Хроники Эверона. Песнь Феникса (гет)

«Случайно узнав о событиях, которые способны изменить нашу жизнь, мы рискуем отказаться от того, что задумали, и навеки предать свою собственную судьбу. Случайные знания очень опасны, хотя иногда и помогают в борьбе».

© Джон Рональд Руэл Толкин. Властелин Колец

Когда Андерия сумела все-таки выбраться из леса, который когда-то был ей домом, в котором она всегда могла найти укрытие от злобных мальчишек, задирающих ее, от сестры, которая во всем и всегда превосходила ее, даже от собственных тяжелых мыслей, из леса, который теперь стал пристанищем для неких гриммов, которые не уважали магию, внесли этот враждебный дух в каждое здешнее дерево и травинку, она с горечью увидела, как несколько воинов, очень похожих на соплеменников Анейрина, схватили Эвнику и Анейрина.

— Стойте, — вскрикнула она, подбегая к ним, придерживая при этом свой живот.

— Ты таки смог обрюхатить ведьму, — расхохотался Виллем.

Он был облачен в длинную меховую накидку. На мысках его сапог затвердела грязь или глина. Руки его украшали золотые кольца с камнями, а на лице появились синие рисунки. Такие же она видела на отце Анейрина. Знак правителя?

— Оставь ее, Виллем, — Анейрин заговорил на своем родном языке. — И девчонку оставь. Тебе же нужен я.

— Не забыл язык предков? — наигранно удивился Виллем. — Опустить его на колени, — приказал он воином, которые держали Анейрина под руки. Молодой воин начал сопротивляться, пока один из соплеменников не ударил его по колену, от чего тот невольно выполнил приказ брата. Андерия взвизгнула. — Как ты еще можешь говорить на нашем языке, предатель?

— Это я предатель? — удивился Анейрин. — А как же ты, убивший отца и братьев?

— Таков седьмой закон Велласа, — Виллем развел руками.

— Мы давно ушли от законов Велласа, — напомнил Анейрин.

Веллас Грозный — потомок великого Ортея. Безжалостный и беспощадный правитель, создавший свой свод закон, который узаконивал убийство, насилие, смерть. Седьмой его закон гласил, что допускалось убийство вождя, если тот вел народ к разрушению, голоду и нищете.

Но разве их отец был таким? Разве не при нем расцвела торговля с иностранными купцами, разве не он стремился исследовать соседние земли в поисках богатства для своего народа? Сигвальд был достойным правителем. И непременно бы привел народ ортейцев к процветанию, если бы не вероломное предательство Виллема.

— Один друид сказал мне, что видит будущее, которое принес бы нам Сигвальд, — начал Виллем. — Оно не сулило ничего хорошего для нас.

— Значит, твой друид глупец, — выплюнул Анейрин.

— Но отчего-то я так не думаю, мой дорогой братец, — Виллем присел на корточки, чтобы посмотреть ему прямо в глаза. — Я же убью девчонку, ты меня знаешь, — он злобно оскалился. — И одну, и вторую.

— Я знаю, ты можешь, — взгляд Анейрина был твердым, уверенным. Он не боялся Виллема и его угроз, ибо знал, что смерть уже близко. Ни один воин его народа не боится смерти, он встречает ее, как равную себе. — Тебе нужен лишь я. Убив меня, узаконишь свое кровавое правление, — Виллем дернул правым плечом. — Что, если я отрекусь от власти? Отпустишь с миром?

— Прилюдно отречешься и навсегда забудешь о Долине Птичьих Стай?

— Отныне мой дом Теренгей, — Анейрин заговорил на языке, который был знаком и Андерии с Эвникой, и тем, кого он когда-то считал своими соплеменниками.

* * *

Доминик уже все решил. Несмотря на абсолютное несогласие со стороны Минервы, он твердо заверил себя самого, что надо выдать дочь за иноземного наследника престола. Чтобы Тора стала королевой другого народа, чтобы правила им и подарила благодатный дружественный союз народу Эверона. А потому этим утром он пригласил дочь в свой кабинет для разговора.

И ничего не подозревающая Тора послушно пришла. Но неприятные опасения закрались в ее голову, когда она увидела мать, стоящую напряженно у окна. Минерва то и дело крутила свое кольцо с изумрудом. Что могло так расстроить ее? Неужели стало известно о ее связи с Вистаном? Но тогда почему так спокоен и улыбчив отец?

— Моя красавица Тора, проходи, — жестом Доминик указал на кресло подле его стола. Его голос был спокоен, дружелюбен. Значит, дело точно не в Вистане.

— Зачем ты хотел меня видеть? Надеюсь, все хорошо? — недоверчиво поинтересовалась Тора, присаживаясь на край кресла и сжав в напряжении ткань своего платья.

— Конечно, моя дорогая, — заверил ее Доминик. — Просто мы с мамой обсуждали, какой ты у нас взрослой и красивой стала, — Тора невольно бросила взгляд на мать. Минерва грустно улыбнулась дочери. Определенно что-то не так. Но почему же лицо отца ни секунды не выражало этого? — Ты наше с мамой сокровище, дорогая, — Доминик присел в кресло напротив дочери. — Но мы считаем, что ты уже достаточно взрослая для вступления в брак.

Легкая непринужденная улыбка тотчас спала с лица Торы. Выражение полного недоумения застыло на нем. Ей вспомнился разговор, который состоялся между ней и Адметом в день его свадьбы. Брат уверял, что родители вскоре позаботятся и о ее браке. Так оно и случилось.

— И вы уже выбрали мне мужа? — тихо спросила Тора, не поднимая взгляда от собственных рук, которые покоились на коленях.

— Я думаю, что принц Орион, наследник трона Дриалы, идеальная кандидатура.

Тора, ошарашенно округлив глаза, подняла голову. Но ведь Дриала — соседнее королевство, причем оно находится даже не на острове поблизости от Эверона, а за морем. Несколько раз послы из Дриалы были в Эвероне, они мечтали заключить союз с этим королевством, ибо знали о том, какая сильная и многочисленная армия стоит за развевающимися золотыми флагами, на которых изображен коронованный лев. Дриале же угрожали с запада воинствующие народы, не имеющие своей цивилизации, которым до уровня развития соседствующих королевств было еще очень далеко. Но тем самым они и были опасны. Дриала нуждалась в сильном войске для защиты и обороны своих границ. Они рассчитывали на поддержку Эверона. И сделали Тору игрушкой в своих политических играх.

— Дриала так далеко, отец, и к тому же эти варвары, которые нападают на них… Что, если они уничтожат Дриалу, сотрут с лица земли? Они не пощадят меня.

— Не беспокойся, милая, союзу быть только в том случае, если западная угроза будет уничтожена навсегда. Я не отпущу тебя в пекло войны. Но союз можно заключить и сейчас. Принц Орион недурен собой, говорят, хорошо танцует, великолепно образован, как раз под стать тебе, моя милая.

Тора повернула голову к Минерве. Женщина смотрела на дочь с жалостью во взгляде. Она не смогла переубедить Доминика. Прошло две недели с того момента, как он впервые озвучил эту мысль. И с того дня их отношения накалялись из-за постоянных ссор по поводу брака их единственной дочери. Он не принял ни один довод со стороны Минервы относительно того, что дочь, если и должна так скоро выйти замуж, то это обязательно должен быть лорд Эверона. Доминик настаивал на политическом союзе, даже если не с Дриалой, то найдется иной наследник соседнего королевства, достойный руки Торы, как он считал.

— Ты думаешь, что он подходит мне, отец? — грустно отозвалась Тора.

— Решать только тебе, моя милая, принц Орион прибывает сегодня ко двору, будет большой праздник, у вас будет время пообщаться. Мы заключим союз только в том случае, если ты будешь согласна, — заверил ее Доминик.

— Позвольте вернуться в свои комнаты?

Тора посмотрела на короля. От ее взгляда его родительское сердце сжалось. Сколько же печали в этих ясных голубых глазах. Неужели Минерва права, и тонкая натура Торы не вынесет разлуки с родными? А может, это она настраивает ее против? Против идеи брака с достойным наследником соседствующего королевства, против самого Доминика в принципе?

— Конечно, — кивнул он.

Доминик и Минерва молчаливыми взглядами проводили дочь из комнаты. И оба невольно мысленно вернулись в прошлое, когда дети еще были малы, когда их брак только строился.

Минерва, с присущей всем женщинам сентиментальностью к деталям и незначительным событиям, вспомнила, как заплетала волосы дочери каждый вечер, как рядом непременно резвился вечно неугомонный Адмет, как позднее в покои приходил Доминик, продолжая раззадоривать пыл детей, за что заслуженно получал недовольный упрекающий взгляд жены. Она бы все отдала, чтобы вернуться в один из таких вечеров, когда они были просто семьей. Без титулов и обязательств. Просто мужчина и женщина. И их дети.

Доминик же вспомнил куда позднее время, когда наследникам было по четырнадцать лет. Как часто он прогуливался с детьми по саду или же выбирался на конные прогулки. Как они много разговаривали на совершенно разные темы. Доминик гордился тем, что у него выросли такие дети: сильный и уверенный принц и принцесса с мягким характером и пытливым умом. Как он любил проводить дискуссии с ними, наслаждаясь тем, какие обдуманные и глубокие ответы давали Адмет и Тора. Доминик ни разу не пожалел, что дал принцессе возможность учиться наравне с принцем, несмотря на вечное ворчание леди Каллисты о том, что умная женщина — источник всех бед.

— Теперь ты доволен? — вздохнула наконец Минерва. — На ней лица нет.

— Это ты ее настроила против брака с иностранцем, верно? — Доминик медленно повернул к ней голову и посмотрел на нее чуть прищуренным взглядом.

— Нет, я просто знаю о желаниях нашей дочери. Она явно не хочет покидать Эверон, — Минерва вернулась к окну. — Здесь дом.

— Минерва, послушай, — мягко произнес Доминик, подходя ближе. — Дети вырастают и настает пора им вылетать из гнезда. Это совершенно нормально, — он накрыл руками ее плечи. — И если ты видишь каким взрослым стал Адмет, так почему так сложно принять и то, что повзрослела Тора?

— Ты не прав, — тихо отозвалась Минерва, повернувшись к нему. — Они все еще мои дети. И даже если волосы Адмета поседеют от старости, а Тора обзаведется собственными внуками, они все равно будут моими детьми, я буду воспринимать их как все тех же пятилетних непоседливых наследников, которые вихрем проносились по замку, принося немало хлопот слугам, — Доминик улыбнулся, вспомнив, сколько неудобств доставляли слугам его малыши.

— И все же им уже не пять лет, Минерва, — заметил Доминик.

— Но мы все еще родители, Доминик, ничего не изменилось.

— Я тоже буду скучать по нашей принцессе, Минерва, но она выйдет замуж за Ориона или какого-нибудь другого принца. И это не обсуждается, — твердо заявил Доминик и, проведя ладонью по щеке жене, ласково поцеловал ее в лоб.

Минерва застала Тору в коридоре, стоящую у окна. Девушка задумчиво проводила своими тонкими изящными длинными пальцами по холодной поверхности стекла. Она была настолько погружена в собственные мысли, что даже не заметила появления матери.

— Дорогая? — позвала ее Минерва. Плечи Торы дернулись от неожиданности. — Можем ли мы поговорить?

— Конечно, — слабо кивнула она.

— Я тоже недовольна решением, которое принял отец, — призналась Минерва, подходя ближе. — Я не готова отпускать тебя из Эверона. Я чувствую, что ты должна быть рядом со мной.

— Но ведь отец уже все решил, и, судя по всему, переубедить его у тебя совсем не вышло.

— Может, этот принц Орион совсем не подойдет тебе, — Минерва многозначительно посмотрела на Тору.

— Тогда найдется другой.

— Убеди отца, что есть достойная кандидатура и здесь, в Эвероне, он примет любого, кто сделает его принцессу счастливой.

Сказав это, Минерва оставила дочь одну. Она знала, что Тора обязательно найдет способ, чтобы остаться в Эвероне. И ей не обязательно вмешиваться в дела дочери. Зачем давать Доминику лишний повод подозревать ее в неуважении?

Прибывшего принца Ориона и сопровождающую его свиту должен был встречать лорд Глэвум в сопровождении лорда Вейнворта, обеспечивающего охрану важного гостя, на случай, если враги Дриалы проберутся в Эверон и попытаются убить юного принца. Но по иронии судьбы лорд Глэвум не смог, отправив вместо себя Гейбриела Гимилкара.

Несколько месяцев назад этот юноша начал службу под началом главного королевского советника. Не всем молодым людям выпадает такой шанс в жизни. И, безусловно, этот шанс выпал именно Гейбриелу не без влияния его отца.

Гейбриел презирал Томаса Гимилкара, ненавидел всей душой. Но зачем открыто противостоять ему, если можно пользоваться титулом и влиянием, смиренно ожидая, когда тот отойдет к Богам? Так Гейбриел и поступал. А ненавидел он своего отца за то, что тот сделал с матерью. Каждая деталь того ужасного вечера отпечаталась в детской памяти, навсегда застыв, подобно восковой фигуре.

День сегодня выдался крайне ветреный. И на пристани это особенно ощущалось. Солнце было скрыто за серой дымкой. Ожидая появления принца Ориона, Гейбриел и Леонат успели сильно замерзнуть.

— Весьма скверная погода, верно? — услышали они позади себя надменный голос.

Обернувшись, Леонат и Гейбриел увидели перед собой юношу в окружении десятка высоких мужчин, облаченных в золотистые плащи. Волосы его были длиннее обычного, светлые, кожа бледная, как у какой-нибудь болезненной девицы. Руки маленькие с короткими толстыми пальцами. И одежда буквально так и кричала о принадлежности его к знатному богатому роду.

— Господа, позвольте представиться, принц Орион де Сомерсет, наследник трона Дриалы, — верные поданные Эверона поклонились принцу.

— Ваше Высочество, позвольте спросить, как вы здесь оказались, ведь корабль еще не причалил? — поинтересовался лорд Вейнворт.

— Вы плохо осведомлены, — хмыкнул Орион, натягивая на руки перчатки из светло-коричневой кожи. — Мой корабль уже давно стоит на причале. Вы опоздали. И мне пришлось развлекать себя, прогуливаясь по этому, с позволения сказать, городу, — юношу бросил презрительный взгляд на дорогу, которая вела к центру Нобилисса.

Гейбриел удивленно округлил глаза. Он буквально взбесился от слов этого напыщенного индюка, называвшего себя принцем. Безусловно, Орион был весьма недурен собой, слухи были правдивы, возможно, он даже хорошо образован и великолепно танцует, — но сколько же в нем заносчивости, высокомерия! Неприятный тип.

И он уж было собрался что-то ответить наследнику Дриалы, но лорд Вейнворт, догадавшись, что тот собирается делать, остановил горячего юношу от необдуманного поступка, положив ему руку на плечо.

— Ваше Высочество, приношу свои извинения, — кивнул Леонат, выходя вперед.

— Однако это небезопасно — разгуливать по городу, враги Дриалы не дремлют.

— Наши воины куда расторопнее ваших рыцарей, — бросил Орион, брезгливо посмотрев на одного из солдат лорда Вейнворта.

— Тогда почему твоему отцу нужна наша помощь, интересно? — буркнул себе под нос Гейбриел.

— Вы что-то сказали, молодой человек? — обратился к нему Орион.

— Не ту погоду вы выбрали, чтобы наслаждаться красотами Эверона, Ваше Высочество, — с натянутой улыбкой произнес Гейбриел.

— А они здесь найдутся? — хмыкнул Орион.

— Не сомневайтесь, — кивнул Гейбриел.

Чертыхаясь и бормоча себе под нос проклятья, Гейбриел шел по дворцовому коридору. Он показал Ориону королевский дворец, естественно, принц нашел к чему придраться и выразить свое недовольство, а затем, останавливая себя от острого желания треснуть ему чем-нибудь тяжелым, оставил гостя в шикарно обставленных покоях, которые королевская семья приготовила специально для него.

— Гейбриел, постойте, — услышал он голос принцессы позади себя.

— Выше Высочество, — повернулся он лицом к принцессе и почтительно склонил голову.

— Чем я могу служить вам?

— Вы же сопровождали сегодня принца Ориона, верно? — Тора подошла ближе.

— Скажите, какой он?

На ум Гейбриелу приходили разные слова, но все они не для ушей юной леди. Такую брань можно услышать лишь где-нибудь на рынке или в таверне.

— Я не могу сказать о Его Высочестве что-то хорошее, уж простите меня, принцесса, — честно ответил Гейбриел. — Он вам совершенно не подходит.

— Он уродлив? — улыбнулась Тора, беря Гейбриела под руку. Молодой человек был приятно удивлен. За тот год, что он жил при дворе, принцесса сама избегала любых прикосновений с его стороны. Ну а сейчас потянулась сама.

— Напротив, красив, как на портрете, который прислали из Дриалы, — тут Гейбриел не соврал. — Однако же портрет не может передать степень ума человека или же манеру его поведения. А жаль, тогда бы ваши родители не потратили столько золотых монет на содержание этого ленивого, заносчивого индюка.

Тора звонко рассмеялась.

— Лорд Гейбриел, а вдруг ваши размышления кто-то услышит? — она чуть наклонилась вперед. — Моему отцу придется отправить вас на плаху за оскорбление, которое вы нанесли королевскому наследнику.

— Что ж, я приму смерть с честью, — улыбнулся Гейбриел в ответ. — Ведь я спасу столь прелестное создание, как вы, от такого глупого сорняка. Вы достойны лучшего.

— Надеюсь, вы не намекаете на себя, лорд Гейбриел?

Тора посмотрела на него. В ее глазах горел огонек. Огонек, который когда-то и привлек внимание сына Томаса Гимилкара. Для него Тора была особенной. Недосягаемая и такая желанная.

— Ни в коем случае, Ваше Высочество. Вряд ли найдется тот, кто будет достоин вас.

— Вы ошибаетесь, лорд Гейбриел, такой юноша уже есть, — и с этими словами она кивнула ему и двинулась вперед по коридору, не оборачиваясь на оставшегося позади Гейриела Гимилкара.