Хроники Эверона. Песнь Феникса (гет)

«Тайна и ложь — это то, что мы принимаем, став взрослыми».

© Джоан Кэтлин Роулинг. Гарри Поттер и Дары Смерти

Селия задумчиво смотрела на свое отражение сквозь гладкую поверхность едва мутноватой от прибрежного ила воды. Подол ее платья весь вымок от волн, которые с шумом то прибывали, то отходили. Ночь была тихой.

— А ты постарела, — сказала она самой себе, все еще вглядываясь в отражение.

Для окружающих, наверное, даже для сестры, Селия все еще была невероятно красива. Длинные светлые волосы все так же ярко блестели на солнце, отливая золотом, большие серые глаза по-прежнему смотрели на всех с интересом, они улыбались — даже когда не улыбалась она, в них играл озорной огонек. Но что-то внутри, незримое для других, сломалось в ней. Селия это чувствовала. Это началось с того дня, как она похоронила в лесу свое мертворожденное дитя. Очевидно, ему следовало родиться, ему судьбой было предназначено жить, а Селия из своих эгоистичных побуждений лишила его этого.

Боги разгневались. Ну и пусть, Селия не верила в Богов. Иначе почему они покинули ее? Почему лишили своего благословения уже давным-давно? Но та сила, дарованная ей с рождения, то, что отличало ее и сестру от других, то, чему они с бабушкой так поклонялись — и оно отвернулось. Неужели проклятья бабушки, которыми та бросалась, когда Селия видела ее в последний раз, заставили мир магии полностью отринуть ее? Не было и дня, чтобы она не чувствовала, как частица силы ее оставляет, как ей все тяжелее выполнять даже простейшие заклинания.

Если только Сигвальд узнает, что она теряет свою силу, свою мощь, а постепенно и вовсе утратит знания, которые недоступны его волхвам, она будет для него всего лишь женщиной, бесправным созданием. От краха ее может спасти лишь рождение сына, но как родить ребенка, если одно дарованное свыше дитя она загубила? Это страшное преступление против природы. Вот поэтому ей и нужна сестра. Нужно как можно скорее провести необходимый ритуал, времени осталось не так много.

* * *

Прошло уже немало лет с того момента, как Леонат Вейнворт стал доверенным лицом королевы. За эти годы он вольно или невольно стал посвященным в некоторые страшные тайны как самой Минервы, так и ее семьи. Он выполнял все ее просьбы, которые касались шпионажа или же добычи необходимой информации. Он тешил себя мыслью, что королева доверяет ему, что этим он для нее и ценен.

Но задачу, которую она поставила перед ним сейчас, было просто невозможно исполнить — так он считал. Найти ворона? Это же всего лишь птица. Да, Элавер — питомец королевы, но ведь на рынке можно купить немало таких зверушек. И даже лучше, чем черный ворон с этим его пробирающим до мурашек взглядом.

Но стоило этой птице потеряться, как Минерва стала заметно сдавать. Как будто один час забирал у нее несколько лет жизни. Она слезно умоляла найти Элавера, но все было напрасно. Он будто канул в воду. А королева тем временем увядала. Дворец погрузился в траурное молчание…

— Тора, — окликнула принцессу Сесилия Лигера.

Наследники Эверона остановились. Отец велел им покинуть покои матери, хотел, чтобы они вернулись в свои комнаты, приступили к обычным занятиям. Они ничем не могли помочь королеве, лишь разрывали его сердце своими слезами. Доминику и так было непросто, учитывая, какой тяжелый недуг свалился на его супругу — и никто из лекарей даже не мог объяснить, в чем дело. Вернее, одна могла, но не смела заикаться о подобном.

— Адмет, иди, — всхлипнув, сказала сестра.

— Уверена? — нахмурившись, он посмотрел на Сесилию. — Если это как-то связано с мамой, я тоже хочу знать.

— Ваше Высочество, не сочтите за грубость, но сейчас мне нужна именно ваша сестра, — Сесилия постаралась быть максимально учтивой.

— Все в порядке, — Тора положила руку на плечо брата. — Правда, иди.

— Ты обязательно мне все расскажешь, — не просьба, а приказ. Сестра согласно кивнула в ответ.

— Ты должна найти Элавера, — заявила Сесилия, когда Адмет скрылся за поворотом.

— Этого не может сделать даже лорд Вейнворт, чем я-то помогу? — грустно усмехнулась Тора.

— У тебя есть то, чего недостает ему, — женщина поправила прядь, выпавшую из прически принцессы. — Твой дар.

— Но он не так силен. Да и у меня мало что получается так, как у Дамии.

— Но дочь Минервы не Дамия, а ты. Я верю, ты справишься.

— Почему не можешь ты? — спросила Тора, внимательно посмотрев на бывшую наставницу матери.

— Потому что я должна быть с Минервой, чтобы облегчить ее страдания. Ты не представляешь, как ей неимоверно тяжело. Душа еще не готова умирать, но вот тело…

— Но как я найду Элавера? Что мне делать? — с трудом сдерживая слезы, спросила принцесса.

— Отправляйся к руинам поместья Маркелл. Это место силы для твоей семьи. А дальше слушай лишь сердце. Даже если мысль, которая придет к тебе в голову будет абсолютно абсурдной, следуй ей. И ты найдешь Элавера, — Сесилия поджала губы. Она собственными руками направляла наследную принцессу в опасное путешествие. Но иного пути не было. — Возьми с собой того, кому доверяешь. И это должен быть тот, чье отсутствие не будет слишком заметно при дворе.

Адмет сразу отпадает. Лорд Вейнворт? Мама ему доверяет, но Тора не особенно хотела провести неизвестно сколько времени в компании вечно серьезного, немного пугающего этим, наставника своего брата. Тогда у нее остается только один вариант.

Уже поздно вечером, когда солнце давно опустилось за линию горизонта, покрыв землю сумраком ночи, жизнь во дворце как будто остановилась. Словно без Минервы она не могла продолжаться. Доминик ни на секунду не оставлял супругу, когда же леди Рея Касарос предложила ему вернуться в свои покои и хоть немного поспать, он, словно озверев, наорал на мать своего бастарда и выставил прочь из покоев Минервы. Хаббард Ллойд был подле королевы. И ее братья. Детей же король хотел от всего этого оградить.

А тем временем за окном уже давно главенствовала темнота. В небе с каждой минутой вспыхивало все больше далеких огней, которые люди называют звездами. Сверчки, ночные жители, начинали стрекотать. Они не замолкнут до самого рассвета, пока мир не проснется от сна…

— Во что ты втянула мою сестру? — не на шутку рассвирепел Адмет, подбежав к окну, у которого стояла Сесилия.

Создавалось впечатление, что она вовсе его не слышала. Женщина, сложив руки на груди, продолжала смотреть куда-то вдаль сквозь мутную поверхность стекла. Принц, выйдя из себя окончательно, схватил Сесилию за локоть и развернул к себе лицом.

— Куда уходит Тора?

— Спасать твою мать, — она попыталась выбраться из плена его крепких, сильных юношеских рук.

— Чем может помочь девочка? Если даже лучшие лекари не могут справиться с недугом матушки…

— Эта девочка может намного больше, чем все думают, — фыркнула Сесилия. — Когда твоя мать придет в себя, я непременно пожалуюсь ей на отсутствие у тебя элементарных манер. Где твое уважение?

— А она поправится? — на выдохе спросил Адмет.

— Я на это надеюсь, — тихо пробормотала Сесилия.

Пока они разговаривали, если это, конечно, можно назвать разговором, две тени, за которыми так внимательно наблюдала Сесилия, затерялись в сумраке ночи. Это были Тора и Вистан.

Вистан никак не мог взять в толк, как появление Торы на пепелище поместья Маркеллов могло спасти жизнь ее матери. А ведь слухи о тяжелом состоянии королевы дошли и до простых людей, живущих и работающих при дворце. Еще немного — и они просочатся за стены дворца, в Нобилисс. Королева Минерва умирала. Это могло создать среди народа ненужные волнения.

И все же, несмотря на ужас нынешней ситуации, они продолжали путь к сгоревшему поместью. Зачем? Вистан не понимал, но все равно послушно следовал за принцессой. Когда она появилась в кузнице, он, недолго думая, согласился на это путешествие. Тора просила его о помощи, и он не мог отказать ей. Но все-таки хотелось бы знать, зачем они это делают.

— Может, хоть немного приоткроешь завесу тайны? — нарушил тишину Вистан.

— Все очень сложно, — Тора отодвинула очередную ветку, которая мешала ей пройти.

— С правителями все всегда непросто, — хмыкнул Вистан. — Но ты мне так ничего и не объяснила. И хотя бы за то, что я молчал первое время, не кажется ли тебе, что стоит посвятить меня в свои тайны? — состроив недовольную гримасу, Вистан отцепил от себя ветки какого-то цепкого кустарника.

Тора резко остановилась. Остановился и Вистан. Спустя мгновение она повернулась к нему и, подойдя ближе и положив правую ладонь на его грудь, подняла на него свои большие голубые глаза. Казалось, в них можно утонуть. Как в бескрайнем море, воды которого с шумом плещутся у пристани. Сердце кузнеца замерло на мгновение.

— Это очень серьезно, — начала Тора. — Если я тебе расскажу, то ты должен поклясться, что ни за что и никогда не расскажешь об этом, даже под страхом смерти.

Вистан хотел уж было рассмеяться, но серьезность Торы заставила его прикусить язык. Он, нахмурившись, посмотрел на нее.

— Даю тебе честное слово, что унесу эту тайну в могилу.

Наверное, с минуту принцесса молча смотрела на него. Рука ее по-прежнему лежала на его груди. Вистан же не отводил от нее глаз в ожидании ответа.

— Если только мама узнает, что я тебе рассказала, она немедленно прикажет тебя казнить, ради себя же, сохрани эту тайну.

— О Боги всемилостивые, говори уже, — Вистан уже не мог сдерживаться.

— Это магия, — Тора закрыла глаза. — Моя мама обладает особой силой, как и ее мать до нее, как и все женщины нашей семьи. Частица этой силы есть и у нас с кузинами, но мы пока слишком юны. Черный ворон — это средоточие нашей магии, нашей души. Кто-то украл Элавера, маминого ворона, и я должна найти его, чтобы не дать ей умереть, — голос принцессы дрожал.

Она не смела поднять голову на кузнеца, боясь встретить недоверие или отвращение в его взгляде. Люди издревле боятся всего, что не могут объяснить. Они презирают тех, кто отличается от большинства. И Вистан вправе так же отнестись и к ней. Ведь закон суров, за связь с магией можно отправиться на костер. И даже если знаешь, что твой ближний связан с этим тайным необъяснимым миром, ты обязан сообщить властям, а иначе тебя казнят за пособничество магии.

— Как сгоревший дом поможет тебе в этих поисках? — наконец нарушил он звенящую, внушающую недюжинный страх тишину.

— Я и сама не знаю, — она повела плечами.

— Отлично, — кивнул он, вздохнув. — То есть мы направляемся к сгоревшему дому, не зная даже, зачем мы это делаем? Впечатляюще, Ваше Высочество, вы продолжаете меня удивлять, — Тора думала, что он рассердится, но глаза его по-прежнему светились мягким светом, а уголки рта слегка дернулись вверх. Он не был зол, он улыбался.

В его родной деревне, когда Вистан был маленьким, старшие ребята любили подшучивать над младшими детьми. Они рассказывали всякого рода страшилки, пугая их ведьмами. Они говорили, что у них ужасно длинные крючковатые носы, морщинистые лица с большими бородавками. Они воруют маленьких детей по ночам, если забыть закрыть окно. Они уносят их в глубокую чащу и там варят из них суп. Так и говорили ребята постарше.

Когда же Вистан достиг того же возраста, он и сам пугал детишек подобными рассказами. Этим все его познания о мире магии, о людях, связанных с ним, и ограничивались. Но Тора утверждает, что и сама является отчасти ведьмой, тогда… Чего стоят все эти страшилки, которыми с самого детства пугают малышей? Что королева, что ее дочь и племянницы — все очень привлекательные дамы, нет и намека на неприятные бородавки, злые глаза…

Наверное, когда его мать говорила, что мир не так прост, как кажется на первый взгляд, она была права. Добро не всегда выглядит как нечто светлое и прекрасное, а зло нередко бывает не столь чудовищным и пугающим. Мир не делится на черное и белое, его палитра намного ярче и сложнее.

— Я вижу его, — воскликнула Тора, улыбнувшись.

Они подошли к месту, где некогда на протяжении многих веков возвышался чудесный особняк, родовое гнездо династии Маркеллов. Здесь рождались и умирали представители многих поколений. В этом доме когда-то появилась на свет мать Минервы, она сама и ее братья, в нем она провела свои самые светлые годы, пока Себастьян Неопалонис не узурпировал власть, выдворив маленьких детей-наследников из королевства. Этот дом был важен для Минервы, но это была и частица истории Торы — ведь и она наполовину Маркелл.

Почему-то в данную минуту принцесса почувствовала сильнейшие угрызения совести. Она изучает историю, неплохо разбирается в геральдике, знает все о династии Неопалонисов и Маркеллов, но еще ни разу в жизни она не приходила сюда. Пускай от крепких стен остались лишь камни, здесь по-прежнему все принадлежит Маркеллам, здесь по-прежнему живет дух феникса, символа этой династии. Если бы только и старый дом мог восстановиться, восстать из праха осколков прошлого…

Тора услышала голос. Женский голос. Принцесса резко обернулась. Здесь никого не было, кроме нее и Вистана, который сейчас напряженно смотрел на нее. Но кто-то же пел колыбельную, которую когда-то им с Адметом пела мама. Она снова повернула голову к руинам особняка Маркеллов. Перед глазами стали мелькать картинки, образы, уловить которые Тора до конца не могла, ведь они как будто были скрыты за пеленой черной материи. А потом завеса вдруг упала, словно стена…

Бал. Много танцующих пар. Все женщины в пышных пестрых платьях. Двое детей, мальчиков, задорно смеясь, пробегают, нагло расталкивая дам, потому что их длинные юбки мешают им. Их веселью пришел конец, когда у них на пути возник грозный мужчина с длинной седой бородой. Строгий отец или грозный наставник?

Тора не успела понять, потому что картинка вновь сменилась. Теперь уже женщина с длинными каштановыми волосами, которые на ярком солнце отливали рыжиной, сидела под вековым деревом, держа в руках книгу. Что это за книга? Не видно названия. Внезапно ее лицо озарилось улыбкой, она вскочила — и только сейчас принцесса заметила, что дама глубоко в положении. Но несмотря на это, она побежала куда-то в сторону дома. Там, на мраморном крыльце стоял высокий красивый мужчина, он улыбался ей. Женщина что-то радостно кричала ему, но Тора уже не слышала, потому что картинка снова сменилась.

Калейдоскоп событий. Красивые молодые пары, маленькие дети, старцы. Все они когда-то жили здесь, оставили частицу своей души в этом доме. Все они — Маркеллы. Девушка не могла разглядеть до мельчайших деталей каждого из них, ведь картинки одна за одной резко сменялись, но в каждом из тех, кого она увидела в этой иллюзии, созданной то ли ее воображением, то ли магией, она чувствовала родное тепло, это ее предки, ее семья, она была связана длинными тонкими нитями с каждым, кого встретила здесь.

Тора увидела и свою бабушку Софию Майнер. Молодая жена, счастливая мама, статная и гордая принцесса. На портрете, который висит в кабинете королевы, София изображена более холодной, но то, что увидела сейчас перед собой Тора, было совершенно противоположно образу, который она создала у себя в голове. Принцесса видела, как бабушка со слезами на глазах смотрела в окно, провожая своих детей в неизвестность. Она знала, что ее жизни пришел конец. Но ее самая большая драгоценность — дети, их нужно спасти. Тора почти ощутила душевную боль, которую испытывала София, глядя, как еще молодой кучерявый лорд Глэвум забирал ее малышей.

А потом страх. Потому что за спиной стоял он. Себастьян Неопалонис. А ведь он ее дедушка, но принцесса не чувствовала любви ни к нему, ни к леди Каллисте. Наверное, потому, что всю ее сознательную жизнь мать отца относилась к ней и брату с ужасным презрением. Озлобленная старая женщина не любила никого, кроме себя. И вот сейчас, видя, с каким ехидным оскалом Себастьян смотрел на Софию, Тора не испытывала ничего, кроме отвращения. Злоба, ненависть — она ощущала этой каждой частицей своего тела. А потом слова проклятья. Они прозвучали как гром среди ясного неба.

И не успела принцесса прийти в себя после услышанного, как появилась другая картинка. Теперь уже ее мать, Минерва Маркелл, еще молодая, красивая, как и сейчас, стояла перед домом, восхищенно оглядывая его высокие мраморные колонны. С грустной улыбкой и тенью сожаления в глазах она переступила порог особняка, где когда-то родилась, где провела свои самые счастливые минуты детства.

Еще год назад Тора никак не могла понять свою маму. Как после всего, что ей и братьям пришлось вынести из-за династии Неопалонисов, она смогла стать частью этой семьи? Разве можно построить счастливый брак и вырастить двух детей с человеком, отец которого погубил твоих собственных родителей?

— Доминик справедливый король, прекрасный отец и добрый муж, — однажды заявила Минерва после того, как дочь задала ей эти непростые вопросы. — Я люблю его, по-своему, не так, как я хотела бы, чтобы твой муж любил тебя, милая, но люблю. И дорожу им безмерно, — а потом она добавила: — И ведь несмотря на все, я все равно стала королевой. Думаю, и такой вариант развития событий устроил моих родителей, особенно мою мать.

С того момента принцесса стала понимать суть династического брака, простого союза, альянса ради выгоды обеих сторон. Но даже такой брак может быть куда более успешен, чем союз двух любящих сердец, в котором чувства со временем начнут остывать. Ее родители пускай и не любили друг друга, но оставались верными друзьями, взаимной опорой и поддержкой…

Тора стала невольной свидетельницей того, как ее мать отдала приказ лорду Вейнворту сжечь дом. Но почему? Зачем уничтожать собственными руками то, что так безмерно дорого твоему сердцу? Принцесса в полной мере прочувствовала боль, которую испытала Минерва, когда огонь коснулся деревянных балок.

А рядом с мамой стоял не кто иной, как Дориан Маркелл. Тора не могла ошибиться. Но как же так? Ведь все знают, что старший брат королевы погиб при страшном пожаре, который полностью уничтожил особняк Маркеллов. Но это обман — ведь он, в силу своего недуга не понимая, что происходит, покорно стоял рядом с королевой, пока на их глазах рушился дом, о котором они сладко мечтали, живя в изгнании.

От увиденного сердцебиение участилось. Проклятье Софии, ложь Минервы. И снова этот приятный женский голос, поющий знакомую ей с детства колыбельную. И снова ее закружило в водовороте событий, быстрыми картинками сменяющими друг друга. Только на этот раз еще быстрее. У Торы начала кружиться голова…

Вистан внимательно следил за каждым движением принцессы. То она повернет голову в одну сторону, то в другую, словно кто-то ее зовет. Иногда ее губы едва заметно шевелились, словно она что-то шептала, но он не мог разобрать слов. В какой-то момент она и вовсе замерла на месте, и ее глаза наполнились слезами. Юноша стоял в стороне и не знал, что делать. Тора как будто пребывала в забытьи. И когда уже девушка начала хаотично кружиться на месте, испуганно смотря то в одну сторону, то в другую, а ее грудь быстро вздымалась, Вистан справедливо рассудил, что пора выводить ее из этого странного состояния.

Он не знал, как — кузнец впервые наблюдал подобную картину. Что тут можно сделать? Для начала он решил просто слегка встряхнуть принцессу за плечи. Подойдя ближе, он попытался остановить крутящуюся, словно веретено, Тору.

— Приди в себя, Тора, — он не сильно, но достаточно крепко стиснул ее плечи.

Послушно стоя в его руках, Тора продолжала испуганно озираться по сторонам, словно не видя ничего перед собой. Как вытащить ее из кошмарного мира иллюзий? Вистан не нашел иного способа, как просто поцеловать Тору. Он, медленно наклонив голову, нежно прикоснулся к ее губам, боясь сделать лишнее резкое движение.

Принцесса испуганно посмотрела на него, изумленно округлив глаза. Вистан отстранился.

— Я знаю, где Элавер, — на выдохе произнесла Тора.