Хроники Эверона. Песнь Феникса (гет)

«Хотя на войну отправляются мужчины, страдают больше всего женщины — и порой им куда тяжелее, чем мужчинам».

© Филиппа Грегори. Белая королева

Шестнадцатилетний Альфред последний раз замахнулся своим мечом. И на этот раз ему удалось повалить своего противника в лице Роуэла Дейномена. Мужчина звонко рассмеялся.

— Отлично! — воскликнул он сквозь смех. — Ты хорошо запомнил все то, чему я тебя учил, — довольный собой, произнес Роуэл, когда его юный ученик помог ему подняться.

Эвника, супруга Роуэла, будучи на седьмом месяце беременности, в перевалочку двигалась в их сторону. Вокруг нее с шумом бегали трое мальчишек, размахивая своими деревянными мечами. Рядом с матерью, словно не обращая внимания на бегающих и орущих мальчишек, шла красивая двенадцатилетняя девочка. Единственная дочь Роуэла и Эвники.

Многие молодые люди Уэльстера с интересом поглядывали на эту юную особу. Ее молодое по-девичье округлившееся тело желанно манило. Его хотелось ласкать, осыпать поцелуями. Но девица Дейноменов была неприступна, а все от того, что сердце ее давно принадлежало лишь одному юноше. Тому, кто сейчас стоял рядом с ее отцом. Альфреду. Сыну правителя Киарана и его супруге Ювелике. Наследнику Гемптона.

— Этот юнец смелее и сильнее своих ровесников, — все еще улыбаясь, возвестил Роуэл, когда его большое семейство приблизилось к ним.

— Он ведь сын своего отца, — Эвника положила ладонь на щеку юнца.

Альфред подумал о Киаране, но Эвника имела ввиду его настоящего отца. Анейрина. Прошло шестнадцать лет и многие вещи забылись, но память Эвники не утратила образ славного воина, который когда-то спас ей жизнь. Не затерялась и Андерия. Каждый день Эвника вспоминала ее. Она смотрела на Альфреда и видела его родителей. У него были глаза и волосы, как у матери. А тело и сильный дух, как у отца.

Киаран и Ювелика не рассказали Альфреду правду о его рождении. Они запретили это делать и Эвнике, которая с младенчества была приставлена к нему в качестве няни. Для правителей Гемптона Альфред был их родным сыном и наследником. Они любили его, как любой бы родитель любил своего ребенка. Андерия не ошиблась, отдав его на воспитание им. Своей жертвой она обеспечила Альфреду достойное светлое будущее.

— Не надо, — Альфред вырвался из заботливых рук няни. И посмотрел на Киру, дочь Роуэла и Эвники. Она нравилась ему. И Альфред был уверен, что это чувство было взаимным.

Роуэл быстро проследил за взглядом ученика. И снова улыбнулся. В конечном итоге, Альфред мог бы стать достойным мужем для его Киры. Ведь у них есть тот минимум, который необходим для счастливого брака, — взаимная симпатия. Он не стал бы противиться, если бы однажды Альфред пришел к нему и попросил руки его дочери.

— Ну в самом деле, Эвника, — Роуэл пожал плечами. — Альфред уже взрослый мужчина, а ты с ним, как с ребенком, обращаешься. У тебя целая орава мальчишек, опекай их, — махнул он рукой в сторону сыновей.

Эвника и Роуэл начали о чем-то спорить между собой. Но по-доброму. Как делают это любящие супруги, прожившие в браке почти пятнадцать лет. Альфред и Кира, тихо посмеиваясь над их шуточной бранью, отошли в сторону. И не успел юноша что-то произнести, как завидел приближающегося к ним королевского стражника.

— Господин Альфред, — поклонился тот, прежде чем продолжить. — Ваша матушка зовет вас.

— Что-то случилось? — Альфред нахмурился.

— Дело в вашем отце.

Альфред побледнел. Супруги Дейномен застыли на месте. Кира, совершенно забыв о приличиях, тихонько взяла возлюбленного за руку. И тот сжал ее в ответ.

* * *

Дориан сидел в своем шатре и крутил в руках медальон, внутри которого был портрет матери. Сделав три оборота, он в четвертый раз открыл его и посмотрел на уже затертое с годами изображение Софии. Снова задумался. Потом, покачав головой, будто отгоняя свои же собственные мысли, Дориан Маркелл принялся вновь крутить серебряный медальон с портретом матери.

В последние дни он очень часто думал о Софии. А что бы сказала она? Уж Филип Маркелл бы точно осудил его. Разве не он с самого рождения внушал своим детям, что нет ничего ценнее семьи? Что они должны быть всегда вместе, идти рука об руку, поддерживать друг друга. Но то были бы слова Филипа. София бы не злилась. Напротив, она бы сказала, что ее старший сын лишь забирает то, что принадлежит ему по праву. Дориан должен был править, не Доминик.

Убедив самого себя в справедливости своих намерений, Дориан с силой сжал серебряный медальон в своем кулаке и покинул шатер. Его войско расположилось на одном из холмов, что высились над Златотканой Долиной. Его шпионы сообщали, что войска Доминика выдвинулись в путь еще вчера утром. Он намеривался встретить их здесь.

Какая ирония. Когда-то в Златотканой Долине был подписан первый мирный договор между королем эльфов Амиларисом IV и молодой правительницей Эверона — Адрией Астер. Здесь же спустя много лет было переподписано соглашение уже с Домиником. И каждый год в честь мира между двумя народами здесь устраивался небывалый праздник.

Широкая равнина у самых границ Эверона, расположенная между полноводной рекой Адр и двумя холмами, обещала стать со дня на день местом самой кровопролитной битвы. Трава будет обагрена кровью эльфов и людей. Всюду будет слышен лязг металла. Стоны и крики умирающих. Это будет война за справедливость. Это будет война за золотую корону Эверона.

Дориан повернул голову к холму напротив. Еще несколько минут он пустовал, но сейчас же оттуда виднелись золотые флаги с рычащем львом на них. Символ Доминика Неопалониса, гнусного узурпатора, укравшего у Дориана не только корону, но и целую жизнь. Дориан сжал рукоятку своего меча, висевшего на поясе. Битва за трон Эверона начнется сегодня.

У Минервы был свой план. Она ждала ответ на весточку, которую направила одному человеку еще в тот день, когда впервые встретилась с Дорианом в королевстве эльфов. Но прошла неделя с того момента, как письмо ее было доставлено. А ответа не было. Минерва продолжала ждать, ибо от этого будет зависеть судьба ее королевства, ее мужа, братьев и детей.

А пока Минерва томилась в ожидании, она решила разобраться с тем, что происходило в ее семье. Ведь ничто не способно так сильно ослабить государство, как внутренние раздоры. Особенно раздоры в королевской семье. Во времена, когда гибнут люди, когда разрушаются целые семьи, именно семья правителей обязана быть оплотом дружбы, любви, надежды, а еще благопристойности.

Минерва поверила словам Дамии. Как то и предполагала Сесилия. Потому что королева видела взгляд, с которым провожала Адмета, ее племянница. Видела злость и ненависть в глазах Эвен. Минерва твердо уверила себя, что настала пора взять ситуацию в свои руки.

Этим утром она пригласила Эвен к себе в комнаты под предлогом совместного завтрака. На деле же Минерва хотела расспросить невестку о том, что происходило между ней и сыном, между Адметом и Фреей.

— Ты ведь не сказала Адмету о беременности? — спросила Минерва, сделав пару глотков чая и посмотрев на Эвен, сидевшую напротив, чуть сощуренным взглядом.

— Как вы догадались? — удивилась Эвен, подняв голову.

— Моя милая, — на лице королевы появилась снисходительная улыбка. — Я сама родила двух детей, а также видела рождение своих племянников, — Эвен все еще непонимающе смотрела на нее. — Ты бледна, практически ничего не ешь. И твои слуги говорят, что тебя тошнит по утрам. Тебя осматривал придворный лекарь?

— Я не ходила к нему, — призналась Эвен, сделав еще пару глотков.

— Зря. Я попрошу, чтобы он посетил тебя. Надо удостовериться в правдивости наших догадок, — Минерва снова улыбнулась и протянула Эвен блюдце с заварными пирожными. — Я помню, когда моя фрейлина, леди Аристонике, носила Дамию, то просто не могла оторваться от них. Попробуй, вдруг они станут и твоей большой страстью. И у тебя родится такая же славная дочка, как Дамия.

— Я думаю, король и мой муж ожидают появление на свет мальчика.

— Мужчины всегда твердят о сыновьях, но дочерей они любят не меньше, — Минерва снова улыбнулась. — К тому же в нашей семье девочки могут быть не менее достойными наследниками, чем принцы.

Эвен ничего не ответила, продолжив завтракать. Минерва поджала губы и задумалась. Как бы аккуратно вывести невестку на откровенный разговор? Минерве не было равных в ведении дипломатических переговоров, но то были разговоры о политике, о землях. А этот разговор подразумевал темы, о которых матерям не приличествовало разговаривать с женами сыновей.

— Не буду ходить вокруг да около, — начала Минерва. — До меня дошли неприятные слухи о связи моего сына и Фреи, — Эвен побледнела. Неужели кто-то еще был прошлой ночью в том коридоре. Позор. Ей хотелось плакать. — Я не особо верю в их правдивость, однако ни одна сплетня не может быть беспочвенной. Ты замечала что-нибудь?

— Может вам стоит поговорить об этом с Адметом? Или Фреей? — тихо произнесла Эвен, вцепившись руками в подол своего платья. — Я ничего подобного не слышала.

— Врешь, — холодно заявила Минерва. Ее взгляд стал ледяным. Эвен стало не по себе. — Говори все, как есть. Видела их двоих вместе?

— Прошлой ночью, — едва слышно отозвалась Эвен. — Я шла к Адмету и увидела его посреди коридора с Фреей. Они вели себя не так, как позволено вести себя брату и сестре.

Минерва рассвирепела от ярости. Гадкая нахальная девица. Сесилия с самого первого дня твердила, что Фрея порочна. Все ее нутро пропитано мраком. Но Минерва не верила. Ведь она тоже часть семьи Маркелл. Не может же быть она столь плохой. Она отвергала соображения других и отметала прочь свои собственные сомнения. И вот пожалуйста, Минерва пригрела змею на своей груди.

Королева так стремительно выбежала из своих покоев, что Эвен не успела сообразить: было ли то ей на руку или нет?

Фрея Маркелл сидела перед зеркалом. Она с нескрываемым наслаждением любовалась своей довольной улыбкой. Ах, какое же это блаженство стать настоящей женщиной. И отдалась она не абы кому, а самому наследному принцу Эверона. И пускай ради этого пришлось прибегнуть к магии.

Фрея до сих пор ощущала силу его рук, ласкавших ее нежное податливое тело прошлой ночью. Она самозабвенно отдавалась ему и без стыда стонала под ним от блаженства, что дарили ей эти губы, руки и нечто кое-что еще... И пускай грех. Зато Фрея наконец получила то, о чем мечтала ночами уже давно.

Внезапно без стука и должного объявления в ее покои ворвалась королева Минерва в сопровождении двух стражей. От неожиданности девочка даже упала с кресла, на котором сидела. От страха затряслись руки. Выражение лица тети будто говорило о том, что она встретила перед собой самое мерзкое создание из всех возможных.

— Что-то произошло? — спросила Фрея, поднимаясь на ноги. Она недоверчиво посмотрела на стражников позади королевы.

— Расскажи ты, — сквозь зубы процедила Минерва после того, как приказала стражникам на какое-то время удалиться из комнаты. — Что ты делала прошлой ночью?

— Была в своих покоях, — медленно произнесла Фрея, уверенно вздернув подбородок.

— Одна? — Минерва, словно охотница надвигалась на нее.

— Все так, — кивнула Фрея, пятясь назад.

— Ложь, — приблизившись вплотную, Минерва влепила той звонкую пощечину. Фрея взвизгнула и схватилась за щеку.

— С чего бы мне врать, тетя? — всхлипнула она.

Минерва снова ударила Фрею. Теперь же по другой щеке.

— Вот и я думаю, зачем врать, — она уже не могла сдерживать себя от негодования, которое клокотало внутри нее. Минерва сделала пару шагов назад и сложила руки за спиной, принявшись разглядывать травы, которые были разложены на письменном столе племянницы. — Что готовишь на этот раз? Любовное зелье удалось на славу, верно? Теперь же кого хочешь одурманить, что хочешь заполучить?

Фрея молча стояла в стороне и с нескрываемой ненавистью смотрела на Минерву. Так значит Дамия поделилась с ней своими соображениями. Потому что как бы иначе тетя догадалась о произошедшем прошлой ночью? Ну и пусть. Фрея не чувствовала за собой вины. Она лишь последовала зову своих чувств.

— Разве любовь — преступление? — спросила Фрея.

— Дурочка, — цокнув языком и покачав головой произнесла Минерва. — Это не любовь. Это порочная одержимость. И я искореню ее из своей семьи, — Фрея непонимающе уставилась на нее. — Сесилия! — громко позвала она и через мгновение в комнате стояла она. Женщина, которая некогда обучала Минерву всем премудростям магии. А в руках у той был тонкий серебряный браслет.

Это было что-то вроде тех нитей, которые применяли гримы в отношении магов. Но в отличии от первых, которые лишали не только силы, но и жизни, этот был предназначен для вбирания в себя всей темной магии, что таилась в душе колдуна. Магия сама по себе темное искусство, природа всегда против нее. Но есть такие, кто противен даже самой силе магии.

— Нет, нет, — залепетала Фрея.

— Стража! — Минерва махнула рукой.

Всего каких-то несколько секунд. Пара движений. И на левой руке Фреи уже покоился заговоренный Сесилией браслет. Стражники смирно стояли подле нее.

— Спустите эту девицу в подвал, — приказала Минерва безразличным тоном. Сесилия довольно ухмыльнулась. — Она проведет там много дней и ночей.

Минерва не стала слушать то, что выкрикивала ей вслед Фрея. Она говорила что-то о прощении? Ни о каком прощении не могло быть и речи. Эта нахалка сделала Адмета игрушкой в своих руках, одурманила его разум. Она собиралась разрушить семью Минервы. Уж этого она не могла ей простить. Мерзкая, порочная тварь. Разве может быть она после этого истинной Маркелл?

Минерва как раз прогуливалась по саду, пытаясь придти в себя после утренней стычки с Фреей, вернуть былое спокойствие мыслям в голове и чувствам в душе, как вдруг к ней подбежал мальчишка. Это был слуга лорда Глэвума.

— Ваше Величество, — он спешно поклонился своей королеве да так, что чуть не упал. Минерва с улыбкой подхватила мальчика. Она встречала его пару раз в кабинете главного королевского советника. Славный малый. Но такой торопыга, просто жуть. Вот и сейчас пустился бегом передать ей послание от своего господина. — У нас гости, — запыхавшись, заявил он. — Лорд Глэвум просил вам передать.

— Что за гости? — удивилась она.

— Не знаю. Я таких высоких и грозных людей вижу впервые, — пожал плечами он.

Минерва улыбнулась и шумно выдохнула. Ее письмо сработало. Рагнар прибыл. И не один. А вместе со своими бесстрашными воинами. Она поспешила за мальчишкой-слугой и уже через две минуты выбежала на небольшую площадь у лестницы, что ввела к главным дверям замка Тартесс. Рагнар и его могучие воины как раз спрыгивали со своих коней.

— Рагнар! — громко выкрикнула она.

Высокий мужчина обернулся. Это был он. Рагнар. И он ничуть не изменился за эти годы. Высокий, крепко сложенный воин. Волосы его все также заплетенные в длинную косу на затылке не тронула седина. Лишь борода стала длиннее. А взгляд еще более мужественным. Перед ней уже был не тот юнец-авантюрист с горящим взглядом, прибывший в Эверон в поисках поддержки. Это был настоящий воин, истинный потомок великого Ортея.

— Минерва! — отозвался он, подходя ближе.

Не было дело до правил приветствия, до норм этикета, которые бы следовало соблюдать этим монаршим особам. Они встретились как старые друзья. И совершенно забыв обо всем, крепко обнялись. Минерва ждала его приезда вот уже неделю, а Рагнар поспешил собираться в путь, когда Элавер, ворон королевы Эверона, принес ему в лапах краткое послание от той.

Стоило Минерве и ее спутникам покинуть Элатриэль, как Персея тотчас охватил озноб. Капельки пота проступили на лбу. Стало трудно дышать. Он кое-как сполз со своего коня на землю. Его грудь быстро вздымалась от частоты дыхания. Персей Дертос утратил связь с реальностью.

— Эй, что это значит? — недовольно фыркнул Леонат Вейнворт, закатив глаза. Еще не хватало тащить больного конюха на себе. И зачем только Минерва взяла его с собой?

— Он видит будущее, — просто сказала Минерва, спрыгнув со своей лошади. — Помогите мне усадить его под то дерево, — она рукой указала на ствол большого древнего дуба. Братья и Вейнворт быстро подхватили конюха и опустили его под дуб.

Минерва опустилась на колени перед ним и начала что-то тихо шептать. Эти же слова когда-то давно произносила Сесилия Лигера, когда ее юного подопечного начинали одолевать видения. Они обязательно успокоят его разум и помогут быстрее вернуться в мир живых.

Персей резко распахнул глаза и схватил Минерву за руку. Вейнворт, стоявший совсем близко, даже дернулся от неожиданности.

— Что ты видел? — спросила Минерва.

— Широкая равнина. Два холма. Повсюду кровь. Повсюду, — тяжело дыша начал рассказывать Персей. — Я видел тебя, Минерва. Ты была не одна. Высокие и могучие великаны были рядом с тобой. Без них настанет тьма.

— Бред, — взмахнул руками Эвмент.

— Я уже видел одного из них при дворе давным-давно, — дыхание Персея все еще было сбивчивое.

— Ортейцы, — первым догадался Бренн.

Минерва повернула голову к брату. Видение Персея явно дало понять, что нужно было делать дальше. Она должна призвать на помощь Рагнара.

— Итак, кто наш враг? — спросил Рагнар.

— Король Амиларис, — со вздохом ответила Минерва.

— А я ведь говорил еще тогда, эльфам верить нельзя, — покачал головой он.

— Мы должны выступить на рассвете, — твердо заявила королева. — Медлить нельзя. Время не играет нам на руку.

— Вверяю свое войско вам, миледи, — Рагнар опустился на одно колено перед Минервой и склонил голову.

— Мне? Женщине? Не оберешься ли ты стыда? — усмехнулась она.

— Как можно? Я ведь буду под предводительством истинной девы-воительницы. Королевы Минервы Маркелл.