3000 дней невиновности (гет)

Где-то около семи вечера настойчивый стук в дверь вывел её из задумчивости. Джинни потянулась и попыталась встать, но тут же едва не упала — ноги затекли от длительного сидения в одной позе.

— Я так и думал, что ты дома, — заявил с порога Перси и двинулся мимо неё, не дожидаясь приглашения войти, зашёл в гостиную и обвёл комнату критическим взглядом. — Мерлин, ты до сих пор копаешься в материалах дела?

Джинни пожала плечами.

— Хотела убедиться, что ничего не упустила.

— Ты больше ничего не можешь сделать, — наставительным тоном сообщил Перси и достал волшебную палочку. Привычным взмахом заставил все свитки и бумаги с заметками, которые Джинни читала весь день, выстроиться в ровную стопку и прыгнуть к нему в руки. — Я не могу позволить тебе продолжать изводить себя, — он уменьшил стопку и засунул в карман мантии. — Это уже совсем ни в какие ворота...

Джинни грустно засмеялась.

— И это мне говорит самый большой трудоголик, которого я знаю.

— Делай, что я говорю, а не делай как я, — иронично отозвался он.

Джинни плюхнулась на диван.

— Ладно, чем предлагаешь заняться? Мне нужно хоть что-то делать, иначе я сойду с ума от беспокойства.

— Ложись спать, — предложил Перси, садясь рядом.

— А кроме этого?

— Ложись спать, — повторил он громче. — От одного взгляда на тебя мне становится плохо, Джин. У тебя вокруг глаз самые тёмные круги на свете.

— Как мило, большое спасибо, — сразу же перехотелось сидеть, и она отправилась на кухню, но Перси пошёл следом. — Не могу спать, — призналась Джинни, доставая два стакана. — Как только я закрываю глаза, меня начинают мучить кошмары, не могу их вынести.

— Пробовала выпить зелье?

— Оно просто не даст мне просыпаться от каждого кошмара, — вздохнула Джинни. Достала из холодильника бутылку тыквенного сока и разлила по стаканам. Перси не сводил с неё глаз. — Поверь, я уже пробовала зелье Сна без сновидений. Вот только мои сновидения той ночью стали ещё ярче, чем до этого.

— Такое иногда случается, — кивнул он. — Я говорил с мамой около часа назад. Она приглашала всех нас сегодня на ужин, но я ответил, что ты, скорее всего, не согласишься. Мама настаивала, что это поможет тебе отвлечься, сосредоточиться на вкусной еде и интересной беседе, но я не уверен, что тебе нужно именно это.

Джинни выдохнула с облегчением.

— Думаю, это было бы ужасно. Я сейчас совсем не в настроении разговаривать о чём-либо.

— Прости, но твои слова не заставят меня уйти, — Перси показал ей язык.

— А что может заставить? — буркнула Джинни.

Перси, похоже, обескуражил её вопрос, потому что на несколько минут в комнате повисла неловкая тишина.

— Я волнуюсь о том, что с тобой случится, когда всё это закончится, — мягко начал он. — Когда люди выстраивают свои мысли определённым образом, сосредотачиваясь лишь на единственном важном событии, и отдают всю свою энергию только ему, то, когда всё заканчивается, они чувствуют себя полностью выжатыми. Опустошёнными.

Джинни отвернулась, потягивая сок, но Перси продолжал:

— Ты ждала вынесения вердикта много недель. Когда Визенгамот приговорит Малфоя, что будет дальше? Ты подумала, что станет с тобой, Джин?

— Выходит, ты уверен, что его признают виновным, — прошептала она, зажмурившись.

— Я этого не говорил. Даже если его оправдают, что, стоит заметить, крайне маловероятно, ты можешь впасть в депрессию. Решить, что твоя жизнь потеряла смысл или значение. Именно это меня и беспокоит, Джин, — он придвинулся ближе. — Два года назад я прошёл через нечто подобное. Тогда я готовился к важному саммиту в Риме, я много лет ждал возможности представить наше Министерство на международной арене. Подобное событие могло стать ключевым в моей карьере, сулило повышение. Я выстраивал множество ситуаций в своей голове, часами решая, как справлюсь с той или иной потенциальной проблемой, не мог думать ни о чём другом, вся моя жизнь сосредоточилась на единственной цели. И как только саммит закончился, всё потеряло смысл.

— Помню, Джордж ещё месяц вспоминал, что ты тогда целовался с итальянкой.

— Не хочу, чтобы подобное произошло с тобой, — закончил Перси, — особенно учитывая, скольким ты пожертвовала ради этого — не только своей работой, но и здоровьем.

Джинни слышала всё, о чём он говорил, но не вникала в смысл сказанного, на автомате кивая на каждую его реплику.

— Ты всегда обо мне беспокоишься больше остальных, больше, чем Рон или Билл, — она заглянула ему в глаза. — Ты единственный, кто заметил, что со мной что-то не так, когда я попала под влияние дневника Риддла. Почему? Неужели ты думаешь, что я недостаточно сильная, чтобы о себе позаботиться?

— Совсем наоборот, Джинни, — он отодвинул стакан с соком и положил ладони ей на плечи. — Ты независима, намного больше любого из нас. Я не говорю, что ты недостаточно сильная, совсем наоборот, просто иногда ты слишком много на себя берёшь. И не осознаёшь предела собственных возможностей.

Джинни позволила себя обнять. Поддержка брата была сейчас очень кстати, и, конечно, он был прав. Перси всегда прав.

— Учитывая, что уснуть мне не удастся, а слушание только завтра в девять утра, что мне делать до того времени?

Перси отстранился, улыбнувшись:

— Ты меня спрашиваешь? Я битых полчаса пытался заставить тебя делать хоть что-то, припоминаешь? Не сработало. Мой тебе совет — не оставайся в своей квартире и перестань думать о суде, иначе сойдёшь с ума.

После этих напутствий и ещё одной безуспешной попытки заставить её поспать Перси ушёл. Вскоре и Джинни покинула квартиру. Около часа она бесцельно слонялась по улицам, побывала на Рассел-сквер, прошла мимо Британского музея, продолжая бродить вокруг, лишь бы не думать о завтрашнем дне. Свежий ночной ветерок приятно обдувал лицо, и Джинни глубокий вздохнула, наслаждаясь.

И вдруг поняла, что именно должна сделать.

Поспешила к ближайшему проулку и аппарировала на Эрлс-корт, а спустя пару минут уже стояла на знакомом крыльце и стучала в дверь, которая открылась почти сразу же.

— Долго же ты, — проворчал Саймон. — Ты должна была явиться сюда ещё несколько часов назад. Ужин уже остыл.

— Я просто хочу... Поиграть с тобой в видеоигры, — выпалила Джинни. — Мне плевать в какую конкретно.

— Ага, знаю, — он направился в гостиную, где на диване растянулся Джон, смотревший вечерний выпуск новостей на «БиБиСи». Коробочки с китайской едой стояли на столе, и Джинни даже не удивилась, заметив, что они заказали еды и на неё.

— Мы тоже сходим с ума, — сообщил Саймон.

— Говори за себя, — махнул рукой Джон. — По-моему, моё волнение достигло апогея уже сто лет назад. Теперь я просто жду завтрашнего дня, ведь всё решится завтра.

— Ага, — кивнула Джинни.

— Чипсы? — Саймон протянул ей открытый пакет. — Когда переживаешь, ешь! Признаться, я бы сейчас душу продал за суп гамбо ⁽¹⁾ по-Орлеански, который готовит Драко.

— Или за крем-брюле, — добавил Джон.

— Тикка из курицы в соусе масала.

— Тушёный ягненок его приготовления тоже великолепен.

— Лосось в соусе из горчицы и кленового сиропа, — прошептала Джинни.

Джон присвистнул.

— Так вот что он готовил для тебя в тот вечер? Ничего себе!

— А что?

— Да так, — он пожал плечами, потянувшись за чипсами, — просто это наше праздничное блюдо. Ну, мы его так называем. Драко готовил его довольно часто, раз в неделю, как минимум. Мы все его обожаем.

— Джон готов есть его постоянно.

Джинни как будто снова вернулась в тот вечер: на кухню ресторана, где наблюдала за Драко у плиты, пока он готовил им ужин.

Его чёлка лезла в глаза, и он постоянно отбрасывал её назад. Его смешные оранжевые шлёпанцы мягко хлопали по кафельному полу при ходьбе, и Драко каким-то невероятным образом удавалось сохранять свою форму шеф-повара незапятнанной, белоснежной.

Сердце Джинни сжалось, и слёзы невольно покатились по щекам.

— Чёрт-чёрт-чёрт, — выругался Джон, садясь ближе и беря в руки её ладонь. — Я не должен был этого говорить, Джинни, пожалуйста, не плачь.

— Не буду, — она вытерла глаза, — мне так тяжело.

— Как и всем нам, — кивнул Саймон. — Пошли на кухню, я разогрею тебе еду.

Они расселись за кухонным столом, пока Саймон ставил коробочку с лапшой в микроволновку.

— Знаешь, Перси переживает, что я совсем расклеюсь после приговора Драко, а я с ним не согласна.

— Почему ты так решила? — спросил Саймон.

— Сначала во мне говорило отрицание, но сейчас, когда я провела больше часа, раздумывая об этом, то пришла к выводу, что мне подобное не грозит. — Джинни полезла в карман и достала небольшой свиток пергамента, который получила сегодня днём. — Это записка от Оливера Вуда, капитана и вратаря «Кенмарских коршунов», — она протянула письмо Саймону. — Он пишет, что рассказал тренеру о моей нетипичной тактике игры, и тому не терпится увидеть меня на поле. И... — Джинни вздохнула и прошептала: — Я просто в восторге от этого предложения. Честно, я очень-очень этому рада. Часть меня, кажется, считает, что я не вправе радоваться, но радость всё равно переполняет меня. С самого детства я мечтала о профессиональном квиддиче.

Саймон пробежал глазами текст письма, прежде чем вернуть записку Джинни.

— Ты и должна быть в восторге. Помню, как в детстве мечтал о карьере охотника в «Селькиркских скитальцах».

— Но Драко...

— У Драко своя жизнь, и если его приговорят к Азкабану, ты не обязана отправляться в тюрьму вместе с ним.

— По-моему, как раз сегодня я это осознала, — медленно протянула Джинни. — Мы же не герои бульварного романа. Я не умру от разбитого сердца, если он окажется в Азкабане. Бесспорно, я буду чувствовать себя опустошённой, — быстро добавила она, — ведь я люблю его. Люблю так сильно, что нет слов, чтобы выразить глубину моих чувств. — Джинни сглотнула ставший в горле ком. — Это как те слова из пророчества, он действительно дополняет меня. Понимает, смешит... — она опустила голову, и Саймон не проронил ни слова, понимая, что ей нужна минутка, чтобы взять себя в руки. — Но ведь жизнь продолжается! — воскликнула Джинни, взглянув ему в глаза. — Я никогда не могла даже представить, что мой брат Джордж сможет жить без Фреда, однако он продолжает делать это ежедневно. Это возможно. Если ему удалось пережить нечто подобное, я тоже смогу.

Саймон тепло ей улыбнулся.

— Конечно, сможешь. За те несколько месяцев, что мы знакомы, я кое-что понял. Ты — девушка огня не только из-за цвета волос.

— Но не сделает ли меня плохим человеком подобное решение? Вы с Джоном — его лучшие друзья, разве вы не должны обвинять меня в эгоизме и бессердечности?

— Взгляни на ситуацию с другой стороны, — предложил Саймон. — Если Драко окажется в тюрьме, по-твоему, он захочет, чтобы ты страдала и плакала, отказавшись от нормальной жизни? Если ты пустишь свою жизнь под откос — это будет самым худшим из возможных сценариев. Он никогда тебе этого не простит. И я никогда не прощу подобного себе.

Джинни вздохнула.

— Я буду жить своей жизнью, — мягко сказала она. — Буду играть в квиддич, путешествовать и заниматься всем тем, о чём всегда мечтала. Но он всё равно останется в моём сердце.

— Конечно, как и в наших.

Пропищала микроволновка.

Спокойная летняя ночь опускалась на Лондон. Небо потемнело, и на нём взошла луна. Джон и Саймон объяснили Джинни, как играть в видеоигры, и ей с трудом удавалось спокойно реагировать, когда она замечала аватар Драко в списке игроков каждой из них. Они играли до тех пор, пока Саймон не захрапел, свернувшись калачиком на другом конце дивана, а Джон не начал клевать носом.

— Можешь остаться здесь на ночь, если не хочешь аппарировать домой, — предложил он сонным голосом.

— Спасибо, — улыбнулась Джинни.

— Кинки не сможет присутствовать завтра на суде, — он откинулся на спинку дивана. — Хотел бы, но ему сложно видеться с отцом, так что он отправится на работу. Я пообещал прислать ему сову, как только вынесут вердикт.

— Ты ведь будешь в зале суда, правда?

— Конечно, — Джон зевнул, его глаза слипались. — Ни за что не пропущу такое, Драко мне почти как брат.

Джинни посмотрела на них обоих. Десять лет назад она не могла даже представить, что в мире существуют два таких самоотверженных человека, но вот они: Саймон с его безграничной любовью ко всем, кто оказался на его пути, и заразительным чувством юмора; Джон с его исключительными терпением, пониманием и готовностью помогать другим. Перси беспокоился о том, что случится с ней, когда будет озвучен приговор Драко, но что будет с двумя его самыми близкими друзьями? Они знали Драко даже лучше, чем она сама, возможно, лучше, чем кто-либо другой, кроме разве что Люциуса. Они нашли его потерянным и одиноким, пустили в свой дом и сердца, превратили в хорошего человека, которым он был семь долгих лет.

«Они справятся, ведь они будут друг у друга», — решила Джинни. Втроём они проделали невероятную работу, построив такую дружбу. И так же, как они поддерживали друг друга последние несколько недель, они продолжат и в будущем.

Джинни вышла из видеоигры и включила новости, убавив громкость, чтобы не разбудить Саймона и Джона. Она задремала, и её сердце и разум устремились к Драко, но затем ей приснились пробы в квиддичную команду. Они втроём так и проспали на диване до самого утра. Первым проснулся Саймон, пробормотал что-то о том, что ему пора на работу, и поплёлся наверх принимать душ. Когда спустился обратно, на нём уже был его маггловский костюм. Присев возле Джинни, Саймон крепко обнял её.

— Мы отправим тебе весточку, как только узнаем новости, — прошептала она ему на ухо.

— Знаю, зайди к нему до слушания, вам обоим это нужно.

— Читаешь мои мысли, — слабо пошутила Джинни, но на улыбку не хватило сил. Саймон поднялся с дивана и грустно ей улыбнулся, прежде чем покинуть дом. Она слышала, как он завёл машину и уехал прочь.

Джинни дождалась, пока проснётся Джон, и вернулась к себе домой, чтобы принять душ и переодеться. Почувствовав воодушевление, она аппарировала к хорошо знакомой красной телефонной будке. И, как она надеялась, в последний раз спустилась в атриум Министерства магии, чтобы воспользоваться правом адвоката увидеться с клиентом до вынесения вердикта. Все в волшебном мире — судя по статье в «Ежедневном пророке» — верили, что Драко признают виновным, вполне очевидно, что в таком случае Джинни попробует подать апелляцию. Было крайне трудно справиться с волнением, пока она спускалась к камерам предварительного заключения и ждала Драко в комнате для допросов, где они уже встречались прежде.

Снова увидеть его стало для Джинни большим потрясением. Драко не выглядел взволнованным, уставшим или измученным ожиданием. Откровенно говоря, на вид он был совершенно спокоен, прямо-таки образец безмятежности. Его вид и самообладание поразили Джинни настолько, что она едва не забыла о том, что должна сделать до ухода охранников.

— Извините, — выпалила она, когда один из них собрался наложить следящие чары, на прикованного к креслу Драко. — Могу ли я попросить вас принести стакан воды?

Охранник пожал плечами.

— Не думаю, что это про...

— Ох, простите, — она выдала фальшивый смешок и взглянула на него сквозь ресницы. — Не хочу вас утруждать.

— Мне не сложно, советник, — быстро ответил тот.

— Нет-нет, не хочу отрывать вас от выполнения обязанностей, — и она махнула рукой в сторону двери.

— Уверены?

— Да-да, — Джинни заставила себя очаровательно улыбнуться, мышцы словно забыли, как это делать. — Большое вам спасибо.

Как она и надеялась, охранник забыл о следящих чарах, и они с напарником покинули комнату.

Драко сохранял молчание, пока Джинни не заблокировала все подслушивающие и наблюдательные чары, наложенные на комнату.

— Знаю, сейчас не время и не место, — тихо произнёс он, — но это было чертовски сексуально.

Джинни почувствовала, как краснеет, и прижала ладони к щекам.

— Ты серьёзно? То, как я флиртую с другим мужчиной, тебя завело?

— Ты сделала это для меня. Отвлекла их, чтобы они забыли наложить чары. — Драко хмыкнул, и улыбка осветила его лицо. — Меня всегда крайне привлекали женщины, берущие инициативу в свои руки.

Джинни, которая слишком долго ждала момента, когда сможет остаться с ним наедине, лишь сильнее покраснела. Она смотрела на него, находящегося так близко, и не могла насмотреться.

— Помнишь тот день, когда мы впервые встретились? — продолжил Драко тихим голосом. — Тот день в Сент-Джеймсском парке. Я тогда словно потерял все навыки игры в регби, потому что не мог перестать посматривать на самую красивую девушку из всех, что я встречал. А ты меня почти отшила. Именно в тот момент я понял, что пропал.

— Наше второе свидание, — прошептала Джинни. — Наблюдать за тем, как ты собственноручно готовишь для меня ужин... — она шумно сглотнула, не в силах продолжать, а затем быстро достала палочку, и заставила его наручники открыться. Драко сразу же вскочил на ноги и бросился к ней, заключая Джинни в свои объятия.

Она потерялась в ощущениях. Самоконтроль, который и так слишком долго испытывался на прочность, ей изменил, и по щекам заструились слёзы. Она прижалась к Драко, цепляясь за его рубашку, словно хотела убедиться, что он не исчезнет, и склонила голову ему на грудь, тихо рыдая.

— Я не могу потерять тебя. Не теперь, когда я наконец тебя нашла.

— Ш-ш-ш, тише, любовь моя, — пробормотал Драко в её волосы. — Я смирился со своей участью.

— Как ты можешь? — воскликнула Джинни, вскинув голову. — Как? Меня трясёт от одной мысли, что ты окажешься в столь ужасном месте...

— Случится то, что должно случиться, — возразил он спокойно. — Поневоле, но мне пришлось это принять, и я понял, что так и должно было произойти. Такова моя судьба. — Он поцеловал её лоб и крепче прижал к себе. — Единственное, что меня беспокоит — осознание того, что это тебя расстроит.

— Расстроит? Это ещё слабо сказано! — возмутилась Джинни.

— Я хочу, чтобы ты была счастлива. Когда я отправлюсь в Азкабан, не стоит ждать моего освобождения, если они вообще решат хоть когда-нибудь меня выпустить. Я хочу, чтобы ты нашла другого мужчину, который будет любить тебя так же сильно, как я...

— Нет, нет, — простонала Джинни, пряча лицо в изгибе его шеи.

— И я не хочу, чтобы ты хоть о чём-то сожалела. Каждый заслуживает счастья в жизни, — он поцеловал её в макушку. — По крайней мере, у меня были два великолепных месяца с тобой. Значит, я уже крайне счастливый человек.

— Как ты можешь такое говорить? — Джинни заглянула в его глаза. — Как можешь стоять тут и говорить мне быть с кем-то другим, словно тебе вообще всё равно...

— Мне не всё равно! — прорычал он, запуская пальцы в её волосы. В его глазах пылал праведный гнев. — Думаешь, я не ненавижу себя за каждое только что озвученное слово? Думаешь, мне не претит даже мысль о другом мужчине, прикасающемся к тебе, целующем тебя? Это убийственно, я не смогу это вынести.

Его гнев растворился, но Драко продолжал напряженно рассматривать её лицо. Джинни обвила руками его талию и притянула ещё ближе, пока расстояния между ними не осталось совсем.

— Когда я сказал, что люблю тебя, — прошептал Драко, — после того как мы провели вместе ту невероятную ночь, никогда до этого я никому не говорил таких слов. В тот момент я действительно чувствовал именно это. Я никогда, никогда не был столь искренен, как тогда. — Он умолк и посмотрел в пол, явно пытаясь взять себя в руки. — Ты сделала всё возможное и невозможное, чтобы спасти меня. Я видел, каких титанических усилий тебе это стоило, и я хочу, чтобы ты перестала разрушать себя ради меня. Я этого не стою.

— Не говори так, — Джинни фыркнула. — Знаю, я причинила тебе немало боли, но я говорила правду, когда сказала, что люблю тебя. И не перестану любить. Ты этого заслуживаешь.

— Нет, — он покачал головой. — Ты почти валишься с ног, Джинни, я не позволю тебе продолжать изводить себя.

— Драко...

— Никаких возражений, — заявил он и слабо улыбнулся. — Теперь я беру инициативу в свои руки и я приказываю тебе перестать переживать за меня.

— Ты забываешь, — улыбнулась она в ответ, — что я рыжая. Мы, знаешь ли, очень упрямы.

Улыбка сползла с его лица.

— Вот чёрт, — выругался он и подался вперёд, целуя её жадно и требовательно. Джинни сильнее обвила его руками, мечтая только об одном — никогда не отпускать его — и пытаясь доказать, что он достоин её любви, несмотря на всё то, через что ему пришлось пройти, он однозначно заслуживал её любви.

— Я люблю тебя, Драко, — прошептала она ему в губы, чувствуя, как слёзы снова катятся по щекам. — Я так сильно тебя люблю. Тебя одного.

— Знаю, — он начал покрывать поцелуями её шею. — Я усомнился в этом однажды, но больше никогда не повторю этой ошибки.

Несколько минут спустя он стёр слёзы с её щёк и наблюдал за тем, как Джинни применила заклинание, скрывшее покраснение глаз.

— Иди, съешь что-нибудь, — пробормотал Драко, притянув её к себе для ещё одного поцелуя, — перед слушанием.

— Я не...

— Никакие возражения не принимаются, — перебил он. — Поешь, а потом выйди на улицу и подыши свежим воздухом. Только после этого я разрешаю тебе вернуться в зал суда.

— О, ты мне разрешаешь, значит?

— Я же сказал, я перехватил инициативу.

Джинни не смогла сдержать тяжёлый вздох.

— Вижу, к чему ты клонишь, — прошептала она. — Это очень сексуально, когда кто-то решает стать главным.

Глаза Драко потемнели. Он скользнул рукой верх по её спине, шее, коснулся щеки. Джинни застыла, когда он провёл большим пальцем по её нижней губе. Он открыл было рот, словно собирался ещё что-то добавить, но явно очень тщательно обдумывал свои слова. А затем вдруг склонился к ней близко-близко. Джинни запрокинула голову, касаясь своим носом его носа, ощущая тёплое дыхание на своей коже. Она провела рукой по его груди, чувствуя, как он дрожит. Драко накрыл её руку своей, целуя.

— И снова я полностью в твоей власти, — прошептал он, отрываясь от её губ.

Ещё один поцелуй, последний душераздирающий поцелуй, сделал необходимость оторваться друг от друга ещё труднее.

Когда охранники вернулись в комнату, Драко снова был прикован к креслу. Джинни покинула комнату и сделала всё в точности так, как он просил. Выйдя из Министерства, отправилась в ближайший магазин и купила первое, что бросилось в глаза — круассан, — и присела на ближайшую лавку, чтобы съесть его на свежем воздухе. Солнце в небе ярко светило, пока Джинни через силу жевала выпечку, практически не чувствуя вкуса, но как только доела, почувствовала удовлетворение. Она сделала так, как он просил, смогла выполнить хотя бы эту просьбу.

Возвращаясь в Министерство, Джинни столкнулась с Гарри, который направлялся туда же.

— Вот он и настал, момент истины.

— Прости за всё, что я тебе наговорила. Я была расстроена и зла.

Гарри моргнул, застигнутый врасплох.

— Не беспокойся об этом.

— Это было непрофессионально, мне жаль. Я не буду снова работать на тебя, просто хотела расставить всё на свои места, вы ведь с Роном друзья и коллеги.

— Понимаю, — кивнул Гарри. — Может, выпьем кофе, прежде чем отправиться в зал суда?

Джинни закатила глаза.

— Я всего лишь хотела сказать, что больше тебя не ненавижу, это не значит, что я хочу залезть к тебе в трусы. Тут большая разница.

До того, как Гарри успел прийти в себя, Джинни развернулась и направилась к лифтам, где её уже ждали родственники.

— А вот и она — звезда самого масштабного судебного процесса, — протянул Рон с улыбкой. Возле него стояли Гермиона и Перси с отцом. — Как ты себя чувствуешь?

— Ужасно, — призналась Джинни, и все понимающе хмыкнули.

Войдя в лифт, Гермиона обняла её за плечи и не отпускала, пока они не спустились на нужный этаж.

— Что бы ни случилось, — сказал папа, отведя её в сторону, — знай, что мы любим тебя и гордимся тобой, Джинни.

Она улыбнулась и обняла его.

— Спасибо, пап.

До зала суда дошли в молчании. Половина членов Визенгамота уже заняла свои места. Люциус, облачённый в траурно-чёрную мантию, сидел на скамье с такой прямой спиной, словно проглотил шпагу. Молли тоже была здесь вместе с Джорджем и Биллом. Джинни помахала им и направилась на своё место за столом защиты. Джон вошёл в зал суда вместе с последними представителями Визенгамота, кивнул ей и сел рядом с Джорджем.

Или нет, с Биллом. Джинни несколько раз моргнула и тряхнула волосами. Ряды стульев перед её глазами медленно накренились под неестественным углом. Джинни осознавала, что это невозможно, но всё вокруг продолжало двигаться.

Джинни прикрыла глаза и с трудом открыла их вновь. Не успела она прийти в себя, как Кингсли призвал суд к порядку и начал перекличку судей.

— Советник Уизли?

Харпер озадачено взглянул на Джинни, которая с трудом поднялась и, подождав, пока мир вокруг перестанет вращаться.

— Да, Верховный чародей?

— Я спросил, желаете ли вы добавить что-то ещё от имени своего клиента? — Кингсли тоже окинул её обеспокоенным взглядом. — Заключительное слово?

Джинни сбивчиво упомянула дело Аэльфгифу Арбитрали, напомнила Визенгамоту, что, каковы бы ни были преступления её клиента, он не помнил, как совершал их, а значит, не может нести за них полную ответственность. Последние произнесённые ею слова Джинни почти не запомнила.

— Отлично, — Кингсли повернулся к столу обвинения. — Советник Харпер, заключительное слово?

Джинни опустилась в своё кресло, в то время как Харпер встал. Он что-то говорил, но она не могла разобрать ни слова. Всё, что она слышала — шум крови в ушах и оглушительное биение своего сердца. Голос Кингсли отзывался эхом, словно они находились в пещере, и все повернулись, как по команде, чтобы рассмотреть кого-то... Ах, да, Драко, вошедшего в зал суда. Он очень странно на неё посмотрел.

— Суд выслушал заявления обвинения и защиты касательно дела Драко Малфоя, — объявил Кингсли. Его слова наконец достигли сознания Джинни, и она постаралась выпрямиться на стуле. — Мы приняли к сведению каждое слово, решая судьбу Драко Малфоя и вынесли вердикт. Прошу советников встать.

Харпер тут же поднялся, и Джинни заставила себя сделать то же самое. Её сердце гулко стучало в груди, дыхание было поверхностным и прерывистым. Она встала слишком резко. Внезапно мир накренился, словно палуба корабля, голова казалась невероятно тяжёлой, словно налитой свинцом. Цветные пятна поплыли перед глазами, в уши словно набилась вата, лишь эхо обеспокоенных возгласов пробивалось в сознание.

Последнее, что запомнила Джинни — приятную прохладу мраморного пола под её щекой, и больше ничего.

1) Гамбо — блюдо американской кухни, распространённое в штате Луизиана — густой суп со специями, похожий по консистенции на рагу. Считается наследием кухни каджунов, потомков французских эмигрантов, прибывших в XVIII веке в Канаду.

Вернуться к тексту