиной. Нет, он застыл там, всего в нескольких ярдах в своём собственном обличье, глядя на мальчугана лет трёх-четырёх. Тот стоял возле молодой светловолосой женщины, беседовавшей с целителем.
Мальчик выглядел маленькой копией Саймона.
— Вот дерьмо, — прошипел Джон. Он рванул назад, но было слишком поздно.
— Привет, малыш! — обратился Саймон к мальчику, который глядел на него снизу вверх любопытными карими глазами. — Как тебя зовут?
Молодая женщина, скорее всего мать мальчика, отвлеклась от беседы и поспешила взять сына за руку.
— Иди сюда, — холодно приказала она, — мы не разговариваем с незнакомцами.
Саймон перевёл на неё взгляд.
— Можно подумать, я незнакомец, — процедил он таким же холодным тоном.
Женщина потянула сына прочь, игнорируя Саймона, но тот вдруг резко подался вперёд, хватая её за руку и заставляя развернуться.
— Отпусти мою руку или я позову охрану, — пригрозила она. — Держись подальше от меня и моего сына.
Вспыхнув до самых кончиков ушей, Саймон разжал пальцы, и она, не мешкая, подхватила сына на руки и поспешила прочь. Саймон смотрел им вслед несколько секунд, в его широко раскрытых глазах сквозило отчаяние. Джон положил руку ему на плечо и попытался подтолкнуть в направлении выхода, но Саймон вывернулся из его хватки и закричал на весь коридор:
— Тебе было девять, Эйнсли, достаточный возраст, чтобы запомнить!
— Мы устраиваем сцену, — резко зашипел Джон, — а нам бы не помешало поскорее убраться отсюда…
— Это достаточный возраст! — не унимался Саймон. — Можно подумать, я незнакомец!
Окружающие: и целители, и пациенты, теперь удивлённо на них пялились. Джон был прав, им стоило убраться из Мунго до тех пор, пока кто-нибудь не решил поинтересоваться причиной их визита.
— Она меня знает, — упрямо бормотал Саймон, пока Джинни с Джоном пытались заставить его сдвинуться с места. — Она знает меня, знает… Ты мерзкая лгунья, Эйнсли!
— Мы уходим, — заявил Джон безапелляционно.
И тут, безо всякого предупреждения, Саймон резко свалился на пол между ними.
— Что происходит? — воскликнула Джинни.
Джон присел рядом с Саймоном, глаза которого стали ониксово-чёрными. И Джинни почувствовала, как воздух вокруг них завибрировал от сгущающейся в нём магии.
— Кинки, — предостерегающе воскликнул Джон, хлопая его по щекам. — Саймон, вернись! Вернись!
Позвоночник Саймона выгнулся под невероятным углом и глубокий, резкий голос, совершенно непохожий на его собственный, зазвучал из его раскрытых губ:
— Среди трёх рябин, в канун Дня Всех Святых…
— Вернись к нам, — взмолился Джон.
Джинни опустилась на колени рядом с ними. Люди вокруг продолжали поражённо глазеть. Кто-то побежал звать на помощь.
— …никому не удастся спасти волшебника от…
— Он так не терял контроль над собой на протяжении очень долгого времени, — пробормотал Джон, взглянув Джинни прямо в глаза. — Повторяй его имя. Его нужно вернуть обратно.
— Кто была та женщина?
— Его сестра. Чёрт, я знал, что этим всё и закончится, как только увидел её…
— …почив в месте, где небо встречается с землёй…
— Саймон, — промолвила она, беря его за руку. — Это Джинни, пожалуйста, вернись…
— Что здесь происходит? — главный целитель Мунго навис над ними, уткнув руки в бока и разглядывая их с подозрением. — Ваш друг поднял невероятную суматоху, взволновал наших пациентов!
— Всё, всё, всё! Мы уже уходим, — примирительно воскликнул Джон и, без предупреждения схватив Джинни и Саймона, аппарировал прочь.
1) Традиционный в Австралии и Новой Зеландии десерт, представляющий собой большой круглой формы торт безе со взбитыми сливками, украшенный свежими фруктами, в особенности клубникой, киви. Был изобретён и впервые приготовлен австралийским кондитером Гербертом Саксе в 1935 году. А назван Гарри Неирном, владельцем отеля «Эспланада» в Перте, в честь знаменитой русской балерины Анны Павловой.
Они переместились прямо на лестницу в доме Драко, Джона и Саймона и неуклюже попадали на ступеньки.
— Извини, — рассеянно пробормотал Джон, доставая волшебную палочку и левитируя всё ещё находящегося в трансе Саймона на второй этаж.
Джинни поднялась на ноги и последовала за ним, пока Джон не развернулся, остановив её в дверях.
— Кинки никогда не простит мне, если я позволю тебе видеть его в подобном состоянии, — извиняющимся тоном сообщил он. — Я потом тебе всё объясню, но сейчас подожди меня, пожалуйста, в гостиной.
Задетая тем, что ей не позволили помочь, Джинни всё же кивнула и вернулась на лестницу. Бесцельно пересекла фойе и вошла в гостиную, которая выглядела так, как должна выглядеть гостиная в доме, где живут холостяки. Огромный телевизор занимал почти целую стену, рядом с ним, на столике, были разбросаны пульты управления и игровые приставки. Мебель выглядела удобной, но была местами протёртой и в большинстве своём совершенно не сочетающейся. Жутко уродливый коврик перед диваном буквально резал глаза. На краю ещё одного журнального столика одиноко стояла забытая банка из-под пива «Гиннес», а рядом с ней валялся раскрытый выпуск «Тайм аут». Книжный шкаф, занимавший всю противоположную от входа стену, сверху донизу был заставлен книгами, начиная с коллекций Шелли, Йейтса и Элиота и заканчивая полным сборником работ П. Г. Вудхауса. Девяносто процентов из них принадлежали Саймону — ярому поклоннику английской литературы. На одной из полок стояли несколько старых путеводителей по Лондону, которые, вероятно, купил когда-то Джон, впервые приехав в Англию, как и каталоги досок для серфинга и гидрокостюмов, и, конечно же, здесь была целая полка кулинарных книг и томов о национальных кухнях — полка Драко.
Комната Драко в Малфой-Мэноре была словно в тысяче миль отсюда, даже близко не имея ничего общего с настоящим положением дел.
— Да уж, я больше ничего сейчас пока сделать для него не могу.
Джинни оглянулась на голос и увидела в коридоре Джона, вытирающего ладони о штаны. Он уже был в своём настоящем облике, без маскировки, — в Мунго он выглядел как неряшливый лысеющий мужчина — но встревоженное выражение по-прежнему не сходило с его лица.
— Больше? О чём…
— Знаешь, когда мы были детьми, у нас ведь случались всплески неконтролируемой магии? — спросил неожиданно Джон. — Когда мы расстраивались из-за чего-то или, наоборот, были взволнованы, тут же что-то происходило, стекло там разлеталось в соседней комнате…
— Конечно, — медленно кивнула Джинни.
— Так что… Чёрт! — вздохнул он. — Я не великий эксперт в подобных вещах. И Кинки всегда отказывался говорить об этом, поэтому всё, что я знаю, может оказаться лишь предположением.
Джинни присела на краешек дивана, терпеливо дожидаясь, пока он продолжит.
— Не знаю, объясняли ли вам это в Хогвартсе, — начал Джон, принявшись шагать из одного угла комнаты в другой, — но в Клонкарри один из наших предметов назывался Практическая теория. Согласно ей, воздух наполнен магическими потоками. Отличие магглов от волшебников заключается в том, что последние умеют манипулировать этими потоками, как раз для этого и предназначены наши волшебные палочки. Они своего рода проводники, насколько я понимаю. Мы можем управлять потоками и творить заклинания, поскольку магия откликается на наши действия.
— Серьёзно? — Джинни с интересом слушала, ловя каждое слово и немного сожалея, что в Хогвартсе не преподавали подобного предмета.
Джон кивнул и, сложив руки на груди, продолжил:
— В свою очередь, Провидцев от других волшебников отличает то, что простые маги лишь поверхностно связаны с магическими потоками через волшебные палочки. Что же касается Провидцев, то они пропускают потоки сквозь себя, словно… являются каналом или чем-то вроде того. Потому что «третье око» не появляется и исчезает, а просто есть. Если Провидец не умеет контролировать свои способности, то будет непрерывно изрекать пророчества одно за другим.
Джон на секунду умолк.
— Собственно, именно это сейчас Кинки и делает. Пророчествует. Одно за другим, без передышки.
Джинни поражённо прикрыла рот ладонью, её сердце билось где-то в горле.
— О Мерлин, — выдохнула она. — А он?..
— Нет, я слушал некоторое время, — поспешил разубедить её Джон. — Обычно в пророчествах используются одни эпитеты для конкретных людей, но я не услышал ничего ни об опустошённом человеке, ни о ком другом из нас.
— А Саймон вообще понимает, что происходит? Он осознаёт, где находится?
— Я не знаю, — беспомощно отозвался Джон, опускаясь на диван рядом с ней. — Как я уже говорил, он никогда не рассказывал об этом, хотя… — он разозлённо фыркнул: — И ситуация с Кинки куда хуже, чем у других Провидцев, потому что он не волшебник. Зачастую Провидцы используют свой дар, чтобы приостанавливать потоки магии, проходящие сквозь них, так что только действительно важные и сильные пророчества пробиваются сквозь барьер. Кинки же… Ему приходиться бороться с этим только силой воли. Он не может позволить себе слишком ярких эмоциональных всплесков, так как рискует потерять над собой контроль и впасть в состояние пророческого транса. Ему нельзя слишком волноваться, иначе он может сорваться. — Джон хмыкнул. — Его любимая история, как он начал пророчествовать в присутствии большой группы людей… Он был в университете, сдавал какой-то чертовски важный экзамен. Ему повезло, что экзамен был по поэзии Шекспира, так что никому не пришло в голову заподозрить странность в его поведении. — Джинни заулыбалась, а вот у Джона улыбка на лице постепенно угасла. — Он притворился, будто это всё просто шутка, но меня потом целый месяц мучили кошмары, как он начинает пророчествовать за рулём или ещё в какой-то опасной ситуации, а я не силах помочь.
— Бедный Саймон, — вздохнула Джинни, чувствуя, как её сердце сжимается от жалости.
— Я понял в тот момент, когда увидел Эйнсли, что он выйдет из себя, — признался Джон, качая головой.
Он снова поднялся и подошёл к книжному шкафу. Просунув руку за ряд книг, вытащил оттуда потёртую колдографию и молча протянул её Джинни. Она посмотрела на снимок, на нём были пятеро маленьких детей, одетых в мантии и посаженных в ряд на тахте. Они выглядели так, словно прикладывали максимум усилий, чтобы сидеть смирно, но самая младшая девочка всё равно тихонько хихикала, а два мальчугана в центре пихали друг друга локтями. Самый старший из них — беспечный мальчишка с радостными искорками в глазах, на вид лет десяти или одиннадцати — определённо был Саймоном.
— Грэхем, Логан, Эйнсли и Фиона, — назвал их по именам Джон, указывая на каждого по очереди. Логан и Эйнсли были светлоглазыми и белокурыми, а вот у Грэхема и Фионы были такие же тёмные волосы и глаза, как и у Саймона. Все дети имели импозантную внешность, характерную для представителей древних чистокровных семейств. — Мы как-то столкнулись с Фионой… Года три или четыре назад в Хогсмиде, она тогда была на пятом курсе Хогвартса. Кинки поздоровался с ней, а она проигнорировала его, сказав всем своим мелким слизеринским дружкам, что он… — голос Джона дрогнул, — …«мерзкий выродок».
— Это так несправедливо, — воскликнула Джинни с дрожью в голосе. — Такое отношение к сквибам!
— Так было всегда, — отозвался глухо Джон.
Он ещё несколько секунд рассматривал снимок, прежде чем убрать его прочь.
В доме стояла мёртвая тишина, так что Джинни могла расслышать непрекращающееся бормотание Саймона в комнате над ними. Казалось, поток предсказаний озвучиваемых им никогда не иссякнет.
На твоём пути трудности и препятствия, Джинни.
— Мерлин Всемогущий, — воскликнула она, садясь ровнее. — Это оно.
Джон повернулся к ней, приподняв в удивлении брови.
— Что — оно?
— Трудности и препятствия… Саймон, он предупреждал меня…
— О чём ты говоришь? Погоди…
Джинни вскочила с места, в отчаянии запустив руки в волосы.
— А ты использовал магию в Мунго…
— Мне пришлось, — принялся оправдываться Джон. — Иначе нас бы окружили люди, желающие собственными глазами увидеть настоящего Провидца, словно он своего рода цирковая лошадка… Подобное уже случалось прежде.
— Но теперь они вычислят, что ты был там, твоё имя всплывёт в записях, — простонала Джинни. — И Гарри… Ох, чёрт, Гарри может понять, что ты друг Драко, ведь он видел тебя в зале суда…
— Не думаю, — начал было Джон, но Джинни не обратила на него внимания.
— Всё может вскрыться, — прошептала она. — Я всего лишь хотела помочь Драко, но я сильно… О Мерлин!
— Ты ведь наложила те заклинания, помнишь? — продолжал настаивать Джон, поднимаясь ей навстречу. — Я видел, как ты творила их. Это были чары высшего класса, они полностью скрыли наши следы.
— Мой брат — ликвидатор заклятий, — пробормотала Джинни.
— Вот именно, — кивнул Джон. — Один мой друг из Клонкарри тоже. Если кто-то и разбирается в подобного рода чарах, то только ликвидаторы заклятий. Никто не сможет узнать, что мы были там, если только они не потратят кучу времени и энергии, чтобы отследить твои заклинания. Сейчас же всё, что у них есть, это мой магический след, который им ничего не даст.
— Но твоя палочка зарегистрирована в Министерстве, — напомнила Джинни, сцепив руки вместе. — Они в курсе, что ты иностранец, постоянно проживающий в Англии. Мерлин, Джон, если тебя из-за этого депортируют…
— Я не связан с Драко никоим образом, — заверил он, слабо улыбнувшись. — Всё, что знает Министерство, так это то, что я всё это время проживал в одном доме с двумя магглами. Вполне невинно.
Сердце Джинни билось так сильно, что ей едва удалось перевести дыхание, пытаясь его успокоить.
— Мы и правда приняли все меры, — рассуждала она уже более уверенным тоном, не сводя глаз с Джона. — Мы были осторожны. Мы продумали все варианты, если бы вдруг нас схватили.
— Не мы, а ты, — поправил её Джон. — Ты составила все планы, мы всего лишь дополнили их и неукоснительно им следовали.
— Тогда всё в порядке, — кивнула она. — Мерлин, всё в порядке.
Джон улыбнулся.
— Можешь оставаться здесь столько, сколько пожелаешь, но не думаю, что будет так уж весело. Я пойду посижу с Кинки ещё немного, попробую вернуть его обратно. У него будет сильно болеть горло, если это состояние затянется надолго, а больной Кинки — сущее наказание.
— Это может помочь? Звать его по имени?
— Я предпочитаю думать, что да, — выдавил Джон, отводя взгляд. — Как бы там ни было, я пойду играть в матушку-наседку до тех пор, пока он не вернётся…
— Тогда я лучше пойду, — заявила Джинни. — Не могу выразить свою благодарность за то, что вы сделали сегодня. Я давно уже не слышала, чтобы Драко так искренне смеялся.
— Это было несложно, — снова улыбнулся Джон. — Продолжай делать то, что ты делаешь. Позаботься о нём за нас.
Он провёл её до двери, где она обняла его на прощание и ушла, чувствуя, как на сердце стало немного легче. Джон был прав, Драко действительно выглядел значительно лучше, учитывая сложившуюся ситуацию. И, Мерлин, он сиял как рождественская ёлка, когда Джон с Саймоном вошли в палату… Джинни улыбнулась, подняв глаза к небу и наслаждаясь солнечными лучами. У него должно получиться вернуть воспоминания, особенно те, что касаются финальной битвы, и тогда он сможет доказать Визенгамоту свою непричастность к смерти Колина.
Но другие обвинения беспокоили её куда сильнее. Рон и Кэти Бэлл едва не погибли от неосторожных действий Драко… А ещё он был ответственен за проникновение Пожирателей смерти в Хогвартс в ту ужасную ночь, когда Билла покусал Грейбек. Улыбка сползла с её лица. И ведь Саймон сказал, что им ещё предстоит столько всего сделать, прежде чем судьба Драко будет предопределена.
Но Джинни была готова и хотела сделать для этого всё, что было в её силах. И это было главным.
Однако трудности встали на её пути уже следующим утром, как только она прибыла в Министерство и встретила в коридоре Перси… Она опять сильно опаздывала. Перси вместо того, чтобы высказать в её адрес очередную издевательскую ремарку, одарил обеспокоенным взглядом.
— Очень тщательно подбирай каждое слово, Джинни, — сказал он, как только они попали из зачарованного водопровода в камины в вестибюле Министерства.
— О чём ты говоришь? — в замешательстве переспросила она. — Что-то не так?
Перси схватил её выше локтя, притянув ближе, пока они вместе с остальным служащими шли по направлению к лифтам.
— Просто доверься мне, — отозвался он тихим обеспокоенным тоном, слегка склонив голову. — Говори лишь когда попросят, отвечай на вопросы, выдавая минимум информации, не сплетничай и не строй предположений… ничего лишнего. Просто сиди, заполняй документы и не высовывайся.
— Ты меня пугаешь, Перси, — пробормотала Джинни.
— Ты и должна быть напугана, — заявил он, сверля её взглядом своих голубых глаз. — Ты пока ни в чём официально не обвиняешься, но есть доказательства…
— Какие ещё доказательства?
— О Мерлин, просто веди себя подобающе, и никто тебе ничего не предъявит. Вчерашнее происшествие в клинике Святого Мунго, Джинни. У человека случился психический припадок прямо посреди толпы пациентов и посетителей…
Джинни едва сдержала грязное ругательство, готовое было уже сорваться с её губ.
— Я не имею к этому никакого отношения, — вместо этого выдавила она, а сердце ухнуло куда-то вниз. Грёбаный ад. Они с Джоном явно недооценили способность Гарри проследить за ними. — Понятия не имею, о ком ты говоришь и о каком происшествии идёт речь. Вчера я зашла туда спонтанно. Навещала… свою подругу по Хогвартсу, Беатрис.
— Очень хорошо, — Перси отпустил её руку. — Придерживайся данной истории и не отступай от неё ни на шаг. Они всё равно не восприняли жалобу миссис Гринграсс всерьёз, хотя целитель упомянул, что слышал твоё имя. В любом случае, мы скажем, что он, вероятно, ошибся.
Джинни нахмурилась.
— Миссис Гринграсс?
— Эйсли Кинкейд Гринграсс, — растолковал Перси. — Если и есть чистокровное семейство, которому не стоит переходить дорогу, так это Кинкейды. Ярые сторонники чистоты крови. Единственной причиной, по которой они не присоединились к Тому Риддлу, было то, что Киве Кинкейд, матери семейства, было видение, препятствовавшее этому. Все они свято верят в предсказания.
— Учитывая обстоятельства, оно сработало им на пользу, — заметила Джинни. — Так в чём заключалась жалоба миссис Гринграсс?
— Что-то о том, что в Мунго шатается всякий «немагический сброд», — закатил глаза Перси. — Вероятнее всего, это значит, что какому-то магглорождённому не повезло находиться от неё в радиусе пятидесяти миль. Но как бы там ни было, не высовывайся, не привлекай внимания и будь осторожна. Обещаешь мне?
— Обещаю, — кивнула Джинни.
Перси сжал её ладонь перед тем, как они зашли в лифт, и они больше не сказали друг другу ни слова.
Едва Джинни переступила порог Аврората, по её спине, вдоль позвоночника, побежали мурашки, а сделав пару шагов, она поймала взгляд Рона сквозь открытую настежь дверь его кабинета. Он неотрывно глядел прямо на неё несколько секунд, прежде чем тряхнуть головой и отвернуться. Она слабо улыбнулась в ответ.
Джинни так была занята, разглядыванием Рона, что не заметила Гарри, подошедшего с другой стороны.
— Как прошли выходные? Захватывающе? — спросил он.
Джинни подскочила от неожиданности, но быстро взяла себя в руки.
— Я даже говорить не хочу о процедуре с зельем, — проворчала она, шагая к своему столу. — Никто не предупредил, что это будет выглядеть так страшно, все были в ужасе.
— Малфоя перевели обратно в камеры предварительного заключения прошлой ночью, — как ни в чём не бывало продолжил Гарри, присаживаясь на край её стола и складывая руки на груди. — Лечение не возымело эффекта. До сих пор ничего не помнит.
Джинни постаралась придать своему лицу шокированное выражение.
— После всего этого? Мерлин, и что же теперь нам делать?
— Я думал, ты и так уже в курсе, — произнёс Гарри, глядя на неё в упор.
— И почему же?
— Разве ты не была вчера в Мунго?
— Была, зашла к своей подруге. Беа, она работает в отделе недугов от проклятий.
— И если я спрошу её о твоём визите, она будет знать, о чём речь?
— Конечно, — ответила Джинни, придав лицу выражение искреннего удивления, — а почему нет?
Гарри пожал плечами:
— Да просто так... Интересуюсь... Судебное заседание Малфоя назначено на понедельник, как сообщили мне сегодня утром. «Дырявый котёл», как и большинство Лондонских гостиниц, занят, начиная с выходных. Нас ждёт то ещё представление!
«Не попадайся на эту удочку, он специально тебя провоцирует», — напомнила себе Джинни и выдавила:
— Несомненно, — возвращаясь к стопке документов на своём столе.
Наконец, не найдя что добавить, Гарри направился в свой кабинет, и Джинни тихо вздохнула с облегчением.
Но Гарри не отстал. Всю неделю до суда над Драко он, а иногда и Ромильда, как бы невзначай задавали наводящие вопросы о том, чем Джинни занималась на прошлых выходных. Ромильда даже умудрилась упомянуть фамилию Кинкейд, что не могло бы яснее выдать предмет её настойчивости, даже если бы она начала размахивать красным флагом. Джинни неизменно отвечала на вопросы так спокойно, как только могла, пока Ромильда вовсе не прекратила своих попыток, едва не лопнув от досады.
Однако неделя прошла не только в обороне. Теперь Джинни точно знала, что именно должна сделать, чтобы выиграть дело Драко, и продолжала претворять в жизнь свои планы так тихо и незаметно, чтобы никому из отдела не пришли в голову даже малейшие подозрения на её счёт. И как бы сильно ей ни хотелось спуститься вниз, в камеры предварительного заключения, и увидеть Драко, Джинни сдерживала эти порывы. Саймон прислал совой короткую записку, в которой извинялся за происшествие в Мунго, доставившее ей столько хлопот. Он предусмотрительно не упомянул своего имени в послании и подписался «твой любимый шотландец», а Джинни не рискнула отправить сову с ответом — не хватало ещё, чтобы Гарри начал проверять почту.
И вот настала пятница. На понедельник было запланировано первое слушание по делу Драко, и Джинни пришла в зал суда, чтобы узнать, кто будет участвовать в процессе. Согласно процедуре, принятой для всех случаев, включающих подозрение или участие подсудимого в деятельности Пожирателей смерти, Визенгамот должен был услышать все подробности по делу, а также имя адвокатов защиты и обвинения.
— Пожалуйста, представьтесь для записи, — обратился к адвокату Кингсли.
Невзрачный волшебник с молочно-белой кожей, облачённый в серую мантию, почтительно склонил голову:
— Уильям Харпер из Бостона, — объявил он. — По делу «Драко Малфой против Магической Британии» буду представлять интересы Магического сообщества.
Секретарь суда сделал пометку в своём пергаменте росчерком пера. Сидящий рядом с Джинни Люциус Малфой фыркнул и тихо прокомментировал, так, чтобы услышала только она:
— Компетентный, но тот ещё козёл.
— Вы его знаете?
— Он представлял Британию на моём суде после Первой магической войны, — пожал он плечами. — Надеюсь, он будет не более удачлив и на суде против Драко.
Сам Драко сидел в деревянном кресле в центре зала, прикованный цепями к стулу по рукам и ногам. Складывалось впечатление, что ему наконец-то дали разрешение принимать душ на постоянной основе, его лицо и волосы выглядели чистыми и опрятными. Джинни, не скрываясь, вперилась в него таким жадным взглядом, как умирающая от жажды смотрит на родник с водой. Рон то и дело толкал её локтем под рёбра, но Джинни было плевать. Он уже ничего не сможет сделать, остались считанные секунды до того, как…
Кингсли со своей трибуны взглянул вниз на Драко.
— Мистер Малфой, — обратился он, — вы выбрали своего защитника?
— Да, ваша честь, — ответил Драко.
— Представитель защиты, пожалуйста, поднимитесь и представьтесь для записи.
Сидящий по другую сторону от Люциуса волшебник, Джайлс Монтгомери, семейный адвокат Малфоев, задвигался, собираясь встать. Но прежде чем он успел подняться на ноги, неожиданно другой голос прозвучал в зале заседаний.
— Джиневра Уизли из Лондона, — провозгласила Джинни, вскакивая со своего места. — По делу «Драко Малфой против Магической Британии» буду представлять интересы мистера Малфоя.
В повисшей после её слов оглушительной тишине только неверящий возглас Рона был ей ответом:
— Что ты сказала?
Тем временем оказавшийся на ногах адвокат Малфоев, начавший было собственное:
— Джайлс Монтгомери из… Ох, то есть… — повернулся к Люциусу с выражением полного замешательства на лице: — Если вы не нуждаетесь в моих услугах, я бы предпочёл, чтобы меня уведомили об этом заранее, мистер Малфой!
Люциус небрежным движением руки отмахнулся от него, даже не удосужившись повернуть голову в его сторону, всё его внимание было приковано к Джинни, она кожей чувствовала на себе его пытливый взгляд.
— Мисс Уизли, — начал Кингсли, его тёмное лицо потемнело ещё больше, на этот раз от гнева. — Прошу вас подойти к секции Визенгамота.
Джинни так сильно дрожала, что колени едва не стучали друг о друга, но всё же ей каким-то образом удалось, приложив титанические усилия, выбраться с ряда для наблюдателей, спуститься по ступеням и подойти к трибуне, напротив которой сидел Драко, не сводивший с неё глаз.
— Согласно закону, подзащитный может выбрать представителя защиты на своё усмотрение, — робко начала она, нервно подёргивая край рукава. — Нет никаких ограничений, касающихся того…
— Мисс Уизли, я обеспокоен тем, почему вы продолжаете открыто пренебрегать правилами Аврората, — громогласно заявил Кингсли. — Буквально несколько дней назад начальник вашего отдела заявил мне, что вы могли незаконно посетить подозреваемого, в то время как он находился в клинике Святого Мунго, а теперь вы заявляете, что будете защищать его в суде по обвинению в убийстве? — Кингсли ошеломлённо покачал головой. — Это как минимум конфликт интересов, а как максимум… Мерлин, я даже не знаю.
— Сумасбродный поступок, — закончил вместо него кареглазый волшебник — тот же, которого они с Роном встретили после процедуры лечения амнезии. — Мисс Уизли, вы отдаёте себе отчёт в том, что не являетесь подготовленным судебным адвокатом?
— Разумеется, — отозвалась она, едва раскрыв дрожащие губы.
— Как и в том, что именно вы являетесь аврором, разыскавшим и арестовавшим этого человека?
— Да, сэр.
— В таком случае, — он поёрзал в кресле, поправляя несуществующие складки на мантии и окидывая Джинни растерянным взглядом, — я не представляю, как мы можем допустить подобное, Кингсли.
— Как и я, — кивнул Шеклболт, и согласный ропот пробежал рядами представителей Визенгамота. — Мисс Уизли, вы являетесь аврором, а значит, представителем Министерства магии. Ввиду этого Визенгамот отклоняет ваше…
— Позвольте обратиться, верховный чародей, — поспешила вмешаться Джинни. — В данный момент это не является препятствием, — без лишних церемоний она сняла блестящий значок аврора со своей мантии и бросила на пол. — Я оставила своё заявление об отставке на столе мистера Поттера сегодня утром как раз перед тем, как прийти сюда. О чём вам официально сообщаю.
Кингсли откинулся на спинку своего кресла, качая головой с выражением полного неверия на лице, но прежде чем он успел хоть что-то сказать, по залу разнёсся отчаянный голос Рона:
— Нет! — воскликнул он, вскакивая на ноги, отчего Джинни повернулась, глядя прямо на него. — Джинни, что ты делаешь?
— Предотвращаю вынесение несправедливого приговора, — отрывисто произнесла она, именно так, как тренировалась говорить всю неделю, чётко и довольно громко, чтобы Визенгамот и все присутствующие смогли услышать. — Я единственная, кто знает историю исчезновения, психоза и настоящего ментального состояния мистера Малфоя от начала и до конца. Я единственная, кто может встать на его защиту. И предоставить именно ту защиту, в которой он нуждается и на которую имеет полное право по закону.
— Да она совсем выжила из ума, — фыркнул сердито Рон, но никто не обратил внимания на его замечание. Он снова опустился на своё место, продолжая бормотать себе под нос: — Совсем спятила, окончательно и бесповоротно…
У Джинни сжалось сердце, но она подняла голову и обвела взглядом представителей Визенгамота. Позади которых — хотя Джинни не заметила их прежде — сидели Джон и Саймон, глядящие на неё со свирепой решимостью. Поймав её взгляд, Саймон улыбнулся. Джон поднял сжатый кулак в знак солидарности, словно пытался сказать, что она всё делает верно. Было что-то в молчаливой уверенности, которую они излучали, их доверии, их вере в неё и её способности… Она безо всякого сомнения поступала правильно.
— Я приняла решение, — объявила Джинни. — И никто не сможет меня разубедить.
— Что ж, это, несомненно, весьма нестандартный случай, — заметил один из судей. — Но полагаю… Если мисс Уизли больше не является работником Министерства…
— Мистер Малфой, вы приняли окончательное решение относительно того, что вас должна защищать именно эта ведьма? — обратился к нему Кингсли.
На секунду повисла пауза, Джинни повернулась и посмотрела на Драко. Он встретил её взгляд, и его глаза сказали ей куда больше, чем мог он сам.
— Никому больше я не готов доверить свою судьбу, — тихо ответил он.
Сердце Джинни забилось быстрее, и она едва сумела сдержать улыбку.
— В таком случае, несмотря на моё предыдущее постановление, я принимаю данную кандидатуру как представителя защиты, — воскликнул Кингсли и ударил молотком. — Мисс Уизли, могу лишь надеяться, что вы полностью осознаёте, во что себя втянули.
— Спасибо за беспокойство, мистер Кингсли, — отозвалась она с куда большей уверенностью, чем чувствовала на самом деле.
Когда Визенгамот покинул зал суда, а Драко был доставлен обратно в свою камеру, Джон и Саймон, продвигаясь среди других ведьм и волшебников, пришедших увидеть процедуру, спустились с трибун, чтобы поговорить с ней.
— Ты держалась молодцом, Джинни! — воскликнул Джон, обнимая её. — Ты просто умница!
— Моё сердце до сих пор стучит как бешеное, — смущённо призналась она.
— На миг я забеспокоился, дорогая, — добавил Саймон, продолжая непрерывно оглядывать зал заседаний, словно был весь на нервах, что в его исполнении смотрелось странно. — Но это оно! Не отступай от намеченной цели, несмотря ни на что!
Рон тоже подошёл к ним, неодобрительно качая головой.
— Ты окончательно с ума сошла! — заявил он мрачно, не прекращая хмуриться.
— Ты, должно быть, Рон, брат Джинни, — улыбнулся Джон, протягивая ему ладонь. — Мы столько о тебе слышали!
Рон пожал-таки его руку, хотя поглядывал с опаской.
— Вы, я так понимаю, живёте вместе с Малфоем, — протянул он, переводя взгляд с Джона на Саймона и обратно. — И я о вас наслышан.
— Чудно, — откликнулся Саймон. — Надо будет как-нибудь выпить вместе чаю. Джонни?
— Нам пора, мы вырвались с работы буквально на часок, — дружелюбно пояснил Джон, хотя Джинни уже пришла в смятение от возникшей неловкости. — Джинни, оставайся на связи. Увидимся в понедельник на суде.
— Договорились, удачи вам! — улыбнулась она.
Джон и Саймон попрощались с ней и Роном и вышли из зала суда вместе с другими посетителями. Люциус Малфой и Джайлс Монтгомери также шли в потоке волшебников, адвокат продолжал жаловаться на то, что был поставлен в неловкое положение. Люциус на миг встретился взглядом с Джинни и коротко кивнул, прежде чем отвернуться и с важным видом покинуть помещение. Джинни была поражена тем, что смогла заслужить одобрение самого Люциуса Малфоя. Пусть даже продемонстрированное подобным образом — но всё же! На данном этапе этого было вполне достаточно.
— Прежде чем ты станешь вновь обзывать меня сумасшедшей, — начала Джинни, заметив, что Рон открыл было рот для продолжения своей тирады, — тебе следует знать, что я совершенно чётко представляю, что делаю. И я полностью осознаю, во что ввязалась.
— В таком случае, ты действительно не жалеешь, что пустила коту под хвост свою карьеру аврора? — воскликнул он возмущённо. — Джинни, ты один из лучших авроров в отделе… Точнее, была им, но я просто не…
— Я никогда не мечтала стать аврором, — возразила она, пожав плечами. — Неужели ты не понимаешь? Я пошла в Аврорат только из-за Гарри, но тем не менее почерпнула для себя много хорошего из этой работы.
Рон вздохнул и поплёлся за ней к выходу из зала суда.
— Ну… Вижу, ничто не заставит тебя передумать, — пробормотал он. — Но я по-прежнему не одобряю твоего поступка.
— Знаешь, в одном ты прав, я ни за что не отступлю.
— Полагаю, в таком случае я остаюсь единственным ответственным аврором по этому делу, — предположил Рон.
— И как ощущения? — спросила Джинни, поворачиваясь к нему. — Минимум работы и вся слава. Повезло тебе!
— Ха-ха, очень смешно, — фыркнул Рон, ускоряясь, чтобы поравняться с ней. — Но учти, я не собираюсь выступать в его защиту, Джинни.
— А никто и не говорил, что ты должен. Я позабочусь об этом сама.
Рон снова шумно вздохнул, но промолчал, продолжая молча шагать рядом с ней, пока они поднимались по лестнице, ведущей из Отдела тайн.
— Можно мне присутствовать, когда Гарри узнает? — наконец спросил он. — До смерти хочется увидеть, как он…
— Джинни!!!
— Ох, — тихо произнесла она, как только они увидели Гарри, выходящего из лифта в другом конце коридора. — Могу поспорить, твоё желание сбудется прямо сейчас.
Гарри направился к ним, держа в руке смятый кусок пергамента.
— Что. Это. Такое?! — отрывисто прорычал он, махая пергаментом перед их лицами.
— Моё заявление, — ответила Джинни. — Об увольнении.
— Но… Но ты не можешь просто взять и уволиться!
— Вообще-то, могу, — спокойно возразила она, складывая руки на груди. — Я несчастлива и недовольна своей работой. Я намерена найти себе применение в другой сфере.
— Ты собираешься помогать Малфою, — выплюнул Гарри, обличительно указывая на неё дрожащим пальцем. — Я знал, знал, что между вами двумя что-то происходит, я так и знал!
— Почему это должно тебя волновать, в любом случае? — возразила она. — Ты больше не мой босс, и уже давно не мой парень. Тебя совершенно не должно заботить, что я делаю со своей жизнью. Хотя не скажу, что тебя это хоть когда-то особо волновало.
— Джин, — предостерегающе окликнул её Рон.
— Отлично, — отозвался Гарри, на удивление ровно и спокойно. Он опустил руку. — Значит, так всё и будет.
— Я рада, что ты наконец прислушался к голосу разума.
— Имей в виду, если меня вызовут давать показания против Малфоя… А так скорее всего и будет… Я не собираюсь делать никаких поблажек, даже тебе.
— Я и не рассчитывала на то, что будешь, — ответила Джинни, хотя крупица сомнения всё же забралась в её сердце.
Слово Гарри имело достаточный вес в Волшебном сообществе. Какой вес будет иметь её слово против его?
«Нет, это слова той, прошлой Джинни, — строго сказала она себе. — Он больше не будет диктовать, что мне делать. Я ему не позволю!»
— Увидимся в суде, — протянул Гарри, хотя выражение его лица чётко давало понять, что они только что объявили друг другу войну.
— Увидимся в суде, — эхом отозвалась Джинни.
Не желая больше бродить вокруг да около, она извинилась перед Роном и направилась туда, куда, собственно, и собиралась.
Камеры предварительного заключения выглядели так же, как Джинни привыкла их видеть — тихими и пустыми, а единственными её спутниками были лишь мерцающие факелы, не то что во время многочисленных судебных разбирательств над Пожирателями смерти. Нормальные люди, то есть среднестатистические представители волшебного сообщества Великобритании, не бывали здесь, внизу, где помещение тонуло во тьме и сырости, тишине и одиночестве. Это место было рассчитано всего на нескольких заключённых одновременно. Когда она подошла ко входу к камерам предварительного заключения, то по-обыкновению показала охранникам свой министерский пропуск.
— Вам больше не стоит показывать этот пропуск, мисс Уизли, — заметил один из них. — Да и незачем.
— Ох… вы правы, — торопливо пробормотала она, краснея. Разорвала пропуск на несколько частей и бросила в сумку. — Позволено ли мне по-прежнему пройти внутрь?
— Конечно, вы же представитель защиты и всё такое прочее, — они распахнули перед ней дверь, приглашая пройти.
Когда Джинни шла по коридору, то заметила Драко, стоящего у дверей своей камеры и словно ожидающего её визита. Он протянул к ней руки сквозь решётку, и Джинни тут же поймала их, пылко целуя и радуясь, что Антимагический купол не был снова установлен по его прибытии из Мунго.
Драко, словно прочитав её мысли, прошептал:
— Они обещали прийти сегодня ближе к вечеру, чтобы восстановить то заклинание, о котором ты мне рассказывала. То самое, которое заставляет тебя держаться от меня на расстоянии.
— Так они всё-таки наложат его снова, — горько прошептала она, снова целуя его ладони. Ей всегда нравились его сильные руки с длинными пальцами, а особенно грация их движений. Но уже через мгновение он убрал руки, так что Джинни поспешно открыла дверь, вошла в камеру и бросилась в его объятия, ощущая, насколько важное место он занимает в её жизни. Сейчас Драко выглядел так, словно вот-вот может сорваться, в глазах снова промелькнуло то дикое выражение, которого она не видела неделями, даже месяцами, и отчаяние, с которым он прижимал Джинни к себе, лишь подтверждало её худшие опасения.
— Надеюсь, ты не против, — тихо пробормотала она, поднимая голову и улыбаясь ему. — Я не могла допустить даже мысли, что тот адвокат будет защищать тебя.
— Против? — переспросил Драко, отвечая ей такой же улыбкой. — Едва ли. Я бы объявил им твоё имя, не мешкая, если бы только знал, что ты готова взяться за мою защиту в суде.
— Но ты ведь слышал, что они сказали, — прошептала Джинни. — Я не прошла должной подготовки. Никогда прежде не делала ничего подобного, даже не знаю…
— Я в тебя верю, — пробормотал он, проводя ладонями вверх и вниз по её спине, и касаясь лба лёгким поцелуем. — Ты отлично справишься.
Джинни спрятала лицо у него на груди, тяжело дыша. Его вера в её силы была поразительна. Как ей удалось заслужить такое безграничное доверие с его стороны?
— Могу я признаться тебе кое в чём? — спросил Драко несколько минут спустя.
— Ты можешь рассказать мне обо всём на свете.
— Думаю… То есть мне кажется, я вспомнил нечто важное.
Джинни испуганно подняла голову:
— Что именно?
— Сам не могу понять до конца. Какой-то предмет мебели, больше всего похожий на шкаф, как мне кажется, — Драко нахмурился и закрыл глаза, словно разглядывая картинку на внутренней стороне век. — Я могу чётко представить его… Да, узкий высокий шкаф с двумя навесными дверцами. И я чувствую, что это очень важно, но не могу вспомнить почему.
— Сосредоточься на этом воспоминании, так же как ты сделал это со снимком, который нашёл в своей комнате, — с нажимом произнесла Джинни. — Всё, что я могу сказать — это связано с одним из выдвинутых против тебя обвинений. Если только ты не вспомнил ещё чего-нибудь…
— Вообще-то, вспомнил… — он снова посмотрел ей в глаза, но на этот раз более жадно. — У меня появилось два новых воспоминания с тех пор, как мы виделись в последний раз. Шкаф и ещё одно о том, как… кто-то стал невидимым в… поезде?! — он склонил голову, громко хмыкнув: — По-моему, в этом нет вообще никакого смысла!
— Как по мне, в этом есть смысл, — медленно протянула Джинни, вспоминая рассказ Гарри о том, как он шпионил за Драко в «Хогвартс-Экспрессе», прячась под мантией-невидимкой. — Просто постарайся подумать об этом отстранённо. Попробуй воскресить в памяти как можно больше деталей, а потом собери их воедино в своей голове — и ты вспомнишь.
— Я повторяю себе это снова и снова, — Драко положил подбородок на её голову и прижал Джинни теснее к себе. — Я уже столько всего вспомнил с тех пор, как мы… То есть, возможно, это не так много для тебя, но для человека, который не сумел воскресить ни единого воспоминания за восемь лет… Это существенный шаг вперёд.
— Продолжай стараться вспомнить как можно больше, — тихо сказала Джинни. — Только так я смогу помочь тебе — когда ты вспомнишь, что произошло.
— Конечно, — выдохнул Драко и наклонил голову, чтобы поцеловать её, так страстно, что у неё перехватило дыхание. — Ti amo, — прошептал он. — Je T'aime.
— И я тебя люблю, выпендрёжник, — пробормотала Джинни ему в губы. — Отдохни хорошенько за выходные. Выспись, помедитируй, сделай всё, что нужно.
— И ты, Джин.
Он разжал объятия, как ей показалось, с некоторой неохотой, и отпустил её.
Яркое полуденное солнце резало глаза, когда час спустя Джинни покинула Министерство. Она несла в руках обычную картонную коробку с несколькими личными вещами, которые забрала со своего рабочего места в Аврорате. Поразительно, как быстро ей удалось собрать вещи и покинуть место, где она проработала последние пяти лет. Дэнни О'Коннел и Анджелина Джонсон выразили сожаление по поводу её ухода и пообещали в скором времени прислать сову. Другие же авроры просто молча наблюдали за тем, как она пакует вещи, с таким видом, словно она предала их.
И вот теперь она безработная. Джинни вздохнула и вошла в свою квартиру, бросив коробку у двери. Скинула с плеч свою тяжёлую алую аврорскую мантию, радуясь, что больше никогда не придётся снова надевать эту отвратительную униформу, и бросила в корзину для белья в ванной.
— Вот так и начинается новый этап моей жизни, — провозгласила она пустой квартире. Джинни понравилось, как это прозвучало. Ещё столько всего предстояло сделать: провести исследования по делу Драко, приготовить для суда материалы, которые она принялась собирать уже с начала этой недели, но она должна отложить всё это ненадолго. Сейчас у неё была важная встреча в Кенмаре. Схватив пиджак и сумочку, Джинни вышла из квартиры.
Огромный стадион, который квиддичная команда «Кенмарские коршуны» называла домом, возвышался над ней в ярких лучах заходящего солнца, и Джинни уверенно зашагала по направлению к полю. Крики и ругательства доносились до неё, и, подняв голову, Джинни увидела по меньшей мере человек двадцать в изумрудных тренировочных мантиях, которые носились туда-сюда по воздуху на спортивных мётлах.
— Нет, левее, левее!!! — по стадиону разнёсся пронзительный звук свистка. — Макнамара! Ты вообще различаешь, где право, а где лево?
Джинни взобралась на ближайшую трибуну и заметила, как во время завершения манёвра ловец облажался. Тренер взлетел в воздух на своей метле, присоединяясь к команде, и начал, яростно размахивая руками в воздухе, отчитывать всех, распинаясь о том, как следует играть. Как только он закончил и дал отмашку на завершение тренировки, вратарь «Коршунов» заметил Джинни и подлетел ближе.
— Уизли! — воскликнул он, радостно маша ей рукой. — Всё путём?
— Всё отлично, Вуд, — кивнула она, подходя к краю трибуны. — Кэти Бэлл рассказала мне, что в вашей команде есть вакантное место — это правда?
Оливер Вуд завис в воздухе, держась рукой за поручень трибуны и тяжело дыша.
— Так и есть, — кивнул он. — Динсмор получил травму в прошлом месяце, а наши запасные игроки были, скажем так, не на высоте. Нам определённо нужна свежая кровь.
— А мне нужна новая работа, — улыбнулась Джинни. — Мы можем помочь друг другу.
— Новая работа? — удивлённо переспросил Оливер. — Разве ты не ав..?
— Больше нет, — перебила она.
— Тренеру однозначно понравится идея заполучить в команду сестру Чарли Уизли, — размышлял Оливер вслух, обращаясь скорее к самому себе, чем к ней. — И ты довольно хороша, насколько я помню…
— Всё что я прошу — возможность пройти пробы в команду, — заявила Джинни. — Не надо гарантировать мне место.
— Я обсужу это с тренером, — решил Оливер. — Мы будем играть на выезде следующие три недели, но по возвращении…
— Мне подходит, — согласилась Джинни. — В любом случае, у меня будет не так много свободного времени в следующие несколько недель.
— Ну тогда договорились, — улыбнулся Оливер, крепко пожимая ей руку. — Я всё устрою.
Время как ничто другое усиливало ощущение расстояния. После встречи с Оливером в Кенмаре Джинни провела остаток вечера пятницы в одиночестве, поужинав за просмотром посредственной передачи на «Четвёртом канале» и раньше обычного отправившись спать, после того как выбранная книга оказалась не слишком интересной. Но стоило только закрыть глаза и погрузиться в дрёму, как поджидавший во снах Драко всплыл в сознании — он смеялся и играл в регби с друзьями на залитой солнцем поляне в парке. По-особенному глядел на неё сверху вниз, так, словно во всём мире не было никого более обворожительного и важного, чем она, и его серые глаза лучились желанием и любовью. От этой картины и от любви, разрывающей изнутри, сердце сжалось от боли, стуча так сильно, словно рвалось из груди.
Но в субботу, когда Джинни проснулась с блеском в глазах, вся тяжесть и непомерность стоявшей перед ней задачи неожиданно обрушилась на неё, накрыв будто снежной лавиной. Она же согласилась защищать человека, проступки которого казались непростительными, человека, которого ненавидел весь магический мир. Обвиняемого в убийстве, который к тому же не мог вспомнить ни того, виновен ли в этом страшном преступлении, ни того, может ли летать на метле. Выдвинутые против Драко обвинения были столь многочисленны, столь разнообразны — начиная с обвинения в применении смертельного проклятия и заканчивая подверганием детей опасности, — что Джинни терялась, за какое следует браться первым. Она не могла сказать, что хоть на секунду пожалела о своём решении взяться за это дело. И уж точно не собиралась сожалеть об увольнении с работы, которая в первую очередь никогда ей и не нравилась, но понимала, что оказалась не в своей стихии, и всецело осознавала это.
Однако её молитвы были услышаны, причём довольно быстро. Днём Рон с Гермионой пригласили её к себе на обед в их дом на окраине Хогсмида, так что уже к полудню Джинни баюкала на руках малыша Хьюго, пока Роза с Гермионой играли в школу. Ей была по душе тихая уютная атмосфера, а племянник и племянница совершенно её очаровали.
— А теперь, мамочка, — с важным видом вещала Роза, выглядевшая уменьшенной копией Гермионы, — сколько будет десять умножить на десять?
Гермиона нахмурилась и изобразила сложный мыслительный процесс.
— Эта задачка не из лёгких, мисс Уизли. Боюсь, я не совсем уверена, что знаю ответ.
— Мамочка, это будет сто! — воскликнула Роза, уперев маленькие кулачки в бока. — Сто! Это же так просто!
Гермиона и Джинни дружно засмеялись, и даже Хьюго не остался в стороне, выдав булькающий звук, похожий на смешок.
— Может, поменяемся, Роза? И я немного побуду учителем, — предложила Гермиона.
— Но ты всегда задаёшь очень сложные вопросы, мамочка, — пожаловалась Роза.
— Нет вопроса, на который нельзя было бы найти ответ, — спокойно парировала Гермиона. — И я ведь уже рассказывала тебе, как именно находить ответы, не правда ли? Тебе всего-то нужно найти правильную книгу.
И в этот момент словно маггловская лампочка вспыхнула в голове Джинни. Ведь она точно также мучилась, не зная, как подступиться к делу Драко, когда одна из самых выдающихся ведьм своего поколения сидела на расстоянии буквально нескольких футов. Если уж Гермионе не удастся ей помочь, тогда не сможет никто.
Чуть позже Гермиона заканчивала готовить обед для детей и Рона, занятого уборкой сорняков в огороде на заднем дворе.
— Гермиона… — позвала Джинни.
— Вчера вечером Рон рассказал мне о том, что ты собираешься делать, — тихо отозвалась та, а потом куда громче крикнула, чтобы услышал Рон: — Мы с Джин пойдём поедим на веранде, дорогой. Можешь проследить, чтобы Рози и Хьюго съели всё, что я для них приготовила?
Рон просто кивнул с набитым ртом и взялся за ложечку Хьюго.
Джинни последовала за Гермионой наружу, к столику для пикника, и они заняли места друг напротив друга.
— Рон не одобряет твоей затеи, ты же знаешь, — начала Гермиона, расправляя салфетку на коленях. — Он считает, что ты пустила под откос всю свою жизнь и карьеру.
— Знаю, — хмуро отозвалась Джинни, ковыряя вилкой пастуший пирог. — Он довольно красочно высказался вчера на этот счёт.
— Он просто хочет лучшего для тебя. — На несколько секунд повисла тишина, пока они молча жевали обед. — Что ты собираешься делать теперь? — наконец, спросила Гермиона. — У тебя есть какие-то варианты трудоустройства?
Джинни рассказала о том, как договорилась о пробах в команду «Соколов», не скрывая восторженного предвкушения.
— Честно говоря, я не уверена, что дотягиваю до уровня игроков команды, — признала она, — ведь «Соколы» предпочитают куда более агрессивную стратегию игры, чем та, к которой я привыкла. Но уже то, что они готовы провести пробы для меня, значит, что их согласятся провести и другие команды. Также мне известно, что «Селькиркские скитальцы» и «Гарпии» ищут новых игроков.
— Чудесно, — искренне улыбнулась Гермиона. — Надеюсь, ты найдёшь команду, которая придётся тебе по душе.
Они снова замолчали, так что слышно было, как Роза на кухне задаёт Рону ещё больше математических вопросов.
— Ты ведь понимаешь, что пытаешься прыгнуть выше головы, согласившись на это дело, не так ли? — спросила Гермиона. — Защищать Пожирателя смерти, не будучи даже дипломированным адвокатом!
Джинни покрутила вилку в руках.
— Я не питаю никаких иллюзий по поводу его полной невиновности, — осторожно сказала она. — Если ты об этом спрашиваешь.
— Не совсем.
— Я прекрасно понимаю, что Драко может оказаться виновен во всех предписанных ему преступлениях… — у Джинни перехватило дыхание, и ей пришлось умолкнуть на миг, чтобы сглотнуть возникший в горле ком. — И я также знаю, что, несмотря на все мои усилия, он может в итоге оказаться в Азкабане до конца своих дней. Но… Я не могу позволить этому случиться, даже не попробовав сражаться за него. — Она подняла голову и взглянула Гермионе прямо в глаза. — Никто другой не будет так же биться за него. Я единственная, кто у него остался во всём мире.
Гермиона потянулась через стол и накрыла руку Джинни ладонью, сжав её.
— Тебе предстоит сложный путь, — сказала она. — Суды зачастую — весьма утомительный и изматывающий процесс.
— Я знаю и мне плевать, — отрезала Джинни, качая головой. — Я обязана сделать это. Ради него.
Гермиона понимающе улыбнулась и взглянула в сторону кухни на собственную семью. Рон зачаровал ложку Розы так, чтобы она летала вокруг, словно метла, и дочка смеялась и открывала широко рот, когда та подлетала к ней. Рон улыбался в ответ и гладил её по кудрявым волосам, пока Рози пережёвывала еду.
— Рон сказал мне, что Малфой стал теперь совершенно другим человеком, — заметила она.
— Так и есть. Ты бы его даже не узнала.
— Мне кажется, война всех нас изменила… Кого-то больше, кого-то меньше, — кивнула она задумчиво, глядя в свою тарелку. — Рон рассказал мне обо всех подробностях дела — где был Малфой, когда его нашли, о его диссоциативной фуге. Я прочла несколько книжек по маггловской психологии, и то, что случилось с ним, звучит ужасно.
— В таком случае, ты поможешь мне? — спросила Джинни. — Я не прошу тебя прийти и выступать бок о бок со мной, но если ты хотя бы подскажешь с чего начать, указав правильное направление исследования…
— Конечно, я помогу, Джинни, — ответила Гермиона. — И поскольку я знаю, что суд должен начаться уже в этот понедельник, думаю, я могу попросить Рона присмотреть за детьми, пока мы будем в библиотеке. Мне кажется, нам стоит пойти туда прямо после обеда.
Джинни едва удалось сдержать счастливую улыбку:
— Я так тебе благодарна, ты даже представить себе не можешь, насколько важна твоя помощь для меня. Для нас.
— В таком случае, доедай скорее свой пирог, — заявила Гермиона, слегка краснея. — Нам предстоит провести в библиотеке довольно много времени.
Джинни почувствовала, будто огромная тяжесть наконец-то свалилась с её плеч. Быстро покончив с обедом, она договорилась встретиться с Гермионой возле входа в библиотеку, так как надо было ещё забежать домой за бумагами по делу Драко. Аппарировав во внутренний дворик рядом со зданием, где была расположена её квартира, Джинни взлетела по ступенькам и поспешила внутрь.
Она почувствовала, что что-то не так, едва коснулась ручки входной двери, но поскольку уже опаздывала на встречу с Гермионой, то действовала слишком быстро, чтобы обратить на это внимание. Так что Джинни оказалась совершенно не готова к тому, что открыв дверь, обнаружит в своей гостиной Люциуса Малфоя.
В один миг в руке оказалась волшебная палочка, тело приняло оборонную стойку, а с губ готово было сорваться опаснейшее из всех известных ей проклятий. Люциус и бровью не повёл.
— Закройте дверь, — произнёс он ровно, но с таким выражением лица, словно она непонятливый ребенок. — Не хочу, чтобы сюда сбежались перепуганные магглы.
— Говорите, что вам нужно, иначе Статут о секретности будет нарушен, — прошипела Джинни.
Люциус нахмурился и взмахнул палочкой, Джинни насторожилась, но уже через секунду успокоилась — слегка, — увидев, что он просто закрыл заклинанием дверь, а не пытался напасть.
— Вы же прекрасно понимаете, что я не собираюсь вас атаковать, — фыркнул он. — Это очевидно.
Он был прав. С момента окончания войны, вне зависимости от того, каким немыслимым способом ему удалось избежать наказания по выдвинутым против него обвинениям, Люциус Малфой был добропорядочным и законопослушным волшебником, как и любой другой представитель магического мира. Любой проступок легко разрушил бы с трудом обелённую репутацию и существенно снизил бы шансы сына на оправдательный приговор, а глубоко в душе Джинни была уверена, что Люциус никогда бы не сделал ничего, что могло навредить его единственному наследнику.
Медленно, очень медленно она опустила палочку и, расправив плечи, произнесла:
— Говорите уже, зачем пришли. Я, вообще-то, спешу, и меня уже ждут в другом месте, — добавила она для убедительности.
Люциус скривился, озираясь по сторонам в поисках кресла, но найдя его, всё же засомневался и остался стоять.
— Не буду делать вид, что отношения между нашими семьями хоть когда-то со времён окончания войны были… радушными, — начал он. — Мы по-прежнему не друзья, точно так же, как твои родители по-прежнему небогаты.
Джинни пропустила мимо ушей эту шпильку.
— И что вы хотите этим сказать?
— Я хочу сказать, что одобряю твоё решение защищать моего сына в суде… — слова явно давались ему с большим трудом. — Но мне нужны гарантии, что ты в первую очередь печёшься о его интересах. — Люциус ухмыльнулся, и выражение лица в этот момент сделало его невероятно похожим на Драко. — Как знать, что ты не собираешься просто доставить его прямиком в руки дементров Азкабана?
— Почему же в таком случае вы одобрили мою кандидатуру? — спросила Джинни.
Люциус нахмурился.
— Драко тебе доверяет, — пояснил он и добавил фыркнув: — И я не слепой, я же вижу, как он смотрит на тебя.
Холодок пробежал по позвоночнику. Именно этого Джинни боялась больше всего — того, что Люциус узнает глубину её чувств к Драко и их взаимности.
— Он любит меня, — выпалила она дерзко. — А я люблю его. Вас это тревожит?
— Какое это имеет значение?! — выплюнул Люциус, тем самым давая понять, что всё же тревожит. — В любом случае, я не могу ничего изменить. И больше всего меня волнует одно — чтобы он никогда не оказался за решёткой Азкабана.
— Для меня это тоже важнее всего, — призналась Джинни. — Даю вам слово, что сделаю всё, что в моих силах, чтобы Драко оказался на свободе.
Люциус коротко кивнул и расправил складки мантии.
— Тогда нам следует обсудить вопрос компенсации, — продолжил он. — Я готов…
— Мне не нужны ваши деньги.
Он вскинул бровь.
— Прошу прощения?
— Я ничего не прошу, — твёрдо сказала Джинни. — Я делаю это не для вас, а для Драко.
— Каковой ни была бы твоя мотивация — пускай, значит, сойдёмся на этом. — Люциус сделал несколько шагов в сторону двери, но остановился и обернулся, взглянув на неё. — Я делаю подобное предложение лишь раз, — известил он.
— В таком случае, вы и отказ получите лишь раз, — парировала Джинни.
Люциус снова кивнул:
— Тогда до понедельника.
Он открыл дверь, вышел на порог и аппарировал, прежде чем дверь успела закрыться за его спиной.
* * *
Двадцать минут спустя Джинни встретилась с Гермионой на ступенях библиотеки, сжимая в руках папку с делом Драко.
— Извини, меня задержали, — сказала она, не желая вдаваться в подробности.
Гермиона понимающе улыбнулась и повела её в фойе библиотеки.
Джинни было стыдно признаться, что прежде она ни разу не посещала библиотеку Агриппы Неттесгеймского в Косом переулке. Фойе демонстрировало величие и торжество разума. Джинни с Гермионой пересекли зал по мраморному полу, узор которого состоял из чёрных и белых квадратов, прошли мимо тёмных витиеватых колонн, поддерживающих арочный потолок, с которого свисала огромная люстра, от вида которой у Джинни перехватило дыхание, и наконец подошли к ещё одной плите из чёрного мрамора, которая оказалась кафедрой выдачи, где несколько ведьм и волшебников каталогизировали книги и выдавали их небольшой очереди посетителей.
Гермиона, как оказалось, была знакома с одним из молодых библиотекарей, что, впрочем, удивления не вызывало.
— Нам нужен отдельный кабинет, если есть свободные, — попросила Гермиона после короткого обмена любезностями.
— Конечно, я провожу вас, — ответил тот дружелюбно.
И, достав из ящика стола потускневший от времени ключ, повёл их через фойе к главному помещению библиотеки.
Массивные книжные шкафы тянулись вдоль стен, уходя вглубь помещения, сколько хватало взора, и поэтому казались бесконечными. Джинни сглотнула, но тут же вздохнула с облегчением, что пришла сюда с Гермионой, которая могла легко ориентироваться в таком внушительном месте.
Кабинет, куда проводил их библиотекарь, был маленьким, едва ли больше чулана для мётел. Другие такие же кабинеты тянулись вдоль одной из стен. Всё место внутри помещения занимал стол и несколько стульев.
— Отлично, — счастливо отозвалась Гермиона, явно чувствуя себя в своей стихии. Библиотекарь пожелал им удачи и отправился по своим делам. — А теперь, — произнесла она, накладывая несколько охранных чар на кабинет, — следует начать с самого начала. Какие обвинения выдвинуты против Малфоя? Мы сосредоточимся на них и рассмотрим в порядке серьёзности.
— Думаю, тебе известно главное из них, — пробормотала Джинни. — Убийство Колина.
Улыбка на лице Гермионы погасла.
— Ох, — выдохнула она, — точно. — В задумчивости закусив нижнюю губу, она опустилась на стул, прежде чем снова смогла взять себя в руки. — Главные доказательства против него — свидетельства двух очевидцев, правильно? А это значит, что у адвокатов обвинения, скорее всего, имеются их воспоминания, которые они спроецируют для рассмотрения Визенгамотом в суде. Но сам Малфой не помнит, совершал он это преступление или нет?
— Единственное воспоминание, которое ему удалось вернуть касательно выдвинутых обвинений — это исчезательный шкаф, — ответила Джинни. — И он даже не понимает, почему это важно, просто знает, что этот момент его прошлого что-то да значит.
— Да уж, с этим будет трудновато, — размышляла вслух Гермиона, хотя её голос совсем не звучал разочарованно. — Боюсь, это обвинение сложно будет опровергнуть, если только тебе не удастся доказать, что свидетели ненадёжны или что их воспоминания сфальсифицированы. Пожалуй, следует начать с этого. Думаю, я могу найти несколько дел, которые послужат хорошими прецедентами в этом вопросе…
За следующие несколько часов — или, возможно, дней, Джинни совершенно утратила ощущение времени в этой комнате для исследований без окон, — они с Гермионой просмотрели сотни свитков, содержащих решения Визенгамота по делам, датированным даже прошлым столетием. Гермиона вскоре дописала третий свиток пергамента основных заметок своим мелким почерком с пометками названий книг и номеров страниц, которые показались ей полезными. Она вспомнила о деталях, совершенно вылетевших у Джинни из головы, вроде того, какой волшебной палочкой пользовался Драко в ночь финальной битвы против Тома Риддла.
— Я помню, что у Гарри была палочка Малфоя, — отметила Гермиона. — Она вроде из боярышника, да? Подозреваю, она всё ещё хранится где-то в доме Гарри.
Джинни взглянула на неё растерянно:
— Я не…
— Но у Малфоя той ночью определённо была при себе палочка, — продолжила Гермиона, не обратив внимания на её слова. — Он вроде говорил, что это была… Точно! Палочка его матери. Где же эта палочка теперь, когда Нарцисса мертва?
— Полагаю, она хранится у Люциуса, — предположила Джинни. Она сделала пометку, чтобы не забыть спросить его об этом. — Мы ведь можем использовать Приори Инкантатем, чтобы узнать, было ли выпущено из этой палочки смертельное проклятие.
Гермиона заулыбалась, глядя не неё.
— Теперь ты мыслишь, как адвокат, — с гордостью в голосе произнесла она.
Методично, одно за другим они обсудили и проработали каждое из десяти обвинений, выдвинутых против Драко, но лишь одно из них сулило простую линию для защиты.
— Министерство магии зачастую определяет принадлежность человека к Пожирателям смерти по наличию чёрной метки Тома Риддла, — отметила Гермиона. — Они достаточно осведомлены о том, как функционировала организация, чтобы знать, что некоторые из волшебников, содействовавших им, никогда не вступали в её ряды.
— И у Драко нет чёрной метки, — закончила Джинни. — Я собственными глазами видела его предплечье. Минус одно обвинение.
— Мне кажется, что действительно сыграет тебе на руку в этом деле, так это тот факт, что если Малфой и совершил какие-то из вменяемых ему преступлений, то ему на тот момент ещё не было семнадцати лет, — задумчиво покусывая перо, постановила Гермиона. — Ведь и убийство Колина, и нападение на Падму произошли в течение нашего седьмого курса. Но это также может означать, что Люциус будет отвечать за преступления, совершённые его сыном.
— Если это поможет оправдать Драко, то мне плевать, — манула рукой Джинни.
Когда они дошли до следующего пункта в списке обвинений: покушении на жизнь Рональда Уизли, Гермиона замерла на миг. Джинни видела, что именно заставило её остановиться и застыть, не проронив ни слова.
— Я сама позабочусь об этом, — быстро выпалила Джинни, перетягивая стопку книг на свою сторону стола, — ты не обязана…
— Не могу поверить, что я забыла об этом, — прошептала Гермиона, её глаза расширились от ужаса и удивления. Она отвела взгляд и несколько раз моргнула, глядя в никуда. — Он едва не умер в тот день.
Джинни тяжело сглотнула ставший в горле ком и опустила голову. Это был ужасный день для них всех. Она помнила, как Рон лежал на койке в больничном крыле — сам бледнее смерти, и дыхание его было слабым и поверхностным. Она никогда прежде не боялась за него так сильно. И человек, которого она любила, сделал это с ним.
— Теперь он другой, — настойчиво пробормотала она. — Нынешний Драко и мухи бы не обидел, он изменился, Гермиона. Он — хороший, и его друзья, они действительно любят его и готовы ради него на всё, как и он ради них…
— Конечно, — отозвалась Гермиона, слегка вздрогнув. Она сделала глубокий вдох и провела рукой по волосам. — Я знаю. Просто… И я верю тебе. Я прочла статьи в «Пророке»… — она нахмурилась, вспоминая что-то, но тут же подняла голову: — Жаль, что его друзья не являются волшебниками, — пробормотала она, — они бы отлично смогли выступить в качестве свидетелей защиты…
Гермиона умолкла, когда заметила выражение на лице Джинни.
— Ты серьёзно? — с трудом веря в удачу, переспросила она. — Кто-то из них — волшебник? Почему ты не сказала об этом раньше?
— Потому что он из Австралии, — ответила Джинни. — Иностранный гражданин, а не британский подданный.
Плечи Гермионы поникли.
— Что ж, жаль, конечно, хорошая была идея.
— А второй его друг из Кинкейдов…
Джинни никогда прежде не видела, чтобы Гермиона так резво вскакивала с места, или чтобы так откровенно демонстрировала полнейшее недоумение.
— А другой из кого? — воскликнула она с широко раскрытыми глазами. — Мерлин, Джинни, это же как раз подходящий случай! Визенгамот поверит Кинкейду без промедления! Но… постой, Логан и Грехэм уж точно не живут в маггловском Лондоне… Если только это не кто-то из дальних родственников. В таком случае…
— Это Саймон, — сказала Джинни.
Гермиона нахмурилась.
— Но я не помню никого с таким именем, — пробормотала она. — Я читала об этом семействе, я знаю, что у Хирама и Квивы двое сыновей и две дочери, и у каждого из трёх братьев Хирама — по сыну…
С болью в сердце Джинни рассказала историю того, как семья отреклась от Саймона.
— Он говорил мне, что хотел бы выступить в суде, — закончила Джинни. — Он осознаёт, против чего ему придётся выступить.
— Сквиб-провидец, — с благоговейным трепетом выдохнула Гермиона. — Мерлин… Не могу представить, как он с этим справляется. Я бы с удовольствием… — она скрестила пальцы. — Не обращай внимания. Так, он будет бесценным свидетелем с твоей стороны, Джинни. Будь он хоть трижды сквиб, но он всё-таки Кинкейд, его фамилия имеет вес. Ты же сможешь потренировать его отвечать на коварные вопросы?
— Думаю, он вполне представляет, о чём лично я буду его спрашивать, — хмыкнула Джинни, и Гермиона понимающе улыбнулась.
— Я даже не ожидала, что всё повернётся таким образом, — добавила она с сияющими глазами. — Джинни, у тебя есть свидетель защиты. И теперь дело приобретает куда лучший поворот, чем казалось на первый взгляд. У меня хорошее предчувствие.
Она широко улыбнулась. Они продолжили работу над деталями дела, и Джинни ощущала куда больший энтузиазм, чем когда-либо в последние дни.
В ночь перед началом суда над Драко Джинни не смогла сомкнуть глаз — даже на секунду. Она пролежала в кровати несколько часов кряду в бесплодной попытке хоть немного поспать, но лишь пялилась в потолок, сердце неистово билось в груди, норовя вырваться из плена рёбер, словно из клетки. Картины из худших кошмаров мелькали в сознании — представители Визенгамота, смеющиеся над ней, Рон, опускающий голову в безуспешной попытке укрыться от стыда… Когда перед глазами встали двое безликих охранников, уводящих от неё Драко навсегда, Джинни резко втянула воздух, пытаясь сдержать слёзы. Она не будет об этом думать. Ей не следует.
Едва первые лучи восходящего солнца пробились сквозь шторы, и наконец появилась уважительная причина выбраться из постели, она поднялась и набросала короткую записку для Джона и Саймона — время заседания суда и номер зала, в котором оно будет проходить. Предупредила Саймона, чтобы тот был готов выступить перед жюри, и чтобы прислушался к совету, который, как он сам прекрасно знал, она бы ему дала.
«И огромное спасибо вам обоим за оказанную поддержку, — написала она в завершение, отбросив мысль о том, что её слова звучат так, словно судьба Драко уже предрешена. — Ваша помощь бесценна, и я никогда этого не забуду».
Надела лучшую мантию поверх тёмно-синего костюма, который мама купила ей для официального приёма в Министерстве пару лет назад, убедилась, что волосы в относительном порядке и, прихватив увесистый портфель с заметками и списком доводов защиты, сделала глубокий вдох и направилась в Министерство магии.
Хотя она прибыла намного раньше назначенного времени, подойдя ко входу для посетителей, заметила Перси, который уже дожидался её там, вышагивая взад-вперёд перед красной телефонной будкой, постукивая каблуками и ежеминутно поглядывая на часы.
— А вот и ты, — воскликнул он, едва Джинни показалась ему на глаза. И, прежде чем она успела сказать хоть слово, схватил в охапку, обняв так сильно, что затрещали рёбра.
— Перси? — выдавила она на остатках дыхания. — Что на тебя нашло?
Перси отпустил её, слегка покраснел и нервно пригладил волосы дрожащими руками.
— Я принёс тебе завтрак, — произнёс он, полез в карман мантии и достал оттуда коричневый бумажный пакет.
В животе сразу засосало. Джинни пыталась позавтракать ещё дома, но так и не смогла заставить себя проглотить хоть кусочек.
— Перси, я…
— Тебе надо съесть хоть что-то, — с нажимом произнёс он, достал два бутерброда с «Нутеллой» и аппетитное красное яблоко. Она понятия не имела, откуда он узнал, что она любит на завтрак, но была тронута проявленной заботой. — Я знаю, скорее всего, тебе сейчас кажется, что даже кусок в горло не полезет, но позже ты пожалеешь, что не съела хоть что-нибудь, — чопорно продолжил он. — Ешь. Я не побоюсь применить силу.
— Хорошо, мамочка, — проворчала Джинни, закатывая глаза.
Почти сразу оба прыснули, но смех получился каким-то неестественным и натянутым. Она быстро проглотила еду, даже не почувствовав вкуса.
— Я не смогу присутствовать сегодня на вступительной речи, — сообщил Перси, когда Джинни уже вытирала рот салфеткой, предусмотрительно вложенной в пакет. — Хотел бы вырваться, но вряд ли удастся провернуть такой фокус, так что я обязательно приду завтра. Я заставил Рона пообещать, что он будет в зале суда всё время, а ещё придут мама и Джордж.
— Погоди… что? — пролепетала она.
— Чарли написал, что мысленно он с тобой, — продолжал Перси, не обращая внимания на утратившую дар речи Джинни. — Даже после того, как я всё ему подробно разжевал, он не до конца понимает, почему ты защищаешь Малфоя, но заверил, что в любом случае это не помешает ему пожелать тебе только удачи. Гермиона повезла детей к своим родителям и появится в суде, как только прибудет в Министерство. Билл придёт с Виктуар, но младшие заболели, поэтому Флёр останется с ними дома. У папы тоже сегодня никак не получится вырваться с работы, но он обещал прийти завтра вместе со мной.
В какой-то момент Джинни поняла, что у неё попросту отвисла челюсть. Он организовал всё это ради неё. Перси преодолел свою антипатию к Драко и позвал всю семью поддержать её в суде. Да, возможно, они станут свидетелями того, как она опозорится перед всем магическим сообществом, но как бы там ни было, все они будут за неё, и их поддержка значила для неё сейчас больше всех сокровищ мира.
— Перси, — выдохнула Джинни. — Перси, я… Я даже не могу выразить словами как… Как сильно…
— Ну, — пробормотал он, неловко кашлянув. — Я сделал всё от меня зависящее. Я знал, что Чарли не сможет прийти, но должен был попытаться. И я также знаю, что Фред тоже поддержал бы тебя.
И тут её сердце сжалось. Джинни бросилась назад в объятия Перси, обнимая его так сильно, как только могла.
— Спасибо тебе, — прошептала она. — Спасибо, спасибо. Я постаралась, чтобы друзья Драко пришли, но… Я даже подумать не могла…
— Ты ведь знаешь, мы всегда поддерживали друг друга, несмотря ни на что, — заметил он спокойно. — Для этого и нужна семья.
Джинни немного отстранилась и поцеловала его в щёку.
— Да, — кивнула она и эхом отозвалась: — Для этого семья и нужна.
Перси грустно улыбнулся, глядя на неё сверху вниз.
— С Малфоем тебе лучше увидеться сейчас, — сказал он. — Тебя впустят, чтобы вы могли подготовиться к суду, и, полагаю, тебе стоит в полной мере воспользоваться выпавшим шансом.
Джинни ещё раз кивнула и стряхнула со своей мантии несколько крошек.
— Перси…
— Я знаю, Джин. Иди!
Телефонная будка поплыла вниз, холл Министерства становился больше и ярче, и через считанные секунды она шагнула на пол. Серебряный значок посетителя блеснул на груди, когда Джинни указала на него волшебнику службы охраны, тот махнул рукой, разрешая пройти, и проводил любопытным взглядом, почти таким же, как и охранники на входе в камеры предварительного заключения.
— Вы можете встретиться с обвиняемым в комнате для допросов, — сообщил один из них. — Вы должны оставаться там до начала суда, в назначенный час вас проводят в зал заседаний.
Джинни коротко кивнула, показывая, что всё поняла, и последовала за вторым охранником вниз по ступенькам и в боковой коридор, где находилась комната для допросов — ярко освещённая камера со стенами из серого камня и таким же серым плиточным полом. Не прошло и пяти минут после того, как Джинни, опустив свой портфель на стул, начала мерить шагами комнату, как дверь открылась, и ввели Драко.
— У вас два часа, — сообщил охранник без какого-либо выражения. — После чего за вами кто-то спустится…
Джинни уже его не слушала. Едва только попав в поле её зрения, Драко тут же захватил всё её внимание, она молча наблюдала за тем, как его заставили сесть на деревянный стул по другую сторону стола, сковав чарами по рукам и ногам, после чего охранник покинул комнату, и остались лишь они вдвоём.
Повисшая в комнате тишина, казалось, давила со всех сторон. Впервые за последние несколько недель они оказались наедине.
— Ты хоть что-то ел? — прошептала Джинни, вспоминая наставления Перси.
Плечи Драко были опущены, а голова едва не касалась поверхности стола.
— Я ещё спал, когда они явились в мою камеру, — тихо пробормотал он, вяло пытаясь совладать со своими оковами. — Я даже не… — он пожал плечами, и Джинни заметила то, чего не увидела раньше. Он был одет, но лишь частично — рубашка, не застёгнутая до конца, топорщилась на груди, а брюки и ремень болтались.
— Они не могут заставить тебе показаться в суде в таком виде! — воскликнула она с расширенными от ужаса глазами. — Не позволяй им этого! Они хотят унизить тебя так сильно, как только могут, пытаются запугать нас ещё перед началом слушания.
— Ну это работает, — фыркнул Драко. — Мне так и не удалось поспать прошлой ночью, и позапрошлой, я просто не мог выкинуть из головы мысль, что вот-вот окажусь за решёткой до конца своих дней…
— Не окажешься! — настаивала Джинни, склонившись к нему. Её взгляд шарил по комнате, пока она говорила. Какова вероятность, что кто-то наблюдает за ними прямо сейчас? — Я знаю, я не адвокат, но, клянусь тебе, я сделаю всё…
— Это не имеет значения, — пробормотал Драко, наконец поднимая голову. Его глаза были красными, но слёзы давно высохли на его щеках. — Не имеет значения, кто будет меня защищать. Они уже приняли решение.
— Это не так!
— Мне страшно, Джинни, — выдохнул он, и его лицо скривилось. — Я просто в ужасе. Я не хочу быть запертым в камере до конца жизни.
— Проклятое Министерство! — выругалась Джинни и, вскочив на ноги, направила палочку на Драко. Он сжался на своём стуле, когда она произнесла заклинание, и с треском, похожим на электрический разряд, оковы на его руках и ногах рассыпались на глазах — охранник не удосужился наложить на них следящие чары. В полном недоумении Драко уставился на освобождённые запястья.
— Что ты только что сделала? — спросил он с выражением полного шока на лице.
Непослушными дрожащими пальцами Джинни быстро застегнула все пуговицы на его рубашке, поправила брюки и затянула ремень. Он уткнулся носом в изгиб её шеи, тяжело дыша, как только она закончила. Руки обвили её талию.
— Боже, на какой-то невероятный миг мне показалось, что ты меня сейчас убьёшь, — пробормотал он. — Тем самым избавив от страданий.
Джинни запустила пальцы в его отросшие волосы и притянула голову ближе.
— Ты доверяешь мне?
— Беспрекословно, — тут же ответил он глухим голосом.
— Тогда ты должен поверить в то, что я спасу тебя, — сказала Джинни. — Неважно, как сильно ты напуган. Сиди гордо и прямо на своём стуле, как бы сильно они ни пытались тебя задеть. Смотри всем в глаза. Позволь мне говорить за тебя, и я клянусь тебе, Драко, я спасу тебя.
Коснувшись губами его волос, Джинни слегка отстранилась и посмотрела ему в глаза, которые сейчас выглядели затравленными и опустошёнными. Нежно вытерла кончиками пальцев следы слёз со щёк Драко, смягчая его страдания, пытаясь хоть как-то его успокоить и всем сердцем надеясь, что этого будет достаточно. Он закрыл глаза под нежными прикосновениями и вздохнул с облегчением.
— Поверь мне, Драко, — прошептала она, — я буду биться за тебя, сколько хватит сил.
Он судорожно сглотнул и снова склонился к ней так, что его щека коснулась её.
— Даже не знаю, что я сделал, чтобы заслужить тебя, — прошептал он, — но я счастлив, что ты со мной.
Джинни осторожно села на колени Драко, продолжая обнимать его. Он сразу же крепко прижал её к себе, обвив руками талию.
— Ненавижу это ощущение незнания, — пробормотал он себе под нос. — Неизвестность. Я хочу знать, каков будет следующий шаг.
— Ты будешь свободен, — прошептала Джинни, касаясь рукой его щеки. — Таков будет следующий шаг.
Он прижался к её руке и поцеловал ладонь, а потом поднял голову, чтобы дотянуться до губ. Поначалу его поцелуи казались нерешительными, будто он заново познавал вкус её уст и нежность кожи, но постепенно становились более уверенными, даже требовательными, с каждой секундой Драко всё крепче прижимал её к себе, и Джинни застонала. Казалось, все тревоги и страхи последних дней развеялись, вмиг став неважными. Она запустила пальцы в его волосы, и в ответ Драко поцеловал её уже страстно.
Он подтянул её чуть выше, так Джинни смогла обвить его ногами. Его пальцы ловко расстегнули ряд пуговиц мантии, которую он тут же стянул с её плеч, покрывая каждый сантиметр шеи нежными поцелуями. Мантия полетела на пол. Туда же отправились пиджак и платье, под которое, как и большинство ведьм, Джинни надевала лишь коротенькую комбинацию, разлетающуюся на бёдрах. Горящими глазами Драко уставился на исподнее, и Джинни закусила губу, изнывая от желания. Не спеша провёл ладонями вниз по бёдрам, забираясь пальцами под край комбинации, и дальше вверх по внутренней стороне голых ног, заворожено следя за тем, как она тянет за лямки и, расстегнув пару верхних пуговиц, стягивает комбинацию вниз, обнажая грудь.
— С ума сойти, — выдохнул он, прежде чем припасть губами к груди.
И в этот миг весь его самоконтроль полетел к чертям. Он провёл пальцами по веснушчатой коже, сильнее раздвигая ноги Джинни в стороны, сдвинул в сторону трусики, коснулся влажных губок и вошёл в неё пальцами. Джинни тихо вскрикнула, подаваясь навстречу его руке. Непослушными пальцами она расстегнула его ремень и брюки, которые так усердно застегивала ранее, Драко тут же чуть приподнял её, а потом опустил, входя в неё одним резким толчком.
Почувствовав его внутри, Джинни застонала, опьянённая восхитительным ощущением, которого не испытывала слишком долго. Но Драко не дал ей долго наслаждаться моментом, уже через секунду он, крепко сжимая её бедра, начал двигаться, Джинни быстро поймала его ритм, двигаясь на нём вверх-вниз.
— Драко, — выдохнула она ему в ухо.
— Только не останавливайся, — выдавил он. — Не останавливайся.
Джинни продолжила двигаться, но, как он, видимо, решил, слишком медленно. Без предупреждения, подхватив её под ягодицы, Драко поднялся, уронив стул, и усадил её на стол. Для равновесия вцепился в края стола и начал вбиваться в неё куда быстрее, желание и страсть сделали его движения сильными и размашистыми, и всё, что Джинни могла сделать — цепляться за него, поддаваясь каждому движению, подталкивающему её на пик наслаждения.
Это было совершенно не похоже на их первый раз, когда в каждом движении Драко чувствовалась нежность, забота и любовь, когда языком тела он словно пытался показать, как много Джинни значит для него и как он привязан к ней. Тогда он подарил ей ощущение такого подъема, словно она витала где-то высоко над землей и никогда больше не собиралась возвращаться обратно. Но сейчас, в этой сырой и затхлой комнате подвала, их совокупление было демонстрацией отчаяния — и ничего другого. Джинни попыталась выкинуть эту мысль из головы и просто наслаждаться моментом, возможно, последним моментом наедине с ним. Она хотела запечатлеть в памяти каждую деталь: его запах, то, как волосы падают ему на глаза, бледную гладкость его кожи, мягкость губ — сохранить их в глубинах памяти.
Кульминация была резкой, всепоглощающей… и совершенно недостаточной.
К тому времени, как охранник пришёл за ними, чтобы проводить в зал суда, Драко снова сидел на стуле со скованными запястьями и лодыжками, а Джинни чинно расположилась по другую сторону стола, просматривая бумаги по делу. Это был не тот же охранник, что привёл их сюда, поэтому он не мог заметить, что изначально неопрятный внешний вид Драко был волшебным образом приведён в полный порядок, а вот мантия Джинни, наоборот, чуть примялась.
— Они готовы начать слушание, — сообщил охранник.
Джинни кивнула и подняла глаза на Драко, который не проронил ни слова за последние полчаса. Тот молча кивнул, и охранник взмахнул палочкой, освобождая его от оков.
Гул переполненной аудитории они услышали сразу, едва покинули комнату для допросов. Воздух буквально вибрировал от напряжения, отчего волосы на голове Джинни зашевелились, и даже Драко, казалось, передёрнул плечами. Невозмутимый охранник сопроводил их к выходу из камер предварительного заключения и, свернув в соседний коридор, повёл выше на уровень Отдела Тайн. С каждым шагом гул голосов становился всё громче и громче, пока они не оказались у дверей в зал заседаний.
Двое в униформе авроров преградили им путь — Анджелина и стажёр Найджел Бертрам. Анджелина слегка улыбнулась Джинни, а Драко одарила настороженным взглядом, на который тот не обратил никакого внимания. Найджел просто стоял, едва не разинув от любопытства рот и не в силах отвести глаз от самого известного преступника Волшебного мира.
По ту сторону закрытых дверей раздавался глубокий баритон Кингсли, призывающего зал к порядку. Гул голосов затих в один миг. Джинни нервно переступила с ноги на ногу, осознав, что ладони стали влажными, а пальцы нервно теребят застёжку портфеля. Раздражённая этим, Джинни взяла его в другую руку.
— Вот-вот начнётся, — тихо проговорила Анджелина, но от волнения Джинни не смогла даже голову повернуть в её сторону.
Кингсли попросил собрание представиться для протокола, и каждый член Визенгамота поочередно назвал своё имя.
Драко фыркнул и убрал волосы назад, чтобы не лезли в глаза. Выпрямился и немного выпятил подбородок, глядя исключительно прямо перед собой.
Кингсли объявил распорядок заседаний в тех же сухих и формальных фразах, которые Джинни слышала сотни раз на прежних слушаниях. Время, казалось, текло как минимум вполовину медленнее, чем обычно.
— Ваша очередь, — пробормотал охранник.
Кингсли в зале суда объявил:
— Введите обвиняемого, — и Найджел с Анджелиной распахнули тяжёлые двери.
Это было как выйти на поле во время матча по квиддичу. Отовсюду слышались голоса, то и дело мелькали вспышки колдокамер, шумная толпа окружала их со всех сторон, гомоня так громко, что можно было оглохнуть. Драко, который уже попадал в подобную ситуацию прежде, сосредоточился только на пункте назначения и игнорировал направленное на него всеобщее внимание, но Джинни была в шоке от происходящего. Ведьмы шипели, волшебники вскакивали со своих мест и что-то кричали, постоянно тут и там сверкали вспышки камер представителей прессы. Это был долбаный цирк.
И среди всего этого мракобесия выделялся было лишь один остров спокойствия. Джинни отыскала их глазами почти сразу же, они сидели слева от сектора Визенгамота — Джон и Саймон, их взгляды были неотрывно прикованы к Драко, пока тот шёл к одиноко стоящему креслу в центре зала. Джон поймал взгляд Джинни и напряжённо улыбнулся.
А через несколько рядов от них сидел Люциус Малфой, весь в чёрном из-за траура по любимой жене. Он тоже не сводил с Драко глаз.
Уильям Харпер, прокурор обвинения, уже находился за своим столом, по обе стороны от него сидело несколько помощников. Все они поднялись, когда вошёл Драко. Джинни направилась к своему столу и остановилась, ожидая, пока Драко усядется в кресло в центре зала, а ожившие вдруг оковы обовьют его запястья и лодыжки. На этот раз он не дёрнулся. Даже глазом не моргнул.
Кингсли пришлось стукнуть молотком не раз и не два, пока толпа не утихла в достаточной мере.
— Как уже было объявлено ранее, — загремел его голос будто изо всех уголков зала, — мы собрались здесь для вступительной части судебного процесса по делу Магической Британии против Драко Малфоя. Если нет возражений, я передаю слово представителям обвинения.
— Благодарю вас, Верховный чародей Шеклболт, — высокопарно отозвался Уильям Харпер, слегка поклонившись Визенгамоту.
Он вышел из-за стола и остановился посреди зала, Джинни опустила взгляд на свои бумаги. Где её перо? Хмурясь, она полезла в карман мантии и нашла его там, достала, взяла поудобнее, приготовившись делать заметки. Гермиона предупредила, что Харпер не будет делать поблажек лишь оттого, что Джинни не является дипломированным адвокатом — наоборот, сразу же пойдёт в наступление и не даст спуску до самого конца.
— Дамы и господа, представители Визенгамота, — начал Харпер медовым голосом. — Вы все прекрасно знаете, как повлияла Вторая магическая война против Тома Риддла на наше общество. Рушились семьи, друзья предавали друг друга. Смерть, страх, лишения — это были тёмные времена нашей истории, дамы и господа, по-настоящему тёмные. Но когда смелый и мужественный Гарри Поттер положил конец нашим страданиям… — в этот момент толпа отозвалась восторженными аплодисментами, — мы оправились, пусть и с трудом и приложив максимум усилий. Мы сделали это, твёрдо уверенные, что не допустим повторения таких ужасных событий больше никогда.
С того дня все работники аврората Министерства магии трудились, не покладая рук, чтобы восстановить порядок в нашем мире, — продолжал Харпер. — Они арестовали и заключили в тюрьму всех преступников Второй магической войны, чтобы мы могли свободно дышать и спокойно спать по ночам, зная, что эти опасные индивидуумы теперь за решёткой — именно там, где им и место.
Несколько человек из зала громко выкрикнули что-то в поддержку его слов. Саймон одарил убийственным взглядом одного из них, кричавшего особенно громко, но Джинни заметила, как Джон немедленно положил руку ему на плечо в предупреждающем жесте. Харпер подождал несколько мгновений, пока в зале снова не воцарилась тишина.
— Дамы и господа, как я уже сказал, авроры работали безостановочно, чтобы поймать всех тех, кто угрожал спокойствию в волшебном мире, и, несомненно, они добились успеха в этом нелёгком деле. Сейчас перед вами находится один из последних представителей так называемых Пожирателей смерти — Драко Малфой. После вынесения ему приговора и дальнейшего заключения, последний из этих гнусных преступников отправится туда, где ему и место, и великое зло, причинённое всем нам, наконец будет отплачено.
Кто-то может сказать, что этот человек был всего лишь ребёнком во времена Второй магической войны — как же тогда он может нести ответственность за такие страшные преступления? Дамы и господа, представители Визенгамота, возможно, он только-только достиг совершеннолетия, когда совершал ужасные вещи, но он был достаточно взрослым, чтобы осознавать, что его поступки вопиюще неправильны. Нас учат отличать добро от зла с колыбели, разве не так? Драко Малфою уже исполнилось шестнадцать лет, когда он держал великого Альбуса Дамблдора под прицелом волшебной палочки, намереваясь убить. А в возрасте семнадцати лет Драко Малфой действительно убил Колина Криви — парнишку всего на год младше его самого.
Возможно, кто-то скажет, что за восемь лет много воды утекло. Война теперь — лишь жуткий период в прошлом, и наше общество движется вперёд. Дамы и господа, время могло притупить наши воспоминания, но не стёрло их окончательно. Мы все помним, как Руфуса Скримджера, да покоится он с миром, убили прямо в здании Министерства магии. Мы все помним, когда услышали призыв к оружию, чтобы отправиться в Хогвартс для финальной битвы. И все мы знаем, что чувствовали, когда наши друзья, супруги, дети погибли в битве за торжество добра над злом. Людей, которых мы потеряли, больше не вернуть. Семьи, пережившие утрату, больше не восстановить полностью. И поэтому ни одно преступление не может остаться безнаказанным.
И, возможно, кто-то напомнит, что Драко Малфой страдает амнезией. Можно ли быть ответственным за преступления, которые не помнишь, как совершил? Ответ — да, дамы и господа. Вне зависимости от состояния здоровья, Драко Малфой находился в здравом уме и трезвой памяти, когда покушался на жизнь Кэтрин Белл и Рональда Уизли и когда напал на Падму Патил. Вне зависимости от того, какие оправдания его действиям придумает он и его защитник, он может и должен ответить за совершённые преступления. У него нет другого выхода.
В течение следующих нескольких дней я собираюсь предоставить полный отчёт о преступлениях и проступках Драко Малфоя и я несомненно докажу, что этот человек заслуживает пожизненного срока в Азкабане.
Харпер снова поклонился, обозначив завершение своей речи, и зал отозвался бурными аплодисментами.
После драматичного и зрелищного представления, устроенного Харпером для толпы, Джинни осознала — будет сложно что-то этому противопоставить. Тем не менее она спокойно поднялась со своего места, кивнула, принимая его вступительную речь, и направилась к тому самому месту, где он только что стоял — в центр зала перед Визенгамотом. Лишь руки, которые она спрятала в складках мантии, подрагивали от волнения.
— Дамы и господа, уважаемый Визенгамот, — начала она и на миг ей показалось, что голос звучит слишком слабо, так что Джинни кашлянула и заговорила снова, уголком глаза замечая, как Джон ободряюще ей кивнул. — С незапамятных времён обязанность этого суда заключалась в том, чтобы предоставить обвиняемому в преступлениях, какими бы ужасными они ни были, честное и справедливое разбирательство, — голос звенел в ушах, отзываясь во всех уголках зала, даже на самых дальних трибунах — уж она постаралась! — И я была потрясена и опечалена, услышав, что моему подзащитному не будет предоставлено такого же права в этом деле.
Её слова взволновали Визенгамот — как и предвещала Гермиона. Именно благодаря своей невероятно умной золовке, Джинни в конце концов нашла малоизвестное старое постановление, которое как нельзя лучше подходило делу Драко.
— Это весьма дерзкое заявление, мисс Уизли, — заметил Кингсли. — Разъясните, пожалуйста, к чему вы клоните.
— Вне зависимости от того, какие проступки совершил или не совершил мой подзащитный в прошлом… он всё-таки волшебник, не так ли? Он защищен теми же правами, что и мы все, ведь так?
— Это так, — подтвердил волшебник с тёмными глазами, сидящий слева от Кингсли.
— В таком случае, единственная возможность для моего подзащитного получить справедливое судебное разбирательство — это закрытые слушания, во избежание влияния мнения широкой публики, — сказала Джинни. — Я ходатайствую о закрытии суда над Драко Малфоем для доступа общественности, все присутствующие на заседаниях должны быть одобрены Визенгамотом.
Результатом такого требования был, конечно же, полный хаос — впрочем, как Джинни и ожидала. Публика начала кричать, возмущённо протестуя, некоторые подскочили со своих мест и размахивали руками. Саймон радостно вскинул вверх кулак в поддержку её идеи. Джинни силилась перекричать толпу, её голос зазвучал ещё громче.
— С лёгкой руки представителей волшебной прессы это дело было раздуто до невероятных масштабов, — заговорила она. — Каждый раз, когда мой подзащитный появлялся на публике, люди приходили в неистовство, тем самым подрывая ход судебного процесса. Да вы и сами наверняка это заметили, господин верховный чародей. И дело не только в реакции. Все присутствующие в зале по какой-то причине уверены в однозначной и стопроцентной виновности моего подзащитного, хотя его вина ещё ни одним словом не доказана в суде. Согласно постановлению в деле Паттерсона против «Татсхилл Торнадос», если Визенгамот не может надлежащим образом провести судебное разбирательство в присутствии общественности, решением Визенгамота упомянутая публика может быть удалена из зала суда.
Кингсли, возможно, против своей воли, выглядел впечатлённым. Чего нельзя было сказать об упомянутой публике.
— Она права, Шеклболт, — недоумённо заметила одна из ведьм Визенгамота.
— Хвала Мерлину, — вздохнул Кингсли. С громким ударом молотка он объявил: — С этого момента в силу вступает постановление Паттерсона. Никто из присутствующих, кто не имеет прямого отношения к обвинению, ответчику или непосредственно к делу, не будет допущен на слушание.
Джинни изо всех сил пыталась удержаться от небольшого победного танца, шагая обратно к своему столу. Она встретилась глазами с Драко, всего на мгновение, чтобы убедиться, что он по-прежнему сохраняет спокойствие и бесстрастность. Но всё же заметила слабый намёк на ухмылку на его губах и радостные морщинки в уголках глаз. Он был доволен и явно так же рад, как и она сама.
Судебное заседание было прервано почти на двадцать минут, пока все, у кого не было уважительной причины присутствовать, неохотно покидали зал суда. Внутри осталась лишь небольшая группа избранных. Люциус Малфой не сдвинулся со своего места ни на дюйм, как, впрочем, и Рон с Гермионой. Билл, который прежде сидел почти на самом верхнем ряду, теперь спускался вместе с Виктуар. Молли и Джордж подсели ближе к Рону и Гермионе, Джон и Саймон, расположившиеся неподалёку, поздоровались с каждым представителем из Уизли лично. Несколько человек на соседнем ряду, которых Джинни не узнала, были, скорее всего, людьми Харпера.
— Я бы хотел сказать спасибо, мисс Уизли, — сказал Кингсли, подмигнув ей, когда Анджелина и Найджел закрыли тяжёлые двери за последними из зевак. Другие члены Визенгамота тоже были благодарны. — Мерлин, как же они действовали мне на нервы! Полагаю, условия более чем благоприятны также и для представителей обвинения?
— Вполне, — сухо отозвался Харпер.
Джинни прикусила губу, чтобы сдержать улыбку. Несомненно, он надеялся извлечь выгоду, сыграв на негативно настроенной общественности, но тем не менее по-прежнему был опасен. Ей однозначно не стоило сбавлять обороты.
— В таком случае прошу вас продолжить вашу вступительную речь, мисс Уизли, — сказал Кингсли, кивая ей.
Джинни сделала глубокий вдох.
— Благодарю вас, — отозвалась она почтительно. — Как я уже упомянула, этот процесс мог подвергнуться слишком сильному влиянию внешних источников, а именно средств массовой информации. И я рада, что публика покинула зал суда. Но мне жаль, хотя я и не удивлена, что представители обвинения оказались одними из тех, кто стал жертвой догадок и слухов, широко распространившихся в волшебном мире. Они верят и хотят заставить вас поверить в то, что попросту не является правдой.
Мой оппонент утверждает, что подзащитный — из того же теста, что и другие последователи Тома Риддла, что он искренне совершал злодеяния и внушал страх невинным людям лишь для своего развлечения. Я докажу вам вне всяких сомнений, что это не тот случай. Мой подзащитный был вынужден сделать то, чего он делать не желал, поскольку ему угрожали расправой над родителями на его же глазах. Проступки были совершены им под огромным давлением, в то время когда он не достиг ещё совершеннолетия. Он не может быть осуждён с той же строгостью, что и взрослые волшебники.
К тому же, и это крайне важно, обвинение верит, что мой подзащитный был или является Пожирателем смерти. Я могу заверить вас и доказать, что это не так. Мистер Харпер сказал, что обязанность Визенгамота — убедиться, что мы не увидим повторения Второй магической войны против Тома Риддла, и не найдётся никого, кто был бы согласен с этим заявлением сильнее меня. Но цель судебного разбирательства заключается не только в том, чтобы защитить волшебное сообщество, но и в том, чтобы наказать преступника, чтобы он больше не совершал ужасных действий по отношению к другим. Мой подзащитный не представляет ни для кого угрозы. Что бы он ни совершил восемь лет назад, сегодня он является законопослушным гражданином, который заинтересован лишь в том, чтобы быть продуктивным членом общества. Вы сами убедитесь, что ему претит даже сама мысль о совершении хоть одного из вменяемых ему преступлений.
Также вы хорошо осведомлены о его амнезии. Он забыл всё… всё!!! о своём прошлом. Он не в состоянии отличить друзей от врагов, родственников от незнакомцев, волшебников от магглов. Он годами жил, не зная ничего о своей настоящей сущности, собственных магических способностях, и такая огромная потеря оказала разрушительное влияние на его психику и уверенность в себе.
Если говорить кратко — а не стала ли его диссоциативная фуга достаточным наказанием? То, в чём сейчас больше всего нуждается мой подзащитный, так это в постепенном, пошаговом возвращении в мир, которому он когда-то принадлежал, в поддержке семьи и друзей и создании новых воспоминаний. Его больше не за что судить — он понёс куда большее наказание за свои проступки, чем любой магический преступник за куда более серьёзные провинности.
Джинни плотно сжала губы, охваченная одновременно жалостью, страхом и сомнением. Взяв себя в руки, она склонила голову в знак уважения к Визенгамоту. Кингсли сделал жест рукой, и она вернулась обратно за свой стол. Харпер излучал всезнание и уверенность. Драко остался сидеть неподвижно.
Кингсли объявил, что заседание Визенгамота прерывается на обед, а судебный процесс будет возобновлён в час дня, и тогда защита и обвинение смогут представить доказательства и вызвать свидетелей. Именно этой части Джинни больше всего боялась — если Яксли действительно видел, как Драко убил Колина, у неё нет ничего существенного, способного оспорить это утверждение. Ей удалось найти лишь несколько не очень убедительных прецедентов, в которых воспоминания использовались в качестве доказательств, и то все они были привязаны к сугубо конкретным случаям, так что не было никакой гарантии, что они будут применимы в этом суде.
Драко был препровождён обратно в свою камеру на обед, — но она всё же успела встретиться с ним взглядом, — сама же Джинни дождалась, когда с трибун спустится семья и Саймон с Джоном. Прежде чем они успели до неё добраться, Люциус Малфой, облачённый в чёрную мантию, подскочил со своего места и, как коршун, завидевший добычу, в мгновение ока оказался рядом с ней.
— Ты полностью готова к суду? — спросил он требовательно.
Джинни уверенно кивнула:
— Ему не удастся застать меня врасплох.
— Ты же сделаешь всё необходимое, чтобы очистить имя моего сына?
— Я же уже говорила, что да, и я сдержу слово, — холодно отозвалась она. — Вы получили мою сову?
— Да, нам повезло, что я предвидел нечто подобное, в противном случае волшебная палочка Нарциссы сгорела бы вместе с её гробом, — произнёс он и вытащил из складок мантии продолговатую деревянную коробку — футляр для волшебной палочки. Изящная серебряная надпись на крышке гласила Нарцисса Блэк. — Драко пользовался именно ей в ту… фатальную ночь, — сообщил Люциус. — Я планирую представить палочку для рассмотрения судом, как только меня вызовут давать показания.
Джинни моргнула.
— Но я всего лишь просила палочку, чтобы использовать в качестве доказательства…
— Я всё равно буду свидетельствовать от его имени, — перебил Люциус, отмахнувшись от неё, как от надоедливой мухи. — Я готов и собран. Полагаю, увидимся через два часа.
Он спрятал футляр с палочкой назад в карман мантии и стремительным шагом направился к выходу, постукивая тростью по мраморному полу.
Тихий свист заставил Джинни повернуться к группе людей за её спиной. Карие глаза Джона расширились от удивления.
— Чёрт возьми, — пробормотал он. — Готов поставить сотню фунтов на то, что это отец Драко.
— Выглядит в точности как он, — согласно протянул не менее удивлённый Саймон. — Странно, правда?!
— Да уж, но я бы не советовал вам пробовать подружиться с ним, — мрачно отозвался Рон, обнимая Гермиону за талию. — Больше всего на свете он презирает сквибов и магглорождённых — без обид…
— И не думали обижаться, — пожал плечами Джон. — Ты бы видел Драко, когда мы только с ним познакомились. Худшего брюзги в жизни не встречал…
Он направился к выходу, остальные последовали за ним, и лишь Гермиона с Саймоном, напротив, слегка замедлили шаг.
— Хотела расспросить о моих способностях, — догадался Саймон, кивая в сторону Гермионы. — Никогда прежде не видел такого неподдельного интереса.
— Гермиона работает в отделе магического правопорядка, — пояснила Джинни, — а ещё она обожает исследования. Одно из её хобби.
— Я считаю невероятным то, что ты научился контролировать свои способности без магии, — произнесла Гермиона, в восхищении покачав головой. Она на секунду задумалась, глядя на Джинни. — Ох! Джинни, ты держалась очень хорошо сегодня! Я подозревала, что Харперу совсем не понравится использование правила Паттерсона, и меня не может не радовать, что оно таки сработало.
— Как и меня, — кивнула Джинни.
— Нам следует поспешить на обед, я умираю с голода! — напомнила Гермиона и ускорила шаг, догоняя Рона.
Джинни же наоборот немного отстала, ей надо было собраться с мыслями после того, как она пережила самый кошмарный час в своей жизни. К её удивлению, Саймон остался рядом.
— Она немного пугает, я имею в виду Гермиону, — негромко сообщил он. — Блестящий ум, тут не поспоришь. Но это как раз вызывает опасения.
Джинни хихикнула:
— За это мы её и любим.
— Она сказала кое-что, что заставило меня задуматься, — отметил он хмурясь. — Джин, дорогая, ты ведь знаешь, что у меня проблемы с укрощением сильных эмоций. И я боюсь не сдержаться во время дачи показаний.
Джинни вскинула брови — она об этом не подумала!
— Как насчёт Умиротворяющего бальзама перед выступлением?
Саймон покачал головой.
— Один глоток, и я стану бесполезен на несколько часов, — с сожалением признался он.
— Думаю, ты справишься, — заверила Джинни, обняв его за плечи. — Я уверена, ты сможешь. Просто игнорируй окружающих, представь, что при разговоре присутствуем лишь мы с тобой. У тебя всё получится.
— Это не нервы, дорогая, — заметил Саймон. — Я не боюсь выступать на публике.
Он моргнул и полез рукой в спорран, закреплённый на поясе, Саймон снова был облачён в традиционный шотландский наряд. Но в отличие от предыдущего раза, теперь на нём был ещё и зелёный клетчатый плед, перекинутый через плечо — как предположила Джинни, фамильная реликвия клана Кинкейдов. Плед крепился на плече брошью с гербом и девизом рода: «Я это буду защищать».
Джинни дотронулась до его руки.
— Что же тебя тревожит? — спросила она. — Пожалуйста, Саймон, я не хочу, чтобы ты соглашался на это, если чувствуешь себя не в своей тарелке.
— Но задача не в том, чтобы мне было комфортно, ведь так? — возразил он, упрямо глядя на неё. — Я хочу, чтобы с Драко сняли обвинения, и я сделаю это, чего бы мне это ни стоило, я так решил. Просто я хотел тебя предупредить на всякий случай.
Джинни размышляла над его словами весь обед, а Саймон вёл себя вполне непринуждённо, они с Джорджем поладили так быстро и легко, что у Молли глаза оказались на мокром месте, когда Джордж от души смеялся над очередной шуткой Саймона — впервые за многие годы. Джон и Билл обсуждали древние проклятия — очевидно, Джон почерпнул знания от австралийских аборигенов — а Гермиона и Рон развлекали Виктуар. Со стороны они выглядели как одна большая дружная семья за совместным обедом.
Джинни ни на секунду не переставала думать о суде. Вся линия обвинения, выстроенная Харпером, основывалась на двух главных преступлениях — нападении и убийстве, именно они могли в итоге послужить причиной для заключения в Азкабане. Гермиона предупредила её, лишь подтвердив опасения Джинни, что Харпер сконцетрирует всё своё внимание именно на этих обвинениях и, вполне вероятно, пригласит Падму Патил и Денниса Криви выступить в суде. Но кто знает, что именно видел Яксли в ту ночь? Во время финальной битвы в Хогвартсе царил полнейший хаос — неразбериха, страх и смерть, Джинни видела лишь окончание легендарного сражения.
Гермиона шептала ей последние наставления, пока они шли к залу заседаний после обеда.
— Ты взяла хороший темп с самого начала, Джинни, — говорила она. — Тем самым ты показала уверенность в собственных силах и хорошее понимание дела. Продолжай в том же духе, и ты останешься на коне. Только помни — ты знаешь, что ожидать, знаешь, какие обвинения против него выдвинуты, и всё, что может тебе понадобиться для его защиты, есть в твоей папке.
— Но они тоже в курсе тех фактов, на которых я планирую строить защиту, — отметила Джинни. Одной из важных стадий её подготовки к адвокатской работе по делу Драко было внимательное изучение всех материалов и отбраковка всего, что к делу отношения не имело — вроде любимого вкуса мороженого. Но всё же в распоряжении обвинения были все те же факты, которые Джинни удалось собрать, пока она ещё работала аврором. — Они точно знают, где и как нужно надавить.
— Но знаешь и ты, — не сдавалась Гермиона. — Однако есть ещё кое-что, о чём я обязана тебя предупредить — это касается Саймона Кинкейда.
Они как раз подошли к залу суда, в котором собрался уже почти весь Визенгамот, до часу дня оставалась ещё пара минут.
— Тишина в зале, — объявил Кингсли, занимая своё место в центре судейской ложи.
— Это может подождать? — шепнула Джинни.
— Просто возьми это, заметка из моего исследования, — торопливо пробормотала Гермиона и сунула кусок пергамента в ладонь Джинни. Одарив её ободряющей улыбкой, Гермиона поспешила за Роном и остальными Уизли, чтобы занять своё место.
Пока остальные так же рассаживались по местам, а охранники отправились за Драко, Джинни уселась за свой стол и развернула пергамент. Как и всегда, записка Гермионы содержала несколько ключевых тезисов, и некоторые из них были даже не на английском. Аккуратным круглым почерком Гермионы было написано:
Шотландская кельтская народность: Хирам, сына Доннчаха, сына Александра, сына Иоанна.
Благородная линия Иоанна — вождь клана?
Джинни раздражённо фыркнула. Что такого важного в этом Иоанне, что Гермиона так срочно хотела ей сообщить? Драко был чистокровным британский волшебником, и вряд ли кто-то из шотландцев приходился ему прямым родственником. Саймон, ввиду его чистокровности, вероятно, мог являться каким-то его далёким кузеном, — у всех чистокровных семей были общие родственники, — но Саймон был изгнан из семьи. Так какое отношение могут они иметь к этому делу? Был ли Саймон прямым потомком вождя Иоанна, что бы это ни значило? И каким образом это связано с Драко?
И в тот миг, когда Кингсли стукнул своим молотком, Джинни вдруг осознала, что имя Хирам звучит очень знакомо.
— Тишина в зале! Заседание объявляется открытым, — произнёс Кингсли, едва последний из судей занял своё место. — Визенгамот собрался здесь сегодня, чтобы рассмотреть доказательства и выслушать показания свидетелей по делу Магической Британии против Драко Малфоя. Истец согласился предоставить право защите первой представить свои доказательства.
Харпер подчеркнуто доброжелательно усмехнулся Джинни со своего места.
Драко был препровождён в зал суда каких-то пару минут спустя. На нём снова был костюм-тройка Джона, и он смотрел на судей и прочих присутсвующих чуть ли не с презрением. Он выглядел в точности так, как высокомерный ушлёпок Малфой, каким он был в школьные годы. И только Джинни знала, что за этим показным равнодушием скрывается страх и неуверенность.
Она поднялась, стараясь утихомирить дыхание. Начало было самой лёгкой частью.
— Спасибо, верховный чародей. В первую очередь я хотела бы опровергнуть обвинение в том, что мой подзащитный является Пожирателем смерти.
— Пожалуйста, продолжайте, — кивнул Кингсли.
— В прошлом Визенгамот определил Пожирателей смерти как тех, кто носил метку Тома Риддла, — заявила Джинни. — Могу ли я подойти к подзащитному?
Как только Кингсли снова кивнул, Джинни направилась к Драко, вцепившегося руками в подлокотники кресла.
— Пожалуйста, вашу левую руку, — пробормотала она.
Драко слабо улыбнулся в ответ и приподнял левую руку.
— Визенгамот может убедиться, что никакой тёмной метки нет на предплечье моего подзащитного, — продолжила Джинни, повернув руку Драко внутренней стороной и закатив его рукав до локтя, представляя на всеобщее обозрение совершенно чистую бледную кожу его предплечья. — Как было сообщено ранее, подзащитный жил как маггл последние восемь лет, страдая от амнезии, отсюда вытекает, что у него нет возможности и знаний, чтобы наложить косметические или маскировочные чары для сокрытия тёмной метки. Следовательно, мой подзащитный не является Пожирателем смерти.
— Вполне закономерно, — заметил Кингсли, в его голосе звучало заметное удивление. — Прошу Визенгамот голосовать. Прошу всех тех, кто считает, что Драко Малфой не был и не является на данный момент Пожирателем смерти, поднять руки.
Подавляющее большинство членов Визенгамота подняли руки. Осталась лишь небольшая горстка сомневающихся.
Кингсли ударил молоком.
— Обвинение в причастности к Пожирателям смерти полностью снято.
Джинни наконец выдохнула воздух, который набрала до того, как вернуться на своё место. Минус одно обвинение, осталось девять.
— Защита просит разрешения вызвать первого свидетеля, — объявила Джинни.
«Саймон, — мысленно обратилась она к нему, — твой выход!»
Словно по её мысленной команде, Саймон поднялся со своего места и направился к креслу, возникшему перед ложей Визенгамота. Он двигался чопорно и опустился в кресло свидетеля так осторожно, словно оно могло обжечь его.
Джинни не могла не заметить убийственный взгляд, которым наградил Саймона колдун, сидевший по правую руку от Кингсли. Это был кареглазый маг, которого она уже видела прежде, именно он утверждал в клинике Святого Мунго, что лечение, которому вынужденно подвергли Драко, ужасно для чистокровного волшебника.
Как заметила Джинни в процессе представления Визенгамота в начале слушания, он также являлся обладателем имени, звучавшего как нетрадиционное английское, хотя его акцент и говорил об обратном. Джинни тут же вспомнила о куске пергамента, который ей вручила Гермиона. Ей ничего не было известно о кельтских народностях и их языке, но она готова была побиться об заклад, что кареглазый волшебник свободно говорит на гэльском.
Кусочки головоломки сошлись. То, как нервничал Саймон, подсказка Гермионы. Перси мог бы гордиться тем, что она заинтересовалась именем и происхождением правительственного чиновника.
«Пожалуйста, Саймон, — мысленно взывала Джинни, — оставайся сильным. Сделай это ради Драко».
— Мой первый свидетель, — объявила она под запись.
— Пожалуйста, назовите суду своё полное имя, — обратился к нему Кингсли.
— Ладно, — отозвался Саймон, поправляя плед на груди. — Исключительно в угоду формальности. Я — Саймон Блэк, сын Хирама, сына Доннчаха, сына Александра, сына Иоанна.
Судебный секретарь в ужасе взглянул на Кингсли, не понимая, как именно записать такое поэтичное представление.
— Всё в порядке, парень, — подбодрил Саймон, заметив растерянность секретаря. — В моей народности, я известен как Саймон Блэк, сын вождя клана, от Иоанна по Транентской благородной линии.
— А для Министерства магии Великобритании? — спросил Кингсли немного раздражённо.
Саймон улыбнулся, глядя не на Кингсли, а на кареглазого волшебника рядом с ним. Глаза Саймона — точно такие же карие — блеснули.
— Для Министерства я Саймон Кинкейд, ведь так, отец?
Джинни видела, как Кингсли удивлённо оглянулся на представителя Визенгамота, сидящего рядом с ним, который, как она знала, был никем иным, как Хирамом Кинкейдом, старшим заместителем премьер-министра Министерства магии. Теперь, когда головоломка сложилась, Джинни не могла поверить, что ранее не заметила физического сходства между отцом и сыном. Саймон унаследовал глаза Хирама, у Саймона они обычно лучились теплом и весельем, в то время как у его отца они отражали уверенность и серьёзность. Тонкий прямой нос, мощная челюсть — одинаковые у обоих. Даже их голоса были похожи, хотя шотландский акцент Хирама и был куда менее заметен.
— Заместитель министра, — медленно произнёс Кингсли. — Является ли этот молодой человек…
— Он мне не сын, — рявкнул Хирам, не сводя тяжёлого взгляда с Саймона.
Некоторые представители Визенгамота переглянулись между собой, явно заметив очевидное сходство, которое увидела и Джинни.
— Дети не вольны выбирать своих родителей, — горько отозвался Саймон, переводя взгляд на Кингсли, — точно так же, как и родители не могут выбирать себе детей.
— В этом суде значение имеет закон, — воскликнул Кингсли. — И я добьюсь однозначного ответа. Этот молодой человек — ваш сын, старший заместитель министра, или нет?
— Этот спор можно разрешить достаточно легко, — раздражённо выкрикнул один из волшебников в мантии Визенгамота. — Он должен фигурировать в Национальных отчётах во многих случаях: свидетельство о рождении, академическая справка из Хогвартса, лицензия на аппарацию…
— Мой свидетель — сквиб, сэр… — наконец вмешалась Джинни. — Но его свидетельство о рождении всё же хранится в архивах Министерства магии. Если позволите, верховный чародей, я уже подумала об этом и могу предоставить суду копию документа из хранилища.
Кингсли сделал приглашающий жест рукой, и Джинни поспешила к его трибуне, на ходу вытаскивая из папки копию выцветшего документа, которую она сняла неделей ранее.
— Документально подтверждено, — объявил он, внимательно изучая представленный документ. — Саймон Дабгалл Макинтош Синклер Кинкейд, родившийся в Беллокантюе, Шотландия, в семье Хирама и Каоимхе Кинкейд, урождённой Синклер?
— Да, это я, — кивнул Саймон.
Кингсли искоса взглянул на Хирама, но ничего не сказал. Джинни повернулась к Саймону, который теперь игнорировал всех этих высокопоставленных чинуш и с теплом смотрел исключительно на Драко. Многие чистокровные семьи отказывались от детей-сквибов, как и говорил ранее Джон, настолько часто, что это уже не удивляло никого в волшебном мире. Однако лицезреть совершенное непринятие своего первенца со стороны Хирама — было другое. Представители Визенгамота тут и там неловко ёрзали на своих местах, не зная, как следует воспринять сложившуюся ситуацию, как реагировать и что говорить.
— Этот человек однозначно является именно тем, кем он себя назвал, — заявил Кингсли. — А значит, он состоит в близком родстве с членом Визенгамота, что само по себе является основанием для беспокойства. Заместитель министра?
— Да? — холодно отозвался Хирам.
— Я предоставляю вам возможность отказаться от участия в заседании, если вы считаете, что может иметь место конфликт интересов, мешающий вам принять беспристрастное…
— Это не будет проблемой, — перебил его Хирам, с важным видом поправляя свою, несомненно, баснословно дорогую мантию представителя Визенгамота. — Я останусь на своём месте, верховный чародей.
За время их непродолжительного диалога Саймон не сводил глаз от одной точки рядом с местом Кингсли, сжимая и разжимая кулаки, стараясь дышать ровно и спокойно. Сердце Джинни сжалось от жалости к нему, но она не в праве была хоть что-то сказать. Теперь становилось понятно, почему он предупреждал её о возможной утрате контроля над ситуацией — со стороны Хирама исходило лишь презрение, ни намёка на отцовскую любовь. И хотя, когда Саймон рассказывал о том, как его выгнали из собственного дома, его голос звучал беззаботно, теперь становилось очевидным, что даже спустя четырнадцать лет этот факт всё ещё мучает его.
— Что ж, отлично, — снова заговорил Кингсли, но Джинни заметила нотку сожаления в его голосе. — Мисс Уизли, Визенгамот готов выслушать показания вашего свидетеля.
Джинни кивнула и повернулась к Саймону. Он выглядел как юный король в этом кресле с высокой спинкой, сидя прямо с гордо поднятой головой, облачённый в свой традиционный шотландский наряд. Как кто-то мог просто взять и отвернуться от человека, обладающего настолько невероятной харизмой и природным магнетизмом — было выше её понимания.
— Мистер Кинкейд, — произнесла Джинни. — Давайте начнём с самого начала. Откуда вы знаете моего подзащитного?
— Я встретил его семь лет назад в Брайтоне, — ответил Саймон. — Мне представил его как Бена Гамильтона дядя нашего общего знакомого. С тех самых пор мы вместе снимали дом в Лондоне на Эрл-Корт.
Джинни ободряюще кивнула и продолжила:
— Тогда, полагаю, вы знаете моего подзащитного достаточно хорошо, раз прожили с ним бок обок семь лет.
— Верно, — отозвался Саймон.
— Как бы вы описали его характер?
Саймон хмыкнул.
— Поначалу он показался мне тем ещё придурком, — признался он, слабо улыбнувшись. Он взглянул на Драко, который улыбнулся ему в ответ. — Его высокомерию не было предела, никогда не убирал за собой. Но Джонни — третий наш сосед — сказал мне дать ему время привыкнуть к нам и не рубить с плеча. Я так и сделал, и с тех пор ещё ни разу не пожалел об этом.
— Не пожалел, — услышала Джинни тихий шёпот Драко, слишком тихий, чтобы его услышал Визенгамот.
Его губы расплылись в улыбке.
— Подшучивал ли я над ним? Регулярно! — гордо продолжил Саймон. — Когда он наконец перестал выпендриваться, мы сдружились и стали столь же неразлучны, как чай с молоком. Лучшего друга нельзя и представить.
— И такое мнение о нём сложилось у вас, учитывая, что вы не знали ничего о его прошлом? — уточнила Джинни.
— Ничегошеньки, — подтвердил Саймон. — Мы понятия не имели о его происхождении. Мы основывались лишь на том, что увидели своими глазами, а именно — что он хороший славный малый.
Сердце Джинни сжалось. Как кто-то может хотеть вырвать Драко из этой жизни?
— Мистер Кинкейд, — продолжила она. — За всё то время, что вы знали Драко Малфоя как Бена Гамильтона, демонстрировал ли он хоть раз анти-социальное поведение?
— Никогда, — отозвался Саймон, усердно качая головой. — Он даже ни разу не проехался зайцем на метро и не бросал мусор мимо мусорки. Примерный гражданин.
— В таком случае, удивились ли вы, узнав, что его обвиняют в стольких преступлениях?
— Я был в шоке! — воскликнул Саймон, ударив кулаком по подлокотнику своего кресла. — Да я готов поклясться жизнью, что этот парень… — он указал на Драко, — и мухи не обидит, не то что кого-то убьёт.
Джинни ухватилась за его фразу, тут же добавив:
— Так вы не верите, что Драко Малфой виновен во вменяемых ему преступлениях?
Саймон снова покачал головой.
— Без обид, друг, — скосил он глаза на Драко. — Но я не думаю, что тебе хватит духу намеренно причинить боль другому человеку. Как-то мы играли в регби, и он, бросив мяч, попал нашему другу прямо в лицо, сломав ему нос. Совершенно случайно, конечно же. Кровь была повсюду, Драко так переживал, что мы потратили немало времени, чтобы его успокоить. — Саймон поднял голову, взглянув прямо на Кингсли и представителей Визенгамота. — Я даже подумать не могу, что Драко Малфой способен действительно убить или причинить боль кому-то, — заявил он. — Он мне как брат, и я бы без раздумий отдал за него жизнь.
Джинни моргнула удивлённо. Она не ожидала услышать столь проникновенного заявления. Не ожидал и Драко, он улыбался, глядя на Саймона, явно растроганный его признанием, от его отстранённости и спокойствия не осталось и следа.
— У меня больше нет вопросов, — объявила Джинни. — Свидетель ваш, прокурор Харпер.
Она вернулась за свой стол, в то время как Харпер поднялся, расправляя свою серую мантию.
— Благодарю вас, мисс Уизли, — отозвался он, чуть склонив голову.
Джинни стало интересно, только ли она заметила снисхождение в его голосе, но потом увидела, каким тяжёлым взглядом проводил его Драко. Явно не только она.
— Мистер Кинкейд, — начал Харпер, заложив руки за спину. — Вы упоминали инцидент… с мячом для ригби, если я правильно понял?
Саймон демонстративно закатил глаза.
— Регби, — поправил он.
— Да-да, — продолжил Харпер, махнув рукой. — Регби. Вы сказали, что мистер Малфой попал мячом в лицо другого игрока и пришёл в смятение из-за пострадавшего.
— Да, это так, — ответил Саймон.
Инстинкты Джинни взвыли сиреной, но она не могла понять почему. Харперу каким-то образом удалось зацепиться за что-то в показаниях Саймона… Хотя сам Саймон продолжал излучать спокойствие и уверенность. Возможно ли, что он увидел что-то ещё до начала слушания и уже подготовился к этому? Можно ли всецело положиться на его талант?
— Значит, он причинил кому-то вред — вне зависимости от того, как именно это произошло — и очень сожалел после происшествия, — подвёл черту Харпер. Он повепнулся к Визенгамоту. — Уже было подтверждено, что мистер Малфой страдает от расстройства памяти, называемого диссоциативной фугой, которая была вызвана эмоциональной и ментальной травмой. — Он поднял вверх указательный палец. — Разве это не соответствует описанной мистером Кинкейдом ситуации? Вполне вероятно, что мистер Малфой после убийства Колина Криви и пыток Падмы Патил в ночь битвы за Хогвартс испытал такой сильный стыд за свои поступки, что спровоцировал состояние фуги. Вред, который он причинил, был куда сильнее, чем тот, когда он ненароком кого-то ударил мячом, но в то же время, его реакция на это происшествие оказалась куда более сильной.
— Протестую, — вскочила на ноги Джинни. — Вина моего подзащитного не была доказана…
— Протест отклонён, — сказал Кингсли. — Прокурор обвинения привёл меткое замечание, — представители Визенгамота выглядели согласными.
— Вы не согласны, мистер Кинкейд? — попытался надавить Харпер.
Саймон слабо улыбнулся.
— Мистер Харпер, — произнёс он, копируя подчёркнуто-уважительный тон обвинителя, — ваш вывод в первую очередь основывается на том, что Драко Малфой приложил руку к убийству Колина Криви. С чем я в корне не согласен. Опять же, не обижайся, друг.
— Вы слышали весь перечень обвинений, — воскликнул Харпер. — Он использовал Империус на безоружной женщине. От желания контролировать другого человека до убийства один шаг.
— Разве? — спросил Саймон, сделав большие глаза. Он соединил пальцы обеих рук, опёршись локтями в ручки кресла. — Вы когда-нибудь использовали Империус, мистер Харпер?
— Это противозаконно, — фыркнул Харпер. — Конечно нет!
— А я видел однажды человека, который его наложил, — спокойно отметил Саймон. — Ему было девять лет, он играл волшебной палочкой старшего брата. Он услышал это заклинание в разговоре старших и решил попробовать. На мне.
Вздох удивления прошёл Визенгамотом. Джинни не оставалось ничего, кроме как молча сидеть и наблюдать за разворачивающейся ситуацией.
— Необученный волшебник… да ещё и ребёнок, который воспользовался чужой палочкой, смог наложить Империус так же легко, будто показывал карточный фокус, — продолжал безмятежно Саймон. — И заклинание было сильным, уж поверьте. Мне не удалось его сбросить. Но потом этот малец решил применить убивающее проклятие к жуку, летающему вокруг его лица. Он хотел убить это существо так же сильно, как хотел контролировать меня, но ему не удалось этого сделать.
Харпер немного растерялся, но потом произнёс коротко:
— И какое отношение это имеет к суду, мистер Кинкейд?
— Это говорит о том, что лишь определённые волшебники могут использовать убивающее проклятие, — ответил Саймон, пожимая плечами. — И это никак не связано с магической силой мага.
— Но вы сами не являетесь волшебником, — надменно отозвался Харпер. — Откуда вам знать о таких вещах?
Саймон опустил глаза в пол.
— Потому что на моих глазах применяли убивающее проклятие, — пробормотал он.
Хирам вдруг дёрнулся на своём месте, словно в попытке заставить сына замолчать. Джинни заметила движение и взглянула на него. Мог ли он быть тем, кто использовал Авада Кедавра на глазах у Саймона?
— Вам надо действительно желать кому-то смерти, чтобы проклятие сработало, — продолжил Саймон, по-прежнему не поднимая глаз. — Это не то же самое, что хотеть убить досаждающего насекомого, или хотеть, чтобы кто-то оставил вас в покое. Вам надо искренне и от всей души желать смерти этому человеку, желать прекратить его существование. Вы должны искренне верить, что этот человек — бесполезная трата воздуха… Это ненависть высшего уровня, куда более высокого, чем я могу себе представить. А я много знаю о ненависти.
Заявление Саймона было встречено абсолютной тишиной. Джон в ужасе смотрел на него с трибун, совершенно очевидно — он не слышал этой истории прежде. И словно выйдя из транса, Саймон моргнул и выровнялся в своём кресле. Он взглянул на Харпера.
— Так что, нет, я не думаю, что Драко мог наложить убивающее проклятие, — сказал он. — Это всё, что я пытался доказать.
— Вопросов больше нет, — ровным голосом произнёс Харпер. Он вернулся на своё место, Саймон сделал то же самое, не дожидаясь разрешения Кингсли.
Хирам Кинкейд, как заметила с сожалением Джинни, больше даже не взглянул на своего сына.
— Защита может вызвать следующего свидетеля, — объявил Кингсли, передёрнув плечами от слов Саймона.
Джинни поднялась.
— Защита вызывает Люциуса Малфоя.
Излучая привычное хладнокровие, Люциус поднялся со своего места и спустился вниз. Члены Визенгамота, подобно стае перелётных птиц, собравшихся вокруг вожака, начали шептаться и роптать, глядя на свидетеля. Джинни сделала несколько шагов назад, чтобы освободить Люциусу путь к назначенному месту, но вместо того, чтобы направиться к креслу, которое минуту назад занимал Саймон, Люциус Малфой подошёл к Драко. Удивлённая Джинни наблюдала, как он наклонился к сыну, тихо сказав ему что-то, а потом похлопал его по плечу с отцовской нежностью, которой Джинни раньше за ним не замечала.
Она вдруг отчётливо осознала, зачем он это сделал. Судьи только что воочию наблюдали за неблагополучными отношениями Хирама и Саймона, и Люциус не преминул воспользоваться шансом показать себя куда лучшим отцом, несомненно заработав пару очков в свою пользу. Джинни закатила бы глаза, если не была бы столь благодарна Люциусу за это небольшое представление.
Наконец он занял своё место.
— Мистер Малфой, — начала Джинни максимально спокойным тоном. — Вам известны десять, а точнее девять — на этот момент — обвинений, выдвинутых против вашего сына?
— Да, я осведомлён о них, — холодно подтвердил Люциус.
— Однако Визенгамот может и не знать, что семь из них связаны общим провокатором, — заметила Джинни, невольно делая шаг вперёд. — Не могли бы вы рассказать об этой связи?
Люциус обвёл взглядом представителей Визенгамота. Он слегка изменился в лице, утратив своё привычное выражение превосходства.
— После происшествия в Отделе Тайн, имевшего место одиннадцать лет назад, — начал он медленно, — Риддл был… недоволен мной. — Он сглотнул и поёрзал на своём месте. — Я потерпел неудачу в его глазах. И в качестве наказания он приказал моему сыну Драко, моему единственному наследнику, сделать невозможное и убить директора Хогвартса, Альбуса Дамблдора.
Упоминание смерти Дамблдора, даже спустя столько лет, тут же вызвало волну негодования и перешёптываний. Люциус подождал, пока шум уляжется, и продолжил: — Более того, Риддл пообещал Драко, что если он не справится с заданием так же, как и я когда-то, то он убьёт меня и мою жену у Драко на глазах. В то время моему сыну было всего шестнадцать лет.
Сам Драко пытался побороть дрожь, Джинни предположила, что в этот момент он думает о своём воспоминании о змееподобном Томе Риддле.
— Всего шестнадцать лет, — повторила Джинни. — Для мальчика такого возраста очень страшна угроза расправы над его родителями, его единственной семьёй.
Люцуис кивнул.
— Поэтому он взялся за выполнение невозможной задачи, поставленной перед ним?
— А что ему оставалось?! — воскликнул Люциус. — У него не было другого выхода.
— Сколько у него заняла разработка плана, приведшего в итоге к смерти Дамблдора?
— Он работал над ним на протяжении школьного года, — ответил Люциус заметно спокойнее. — Драко пытался убить его через проклятое ожерелье, использовал двух человек, чтобы доставить его, но другой студент прикоснулся к нему первым. Тогда он попытался отравить бутылку медовухи, которую по ошибке доставили профессору зелий, и ваш брат выпил её. — Брови Джинни поползли вверх, она с вызовом взглянула на Люциуса, ожидая услышать из его уст очередное уничижительное замечание о её семье, но такого не последовало. — Тогда он починил Исчезательный шкаф и позволил Пожирателям смерти проникнуть в Хогвартс.
Пока Люциус рассказывал о том ужасном школьном годе, Джинни держала свои руки на виду, по одному загибая пальцы при упоминании преступлений, пока не дошла до семи.
— Семь из девяти вменяемых обвинений, — напомнила она суду. — Все совершены под невероятным давлением и угрозами от одного из самых жестоких магов в истории магического мира. В то время как мой подзащитный был ещё ребёнком. — Она повернулась обратно к Люциусу. — Каким было отношение вашего сына к Пожирателям смерти до того, как его заставили совершить все эти ужасные вещи?
Люциус фыркнул.
— Как и ко всему, что недоступно детскому пониманию — он считал, что быть Пожирателем смерти — как бы это описать? — захватывающе, — поведал Люциус со слабым смешком, а потом с некоторым сожалением взглянул на сына, Джинни так и не смогла определить, был ли этот взгляд до конца искренним. — Он расспрашивал меня о том, чем они занимаются, и каков их конечный план. Но когда он был призван в их круг, и Риддл обратил на него своё внимание, Драко осознал, что быть Пожирателем не имеет ничего общего с тем, что он ранее себе представлял.
— Он хотел стать Пожирателем смерти лишь потому, что вы, его отец, были Пожирателем смерти, — подытожила Джинни, словно это лишь сейчас пришло ей на ум.
— Именно так, — кивнул Люциус.
Джинни умолкла на несколько секунд, прохаживаясь по залу суда и давая Визенгамоту время в полной мере осознать слова Люциуса.
— Что ж, продолжим, — наконец, произнесла она. — Полагаю, вы обладаете первой из улик в этом деле?
— Да, это так.
Джинни взглянула на Кингсли.
— Мистер Малфой собирается представить Визенгамоту волшебную палочку, принадлежавшую его покойной супруге, Нарциссе Малфой.
Кингсли жестом показал ему продолжать, и Люциус достал из кармана мантии футляр для волшебной палочки, который Джинни уже видела ранее. Положив футляр себе на колени, Люциус открыл его и достал элегантную палочку. Она выглядела слишком тонкой как для его крупных ладоней.
— Мистер Малфой, — спросила Джинни. — На протяжении седьмого курса в Хогвартсе чьей палочкой пользовался ваш сын?
— Своей собственной, палочкой из боярышника, той самой, которую мы купили на Аллее Диагон, когда ему исполнилось одиннадцать. Пока на пасхальных каникулах она не попала в руки к Гарри Поттеру, после чего Драко пользовался волшебной палочкой моей жены. Вот этой палочкой.
— В таком случае именно эта палочка была при нём в ночь, когда был убит Колин Криви и совершено нападение на Падму Патил? — спросила Джинни.
— Да, эта палочка, — кивнул Люциус.
Драко ловил каждое слово, услышав, что палочка, которой он пользовался, находится всего в нескольких ярдах, он невольно наклонился вперёд, чтобы получше её разглядеть.
— Полагаю, вы собираетесь применить Приори Инкантатем к этой палочке, мисс Уизли? — встрял Кингсли.
— Да, верховный чародей.
— А таком случае, я попрошу одного из представителей Визенгамота сделать это. Мадам Сандерсон?
Такой поворот был вполне ожидаемым для Джинни. Ведьма поднялась со своего места и поспешила вниз — Джулиет Сандерсон, лучший эксперт министерства по природе и изготовлению волшебных палочек. Она десятилетиями работала вместе с Олливандером, поговаривали, что она знает о волшебных палочках даже больше, чем мастер…
Джулиет подошла к Люциусу, который без вопросов передал ей палочку жены. Она несколько раз взмахнула палочкой, проверяя её гибкость.
— Ваша жена пользовалась этой палочкой после битвы за Хогвартс?
— Да, — кивнул Люциус.
— В таком случае нам придётся пройти через восемь лет заклинаний. Если Визенгамот не возражает… — она направила палочку в пол и произнесла заклинание. Дымка, вырвавшаяся из палочки, сложилась в чашку и блюдце — последнее заклинание, которое сотворила Нарцисса, нагревало чашку чая.
— Не могу точно подтвердить, что палочка принадлежит именно Нарциссе Малфой, — заметила Джулиет, — но последнее заклинание однозначно было совершено её владельцем. Изображение заклинания чёткое и хорошо различимое, если бы его совершил не владелец, картинка была бы более расплывчатой, в зависимости от силы волшебника, применившего заклинание. Теперь я попробую пролистать до заклинаний, сотворённых в интересующую нас ночь.
Ведьма прошептала другое заклинание, неизвестное Джинни, и чашка сменилась занавесками, потом одеялом, вскоре картинки начали сменяться так стремительно, что Джинни едва удавалось различить их форму. Они мелькали так быстро, как кадры маггловского кино, беззвучные, безвредные, рассказывающие историю жизни Нарциссы Малфой в обратном порядке.
Она потеряла счёт времени, как вдруг картинка смерти Колина Криви вспыхнула перед её глазами.
Джинни посетила неуместная мысль, что его лицо уже стёрлось из её памяти. И хотя на изображении его конечности были изогнуты под неестественным углом, Джинни тут же вспомнила, что обычно в одной его руке был колдоаппарат, готовый запечатлеть яркий момент или живописный пейзаж. Его светлая челка падала на лоб, и он всегда привычным жестом отбрасывал её, когда увлечённо что-то рассказывал, активно жестикулируя руками.
Присутствующие в зале немедленно среагировали на появление изображения Колина. Молли, которой он всегда нравился, отвернулась и вцепилась мёртвой хваткой в руку Билла. Джон закрыл глаза и опустил голову, лицо Саймона выражало сожаление. Виктуар, сидящая на коленях отца, захныкала и спрятала лицо на его плече.
— Что вы можете сказать об это, мадам Сандерсон? — спросил Кингсли.
— Заклинание было совершено не владельцем палочки, — произнесла та, изучая изображение с чисто научным интересом.
Джинни, сглотнув, теперь тоже заметила разницу — картинка отличалась от изображения чашки. Сквозь руки и смятую рубашку Колина было видно каменный пол. Цвета были бледными, словно выцветшими на солнце.
«Мерлин Всемогущий, — подумала Джинни, невольно сминая в кулаке край мантии, когда реалистичность изображения наконец достигла её сознания. — Он действительно сделал это. Драко убил Колина Криви!»
— Если все доказательства уже были представлены, — объявил Кингсли, просматривая бумаги, — тогда Визенгамот готов к вынесению вердикта.
Джинни сцепила руки в замок на своих коленях. Её сердце стучало в груди так сильно, словно готово было вот-вот вырваться оттуда, и она чувствовала, как капельки пота стекают вниз по позвоночнику. Драко, сидящий всего в какой-то паре ярдов, тяжело дышал, пытаясь сморгнуть слёзы. Вот он и настал — момент истины. Момент, который в корне изменит их жизни.
— Все те, кто считает Драко Малфоя виновным в перечисленных преступлениях, прошу поднять руку, — провозгласил Кингсли.
И они не сомневались ни секунды. Все как один волшебники и ведьмы Визенгамота подняли руки.
— Нет! — воскликнула Джинни, вскакивая на ноги так стремительно, что стул упал. Ярость затопила смертоносной волной. — Вы не можете так поступить!
— Уже поступили, мисс Уизли, — возразил Кингсли. — Наше решение принято, и оно окончательное. Драко Малфой, вы приговариваетесь к пожизненному заключению в Азкабане с возможностью апелляции по истечении восьмидесяти лет. Да смилостивится Бог над вашей душой.
— Вы не можете! — снова закричала Джинни, бросившись к Драко. Она не знала почему — возможно потому, что мысль похитить его, спрятать от всего произошедшего и начать всё с начала уже посещала её. Он потянулся к ней, сопротивляясь кандалам, но двое безликих охранников пресекли его слабую попытку вырваться. Они собирались забрать его у неё.
— Джинни! — закричал он, на его лице застыл страх. — Не дай им забрать меня!
— Драко! Драко!
Джинни начала просыпаться от звуков собственного голоса, простыни оказались влажными от пота и опутали всё тело. Она была в своей тёмной квартире, одна. Джинни облегчённо выдохнула и откинулась обратно на подушку, пытаясь унять дрожь. Взглянув на часы, обнаружила, что времени едва четыре утра. Она проспала не больше часа и сомневалась, что удастся уснуть ещё хоть на часок. Особенно, если придётся снова окунуться в кошмар, подобный тому, от которого только что проснулась.
Всё ещё дрожа, Джинни слезла с кровати и, схватив со стула халат, направилась на кухню. Обычно, когда она была не в духе, мама заваривала чашку крепкого чая, идея казалась удачной и сейчас.
Заняв руки приготовлением чая, Джинни надеялась успокоиться и вернуть себе способность к планированию действий следующего дня в суде.
Вчера в момент, когда в зале суда возникло изображение смерти Колина, Джинни на несколько секунд всерьёз поверила, что Драко попадёт в Азкабан, чтобы она ни сказала и ни сделала. Доказательство его виновности в прямом смысле слова оказалось перед носом, неоспоримое и неопровержимое. Помогли советы, которыми накачала её Гермиона, Джинни удалось побороть панику и начать размышлять здраво.
— Это доказывает лишь то, что волшебная палочка Нарциссы Малфой — орудие убийства, — воскликнула она. — Как ранее отметила мадам Сандерсон, данная проверка не может однозначно указать на убийцу Колина Криви.
Харпер, конечно же, не преминул воспользоваться ситуацией и протолкнуть теорию, которую и ожидала услышать Джинни — он настаивал, что вероятность того, что палочка Нарциссы сменила несколько рук в разгар столь жаркого сражения, слишком мала.
— К тому же, — заявил он, — миссис Малфой вернулась домой после битвы вместе с палочкой, так каким же образом она получила её обратно? Вполне разумное объяснение — Нарциссе вернул палочку её собственный сын, после того как использовал её для хладнокровного убийства студента Хогвартса.
Остальная часть заседания прошла менее напряжённо. Джинни предоставила записи о покупках из магазина «Горбин и Бэркес», подтверждающие, что лично Драко не покупал там ни «Руку славы», ни проклятое ожерелье, которое использовал на шестом курсе. Вместо этого записи подтверждали, что вышеупомянутые артефакты с невыясненной целью приобрел именно Люциус Малфой. Люциус скривился, слушая это, но промолчал. Доказательство того, что Драко не владел проклятыми объектами, кроме всего прочего, значило ещё, что с правовой точки зрения он не может отвечать за владение ими, а значит, он просто имел к ним доступа. Заметив, что её слова произвели на Кингсли впечатление, Джинни расценила это как подтверждение того, что данное обвинение будет снято.
Ещё одно обвинение, которое Джинни постаралась опровергнуть — в сговоре, которое, как выяснилось в ходе подготовки к суду, было просто смехотворным. Драко никогда не принимал участия в планировании каких-либо операций — а именно этот факт должен быть доказан в подобных случаях — даже совсем наоборот, действовал исключительно под невероятным давлением. Похоже, “невероятное давление” было фразой дня, но Гермиона заверила её, что это лучшая линия защиты против подобных обвинений. На самом деле он не хотел делать того, что предположительно совершил, и Джинни неустанно напоминала об этом Визенгамоту. Этим же оправдывались и другие обвинения, такие как подвергание опасности несовершеннолетних, когда он впустил Пожирателей смерти в Хогвартс, и применение Империуса к мадам Розмерте, чтобы та передала ожерелье Кэти Белл.
Джинни поставила чашку с чаем на маленький столик и стала греть ладони о её бока, вдыхая успокаивающий аромат мяты. Через несколько часов настанет очередь Харпера представлять доказательства Визенгамоту, и она сильно переживала, чем это может закончиться. Список свидетелей, который он предоставил ей и суду, включал Падму Патил, Денниса Криви, Кэти Белл и Гарри в качестве ключевых свидетелей, а также воспоминания Яксли о смерти Колина. Воспоминание Лестрейнджа было исключено из дела, его отправили назад в Азкабан, признав слишком нестабильным для того, чтобы свидетельствовать в суде.
Однако было ещё одно исключение из списка, которое удивило Джинни. Имя Рона, даже несмотря на то, что одно из обвинений касалось его отравления, не встречалось нигде в документах, которые она получила от представителей обвинения или Визенгамота. Она терялась в догадках, с чем это могло быть связано, но случая лично спросить об этом у Рона пока не представилось.
Даже после того, как она допила чай, руки по-прежнему слегка дрожали из-за сильного выброса адреналина, спровоцированного кошмаром. Джинни переполняла беспокойная злая энергия, бурлящая под кожей. Руки и ноги, казалось, были налиты свинцом, и сидение за столом в бездействии лишь усугубляло ситуацию. Джинни перевела взгляд на часы на стене. Полпятого. За окном по-прежнему было темно, но на востоке уже виднелись первые отблески восходящего солнца. Джинни знала точно, как можно убить время до начала слушания, назначенного на позднее утро.
В самом конце Косого переулка — для тех, кто хоть раз доходил до конца — был общественный парк, где Джинни любила иногда полетать на метле, наматывая круги и выделывая трюки, чтобы проветрить голову и подышать свежим воздухом. Преимущественное большинство волшебного сообщества Великобритании предпочитало проводить время в парке за Хогсмидом, из-за чего небольшой клочок природы в самом центре Лондона чаще всего пустовал в любое время дня. Именно это делало его идеальным, особенно в моменты, когда хотелось побыть в одиночестве.
Но полчаса спустя, когда она в тёплом удобном костюме и со своим «Чистомётом Одиннадцать» на плече дошла до пустоши Синклэр, то обнаружила, что не одна. Небольшая фигура, выделяясь на фоне тёмного неба, лениво закладывала пируэты над головой. Летун, вероятно, заметил Джинни, потому что пошёл на снижение, двигаясь в её сторону. Джинни сделала несколько шагов вперёд, всматриваясь в небо в попытке понять, кто перед ней.
Она наконец поняла, что это Гарри, когда заметила блики на его круглых очках. Он грациозно приземлился, соскочил с метлы и направился к ней.
— Тоже не смог уснуть, — сказал он вместо приветствия, пытаясь дыханием согреть окоченевшие пальцы.
— Ты? — удивилась Джинни, выгнув бровь. — Думала, возвышенные идеалы и святость героя — залог хорошего сна. Если не учитывать, конечно, незначительного отвлекающего фактора в лице Ромильды Вэйн.
Гарри одарил её мрачным взглядом и взъерошил свои и так растрёпанные волосы — жест, который сводил Джинни с ума, когда ей было двенадцать.
— Веришь или нет, но у меня тоже есть сердце, — проворчал он. — Знаю, я вёл себя немного грубо последние пару недель…
Джинни фыркнула.
— Тебе стоит взглянуть на ситуацию с моей стороны, — настаивал Гарри. — Драко Малфой — паршивая овца. Он был таким в тот день, когда я впервые встретил его, пятнадцать лет назад, и оставался таким же, когда я видел его в ночь битвы за Хогвартс.
— С тех пор прошло восемь лет, — напомнила Джинни. — Люди меняются, Гарри.
— Есть некоторые вещи, которые можно простить, но есть и такие, что невозможно забыть. С Малфоем связано столько негативных воспоминаний, что нельзя просто взять и вычеркнуть их из памяти. Уж кто-кто, но ты должна знать об этом больше, чем кто бы то ни было.
— Это были не его решения, это всё влияние Люциуса, — прошипела Джинни, возмущённо ощетинившись. — И ты… Ты свидетельствовал в защиту Люциуса и Нарциссы восемь лет назад, так почему же ты изменил своё мнение об их семье сейчас?
— Тогда я сделал это ради Нарциссы, — спокойно ответил Гарри. — Она спасла меня, соврав Тому Риддлу. И теперь она мертва.
Джинни закатила глаза, но Гарри продолжил:
— Ты ведь знаешь, как это выглядит со стороны, не так ли? Ты — уважаемый опытный аврор — отказываешься от карьеры и семейных убеждений, бросаешь всё, за что боролась, чтобы стать на защиту человека, обвинённого в убийстве. Человека, которого ненавидит весь волшебный мир. Он просто заморочил тебе голову.
Джинни горько засмеялась.
— Глупенькая маленькая девочка, которую снова одурачил коварный слизеринец, да? — скривилась она. — Малышка Джинни, за которой надо приглядывать.
Гарри приблизился к ней, разводя руки в стороны.
— Просто отпусти его, Джинни, Рыжик, — нежно произнёс он. Гарри не называл её так уже много лет. Сейчас это прозвище вызвало у неё только отвращение. — И ты сможешь вернуться на работу в Аврорат, я полностью восстановлю тебя в должности. Всё вернётся на круги своя.
Робкой стеснительной Джинни — Джинни, которой она была слишком долго, — польстило бы предложение. Крайне польстило бы. Она была хороша в своём деле, зачем же бросать его? Оплата казалась приличной, а в следующем году вполне можно было рассчитывать на прибавку. Коллеги всегда отличались дружелюбием и совершенно не доставляли проблем. Раньше бесил Гарри, но теперь, когда у него появилась пара… Ромильда явно была в состоянии отвлечь всё его внимание на себя.
Но вдруг, словно кто-то включил маггловскую запись, Джинни услышала собственные слова, которые сказала когда-то Драко в больничной палате: «Ты мой, и я никому не позволю забрать тебя!»
Вся любовь к нему и желание защитить заполнили душу, подавляя протест прошлой Джинни. Пойти по безопасному пути — значит сделать шаг назад, разрушить тот небольшой прогресс, которого она уже достигла в изменении собственной жизни и судьбы. И нужна ли ей та жизнь, если её не с кем будет разделить? Гарри мог бы предложить ей все сокровища мира, но что они значат без Драко?!
Джинни покачала головой, уверенно заглядывая Гарри в глаза.
— Именно в этом и заключается наше с тобой главное отличие. Я вижу, как люди меняются, и готова принять эти перемены. Я могу простить человеку даже самые ужасные прегрешения, если он действительно раскаивается в содеянном и хочет измениться к лучшему. А ты не способен дать человеку второй шанс.
На лице Гарри появилась странная полуулыбка.
— Ты всегда была упрямой, как я мог забыть об этом.
— Если это всё, что ты хотел сказать, тебе лучше уйти. Мы по разные стороны судебного процесса, и нам не следует говорить друг с другом.
Гарри кивнул.
— Удачи, — бросил он на прощание и, вскочив на метлу, скрылся в предрассветной мгле.
Джинни вздохнула, прежде чем и самой взмыть в воздух. Большинство людей меняется — но не Гарри, и вряд ли он будет способен на это хоть когда-нибудь. Но теперь это была чужая проблема. Не её. Так что Джинни наклонилась вперёд, прижимаясь грудью к метле и набирая скорость, и выбросила все мысли о Гарри из головы.
Несколько часов спустя Джинни, одетая в лучшую мантию и с папкой в руках, заняла своё место за столом защиты в зале суда. Харпер, выглядящий крайне уверенным в себе, уже сидел за столом обвинения, наслаждаясь чашкой чая. Джинни хмуро взглянула на него и отвернулась, раскладывая на столе бумаги для перекрёстного допроса.
На этот раз на трибунах было ещё больше людей. Перси, как и обещал, пришёл вместе с папой, а ещё в зале присутствовал Рон. Молли и Джордж сидели рядом с ним, так же как и Билл с Виктуар. Через несколько рядов от них расположилась явно нервничающая Кэти Белл, которую успокаивающе обнимал за плечи Оливер Вуд, что-то нашёптывающий ей на ухо, хотя Джинни не могла представить что именно. Падма и Парвати Патил сидели вместе в другом конце зала, они выглядели сосредоточенными и собранными. Поймав взгляд Джинни, Парвати задрала подбородок повыше и демонстративно отвернулась. Деннис Криви, казавшийся теперь совсем взрослым, сидел рядом с отцом и матерью, лицо которой покраснело от слёз. Джинни была благодарна, что миссис Криви не было на слушании вчера, когда палочка Нарциссы показала последние моменты жизни Колина. Джинни нашла взглядом Люциуса и Джона. Саймона не было, вероятно, ему не удалось вырваться с работы. Или он просто не хотел снова встречаться с отцом — за это трудно было его винить.
Прямо перед ложей Визенгамота установили странный прибор — прожектор, соединённый с омутом памяти, чтобы транслировать суду воспоминания Яксли той фатальной ночи.
Как только было объявлено начало слушания, суматоха и шум в зале моментально сошли на нет, и Джинни вздохнула с облегчением. Пока Кингсли призывал Визенгамот к порядку и зачитывал расписание на день, в зал суда привели Драко. Джинни слушала вполуха, пока Кинсли не замолчал на несколько секунд, хмуро уставившись на свиток пергамента перед собой.
— Доношу до сведения Визенгамота, — начал он медленно, — что одно из обвинений против мистера Малфоя было снято.
Джинни и Драко как по команде подняли на него глаза. Это ещё что за?..
— Следующее обвинение вычеркнуто из дела, — объявил Кингсли. — Пусть будет известно, что Драко Малфою больше не вменяется покушение на жизнь Рональда Уизли. Предполагаемая жертва отказалась от обвинений и не заинтересована в продолжении разбирательства по этому вопросу.
Джинни в открытую уставилась на Рона, сидящего на трибунах. Из-за повышенного к нему внимания его лицо приобрело яркий пурпурный оттенок, и он сконфужено заёрзал на месте. Молли, сидящая рядом, громко ойкнула и повернулась к сыну, а тот тут же склонился к её уху, шепча объяснения. Джинни умирала от любопытства, желая узнать, что же он сказал матери.
Это было невероятно. Более чем невероятно. Осталось всего восемь обвинений.
И пока Джинни пыталась унять волнение, Харпер поднялся со своего места и вызвал Падму Патил для дачи показаний.
Парвати сжала её ладонь в знак поддержки, прежде чем Падма медленно спустилась вниз. В полной тишине она заняла кресло, где днём ранее свидетельствовали Люциус и Саймон.
— Мисс Патил, — мягко начал Харпер. — Пожалуйста, опишите суду, что произошло в ночь финальной битвы за Хогвартс?
Падма набрала побольше воздуха, словно в попытке унять волнение, и Джинни тут же нахмурилась. Это только она одна заметила или представители Визенгамота тоже? Похоже было, что кто-то написал для выступления Падмы сценарий, и она собиралась устроить представление.
— В ту ночь столько всего произошло, в Хогвартсе царил полнейший хаос. Мы с сестрой пытались держаться вместе, но потеряли друг друга, когда Пожиратели смерти взорвали стену возле нас. Я пыталась отыскать Парвати, когда… Когда столкнулась с Драко Малфоем.
— И что же тогда произошло, мисс Патил? — поинтересовался Харпер, подходя ближе.
Падма отвела взгляд, будто в попытке сдержать слёзы.
— Узнав меня, он направил на меня палочку, — произнесла она. — Я не знала, что делать. Поговаривали, он причастен к делам Пожирателей смерти и, возможно, являлся одним из них. Я была так напугана, что просто застыла, глядя на него.
Движение сбоку привлекло внимание Джинни, она повернулась, чтобы взглянуть на Драко. Тот весь побелел и отвернулся, словно в попытке спрятаться от Падмы и испытывающих взглядов судей Визенгамота.
— Я просила его оставить меня в покое, — продолжала Падма. — Умоляла позволить мне отправиться на поиски сестры. Он несколько секунд просто смотрел на меня, а потом… проклял.
Брови Джинни поползли вверх, а сердце наполнилось надеждой. Неужели всё обвинение было построено вокруг одного жалкого проклятия? Мерлин, да в таком случае всех её братьев, включая Перси, надо было отправить в Азкабан сто лет назад, если дело лишь в этом.
Харпер сочувственно склонил голову:
— Это проклятие нанесло вам непоправимый вред?
Падма кивнула:
— Мне всё ещё снятся кошмары о том, как он направляет на меня палочку. Это стоило мне многих лет терапии и зелья Сна без сновидений.
Харпер задал ей ещё несколько уточняющих вопросов перед тем, как настал черёд Джинни продолжать допрос. Прежде чем заговорить, Джинни улыбнулась Падме. Ей никогда не нравились сёстры Патил, их бесконечные сплетни и слепая одержимость исключительно макияжем и мальчиками сводили с ума в школьные годы. Кто бы мог подумать, что Лаванда Браун сможет в итоге вырасти из этого, а её лучшие подруги — нет.
Джинни задала вопрос в лоб:
— Какое именно проклятие мистер Малфой использовал против вас?
Падма запнулась, а затем пожала плечами:
— Я не знаю, никогда не слышала его прежде.
— Можете ли вы описать свои ощущения от его действия?
— Я почувствовала словно… словно маленькие иголки впились в мою кожу по всему телу.
Падма театрально вздрогнула.
— Похоже на проклятие осиных укусов, — спокойно продолжила Джинни. — И как долго длился эффект?
— Достаточно долго, — отозвалась Падма, её лицо скривилось.
— Для записи, как долго?
— Я не могу сказать.
— Верховный чародей, свидетель отка…
— Это продолжалось несколько секунд. Несколько секунд!
— Бывали ли вы раньше прокляты прохожими чарами до той фатальной ночи?
— Да.
— При каких обстоятельствах?
— На уроке защиты от тёмных искусств.
— И случалось, что вы оставались под действием проклятия достаточно долго, чтобы ощутить его влияние до того, как отразить его?
— Да.
— Назовите пример похожего проклятия, от которого вы пострадали на уроке.
— Жалящее заклинание.
— Жалящее? — Джинни мысленно вернулась к страницам своих исследований. — Однако согласно шкале Бартона, жалящее проклятие куда более болезненно, чем проклятие осиных укусов. А тот маг, что атаковал вас жалящим заклинанием… Вы выдвинули обвинения и против него?
— Нет, — мрачно ответила Падма.
Джинни повернулась и посмотрела на Кингсли.
— Верховный чародей, это бесполезная трата времени Визенгамота, — заявила она. — Свидетель, очевидно, был проинструктирован обвинителем отвечать на вопросы определённым образом, тем самым раздувая…
— Поверьте, мисс Уизли, я совершенно с вами согласен, — прервал её на полуслове Кингсли, раздражённо отбросив протокол. — Мисс Патил, что, по-вашему, вы делаете?
Падма умолкла на миг, прежде чем вскочить на ноги, сердито указывая на Драко.
— Он плохой человек! И совершенно несправедливо, что ему удалось выйти сухим из воды после той ночи! Даже если он не причинил мне серьёзного вреда… И я не пострадала так же сильно, как Кэти Белл или Колин Криви… Я всё ещё помню о случившемся, как и о том, на чьей стороне он дрался! — она умолкла, тяжело дыша, и Джинни подумала, что слёзы, блеснувшие в её глазах, уже больше похожи на настоящие. — Меня всё ещё мучают кошмары о случившемся, — прошептала Падма. — Эта часть — чистая правда.
Кингсли немного смягчился, что, впрочем, не помешало ему стукнуть молотком.
— Обвинитель Харпер, ваш свидетель признаётся ненадёжным, а обвинение в нападении отклоняется. Мисс Патил, вы можете вернуться на своё место.
Падма одарила Джинни свирепым взглядом и двинулась к трибунам. Драко смотрел ей вслед со странным выражением на лице, больше всего похожим на жалость. Или сочувствие. Несмотря на потерю памяти, мучили ли его кошмары о той ночи?
После Падмы настала очередь Денниса Криви свидетельствовать. Он говорил о своём брате и о том, как его смерть повлияла на их семью. Деннис, в отличие от Падмы, если и получил какие-то наставления, как себя вести в суде, воплощал их не столь очевидно. Даже Джинни, прямой обязанностью которой было найти любой способ использовать его слова в свою пользу, обнаружила, что чувствует сострадание. Колин был одним из её лучших друзей. И ей бы стоило землю рыть, лишь бы найти виновного в его смерти, а не защищать человека, который, по мнению общественности, и совершил его убийство. Однако в ходе допроса Джинни выяснила, что Деннис не видел смерти брата, а узнал о случившемся лишь когда Оливер Вуд принёс тело Колина в Большой зал. Он не мог выступить как свидетель ни по одному из выдвинутых обвинений, поэтому Джинни успешно — по её мнению — перенесла его в разряд безобидных свидетелей.
В то время как показания Кэти Белл совершенно её ошарашили. Когда Кингсли объявил её как следующего свидетеля, Джинни почувствовала, как от волнения внутри похолодело. Если Падма была проклята посредственным заклинанием, то Кэти пострадала от проклятого объекта класса А, из-за чего пропустила полгода школы. Ходили слухи, что именно из-за проклятия Кэти не стала профессионально играть в квиддич после окончания Хогвартса.
Вопросы Харпера были в точности такими, как и ожидала Джинни: он спросил, как всё произошло, и Кэти спокойно описала, как пошла в туалет в «Трёх мётлах» и встретила мадам Розмерту. На трибунах Джинни заметила Гарри, лицо которого выражало болезненное сострадание, она вспомнила, что именно Гарри видел всё своими глазами — как тело Кэти взлетело и выгнулось в воздухе, когда она коснулась ожерелья. В противовес Падме и Деннису, Кэти была беспристрастна и прямолинейна в своих показаниях. Насколько Джинни помнила по Хогвартсу, Кэти всегда руководствовалась логикой и не была склонна к излишнему драматизму или преувеличениям, которые обычно свойственны подросткам.
Харпер выглядел почти раздражённым, дойдя до последнего в списке своих вопросов. Джинни надеялась, что это оттого, что его наставления не оказали совершенно никакого влияния хотя бы на одного из свидетелей.
Когда он закончил, они прошлись уже по всей цепочке событий, начиная с того момента, как Кэти оказалась в клинике Святого Мунго, до дня, когда она открыла глаза и началась её реабилитация и выздоровление, и вплоть до момента её выписки и возвращения в школу. Влияние ожерелья нанесло и некоторый неизгладимый ущерб, как и предполагала Джинни, проклятие притупило физические рефлексы Кэти, и хотя та прошла пробы, но оказалась в недостаточной форме, чтобы попасть в профессиональный спорт.
Гермиона предупреждала Джинни на её счёт.
— К сожалению, в её случае факты можно легко поделить на черное и белое, — сказала она тогда в библиотеке. — Драко действительно передал ей ожерелье через Розмерту, и он действительно подверг её жизнь смертельной опасности, отчего Кэти едва не умерла.
Джинни вернулась к своим прежним заявлениям о том, что на момент описанных событий Драко было всего шестнадцать, он был под невероятным давлением одного из самых опасных волшебников и не пытался навредить конкретно Кэти. Конечно, она понимала, что её аргументы звучат слабо, особенно когда произносила их вновь. Представители Визенгамота выглядели откровенно скучающими. Одна ведьма даже открыто зевнула и принялась разглядывать свой маникюр, пока она говорила, из-за чего волнение Джинни достигло апогея.
Они ведь обязаны её выслушать! Она должна убедить их, что Драко не «плохой человек», как заявила Падма. Он хороший, добрый и дружелюбный, и его многие любят. Джинни подавила собственный зевок. Казалось, она не спала уже лет сто и чуть ли не валилась с ног от усталости. Больше всего ей сейчас хотелось проснуться в своей постели в объятиях Драко от лучей восходящего солнца.
Но после того как Кэти вернулась на своё место, и Оливер Вуд заботливо прижал её к себе, Харпер объявил следующего свидетеля:
— Обвинение вызывает Гарри Поттера.
Джинни несколько раз моргнула и тряхнула волосами, отгоняя сонливость, в то время как Гарри уже направлялся к креслу свидетеля. Не время раскисать! Её ждёт работа, которую она обязана выполнить!
Показания Гарри сами по себе были ничем не примечательны. Он рассказал, как, отправившись на поиски Диадемы Рейвенкло, встретил Драко в Выручай-комнате и спас его от Адского пламени, поглотившего Крэбба. И как позже видел его сражающимся вместе с другими Пожирателями смерти в попытке доказать, что он всё ещё на стороне Тома Риддла. Эти сведения помогли дополнить картину разрозненных событий битвы за Хогвартс, но всё же не до конца прояснили произошедшее той ночью. Но, что самое главное, список преступлений, вменяемых Драко, к счастью, не увеличился.
И это повергло Джинни в полный шок. Она считала, что Гарри не упустит возможности очернить старого соперника, но на даче показаний он, как и Кэти, был собран и непредвзят и настолько спокоен, что Падма на его фоне выглядела законченной истеричкой.
В первую очередь его показания помогли отследить палочку Нарциссы.
— В Выручай-комнате палочка была при нём, — ответил Гарри на вопрос Харпера. — Когда я спросил, чья она, он ответил, что палочка принадлежит его матери. В какой-то момент нашей битвы он выронил палочку, и та закатилась в кучу мусора, но моя подруга, Гермиона Грейнджер-Уизли, сумела достать её, когда мы выбирались из комнаты. Она из сострадания вернула палочку Малфою, потому что знала — оставлять его безоружным в ту ночь было равносильно смертному приговору. Она его пожалела.
Последние слова сопровождались надменным взглядом в сторону Драко.
— Это был последний раз, когда вы видели палочку? — продолжил Харпер.
— Нет, когда битва закончилась, а Том Риддл был убит, я видел эту же палочку в руке Нарциссы Малфой.
Когда настала её очередь задавать вопросы, Джинни замерла прямо перед Гарри, скрестив руки за спиной.
— Вы единственный живой свидетель смерти Альбуса Дамблдора, кроме мистера Малфоя. Как он вёл себя в ту ночь?
Гарри снова покосился в сторону Драко, прежде чем ответить.
— Ему не хватило духа убить Дамблдора, хотя директор был слабым и безоружным, — отрезал Гарри.
— В таком случае, что заставило вас думать, что он смог убить Колина?
— То, что он хладнокровно и безрассудно подвергал опасности жизни других, как мы уже выяснили на примере ожерелья и яда, — ответил Гарри, нахмурившись. — Эти поступки не вызвали у него затруднений, и если он не был в состоянии убить кого-то в конце шестого курса, то в ночь финальной битвы, думаю, оказался вполне способным на это.
Джинни удивлённо приподняла бровь, вспоминая рассказы Рона и Гермионы об их встрече с Драко в Малфой-меноре.
— А как насчёт того раза, когда во время войны вас схватили егеря? Разве вы тогда не столкнулись с мистером Малфоем?
Гарри нахмурился ещё сильнее.
— Столкнулись.
— Пожалуйста, расскажите Визенгамоту как именно это произошло и при каких обстоятельствах.
Гарри повернулся к суду и поднял голову, встретившись взглядом с Кингсли.
— Нас с Роном и Гермионой схватили, когда мы произнесли имя Волдеморта, — голос Гарри звучал настолько отчуждённо, словно вовсе ему не принадлежал. — Это произошло в те времена, когда на его имя был установлен запрет. Нас доставили в Малфой-менор, где допрашивали и пытали, пока не заметили шрам у меня на лбу. Нарцисса Малфой попросила Драко подтвердить мою личность, но он этого не сделал.
— Не сделал? — повторила Джинни. — Почему же? Вы же учились в Хогвартсе на одном курсе, он должен был узнать вас.
— Я не знаю, — заявил Гарри, — может, он действительно меня не узнал. Я был заколдован так, чтобы скрыть моё истинное лицо.
— Но вы только что сказали, что они всё равно заметили ваш шрам, — напомнила Джинни.
— Его заметил Люциус, а не сам Драко.
— Что насчёт Рона и Гермионы, они тоже применили маскировку?
— Нет.
— И Драко узнал их?
— Нет.
Джинни едва удержалась от того, чтобы не топнуть ногой. Гарри совершенно точно знал, что она хотела услышать, и, очевидно, категорически не намерен был этого произносить.
— Вопросов больше нет, — Джинни вернулась на своё место, а Гарри покинул кресло свидетеля.
Казалось, энергия то прибывает, то наоборот улетучивается. Однозначно недосып прошлой ночью не пошёл ей на пользу, но тем не менее Джинни не могла позволить себе задремать во время слушания. Как только объявили перерыв на обед, она пулей вылетела из зала, направившись в кафетерий Министерства, где заказала кофе и выпила его чуть ли не залпом.
Многочисленные Уизли в сопровождении Джона встретились с ней уже там.
— День близится к завершению, — тихо, но убедительно шепнул Джон, когда они приближались к столу. — Осталось продержаться совсем немного.
Джинни улыбнулась в ответ на его слова и опустилась на стул рядом с мамой.
— Я искренне благодарна всем вам за то, что вы здесь, — многозначительно сказала она, — не могу себе представить, как бы справилась без…
— Я же говорил, мы все будем здесь, — перебил её Перси, — я хоть раз тебе лгал?
— Спасибо большое, Перси, — улыбнулась Джинни и потянулась через стол, чтобы сжать его ладонь. Он покраснел и пробормотал что-то о семейной солидарности.
— Но ты! — Джинни повернулась к Рону. — Твоё заявление об отказе от претензий. Что случилось? Почему ты, драккл подери, не сказал мне, что планируешь такое?
Рон вздохнул.
— Понимаю, это было неожиданно для всех, но я размышлял над этим уже довольно давно, мы с Гермионой не раз обсуждали сложившуюся ситуацию. — Он поёрзал на стуле, подняв взгляд на Перси, который в ответ лишь кивнул. — Мы решили, что если я не буду выдвигать обвинений, это поможет тебе завоевать доверие. Ну знаешь, покажет, что мы все на твоей стороне и всё в этом ключе.
— Это невероятно, — отметил Билл удивлённо. — Не ожидал такого от тебя, но решение правильное.
— Ура-ура, — сухо отозвался Рон.
— Я лично передал его заявление в руки Министра этим утром, — заявил Перси. — Согласен, это был отличный ход. Итак, — с горящими глазами наклонился он вперёд. Зная, как Перси любит политические баталии, Джинни не удивилась, особенно учитывая, что наиболее тщательно он изучал то, как можно трактовать букву закона столькими разными способами. — Ты успешно справилась с допросом свидетелей. Готова ли ты увидеть воспоминания Яксли?
— Да, — уверенно отозвалась Джинни. — Я нашла множество фактов и прецедентов, применимых к свидетельствам такого рода. Я справлюсь. Хотя мне до сих пор неясно, почему его воспоминание всё-таки подшили к делу? — она обвела присутствующих взглядом. — Яксли ведь был Пожирателем смерти. С каких пор он считается свидетелем, заслуживающим доверия?
— Его адвокату удалось выбить выгодную сделку у Визенгамота, — пояснил Рон, скривившись. — Яксли расскажет всё, что только знает, в обмен на смягчение приговора. Он по-прежнему должен отсидеть шестьдесят лет в Азкабане, но всё-таки это — не пожизненное заключение.
— Яксли состоял в совете директоров клиники Святого Мунго, прежде чем примкнул к Волдеморту, — добавил Билл. — Думаю, это всё ещё вызывает некоторое уважение.
— К тому же он не кидается на министерских работников, как остальные, — вставил мистер Уизли. — Именно поэтому Лейстренджа не записали в свидетели. Яксли удалось сохранить достоинство, несмотря на все обвинения против него. — Он покачал головой. — До сих пор не могу понять, как умных, рационально мыслящих ведьм и волшебников удавалось убедить присоединиться к Пожирателям смерти.
Во время обеда разговор постоянно крутился вокруг Джинни. Обсудили показания Денниса, Падмы, Кэти и Гарри и впечатление, которое их слова могли оставить у Визенгамота. Джон склонил голову и подал Джинни знак, что хочет сказать ей что-то по секрету, пока остальные Уизли посмеивались над спектаклем, разыгранным Падмой на слушании.
— Саймон передаёт извинения, — прошептал Джон ей на ухо. — Сегодня утром он отправился на работу, он не подает виду, но я вижу, что реакция отца его задела.
— Могу себе представить, — пробормотала Джинни, грустно улыбнувшись. — Я бы не стала задавать такие вопросы, если бы знала, какой негатив это за собой повлечет. Но я искренне ценю всё то, что он сказал о Драко.
Покончив с обедом, вместе вернулись в зал суда, и Джинни заняла своё место за столом защиты. Представители Визенгамота также возвращались в свою ложу, некоторые из них болтали о том о сём, шутили между собой, словно не имело совершенно никакого значения, что одним лишь словом они способны заставить молодого парня провести остаток жизни в холодной тюремной камере. Джинни вздрогнула от этой мысли и поспешила отогнать её прочь. Кофе, выпитый за обедом, подействовал, вернув ей бодрость. Она была собрана и готова увидеть свидетельство Яксли.
Визуализатор воспоминаний стоял на небольшом столике в центре зала, позади кресла Драко. Огромный белый шёлковый экран тянулся от пола до самого потолка, готовый отобразить проекцию мыслей и воспоминаний, чтобы каждый из присутствующих смог как следует их рассмотреть. Драко, который тоже уже занял своё место, повернул голову, чтобы всё видеть, на его бледном лице то и дело мелькало нетерпение и любопытство.
Как только все представители Визенгамота заняли свои места, Кингсли ударил молотком.
— Призываю заседание к порядку, — произнес он для проформы. — Настала очередь целителя клиники Святого Мунго, — Джинни ещё по возвращении из кафетерия заметила в зале человека в лаймово-зелёной форменной мантии. — Суд пригласил его, чтобы извлечь воспоминания Корбана Орфикуса Яксли о ночи битвы за Хогвартс, которая была определена как дата убийства Колина Криви. После того, как извлечение будет завершено, воспоминание будет воспроизведено Визуализатором, чтобы все присутствующие могли увидеть его на экране. — Кингсли обвёл взглядом своих коллег. — Это завершающий этап представления доказательств по делу со стороны обвинения и защиты. По окончании сегодняшнего слушания Визенгамот отправится на закрытое обсуждение решения о судьбе Драко Малфоя. С этим все согласны?
Гул одобрения последовал в ответ, после чего Кингсли жестом показал охраннику приступать к процедуре. Дверь, ведущая к камерам предварительного заключения, открылась, и в зал ввели Яксли. Джинни прикипела к нему взглядом — перед ней стоял человек, от которого сейчас без преувеличения зависела жизнь Драко.
Он выглядел, как и сказал мистер Уизли, собранным и вполне разумным. Хотя его одежда и была изношена, но казалась чистой, а потрёпанный подол мантии — тщательно подшит. Его длинные светло-русые волосы собраны в аккуратный хвост, открывая чисто выбритое лицо. Глаза Яксли ярко блестели, его взгляд был тяжёлым и полностью осмысленным. Его сопроводили на небольшой помост между Драко и Визенгамотом. Проходя мимо Драко, Яксли наградил его презрительной усмешкой.
Драко, прикованный цепями, выпрямился. Он окинул стоящего перед ним Яксли внимательным взглядом, склонив голову на бок. Драко всех свидетелей рассматривал так же внимательно, и Джинни предполагала, что таким образом он пытался уловить хоть какие-то отголоски воспоминаний, но всё же его реакция на Яксли немного отличалась, и Джинни понятия не имела, что бы это могло значить.
Тем временем Яксли усадили в кресло, рядом с которым стоял вышеупомянутый целитель.
— Целитель Мосс, — обратился Кингсли к последнему. — Прошу, приступайте к работе.
Волшебник кивнул и повернулся к Яксли.
— Будьте осторожны, я — тонкая натура, — насмешливо предупредил тот.
Мосс наградил его хмурым взглядом и прикоснулся палочкой к виску. Спустя несколько мгновений целитель отвёл палочку, за которой из головы Яксли потянулась тонкая прозрачная нить. Она растянулась практически на фут, прежде чем целитель оторвал её от источника.
Мосс совершенно спокойно — особенно для человека, держащего в руках такое весомое доказательство, — направился к Визуализатору воспоминаний и прикоснулся кончиком волшебной палочки к задней части устройства. Прибор несколько секунд щёлкал и жужжал, принимая воспоминание, прежде чем раздался звонкий сигнал о завершении обработки.
— Целитель Мосс, готово ли воспоминание к воспроизведению? — спросил Кингсли.
— Да, готово, верховный чародей.
— Пожалуйста, уведите мистера Яксли, — приказал он, и охранники тут же сопроводили его прочь из зала суда.
Джинни не удивилась обнаружив, что её сцепленные в замок руки начали мелко дрожать, а капелька холодного пота скользнула вниз по позвоночнику. Она расцепила пальцы, незаметно вытерла вспотевшие ладони о мантию, и глубоко вздохнула. Драко, похоже, был занят тем же самым, хотя по лицу было не прочесть, какие мысли роятся в его голове.
Как только целитель Мосс вернулся на своё место, Кингсли взмахнул волшебной палочкой, заставляя лампы в зале погаснуть, а экран Визуализатор — ожить. Кресло Драко также повернулось в направлении экрана, и невольно в голове Джинни мелькнула мысль, что это неуловимо напоминает маггловский кинотеатр, а все они не более чем собрались посмотреть премьеру нового фильма.
Воспоминание началось с коридора Хогвартса, где восемнадцатилетний Драко дрался с Пожирателем смерти. Джинни с удивлением рассматривала его: заострённое, надменное лицо, страх в серых глазах. На нём была именно та одежда, в которой он и был найден: белая оксфордская рубашка и простые чёрные брюки, манжеты его рубашки и края чёрной школьной мантии опалены Адским пламенем, а на руке виднелся свежий ожог.
— Я Драко Малфой! — его голос звучал выше, чем сейчас, но однозначно это был именно его голос. Он сражался с Пожирателем смерти в маске так рьяно, словно от этого зависела его жизнь. Хотя, возможно, так и было. — Я Драко, я на вашей стороне!
Прежде чем Пожиратель смог ответить в коридоре появились три пары бестелесных ног; Джинни тут же узнала пару изношенных кроссовок, принадлежавших Рону. Как раз в этот момент Пожиратель смерти застыл обездвиженный и, неспособный шевельнуться, повалился вперёд, Драко вздохнул с явным облегчением и осмотрелся вокруг. И тут его голова резко откинулась назад, словно невидимый кулак ударил его по лицу. Он по инерции отступил назад, и зацепившись за тело поверженного Пожирателя, повалился прямо на него, поражённо хлопая глазами. Когда ноги снова начали двигаться, Джинни отчётливо услышала ворчание Рона:
— И это уже второй раз за сегодня мы спасли тебе жизнь, ты, лицемерный ублюдок!
Какое-то движение послышалось под Мантией-невидимкой, а потом на колени Драко упал предмет, прежде чем трио окончательно скрылось из виду. Драко несколько мгновений поражённо смотрел на него, но всё же взял — это была волшебная палочка его матери. Он коснулся краешка своего рта, откуда текла кровь, посмотрел на свои пальцы, перепачканные ею и на палочку в другой руке. Казалось, он понятия не имел, что делать дальше.
Но уже через несколько секунд в коридоре показался Яксли, облачённый в чёрную мантию Пожирателя смерти, капюшон которой был откинут на спину, а маска поднята так, что держалась на его затылке.
— Юный Малфой, — протянул он, — ты собираешься сидеть, сложа руки, когда Тёмный Лорд нуждается в твоей помощи?
Даже несмотря на то, что Джинни понимала, что смотрит воспоминания восьмилетней давности, не могла сдержать отчаянной мысли: «Нет, Драко! Не слушай его!»
Драко настороженно посмотрел на Яксли сквозь упавшую на глаза светлую чёлку.
— Они не верят в мою преданность, — он явно пытался говорить твёрдым голосом, но получалось плохо. — Мне только что пришлось обездвижить Трэверса. Он меня чуть не убил.
Яксли рассмеялся и пнул Трэверса.
— Если бы он пытался тебя убить, щенок, ты бы сейчас не разговаривал.
Драко вздрогнул от этой мысли и поднялся на ноги.
— Но ты ведь знаешь, что я на стороне Тёмного Лорда? — протянул он с тревогой. — Именно благодаря мне Пожиратели смерти пробрались в Хогвартс в прошлом году и убили Дамблдора. Как ещё мне доказать… — он запнулся, на лице его отобразилось множество эмоций. — Как мне доказать свою преданность?
Яксли изумлённо рассматривал его несколько мгновений.
— Преданность, говоришь, — оскалился он. — Если это настоящая преданность, она не нуждается в доказательствах.
— Но они не верят мне! — недовольно воскликнул Драко, притопнув ногой, словно капризный ребёнок. — Я докажу, и тогда они поймут, как сильно ошибались!
Несколько разноцветных лучей заклинаний пронеслись над их головами, всколыхнув мантию Янксли.
— Нам надо спешить, юный Малфой. Если ты докажешь мне, что чего-то стоишь, как Пожиратель смерти, то никто больше не посмеет усомниться в этом.
В голосе Яксли послышались зловещие нотки, но Драко похоже упустил их, сосредоточенный на желании доказать всем что-то. Они покинули коридор, стремительно двигаясь мимо сражающихся друг с другом магов и стараясь не попасть под обстрел снарядов неизвестного содержания, которые запускал Пивз, снующий где-то под потолком. В Хогвартсе воцарился ещё больший хаос, когда одна из стен замка разлетелась на куски от мощного взрыва, открывая путь Пожирателям смерти, акромантулам или другим ужасным тварям, которые могли быть замешаны в этой войне.
Яксли и Малфой добрались, как и следовало ожидать, до Колина Криви.
Яксли резко притормозил на подходе к пересечению коридоров и осторожно заглянул за угол, именно там и оказался худенький Колин, чудом выживший и нерешительно наблюдавший за поединком Макнейра с Перси, который двигался ловко и атаковал не менее яростно. Он безостановочно посылал лучи заклинаний в Макнейра, рассекая палочкой воздух с такой устрашающей грацией, словно дирижировал оркестром. Одна из линз его очков была разбита, и от неё тянулся по щеке глубокий порез, в остальном же Перси выглядел целым. У Макнейра не было шансов.
— Это за Фреда! — выкрикнул он с болью в голосе, заставив Пожирателя отлететь в стену. — Это за моего брата, бессердечный ты убийца! — глаза Колина светились страхом и восхищением, Перси в этот момент был однозначно на высоте.
Однако, захваченный боем, Колин не заметил Яксли и Драко, оказавшихся позади него. Яксли кровожадно усмехнулся и взмахнул палочкой, направляя её на Колина. Застигнутый врасплох, тот оказался связан. Используя веревку, Яксли потянул его прочь из коридора, подальше от Перси и других членов Ордена, которые сражались чуть поодаль. Колин пытался вырваться из пут, но он потерял палочку во время нападения, Джинни заметила, что та валялась в нескольких ярдах от ноги Перси.
Повинуясь движению палочки Яксли, веревки пропали с тела Колина, и оно выгнулось дугой из-за применения пыточного проклятия. От звука криков Колина по залу суда пробежали шепотки, а Джинни сильно прикусила губу. Драко из воспоминания отступил на несколько шагов от извивающегося под Круциатусом Колина, глядя на него глазами, полными ужаса. Джинни могла поклясться, что в этот момент Драко догадался, о чём именно попросит его Яксли.
Пожиратель отменил Круцио и повернулся к Драко.
— Ты хоть раз применял Непростительное? — спросил он так спокойно, словно они обсуждали погоду.
— Д-да, я использовал, — выдавил Драко.
— Докажи.
Драко сомневался лишь пару мгновений, прежде чем поднять палочку своей матери.
— К-круцио, — пробормотал он, и Колин снова скорчился от боли, но проклятие определённо не было таким же жестоким, как у Яксли.
— Ещё! — рявкнул тот, его глаза горели зловещим огнем. — Ты должен хотеть этого, парень!
— Круцио! — промолвил Драко уже более уверенным тоном, и Колин закричал в агонии.
— Попробуй что-нибудь ещё, — лицо Яксли исказила мрачная усмешка. — Попробуй добавить ещё одно. Какое твое любимое проклятие?
На лице Драко появилась такая же, как у Яксли, зловещая усмешка, даже несмотря на накатившиеся слёзы.
— Мне нравится это, — он взмахнул палочкой, и Колин схватился за горло, начав задыхаться. Его лицо стремительно краснело.
— Хорошо! — Яксли одобрительно хлопнул Драко по спине. — Люциус всё же хорошо тебя натаскал.
Драко всхлипнул, но попытался это скрыть. Джинни в ужасе наблюдала за тем, как он прошёлся по всему арсеналу проклятий среднестатистического школьника, применив их все к несчастному Колину. Краем глаза Джинни заметила, что Деннис пытался вывести родителей из зала суда, миссис Криви едва передвигала ногами, и то лишь благодаря усилиям мужа и сына. Сердце Джинни сжалось, её поразило, что они досмотрели воспоминание уже до этого момента.
Спустя несколько бесконечно долгих минут, Яксли коснулся руки Драко. Колин безудержно рыдал, умоляя пощадить его и не убивать, а никто из представителей Ордена до сих пор не заметил его бедственного положения. Хотя последнее как раз было неудивительно, Джинни слышала отдалённый грохот, крики и проклятия, неподалёку разворачивалось нешуточное сражение.
— Ты ведь знаешь, что надо сделать теперь, — сказал Яксли.
— Что? — воскликнул Драко, его голос дрогнул, когда он поднял голову. — Вы... вы хотите, чтобы я убил его? Но я никогда не применял убивающее проклятие к человеку! Я не могу этого сделать!
— Ты можешь и сделаешь, — рявкнул Яксли. — Он мерзкий грязнокровка, оскверняющий магический мир одним лишь своим присутствием. Он не один из нас! Его не должны были пускать в Хогвартс вообще!
Драко взглянул на Колина, распластанного на полу у его ног, и медленно поднял палочку. Колин был слишком измучен, чтобы осознать, что происходит.
— Ты должен захотеть этого, — подсказал Яксли, гипнотизируя его взглядом. — Он подло украл магию у чистокровного волшебника вроде нас с тобой. Он — ничтожество. Грязь под твоими ногами. Он совершил преступление против всего волшебного мира и должен заплатить это. Он должен умереть.
— Я... я не могу... — слёзы катились по щекам Драко. — Что-угодно, только не это...
— Ты сможешь! Я уверен! — прикрикнул Яксли. — Я видел, на что ты способен! Ты же не из этих любителей грязнокровок?
— Нет, — выпалил Драко. — Никогда! Они нам не ровня!
— Именно, — кивнул Яксли. — Помни о своих убеждениях. Он не настоящий волшебник. Прикончи его!
Драко, сидящий в зале суда, отвернулся от экрана едва ли не в самом начале. Он опустил голову так низко, как только позволяли путы, его глаза были закрыты, и он что-то тихо бормотал себе под нос.
Но Драко из воспоминания, тот, который всего лишь хотел почувствовать себя принятым и защищённым, сильнее вцепился в палочку, несмотря на струящиеся по щекам слёзы. Его лицо выражало полнейший ужас, словно он сам отказывался верить в то, что собирался совершить.
Джинни тоже не могла в это поверить.
«Нет, — мысленно умоляла она, — нет-нет-нет, не делай этого...»
— Авада Кедавра! — произнёс Драко, взмахивая палочкой.
Колин дёрнулся в последний раз и остался лежать неподвижно, именно в той позе, которую воспроизвела Джулиет Сандерсон, применив Приори Инкантатем к палочке Нарциссы.
Экран вмиг потемнел, и Джинни несколько раз моргнула, пытаясь привыкнуть к обычному освещению. В зале суда повисла оглушительная тишина, единственным звуком был скрип кресла Драко, которое повернулось на прежнее место. Драко по-прежнему сидел, опустив голову, а его губы безостановочно двигались. Где-то на задворках сознания Джинни мелькнул вопрос: что же он делает? Доктор Уолкотт говорил, что показал Драко несколько техник подавления стресса, а сцена с ночи финальной битвы однозначно могла спровоцировать ухудшение его диссоциативной фуги, так что он, вероятно, сейчас применял одну из этих техник.
— Слушанье объявляется закрытым, — наконец промолвил Кингсли. — Визенгамот удаляется для обсуждения представленных доказательств и вынесения вердикта. Следующее слушание состоится через два дня в то же время, — и он ударил молотком.
Джинни направилась к Драко и опустилась на колени рядом с ним, улучив момент, пока охранники не увели его прочь.
— Ты как?
— Я... нормально... наверное... — пробормотал он, не переставая смотреть вниз. — Мне надо помедитировать... В тишине...
— Ты сможешь это сделать, — заверила его Джинни, жалея, что не может прикоснуться к нему, не вызвав подозрений. — В твоей камере тихо.
Он посмотрел на неё широко распахнутыми серыми глазами.
— Это был я, — прошептал он. — Это действительно был я. Я сделал это, Господи!
— Не думай об этом, сосредоточься на медитации.
— И... я узнал его, мужчину, — признался Драко, кивнув головой туда, где раньше стоял Яксли. — Я встречал его раньше — конечно, он назвался другим именем. Я бы точно запомнил такое имя как Корбан Орфикус Яксли.
Рот Джинни приоткрылся, а сердце пропустило удар.
— Что? Ты хочешь сказать...
— Я пытаюсь вспомнить, — пробормотал Драко, кусая губы.
Двое охранников приблизились к ним.
— Постарайся вспомнить детали, Драко, — внушала ему Джинни, — думай очень...
— А я что, по-твоему делаю? — выпалил он. — Прости, прости, я... В моей голове полнейшая каша, и воспоминание, оно постоянно... — он умолк на полуслове, охранники заставили его подняться, но Драко бросился к ней: — Париж!
— Ты встретил его в Париже?
— Он представился Ричардсом, — быстро проговорил Драко, пока охранники уводили его прочь. Джинни последовала за ним. Драко принялся говорить ещё быстрее: — Да, прошлой ночью я рассматривал альбом, принесённый Джоном, там были фото из моей поездки в Париж. Тогда я изучал кулинарию, жил на Монмартре, и там есть его фото, ты можешь использовать его в качестве доказательства. Но охранник забрал у меня альбом, заявив, что любые личные вещи, кроме одежды, запрещены.
Они дошли до двери. Перед тем, как ступить на лестницу, Драко повернулся в последний раз:
— Найди альбом.
— Найти альбом, — эхом отозвалась Джинни. Она помнила, как принесла его вместе с вещами. Если его конфисковали, он должен храниться на посту охраны рядом с камерами предварительного заключения.
— Ищи его в Париже, — воскликнул Драко, но его заставили идти, и дверь захлопнулась за его спиной.
____________________
А главный спонсор моего перевода — карантин! Карантин — если скучно, то начнешь даже переводить :) Всем приятного чтения и не болейте :)))
Обернувшись, Джинни увидела, что к ней спешит Джон с решительным выражением на лице.
— Как он? В порядке? — выпалил он, кивнув на дверь, где скрылся Драко.
— Ему необходимо спокойное место, чтобы помедитировать. Он узнал Яксли, Драко столкнулся с ним уже после того, как впал в состояние фуги.
— Ты шутишь? — брови Джона поползли вверх.
Джинни кратко пересказала ему слова Драко о Париже и альбоме.
— Святые угодники, — выдохнул Джон, и его загорелое лицо стремительно побледнело. — Засранец всё знал.
— Что? Кто?
— Треклятый Кинки, — зло произнёс Джон. — Когда я собирал вещи для Драко, именно Кинки предложил положить туда ещё и альбом. Я засомневался, ведь Драко не то чтобы часто листал его, но Саймон настоял.
— Мерлин, — пробормотала Джинни. — А мне он говорил, что уже видел вынесенный Драко приговор.
— Я ему шею сверну, — недовольно проворчал Джон. — Понятное дело, он не может прямо рассказать обо всём, что увидел, но чёртов подлец! Это совсем невесело, когда твой лучший друг — провидец.
— Мне надо вернуть альбом. Времени мало, я должна добраться до него прежде, чем Визенгамот примет решение.
— И учитывая всё только что увиденное, это вряд ли займёт у них много времени, — печально вздохнул Джон, пряча руки в карманы. — Я никогда не мог даже предположить, что Драко совершил подобное. Даже когда мы только познакомились, и он вёл себя как козёл.
— Знаю, — понимающе кивнула Джинни. — Мне пора.
— Делай что должна и будь сильной. Пришли сову, если что-то вдруг понадобится.
— Хорошо, — ответила Джинни и обняла его, прежде чем направиться к родным.
— Всё в порядке? — спросил Перси.
Его щёки покрывал лёгкий румянец. Рон тоже стоял красный, как свекла, — очевидно, оба не ожидали, что сыграют такую значительную роль в воспоминаниях Яксли. Джордж стоял рядом с Перси, его глаза казались светлее обычного.
— Кажется, есть новая улика, — выпалила Джинни. — Мне надо кое-что забрать и, возможно, наведаться в Париж. Сегодня.
— Сегодня? — повторила изумлённо Молли. — Но… Джинни, получить международный портключ так быстро просто невозможно...
— Если потянуть за нужные ниточки… — возразил Перси, задумчиво закусив губу. — Посмотрю, что можно сделать.
Джинни не удержалась и обняла его, прошептав:
— Спасибо, и, кстати, как у тебя с французским?
— Говорю свободно, — тоном старосты школы ответил он. — Немного с бельгийским акцентом, но...
— Тогда раздобудь портключ на двоих, — попросила она и сделала шаг назад. — Мой французский просто отвратителен, так что побудешь переводчиком, — не теряя времени, повернулась к Рону: — Мне надо попасть на пост охраны камер предварительного заключения.
— Связка ключей в моём кабинете, — с готовностью отозвался тот.
— Простите, что приходится сбегать... — произнесла Джинни, глядя на остальных. — Но у меня нет другого выхода...
— Не теряй времени, — Молли деловито упёрла руки в бока. — А мы пойдём. Джордж? Артур?
Она подтолкнула их к выходу, но сама подошла к Джинни и обняла её.
— Спасибо, мам.
— Он тот самый, не так ли? — спросила она, немного отстранившись и заглядывая Джинни в глаза. — Тот, кого ты любишь, и кто любит тебя?
— Я... — начала было та, но Молли лишь понимающе улыбнулась:
— Матери всегда знают, — и подмигнула ей. — Тебя всегда тянуло к тем, кто попал в беду.
— Больше никто не стал бы сражаться за него, — твёрдо заявила Джинни. — Никому больше нет дела.
— Но не тебе, я же вижу, — сжала её ладонь Молли и сделала шаг в сторону. — Иди, борись за него, я не буду стоять у тебя на пути.
Джинни ещё раз обняла мать, прежде чем вместе с Роном отправиться в Аврорат. Отдел выглядел точно так же, как и в день, когда она подала заявление об увольнении, но сейчас не время предаваться ностальгии. Рон выдвинул ящик стола и несколько минут копался в нём, прежде чем протянуть ей связку металлических ключей.
— Что, если это не поможет? — неожиданно спросил он.
Джинни, которая уже направилась к выходу, резко обернулась в дверях.
— Что?
— Ты же видела воспоминание. Он это сделал, Джин. Его отправят в Азкабан, причём надолго.
Она нервно усмехнулась:
— Это моя битва, Рон. И она ещё не окончена.
Брат покачал головой.
— Ладно, — проворчал недовольно, и Джинни рванула с места. — Иди, раз должна, — полетело в спину, но она не отреагировала.
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем казённый лифт дополз до самого нижнего уровня Министерства магии. Джинни преодолела коридор и лестничный пролёт и оказалась перед дверями в камеры предварительного заключения, где сейчас ожидали вердикта Драко и Яксли. Пост охраны находился рядом, комнатка была маленькой, но светлой и уютной, здесь охранники могли поболтать и спокойно съесть свой обед. Трое как раз пили чай, когда Джинни ворвалась внутрь.
— Добрый день, — поздоровался один, в то время как остальные молча пялились на неё. — Чем можем по...
Джинни проскочила мимо них, направляясь к узкому шкафу, зажатому между стеной и раковиной. Перебрала несколько ключей, нашла наконец подходящий, и замок поддался. Внутри было всего несколько полок, заваленных запрещёнными книгами, опасными предметами и другими личными вещами, конфискованными у заключённых. Сверху, новый и не покрывшийся ещё пылью, лежал альбом Драко.
— Ой, — подала голос охранница, первой придя в себя, и послышался скрип отодвигаемого стула. — У вас нет права прикасаться к...
— О нет, такое право у меня есть! — рявкнула Джинни через плечо. — Хенли против Доддерсона, 1823. «Доказательства могут быть переданы Визенгамоту вплоть до момента объявления окончательного вердикта».
— Но...
— Споттисвуд против Департамента магических игр и спорта, 1705. «Все доказательства, вне зависимости от того, каким способом они добыты, — за исключением случаев, когда они получены с помощью пыток или экстремальных методов, — являются действительными и будут рассмотрены Визенгамотом», — едва не сорвалась на крик Джинни, теряя терпение. — А теперь прошу меня простить, я очень тороплюсь.
Ведьма ошарашено отошла в сторону.
Джинни схватила альбом и захлопнула дверцу шкафа. Она пронеслась обратно по коридору, в лифт и влетела в атриум, едва решётка отъехала в сторону. Здесь сновали туда-сюда сотрудники Министерства, приходя и уходя через камины, длинный ряд которых тянулся вдоль стены. Волшебники и ведьмы обсуждали новости, погоду и результаты матчей по квиддичу или шли в кафетерий на обед. Джинни села на край фонтана со статуей Дамблдора по центру и принялась листать альбом, не обращая внимания на мир вокруг.
Белые страницы альбома содержали статические маггловские фотографии, каждая из которых была подписана вычурным почерком Драко. «Отправляясь в грандиозное приключение» — гласила первая надпись, а на снимке были изображены улыбающиеся Драко, Саймон и Джон, в обнимку на фоне маггловского поезда. Джинни без труда узнала вокзал Кинг-Кросс и перевернула страницу.
Изображения английской сельской местности, Брайтона, Чаннела, сменяли пейзажи Италии. Рестораны, продовольственные рынки, люди, которых Драко встретил в своём «грандиозном приключении» — Джинни даже узнала нескольких владельцев магазинов, которых она опрашивала, когда вела дело Драко. Страницы с видами Милана и Флоренции она пролистала довольно быстро.
Парижу была отведена последняя треть альбома, и теперь Джинни с куда большей тщательностью разглядывала каждый снимок, прежде чем перейти к следующей странице. Она изучала лицо каждого человека на фото, даже если он был едва различим на заднем плане, жалея, что снимки не были волшебными — на колдографии можно было бы просто отодвинуть людей с переднего плана в сторону и позвать ближе тех, что позади. В итоге оказалось, что столь скрупулёзное рассматривание фотографий было ни к чему. Когда Джинни просмотрела где-то половину парижских снимков, перевернув страницу, сразу же увидела Яксли, глядящего на неё с четырёх разных фото.
Джинни вздрогнула, словно он на самом деле был перед ней, но продолжила разглядывать снимок. Улыбающийся Драко, одетый в поварскую форму и фартук, пожимал руку элегантно причёсанному и чисто выбритому Яксли. Рукава рубашки Драко были закатаны по локоть, у Яксли же — оба опущены и глухо застёгнуты на запястьях. В маггловской одежде он выглядел так же естественно, как и любой настоящий маггл.
Подпись гласила: «Мой первый критик и фанат».
Джинни изумлённо посмотрела на следующий снимок: Драко и Яксли сидели за крохотным столиком в кафе и пили вино. «Хорошее вино, а компания ещё лучше». Два других фото были похожи, и на обоих однозначно был изображён Яксли.
Едва она перевернула страницу, как Яксли исчез так же внезапно, как и появился.
Кафе оказалось то самое, в которое Джинни заходила на Монмартре. В свидетельствах говорилось, что Драко по утрам всегда появлялся там, чтобы съесть омлет и выпить оранджини. Реакция владельца её тогда удивила, он сказал что-то... что же это было? Когда Джинни спросила о Драко, тот казался взволнованным и раздражённым из-за того, что его расспрашивают, и ей тогда потребовалось довольно много времени, чтобы его разговорить. Но почему?
Перси подошёл к ней, сжимая в руках два билета.
— Сегодня, в три часа пополудни, — коротко сообщил он.
— Мне нужен Омут памяти, — был ответ Джинни.
Перси повёл её в свой кабинет, который находился на том же этаже, где и личные кабинеты министра и его помощников. Прямо по коридору Джинни заметила дверь с именем Хирама Кинкейда, старшего заместителя министра, но она была закрыта, и свет внутри не горел.
В отличие от кабинета Рона, где царил творческий беспорядок, мебель и вещи в кабинете Перси выглядели безупречно, а плоские поверхности блестели, словно их отполировали всего секунду назад. Перси направился прямиком к высокому шкафу позади стола и открыл его. На верхней полке стоял Омут памяти.
— С чем связана такая суматоха? — спросил он, доставая артефакт.
В ответ Джинни раскрыла альбом на странице со снимками Яксли и положила на стол. Как только Перси обернулся и взглянул на фотографии, то дёрнулся, едва не уронив Омут памяти.
— Долбанные Мерлиновы подштанники, — выдохнул он.
— Мне надо вспомнить тот вечер, когда я расспрашивала его о Драко, — пояснила она, указывая на владельца кафе. — Кажется, он сказал что-то важное.
Перси молча указал на каменный сосуд, который водрузил на край стола, и Джинни принялась за работу. Произнеся заклинание и усиленно вспоминая тот день в Париже, она осторожно извлекла жемчужную нить воспоминаний и стряхнула в омут. Субстанция тут же закружилась в водовороте, Джинни и Перси наклонились вперёд, различив изображение спорящих о чём-то Джинни и надменного француза.
— Просто ответьте мне, да или нет, — зло воскликнула она в Омуте. — Вы видели этого человека?
И помахала перед его носом снимком Драко.
— Я уже устал отвечать на этот вопрос, — отчеканил мужчина, глядя на неё сверху вниз. — Я не видел его очень давно. Либо вы покупаете что-то, либо уходите.
— О Мерлин, — выдохнул Перси, его глаза взволнованно вспыхнули. Он посмотрел на Джинни. — «Я уже устал отвечать на этот вопрос». Довольно примечательная фраза. Крайне примечательная.
— Кто ещё стал бы расспрашивать о Драко, кроме Министерства магии? — кивнула Джинни, мысли роились в голове с бешеной скоростью. — Изначально дело вёл Стерджис Подмор, потом его передали мне, так что я опросила всех возможных свидетелей ещё раз. Но между этими событиями прошло лет пять или шесть, вряд ли бы это могло так уж сильно кого-то обеспокоить или надоесть. Понятия не имею почему в тот момент подобная мысль не пришла мне в голову.
— Кто-то ещё задавал вопросы о Драко, — согласился Перси.
— Например, Яксли, — сказала Джинни, указывая на фото. — Очевидно, он тоже его разыскивал. И нашёл. Он явно сразу понял, что Драко понятия не имеет, кто он, и ничего не помнит. Так чего же хотел Яксли? Почему он крутился поблизости какое-то время? И вообще, на войне они ведь были на одной стороне, почему он не сказал Драко, кто тот на самом деле?
— Джинни, это значимая находка, — протянул Перси восхищённо. — Это подвергает огромному сомнению воспоминание, которое Яксли предоставил Визенгамоту.
— Вот именно, — голос Джинни дрогнул. — Но разве такое вообще возможно — подделать воспоминание? Работа должна быть безукоризненной. Ты же был там, всё выглядело настолько реальным.
— Подобное произошло лишь раз, с тех пор как был изобретён Визуализатор воспоминаний, — признал Перси. — Нужна невероятная сила разума, чтобы изменить воспоминания или хотя бы порядок событий в них и убедить других в их подлинности.
— Но в таком случае он мог... — Джинни замерла на полуслове и ошарашено взглянула на Перси. — Ты же слышал, что папа сказал — Яксли мыслит здраво, он не слетел с катушек, как остальные. Он выглядел на удивление разумным.
Перси перевёл взгляд на настенные часы.
— Нам пора в отдел транспортации, — напомнил он. — Наш портключ скоро сработает. У тебя есть всё необходимое, чтобы опросить владельца того кафе?
Джинни посмотрела на альбом и, засомневавшись лишь на миг, отклеила один из снимков — тот, на котором лицо Яксли было отчётливо видно.
— Теперь — да.
Перси поставил омут памяти обратно в шкаф и повёл Джинни на нижний уровень в отдел транспортации. Он вежливо кивнул волшебнику на входе и, не сбавляя скорости, предъявил билеты. Джинни поспешила следом. Они дошли до разветвления коридоров, и Перси свернул в один из них. На его лице было решительное выражение, воодушевившее Джинни и заставившее на мгновение забыть о том, как сильно она устала и хочет спать.
Перси остановился у приоткрытой двери кабинета и постучал по ней костяшками пальцев.
— Триша? — улыбнулся он, и традиционно суровое и сосредоточенное выражение его лица смягчилось. Джинни вошла в кабинет следом, увидела Патрицию Стимпсон, сидящую за столом и широко улыбающуюся в ответ, и вспомнила, что они с Перси встречаются.
— Ты так быстро вернулся? — спросила Патриция, глядя на Перси такими влюблёнными глазами, что Джинни даже порадовалась за брата.
Тот обошёл стол и приложился губами к щеке Патриции.
— Портключ активируется через полчаса, — радостно сообщил он. — Спасибо большое, что сумела это так оперативно провернуть.
— Пожалуйста, ты ведь знаешь, я всегда рада помочь.
Перси моргнул и показал в сторону Джинни:
— Ох, прости, Триша, это моя сестра Джинни. Джин, познакомься, Патриция Стимпсон, моя девушка.
Патриция поднялась и пожала руку Джинни.
— Перси много о тебе рассказывал, — тепло улыбнулась она. — Он невероятно гордится тобой, знаешь ли.
Перси залился румянцем, и Джинни почувствовала, что её щёки тоже горят.
— Очень приятно наконец-то с тобой познакомиться, — выдавила она. — И ещё раз спасибо за помощь. Честно говоря, я думала, что невозможно получить визу во Францию в столь сжатые сроки.
— Ну это же для суда над Пожирателем смерти, разве не так? Весь волшебный мир следит за развитием дела. Я просто сказала нашему послу в Париже, что это связано с судом над Драко Малфоем, и он с поразительной скоростью обошёл все бюрократические нюансы, — сказала Патриция и перевела взгляд на Перси: — Напомни мне, пожалуйста, отправить Стэнли корзинку фруктов, хорошо?
— Конечно, — кивнул он и снова её поцеловал. — Нас ждёт портключ. Пока, любовь моя!
— Было очень приятно с тобой познакомиться, Джинни, — ещё раз улыбнулась Патриция.
Джинни ответила ей, и Перси повёл её дальше по коридору.
Комната активации портключей находилась в самом конце зала, она оказалась большой и просторной, по одной стороне шёл рядом фальшивых окон, через которые лился солнечный свет. Несколько людей, сбившихся в небольшие группки, уже ожидали активации своих портключей и беззаботно болтали друг с другом, держа в руках уменьшённый багаж. Перси показал билеты дежурному, тот проверил визы и направил их к старому медному горшочку с дыркой внизу, который лежал на маленьком круглом столике.
— Три ноль-ноль, Париж, — объявил дежурный скучающим тоном. — Портключ скоро активируется, следите за временем.
Перси и Джинни встали по разные стороны от столика, и за несколько секунд до того, как настенные часы показали три, прикоснулись к горшочку. Знакомое ощущение, словно кто-то дёрнул за пупок, возникло сразу же, но быстро прошло, едва они оказались в волшебном посольстве Англии во Франции. Тамошний дежурный отметил их прибытие.
— Значит, так, — направившись к выходу, начал Перси, легко сориентировавшийся в незнакомом здании. — Я правительственный работник и поэтому должен быть на стороне Волшебного сообщества в этом процессе. Тем не менее, — добавил он, снимая свою форменную мантию, чтобы остаться в маггловском костюме, — я также являюсь и переводчиком, в качестве которого и нахожусь сегодня здесь.
— Ты же не собираешься донести на меня Хираму Кинкейду, — иронично хмыкнула Джинни, тоже сняв мантию, под которой были блузка и брюки.
Перси подмигнул ей:
— Бывают моменты, когда я горжусь своей чистокровностью, а бывают — когда не очень.
Они оставили мантии в шкафчике на первом этаже посольства и покинули здание, выйдя на многолюдную парижскую улицу. Джинни указала направление, как только сориентировалась на местности. Она шагала впереди, не обращая внимания ни на толпу, ни на магазины, даже не поднимала головы, пока они не дошли до аркообразного знака, сообщающего, что они наконец добрались до знаменитого восемнадцатого муниципального округа, более известного как Холм Монмартр.
— Поскольку ты всё равно не знаешь ни слова по-французски, то эффективнее будет, думаю, если ты просто объяснишь мне, что именно хочешь узнать, отдашь фотографию Яксли и позволишь самому поговорить с владельцем.
— Он может меня узнать, — кивнула Джинни, — а узнав, может отказаться отвечать. Признаться, я не слишком-то вежливо обошлась с ним в прошлый раз.
— Да что ты говоришь! — не сдержал смешка Перси. — Тогда, может, тебе лучше подождать на другой стороне улицы?
Джинни отдала ему снимок Яксли и указала на вывеску кафе, расположенного на углу. Зная, насколько педантичен Перси, она чётко озвучила вопросы, ответы на которые хотела получить. Выслушав указания, Перси приосанился, с важным видом поправил пиджак и скрылся в толпе — лишь его рыжая шевелюра мелькала среди прохожих.
Теперь оставалось только ждать. На Джинни снова навалилась усталость, так что она зашла в ближайшее бистро и заказала кофе, чтобы хоть как-то скрасить ожидание. Навязчивые мысли крутились в голове — смог ли Перси найти владельца, стал ли тот с ним говорить? Впрочем, Перси был опытным дипломатом и часто отправлялся на международные саммиты в качестве представителя Министерства магии. Если кто-то и мог заставить человека выдать свои тайны, так это был Персиваль Уизли.
Удастся ли ему узнать что-то действительно важное? Джинни сделала глубокий вдох и ещё один глоток кофе и переключилась на составление в уме списка. Что бы он ни узнал, Перси не сможет выступить в качестве свидетеля из-за должности, которую занимает в Министерстве. Существовал ряд законов, которые позволяли ему отказаться свидетельствовать против членов семьи, но ни одного, который бы позволил ему выступить против Министерства. Значит, Драко придётся самому дать показания в свою защиту и рассказать Визенгамоту о прежнем общении с Яксли, каким бы эпизодичным оно ни было. Судя по количеству фотографий в альбоме, а также по подписям под ними, Яксли не раз угощал Драко обедом в Париже, и их общение вряд ли можно назвать мимолётным, как у случайных попутчиков. И тогда уже Яксли придётся объясниться насчёт воспоминания, предоставленного суду.
Оно должно быть подделкой. Холодок пробежал по позвоночнику Джинни, несмотря на тёплую погоду, и она сжала чашку в ладонях. Она ни на мгновение не поверила, что Драко убил Колина, потому что такой сценарий попросту не укладывался у неё в голове. Но Джинни вспомнила слова Перси, когда Яксли впервые назвал Драко убийцей несколькими месяцами ранее — общественность не на их стороне. А увидев воспоминание о смерти Колина, только укрепится в мысли о виновности Драко. Убедить публику в обратном будет невероятно сложно.
Она подумала о Драко. Как ему удавалось переносить тяжесть тщательного дознания, преследований и ощутимой предубеждённости некоторых судей? Конечно, случались помрачения, но он оставался сильным, его разум — трезвым, а решимость — непоколебимой. Если он смог противостоять вихрю судьбы, грозящему затянуть его в омут, то и она сможет. У неё не было другого выбора. Она должна пойти до конца.
Казалось, прошли часы, прежде чем Джинни заметила Перси, направляющегося к ней. Первыми бросились в глаза его яркие волосы и веснушчатое лицо, выделявшиеся в толпе, заполнившей улицы и кафе, поскольку время близилось к вечеру.
Джинни оставила на столе несколько евро и вскочила на ноги. Сердце в бешеном темпе стучало в груди. Когда она наконец дошла до Перси, тот вернул ей снимок Яксли.
— И? — спросила Джинни, едва дыша.
— И… теперь я знаю, почему Рон не уставал повторять, что ты — один из лучших авроров, — ответил Перси, гордо улыбаясь. — Ты сорвала джек-пот, Джинни. У меня для тебя не просто ответы на вопросы, а целая история.
Поскольку Перси всегда был и, вероятно, всегда будет ярым сторонником правил, то он сказал лишь, что нельзя свободно обсуждать такое посреди улицы.
— Обстановка оставляет желать лучшего, — он многозначительно указал глазами на сновавших туда-сюда магглов, наполнявших улицы весёлым, беззаботным смехом и разговорами. — Нам нужно обсудить это наедине.
— Тогда давай поскорее найдём подходящее место, потому что я сейчас сойду с ума от волнения.
Джинни схватила его за руку и стремительно зашагала назад к посольству. Они добрались туда в рекордные сроки, забрали свои мантии и поспешили к ведьме, дежурившей в отделе портключей.
Её брови поползли вверх, когда она заметила отметку с временем прибытия.
— Вы проделали весь путь из Лондона, чтобы посетить Париж всего на два часа? — в голосе сквозило любопытство.
— Знаете бистро на Елисейских полях? Мы его просто обожаем, — быстро нашёлся с ответом Перси, и Джинни едва удалось скрыть изумление, вызванное простотой, с которой ложь слетала с его языка. — Это подарок моей младшей сестрёнке в день её рождения.
— Как мило, — протянула ведьма, наконец утратив к ним интерес. — Ладно, проходите, портключ на двоих скоро сработает.
Как Джинни ни пыталась заставить Перси сказать хоть что-то, брат молчал, как рыба, пока они не прибыли в Лондон и не добрались до его кабинета. Оказавшись внутри, Перси без лишней спешки запер дверь на замок, наложив несколько заклинаний для сокрытия от посторонних глаз и ушей.
— Ну? — воскликнула Джинни, не в силах больше ждать. — Что он рассказал?
— Много чего, — ответил Перси, задумчиво почесав подбородок. — Секундочку.
Он подошёл к другому шкафчику и достал оттуда поднос с чайными принадлежностями, отчего Джинни обиженно отвернулась, пока Перси невозмутимо готовил им чай. Он делал это нарочно. Знал ведь, как для неё это важно. Никогда ещё Джинни так сильно не хотелось проклясть собственного брата.
— Вот, — наконец сказал он, поставив на стол две чашки. — Мне просто надо было собраться с мыслями.
— Считаю до пяти, если ты не заговоришь, то, клянусь, я...
— Месье Шамони оказался весьма полезен, — начал Перси, делая глоток чая. — Я представился следователем, разыскивающим пропавшего человека, и показал ему фото Яксли. И он выложил мне всё как на духу.
— Он его запомнил, — взволнованно пробормотала Джинни.
— И довольно хорошо. Но начал свой рассказ он не с Яксли, а с Драко. Тот работал в небольшом ресторанчике на другой стороне улицы и каждое утро приходил завтракать в кафе месье Шамони, любил поговорить о еде. Шамони отзывался о нём очень хорошо и посетовал на то, что Драко пришлось покинуть Париж. Может, отчасти поэтому он и казался таким недовольным, когда ты его опрашивала. Драко жил в Париже на протяжении пяти месяцев, а потом в один день просто собрался и уехал, даже толком не попрощавшись. Но пока он жил там, Яксли стал околачиваться поблизости.
Джинни схватила чистый пергамент и перо с чернильницей со стола и принялась делать заметки.
— Это произошло после того, как он побывал в Италии, так? Шесть лет назад?
— Да, — подтвердил Перси. — Драко работал рядовым поваром в «А ля мод» где-то шесть недель, когда появился Яксли, назвавшись Оуэном Ричардсом. Шамони не упоминал, во что тот был одет, так что скорее всего он выглядел вполне по-маггловски. Яксли сообщил, что остановился в отеле неподалёку и расспрашивал о заведениях с хорошим французским меню. Шамони как раз советовал тому рестораны на Монмартре, когда Драко зашёл за утренним омлетом. И они сразу нашли общий язык.
— Ещё бы, — хмыкнула Джинни. — Но что тогда двигало Яксли? Ему с трудом удалось скрыться после битвы за Хогвартс, он был в бегах на протяжении года или двух, преследуемый Министерством. И тут совершенно случайно он сталкивается с соратником. Вероятно, он захотел узнать, слышал ли Драко какие-то новости о других Пожирателях смерти, — вслух рассуждала она. — Думаю, он подождал, пока они окажутся наедине и попытался расспросил Драко об этом.
— И, вероятно, Драко понятия не имел, о чём тот толкует, что должно было немало удивить Яксли.
— А если он продолжал давить всё сильнее, то Драко всё равно ничего не знал и не узнавал. В конце концов Яксли должен был прийти к выводу, что Драко, вероятно, просто ничего не помнит. И после этого он всё равно остался в Париже и продолжил с ним видеться? — Джинни нахмурилась, уставившись на свои заметки. История не клеилась.
— По словам Шамони, Яксли пробыл там недели три. Он предполагал, что тот ждал, пока у Драко закончится смена, а потом они засиживались за разговорами и вином до поздней ночи.
— За разговорами? О чём?
Перси фыркнул.
— Я задал тот же вопрос, и Шамони ответил, что не шпионит за посетителями. И вообще они говорили на английском, а он им владеет довольно посредственно. Но меня это не убедило, я немного надавил, и он признался, что хотя в основном они говорили о еде, Яксли всё же задавал Драко множество вопросов о его жизни. Шамони назвал того чересчур сующим свой нос в чужие дела.
— Он пытался определить, насколько обширна амнезия Драко, — предположила Джинни.
— Я подумал о том же, — согласился Перси. — Всякий раз, когда Драко переводил разговор на него и задавал вопросы о его жизни, Яксли рассказывал ему расплывчатую байку о том, что является богатым спекулянтом, заинтересованным в инвестировании в виноградники где-то в провинции Бордо. Вне зависимости от того, каковы были вопросы, Яксли всегда удавалось заставить Драко вернуться к разговору о себе, пока тот, наконец, не признался, что он — ну, Шамони не знал термина «диссоциативная фуга», так как не мог подобрать эквивалента на французском, но он понял, что какое-то травмирующее событие спровоцировало у него амнезию. Драко довольно подробно рассказал об этом Яксли.
— Дай угадаю, Яксли тут же покинул Париж, — протянула Джинни.
— В точку, — мрачно кивнул Перси. — И это значит, что Яксли знал о диссоциативной фуге на протяжении шести лет и никому ничего не рассказал об этом. И это ещё не всё. — Перси подался вперёд. — Спустя год после того, как Драко с Саймоном и Джоном вернулись в Лондон, Яксли снова заявился к Шамони, расспрашивал, где можно найти Драко. Но владелец ответил просто, что Драко уехал, и тот отстал. Но продолжал наведываться к Шамони каждый год или два, уточняя, не появлялся ли Драко вновь.
— И вот почему он настолько взбесился, когда к нему явилась я, спрашивая о том же, — выдохнула Джинни. — Яксли годами его доставал.
— Предполагаю, он пытался понять, по-прежнему ли Драко страдает от амнезии.
Джинни сделала ещё несколько пометок.
— Яксли хитрый, расчётливый и безжалостный. Несколько лет назад мы установили, что к концу войны он поднялся довольно высоко в иерархии Тома Риддла и спланировал множество рейдов и атак. Для человека, который никому не доверял, Риддл оказал ему удивительное доверие. Мы даже проверили Хогвартские архивы, на выпускных экзаменах Яксли сдавал одиннадцать предметов. Получил «Превосходно» по всем.
Перси закатил глаза.
— Ну, конечно, полагаю, маггловедение он за предмет не считал.
— В точку, — слабо улыбнулась Джинни. — Просуммируем: когда он бросился в бега после битвы за Хогвартс, то обнаружил, что один из его соратников абсолютно ничего не помнит о своём прошлом. Затем попытался следить за ним в течение следующих шести лет. Драко не единственный, за кем следил Яксли; согласно показаниям других бывших Пожирателей смерти, Яксли время от времени наведывался и к ним, — Джинни нахмурилась. — Он планировал пути отступления заранее. Просчитал, что если его поймают, он будет во всеоружии и утянет за собой и других последователей Риддла.
— Учитывая его прошлое в качестве целителя, удивительно, что он не попытался собственноручно излечить амнезию Драко, — добавил Перси.
Джинни открыла было рот, чтобы согласиться, но слова застряли в горле от внезапной догадки.
— Вот оно: почему Яксли не попытался излечить амнезию? Потому что отсутствие у Драко каких-либо воспоминаний о прошлом было ему только на руку, — выдохнула она. — Он мог легко воспользоваться этим. Перси, ты ведь знаешь, что после войны избежать Азкабана удалось лишь Малфоям.
— Из-за поручительства Гарри, — подхватил Перси, но Джинни замахала руками.
— Им удалось то, что было не под силу никому другому. Они вернули себе право на нормальную жизнь, восстановили большую часть собственности, даже доступ к своим сбережения в Гринготтсе. Никто из Пожирателей смерти не получил помилования, кроме них. Яксли... Да он попросту мог им завидовать. Малфои начали жизнь с чистого листа, в то время как он и другие последователи Риддла были либо в Азкабане, либо вынуждены скрываться.
— Ведь Драко ничего не помнит, — протянул Перси, уловив её мысль.
— А значит, если Яксли свяжет его с каким-нибудь преступлением, по которому больше нет свидетелей, он не сможет ничего противопоставить обвинению, — закончила Джинни. Её сердце билось так часто, что кровь шумела в ушах. — Яксли отправится в Азкабан в любом случае, но теперь у него всё же есть шанс отомстить Люциусу.
Перси, наверное, заметил искру надежды в её глазах, потому что потянулся через стол и взял её руки в свои.
— Понимаю, всё указывает на это, — быстро заговорил он, — но я не думаю, что ты до конца осознаешь насколько сложно подделать воспоминание. Повторюсь, только одному волшебнику за всю историю это удавалось.
— Но Гарри рассказывал мне о воспоминании Слагхорна, которое когда-то видел, — не сдавалась Джинни. — Оно было изменено настолько...
— Это не одно и тоже, я в курсе той истории, — кивнул Перси. — Но я говорю о таком видоизменении воспоминания, чтобы ни у кого не возникло сомнений в его подлинности. Настолько искусном, чтобы оно выглядело вполне реальным. — Он перевёл взгляд на её заметки. — Думаю, будет больше шансов, если допустить, что воспоминание правдиво, но напирать на то, что Яксли было давно известно о диссоциативной фуге Драко, а значит, тот не представлял угрозы для него или других Пожирателей. Так что Яксли по-прежнему скрывался, но периодически возвращался в Париж, пока его не поймали несколько месяцев назад. Зная, что ему светит пожизненное, Яксли решил выдать всю информацию, которую знал, чтобы смягчить приговор любым возможным способом, — Перси поколебался. — Это прекрасно согласуется с тем, что мы уже знаем, особенно учитывая, что именно благодаря словам Яксли удалось схватить Трэверса и Лестрейнджа. Единственная причина, по которой он не рассказал министерству о Драко, заключалась в том, что Аврорат заявил в прессе, что уже напал на его след.
Джинни откинулась на спинку кресла, пытаясь усмирить дыхание и успокоиться. Когда она заговорила, её голос звучал ровно и спокойно:
— В любом случае, думаю, вся эта ситуация в достаточной мере позволяет усомниться в воспоминании Яксли, и эта информация должна быть донесена до ведома Визенгамота.
— Конечно, — кивнул Перси.
— Именно это я и собираюсь сделать, они увидят снимки Яксли и выслушают показания Драко.
Перси посмотрел на часы.
— Ну, сегодня уже поздновато делать заявление. Визенгамот никогда не заседает после шести, даже если дело такой исключительной важности.
Джинни нахмурилась.
— Да ты шутишь.
— К сожалению, нет, — фыркнул Перси. — Большинство представителей Визенгамота высокопочитаемы членами Волшебного сообщества — ярким примером тому является Хирам Кинкейд, — и они не гнушаются использовать этот кредит доверия в собственных целях. Они решили, когда ещё были моложе, что им больше не стоит работать так усердно.
— Ох, Мерлин, — Джинни закатила глаза. — Тогда я возьму заметки домой и подготовлю новое заявление.
— Прекрасная идея, — улыбнулся Перси. — А ещё тебе не мешало бы поспать. Выглядишь так, словно вот-вот свалишься с ног от усталости.
— Хорошо, папочка, — Джинни поцеловала брата в щёку и обняла, после чего покинула его кабинет и Министерство. Ночь выдалась прохладной, так что Джинни посильнее запахнула свой маггловский пиджак.
Всё упиралось в завтра. Кингсли сообщил, что они вынесут вердикт послезавтра, но именно завтрашний день представлял теперь наибольшую важность. Визенгамот обсуждал дело уже полдня, наверняка, они убедили себя, что Драко виновен. А теперь ей предстоит каким-то невероятным образом изменить их решение на полностью противоположное и заставить передумать.
Поддавшись внезапному порыву, Джинни резко остановилась, а потом кардинально изменила направление, бросившись обратно в красную телефонную будку. Схватив телефонный справочник, она принялась быстро листать страницы, пока наконец не нашла что искала — номер телефона и адрес «Гардиан». Шёпотом повторив улицу и номер дома, Джинни поспешила в небольшой проулок и подождала, пока мимо с шумом не проехал двухэтажный автобус, который скрыл хлопок аппарации.
В офисе «Гардиан», несмотря на поздний час, сновала куча людей — половина работников, очевидно, дописывала статьи для завтрашнего утреннего выпуска. Место было совершенно маггловским: среднестатистическое здание в постмодернистском стиле, внутри не летали ни бумажные самолётики-записочки, ни совы, а с рабочих мест не доносились неожиданные взрывы или вспышки. Все это лишь усиливало чувство, что она попала в совершенно другой мир. Девушка-администратор на входе сказала, что футбольный отдел находится именно на этом этаже, но оказавшись здесь, Джинни отчаялась действительно найти Саймона.
Взяв себя в руки, она заметила, что помимо кабинок-столов тут были также и отдельные кабинеты, и решилась их исследовать. Насколько она знала, Саймон занимал должность выпускающего редактора, так что скорее всего ему посчастливилось иметь личный кабинет. Догадка подтвердилась, когда Джинни увидела приоткрытую дверь с табличкой «Саймон Д. Кинкейд». Остальная часть двери была покрыта наклейками, эмблемами и газетными вырезками о футбольном клубе «Вест Хэм», а также несколькими фотографиями Саймона, Джона и Драко на матчах «Вест Хэм» с раскрашенными лицами и кружками эля в руках.
Кто-то ещё находился в его кабинете, когда она подошла.
— Да ты издеваешься, чувак, — сказал Саймон молодому репортёру, сидевшему напротив. — Бирдсли нужна эта колонка для обзора завтрашнего матча «Ювентуса». Допиши это и отправь на редакцию. Но перед отправкой занеси мне, я хочу взглянуть на окончательный вариант, — репортёр забрал со стола кучу бумаг, испещрённых красными чернилами, и прошёл мимо неё. Не отрывая взгляда от серой коробки на своём столе, которая, насколько знала Джинни, называлась компьютером, Саймон сделал приглашающий жест рукой.
— Я знал, что ты придёшь, — сверкнул он белозубой улыбкой.
Последний раз Джинни видела его в шотландском килте, сейчас же, в белой рубашке, серых брюках и с ослабленным сине-зелёным галстуком, он выглядел совершенно по-маггловски. Никто бы в жизни не заподозрил, что этот человек принадлежит к одному из древнейших волшебных родов и наделён даром прорицания.
— Палмер ждёт нас в кафе внизу, — сообщил Саймон.
Джинни грустно улыбнулась.
— Несложно догадаться. Полагаю, он уже отчитал тебя за сокрытие важных улик?
Саймон закатил глаза и поднялся, снимая пальто со спинки кресла.
— Этот разговор происходил между нами уже триллион раз, — пожаловался он и повёл её к выходу из отдела, на ходу бросив ассистенту, что тот остаётся за главного. — Палмеру хорошо известно, что я не могу прямо сказать людям о том, что видел, — продолжил он, пока они вдвоём ехали в лифте, — и ты тоже это знаешь.
— Да, — согласилась Джинни, — но вчера был мой последний шанс убедить Визенгамот в невиновности Драко. Полагаю, ты уже знаешь, где я побывала сегодня и что нашла?
— Ага, — кивнул Саймон, закатывая рукава до локтя. — Ты всё сделала правильно, как я и рассчитывал. Тот француз был крепким орешком, но твой брат — превосходный дипломат, так мне сказала моя кузина Нора.
Лифт открылся на первом этаже, и Саймон провел её несколькими коридорами, пока они не оказались в кафетерии, по виду напоминавшем тот, что в Министерстве. Джинни, краснея, пробормотала, что у неё больше не осталось маггловских денег, но Саймон лишь махнул рукой, сказав, чтобы она не переживала по пустякам. Взяв по подносу с едой, они направились к Джону, сидевшему у окна и глядевшему на улицу. Заметив наконец их, Джон улыбнулся и поприветствовал в своей обычной тёплой манере.
— Давай, — сказал Саймон, отпивая кофе, — рассказывай, что тебе удалось узнать.
Джинни переглянулась с Джоном.
— Я нашла доказательства, которые ставят под сомнение подлинность воспоминания Яксли, — Джинни коротко рассказала об их с Перси поездке в Париж и о словах месье Шамони, не забыв упомянуть, что все это благодаря Джону. — Как-то ты сказал мне, что уже видел исход суда и знаешь, отправится ли Драко в Азкабан или будет оправдан, — она повернулась к Саймону. — Скажи, что ты видел?
— Драко наш друг, Кинки, — напомнил Джон тихо, — ты делил с ним дом на протяжении многих лет. Ты видел его в моменты крайнего отчаяния и головокружительного триумфа, ты поддерживал его, как и он тебя. Неужели ты действительно предпочтёшь остаться в стороне и спокойно наблюдать за происходящим, когда на кону его судьба?
— Ты как-то рассказывал мне о проклятии Кассандры, и я понимаю, в чём опасность, но тут немного другое. Меня не устраивает ни один исход кроме освобождения Драко, поэтому мне надо пойти к Визенгамоту во всеоружии, я должна использовать всё, что только может помочь. Особенно то, что может быть известно вам с Джоном.
Саймон стоически выслушал их доводы, даже не пытаясь перебивать.
— Я видел и этот разговор, — наконец сказал он, — я видел тысячи различных его вариаций, причём все за раз. И до сих пор не смог придумать, что могу добавить, чтобы вас убедить. — Он вздохнул. — Я очень хочу помочь Драко, видит Мерлин. Но моя часть выполнена. Моя роль во всей этой истории заключалась в том, чтобы защищать Драко, пока тот не встретит девушку огня. Больше я не могу сказать ни слова.
Сидящий рядом с ним Джон бросил приборы на тарелку и с грохотом отодвинул от себя поднос.
— Плевать на пророчество! — вспылила Джинни. — Ему нужна вся помощь, какую мы только можем оказать!
— Я уже сделал всё, что мог, чтобы помочь ему, — настаивал Саймон. Его голос звучал спокойно, но Джинни заметила, как сильно он сжимал в руках чашку с кофе. — Я учёл все детали видений, даже самые, на первый взгляд, незначительные, не представляете, насколько это трудно... — он покачал головой, умолкнув на полуслове. — Не описать словами, как тяжело даётся мне каждое решение каждый долбаный день! Я постоянно спрашиваю себя: а это точно лучший исход данного события или всё же может быть другой вариант его развития? Мне приходится изучать все возможные последствия каждой ситуации, чтобы понять, какой исход приведёт в конце концов к лучшему результату. И когда эта часть позади, я начинаю мучиться другим вопросом: должен ли я рассказать об этом? Не то что должен, а могу ли я? А если расскажу, повлияет ли это на предвиденный мною сценарий? — он сложил ладони словно для молитвы и перевёл взгляд с Джинни на Джона и обратно. — Я видел приговор Драко почти три месяца назад, и сделал всё то, что обычно делаю, когда понимаю, что не могу сказать ни слова, не повлияв на исход ситуации.
— Но ты же повлиял, — не сдавалась Джинни. — Все эти намеки на «трудности и препятствия»...
— Когда я увидел Эйнсли в больнице, — кивнул Саймон. — Тогда у меня была возможность навести тебя на нужную мысль, и я ею воспользовался, хотя впоследствии и корил себя за это. Но подумай: помог ли я тебе ещё с чем-нибудь?
Джинни откинулась на спинку стула и открыла было рот, чтобы перечислить всё, с чем он ей помогал, но...
Вдруг поняла, что перечислять особо нечего.
— Видишь, как далеко тебе удалось зайти без моей помощи, — заявил Саймон безапелляционно. — Драко повезло иметь такого союзника, как ты.
— Но как же альбом? — вмешался Джон.
— Драко и так без труда узнал того мерзкого Пожирателя смерти. Я знал, что Джинни понадобится альбом из-за снимков, поэтому просто ускорил процесс их получения, передав альбом с тобой, чтобы не пришлось ехать за ним через весь Лондон. — Саймон отвлёкся на миг и обвёл взглядом кафетерий. Джинни, уловив это движение, сделала то же самое. Остальные сотрудники «Гардиан» сидели тут и там, болтали и смеялись, наслаждаясь перерывом и не думая ни о чём более опасном для жизни, чем поручения, с которыми им приходилось бегать из отдела в отдел, и многочисленные правки статей.
— Ты... — начал Саймон, вздохнув. Джинни заметила его напряжение, особенно сейчас, когда знала, как сложно ему приходится, когда он утрачивает контроль над собой и своей магией. Вся сложившаяся ситуация могла подтолкнуть его к такому же состоянию транса, в который он впал тогда в Мунго. — Ты хоть представляешь, как сильно я тебе завидую? — он посмотрел ей прямо в глаза. — Какой-то долбаный маггловский альбом, и вот ты уже выступаешь наперекор долбаному Визенгамоту... Знаешь, я ведь не солгал во время показаний, я действительно люблю Драко как родного брата и готов на всё ради него. Но нет, я должен смирно сидеть в самом невзрачном маггловском офисе и смирно писать грёбаные футбольные обзоры, и врать друзьям, что периодически пропадаю в больнице с грёбаными головными болями, пока моему лучшему другу грозит тюрьма.
Он поёрзал на стуле, и Джон тут же положил руку ему на плечо, успокаивая.
— Жизнь чертовски несправедлива, Джинни, — рявкнул Саймон. — Но я несу свою нелёгкую ношу так же, как и ты свою. И нам ничего другого не остаётся, дорогая. — Он протянул руку через стол и сжал её ладонь, а потом другой рукой — ладонь Джона. — Мне жаль, мне очень жаль.
— Что ж, — медленно отозвалась Джинни, — в таком случае мне придётся убедить Визенгамот самостоятельно, это единственный вариант.
— Да, только ты и Драко, — кивнул Саймон, — вы вдвоём против всего магического мира.
Забавно, что в итоге она пришла к тому, с чего и начинала. Чтобы дать себе время подумать, Джинни предпочла отправиться домой на метро, а не просто аппарировать, и не переставала удивляться тому, что ничего не меняется. В Хогвартсе у неё были такие грандиозные мечты. Она видела себя в будущем, делающую что-то важное и значительное, путешествующую по миру и изменяющую его к лучшему. Чтобы люди запомнили её не просто как ещё одну Уизли, а как Джинни Уизли, Исключительную Ведьму. Эти мечты тогда казались в поле её досягаемости, стоит приложить лишь немного усилий, и они сбудутся. Будучи аврором, до того, как осознала, насколько несчастна на этой работе, Джинни не уставала себе повторять, что следующее дело обязательно будет тем самым, которое и определит её карьеру, а если не следующее, то через одно — уж точно.
И вот оно. Наконец, спустя семь лет после выпуска из Хогвартса она поняла, чего хочет. И в итоге оказалось, что это ей не по зубам.
Джинни заметила нечто тревожное в словах Саймона. Он утверждал, что знает исход дела Драко, и у неё не было причин не верить этому. Но осознание приговора всё же влияло на его реакцию, как и на его слова, вне зависимости от того, как сильно Саймон пытался это скрыть. Джинни помнила ещё из курсов авроров: вину всегда можно прочесть по тону человека или выражению его лица. Вину почти невозможно скрыть.
Джинни волновалась, потому что слова Саймона звучали так, словно они с Драко проиграют.
И снова Джинни мучили кошмары о суде над Драко, заканчивающиеся его пожизненным заключением в промозглой камере Азкабана, и она опять проснулась почти сразу же. Разум молил о разгрузке, а тело — об отдыхе, но Джинни не переставала крутиться в постели с боку на бок, слишком взвинченная, чтобы уснуть. И ничего не могла с этим поделать.
В конце концов она решила вернуться к работе над делом. Составила план и упорядочила заметки для своего заключительного выступления, а также добавила упоминания всех подходящих прецедентов, которые им с Гермионой удалось отыскать тогда в библиотеке. Несколько раз Джинни ловила себя на том, что то и дело начинает пялиться на снимок Яксли, словно это могло хоть как-то помочь выведать его секреты или понять мотивы.
Она всем сердцем желала поверить, что Перси неправ, но разумом понимала — это попросту невозможно. Логически его версия развития событий была куда более вероятна, чем её видение ситуации. И, кроме того, Джинни уже доводилось наблюдать за чем-то подобным: люди, столкнувшиеся с ужасающими последствиями собственных поступков довольно часто пытались утащить за собой на дно всех, кого только могли. Она помнила похожий случай: один из отдалённых последователей Риддла, чистокровный волшебник преклонных лет, у которого не было ни семьи, ни даже метки, но который значительную часть своего состояния передал на нужны Пожирателей смерти. Стоило лишь Дэнни О'Коннелу на него надавить, пригрозив сроком в Азкабане и лишением имущества, как тот выдал им тонны информации разной степени важности и о работе Пожирателей смерти, и о том, как Том Риддл ими командовал, и даже назвал с десяток имён тех, кто, как и он, лишь финансировал организацию. В итоге, благодаря его показаниям, им удалось схватить Кэрроу.
Немудрено, что Яксли использовал ту же тактику. Всё сходилось. Но Джинни предпочла бы, чтобы всё оказалось иначе, и ей удалось найти хоть какую-то лазейку, чтобы вытащить Драко из недр Министерства. Когда он в последний раз видел солнечный свет? По меньшей мере прошло уже несколько недель. Когда он в последний раз купался или дышал свежим воздухом? Он ведь всегда был таким активным, каково ему оказаться запертым в крошечном пространстве камеры? Ел ли он нормально или его морили голодом? А что насчёт охранников, которые везде его сопровождали, — насмехались ли они над ним? А что, если кого-то из их родственников убили на войне, и теперь они не упустят возможности поиздеваться над ним ввиду причастности к...
Джинни тряхнула волосами и моргнула несколько раз.
«Сосредоточься! — мысленно приказала она себе. — Сосредоточься только на фактах!»
Если Драко действительно убил Колина, и воспоминание Яксли подлинное, то единственный прецедент, которым она могла воспользоваться — дело 1650 года, Стокли против Разрушителей черепов. Там говорилось, что убийство и другие акты насилия, совершённые в результате поклонения культу — а Пожирателей смерти вполне можно было назвать таковым, — особенно, если участие в таком культе не было до конца добровольным — Разрушители черепов использовали в своё время шантаж, промывание мозгов, а также Империус для управления своими участниками, — то наказание за преступления не может быть таким же, как за те же проступки, совершённые не под влиянием. И всё. Яксли не был сумасшедшим, воспоминание было извлечено совершенно законным путём и, даже несмотря на изначальное открытое презрение со стороны публики, судебный процесс прошёл крайне эффективно, следуя всем до последнего правилам, как по учебнику.
Всё, на что ей оставалось надеяться, если воспоминание действительно настоящее, так это на уменьшение срока. Так что в итоге вместо пожизненного заключения Драко светило двадцать лет в Азкабане.
В бешенстве Джинни резко отодвинула кухонный стол, ножки противно скрипнули, проехавшись по полу. Она не могла принять такой исход. Просто НЕ МОГЛА. Должно быть что-то ещё, что-то такое, о чём не подумала даже Гермиона, что-то, что смогло бы подвергнуть подлинность воспоминания большему сомнению. Ей снова надо в библиотеку.
Часы тянулись, казалось, тысячелетиями, прежде чем солнце наконец-то взошло над Лондоном, и его первые лучи заглянули в утопающую в беспорядке квартиру Джинни. Они пробежались по неровным стопкам пергаментов, пустым, валяющимся тут и там, чернильницам и сломанным перьям. Библиотека Агриппы Неттесгеймского в Косом переулке открывалась в девять утра, так что Джинни, отправив сову с короткой запиской, как раз мерила шагами крыльцо здания, когда наконец в 9:02 открыли парадный вход.
— Доброго утра, — улыбнулась ей библиотекарь.
— И вам того же, — буркнула Джинни, проскальзывая внутрь мимо неё, и тут же потребовала отдельный кабинет, а получив ключ, принялась набирать множество книг в надежде найти хоть что-то полезное.
Она воспользовалась наставлениями Гермионы для поиска подходящих дел, а потом принялась связывать их с делом Драко по схожим обстоятельствам. Джинни не помнила, когда в последний раз читала так много и с такой скоростью. Крохотные буквы то и дело расплывались перед глазами, когда те начинали печь от напряжения и яркого света, но Джинни даже не думала отвлекаться на подобные мелочи. Ничто не могло помешать ей в поисках, тем более физические трудности. Она не остановится, пока не сделает всё, что в её силах.
В итоге, из целой стопки выбранных дел осталось всего два, которые хоть как-то можно было использовать в качестве прецедента, но и они не могли обеспечить Драко оправдательного приговора. В одном говорилось о том, что Яксли можно заставить пройти повторное свидетельство под Сывороткой правды, но им можно воспользоваться, только если доказать, что воспоминание вероятнее всего было сфальсифицировано. Другое же могло послужить скорее любопытным фактом о том, что никогда за всю историю Визенгамота суд не рассматривал дело над магом, который совсем не помнил совершённого преступления. Оказалось, что в 1398 году колдунья по имени Аэльфгифу Арбитрали утверждала, что не помнит, как заманила маггловского мальчика в глубокий пруд, где тот едва не утонул. Её заверения в амнезии длились на протяжении всего судебного процесса, и Визенгамот уже собирался сократить ей срок — вместо пяти лет за травлю маггла она получила бы только три, — когда Аэльфгифу случайно выдала себя. В итоге обнаружилось, что она вообще не страдала амнезией, а просто солгала об этом. Джинни удивилась, что Гермиона не отобрала столь уместный случай во время их первого исследования, но, взглянув на заднюю часть книги, обнаружила её отметку.
Вооружившись новыми исследованиями и собираясь представить на рассмотрение суда свои выводы, Джинни покинула библиотеку и направилась в Министерство. Кабинет Уильяма Харпера находился на том же этаже, что и Аврорат. Джинни решила первым делом поговорить с ним, но неожиданно нарвалась на его секретаршу.
Которой, к изумлению Джинни, оказалась Панси Паркинсон.
На лице Панси не дрогнул ни один мускул, когда Джинни появилась в приёмной Харпера. Паркинсон не слишком изменилась со времён Хогвартса. Она сидела ровно, вздёрнув вверх подбородок, на пальце левой руки поблёскивало золотое обручальное кольцо, и Джинни вспомнила, что несколько лет назад видела в газете заметку о свадьбе Панси и Теодора Нотта. Однако одежда Панси явно была не такой дорогой, как во времена учёбы в Хогвартсе, да и сам факт того, что Паркинсон занимала низкооплачиваемую должность секретаря, говорило о том, что она переживала тяжёлые времена, как и все те, кто оказался на стороне проигравших в этой войне.
— Мне нужно поговорить с советником Харпером, — заявила Джинни.
— Он ещё не пришёл, — отозвалась Панси, как показалось Джинни, немного прохладно. — Можете либо подождать его здесь, либо оставить сообщение, которое будет передано ему, как только он появится в Министерстве.
— Я подожду, — Джинни присела на один из стульев, выстроенных в ряд вдоль стены, и положила сумку и папку с бумагами на колени.
Тишина повисла на добрых пять минут. Джинни наблюдала за тем, как Панси с совершенно невозмутимым видом продолжала её игнорировать, притворившись, будто занята чтением нескольких длиннющих свитков и составлением заметок к ним, которые она записывала древним орлиным пером. Но пальцы Панси едва заметно подрагивали, а движения были скованными, что говорило об одном — Джинни была для неё как бельмо на глазу.
Поддавшись неожиданному порыву, Джинни нарушила неловкую тишину:
— Он говорит правду. Он действительно ничего не помнит.
Панси, которая как раз собиралась отпить чаю, застыла, не донеся чашки до рта. Поставив её обратно на блюдце, она секунду или две рассматривала Джинни, прежде чем заговорить.
— Ничего? — прошептала она, — даже меня?
— Ничего. И никого.
Панси кивнула, восприняв новость довольно спокойно.
— Он виделся с матерью?
— Да, и Нарцисса ушла из жизни, не догадываясь о его амнезии. Надеюсь, эта информация не покинет комнату.
Панси снова кивнула.
— Он... был ли он счастлив эти восемь лет?
— Думаю, куда больше, чем раньше. Ситуацию омрачало лишь то, что он не знал, кем является, но у него были друзья, которые действительно его любят.
На мгновение Джинни показалось, что Панси хотела что-то возразить, но прикусила губу. Несколько секунд она боролась с собой, прежде чем снова вернуть себе самообладание.
— Спасибо, — наконец выдавила она, поднимая глаза на Джинни, которая застыла, глядя на неё в ответ, не в силах придумать, что ещё добавить.
Уильям Харпер вошёл в приёмную несколько минут спустя. Он явно не умел так же хорошо, как Панси, скрывать свои эмоции. Нервно взглянув на Джинни, он сначала снял верхнюю мантию, явно пытаясь взять себя в руки, и лишь потом заговорил:
— Мисс Уизли, чем обязан такой чести?
— Советник Харпер, — спокойно отозвалась Джинни, поднимаясь со своего места. — У меня появились новые доказательства по делу Драко Малфоя, которые я согласно правилу Хенли собираюсь представить Визенгамоту.
— Вы собираетесь, — ответил Харпер со странной усмешкой на лице, — но я не пойму, зачем вам это, мисс Уизли...
— Я выступаю на стороне защиты, — изогнув бровь и акцентируя внимание на каждом слове, произнесла Джинни, — и была бы признательна, если бы вы обращались ко мне соответствующе, советник Харпер.
Его странная улыбка не дрогнула.
— Конечно, — протянул он с фальшивым покаянием. — Приношу свои извинения. Я просто хотел заметить, что, как по мне, воспоминание, рассмотренное на вчерашнем слушании, вполне однозначно. Мистер Малфой убил этого бедного мальчика, и я решительно не понимаю, как ещё вы можете уменьшить его срок... Разве что вы хотите ходатайствовать о признании им вины.
— Пусть мои тактика и стратегия вас не беспокоят, — отрезала Джинни. — Всё, что мне нужно — ваше присутствие на предоставлении новых доказательств.
— Прекрасно, но мне необходимо проверить расписание. — Он повернулся к Панси, — миссис Нотт, назначены ли какие-то встречи на утро?
— Ни одной, — моментально откликнулась та, даже не заглянув в ежедневник. — Вы свободны до самого обеда, сэр.
— Что ж, — нахмурился Харпер, но пожал плечами. — Похоже, я могу отправиться на встречу с Визенгамотом. Пожалуйста, займись корреспонденцией до моего возвращения, — и он вышел из кабинета.
Прежде чем последовать за ним, Джинни взглянула на Панси и одними губами произнесла: «Спасибо». Панси кивнула и, глядя им вслед, вцепилась руками в край стола так сильно, что костяшки её пальцев побелели.
Во время обсуждения вердикта Визенгамот обычно заседал в редко посещаемых комнатах для совещаний, находившихся дальше по коридору от залов суда. Пока они спускались туда, Джинни не покидало ощущение, что Министерство магии давит на неё всем свои весом, к которому добавляется ещё и вес маггловских зданий, расположенных на поверхности над ним.
Двое охранников, стоявших у входа в комнату совещаний, сохраняли гробовое молчание. Рядом с ними расхаживал волшебник, на вид чуть старше Джинни. Он выглядел так, словно с куда большим удовольствием играл бы сейчас в квиддич, а не занимался тут юридической чепухой. Волшебник был никем иным как Майлзом Блэтчли — адвокатом Яксли, — который, как Джинни помнила по Хогвартсу, был вратарем слизеринской команды.
— Прекрасно, вижу вы получили мою сову, — пробормотала Джинни вместо приветствия.
— Моему клиенту уже вынесен приговор, — угрюмо отозвался Блэтчли. — Не понимаю, зачем я здесь.
Вместо ответа Джинни повернулась к охранникам.
— Я представитель защиты по делу Драко Малфоя против Магической Британии, — сообщила она со всеми формальностями. — У меня есть новые доказательства, и я хотела бы представить их для рассмотрения Визенгамотом.
— Я представитель обвинения по упомянутому делу, — произнёс Харпер. — Я здесь, чтобы ознакомиться с материалами, которые собирается предоставить защита.
Охранники переглянулись, а затем один из них исчез в комнате. Казалось, прошла буквально пара секунд, прежде чем двери отворились, и все трое вошли внутрь.
Кресла Визенгамота располагались в том же порядке, что и в зале суда. Кингсли занимал место в центре. Джинни сосредоточилась на своём дыхании, снова чувствуя то лёгкое головокружение, которое мучило её в последние дни.
— Дамы и господа Визенгамота, — звонко начала она, замерев в центре комнаты. — Мне известно, что судебный процесс был приостановлен до вынесения приговора, но в защиту прав моего клиента я хочу воспользоваться правилом Хенли для предоставления новой информации и доказательств, которые недавно были обнаружены.
Кингсли выглядел удивлённым, так же, как и Хирам Кинкейд.
— Хорошо, — кивнул Шеклболт. — Пожалуйста, продолжайте.
— Чтобы озвучить новые материалы, мне необходимо присутствие здесь как мистера Малфоя, так и мистера Яксли, — ответила Джинни. — Чтобы доказать Визенгамоту, что они оба знают куда больше друг о друге, чем было озвучено в зале суда.
Кинсгли подал знак охранникам, которые тут же скрылись из виду. Пару минут спустя, едва открылась дверь, сердце Джинни совершило кульбит, и Драко вместе с Яксли вошли в комнату в сопровождении охранников. Драко снова был облачён в костюм Джона и выглядел сосредоточенным и спокойным. Охранники сопроводили их к креслам напротив Визегамота.
Джинни смело выступила вперёд.
— Также я прошу применить к мистеру Яксли Сыворотку правды.
— Что? — воскликнул Блэтчли.
— Согласно прецеденту Ридли против Магической Британии, — продолжила Джинни, — установлено, что любые осуждённые преступники, дающие показания в связанных или аналогичных судебных процессах, могут считаться ненадёжными. И, честно говоря, — добавила она, — мистер Яксли не является волшебником, вызывающим доверие.
— Мистер Яксли был признан вменяемым, — возразил один из судей.
— Именно! Он совершенно вменяем! — уцепился за фразу Блэтчли.
— Однако мистер Яксли является преступником, осуждённым за насилие и убийства, — не сдавалась Джинни. — Он наслаждается, уничтожая других людей. В данном случае он выступает в качестве единственного свидетеля, что даёт ему возможность уничтожить моего клиента, избежание чего и является основной целью применения стандарта Ридли.
Кингсли и другие представители Визенгмота коротко обсудили сказанное и согласились с Джинни.
Вызвали целителя. Яксли, стоит отдать ему должное, совершенно спокойно проглотил каплю зелья. Как только целитель отошёл, Джинни остановилась прямо напротив Яксли, сложив руки за спиной и не желая тратить больше ни минуты, задала первый вопрос:
— В последний раз вы видели Драко Малфоя в ночь битвы за Хогвартс?
— Нет.
Одно это короткое слово тотчас же привлекло всё внимание Визенгамота, на что и рассчитывала Джинни.
— Видели ли вы его шесть лет назад в Париже? — продолжила она.
— Да, — на его лице появилась раздражающая усмешка.
— Вы представились ему Орфикусом Яксли?
— Нет.
— То есть вы представились чужим именем, встретившись с сыном вашего близкого соратника?
— Да.
Джинни повернулась к Драко, который тут же выпрямился в своём кресле. В его глазах плескалось что-то невероятное и ужасающее одновременно, Джинни показалось, что так могла выглядеть надежда.
— Мистер Малфой, могли бы вы подробнее рассказать о том, как произошла ваша с мистером Яксли встреча в Париже шесть лет назад?
— Да, — охотно отозвался Драко. — Я работал поваром на Монмартре в то время и встретил этого человека в кафе, куда часто приходил завтракать. Он представился мистером Ричардсом и сказал, что находится в Париже по делам, якобы собирался вложиться в покупку виноградников недалеко от города. Мы разговорились о французской кухне, в итоге в следующие несколько недель часто ужинали вместе.
— Когда ваше общение прекратилось?
— Вскоре после того, как я сообщил ему, что страдаю от диссоциативной фуги и не помню ничего до ноября 1998 года.
Джинни опять повернулась к Яксли, сердце громко билось в груди.
— Была ли амнезия мистера Малфоя основной причиной, по которой вы покинули Париж?
— Да.
Мерлин Всемогущий! Вот оно! Теперь Джинни следовало подбирать слова очень тщательно, чтобы не пересечь допустимых границ допроса с применением Сыворотки правды.
— Потому ли вы прекратили общение с мистером Малфоем, что ввиду отсутствия у него воспоминаний о войне и Пожирателях смерти, он не мог быть вам полезен в борьбе против Министерства магии?
— Нет, — Яксли расплылся в ухмылке.
— Потому ли, что поняли, что сможете использовать эту информацию в свою пользу?
— Да.
Джинни невольно сделала шаг вперёд перед тем, как озвучить ключевой вопрос:
— Является ли воспоминание, которое вы продемонстрировали Визенгамоту, показывающее, что мистер Малфой убил Колина Криви, настоящим?
— Я... не... знаю... — ухмылка на лице Яксли стала ещё шире.
Джинни оторопела, ошарашенная ответом. Это явно были не те слова, которых она ожидала. Или которые рассчитывала услышать.
— Вы не знаете? — переспросила она.
— Вы его слышали, — вмешался Блэтчли. — Сам мистер Яксли может вам с уверенностью заявить, как бывший целитель — а присутствующий целитель может это подтвердить — вполне возможно, что люди могут не помнить все события в точности так, как они произошли.
— Верховный чародей, — Джинни резко обернулась к Кингсли, — я думаю, это ставит под серьёзное сомнение воспоминание, которое мы увидели вчера в суде. Это основное доказательство по обвинению мистера Малфоя в убийстве Колина Криви, и мистер Яксли сам не знает, настоящее оно или нет.
— Не совсем, — ответил Кингсли, хмурясь. — Имеется также волшебная палочка Нарциссы Малфой, которая является орудием убийства. Мистер Яксли, видели ли вы, как мистер Малфой совершил убийство восемь лет назад?
— Я не знаю, — повторил Яксли всё с той же противной ухмылкой.
— Я обязан донести до сведения Визенгамота факт, который был выяснен в ходе судебного разбирательства над моим клиентом, — вставил Блэтчли, словно только что вспомнил об этом. — Мой клиент способен говорить небольшую ложь под влияние Сыворотки правды. Так что данный допрос совершенно ничего не доказывает.
Джинни внезапно почувствовала, как основание, на котором она построила свои доказательства, разваливается словно карточный домик. Конечно, когда она ещё работала аврором, к ней попадали несколько документов, подтверждавших, что в очень редких случаях подсудимым удавалось недоговаривать правду под действием Сыворотки правды. Но авроров уверяли, что такие случаи являются исключением, и шансы столкнуться с подобным ничтожно малы.
И надо же такому случиться, что единственный свидетель по делу Драко оказался именно таким исключением, волшебником, способным противостоять одному из самых сильных зелий правды за всю историю.
— Мы слушаем показания по стольким делам, что кое-какие детали всё же способны ускользнуть от нас, — пробормотал Кингсли, поёрзав в кресле. — Мистер Яксли устойчив к Сыворотке правды, теперь я припоминаю. Советник Уизли, к чему конкретно вы пытались довести это заявление?
Джинни понадобилось несколько секунд, чтобы собраться с мыслями и заставить себя говорить, её голос звучал уже не так твёрдо и уверенно, как прежде.
— Я хотела донести до Визенгамота тот факт, что мистер Яксли, вероятно, намеренно пытался саботировать дело моего клиента. Мой клиент не способен на убийство, что подтвердил в суде мой свидетель Саймон Кинкейд. Я считаю, что мистер Яксли использовал убийство Колина Криви в качестве возможности утянуть моего клиента в Азкабан вместе с собой.
— Мы примем к сведению вашу теорию, — ответил Кингсли. — Если это всё, что вы хотели...
— Нет, — к Джинни неожиданно вернулась былая уверенность. — Я настаиваю, чтобы воспоминание мистера Яксли было продемонстрировано ещё раз. Если он способен лгать под Сывороткой правды, значит, вполне возможно, он мог сфальсифицировать собственное воспоминание.
— Интересное заявление, — удивился Кингсли, — возражает ли кто-то из представителей Визенгамота? — судьи принялись переговариваться между собой, но никто не выказал открытого возражения.
Визуализатор воспоминаний принесли в комнату, и воспоминание о смерти Колина было установлено снова. На этот раз Джинни подошла так близко к экрану, как только могла, чтобы не упустить из виду ни одной детали. Она должна найти хоть что-то, что можно использовать.
Снова на экране появились Драко и трио под мантией-невидимкой Гарри. И опять они наблюдали за тем, как Яксли связал Колина и заставил Драко его пытать. И тогда Джинни увидела кое-что.
— Стоп! — воскликнула она. Изображение на экране застыло на ужасающей сцене: злобно усмехающийся Яксли, плачущий Драко, и Колин, застывший на полу, корчась от боли.
— Вы заметили что-то необычное, советник Уизли? — спросил Хирам Кинкейд.
Джинни подошла ещё ближе к экрану, почти впритык к гигантскому изображению лица Драко.
— Взгляните, — она указала на его глаза. — Отражение в его глазах и направление палочки. Можно ли развернуть изображение? И показать его в трёхмерном виде?
Целитель подошёл к визуализатору и покрутил несколько ручек, изображение медленно повернулось так, что Драко теперь стоял к ним левым боком.
— А теперь уменьшите угол и приблизите изображение ещё немного, — целитель выполнил её инструкции.
Вспышка восторга прошла сквозь неё.
— Посмотрите на глаза моего клиента, он даже не смотрит на Колина Криви, как и не направляет на него свою палочку, но ведь в этот момент он должен его пытать. На самом деле, — Джинни пристально рассматривала картинку, — мистер Малфой смотрит в пол, словно накладывает заклинание на пол, а не на Колина.
Со стороны Визенгамота не последовало никакой реакции. Джинни надеялась, что они хотя бы выкажут то же удивление, что и она, найдя такую несостыковку.
— Большая часть этого воспоминания скорее всего настоящая, — продолжала рассуждать вслух Джинни, — но некоторые моменты были явно видоизменены. Оба однозначно присутствовали при смерти Колина Криви, тут же была и палочка Нарциссы Малфой, но, по-моему, мистер Яксли собственноручно убил Колина. Поскольку мистер Малфой не мог даже смотреть в его сторону и вместо этого смотрел в пол.
И опять ничего, ни звука, пока внезапно Яксли не рассмеялся. Блэтчли многозначительно уставился на него, тот умолк, но с лица Яксли и дальше не сходила довольная ухмылка.
— Эта находка будет принята к сведению, — отозвался Кингсли. — Если добавить больше нечего...
Джинни молча покачала головой. Кингсли сделал знак охранникам, чтобы те увели арестантов назад в их камеры.
Внезапно, поддавшись какому-то отчаянному порыву и идее, успевшей лишь наполовину сформироваться в голове, Джинни сделала шаг в сторону, преграждая Яксли путь. Он был довольно высоким мужчиной, широкоплечим, так что закрыл от её взора весь Визенгамот. Джинни пронзила вспышка страха.
— Вы наслаждаетесь страданиями других людей, — выпалила она. — И вы явно не можете этого отрицать, действует на вас Сыворотка правды или нет. Я видела колдографии того, что вы сделали с людьми, читала показания свидетелей и жертв.
— Что происходит? — встрял Блэтчли, растерянно оглядываясь на Визенгамот. — Она не может говорить с моим клиентом подобным образом...
— Именно поэтому я и стал целителем, — протянул Яксли, зловеще скалясь. — Ради получения власти над уязвимыми.
— Стандартный ответ Пожирателя смерти, — скривилась Джинни. — Полагаю, тот факт, что вы скрыли от отца информацию о местонахождении его сына, которого он любит и разыскивает на протяжении нескольких лет, пришёлся вам по душе. Вы наслаждались им, не так ли? Оставить Драко в стороне от мира магии, в то время как его отец и мать успешно избежали вашей участи?
Яксли только рассмеялся. Драко наблюдал за ними с широко раскрытыми глазами.
— Сопроводите арестантов обратно в их камеры, — приказал Кингсли.
— Обвинить Драко в убийстве и препятствовать его воссоединению с семьей вполне в вашем духе, — Джинни продолжала напирать. — Вы и так вот-вот отправитесь в Азкабан, где больше не сможете манипулировать людьми, так что вы решили сделать себе такой своеобразный подарок — разрушить благополучие ещё одной семьи. — Джинни подступила ближе к нему, качая головой. — Сдавайтесь, мы вас поймали!
— Моему клиент уже был вынесен приговор! — пожаловался Блэтчли, обращаясь к Кингсли. — Он уже был осуждён!
— Чего вам не дано понять, советник Уизли, — произнёс Яксли голосом, полным превосходства, — ввиду отсутствия у вас соответствующего опыта, так это того, что люди — существа привычки. Да, вы схватили меня, но исправился ли я?
Он наклонился к ней так близко, что Джинни смогла рассмотреть его глаза. В них не сквозило безумие или фанатизм, нет. Его глаза маниакально блестели, отражая холодный расчёт.
— Исправился ли я? — повторил он. — Думаю, что нет. И я не перестану потрошить их, пока меня не посадят, — он выпрямился. — Но вам удалось меня удивить, советник Уизли. Я всё просчитал, кроме вас.
— Довольно, — гаркнул Кингсли, а Блэтчли бросился к Яксли.
— Не говори больше ни слова! Идиот, ты сам роешь себе могилу!
— Слушаюсь, босс, — весело отозвался Яксли. Он позволил охранникам схватить себя за руки, а Джинни отошла в сторону, чтобы не стоять у него на пути.
— Не знаю, чего вы пытались добиться представлением, которое только что здесь разыграли, — недовольно бросил ей Блэтчли. — Очевидно, что толком ничего. Заявление о том, что Драко не смотрел на Колина — весьма слабый аргумент.
— Если бы я хотела услышать ваше мнение, я бы сама попросила его озвучить, — отрезала Джинни. Она развернулась и вышла из комнаты, Харпер и Блэтчли последовали за ней. Охранники закрыли за ними дверь, позволяя Визенгамоту снова вернуться к обсуждению дела.
— Не могу не согласиться с советником Блэтчли, — подал голос Харпер, пока они шли к лифтам. — И хотя мне не было известно о способности мистера Яксли противостоять Сыворотке правды, однако не понимаю, какой толк от сегодняшней встречи.
Джинни была очень, очень близка к тому, чтобы достать свою палочку и проклясть каждого из них своим фирменным Летучемышиным сглазом, но она сдержалась. Еле-еле.
— Джентльмены, прошу прощения, что помешала вашим утренним планам, — натянуто произнесла она. — Советник Харпер, полагаю, мы увидимся с вами завтра в суде. Хорошего дня, — развернулась на каблуках и быстрым шагом направилась прочь.
Только увидев солнечный свет, Джинни позволила себе перевести дух. Она привалилась спиной к стене рядом с красной телефонной будкой и заставила себя дышать ровно и глубоко в попытке хоть как-то успокоиться.
Вот и всё! Она сделала всё, что могла! Теперь оставалось лишь ждать вердикта суда.
Где-то около семи вечера настойчивый стук в дверь вывел её из задумчивости. Джинни потянулась и попыталась встать, но тут же едва не упала — ноги затекли от длительного сидения в одной позе.
— Я так и думал, что ты дома, — заявил с порога Перси и двинулся мимо неё, не дожидаясь приглашения войти, зашёл в гостиную и обвёл комнату критическим взглядом. — Мерлин, ты до сих пор копаешься в материалах дела?
Джинни пожала плечами.
— Хотела убедиться, что ничего не упустила.
— Ты больше ничего не можешь сделать, — наставительным тоном сообщил Перси и достал волшебную палочку. Привычным взмахом заставил все свитки и бумаги с заметками, которые Джинни читала весь день, выстроиться в ровную стопку и прыгнуть к нему в руки. — Я не могу позволить тебе продолжать изводить себя, — он уменьшил стопку и засунул в карман мантии. — Это уже совсем ни в какие ворота...
Джинни грустно засмеялась.
— И это мне говорит самый большой трудоголик, которого я знаю.
— Делай, что я говорю, а не делай как я, — иронично отозвался он.
Джинни плюхнулась на диван.
— Ладно, чем предлагаешь заняться? Мне нужно хоть что-то делать, иначе я сойду с ума от беспокойства.
— Ложись спать, — предложил Перси, садясь рядом.
— А кроме этого?
— Ложись спать, — повторил он громче. — От одного взгляда на тебя мне становится плохо, Джин. У тебя вокруг глаз самые тёмные круги на свете.
— Как мило, большое спасибо, — сразу же перехотелось сидеть, и она отправилась на кухню, но Перси пошёл следом. — Не могу спать, — призналась Джинни, доставая два стакана. — Как только я закрываю глаза, меня начинают мучить кошмары, не могу их вынести.
— Пробовала выпить зелье?
— Оно просто не даст мне просыпаться от каждого кошмара, — вздохнула Джинни. Достала из холодильника бутылку тыквенного сока и разлила по стаканам. Перси не сводил с неё глаз. — Поверь, я уже пробовала зелье Сна без сновидений. Вот только мои сновидения той ночью стали ещё ярче, чем до этого.
— Такое иногда случается, — кивнул он. — Я говорил с мамой около часа назад. Она приглашала всех нас сегодня на ужин, но я ответил, что ты, скорее всего, не согласишься. Мама настаивала, что это поможет тебе отвлечься, сосредоточиться на вкусной еде и интересной беседе, но я не уверен, что тебе нужно именно это.
Джинни выдохнула с облегчением.
— Думаю, это было бы ужасно. Я сейчас совсем не в настроении разговаривать о чём-либо.
— Прости, но твои слова не заставят меня уйти, — Перси показал ей язык.
— А что может заставить? — буркнула Джинни.
Перси, похоже, обескуражил её вопрос, потому что на несколько минут в комнате повисла неловкая тишина.
— Я волнуюсь о том, что с тобой случится, когда всё это закончится, — мягко начал он. — Когда люди выстраивают свои мысли определённым образом, сосредотачиваясь лишь на единственном важном событии, и отдают всю свою энергию только ему, то, когда всё заканчивается, они чувствуют себя полностью выжатыми. Опустошёнными.
Джинни отвернулась, потягивая сок, но Перси продолжал:
— Ты ждала вынесения вердикта много недель. Когда Визенгамот приговорит Малфоя, что будет дальше? Ты подумала, что станет с тобой, Джин?
— Выходит, ты уверен, что его признают виновным, — прошептала она, зажмурившись.
— Я этого не говорил. Даже если его оправдают, что, стоит заметить, крайне маловероятно, ты можешь впасть в депрессию. Решить, что твоя жизнь потеряла смысл или значение. Именно это меня и беспокоит, Джин, — он придвинулся ближе. — Два года назад я прошёл через нечто подобное. Тогда я готовился к важному саммиту в Риме, я много лет ждал возможности представить наше Министерство на международной арене. Подобное событие могло стать ключевым в моей карьере, сулило повышение. Я выстраивал множество ситуаций в своей голове, часами решая, как справлюсь с той или иной потенциальной проблемой, не мог думать ни о чём другом, вся моя жизнь сосредоточилась на единственной цели. И как только саммит закончился, всё потеряло смысл.
— Помню, Джордж ещё месяц вспоминал, что ты тогда целовался с итальянкой.
— Не хочу, чтобы подобное произошло с тобой, — закончил Перси, — особенно учитывая, скольким ты пожертвовала ради этого — не только своей работой, но и здоровьем.
Джинни слышала всё, о чём он говорил, но не вникала в смысл сказанного, на автомате кивая на каждую его реплику.
— Ты всегда обо мне беспокоишься больше остальных, больше, чем Рон или Билл, — она заглянула ему в глаза. — Ты единственный, кто заметил, что со мной что-то не так, когда я попала под влияние дневника Риддла. Почему? Неужели ты думаешь, что я недостаточно сильная, чтобы о себе позаботиться?
— Совсем наоборот, Джинни, — он отодвинул стакан с соком и положил ладони ей на плечи. — Ты независима, намного больше любого из нас. Я не говорю, что ты недостаточно сильная, совсем наоборот, просто иногда ты слишком много на себя берёшь. И не осознаёшь предела собственных возможностей.
Джинни позволила себя обнять. Поддержка брата была сейчас очень кстати, и, конечно, он был прав. Перси всегда прав.
— Учитывая, что уснуть мне не удастся, а слушание только завтра в девять утра, что мне делать до того времени?
Перси отстранился, улыбнувшись:
— Ты меня спрашиваешь? Я битых полчаса пытался заставить тебя делать хоть что-то, припоминаешь? Не сработало. Мой тебе совет — не оставайся в своей квартире и перестань думать о суде, иначе сойдёшь с ума.
После этих напутствий и ещё одной безуспешной попытки заставить её поспать Перси ушёл. Вскоре и Джинни покинула квартиру. Около часа она бесцельно слонялась по улицам, побывала на Рассел-сквер, прошла мимо Британского музея, продолжая бродить вокруг, лишь бы не думать о завтрашнем дне. Свежий ночной ветерок приятно обдувал лицо, и Джинни глубокий вздохнула, наслаждаясь.
И вдруг поняла, что именно должна сделать.
Поспешила к ближайшему проулку и аппарировала на Эрлс-корт, а спустя пару минут уже стояла на знакомом крыльце и стучала в дверь, которая открылась почти сразу же.
— Долго же ты, — проворчал Саймон. — Ты должна была явиться сюда ещё несколько часов назад. Ужин уже остыл.
— Я просто хочу... Поиграть с тобой в видеоигры, — выпалила Джинни. — Мне плевать в какую конкретно.
— Ага, знаю, — он направился в гостиную, где на диване растянулся Джон, смотревший вечерний выпуск новостей на «БиБиСи». Коробочки с китайской едой стояли на столе, и Джинни даже не удивилась, заметив, что они заказали еды и на неё.
— Мы тоже сходим с ума, — сообщил Саймон.
— Говори за себя, — махнул рукой Джон. — По-моему, моё волнение достигло апогея уже сто лет назад. Теперь я просто жду завтрашнего дня, ведь всё решится завтра.
— Ага, — кивнула Джинни.
— Чипсы? — Саймон протянул ей открытый пакет. — Когда переживаешь, ешь! Признаться, я бы сейчас душу продал за суп гамбо (1) по-Орлеански, который готовит Драко.
— Или за крем-брюле, — добавил Джон.
— Тикка из курицы в соусе масала.
— Тушёный ягненок его приготовления тоже великолепен.
— Лосось в соусе из горчицы и кленового сиропа, — прошептала Джинни.
Джон присвистнул.
— Так вот что он готовил для тебя в тот вечер? Ничего себе!
— А что?
— Да так, — он пожал плечами, потянувшись за чипсами, — просто это наше праздничное блюдо. Ну, мы его так называем. Драко готовил его довольно часто, раз в неделю, как минимум. Мы все его обожаем.
— Джон готов есть его постоянно.
Джинни как будто снова вернулась в тот вечер: на кухню ресторана, где наблюдала за Драко у плиты, пока он готовил им ужин.
Его чёлка лезла в глаза, и он постоянно отбрасывал её назад. Его смешные оранжевые шлёпанцы мягко хлопали по кафельному полу при ходьбе, и Драко каким-то невероятным образом удавалось сохранять свою форму шеф-повара незапятнанной, белоснежной.
Сердце Джинни сжалось, и слёзы невольно покатились по щекам.
— Чёрт-чёрт-чёрт, — выругался Джон, садясь ближе и беря в руки её ладонь. — Я не должен был этого говорить, Джинни, пожалуйста, не плачь.
— Не буду, — она вытерла глаза, — мне так тяжело.
— Как и всем нам, — кивнул Саймон. — Пошли на кухню, я разогрею тебе еду.
Они расселись за кухонным столом, пока Саймон ставил коробочку с лапшой в микроволновку.
— Знаешь, Перси переживает, что я совсем расклеюсь после приговора Драко, а я с ним не согласна.
— Почему ты так решила? — спросил Саймон.
— Сначала во мне говорило отрицание, но сейчас, когда я провела больше часа, раздумывая об этом, то пришла к выводу, что мне подобное не грозит. — Джинни полезла в карман и достала небольшой свиток пергамента, который получила сегодня днём. — Это записка от Оливера Вуда, капитана и вратаря «Кенмарских коршунов», — она протянула письмо Саймону. — Он пишет, что рассказал тренеру о моей нетипичной тактике игры, и тому не терпится увидеть меня на поле. И... — Джинни вздохнула и прошептала: — Я просто в восторге от этого предложения. Честно, я очень-очень этому рада. Часть меня, кажется, считает, что я не вправе радоваться, но радость всё равно переполняет меня. С самого детства я мечтала о профессиональном квиддиче.
Саймон пробежал глазами текст письма, прежде чем вернуть записку Джинни.
— Ты и должна быть в восторге. Помню, как в детстве мечтал о карьере охотника в «Селькиркских скитальцах».
— Но Драко...
— У Драко своя жизнь, и если его приговорят к Азкабану, ты не обязана отправляться в тюрьму вместе с ним.
— По-моему, как раз сегодня я это осознала, — медленно протянула Джинни. — Мы же не герои бульварного романа. Я не умру от разбитого сердца, если он окажется в Азкабане. Бесспорно, я буду чувствовать себя опустошённой, — быстро добавила она, — ведь я люблю его. Люблю так сильно, что нет слов, чтобы выразить глубину моих чувств. — Джинни сглотнула ставший в горле ком. — Это как те слова из пророчества, он действительно дополняет меня. Понимает, смешит... — она опустила голову, и Саймон не проронил ни слова, понимая, что ей нужна минутка, чтобы взять себя в руки. — Но ведь жизнь продолжается! — воскликнула Джинни, взглянув ему в глаза. — Я никогда не могла даже представить, что мой брат Джордж сможет жить без Фреда, однако он продолжает делать это ежедневно. Это возможно. Если ему удалось пережить нечто подобное, я тоже смогу.
Саймон тепло ей улыбнулся.
— Конечно, сможешь. За те несколько месяцев, что мы знакомы, я кое-что понял. Ты — девушка огня не только из-за цвета волос.
— Но не сделает ли меня плохим человеком подобное решение? Вы с Джоном — его лучшие друзья, разве вы не должны обвинять меня в эгоизме и бессердечности?
— Взгляни на ситуацию с другой стороны, — предложил Саймон. — Если Драко окажется в тюрьме, по-твоему, он захочет, чтобы ты страдала и плакала, отказавшись от нормальной жизни? Если ты пустишь свою жизнь под откос — это будет самым худшим из возможных сценариев. Он никогда тебе этого не простит. И я никогда не прощу подобного себе.
Джинни вздохнула.
— Я буду жить своей жизнью, — мягко сказала она. — Буду играть в квиддич, путешествовать и заниматься всем тем, о чём всегда мечтала. Но он всё равно останется в моём сердце.
— Конечно, как и в наших.
Пропищала микроволновка.
Спокойная летняя ночь опускалась на Лондон. Небо потемнело, и на нём взошла луна. Джон и Саймон объяснили Джинни, как играть в видеоигры, и ей с трудом удавалось спокойно реагировать, когда она замечала аватар Драко в списке игроков каждой из них. Они играли до тех пор, пока Саймон не захрапел, свернувшись калачиком на другом конце дивана, а Джон не начал клевать носом.
— Можешь остаться здесь на ночь, если не хочешь аппарировать домой, — предложил он сонным голосом.
— Спасибо, — улыбнулась Джинни.
— Кинки не сможет присутствовать завтра на суде, — он откинулся на спинку дивана. — Хотел бы, но ему сложно видеться с отцом, так что он отправится на работу. Я пообещал прислать ему сову, как только вынесут вердикт.
— Ты ведь будешь в зале суда, правда?
— Конечно, — Джон зевнул, его глаза слипались. — Ни за что не пропущу такое, Драко мне почти как брат.
Джинни посмотрела на них обоих. Десять лет назад она не могла даже представить, что в мире существуют два таких самоотверженных человека, но вот они: Саймон с его безграничной любовью ко всем, кто оказался на его пути, и заразительным чувством юмора; Джон с его исключительными терпением, пониманием и готовностью помогать другим. Перси беспокоился о том, что случится с ней, когда будет озвучен приговор Драко, но что будет с двумя его самыми близкими друзьями? Они знали Драко даже лучше, чем она сама, возможно, лучше, чем кто-либо другой, кроме разве что Люциуса. Они нашли его потерянным и одиноким, пустили в свой дом и сердца, превратили в хорошего человека, которым он был семь долгих лет.
«Они справятся, ведь они будут друг у друга», — решила Джинни. Втроём они проделали невероятную работу, построив такую дружбу. И так же, как они поддерживали друг друга последние несколько недель, они продолжат и в будущем.
Джинни вышла из видеоигры и включила новости, убавив громкость, чтобы не разбудить Саймона и Джона. Она задремала, и её сердце и разум устремились к Драко, но затем ей приснились пробы в квиддичную команду. Они втроём так и проспали на диване до самого утра. Первым проснулся Саймон, пробормотал что-то о том, что ему пора на работу, и поплёлся наверх принимать душ. Когда спустился обратно, на нём уже был его маггловский костюм. Присев возле Джинни, Саймон крепко обнял её.
— Мы отправим тебе весточку, как только узнаем новости, — прошептала она ему на ухо.
— Знаю, зайди к нему до слушания, вам обоим это нужно.
— Читаешь мои мысли, — слабо пошутила Джинни, но на улыбку не хватило сил. Саймон поднялся с дивана и грустно ей улыбнулся, прежде чем покинуть дом. Она слышала, как он завёл машину и уехал прочь.
Джинни дождалась, пока проснётся Джон, и вернулась к себе домой, чтобы принять душ и переодеться. Почувствовав воодушевление, она аппарировала к хорошо знакомой красной телефонной будке. И, как она надеялась, в последний раз спустилась в атриум Министерства магии, чтобы воспользоваться правом адвоката увидеться с клиентом до вынесения вердикта. Все в волшебном мире — судя по статье в «Ежедневном пророке» — верили, что Драко признают виновным, вполне очевидно, что в таком случае Джинни попробует подать апелляцию. Было крайне трудно справиться с волнением, пока она спускалась к камерам предварительного заключения и ждала Драко в комнате для допросов, где они уже встречались прежде.
Снова увидеть его стало для Джинни большим потрясением. Драко не выглядел взволнованным, уставшим или измученным ожиданием. Откровенно говоря, на вид он был совершенно спокоен, прямо-таки образец безмятежности. Его вид и самообладание поразили Джинни настолько, что она едва не забыла о том, что должна сделать до ухода охранников.
— Извините, — выпалила она, когда один из них собрался наложить следящие чары, на прикованного к креслу Драко. — Могу ли я попросить вас принести стакан воды?
Охранник пожал плечами.
— Не думаю, что это про...
— Ох, простите, — она выдала фальшивый смешок и взглянула на него сквозь ресницы. — Не хочу вас утруждать.
— Мне не сложно, советник, — быстро ответил тот.
— Нет-нет, не хочу отрывать вас от выполнения обязанностей, — и она махнула рукой в сторону двери.
— Уверены?
— Да-да, — Джинни заставила себя очаровательно улыбнуться, мышцы словно забыли, как это делать. — Большое вам спасибо.
Как она и надеялась, охранник забыл о следящих чарах, и они с напарником покинули комнату.
Драко сохранял молчание, пока Джинни не заблокировала все подслушивающие и наблюдательные чары, наложенные на комнату.
— Знаю, сейчас не время и не место, — тихо произнёс он, — но это было чертовски сексуально.
Джинни почувствовала, как краснеет, и прижала ладони к щекам.
— Ты серьёзно? То, как я флиртую с другим мужчиной, тебя завело?
— Ты сделала это для меня. Отвлекла их, чтобы они забыли наложить чары. — Драко хмыкнул, и улыбка осветила его лицо. — Меня всегда крайне привлекали женщины, берущие инициативу в свои руки.
Джинни, которая слишком долго ждала момента, когда сможет остаться с ним наедине, лишь сильнее покраснела. Она смотрела на него, находящегося так близко, и не могла насмотреться.
— Помнишь тот день, когда мы впервые встретились? — продолжил Драко тихим голосом. — Тот день в Сент-Джеймсском парке. Я тогда словно потерял все навыки игры в регби, потому что не мог перестать посматривать на самую красивую девушку из всех, что я встречал. А ты меня почти отшила. Именно в тот момент я понял, что пропал.
— Наше второе свидание, — прошептала Джинни. — Наблюдать за тем, как ты собственноручно готовишь для меня ужин... — она шумно сглотнула, не в силах продолжать, а затем быстро достала палочку, и заставила его наручники открыться. Драко сразу же вскочил на ноги и бросился к ней, заключая Джинни в свои объятия.
Она потерялась в ощущениях. Самоконтроль, который и так слишком долго испытывался на прочность, ей изменил, и по щекам заструились слёзы. Она прижалась к Драко, цепляясь за его рубашку, словно хотела убедиться, что он не исчезнет, и склонила голову ему на грудь, тихо рыдая.
— Я не могу потерять тебя. Не теперь, когда я наконец тебя нашла.
— Ш-ш-ш, тише, любовь моя, — пробормотал Драко в её волосы. — Я смирился со своей участью.
— Как ты можешь? — воскликнула Джинни, вскинув голову. — Как? Меня трясёт от одной мысли, что ты окажешься в столь ужасном месте...
— Случится то, что должно случиться, — возразил он спокойно. — Поневоле, но мне пришлось это принять, и я понял, что так и должно было произойти. Такова моя судьба. — Он поцеловал её лоб и крепче прижал к себе. — Единственное, что меня беспокоит — осознание того, что это тебя расстроит.
— Расстроит? Это ещё слабо сказано! — возмутилась Джинни.
— Я хочу, чтобы ты была счастлива. Когда я отправлюсь в Азкабан, не стоит ждать моего освобождения, если они вообще решат хоть когда-нибудь меня выпустить. Я хочу, чтобы ты нашла другого мужчину, который будет любить тебя так же сильно, как я...
— Нет, нет, — простонала Джинни, пряча лицо в изгибе его шеи.
— И я не хочу, чтобы ты хоть о чём-то сожалела. Каждый заслуживает счастья в жизни, — он поцеловал её в макушку. — По крайней мере, у меня были два великолепных месяца с тобой. Значит, я уже крайне счастливый человек.
— Как ты можешь такое говорить? — Джинни заглянула в его глаза. — Как можешь стоять тут и говорить мне быть с кем-то другим, словно тебе вообще всё равно...
— Мне не всё равно! — прорычал он, запуская пальцы в её волосы. В его глазах пылал праведный гнев. — Думаешь, я не ненавижу себя за каждое только что озвученное слово? Думаешь, мне не претит даже мысль о другом мужчине, прикасающемся к тебе, целующем тебя? Это убийственно, я не смогу это вынести.
Его гнев растворился, но Драко продолжал напряженно рассматривать её лицо. Джинни обвила руками его талию и притянула ещё ближе, пока расстояния между ними не осталось совсем.
— Когда я сказал, что люблю тебя, — прошептал Драко, — после того как мы провели вместе ту невероятную ночь, никогда до этого я никому не говорил таких слов. В тот момент я действительно чувствовал именно это. Я никогда, никогда не был столь искренен, как тогда. — Он умолк и посмотрел в пол, явно пытаясь взять себя в руки. — Ты сделала всё возможное и невозможное, чтобы спасти меня. Я видел, каких титанических усилий тебе это стоило, и я хочу, чтобы ты перестала разрушать себя ради меня. Я этого не стою.
— Не говори так, — Джинни фыркнула. — Знаю, я причинила тебе немало боли, но я говорила правду, когда сказала, что люблю тебя. И не перестану любить. Ты этого заслуживаешь.
— Нет, — он покачал головой. — Ты почти валишься с ног, Джинни, я не позволю тебе продолжать изводить себя.
— Драко...
— Никаких возражений, — заявил он и слабо улыбнулся. — Теперь я беру инициативу в свои руки и я приказываю тебе перестать переживать за меня.
— Ты забываешь, — улыбнулась она в ответ, — что я рыжая. Мы, знаешь ли, очень упрямы.
Улыбка сползла с его лица.
— Вот чёрт, — выругался он и подался вперёд, целуя её жадно и требовательно. Джинни сильнее обвила его руками, мечтая только об одном — никогда не отпускать его — и пытаясь доказать, что он достоин её любви, несмотря на всё то, через что ему пришлось пройти, он однозначно заслуживал её любви.
— Я люблю тебя, Драко, — прошептала она ему в губы, чувствуя, как слёзы снова катятся по щекам. — Я так сильно тебя люблю. Тебя одного.
— Знаю, — он начал покрывать поцелуями её шею. — Я усомнился в этом однажды, но больше никогда не повторю этой ошибки.
Несколько минут спустя он стёр слёзы с её щёк и наблюдал за тем, как Джинни применила заклинание, скрывшее покраснение глаз.
— Иди, съешь что-нибудь, — пробормотал Драко, притянув её к себе для ещё одного поцелуя, — перед слушанием.
— Я не...
— Никакие возражения не принимаются, — перебил он. — Поешь, а потом выйди на улицу и подыши свежим воздухом. Только после этого я разрешаю тебе вернуться в зал суда.
— О, ты мне разрешаешь, значит?
— Я же сказал, я перехватил инициативу.
Джинни не смогла сдержать тяжёлый вздох.
— Вижу, к чему ты клонишь, — прошептала она. — Это очень сексуально, когда кто-то решает стать главным.
Глаза Драко потемнели. Он скользнул рукой верх по её спине, шее, коснулся щеки. Джинни застыла, когда он провёл большим пальцем по её нижней губе. Он открыл было рот, словно собирался ещё что-то добавить, но явно очень тщательно обдумывал свои слова. А затем вдруг склонился к ней близко-близко. Джинни запрокинула голову, касаясь своим носом его носа, ощущая тёплое дыхание на своей коже. Она провела рукой по его груди, чувствуя, как он дрожит. Драко накрыл её руку своей, целуя.
— И снова я полностью в твоей власти, — прошептал он, отрываясь от её губ.
Ещё один поцелуй, последний душераздирающий поцелуй, сделал необходимость оторваться друг от друга ещё труднее.
Когда охранники вернулись в комнату, Драко снова был прикован к креслу. Джинни покинула комнату и сделала всё в точности так, как он просил. Выйдя из Министерства, отправилась в ближайший магазин и купила первое, что бросилось в глаза — круассан, — и присела на ближайшую лавку, чтобы съесть его на свежем воздухе. Солнце в небе ярко светило, пока Джинни через силу жевала выпечку, практически не чувствуя вкуса, но как только доела, почувствовала удовлетворение. Она сделала так, как он просил, смогла выполнить хотя бы эту просьбу.
Возвращаясь в Министерство, Джинни столкнулась с Гарри, который направлялся туда же.
— Вот он и настал, момент истины.
— Прости за всё, что я тебе наговорила. Я была расстроена и зла.
Гарри моргнул, застигнутый врасплох.
— Не беспокойся об этом.
— Это было непрофессионально, мне жаль. Я не буду снова работать на тебя, просто хотела расставить всё на свои места, вы ведь с Роном друзья и коллеги.
— Понимаю, — кивнул Гарри. — Может, выпьем кофе, прежде чем отправиться в зал суда?
Джинни закатила глаза.
— Я всего лишь хотела сказать, что больше тебя не ненавижу, это не значит, что я хочу залезть к тебе в трусы. Тут большая разница.
До того, как Гарри успел прийти в себя, Джинни развернулась и направилась к лифтам, где её уже ждали родственники.
— А вот и она — звезда самого масштабного судебного процесса, — протянул Рон с улыбкой. Возле него стояли Гермиона и Перси с отцом. — Как ты себя чувствуешь?
— Ужасно, — призналась Джинни, и все понимающе хмыкнули.
Войдя в лифт, Гермиона обняла её за плечи и не отпускала, пока они не спустились на нужный этаж.
— Что бы ни случилось, — сказал папа, отведя её в сторону, — знай, что мы любим тебя и гордимся тобой, Джинни.
Она улыбнулась и обняла его.
— Спасибо, пап.
До зала суда дошли в молчании. Половина членов Визенгамота уже заняла свои места. Люциус, облачённый в траурно-чёрную мантию, сидел на скамье с такой прямой спиной, словно проглотил шпагу. Молли тоже была здесь вместе с Джорджем и Биллом. Джинни помахала им и направилась на своё место за столом защиты. Джон вошёл в зал суда вместе с последними представителями Визенгамота, кивнул ей и сел рядом с Джорджем.
Или нет, с Биллом. Джинни несколько раз моргнула и тряхнула волосами. Ряды стульев перед её глазами медленно накренились под неестественным углом. Джинни осознавала, что это невозможно, но всё вокруг продолжало двигаться.
Джинни прикрыла глаза и с трудом открыла их вновь. Не успела она прийти в себя, как Кингсли призвал суд к порядку и начал перекличку судей.
— Советник Уизли?
Харпер озадачено взглянул на Джинни, которая с трудом поднялась и, подождав, пока мир вокруг перестанет вращаться.
— Да, Верховный чародей?
— Я спросил, желаете ли вы добавить что-то ещё от имени своего клиента? — Кингсли тоже окинул её обеспокоенным взглядом. — Заключительное слово?
Джинни сбивчиво упомянула дело Аэльфгифу Арбитрали, напомнила Визенгамоту, что, каковы бы ни были преступления её клиента, он не помнил, как совершал их, а значит, не может нести за них полную ответственность. Последние произнесённые ею слова Джинни почти не запомнила.
— Отлично, — Кингсли повернулся к столу обвинения. — Советник Харпер, заключительное слово?
Джинни опустилась в своё кресло, в то время как Харпер встал. Он что-то говорил, но она не могла разобрать ни слова. Всё, что она слышала — шум крови в ушах и оглушительное биение своего сердца. Голос Кингсли отзывался эхом, словно они находились в пещере, и все повернулись, как по команде, чтобы рассмотреть кого-то... Ах, да, Драко, вошедшего в зал суда. Он очень странно на неё посмотрел.
— Суд выслушал заявления обвинения и защиты касательно дела Драко Малфоя, — объявил Кингсли. Его слова наконец достигли сознания Джинни, и она постаралась выпрямиться на стуле. — Мы приняли к сведению каждое слово, решая судьбу Драко Малфоя и вынесли вердикт. Прошу советников встать.
Харпер тут же поднялся, и Джинни заставила себя сделать то же самое. Её сердце гулко стучало в груди, дыхание было поверхностным и прерывистым. Она встала слишком резко. Внезапно мир накренился, словно палуба корабля, голова казалась невероятно тяжёлой, словно налитой свинцом. Цветные пятна поплыли перед глазами, в уши словно набилась вата, лишь эхо обеспокоенных возгласов пробивалось в сознание.
Последнее, что запомнила Джинни — приятную прохладу мраморного пола под её щекой, и больше ничего.
1) Гамбо — блюдо американской кухни, распространённое в штате Луизиана — густой суп со специями, похожий по консистенции на рагу. Считается наследием кухни каджунов, потомков французских эмигрантов, прибывших в XVIII веке в Канаду.
Первым, что она почувствовала, было тепло. Тепло и приятная мягкость удобной кровати, матрас которой принял идеальную форму. Кровать была её собственной. Джинни перевернулась на другой бок и снова провалилась в глубокий, лишённый сновидений сон.
Прошло какое-то время, но она всё никак не могла заставить себя проснуться. Конечности казались тяжёлыми и словно ей не принадлежали, а в комнате было темно даже по другую сторону её век. В голове билась мысль о чём-то крайне важном, но Джинни слишком устала, а кровать была слишком мягкой и удобной. Нет ничего, что не могло бы подождать ещё несколько часов. Она повернулась на спину, устроилась поудобнее и вновь крепко уснула.
Когда Джинни проснулась в третий раз, то наконец почувствовала себя выспавшейся более, чем когда-либо, но продолжала лежать с закрытыми глазами совершенно неподвижно. Она была в своей постели в своей квартире, совершенно точно. Слабый свет коснулся лица, а значит, сейчас было только ранее утро. Или окно слишком плотно зашторено?
Джинни открыла глаза.
На ней была пижама, её любимая — видавшая виды футболка с символикой "Гарпий" и штаны в сине-оранжевую полоску. Занавески были задёрнуты, значит, сейчас утро? Джинни взглянула на будильник на тумбочке — стрелки показывали 6:18. Ситуацию это не прояснило. Сейчас утро или вечер? Почему она спит? И почему чувствует себя такой слабой?
И внезапно она вспомнила. Резко села на кровати, и перед глазами пронеслись картинки: суд, Драко, вся её семья на трибунах, Джон и Люциус. Но что произошло потом? Каков вердикт? Мерлин, почему она не помнит решения суда?
Джинни разочарованно застонала. Может, это был всего лишь сон? Один бесконечный, запутанный сон. В таком случае, вполне объяснимо, почему она оказалась в своей кровати и почему понятия не имеет, чем всё закончилось. Её дыхание участилось, в груди заболело. А может, она и не находила Драко? Может, он всё ещё считается пропавшим без вести и скрывающимся от Министерства? А Джон и Саймон были всего лишь плодом её разыгравшегося воображения и...
— Тише, детка.
Джинни подняла голову и увидела никого иного, как Джона Палмера, замершего в дверях её спальни. Они облокотился о дверной косяк, приложив палец ко лбу. На его лице застыло сочувствующее выражение.
— Кинки сказал мне поставить на твоей тумбочке календарь с сегодняшней датой, — он кивнул на перекидной календарь рядом с будильником, — но ты его не заметила, да?
Джинни моргнула и повернула голову. Вот он, календарь, и сейчас август, а не июнь. Это не было сном. Всё действительно произошло. Вздох облегчения казался бесконечным.
— Мерлин, Джон, — выдохнула Джинни, откидываясь обратно на подушку, — ты представить себе не можешь, какой ужас вызвала у меня мысль о том, что я никогда не находила Драко.
— Кинки предупредил меня об этом, — Джон вошёл в комнату и присел на краешек её постели. — А ещё он сказал сообщить тебе, что сейчас вечер, а не утро, и ты спала больше суток. Сейчас вечер дня после суда.
Джинни насторожилась, неуверенная, правильно ли расслышала.
— Но... как такое вообще возможно?
— После того, как твои родители доставили тебя сюда и переодели, вызвали целителя, который дал тебе зелье, чтобы ты спокойно поспала и восстановилась, — он покачал головой. — Ты правда не догадываешься, как ужасно выглядела в последнее время? Мы переживали, что тебя унесёт первым порывом ветра, что практически и произошло. Ты забыла, что периодически необходимо есть и спать?
— Скажи мне, что случилось в суде.
— Ты выглядела ужасно, — не сдавался Джон. — Кингсли попросил советников встать перед оглашением вердикта, ты попробовала занять вертикальное положение, но пошатнулась и свалилась на пол мертвенно бледная. Твоя мама сразу же бросилась к тебе, крича, чтобы вызвали целителя.
— А Драко?
— Драко чуть с ума не сошёл. Он бился в своих оковах так, словно хотел лично вынести тебя из зала суда, не дав это сделать твоему отцу.
— Да я не об этом! Каков вердикт? Приговор? — Джинни наклонилась вперёд, уставившись на Джона. — Где Драко?
Джон опустил взгляд на её одеяло.
— Кинки запретил мне рассказывать тебе сейчас, — медленно проговорил он.
— Что за бред?! — зло выкрикнула Джинни. — Говори, где...
— Сейчас тебе надо успокоиться, — твёрдым и убийственно спокойным тоном заявил Джон. — Слушай, Кинки должен позвонить мне с минуты на минуту... — в этот момент зажужжал его мобильник, и Джон полез за ним в карман.
— Все хорошо? Да, она проснулась минут десять назад, — проговорил он в трубку. Джинни услышала приглушённый голос Саймона, Джон не сводил с неё настороженного взгляда. — Ты уверен? То есть... Ага. Да, я знаю, — Джон фыркнул. — Ты всегда прав, придурок. Хорошо, скоро увидимся. — Он отключился и снова повернулся к Джинни. — Как я и говорил, Кинки считает, что ты пока не готова узнать обо всём, и на то есть серьёзные причины. Ты довела себя до ручки, так что тебе надо сначала поесть твёрдой пищи, до того, как подвергнуть себя ещё большему стрессу.
Вот оно что. Ещё больший стресс. Значит, Драко в Азкабане. Джинни с трудом проглотила слёзы, убеждая себя дождаться, пока не услышит этого от Джона.
— А потом ты мне всё расскажешь? — спросила она требовательно.
— Потом мы отправимся на Эрл-Корт.
— И тогда ты мне расскажешь наконец, где Драко!
— Лучше сначала прими душ, — Джон встал, и Джинни тут же выбралась из постели. — Я пока приготовлю нам поесть, успел сходить в магазин утром.
— Джон Палмер, если ты ещё раз попробуешь уклониться от ответа...
Джон поднял правую руку и положил её на сердце.
— Джинни Уизли, — торжественно провозгласил он, — обещаю, как только ты окажешься у нас дома, ты обо всём узнаешь. Меня тоже коробит от того, что я не могу рассказать тебе всё прямо сейчас, но я делаю то, что лучше для твоего здоровья. А теперь иди в душ, а я приготовлю нам что-нибудь.
Не оставалось другого выхода, кроме как согласиться.
— Надеюсь, что-то съедобное? — бросила она через плечо, направляясь в ванную.
— Нахалка! Тебе повезло, что ты мне нравишься.
Джинни попробовала рассмеяться, но безуспешно. Её голос был всё ещё хриплым после сна, но, даже несмотря на это, смеяться попросту не хотелось. Она заперлась в ванной, включила горячую воду и даже зажгла пару свечей, решив вместо душа принять ванну с ароматной пеной.
Желудок отозвался громким урчанием, когда Джинни опустилась в воду, но она проигнорировала его. Значит, вот как начиналась её жизнь после окончания суда над Драко. Глаза наполнились слезами, но она запрокинула голову, не позволяя им пролиться, и погрузилась в горячую воду ещё глубже. Почему Джон был тут, а не вместе с Саймоном? Почему здесь нет её родителей, после того, что произошло у всех на глазах? Где её братья?
И где Драко?
Джинни быстро намылилась и вымыла голову, а потом встала под тёплые струи душа, смывая с себя ароматную пену. Она терпеливо высушила волосы, которые рассыпались по плечам яркой огненной волной. Пряди романтично подсвечивались в свете свечей, но Джинни задула их с таким негодованием, словно те испортили ей всю жизнь.
Когда она вошла в кухню, в воздухе уже витал аппетитный аромат еды. Джон повернулся, взглянув на неё, и закатил глаза.
— Нет, это не подойдёт, — покачал он головой, указывая на её джинсы и простую зелёную футболку. — Надень красное платье, то, которое ты купила прошлым летом и с которого до сих пор не срезала этикетку.
— Ты что рылся в моём шкафу, пока я спала? — изумлённо протянула Джинни.
— Не надо убивать посланника, я следую инструкциям Кинки.
— Бессовестный негодяй, — ворчала Джинни по пути в спальню.
Платье нашлось быстро. Джон был прав, она его ни разу не надевала и на нём действительно всё ещё красовалась этикетка.
Переодевшись, Джинни взглянула на себя в зеркало.
«Мерлин, — подумала она, критически рассматривая собственное отражение, — они были правы, я выгляжу измождённой».
Джинни потянулась за косметичкой и своей палочкой, наложила макияж и применила несколько заклинаний, чтобы скрыть круги под глазами и придать коже здоровый цвет. В какой-то момент она спросила себя, почему решила уделить столько времени внешнему виду, но справедливо рассудила, что любое действие хорошо отвлекает от навязчивых мыслей. Джинни вернулась на кухню уверенной, что теперь выглядит значительно лучше.
Джон вполне разделял её мнение.
— Отлично, — одобрительно улыбнулся он. — А теперь ешь. — И пододвинул тарелку, на которой возвышалась горка аппетитной пасты с тунцом, моцареллой и овощами. — Не надо смотреть на меня так удивлённо. То, что Драко — профессиональный шеф-повар, ещё не значит, что больше никто в нашем доме не умеет готовить.
Джинни быстро проглотила свою порцию, и Джон тут же положил ей добавки. Когда она наконец наелась, он взмахнул палочкой, и тарелки, сорвавшись со стола, отправились в раковину, где тут же начали мыться.
— Как же я люблю магию, — вздохнул Джон.
— Ну всё, — Джинни поднялась на ноги. — Я серьёзно, что происходит?
— Мы отправляемся к нам домой, и тогда ты обо всём узнаешь, обещаю. Готова? Я аппарирую нас, если ты не против.
Скорчив недовольную рожицу, Джинни убедилась, что её волшебная палочка надёжно закреплена, и взяла Джона за руку. Тот крутанулся на месте, у Джинни перехватило дыхание, и в следующий миг они уже были не на её кухне, а в крохотном проулке возле садов Баркстона, который она тоже часто использовала, чтобы скрыть от магглов своё появления из ниоткуда.
Вечернее небо над ними было тусклым и безликим, однородного тёмно-серого цвета, а воздух — тёплым, но влажным. Джинни подняла голову, следуя за Джоном в их дому и задаваясь вопросом, почти надеясь, что пойдёт дождь. Хотелось, чтобы весь город оплакивал её потерю вместе с ней.
Но когда они оказались на подъездной дорожке, и Джон вытащил из кармана ключи, Джинни нахмурилась. Все огни в доме горели, весело светясь во мраке, однако изнутри не доносилось ни звука. Было слышно, как в соседнем доме два мальчика громко играли в видеоигру, но дом перед ней молчал. Сердце Джинни упало. Руки задрожали. Она заметила новейшее автомобильное изобретение своего отца — «Форд Зефир», припаркованный рядом с блестящим «Пежо» Саймона. Они решили вместе ей всё рассказать, чтобы поддержать, пока она будет оплакивать..?
Джон нашёл правильный ключ и поднял голову:
— Готова?
И отпер дверь. На них вмиг обрушилась музыка, доносящаяся из больших колонок в гостиной. Джон громко прокричал:
— Мы здесь!
Удивительно, но обстановка совсем не была печальной... Напротив, больше напоминала вечеринку. Дверь в кухню была открыта, и там стоял Джордж, держа в руке напиток и беседуя с каким-то парнем, которого Джинни не знала.
— Проходи, — пробормотал Джон.
Она послушно вошла внутрь, прикрыв за собой дверь. В глаза бросился растянутый на всю стену самодельный плакат, надпись на котором гласила:
«Добро пожаловать домой, Бен».
Сердце Джинни забилось быстрее, дыхание перехватило. Джон направился на кухню, громко что-то говоря в попытке перекричать музыку. Парень, который был Джинни не знаком, обернулся, выходя из кухни. Он пригладил свои пшеничные кудри и громко крикнул через плечо:
— Эй, Гамильтон! Твоя дама сердца наконец прибыла!
Он шагнул в сторону, освобождая путь и в коридоре показался...
Драко.
Джинни не стала больше ждать и бросилась вперёд, тут же оказавшись в объятиях Драко. Он прижал её к себе и приподнял над полом, кружа в воздухе.
— О, хвала Господу, — прошептал ей в волосы, — с тобой всё в порядке, всё хорошо.
— Я думала, ты уже на полпути в Азкабан, — выдохнула Джинни.
— Ш-ш-ш, здесь слишком много магглов, — предупредил Драко, немного отстранившись.
Джинни запоздало заметила, что он подстригся, а ещё побрился и был одет в свежую одежду. Он выглядел хорошо, нет, просто прекрасно. Но самое главное — он был здесь, дома, в её объятиях, а не в холодной камере Азкабана.
— Ты выглядишь умопомрачительно, любимая, — улыбнулся Драко, оглядывая её с головы до ног.
— Как и ты, — Джинни казалось, что от счастья закружилась голова.
Она не могла прекратить гладить его руки, прижиматься к его груди, словно то и дело пыталась убедиться, что он действительно здесь, что он настоящий, реальный, а не плод её больного воображения. Драко взял её ладони и поцеловал каждую из них.
— Как думаете, сколько они не виделись, месяц или больше? — спросил незнакомец у Джона. — Как бы то ни было, думаю, Бен теперь быстро пойдёт на поправку.
— Это точно, — кивнул Джон, переглянувшись с Джинни.
«Точно! — вспомнила она. — Магглы ведь считают, что Драко лежал в больнице с менингитом. И поэтому нельзя упоминать ни суд, ни, тем более, Азкабан».
— Бену повезло, что он остался в живых, — хмыкнул Джон.
— Не знаю, помнишь ли ты меня, — незнакомец с пшеничными волосами протянул Джинни ладонь для рукопожатия. — Я тоже был тогда в парке, в день, когда вы с Беном познакомились. Киллиан Моррей. Я знаю этих троих уже много лет.
— Джинни, приятно познакомиться, — она пожала его руку, другой всё ещё сжимая ладонь Драко.
Киллиан сверкнул белозубой улыбкой.
— Мы все ужасно скучали по Его Высочеству Герцогу Плейс-кика (1), — он слегка поклонился. — И с нетерпением ждём, когда ты снова почтишь своим присутствием поле для регби, Бен.
— Говорил же, я ещё слаб после недель, проведённых на больничной койке, — покачал головой Драко. — Но вернусь в строй совсем скоро, обещаю.
— Хочешь, принесу тебе выпить? — спросил Джон у Джинни. — Как насчёт «Гиннеса»?
— Я только за, спасибо.
Джон и Киллиан направились на кухню, а Драко снова притянул её к себе.
— До сих пор не могу поверить в происходящее, — прошептала Джинни, нежно проводя рукой по его щеке. — Я проснулась всего несколько часов назад в полной уверенности, что больше никогда тебя не увижу. Расскажи мне, что произошло после того, как я упала в обморок.
— Я всё расскажу, не переживай, — заверил Драко, заправляя прядь волос ей за ухо, — когда останемся наедине.
Дыхание Джинни сбилось.
— Да... Отличная мысль, теперь у нас предостаточно времени только для нас двоих.
Он расплылся в очаровательной улыбке, которую Джинни так любила. Прошло так много времени с тех пор, когда она в последний раз видела такую улыбку на его губах. И Джинни не оставалось ничего, кроме как глупо улыбаться в ответ.
Когда они добрались до кухни, Молли сразу же принялась расспрашивать Джинни о самочувствии, но делала это не так громко, как обычно, чтобы не вызвать подозрений у магглов. Отец и Рон просто улыбнулись и обняли её, а последний, к удивлению Джинни, даже пожал Драко руку. Саймон, как всегда, находился в центре внимания: он смешивал коктейли и рассказывал смешные истории, бурно жестикулируя, но, увидев Джинни, прервался, чтобы поприветствовать её.
— Смотрите, кто здесь! — выкрикнул он с другого конца комнаты.
— Ах ты коварный засранец! — сузила глаза Джинни.
Он протолкнулся к ним:
— А ты ожидала от меня чего-то другого?
— Ты заставил меня поверить, что мы проиграем! — она всё же обняла его.
— Та дам! Подстегнул тебя на победу, а? Но, чёрт возьми, временами мне так сильно хотелось наплевать на всё и рассказать, что всё закончится хорошо.
— Спасибо, — прошептала Джинни ему на ухо. — Спасибо за всё.
— Ну конечно, — пожаловался Драко, подходя к ним, — на нашем первом свидании он полез к тебе целоваться, а теперь, стоило мне вернуться из больницы, как ты тут же падаешь в его объятия. Да, теперь мне всё ясно.
Джинни отодвинулась от Саймона и озорно посмотрела на Драко, но Кинки не мог просто промолчать:
— Сто раз говорил ей о всех своих достоинствах, не верит! Мне! Разве я не хорош? — он всплеснул руками.
— Хорош в приготовлении коктейлей, — выкрикнул кто-то из друзей, салютуя напитком.
— Вся беда в том, что сначала она встретила тебя, и теперь не желает замечать никого другого.
Драко потянулся, чтобы его обнять.
— Спасибо за то, что позаботился о ней, Кинки, — искренне пробормотал он. — А теперь руки прочь от моей девушки, чтобы я мог как следует с ней поздороваться.
После этих слов он притянул к себе Джинни и крепко поцеловал, в то время как все присутствующие одобрительно загудели.
С того момента Джинни больше не отпускала Драко ни на миг, и если они не обнимались, то хотя бы держались за руки, ни на секунду не разрывая контакта. За разговорами об играх «Вест Хэм» с Марком и Тимом Драко обнимал её за талию, а Джинни прижималась спиной к его груди. Пока они с Джорджем обсуждали идеи Саймона для «Всевозможных волшебных вредилок», Джинни обнимала Драко, а он стоял, положив руку ей на плечо. Было радостно видеть, каким воодушевлённым становился Джордж в компании Саймона. Оказалось, что тот прекрасно разбирается в ведении бизнеса, и Джордж смелся до слёз, когда Кинки высказал одну из особенно сумасшедших идей для нового продукта. Джинни не слышала, чтобы Джордж так заразительно смеялся со дня смерти Фреда, и у неё на глаза навернулись слёзы.
— Ой, Бен! — позвал Саймон, перекрикивая шум в комнате. — Это же твоя песня!
Джинни прислушалась, пытаясь разобрать слова, а Драко засмеялся.
— Там неправильно поётся! — прокричал он в ответ. — Я сражался с законом и я победил! (2)
— Ура! — воскликнуло несколько человек, не до конца понимая, чему радуются.
Когда миссис Уизли подошла к ним, Драко поцеловал Джинни в лоб и пробормотал:
— Принесу нам ещё выпить.
Едва он отошёл, Джинни остро почувствовала его отсутствие.
— Выглядишь значительно лучше, чем вчера, — заявила Молли, уперев руки в бока. — Как же я не люблю, когда ты доводишь себя до подобного состояния.
— Сглупила, признаю, — Джинни почувствовала, как краснеет. — Ты ведь знаешь, как сильно я иногда переживаю...
— Конечно знаю, ведь я такая же, — подмигнула мать, взяла её лицо в ладони и расцеловала в обе щеки. — Джинни, дорогая, я так горжусь тобой. Как думаешь, ты продолжишь работать адвокатом? Они зарабатывают хорошие деньги, а у лучших — ещё и довольно гибкий график...
— Я умываю руки, уйду на пике славы. На самом деле, я хочу пробоваться в команду по квиддичу.
— Квиддич! — воскликнула Молли, всплеснув руками. Джинни удивилась, что мама так свободно говорит, пока не заметила, что в комнате остался только один маггл — по мере того, как вечер подходил к концу, люди постепенно покидали дом. Первыми ушли Рон, Гермиона и Билл, которым нужно было вернуться к своим детям. Сейчас же остались только её родители и Киллиан Моррей.
— Квиддич! — снова повторила Молли. — Только я порадовалась, что ты наконец нашла более безопасную работу, как раз подходящую для того, чтобы заводить семью. И теперь ты говоришь мне, что собираешься играть в квиддич! Джиневра Молли Уизли, ты пытаешься свести меня в могилу?
Джинни вздохнула. Теперь жизнь определённо вернулась на круги своя.
Прошло уже несколько минут, но Драко так и не вернулся. Она обвела взглядом кухню, заглянула в гостиную, но и там его не было.
— Куда он пошёл? — спросила она у Саймона.
— На свежий воздух. В последнее время у него налицо признаки клаустрофобии, что вполне объяснимо, учитывая, сколько времени он провёл в камере.
— Мне надо знать, что вчера произошло. Вы мне так ничего и не объяснили.
Они переглянулись, и Джон пробормотал:
— Я выпровожу Киллиана.
Молли и Артур подошли, чтобы попрощаться, поскольку время уже близилось к полуночи. Вскоре остались лишь они втроём.
— Ты упала в обморок, — без обиняков начал Джон, — в зале суда началась суматоха. Я сказал твоей маме бежать к тебе, Драко стал звать врача. Даже отец Драко, тот устрашающий чувак в чёрном, выглядел шокированным происходящим. Наконец привели целителя, и твой папа вынес тебя из зала суда, чтобы о тебе позаботились. Драко сильно переживал, даже не обратил внимания, когда Верховный чародей призвал зал к порядку. Он снова попросил Харпера встать, и, поскольку тебя не было, один из твоих братьев занял твоё место, чтобы представлять Драко. Не помню его имя... Такой, с хвостиком...
— Билл, — кивнула Джинни.
— Да, он. Верховный чародей заявил, что после дальнейшего тщательного изучения воспоминания Яксли возникли серьёзные сомнения в его подлинности, к тому же твоё замечание возымело эффект. О том, что, если он способен лгать под Сывороткой правды, значит, есть вероятность, что может и воспоминание подделать. И ещё ты назвала отличный мотив, который, возможно, и был у Яксли, и который мог сподвигнуть его обвинить Драко в убийстве, особенно учитывая его язвительные комментарии. Честно говоря, — отметил Джон, — одна фраза из твоего рассказа звучала очень знакомо, так что я погуглил.
— Ты... что? — переспросила Джинни, нахмурившись.
— Я провёл исследование, — перефразировал он. — И знаешь, что? И я не перестану потрошить их, пока меня не посадят — цитата одного из писем Джека-потрошителя, серийного убийцы конца ХІХ века, который так и не был пойман (3). В итоге, все показания Яксли были изъяты из дела, а обвинение в убийстве отклонено из-за недостатка веских доказательств. — Джон скрестил руки на груди. — Думаю, помогло отсутствие зрителей — без беснующейся толпы судьи смогли увидеть, что Драко скорее жертва обстоятельств, а не преступник.
— О, хвала Мерлину, — выдохнула Джинни. — Но как же палочка Нарциссы? Она совершенно является орудием убийства.
— Дело Яксли было отправлено на пересмотр. Они хотят судить его за убийство того парня. Кто-то из судей предположил, учитывая, что Яксли действительно присутствовал в момент убийства, а в воспоминании нет других свидетелей, то вполне возможно, что он собственноручно его и совершил.
— Это было очевидно с самого начала, — проворчала Джинни.
— Они также решили судить Драко как несовершеннолетнего по другим обвинениям, например, касательно проклятого ожерелья. Основываясь на показаниях отца Драко и Кинки, а также принимая во внимание его амнезию, Визенгамот постановил, назвав это «новым виденьем», что Драко будет находиться под строгим надзором в течение следующих трёх-пяти лет. Для контроля за его деятельностью по возвращении в Волшебное сообщество, другими словами, чтобы убедиться, что Драко не проявляет «преступных наклонностей», — Джон закатил глаза. — Как будто Драко может быть угрозой для кого бы то ни было. Более того, ему назначили координатора, которого Кинки знает с детства.
— Сраный почитатель чистоты крови, — добавил Саймон, энергично кивая головой. — Уверен, что дерьмо чистокровных — золото, а моча — грёбаная радуга. Драко в полной безопасности с таким инспектором.
— И это всё? Ему всего-то надо периодически видеться с инспектором следующие несколько лет?
— Именно, — расплылся в улыбке Джон. — Ты сделала это, Джинни! Ты спасла нашего друга!
— Погоди минутку, это ещё не всё, — встрял Саймон. — Расскажи ей, что случилось, когда они сняли с Драко приковывающие чары и отпустили его.
— Ох, — Джон резко покраснел и пошаркал по полу ботинком. — Ей необязательно это знать...
— Джин, дорогая, ты просто обязана это услышать, — заверил её Саймон с хитрой улыбкой на лице.
— Ладно... — вздохнул Джон и неохотно продолжил: — Драко как раз поднялся и растирал запястья. И тут Гарри Поттер, сидевший недалеко от меня, слетел вниз и стал выкрикивать язвительные замечания в его адрес. По-моему, он выглядел довольно глупо, — добавил Джон мрачно. — Гарри грозился подать апелляцию и снова вызвать Драко в суд, только на этот раз он обещал постараться, чтобы он точно попал за решётку. Когда я всё это услышал, то просто не смог бездействовать.
— Джон Палмер, к чему столько скромности! — хохотнул Саймон. — Джин, едва он услышал, как Поттер говорит гадости нашему только что освобождённому другу, то совершенно вышел из себя! Это впервые, наверное, за последние пять лет! — Саймон покачал головой. — Ох, я бы заплатил кучу денег просто чтобы увидеть это!
— Да ладно тебе, — отозвался Джон.
— Джонни выхватил свою палочку с решимостью долбаного супергероя и отправил Поттера в отключку до следующего вторника, — величественно заключил Саймон.
— Я бы тоже заплатила кучу денег, чтобы это увидеть! — засмеялась Джинни.
— Обычно я так не злюсь, — признался Джон и заговорщицки им подмигнул, — но, по-моему, Гарри просто напросился.
— И теперь Джонни депортируют! — гордо провозгласил Саймон.
— Стой, что? — Джинни уставилась на Джона. — Нет!
— Ну я действительно проклял самого известного мага Европы на глазах у верховного суда Британских островов в полном составе, — Джон пожал плечами. — И когда они узнали, что я не являюсь британским подданным, никто иной, как сам старый добрый Хирам Кинкейд сообщил мне, что будет слушание. И заверил, что мне грозит депортация. В любом случае, на это уйдёт некоторое время. Так что этим утром я позвонил родителям и предупредил о своём скором возвращении в Перт.
— Но ведь Лондон теперь твой дом, — не сдавалась Джинни, — и мы все здесь, твои друзья...
— Австралия — мой дом, всегда была и будет. Я родом оттуда, так же, как ты — из Великобритании. За последние восемь лет и дня не прошло, чтобы я не скучал о Перте. Настало время вернуться туда. — Он вздохнул и отвёл глаза, а затем все же улыбнулся. — Но это было то ещё захватывающее путешествие.
— Погоди, — протянула Джинни, усиленно соображая. — Пророчество ведь не было до конца исполнено. Ты пока не можешь уехать.
Брови Джона поползли вверх.
— Э-э, уверен, что оно исполнилось.
— Нет, та часть в самом конце, последняя строчка, — она наморщила лоб, пытаясь вспомнить дословно. — «Его единственный шанс снова обрести себя и единственный шанс на спасение, спасение для всех». Думаю, то, что я помогла Драко избежать тюрьмы, и есть его «шанс на спасение», но что насчёт «спасения для всех», а?
— Тут всё просто, — махнул рукой Саймон. — Это значит, что Драко предстоит сделать нечто важное. Или, — он многозначительно поигра бровями, — возможно, заделать наследника.
Джинни сглотнула и невольно прикоснулась к своему животу, но тут же поспешила убрать руку. Однако Саймон уже заметил этот жест.
— Ты не беременна, если ты об этом подумала, — хмыкнул он, откровенно веселясь. — Чёрт, Джин, если Драко увидит, как ты вот так держишься за живот, его удар хватит!
— Пророчества не сильнее контроля над рождаемостью, — хохотнул Джон.
— Да и не было времени для такого, — добавил Саймон, выводя Джинни в коридор. — Представить не могу, почему ты до сих пор сидишь тут с пройдохами, вроде нас.
— Драко...
— Он на крыше, — Саймон кивнул в сторону лестницы. — Поднимись на третий этаж, дверь напротив моей спальни, увидишь там спиральные ступеньки. Он уже, наверное, заждался.
Джинни улыбнулась им обоим и взлетела вверх по лестнице.
Погода оказалась тёплой и безветренной. Когда Джинни открыла дверь и выбралась на крышу, на тёмном полуночном небе, подсвеченном лишь огнями Лондона и луной, не было ни звёздочки. Узкая часть крыши, которая принадлежала Драко и его друзьям, была оформлена как патио: тут стоят диван, пара садовых кресел, столик и гриль. Все они были покрыты мелкими капельками от начавшего моросить дождика.
Драко стоял у парапета, глядя вниз на улицу. Едва Джинни подошла к нему, он обернулся и заключил в свои объятия, вздохнув с облегчением.
— Всё закончилось. Всё позади.
— Нет, — улыбнулась Джинни, — всё только начинается.
Драко расплылся в ответной улыбке.
— Знаешь, а ведь ты права, — он хмыкнул и поцеловал её в висок. — У меня вчера состоялся самый невероятный разговор с моим отцом, сразу же после суда, — его голос звучал воодушевлённо. — Понимаешь, когда я впервые его увидел, то был шокирован его чёрствостью и высокомерием, но теперь-то я понял, что это лишь фасад. Я вёл себя точно так же, когда только вышел из состояния фуги, был холодным и отчуждённым. Мы пообщались и, чёрт, Джинни, это был самый удивительный разговор. Он сообщил, что хочет рассказать мне о маме и других родственниках, показать земли Малфой-менора. Оказывается, когда-нибудь я их унаследую. — Видно было, что Драко и сам не до конца ещё осознал всё это. — А ещё он сказал, что готов на всё, чтобы помочь мне восстановить память, и неважно, сколько времени это займёт. И, оказывается, мне всего лишь двадцать шесть! — Драко покачал головой. — Я словно перенёсся назад во времени. Ребята всегда любили шутить, что я самый старший, а теперь, как оказалось, я ещё ребёнок. Отец также собирается организовать мне встречи с людьми, которых я знал, вернуть мою волшебную палочку и нанять репетитора, который поможет снова овладеть магией...
Пока Джинни слушала о его планах по возвращению в волшебное сообщество, её сердце успокаивалось, входя в привычный ритм. Вернуть Драко в мир, которому он принадлежал будет не так просто, как перевезти его вещи в Малфой-менор. Понадобится много усилий с его стороны, немало энергии. Если она будет рядом, это лишь замедлит процесс. Джинни уже бывала в похожей ситуации, когда Гарри пришлось порвать с ней, перед тем, как отправиться на поиски крестражей.
— Невероятно, правда? — воскликнул Драко в завершение рассказа.
— Великолепно, — пробормотала Джинни и сделала шаг назад, расправляя складку на платье.
Драко нахмурился, глядя на неё, и скрестил руки на груди.
— Может обсудим?
Джинни подняла голову и посмотрела в его серые глаза.
— Драко, — начала она, — тебе предстоит море работы, множество долгих дней и коротких ночей. Исследование твоего прошлого и возвращение к прежней жизни будет занимать всё твоё внимание, так что... — голос дрогнул, но она продолжила: — Я пойму, если ты захочешь приостановить наши отношения. Временно, конечно, но если...
Драко несколько секунд не сводил с неё тяжёлого взгляда, хотя его лицо не выражало совершенно никаких эмоций.
— Чёрт возьми, Джинни, — выпалил он, нервно хохотнув. — Знаешь, на минуту я действительно поверил твоим словам, — он притянул её к себе. — Это полнейший вздор!
— Это не вздор, — выдохнула она, уткнувшись носом в его джемпер. — Я не хочу затруднять...
— Джинни, — Драко взглянул на неё сверху вниз, голос звучал серьёзно. — Это вздор. Всё то, о чём я только что говорил, всё, что должен сделать. Это не имеет совершенно никакого значения без тебя. Мне ничего из этого не нужно, если тебя не будет рядом. А ещё... — продолжил он, явно испытывая неловкость. — Я хотел приберечь это на особенный случай, но, была не была — я восстановил ещё одно воспоминание вчера, и оно о тебе.
Джинни удивлённо взглянула на него:
— Что?
— Уверен, что оно о тебе. Я сидел среди толпы... На трибунах или лавках... Где-то очень высоко, и наблюдал, как порядка двадцати людей летают в воздухе.
Внезапно её сердце ускорило свой ритм.
— На мётлах?
Драко приподнял брови.
— Ах вот, значит, что это было. Часть из них была в красной форме, другая — в жёлтой.
— Гриффиндор и Хаффлпафф, — улыбнулась Джинни, прижимаясь к нему сильнее.
Драко запустил руку ей в волосы и стал перебирать их, продолжив:
— Я видел, как они перебрасывают мяч, и вдруг, буквально в футе от меня, проносится девушка с ярко-рыжими волосами, — он хмыкнул. — Чувствую себя извращенцем, потому что на тот момент тебе было, наверное, лет пятнадцать. Не знаю, как объяснить, но я почувствовал, что всё на своих местах, когда узнал тебя.
— Эта игра называется квиддич, — Джинни подняла на него взгляд. — Ты тоже в него играл. И был хорош, честно говоря. Я научу тебя снова.
— Снова научишь меня летать? — усмехнулся Драко. — Разве ты этого ещё не сделала?
Джинни хихикнула.
— Очаровательно. И скольких птичек эта фраза помогла уложить в постель?
— Надеюсь, только одну, — прошептал он, теснее прижимая её к себе и целуя.
Минуту спустя они оказались на диване, шаря руками по одежде друг друга, словно подростки, путаясь в пуговицах и застёжках. Джинни откинулась на диванные подушки, абсолютно обнажённая.
— Здесь становится жарко, — хмыкнула она.
— Тогда пора утолить жажду, — прошептал Драко.
Он начал двигаться. Его бледная кожа слегка мерцала в лунном свете, пот смешивался с дождём, выступая на коже крошечными капельками. Драко продолжал наращивать темп, проводя языком по её шее, и Джинни застонала, потонув в приятных ощущениях от контраста прохладных дождевых капель с его горячим языком. Их молодые обнажённые тела выглядели как тела греческих богов. Видимо, она сказала это вслух, поскольку он наклонился, прошептав ей на ухо:
— Всё хорошо, ты можешь называть меня просто Драко, — и глубже вошёл в неё.
В ночном небе Лондона невозможно было различить звёзд — огни города, туман и облака их всегда надёжно скрывали. Но в ту ночь, Джинни могла поклясться, на небе сияли миллионы, миллиарды звёзд, заполняя собой каждый уголок вселенной и освещая всё вокруг.
Проснувшись следующим утром, она обнаружила, что лежит на кровати в спальне, а в окно заглядывают солнечные лучи. Драко вытянулся рядом, проводя кончиками пальцев по её коже и подперев свою голову рукой, чтобы удобнее было её разглядывать.
Увидев, что Джинни проснулась, он потянулся вперёд и поцеловал её.
— Доброе утро, — пробормотал Драко.
Джинни не сомневалась, что именно таким оно и было.
1) Плейс-кик — в регби удар по воротам с места, обычно после того, как соперник нарушил правила.
2) Отсылка к песне The Clash — “I Fought the Law” https://www.youtube.com/watch?v=AL8chWFuM-s
3) Фраза из «Письма начальнику» https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9F%D0%B8%D1%81%D1%8C%D0%BC%D0%BE_%D0%BD%D0%B0%D1%87%D0%B0%D0%BB%D1%8C%D0%BD%D0%B8%D0%BA%D1%83
 |
|
|
« И хотя мне не было известно о способности мистера Яксли противостоять Сыворотке правды, однако не понимаю, какой толк от сегодняшней встречи.» в смысле не видит? Оо
|
|
 |
|
|
Ура! Три обновления за три дня! 8)
Огромное спасибо, переводчику! 1 |
|
 |
benderchatkoпереводчик
|
|
Belesprit
Адвокаты такие адвокаты :) Добавлено 07.05.2020 - 07:38: Пан Аксель Спасибо, что читаете :) Это еще не предел, моя цель - 5 за 5 :))) 1 |
|
|
|
|
benderchatko
Я просто восхищена Джинни! Она реально много сделала же. Тут нужно миксер селе в глаза воткнуть, чтобы не увидеть ;) 1 |
|
|
benderchatkoпереводчик
|
|
Belesprit
Согласна с вами. По-моему, он просто не хотел признавать, что адвокат, у которой это первое дело, к тому же девушка, столького добилась. Ярчайший пример снобизма! |
|
|
|
|
Оо, бедная Джин ;( Бедный Малфой ((
Все навалилось разом. Надеюсь, что герои справятся, уф. Непросто было читать, как они считают, что все предрешено ( эх Гарри тут, конечно, мудак редкостный (( 3 |
|
 |
|
|
Очень интересно, какое же решение суда. Большое спасибо за перевод.
1 |
|
|
benderchatkoпереводчик
|
|
Belesprit
Да, напряженная ситуация, ничего не скажешь. А Гарри... да уж он тут весь фик мудаковатый, для разнообразия, видимо))) Добавлено 08.05.2020 - 10:36: люси Интрига нарастает :) Спасибо и вам, что читаете! 1 |
|
|
|
|
Ооо! Дорогой переводчик, спасибо за столь очаровательную историю, которая держала напряжение в процессе всего перевода.
Отдельного внимания заслуживает пейринг, он не редкий, но до чего же хороши герои. Гарри тут тоже нетипичен и это даже неплохо, потому что о геройском герое читать постоянно устаёшь ( Рон тут просто замечательный! А Перси!!! Какой тут Перси! Классно, что все завершилось так позитивно, я уже тоже расстроилась вместе с героями, но справедливость восторжествовала. Ну и не могу не отметить шикарный перевод, в процессе чтения я даже переодически забывала, что это не ваш текст, настолько органично вы все переводили :) 4 |
|
|
benderchatkoпереводчик
|
|
Belesprit
Спасибо большое за такие теплые слова, мне очень приятно! И спасибо вам, за то, что писали отзывы, только благодаря читателям я не смогла забросить работу и таки закончила ее :) 2 |
|
 |
|
|
Вчера практически за 1 день прочитала этот фанфик.
Показать полностью
Это не первый мой фф по данной паре. Начну с минусов (понимаю, что вы просто переводчик, но я всегда стараюсь писать отзывы): - Джинни. С точки зрения прописанного характера она никакущая. Практически ни одно её действие не показывало именно Джинни. По сути, её имя можно спокойно заменить на Гермиона и получится Драмиона. Т.е. характер главной героини особо не читался для меня. - Джон и Саймон - плохо прописанные характеры, в произведении вообще не различались. - Иногда попадались логические нестыковки. Из плюсов: - интересная идея (ранее не встречала такого) - интересный характер Малфоя который (в отличие от Джинни) прекрасно прописан: с тонкими деталями, с какими-то маленькими поступками, которые дают представление о его личности. - Перси - ранее так же не встречала подобного Перси, это был весьма интересный персонаж - и Рон - отдельная благодарность автору за такого адекватного Рона. В целом произведение интересное, читалось достаточно легко и с интересом. Но вот Джинни, конечно, разочаровала меня больше всего. Её легко можно заменить на другое имя и ничего особо не поменяется. 3 |
|
|
benderchatkoпереводчик
|
|
kapelly
Показать полностью
Спасибо вам за отзыв и критику. Я, честно говоря, этот фик начала переводить как раз из-за Малфоя и самой идеи, а Перси и Рон шли бонусом)) Насчёт Джинни, я согласна, она здесь не такая сильная и заводная, как в каноне, так что тут вполне можно писать ООС. Но, по-моему, автор (как и я, признаюсь) просто не верит в пару Гарри/Джинни, и хотела показать, что если бы Джинни вернулась к нему после битвы и отказалась от собственных амбиций, чтобы следовать его представлению о жизни, то в итоге это бы и привело к подобному "выгоранию" ее как личности. И все же, в конце, особенно во время суда, я бы не сказала, что она прямо "никакая". А вот в случае Джона и Саймона - тут как раз дело в переводе. В оригинале Саймон говорит на шотландском наречии, и очень ярко видна разница между ними. Но ни я, ни беты, так и не смогли придумать как адекватно перевести этот говор. В очередной раз убеждаюсь - не зря говорят, что нужно читать оригинал. А вот логические нестыковки, это да, проскакивали. Некоторые я исправляла, другие же просто пришлось оставить - потому что это перевод)) Спасибо, что прочли и поделились своим мнением о фанфике!)) 1 |
|
|
|
|
benderchatko
Да, я тоже не верю в пару Гарри/Джинни. Во время суда - согласна, характер был. Но я бы не сказала, что это прям Джинни. ООС тут явный. Но история все равно получилась интересная! Так что спасибо за ваш перевод! 1 |
|
 |
|
|
Я никогда не задумывалась даже о Перси, как то смазался он, есть и есть, нет и нет, но к 6 глава я его обожаю уже, прекрасный брат ❤️
Драко Милаш ❤️ Безумно интересно, кажется снова всю ночь буду с персонажами 1 |
|
|
|
|
Это один самых лучших фанфиков!!! Спасибо Автору!!!
1 |
|
|
benderchatkoпереводчик
|
|
Арабэлла
Спасибо за отзыв, очень рада, что Фик пришелся вам по душе :) |
|
 |
|
|
Прекрасный перевод не менее прекрасной истории! Даже жаль, что так долго откладывала прочтение) Большое спасибо переводчикам (и их бетам) за кропотливую работу и за возможность познакомиться с англоязычными фанфиками любимого пейринга)
2 |
|
|
benderchatkoпереводчик
|
|
lucid dreaming
Спасибо большое за отзыв! Очень рада, что вам понравился фанфик)) |
|
 |
|
|
Это потрясный фик, спасибо огромное за перевод! Джинни, на мой взгляд, очень даже вхарактерная, идет напролом, сумасбродная, сжигает все мосты. Рон и Перси - это большое сердечко, вообще вся семья Уизли классная, очень уж тепло от них на душе.
От Драко, конечно, осталась только обертка, но тут так и задумано. Интересно было увидеть его просто человеком, без этого всего "малфоевского наследия", которое все равно догнало его кочергой по больному месту. Новые персонажи мне показались просто декорацией, их функция продемонстрировать изменения личности Драко с чем они успешно справились, классно что автор не использовал на эти роли канонных героев. Гарри правда придурковатый, кажется автор решил спроецировать на него все свои обиды. С другой стороны, каждой истории нужен свой антигерой, так почему же жребий никогда не выпадает Поттеру? 2 |
|
 |
|
|
Огромное спасибо переводчикам за то, что подарили шанс прочитать эту прекрасную историю!
Здесь такие великолепные и дружные Уизли, прям эталон тепла и поддержки, особенно попядовал Рон, потому что был очень вхарактерным. Сюжет держит в напряжении - не оторваться. 1 |
|
Популярное
VKontakte
WhatsApp
Telegram
Отключить рекламу
