Десять лет победы (джен)

Каждое утро, кроме выходных, Гермиона здоровалась с пожилым продавцом газет на углу почти как со старым другом. Он всегда интересовался, как дела у мадам, мадам всегда отвечала полуправду, рассказывала о завалах на работе и даже иногда хвасталась успехами маленькой дочери. Газетчик вырастил пятерых сыновей, практически как миссис Молли Уизли. Сама Гермиона, конечно, не была готова на такие подвиги, несмотря на все осторожные намёки свекрови, что пора бы задуматься и о втором, а, может, сразу и третьем ребёнке. Она непозволительно мало виделась даже с Роуз, и была бы вполне довольна, если бы дочь осталась единственным и самым любимым ребёнком в семье — может быть, потому что сама не привыкла делиться игрушками и книжками в детстве. Понравится ли Роуз, что всё внимание родителей, и без того не всеобъемлющее, на несколько лет будет почти полностью принадлежать другому человеку?

— Мадам? — приветственно улыбнулся газетчик, седовласый сухой старик, и протянул ей газету привычным жестом.

— Благодарю, — Гермиона отдала маггловскую монетку взамен. Газетчик улыбнулся — от сдачи в десять пенсов она отказалась решительным жестом.

— Надеюсь, ваша дочка здорова?

— Всё в порядке, спасибо, — улыбнулась Гермиона. Сегодня утром Роуз ещё сладко спала, пока они с Роном привычно выясняли отношения на кухне, надёжно завешенной звукоизолирующим заклинанием. Пообещав себе хотя бы сегодня вернуться пораньше и не такой уставшей, Гермиона отправилась на работу. Рон, надо думать, пошёл будить Роуз и вместе с ней аппарировал в магазинчик: в основном они проводили время там.

Махнув газетчику на прощание рукой, Гермиона уже собиралась нырнуть в малозаметный переулок, откуда можно было быстро добраться до Министерства, как кто-то ухватил её за руку. Женщина рядом с ней выглядела весьма бедно: потёртая одежда, выцветшая настолько, что невозможно было угадать первоначальный цвет, спутанные волосы и глубокие тени под глазами.

— Прошу вас, помогите мне.

Прикидывая, сколько ещё фунтов есть с собой, Гермиона потянулась к сумочке.

— Нет, — решительно сказала женщина. — Нет, миссис Уизли. Пойдёмте со мной.

Она ухватила Гермиону за руку и повела в противоположную от нужного переулка сторону. Она попыталась высвободиться из цепкой хватки незнакомки, но не вышло: та была чрезвычайно сильна для такой невзрачной леди.

— Я не займу у вас много времени, — пообещала она, натянуто улыбаясь. — Но вы единственная, кто может помочь.

— Откуда вы знаете моё имя? — уже сворачивая в переулок, спросила Гермиона. Женщина ухмыльнулась, но ничего не ответила. Впрочем, имя Гермионы Грейнджер действительно знали очень и очень многие, что не всегда нравилось ей самой.

Они шли недолго, но повернули несколько раз; удивительно, но прекрасно ориентируясь в этом районе, Гермиона никогда не бывала здесь. Видимо, не обошлось без маскирующих чар, наложенных не только от внимания магглов, но и от взглядов их более умелых соседей, что наводило на не самые приятные мысли. Куда они шли? Ответа не было, оставалось только покорно следовать за провожатой и надеяться, что в случае чего жалеть о своём решении не сопротивляться не придётся.

В тупике женщина достала палочку и постучала по определённым кирпичам, Гермиона даже не успела заметить, по каким именно, так быстро она это сделала. Открывшийся в стене проход вывел их на тёмную улочку магического Лондона, явно не самую популярную среди посетителей: повсюду валялся мусор, который никто не убирал, на бордюрах сидели плохо одетые дети, и любопытствующие взгляды провожали их до самого поворота. Гермионе очень хотелось вернуться обратно, но она не могла позволить себе выглядеть взволнованной, поэтому просто старалась не отставать от своей провожатой, на всякий случай прикидывая, как быстро она сможет достать палочку.

Наконец, они подошли к невысокому серому зданию из тех, что на первый взгляд не внушают особенного доверия. Женщина открыла дверь и пропустила Гермиону внутрь, в обшарпанного вида паб. Она и раньше бывала в пабах, в самых разных, в маггловских и не очень; до рождения Рози они с Роном иногда выбирались в подобные местечки, чтобы отдохнуть и выпить пива без посторонних глаз. Однако то, что предстало сейчас перед ней, не было похоже ни на что другое. Обшарпанные стены не придавали месту уюта, а взгляды немногочисленных посетителей, внимательно изучавшие вошедших, больше походили на взгляды голодных собак, готовых к прыжку. Гермиона рефлекторно потянулась к палочке в кармане на рукаве, но провожатая мягко тронула её за руку.

— Не стоит, миссис Уизли, — произнесла она доверительно. — Это здесь не понадобится.

Не то чтобы ей хотелось верить, но бросаться в бой она не решилась, поэтому оставила палочку там, где была, готовая схватиться, если вдруг понадобится, и защищаться до последнего. Они сели за стол у стены, и Гермиона почувствовала острое желание вымыть руки с мылом. Остальные посетители паба постепенно вернулись к своим делам, и она с удивлением отметила, насколько многие из них пили в восемь часов утра.

— Хотите пива? Или огневиски? — спросила женщина хрипло.

— Я спешу, так что, если позволите, сразу к делу, — сухо ответила Гермиона, разглядывая внутреннее убранство паба и на всякий случай прикидывая, как быстро и безболезненно выбраться к двери. Женщина вздохнула и прокашлялась.

— Мы много читали и слышали про вас, миссис Уизли. Да кто не слышал? Блестящая карьера в Министерстве, жаль, отдел сменили... А ваш проект по освобождению домовых эльфов? Особенно редакция от две тысячи второго года, последняя... Теперь эти маленькие несмышлёныши отлично живут и работают даже в лучших условиях, чем многие волшебники, да...

— Спасибо, — неуверенно отозвалась Гермиона. Неужели её позвали сюда только затем, чтобы обсуждать её прошлые успехи на карьерном поприще? Пока их встреча не очень походила на интервью для газеты. Однако женщина явно не закончила: она тяжело вздохнула, неловко поёрзала на стуле и доверительно наклонилась ближе к столу.

— У вас никогда не возникало желания вернуться в прошлую жизнь?

Гермиона посмотрела непонимающе. Это ещё что могло значить, в какую прошлую жизнь? Женщина снова тяжело вздохнула.

— Ну, работать над законопроектами, защищающими интересы притесняемых групп населения и всякое...

— Простите, но я не понимаю, — перебила её Гермиона. — Вы можете изъясняться точнее?

Женщина замолчала на несколько секунд, но потом продолжила уже более уверенно.

— Я представляю интересы коммуны оборотней. Вам не нужно нас бояться! — воскликнула она, видя, как лицо Гермионы вытянулось от удивления. — Нас незаконно притесняют в нашем собственном мире, да вы ведь и сами всё прекрасно знаете.

Гермиона нервно огляделась. Люди — вернее, все они были оборотнями, это теперь было ясно — смотрели на неё из-за своих столов. Кто-то откровенно и нахально, кто-то осторожно, исподтишка, кто-то и вовсе делал вид, что занят рассматриванием пустых стен или плеча собеседника, но все они так или иначе не сводили взгляда со столика, за которым сидела Гермиона Уизли, та, на кого они надеялись. Ей от этого, конечно, стало ещё больше не по себе.

— Простите, я не знаю, как вас зовут.

— Марта.

— Марта, — повторила Гермиона. — Надеюсь, вы понимаете, что я больше не работаю в Отделе регулирования магических популяций. Всё, что я могу сделать для вас, я уже делаю. Ежемесячно я жертвую деньги в фонд Ремуса Люпина.

— Но этого недостаточно! — лицо Марты исказила злоба, она сжала пальцами край стола, но через несколько мгновений взяла себя в руки и продолжила уже куда спокойнее:

— Миссис Уизли, этого недостаточно. Вы сами понимаете, что фонд практически пустует.

Гермионе хотелось уйти как можно скорее, но она пыталась не подавать виду, что нервничает. Оборотни, которых как будто прибавилось, следили за каждым её движением, уже совершенно не стесняясь. Она медленно выдохнула, положила руки на стол и прямо посмотрела в пылающее гневом лицо собеседницы. Нужно было успокоиться.

— В этом нет моей вины, Марта. Вы, наверное, знаете, что я начинала разрабатывать проект о восстановлении оборотней в правах, но он не был принят из-за печально известного нападения на Мунго.

— Но это были не мы! — закричала Марта и вскочила на ноги. Оборотни за соседними столами последовали её примеру, и Гермиона сама не заметила, как выхватила палочку. Она чувствовала, что на неё могут броситься в любую секунду и, в одно движение поднимаясь на ноги, сделала большой неуверенный шаг к стене, в угол. В голове мелькали формулы боевых заклинаний, которыми она не пользовалась с десяток лет, но всё ещё могла воспроизвести довольно точно; на её стороне была магия, но кто знает, у скольких из них есть палочки...

Марта активно замахала сородичам руками, её дыхание больше походило на хриплое звериное рычание; оборотни, повинуясь, вернулись на свои места, и Гермионе пришлось сделать то же самое, когда Марта указала ей на стул. Палочку она всё же положила рядом с собой, предупредительно касаясь её пальцами.

— Это были не мы. Это был этот ублюдок Грейбек со своей шайкой. Какая-то дюжина тварей среди сотен ни в чём не повинных людей. Мы точно такие же волшебники, как и вы, миссис Уизли! Вы понимаете?

Гермиона напряжённо кивнула. Она прекрасно знала, что ликантропия никак не сказывалась на магических способностях, ещё лучше знала, что и оборотень может оставаться человеком, если сам того пожелает. Она много думала о том, что произошло с Ремусом и как это повлияло на его характер, однако у Ремуса был Дамблдор, который позволил ему учиться, были верные друзья, которые помогли ему смириться с собственной болезнью, и именно это помогло ему не сломаться, остаться собой. Было ли хоть что-то из этого у любого оборотня в этом пабе? Гермиона очень сильно сомневалась. И в этом, конечно, заключалась трагедия их жуткого положения.

Марта, тем временем, продолжала свой рассказ.

— В полнолуния нас загоняют в «хосписы», или как вы их там зовёте? Изоляторы временного содержания оборотней? Мы не можем оставаться дома, потому что никаких льгот на аконитовое зелье для нас не существует, а без него мы опасны для общества. Ведь так хорошо, что в Министерстве придумали эти изоляторы, правда? — она бросила на Гермиону неприязненный взгляд. — Только вот вы когда-нибудь бывали в этих местах, миссис Уизли? Видели, как там содержатся оборотни?

На этот раз Гермиона качнула головой после небольшой паузы. Она никогда не была в изоляторах, которые появились после нападения на Мунго, их использовали как безопасное место, где оборотни могли переждать полнолуние, не создавая никому проблем. И ещё Гермионе было известно, что именно их создание немного успокоило взволнованную общественность после того, как стая Грейбека устроила в больнице резню и погрузила страну в траур по погибшим родным, друзьям и близким.

— То то же, — горько отозвалась Марта. — Если попал туда однажды, уже не выберешься прежним. Я была там, по собственной воле, и теперь каждое полнолуние для меня ещё хуже, чем прежде. Они мучают нас. Они ставят на нас эксперименты. Сбежать оттуда — а куда? В подполье или в могилу. Мы вынуждены заботиться друг о друге, потому что больше у нас никого нет, родные и близкие отвернулись от нас. Никто не хочет брать на работу оборотня, а без денег аконит не купить. А этот ваш фонд? Если кто-то туда и жертвует, то деньги уходят совсем на другие нужды. Мы получаем какие-то жалкие подачки, их с трудом хватает на еду.

Гермиона хотела возразить, но Марта жестом оборвала её, не прерывая собственного гневного монолога.

— Рецептура аконитового зелья строго засекречена, мы не имеем права варить его самостоятельно. Я пыталась, я искала того, кто сможет сделать это, но от подпольного аконита дело становится только хуже. Мы потеряли десятки людей... может, больше. Большинство из нас не хотели такой жизни, многих перекусал этот ублюдок Грейбек или его сородичи. Только единицы унаследовали болезнь от своих родителей, фанатиков, которые не хотели прерывать род. Вы понимаете, что мы не виноваты в том, что нам приходится с этим жить?

— Я понимаю, — тихо произнесла Гермиона. — Марта, я всё прекрасно понимаю, но ничего не могу сделать, чтобы помочь вам.

Марта нахмурилась, угрожающе стиснула зубы, и Гермиона на всякий случай сжала палочку в ладони.

— Вы можете возобновить работу над законом. Виновники нападения уже семь лет, как наказаны.

— Не все, к сожалению.

— Да какая к дракклам разница! — снова закричала Марта, и Гермиона почувствовала на своей спине голодные взгляды оборотней. Впрочем, на этот раз с места никто не поднялся. — Всё, что от вас требуется, миссис Уизли, это защищать невинных. Разве не за этим вы пришли работать в Министерство Магии?

Гермиона почувствовала, как липкая тошнота подкатывает к горлу. Марта цитировала одно из её ранних интервью, она прекрасно его помнила, точно давала его только вчера. Значит, они действительно следили за её карьерой и её жизнью... Что было достаточно волнующим, но по-крайней мере объяснимым фактом. Они молчали с минуту, прежде чем Гермиона снова решилась заговорить под требовательным взглядом собеседницы.

— Марта, всё, что вы рассказали мне о местах временного содержания, просто ужасно. Думаю, вам стоит обратиться по этому вопросу к хит-визардам, они обязательно примут вашу жалобу к рассмотрению.

Марта посмотрела на неё дико, а потом рассмеялась, громко, хрипло. От этого смеха Гермионе стало ещё больше не по себе, она покатала палочку между пальцами, прежде чем снова сжать её, готовясь подхватить при необходимости.

— Вы серьёзно?

— Абсолютно, — твёрдо кивнула Гермиона. Отсмеявшись, Марта утёрла выступившие на глазах слёзы.

— Мне-то казалось, что великая Гермиона Уизли только и делает, что борется за добро и справедливость своими силами. Видимо, в этот раз у неё есть дела поважнее.

Гермиона проглотила обиду и попытки оправдаться — не здесь и не сейчас. Ей хотелось побыстрее уйти, чтобы не чувствовать осуждения тех, кто уже понял, что она не сможет им помочь; тех, кто привык решать проблемы не переговорами, а нападениями. На душе было мерзко от мысли, что она ничего не могла сделать, но ещё больше — от липких, неприятных взглядов толпы оборотней.

— Простите, это больше не в моей юрисдикции. Я поговорю с начальником штаба хит-визардов о вашей проблеме, но это всё, что я могу для вас сделать. Я очень сожалею.

Она поднялась с места так стремительно, как только могла. Нужно было уходить, пока этот разговор не затянулся. Она действительно ничего не могла сделать для этих людей, всё, что было в её компетенции, осталось там, на прошлом рабочем месте, а сейчас у неё были совершенно другие дела на повестке дня, как бы ни было от этого грустно или обидно.

— Мне нужно идти, — произнесла она полным достоинства голосом и торопливо направилась к выходу из паба. Вопреки опасениям, никто не преследовал её, никто не кричал ей вслед, поэтому, выбравшись из переулка на оживлённую маггловскую улицу, Гермиона вздохнула с облегчением. Вокруг неё зашумел проснувшийся город, и она быстро слилась с галдящей толпой, только в ушах у неё по-прежнему отдавался хриплый хохот Марты и лай подхвативших его людей.