Принц Зимы (джен)

Сколько ожиданий ты разрушил!

Сколько чувств разрозненных поднял!

Ты стереотипы все порушил,

Вызвал грандиознейший скандал.

Смотрят все с сильнейшим удивленьем,

Ведь тебя иначе представляли.

Сколько же готовых мнений

Люди в этот вечер поменяли…

Ну, а ты спокоен и не видишь

Старца взгляд усталый и тяжёлый.

Ну, а ты совсем не замечаешь

Чёрных глаз горящих, изумлённых…

* * *

Хогвартс был великолепен, но с цитаделью Снежной королевы ему никогда не сравниться ни по размерам, ни по величию совершенных форм. Хотя мальчик признал, что потолок, отражающий звёздное небо, можно всецело считать шедевром магического искусства.

Пока Кай задумчиво разглядывал обстановку, игнорируя пение Распределяющей Шляпы, директор Дамблдор места себе не находил от волнения. Сегодня настал час «Х», момент истины. Гарри должен был прибыть в Хогвартс, но среди первокурсников никого, похожего на мальчика, не было. Неужели он передумал в последний момент, ведь в поезде его тоже никто так и не нашёл?

Пока Шляпа пела песню про факультеты, преподаватели, так же, как и директор, выискивали взглядами самого знаменитого мальчика Англии. Внимание каждого из них привлёк один странный первокурсник, который своей бледностью очень ярко выделялся на фоне сверстников, но волнение за Гарри не давало надолго задержать на нём взгляд.

Началась церемония, и волнение среди взрослых всё больше усиливалось. Все напряжённо ждали этот волнующий и пугающий момент. Буква м, н, о… И, наконец, …

— Поттер, Гарри! — громко сказала Минерва МакГонагалл, и Большой за затих. Все устремили взоры в толпу новеньких, выискивая мальчика. И когда вперёд вышел тот самый бледный первокурсник, со всех сторон послышались удивлённые шепотки.

Сердце Альбуса пропустило удар: нет, не может быть…

Он во все глаза разглядывал мальчика, который спокойно приближался к табурету со Шляпой, и директору казалось, что его путь длился целую вечность.

Лишь со второго взгляда Дамблдор всё-таки смог разглядеть в этом первокурснике тонкие красивые черты Джеймса Поттера, но убранные в хвостик прямые, абсолютно белые волосы, длиной чуть ниже плеч, отсутствие очков, неестественно бледная кожа и яркие, нереально сапфировые глаза, убивали всё сходство с одним из самых любимых учеников Минервы и самого Альбуса.

Мальчик остановился перед табуретом и посмотрел на МакГонагалл:

— Я давно отрёкся от этого имени. Прошу, впредь зовите меня Кайденом Фростом.

Минерва, услышав его слова, судорожно вздохнула, но мальчик уже не обращал на неё внимая и сел на табурет, надевая на голову Шляпу и игнорируя шепотки, пролетевшие по залу.

* * *

— Какой интересный случай! — услышал он в своей голове скрипучий голос. — Кто бы мог подумать, что однажды я столкнусь с кем-то, кого коснулась магия ледяной королевы Артанис…

— Вы знаете мою мать? — удивился мальчик.

— Слышала о ней от своих создателей, — просто ответила Шляпа. — Не бойся, я никому не расскажу правду о тебе, я умею хранить секреты… Итак, юный Гарри Поттер, по стопам своих родителей ты уже не сможешь пойти: ты слишком холоден для Гриффиндора. Образно говоря. В тебе есть благородство, преданность и самоотверженность, но всё это давно отступило на задний план, подавилось холодным расчётом и рамками того титула, который подарила тебе твоя приёмная мать. По той же причине, мой юный принц, не подходит и Хаффлпафф. Слизерин уже ближе, но стремление к власти тебе чуждо: у тебя уже всё есть. Несмотря на присутствие тех черт, что типичны для представителей этого факультета, ты всё-таки не дотягиваешь до слизеринца. Наиболее ярко я вижу в тебе рациональный и незаурядный ум, стремление проявить себя, доказать, что ты достоин звания Принца Зимы. С такими качествами тебе самое место на…

— РЕЙВЕНКЛО! — громко крикнула она на весь зал и тихо шепнула мальчику: — Удачи вам, мой юный друг!

— Спасибо…

Аккуратно сняв Шляпу с головы, Кай направился к столу своего факультета, стараясь абстрагироваться от многочисленных взглядов, которые будто прожигали его насквозь. Опомнившись, студенты принялись аплодировать, приветствуя его поступление на факультет воронов.

* * *

Распределение продолжилось, но Альбус Дамблдор уже ничего этого не видел. Его взор был прикован к беловолосому, будто лишённому всех красок мальчику, который, тем не менее, всё равно оставался каким-то ослепительно ярким. Особенно на его лице выделялись огромные сапфировые глаза. Но как такое могло произойти? Где он был всё это время, и что с ним сделали? И, главное, зачем?..

Может, сам Гарри сможет пролить свет на эту тайну: Альбус решил, что не стоит откладывать разговор с ним. На выходных после занятий обязательно нужно всё прояснить. Или хотя бы попытаться это сделать, поправил себя директор, наблюдая за тем, как мальчик с абсолютно спокойным, даже каким-то равнодушным видом ждёт окончания церемонии.

* * *

Северус всё не мог отогнать образ, стоящий у него перед глазами.

Когда он стал преподавателем в Хогвартсе, то знал, что однажды ему придётся учить сына ненавистного ему Джеймса Поттера. Он как мог пытался себя подготовить к этому, смириться с данной мыслью, принять её как факт, как бы тяжело это ни было. И когда однажды в его покои ворвался директор с сообщением о том, что мальчик пропал, Северус не желал признаваться даже самому себе, что он испугался. Испугался за мальчишку. И чем дальше поиски не давали результатов, тем сильнее его душу сковывали цепи тянущего страха. Снейп не желал даже думать о том, что, возможно, уже стало поздно, что зря он ненавидел мальчишку, и что всё-таки не сдержал своё обещание. Тогда внутри него был настоящий хаос из самых разнообразных чувств и эмоций. А в голове крутились обрывки мыслей: почему не уберёг, почему доверился Альбусу и не проверил всё сам, почему он настолько слаб, что даже не может найти ребёнка?!

Однако, сообщение директора о том, что мальчик точно жив и, скорее всего, вернётся в школу, немного успокоило Северуса. Смятение в его душе сменилось твёрдой убеждённостью, что безмозглый паршивец сам повёлся на чью-нибудь уловку и сбежал как от магглов, так и от волшебников в целом. Снейп поверил, что от мальчишки, непременно, будет очень много проблем, когда он вернётся; что, несомненно, с такими мозгами он поступит в Гриффиндор и будет таким же избалованным, как и его папаша. И, когда настал день его поступления, Северус уже, кажется, плавился от злости.

Пока в зал не зашли первокурсники.

Как он не пытался, так и не смог высмотреть среди них Гарри Поттера. Может, директор наврал ему, и мальчишка на отца совсем не похож? Но Альбус утверждал, что у ребёнка были глаза Лили, а их Северус тоже не видел.

Выход Гарри, кажется, порвал у Снейпа все шаблоны. Декан Слизерина, с силой сжав в руке кружку, рассматривал мальчишку, который был совсем не похож ни на Джеймса, ни на Лили. Нет, несомненно, сходство с отцом у него было, но оно напрочь убивалось даже просто его причёской. Дальше — больше: он, оказывается, отрёкся от своего имени и стал называть себя Кайденом Фростом. Ну, и в довершение всего этого безумия, сын потомственных гриффиндорцев попал на Рейвенкло.

Наблюдая за Гарри, Северус отметил также, что, как для сына Джеймса Поттера, он был каким-то слишком спокойным… Когда во время пира Снейп случайно встретился с мальчишкой взглядом, то невольно вздрогнул. Ему вдруг показалось, будто красивые, наполненные внутренним теплом и жизнью глаза Лили кто-то просто взял и заморозил, оставив лишь холод и пустоту. Мальчик отвёл взгляд, и наваждение пропало, оставив в душе зельевара какое-то неприятное липкое чувство.

Когда после пира в кабинете директора состоялась встреча всех, кто знал про исчезновение мальчика, за исключением Грюма, Северус впервые за последние четыре года заметил выражение крайней растерянности на лице Минервы, недоумение — у Флитвика, и хмурую задумчивость у директора.

Перед Дамблдором снова лежала Книга Душ, так же, как и в тот день. После продолжительного молчания он, наконец, взял слово:

— Всё-таки я получил ответ, который породил ещё больше вопросов… — кажется, он разговаривал сам с собой.

— О чём вы, Альбус? — спросила Минерва.

Директор молча развернул Книгу и показал всем вписанное в неё имя Гарри Поттера, которое будто побледнело и покрылось льдом.

— Что это такое? — недоумённо прошептал Флитвик.

Дамблдор вздохнул:

— Если бы я знал. Это произошло в тот день, когда я получил сообщение от Арабеллы. Примерно через день после пропажи мальчика. Вместе с этим феноменом отключились все следящие артефакты, которые я настроил на него. Я долго пытался понять, что же это значит, перерыл кучу книг, но ни в одной не нашёл даже намёка на разгадку. Я предположил, что сам Гарри сможет пролить свет на эту тайну, и он это, в какой-то степени, сделал. Я уверен, что изменения в его внешности и этот феномен с книгой взаимосвязаны.

— Но что может так изменить внешность? — Минерва была в недоумении. — Такое ощущение, будто мальчика кто-то заморозил, что само по себе звучит абсурдно!

— На выходных я поговорю с ним и попробую узнать хоть что-нибудь, но мне кажется, это будет крайне сложно: мальчик показался мне слишком… холодным ко всему, что его окружает.

— Он отрёкся от своего имени, — прошептала МакГонагалл, с тревогой глядя на директора.

Дамблдор опустил взгляд в Книгу, словно принимая какое-то решение и, наконец, сказал:

— Я выяснил, что у Дурслей он жил не в лучших условиях и даже не подозревал, что он волшебник. Как и ничего не знал про своих родителей. Ему внушали, что они были… падшими людьми. Видимо, став частью другой семьи, он счёл самым лучшим отречься от них, чтобы не позорить себя.

Кажется, эти слова дались директору очень тяжело.

— Так он не знает? — поразился Флитвик. — Не знает, что он знаменит?

— В поезде, наверняка, ему стало это известно, но он, как я понял, предпочёл никому не говорить, что Гарри Поттер — это он.

— Да, и в довершение всего на церемонии во всеуслышание заявил, что он теперь Кайден Фрост, — впервые за весь разговор высказался Снейп. — Будет скандал. Альбус, вы же это прекрасно понимаете. Уже завтра пресса будет обмусоливать эту тему и кричать на всю Англию о том, что «Мальчик-который-выжил отрёкся от светлой памяти своих родителей».

Директор устало помассировал переносицу, что выдавало крайнюю степень усталости и напряжённости.

— Я знаю, Северус. И попытаюсь не придавать это огласке. В крайнем случае, скажем, что это было необходимо, чтобы спрятать мальчика в безопасное место.

— Ага, и как на это отреагируют те, у кого он жил, интересно? — язвительно спросил Снейп. — Что, если они дадут интервью и выдадут прессе, что мальчик пропал у вас из-под носа?

— Они не стали это делать ранее, почему сейчас? — возразила Минерва.

— Потому что именно сейчас Гарри пошёл в школу, и у общественности резко возрос интерес к его персоне, — опередив Северуса, уже открывшего рот, ответил директор.

— Так что же мы решили? — поинтересовался Флитвик, подводя итог разговора.

— Пока будем действовать осторожно и наблюдать. Нужно успокоить общественность и поговорить с мальчиком. Было бы неплохо узнать, у кого он жил эти четыре года. Филиус, я уверен, что ты присмотришь за ним.

— Разумеется!

— Северус, Минерва, вам остаётся только наблюдать. Может, вы сможете заметить что-то, что упустил я.

— Хорошо, Альбус, — Минерва встала с кресла. — Завтра у меня первый урок у третьего курса Слизерина и Гриффиндора, так что я пойду спать.

Директор кивнул декану Гриффиндора. Филиус также поднялся с места и, пожелав всем доброй ночи, ушёл. В кабинете остались лишь Дамблдор и Снейп.

Декан Слизерина отстранённо наблюдал за тем, как директор убирает в шкафчик Книгу Душ и подходит к фениксу, наблюдающему за всем своими умными тёмными глазами.

— Северус, полагаю, наш уговор в силе, — тихо сказал Дамблдор, поглаживая огненные перья птицы.

— Разумеется. Наверное, это даже хорошо, что он попал на Рейвенкло. Его характер, как я понял, даже отдалённо не подходит Гриффиндору, и с ним он вполне мог оказаться на Слизерине, что вылилось бы в дополнительные проблемы.

— Ты прав. Когда у тебя первое занятие по зельям с Рейвенкло?

— В четверг, как обычно, директор.

— Ах, да, действительно… — рассеянно молвил Альбус.

— Я, пожалуй, пойду, у меня, как и Минервы, завтра сложный день.

— Да-да, мальчик мой, иди.

Снейп бесшумно встал и покинул кабинет директора, понимая, что им всем сейчас нужно побыть одним.