Чистокровный спектр (джен)

Долгие выходные должны были стать благословением для магов. После Йоля или Рождества, ритуалов или ёлки магам хотелось покоя и тишины, и потому никаких деловых встреч на ближайшее время не было назначено, и даже детский сад на этот период перестал собираться — родители хотели провести каникулы с детьми.

Эдриан не стал исключением. Пусть он и старался как можно больше внимания уделять детям, едва ли совместный завтрак да вечерняя сказка могли бы сойти за полноценное общение. Появившийся ранним утром из камина Маркус и присоединившийся вскоре Драко планов не нарушили — оба давно стали частью семьи.

С Драко вопросов не возникло — Люциус решил оторваться и возвращаться в мэнор не спешил, Нарцисса же была лишь рада возможности побыть с сыном вдали от Малфой-мэнора. А вот появление Марка имело под собой не самые приятные причины.

— Мама над братьями крыльями машет, — не глядя в глаза, сказал тот и пожал плечами с нарочитым равнодушием, — нафиг я им там сдался.

— Не ревнуй, — Эдриан погладил его по волосам и улыбнулся. — Сколько мама их не видела? Так дай ей порадоваться их возвращению. Она же скучала.

— Да пусть радуются, — скривился Маркус и вывернулся из-под руки Нотта, — а я с Эди и Тео лучше побуду.

Обменявшись приветствиями, дети тотчас же затеяли игру в салки, и до Эдриана им больше не было дела. И потому он отправился выполнять давнее обещание, обновлённое всего пару дней назад — приводить в порядок ритуальный зал. Поскольку сейчас он не собирался использовать его по назначению, магией можно было упростить немало моментов, но всё же многое приходилось делать руками, и к обеду Эдриан почувствовал себя старшим братом леди Блэк — стариком с больной спиной и коленями: число наклонов и приседаний превысило мыслимые пределы, и организм жалобно стонал болью в мышцах. Вместо отдыха Эдриан занялся малфоевскими порт-ключами — устроился на новом диване в кабинете и, разложив прямо на себе заготовки, лениво двигал палочкой, превращая те в пространственные артефакты, — а затем счетами и корреспонденцией, успевшей скопиться на подносе в кабинете… и в таком «каникулярном» режиме провёл три дня, пока визит МакНейра не заставил отвлечься.

— Марк у тебя?

Нотт кивнул, бросив взгляд на дверь, через которую были слышны детские голоса.

— А что?

— Пустишь ко мне? Ник один, ты к себе не пускаешь, хочу мальчика порадовать.

— А ты не охренел, Уолл? — усмехнулся Эдриан. — Иди родителей его спрашивай. Что значит «пустишь»? Не пущу, конечно.

— Квин разрешил! — поспешно произнёс МакНейр, оскорблённый, что Нотт усомнился в его здравомыслии.

— Тогда чего меня спрашиваешь? Тилли!.. Передай Маркусу, чтобы зашёл к нам… Сам с ним поговори, он уже большой и сам решает, с кем хочет общаться.

Общаться с кем-то новым Марк не горел желанием.

— А это обязательно? — набычился он и посмотрел на Эдриана.

— Нет, конечно, — успокоительно покачал головой тот, видя нежелание младшего Флинта, однако МакНейр не дал ему закончить, попытавшись надавить на жалость.

Это могло бы сработать с Эди, но не с Марком.

— И что? — равнодушно спросил Маркус, выслушав историю о непростой судьбе Ника Скабиора. — Я-то тут при чём? Лукаса с Дугласом попросите, — язвительно-издевательски хмыкнул, — они ж студенты уже, всяко больше полезного расскажут. Лорд Нотт, можно я вернусь?

— Беги… Уолл, не смей манипулировать моими детьми, — усмехнулся он после того, как облегчённо выдохнувший Марк убежал.

— Чего сразу манипулировать? И он не твой, у него родители есть, — огрызнулся тот. — И вообще, ты же сам говорил, что Ника надо социализировать. Это вообще всё — твоя затея.

— Идея моя, — не стал отпираться Нотт, — а реализация на тебе, друг мой.

— Так чего ты мне мешаешь реализовываться?.. Ну и ладно. Пойду Мэддисон пожалуюсь на вас с пацаном.

Эдриан рассмеялся и пожелал удачи.

Марка он понимал и потому совершенно не собирался на него давить или уговаривать. Мальчик первые годы жизни постоянно получал пренебрежительное отношение от старших братьев, и потому твёрдо решил для себя, что хочет общаться только с младшими. Эди с Давиной его обожали и считали кем-то вроде кузена. Тео был более сдержанным и самостоятельным, но тоже искренне любил Маркуса и предпочитал его компанию почти любой другой, сделав исключение только для Сьюзен. И Марк отвечал им тем же. Вместе дети готовы были впустить в свой мирок новых друзей, но по отдельности искали общества друг друга.

Эдриану нравилось наблюдать за детьми. Смотреть, как из неразумных малышей они становятся личностями. У каждого был свой характер, их взгляды подчас кардинально расходились, да и похожими их едва ли можно было назвать, и всё же вместе им было хорошо. Драко, долгое время бывший среди них самым младшим, ходил за ними хвостиком. Но когда детский сад расширился и появились Сьюзен, Грегори и Винсент, он смог найти себе не нянек, а именно друзей. К сожалению, это замедлило прогресс, но Люциус с Нарциссой не слишком расстроились, зная, что у сына всё впереди.

А вот Эдриан был рад, что Теодор тянется к старшим и перенимает от них не только новые слова и правильное произношение. У детей не было поводов для волнений, а потому стихийная магия проявлялась не угрожающими жизни и здоровью вспышками, а милыми всполохами радуги, мыльными пузырями да летающими предметами. И всё же Теодор в свои три года был единственным, кто, повторяя за старшими, мог управлять своим даром и без всяких заклинаний или даже осознания серьёзности происходящего взмахом руки призывал к себе предметы, и по желанию, а не эмоциональному всплеску мог испарить невкусную кашу, починить сломавшуюся игрушку или даже перекрасить Давине волосы. Бартемиус с неизменной улыбкой нахваливал детей и почти с отцовской гордостью хвастал успехами Эди и Тео на ученическом поприще.

Когда мысль дошла до Барта, Эдриан не сдержал улыбки. Крауч наконец-то получил возможность стать счастливым и явно намеревался использовать её на всё сто процентов. И мешать ему абсолютно не хотелось, но… На этом этапе Эдриан со вздохом оборвал ход мыслей и вернулся к делам.

* * *

Люциус объявился тридцатого декабря. Довольный, как объевшийся сливок низзл, улыбающийся, счастливый.

— Тебе просили передать, — вместо приветствия сказал он, протягивая свиток пергамента и игнорируя присутствие Нарциссы, сидящей рядом с Эдрианом и наблюдающей за детьми. — Как дела?

— Прекрасно, — хмыкнул Нотт, разворачивая свиток и приступая к изучению модифицированных Ритой косметических-маскировочных чар. — Скажи спасибо автору, — добавил он через две минуты, поняв, что быстро разобраться не выйдет: Рита славно потрудилась, запутывая схему и тем самым делая чары невосприимчивыми к большинству отменяющих заклинаний. — Про твои дела спрашивать не нужно, и так видно, что всё хорошо.

— Ещё как, — шире улыбнулся Малфой. — Завтра доставят двух взрослых диринаров — обе самки и обе должны вот-вот снести яйца.

Эдриан удивлённо вскинул бровь, безмолвно поражаясь способности друга даже в любовном угаре не пренебрегать делами.

— Я свяжусь с Уолденом, — пообещал он, — но сегодня же полнолуние, с ним Ник.

— Кто?

— Люц! Ник Скабиор.

— А! — протянул тот и, ничуть не смутившись, отмахнулся. — Птички важнее.

Нарцисса фыркнула и, не сдержавшись, бросила на мужа презрительный взгляд.

— Пойду к детям, — сказала она Эдриану и удалилась.

— Не понимаю, зачем ты её впустил, — проворчал Малфой.

— Затем, что Нотт-мэнор оказался единственным местом, где она может нормально общаться с сыном, — отрезал Эдриан. — И перестань так к ней относиться. Она была тебе плохой женой, но ты сам не лучше: хуже мужа придумать сложно. Сейчас вы, по сути, чужие люди, так перестаньте цепляться друг к другу.

— Не начинай, — скривился Люциус. — Пойдём лучше на птичек посмотрим?

Нотт закатил глаза на эту топорную попытку перевести тему, но продолжать разговор ему и самому не хотелось, так что он кивнул.

— Дай мне минутку — напишу Барту.

Малфой широким жестом предложил не торопиться и сел напротив.

— Утром написал Снейпу, — сообщил он. — После разговора с парнями Флинта у меня к нему ряд вопросов возник.

Эдриан оторвался от письма и недоумённо посмотрел на друга:

— Ты о чём?

— Дела в школе откровенно плохи, — пояснил Люциус. — В принципе, это и так было понятно, но насколько скверно всё обстоит, трудно было понять по оценкам взрослых. Зато Люк с Дугом всё разложили по полочкам, и теперь предельно ясно, что Снейпа надо как следует проучить.

— Ты меня пугаешь, — честно сказал Нотт. Свернул пергамент и, вручив тот Тилли, жестом предложил отправиться к диринарам, спросив: — Что не так в школе?

— Слизерин травят…

Из рассказа Малфоя следовало, что прошедший после падения Тёмного Лорда год очень мало сказался на отношении к проигравшей стороне. Слизерин ненавидели как никогда яростно, причём не тех представителей факультета, кто был в родстве с осуждёнными преступниками, а всех скопом.

— И сука Снейп ничего с этим не делает!

— А что может сделать этот мальчишка? — всё же возразил Эдриан, хотя и сам подумал именно об этом: декана-недоучку стоило проучить.

— Мне плевать, что он может. Мне важно, что он делает. А он не делает ничего! И знаешь, что самое ужасное?

— Что?

— Флинты считают, что всё нормально! Они же не видели, что может быть по-другому, им не с чем сравнивать! Зато у меня волосы на макушке зашевелились.

— Пока ты не сказал ничего «шевелящего».

— Хочешь подробностей? — зло оскалился Малфой. — Изволь! Первого сентября Снейп сделал слизеринцам внушение. И знаешь, что им сказал? Чтобы не смели задирать грязнокровку, которого эта старая ветошь распределила на Слизерин! — Под конец он практически перешёл на крик, так что сделал паузу, беря себя в руки. — Этот сучёныш трясётся над грязнокровкой да рявкает на чистокровных студентов. Запер их в гостиной и запугивает отработками, чтобы не смели лишний раз рот открыть. Баллы не снимает, мол, честь факультета, но зато подземелье слизеринцы вылизывают сверху донизу после занятий. Тьфу!

— Люц… А теперь подумай, прежде чем орать и сыпать оскорблениями. Что бы сделали со слизеринцами все остальные, если бы грязнокровку кто обидел? Снейп абсолютно прав, что трясётся над ним, только обвинений против детей нам и не хватает.

— Эд… — у Малфоя даже не нашлось слов.

— Ну правда, Снейп не дорос до декана, с этим глупо спорить, но и обвинять его во всех несчастьях — тебя это не красит. Он сам вчерашний студент, думаешь, старшекурсники его уважают? Или профессора? По факту он не может ничего сделать. Что запер слизеринцев — так для их защиты же. Старшие молчать не умеют, обязательно бы сцепились, а там и до Азкабана рукой подать. А младшие… им либо толпой ходить, что тоже не панацея, либо постоянно быть битыми и облитыми помоями. Снейп не годится в деканы, в этом проблема, а не в том, что он не хочет защитить своих подопечных.

— Не защищай его… Хотел тебя позвать на встречу, а теперь не стану, только поддержки этому ублюдку не хватает!

— Сейчас я бы предпочёл не Снейпу по голове настучать, а тебе, — честно сказал он, осуждающе глядя на друга. — Вот ты вроде умный, хитрый, а в некоторых вопросах как слепой котёнок — шипишь да норовишь цапнуть, а ничего толком не видишь даже перед своим носом, об общей картине и речь не идёт. И не возражай! Всё, что ты сейчас наговорил, это чистые эмоции. Включи уже разум, или у тебя от головы вся кровь отлила за эти дни?

— Риту не тронь, — тихо, но веско сказал Малфой.

— Да уж она бы точно таким глупостям не позволила бы из твоего рта вылететь! — фыркнул Нотт и примирительно улыбнулся: — Подумай, Люциус, не пори горячку.

— И что я должен обдумать? Снейп по-хорошему не понимает…

— Да ну Мерлина ради, Малфой! Отвлекись ты на минуту от праведного негодования. Начни с начала. Снейп — полукровка. На Слизерине его не уважали, у него не было друзей, кроме грязнокровки, его травили гриффиндорцы во главе с Блэком. Затем он получил метку и жизнь вроде как стала слегка налаживаться — по крайней мере его уже не обливали презрением чистокровные волшебники, плюс Лорд его хвалил. А затем в одно мгновение всё это кончилось: он стал предателем, его любимая погибла, на него самого надели строгий ошейник, и теперь он вынужден прислуживать Дамблдору, шпионя за теми, кто ему даже нравится, да ещё и отвечать за толпу не ставящих его ни в кнат учеников. Неужели ты не понимаешь, что сейчас Снейп за доброе слово готов ноги целовать? Старик его не отпустит и не позволит вышвырнуть вон. Снейп останется школьным профессором и деканом Слизерина, как бы ты ни брызгал слюной. Если ты не собираешься рисковать свободой и авадить этого полукровку, то вместо того, чтобы отталкивать его, напротив, приручи. Помоги — и Снейп с его болезненной гордостью через несколько лет за Драко порвёт горло даже самому Дамблдору.

Люциус молчал до самого загона.

— Ты прав, эмоции мне мешают. Но Снейп меня настолько бесит, что совершенно не хочется задумываться. Как считаешь, позвать Флинта на встречу?

— Не стоит, — пропуская Люциуса и закрывая ворота, отмёл идею Нотт. — Это будет похоже на разборки, а тебе надо его доверием заручиться. Хм…

— Что?

— Нарцисса. — Малфой закатил глаза. — Её присутствие станет отличным козырем.

— Мало мне Снейпа, ещё и с ней надо будет проявлять чудеса любезности…

— Не ной, — улыбнулся Эдриан. — Всё, забудь о Снейпе и посмотри, какие у нас птички стали большими!

* * *

Письмо Эдриана долетело до Барта ближе к ночи, но дождаться утра его выдержки точно бы не хватило, так что он переместился сразу же по прочтении.

— Покажи! — без стука вваливаясь в кабинет Нотта, на выдохе потребовал Крауч, вцепляясь в дверную ручку, как будто силы в одно мгновение его оставили.

Эдриан улыбнулся и полез в стол за свитком.

Барт шатающейся походкой подошёл, впился взглядом в схему и строчки пояснений и, нащупав за спиной диван, не глядя осел на него. В кабинете повисла тишина. Около минуты Эдриан продолжил смотреть на гостя, а затем вернулся к делам: Барт выпал из реальности, погрузившись в расчёты и размышления, и прерывать его было обречённой на провал затеей. Однако тот очнулся гораздо раньше, чем Эдриан думал. Не прошло и десяти минут, как Барт вскрикнул, а зачем уставился на поднявшего на него взгляд Нотта сияющими глазами.

— Это потрясающе, Эд!.. — В этот момент из гостиной Южного крыла донёсся звон часов, отбивающих полночь, и его улыбка стала ещё шире. — Отличный подарок к Новому году!

— Значит, я был прав? Это решит проблему?

— Да! Кто автор? Потрясающе! Стиль хаотичный, но для того, кто совсем не хочет разоблачения, идеальный! Я бы и не догадался вот так перекрутить…

— А как образ создаётся? — перебил Эдриан, не желая выслушивать заумные детали теоретических зачарований.

— О! На удивление просто. Я считаю, нам всем не помешает изучить эти чары — оборотка жуткая гадость, как ни крути, да и вредная…

— Но ты в порядке? — ухватился за оговорку Нотт.

— Конечно, — Барт улыбнулся, давая понять, что ценит заботу, — я же старался не превышать дозу слишком сильно, и перерывы делал, и очищающие ритуалы проводил. Но скучать по этому всему точно не стану. Теперь я смогу даже по Косому переулку свободно ходить.

— Не слишком наглей только, — с улыбкой предостерёг Эдриан. — Невинная морда — это прекрасно, но метка никуда не делась.

— Оу.

— Что такое?

— Метка. Сегодня день рождения Тёмного Лорда…

— Хм. — Ничего другого на ум не пришло. Эдриан предпочёл бы вовсе забыть про этого человека, но… Без причины закатав рукав, он пару секунд смотрел на ещё сильнее поблекшую метку, а затем поправил одежду и покачал головой. — Как бы от неё избавиться…

— Найти змееуста, а дальше две минуты — и метка исчезнет.

— Что?! — от изумления он не только повысил голос, но даже привстал. То, с каким пренебрежением говорил Крауч, то, как тот без промедления ответил…

— Ну ты же понимаешь, что не один такой, кто хотел бы избавиться от метки? — передёрнул плечами Барт. — Конечно же, как только я пришёл в себя после Азкабана и отцовских воспитательных методов, в первую очередь задумался о том, чтобы избавиться от столь компрометирующей отличительной черты.

— Но… как?!

— Эдриан, Лорд был умнейшим человеком, с этим никто не посмеет спорить, и как умный человек он не пытался усложнить то, что в усложнении не нуждалось. Чары не простые, этого я, само собой, не говорю, но не такие уж и сложные. Собственно, главная особенность метки в том, что Лорд использовал не привычные англосаксонские руны, а этрусский бустрофедон⁽¹⁾. Распутать весьма непросто, но если понял принцип — всё уже не кажется таким жутко сложным.

— Барт… — у Эдриана просто не было слов. — Ты что, можешь снять метку?!

Крауч поперхнулся, изумлённо моргнул, а затем расхохотался.

— Мерлин! Ну конечно же нет!

Нотт разочарованно сдулся.

— Я же говорю: нужен змееуст. Чары-то разгадать много ума не надо…

— Ну конечно!

— Ну ладно, — хихикнул Крауч, — это я поскромничал. Но всё равно, разгадать чары можно, приложив должное старание, да только бесполезно всё оказалось, собственно, я потому и не говорил ничего. Лорд же колдовал на парселтанге, так что и снимать его чары надо на парселтанге.

— А ты…

— С ума сошёл? Я, конечно, полиглот, но это не просто язык, который можно выучить, он же магический — это врождённое, Салазарово наследие… В общем, не светит нам короткие рукава носить.

Эдриан хмыкнул, представив себе картину по-маггловски одетых чистокровных магов в одежде с короткими рукавами, но промолчал.

Бартемиус не сказал ничего нового, о том, что от метки нельзя избавиться, они знали ещё до её получения. Лорд не скрывал: кто приносит клятву верности — никакого обратного билета и шанса передумать иметь не будет. И всё же почему-то слова Крауча испортили настроение. Это было глупо и малодушно. В конце концов, их никто не преследовал, никто не пытался задирать им рукава, а сама метка никак не мешала, не давала о себе знать, и, если быть до конца откровенным, то её наличие и вовсе стало забываться.

И это уже не говоря о том, что в жизни Барта случилось радостное событие, и его долг как ближайшего друга порадоваться вместе с ним, а не портить всё кислой рожей.

— Ладно, — заставил себя улыбнуться Эдриан, — ничего нового я не узнал, а значит, причин для печали нет. А вот для радости — есть. Что, Барт, готов к новой странице жизни?

— Нет, — серьёзно помотал головой тот, — но хочу поскорее её перевернуть.

6.1.21

1) Бустрофедо́н (от др.-греч. βοῦς — бык и στρέφω — поворачиваю) — способ письма, при котором направление письма чередуется в зависимости от чётности строки, то есть если первая строка пишется слева направо, то вторая — справа налево, третья — снова слева направо и т. д.

Вернуться к тексту