Чистокровный спектр (джен)

Нарцисса была права — Эдриан действительно умел вести себя правильно с разными людьми. Он был одинаково обходителен и с надменной Стефани Яксли, и доброжелательно улыбающейся Элорой Уоррингтон, и с цедящим слова сквозь зубы Итаном Паркином, и даже с откровенно сжигающей его взглядом Амелией Боунс. Он умудрялся находить правильные слова для каждого. Яксли он говорил о красоте маленькой Алины. Уоррингтонам нахваливал умственные способности Кассиуса, с которым успел перекинуться парой фраз при знакомстве. Паркину принёс соболезнования насчёт жены и посулил малышке Скай яркую карьеру — потому что заметил, как та ловко ловит игрушечный снитч. Ну а Боунс взял под руку и прямым текстом сказал, что неправильный выбор родителей не должен определять будущее ребёнка, и хотя он имел в виду неверный выбор, совершённый Боунсами, вставшими на сторону грязнокровок и ввязавшихся в бой против Пожирателей, Амелия поняла всё так, как ей было удобно.

— Аластор отзывался о вас, лорд Нотт, как о человеке исключительной порядочности. Я не понимаю, как вы можете общаться с этой мразью.

Хотелось закричать или отхлестать эту глупую курицу по щекам, но Эдриан лишь прикрыл веки, гася злой блеск глаз. Крик ничего бы не исправил, да и Амелия не была глупой — уставшей, отчаявшейся, скорбящей, злящейся на весь мир, но уж точно не глупой.

— Леди Боунс, — доверительно склонился к ней Нотт и обвёл собравшихся широким жестом, — все эти маги — законопослушные члены нашего общества, что бы вы или я о них ни думали. Если вы действительно близки с Аластором, поговорите с ним о Пожирателях. О том, что те могли сделать с магами, а потом сравните с тем, что они действительно сделали. Я понимаю вашу скорбь, поверьте, но ваша племянница не скорбит, посмотрите на неё — девочка счастлива. Она не знает родителей, как мой сын не знает мать. И я не говорю о ней, хотя видит Салазар, я любил жену всем сердцем, и её потеря стала слишком жестоким ударом. Мой Теодор никогда не почувствует объятий матери, так зачем говорить о том, чего он никогда не узнает? Вы знакомы с миссис Флинт? Мэддисон — самая замечательная женщина, какую я знаю. Даже в тяжёлые времена её двери всегда были открыты для друзей, и когда мы с сыном нуждались в тепле, которое может дать лишь мать, она не прогнала нас, опасаясь, что я могу оказаться Пожирателем смерти. Вы можете ненавидеть врагов — это ваше право, его никто не смеет отнимать, но не учите эту малышку ненависти. Посмотрите на Драко Малфоя — чистый херувимчик, согласитесь, разве он заслуживает ненависть? Разве желаете вы, чтобы ваша племянница и этот мальчик стали врагами?

— Я понимаю, что вы правы, — глухо произнесла Боунс, и в её голосе слышались скрытые слёзы, — но не могу простить.

— Об этом не идёт и речи… могу я звать вас Амелией?.. Спасибо. Прошёл всего год, этого недостаточно даже для смирения, какое уж тут прощение. Но наши дети сейчас в том возрасте, когда одного неосторожного слова будет достаточно, чтобы сломать их судьбы. Их сердца чисты и невинны, они готовы принять мир таким, каков тот есть, нельзя допустить, чтобы взрослая грязь запятнала их и навязала вражду. Не говоря уже о том, что ваша ненависть может стать причиной вашей гибели: вы открыто позиционируете себя врагом, а правильный враг — это мёртвый враг. Вы не можете этого не понимать, если действительно считаете Пожирателей смерти исчадиями зла. Вы же не хотите, чтобы от вас пожелали избавиться? Что тогда будет с этой девочкой?

— Вы правы… — глухо произнесла та, невидяще смотря на людей в зале.

— И ещё один момент, Амелия, — вкрадчиво сказал Эдриан. — Вы забыли, что можете ошибаться. Не все, кого вы считаете Пожирателями смерти, на самом деле ими были. А те, кто правда имеет метку, — не все они убийцы. Не обобщайте, прошу вас. Вы ведь и сами чистокровная ведьма, так почему же вы считаете всех, кто чтит свои корни и не радуется наплыву пришлых, воплощением зла?

— Малфои пригласили очень разных людей… — после паузы сказала Боунс, не глядя на Нотта. — И не без вашего участия все они до сих пор не передрались. Это удивительно. Я не знаю, почему согласилась прийти. Не хотела. Разорвала приглашение и испепелила его прямо на столе, испортив кашу и напугав Сьюзен, но пришла.

— И правильно сделали. Посмотрите, как рада ваша племянница. — Эдриан не был уверен, чьи дети окружают маленькую мисс Боунс, но упускать шанс не хотел. — Пожирательские ублюдки, так этих малышей зовут члены дамблдоровского ордена?

— Что? — Амелия, казалось, не поверила, но через секунду её глаза гневно вспыхнули. — Возмутительно! Это же просто дети!

— Мы хотим, чтобы дети имели возможность вот так просто играть друг с другом. Без родительского надзора, не чувствуя неодобрения, не видя злых гримас. Без оглядки, понимаете?

— Это очень хорошая идея, Эдриан, — легко перешла она на неформальный тон, — однако дом Малфоев… С другой стороны… Пожалуй, Малфой-мэнор чуть ли не единственное место, где столь разные дети вправду могут собираться, но хозяева не внушают доверия почти никому из присутствующих.

— А почему? — чуть провокационно улыбнулся он. — Вам не нравится Люциус, я понимаю, он действительно многим не нравится, но вы можете назвать конкретные причины неприязни? Он не сделал лично вам ничего плохого, не так ли? Его поведение? Амелия, положите руку на сердце и скажите, что сами ведёте себя располагающе с людьми, от которых ждёте Круцио в спину. Люциус лишь отражает чужое отношение. Поверьте, он прекрасный друг и просто замечательный отец, но это видят лишь свои. На людях, как и любой из нас, лорд Малфой носит маску. Вам не нравится его маска? Что ж, она и мне не очень нравится. Но вы ведь не дали ему шанса показаться себя настоящего? Да ещё и всеми способами выражаете, как он вам неприятен. Какого же отношения вы ждёте?

— Вы миротворец, Эдриан, — грустно улыбнулась она, коснувшись его локтя. — Не знай я вас, лорд Нотт…

— А вы меня не знаете, — теперь уже широко улыбнулся тот. — Вы видите то, что готовы видеть. Что я показываю. Судите обо мне по чужим словам. Поймите же, Амелия, никто из присутствующих не показывает искренние эмоции. Все настороженно присматриваются, ждут то ли бойни, то ли скандала. Притворяются вежливыми и косятся на тех, кого считают врагами. А те, даже не испытывая негативных чувств, начинают коситься в ответ… Это замкнутый круг, который я хочу разорвать. Помогите мне, прошу. Тёмного Лорда больше нет, никто не хочет повторения войны, даже его бывшие сторонники, далеко не все из которых по доброй воле служили ему. Каждый желает своим детям добра, но почему-то никто не хочет задуматься о том, что добро может быть не единоличным и частным, а общим. Малфой будет счастлив, если вы скажете, что желаете познакомить ближе ваших детей. Как бы он ни относился к вам, как бы вы ни относились к нему, за этот шаг навстречу он обеспечит вашей Сьюзен абсолютную защиту. И будет сдувать с неё пылинки. Вы позиционируете себя врагом, но разве он хоть раз дал вам почувствовать, что это взаимно?

Боунс задумчиво кусала нижнюю губу и смотрела словно сквозь Нотта. Он смог достучаться до неё, пробить возведённые баррикады гнева, задеть за живое и вложить в её голову нужные мысли. Эдриан не лгал, не притворялся, он был искренен в своих словах, и потому они оказались действенными.

Мешать её размышлениям он не хотел и потому молчал, оглядывая медленно дрейфующих волшебников, перемещающихся от одной двери в бальный зал к другой, не в силах отвести взгляды от детей больше чем на минуту. Нарциссина идея разграничить приглашённых по возрасту оказалась гениальной. Находись все в одном месте, маги бы не отпустили детей ни на шаг от себя; крепко держали бы маленькие ладошки и дрожали, боясь нападения. Сейчас же за детей не нужно было сильно переживать. Консерваторы и либералы, слизеринцы и гриффиндорцы, чистокровные и полукровки, Пожиратели смерти и магглолюбцы — дети самых разных волшебников перемешались в бальном зале, и ни одного из них нельзя было достать так, чтобы не подвергнуть опасности других.

— Вы представите меня Малфоям? — спросила Боунс без всякого выражения. — Боюсь, до сегодняшнего дня лично мы не были знакомы.

— Сочту за честь, — сдержанно улыбнулся Эдриан, желая громко засмеяться и закружить Амелию от переполнявших его чувств. На столь быстрый успех он не смел и надеяться. Мерлин! Да он вообще рассчитывал максимум на отсутствие открытой враждебности!

Оставив изумлённого Люциуса подбирать слова для диалога с новой знакомой, Эдриан сменил объект воздействия… За следующие часы ему пришлось десяток раз на разные лады повторять одно и то же, и он не мог не удивляться тому, что люди готовы не только внимательно его слушать, но и прислушиваться к тому, что он говорит.

Со своими было, конечно, проще, хотя бы не приходилось играть роль ни в чём не замешанного святого, но даже с этими людьми, разделяя общие интересы и защищая общие же ценности, приходилось рунеспуром на сковороде вертеться в попытках убедить, что, Боунс, отсутствующие Грюм и Лонгботтом и другие «враги» не мечтают об убийстве их детей. Магический мир был мал, и среди собравшихся большинство состояло в кровной связи; пусть родство было дальним, Эдриан, отлично разбирающийся в хитросплетениях чистокровных родословных, умудрялся находить правильные слова для десятилетия назад разорвавших контакты магов. И к тому моменту, когда Нарцисса объявила о ланче, и в бальном зале возникли столы с фруктами, пирожными, тарелки с молочными кашами для самых младших и другие блюда, и успевшие проголодаться дети поспешили занять места, Нотту удалось свести четыре пары семей.

— Дамы и господа, — взял слово Малфой, постучав палочкой по бокалу, чтобы привлечь к себе внимание, — если кто-то желает присоединиться к детям, щиты с зала будут сняты. Прошу всех помнить, что дети — наше главное достояние, и вести себя соответствующе.

Находящиеся в разных частях зала Люциус, Нарцисса, Мэддисон и Эдриан незаметными движениями разъединили двусоставные артефакты, придуманные Бартом специально для этого случая, отменяя чары, что не пускали взрослых к детям.

— Если вы мирно настроены, вы можете войти, — приглашающе взмахнул рукой Люциус. — Задумавшего же недоброе не пустят чары.

И он с улыбкой перешагнул порог бальной залы, с абсолютно прямой спиной зашагав к сыну, сидящему за одним столом с Теодором Ноттом, Сьюзен Боунс и другими детьми самого младшего возраста.

Эдриан подошёл к дверям, дождался, когда сначала Эди, а потом и Давина посмотрят на него, и одобрительно кивнул обоим, но заходить не стал. Как ни странно, многие ограничились тем же.

— Лорд Нотт, — Тайсон Уоррингтон подошёл к нему, пока его супруга отправилась к сыну в бальный зал. Нотт кивнул с доброжелательной улыбкой, и тот перешёл на менее формальный тон. — Эдриан, я невольно подслушал многое из того, что ты говорил леди Боунс…

— Будь это тайной, я бы не вёл этот разговор посреди толпы гостей, — спокойно пожал плечами Нотт.

— Да, я так и решил… Дело вот в чём. Меня тронули твои слова. Я согласен со многим сказанным и хотел бы, чтобы наши дети познакомились до Хогвартса.

— Я только за, — с искренним расположением кивнул он.

— Прекрасно. Могу я пригласить тебя с сыном или рассчитывать на твоё приглашение?..

— Пожалуй, я присоединюсь к вопросу мистера Уоррингтона, — раздался голос Амелии, и секунду спустя она встала рядом. — Вы не возражаете? — вежливо посмотрела она на Тайсона, и тот качнул головой:

— Буду лишь рад.

Эдриан был готов к этому; знал, что вопрос поднимется в ближайшее время, и мысленно продумал несколько вариантов ответа. Конечно, дай ему волю, он бы предпочёл отсрочить на максимально возможный срок официальное представление своих детей, но упускать столь благоприятный шанс было бы ошибкой. И потому уклончиво и без имён, но он заговорил о Давине и Эди.

— Есть один момент, Тайсон, Амелия, который вам нужно узнать до того, как повторить приглашение. Дело в том, что Теодор — не единственный ребёнок, которого я воспитываю. Война унесла немало жизней достойных магов. Друзей или врагов — это неважно. Дети не должны отвечать за родителей, не так ли?

Оба настороженно смотрели на него и хотя и начали догадываться, что услышат, пока не полностью понимали, к чему он ведёт.

— Приглашая Теодора, вы приглашаете и их. Я не делаю различий между родным сыном и этими детьми, для меня они — моя семья. Если это проблема для вас, я буду вынужден отклонить столь любезные, а главное, по-настоящему желанные приглашения.

— О каких детях вы говорите? — спросила нахмурившаяся Амелия, то и дело переводя взгляд на мирно кушающих детей, словно надеялась узнать среди впервые увиденных разновозрастных малышей воспитанников Нотта.

— А это важно? — с насмешкой хмыкнул Эдриан. — Чей ребёнок для вас персона нон-грата? От какого малыша вы ждёте коварного удара?

Боунс смешалась.

— Эдриан, я буду рад видеть всех твоих детей. Я напишу, если не возражаешь.

Он кивнул, крепко пожав руку Уоррингтона, и повернулся к Боунс.

— Всё хорошо, Амелия, вы не обязаны соглашаться с моим мнением, я не рассчитывал на это.

— Нет! — она хоть и не повысила голос, заговорила эмоционально, а в глазах полыхнуло пламя. — Вы снова правы. И это ужасно. Мне неприятна сама мысль, что я вот так восприняла ваши слова… Да Мерлина ради, это же просто дети!..

* * *

К восьми вечера дети, многие из которых сегодня впервые увидели ровесников, оказались настолько переполнены впечатлениями, что начали зевать и капризничать, и приём завершился сам собой. Однако не все покинули Малфой-мэнор. Некоторые отправляли детей с супругами домой, другие вовсе прощались перед камином и возвращались в зал… Заставленные блюдами с лёгкими закусками столы переместились к стене, соки сменили бокалы с разнообразными спиртными напитками, разносимые невидимыми домовиками на серебряных подносах. Двери на террасу распахнулись, и желающие могли насладиться сигарами под светом звёзд и действием погодным чар.

Сменились и разговоры. Без оглядки на детей многие осмелели, то с одной, то с другой стороны слышались повышенный тон или экспрессивные высказывания…

Эдриан устал так, словно снова единолично обеспечивал Аврорат и обливиаторов порт-ключами на все этапы нелегальной гонки, вот только об отдыхе пока не могло идти и речи, впереди была, пожалуй, самая серьёзная часть мероприятия — открытый разговор всех со всеми. И помимо усталости был ещё один момент, не улучшающий настроения: у них полностью отсутствовала возможность обсудить все важные моменты между собой до того, как всё закрутится по новой.

Он поймал взгляд Мэдди, сочувственно улыбнулся и двинулся к столу с закусками. Курсировать с бокалом вина по залу — это одно, а вот напиваться во время важных переговоров — совсем другое. И в итоге за часы почти беспрерывного монолога Эдриан не сделал ни глотка.

— Лорд Нотт?

Захотелось резко повернуться и впечатать тарталетку с паштетом в лицо того, кто не даёт ему хоть минутку побыть в одиночестве — Эдриан понял, что его терпение практически истощено, и из последних сил натянул на лицо приличествующее случаю выражение вежливого интереса.

За спиной стояла сухая как палка старуха в скандально-простой мантии чёрного цвета.

— С кем имею честь?..

— Отойдём? — Она даже не пыталась придать лицу любезное выражение. Смотрела прямо, и в глазах её отражалось столько всего, что невозможно было сказать, испытывает она злость или радость, ненавидит или настроена доброжелательно, или же её душа выгорела до самого дна, и больше ни одной эмоции эта женщина не способна испытать.

Он повёл рукой, предлагая выйти из зала, и попытался встретиться взглядом с кем-то из друзей. Несмотря на внешнюю хрупкость, в незнакомке чувствовалась сила, и потому пренебрегать своей безопасностью Эдриану не казалось хорошей идеей.

В коридоре он без колебаний свернул направо и вскоре распахнул дверь мрачной гостиной. Пропустил даму вперёд, вошёл следом…

— О чём вы хотели поговорить? — спросил, жестом предлагая занять удобное место. — И к чему эта таинственность?

— Уж прости старухе желание перестраховаться, — дёрнула она костлявым плечом. — Разговор у меня к тебе тяжёлый и сложный, и я, кажется, выбрала совсем неподходящий момент. Но другого никак не представлялось. К тебе, как выяснилось, почти невозможно подобраться. — Эдриан почувствовал холодок между лопаток и непроизвольно напрягся. Старуха заметила это и качнула головой. — Я тебе не враг. Не верь, но прими к сведению. Я наблюдала, собирала сведения… Не только о тебе, обо всех, но ты оказался единственным, кому я готова довериться. Назначь время. Можешь дружков своих позвать, я не против. А сейчас тебе нужно быть там, в зале, без тебя они не справятся…

— Мэм, я не понимаю, о чём вы говорите, — холодно сказал Нотт.

Она усмехнулась и выразительно посмотрела на его левый рукав.

— Ты всё поймёшь, когда я заговорю, — невозмутимо посмотрела старуха ему в глаза. — Но это произойдёт не сейчас. Скажи, когда и где ты готов меня выслушать. Я согласна на любые условия, даже палочку отдам, только не отказывай сразу.

Эдриан не понимал, кто эта женщина и чего хочет от него, но всем естеством ощущал, что дело очень и очень серьёзно. И потому вместо того, чтобы потребовать немедленных ответов хотя бы на такие простые вопросы, как имя и тема разговора, он ядовито усмехнулся и кивнул.

— Раз вы готовы на всё, прошу, устраивайтесь в кресле поудобнее, давайте вашу палочку, я усыплю вас чарами и вернусь к вам, как только освобожусь.

Он ждал отказа, торга, гнева, в конце концов, но совершенно определённо не того, что старуха молча протянет ему палочку рукояткой вперёд.

— Я верю тебе, лорд Нотт, — невозмутимо сказала она и закрыла глаза. — Верю, что тебе я могу доверить свою безопасность.

Растерянно глядя на застывшую в ожидании заклинания старуху, он мысленно произносил самые грязные ругательства, но не мог осуществить угрозу.

— Добби, — позвал он после минутного молчания. Женщина распахнула глаза в удивлении, но он уже не смотрел на неё. — Проследи за гостьей. Если попытается что-то сделать — усыпи её и позови хозяина. Если скажет, что хочет уйти — проводи к камину и убедись, что она покинула Малфой-мэнор.

— Я не ошиблась в тебе, лорд Нотт, — впервые позволила она себе проявить чувства и горько улыбнулась. — Если можно, пусть домовик подаст чай, и я прожду тебя столько, сколько понадобится. — Эдриан не ответил и двинулся прочь из гостиной. В спину ему полетело едва слышное: — Удачи.

15.12.2020