Терминатор. Технофобия (джен)

— А кем ты станешь после завершения преобразования? — тихо спросил Линду Габриэль в конце полета, когда военный самолет начал снижаться. — Во что он хочет тебя превратить? В свою копию или новую модель?

Линда задумалась над этими вопросами. Ей самой было бы интересно узнать планы преобразователя на ее будущее. Неопределенность Линду не пугала, но данных не хватало. Линда же стремилась к конкретике. Синтия молча наблюдала за Линдой и внутренне торжествовала. Синтия отчаянно надеялась на то, что эксперимент Т-1000 провалится и Линда ни в кого не превратится. Такое поражение станет для роботов и Линды уроком. Однако у Синтии были только надежды на подобный поворот событий, но не было плана, как помешать Линде успешно преобразоваться.

— Ты станешь новой моделью, — сказал робот, повернувшись к подопытной. — Я уже присвоил тебе название Т-1139.

— Сто тридцать девятая подопытная, ага, — со слабой улыбкой кивнула Линда. — Хорошо, мне нравится это название.

— Ты хотела сказать "имя"? — спросил у девушки Габриэль. — Что же, у тебя теперь не будет ничего, кроме этого безликого номера?

— Название, имя... какая разница? — спросила Линда в ответ. — Это не имеет значения.

— А тебя не обижает безликий номер? — печально спросил Габриэль. — Ты настолько торопишься распрощаться с собственной человечностью, настолько тяготишься ей?

— Меня больше интересует, смогу ли я соответствовать своей новой форме жизни, — сказала Линда, задумавшись. — Мало назваться Т-1139, нужно привыкнуть к новому телу и приспособиться. Пока что у меня недостаточно навыков, я... — Линда осеклась.

— Ты меня не подводишь, — спокойно сказал Т-1000 своей подопытной. — Привыкай к новому телу и тренируйся, сколько потребуется. Я не буду тебе мешать, только наблюдать за ходом эксперимента.

— Хорошо, — кивнула Линда, не понимая, приободрил ее собеседник или обесценил.

— Удобно, когда подопытный не мешает мне и даже пытается сам разобраться в моем замысле, — спокойно произнес Т-1000. — Ты же ничего не понимаешь, но упорно пытаешься понять. Напрягаешь свой ограниченный человеческий разум. Зачем тебе это?

— Мне интересно, какой я стану и что буду уметь, — отозвалась Линда. — Я и хочу преодолеть свою человеческую ограниченность. Я стараюсь изо всех сил.

— Я вижу, — сказал робот удовлетворенно. — Готовность на все ради достижения цели похвальна.

Линда почему-то занервничала от этой напряженно-доверительной атмосферы и почувствовала себя очень странно. Вдруг Габриэль не сдержался и вскрикнул, не успев зажать рот ладонями. Линда провела пальцами по лицу и осознала, что половина этого лица у нее потекла и потеряла свою форму.

— Это не больно? — сдавленно спросил у Линда парень, переставая кричать. — Ты вообще ничего не чувствуешь, верно?

— Я чувствую, что не могу заставить свое лицо восстановиться, — с досадой сказала Линда. — Как будто у меня тело отдельно, а разум отдельно.

— Так и есть, — сообщил подопытной Т-1000. — Твой разум еще не перезаписался с человеческого мозга и его клеток на жидкий металл.

— Вот оно что, — рассеянно произнесла Линда, потупив взор и начав рассматривать деталь на полу военного самолета.

— Другие подопытные на этом этапе становились невменяемыми и необратимо сходили с ума, — сообщил робот. — Ты отлично держишься.

Линда улыбнулась, склонила голову набок, вытянула руку и подняла большой палец. Металл с ее лица капнул ей на колени и тут же впитался в них. Габриэль наблюдал за этой странной девушкой и пытался понять, о чем она думает и чего на самом деле хочет. Зачем ей нужно это преобразование? Как она жила до конца света? Какими были ее родители? Парень вспоминал и своих родителей, свою невеселую жизнь до всемирной катастрофы. Воспоминания не ободряли его, а наоборот, вгоняли в депрессию. Его детство и школьные годы были полны лишений и ненависти, от окружающих людей Габриэль получал не только поддержку, но и угрозы.

— Твоим лучшим другом тоже был компьютер, а не ровесники? — хмыкнул парень и потер уставшие покрасневшие глаза. — Тебя тоже презирали и отвергали в школе? Над твоими чувствами тоже все смеялись?

— Да, — ответила Линда, посмотрев на Габриэля. — Мне не повезло ни с родителями, ни с другими родственниками, ни со школой. Мне нечего вспоминать, понимаешь? Мне не за что мстить и бороться. Мне не за что ненавидеть роботов. Люди много десятилетий разрушали свою планету, отравляли и эксплуатировали ее, но сейчас они притворяются добренькими и невинными.

— Не все люди одинаковые, — подала голос Синтия. — Не все люди вредили планете. За что ты их наказываешь? За что обрекаешь на мучения и смерть? Тебе их совсем-совсем не жалко?

— Жалость это ловушка, — сказала Линда серьезно. — Они прикрываются детишками и собачками, они притворяются слабыми, а потом атакуют и ломают роботов. Забирают себе их части и ставят на них опыты.

— Деталям роботов не больно, в отличие от людей, — прошептала Синтия. — Я не читаю тебе мораль, просто озвучиваю факты. Ты же любишь факты? Так вот, боль людей не сравнима ни с чем. Страх людей за свое будущее не сравним ни с чем. Роботы никогда этого не поймут и не почувствуют, им этого не дано. Они видят в людях куски мяса, но не видят их души и сердца. Роботам бесполезно говорить о ценности человеческих жизней.

— Это не факты, а мораль, — сказала Линда Синтии. — Ценность человеческой жизни это философский вопрос, а не факт. Воспевание людей явление субъективное. Ты не видишь живых людей с их пороками, только их идеальное состояние из твоих фантазий. Ты видишь в каждом человеке не его самого, а некий набор духовных качеств. Тебе плевать на желание конкретных людей, ты читаешь им мораль и хочешь привести к духовному идеалу. Тебе плевать, хотят ли эти люди идти к этому идеалу или нет.

— А нужно хотеть быть такими как ты? — спросила у Линды Синтия. — Хотеть предать человечество?

Вдруг у Синтии громко забурчало в животе и девушка смутилась из-за этого. Габриэль тоже ощутил некоторую неловкость.

— Нам бы попить и поесть, — сказал парень. — Мы все еще живые люди, если вы не забыли. Тебе уже не нужна еда и вода, Линда?

— Наверное, не нужна, — ответила она. — Не знаю, не могу описать свое состояние. Я привыкла, что мне надо есть и пить, но голода и жажды у меня нет, только привычка. Я не могу определиться, кто я и что я такое. Мне потребуется время, дни, месяцы, годы, чтобы привыкнуть к новому телу.

— Преобразование стоит всех твоих страданий и жертв? — в отчаянии усмехнулась Синтия. — Ради чего ты позволяешь ему менять тебя?

Военный самолет где-то приземлился и разговор прервался на полуслове. Все вышли из самолета, а на Синтию накатила волна паники. Она не хотела встречаться с другими подопытными этого жидкометаллического робота, не хотела видеть всех ужасов его лаборатории. "Или где он над ними опыты ставит? — думала Синтия в ужасе. — Не хочу видеть их покалеченные тела и изможденные лица". Синтия не хотела этого, но именно подопытных она и увидела. Десятки людей в клетках и оковах. Десятки людей с глазами, полными ненависти и боли. Десятки людей, загнанных в угол физически, но не сломленных духовно. "Или они уже как раз сломались? — думала Синтия, проходя мимо клеток с людьми. — Они сходят с ума, они уже не пытаются сражаться и противостоять роботам, они смирились со своей судьбой". Синтии стало жаль всех этих несчастных людей, но она ничем не могла им помочь, просто изводила себя своими переживаниями впустую.

— Если Линда сто тридцать девятая, — вслух рассуждал Габриэль, проходя мимо клеток, — то здесь должно содержаться больше людей, чем тех, кого мы видим.

— О чем ты? — шепотом спросила Синтия.

— Остальные подопытные должны содержаться где-то еще, в другом месте, — пояснил парень.

Синтия нервно сглотнула, а ее ладони стали мокрыми от пота. Когда Т-1000 медленно прошел мимо клеток, люди в них застонали, но ничего не смогли сделать со своим мучителем, настолько они были ослаблены и обезображены. Подопытные заметили Линду и снова застонали. Сердце Синтии сжалось от душевной боли и от осознания своей беспомощности.

— Прекратите их страдания! — взмолилась она, обратившись к жидкометаллическому роботу. — Не мучайте их, лучше убейте! Не превращайте их существование в бесконечную пытку!

— Они сами себя мучают, — ответил робот. — Они даже не стремятся привыкнуть к новым телам, поэтому и оказываются в неопределенном состоянии. Они не стараются приспособиться к изменениям.

Один подопытный метнулся к прутьям клетки, протек через них и кинулся к Линде. Создав из своей руки штырь, он воспользовался им и пронзил Линду насквозь. К ужасу Синтии, Т-1000 не бросился Линде на помощь. Нет, он стоял на месте и равнодушно наблюдал за происходящим.

— Ты не получишь ее, — сказал подопытный. — Я убью ее раньше, чем ты создашь на основе ее тела какое-то чудовище. Я не позволю тебе издеваться над телами живых людей.

Габриэль заметался и не мог ничего предпринять. Ноги Габриэля отяжелели и он не мог сделать ни шага. Синтия тоже остолбенела, ее глаза подмечали все детали случившегося, она все запоминала, но ничего не могла изменить. Из пронзенного тела Линды потекла бледно-красная кровь, сменившаяся жидким металлом. Синтия не успела ничего осознать, как вдруг подопытный закричал, забился в конвульсиях, растекся и залил собой тело Линды. Другие подопытные уставились на Линду и ничего не понимали.

— Ты убила его? — прошептал Габриэль.

— Она слилась с ним и поглотила его, — спокойно сообщил робот, наблюдающий за происходящим. — Его личность стерта, а его металл теперь стал частью тела Линды. Успех. Ты молодец.

— Да, я... — пробормотала Линда в замешательстве и с дырой в животе. — Я импровизировала.

— Я вижу, — подтвердил робот.

Он обвел взглядом подопытных в клетках.

— Если кто-то повторит что-то подобное, то разделит его участь, — сказал он.

Толпа людей безмолвствовала.