Терминатор. Технофобия (джен)

Наивная Сара Коннор думала, что спасла этот мир.

Надеялась на это.

Ее борьба за будущее против разумных машин должна была иметь какой-то смысл. Смысл, ради которого она учила своего сына Джона основам выживания в этом опасном и враждебном мире. Смысл, ради которого они с таким трудом уничтожили жуткого Т-1000 и спасались от его преследования. Жидкометаллический робот издевался над ними, извращал все самые светлые человеческие чувства, копировал облик людей, не понимая порывов их душ. Сара и Джон преодолели это и вздохнули с облегчением и осознанием выполненного долга перед человечеством.

Борьба должна иметь смысл. В идеале. По справедливости. Но реальная жизнь не соответствует идеалам. Человечество не подозревало о подвигах Сары Коннор, видело в ней сумасшедшую террористку и не менее сумасшедшую мамашу. Сама Сара тоже частенько сомневалась в своем психическом здоровье. Ей постоянно снились кошмары, она то убегала от роботов, то догоняла и ломала их. Неопределенность возводила стресс Сары в абсолют. Джон Коннор тоже постоянно нервничал.

Годы шли один за другим. Сара стала часто болеть, а еще ее насторожили новости политики и экономики. Год от года риторика становилась все более воинственной и агрессивной, ненависть пронизала все человеческое общество. Какие-то погромы в городах Америки и не только в них, а повсюду. Какие-то революции и смена власти в разных странах. Новые виды вооружений на службе правительств. Подчеркнутый милитаризм. Он отравлял Сару. Ей постоянно хотелось плакать. Она все четче понимала, что боролась напрасно. Судный день был отложен, но не предотвращен.

Джон взрослел, а Сара старела. Ей стало трудно ходить и выполнять простейшие бытовые действия. Сара презирала себя за слабость, но не могла ничего изменить. Конец света все не наступал, но тревога удушливо висела в воздухе. Время застыло и никуда не вело. Мир бежал по кругу и вот-вот грозился сорваться в пропасть. Сара увеличивала количество успокоительных таблеток, но они просто перестали ей помогать. К врачам-психологам Сара идти боялась, не хотела, чтобы ее снова упрятали в психушку. Время шло, Джон взрослел, а Сара старела.

Рождались дети новых поколений. Они тем более не догадывались о подвигах Сары. Будущее принадлежало им. Что они хотели дать миру? От чего защитили бы его в случае опасности? Им было плевать на опасность, дети новой эпохи возвели потребление и деньги в культ, им была безразлична душа и человеческие ценности. Иногда больное воображение Сары принимало их за роботов. Ей мерещилось, что Скайнет решила действовать иначе, не уничтожив города бомбами, а подменяя людей по-тихому. Дети новых поколений казались Саре роботами, лишь имитирующими живых людей.

Джон часто ссорился с матерью, винил ее в том, что она столько лет готовила его для битвы, которой возможно не будет никогда. В том, что Сара разрушила его жизнь. Джон не мог создать семью и завести своих детей, они жили как на вулкане. Постоянный страх перерастал в паранойю. Сара плакала, Джон кричал. Он потолстел и растерял свои боевые навыки. Сара и Джон устали ждать конца света, но не умели жить иначе.

Сара и Джон задыхались от отчаяния и беспомощности.

А потом произошло то, что взвинтило паранойю Сары до критической отметки.

Сара сидела дома и переключала каналы телевизора. Опять политика и экономика. Ничего необычного, но что-то привлекло внимание стареющей женщины. Президент крупной страны говорил речь перед собравшимися высокопоставленными и влиятельными людьми, а журналисты ждали момента, когда президент речь закончит и начнет отвечать на их каверзные вопросы. Речь была полна красивых фраз, но в ней не было конкретики. Когда Сара уже решила переключиться на что-то другое, президент вдруг посмотрел в камеру телеоператора, а казалось, что Саре в душу, и произнес одну фразу. Всего одну. Эта фраза поразила Сару как гром среди ясного неба.

— Мы как мученики попадем в рай, а они просто сдохнут. Да-да, превратить в радиоактивный пепел.

В зале, где выступал президент, послышались аплодисменты. Эти хлопки вгрызались Саре в мозг, убивали ее каждым своим звуком. Сара не выдержала, заорала и бросила пульт от телевизора на пол. Пульт разбился, а телевизор все звучал. Президент хвалил новое вооружение своей страны, обещал, что если придется, его мощная армия одержит победы во всем мире. Ему снова хлопали, а Сара все плакала и орала. Потом стареющая женщина схватила телевизор, дернула его шнур из розетки, понесла к окну и выкинула на улицу. На шум прибежал испуганный Джон.

— Мам, зачем ты выбросила телик? — глупо спросил он Сару. — Что с тобой? Почему ты кричала?

Сара металась по дому, размахивала руками, в ее глазах все темнело.

— Они ничего не поняли, — орала она. — Они создают оружие, и технику, и компьютеры. Бомбы. Ракеты. Они снова погубят нас всех.

— Успокойся, — сказал Джон и обнял мать за плечи.

— Не могу, — орала Сара, вырываясь из заботливых объятий сына. — Я сражалась напрасно. Я жила напрасно. Я не воин, я старая развалина. Я хотела изменить и спасти мир, но у меня не получилось ничего. Все кончено. Я тебя подвела. Я подвела человечество. Я... я... — Сара начала задыхаться.

Сара дошла до точки кипения. Ее глазные яблоки закатились куда-то вглубь черепа, ее тело задрожало в судорогах и обмякло. Джон видел в замедленной съемке как Сара сползает на пол и лежит так мгновение за мгновением. Джон кинулся звонить в скорую, но пока они приехали, Сара уже умерла. Потом Джону сказали, что у Сары остановилось, не выдержало сердце. Джон не удивился этому. Они столько лет провели в страхе и ожидании беды. Ясно, что все это не укрепляло их здоровье и нервную систему.

— Что же мне теперь делать? — спрашивал себя Джон, оставшийся один в этом жестоком мире. — В чем смысл моей жизни?

Он бежал от раздумий в алкоголь. Пил сначала пиво, потом напитки покрепче. Дни тянулись как резина, долго и нудно. Обстановка в мире все больше накалялась. Военные конфликты разрастались как чума. В смерти матери Джон стал винить политиков и президентов. Джон стал сомневаться в том, что человечество достойно спасения. А дни все шли. А Джон все больше погружался в депрессию. Его ничто не радовало. Напившись, он смеялся над пафосом, тем самым, с каким они с мамой в 1995 году шли сражаться с терминатором Т-1000. Как они тогда верили в светлое будущее! Верили в людей! И к чему привела эта слепая вера и идеализм? Сару она привела в могилу. А его, Джона?

— Меня тошнит от самого себя, — говорил Джон.

Новый телевизор он все же купил. Ну как же обойтись без этого окна в виртуально-реальный мир? Сегодняшнюю жизнь уже нельзя представить без техники и компьютеров, в этом плане люди точно необратимо порабощены.

А потом мир рухнул. Ну как рухнул? Сначала никто не придал участившимся взрывам значения. Когда стало уже слишком поздно, люди очухались, но это им не помогло. Мир горел, политика с экономикой полетели к черту, религия и культура отправились туда же. Выжившие люди ослепли и оглохли от шока, все пытались найти своих близких. Весь мир стал другим.

А Джону было почти все равно.

Казалось бы, пришло его время. Он же мессия. Его готовили именно к этому дню. Но Джон изменился. Он не хотел взваливать на себя такую непосильную ношу и ответственность. Нет, он долго ждал своего часа. Лимит ожиданий был давно исчерпан. Как исчерпаны были нервы.

Струны души лопнули от многолетнего высочайшего напряжения.

Паника захлестнула мир. Роботы-убийцы пришли не сразу. Издевательски-вежливо подождали, когда люди охрипнут от крика и ослабнут. А потом напали на людей.

Кто-то пытался сражаться с машинами, а машины разрывали таких смельчаков на куски. На земле тут и там валялись оторванные конечности и вывалившиеся кишки. Земля источала непереносимый смрад, вонь, казалось, отравляла сами небеса.

Джон скитался по разрушенному городу, притыкаясь то к одной группе беженцев, то к другой, но каждый раз роботы всех истребляли. Всех, кроме него. Он умел выживать. И сражаться. Но для этого ему было нужно оружие. То, которое у него осталось про запас, по его же дурости пришло в негодность, потому что он за ним не ухаживал. Оно заржавело. Его можно было только выкинуть в мусорку.

К Джону понемногу возвращалась воля к жизни и борьбе.

С небес исчезли птицы, а с земли трава и цветы. Люди начали забывать, как выглядят деревья. Люди начали дичать. Иногда дело доходило даже до вопиющих случаев каннибализма. Люди пухли с голоду и выглядели как оборванцы.

Людей сбросили с вершины их самомнения.

Людям нужно было отстаивать свое право на существование. Выжить.

Все же в Джоне Конноре проснулась совесть. Он взял себя в руки и решил исполнить свое жизненное предназначение. Но он отвык от постоянных тренировок, да и сомневался в том, что одной уверенности в себе будет достаточно для победы.

Тогда им просто повезло.

Они выжили не потому, что были очень особенными, а потому что их защищал Т-800. Без его поддержки они бы погибли. Без его поддержки они бы никогда не перешли в атаку, а убегали бы от Т-1000 вечность. Или не распознали его и погибли бы в рекордно короткое время.

Как ни крути, итогом была бы смерть.

Была и будет.

Смерть неизбежна.

Депрессия поглощала сознание Джона Коннора, а воспоминания не вдохновляли его, а угнетали. Он был в тупике. Джон тонул в жалости к себе. Беженцы, бродившие по городу, тоже были в тупике. До катастрофы у них были свои мечты и надежды, а потом будущее у них отняли.

И все понимали, кто отнял это будущее у человечества. Понимали, но боялись самим себе в этом признаться.

Это сделали не злые роботы. Нет, роботы пришли потом. Мир разрушили ракеты, построенные людьми для уничтожения других людей.