Хроники Эверона. Песнь Феникса (гет)

«Из женщины не трудно сделать дуру,

Когда она боится дать отпор!».

© Уильям Шекспир. Укрощение строптивой

Виллем, вальяжно развалившись на подушках, наблюдал за танцами служанок. Каждая из девушек двигалась с особым изяществом и грацией. Улыбки их были обворожительны. И все же та, что с краю, приглянулась ему больше других. Тело ее было самое стройное, гибкое и манящее. Глаза сверкали блеском. Она манила Виллема. И он уже твердо знал, что именно ее попросит задержаться, именно с ней он проведет остаток ночи. Хорошо все-таки вернуться домой.

— Все развлекаешься? — внезапно прозвучал женский голос за спиной.

— Хочешь присоединиться? — Виллем махнул рукой музыкантам и танцовщицам, чтобы те продолжали. А затем лениво сделал глоток из своего бокала. Он прекрасно знал, кто стоит позади него.

Селия, подойдя ближе, бесцеремонно опустилась на мягкие подушки рядом с ним. И, расправив подол платья, внимательно оглядела каждую из девушек.

— Хорошенькие. Но ты ведь уже выбрал? — он повернулась к нему и с вызовом посмотрела на молодого воина.

— И это будешь точно не ты, — фыркнул он, насмешливо посмотрев на нее.

— Это было бы неправильно, — Селия попыталась улыбнуться. — Ведь я твоя мама.

— Моя мать давно в могиле, а ты всего лишь очередная подстилка отца, — потянувшись, грубо заявил Виллем. — Наверное, только в постели Ронана и Риана ты не была. Ибо их мало интересуют женщины, им подавай сражения, подвиги.

— Меня ничуть не задевают твои оскорбления, — надменно произнесла Селия.

— Тогда зачем ты пришла?

— Ты уже видел мою сестру?

— Предположим, — Виллем выпрямился. Судя по всему, эта девчонка хочет ему что-то предложить. И это явно не что-то благородное, ведь благородство — не по части Виллема.

— Хочу, чтобы ты отнял ее у Анейрина.

— Ревнуешь? — ехидно усмехнулся он.

Селия не ответила, и после непродолжительного молчания произнесла:

— Честь и достоинство — ее главные атрибуты.

— Удивительно, почему вы сестры? — эту колкость со стороны Виллема Селия снова пропустила мимо ушей. — Значит, мне придется грубо отнять ее у Анейрина? Взять силой?

— Тебе ведь не впервой? — Селия вскинула брови.

— Что же, — хмыкнул Виллем, склонив голову набок. — А ведь она и вправду хорошенькая.

Селия так и не поняла: говорил ли он об Андерии или же об одной из этих славных танцовщиц.

* * *

Лорд Вейнворт с довольной улыбкой наблюдал за каждым сражением своего воспитанника. Он гордился проделанной работой, гордился тем, что принц Адмет хорошо усвоил каждый из его уроков. Интересно, если бы его учителем был Клеон Дейномен, как того изначально требовала Минерва, стал бы он таким сильным и выносливым воином? Дейномен был отличным рыцарем, но в то же время слишком мягким по натуре человеком. Вейнворт же учил королевского наследника твердости, чего наверняка не хватало Клеону. И все же, несмотря на романтичную мягкость, именно ему навсегда принадлежало сердце королевы. Сильной по натуре женщине нужен сильный мужчина. Зачем сильной женщине возиться со слабым мальчиком?

Леонат невольно повернул голову к королевской ложе. Минерва, сдвинув брови на переносице, внимательно следила за сыном. Каждое его новое движение заставляло ее руки то и дело вцепляться в подол платья так, что костяшки побелели от напряжения. Ну конечно, эти извечные материнские драмы. Для отцов сыновья вырастают, становятся мужчинами, дочери также превращаются в хорошеньких женщин, которых нужно непременно доверить самому достойному из всех поклонников — но для матери каждый из ее детей остается ребенком. До конца жизни есть некая незримая нить, соединяющая мать и дитя. Любая женщина будет оберегать своего ребенка, сколько бы тому ни было. Даже если ему исполнится сорок, для матери — ему все еще семь лет, ему нужно помочь, подсказать, уберечь.

Король, чуть наклонившись к жене, прошептал ей что-то на ухо, а затем так же быстро отвернулся. И хорошо. Потому что стоило ему отвести голову в сторону, как королева, демонстративно закатив глаза, всем своим видом выразила недовольство словами супруга. Что он такое сказал? Может, велел ей быть чуть более сдержанной в проявлении материнских чувств? Вот только за годы тесного общения с королевой Леонат понял: если она чем-то раздражена или серьезно озадачена, любая мелочь, которая идет не по ее строго продуманному плану или вызывает негативные эмоции, не позволяет ей сосредоточиться. Минерва Маркелл крайне эмоциональная женщина, она нередко идет на поводу у своих чувств. Хотя, надо признать, с возрастом она стала более выдержанной, иногда даже слишком холодной. Стала мудрее и терпеливее.

Если бы только Доминик знал, как сильно его жена опасается присутствия Ксандера Савье, он бы непременно выгнал его из дворца. По мнению Леоната, его надо было просто убрать. Перерезать горло, когда тот возвращался домой после вечерних посиделок в таверне в компании заядлых пьянчуг и женщин легкого поведения. Но король был благородным, гуманным. Он переживал, что если поступит так, это вызовет цепную реакцию, последствия которой будут непоправимы. Может, оно и так, вот только позволять этому выскочке спокойно разгуливать среди благородных господ — нельзя. И все же король допустил это.

А что могла сказать королева? Она всячески пыталась отговорить Доминика от принятия этого странного решения. Но все было напрасно. Король оставался непоколебим. А рассказать о своей тайне, которую много лет назад, имея на то серьезные основания, она доверила Леонату — Минерва не могла. С того момента, как на престол сел брат Софии Майнер, затем узурпатор Себастьян Неопалонис, а после его сын — нынешний правитель Эверона, законы в отношении магии не менялись. Она все также была под запретом. И за причастность к темным силам продолжали казнить. Узнай Доминик, что женщины, которыми он окружен каждодневно, связаны с магией, он бы пришел в ужас. Вряд ли бы он казнил каждую из них, учитывая, что две из них — матери его детей, а другая — его собственная дочь, но все же наказание они бы понесли примерное.

Минерва приказала Вейнворту внимательно наблюдать за Ксандером. И он наблюдал. Следил за каждым его шагом. Вслушивался в каждое слово, которое он произносил. Леонат знал, однажды королева распорядится, чтобы этот человек исчез. Раз — и его нет. И он это сделает. Уже однажды он молил госпожу не брать грех на душу, не совершать убийство ни в чем не повинных людей, когда та планировала сжечь поместье Маркеллов вместе со слугами. Но сейчас он даже не станет пытаться останавливать ее. Ксандер Савье — угроза для королевской семьи, в особенности для самой правительницы. И главная, первостепенная задача Леоната Вейнворта — защитить свою королеву любой ценой. Он уже не раз спасал ей жизнь. Это его долг, обязанность. И его сильнейшее желание — оберегать Минерву Маркелл.

С тех пор, как Фрея стала жить во дворце, жизнь ее превратилась в настоящую сказку. Поначалу она думала, что королева сделает ее фрейлиной принцессы Торы, но Минерва крайне удивила ее, когда выделила отдельные покои и дала двух девушек в услужение. Она не была принцессой, но жила, как и подобало девочке ее положения. Она ведь благородная дама. Пускай все и считали ее бастардом лорда Эвмента, мало кто знал, что в ней, помимо крови Маркеллов течет и кровь леди Асгерд, сестры Рагнара, великого правителя ортейцев. Фрея Маркелл — настоящая, истинная леди.

И все бы было хорошо, если бы не крайне напряженные отношения с отцом. Эвмент старался лишний раз не смотреть на нее. Во время вынужденных коротких бесед держался крайне холодно и отстранено. Иногда Фрее казалось, что он ее и вовсе ненавидит. И каждая частица его тела буквально кричала об этом, когда девочка оказывалась в непосредственной близости к младшему Маркеллу.

По просьбе матери Тора поговорила с дядей. Они, прогуливаясь по парку, обсуждали это на протяжении часа, пока не пошел дождь, вынудивший их вернуться во дворец. Но даже и после этого Эвмент был непреклонен. Он ни за что не хотел признавать Фрею своей дочерью, хотя всему двору уже давно было сообщено о том, что девочка его бастард. И, зная беспечное отношение Маркелла к своим связям, никто, как и предполагала Минерва, не удивился, даже Доминик не высказал ни тени сомнения. Единственное условие, которое поставил король: если Эвмент так и не признает отцовство, девочку придется удалить от двора. Тогда Минерве придется все-таки найти для нее семью, а также назначить содержание из ее личных средств.

Но Минерва не желала отпускать от себя племянницу. В ней жила магия. Она должна была воспитать Фрею наравне с Торой и Дамией, как это когда-то сделала Сесилия для нее. И нужно было как можно скорее уговорить Эвмента наконец признать Фрею своей дочерью. Но брат был непоколебим. А Бренн боялся, что эта ситуация снова вызовет глубокую трещину в их отношениях, которая едва срослась после той злополучной охоты в Дубб-Эйле.

Громкий гул отвлек Фрею от ее собственных мыслей. В очередной раз объявили о победе принца Адмета. Все зрители зааплодировали, но самой восторженной была юная Фрея. Она бесцеремонно вскочила с места и одобрительными криками поддерживала кузена, что вызвало крайнее недоумение на лицах многих, а Минерва смерила племянницу недовольным взглядом.

— Ты разве не знаешь, как себя вести? — шикнула на нее Дамия, грубо потянув за юбку и усадив на кресло.

— Еще и матушку разозлила, — хмыкнула Тора, искоса посмотрев на мать.

— Я всего лишь хотела поддержать кузена, — фыркнула Фрея, отбросив часть локонов с плеч назад.

— Достаточно просто улыбнуться и негромко похлопать в ладоши, — вздохнула Дамия. — Тебе никогда не стать достойной дамой, если не будешь следовать правилам.

— Гораздо интереснее нарушать правила.

— Если ты не хочешь, чтобы королева отдалила тебя от двора за неподобающее поведение, придется научиться следовать определенным правилам, — подтвердила Тора.

— Ну, девочки, — простонала Фрея, недовольно поджав губы. — Это же так скучно.

— Если хочешь попасть на сегодняшний бал, тебе придется прислушаться к нам, — мягко улыбнулась Тора, взяв кузину за руку.

— Но если продолжишь злить тетю, мало тебе не покажется, — усмехнулась Дамия. — Но мы тебе расскажем все, если вдруг тебя накажут и запрут в покоях, — Тора недовольно посмотрела на дочь Бренна.

— Я очень хочу на бал! — взвизгнула Фрея. Тора и Дамия грубо усадили кузину на место, когда та попыталась подскочить на месте от радости.

— Тогда перестань вести себя, как ребенок, и вспомни о своем происхождении, — распрямилась Дамия.

— Мы ведь и есть дети, — пожала плечами Фрея. — Ты даже младше меня, — она повернула голову к Дамии.

— Если ты являешься членом королевской семьи — ты имеешь право на детские выходки лишь до восьми лет. После же все перестанут снисходительно относиться к твоим шалостям. Мы королевской крови, на нас равняются, на нас смотрят, а кто-то ждет, когда мы оступимся, чтобы обязательно начать насмехаться, — вздохнув, произнесла Тора.

— Звучит крайне неоптимистично, — покачала головой Фрея.

— Зато крайне реалистично, — кивнула Дамия.

Когда Эвен и ее дядя собирались во дворец, девушка и не рассчитывала, что королева предложит им остаться на бал, но Гиппий, хитрый змей, как его частенько называли окружающие, явно надеялся на такое стечение обстоятельств, раз настоял на том, чтобы она взяла с собой самое прелестное из всех платьев, что у нее есть.

И действительно, в ярко-алом платье, сшитом по последней моде и украшенном золотыми нитями, девушка выглядела просто шикарно. И оно как нельзя удачно шло к ее карим глазам. Украшения с рубинами, которые Гиппий потребовал взять с собой, когда-то принадлежали ее покойной матери, которая, в свою очередь, получила их от своей матери. И дядя Финн не был в курсе, куда же пропали семейные украшения. Он бы ни за что и никогда не позволил их взять племяннице, которую презирал с того момента, как она появилась на свет. Хотя, чего уж мелочиться, он презирал ее еще в утробе матери.

Эвен, отбросив мрачные мысли, улыбнулась своему отражению. Ей понравилось то, что она увидела. Несомненно, понравится и многим молодым лордам в бальном зале. Некоторые из них явно начнут из кожи вон лезть, лишь бы расположить юную красавицу к своей персоне. Но понравится ли она самому принцу? А дядя Гиппий рассчитывает именно на это.

Когда Эвен вместе с дядей уже стояли среди гостей, собравшихся в зале в ожидании появления королевской семьи, девушка, будучи совершенно не увлеченной беседой Гиппия и какого-то пожилого лорда, несколько раз ловила на себе внимательные взгляды одного юноши, стоявшего с кубком вина напротив. В третий раз встретившись с его изучающим взглядом, Эвен улыбнулась уголками рта, справедливо рассудив, что данный джентльмен не был наделен ни одной привлекательной чертой. Этому воздыхателю навсегда придется остаться в числе ее поклонников.

Глашатай громко возвестил о появлении короля и королевы, а также их детей. Первыми в зал вошли Доминик и Минерва, а следом гордо шествовали принц и принцесса. Тора весьма любезно отвечала каждому, кто опускался перед ней в неглубоком реверансе, Адмет же, напротив, был хмур. Он смотрел перед собой, а люди вокруг него были ему безразличны. А вот Минерва, наоборот, старалась глазами отыскать леди Эвен Неферитес. И когда ее взгляд упал на столь очаровательное создание, которое привлекло ее внимание еще до начала турнира, рот королевы растянулся в улыбке. Девушка была невероятно красива в этом наряде. Действительно, яркая, как солнце. Надо сделать все возможное, чтобы несколько танцев Адмета принадлежали именно ей.

Когда король и королева заняли свои места, одним взмахом руки Доминик приказал музыкантам играть. Бал начался. Минерва же, подозвав к себе одну из фрейлин, шепотом попросила ту пригласить к ней Эвен Неферитес.

— Адмет, — мать жестом позвала сына к себе. — Сейчас ко мне подойдет девушка, — Минерва хитро улыбнулась. — Я хочу, чтобы ты потанцевал с этой очаровательной юной леди. И желательно не один танец, — этот намек сын уловил быстро.

— Вознамерились меня женить, матушка? — догадался Адмет, усмехнувшись.

— Она мне понравилась, но я не берусь отвечать за твое сердце, — пожала плечами Минерва. — Пообщайся, узнай ее получше. А для этого одного танца будет мало.

— Это приказ?

— Это совет.

Адмет хмыкнул и, расправив тунику, остался стоять подле матери в ожидании той, которую ему надо будет весь сегодняшний вечер развлекать. Небось, она самая напыщенная глупая дурочка из всех, кто только мог появиться при дворе. И явно ничего особенного из себя не представляет. Просто хлопает глазками и делает все так, как говорит ей отец.

— Что ты задумала, Минерва? — едва слышно произнес Доминик, чуть наклонившись к жене.

— Хочу, чтобы нашего сына наконец перестали привлекать дешевая выпивка и грязные кабаки.

— Женить? — удивился он.

— Дойти хотя бы до обручения, — она мило улыбнулась в ответ супругу. — В его возрасте ты уже был обручен с леди Талеей. У него появятся обязательства. Это даст ему хоть толику ответственности.

— Она красива?

— Одной красоты недостаточно, нужен острый ум.

— Одной умной королевы Эверону хватает.

— Доминик, — она ласково положила ладонь на его щеку. — Мы ведь с тобой не вечны. У тебя есть преемник. Достойная замена нужна и мне.

— Принципиально выбрала девушку с темными волосами? — усмехнувшись, спросил Доминик, посмотрев куда-то за спину жены.

— Не люблю блондинок, — фыркнула Минерва и изящно поднялась с места. — Приветствую вас, моя дорогая.

— Ваше Величество, — Эвен поклонилась королеве, а затем и королю, который, подперев подбородок ладонью, внимательно изучал юную леди перед собой.

А Минерва права: она недурна собой и глаза у нее совсем не пустые. Девушка явно обладает задатками острого и гибкого ума. Его жена редко ошибается в людях, она будто бы видит их насквозь. Не ошиблась и насчет этой юной особы. Если сердце Адмета будет расположено к ней, можно будет задуматься о возможном союзе, но, судя по глазам Минервы, она уже все решила. Неужели, потратив почти всю свою сознательную жизнь на любовь к Клеону Дейномену, с которым ей не суждено было быть вместе, она вынудит своего сына жениться на той, кого он не любит? Не должны родители, чей союз — брак по расчету, обрекать на ту же незавидную учесть и своих детей.

— Рад знакомству, леди Эвен, — сдержанно отозвался Адмет, кивнув девушке в знак приветствия.

— Хочу принести извинения за свою неуклюжесть перед турниром, Ваше Высочество, — вежливо произнесла Эвен.

— Надеюсь, танцуете вы куда лучше, чем ходите, — выпалил Адмет, ко всеобщему удивлению. Доминик сначала опешил, но затем невольно улыбнулся. Минерва же эмоций мужа не разделяла. Видя стыдливо покрасневшее лицо Эвен, мать рассердилась на сына. — Позвольте пригласить вас на танец, миледи, — Адмет протянул руку, и Эвен, с минуту поколебавшись, все же приняла ее.

— Где его манеры? — недовольно фыркнула Минерва, снова усаживаясь на трон.

— Мальчик хотел задеть не ее, а тебя, — покачал головой Доминик.

— Но унизил бедную девочку, — не унималась супруга.

— Потанцуем? — внезапно предложил король, Минерва, нахмурившись, удивленно посмотрела на него. — Уверен, ходишь и танцуешь ты одинаково изящно.

— Пожалуй, это лучший комплимент, — улыбнулась Минерва, приняв руку мужа.

Король и королева двинулись к остальным танцующим парам. Бал был в самом разгаре.

Эвен должна была признать, танцевал принц отменно. Его движения были плавными, полными достоинства. Ни одного лишнего движения, взмаха руки или шага. И попадал он ровно в такт. Кружиться с ним по залу было одно удовольствие. Только вот Адмет, кажется, не разделял ее чувств. Его голова практически все время была повернута в сторону, за все время он не обмолвился с Эвен ни единым словом.

— Я вам так противна, Ваша Высочество? — вдруг спросила Эвен.

Поворот. Адмет не колебался и секунды, четко выполнив нужное па.

— С чего вы делаете подобные выводы, леди Эвен? — усмехнувшись спросил он.

Снова поворот. Хлопок. И вот они уже лицом к друг другу. Двое молодых людей с вызовом смотрят друг на друга.

— Ваше поведение выдает вас, — хмыкнула Эвен, отвернувшись.

— Не люблю гордячек, возомнивших, что могут прыгнуть выше головы, — Адмет сильнее сжал ладонь Эвен.

— А я не люблю напыщенных юношей, думающих, что они лучше других.

— Значит, это был первый и последний наш с вами танец, — с наигранной грустью в голосе произнес Адмет.

Музыканты закончили играть.

— Какое облегчение, — Эвен улыбнулась и поклонилась принцу, как того требовали правила этикета.

И Адмет не успел ничего ответить. Он лишь увидел мелькание ее яркого рубинового платья в разноцветной толпе. Эвен быстро убежала, не оставив принцу ни единой возможности сказать какую-нибудь очередную колкость… А хотел ли он? Он и без того был крайне удивлен тем, что Эвен попыталась дать ему отпор, а не молча проглотила все его фырканья и недовольство. Может, он в ней ошибался?

Практически весь бал Тора простояла рядом со своими кузинами и кузеном. Им уже разрешалось посещать подобные мероприятия, но танцы еще не дозволялись. Рано. Особенно Дамии, хотя, как отметила Тора, некоторые молодые лорды заглядывались на самую младшую из Маркеллов.

Еще бы, в свои юные года она уже слыла красавицей. И, как бы они все ни были похожи, Дамия, по мнению принцессы, была гораздо красивее своей венценосной кузины. Волосы не такие тускло-черные, глаза яркие, горящие огнем, кожа не такая бледная. Она куда больше походила на Минерву, чем ее собственная дочь. И в магии Дамия была успешнее, чем Тора. У принцессы практически все получалось со второго, а то и с третьего раза. И восхищение юношей вызывала больше Дамия, чем Тора.

Завидовала ли Тора? Отчасти да. Видя, как мать хвалит Дамию, как она с ней ласкова и добра, принцесса испытывала приступы ревности. Но лишь на мгновение, а затем холодный рассудок и здравый смысл брали свое. Разве может мать не любить собственного ребенка?

— Это просто превыше всяких ожиданий, — взвизгнула Фрея, по-детски хлопнув в ладоши. — Ах, если бы и нам разрешалось танцевать.

— Ваше время еще придет, мои дорогие, — ласково произнесла Минерва, подойдя к ним. — Тора, отчего ты не танцуешь?

— Действительно, столько молодых людей приглашали… — выпалила Фрея, но Дамия, ущипнула ее за руку, заставив тем самым замолчать. Эта девчонка ужасно невоспитанна. И как только тетя Минерва терпит ее выходки?

— Они не достойны общества нашей Торы, — решила поддержать кузину Дамия. — Все мальчишки глупы и заносчивы, — она, хитро улыбаясь, посмотрела на Северуса, который, недовольно закатил глаза.

— Ну, полно тебе, Дамия, нельзя быть столь категоричной, — рассмеялась Минерва, потрепав по волосам племянника. — Не все мальчики такие, как ты описала.

— Но ты ведь росла с братьями, ты же знаешь, каково это, — не унималась Дамия.

— У меня трое братьев, а для двух из них я и вовсе старшая сестра. Это намного сложнее, чем твоя ситуация. Ты всего лишь делишь соседние спальни со старшим братом, — напомнила ей Минерва. — И прошу, перестань наконец обижать Северуса. Почему-то Адмету ты такого не говоришь, хотя он тоже мальчик и твой брат.

— Потому что Адмет может и подзатыльников надавать, — рассмеялся Северус, потешаясь над сестрой.

— Вы должны быть дружны, вы же Маркеллы, — Минерва похлопала Дамию по плечу, а затем посмотрела на дочь. — Все вы Маркеллы.

Даже если Тора причисляется к династии Неопалонисов по праву рождения, она также является и членом большой семьи Маркелл. Эту мысль мать внушала ей и брату практически с самого рождения. Они тоже Маркеллы. И это забывать не стоит.

— И хватит стоять тут с малышней, — снова улыбнулась королева, подойдя ближе к дочери. — Ты уже взрослая леди, развлекайся, милая, это и твой праздник тоже, — она положила ладонь на щеку Торы.

— Конечно, матушка, — кивнула принцесса.

Королева, бегло оглядев всех племянников, двинулась дальше в зал.

— Но почему она сказала — «трое братьев»? — нахмурившись, поинтересовалась Фрея. — Дядя Бренн — ваш отец, — девочка посмотрела на Северуса и Дамию. — Лорд Эвмент — мой, — немного замявшись, все же выговорила она. — А третий кто? — в недоумении Фрея посмотрела на Тору.

— Был еще дядя Дориан, но он трагически погиб при пожаре, — объяснила принцесса. — Давняя история.

— Да, все имение Маркеллов сгорело дотла, — подтвердил Северус. — От нашего наследия остался только дым и пепел.

— Как это прискорбно, — поджала губы Фрея. — А вы его помните?

— Я была маленькой, а Северус еще младше, — пожала плечами Тора. — Есть только портреты.

— И даже не вздумай спрашивать об этом у тети, — предостерегла ее Дамия. — Очень больная тема.

— Как скажешь, мисс, я выполняю все правила, — фыркнула Фрея, демонстративно отвернувшись.

Больше всего на свете она не любила, когда ее пытались поучать, вынуждали следовать каким-то нелепым правилам, сути которых она не понимала. А за сегодняшний день Дамия делала это не в первый раз. И подобное поведение со стороны кузины уже порядком надоело девочке.

— Кажется, здесь скоро развернется война, — шепнул Северус Торе.

— Ставлю на Дамию, — улыбнулась принцесса.

— А я наоборот, — хмыкнул он. — Уже давно кто-то должен опустить эту воображалу с небес на землю.

Уже поздно вечером, когда бал окончился, Минерва, уставшая за целый день, еле дошла до своих покоев. Хотелось поскорее принять горячую ванну с лепестками жасмина и отваром кое-каких трав, чтобы снять всю усталость и напряжение. Служанки должны были подготовить все к ее возвращению.

— Я так устала, — вздохнув, посетовала королева, войдя в покои.

— Мадам, все готово, — объявила служанка. — Ждали только вас.

— Хорошо, — кивнула Минерва. — Я только зайду в кабинет.

Едва королева переступила порог, как тотчас замерла в ужасе. На столе, по обыкновению, стояла клетка, в которой всегда сидел Элавер. Минерва хотела выпустить его полетать ненадолго. Но сейчас клетка была пуста.

— Амелия, — грозно позвала она служанку. — Где мой ворон? — напряженно спросила она. — Ты выпустила его без моего разрешения? — ее взгляд блеснул от ярости. Она медленно повернула голову к испуганной молодой девушке.

— Разве я могла, Ваше Величество? — с трудом выдавила из себя она.

— Кто был в моей комнате? — холодно произнесла Минерва. На полу комнаты лежало черное перо. И, судя по длине, выпало оно из крыла Элавера.

— Никого, мадам, клянусь вам, — служанка уже была готова броситься на колени.

— Тогда где Элавер?

Этот вопрос был обращен в пустоту. Сердце Минервы учащенно забилось, ее охватил страх. Ей показалось — или в комнате действительно холодно? Окно закрыто. Тогда где Элавер?